Фургон накалялся снаружи и внутри становился похож на печь. Кондиционеры не включали из-за перебоев с электрикой: стоило запустить охлаждение, как без энергии оказывались все компьютеры, включая анимус, программу которого приходилось восстанавливать после каждого сбоя. Когда Сэб и Колин в четвертый раз, ругаясь сквозь зубы, потратили сорок минут на воссоздание рухнувшей системы, Алекс принял тяжелое решение забыть о комфорте во имя сохранения функциональности фургона. Окна были распахнуты, но через них в салон сквозил раскаленный воздух, который Рита сравнила с вулканическим бризом.

Бодрум можно было бы назвать Белым Городом. Холмистое побережье было усеяно белоснежными домиками, максимум двух– и трехэтажными. Улицы пестрели вывесками и прохожими. Приезжих было так много, что казалось, будто они вытеснили местных жителей своим наплывом. Но это было лишь первое впечатление. Просто, в отличие от тех, кто коротал на турецком курорте отпуск, жители Бодрума работали в офисах или спешили по своим делам на автомобилях. Прохлаждаться у них времени не было. На дорогах быстро собирались заторы, но так же быстро они и рассасывались. Правда, Рита все равно нервничала и злилась. На нее плохо действовала жара, как и на всех остальных. Именно поэтому Рите пришлось передать штурвал легкового автомобиля Алексу, а самой сесть за руль ценного фургона. Но по ее требованию остальная команда осталась с ней.

– Не рассчитывайте, что я скажу вам: «Идите, вы должны жить, а я сама тут сдохну без кондиционеров», – заявила она с ходу. – Умрем все вместе, ясно?

– Я знал, что она стерва, – прорычал Колин. – И меня ненавидит. Иначе, почему Алекс едет один в прохладе, а мы потеем в этой парилке?

– Это блат, – утирая пот с лица, ответила Сэб. – Пора бы уже привыкнуть.

– Мир не совершенен.

– Ничуть.

Впервые за время путешествия они были счастливы оставить фургон на парковке и очутиться в тени густого дерева. Когда к ним присоединился свежий Алекс – единственный, кто из них не напоминал внешним видом подтаявший пломбир – у команды настроение ухудшилось еще больше.

– Вы как хотите, я останусь здесь, – заявила Рита и указала пальцем на кафе неподалеку. – Присмотрю за фургоном. А бегать по местным музеям неохота.

Ника не решилась спросить, как пожилая дама сможет защитить ценнейший в своем оборудовании автомобиль: раз уж Риту держат в ордене, то едва ли за ворчание и водительский опыт.

Не теряя времени, они направились сразу же к бодрумской крепости – в замок, который, как было указано в туристическом путеводителе, построили госпитальеры. Почему-то чаще всего использовалось именно это, не совсем корректное название для рыцарского ордена. Вероятно, самим членам организации это было на руку. Именно об этом спорили Колин и Сэб, пока их группа шла по набережной, возле которой была пришвартована не одна сотня яхт.

– Они ведь сами пишут историю, – не унимался он. – Могли бы исправить название на правильное. Мне было бы обидно все время читать свою фамилию с ошибками.

– Это потому что у тебя куча комплексов, – засмеялась Сэб.

– Я думаю, им так комфортнее, – высказала предположение Ника, с завистью провожая взглядом двух отдыхающих девушек, поедающих огромные конусы мороженного.

– В каком смысле? – не поняла Сэб, и Колин тоже выглядел заинтригованным.

– Это как ник, – пожала плечами девушка. Видя непонимание на их лицах, пояснила, – никнейм, вымышленное имя персонажа для виртуальной жизни. Господи, только не говорите, что даже почту под своими фамилиями заводили!

– Это другое.

– Не совсем. В игре, к примеру, берешь себе имя покруче и все, ты заходишь, отыгрываешь роль. Все, что тебе говорят – говорят как бы и не тебе. Лажаешь – тоже не ты.

– Хочешь сказать, госпитальеры обладают ранимой душонкой и защищаются, как прыщавые подростки? – уточнил Колин.

– В чем дело? – нахмурилась Ника, – я тоже играла! Быть геймером – не порок.

Колин фыркнул и насмешливо покачал головой. Заметив это, Сэб ехидно заметила:

– Эй, умник, а кто часами палил разноцветными шариками по другим разноцветным шарикам и кричал на весь офис: «Горите в аду, подонки?!» Ника прыснула со смеху, а парень моментально набычился и возмущенно заявил:

– Это совсем другое! Мне нужна разгрузка для мозгов! И вообще, это тренирует внимание и реакцию!

– Ты стрелял шариками, которые выплевывала каменная лягушка! Какая нафиг реакция?

Их спор продолжился, даже когда Алекс оплатил входные билеты, и они прошли в ворота крепости-музея.

Туристов было немного. Кто-то курил, кто-то размахивал фотоаппаратом с огромным объективом, другие позировали или пытались урезонить разыгравшихся детей.

Алекс поднял руку с телефоном вверх, сделал снимок и увеличил его в несколько раз на экране:

– Во всяком случае, здесь есть подтверждение того, что мы прочли.

Колин, Сэб и Ника наклонились к нему, загораживая экран от солнца. Перед ними был снимок каменного герба с двумя крестами по диагонали. Похоже, его держали какие-то святые или полководцы – разобрать трудно.

– Совпадает, – подтвердил Колин, – символ госпитальеров. Но вот вопрос: зачем им нужно было создавать тамплиеров, а затем уничтожать? Брачок обнаружили?

Алекс, задумчивый, как никогда, спрятал телефон в карман:

– Сомневаюсь. Не стоит брать во внимание все то, что пишут, особенно, если вспомнить, кто творил историю. Под диктовку написали то, что нужно, а не то, что было. Наша задача – отыскать ту долю правды, которая все-таки просочилась сквозь их сети.

В башнях крепости располагались музеи, разделенные по тематике. В кромешной темноте на стендах, покрытых отпечатками пальцев, лежали поднятые со дна морского стеклянные древности. Происхождение многих из них датировалось веками до нашей эры. Экспонаты были столь удивительно тонкой работы, что не могли не вызвать восхищения. Аналоги многих из них до сих пор продаются в магазинах.

– Просто не верится, – восторженно выдохнула Ника, любуясь прозрачными поделками, такими старинными, что воображения не хватало. – Если наши предки были способны на такое, то как пояснить все эти нелепости?

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Алекс, с интересом прислушиваясь к ней.

– Весь этот примитивизм с картами, детскими картинками, а потом еще полный упадок медицины, отсутствие понятий элементарной гигиены. Как в средние века Европа могла так низко пасть? А вслед за ней остальные будто деградировали, заметил?

Ника ожидала, что Алекс рассмеется, отшутится, найдет, с чем поспорить, или снова выставит дурехой, но он смотрел на нее поверх крышки стеклянной витрины. В тусклом свете тени легли неестественно, снизу вверх, и его лицо казалось какой-то мистической маской.

– Ты задаешь правильные вопросы.

Ника почувствовала легкую дрожь от волнения. Кому-то было нужно не только приостановить развитие слишком торопящегося повзрослеть человечества, но и отбросить его на много веков назад. Будто оставить на второй год подающего надежды ученика. Зачем? Чем руководствовались те, кто возомнил себя выше людской расы?

Они бродили от одного музея к другому, выбиваясь из сил. Солнце безжалостно обжигало, стоило выйти из тени. Они спускались к темницам и поднимались на смотровую площадку между башнями, откуда открывался великолепный вид на лагуну. Море сияло солнечными бликами, яхты бороздили синие просторы.

Наблюдая за тем, как издерганная мамаша пытается вытереть от растаявшего шоколада свое вертящееся чадо, Ника прижалась к стене, надеясь на мимолетный отдых. Алекс словно поставил себе за цель загнать своих друзей до полусмерти.

– Долго нам еще бегать? – проскулила Сэб, опускаясь на ступеньку. – Сил моих нет. Я завидую Рите! Она точно знала, что нам светит.

– Да, ковбой, – присоединился Колин, обмахивающийся брошюркой-путеводителем, – сколько еще скакать по прериям?

Алекс сделал несколько глотков из пластиковой бутылки, а остальную воду вылил себе на голову. Взъерошивая мокрые волосы, ответил:

– Вы не у меня спрашивайте, а у нее.

Ника почувствовала подвох и, повернувшись, обнаружила, что все теперь смотрят на нее. Это ее так удивило, что даже сил не хватило возмутиться, как следует.

– Как? Да я тут при чем?

– Никто из нас понятия не имеет, где тайник Созидателей. А та, кто все помнит, в твоей голове, – он вытер лицо ладонью.

Нику его слова только разозлили. Послушать этого ассасина, так связаться с Лорин без помощи анимуса – проще простого! Достаточно только потужиться, зажмуриться и сказать волшебные слова. Как бы не так! Стерва является в ее мысли тогда, когда сама пожелает, не спрашивая разрешения. Не подбирая нужный момент. Она просто приходит и отравляет миражами реальность. Ей плевать на то, что кто-то спустя пару сотен лет захотел отыскать архивы ее ордена. Она вообще уже мертва. Мертва! О ней даже памяти не осталось, ни могилки с именем, ни записи, все, что она оставила после себя – последовательность фрагментов в проклятой машине!

– И что, нам здесь ждать, пока девочка-антенна нащупает нужный канал?

Услышав вопрос Колина, Ника со злостью ударила кулаком по стене. Она даже не почувствовала боли в разбитых о камень костяшках, ей было все равно, почему так удивлены ее спутники.

– Какого хрена вам от меня нужно?! – крикнула она, глядя на них – усталых, встревоженных и таких чужих.

– Тише, не закипай, – Сэб миролюбиво подняла руки, – мы на тебя не давим.

– Давите! С первого дня, – Ника не могла остановиться, усталость, перегрев и злость соединились в опасную смесь. – Я для вас не человек, а один из проводков, обычный переходник между анимусом и вами! Ох, Алекс, как же ты жалеешь, что не можешь сам все сделать, без меня! Я же только приношу неприятности и нарушаю отработанную тобой схему. Вам плевать, что вся моя жизнь накрылась, что я не могу вернуться домой, просто позвонить маме, что я должна спать в машине, прятаться и накачивать свою голову чужой памятью, потому что иначе меня убьют! Вы так живете, это ваш выбор, но не мой, ясно?

– Ника, – Алекс поднялся, собираясь что-то сказать, но девушка в гневе оттолкнула протянутую ей руку:

– Знаешь? Если бы я только смогла, я б вырвала собственный мозг и запихнула бы его тебе в задницу! Чтобы ты сам спросил Лорин, где, мать ее, архивы!

Ника не слушала, что там еще сказал Алекс, она крикнула: «Да пошли вы!» и бросилась бежать по длинным плоским ступеням вниз с раскаленной террасы, вдоль каменной стены. Слезы злости заливали глаза, она смахивала их на ходу, еще больше раздражаясь, когда замечала любопытные взгляды прохожих. «Что пялитесь, уроды? Никогда не видели, как человек плачет?!» Она едва не налетела на полного мужчину, белоснежного, словно альбинос, в клетчатых шортах, открывающих толстые ноги с заплывшими розовыми коленями.

– Entschuldigung! – воскликнул тот, посторонившись.

– Отвали, – Ника отшатнулась от него и побежала дальше.

Очутившись в густой тени высоких деревьев с густой кроной, она замедлила шаг. Ноги гудели. Здесь, среди растений, в воздухе витал запах свежести после недавнего полива. Туристы рассаживались прямо на бортик, ограждающий газон от дороги, чтобы передохнуть, подкрепиться и просто помолчать, наслаждаясь средневековым покоем. Ника же хотела забиться в самый дальний и темный угол, где ее никто бы не нашел. Почему именно она? За что? У нее были совсем другие планы на это лето, на жизнь в целом. Она хочет снова сидеть на диете и искать модный купальник не в сезон, чтобы попасть на распродажу, хочет проснуться и позвонить маме, а потом встретиться с подружкой и пойти в ближайшее кафе. Завести роман, наконец! Отмести всех тех кретинов и сопляков, что подбрасывает ей судьба и сердобольные родственники, найти настоящего мужика, который бы за нее и в огонь, и в воду, и на руках бы носил. К которому можно было бы просто прижаться и почувствовать себя маленькой, защищенной…

«Я просто хочу быть с ним. Снова тонуть в его глазах, целовать его губы. Слушать, как он дышит во сне. Говорить с ним. Или молчать» Опомнившись, Ника обнаружила себя сидящей на скамейке. Ее соседи – две говорливые итальянки – косились на нее с подозрением, но без враждебности. Наверное, у нее был довольно болезненный вид. Ника и впрямь не чувствовала ни рук, ни ног, ни лица. Кожа онемела, как после укола анестезии.

«Он так молод, так чист. Он совсем другой. Его руки в крови, но разум невинен. Он сохранит тайну…» Голос прозвучал рядом, словно дыхание ветра коснулось шеи. Повернув голову, Ника увидела бегущие по дорожке лепестки с обожженными солнцем листьями. Поднявшись, не замечая взглядов итальянок, она последовала за шуршащим вихрем. Воздух дрожал, не то раскаленный солнцем, не то разорванный веками. Куда-то исчезли суетливые стайки туристов, современные урны с торчащими из них пластиковыми бутылками и пачками сигарет, ветром унесло прочь разноголосый шум. Исчезли деревья, остались лишь пробившиеся сквозь камни травы и цветы, низкие кусты. Впереди, обгоняя Нику всего на несколько шагов, шел призрак прошлого. Среднего роста юноша в шароварах, заправленных в сапоги, с капюшоном на голове, в кожаном жилете, рубашке с широкими рукавами, стянутыми наручами, с объемной сумкой через плечо. Он шел, сторонясь стражи, такой же призрачной. Янычары. Воины османской империи охраняли крепость. Среди восточных лиц нередко попадались европейцы и славяне. Мамелюки – рабы-христиане, ставшие воинами. Ника поторопилась и, нагнав юношу, словно нырнула в холодный пар. Мир вокруг вновь изменился, а все, что только что казалось хрупким, как нить паутины, обрело цвет и объем. Прислушавшись к мыслям, которые звучали в ее голове, Ника поняла, что этот «юноша» – переодетая Лорин. Она взволнована и очень спешит.

Лорин поднялась по ступенькам на стену, прижавшись к стене, пропустила вниз стражу. Ее едва не сшибли широкоплечие воины. В лицо подул сильный ветер, стало холодно. Осеннее небо темнело перед дождем.

Ника узнала эту террасу. Та самая, где только что она стояла вместе с Алексом и ребятами.

Здесь было еще четверо воинов. Они о чем-то спорили на сложном диалекте. Похоже на турецкий, но немного отличается. Лорин не поняла почти ничего. Зато ее заметил один из них – самый молодой. О, как он гордился тем, что у него начала расти борода! Полоска темных волос очерчивала его подбородок, но над верхней губой по-прежнему было чисто, как у ребенка. Его это злило.

Заметив Лорин, он отлучился от компании, подошел к ней, ухватил за локоть и быстро повел за собой. Они поднялись по узкой лестнице, укрылись за стеной, и тогда он с трепетной страстью прижал ее к себе. Поцелуй был робким и требовательным одновременно. На короткий миг Лорин забыла, зачем пришла. В ее жизни уже есть любимый мужчина, а Сафар… он достойнее этой любви. Но все, что она могла ему дать – это отражение его собственных чувств.

Отстраняясь, Лорин провела пальцем по его влажным губам, заглянула в глубокие каре-зеленые глаза. Не говоря ни слова, она достала из сумки книгу в кожаном переплете и передала ему. Сафар спрятал рукопись за пазуху. Перехватив его руку, Лорин крепко сжала пальцы: «Это больше, чем моя жизнь». Молодой янычар нахмурился и кивнул, подтверждая, что понимает серьезность своей миссии. За суровой сдержанностью, делавшей его старше, непросто было различить страх, не дававший ему покоя. «Я тебя еще увижу?» – спросил он, ловя ускользающий рукав. Лорин поцеловала его, не зная лучшего способа проститься без слов, и поспешила вниз. Корабль скоро выходит из порта, ей нужно успеть. Сафар сделает то, что должен, он справится. Кому еще можно доверить сохранение тайны, как не тому, кто сам является тайной? Лорин обернулась лишь однажды, когда была уже далеко от крепости. Ей казалось, что там, на стене, среди каменных зубьев, темнеет фигура рыцаря востока…

– Доктора! Доктора!

– Не надо, я сам доктор.

– Воды дайте!

Ника почувствовала щекотку за шиворотом футболки, чуть прохладно стало в груди. Запоздало она поняла, что на нее вылили не меньше литра газировки. Вокруг толпилось не меньше десяти совершенно чужих людей, которые бурно обсуждали происходящее на своих языках. Ника поняла, что сидит прямо на земле, а ее виски растирает тот, кто поддерживает в сидячем положении.

– Ты как? – лицо Сэб поначалу явилось размазанным пятном, но понемногу обрело четкость. – Дать воды?

– Если можно, – пересохшими губами произнесла Ника. – Только не выливайте ее на меня.

– Хорошо, – хохотнула та. – Значит, приходишь в норму.

Колин присел рядом и принялся обмахивать ее брошюрой.

– Пошевели ногами, – произнес голос Алекса за ее спиной. Так вот, кто растирал ей виски.

Она послушно пошевелила ступнями, описала ими круг и подтянула носки на себя.

– Встать сможешь?

Все трое подхватили ее, кто как мог, и подняли. Голова на короткое время снова закружилась, но кроме слабости, ничто не указывало на потерю сознания. Ника с сожалением подумала, что начинает к этому привыкать.

– Я знаю, у кого дневник Лорин, – сказала она, напившись из предложенной бутылки минералки.

– Давай позже, – Алекс усадил Нику на ступеньки и осмотрел с головы до ног.

– Дневник у конкурентов, – равнодушно напомнил Колин. – Мы же искали его в аббатстве.

Алекс ощутимо задел его плечо и негромко сказал:

– Дай ей отдохнуть.

Кажется, это удивило не только Нику. Во всяком случае выразительные глаза Сэб стали еще больше. Забота от Алекса? Так бывает?

– Возможно, это только часть, – сказала она, вспоминая, о чем хотела сообщить. Воспоминания стремительно таяли, оставляя вместо себя только факты, как зазубренный школьный материал. – Похоже, что Лорин разделила свой дневник и отдала его на хранение разным людям. Я видела, как она отдала одну часть янычару…

Она прикрыла глаза. Как же его звали? Нет, она точно помнила.

– Сафар Аль-Матар.

– По буквам, пожалуйста, – попросил Колин, открывая на смартфоне поисковую систему.

– Не нужно, – остановил его Алекс и внимательно посмотрел на Нику, – ты уверена?

– Насколько можно быть уверенной в чужих воспоминаниях, – грустно улыбнулась она.

– Звучит знакомо, – Сэб потерла лоб, будто надеялась, что это поможет ей вспомнить.

– Похоже на псевдоним какого-нибудь попсового певца, – хохотнул Колин. – Но Алекс ведь точно знает, да?

– Знаю, – подтвердил тот со странным выражением лица. – Сафар Аль-Матар был мастером ассасином.

Они расположились подальше от туристических тропинок, неподалеку от темницы, огражденной декоративным забором. Колин принес несколько бутылок воды. Пока Ника рассказывала, что сумела запомнить из видения, ее спутники молчали. Алекс смотрел мимо нее, но не пропускал ни единого слова. Когда Ника закончила, еще какое-то время никто не решался заговорить. Сэб косилась на потемневшего лицом предводителя. И только Колин быстрее прочих справился с потрясением.

– Выходит, Лорин крутила роман сразу с двумя? С этим Клайвом и с нашим Сафаром? Вот стерва!

– Ну да, был бы мужик, так сказали бы: «молодец», а так – стерва, – возмутилась Ника.

– Это все боязнь сильных женщин и неуверенность в себе, – поставила диагноз Сэб.

Девушки переглянулись и в знак солидарности стукнули кулаками друг о дружку.

– Отложим спор о феминизме, – с гипертрофированной вежливостью попросил Алекс. Он цыкнул зубом и сокрушенно покачал головой, – нам остается отправить запрос в управление. И кто знает, сколько времени ждать ответа.

– Зачем? – не поняла Ника. – Мы же здесь!

– Теперь речь идет о тайнах нашего ордена, – он понизил голос. – Я изучал историю. Сафар родился в 1736 году, в 1761 стал мастером-ассасином в Константинополе. И нигде в записях о нем не упоминается дневник Лорин. Наверняка он засекречен.

Ника громко фыркнула, хоть сама не ожидала, что так выйдет. Товарищи с удивлением посмотрели на нее.

– Зачем так сложно? – спросила она. – Сафар мог попросту не сообщить никому о дневнике.

– «Не сообщить»? – переспросил Алекс, и по его лицу было ясно, что он не играет недоумение, а совершенно искренен в этих чувствах. – То есть, скрыть от ордена?

– Он защищал не Созидателей, – Ника поражалась тому, какие простые вещи приходится растолковывать, – а свою возлюбленную.

– Он не имел права, находясь на своем посту, допустить подобную халатность. Хочешь сказать, – ассасин прищурился и насмешливо ухмыльнулся, – что воин, которому сулили рост мастера, настолько поддался уговорам женщины, что забыл о долге? Тебе не понять.

Ника изумленно всплеснула руками. Какими еще аргументами его убедить? Как можно объяснить машине, что чувствует живой человек?!

– Мне жаль тебя, – искренне сказала она.

Колин отвернулся, что-то насвистывая под нос. Сэб сделала вид, что ей срочно нужно завязать шнурок. Алекс же смотрел на Нику с явным превосходством. Смысл ее слов ускользал от него.

– Я могу выйти на связь? – спросил он, обращаясь к Колину.

– Что до технической части, то да, канал защищен. А если ты у меня разрешения спрашиваешь, то…

Алекс не дослушал, отошел на несколько шагов от них с телефоном в руках.

В душе Ники собрался холодный липкий ком. Ей было гадко и стыдно. Она не представляла, как добиться понимания от Алекса. Толковый парень, честный, умный, справедливый, но почему-то при этом такой твердолобый! Он словно нарочно притворяется, что не понимает таких простых вещей, как человеческие отношения. Наверное, в броне терминатора ему комфортнее.

– Не обращай внимания, – шепнула Сэб. – Он тебя услышал.

– Да он сам себя не слышит, – буркнула Ника, поднимаясь.

– Ты куда? – насторожился Колин.

– В комнату для девочек. Можно?

Туалет находился у входа в крепость. Вот уж удивились бы воины, построившие крепость, если бы увидели современную сантехнику. Ну а сушку для рук, пожалуй, приняли бы за демона и сожгли.

Размышляя подобным образом, Ника вымыла руки и подсунула их под гудящий фен. Краем глаза она заметила девушку, которая бережно, чтобы не повредить косметику, освежала лицо водой. Что-то знакомое мелькнуло в ее кошачьих чертах. Стараясь не выдать себя, Ника подсматривала за ней через зеркало. Когда та достала из сумочки красную помаду и провела ею по губам, в памяти всплыла сырая ночь в Венеции. Крыша. Арбалет. Прыжок в воду. Эта женщина была там.

«Коломбина». Ника мысленно сжалась, когда агент тамплиеров проходила за ее спиной. Отпустив ту на несколько шагов, вышла за ней следом. Сперва Ника собиралась бежать за подмогой, но те были далеко, и куда легче упустить Коломбину, чем попросить ее подождать, пока придут разомлевшие на солнышке ассасины.

«Скажу Алексу, чтобы выдал мне значок скаута, – подумала Ника, следуя за тамплиером на расстоянии. – Или что там положено для гражданских?» Впервые она пожалела, что осталась без телефона. Не слишком веря в сверхъестественное, она все же многократно мысленно призывала Алекса, кричала на него и ругалась, требуя немедленно явиться. Но едва ли он услышал хотя бы движение воздуха. А Коломбина, виляя изящными бедрами, поднималась в коротеньком платьице по лестнице к мечети. На нее озирались туристы, а особо остроумные выдумщики – рассматривали через объектив фотоаппарата. Ника испытала неуместный укол зависти, ссутулилась и пригладила волосы.

Войдя в двери мечети, Коломбина остановилась, сняла босоножки, и прошла внутрь. Подождав немного, Ника последовала за ней. Едва ли эта девица послушная мусульманка и хочет помолиться. Что же ей тогда нужно?

У дверей стояла оставленная посетителями обувь, а стоило Нике снять кеды, как к ней подошла одетая с головы до пят женщина и протянула ей сверток одежды. Пройти дальше удалось, лишь облачившись в халат и повязав на голову хиджаб. Раньше Ника никогда не бывала в мечетях. Мусульманские храмы казались ей закрытой территорией, чем-то пугающе таинственным, где за любой проступок могут наказать. Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-то заподозрил ее в неуважении к религии, а потому было проще не бывать в таких местах. Привычных изображений святых на стенах не было, лишь арабские надписи. Она не увидела молящихся, только несколько туристов, которые нелепо смотрелись в традиционной для востока одежде. Они озирались по сторонам и незаметно делали снимки мобильными телефонами.

Ника заметила одну фигуру в бесформенном халате. Коломбину выдала волнистая манера передвигаться. Ее бедра словно жили отдельно от тела. «Вот ведь сучка!» – завистливо подумала Ника, незаметно пробираясь следом.

Коломбина прошла в дверь, буквально втолкнув внутрь выходящего ей навстречу мужчину. Ника, обернувшись, убедилась, что никто не следит за ней, и, осторожно приблизившись к двери, вошла.

Мужчина, встретивший Коломбину, сидел, привалившись к стене. Его глаза еще были открыты, полны страха и боли, а рукой он зажимал кровоточащее горло. Смуглая кожа турка посерела. Ника собиралась позвать на помощь, наплевав на конспирацию. Она сомневалась, что жизнь несчастного удастся спасти, но оставить его умирать попросту не имела морального права. Крикнуть она не успела. Ее схватили со спины, зажали рот рукой и пригрозили ножом.

– Давай без глупостей, курочка, – с итальянским акцентом на английском произнес женский голос. – Бери его за ноги.

Коломбина подождала, пока Ника втащит невероятно тяжелого умирающего в комнату и заперла дверь. Помещение было тесным, с высоким потолком и узким окном, как бойница.

– Кто это у меня к хвосту прицепился, – Коломбина толкнула ее к стене, а сама, держа в руках нож, осталась на месте. – Постой! Я тебя помню! Подружка ассасина, которая видит прошлое? Naturale!

Ника покосилась на закрытую дверь. Прошмыгнуть не удастся, девица не спускает с нее глаз. А если сюда войдет кто-то из служащих, то умрет скорее, чем поднимет шум.

– А где же твои защитники? – почти ласково спросила Коломбина.

– Рядом, – убедительно ответила Ника.

– Ха! – рассмеялась та, – почему я их не вижу? Sciocco! Не проведешь.

Она подошла к Нике и схватила ее со спины за горло.

– Ты следила за мной, дорогуша? Давай прогуляемся вместе. Как девочки, а? Всюду вместе.

– Чего ты хочешь? – прохрипела Бажан, пытаясь ослабить крепкую, как тиски, хватку.

– Где-то здесь находится архив. Я очень хочу его найти. А ты мне поможешь.

– Как?!

Схватив Нику за подбородок, Коломбина повернула ее голову к себе, приблизила лезвие ножа к лицу:

– Ты же всё помнишь. Я знаю. Меня не обманешь.

– С чего ты…

Острие клинка застыло напротив правого глаза Ники, задевая ресницы. Она в ужасе замерла.

– А если так?

– Я не…

– Красивые глазки… были.

Ника не знала, как это случилось. Ее сознание раздвоилось. Она видела искаженное жаждой крови лицо Коломбины, и в то же время перед ней была крепость Святого Петра. Она словно смотрела на нее сверху, как птица. Нет! Это карта! И вдруг она стоит там, на башне, поворачивается назад и смотрит вниз. Она знает это место!

– Подожди!

Коломбина остановила руку с ножом, будто только и ждала этого. Она обхватила Нику за талию, спрятав нож в рукаве.

– Мы как лучшие подружки, да? – спросила Коломбина, подталкивая Нику к двери. Она выглянула первой и вышла, заставляя пленницу идти рядом.

Крикнуть! А что толку? Сколько еще невиновных умрут от ножа безжалостной убийцы?

– Не медли, у меня еще планы на вечер, – поторапливала ее Коломбина.

Когда впереди показались очертания темницы, у тамплиера загорелись глаза. Должно быть, она горела желанием завладеть архивом и выслужиться в глазах начальства за тот свой промах в Венеции. Это желание сделало ее невнимательной. Она опомнилась, лишь когда почувствовала холодную сталь сквозь ткань халата. Раздраженно выдохнув, Коломбина произнесла:

– Ты же не будешь стрелять в людном месте, ассасин.

– Конечно, нет! – ответила Сэб непринужденно. – А вот он – будет.

Ника проследила взгляд Коломбины. Там, неподалеку от темницы, за стволом дерева, скрытый пятнами тени стоял Алекс. Солнечный блик отразился от ножа в его руке.

– Лучше отпусти ее и ступай с миром, – посоветовала Сэб.

– Хм, – Коломбина томно улыбнулась и пожала плечами, – a volonta!

Сказав так, она толкнула Нику от себя, провернулась вокруг своей оси, заставляя Сэб убрать руку с пистолетом, и, воспользовавшись этим, ударила ту под ребра. Ника попыталась схватить ее, но поздно: убийца бежала со всех ног, лавируя между туристами. Побледневшая Сэб стала оседать на землю и наверняка упала бы, если б ее не подхватил Колин.

– Господи, – прошептала Ника, глядя на блестящую кровь, пропитывающую черную футболку девушки. – Там охранник! Давайте вызовем врача.

– Какой врач?! – сквозь зубы спросил подоспевший Алекс. Он бегло осмотрел ранение Сэб, достал из сумки крошечный шприц, заряженный ампулой, и вколол в бедро пострадавшей.

– Ай! Печень не задета, и то славно, – пошутила та, улыбаясь сквозь гримасу боли.

– Отведи ее в фургон, – отдал распоряжение Алекс. – А мы должны найти тайник, пока тамплиеры не вернулись с подкреплением.

Ника не сразу поняла, что он сказал. Все ее внимание было приковано к истекающей кровью Сэб, которой даже врача нельзя предоставить. Встрепенулась она только когда Алекс легонько потормошил ее за плечо.

– Здесь нет архива, – сказала она, ощущая невероятную усталость и слабость.

– Как «нет»? – удивился даже Колин, с трудом поддерживающий Сэб. Да и та на мгновенье забыла о своей ране.

– Ты уверена? – уточнил Алекс, который выглядел непривычно растерянным.

– Еще как, я видела! – Ника посмотрела на свои босые ноги. Кеды она забыла в мечети. – Они переместили тайник. Наверное, когда крепость взяли османы.

– Так где же он, мать вашу?! – прорычала Сэб сквозь зубы.

Ника испытывала дурноту, видя кровь, струящуюся между пальцев (пальцами) девушки, поэтому отвела взгляд и глухо ответила:

– В море.

Когда Рита увидела, как Алекс и Колин несут изможденную Сэб, она моментально подобралась, преобразилась, словно помолодела на несколько лет, распахнула дверцы фургона, достала аптечку. Раненую уложили на ложе анимуса, сделали еще один укол.

– Подними, – скомандовал Алекс.

Сэб послушно подтянула футболку выше, обнажая место ранения. Воспользовавшись прибором, напоминающим паровой утюг, Колин просканировал брюшную полость Сэб и вывел на экран изображение. Удивительно, но внутренние органы не пострадали, только мягкие ткани.

– Пожалела тебя эта дрянь, – усмехнулся Колин.

– Чтоб тебя так жалели, – отозвалась девушка сквозь зубы.

Алекс распылил на кровавое отверстие пену из баллончика.

– Колин, у тебя глаза зорче, – Рита передала ему набор для наложения хирургического шва.

– Обожаю это, – закатил глаза тот.

– Да я тоже, твою мать, в восторге, – из последних сил разозлилась Сэб. – Шей давай.

Ника присела возле фургона. Ее мутило, и единственным способом немного приглушить это чувство стала сигарета. Слушая стоны и ругань Сэб, она думала о том, что это ее сейчас могли латать в фургоне на парковке при сорокаградусной жаре. И хорошо, если было бы, что лечить. Как тамплиеры их выследили? Значит, у них тоже есть информатор сквозь время. Что если тот, другой, справляется лучше? Если уже отыскал адреса архивов или знает, где находится подлинник?

– Ты как? – Алекс сел рядом с ней, внимательно разглядывая. – Не ранена?

– Прости меня, прости, пожалуйста, – затараторила Ника, чувствуя вперемешку и страх, и сожаление, и вину. – Это из-за меня она! Я не должна была уходить, я…

– Успокойся, все нормально, – Алекс покровительственно положил руку ей на плечо. – Главное, что ты цела.

Ника не поверила своим ушам и, всхлипнув, подняла на него глаза. Он смотрел так обеспокоенно и был так близко. У машины для убийств есть сердце? Пережитые эмоции действовали опьяняюще. Еще миг, и она поцелует его, вот сейчас! Ника второпях облизала пересохшие губы и немного подалась вперед.

– Без тебя отыскать архивы будет куда сложнее, – продолжил Алекс, поднимаясь. – Так что задача Сэб и каждого из нас – оберегать тебя любой ценой. Что же до тебя, то будь добра: не мешай нам этого делать.

Девушка захлебнулась в переполнявших ее чувствах. «Вот чурбан. Такой момент сорвал!» И снова: интересы ордена превыше всего. Поиск истины для него важнее самого себя, окружающих людей, возможно – выше той самой истины, за которой он так слепо гонится.

– Надеюсь, ты скоро найдешь то, что ищешь, – желчно произнесла она. – И освободишься от моего общества.

– Благодарю, – сказал он с таким выражением, будто и впрямь услышал вежливое пожелание. – В этом ведь наша общая цель, верно?

Ника неосознанно провела рукой по шее, куда приставляла свой нож Коломбина. Избавиться раз и навсегда от кочевой жизни, полной опасностей? Да. А был ли там, в прошлой жизни, кто-то столь надежный, готовый рискнуть своей жизнью ради нее, как эти четверо? Нет. Возможно, это и к лучшему? К чему такие страсти? Можно прожить всю жизнь счастливо, проверяя друга не тем, прикроет ли он твою спину от ножа, а одолжит ли пару сотен до зарплаты.

Остров Орак находился на востоке от Бодрума. Именно он появился в видении Ники, и она смогла узнать его на современной карте. Это была одна из ближайших к городу точек для погружения дайверов, куда устремлялись любители подводных видов со всего мира. Небольшая глубина притягивала новичков и делала возможным опуститься на дно тем, кто впервые надел обмундирование. Колин очень удивился, что госпитальеры выбрали это место для тайника. Но позже сам догадался, что на тот момент Турция не была местом массового туризма, к тому же средневековые технологии не позволили бы погрузиться на слишком большую глубину. По официальной версии, в 1535 году итальянцем Гульельмо де Лорена была создана камера цилиндрической формы. Она была высотой один метр, а окружность имела диаметр 60 см. В этой конструкции имелись стеклянные окошки, а крепилась она к плечам водолаза, закрывая его по грудь. Немного позже был создан и сам водолазный костюм, несколько усовершенствовавший изобретение де Лорена. А позже появился – но только в чертежах – небезызвестный костюм для погружения авторства да Винчи.

Лицо освежал ветер, мелкие соленые брызги попадали на кожу. Даже небольтшая качка не доставляла дискомфорта.

– Хочешь сказать, что госпитальеры ныряли к тому острову с тазиком на голове? – спросил Колин, глядя в бинокль на остров, к которому они стремительно приближались на арендованном в местном дайвинг-центре катере. – Но замок был осажден османами в 1522 году, это на дюжину лет раньше.

– Ты снова опираешься в вычислениях на данные, которые прошли фильтр Созидателей, – Алекс поправил капюшон из тончайшей ткани. За темными очками не было видно его глаз, но он, наверняка, сумел выразить взглядом презрение к древней организации. – Да и связь в те времена была не таким простым делом: путешествие могло занять полгода и более. А бумажная волокита в условиях войн вообще довольно утомительна. К тому же, мы до сих пор не знаем наверняка, являются ли Созидатели госпитальерами.

Ветер надувал белоснежную кофту Алекса, словно парус, и Ника невольно задумалась о тех далеких временах, когда люди из древнего ордена снарядили корабль или лодку, чтобы добраться до острова и спрятать свои секреты. У них было не так много времени. Когда армия Сулеймана I Великолепного осадила Родос, никто не собирался сдаваться. Противостояние могло бы продлиться очень долго, если бы не действия предателей. По договору с турками, рыцари Святого Иоанна покинули остров, в то время, как все жители остались. Удивительно, что султан приказал отпустить членов ордена, и допустил, чтобы его воины устроили резню среди мирных жителей. Мужчины, женщины, дети – все, в чьих жилах текла греческая кровь, гибли в муках от рук завоевателей.

В вечернее время, незадолго до заката, туристов уже увозят с острова. Видимость снижается, да и все, оплатившие ужин в отеле, спешат им насладиться. Пока инструктор проводил традиционный инструктаж, помогая Нике надеть костюм и оборудование, Алекс уже со всем справился сам с небольшой помощью Колина, который заявил, что останется на борту.

Рита осталась с Сэб, которую все же смогли доставить к «проверенному человеку». Тем самым тайным врачом оказался какой-то пугливый старичок, который бесконечно озирался через плечо и долго отказывался верить, что Ника не подосланный тамплиерами шпион. Она не стала озвучивать свое предположение, но похоже, что «доктор Хаус» долгое время сидел на психотропных препаратах.

Инструктор Мехмед (у Ники сложилось впечатление, что каждый второй мужчина в этой стране носил такое же имя) на помеси английского, турецкого и итальянского подводил итоги в разговоре с Алексом. Как стало ясно из отрывков предложений, он уточнял, первое ли это погружение для обоих. Ассасин убедительно соврал, что они уже мастера. Ника нервно сглотнула. Она не боялась воды, плавала с раннего детства, особенно с модным тогда обмундированием: пластиковой маской с выпуклым носом, трубкой с резиновым нагубником, стирающим десна, и в тяжелых резиновых ластах. Нырять и задерживать дыхание для нее не составляло проблем. Но довериться баллону и кислородным трубкам, заставить себя спокойно и равномерно дышать, находясь под водой – это оказалось куда сложнее.

– Просто дыши, – сказал ей напоследок Алекс, перед тем, как погрузился в прозрачную теплую воду.

– Просто, – повторила Ника, перебрасывая ноги, которые с ластами стали напоминать гусиные лапки. – Конечно, просто! Что здесь сложного-то? Это ж не парочку тамплиеров замочить.

– Эй! – возмутился Колин, и тут же повернулся к инструктору, – она шутит, братан. Это шутка. Ха-ха.

Но Мехмед не понял ни того, что говорила Ника, ни того, почему к нему пристал турист, похожий на представителя золотой молодежи, отказавшийся погружаться в самый последний момент. Его больше заботило, чтобы клиенты благополучно пережили погружение.

Паника поднималась в Нике вместе с уровнем воды. Когда море лизнуло ее подбородок, затем щеки, она почувствовала жгучее желание вернуться на борт, а лучше поплакать. Или все вместе. В конце концов, лучше бы ей выдали маску и трубку, и матрас еще можно…

Но она переборола себя, а груз сделал свое дело. Она стала погружаться под воду. Перед ней оказался зависший в двух метрах от поверхности воды Алекс. Его волосы плавно шевелились, напоминая морские водоросли, выражение лица в маске и с трубкой во рту показалось Нике таким забавным, что она почти сразу забыла о страхе. В конце концов, это не худшее из ее приключений.

Он сложил пальцы в жест: «ОК» По его мимике, Ника поняла, что тот спрашивает, в порядке ли она. Девушка кивнула. Тогда Алекс опустил вниз большой палец, словно Цезарь, приказывающий казнить гладиатора. Инструктор объяснял, что это означает: «погружаемся».

Катер завис как раз над природной каменной стеной протяженностью сто метров – любимым местом погружения большинства приезжих. Алекс спускался ближе ко дну. Он чувствовал себя как рыба, словно оказался в своей стихии. Ника все еще ощущала скованность, хотя дышать становилось легче. Непривычные ощущения постепенно отходили на задний план. Стайки пестрых рыб, разноцветные водоросли, облепившие дно, моллюски и гудящая тишина в ушах полностью захватили ее сознание. Впечатления вытеснили страх. Морские жители, привыкшие к визитерам, ничуть их не боялись. Одни общипывали губами поверхность камней, другие вздымали хвостом крошечную песчаную бурю, третьи с любопытством следовали за аквалангистами.

Видимость стремительно ухудшалась. Алекс включил фонарик, прикрепленный к голове, и Ника последовала его примеру. В сгущающихся сумерках рыбы рвались в луч света, точно мошки. В сопровождении стаек ныряльщики проплыли несколько десятков метров, огибая остров, пока не добрались до пещеры, закрытой решеткой. Табличка гласила: «Do not enter». А дополнительный рисунок свидетельствовал об опасности обвала. Наверняка, это отпугивало туристов. Вскрыть замок не составило труда. Алекс воспользовался миниатюрной взрывчаткой, и решетка без сопротивления распахнулась. Он жестом остановил Нику, а сам обследовал вход. Убедившись, что все в порядке, Алекс позвал девушку и первым проник вглубь острова.

Поначалу пещера была достаточно широкой, чтобы пощекотать нервишки новичкам, и при этом не представлять опасности. Но Алекс вел Нику за собой наверх, где под сводом спрятался довольно узкий лаз. Конечно, человек без труда мог там проплыть, даже крупный мужчина, но в столь тесном каменном коридоре, полностью затопленном водой, легко было ощутить беспокойство. Стены были неровными, приходилось обходить выступы, похожие на волчьи клыки. Алекс часто оглядывался, проверяя, следует ли за ним Ника. Постепенно и без того тесный туннель стал сужаться. Она отталкивалась руками от дна и стен, и при этом едва ни касалась головой свода. А еще спустя немного времени она почти лежала на животе, чтобы как-то проплыть с аквалангом. Паника, которую она испытала при погружении, вернулась и многократно возросла. Алекс больше не мог оборачиваться, ему приходилось протискиваться, цепляясь за стенки туннеля, но если бы он только посмотрел на нее, Ника тут же сообщила бы, что собирается на поверхность, что задыхается, и что еще немного, и она застрянет здесь навсегда. От страха у нее сбилось дыхание, а когда через разжавшиеся губы в рот попала вода, она едва не захлебнулась. Попытка вдохнуть носом, конечно же, не удалась. Она слышала гулкие удары сердца. Алекс не видел, как Ника дергается, намереваясь инстинктивно вырвать кислородную трубку и пытаясь саму себя остановить от этого губительного действия.

«Раз, два, три, четыре, – начала она сбивчиво считать про себя, сосредотачиваясь на этом счете. – Вдох. Выдох. Вдох» Она с трудом, но все же проглотила воду, оставшуюся во рту, и возобновила дыхание. В голове прояснилось. Снова в ушах звучала тишина. За прошедшее время Алекс успел отплыть на достаточное расстояние и, собравшись, Ника поспешила за ним, следя только за движением его ласт и не глядя по сторонам, не думая о том, что баллон цепляется за камень.

Алекс замедлил движение, а спустя секунду вдруг устремился вверх и исчез из поля зрения. Ника, испугавшись, что потеряет его, поторопилась следом. Туннель напоследок еще сильнее сузился, так что пришлось приложить усилие для освобождения оттуда. Но вдруг сила воды подхватила ее и буквально выбросила на поверхность.

Алекс был рядом. Он уже избавился от трубки и маски и подплывал к каменной платформе. В свете фонаря виднелась каменная лестница, уходящая к самому дну.

– Как бы они сюда попали? – сбивчиво спросила Ника, пока Алекс помогал ей подняться. – Средневековые рыцари! У них же не было таких аквалангов.

– Думаю, уровень воды был ниже, – согласился ассасин. – А туннель, по которому мы плыли, попросту обвалился.

Сложив ласты у стены, они поднялись по ступенькам вверх, туда, где находилась металлическая дверь. Подобные используются на подводных лодках. Судя по пучкам водорослей и раковин на стене, а также по проступившей кое-где на металле ржавчине, вода часто поднималась еще выше. Среди кирпичей попадались некоторые с клеймом – символ был точной копией часто встречающегося в крепости Святого Петра: госпитальеры. Значит, они все же были здесь, и догадка Алекса верна. Самый старый рыцарский орден и Созидатели – одно и то же.

Сбоку от двери за герметично прилегающим стеклом находилась панель с восемью пустыми окошками для символов. Чуть ниже располагались кнопки с цифрами. Доступа к ним не было, но стоило поднести руку к стеклу, как панель подсвечивалась, также ярче становились и сами цифры, к которым приближался палец.

Алекс достал из-под ворота обмотанный пленкой прибор Колина, способный разгадать код. Но он не действовал: стекло было чистым, никаких следов.

– Десять в восьмой степени, – произнес Алекс.

– Что?

– Столько возможно комбинаций. Это довольно долгий процесс, если пользоваться методом подбора.

Ника посмотрела на панель, будто там внезапно могла возникнуть подсказка или хотя бы намек на то, что за цифры необходимо ввести.

Восемь. Это может быть что угодно. Начало любой математической последовательности. Комбинация, в которой каждое число несет собственное значение. Или же…

– Дата, – твердо сказала Ника, сама не понимая, откуда это знает.

– Уверена? – Алекс повернулся к ней. – Подумай. Может, что-нибудь еще?

Она думала. От мыслей даже голова болела. «Это как тужиться, только мозгом», – объясняла она свое состояние. Один и тот же вопрос гонялся по кругу, как одно единственное зернышко в мельнице. Это не просто дата, иначе бы Созидатели не поместили ее сюда.

– Может, дата рождения или смерти какого-нибудь магистра?

– Возможно, – Алекс осматривал стены на предмет возможных зацепок. – Но кого? Только официально известных почти сотня, я не говорю о тех, чьи имена не значатся в доступных простому обывателю источниках.

– А если Святого Иоанна? Они же в честь него собрали орден.

Алекс протер кирпич с печатью, но остался разочарован. Ничего, кроме такого же клейма, как и повсюду. Он обернулся к Нике:

– Не спрашивай меня. Спрашивай себя. Сейчас никто лучше не сможет ответить.

Она громко фыркнула и раздраженно прорычала:

– Ну конечно! Кто крайний? Ника! «Сделай все сама, постарайся, мы на тебя рассчитываем. А мы посидим пока в сторонке. На наша это задача – в чужих кодах колупаться».

Алекс должен был рассердиться, прочесть целую лекцию нравоучений, но вместо этого усмехнулся и с сожалением покачал головой.

– Как ты думаешь, почему Колин не пошел сюда?

– Потому что этот ботаник боится нырять, – буркнула Ника, прислонившись к стене.

– Этот «ботаник» метко стреляет с двух рук, он побывал в Ираке и выбрался из плена, не навредив никому из тех, кто держал его в неволе и грозился убить. Колин занимается скалолазанием, катается на сноуборде и занимается сёрфингом. Неужели ты думаешь, что его и впрямь смутила возможность намочить прическу?

Ника неопределенно хмыкнула. До сих пор она и вовсе не связывала образ ехидного всезнайки-электронщика с его ролью в ордене.

– Я мог бы дождаться, пока Сэб накачают анестезией и прийти сюда с ней. У них обоих такой опыт взлома любых замков, что и представить трудно. Но это бы все не имело никакого смысла, – Алекс сел на верхнюю ступеньку и посмотрел на черную воду. Луч фонаря пронзил ее как стрела. – Правда в том, что только ты можешь узнать код. Инстинкты и навыки Лорин дают тебе универсальный ключ, и никто другой не сумел бы им воспользоваться.

– Тебе легко говорить, – буркнула Ника, – что у тебя есть-то, кроме ордена?

Она поздно поняла, что сболтнула лишнего. Алекс резко отвернулся. Глядя на его спину, Ника с сожалением думала, как сильно ранила его неосторожными словами. Она собиралась извиниться, как вдруг Алекс поднялся, развернулся и придвинулся к ней слишком близко, чтобы это выглядело естественно. Ника опустила голову, и луч фонарика скользнул по блестящему лезвию. Она не успела даже вскрикнуть, как оказалась вмята в стену, а перед ее лицом возник узкий клинок ножа.

– У меня нет времени, – прорычал Алекс ей на ухо. – Дай мне ключ. Сейчас!

– Ты спятил, – выдохнула она почти беззвучно. Его лицо было над ней, фонарик слепил, и она не видела ничего, кроме его безумных глаз. – Отпусти!

– Открой дверь!

– Нет!

Как он не понимает? Она не может, просто не может!

– Сэб порезали из-за тебя. Ты нужна тамплиерам и Созидателям, для нас ты только лишний груз. Избавиться от тебя – самое разумное. Это давно нужно было сделать, еще тогда, в клубе!

В нос ударил запах гари и плавящегося пластика. В ушах звенело осколками разбитое стекло.

– Нет, это неправда, – простонала Ника.

– И теперь я всем окажу услугу, если…

Он коротко замахнулся.

Спасительная тьма окутала ее, укрывая от фатального удара.

– Здесь же их тысячи! – воскликнула юная Лорин, входя в архив.

* * *

Повсюду вокруг – у стен, на полках под потолком, в комодах и потайных ящиках – лежали свитки, тетради, тубусы, на бумаге и коже, дереве и керамике. Бесконечное количество рукописей.

– Здесь их меньше полусотни, не преувеличивай, – Харди зашел следом и поставил газовую лампу на стол. – А теперь подсоби. Мне нужно отыскать корабельный журнал. Он где-то на поверхности, я совсем недавно его перечитывал.

Лорин огляделась по сторонам. Ей всегда удавалось найти нужную вещь, даже если ее потеряла не она, и даже если сама девочка никогда прежде не видела пропажу.

– Не знаю, – протянула она неохотно. Они слишком долго добирались по жаре из Константинополя. Местные мужчины глаз с нее не сводили, но их внимание не льстило, а пугало. Женщин она не встречала вовсе. – Я не вижу ничего подобного.

Харди не двигался с места. Он не собирался облегчать ей работу, зная, что ученица не старается в полную силу. Она ленилась, и за лень часто оставалась без десерта.

Лорин прошла вдоль захламленного коридора, подобрав подол юбки, который все равно цеплял стопки. Воздух был затхлый, пахло водорослями и пылью. Чтобы добраться в хранилище, им пришлось плыть на лодке. Проход в пещеру почти полностью затоплен, еще немного, и так просто сюда уже не добраться. А Харди говорит, что во время прилива попасть в хранилище можно только в водолазном костюме.

– Нашла! – Лорин подхватила из середины стопки кожаный переплет. Все, что лежало на журнале, рассыпалось, увлекая за собой соседние стопки.

– Тысяча чертей! Ты мое проклятье! Глупая девчонка! – Харди кинулся собирать рассыпавшиеся страницы архива, а Лорин, устроившись ближе к лампе, открыла свою находку и прочла первые строки.

Она не могла поверить тому, что видит. Не слушая проклятья Харди, она разложила журнал на столе и принялась его листать. Когда внезапно страницы накрыла мужская ладонь, она испуганно ахнула от неожиданности и подняла глаза на своего учителя. Он больше не выглядел забавно рассерженным, как нянька, чьи воспитанники расшалились. Его взгляд был суровым и не сулил ничего хорошего.

– «Летучий голландец», – не то спросила, не то сама себе ответила Лорин. – Как такое возможно? Это же миф.

– Кто определяет, что есть миф, а что реальность? – спросил он, закрывая журнал и пряча его под мышку.

– Этот трюк у тебя не пройдет! Нельзя спутать правду и вымысел. Правда всегда одна!

Вдруг Харди отпустил ей хлесткую пощечину. Девочка едва не потеряла равновесие. Она вскрикнула от боли и обиды и схватилась за горящую щеку.

– За что?!

– Пощечина – это больно? – спросил Харди как ни в чем не бывало.

– Разумеется! – со злостью и недоумением воскликнула она.

– А вот и неправда, – пожал плечами мужчина. – Мне ничуть не больно.

– Так это ж ты меня ударил!

– О! – Харди поднял палец вверх. – Значит, неправда, что пощечина – это больно.

Лорин открыла рот, чтобы возразить, закрыла его, снова открыла, не зная, что сказать. Он был неправ, категорически неправ, но как это доказать?!

– Сейчас ты увидела пример правды и лжи. Это всего лишь два противоположных взгляда на один и тот же объект. Другое дело – истина. В нашем уроке это всего лишь пощечина, но на деле истина – столь сложна и проста одновременно, что не каждый человеческий разум способен ее принять. Для ограниченного понимания она губительна.

Лорин шмыгнула носом. Ей все еще было больно, но обида понемногу отступала, ее сменяло любопытство.

– Значит, «Летучий голландец» существовал? Корабль-призрак не выдумка пьяных моряков?

– Существовал, – улыбнулся Харди. – А если хочешь знать, что с ним сталось, собери-ка все, что по твоей вине сейчас на полу.

Пробурчав под нос о несправедливости, юная девушка приступила к своему заданию. И все же слова Харди не давали ей покоя.

– А Бог – существует? – спросила она, ровняя стопку.

– Который? – не отвлекаясь от изучения журнала, уточнил учитель.

– «Который»? – Лорин вскочила на ноги. – Тот, который главный!

– Еще недавно «главным» для одних был Ра, для других – Зевс, для третьих – Перун, для четвертых…

Лорин отмахнулась от его вечно насмешливой манеры говорить с ней, как с глупой маленькой девочкой.

– А как же Адам и Ева, Эдем, Преисподняя, Бог, Дьявол?

Харди перевел взгляд с журнала на нее. Девушка стояла рядом, мяла ткань юбки, пытаясь унять волнение. Она часто спрашивала его о Боге. Вероятно, ответ был очень важен для нее. Но и для малого дитя порой важен ответ на сложный вопрос, а разве поймет он его? Разве будет готов принять?

– Ждешь, что я тебя утешу? Хочешь думать, что после смерти тебя ждет светлый сад? Верь, если тебе хочется.

– Я не хочу верить, – упрямо ответила она. – Я хочу знать!

– Она хочет знать! – передразнивая ее, произнес Харди. Он внезапно рассердился, будто вопрос задел его за живое. – Нет, ты не хочешь! И никто не хочет! Люди глупы и тщеславны. Все, что вам нужно – это вера. Слепое принятие утешающей сказки. Вы не можете принять, что там, среди мяса, кишок и костей, нет этого вашего чистого духа, души! Вы не могли появиться на свет, как прочие звери, и не можете просто умереть. Нужен божий замысел! Нужна цель! Высокая и непостижимая, но доступная для ваших умишек. Что-то такое простое, как ад и рай, наказание и поощрение. Что-то такое желанное, как высшая воля вместо своего собственного выбора. Вы не могли возникнуть из клетки, как все прочие организмы, развиться из ничтожных ползающих тварей до таких же ничтожных, но способных ходить! Нет!

Лорин смотрела на него, растерянно моргая. Она впервые видела Харди таким разгневанным, тем более – без причины и на нее. Другая бы на ее месте расплакалась, чтобы укорить обидчика и заставить того извиниться, но она ждала объяснений. И больше всего – да куда больше! – она хотела, чтобы он прекратил так кричать.

Харди, похоже, почувствовал ее настроение и потушил внутренний пожар так же быстро, как и поддался воспламенению.

– Наведи порядок, – глухо бросил он, отворачиваясь к журналу.

– О какой клетке ты говорил? – услышал он вопрос. – И не делай вид, будто забыл мой вопрос.

– «Я не хочу верить, я хочу знать», – повторил он ее недавние слова и бросил взгляд через плечо. – Хм. Ты все узнаешь в своё время. Даю слово.

* * *

«Я не хочу верить, я хочу знать» Она ощущала легкое похлопывание по щекам. Кожа потеряла большую часть чувствительности, словно под действием новокаина. Открыв глаза, Ника увидела Алекса, и страх, еще недавно заставивший ее потерять сознание, теперь вернул ее к реальности скорее, чем запах нашатыря. Она оттолкнула его руку, резко села, от чего перед глазами все потемнело, и, встав на колени, дотянулась до панели управления.

21122012

Пауза.

Все пространство пещеры в один миг заполнил пронзительный звук, после чего в двери что-то щелкнуло. Алекс подскочил к двери, провернул рычаг и с усилием открыл ее. Убедившись, что за порогом находится архив, он протянул руку Нике.

– Прости, – произнес он. – Ты знаешь, зачем я это сделал?

– Знаю, – ее удивляло собственное спокойствие.

Она знала. Стресс нарушал тот хрупкий порядок, что установился в рассудке. «Ничего не происходит», – будто говорил мозг, прячась за этой иллюзией от наплывов чужого сознания. А страх в одно мгновенье разбивал в пух и прах хрустальные дворцы памяти, выпуская на волю то, с чем организм боролся, как с вирусом.

Ника понимала. Но не могла простить его, так же, как Лорин не простила Харди. А, возможно, одно смешалось с другим. Алекс использовал ее, как отмычку, потому что она могла открыть дверь. Но он забывает, что она человек. И это не со зла. Скорее всего, он уже забыл, что сам является человеком, а не просто членом братства, боевой единицей ордена. Что он ищет в этих архивах? Подтверждение того, что ассасины не сражались с ветряными мельницами, принимая их за драконов? Велико же тогда желание Алекса найти тот ответ, который бы успокоил его. Но ищет ли он истину?

Пока ассасин разбирался с сейфовым замком, на который изобретение Коллина было способно воздействовать, Ника ходила между рядами стеллажей в поиске необходимой даты на дверце. Когда она дошла до восемнадцатого века, стала присматриваться более внимательно. Сколько тогда Лорин было? Лет пятнадцать, не больше, значит… Она открыла ящик и быстро провела ладонью по корешкам сложенных тетрадей и журналов. Коричневый затертый переплет словно сам прыгнул к ней в руку. Записи капитана корабля-призрака «Летучий голландец». В нем было что-то очень нужное Харди. Не зря же он прибыл в этот архив.

– Готово, – Алекс подошел к ней, пряча крошечный электронный носитель в герметичный футляр. Увидев журнал, он спросил, – что это?

– Ты знаешь, что Харди был архивариусом Созидателей? – Ника повернулась к нему. – Поэтому Лорин и знает схемы их кодовых замков. Он готовил ее себе на замену.

– Возможно. Но ты не ответила.

Ника пожала плечами и направилась к двери. Алекс поймал ее за руку, развернул к себе.

– Лучше, чтобы между нами было полное понимание. Не держи зла. Мне пришлось так поступить.

– Я предельно точно тебя поняла, – сдержанно ответила Ника.

– Не думаю, – нахмурился он. – Ты сказала, что братство – все, что у меня есть. Я признаю это. Но наше братство – это все, что есть и у тебя. Когда ты сама это признаешь?

Ника молча проводила взглядом выходящего из архива Алекса.