«ЕВРЕЙСКАЯ НАУКА БЕЗ ЕВРЕЕВ»

Ратибор — Франкфурт

Когда в 1941 году во Франкфурте открылся Институт изучения еврейского вопроса, казалось, что это происходит не только в символически важном городе, но и в уникальном здании. Институт занял один из дворцов семейства Ротшильдов на Бокенхаймер-Ландштрассе, 68. По словам Альфреда Розенберга, тот факт, что ведущий антисемитский институт Европы открылся не где-нибудь, а во Франкфурте, символизировал конец власти Ротшильдов над городом.

Именно во Франкфурте Майер Амшель Ротшильд в конце XVIII века основал династию банкиров. Оттуда он разослал своих сыновей по всей Европе, чтобы создать крупную банковскую сеть, связанную семейными узами. В представлении нацистов Франкфурт был колыбелью мирового зла — по их мнению, ни °Дно другое семейство так полно не воплощало в себе деструктивную алчность еврейской финансовой системы, как семейство Ротшильдов. Разместив Институт изучения еврейского вопроса в самом сердце этого «зла», они хотели символически и фактически отсечь один из глубочайших корней мирового еврейского заговора.

Нацистский мэр города Фридрих Кребс использовал Библиотеку Ротшильдов в качестве приманки, чтобы привлечь Розенберга во Франкфурт. В письме Кребс написал: «Коллекция была составлена в период, когда политическая и культурная жизнь Франкфурта испытывала сильное еврейское влияние, но в наше время эта библиотека предоставляет уникальную возможность для изучения иудаизма и еврейского вопроса». Это была единственная еврейская библиотека, которую нацистам красть не пришлось. Вместо этого франкфуртский институт разместил собственную коллекцию в ее здании, где книги и пребывали до начала эвакуации в 1943 году. Подобно VII Управлению РСХА и другим отделам ведомства Розенберга, во время войны франкфуртский институт посвящал существенно больше времени и сил транспортировке, размещению, сортировке и каталогизации книг, чем собственно исследованиям. Предполагалось, что полноценные исследования начнутся после войны, когда богатый материал, украденный у идеологических противников режима, можно будет должным образом изучить и оценить.

Многие исследовательские институты ПОД эгидой Высшей школы на берегу Кимзее планировалось открыть позже, когда Германия одержит победу. Однако подготовительная работа для основания ряда инсти тутов велась и во время войны: они получали литературу» архивы и другие награбленные материалы, хотя и не были открыты официально.

Самой важной задачей военного времени была собственно грабительская операция, которая снабжала институты огромным количеством материалов для будущих исследований. Эти материалы отправлялись в том числе в Институт биологии и расовых исследований в Штутгарте, Институт индоевропейской интеллектуальной истории в Мюнхене и Институт идеологических колониальных исследований в Гамбурге. Еще один институт готовился к открытию в 1944 году, после вывоза огромного количества книг и архивов Коммунистической партии Советского Союза, это был Институт изучения большевизма.

Но в итоге во время войны начал функционировать лишь один институт высшей школы — Институт изучения еврейского вопроса. В то время как изучение германских народов, кельтов и религии могло подождать до конца войны, еврейский вопрос был слишком важен, чтобы откладывать его изучение. Институт не случайно открылся в то самое время, когда нацисты вот-вот намеревались приступить к осуществлению спланированного холокоста.

Хотя сбор материалов стоял в приоритете, ряд исследований все же проводился и во время ВОИНЫ. После эвакуации 1943 года исследовательское подразделение института переехало в средневековый замок в Хунгене, который напоминал нечто среднее между охотничьим домиком и сказочным замком с деталями из красного кирпича и изящными башенками. Организация позволила хозяевам замка, семейству Зольмс-Браунфель, остаться в качестве прикрытия операции В период войны институт внимательно следил за политическими изменениями в отношении евреев и антисемитским законодательством на оккупированных немцами территориях, а также регулярно получал тайные донесения из Министерства иностранных дел и его консульств. Институтские «эксперты по евреям» также делились своим знанием различных еврейских культур, с которыми вступали в контакт немцы.

С самого начала франкфуртский институт также занимался выпуском монографий, статей и книг на основе богатого материала, украденного в различных уголках Европы. Формируя лучшую в Европе, а возможно, и в мире еврейскую коллекцию, исследователи института задавали тон будущим еврейским исследованиям. Перспективы этих исследований предельно четко были обозначены в статье об институте, опубликованной в партийной газете Volkischer Beobachter в 1942 году: «Впервые в истории: еврейская наука без евреев».

Важнейшей площадкой для этих исследований был собственный журнал института Der Weltkampf («Битва за мир»). Это был «ежемесячный журнал о мировой политике, народной культуре и еврейском вопросе во всех странах». Тираж первого выпуска составил шесть тысяч экземпляров. Большинство подписчиков составили преподаватели и ученые. Журнал также составлял тематические номера. Номер 2 за 1943 год посвящен еврейскому вопросу во Франции, причем некоторые статьи были написаны французскими антисемитами. Этот номер был также опубликован на французском. Специальный выпуск появился не случайно — он стал следствием получения институтом огромного объема материалов из Франции.

Среди других статей в этот номер вошел «анализ» письма, которое немецко-еврейский поэт XIX века Генрих Гейне отправил барону Джеймсу де Ротшильду в Париж, чтобы попросить немного денег. В другой статье анализировались письма, в которых Альберт Эйнштейн критиковал основанный в 1925 году Еврейский университет в Иерусалиме. Эйнштейн сам входил в ректорат университета. Обе статьи при этом ссылались на материалы, которые ЭРР обнаружил в Париже. Хотя документы вряд ли разоблачали серьезный заговор, их использовали, чтобы намекнуть на существование тайных экономических, политических и социальных еврейских сетей. Никаких доказательств заговора никогда не приводилось, но в них и не было необходимости. Это было исследование, которое одни сторонники гипотезы проводили на радость другим. Любая связь считалась ниточкой к мировому заговору. Исследование характеризовалось тем же философским подходом, который Геббельс применял к «Протоколам сионских мудрецов»: важнее были не факты, а подразумеваемые истины.

Также в институтском журнале публиковались статьи, основанные на недавно обнаруженных материалах и «исследовательских визитах» ученых. Руководить сбора еврейской коллекции Йоханнес Поль Написал о своих находках в Вильнюсе в статье «Идиш-ская литература Советского Союза». Поль также публиковал короткие исследовательские статьи о еврейской культуре Греции и Украины. Другие сотрудники института осветили еврейско-болыневистский заговор и еврейские ритуальные убийства.

Помимо журнала Der Weltkampf, институт издавал книги, монографии и антологии. Особенное внимание уделялось справочникам, прекрасным примером которых служит «Словарь евреев в музыке». Планировался к изданию и «Словарь евреев в театре», который должна была составить литературовед Элизабет Френ-цель, в 1943 году опубликовавшая книгу «Евреи в театре». Френцель испытывала огромное влияние крупного представителя немецкой расовой науки, «расового папы» Ганса Гюнтера. Специалист по немецкой литературе Йохен Хёриш назвал ее книгу о еврейском театре «одной из худших антисемитских публикаций» Третьего рейха. Цель издания этих справочников заключалась в выявлении «еврейского» влияния в сфере театра и музыки, чтобы в итоге очистить от него германскую культуру. Справочники были адресованы работающим в этих сферах профессионалам — директорам театров и учителям музыки, — чтобы они ненароком не исполнили композицию «еврейской» природы.

Планировалось также провести масштабные исследования по истории гетто и антииудаизма. Для первого институт запросил у местных чиновников Восточной Европы карты различных гетто. Также вероятно, что в проекте принимал участие и относительно неизвестный филиал франкфуртского института, открывшийся в 1942 году в Лодзи. Он назывался Институтом

изучения восточноеврейского вопроса и работал под руководством профессора теологии Адольфа Франка. еГо задача заключалась в «проведении исследований» в Лодзинском гетто, пока оно еще существовало. Институт, в котором работали три человека, также собирал экспонаты для антиеврейских выставок. К примеру, институт размещал объявления в местных газетах, предлагая плату за «еврейские материалы».

Хотя во Франкфурте выставка так и не состоялась, в Ратиборе был достигнут большой успех. К 1943 году отделы исследований и пропаганды ведомства Розенберга были эвакуированы из Берлина вместе с коллекциями. Даже местные отделения ЭРР в Советском Союзе были вынуждены отступать с немецкой армией. В эвакуацию отправлялись не только книги и архивы, но и местные ученые и специалисты, в том числе десять украинских профессоров, которые вместе с семьями были перевезены из Киева в Ратибор.

Исследовательская деятельность в Ратиборе была ориентирована на страны Востока и напрямую связана с большим количеством материала, собранного для Восточной библиотеки. Исследования затрагивали широкий спектр тем, включая советскую систему, а также выпускались полемические антибольшевистские пропагандистские статьи с названиями вроде «Битва против большевизма» и «Истинное лицо большевизма». Исследования должны были в первую очередь продемонстрировать истинные цели большевизма и подчеркнуть, что за этой идеологией стоял еврейский заговор. Руководил исследованиями библиотекарь и историк Герд Вундер, который ранее работал в Париже и Риге, где отвечал за конфискацию библиотек. Исследовательский отдел Вундера, известный как IV Главное управление, разместился в замке Плесс неподалеку от Ратибора, куда также была перемещена большая часть собрания Восточной библиотеки. Вундер также занялся написанием «личных дел» на основе конфискованных архивных материалов наиболее влиятельных евреев, таких как члены семьи Ротшильдов, Вальтер Ратенау и Альберт Эйнштейн. Среди прочего он составил родословную Ротшильдов с их «связями».

Самым поразительным проектом исследовательского отдела Вундера стала крупная секретная выставка, устроенная для нацистских чиновников в мае 1944 года. На ней был представлен весь спектр материалов, захваченных ЭРР во время войны. При ее организации сотрудники ЭРР работали бок о бок с представителями IV Главного управления. В различных разделах выставки были собраны экспонаты из Франции, Нидерландов и Советского Союза, причем последних было особенно много. Также были подготовлены экспозиции о жизни и быте евреев Салоников, семьи Ротшильдов и масонов. Некоторые экспонаты, плакаты, фотографии и иллюстрации пережили войну. Представляя идеи и концепции, которые культивировались в организации, они фактически стали отражением мировоззрения ее лидера. Судя по фотографиям, выставка была организована классическим образом: на стенах висели информационные плакаты, а в витринах лежали избранные материалы из архивов и библиотек.

Некоторые представленные на выставке масонские материалы были связаны с Франклином Рузвельтом и уинстоном Черчиллем — оба они были масонами с начала XX века. Среди других экспонатов были напечатанная речь, которую Рузвельт произнес на масонском съезде, и письмо о масонстве, отправленное Черчиллем франкоеврейскому политику Леону Блюму, который в то время был узником Бухенвальда.

Наиболее показательным из сохранившихся экспонатов служит рисунок, на котором мировой заговор был представлен в виде паутины, где звезда Давида — символ масонства — и серп и молот связывались с такими людьми, как Вальтер Ратенау, Сесиль Роде, Курт Эйснер, Лев Троцкий, Владимир Ленин и семейство Ротшильдов. Это были демоны Розенберга, связанные в сеть, которая опутала весь мир своим коварным заговором. Как видно на рисунке, они были наглядным воплощением теории заговора, которую Альфред Розенберг разрабатывал почти тридцать лет. Заговор был в высшей степени сложен: взаимосвязано было все. Враги — социалисты, большевики, масоны, католики и капиталисты, а также британские, американские и французские политики — были вплетены в единую, всеобъемлющую сеть, сплетенную евреями.

Для антисемитов паутина была одной из самых мощных метафор. Евреев часто сравнивали с пауками, паразитами, сосавшими кровь у народа, культуры и государства. Метафора паука работала на нескольких уровнях: он был и символом экономического вымогательства евреев, и символом расового смешения и загрязнения арийской крови, и символом древнего кровавого навета — ритуальных жертвоприношений детей.

На другом плакате с выставки была изображена родословная семейства Ротшильдов, восходящая к Джеймсу Майеру Ротшильду. Начавшееся еще в XVIII веке экономическое «мировое господство» Ротшильдов, позволявшее им контролировать всю мировую экономику, лежало в сердце еврейского заговора на Западе, в то время как на Востоке центром заговора считался большевизм. Зажатый между столь мощными противниками, Третий рейх неустанно боролся за свободу немцев и чистоту германской расы.

Согласно национал-социалистическому мировоззрению войну развязал не нацистский режим, ведь нацисты лишь продолжили оборонительные действия против «еврейского капитализма» на Западе и «еврейского большевизма» на Востоке. До войны, в январе 1939 года, Адольф Гитлер уже сказал в своем выступлении на заседании рейхстага: «Международные еврейские капиталисты в Европе и за ее пределами преуспеют еще раз и столкнут народы в мировой войне, результатом которой станет не большевизация планеты и победа еврейства, а полное уничтожение еврейской расы в Европе».

В то время под «уничтожением» он понимал не газовые камеры Освенцима, поскольку такое «решение» еврейского вопроса появилось лишь на более позднем этапе. Изначально решить еврейский вопрос планировалось не геноцидом, а исключением евреев из всех областей немецкой общественной и культурной ЖИЗНИ, а затем и из всех областей жизни Европы. В 193°"х годах решением вопроса была правовая, социальная, культурная и экономическая сегрегация с целью подтолкнуть евреев к эмиграции. Планировалось также переместить еврейское население Европы в «резервацию». Для этой цели предлагалось использовать Центральную Азию, Палестину или Мадагаскар. Планы холокоста — то есть массового убийства — появились только в середине 1941 года.

Исследования под руководством Альфреда Розенберга следовали этой линии — в борьбе с еврейством исследователи считались «интеллектуальными» воинами, которые находили себе оружие в украденных библиотеках и архивах, тем самым уничтожая еврейский заговор изнутри. Расхищая и собирая историческое, литературное и культурное наследие еврейского народа по всей Европе, Розенберг и сотрудники Института изучения еврейского вопроса закладывали фундамент, который в будущем должен был помочь обосновать и оправдать исчезновение еврейского народа. Завершенные исследования были просто лженаукой, призванной связать воедино многочисленные мифы, заблуждения и исторические измышления, на которых была основана национал-социалистическая идеология, и создать уважаемую научную дисциплину.

Цель этих «исследований» была сформулирована предельно четко. В речи на открытии института в *1941 году его директор Вильгельм Грау описал свое видение Европы, свободной от евреев. В следующем году вышло новое издание работы Грау «Еврейский вопрос в истории Германии», впервые опубликованной в 1937 году. Как и Адольф Гитлер, он обвинял евреев в развязывании войны. Согласно Грау, эта война могла закончиться только после решения «еврейского вопроса».

«Интеллектуальное» оправдание холокоста никогда не было столь откровенным, как 1944 году, когда Министерство пропаганды поручило преемнику Грау, доктору Клаусу Шикерту, написать продолжение своей книги и докторской диссертации 1937 года о еврейском вопросе в Венгрии под названием «Еврейский вопрос в Венгрии. Еврейская ассимиляция и антисемитские движения в XIX и XX веках». Работа над второй книгой шла в те дни, когда венгерских евреев депортировали в Освенцим. Ранее Шикерт помог основать в Будапеште антисемитский институт, которому после немецкой оккупации Венгрии в марте 1944 года был присвоен государственный статус. При новом режиме сотрудники института были назначены на руководящие посты и наделены полномочиями по быстрому внедрению антиеврейской политики.

Цель Розенберга состояла в том, чтобы представить «истинную историю» евреев в Германии и Европе. Однако, чтобы понять, почему «еврей» был главным врагом режима, нужно учесть, что для идеологов нацистской Германии история евреев была также историей немцев. «Очень важно помнить, что новую и новейшую историю Германии и Европы необходимо писать, принимая во внимание еврейский вопрос», — писал Вильгельм Грау, который утверждал, что еврейская проблема восходит ко временам Средневековья. Немецкую историю можно было понять только на основе этой тысячелетней борьбы евреев и немцев. «Изучая тяжелую и, наконец, победоносную борьбу между нашей немецкой нацией и расистски чуждым иудаизмом, мы можем лучше понять немецкий характер. Благодаря этому, мы не только углубляем свои знания, но и укрепляем свою приверженность национальной жизни», — писал Фолькмар Айхштет, библиотекарь Национального института истории новой Германии, который работал под руководством нацистского историка Вальтера Франка.

В 1944 году Министерство пропаганды Геббельса выразилось еще более четко: «Еврейский вопрос — это ключ к мировой истории». Как утверждали Гоби-но, Чемберлен и Розенберг, в основе исторического развития лежало противостояние между расами, это был своего рода расистский эквивалент классовой войны марксизма. В центре этой борьбы находились арийцы и евреи, злейшие враги друг друга. В национал-социалистическом мире евреи были воплощением исторического зла и корнем всех бед: расового смешения, дегенерации, дробления и страданий немецкого народа.

Чтобы Германия воспряла, необходимо было победить тысячелетнего врага, и не только физически, но и символически. «Нацисты преследовали евреев, потому что они были ключевым элементом, который исходил из их собственной немецкой и европейскохристианской цивилизации, — пишет историк Алон Конфино. — Евреи придавали общий смысл нацистской борьбе добра со злом — это была мессианская борьба за создание нацистской цивилизации, которая зависела от истребления евреев. Творение и уничтожение были неразрывно связаны, они придавали друг другу смысл».

Но в этой войне дело не ограничивалось физическим истреблением народа — шла битва также за память и историю. Именно в ней ведущую роль играла деятельность Альфреда Розенберга. Разграбление библиотек и архивов было самой сутью битвы за контроль над памятью. Стремление контролировать память отличало кражу книг от других грабежей, например похищения предметов искусства. Искусство тоже несло в себе идеологический заряд, но только в символическом смысле. Произведения искусства были трофеями, прославлявшими лидеров и нацию. Искусство также должно было отражать и узаконивать национал-социалистические идеалы и образ нового человека. Но настоящая идеология должна была подкрепляться книгами и архивами. Будущее планировалось построить посредством контроля над памятью и историей на основе письменного слова.

Нацисты стремились уничтожить еврейский народ, но не память о нем. «Евреи» должны были остаться историческими и символическими врагами. В1941 году в своей речи на открытии франкфуртского института Альфред Розенберг подчеркнул, что в этом и заключается одна из важнейших стоящих перед институтом задач. В своей речи он предсказал, что в один прекрасный день, возможно даже в национал-социалистическом будущем, может появиться поколение, которое осудит поколение его современников. По этой причине нужно было сохранить память об истории евреев, их влиянии и их преступлениях, чтобы таким образом найти способ оправдать беспощадную войну, в которую был «втянут» немецкий народ. По этим причинам важные проявления еврейской культуры, библиотеки и архивы, расхищались, но не уничтожались. Они были необходимы, чтобы иметь возможность написать историю тысячелетней битвы и окончательной победы. Учитывая, что именно эта битва придавала движению смысл, память о евреях должна была еще долго после их уничтожения сохраняться в качестве примера символического зла. В своей книге «Мир без евреев» Алон Конфино пишет: «Помнить евреев после победы в войне было важно именно потому, что полной ликвидации еврейства невозможно было достичь посредством одного физического истребления народа — требовалось также предать забвению еврейскую историю и память. Победа в войне привела бы к ликвидации мнимой власти мирового еврейства в Белом доме и Кремле, а также уничтожила бы еврейскую расовую угрозу для немецкого общества, однако нацисты боролись с евреями в первую очередь не за политическое и не за экономическое влияние. Это была борьба за идентичность, которая велась посредством нацистской экспроприации еврейской истории, памяти и книг».

Неудивительно, что в таких обстоятельствах актом сопротивления стала сама способность помнить. Закопав свои дневники в трудовом лагере в Эстонии накануне собственной гибели в 1944 году, библиотекарь Вильнюсского гетто Герман Крук в некотором смысле Попытался победить виновных в насилии против него, сохранив свои воспоминания. Несмотря на этические противоречия, которые раздирали членов вильнюсской «бумажной бригады» и терезинской Талмуд-команды, обе группы тешились надеждой, что в конечном итоге они спасают собственную историю.

В этой борьбе за память, слово и книги был и другой, весьма близкий аспект. В конце концов, в противостоянии схлестнулись, пожалуй, два из наиболее литературно образованных и интеллектуальных народов мира — два «народа книги». В 1939 году это сходство подметил в своем дневнике еврейский учитель из Варшавы Хаим Каплан:

«Мы имеем дело с нацией высокой культуры, с «народом книги». Германия превратилась в сумасшедший дом — по книгам все сходят с ума. Что ни говори, а я таких людей опасаюсь! Когда грабеж основан на идеологии, на мировоззрении, которое по сути своей духовно, ничто не сравнится с ним по силе и стойкости… Нацисты лишили нас не только материальных ценностей, но и доброго имени «народа книги». Нацисты сражаются и книгой, и мечом — в этом их сила».

Возможно, символично, что сохранившийся дневник Хаима Каплана стал одним из самых важных описаний еврейской жизни в Варшаве до и после вторжения. В1942 году, поняв, что его собираются арестовать, Каплан переправил свой дневник контрабандой. Последняя запись в нем гласит: «Арестовано и выслано 13 ооо человек, включая 5000 человек, которые пришли на пересыльный пункт по собственной воле. Они натерпелись при жизни в гетто — жизни в голоде И под страхом смерти. Они сбежали из ловушки. Вот бы и я мог бы позволить себе поступить так же! Если мне суждено умереть, что же станет с моим дневником?»

* * *

Некоторые исследовательские проекты VII Управления РСХА тоже были обречены продолжаться до самого конца войны. Тем не менее исследования РСХА существенно отличались от исследований ЭРР и были во многом любопытнее. Подобно тому как на деятельность ЭРР влияло мировоззрение Альфреда Розенберга, ряд аспектов исследований РСХА четко отражал особый интерес Гиммлера к масонству и оккультизму.

Коллекции и исследовательские проекты РСХА были эвакуированы в различные замки Центральной Европы. В замке Нимес VII Управление приступило к составлению реестра оккультных наук. В результате появился каталог, который насчитывает более четырехсот страниц, где перечислены семь тысяч книг и восемнадцать тысяч журналов по таким темам, как астрология, спиритизм, мистика, пророчества, гипноз, алхимия, гедонизм и интерпретация сновидений. Одним из самых любопытных исследовательских проектов РСХА под кодовым наименованием «Лео» руководил оберштурмбанфюрер СС Вернер Гётч, один из самых надежных соратников начальника РСХА Эрнста Кальтенбруннера. Кальтенбруннер сменил Рейн-харда Гейдриха после его убийства в Чехословакии в 1942 году.

Гётч ранее работал в заграничном отделе СД, но его военная карьера замедлилась, когда он заразился туберкулезом. Ввиду этого ему дали особое задание — изучить масонскую литературу VII Управления, уделяя особенное внимание оккультному материалу. В этом ему помогал штурмбаннфюрер СС Ганс Рихтер, который был экспертом РСХА по масонам, а также отвечал за составление библиотечного отдела по магии и колдовству. Рихтер подготовил для Гётча списки книг по магии, телепатии и спиритизму и даже сделал подборку порнографической литературы. После эвакуации из Берлина сверхсекретному проекту Гётча отвели несколько комнат в построенном в XV веке замке Нойфалькенбург (ныне Новы-Фалкенбурк) в Чехословакии, где и была организована небольшая оккультная библиотека. Ответственный за эту часть операции Рихтер изъял ряд важных материалов из других конфискованных коллекций и тоже привез их в замок. В собрание вошли даже засекреченные отчеты СД, которая в 1930-х преследовала различные антропософские общества Германии.

Последний глава VII Управления Пауль Диттель на допросе заявил, что после войны проект «Лео» должен был создать «своеобразный масонский орден или эзотерическую секту», связанную с СС.

Диттель показал, что Кальтенбруннер стремился создать братский нацистский орден, члены которого могли бы свободно посвящать себя тому, чему ОНИ желали, оставаясь при этом лояльными режиму и выполняя роль «наблюдателей и информаторов». По словам Диттеля, исследования Гётча должны были заложить основы этой организации — скорее всего, должен был выяснить, как масоны создавали крепкие братства посредством ритуалов и секретности. Руководители СС придали этому проекту приоритет, когда стало очевидно, что Германия вот-вот проиграет войну. Это дает основания предположить, что «орден» мог функционировать в качестве подпольной организации в постнацистской Германии.

Значительно дольше велась работа над другим проектом — колдовской картотекой Генриха Гиммлера, составление которой началось еще в 1930-х годах. Исследование колдовства предполагало изучение ведьм и охоты на них. Гиммлер приказал, чтобы эту тему подвергли «научному анализу». Считается, что руководитель СС проявлял такой интерес к этой теме, поскольку одну из его родственниц, Маргарет Химблер, в 1632 году обвинили в колдовстве и сожгли на костре в Бад-Мергентхайме.

Дюжина штатных исследователей СС почти десять лет работала над исследованием колдовства, изучая 260 библиотек и архивов в поисках материалов о ведьмах, судебных протоколах, свидетельских показаний и признаний. Все обнаруженные материалы учитывались в колдовской картотеке, где каждой «ведьме» был отведен свой раздел, в котором описывались ее биография, семейное положение и судьба. Фактически эта картотека стала подробным перечислением жертв охоты на ведьм.

Гиммлер считал суды над ведьмами проявлением тысячелетней борьбы между культурами севера и юга Европы. В представлении Гиммлера эти гонения для католической церкви были способом борьбы с изначальными духовными верованиями северных народов — иначе говоря, они представляли собой выпад против древних германских традиций, которые в итоге разрушались. Таким образом, ведьмы были носительницами северной народной культуры, которой противостояло южное, средиземноморское христианство, корни которого уходили в иудейский мир.

В этом была определенная доля правды — многих из этих женщин действительно сожгли по обвинению в колдовстве и отправлении языческих, дохристианских ритуалов. Однако не стоит удивляться, что Гиммлер считал их преследование частью еврейского заговора, задача которого состояла в уничтожении истинно германской культуры. Во вселенной СС ведьмы были арийскими мученицами, северными амазонками, которые противостояли «семитскому духовенству».

В некоторой степени исследование колдовства нашло применение в Третьем рейхе. Йозеф Геббельс разглядел пропагандистский потенциал охоты на ведьм, которая могла оправдать нападки на католическую церковь. Даже на нацистских парадах и пропагандистских выступлениях ведьм представляли немецкими героинями.

Писателя Фридриха Соукупа привлекли к написанию легкой литературы — книг для молодежи и исторических романов об охоте на ведьм, в которых во всем обвинялась церковь. Соукуп якобы планировал написать масштабную трилогию на основании исследований, однако этот проект так и не был реализован. Собранные материалы о преследовании ведьм стали самой обширной коллекцией подобного рода в Европе. За девять лет в картотеку вошли жизнеописания 3600 ведьм. Кроме того, были основаны архив и библиотека, в которых было сосредоточено около 150 ооо документов и книг. После войны колдовская картотека Гиммлера пропала и была забыта, пока в 1980-х ее не обнаружил в Польше немецкий историк Герхард Шорман.

Согласно Шорману, проект служил двум целям. Он являл собой источник пропаганды, а также был попыткой восстановить и сохранить потерянные аспекты германских верований. Как ни странно, несмотря на все академические недостатки, исследования Гиммлера в сфере колдовства достаточно высоко ценятся современными исследователями охоты на ведьм, поскольку ему удалось собрать огромное количество исторических источников. «Будучи первым и единственным «проведьминским» режимом Европы, нацизм также оказал долгосрочное влияние на общепринятое понимание колдовства и некоторые формы популярных магических практик», — пишет американский историк Майкл Дэвид Бейли. Сам Герхард Шорман в итоге использовал картотеку Гиммлера в качестве основы для изучения охоты на ведьм в Германии.

Еврейскую литературу также отправили в замок Нимес, однако ее просто положили в хранилище, в то время как оккультным материалам дали приоритет. Гримстед полагает, что этот интерес к оккультизму в тот период, когда нацисты были озабочены идеей «тотальной войны», нельзя считать «пустой погоней за сенсациями», поскольку в конце войны элита СС считала оккультные проекты весьма важными: «Возможно, руководители РСХА, включая Гиммлера и Каль-тенбруннера, которые в то время, как нам теперь известно, втайне проводили дипломатическое зондирование, сами не были готовы отказаться от стремления к духовным и даже языческим источникам выживания или обновления их миссии, пока мир вокруг них уничтожал нацистский режим и его идеологию, которую они должны были защищать».

В конце концов тотальная война добралась и до замков СС. В апреле 1945 года сотрудников VII Управления призвали на фронт для участия в последней битве Третьего рейха.

* * *

Хотя Германия и отступала на всех фронтах, в ведомстве Розенберга борьбу с мировым еврейством прекращать не собирались. Более того, работа даже активизировалась. На завершающих этапах войны Альфред Розенберг начал разрабатывать планы последнего, грандиозного проекта, который был столь же оторванным от реальности, сколь и бесперспективным: он намеревался в 1944 году созвать международный антиеврейский конгресс, посвященный теме «Еврейство в глобальной политике нашего времени». Чтобы добавить проекту легитимности, он даже привлек к сотрудничеству своих соперников из РСХА, Министерства пропаганды и Министерства иностранных дел. Глава франкфуртского института Клаус Шикерт был назначен редактором «Ежегодника еврейской мировой политики», который, скорее всего,

предполагалось представить на конгрессе. Книга-антология должна была показывать, как евреи контролировали политическое развитие и тем самым несли ответственность за развязывание войны.

План конгресса был описан в засекреченном документе, составленном 15 июня 1944 года, через неделю после высадки союзников в Нормандии. Документ был подготовлен Гансом Хагемейером, одним из самых надежных людей Альфреда Розенберга, которому поручили организацию конгресса. Согласно документу, Гитлер лично одобрил планы и решил, что конгресс должен состояться в Кракове. Хагемейер описал конгресс во всех подробностях. Помимо ряда «экспертов по еврейству» на нем должны были выступить три немецких министра. Кроме того, ожидался концерт Берлинского филармонического оркестра под руководством главного дирижера Вильгельма Фуртвенглера.

На конгресс планировалось пригласить «влиятельных европейцев», а также представителей неевропейских стран. Были перечислены некоторые имена, среди которых было несколько ведущих антисемитов, фашистов и нацистов Европы. Из Италии должен был приехать министр Фернандо Меццасома, который в своей стране занимал должность, в некотором роде аналогичную должности Йозефа Геббельса. Из Нидерландов — основатель и руководитель Национал-социалистического движения в Нидерландах Антон Мюссерт. Из Франции — поэт и министр образования в правительстве режима Виши Абель Боннар. Ха-гемейер также упомянул, что Альфред Розенберг отправился в Норвегию, «чтобы лично пригласить министра-президента Квислинга». Арабский мир на конгрессе должны были представлять верховный муфтий Иерусалима Амин аль-Хусейни, который в 1941 году бежал в нацистскую Германию и попытался убедить Гитлера распространить холокост и на Ближний Восток. По свидетельству Хагемейера, своих делегатов планировали отправить Швеция, Румыния, Швейцария, Испания и Португалия, однако имен в документе не приводилось. Согласно Хагемейеру, подготовка конгресса велась в атмосфере строжайшей секретности.

Институт изучения еврейского вопроса во Франкфурте с момента своего основания активно налаживал международные связи, что подтверждается списком гостей на церемонии открытия, на которой присутствовали представители Дании, Венгрии, Румынии, Нидерландов, Бельгии и Норвегии. Институт создал европейскую сеть антисемитских организаций и учреждений, чтобы помочь с распространением антисемитской информации среди широкой публики. Нацистская Германия регулярно прибегала к помощи местных антисемитов, расистов и организаций, которые получали немецкое финансирование. Порой это также происходило под местным фасадом, например во французском Институте изучения еврейского вопроса, который возглавлялся французом Полем Сези-лем, но контролировался СС и финансировался немецким посольством. Институт продвигал немецкую модель антиеврейской политики и организовывал различные мероприятия, включая антисемитскую выставку «Еврей и Франция», которая состоялась в Париже в 1941 году и показала, как евреи внедрились в общество и исказили французскую культуру, а также национальные обычаи и традиции.

французский Институт изучения еврейского вопроса тесно сотрудничал с франкфуртским. Его куратор гауптштурмфюрер СС Теодор Даннекер предложил сделать его филиалом Высшей школы Розенберга, но этот замысел не был реализован. Однако франкфуртский институт помог французским коллегам с выпуском журнала La question juive en France et dans le monde, составленным по образцу Der Weltkampf.

Документ Ганса Хагемейера показал, что на самом деле запланированный на 1944 год конгресс в Кракове был не только антисемитской научной конференцией. Хаге-мейер написал, что мероприятие напоминало «исторический и научный конгресс», однако его истинная цель заключалась в «создании международной организации, которая будет надзирать за еврейством и вести с ним борьбу». Иными словами, своеобразной антисемитской Организации Объединенных Наций. Генрих Гиммлер, Иоахим фон Риббентроп, Йозеф Геббельс и Ганс Франк должны были стать почетными членами этой международной организации наряду с некоторыми наиболее видными участниками конгресса, включая Меццасому, Мюссерта, Боннара и верховного муфтия Иерусалима. Организация должна была противостоять «еврейской пропаганде» и показывать, как союзники на самом деле борются за «еврейское мировое господство».

Проблема заключалась в том, что та Европа, которую Розенберг хотел объединить в этом антиеврейском братстве, в 1944 году стремительно распадалась на части. Еще до наступления нового года нацистская Германия осталась в списке участников одна. Поняв, что планы Розенберга политически неосуществимы, Адольф Гитлер отменил конгресс.

В начале 1944 года Красная армия освободила Ленинград после 872 дней блокады. Территория Советского Союза была полностью освобождена летом, а к августу Красная армия уже оказалась на подступах к Варшаве, где Сталин остановил наступление. Почти полгода на Восточном фронте было спокойно — Красная армия аккумулировала ресурсы для последнего наступления. На фронте было сосредоточено шесть миллионов солдат, что почти в два раза превосходило численность войска Гитлера при нападении на Советский Союз в 1941 году.

В Ратиборе, похоже, почувствовали приближение наступления, а потому в конце 1944 года были разработаны планы эвакуации коллекций в Баварию. Однако к этому времени уже невозможно было быстро перебросить на новое место миллионы хранившихся в Ратиборе книг. Чтобы завершить эвакуацию книг из Берлина, не хватило и полутора лет. До сих пор неясно, сколько именно книг ЭРР эвакуировал в последние несколько месяцев войны. Работа продолжалась до первой недели февраля 1945 года, когда Красная армия вступила в город. Поистине поразительно, что сотрудники СС и ЭРР продолжали работать в библиотеках в то время, когда даже самые фанатичные нацисты уже ни на секунду не сомневались, что Третии рейх потерян. Вероятно, это объясняется как идеологическими, так и человеческими факторами.

Эти организации были интеллектуальными стражами движения и долго функционировали в качестве средоточия истинно верующих. Отталкиваясь от национал-социализма, они создали целое болото мифов, исторических фальсификаций и теорий заговора, которые эти «интеллектуальные стражи» намеревались доказать и снабдить прочным фундаментом на базе «исследований». В этих кругах фатализм был смертным грехом даже в буквальном смысле. В то же время они, вероятно, хотели продолжать свою работу и по собственным причинам: в конце концов, пока она не была окончена, их не отправляли на передовую. Отправка на Восточный фронт по праву считалась смертным приговором.

В январе 1945 началась эвакуация коллекций

из замка Плесс. Однако в середине месяца советские войска пошли в наступление, и два миллиона красноармейцев ворвались на территорию Польши. Тысячи книг остались на железнодорожной станции Плесса, когда сотрудникам ЭРР пришлось убегать от наступающих русских. В начале февраля сотрудникам Рати-бора также пришлось бежать, когда город подвергся артиллерийскому обстрелу. Когда Красная армия заняла Ратибор, на Одере по-прежнему стояли груженные книгами баржи. Часть коллекций предполагалось сжечь, поэтому на складах сосредоточилось огромное количество бензина, однако по какой-то причине в итоге книги просто бросили.

Деятельность Розенберга на другом фронте, в Хун-гене, также продолжалась до последнего. Франкфуртский институт выдавал книги ученым, университетам и другим исследовательским организациям до февраля 1945 года, пока Красная армия не подступила к Берлину, а Западный фронт не оказался в каких-то 200 километрах от Франкфурта. Закупки книг для института продолжались еще в течение месяца.

В начале апреля 1945 года американские части Пятой пехотной дивизии добрались до Хунгена и захватили замок. Вскоре были обнаружены огромные хранилища книг. Открытие совершил отряд, возглавляемый 31летним юристом и лейтенантом Робертом Шонфель-дом, польским евреем, который в 1939 году бежал от нацистов и перебрался в США. Возможно, именно солдат из отряда Шонфельда, вооруженный британским пистолетом-пулеметом, вошел на темный книжный склад и сделал предупредительный выстрел, выпустив ту самую пулю, которая пробила ящик и застряла в книге Самуэля Ускэ «Утешение страданиям Израилевым» из библиотеки Розенталя.