Прошло некоторое время, прежде чем Зеб Стумп показался из чащи, под прикрытием которой он наблюдал за обменом лошадьми. Он вышел из зарослей только тогда, когда и Исидора и Колхаун скрылись из виду. Но Зеб не поехал ни за той, ни за другим; он остался на месте, как будто в нерешимости, за кем из них следовать.

Однако это было не совсем так: он остался на месте, чтобы «хорошенько все обдумать», как обычно выражаются.

Его мысли занимала только что состоявшаяся сделка: он слышал весь разговор и просьбу Колхауна. Вот это-то и озадачило Зеба или, вернее, вызвало его размышления. Зачем понадобилось Колхауну меняться лошадьми?

Зеб знал, что мексиканка говорила правду: действительно, американская лошадь стоила гораздо дороже мустанга. Он также знал, что Кассий Колхаун не из тех, кого можно «надуть» при обмене лошадьми. Почему же он пошел на такую невыгодную сделку?

Старый охотник снял свою войлочную шляпу и дважды провел рукой по взъерошенным волосам, потом погладил бороду и поглядел в землю, словно ища ответа в траве.

— Тут может быть только одно объяснение, — пробормотал он наконец. — Серый мустанг быстрее американского коня, в этом нет никакого сомнения. И мистер Каш облюбовал его для себя именно из-за этого. Иначе какого черта понадобилось ему отдавать лошадь, за которую где угодно в Техасе он может получить четыре мустанга, а в Мексике и вдвое больше? Сдается мне, что он выменял ее из-за ног. Но зачем?.. Ах, вот оно что! Я уже, кажется, догадываюсь. Ему нужна… хе-хе… да, теперь я понял… ему нужна лошадь, которая догонит этого безголового. Да, это именно то, что ему надо, — ясно, как Божий день. Он было попробовал на американской лошади, но она оказалась тихоходом. Это я сам видел. Теперь он надеется, что догонит его на мустанге, если только тот попадется ему на глаза; наверняка Колхаун отправится на поиски. Он поехал сейчас в Каса-дель-Корво — видно, хочет немного перекусить. Долго он там не пробудет. Скоро кое-кто увидит его снова здесь в прерии, и это будет не кто иной, как Зебулон Стумп… А ну, скотинка, — продолжал он, повернувшись к своей кобыле, — ты думала, что пойдешь домой? Ошиблась, милая. Тебе придется попастись здесь еще часок-другой, а может, и всю ночь. Ну, ничего, моя старушка! Трава здесь неплохая, и у тебя хватит времени пощипать ее как следует… Вот так! Пасись, пока не наешься до отвала.

С этими словами Зеб снял с кобылы уздечку и забросил поводья на луку седла, чтобы они не мешали ей пастись. Потом Зеб оставил ее в чаще, там, где он недавно прятался, а сам отправился по следам Колхауна.

Через двести ярдов заросли кончились. За ними простиралась открытая равнина, на противоположном конце которой виднелась асиенда Каса-дель-Корво.

На фоне белого фасада виднелась фигура всадника, через минуту она исчезла в воротах.

Зеб знал, кто это.

— Отсюда, — пробормотал охотник, — я смогу увидеть, когда он выедет. Я дождусь его, если бы даже пришлось ждать до самого утра! Ну, надо набраться терпения…

Зеб сначала опустился на колени. Потом, поерзав немного, он уселся, прислонившись спиной к стволу акации. После этого он вытащил из своего бездонного кармана сумку, в которой были кукурузная лепешка, большой кусок жареной свинины и фляжка — судя по запаху, с мононгахильским виски.

Съев половину лепешки и свинины, он уложил остальное в сумку и повесил ее на ветку над своей головой. Потом глотнул как следует из фляжки, закурил трубку, снова прислонился спиной к стволу акации и, скрестив на груди руки, стал смотреть на ворота Каса-дель-Корво.

Так он сидел часа два, не спуская глаз с асиенды.

В воротах мелькали люди — мужчины и женщины. Но даже на расстоянии по их скудной светлой одежде и темной коже можно было догадаться, что это слуги. Кроме того, все они были пешие. А тот, кого ждал Зеб, если и появился бы, то только верхом на лошади.

С заходом солнца Зеб прервал свои наблюдения, но только для того, чтобы найти более удобное место. Когда на землю спустились лиловые сумерки, он не торопясь поднялся на ноги и прислонился к дереву, как будто в этой позе ему было удобнее думать.

«Очень возможно, что эта лиса появится ночью, — рассуждал он про себя, — или же перед рассветом. А мне необходимо знать, в каком направлении он поедет… Нет смысла тащить кобылу за собой, — продолжал он, взглянув в том направлении, где оставил лошадь. — Она будет мне только мешать. Кроме того, ночи теперь лунные, и ее может заметить кто-нибудь из негров. Лучше оставить ее здесь — безопасней и есть где пастись».

Зеб направился к лошади, снял с нее седло, привязал ее на длинной веревке к дереву, потом снял с седла свое старое одеяло и, перебросив его через руку, пошел в сторону Каса-дель-Корво.

Он шел неровным шагом — то быстрее, то медленнее, поджидая, чтобы его скрыли надвигающиеся ночные тени.

Эта предосторожность не была излишней: предстояло пересечь открытый луг, где трудно было остаться незамеченным. Там и сям виднелись одинокие деревца, но их разделяли слишком большие расстояния, и, пока он пробирался к ним, его легко могли увидеть из окон асиенды и тем более с асотеи.

Время от времени он совсем останавливался, выжидая, чтобы сгустились сумерки, стало темнее.

Когда погас последний луч заката, Зеб был не дальше двухсот ярдов от асиенды.

Старый охотник достиг цели своего путешествия — места, где ему, возможно, предстояло провести всю ночь.

Неподалеку рос низкий раскидистый куст; растянувшись под ним, Зеб снова стал следить за воротами Каса-дель Корво.

За всю долгую ночь старый охотник ни разу не закрыл обоих глаз одновременно — какой-нибудь из них обязательно следил за воротами. И стоило взглянуть на необычайно серьезный вид старика, чтобы понять, что он был занят очень важным делом.

Вначале однообразие его бодрствования нарушалось гомоном голосов и время от времени взрывами смеха, доносившимися из хижин невольников. Но негры были более сдержанны, чем обычно. Не было слышно чистых напевов скрипки и звуков веселого банджо, обычно раздающихся по вечерам в негритянском поселке.

Мрачная тишина, царившая в «большом доме», не могла не подействовать на настроение невольников.

Около полуночи голоса людей замолкли, и покой ночи лишь изредка нарушался лаем собаки, откликавшейся на далекий вой койотов.

Зеб провел очень утомительный день, и его одолевал сон. Один раз, когда он уже совсем задремал, ему пришлось встать и размяться; затем он снова лег и, спрятав голову под куст, закурил свою трубку.

Всю ночь он не сводил глаз с больших ворот асиенды, но они, как он ясно видел при лунном свете, ни разу не открылись.

Утренняя заря, как раньше закат, заставила охотника снова переменить наблюдательный пункт.

Едва небо на востоке порозовело, Зеб тихонько встал, набросил на себя одеяло и, повернувшись спиной к Каса-дель-Корво, медленно удалился тем же путем, которым пришел сюда накануне вечером.

Снова он шел то медленно, то быстро, время от времени останавливаясь и оглядываясь назад.

Наконец Зеб добрался до акации, под которой он ужинал. Здесь, усевшись, как и накануне, он принялся за завтрак.

Вторая половина лепешки и остатки мяса быстро исчезли. За ними последовало и виски из фляги.

Зеб набил трубку и уже собирался было закурить ее, как вдруг быстро положил кремень и огниво в кисет.

В синей утренней дымке на серой стене Каса-дель-Корво появилось темное пятно — это открыли ворота.

Почти в ту же минуту из них выехал всадник на небольшой серой лошади, и ворота снова закрылись за ним.

Зеба это не интересовало. Он смотрел только, в каком направлении поедет ранний путник. На это ему не потребовалось и двадцати секунд. Голова лошади и лицо всадника были обращены в его сторону.

Он не стал тратить время на то, чтобы разглядывать всадника и лошадь. Он не сомневался, что это был тот самый всадник, который проезжал по этому же месту на этой же лошади накануне вечером; он также не сомневался, что всадник снова проедет здесь.

Зеб поспешил к своей старой кобыле, быстро оседлал ее и отвел в такое место зарослей, откуда можно было наблюдать, оставаясь незамеченным.

Спрятавшись, старый охотник стал ждать приближения всадника на сером коне — он знал, что это Кассий Колхаун.

И он продолжал стоять до тех пор, пока тот не пересек полосу лесных зарослей и не скрылся в прерии, окутанной туманным светом раннего утра.

Только тогда Зеб Стумп вскарабкался в седло и, уколов кобылу ножом, заменявшим ему шпору, поскакал вперед.

Он ехал за Кассием Колхауном, не стараясь держать его в поле своего зрения.

Зачем? Покрытая росой трава была для старого следопыта чистым листом, а следы серого мустанга — шрифтом, таким же четким, как строки напечатанной книги.

И он легко читал эти строки, когда его лошадь бежала рысью и даже галопом.