В политике все, как в высшей школе. Есть популярные страны, в чью компанию стремятся попасть те, что послабее, и пыжатся, бегают, как шестерки на побегушках, выполняя задания сытых и довольных жизнью «крутых». Таких объединений по интересам много, и всем угодить попросту невозможно. А есть те страны, что принято называть «третьим миром». Они живут отдельно, почти всегда – бедно, но что удивительно, они живут по-своему. У них лучше сохраняются традиции, взрослеющие и развивающиеся вместе с народом, они передают свои обычаи детям, и пусть мечтают когда-нибудь оказаться в лиге чемпионов, но лишь потому, что не понимают, чего тогда лишатся. За успех и популярность всегда приходится дорого платить, и лишь на первый взгляд игра стоит своей ставки.

Дакар был типичным городом небогатой страны. В прошлом здесь находились французские колонии, и потому язык завоевателей и доныне считается государственным. Современные офисы с зеркальными окнами соседствуют с облупленными развалинами старых домов, допотопные автобусы, скрипящие и разваливающиеся на ходу, стоят в пробках вместе с дорогими блестящими автомобилями. Разнообразие цветов может соревноваться только с пестротой одежды жителей. Здесь даже бедность яркая, искрящаяся.

Хенан привел своих спутников в офисное здание неподалеку от ботанического сада на бульваре Канал IV. Их встретил двухметровый привратник, бесстрастный и молчаливый, который открыл стеклянную дверь, настолько чистую, что ее можно было не заметить, если бы не хромированная ручка. Они очутились в кондиционированном холле. Хенан поприветствовал секретаря – молодого мужчину, озабоченного собственной значимостью, и, позвав за собой Алекса с командой, вошел в лифт. Вадим украдкой глянул в зеркало. «Ну ты и сдал, браток», – подумал он про себя. Волосы значительно отросли и сплошь поседели, добавив ему сразу лет десять. Под глазами залегли глубокие морщины, и даже загар карамельного цвета не спасал. Он словно всю жизнь прожил за эти несколько месяцев.

Ни Вадим, ни его спутники, включая Хенана, не соответствовали роскошному офису, в который попали. За ними на зеркальной поверхности пола оставались пыльные следы, их одежда могла бы испачкать стены. Они выглядели жалкими бедняками, пришедшими просить милости короля. Отчасти так и было. Анвар Ганем, о котором рассказал Хенан, встретил их в своем кабинете. Это было огромное по площади помещение, образец минималистического стиля в интерьере, выполненное в черно-белых тонах. Единственным красочным пятном была абстрактная картина, занимающая всю стену.

Сам хозяин офиса поднялся навстречу гостям из-за широкого деревянного стола, на котором находилось такое количество электронных устройств, что позавидовала бы витрина профильного магазина.

– Добро пожаловать, – широко улыбнулся он. Хозяин говорил на английском, но с ощутимым французским акцентом.

Анвар – ливанец по происхождению – был невысоким, с широким скуластым лицом, не слишком смуглой кожей, с немного приплюснутым носом и цепким взглядом. Он первый протянул руку, приветствуя Хенана и остальных, пока выслушивал их имена.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил он, указывая на длинный диван. – Чаю? Кофе?

Так как никто не откликнулся на предложение, Анвар не стал его повторять, выкатил кресло из-за стола и сел в него напротив дивана.

– В двух словах Хенан описал ситуацию, – сказал тот, мгновенно отбросив радушие в сторону, как отслужившую свое маску. – Вам нужно судно, чтобы доплыть до Пуэрто-Рико. Маленькой лодкой тут не обойдешься, а большое судно выпустить не так-то просто. У меня есть личная яхта. Разумеется, я могу дать вам ее с командой, иначе бы эта встреча не состоялась. Но теперь хочу услышать, зачем она понадобилась и кому.

– Вы слышали о Бермудском Треугольнике? – спросил Алекс, немного подавшись вперед.

– Кто же не слышал? – усмехнулся Анвар. – Надеюсь, вы не из тех исследователей, которым нужны деньги ради пары-тройки фотографий и статей на Фэйсбуке?

– Нет, но фото могу обеспечить, – усмехнулся тот. – Это место не такое мистическое, как о нем любят говорить. Его хорошо охраняют.

Вадим заметил, что Сэб и Колин переглянулись. Они не обсуждали с командиром, что предстоит сказать господину Ганему. Похоже, Алекс снова все решил сам. Он не мог остановиться, как разогнавшийся таран. Только вперед, сметая преграды на пути. И неважно, к победе или к гибели. Он чуял своих врагов и слепо несся к ним.

– Кто? Нептун? – с серьезным видом спросил Анвар.

– Посейдон, – Алекс указал на планшет, лежащий среди прочих гаджетов на столе. – Можно?

– Будьте как дома.

– Колин?

Тот кивнул и, завладев планшетом, принялся колдовать, барабаня пальцами по экрану.

– Черт… хорошую я защиту поставил, – усмехнулся Колин. – Еле вспомнил.

Он передал планшет Анвару.

Сначала было тихо, только слышно, будто кто-то тяжело дышит. Экран был темным.

Затем послышались голоса:

– Так, ты уже рядом, – говорил мужчина. – Неужели не видишь?

– На радаре ничего, – ответил ему женский голос.

– Радар не покажет. Ты глазами смотри.

Анвар вопросительно посмотрел на Алекса, но тот молчал. Только взгляд стал отрешенным. Вадим не удержался, подошел ближе и заглянул через плечо Анвара, проигнорировав предостережение Колина. На экране было темно. Виделся тонкий луч света и пузырьки воздуха. Теперь ясно, что за странный звук и дыхание. Это подводная съемка. Судя по всему, работает какой-то двигатель.

– Господь милосердный, – прошептала девушка. Ее не было видно. Скорее всего, она находилась внутри какого-то батискафа, к которому была прикреплена камера.

– Что, что ты видишь?! – судя по помехам, это голос из динамика.

Анвар со скучающим видом изучал видео и уже сменил позу перед тем, как озвучить свой вопрос, но в этот момент луч фонаря высветил не серые камни и безликие водоросли, а высокую стену. Ее можно было бы принять за подводную скалу, если бы не идеально гладкая поверхность. Словно небоскреб вырос из глубин, окон пока не было видно. Гигантский бункер.

Незнакомцы на видео продолжали переговариваться. Анвар то и дело поднимал глаза на Алекса, будто желая убедиться, что это все не обман и не шутка. Хенан тихо обошел того и теперь тоже смотрел на экран. Еле слышно к зрителям присоединилась Сэб. Тем временем стена стала ближе, и теперь можно было рассмотреть выпирающие колонны, защищающие строение, углубления, подходящие для ворот. Впрочем, ни люков, ни створок не было видно. Стена выглядела монолитной, и никаких следов коррозии, рачков, водорослей, будто материал отталкивал все живое и не поддавался разрушению.

– Прометей! Я тебя не вижу! У меня пошел двухминутный отсчет.

– Ты рядом. Смотри внимательно. Сейчас увидишь открытый шлюз.

В самом деле камера выхватила из темноты коридор, в который направилась героиня видео. Еще немного, и она вышла наружу. Камера оказалась прикрепленной к ее одежде. Теперь была видна капсула, похожая на гоночный болид без колес, небольшой бассейн, платформа и стены. Крепко выругавшись на русском, невидимая девушка выбралась на сушу и огляделась. В тусклом свете фонаря показалась дверь, которая распахнулась, едва девушка подошла. Рассмотреть вышедших людей было нельзя. Камеру сорвали, и видео остановилось.

Анвар в задумчивости чесал подбородок, глядя на последний смазанный кадр. Трудно сказать, к каким мыслям подтолкнуло его увиденное. Вадим же, повернувшись к Алексу, который все так же безучастно смотрел в окно, будто происходящее никак не касалось его, спросил:

– Это Ника?

Он и сам знал ответ, но почему-то хотел услышать. Или хотел спросить. Скорее, второе. Ему было важно. Что ответит тот, кто не стал смотреть запись. Сколько раз он ее пересматривал? Тысячи?

– Больше она не выходила на связь. Что скажете? – последний вопрос был обращен к Анвару. – Понимаю, не самая потрясающая презентация, но не было времени поработать над сценарием.

Анвар в задумчивости отложил планшет, сложил руки на груди, с интересом глядя на собеседника. Стоящие у него за спиной ассасины, Хеннан и Вадим направились обратно к дивану.

– Вы, наверное, составили обо мне неверное представление, мистер Батлер. Думаете, кто этот человек, что сидит в офисе и решает, дать ли какому-то незнакомцу яхту? О таких, как я, слагали легенды и писали книги, мистер Батлер. Я пират. Да, как Морган или Дрейк. Я не выхожу в море под парусом, у меня свой бизнес, я плачу налоги. И пока я их плачу, никто не спрашивает, откуда у меня деньги на этот офис, на то, чтобы выступать спонсором ралли, строить больницы. Я командую не одним кораблем, а целым флотом, если вы понимаете. И вот сейчас вы думаете, что меня приманить можно было бы сундуком с золотом? Неверно, мистер Батлер. Я увидел то, что для меня представляет интерес. Это технологии. Материал, из которого построен тот подводный бункер – мне неизвестен. Но если я узнаю формулу и займусь его производством, то стану тем самым Посейдоном, понимаете?

– Понимаю, – без улыбки кивнул Алекс.

– Что еще там есть?

– Не имею представления. Знаю только, что гостей там не любят, и при желании могут изменить плотность воды. В таком случае корабль пойдет ко дну со всей командой.

– А субмарина?

Алекс кивнул Вадиму, и тот ответил:

– Я видел, как снаряд уничтожил подводную лодку. У них солидный арсенал.

– Что ж, тогда следует подумать о батискафе. Мы решим этот вопрос, – Анвар поднялся. – Вы заинтересовали меня. Уверен, мы сработаемся.

Когда они выходили из кабинета, улыбался только Хенан.

* * *

Яхта Анвара Ганема длиной двадцать пять метров, в черном корпусе и при футуристических очертаниях космического корабля, носила древнее и многозначительное имя «Гермес». Как объяснил владелец, он отдает дань уважения богу-вору и заручается его удачей. Яхта в большей степени была для небольших прогулок и шумных вечеринок, которыми не стоило смущать умы местных жителей, но по утверждению Анвара, судно справится и с дальней дорогой. Комфортным пребывание гостей будет назвать сложно, поскольку для проживания большого количества людей яхта не была предназначена, но никто и не предлагал приятную прогулку.

– Морис – бог моря и океана, – сообщил Анвар, представляя капитана – сухонького темнокожего мужчину в очках. – Он приведет вас, куда нужно.

– Я так понимаю, вы с нами не отправитесь? – уточнил Алекс.

Тот рассмеялся.

– Нет, мистер Батлер. Я меценат, бизнесмен, уважаемый человек. А вы мне предлагаете какую-то авантюру.

Алекс задумчиво оглянулся на роскошную красавицу, на борту которой им предстояло совершить невероятное путешествие.

– И вы отдаете ее незнакомцу, который даже не может дать вам никаких гарантий.

– Гарантии оставьте беднякам. Мы с вами живем в другом мире, мистер Батлер. Хенан рассказывал мне о Камбоджи. Я тоже бывал там, – многозначительно сказал Анвар, похлопал Алекса по плечу и вместе с капитаном поднялся на борт.

Дождавшись его ухода, к своему командиру подошли Сэб, Колин и Вадим. Они с одинаковым выражением смотрели на мерно покачивающееся судно. На борту матросы подготавливались к пути. Звучали отрывочные команды, перебранки и смех.

– Делаем ставки, господа, – предложил Колин. – Вернемся или нет?

Сэб усмехнулась, поправила медальон на груди. Простенькое украшение, сделанное второпях на местном рынке. Подвеска с фотографией, которую Колин извлек из электронного архива, распространяемого Созидателями в сети. На изображении был улыбающийся мальчишка лет десяти.

– Поднимайтесь, господа, – наверху у борта появился Анвар. – Я проведу для вас экскурсию.

Сэб и Колин двинулись к трапу, тогда как Алекс придержал Вадима за локоть, заставляя остаться.

– Ты прав, – сказал он, чем несказанно удивил собеседника. – Я не хотел тебя слушать, да и остальных. Потому что это все не имеет никакого значения. Мне нужно туда попасть.

– Я знаю, – Вадим действительно понимал это.

– Кто-то должен их остановить, – будто извиняясь, усмехнулся Алекс.

– Думаешь, справишься?

– Может, я не стану последним. Но буду первым. За мной пойдут остальные, и сделают то, что не успею я.

– Это самоотверженно… и безнадежно.

– Об этом и речь, – Алекс преградил ему путь и, спрятав руки в карманы джинсов, произнес, – Ника хотела туда попасть. Так подействовало просачивание. Она не понимала, думала, что это только ее решение. Больше всего на свете Ника хотела вернуться домой, она твердила об этом с самого начала.

Он передернул плечами, словно пытаясь избавиться от неудобного и тяжелого груза:

– Сейчас я скажу один раз и повторять не стану. Уходи, Вадим. Возвращайся домой. Другого шанса уже не будет.

– Вот как? – тот усмехнулся от неожиданности. – И даже не пристрелишь? А вдруг мой мозг возьмут в оборот Созидатели или тамплиеры?

– Как я понял, Элиана ни о каком оружии так и не узнала. Это был ложный след. Но даже если где-то и спрятано нужное воспоминание, всё не имеет значения.

– Потому что ты не смог спасти Нику, и теперь не хочешь, чтобы та же участь постигла меня? – Вадим перестал улыбаться. На загорелом лице Алекса и так все написано, можно было не уточнять. Продолжил он на русском, зная, что собеседник – поймет, а душу открывать на чужом языке он не привык. – Опоздал ты, сынок. Лет так на тридцать опоздал. Когда вернулся я с той операции, где нам мозги промывали, чтобы, значит, секреты не выдали, вот тогда я хотел домой. А потом то перестройка, то развал Совка, то у нас война, не стало у меня дома. Не в нем беда, во мне. Моряк однажды – моряк навсегда. Я сам рвался в путь, а ты пришел и силком поволок, понимаешь? Куда я теперь после всего, что видел? С Серым в нарды резаться по пятницам? Или с Олежей за раками ходить? Кому я рассказать-то смогу? Никто не поймет, не поверит. А становиться чокнутым нелюдимым стариком я пока не хочу. Может, Ника тоже это понимала?

Алекс вяло улыбнулся одним уголком губ, будто благодаря за попытку слабого утешения, развернулся и пошел на борт. Все, как и сказал. Предложил один раз.

* * *

Серая дымка затянула небо. На материке было бы жарко и душно, но на борту «Гермеса» было свежо от поднимающихся брызг. Даже не пришлось включать кондиционеры, которыми были оборудованы все помещения. Хоть Анвар и не отправился с ними, но совсем без внимания не оставил: он то и дело связывался с капитаном по телефону, уточняя маршрут. Видимо, хотел все контролировать на каждом этапе. Это единственный путь сохранить влияние в разрастающейся империи. Увы, наука, понятная пирату, незнакома многим политикам.

Первой остановкой стала Форталеза, один из крупнейших городов Бразилии. Яхту заправили и далее двинулись вдоль побережья вплоть до Парамарибо – столицы и главного порта Суринама. Там совершили последнюю дозаправку, проверили судно, и вышли в море.

Никто из команды раньше не бывал поблизости от так называемого Бермудского треугольника. Каждый из них испытывал волнение, но демонстрировал это по-своему. Одни посмеивались, другие травили байки. Не принимали в этом участия только люди Алекса, а также двое наемников Анвара, которым предстояло спуститься к Атлантиде. Как Вадим узнал по куцым разговорам, эти нелюдимы были опытными ныряльщиками, подводными мародерами, пробирающимися на затонувшие суда, о которых либо все забыли, либо – еще никто не знает. Чтобы осуществить официальное погружение, нужно было пройти через бюрократический ад, и часто к тому моменту груз портился. Бывало, что эти наводные или подводные суда вовсе не хотели бы связываться с властями; особенно, если их груз мог обеспечить команду и организаторов перевозки несколькими десятками лет тюрьмы. В таких случаях обращались к команде ныряльщиков, готовых за солидное вознаграждение взяться за любую работу, рискуя жизнью, сделать все быстро и эффективно. Сейчас же им предстояло добыть поистине неоценимый артефакт. Для изучения Анвару было необходимо заполучить образец материала, из которого сделаны стены Сердца – главного сокровища Созидателей. Вадим не представлял, как они смогут незаметно приблизиться к Атлантиде, спуститься к ней, проникнуть внутрь. Но еще больше ему невдомек было, как эти двое собираются изъять необходимый образец.

Он не солгал, когда отказался от предложения Алекса. Вадиму действительно некуда было возвращаться. Всё пережитое изменило его настолько, что прежний мир казался тесным, блеклым и бессмысленным. Последние месяцы прошли в страхе, боли, в постоянном риске, и все же они значили больше, чем несколько десятков лет, прожитых так, словно он плыл по течению вялого ручья. Увидеть Бермудский треугольник? Тот, о котором написал Высоцкий:

Высоцкий был гением, и, как это бывает с одаренными людьми, часто шуткой предсказывал истину. Выживут ли они, очутившись возле Сердца Созидателей? Проникнут ли внутрь? Как можно взять штурмом то, что защищали веками?

Наконец, настал день ответов. В полдень яхта бросила якорь недалеко от Пуэрто-Рико, являющимся одной из точек так называемого треугольника. В спущенную на воду моторную лодку сели двое ныряльщиков, команда Алекса, включая Вадима, а также двое матросов. Облачившись в гидрокостюмы, зарядив баллоны воздухом, они отправились на северо-запад, ориентируясь по координатам, которые оставила капсула Ники.

– Еще раз убедительным голосом объясните мне, почему у нас нет оружия? – спросил Колин, который выглядел спокойно, но его выдавал ремешок подводных часов, который он без конца мусолил пальцами.

– Ты болван или прикидываешься? – огрызнулась Сэб. – Целый арсенал с собой бы взял? Или динамит? Их там армия. Единственный наш шанс – никому не попасться на глаза.

– Вообще-то, есть еще один вариант, – осторожно предположил Вадим. – Как насчет договориться?

Колин усмехнулся и даже как-то расслабился, как от хорошей шутки. Сэб закатила глаза. Алекс многозначительно поднял брови. Похоже, никому из них даже в голову не приходила такая возможность.

– Серьезно, неужели нет способа договориться, чтобы они отдали Нику?

– Дело не только в ней, – терпеливо объяснил Алекс. – Дело в войне, которую они начали против нас.

Он бросил косой взгляд на ныряльщиков, но те были заняты своим разговором, и все же он понизил голос до шепота, продолжив:

– Им больше не нужны мы или тамплиеры. Вот в чем дело. Мы были слеплены, когда Созидателям было удобно. А сейчас от нас избавляются, как от хлама. Переговоры с ними не принесут пользы.

– Вы же не пытались!

Колин покачал головой и заметил:

– Прекрасные древние легенды неоднократно описывают один и тот же сюжет. Боги создают людей, люди становятся слишком сильны, и начинается война. Люди свергают богов или учат их уму-разуму. Поскольку нефиг так выпендриваться.

– Всё точно, – усмехнулся Алекс. – Только Созидатели не боги, а простые смертные, заигравшиеся в богов. Это куда опаснее. Посмотри, во что они превратили мир. Искусственное удержание на низком уровне одних народов и превозношение других. Мастерская работа с потреблением, чтобы создать ажиотаж и дефицит там, где его попросту не может быть. Информационная война мирового масштаба, когда есть лишь горстка людей, знающих правду, и толпа одураченных ею. Ты не хочешь прекратить это?

– И у тебя есть план? Потому что если нет, то это самая дурацкая затея в мире.

– Не волнуйся, есть, – подтвердил Алекс. – Ты сам его подсказал.

Вадим открыл рот, но так и не издал ни звука. Он? Да когда же? Ответа не последовало. Вероятно, это был не самый надежный план.

– Поздравляю, мы в Бермудском треугольнике! – объявил один из ныряльщиков, сверяя координаты навигатора. – Сейчас полезут призраки, морские чудовища и марсиане впридачу.

– Забыл про Годзиллу, – напомнил Колин.

– Годзилла не из Бермуд, дубина, – фыркнул напарник ныряльщика.

– Тихо! – прикрикнул Алекс, всматриваясь в воду.

Все замолчали. Хорохориться перестали мгновенно, хоть море было спокойным и никак не отличалось от того, что осталось за границей мифического треугольника. Часть людей на лодке знала, что скрывают эти воды, и они понимали, что в любой момент их могут уничтожить не сказочные чудища, а оружие Созидателей.

В тишине они доплыли до координат Ники и тогда выключили мотор.

– Через шесть часов мы вернемся, – напомнил матрос, – если всплывете раньше – ждите.

– А если нападут акулы, или атланты начнут кулаками махать? – жалостно спросил Колин.

– Тогда плыви, – фыркнул матрос.

– Пора, – скомандовал Алекс.

И они, проведя последнюю подготовку, погрузились под воду.

* * *

Вода поначалу показалась холодной. Гидрокостюм защищал тело, но лицо и ладони ощущали перепад температур, отчего становилось неприятно. Навалившаяся со всех сторон тишина давила на уши. Вадим смотрел на плывущих вниз товарищей, на то, как плавно колышутся плавники ласт, как скользят лучи фонариков, иглами пронзая сгущающуюся темноту. Тонкая, похожая на стекло, кромка воды осталась позади. Теперь только вперед, на дно.

Когда-то, в юности, он занимался подводным плаваньем. Всё как тогда: в маске, с трубкой и ластами. Нырял с мальчишками на спор: кто дольше продержится под водой, кто больше рапанов и мидий насобирает. Давно он не погружался, и давление с непривычки доставляло дискомфорт. За волнением он потерял счет времени. Посмотрел на часы, которыми снабдили всю команду. Они плывут уже пятнадцать минут, погружаясь все больше, но никаких построек до сих пор не было видно.

Неизменный пейзаж, пустой и безликий, а вовсе не такой пестрый и красочный, как в кино о подводном мире, так быстро наскучил и приелся, что Вадим не сразу распознал природу темного пятна далеко впереди.

Там, среди поднимающихся со дна пиков скал, возвышалась стена.

«Почему нас до сих пор не обнаружили? – задавался он вопросом, рассматривая удивительное строение, к которому приближался. – А если обнаружили, то почему не убили? Почему позволили?…»

Алекс поднял руку, призывая плыть за ним. Ныряльщики чуть обогнали его, что-то пытаясь обсудить жестами. Вадим все никак не мог поверить, что это происходит на самом деле. Там, на видео, все было нереально, будто чья-то выдумка, удачный монтаж. Теперь же он видел всё своими глазами. Стена казалась гигантской. По большому счету, это вовсе не было стеной. Если присмотреться, строение походило на невероятный по своим масштабам корабельный корпус, герметично зашитый со всех сторон материалом, на первый взгляд похожим на металл.

Только поначалу из-за отсутствия освещения стена казалась гладкой. Ближе стали видны многочисленные углубления и прямоугольные колонны. Вероятно, такой корпус лучше выдерживал нагрузку. Они еще полчаса обследовали стену, пока не добрались до ворот. Точно такие же были на видео Ники, только теперь створки были закрыты. Ныряльщики отплыли в сторону и принялись крепить к стене свое оборудование. Алекс попытался прицепить к стене какой-то объект, похожий на лазерную линейку, которую используют строители. Так как сцепления между материалами не было, он положил предмет в углубление возле ворот и поплыл дальше.

Сэб и Колин следовали за Алексом, Вадим же с интересом рассматривал закрытые створки ворот. Вот же они, рядом. Но не постучать же с просьбой впустить. Вход не взорвать и не вскрыть. Как Алекс планирует туда попасть? Если планирует вообще.

Они отплыли на достаточное расстояние, когда послышался какой-то гул. Гул всё нарастал. Такой звук может распространять в воде только мотор. Оглядываясь по сторонам, Вадим искал источник. Сэб схватила его за руку и потянула на себя. Спрятаться было негде. С одной стороны – гладкая стена, с другой – безграничные просторы океана, серая мгла, пронизанная лучами фонариков. Они успели выключить свет, когда мощный прожектор ударил по ним, точно меч.

К ним приближался подводный объект, похожий на космический корабль из старых фантастических фильмов или на детище капитана Немо в уменьшенном формате. Это был шустрый батискаф, в застекленной кабине которого отчетливо можно было разглядеть двух человек. Один из них управлял аппаратом, а второй – направил на аквалангистов металлический отросток корабля, который, похоже, являлся оружием. Жестами мужчина в кабине указал на лыжи для передвижения по водной поверхности. Вадим переглянулся с командой, надеясь, что они понимают, о чем речь. Алекс после недолгого промедления взялся за «лыжу». Остальные нехотя поступили так же.

Аппарат снова пришел в движение. Он направлялся вверх, затем изменил курс по диагонали вправо, и вот приблизился к воротам, находящимся ярусом выше, чем те, мимо которых проплыли недавно непутевые захватчики Атлантиды. Вадим все думал: заметили ли местные ныряльщиков, или тем удалось скрыться.

Створка поднялась, медленно, с усилием. Они прошли под ней и очутились в бассейне. Ворота закрылись, уровень воды начал снижаться и остановился на уровне бортов. Затем батискаф поднялся на поверхность и выключил мотор. Люди из кабины не спешили выйти. Алекс с командой отпустили «лыжи» и отплыли, насколько им позволяла ширина чаши. Командующий ассасинов первый снял маску и выплюнул загубник. Всё их внимание было приковано к батискафу, и потому никто не ожидал, что в зале появятся еще люди. Они вышли из открывшейся двери. С десяток мужчин, вооруженных автоматами, которые Вадим бы не взялся квалифицировать, и женщина. Она выглядела так, словно только что покинула съемочную площадку, где режиссер корпел над созданием рекламы медицинских препаратов. Таким обычно доверяют: мятного оттенка брючный костюм, забранные волосы, чистое лицо без лишней косметики. Внешность выдавала в ней азиатские корни.

– Приветствую вас на борту Атлантиды, – сказала она на английском. – Прошу сохранять спокойствие и следовать за мной.

– Ничего так Ариэль, – заметил Колин, вынимая трубку изо рта. – Правда, я ожидал, что чешуя будет, плавники…

Сэб хмуро глянула на Алекса, но тот кивнул, и все четверо выбрались на сушу. Ласты, баллоны и маски они оставили на полу, как указала женщина, капюшоны спустили с головы.

– Мое имя Сабина. Я сопровожу вас для беседы.

– С кем? – задал вопрос Алекс, идущий следом. От Вадима не укрылось то, что ассасин присматривается к окружающим и, вероятно, просчитывает варианты разоружения противника. Если он решится, все закончится быстро и не в их пользу.

– Мне сказали проводить вас, – вежливо ответила Сабина.

Они покинули бассейн и очутились в длинном коридоре. Здесь не было дверей, сплошная кишка. Вероятно, место служило неким буфером между открытой водой и герметичной станцией. Воздух здесь был странный. Сладковатый, немного приторный. Позже Вадим понял, что напротив – он не чувствовал посторонних запахов. По сути, здесь ничем не пахло.

Они прошли стерильную зону, когда из распылителей их обдало холодным паром.

– Алекс, – Сабина безошибочно обратилась к лидеру, что неудивительно – вероятно, его личное дело было настольной книгой всех Созидателей, – вы пройдете со мной. Остальных я прошу следовать в этом направлении. Вас сопроводят.

– Почему нас разделяют? – встревоженно спросила Сэб.

Вадим тоже ощущал, что паника вот-вот захлестнет его с головой.

– По сути дела вы нарушители, пришедшие на нашу базу, чтобы устроить диверсию, – натянуто улыбнулась Созидатель. – Уместны ли подобные вопросы?

– Вот стерва, – буркнула под нос Сэб.

Вадим встретился взглядом с Алексом. Тот выглядел напряженно, но сохранял спокойствие… Из того, что Вадим узнал про ассасинов, по воспоминаниям Элианы и по разговорам команды, можно было сделать вывод, что ассасинам незнакомо чувство страха. Выведено из породы, как у бойцовских собак. И нынешние мало чем отличаются от своих предков.

Они молча разошлись в разные стороны.

* * *

Сабина поравнялась с Алексом, теперь они шли рядом. Их никто не сопровождал, что наталкивало на мысль о постоянном наблюдении.

– Зачем вас послали навстречу, если в конечном итоге вы не ведете переговоры? – спросил он после долгого молчания.

– Так уж устроены люди, что живут стереотипами, – не глядя на него, ответила Сабина. – Женщина не ассоциируется с опасностью. Я была подходящим кандидатом, чтобы первые минуты нашей встречи прошли без конфликта.

– Да, мне известен этот подход. Созидатели всегда использовали женщин, как отвлекающий маневр. Но, похоже, раньше вашему роду давали больше полномочий, а теперь все свелось к банальному администрированию.

Сабина улыбнулась:

– Вы хотели меня задеть этим?

– Разве?

Она резко остановилась и указала на дверь:

– Вам сюда, мистер Батлер.

Алекс вошел.

Перед ним оказался кабинет, который вполне мог бы находиться где-нибудь в офисном центре. Безлико и серо – так двумя словами передается его описание. Минимум деталей, только необходимые вещи. Стол, на котором умещается монитор, стул, и никаких шкафов или ящиков. Пустота. Только еще один стул для визитера. Человек поднялся навстречу Алексу. Это был высокий крупный мужчина. Его трудно назвать полным, и все же он был достаточно упитан. Немного напоминал голубя. Его округлая голова блестела лысиной, серый костюм вполне сочетался с цветом стен и мебели.

– Алекс Батлер, – приветствовал тот, глядя так, словно видел перед собой дальнего и не слишком любимого родственника после долгой разлуки. – Мое имя Филипп Ротшильд.

– Звучит почти как титул, – усмехнулся Алекс. – Мне даже как-то неловко, что я так одет.

– В гидрокостюме? И что с вас по-прежнему капает? Это ожидаемо, ведь вы пришли сюда через океан, – хозяин кабинета указал на свободный стул, сам вернулся на прежнее место. – Кстати, а зачем вы пришли?

Дверь открылась и вошел молодой мужчина, держа в руках полотенце. Алекс не сразу понял, что это предназначается ему. Шумно вздохнув, он все-таки взял полотенце и быстро вытер голову. Ротшильд и незнакомец терпеливо ожидали.

– Благодарю, – ассасин пригладил подсушенные волосы и с серьезным видом произнес, – так намного лучше.

– Разумеется. Дискомфорт и стыд часто делают людей уязвимыми, вынуждают их вести себя несвойственным образом. Нам же нужно найти взаимопонимание.

– Нужно? – удивился Алекс. – Зачем?

– Разве не такова цель вашего визита? – лицо собеседника выражала крайнюю степень озадаченности.

– «Визита». Хм. Какой замечательный способ дать понять, что мы здесь сугубо по вашей воле.

– Рад, что вы оценили. В самом деле, вы же не принимали всерьез вероятность взять Атлантиду штурмом? Вчетвером. Ах да. Я забыл про тех двоих людей, что ковыряют нашу стену снаружи своими примитивными инструментами. Возможно через тысячу лет они смогут продвинуться на пару сантиметров.

Алекс сложил руки на подлокотниках, по возможности принимая удобную позу.

– У вас здесь… уютно. Так тут и живут настоящие Созидатели? Заводят семьи, детей. Или у вас это как-то по-другому происходит?

– По-другому, – вежливо улыбнулся Ротшильд. – Перед вами – наш офис, а не отель. Здесь запрещены неуставные отношения, и, разумеется, о детях не может идти речи. Какой абсурд!

– Абсурд, – ассасин кивнул, соглашаясь. И неожиданно продолжил, – Я хочу увидеть Нику.

– Вполне объяснимое желание, – с неприятным пониманием ответил Ротшильд. – Уверен, мы сумеем это организовать.

Они замолчали, глядя друг на друга. Так прошла минута. Затем вторая.

– Погодите, – натянуто улыбнулся Созидатель, – вы хотите сказать, что это и есть цель вашего визита?

– Недостаточно веская?

– Как сказать.

Созидатель откинулся на спинку стула, в задумчивости сложил руки на груди, все так же изучая Алекса.

– Удивительно. Я думал, вы придете с оружием, станете требовать перекрыть информационный поток, спрятать данные ваших соклановцев. Попытаетесь убить меня. Но просто свидание? Как-то… банально.

– Не хочу показаться невежливым, но убить вас мне не составит труда без лишних разговоров и даже оружия, – заметил Алекс. – И, кстати, та пулеметная установка в углу за камерой сработает недостаточно быстро. Вы дадите мне фору, которую сами не осознаете, и ваша шея будет сломана до того, как первый залп попадет в меня.

– Надо же, – Ротшильд задумчиво почесал подбородок и посмотрел в ту сторону, куда указывал Алекс. Там за небольшой камерой, которую трудно было различить, находилось уже знакомое ассасинам оружие – с ним они познакомились в иерусалимских подземельях. – Вы понимаете, что Ника Бажан… изменилась?

Он перевел взгляд на Алекса, но не дождался вопроса, и сам добавил:

– Практически все это время она пребывает в анимусе. Ее здоровье в полном порядке, как следует из отчетов, но что до психологического состояния… Я не уверен, что вы к этому готовы.

Он заметил, как сузились глаза Алекса, как непроизвольно напряглись его руки.

– Вы превратили ее мозг в передатчик на два года!

– Передатчик! Она стала кем-то значимее, чем мы с вами! Больше, чем человек!

– Она – человек, и точка.

– Вы правы, это художественное преувеличение было неуместно. Мы с вами мыслим трезво, и без туманных эпитетов будет легче понять друг друга.

– Понять? – оскалился ассасин. – Вы жалкие выродки, возомнившие себя богами! Построили убежище на дне океана, сводите мир с ума, наслаждаясь могуществом. Хреновы извращенцы. В ваших силах остановить войны и болезни, дать людям скрытые от них знания. Вы же пугаете их концом света, таяньем ледников, взрывом солнца. На ваших руках столько крови, что этот океан должен быть алым. Но… я сижу напротив тебя и терплю лишь по одной причине. Я хочу увидеть Нику.

Ротшильд хмуро потер лоб, побарабанил пальцами по столу, обдумывая услышанное.

– Ясно. Мы – всемирное зло. Только скажи мне, Алекс, а кто достоин жить в мире без войн и болезней?

– Все.

– Вот как! Любезный, вы не слишком знакомы с математикой? В нынешнее время Земля страдает перенаселением. Потребление ценных ресурсов растет, а это ведет к разрушению планеты, что в свою очередь приводит к катаклизмам, те – к смертям. Есть страны в зоне тайфунов, или цунами, или наводнений, землетрясений, в конце концов. Это мы отбросили в сторону войны и болезни, правильно? Кто будет решать, какие народы будут жить в относительно спокойной сейсмической обстановке? Почему, скажем, Румыния, Украина, Болгария должны почивать в покое, пока Японию и Китай терзают природные стихии?

– К чему это?

– Справедливости нет, мистер Батлер. В ее идеальном варианте, как возомнили ассасины. Попросту не существует. Почему мы не спасем всех индийских детей от голода? Почему не излечим от СПИДа племена, продолжающие, вопреки высокой смертности, увеличивать популяцию? Вы обвиняете нас во лжи, но есть одна истина: ресурсы Земли действительно ограничены. Что происходит, когда популяция животных начинает увеличиваться? Есть два варианта: открыть на них охоту или стерилизовать. Представьте себе законопроект по стерилизации людей. Возмущение общества гарантировано, митинги, политические партии, раскол на согласных и противников. Это кажется негуманным. Куда более лояльно общество относится к тому, что люди, чьи гены отравлены наркотиками, алкоголем или наследственными болезнями, дают потомство. Часто эти дети умирают, или выживают благодаря медикам и продолжают свое неполноценное существование. Зачем? Какая польза от них обществу? Это балласт.

Алекс цыкнул зубом и, повторяя позу Ротшильда, сложил руки на груди:

– Я знал одного инвалида. Он лишился обеих ног в довольно молодом возрасте. И научил меня большему, чем многие другие. Это был мудрый и честный человек. Его убили ваши люди. Забили насмерть. Впрочем, думаю, слово «люди» тут неуместно.

Созидатель покачал головой:

– Мы говорим о разном. И глубоко в душе ты понимаешь, о чем я. В природе слабое потомство не защищают. Птицы выталкивают больных птенцов из гнезд. Животные оставляют немощных детенышей на съедение хищникам. Но не люди. Своей лживой гуманностью мы загнали себя в ловушку. И если стерилизация, которая могла бы решить эту проблему, не вариант, что нам остается?

– Охота, – напомнил Алекс то, что уже сказал Ротшильд.

– Именно. Война вызывает протест только в той стране, где происходит. Никто всерьез не воспринимает далекую угрозу. Война – привычна с самого зарождения человечества, и потому это самый надежный способ сократить популяцию людей. Война. И болезни.

– Война, Глад, Смерть и Мор. Так вот, что за всадники внесут вас в вожделенный Эдем? Как-то всё у вас смешалось.

Ротшильд поднялся:

– Хочешь увидеть Нику? Идем.

Они вышли из кабинета и двинулись по такому же безликому коридору.

– Тебе известен так называемый «феномен Жанны д'Арк»? – спросил Созидатель по дороге. – Позволь, объясню. Я имел счастье, и это говорю безо всякой иронии, познакомиться с Никой Бажан около трех лет назад. Когда мы впервые заполучили ее еще на материке. К сожалению, в то время безопасность дала брешь, и мы упустили девушку. Тогда меня заинтересовала природа ее сопротивления. Она первая из наших объектов, кто так отчаянно противилась подключению. В основном, люди, познавшие удивительное чувство, что дарит анимус, уже не в состоянии от него отказаться. Ты когда-нибудь слышал о зависимости от видеоигр? Об этом говорят чаще, чем о зависимости от книг, хотя суть остается такой же. Персонаж настолько неудовлетворен своей реальностью, что хочет прожить чужую. На этом желании построена целая индустрия. Поначалу были легенды и мифы, затем – примитивные театральные постановки, наконец, упомянутые уже мною книги, кино, компьютерные игры. Разновидностей подобных зависимостей – масса. Многим людям нравится подглядывать за чужой жизнью, но еще увлекательнее – прожить ее. Одну за другой, всасывая опыт разных, незнакомых прежде людей, эпох, народов. От этого невозможно отказаться. Впечатления – это самый сильный наркотик, ради них люди идут на все. Так вот, вернемся к Нике. Она отказывалась. Поначалу я думал, что дело в ней. Она сильная натура, а Лорин Питерс добавила бунтарского духа своей памятью. Но позже я с удивлением обнаружил, что дело не в ней. Я понял это, когда наблюдал за ее появлением здесь, в Сердце. Ее терзал не внутренний протест, а страх разочаровать своего лидера. Лидера, вселившего веру, что она вернется домой, что одолеет зло в нашем лице, лидера, который всегда ее спасет, что бы ни случилось. Догадываешься, о ком я говорю? Мы называем это феноменом Жанны д'Арк. Девчушка столь глубоко верила, что повела за своей верой тысячи отважных воинов. Пользуясь этим небывалым успехом, мы неоднократно вводили в игру двойников Жанны, заменяя одну другой, когда предшественница погибала. Но всё напрасно. Двойники какое-то время могли удерживать армии, вдохновленные настоящей Жанной, только это влияние слабело без подпитки. Все кончилось тем, что проект пришлось свернуть.

– Вы отправили ее на костер.

– Не настоящую Жанну. Одного из ее двойников – да. Обман должен быть продуман от начала до конца, нельзя бросить его на полдороге. Так поступают дилетанты. Мы же строим историю, и подобная беспечность недопустима.

– Убивать людей, чтобы сохранить иллюзию?

– Рукоплеща фокуснику, который извлекает из шляпы птичку, никто не думает о другой, погибшей в расплюснутой клетке только что у всех на глазах, потому что так велит сюжет представления. Люди умирают за меньшее, мистер Батлер. Иногда просто переходя улицу на зеленый свет светофора. Умереть с целью – разве это не одна из наивысших ценностей братства ассасинов?

Они вошли в капсулу лифта. Дверь закрылась, и спустя несколько секунд открылась. Алекс с удивлением обнаружил, что они переместились, хотя это и не было ощутимо.

Ротшильд широкими шагами направлялся вглубь зала, напоминающего больничный. Вдоль стен на достаточном расстоянии друг от друга находились анимусы, в каждом из которых присутствовал человек. Люди были обнажены, их тела пронизаны трубками для различных нужд и заклеены датчиками. Алекс почувствовал, как его словно сжимает ледяная когтистая лапа. От увиденного становилось жутко. Хотелось выскочить вон. Трудно было поверить, что эти люди еще живы. И копошащиеся рядом работники, изучающие данные на мониторах, только усугубляли картину.

– Подготовьте объект номер пятьдесят четыре, – сказал Ротшильд персоналу и обернулся к Алексу. – Понимаю, для неподготовленного человека – удручающее зрелище.

– Нет. Для человека – удручающее зрелище. Нужно быть чудовищем, чтобы воспринимать это спокойно.

Ротшильд неопредленно пожал плечами.

К тому моменту, как они дошли до анимуса Ники, работники услужливо прикрыли ее полупрозрачным материалом, из которого шьют одноразовые больничные рубашки, и отключили от анимуса. Платформа выехала из-под навеса, и Алекс с ужасом понял, что не узнает ее. То есть общие черты остались, но это был другой человек. Ника сильно похудела, щеки запали, под глазами залегли тени, нос казался длиннее. Ее волосы были коротко острижены. Плечи, локти и запястья стали такими тонкими, что больше напоминали детали шарнирной куклы. Кожа побелела, вены и сосуды отчетливо выделялись под ней.

Боковым зрением Алекс заметил, что Ротшильд подал сигнал, и женщина в униформе персонала ввела Нике препарат через катетер в вену. Спустя несколько секунд веки девушки дрогнули. Она просыпалась, если ее прежнее состояние можно было назвать сном. Она смотрела в потолок, взгляд блуждал, губы то открывались, то закрывались. Нажатием кнопки женщина из персонала приподняла верхнюю часть платформы, заменяющей койку, помогая Нике принять полусидячее положение. Алекс молчал. Когда он представлял встречу, то ожидал увидеть пленницу, изможденную, но вменяемую. Сейчас же Ника больше походила на пациента больницы, только едва ли ее здесь лечат. Скорее, убивают, высасывают всю энергию ее разума, используя в своих целях.

– Алекс.

Ее голос звучал непривычно. Возможно, даже для нее, потому что Ника закашлялась, и машинально выпила из поднесенного стакана воды, даже не пытаясь взять его самостоятельно. Ее взгляд опустился, она посмотрела на свое тело.

– У меня волосатые ноги, – произнесла девушка задумчиво.

Алекс посмотрел на Ротшильда, но тот и не собирался оставлять их одних.

– Почему мне стригут ногти, но не бреют? Глупо, – Ника снова подняла глаза на ассасина. – Они и тебя поймали?

– Я сам пришел. За тобой.

– Идиот, – покачала она головой. – Я же говорила, что ты не должен идти.

– Мы не бросали тебя. То, что случилось…

Ника тяжело вздохнула и прикрыла глаза:

– Я не помню, когда говорила последний раз. Это так… необычно. Говорить. Щекотно.

– Я вытащу тебя отсюда, – Алекс коснулся ее руки, стараясь не задеть катетеры на запястье.

– А где я? – спросила Ника, и в ее голосе слышалось удивление.

– В Атлантиде, – он постарался, чтобы голос не выдал замешательства, вызванного ее вопросом.

– Угу. Хорошо, – она устало оперлась на спинку койки. – Только что была в окопе. Там холодно, снег. Нас Наполеон повел на Вену. Так странно, что я здесь.

Алекс медленно повернулся к Созидателю, и тот любезно пояснил:

– Старший сын Лорин Питерс принимал участие в итальянской кампании под командованием Наполеона. В высшей степени полезные данные.

– Я уведу тебя, – сказал Алекс, обращаясь к Нике.

– Куда?

– Отсюда. К нормальной жизни. В Украину, к матери, отцу.

Ника нахмурилась, обдумывая его слова.

– Так странно тебя слушать. У меня было много матерей и отцов. К которым?

– К настоящим.

– Вы не понимаете, – вмешался Ротшильд. – Человек не физическое тело. Он – это память, сознание. Для нее все пережитые ипостаси так же реальны, как собственная жизнь.

– Но это иллюзия! Чужие воспоминания!

– Для нас, не для нее.

Ротшильд охнул, когда вдруг оказался схвачен Алексом и едва не вдавлен в стену. Персонал сразу же оставил свои занятия. Зазвучал сигнал тревоги. В мгновения ока в зал вбежали охранники, беря на прицел нарушителя, но Алекс не замечал их. Он с ненавистью смотрел в непростительно равнодушные глаза Созидателя, который, казалось бы, даже теперь не потерял спокойствия и уверенности в своей безопасности.

– Чего ты хочешь добиться? – спросил Ротшильд.

– Свободы для Ники.

– Почему только для нее? Чем плохие другие мужчины и женщины, которых ты оставляешь в нашей ужасной неволе?

– Вы не отпустите всех.

– Разве я сказал, что отпущу ее?

Внезапно послышался слабый голос, заставивший Алекса обернуться.

– Ты напрасно пришел. Им нужна не я. Ты. Это всё ради тебя. Дурак, – она усмехнулась, не открывая глаз.

Алекс разжал пальцы, отпуская Ротшильда. Едва тот смог перевести дыхание, как жестом успокоил охрану и велел тем выйти. Персонал еще косился в их сторону.

– Она станет… прежней? – спросил ассасин, глядя на девушку, которая казалась спящей. Все эти торчащие из нее трубки делали живое тело похожими на куклу, робота, который двигается только благодаря опыту механиков.

– А хоть одному человеку это под силу? Стать прежним, словно и не было накопленного опыта, вернуться, как операционной системе в исходную точку?

Алекс боялся снова оставить Нику, но знал, что должен. Он посмотрел на часы. Полчаса уже потеряны из отведенных шести.

– Идемте. Раз уж объект… Нику вывели из погружения, то проведут некоторые необходимые процедуры. Не будем мешать.

Ротшильд пошел к двери, точно зная, что ассасин последует за ним. Алекс обернулся напоследок, увидел, как истощавшую, легкую и такую ранимую Нику перекладывают на носилки, чтобы куда-то везти.

– Ника сказала, что я вам нужен. Это очередной бред после погружения?

– Сами ведь понимаете, что нет.

Они возвращались, должно быть, той же дорогой, но Алекс мог себе признаться, что не в состоянии ее вспомнить: секции коридора были совершенно одинаковыми, без каких-либо опознавательных знаков, без номеров или отличающихся панелей.

– Разве мы бы стали вас пускать, будь иначе?

– У вас есть вся информация о братстве. Вряд ли мои знания были бы вам полезны.

– Конечно, нет. Дело не в знаниях.

Алекс посмотрел на часы. В прошлый раз их путь был короче.

– Мы идем не в кабинет?

– Нет. Терпение, мистер Батлер.

Они вошли в новый зал. Вдоль стен стояли разделенные перегородками столы с большими сенсорными экранами, за которыми работали люди. В то время как по центру помещения находились витрины с довольно странного вида предметами. Они походили на элементы, найденные на раскопках. Возле каждого была дата и подробное описание.

– Вы искали Сердце нашего сообщества, мистер Батлер. Но видите его только сейчас. Вот оно, пульсирует перед вами, – Ротшильд широким жестом обвел все помещение.

– Вы же не любитель поэтических образов, – поморщился Алекс.

– Это не образ. Здесь вся суть нашей работы. Подойдите ближе, – Созидатель позвал Алекса к витринам.

Тот бегло стал читать надписи, затем повторно пробежал глазами, не веря написанному.

– Но это же… Это всё не может быть настоящим.

Он смотрел на древко копья и лежащий отдельно наконечник, грубый, изуродованный временем. Или на серебряную чашу, погнутую и побитую патиной. Обломок дерева, кости, полуистлевшая икона.

– Настоящим? Как и Ковчег, что хранится в недрах Атлантиды? – усмехнулся Ротшильд. – Вы правы, мистер Батлер. Не может. Но есть. Другое дело, что вы вкладываете в это понятие.

Алекс раздраженно зарычал и решительно отошел, но его остановил оклик:

– Я не смеюсь над вами. И не играю. Сейчас я говорю то, что не слышал ни один человек вне нашего сообщества, да и немногие внутри него.

Алекс обернулся через плечо, не возвращаясь, но давая понять, что готов выслушать.

– Вы слышали когда-нибудь о ноэтике?

Что угодно, только не это он ожидал услышать. Ассасин даже расмеялся.

– Пока я был у тамплиеров, познакомился с девочкой-курьером. Она, как сама выражалась, «балдела» от книг Дэна Брауна. Настоящая фанатка. Как-то прочла его новую книгу и добрую неделю полировала всем в офисе мозги это самой ноэтикой. Клянусь, что до сегодняшнего дня считал это не меньшей фантазией, чем, скажем, эльфов.

– Ноэтика – не фантазия, и все же не охватывает в полной мере того, что мы делаем. Мы же занимаемся изучением Ключа Эдема.

Алекс несдержанно фыркнул:

– Не слишком-то скромно!

– Это не преувеличение. Буквально – ключа.

Ротшильд подвел его к настенному экрану, включил его прикосновением и в графу поиска ввел: «Эдем».

– По библейскому описанию, Эдем – рай – был идеальным местом обитания людей. Упоминание подобных условий есть практически в каждой религии. В одних – оно было в прошлом. В других – оно будет доступно в будущем. Часто будущее ассоциируется у людей со смертью и существованием после нее.

На экране мелькали изображения, относящиеся к различным эпохам, народам, религиям. Египетские настенные росписи сменялись православными иконами или пляской индийских статуй.

– Но прежде всего, это некая локация, где человек пребывает в полной гармонии с природой, здоров, не испытывает ни в чем нужды, и живет в удовольствие.

– Мне известно, что у всех Созидателей навязчивая идея воплотить Эдем в реальность, – перебил его Алекс. – Общество избранных и всё такое. Только к чему эта презентация? Я не собираюсь в ваши ряды.

Ротшильд сделал вид, будто не заметил этих слов, и невозмутимо продолжил:

– Многие люди задумываются о силе мысли. Возможность материальности мысли, как энергии, часто становилось причиной споров, домыслов, теорий. Мы доказали убедительно и точно, что мысль – нематериальна, как нематериален текст в моем компьютере. Он существует лишь в виде информационного файла, и фактически не может повлиять на работу системы. Другое дело, совершенно другое – если текстовый файл преобразовать в программу. Если мысль, этот банальный набор данных, направить с помощью вектора. Вот, что делает важнейший элемент, предмет нашего тщательного изучения. Вера.

– Какая вера? – сам не понимая, зачем, переспросил Алекс. Он снова посмотрел на часы. Прошло уже сорок семь минут.

– Я не о религии, мистер Батлер, это распространенное заблуждение. О вере в ее чистом виде, – Ротшильд говорил так вдохновенно и торжественно, словно перед ним расположилась аудитория благодарных слушателей. – Наверняка, вам знакомы случаи «чудесного» исцеления. Феноменальной памяти. Удивительных способностей, отличающих одних людей от других. Все это возможности разума. Продолжительность жизни, самовосстановление, как и саморазрушение, предел физических возможностей – это все заслуга нашего разума. Он ограничен. С развитием цивилизации многие функции разума были переложены на помощников. Лекари занимались болезнями, лошади – заменили быстрые ноги, доступность пищи отменяла необходимость экономить внутренние ресурсы. И разум ослаб, как неиспользуемая мышца. Вместе с тем ослабли мы сами. Но вера – это тот отголосок из прошлого, что дает нам некую демонстрацию того, что было. Что возможно в будущем. Достаточно одного истинно верующего, чтобы «инфицировать» этим толпу. В этом случае эффект во много крат усиливается, все равно, что крик перед сотней микрофонов! Я говорил уже о Жанне д’Арк. Но мы можем вспомнить другие примеры. Когда сила веры, огромная, непреодолимая, соединенная в единый поток энергии, влияла на материю. Например, воду.

– Я смотрел по Discovery, – с соверешенно серьезным выражением лица произнес Алекс. – Показывали эксперимент с молекулой воды, и как кто-то шептал над ней разные слова. Ну да, занятный фокус, как для урока химии.

– Это не фокус! Вы наблюдали примитивные попытки ученых докопаться до того, что мы изучаем уже несколько веков, – самообладание изменило Ротшильду, но он быстро взял себя в руки. – Есть различные науки, пытающиеся приблизиться к нашим открытиям.

Алекс прекрасно отдавал себе отчет, о чем говорит Созидатель. Психосоматика, ноэтика, спиральная динамика, экстрасенсорика и многие другие науки, к которым часто добавляется приставка «псевдо». Созидатели контролируют информацию в этой отрасли и «диктуют моду», расставляя акценты, которые им выгодны. Как владельцы нефтяных вышек создают препятствия на пути развития альтернативного топлива и надежно втаптывают в человечество мысль о вторичности любого источника энергии для двигателя, кроме бензина, Созидатели обрабатывают население в своей сфере. Кому нужны сильные, способные справиться со своими физическими и духовными потребностями люди? Они не покупают лекарств, не обеспокоены внешним видом, не сорят деньгами и не являются податливой глиной, из которой можно лепить хоть горшок, хоть царский бюст. На этой одурманенной толпе держится власть Созидателей, их несокрушимая империя. Эдем, о котором они твердят, давно был бы достигнут, не будь их вмешательство столь навязчивым. Обленилось человечество? Возможно. Но ему в этом помогали на протяжении долгого времени. Что же теперь? Рай для избранных. Просветленных. Полезных кучке циничных фанатиков. Все же, кто будет отбракован Созидателями, погибнут, вымрут, как примитивный вид. Селекция во всей своей красе.

Алекса передернуло. Сколько из тех людей, которых он знал, не прошли бы отбор. Из-за болезни, недостаточных знаний, не того цвета кожи или формы носа. Кто знает? Им позволили бы остаться рабами возле блаженствующих жителей Эдема, или погибнуть в нужде у ворот рая?

– Так все же, зачем вам нужен я?

Созидатель едва ли знал, что за мысли роились в голове у ассасина, а потому с готовностью ответил:

– Вы – один из Ключей. В его чистом виде. О, не смотрите на меня так. Термины иногда блекнут по сравнению с сутью. Познакомьтесь – это Элиана.

На экране появилось трехмерное изображение девушки в полный рост, в черной абайе, с убранными в толстую косу волосами, выразительными глазами, густо обведенными сурьмой. Она была худощавой и привлекательной, что заставляло думать об искусственности образа: словно современную актрису нарядили для съемок исторического кино. Правда, нужно отдать должное, платье смотрелось на ней органично.

– Этот образ был извлечен из воспоминаний Натана бен-Исаака, ее учителя. Мы дотошно изучили его данные, поскольку носитель памяти самой Элианы ускользнул от нас.

Ротшильд выразительно посмотрел на Алекса.

– Чем она так важна? – спросил тот, рассматривая девушку. Реалистичность изображения заставляла думать о ней, как о современнице.

– Она была первым живым Ключом. Смелый эксперимент Натана бен-Исаака был построен на излечении верой. Он рассмотрел мощный потенциал Элианы и сделал предположение, что ее целеустремленности хватит для того, чтобы пойти путем веры. Первый зафиксированный нами случай излечения бесплодия.

– Недоказанного.

– Прошу прощения, но жизнь этой девушки трудно назвать целомудренной. Есть более поздние записи о том, как люди, обладающие силой Ключа, творили так называемые чудеса со своим организмом, – Созидатель «листал» экран, изображения сменяли друг друга. Неизвестные люди, объединенные одной судьбой подопытных. – Одни с серьезными травмами позвоночника вновь начинали ходить. Или абсолютно здоровый человек, о чем свидетельствуют записи лекаря, за шесть месяцев превращался в иссохшего старика и умирал с признаками болезней, которых у него не могло быть.

Алекса передернуло от омерзения:

– Вы внушали людям, что они больны?… Хотя нет, не в прошедшем времени. Вы ведь продолжаете это делать, чтобы заваливать рынок лекарствами и делать людей зависимыми.

Ротшильд посмотрел на него надменно и удивленно:

– Почему столько эмоций? Кто осудит первого хирурга, решившего истязать больного, страдающего от боли? Сколько умерло пациентов, истекая кровью или от болевого шока, пока люди научились элементарно удалять аппендикс? Так почему же наши эксперименты кажутся вам неэтичными?

«Потому что это всё неправильно. Катастрофически неправильно». И вдруг его сознание прожгло раскаленной иглой предположение, от которого почва ушла из-под ног. Он посмотрел на Созидателя, зная, что если дождется ответа, то ему будет тяжело сдержаться. Но нельзя поступать необдуманно. Еще сорок четыре минуты.

– Если вы проводили эксперименты со всеми Ключами… то что вы сделали со мной?

Ротшильд замешкался, но едва ли из-за смущения. Скорее, он пытался решить, принесет ли его откровение пользу или вред. Сделав определенные выводы, он совершил еще одно скользящее движение по экрану, и на Алекса теперь смотрела его собственная трехмерная модель.

– Объект Батлер, – произнес Созидатель, не спуская глаз с ассасина, – был рожден в неудачное для своего клана время. Оба родителя погибли на задании, и Ключ № 718 остался сиротой в раннем возрасте. Это хорошие вводные для эмоционального восприятия. Наш наблюдатель, находящийся среди ассасинов, первым обратил внимание на особенности Батлера, когда тому было шестнадцать.

– Шестнадцать, – тихо повторил Алекс. – Тренировочный лагерь.

– Да, когда трое юных ассасинов, еще не получивших ранг, должны были пройти полосу препятствий в лесах Аляски. Но ошиблись по вине своего предводителя.

– Я выбрал ненадежный подъем, – его голос звучал как далекое эхо.

– И двое из них сорвались в пропасть, – равнодушно продолжал Ротшильд. – Один разбился сразу, а другой оказался на выступе. Он не мог двигаться.

Алекс помнил тот случай, он переживал его каждый раз, когда ситуация вынуждала взять на себя ответственность за человеческие жизни. Не прошло и ночи, чтобы он не думал, зачем повел их на эту скалу. Какую нужно было выбрать. Где он ошибся. Снова и снова, год за годом.

– Но в лагерь вернулись оба ассасина, – продолжил Созидатель. – Тот второй улыбался, рассказывая о своем падении.

«Все в порядке, брат, – твердил ему Алекс, подставив плечо. – Ты цел – это главное. Дойдем, а там можешь лечь и стонать, если хочешь. Главное – дойти». И тот шел.

– Но ночью в лагере он умер, – Ротшильд прошелся за спиной Алекса. – И вскрытие показало, что все его органы были изувечены падением. Он фактически был мертв. Но ты заставил его верить, что он обязан прийти в лагерь. Его боль отступила перед уверенностью. С тех пор мы более не упускали тебя из виду.

Алекс медленно вдохнул и выдохнул. Воспоминания снова стали белым туманом, полупрозрачным фоном к повседневности.

– Ты сказал, что в братстве была крыса. Кто?

– Наблюдатель. А ты все еще не понял? Тебе он известен как Саймон.

Алекс повернулся к Ротшильду, в надежде обнаружить на лице того признаки лжи. Но лицо Созидателя было непроницаемо. И с липким отвращением приходило понимание, что это правда. Саймон. Мастер, курирующий группу Алекса. Тот самый Саймон, который отдал приказ забрать Нику у тамплиеров и продолжать расследование дела Лорин Питерс. Все это время Алекс верил, что предатель кто-то другой, тот, кто убил Саймона, кто соврал об отсутствии приказа. Братство действительно призывало Алекса вернуться. И теперь ясно, почему он не получил этого приказа, почему пароли для сети изменились без его ведома, почему он и вся команда стали в одночасье предателями.

– И кто же его убрал?

– Он стал невыгоден, – просто ответил Ротшильд. – Избавиться от него стало необходимостью. К тому же, его начали подозревать. Ассасин Пьер Дюран проявил слишком пристальное внимание. Нам уже было известно, что на тебя оказывают сильное влияние смерти близких людей, поэтому оставалось только наблюдать.

– Эрику тоже убили по вашему приказу?

– Нет, мистер Батлер. Ваша супруга погибла без нашего вмешательства.

«Вы попросту не успели, – подумал он. – Прошел бы месяц, год, и ее жизнь оборвали бы вы».

Он посмотрел на часы. Осталось чуть больше четырех часов. Время на удивление быстро летит.

Ротшильд ожидал от него чего-то, и Алекс, отвернувшись от экрана, спросил:

– Если ликбез окончен, давайте повторим: что вам, Созидателям, нужно от меня?

– Собственно, в вопросе кроется ответ. Вы. Изучение Ключа, обладающего таким набором качеств, даст огромные результаты.

– То есть вы хотите, чтобы я добровольно остался в качестве подопытного?

– По сути, вы правы.

– И что мне помешает нарушить ваши планы, вспоров себе вены, к примеру? – вежливо поинтересовался Алекс, словно речь шла о погоде.

– Вероятно, ничего, – его собеседник позволил себе улыбнуться. – Но как на счет знания, что ваша смерть прервет жизни ваших друзей?

– К черту, Ротшильд! Ты знаешь не хуже меня, что это не так. Ника – живой труп, а моя команда – пленники. Они, скорее, свернут себе шеи, чтобы только не служить разменной монетой.

Созидатель нахмурился. Заложив руки за спину, он снова прошелся взад-вперед.

– Ты тут главный? – спросил Алекс напрямик.

– Чтобы облегчить объяснение, считайте, что я – директор Сердца.

– Ого, биг-босс. Ну тогда я предлагаю тебе сделку, директор, – Алекс посмотрел на людей, сидящих за своими экранами. Казалось, их ничто не интересует, кроме работы. Ни появившийся чужак, ни предмет разговора. Роботы. Вот оно, идеальное общество Созидателей. – Я останусь. Добровольно. Но ты отпустишь моих людей и Нику.

Ротшильд удивленно хмыкнул. Он сложил руки на выпуклом животе, с интересом рассматривая ассасина.

– Позволь не согласиться с твоими условиями. Это ведь абсурд!

– Абсурд, что ты еще думаешь. Учти, что предложение действительно, – он посмотрел на часы. – пятнадцать минут.

– Отчего же?

Алекс широко улыбнулся:

– Оттого, сука, что я вижу двадцать четыре способа убить тебя прямо сейчас, а затем, еще до того, как мне кто-либо успеет помешать, я прикончу себя. Терять-то мне уже нечего, в отличие от вас.

Ротшильд спокойно воспринял информацию, хотя его взгляд машинально обвел комнату, прикидывая, что могло бы послужить орудием убийства.

– Мне нужен час. Вы расщедритесь? – с абсолютной серьезностью спросил Созидатель.

У Алекса не было причин отказываться. Когда торгуешься с дьяволом за душу, не так страшно проиграть на разнице курса валют.

Для ожидания его отвели в пустую комнату. Здесь не было ничего, кроме кровати и вешалки для одежды. Возможно, прежде там никто не жил, но Алекса не отпускала мысль, что в обжитой комнате было бы так же. В этом суть Созидателей. В их доме нет запаха, нет ничего, что делает пространство личным. На рабочих местах нет тех самых обычных мелочей, которыми люди стараются подчеркнуть индивидуальность, собственность. Нет забытой чашки или фото, цветной ручки, наклеенного стикера. Они все словно муравьи, живущие ради удовлетворения потребностей своей королевы, на общее благо клана, без малейшего интереса к собственной судьбе.

Трудно было оторвать взгляд от часов. Когда прошло уже девяносто минут, дверь открылась, и он с облегчением поднялся. Ожидание было мучительной пыткой.

– Мы приняли решение, – сообщил появившийся на пороге Ротшильд, – удовлетворить ваше пожелание.

Алекса это даже удивило. Он ожидал, что придется изощряться в аргументах, чтобы убедить Созидателей.

– Вы не рады? – чуть заметно улыбнулся тот.

– В чем подвох? Вы спокойно отпустите людей, знающих координаты Сердца?

Ротшильд устало вздохнул и сложил руки на груди:

– Мистер Батлер… То, что вы приблизились к Атлантиде – не ваша заслуга, не наша ошибка. Понимаете? Так было нам угодно, и вот почему ваша яхта подошла так близко, а катер не затонул. Неужели вы думаете, что в ближайшее время появится кто-то, способный уничтожить всё это? Кто станет воевать с теми, кого не существует?

Комната, где держали команду Алекса, оказалась в этом же коридоре. Когда открылась дверь, Колин и Сэб едва не вывалились наружу, готовясь сразиться насмерть с врагами. Увидев командира, они невероятно удивились, и лишь поэтому не кинулись на стоящих неподалеку людей с оружием.

– Вы свободны, – сказал Алекс, обведя их взглядом. Остановился на Вадиме. Тот выглядел так, словно самый страшный кошмар внезапно стал явью. – Все свободны.

– Прямо вот совсем-совсем? – уточнил Колин, прищурившись. – И ничего не нужно подписать кровью?

– Уже подписано, – усмехнулся ассасин. Ему будет не хватать этих шуточек. Правда, недолго.

Сэб с прищуром смотрела на него, не замечая Ротшильда и остальных Созидателей.

– Что ты наделал? – тихо спросила она.

– Они отпустят вас и Нику, – терпеливо пояснил Алекс.

– А цена?

– Не так велика.

Ротшильд почувствовал необходимость вмешаться и пояснил:

– Мистер Батлер любезно вызвался составить нам компанию, в то время, как вы безопасно достигнете берега. Разумеется, мы надеемся, что вы проявите благоразумие сейчас и впредь.

Колин и Сэб сверлили Алекса взглядом, словно пытаясь что-то сообщить. Вадим же, ошарашенный услышанным, уточнил:

– Ты остаешься?

– Здесь меня ценят больше, чем в братстве, – отшутился Алекс. – Все в порядке. Действительно. Это отличная сделка.

– Эл… – Колин выразительно смотрел на него. Сэб чуть заметно качала головой.

– Это приказ.

– Прошу прощения, мистер Батлер, – снова вмешался Ротфильд, – но как вам непросто удержаться от моего убийства, так и мне непросто сдержать приказ о взятии под стражу ваших людей. Посему давайте не станем проверять выдержку друг друга и ускорим прощание.

* * *

Вадим все еще не верил. Реальность казалась смазанным сном. Несколько часов назад он пытался смириться с тем, что очутился внутри Атлантиды. Не какой-то сказочной, выдуманной писателями и режиссерами, а настоящей подводной базе. Он был готов к смерти, ведь как иначе могло завершиться это невероятное приключение? Но вот их погрузили на батискаф, перенеся туда носилки со спящей девушкой в топорщащейся больничной рубахе. Судя по всему, это и была Ника. Вадим с болью сострадания смотрел на бедняжку, представляя, что такая судьба могла ожидать и его самого. Стать пленником чужих воспоминаний, лишившись собственной, пусть скучной, но жизни.

На управление батискафом Созидатели выделили одного человека, и в качестве сопровождения одного человека с оружием. Внутри аппарата было невероятно тесно, большее количество пассажиров не поместилось бы на борт. У всех троих – Сэб, Колина и Вадима – руки и ноги были стянуты пластиковыми хомутами. Одна только Ника пребывала на свободе, хоть ее состояние, вероятно, было хуже любой темницы. Она изредка открывала глаза, глядя перед собой, и шевелила губами, будто хотела что-то сказать, но забывала, не успевая произнести.

После прощания с Алексом Вадим ощущал пустоту. Горечь, словно предал близкого человека. Что он мог сделать? Вряд ли хоть кто-то был в силах что-либо изменить. Алекс поступил благородно, заменив их. Возможно, ассасины придумают способ спасти товарища? Наверняка…

– Глянь, сколько осталось? – Сэб повернулась спиной к Вадиму, чтобы тот посмотрел на часы у нее на запястье.

– До прибытия лодки? – уточнил тот. Часы вели обратный отсчет. – Час.

– Черт, – Колин цыкнул зубом, – Эл как всегда, решил выделиться.

– Заткнись, – попросила Сэб.

– Да ладно. Что, не было другого способа?

– Заткнись!

– Эй, тихо вы! – окликнул охранник.

Колин сощурился, глядя на того. Хмыкнув, расслабленно обратился к управляющему батискафом:

– Слушай, а это корыто с какой скоростью может идти?

Не обращая внимания на хмурящегося охранника, он продолжил:

– Вообще исследовательские батискафы очень медленные штуки. А эта ничего так, плывет.

– Вы живете в прошлом, – с осознанием собственного превосходства ответил управляющий. – Для нас. Конструкция наших батискафов до сих пор неизвестна вашим ученым.

– Ого! А у вас, значит, все крутые, да? Это мы так себе, недоразвитые.

– Так и есть, – подтвердил тот. – У этого батискафа скорость 34 узла.

Колин выразительно присвистнул.

Вадим толкнул Сэб локтем в бок и кивком головы указал на обзорное окно.

Там, за стеклом в свете прожекторов виднелись два продолговатых объекта. Движение воды от батискафа перевернуло их. И тогда стало очевидно, что это два аквалангиста. Они не двигались, и судя по расслабленно повисшим конечностям, были мертвы. Пират Анвар не дождется своих ныряльщиков. На этот раз дело оказалось им не по зубам.

– 34 узла – это почти 63 километра в час, – Колин повернулся к Сэб. – Успеем?

– Думаю, да, – подтвердила она.

Вадим не понял, когда и как ассасины освободились от хомутов. Только вдруг Колин рванул с места вперед, протаранив головой живот охранника. Одиночный выстрел просвистел рядом с Вадимом, но чудом пуля угодила в сидение и остановилась, не повредив корпус. Батискаф резко изменил направление. Ника скатилась с носилок, упала на живот. Вадим успел поймать ее за руку, прежде чем аппарат швырнуло в другую сторону. Сэб все никак не удавалось совладать с управляющим, и они в борьбе задевали приборную панель. Корпус закрутило волчком. Вадим упал рядом с тихо подвывающей Никой, накрыл ее собой, одной рукой держась за сидение, прикрепленное к стене. Он шептал что-то успокоительное, но его голос тонул в шуме драки. Девушка мелко дрожала, жалась к нему, как замерзший котенок.

И вдруг стало тихо. Оба Созидателя безвольными тряпками были сложены на пол. Колин и Сэб склонились над панелью управления, громко споря о том, как управлять аппаратом, и чей опыт в этом может больше пригодиться.

Вадим лежал, продолжая гладить Нику по голове. Ее всхлипы понемногу затихали.

– Выжимай максимум, – говорила Сэб. Похоже, она проиграла в битве за право управлять батискафом. – У нас пятьдесят минут в запасе.

* * *

Алекс подошел к панорамному окну, за которым находилась глубокая шахта. Там, внизу, в освещении прожекторов покоился Ковчег. Зерно, из которого могло вырасти нечто прекрасное и удивительное. Но то, что создали бесспорные гении клана, могло вызвать только отторжение. Похоже, они всерьез ошиблись. От любого творца их отличало главное: у них не было души. Расчет, точность, упорство, благие намерения… Но все не то, когда в это не вложена частица самого себя. То, что они считали изъяном, от чего так стремились избавиться, что искореняли в своих рядах – это и создает Великое. А они всего лишь неудачные плагиаторы.

– Мистер Батлер, нам нужно провести некоторые анализы, – сказал Ротшильд, приведший его к окну и теперь ожидающий хоть каких-то слов после увиденного. – С этого момента передаю вас в собственность нашей лаборатории. Думаю, мы как-нибудь еще побеседуем.

Созидатель собрался уходить, но Алекс, посмотрев на часы, окликнул его:

– Погодите. Вы пропустите самое интересное.

– Ммм, – неоднозачно промычал тот, не слишком заинтересовавшись.

– Вы сказали, что впустить нас – было вашей идеей. Так и есть, – Алекс усмехнулся, глядя на отражение Ротшильда в окне. – Но вы кое-что не учли. Человеческий фактор. Вам не вполне знакомо это понятие, поскольку это ниже вашего особого уровня развития. А у нас, простых смертных, есть такое понятие, как доверие. Иногда оно необъяснимо. Иногда – абсурдно. Мы постоянно ошибаемся, но, черт подери, именно поэтому мы всё еще живы.

– О чем вы, мистер Батлер? – с некоторым раздражением спросил Ротшильд. Теперь, когда он получил желаемое, больше не нужно было поддерживать дипломатические переговоры.

– О том, что давние враги способны объединиться ради сражения с другим общим врагом. С вашей точки зрения это абсурд.

– Вы об этой вашей интрижке с тамплиерами? – Ротфильд даже рассмеялся. – О, не стоит волноваться. Кажется, ваши дороги разошлись.

– Не совсем, – Алекс повернулся спиной к окну и посмотрел в глаза Созидателю. – У тамплиеров достаточно своих агентов повсюду. Они ведь ваши истинные детища, не то, что мы, пасынки.

– К чему вы клоните? – устало вздохнул Ротшильд. – К тому, что тамплиеры и ассасины объединятся, чтобы прийти сюда? Взять штурмом Атлантиду? Этого не будет.

– Знаете, что происходит, когда несколько человек одновременно берут под контроль российские и американские спутники, и фиксируют оставленные кем-то координаты где-то, скажем, в водах Атлантики?

У Ротшильда переменилось лицо. Челюсть скосилась на бок, глаза вылезли из орбит. Широко шагнув к Алексу, будто собираясь всей своей массой вдавить того в стекло, Созидатель прошипел:

– Это блеф! Вы бы не стали так поступать, рискуя жизнью своих людей! И собственной! Это иррационально!

– Вот в этом-то и ошибка, – согласился Алекс. – Мои предки поступали так довольно часто…

Ротшильд все еще смотрел на него, едва сдерживаясь, чтобы не разорвать голыми руками.

– Когда произойдет атака?! – прорычал он.

Алекс посмотрел на часы, подняв указательный палец вверх, призывая подождать:

– Один момент… пять, четыре… Собственно – сейчас.

Они еще несколько секунд смотрели друг на друга. На лице Созидателя отразилось недоверие, затем промелькнуло что-то вроде улыбки. Наверное, он успел подумать о том, что услышал самую нелепую шутку в своей жизни, а потом его взгляд остановился. Обернувшись, Алекс увидел, как сминается, скукоживается противоположная за шахтой стена Атлантиды. Он успел увидеть вспышку света, прежде чем его отбросило от окна.

* * *

Точно игрушечный, батискаф летел вперед, потеряв управление. Корпус трещал от возникшего давления, ударная волна сносила его то к скалам, то прижимала ко дну. Вадим все так же удерживал Нику из последних сил, чувствуя, что вот-вот рука, которой он вцепился в ножку сидения, разожмется. За первой волной шла вторая, затем третья. Колин кое-как пытался спасти аппарат от ударов. Они лишились нескольких прожекторов, по стене текла струйка воды с бензиновым запахом.

– Да рули ты! – кричала Сэб что есть силы.

Еще полчаса ада, и все стихло. Вадим поначалу даже решил, что умер, но потом понял, что просто крепко закрыл глаза и перестал дышать. Подняв голову, он осмотрелся. Сэб сидела у стены, зажав обвисшую руку. Колин, тихо ругаясь под нос, выравнивал батискаф. Вадим посмотрел на Нику, опасаясь худшего. Но та смотрела на него. И впервые за это время ее взгляд был осмысленным.

– Где Алекс? – спросила она бескровными губами.

Ей никто не ответил. Вскоре в батискафе стало душно. Вероятно, пострадал прибор по очистке воздуха. Колин предупредил, что начинается подъем. Уши заложило, мутило. Но когда в корпус начал проникать растворенный в верхних слоях воды солнечный свет, на душе вдруг стало так радостно, что Вадим зассмеялся. Он думал, что другие его не поймут, устыдился, но, обернувшись, увидел, как улыбается Сэб, и тут же кривится. Рука была сломана и опухала на глазах. Колин сказал какую-то бездарную колкость, и все рассмеялись. Все, даже Ника.

Вадим открыл люк, запуская свежий воздух.

– Малышка, ты теперь как краб, – хохотнул Колин, глядя на раздувшуюся правую руку Сэб. Та в ответ откровенно послала его в весьма грубой форме. Вадим смотрел на синий океан, который словно и не пережил кипящее безумие меньше часа назад.

– Значит, таков был план? – спросил он, не зная, какой ответ его бы устроил. Хорошо, что не пришлось пояснять, что имеет в виду.

– Алекс дал нам шанс, – ответила Сэб, утирая испарину со лба. – Время. В Дакаре нашел, как связаться с Абати. Она стерва, но не дура. Эл знал, что Созидатели устроили охоту за ним.

Вадим испытал стыд. Ему казалось, что этот мальчишка слишком упрям и самонадеян, что он никого не слушает. А он слушал слишком внимательно. И нашел выход. Возможно, единственный.

– Эй, моряк, – позвал Колин. – Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты винишь себя за то, что жив. Не нужно. Это поправимо. Всё только начинается, и если ты с нами – то шансов героически погибнуть у тебя целый миллион. Алекс не остановил войну, но уравнял наши шансы. Посмотрим, как эти крысы засуетятся без своего Сердца. И как будут оправдываться за эти взрывы.

– Замнут. Скажут: учения были.

– Ни хрена себе, учения!

Пока Сэб и Колин переговаривались, Вадим обернулся к Нике, но обнаружил, что девушка стоит на лестнице, наполовину высунувшись из корпуса батискафа. Она подставила лицо солнцу и с таким наслаждением вдыхала морской воздух, будто делала это впервые.

– Жаль Анвара… не удалось ему кусок Атлантиды заполучить. Ну ничего, сдадим пирату это корыто. Думаю, сойдет. Или лучше на черном рынке толкнуть?

– Помолчи, а?

– Серьезно, нам же как-то еще надо поесть-попить, и шмотки уже из моды вышли. А, женщина-краб?

– Заткнись!

Вадим вздрогнул, когда кто-то коснулся его руки. Он повернулся к стоящей рядом Нике. Помнит ли она, что наведывалась в его сознание? Помнит ли она хоть что-то из того времени, пока жила в анимусе? Может ли отделить воспоминания от реальности?

– Я… очень хочу есть, – произнесла она виновато, будто стеснялась своего естественного желания.

– Скоро поешь. Всё теперь будет хорошо, девочка. Мы едем домой, – сказал он не то ей, не то самому себе. И повторил, – домой.