В течение всего следующего рабочего дня Джон и я держались друг к другом с подчеркнутой вежливостью. Каждый из нас хранил свои тайны и подозрения, и поэтому лучше всего было вести себя так, словно вечерний разговор вообще не имел места. Утром явился Махони и, разбив лагерь в кабинете Фрэнка, принялся допрашивать всех подряд за исключением меня, разумеется. Джон и Даниэл, естественно, тоже общались с сержантом. Проходя мимо открытых дверей кабинета, я видел, как помощники сержанта копаются в файлах Фрэнка.

Интересно, обнаружили ли они еще нечто такое, что мне не известно? Узнав, что имеется еще одна линия следствия, о которой я и понятия не имел – а именно отношения между Джоном и Фрэнком – я испытал нечто очень похожее на шок. Однако, несмотря ни на что, в глазах Махони я оставался подозреваемым номер один.

Дела у сержанта шли явно лучше, чем у меня. Мое расследование зашло в тупик. Да, мне удалось расширить круг подозреваемых. Теперь кроме меня под подозрением оказались Крэг, Арт и, возможно, Джон. О Джиле и Джейн тоже не следовало забывать. Однако в моем виртуальном списке возможных убийц они явно стояли на последнем месте. Выше их в этом списке находился Эдди. Но теперь, после того как я максимально расширил поле поисков, следовало снова сузить его до одного человека. Оставить лишь того, кто убил Фрэнка. Однако я по-прежнему не представлял, кто мог это сделать.

Я не раз подумывал о том, чтобы объединить свои усилия с усилиями Махони, но было ясно, что Гарднер Филлипс не позволит мне это сделать. Если я буду держать рот на замке и ничего не скажу копам, он сможет держать меня на свободе. Если я заговорю, то окажусь за решеткой, один на один с законом.

Что касается Махони, то он в моей вине нисколько не сомневался и теперь делал все, чтобы это доказать. Я прекрасно понимал его позицию, особенно после того, как он нашел револьвер. Сержант знал, что Лайза выбросила оружие в реку, а это означало, что Фрэнка мог застрелить только я.

Но как мог этот злосчастный револьвер оказаться в шкафу нашей гостиной? Ответа на этот вопрос – сколько бы раз я себе его не задавал – у меня не было. В промежуток времени между обыском и находкой револьвера в нашем доме никто, кроме меня, Лайзы и сержанта Махони, не появлялся. Может быть, этот мерзавец и подбросил оружие?

Вообще-то револьвер могла припрятать и Лайза. Впрочем, нет. Подобную возможность я просто отказывался принимать во внимание.

Боже, как мне её не хватало!

В комнату вернулся Даниэл, пробыв с Махони около получаса. Он занял место за столом и послал мне улыбку.

– Что он говорил?

– Сержант запретил мне распространяться на эту тему.

– Перестань, Даниэл!

– О’кей. Он задал мне множество вопросов – в основном о тебе. И о Фрэнке. Ничего особенного. Мне показалось, что он просто ловит рыбу в мутной воде. Сержант изучил все проекты, которые вы с Фрэнком курировали. «Нет Коп» и всё такое прочее.

Любопытная информация. Интересно, сколько времени копам потребуется на то, чтобы связать описание внешности неизвестного фотографа, которое дала им Нэнси Боумен, с личностью Крэга?

Даниэл врубил компьютер и, пару раз щелкнув мышью, воскликнул:

– Великолепно!

– В чем дело? Только не говори мне, что котировки «Био один» подскочили на одну восьмую.

– Нет. Но зато акции «Бофорт технолоджикс» рухнули сегодня еще на двадцать процентов. Это означает, что к этому дню они потеряли примерно половину своей стоимости.

– Поздравляю. Думаю, что Линетт Мауэр будет тебе безгранично благодарна.

– Падение котировок началось лишь с того момента, когда «Бибер фаундейшн» выбросила на рынок свои акции, – ухмыльнулся Даниэл.

– Даниэл!

– Что? – еще шире осклабился он. – Это должно было так или иначе случится, и я всего лишь немного ускорил события.

Он хихикнул, а я не веря своим ушам, безмолвно качал головой.

– Неужели для тебя имеют значение только деньги? – спросил я, несколько оправившись от шока.

– Нет, не только, – как мне показалось удивленно ответил Даниэл. – Почему ты спрашиваешь?

Я в ответ лишь вскинул брови.

– Что же, может быть, ты и прав. В наше время, чтобы быть в Америке человеком, необходимо иметь деньги. Тебя здесь замечают только в том случае, если ты при бабках. И речь идет о больших деньгах. Не о каком-то там миллионе, а о десятках, как, например, у отца Джона.

Джон поднял голову, но, видимо, решив оставить слова Даниэла без внимания, снова погрузился в работу.

– Я не лишен честолюбия, – продолжал Даниэл, – и не вижу в этом ничего плохого. Скажи мне, если я ошибаюсь. Назови мне хотя бы одного знаменитого американца, который не стоил бы несколько миллионов.

Я перебрал в уме известных американцев, которых знал: кинозвезды, телевизионные ведущие, политики, спортсмены, писатели, певцы, религиозные лидеры… Да, он прав. Даже Микки Маус, возможно, стоил здесь многие миллиарды.

– Вот видишь, – сказал Даниэл и погрузился в цифры на экране компьютера.

Присутствие в офисе Махони, допрашивающего обо мне моих коллег, настолько выбило меня из колеи, что я не мог продолжать работу за письменным столом. Одним словом, я решил отправиться на поезде в Уэллси, чтобы взглянуть, как идут дела у Крэга.

Жизнь в «Нет Коп» била ключом. Пережив длительный период неуверенности, инженеры фирмы уже не сомневались в том, что их детище обретет физические формы. Несмотря на то, что переключатель был безумно дорогим предметом, вид у него был довольно простенький. Какой-то непрезентабельного вида ящик восемнадцати дюймов в ширину и около двух футов в длину. Основные расходы приходились на ИС или Интегральную систему, являвшую собой тончайшую кремниевую пластину с миллионами крошечных электронных соединений на ней. Именно эта новая схема отличала творение Крэга от всех других переключателей и в силу этого являлась основным активом «Нет Коп». Мы рассчитывали на то, что капитализация фирмы возрастет многократно, если переключатель будет удачно продан или акции компании поступят в открытую продажу.

Для того, чтобы завершить сборку и провести испытание прибора, фирма нуждалась в притоке новых сил. Крэг заранее составил список из нескольких талантливых инженеров, и я застал его в тот момент, когда он всеми силами заманивал их к себе, убеждая покинуть прежнюю высокооплачиваемую работу. Я присоединился у Крэгу и тоже занялся вербовкой. Эта работа показалась мне на редкость увлекательной.

Именно в этот момент я осознал, что, думая о «Нет Коп», стал употреблять местоимение «мы», а не «они», как делал прежде. Я почувствовал себя неотъемлемой частью компании и, надо признаться, стал лучше понимать Арта и его особое отношение к «Био один».

Рабочий день близился к завершению, когда открылась дверь кабинета и Джина, обращаясь к Крэгу, объявила:

– Пришел сержант Махони. Он желает с тобой поговорить.

– Скажи ему, что я буду через минуту, – затем, вопросительно вкинув брови, он спросил у меня: – Что я должен ему говорить?

– О Джоне Шалфонте и Фрэнке сержанту известно. Это мне сказал Джон.

– Плохо! Да, кстати. Я узнал еще кое– что об этом парне. Сержант активно сотрудничал с НОРЕЙД. Думаю, что и сейчас продолжает сотрудничать.

Это мне не понравилось, хотя и не удивило. НОРЕЙД в течение многих лет собирал средства для ИРА, и активист организации вряд ли мог испытывать теплые чувства в отношении английского офицера, служившего в Северной Ирландии.

– Желаю удачи, – сказал я.

– Спасибо. А ты пока можешь расслабиться за чашкой кофе.

Я вышел из кабинета Крэга и тут же узрел сидящего на стуле рядом с дверью Махони.

– Вот уж не ожидал вас здесь встретить, мистер Айот, – сказал он иронично, но все же достаточно дружелюбно.

– «Нет Коп», как вам известно, – одна из компаний, с которой я имею дело.

– Да, да, конечно. Насколько мне помнится, именно в связи с ней у вас возникли некоторые разногласия с мистером Куком. Я не ошибся?

Оставив без ответа этот вопрос, я отправился на поиски человека, с которым можно было бы сгонять пару партий в настольный теннис. Столы для игры находились в готовой принять новых сотрудников компании, но пока пустой комнате. На грифельной доске была изображена большая таблица с результатами встреч. Судя по ней, здесь постоянно проходили внутрифирменные соревнования. Крэг мечтал о настоящем спортивном зале, однако компания пока была слишком мала для того, чтобы оправдать его существование.

Махони проторчал в «Нет Коп» довольно долго. За время его пребывания я успел проиграть три партии. Эти шифровальщики здорово поднаторели в игре в пинг-понг. Меня занимал вопрос, о чем могли говорить Махони и Крэг. Сержанту и его ребятам приходится довольно много работать ногами. Интересно, нашли ли они еще какие-нибудь улики против меня? Если так, то арест не за горами. Оставалось уповать на то, что Крэг не снабдит их новыми «доказательствами» моей вины.

Наконец я услышал, как уходит сержант. В зал заглянул Крэг, чтобы увести меня в свой кабинет. По пути мы заскочили в кухню, где Крэг сотворил для себя огромную кружку каппучино, естественно без кофеина. Я же налил себе чашку чая.

– Как все прошло? – поинтересовался я.

– Ты был прав. Увидев меня, сержант первым делом спросил, действительно ли я тот самый человек с фотоаппаратом, которого видели на болоте. Я это подтвердил. Какой смысл врать, если они смогут без труда это установить?

– О чем еще он тебя спрашивал?

– Что я там делал, вооружившись камерой?

– И как ты ему ответил?

– Сказал, что следил за Фрэнком, так как тот отказался поддержать «Нет Коп»; что надеялся обнаружить факты, которые можно было бы использовать в качестве рычага воздействия.

– И он тебе поверил?

– Не сразу. Поначалу сержант пытался убедить меня в том, что я прикончил Фрэнка. Говорил он об этом, естественно, не прямо, но намекал достаточно прозрачно. Одним словом, мне пришлось все повторять несколько раз с начала до конца и с конца до начала. Однако я ни разу не сбился. Кроме того, я объяснил ему, что не настолько туп для того, чтобы убить Фрэнка. Мне нужно было, чтобы он поменял свою позицию, а в случае смерти его «нет» осталось бы навсегда. Что, собственно, и произошло. Разве я не прав?

– Ты сказал, что видел там меня?

– Да. И эта информация ему страшно понравилась.

– А о том, что видел Джона Шалфонта, тоже сообщил?

– Да. Поскольку полиции уже все известно о Джоне и Фрэнке, скрывать это не имеет смысла.

– Он просил передать ему фотографии?

– Да. И я ему их отдал. Включая негативы.

– Там были и мои изображения?

– Само собой. Я сфотографировал твое прибытие.

– А отъезд?

– Я же говорил тебе, что уехал вскоре после твоего появления.

– Очень мило.

– Извини, Саймон.

Я с трепетом ожидал появления Дайны. Бар был до отказа заполнен недавними выпускниками университета и состоятельными студентами, решившими хорошенько оттянуться вечером в пятницу. Ко мне это не относилось. В какой-то момент я даже вознамерился отменить встречу, но потом решил, что это не имеет смысла. Объяснения с Дайной мне все равно не избежать.

Она пришла минуты через две после меня.

– Привет, – бросила Дайна и, склонившись, чмокнула меня в щеку. Аромат духов мгновенно заставил меня вспомнить уютную квартиру, музыку, виски и её.

– Привет, – хрипло ответил я, поскольку мое горло почему-то вдруг пересохло.

– Как дела?

– Был страшно занят. Носился по городу, пытаясь установить, кто убил Фрэнка.

– И насколько в этом преуспел?

– Трудно сказать. Почему-то получается так, что чем больше я узнаю, тем больше вопросов возникает.

– А как копы?

– Они, похоже, куда-то продвигаются. Всё ближе и ближе к тому, чтобы меня арестовать.

Дайна сочувственно улыбнулась и прикоснулась к моей руке. Это было всего лишь легкое прикосновение, но мне показалось, что мое тело поразил электрический разряд.

– Ну и достается же тебе, – сказала она.

Я в ответ лишь кинул.

– Лайза вернулась?

– Нет, – ответил я, убирая руку. – Но я очень этого хочу. Мне её так не хватает…– Набрав полную грудь воздуха, я продолжил: – Я очень сожалею, о том, что произошло во время нашей последней встречи. Едва не случилось то, чего я очень не хотел… Нет, не так. Я, как это ни печально, очень этого хотел. Просто с самого начала я не должен был позволять себе думать об этом. Я очень хочу, чтобы Лайза ко мне вернулась, и подобной ошибки больше не совершу.

Я внимательно следил за реакцией Дайны. Некоторое время она молчала, а потом спокойным, рассудительным тоном произнесла:

– Думаю, что этим все сказано. Но если она окажется настолько глупой, что оставит тебя одного, то сама будет во всем виновата. Ты мне нравишься, Саймон. И нам вместе было бы очень хорошо. Запомни это.

– Прости…

Я не знал, как отнестись к словам Дайны. Мне осталось не ясно, делает ли она хорошую мину при плохой игре, оказавшись отвергнутой, или ей всё безразлично. Не исключено, что она пытается показать свой ко мне интерес, не желая меня при этом отпугнуть. Однако, могло быть и так, что она говорит искренне и действительно думает то, что говорит. Понять эту женщину я не мог.

– Ну и что мы будем делать с «Ревер»?

– Мы?

– Да. Ты и я.

– Сдается, Дайна, что у меня в этой стране вообще нет будущего.

– Вздор! Они обязательно найдут убийцу Фрэнка, и с тебя снимут все подозрения. Джил уйдет на покой. Арт – вне игры. Таким образом, остаюсь лишь я.

Уверенность Дайны мне импонировала, но говорить о моем будущем в «Ревер», было просто смешено, поскольку у меня не было никакой уверенности, что к тому времени, когда уйдет на покой Джил, я останусь на свободе.

– Линетт Мауэр сказала, что будет продолжать инвестировать в «Ревер», если руководить фирмой стану я.

– Отлично сработано! – не мог не восхититься я.

– Джил с тобой разговаривал?

– Да. Вчера вечером он пригласил меня в свой клуб.

– Знаю, – улыбнулась она. – И что же он тебе сказал?

– Неужели это тебе не известно?

– Я отлично информирована, но все же не в такой степени.

– Он хотел получить от меня обещание, что я поддержу любого, кто придет на его место. Будь то ты, или кто-то иной.

– Кто-то иной? – вопросительно подняла брови Дайна.

– Да. Джил сказал, что, возможно, пригласит в качестве старшего партнера какого-нибудь опытного человека из венчурного бизнеса.

– Хмм… – сдвинув брови, протянула Дайна.

– Тебе следует пошевеливаться.

– Видимо, так.

Мы приканчивали наше пиво в молчании. Дайна впала в задумчивость, и я не мог не чувствовать, в каком темпе начал работать её мозг. Интересно, насколько можно ей доверять?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Мы вышли из бара. Дайна пешком отправилась домой, а я успел остановить проезжающее мимо такси. Когда я прибыл домой, часы показывали всего лишь восемь.

Я знал, что мне следует как можно больше наслаждаться свободой, поскольку становилось все более и более ясно, что скоро я её потеряю. Оказалось, что ожидание ареста – занятие весьма утомительное.

Я обвел взглядом гостиную. Без Лайзы и её разбросанных повсюду вещей она казалось совершенно пустой. Я ничего не слышал о жене с того момента, как она улетела в Калифорнию и даже не знал, где она остановилась. Келли отказалась мне это говорить, так же как и мамаша, которой я звонил дважды. Я даже пытался связаться с её братцем, но мне сказали, что я ошибся номером. Эдди, видимо, переехал, а когда я позвонил в службу информации, мне ответили, что о местонахождении мистера Эдварда Кука им ничего не известно.

Выдержать остаток вечера в одиночестве, гоняя по кругу мысли о Лайзе, полиции и Дайне, я был просто не в силах. Мне не оставалось ничего иного, кроме как отправиться в «Красную шляпу». Кирен и пара его приятелей уже были на месте. Пиво, дружеская болтовня и смех помогли мне снять напряжение.

Домой я вернулся поздно, находясь при этом в легком подпитии. На автоответчике мигал красный огонек. Там оказалось одно сообщение:

«Привет, Саймон, это Джон. Сейчас около половины девятого. Думаю, что у меня есть кое-какие интересные для тебя сведения о „Био один“. Не мог ли ты заскочить ко мне завтра вечером, чтобы мы могли все обсудить? Примерно в восемь. Позвони».

Звонить было поздно, поэтому я забрался в постель и почти сразу крепко уснул.