В создании этой книги мне оказали помощь многие люди. Особенно хотелось бы поблагодарить Энн Глоувер и ее коллег из «Верчуэлити», Майка Бивэна из «Ви-ар ньюс» и Пола Маршалла из «Максас системс интернэшнл», чьи компьютерные финансовые программы стали прообразом «Бондскейпа».

Иногда я использовал в книге названия реально существующих компаний, однако все, связанное с их деятельностью, вымышлено.

Компании «Фэрсистемс», «Дженсон компьютер», «Онада индастриз», «Харрисон бразерс», «Банк де Женев э Лозанн» и «Вагнер — Филлипс» придуманы мною. Какое-либо сходство с любой существующей в действительности компанией является случайным.

 

Глава 1

Чтобы обрушить мировые рынки облигаций на двадцать миллиардов долларов, понадобилось совсем немного — всего одна коротенькая фраза. Несколько слов, появившихся на дисплеях операционных залов по всему миру:

«12 апреля, 14.46 по Гринвичу.

Председатель Федеральной резервной системы [1]  Алан Гринспэн предупреждает, что „чрезмерно низкие“ процентные ставки в США повысятся в самое ближайшее время».

В нашем операционном зале сообщение это было встречено нестройным гулом; в истерических выкриках «Господи, вы видели?» и раздраженных возгласах «Какого черта он вытворяет?» почти потонуло горестное бормотание: «Дело дрянь».

Я закрыл лицо руками и сосчитал до десяти, а затем вновь посмотрел на экран. Нет, не привиделось.

Началась паника.

Люди орали в телефонные трубки и друг на друга. Этьен, начальник отдела продаж «Харрисон бразерс» и мой босс, надсаживая глотку, отдавал распоряжения нашему агенту по фьючерсным сделкам, чтобы тот продавал все, что можно, и по любой цене. Индикаторы на панелях телефонных аппаратов сверкали, напоминая калейдоскоп огней на ночной дискотеке, держатели облигаций осаждали маклеров звонками с требованиями продавать, продавать, продавать. Комиссионеры, прикрывая микрофоны ладонями, пытались выяснить, какую цену они могут получить для своих клиентов. Агенты никакого интереса к таким предложениям не проявляли — им прежде всего необходимо было избавиться от собственных долгосрочных ценных бумаг.

Этьен на секунду смолк и оглянулся по сторонам. Наши взгляды встретились.

— Как у тебя, Марк?

— Так себе, — признался я.

На лице босса промелькнуло торжествующее выражение, но он тут же спохватился и отвернулся, вновь погрузившись в окружающую неразбериху. Я же клял себя на чем свет стоит. Только сегодня утром на ежедневном совещании мы схватились с ним как раз насчет вероятных изменений в политике ФРС относительно процентных ставок. Этьен настаивал на том, что нам нельзя идти на уступки по сделкам, заключенным на определенный срок, поскольку был убежден, что оживление на рынке облигаций будет продолжаться. Я с ним не согласился. И намеревался в ближайшие пару дней предпринять кое-какие действия, с тем чтобы полностью обезопасить уже заключенные договоренности на случай повышения процентных ставок.

Планы-то я строил, но сделать ничего не успел. И влип — надолго и очень всерьез.

На протяжении последних двух лет процентные ставки снижались от месяца к месяцу, а цены на облигации всё росли. Делать деньги было легче легкого — чем больше у тебя облигаций, тем больше денежек получаешь. Подобная стратегия только в прошлом году принесла «Харрисон бразерс» рекордные прибыли, впрочем, равно как и другим действующим на этом рынке крупным американским инвестиционным банкам. А теперь, когда ФРС США объявила о предстоящем повышении процентных ставок, начнется настоящее смертоубийство. Цены на облигации рухнут, люди начнут их продавать, чтобы сохранить свои деньги и подстраховаться от рисков, после чего котировки упадут еще больше, и немаловажным фактором станут воцарившиеся страх и паника.

Все это я предвидел, однако даже пальцем не шевельнул. Ну разве можно быть таким идиотом?

— Что будем делать? — Эд Бейлис смотрел на меня через толстенные линзы очков. Его рука, стиснувшая чашку с кофе, заметно подрагивала.

А ведь для него это первая настоящая паника на рынке, подумалось мне. Всего три месяца назад Эда, только-только закончившего курс обучения, отрядили помогать мне при заключении сделок с собственностью нашего лондонского отделения. Работа наиважнейшая, мы отвечали за продвижение на рынок облигаций обговоренных в «Харрисон бразерс» ставок. Опыта ему, конечно, не хватало, однако он был умен и все схватывал на лету. При обычных обстоятельствах помощь его оказывалась весьма ценной. А вот как он поведет себя в чрезвычайной ситуации, еще предстоит выяснить. Что ж, посмотрим.

— Прикинь, сколько мы потеряли, — попросил я его, а сам вывел на экран последние котировки.

Паника перерастала в катастрофу. Тридцатилетние государственные облигации США, известные как долгосрочные, упали уже почти на два пункта. Я искоса взглянул на Грега, который занимался у нас такими ценными бумагами. Знал, что он заключил долгосрочных сделок на сто двадцать миллионов долларов и только на них теперь потерял два миллиона. Он терзал сразу несколько телефонов, пытаясь продать хоть какую-то часть облигаций маклерам на неофициальной бирже. На рынках Германии, Франции и Британии также регистрировался обвал. Заявление Гринспэна всех явно застигло врасплох.

— По сравнению с вчерашним вечером мы в минусе на две целых четыре десятых миллиона долларов, — сообщил Эд.

Две целых четыре десятых миллиона! В течение каких-то десяти минут улетучились наши едва ли не двухмесячные прибыли! Не меньше тридцати секунд я проклинал собственную глупость, чертов рынок, подлого Алана Гринспэна, ни в чем не повинного Эда и снова собственную глупость. Мне просто надо было отвести душу, чтобы собраться с мыслями и сообразить, что предпринять.

— Так что делать-то будем? — с тревогой повторил Эд.

До меня наконец дошло, что на его вопрос я так и не ответил.

— Только без паники, — как можно увереннее проговорил я. — В этом бардаке часть облигаций обязательно поведет себя необычно. Будем отлавливать те, что по бросовой цене.

Известно, сказать легче, чем сделать. Нам нужно было искать благоприятные возможности на всех рынках облигаций, но при таком стремительном и беспорядочном движении цен сориентироваться оказывалось крайне сложно.

Подошедшего Боба Форрестера я скорее почувствовал, нежели увидел. Разменявший сороковник Боб, здоровенный широкоплечий американец, возглавлял отделение «Харрисон бразерс» в Лондоне. В свое время он сам был маклером, к тому же очень удачливым. Увидев на экране монитора сообщение Рейтер, Боб поспешил в операционный зал. Выглядел он озабоченным, так как прекрасно знал, насколько важные сделки заключила наша компания на момент закрытия биржи вчера вечером. Он наблюдал за царившей в зале паникой с нескрываемым неодобрением.

— Как дела, Марк? — Хрипловатый голос Боба звучал спокойно.

— Нас маленько стукнуло, — обернувшись к нему, так же хладнокровно ответил я. — Однако еще не все потеряно. Восполним.

— Молодчина! — Боб хлопнул меня по плечу и направился к Этьену, который не отходил от Грега, требуя сбрасывать облигации.

Этьен порой то блистал смекалкой и изобретательностью, то терялся и впадал в истерику. Сейчас был как раз последний случай. Боб же всегда сохранял присутствие духа, и это его качество в данный момент было как никогда необходимо, чтобы успокоить окружающих.

Ну, за работу! Я вперился в усеянный цифрами экран — стоимость облигаций, их процентная доходность. Ухватился за пару вроде бы подходящих вариантов, но к тому времени, когда их проверил, цены уже успели измениться. Так у меня ничего не получится. Взглянул на Эда, который погряз в столь же безнадежном занятии.

— А не попробовать ли «Бондскейп»? — предложил я.

— Как, прямо сейчас?

— Именно. Не вечно же нам его испытывать. Сколько можно гонять прибор вхолостую? А сейчас это единственный способ быстро оценить состояние рынка.

— Так мы же софт еще не загрузили!

— Да ну его в задницу! Подключим к какому-нибудь компьютеру. Сейчас не до жиру.

«Бондскейп», к вашему сведению, — это совершенно новая компьютерная система для изучения и анализа рынков облигаций. Основана она на принципе «виртуальной реальности», технологии, позволяющей пользователю ощущать себя внутри созданного компьютером воображаемого мира. «Бондскейп» для нашего дела вещь незаменимая, просто класс! А изобрел его Ричард Фэрфакс. Ричард, чтоб вы знали, это мой брат.

Мы с Эдом спустились этажом ниже, где располагалась служба информации, как в нынешнем году решили именовать компьютерный центр. Там я вцепился в одного из взъерошенных очкариков и не отпускал до тех пор, пока он не согласился помочь нам дотащить «Бондскейп» до операционного зала. Приборчик-то тяжеловат, чертяка, к тому же огромное множество проводов, разъемов и прочих хитрых штучек. Тем не менее, через десять минут мы все подсоединили куда надо и были готовы к работе. Остальные в зале были погружены с головой в свои дела и наших приготовлений даже не заметили.

Я устроился в кресле перед «Бондскейпом» и взял в руку пульт, который мы назвали «волшебной палочкой», — своего рода указку длиной в шесть дюймов с парой кнопок на корпусе. Надел очки, в которых линзы заменяли два жидкокристаллических экрана, ну, будто два крошечных телевизора. И очутился в ином, новом мире.

Передо мной распростерлись зеленые холмы, полого уходящие вверх к бурым, а вдали сероватым склонам горных кряжей. Холмы были усеяны разноцветными разнокалиберными зданиями, украшенными государственными флагами разных стран. Весь ландшафт едва уловимо, но постоянно менял свои очертания. Над скоплением высоких строений где-то на полпути к вершинам гор лениво парил одинокий орел.

Мне, таким образом, открылась картина мировых рынков облигаций. Волнистая складка каждого холма представляла собой вполне определенный рынок — чем выше гребень, тем больше проценты по обращающимся на нем ценным бумагам. На переднем плане, например, японский с его какими-то четырьмя процентами, за ним в порядке возрастания идут Америка, Германия, Франция и Великобритания, венчает же их всех Италия, на ее рынке доходность облигаций держится на уровне девяти процентов. Склоны холмов в зависимости от сроков погашения обязательств и размеров выплачиваемых по ним процентов также спускаются справа налево, другими словами, выше всех по правой стороне располагаются долгосрочные и прибыльные бумаги, ну, а левее их, понятно, остальные по нисходящей. Одного взгляда на подобный пейзаж достаточно, чтобы уловить разницу в состоянии и соотношениях различных рынков.

В нижней части экрана светился часовой циферблат. Я повел волшебной палочкой перед глазами. В моем виртуальном мире указка поплыла над зелено-серым ландшафтом. Наведя ее на циферблат, я несколькими щелчками перевел время более чем на час назад, установив часы на 14.40 по Гринвичу, то есть за несколько минут до появления сенсационного сообщения. Потом включил ускоренную прокрутку вперед и стал ждать.

В первые несколько секунд, уместивших в себя первые несколько минут реального времени, ничего не произошло. И вдруг картинка пришла в движение, холмы принялись вспучиваться и вздыматься, весь ландшафт вздыбился, отражая внезапный рост процентов и падение цен на облигации по всему миру.

Что-то необычное бросилось мне в глаза, и я торопливо вернул картинку к предыдущему эпизоду. Так и есть, холмик рынка во Франции, похоже, чуть поднимался над теми, что были рядом.

Тогда я установил курсор на французский трехцветный флаг, приземлился на склоне точно под ним и вернулся в выбранную точку отсчета, 14.40 по Гринвичу. Немецкий и американский рынки оказались у меня под ногами, а вот гребни голландского и британского были все же немного повыше. Я вновь включил прокрутку заинтересовавшего меня фрагмента. Часы послушно отсчитывали секунды, и наступило роковое мгновение — 14.46; я вдруг ощутил, что неудержимо поднимаюсь ввысь. Нет, другие гребни двигались тоже, однако не столь стремительно, как тот, на котором находился я. А часть моего холма, которая изображала сегмент французского рынка облигаций с пятилетним сроком погашения, так просто взмывала в воздух, как ракета.

— Французские пятилетние идут по дешевке, проверь! — бросил я Эду.

— Сейчас.

Томительная пауза. Видеть, что он делает в реальном мире, я, конечно, не мог, однако услышал пощелкивание клавиатуры и понял, что Эд знакомится с ценами. Вот он включил интерком и связался с нашим агентом в Париже.

— Филипп, это Эд из Лондона. Что у тебя там происходит с пятилетними?

Судя по голосу, Филипп пребывал в полной растерянности.

— Сам не знаю. Бред, и только. Кто-то вовсю сбывает их через «Банк де Женев э Лозанн». Никак не пойму, почему. Я бы купил, да не могу, сделок набрал уже под завязку.

— Спасибо. Слышал? — это Эд уже у меня интересуется.

— Слышал.

Странно. «Банк де Женев э Лозанн», правда, один из крупнейших швейцарских банков, однако активностью на наших рынках отнюдь не славится. Возможно, там просто поддались всеобщей панике.

— Теперь надо определиться, какие облигации покупать.

Каждое из расположенных на холмах зданий изображало определенный выпуск облигаций. А высота его соответствовала их доходности — чем выше здание, тем прибыльнее бумаги. Идея в том, чтобы приобрести те облигации, доходность которых во время суматохи на рынке внезапно подскочила без видимых причин. Я вернул фрагмент и пробрался в самую гущу зданий, занимавших сегмент пятилетних облигаций. И вновь ровно в 14.46 почувствовал, как поднимается земля у меня под ногами, ну, словно пол в скоростном лифте. На этот раз я сосредоточил внимание на окружавших меня зданиях. Все они тряслись и содрогались, одни явно подрастали, другие, напротив, заметно теряли в высоте. Домик справа от меня, который до этого был самым низким, устремился ввысь, прямо на глазах превращаясь в мини-небоскреб. Его фасад украшал логотип «Рено». Я навел курсор на дверь и щелкнул кнопкой на волшебной палочке. На экране высветилась крупная надпись: «Рено 6 % 1999».

— Доходность новых «Рено» подскочила. Займись, может, удастся кое-что прикупить, — попросил я Эда.

— Сколько? — уточнил он.

— На сотню миллионов франков. Если получится.

— Ладно, — бросил Эд и по интеркому передал агентам в Париже поручение приобрести для нас эти облигации.

Через минуту заказ был выполнен. Словно завороженный, я наблюдал, как только что прибавлявшее в росте здание лишилось пары этажей. Наша покупка повлияла на цену облигаций «Рено», и «Бондскейп» этот факт исправно зафиксировал.

— Готово, — сообщил мне Эд. — А что продаем?

Теперь мне предстояло отыскать облигации, которые шли по небывало высоким ценам. Причем не теряя ни минуты. Нам надо было успеть что-нибудь сбыть до того, как ситуация на рынке еще более ухудшится.

— «Орла» запущу, — решил я.

«Орлом» мы называли поисковую систему, которую можно было запрограммировать на получение сведений согласно заданным критериям. Несколько щелчков, и я предложил «Орлу» найти облигации, цены на которые за последние два часа подскочили наиболее резко.

«Орел» рванулся к гребню одного из холмов и принялся кружить над флагом Голландии. Я последовал за ним и обнаружил, что он указывает на голландские пятилетние государственные облигации, проценты по которым были столь низкими, что их местоположение оказалось в глубокой воронке.

— Нашел, Эд! — обрадовался я. — Продай голландские государственные, выпуск девяносто девятого.

— Понял, — подтвердил он, и через полминуты сделка была завершена.

Приободренный, я продолжал изучать ландшафт, не забывая при этом все время говорить с Эдом, чтобы не терять связь между виртуальным и реальным мирами.

— Земля вызывает своего сына из космоса. Земля вызывает своего сына из космоса. Ответьте, пожалуйста!

Я сдернул очки и увидел приближающегося ко мне Грега с чашкой кофе в руках. Рукава рубашки засучены, желтый галстук приспущен на полдюйма, воротничок расстегнут. Вид у него был тем не менее невозмутимый и спокойный.

— Чем занимаешься, Марк? Знакомишься с фьючерсными рынками на далеких планетах? За продажи, кстати, отвечаю я.

Я ответил ему улыбкой. Уроженец Нью-Джерси, Грег вот уже два года жил в Лондоне, и мы с ним здорово сдружились.

— Взглянуть хочешь? — Мне подумалось, что Грегу будет полезно посмотреть на рынок американских государственных облигаций, где он в основном и вел свои дела.

— Ох нет! Терпеть не могу ужастики. Одна кровища кругом. Чего-нибудь поприличнее у тебя не найдется?

— Брось привередничать! Лучше надень-ка вот эту штуку. Сейчас любое подспорье не помешает.

— Здесь ты прав. — Грег с тяжелым вздохом потянулся за второй парой очков.

Я отвел его к той части кряжа, где помещались долгосрочные государственные облигации США. В обычные дни она представляла собой гладкий пологий склон, по которому здесь и там были рассыпаны неотличимые друг от друга одноэтажные бунгало. Сегодня этот сегмент выглядел как городок в горах — в беспорядке прилепившиеся друг к другу разномастные постройки лепились на изрезанном зазубринами гребне.

— Да, вид еще тот! — удрученно пробормотал Грег.

Я продемонстрировал ему, как работает наш «Бондскейп». Разобрался он во всем на удивление быстро. Попутно еще и метко комментировал попадавшиеся нам аномалии. Грег досконально знал все тонкости рынка, на котором оперировал. Сейчас, осматривая здания, изображающие тот или иной выпуск облигаций, он при помощи ускоренной прокрутки времени мог наблюдать за изменениями в хорошо знакомой ему картине.

— Восемь одиннадцать двадцать один! — вдруг воскликнул он, что в переводе на нормальный язык означало восьмипроцентные государственные облигации США со сроком погашения в ноябре 2021 года. — Эти бумажки ни в коем случае не должны так падать в цене. Мне надо бежать!

Он торопливо стянул очки и вихрем умчался покупать облигации. Зная Грега, можно было смело предположить, что их количество будет впечатляющим. Я повернулся было к «Бондскейпу», как увидел направляющегося ко мне размашистым шагом Боба Форрестера.

— Какого черта в такое время ты забавляешься со своими игрушками? — раздраженно поинтересовался он.

Я, впрочем, ожидал чего-то подобного. Вздернул очки повыше на лоб и посмотрел Бобу прямо в глаза. Он, к слову сказать, очень любит, когда ему смотрят прямо в глаза.

— Положение у нас хреновое, — ровным голосом ответил ему я. — И становится все хуже.

Подошедший вплотную к Бобу Этьен скорчил кислую мину. Форрестер сердито сдвинул брови.

— Естественно, хреновое! — согласился он — Рынок-то рухнул к чертовой матери!

— А с нашей системой, — указал я на компьютер, — можно точно определить позиции фирмы в ближайшее время и на перспективу. И получается ерунда какая-то.

— Это как понимать? — вскинулся Боб.

— Вот, к примеру, один посредник хватает германские государственные облигации, а другой в то же самое время сбрасывает германские евробонды. Конечно, государственные облигации сейчас идут по дешевке, но ведь на евробонды цены еще ниже!

— Ну и что? — Боб вопросительно взглянул на Этьена, хотя сам прекрасно понимал, что речь идет о совершенно нелепых тенденциях, которые проявились в течение полутора часов, последовавших за заявлением Гринспэна.

Этьен переминался с ноги на ногу с озадаченным и рассерженным видом. Он понимал, что я прав, однако признавать это не собирался. Надо отдать ему должное, нашелся он быстро.

— Опасно, Боб, крайне опасно. На таком рынке, как в данный момент, единственное, что остается, это продавать все, что удастся. И при этом как можно быстрее. Мы не имеем права позволить себе терять время на игры с какой-то дерьмовой железкой. И если завтра на рынке произойдет дальнейшее падение, то с заключенными Марком и Эдом сделками у нас возникнут проблемы. Очень большие проблемы. Нутром чую. А с интуицией опытного агента ничто не сравнится, Боб, сам знаешь.

Я уже раскрыл было рот, чтобы сказать, что с нашими сделками все будет в порядке при любых изменениях ситуации на рынке, но посмотрел на лицо Боба и благоразумно промолчал.

— Надеюсь, ты не просадишь еще больше наших денег, сынок, — буркнул Боб и пошел прочь.

Я вернулся в мир «Бондскейпа». В течение примерно часа отыскал еще пару симпатичных возможностей заключить сделки. В конце концов простиравшийся передо мной ландшафт меняться перестал, рынок стабилизировался. Я снял очки и от души потянулся.

— И сколько мы потеряли в конечном итоге, Эд?

— Две целых одну десятую миллиона, — на несколько минут погрузившись в подсчеты, мрачно констатировал он.

Я крепко растер лицо ладонями. Вот черт! Чтобы заработать два миллиона, мы убили уйму времени, а лишились их в какие-то считанные часы! Ну почему, почему я сегодня с утра первым делом не хеджировал свои сделки, или, говоря по-простому, не подстраховал их от возможных потерь!

Неожиданно возникший из ниоткуда Грег перегнулся ко мне через стол.

— Здорово пролетел? — заговорщически прошептал он, и я вздрогнул.

— Больше чем на два миллиона. А ты?

— У меня еще хуже. Но я все верну, будь уверен. Долгосрочных-то я все-таки прикупил солидно!

— Боже мой, Грег! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

— Будь спокоен, — усмехнулся он. — Еще как знаю. Исключительно благодаря твоей машине. А Бобу она понравилась?

— Не очень, по-моему, — с сомнением протянул я. — Сдается, логическому мышлению он предпочитает нутряное чутье, как выражается наш друг Этьен. Господи, помоги нашим сделкам сработать!

— Сработают обязательно, не переживай, — заверил меня Грег и с этими словами вернулся к своему столу, взявшись перебирать бумаги.

— Ты в порядке? — окликнул я Эда.

Тот молча кивнул, в глазах его застыло испуганное выражение, но держался он хорошо.

— Да, денек сегодня выдался не из легких, — ухмыльнулся я. — А ты молодцом, не подкачал!

Эд благодарно улыбнулся и занялся оформлением документов на заключенные нами сегодня сделки.

Я встал и обвел взглядом гигантский операционный зал. В нем помещалось почти две сотни рабочих столов, расставленных в восемь длинных рядов. Здесь совершались сделки и с облигациями, и с иностранной валютой и с акциями. Окон не было, вдоль стен тянулись застекленные кабинки для деловых встреч и переговоров. Сейчас, в конце бурного дня, зал выглядел так, словно тут пронесся бешеный ураган. Столы заставлены мониторами, компьютерами, телефонами и интеркомами, повсюду валяются клочки и клочочки бумаги. Между ними — отодвинутые как попало стулья, по залу бродят маклеры, потягиваются, одни не прочь выпить чашечку кофе, другие останавливаются перекинуться парой слов с коллегами.

Я направился к выходу в дальнем конце зала. Миновал нашу немногочисленную группу, занимающуюся сделками с акциями. Вообще-то «Харрисон бразерс» известна в основном операциями на рынке облигаций, однако руководство компании решило, что ее присутствие должно распространяться и на упомянутую сферу. Группа тесно сплотилась под огромным табло, на которое беспрерывно выводились цены тысяч и тысяч акций, складывающиеся на Нью-йоркской фондовой бирже. Практически всем нам такая информация не нужна, но Боб Форрестер считал, что табло придает помещению вид настоящего американского инвестиционного банка. Кроме того, сведения из Нью-Йорка помогали ему бдительно следить за порядком в своем личном портфеле акций. Самое забавное было в том, что единственные люди, для которых появляющиеся на табло данные представляли хоть какой-то профессиональный интерес, видеть их не могли, поскольку сидели прямо под ним.

Еще одной инициативе Форрестера мы были обязаны логотипами «ХБ» благородного коричневого цвета, украшавшими колонны и стены зала в таком великом множестве, что они неизбежно попадали в объективы телекамер, когда репортеры наведывались к нам за новостями с рынков ценных бумаг. Короче, Боб был убежден, что наше рабочее помещение должно выглядеть пристойно и, на его взгляд, естественно.

У выхода я остановился налить себе стакан холодной воды. Наши агенты, торгующие акциями, тоже засобирались домой по завершении тяжелого рабочего дня. Все, кроме Карен. Она оставалась за своим столом, щекой прижимая телефонную трубку к плечу, вытянув длинные стройные ноги на соседнем стуле. Несмотря на весь сегодняшний переполох, на желтой юбке и белой шелковой блузке — ни складочки, ни морщинки, выглядела она сейчас так же свежо и опрятно, как и в половине восьмого утра.

— Ой, да ну брось, Мартин! Нет, правда? Фу, скажешь тоже! — хихикнула Карен в телефонную трубку, и я, прихлебывая ледяную воду, прислушался. — Ладно тебе, давай говори, сколько ты этих «Уол-март» хочешь?

Она заговорщицки подмигнула мне, убрав упавшую на глаза прядь светлых волос. Обернулась к агенту, заторопившемуся к выходу:

— Джек! Подожди минутку! Какие у нас есть предложения насчет «Уол-март»?

 

Глава 2

Я осмотрел группки людей в строгих темных костюмах, рассеянных тут и там по атриуму невероятных размеров. Она еще не пришла.

Почти все пространство в центре строения было занято фонтанами и водопадами, отливающими мертвым блеском скульптурами и живыми деревьями, так что для работы людям оставалось лишь небольшое пространство, тянувшееся по внешней окружности здания. Нас обоих пригласили на прием по случаю открытия в Лондоне нового отделения «Банк де Женев э Лозанн». Обычно я по возможности избегаю подобных мероприятий, однако на этот раз Барри, главный посредник банка в Лондоне, настоял, чтобы я непременно был. Люди все были незнакомые, так что я стоял себе у колонны черного мрамора, грея в ладони бокал шампанского.

Ну и денек! Ухитриться потерять больше двух миллионов долларов! Как ни крути, а это куча денег. Хотя для моего баланса подобный убыток должен в конечном итоге оказаться терпимым. Ведь по сравнению с прошлым годом у нас с Эдом есть, точнее, был в активе прирост в три миллиона долларов. Тем не менее то, что я лишился таких деньжищ, потрясло меня, особенно в свете того, что я предвидел подобный ход Гринспэна, однако никаких мер предосторожности не принял.

И все же я почему-то испытывал своего рода радость, что сегодня все так сложилось. Мне был брошен вызов — вернуть два миллиона долларов, которые у меня предательски увел коварный рынок. И я преисполнился решимости этой цели достигнуть. Мне ведь необходимо думать о своей репутации и послужном списке. И в этом смысле прибыли и убытки для агента — все.

А послужной список у меня чертовски хорош. Торговать собственностью «Харрисон бразерс» я начал два года назад. В первый год заработал фирме восемь миллионов долларов, во второй — уже пятнадцать. Совсем неплохо для парня двадцати восьми лет от роду. Тем более что эти успехи стали находить отражение в размере моего жалованья и особенно премиальных.

Но как же мне вернуть эти два миллиона долларов? Поможет, конечно, «Бондскейп». Он придавал мне ощущение могущества. Я обретал способность обозревать сразу весь рынок облигаций, очутиться прямо внутри его, видеть и осязать его движение. И таким преимуществом обладал на всем рынке только я. Мы с Ричардом пыхтели над «Бондскейпом» несколько месяцев. Пришлось провести целую серию практических испытаний прибора и предложить ряд изменений и усовершенствований. Я знал, что он будет работать, но не мог и мечтать, что аппарат проявит себя так превосходно.

Ощущения испытываешь самые необычные — и вправду оказываешься в новом мире. Честно говоря, я всегда весьма скептически относился к мнению о том, что переживания в виртуальной реальности могут чем-то отличаться от тех, что предлагает компьютерная игрушка. Однако сегодня я на самом деле почувствовал, что живу и передвигаюсь в другом мире, в абстрактном мире облигаций и денег. Интересно, какими же тогда должны быть иные виртуальные миры?

Тут я заметил мелькающую среди строгих темных костюмов светловолосую головку.

— Привет! Прости, опоздала. Боже, мне надо выпить! — Она огляделась, и в то же мгновение рядом с ней материализовался официант, а через секунду она уже держала бокал шампанского. — Примчалась, как только смогла. От Мартина отвязаться просто невозможно, на телефоне он способен висеть бесконечно. И когда только работает!

— Ему просто нравится болтать с тобой, вот и все, — выдвинул я свою версию.

— Ты так думаешь? Что ж, пока он заключает через нас сделки, я не против. Кстати, говорят, у тебя сегодня удачный день?

— Это как посмотреть. На два миллиона долларов меня таки кинули…

— Ну, Грег сказал, что тебе вернуть их — раз плюнуть. Все восхищался, как ты управляешься с этой машинкой виртуальной реальности.

— А, с «Бондскейпом». Да, аппарат что надо, просто класс!

— Спорим, что в этих своих очечках ты смотришься прикольно! — хихикнула Карен.

— Не знаю. Мне они, по-моему, идут. А через пару лет их будут носить все.

— Кошмар!

— Пусть. Главное, чтобы они помогли мне вернуть два миллиона.

— Вернешь. Как всегда.

— Твоими бы устами… А у тебя как сегодня?

— Неплохо. Слабонервные ударились в панику, вменяемые дергаться не стали. Короче, ничего особенного. — Она действительно выглядела так, словно сегодняшняя передряга обошла ее стороной. — Обстановка у нас в группе, правда, паршивая…

— Что так?

— Прошел слушок, что компания намерена реорганизовать свои подразделения, торгующие акциями. Так что у нас в Лондоне все ушли в глухую защиту. Каждый старается прикрыть собственную задницу и норовит подставить ножку соседу.

— Да, команда та еще, ничего не скажешь!

— Просто одна большая дружная семья! — фыркнула она.

— Но с тобой-то все будет в порядке, надеюсь?

— Наверное, — беззаботно кивнула она. — За прошлый год мои комиссионные выросли на пятьдесят процентов. Но кто знает?

Тут она была права. В подобных случаях никто ничего предугадать не может. Хотя я почему-то не сомневался, что Карен переживет любую реорганизацию.

— В субботу утречком сыграем в теннис? — спросила она. — Я заказала корт на девять.

— О Господи, — простонал я. — Начинать выходные таким унижением… Да еще с самого раннего утра!

— Да ладно тебе! Может, выиграешь. У тебя же получалось.

— Ага, два раза.

— Вдруг и в третий раз сумеешь…

— Ладно, — вздохнул я. — Сыграем.

В теннис Карен играет куда лучше меня. И на лыжне мне ее не догнать. О плавании даже не говорю. У нее спортивная натура, координация потрясающая, а главное — она всегда жаждет только победы. Я же лишь обильно потею и стараюсь ударить по мячу что есть силы.

Рядом с Карен появился какой-то похожий на академика парень примерно моего возраста.

— Питер! Как поживаешь? — обрадовалась она, подставляя ему щеку для поцелуя. — Спасибо за приглашение. Контора у вас просто загляденье!

— Недурно, правда? — согласился он. — Не то что прежняя дыра.

— И когда вы переехали?

— На прошлой неделе. И до сих пор пытаемся оживить телефоны. Ну, ты понимаешь.

— И не говори! До тебя дозвониться невозможно, просто ужас какой-то! Ой, кстати, это Марк Фэрфакс, агент из «Харрисон бразерс». Марк, это Питер Тьюсон из управления активами «Банк де Женев э Лозанн».

Я вежливо улыбнулся ему, он в ответ небрежно кивнул и обернулся к Карен.

— А знаешь, с «Крайслером» ты попала в точку. С тех пор как ты нам порекомендовала их акции, они выросли больше чем на десять процентов.

— Я очень рада, — призналась Карен. — Вообще-то я, как только услышу что интересное краем уха, сразу сообщаю своим лучшим клиентам.

Я-то знал, что это, мягко говоря, неправда. Прежде чем рекомендовать акции «Крайслера», Карен долго и тщательно изучала положение на рынке и состояние дел этой компании. Однако ей было известно, что клиенты обычно быстрее принимают решения, если считают, что узнают слухи первыми. Я переключил внимание на толпу гостей, выискивая среди них Барри. Тем временем к нам решительным шагом направлялся высокий седовласый джентльмен, при приближении которого Питер напрягся, одеревенел и смолк.

— Добрый вечер, Питер, как дела? — обратился к нему с заметным французским акцентом джентльмен.

— Прекрасно, премного благодарен, Анри, — пролепетал Питер. — Позвольте представить, Анри Бурже, глава лондонского отделения. Это Карен Чилкот из «Харрисон бразерс», а это… э-э…

— Марк Фэрфакс, — выручил я его, протягивая джентльмену руку.

— Я только что восхищалась вашим новым офисом, — заявила Карен.

— Благодарю вас, — довольно промурлыкал Бурже.

— Очень похоже на ваше здание в Нью-Йорке. Однако здесь, по-моему, вот это пространство в центре решено намного удачнее. Дизайн, конечно, тоже от Фирона?

— Да, угадали. — Глаза Бурже загорелись, и он пустился в пространные объяснения причин, по которым «Банк де Женев э Лозанн» предпочел привлечь Фирона к сооружению офиса в Лондоне.

Зная Карен, я готов был дать голову на отсечение, что перед приходом сюда она проштудировала справочник по архитектуре.

— Ты как, Марк? — Кто-то тронул меня за локоть. Барри, собственной персоной! — Все в норме, сынок?

— Бывало и получше, — поморщился я.

— И не говори! Мои ребята весь день кипятком писали.

— Объясни мне, Барри, как я сюда попал? — с горечью спросил я, с кислым видом оглядываясь по сторонам. — И зачем, главное?

— Чувствуешь себя не в своей тарелке? Я тоже. Пойдем, познакомлю тебя кое с кем. — Он потянул меня в дальний конец атриума. — Заправляет у нас в банке продажами по всему миру.

Так вот оно что… Они прощупывают меня, хотят пригласить поработать, и Барри, прежде чем сделать первый шаг, решил показать кандидата своему боссу. Весьма лестно, конечно, но ничего у вас, ребята, не выйдет. В нашем деле «Харрисон бразерс» — одна из самых лучших фирм. А в «Банк де Женев э Лозанн», напротив, собрались брызжущие энтузиазмом дилетанты с большими карманами и с такими же убытками от продаж. Когда-нибудь я, может, и соберусь предложить накопленный в «Харрисон бразерс» опыт в обмен на высокое жалованье в каком-нибудь другом месте, но это время пока не настало. Я все еще учусь своей профессии, и мне это нравится. А деньги тут вещь не самая главная.

Тем не менее с боссом, которому меня представил Барри, я держался подчеркнуто вежливо и предупредительно, проговорили мы с ним с полчаса, стараясь в основном не выдавать своих истинных намерений. Когда же я наконец освободился, Карен уже стояла одна-одинешенька у выхода, нетерпеливо озираясь по сторонам. Заметив меня, вздохнула с видимым облегчением:

— Пошли?

— Как хочешь. А что случилось?

Она не ответила, только прикусила губу. На улице я остановил такси, и мы уселись в машину.

— Уверен, Барри собирается предложить мне работу, — с гордостью сообщил я.

Карен на это никак не реагировала, с понурым видом уставившись в окно. Меня это обеспокоило и насторожило, такой я ее не видел уже несколько месяцев. Мы в полном молчании доехали до узкого, мощенного булыжником двора совсем рядом с Холланд-Парк-роуд, где полгода назад я купил себе дом. Карен прямиком прошла в спальню переодеться, я же поднялся в гостиную на верхнем этаже. Должен признаться, это моя самая любимая комната. Обставлена, правда, скудновато — софа, кресло, телевизор, музыкальный центр, маленький холодильник и пианино моей матери; играть я не умею, но расстаться с ним выше моих сил. Лучи предзакатного солнца лились сквозь огромное раздвижное окно, выходящее на крохотную терраску. Я достал из холодильника банку пива и устроился на террасе, задумчиво следя, как дневное светило уходит за крыши западного Лондона. Цветущие в маленьких городских садиках вишни светились белым и розовым сиянием. Я перевел взгляд на соседний дом. Увы, опять не везет. Там, говорят, живет знаменитый футболист, но пока я его еще и в глаза не видел.

Этот дом я приобрел на премиальные за первый год работы. После шести лет прозябания в тесных квартирках в различных районах Лондона разгуливать по лестницам, переходя из комнаты в комнату, было одним наслаждением. Дом был не очень велик, но я его обожал. Когда я его только купил, он являл собой отвратительную смесь оранжевого, черного и коричневого. Везде сплошной плюш, все покрыто пылью. Такого стерпеть не мог даже я. Пришли маляры, результатом их работы я остался доволен. Сейчас дом стал светлым и каким-то… воздушным, казался даже просторным, поскольку обстановки в нем было раз-два и обчелся, лишь та разнокалиберная мебель, которую я перевез из своей последней квартиры куда меньших размеров.

Я с удовольствием хлебнул пива. Все идет как надо. У меня есть дом. Работа. Карен.

Но что это с ней сегодня? Вроде бы я не говорил и не делал ничего такого, что могло бы ее так расстроить. В самом начале там, на приеме, с ней было все в порядке. Ладно, что бы ни стряслось, я все улажу, не сомневайтесь.

На лестнице послышались шаги.

— Стакан вина?

Она едва заметно кивнула. Я открыл бутылку и налил ей вина. Сел рядом на софу.

— Что с тобой?

Карен молча смотрела прямо перед собой поверх стакана.

Я решил выждать.

— Я его видела, — проговорила она наконец. — Он был там, на приеме.

— Кто?

Она прикусила губу.

— Кто? — переспросил я, и тут меня осенило. — Ох, нет, не может быть. Неужто он?

Она кивнула. Я перевел дыхание. Плохо дело. Обнял ее за плечо и спросил:

— Ты с ним говорила?

— Нет! — замотала она головой. — Но…

— Что «но»?

— Он… так смотрел на меня… Как будто… Как будто… Не знаю. — Она отвернулась от меня.

Я сжал ее руку. Черт! После того, как я, нет, мы с ней вместе положили столько сил и все между собой наладили, нам только не хватало, чтобы объявился ее бывший возлюбленный.

Я никогда не пытался разузнать у нее подробности. Даже не знал его имени. Он был намного старше Карен, к тому же женат. Их роман тянулся пару лет, потом она предложила ему все-таки сделать выбор между ней и супругой. Его ответ Карен не устроил.

Они расстались. Карен чуть не сошла с ума. Я, как и положено настоящему другу, был внимателен и заботлив. Не ковырялся в ее ране, а всячески старался отвлечь от мучительной боли. Нас потянуло друг к другу. В каждом оказалось много такого, что вызывало взаимную приязнь. За ее внешней самоуверенностью таились уязвимость и сомнение в собственных силах. Не могу до конца объяснить причин, но эта загадка стала для меня неодолимо притягательной. А почему я понравился Карен, сам не знаю. Думаю, со мной ей было легко и просто. Со мной можно было развеяться, позабавиться и развлечься, не навлекая опасных последствий, вы понимаете, о чем я говорю. На протяжении полутора лет Карен убедилась, что на меня можно положиться, мне удалось завоевать ее доверие и, надеюсь, любовь. У нее была своя квартира, однако пару месяцев назад Карен, не сказав при этом ни слова, поселилась в моем доме. Я от каких-либо разговоров по этому поводу тоже воздержался. Просто теперь каждую ночь она проводила у меня, а ее вещи помаленьку перебирались из ее квартиры в мой дом.

Нам приходилось таиться от окружающих. Открытый служебный роман в операционном зале неизбежно чреват серьезными неприятностями. О наших отношениях знали только Грег и Эд. И никакие сплетни по нашему поводу, если даже и имели место, до нас пока не доходили.

И вот сегодня она опять встретилась с ним. Сидя рядом с Карен, не сводя глаз с ее осунувшегося мрачного лица, я ощутил, как в душу мне медленно закрадывается страх. Я не хотел ее терять.

Она наконец тяжело вздохнула и обернулась ко мне, слабо улыбнувшись.

— Марк, прости, ради Бога, что тебе опять пришлось все это переживать… Ты у меня такой милый. — Кончиками пальцев она коснулась моей щеки. — А он просто дерьмо самое настоящее. Не знаю, что я вообще в нем нашла.

Она подняла голову и поцеловала меня нежно и долго.

Через полчаса, когда мы лежали на полу гостиной среди наспех сорванной и как попало разбросанной одежды, я совсем было собрался сказать Карен, что люблю ее. О любви мы с ней не только никогда не говорили, но и слова такого не произносили. Но именно оно как нельзя лучше выражало то всепоглощающее чувство, что я испытывал к ней в этот момент. Однако испугался, сам не знаю чего. Нет, не того, что она меня отвергнет. Испугался скорее той приоткрывшейся мне сегодня Карен, которой я еще не знал. Как бы то ни было, рисковать сейчас я не собирался.

— Что, Марк? — расслабленно повернулась ко мне Карен.

— Ничего, милая. Все в порядке.

 

Глава 3

На следующее утро в семь пятнадцать я уже сидел за рабочим столом с чашкой кофе и рогаликом. Столь же рано в операционном зале появились и многие другие, что меня совсем не удивило. Работы нам всем предстояло невпроворот.

Не без душевного трепета включил я компьютер. На большой сероватый экран монитора я мог вывести весь спектр цен, передаваемых Рейтер и Телерейтингом, а потом манипулировать ими как заблагорассудится. Рядом с ним стоял дисплей Блумберга, который обеспечивал меня графиками, отражающими соотношение всего ко всему, что только может прийти в голову. Пока оживали их экраны, я посмотрел, что за ночь преподнес мне рынок.

Так, в Нью-Йорке все без изменений, в Токио цены опять упали. Котировка акций «Рено», которые я приобрел вчера, слегка понизилась, моя сделка принесла небольшой убыток. Ничего страшного, еще не вечер. Грег на вчерашних долгосрочных тоже потерял, правда, совсем немного.

Я посмотрел в его сторону — он, положив телефонную трубку, заполнял бланк только что заключенной сделки.

— Грег, ты уж прости за вчерашние облигации, — обратился я к нему.

— Брось ты! Тут прямо как на весенней распродаже. Они подешевели еще на четверть пункта, так что я снова кое-что прикупил!

Должен признать, Грег гораздо смелее и азартнее меня. В конечном итоге мы завершали год с одинаковыми финансовыми результатами, однако мои прибыли носили характер ежемесячных и примерно равных по сумме поступлений, в то время как у Грега сваливались огромными порциями, словно в результате колоссальных взрывов.

Пришел Эд, явно удивленный моим столь ранним появлением в операционном зале. Под глазами черные круги; увеличенные толстыми линзами очков, они становились особенно заметны.

— Не спал? — сочувственно спросил я.

— Почти, — смущенно признался он. — Названивал в Токио.

Современная техника позволяет отслеживать рынок двадцать четыре часа в сутки. Однако человеческий организм — штука тонкая и хрупкая, и всякий, кто пытается заниматься делами среди ночи, обречен на частые ошибки. Поэтому я лично ночью предпочитаю спать, а на рынке тем временем пусть все идет своим чередом.

Подошел Боб Форрестер.

— Ну, помогла тебе твоя машинка? — не без язвительности кивнул он на «Бондскейп».

Удар ниже пояса, и он знал это прекрасно.

— Судить пока еще рано, — сохраняя спокойствие, ответил я. — Потенциально у нас очень сильные позиции. Уверен, что свои деньги мы вернем.

— Уж постарайся, сделай милость. Ты неплохой агент, сынок. Не хочется, чтобы ты тратил все свое время на дорогостоящие забавы. Пусть эта железяка побудет здесь до конца недели, но если к тому времени у тебя не будет результатов, чтоб я ее в моем операционном зале больше не видел. Понял?

Я понял. Боб пошел восвояси, а я обернулся к Эду:

— Так, давай заряжать. Нам надо где-то раздобыть два миллиона долларов. Придется попотеть.

Мы надели очки, подключенные к «Бондскейпу», и нам открылся знакомый ландшафт. Накануне мы искали облигации, котировки которых как-то отличались от других. Сейчас я хотел сосредоточиться на тенденциях, порожденных повышением процентных ставок.

Сразу бросалось в глаза, что склоны почти всех холмов стали более пологими. Особенно это было заметно в американском секторе. Разница в доходности двухлетних и десятилетних государственных облигаций сократилась с 1,6 до 1,4 процента. Как я предполагал с большой долей уверенности, к исходному уровню она уже не вернется, напротив, эти показатели будут продолжать сближаться. До заявления Гринспэна процентные ставки в США были слишком низкими, и это порождало реальный риск того, что инфляция вновь поднимет свою голову. Теперь председатель ФРС, несмотря на политическую оппозицию министерства финансов, похоже, твердо намерен поднять процентные ставки по краткосрочным облигациям. Если он останется на этой своей точке зрения, а я считал, что именно так и произойдет, то они будут повышаться и повышаться, что в перспективе снизит инфляционные ожидания. Следовательно, Марк, валяй продавай двухлетние государственные облигации и покупай десятилетние.

Вот мы и продали двухлетних облигаций на четыреста миллионов долларов и купили на сто миллионов государственных обязательств со сроком погашения через десять лет.

Теперь нам оставалось только ждать.

* * *

Позже тем же утром мне позвонил брат.

— Я опробовал «Бондскейп». В боевых условиях, — горя нетерпением, выпалил я.

— Ну да! И как? — В голосе его слышалось столь же нетерпеливое ожидание.

— Потрясающе! Просто класс! Понимаешь, как будто я и вправду очутился внутри рынка, ощущал малейшее его движение.

— А как ландшафт? Помогает? Или только мешает работать?

— Да ты что! Еще как помогает.

Дело в том, что я и компания, производящая программное обеспечение по финансам, предлагали, чтобы «Бондскейп» отображал доходность облигаций в графиках. Ричард же настаивал на том, что пребывающий в постоянном движении ландшафт будет представлять информацию более наглядно и в той форме, что доступна интуитивному восприятию. Как всегда, он оказался прав.

Я принялся описывать в мельчайших подробностях, как работал с «Бондскейпом», Ричард послушал меня пару минут, после чего перебил, сообщив, что торопится на самолет в Лондон.

— У меня там важная встреча. Не возражаешь, если потом заскочу к тебе? Мне надо бы кое-что спросить у вас с Карен.

— Конечно, Ричард! — Надо сказать, он меня заинтриговал. — А в чем дело?

— Сейчас говорить неудобно. Потом скажу, идет? Где встретимся? Во сколько?

— Давай в семь. Пропустим по стаканчику в «Виндзор-касл», потом вместе поужинаем. А переночуешь у меня, если захочешь.

— Спасибо. Договорились. Значит, в семь.

Предстоящей встрече с Ричардом я страшно обрадовался. Я с упоением работал вместе с ним над «Бондскейпом» и теперь очень скучал по брату. Основанная им компания «Фэрсистемс» находится в Нью-Тауне, графство Файф. Несмотря на разделявшее нас расстояние, духовную близость мы не утратили. Да и виделись чуть ли не каждый месяц, обычно в Лондоне, хотя иной раз и я отправлялся к нему в Шотландию на выходные.

Я расплылся в улыбке. Ричард остался доволен тем, как проявил себя «Бондскейп» на практике. А я всегда рад потрафить моему старшему братцу.

* * *

Грегу я сказал, что меня мучит жажда и перед уходом мне просто необходим хотя бы глоток воды. Он хмыкнул с понимающим видом, и мы задержались около титана. В группе Карен назревал скандал.

Упираясь кулаками в столешницу, жилистый мужик хорошо за сорок орал на совсем молоденькую девушку, сидевшую через пару стульев от него.

— Побойся Бога, Салли! Я же знаю, что у этих шотландских придурков есть акции «Кэрмарк». Это ж надо спятить, чтобы не сбыть их за такую цену. Тебе просто надо подсуетиться, чтобы они продали их мне!

Джек Тенко, прожженный маклер с невыносимо желчным характером, которого перевели в Лондон из Нью-Йорка, поскольку там его выносить уже больше никто не мог, яростно чавкая жевательной резинкой, сверлил девушку злобным взглядом.

Ей только-только перевалило за двадцать, короткие темные кудряшки, очки на аккуратненьком носике. Девчушка была явно испугана. Сидевшая рядом с ней Карен говорила по телефону, но в то же время внимательно следила за происходящим.

— Послушай, Джек, но они же не хотят говорить мне, что у них в портфеле, — чуть не плача, запротестовала девушка. — Заявляют, что подобную информацию никому не дают.

— Ах вот как! Так откуда же тогда, на хрен, я ее получил, а? Садись за телефон и давай мне этот хренов пакет сию же минуту!

Салли в полной растерянности перевела наполненные слезами глаза на телефонный аппарат. Она знала, что, если еще раз позвонит клиенту, тот будет, мягко говоря, недоволен. Если не позвонит, Джек озлобится еще больше. Она потянулась к телефону. Карен положила трубку и вскинула руку.

— Минутку, Салли!

Теперь горящий яростью взгляд Джека прожигал Карен.

— Джек, ты думаешь, что знаешь, какие акции у клиента Салли, только потому, что за обедом кто-то что-то сболтнул тебе в пабе. Так?

— У меня есть свои источники, — надменно буркнул Тенко.

— Тебе прекрасно известно, что и в лучшие времена с этими ребятами договориться непросто. Они имеют дело с очень узким кругом посредников, и нас в этом списке нет. Можешь орать на Салли сколько влезет, это ничего не изменит.

— Так пусть она обеспечит, чтобы нас в этот хренов список включили!

— Может, и обеспечит. Но ей нужно время. И твоя помощь.

— Ладно, хрен с вами! — пробормотал Тенко, смерив Карен и Салли испепеляющим взглядом. — Мне все равно, кто из вас двоих добудет эти «Кэрмарк». У меня огромный заказ, а рынок скачет, как угорелый.

Мы с Грегом посмотрели друг на друга и пошли прочь.

* * *

Мы сидели за стойкой в «Виндзор-касл», приканчивая по второй пинте пива. Нам нравился этот небольшой старый паб в Кенсингтоне с его тремя тесно расположенными стойками и достаточным числом настоящих знатоков и ценителей выпивки, чтобы не допустить превращения царящей здесь душевной обстановки в атмосферу беспробудного тупого пьянства. Грег сказал, что хочет познакомиться с моим братом, и я взял его с собой на встречу с Ричардом. Пришли мы немного раньше назначенного часа. Нас, понимаете ли, мучила жажда.

Спустя некоторое время я увидел долговязую фигуру брата, проталкивающегося сквозь переполнявшую паб толпу.

— Пинту пива? — предложил я Ричарду.

— Да, пожалуйста, — обрадованно согласился он. — Как раз то, что нужно. Целых два часа убил на одного из наших японских клиентов. Господи, просто мрак какой-то! Нет, парень, с которым я встречался, вполне нормальный, мне он даже понравился. Но вот его боссы в Японии… Ну, хоть столечко уступить не хотят, уперлись, и все тут.

Я получил пинту и вручил кружку Ричарду. Он залпом осушил чуть ли не половину. Когда мы рядом, в нас сразу можно признать братьев — носы и подбородки одной формы. Ричард, однако, на пять лет старше меня и выше на три дюйма, его рост зашкаливает за шесть футов четыре дюйма. У него отцовские голубые глаза и светлые волосы, у меня волосы темные и кудрявые, а глаза почти черные — в мать-итальянку. Так что меня часто принимают за итальянца, а Ричарда за норвежца. Он у нас красавчик, к тому же чертовски обаятелен, что действует одинаково неотразимо как на мужчин, так и на женщин. Вне всяких сомнений, тот самый случай, когда старшим братом восхищаешься, завидуешь ему и стараешься во всем подражать.

Я познакомил его с Грегом.

— Так, значит, вы имеете несчастье работать с моим братишкой? — усмехнулся Ричард.

— И не говорите, — не стал возражать Грег. — Трудно мне с ним, вы уж поверьте. Но для твердолобого британца он не так уж и плох. Даже выручает меня время от времени. — Грег тепло мне улыбнулся.

— Да не может быть!

— Точно вам говорю. Я не успел проработать в Лондоне и двух недель, как чуть не прогорел по-черному. Набрал долгосрочных государственных облигаций на миллиард долларов, а министерство финансов США возьми да и выстави их на продажу прямо в ходе торгов. Понимаете, им понадобились деньги, но вместо того, чтобы выпустить новые ценные бумаги, американское правительство решило продать те, что уже были в обращении. На восемь миллиардов долларов. Неудивительно, что мои облигации полетели ко всем чертям, — объяснял Грег Ричарду. — И тут подходит вот этот парнишка и предлагает взять у меня половину пакета. Ну, несколько недель, правда, нам с ним пришлось здорово попыхтеть, однако в конечном итоге выпутались мы целыми и невредимыми. Так что я все еще здесь, как видите, и по-прежнему торгую облигациями.

Я был рад, что сумел тогда помочь Грегу, хотя рисковал при этом невероятно. Во многих компаниях, включая «Харрисон бразерс», агенты конкурируют между собой ради репутации и премиальных, я же придерживаюсь того мнения, что на рынке и без того работать крайне трудно, поэтому чем больше у тебя друзей, тем лучше. Грег, в свою очередь, тоже пару раз спасал меня от крупных неприятностей.

— Грег, кстати, второй на свете человек, который воспользовался «Бондскейпом» в трудную минуту, — с гордостью сообщил я.

— Правда? И что вы о нем думаете? — встрепенулся Ричард.

— Штука великолепная! — воскликнул Грег. — Пейзаж, все эти прелестные домики, целый день так бы и бродил среди них… Хотя у меня есть одно маленькое пожелание.

— Ну-ка, ну-ка! — оживился Ричард.

— Хорошо бы добавить роскошный пляж с белым песочком, ну там пальмочки всякие… И, конечно, пару-другую шикарных девчонок. Это бы так дополнило общую картину! Понимаете, встретил блондинку, беги покупать, брюнетку — продавай, не медли…

— Ох, боюсь, для этого придется крепко поломать голову, — расхохотался Ричард.

— А я ради такой цели был бы просто счастлив помочь, чем смогу. — Грег подвинулся, пропуская к стойке какого-то целеустремленного старикашку, жаждущего получить свои полпинты «Гиннесса». — А если серьезно, то ваш прибор работает просто прекрасно. Надеюсь, вы не собираетесь распространять эту систему для общего пользования?

— Думаю, на рынок она поступит не раньше чем через шесть месяцев.

— Вот и хорошо.

— Ах, даже так? — усмехнулся Ричард. — Неужели «Бондскейп» и вправду дает такое преимущество?

Грег только лукаво улыбнулся и отхлебнул большой глоток пива.

— И еще. Что вообще такое эта чертова виртуальная реальность? Имею в виду, что еще может ваш «Бондскейп»? — полюбопытствовал он.

— Ну, виртуальная реальность способна помочь вам в самых разных делах. И в большинстве случаев создает картины куда правдоподобнее ландшафта рынка облигаций.

— Например?

— Например, в медицине. Хирурги могут проводить виртуальные операции, а выздоравливающие после серьезных травм пациенты, прежде чем вернуться в реальную действительность, могут адаптироваться к ней в виртуальном мире. Архитекторы могут создавать виртуальные сооружения, скажем, спроектировать виртуальную кухню и походить по ней, попробовать, насколько удобно там управляться с кастрюльками и сковородками. Ну и конечно, весьма много может дать ее использование в военной области…

— Что?! Могу себе представить вояк, шныряющих по полю боя в этих фантастических шлемах!

— Вы меня не поняли. Весь фокус в том, что им на поле боя и появляться не надо. Вы просто создаете виртуальный театр военных действий, где экипажи смогут управлять танками, а пилоты станут вести воздушные бои. Так намного проще. И, что еще важнее, гораздо дешевле.

— Как в аркадных играх по телику, что ли?

— И это тоже виртуальная реальность. К слову сказать, в сфере развлечений ее применение пока оказывается наиболее успешным.

— Да? — с сомнением хмыкнул Грег. — Так ведь небось для этого понадобится какая-то гигантская машина…

— Вовсе нет. — Ричард видел, что Грег искренне заинтересовался темой, и охотно пустился в объяснения. — Большинство систем очень похоже на «Бондскейп», с которым вы уже знакомы. Чтобы очутиться в виртуальном мире, требуется лишь компьютер со специальным программным обеспечением. И еще очки с двумя маленькими мониторами вместо линз, наушники для воспроизведения стереозвука и датчик, отслеживающий направление вашего взгляда. Другими словами, если вы поворачиваете голову влево, то и в виртуальном мире изображение сдвигается в ту же сторону. Специальные перчатки для того, чтобы осязать предметы, к которым прикасаетесь. Таким образом, если создаваемый компьютером мир позволяет вам в полной мере пользоваться в нем органами зрения, слуха и осязания, это и есть виртуальная реальность.

— Классно. — Грег в задумчивости припал к кружке, и тут лицо его засветилось. — Значит, с помощью такой аппаратуры можно обзавестись симпатичной подружкой, а?

— Вот извращенец! — буркнул я.

— Отнюдь, просто забочусь о несчастных одиноких американцах, заброшенных в чужую страну, где своих добрых молодцев с избытком.

— Вообще-то говоря, вы попали в точку, — согласился Ричард. — Виртуальный секс открывает массу возможностей, хотя большинство из них достаточно омерзительно. И называется это, между прочим, телеложство.

— И какие периферийные устройства для него требуются? — с гадкой ухмылкой поинтересовался Грег, изображая потерявшегося в Лондоне простака из Штатов.

— Нам пора, — решительно перебил его я, взглянув на часы. — Карен ждет к ужину. Тронулись.

Мы вышли из паба. Грег направился на юг, мы потопали на север, отсюда до моего дома всего минут пятнадцать ходьбы.

— Славный парень, — заметил Ричард.

— Ага, симпатяга.

Некоторое время мы шли в полном молчании.

— А я с папой встречался, — сказал наконец Ричард.

— Когда?

— Неделю назад. В Оксфорде.

— Как он? — К своему собственному удивлению, я обнаружил, что задал этот вопрос не просто из вежливости.

— Нормально. Хочет с тобой повидаться.

— Вот как…

Ричард не стал развивать тему. Он знал, что я не пойду на уступки. За последние десять лет с отцом я встречался лишь однажды, и то на похоронах мамы. И видеть его снова у меня не было никакого желания.

До того как мне стукнуло семнадцать, у нас была нормальная, типично университетская семья. Отец преподавал математику в Оксфорде, был специалистом в какой-то темной и малоизвестной отрасли топологии. С мамой, тогда очаровательной двадцатилетней студенткой из Милана, он познакомился, когда ему было двадцать пять. За исключением нескольких лет, проведенных в Стэнфордском университете в Калифорнии, мы росли в Оксфорде. Иногда родители ссорились, мама, если ей давали повод, вспыхивала как порох, и тогда только держись! Тем не менее, она сумела создать в доме атмосферу любви и душевного тепла, в которой, защищенные от всех опасностей бытия, росли два робких подростка, ищущих себе место в этом мире.

А в один прекрасный день отец от нас ушел. Совершенно неожиданно и для нас с Ричардом, и для мамы. Влюбился по уши в одну из своих выпускниц. Ей было двадцать четыре года, всего на год больше, чем Ричарду. Они перебрались в тесную хибару в Джерико в какой-то миле от нашего дома. Мама была просто убита горем.

Через шесть месяцев у нее обнаружили рак груди. Еще через два года она умерла.

В отличие от Ричарда, простить отца я все еще не мог. Я унаследовал мамин характер, Ричард у нас куда более терпим. Несколько минут мы молчали.

— Как с работой? — прервал затянувшуюся паузу Ричард.

— Прекрасно. В прошлом году, когда рынок оживился, мы все заработали кучу денег. В нынешнем году рынок завянет, и все мы потеряем кучу денег. Все очень просто на самом деле. Им отправить бы нас на оставшиеся месяцы в отпуск, чтобы мы чего не наворочали. Тогда и ущерба никакого не будет.

— Ага, значит, на этот раз останешься без сказочных премиальных? — расхохотался Ричард.

— Не пропаду, — уверенно заявил я. — Они своих агентов в беде не бросят.

— Да, кстати! Спасибо, что выручил с деньгами в прошлом году.

— Не стоит. Был только рад потратить их на что-то полезное.

Откровенно говоря, премии меня несколько смущали, я до сих пор чувствовал себя неловко, когда получал такие деньги. С другой стороны, если я за год заработал компании пятнадцать миллионов долларов, едва ли стоит удивляться, что они посчитали возможным поделиться со мной какой-то частью этой суммы. Просто привыкать к этому мне не хотелось.

— А босс тебе не досаждает?

— Боб? Нет, с ним все в порядке. Поворчит иногда немного, а так нормально. Кстати, вот ему «Бондскейп» как раз не показался.

— Да ты что! — встревожился Ричард; ему вовсе не улыбалось, чтобы о его системе пошли дурные слухи.

— Да ты не беспокойся, мы с Грегом убедим его, что он не прав. А вообще в «Харрисон бразерс» мне нравится. И люди там есть неплохие. Грег вот, еще один парень по имени Эд, который мне помогает, ну и несколько других…

— В том числе Карен?

— Да, и она, — заулыбался я.

— Как у вас с ней?

— Все нормально. Сейчас гораздо лучше. По-моему, у нее с ним все кончено.

— Имеешь в виду того типа, с которым она встречалась до тебя?

— Ага.

— Кто он хоть такой?

— Не знаю, она не говорила. Да Карен мне о нем вообще почти ничего не рассказывает.

— Странно.

— Чего ж тут странного? Наверное, слишком болезненная для нее тема…

— М-да… Что же такое он с ней сотворил?

Этот вопрос я и сам задавал себе тысячи раз.

— Допускаю, что вообще ничего. Похоже, она его просто очень любила…

— Ревнуешь? — Ричард, видимо, уловил что-то в моем голосе.

— Может, и так… Они встретились вчера на приеме. Для Карен это стало жутким шоком. Я, честно говоря, не думал, что это может на нее так подействовать.

Конечно, я ревновал. Однако не собирался признаваться в этом даже самому себе, не говоря уже о других. Надеялся в глубине души, что однажды любовь Карен ко мне одолеет ее страсть к нему. Но даже несмотря на то, что наши отношения с ней крепли, я серьезно опасался, что этого не произойдет.

— Прости, ради Бога. Мне, тупице, не следовало задавать такие вопросы, — укорил себя Ричард.

— Ладно, не переживай, все в порядке.

Меня действительно его слова нисколько не задели. Я всегда рад поговорить с братом еще и потому, что мы нередко касаемся тем, что очень важны для нас обоих, но которые не станешь обсуждать с посторонними людьми.

Мы вошли в дом, встретивший нас пряным ароматом приправ и специй.

— Привет, Ричард! — Карен подставила ему щеку для поцелуя; даже в вытертых джинсах и моей заношенной белой рубашке она ухитрялась выглядеть необыкновенно элегантной. — Да, Марк, Брайан собирается уходить. По-моему, он хочет, чтобы с ним расплатились. А меня извините, там, на кухне, вовсю кипит и булькает! Ричард, плесни нам винца, бутылку я уже открыла.

Ричард долил вина в ее бокал, потом стал разливать нам, а я отправился искать Брайана. Он собирал уже отмытые кисти в гостиной. Жилистый коротышка, Брайан держал в ежовых рукавицах банду отпетых разбойников, которую сумел превратить в дисциплинированную бригаду классных мастеров. Он был настолько сражен обаянием Карен, что безропотно согласился внести кое-какие изменения и переделки в уже выполненную в моем доме работу. Карен удалось выяснить, что в прошлом Брайан сидел, а сейчас завязал. Этот последний факт его биографии вызывал у меня сильные сомнения, но работала его бригада быстро, качество же оказалось выше всяких похвал.

— Счет оставил на кухонном столе, — не глядя на меня, буркнул Брайан. — Хотелось бы получить завтра вечером, если не возражаешь. И… это самое… наличными, да, Марк?

— Договорились, — согласился я, рассеянно соображая, каким образом раздобыть две тысячи фунтов наличными к завтрашнему вечеру. — Спасибо, Брайан. Поработали вы отлично. Спокойной ночи.

Когда я вернулся на кухню, ужин был уже на столе. Мы принялись за нежнейшего ягненка под соусом карри.

— А дом у тебя смотрится совсем неплохо, — заметил Ричард. — Во всяком случае, не сравнить с теми лачугами, где ты ютился.

Я довольно улыбнулся. Он был прав. В смысле социального статуса я определенно поднялся сразу на несколько ступеней.

— Еще бы ему не смотреться, шторы в каждой комнате! — гордо сообщил я, хотя вообще-то на этом настояла Карен, поскольку стала проводить здесь почти все свое время. Больше того, теперь почти на всех лампочках, представьте себе, были абажуры.

— А что за шум был у вас сегодня утром? — спросил я Карен.

— Я же тебе говорила, все дрожат в ожидании реорганизации. Ну, Джек и прицепился к Салли. По-моему, хочет ее уволить, чтобы продемонстрировать, как он печется о сокращении штатов и расходов. Гад такой! Опыта ей, конечно, пока не хватает, но со временем толк из нее будет, лично у меня нет никаких сомнений.

— Она заканчивала те же курсы, что и Эд. Он говорит, считалась одной из лучших.

— Вот видишь! — обрадовалась Карен. — Надеюсь, у нее будет шанс проявить себя. Ух, не выношу этого типа! Тебе хорошо, Ричард. Когда владеешь собственной компанией, с такими вещами даже не сталкиваешься.

— Ну, не знаю, не знаю, — рассмеялся Ричард. — Смею заверить, в мелких компаниях тоже все не так просто, там есть свои сложности.

— И как дела у нашей мелкой компании? — поинтересовалась Карен.

«Нашей» компанией «Фэрсистемс» она назвала отнюдь не случайно, нам с ней на пару принадлежало семь с половиной процентов ее акций.

— Совсем недурно. — Лицо Ричарда оживилось. — Пришлось здорово побороться, но сейчас мы почти у цели.

— Это у какой же?

— Помнишь, когда год назад вы решили вложить деньги в акции моей компании, я говорил, что намерен добиться, чтобы система виртуальной реальности, СВР, как мы называем, появилась в каждом офисе и в каждом доме? Ну вот, сейчас, похоже, мы довели технологию до такой стадии.

— И что, теперь можно выбрасывать микроволновки и тостеры? И обзаводиться машиной виртуальной реальности?

— Ну, пока нет, — усмехнулся Ричард. — Однако через год все, у кого сейчас персональный компьютер, смогут приобрести себе СВР. А через пять лет обойтись без нее будет невозможно.

— Значит, прорыв? А нельзя ли поподробнее? — попросил я.

— Нельзя. Секрет.

— Да брось ты! Мне-то уж можно сказать…

— Извини, но информация действительно совершенно секретная. Даже не для внутреннего пользования. То, о чем я веду речь, изменит всю индустрию виртуальной реальности. Я просто не могу допустить, чтобы об этом прознали за пределами очень узкого круга сотрудников нашей компании.

Такая скрытность Ричарда меня несколько уязвила. Как будто я тут же побегу докладывать его конкурентам! Ведь прекрасно знает, что кому-кому, а уж мне-то доверять можно.

— Чудненько! — потирая руки, воскликнула Карен. — Значит, наши акции опять подскочат!

А дело было так. Почти год назад Ричард в отчаянии обратился ко мне за помощью. У «Фэрсистемс» не было наличности, и он рассчитывал выручить деньги за счет размещения на Лондонской фондовой бирже ее акций. Однако агенты компании вдруг заявили, что условия на рынке складываются для такого маневра неблагоприятно, и «Фэрсистемс» осталась ни с чем, без единого пенса. Перспективы у компании были блестящие, однако все наличные деньги, которые она выручала от продажи своей уже освоенной продукции, съедались расходами на новые разработки.

Тогда я сделал две вещи. Мы на пару с Карен вложили в компанию семьдесят пять тысяч фунтов, что помогло Ричарду продержаться несколько месяцев. Акции нам достались по пятидесяти пенсов за штуку.

Я также посоветовал Ричарду связаться с посреднической фирмой «Вагнер — Филлипс» из Сан-Франциско, которая, по моим сведениям, специализировалась на торговле акциями мелких компаний, занимающихся высокими технологиями. «Вагнер — Филлипс» провела блестящую операцию, и в ноябре прошлого года акции «Фэрсистемс» появились на американской фондовой бирже НАСДАК. Они были выпущены по цене десять долларов за штуку, а за первую пару дней торгов подорожали до двенадцати долларов. Учитывая, что нам они обошлись по пятьдесят пенсов, или около семидесяти пяти центов, наша с Карен номинальная прибыль составила гигантскую сумму, примерно по восемьсот пятьдесят тысяч долларов на каждого. Шампанское лилось рекой.

Однако, приобретая акции компании, мы подписали обязательство не продавать их в течение двух лет. На протяжении трех месяцев их котировка оставалась довольно устойчивой, затем цены стали неуклонно падать и, наконец, достигли сегодняшнего уровня в шесть долларов за штуку. Но до того, как мы смогли бы продать наш пакет, оставалось еще полтора года.

— Да, должны подскочить, — поколебавшись, подтвердил Ричард, стараясь придать уверенности своему голосу.

По выражению лица Карен было ясно, что ей уже надоело выслушивать подобные заверения. По правде говоря, так оно и было. Ричард не уставал твердить, что «Фэрсистемс» будет стоить многие сотни миллионов, надо лишь немного потерпеть. Пока что я был склонен верить брату. Карен же одолевали сомнения.

Вкладывая свои средства в компанию, она знала, на что идет, сама, в конце концов, торговала акциями. И прибыль, пусть пока и на бумаге, получила вполне впечатляющую. Однако в компьютерном бизнесе восемнадцать месяцев — срок весьма большой, и у Карен не было никакой уверенности, что «Фэрсистемс» доживет до его истечения. За время своей недолгой карьеры она наблюдала множество случаев, как решившие заняться высокими технологиями компании прогорали прямо на глазах. Я знал об этих ее опасениях и чувствовал себя виноватым, поскольку идея инвестировать деньги в «Фэрсистемс» принадлежала мне.

— На самом деле мне хотелось поговорить с вами именно о ценах на акции «Фэрсистемс», — сказал Ричард. — Дело в том, что я проанализировал их движение со времени выпуска в обращение… С компанией творится что-то странное.

— Что ты имеешь в виду? — Заинтригованные, мы с Карен склонились к нему через столешницу.

— Сейчас покажу.

Он щелкнул замками кейса, достал и разложил на столе распечатки, испещренные графиками и колонками цифр. В этом весь Ричард, статистику цен на акции компании он изучал столь тщательно, как никто на свете. Однако разобраться в ней не помогали даже его подробные комментарии.

— Ну и что все это значит? — озадаченно посмотрела на него Карен.

— Похоже, что столь значительное падение цен на акции «Фэрсистемс» не имеет никакого разумного объяснения.

— Так. — Кивнув, Карен разглядывала графики, таблицы и греческие буковки. — Ну и что?

— Был бы очень признателен, если бы вы именно это и выяснили. Понимаешь, я ведь имею дело лишь с цифрами. А у вас есть связи на рынке. Поговорите с вашими коллегами, может, кто-нибудь что и знает.

— А с ребятами из «Вагнер — Филлипс» ты советовался? Как агенты «Фэрсистемс», они должны уметь объяснить любую вызывающую сомнения сделку с ее акциями.

— Советовался. Утверждают, что все дело в неудовлетворительной работе компании.

Мы посмотрели на Карен. Она, напряженно размышляя, рассматривала лежащие перед нами распечатки.

— И сколько наличности осталось у компании? — вдруг спросила она.

— Ну, как тебе сказать… Не так чтоб уж очень…

— Погоди, — вмешался я. — Всего полгода назад у тебя было шесть миллионов! Неужели все истратил?

— Почти, — признался Ричард. — Но мы ждем предоплаты от одного из наших покупателей, «Дженсон компьютер». Какое-то время продержимся.

— А потом? — Я начал злиться — чертова компания опять остается без наличных средств.

Ричард только пожал плечами.

— А что говорят в «Вагнер — Филлипс»?

— От них толку не много. Намекают, что у них на мою компанию есть потенциальный покупатель.

— Это кто же?

— А вот этого мне открывать не хотят. Утверждают, что клиент настаивает на анонимности.

— Ну и?.. Будешь продавать?

Ричард принялся рассматривать свои руки — когда-то он лишился первых фаланг на мизинце и безымянном пальце левой руки, и теперь, казалось, проверял, не отросли ли они у него вновь.

— Нет, не буду.

— Нет?! Ричард, ты ведь прогоришь!

— Сейчас продавать компанию не имеет никакого смысла, поверь мне.

— А я уверен, что нужно продать, пока есть такая возможность, — стоял на своем я. — Банкротство — дело серьезное. Есть риск, что ты навсегда потеряешь все свои идеи. Люди потеряют работу. Мы потеряем деньги.

При всем его уме Ричарду, по-моему, не хватало чувства перспективы. Он обречен на провал, и ему необходимо вовремя выйти из игры, чтобы свести убытки к минимуму. Я, маклер, это прекрасно видел, а Ричард, изобретатель, понять не мог.

— Сам знаю, что банкротство дело серьезное! — взорвался Ричард. — И можешь не сомневаться, много об этом думаю. И о своих людях тоже. Некоторые из них рядом со мной уже пять лет. Работали без выходных и не раз буквально чудеса творили! Будь спокоен, я о них позабочусь. Знаю, будет тяжело, но мы справимся, вот увидишь. И тогда ваши акции будут стоить куда дороже, чем сейчас!

Наступило молчание. Мы с Карен слегка оторопели — Ричард никогда так не выходил из себя. Он перевел дух и обернулся к Карен:

— Так что, поспрашиваешь?

— Конечно, — успокоила его она. — Однако может оказаться, что акции «Фэрсистемс» сбывают просто потому, что опасаются твоего банкротства. Как только что-нибудь узнаю, сообщу.

Я сварил кофе, мы быстро выпили по чашке и отправились спать. Я сердился на брата. Из-за его беспечности в финансовых вопросах мы вот-вот может потерять огромные деньги. Нет, я верил всему, что он рассказывал о виртуальной реальности. Не сомневался в его способностях, с технической точки зрения, достичь поставленной цели, хотя «великий прорыв», в подробности которого он не хотел посвящать даже родного брата, начал вызывать у меня подозрения. Ох, если бы ему хватило здравого смысла беречь наличность, пока она у него была!

Провожал я Ричарда, поднявшегося спозаранку, чтобы успеть на самолет в Эдинбург, в том же дурном расположении духа. А его прощальные слова мое состояние лишь усугубили.

— А Карен хорошенькая, правда?

— Да, очень, — не без гордости подтвердил я.

— Берегись ее, братишка, — бросил он и вышел на безлюдную ранним утром улицу.

Я был ошеломлен. Это еще что такое?! Карен выручила его, отдав все свои сбережения, а он их растранжирил. У него нет никакого права на подобные намеки, черт побери!

Не сдерживая раздражения, я с грохотом свалил в раковину оставшиеся после вчерашнего ужина грязные тарелки и принялся мыть посуду, чтобы успокоить расходившиеся нервы. Однако меня неотвязно продолжала терзать мысль, которую я не мог прогнать, как ни старался.

Видите ли, дело в том, что, сколько я себя помню, мой брат всегда оказывался прав.

 

Глава 4

Дел у нас с Карен было по горло. Цены продолжали падать, однако уже не так быстро и беспорядочно. На рынке явно началась игра на понижение. Меня это не беспокоило, просто я стал действовать соответствующим образом, вот и все. Неуклонно принимал меры, чтобы страховать все свои сделки от возможных потерь. Покупая какую-либо облигацию, я одновременно продавал другую, причем из тех, каких у меня в наличии не было. Такое на рынке облигаций разрешается, более того, этот способ может принести большую выгоду. Понимаете, когда цены на рынке падают, суммы, которые теряешь на имеющихся в портфеле бумагах, можно с лихвой компенсировать. Для этого следует продать не существующие на руках облигации, а потом, когда они подешевеют еще больше, их же и приобрести. Подобная комбинация, правда, оказывается эффективной лишь при условии, что угадал, с какими именно бумагами ее проводить.

Так вот, похоже, что Грег, Эд и я угадали. Результаты моей сделки по купле-продаже двухлетних и десятилетних облигаций только-только начинали сказываться, но и они придавали мне уверенности. Приобретенные Грегом восьмипроцентные облигации со сроком погашения в ноябре 2021 года пошли вверх, или, во всяком случае, их цена падала заметно медленнее, нежели на те бумаги, что он уже продал. Тем не менее до полного благополучия нам было пока далеко. Боб не скрывал своей озабоченности, однако, судя по всему, решил дать нам еще какое-то время.

Карен обхаживала клиентов. С одним она уже ужинала в четверг, с несколькими другими должна была встретиться в понедельник в Париже. Поэтому она решила провести там выходные, погостить у подруги, с которой познакомилась еще в детстве, когда та по обмену проходила у нас обучение. Английским ее подружка так и не овладела, я по-французски говорил еще хуже, так что меня в Париж не пригласили. Теннис пришлось отменить. Я особо не огорчился, в Ньюмаркете проходили интересные скачки, на которых мне очень хотелось побывать.

Вернулась Карен вечерним рейсом в понедельник и домой добралась лишь около десяти часов. Я налил ей бокал вина, и мы устроились на софе в гостиной.

— Как съездила?

— Отлично!

— Как Николь?

— Прекрасно. Пришла наконец к выводу, что Жак как раз тот, кто ей нужен.

— А ты что думаешь по этому поводу?

Карен хмыкнула и показала оттопыренным большим пальцем в пол.

— Зануда!

— Да ты что! Но не занудливее меня, надеюсь?

— О нет, милый. С тобой никому не сравниться! А ты как съездил в Ньюмаркет?

— Можно сказать, неплохо. Просадил всего двадцать фунтов. Слушай, в субботу я пригласил Грега в Эскот. Поедешь с нами?

— Прости, я бы с удовольствием, но в эти выходные мне нужно навестить маму. Она так просила. Поедешь со мной? — Карен закинула голову и от души расхохоталась.

Ответ на этот вопрос был заранее известен нам обоим. Мамаша у Карен — особа весьма властная и нервная, все ей не так, а уж над дочерью кудахчет, как наседка. Она по-прежнему жила в собственном особнячке на окраине Годэлминга, в том самом, где выросла Карен. Отец бросил их, когда Карен было всего двенадцать, и ее мать так и не смогла его простить. Как, впрочем, и Карен. По этой причине я отношусь к ее мамаше с полным пониманием и сочувствием, однако это отнюдь не означает, что я должен проводить свои выходные в ее обществе.

— Но ведь тебе не обязательно уезжать прямо в пятницу?

— Думаю, нет. А что? У тебя какие-то планы? — Карен хитро улыбнулась — в пятницу у нее день рождения.

— Я заказал столик в «Кафе дю марше». Ты должна его помнить.

Она, задумчиво улыбаясь, кивнула. Последний раз, когда мы посетили это заведение полтора года назад, был ознаменован переходом наших отношений из дружеских в любовные. Конечно, она запомнила.

— Блестящая идея, — одобрила Карен и благодарно поцеловала меня в щеку.

После перелета Карен чувствовала себя утомленной, и мы решили ложиться спать. Настроение у нее было прекрасное, я слышал, как она напевала под душем. Однако когда мы улеглись в постель, и я прижался к ней, поглаживая атласную кожу бедра, она чмокнула меня в нос и отодвинулась.

— Не надо, Марк. Я жутко устала, честное слово.

Я лежал и смотрел, как она засыпает с полуоткрытыми в улыбке губами.

* * *

Меня разбудило настырное пиликанье телефона. Я взглянул на будильник — без четверти двенадцать. Это кому же я понадобился в такое-то время? Поднял трубку. Звонил Ричард.

— Извини, что так поздно, — начал он.

— Да нет, ничего, — промямлил я, приподнимаясь на локте.

Молчание. Я ждал, когда брат заговорит, но наконец не вытерпел:

— Эй, Ричард, я слушаю!

— Марк, не сможешь ли ты приехать на выходные в Шотландию? Мне надо кое-что с тобой обсудить.

— Так, значит… Ага, минутку, — я тянул время, до Шотландии ведь не рукой подать. — А мы не можем обсудить это по телефону?

— Нет, никак нельзя, только при личной встрече. У меня возникли трудности. И очень серьезные, на самом деле.

Да уж куда серьезнее, если Ричард решился позвонить мне. На протяжении его недолгой карьеры предпринимателя брату приходилось попадать во всевозможные критические ситуации, но за исключением того, единственного, раза, когда в прошлом году ему понадобилась наличность, он никогда не обращался ко мне за помощью.

Я с тоской подумал о толчее в аэропортах и вечной неразберихе с рейсами. Потом вспомнил о «Кафе дю марше» и о скачках в Эскоте. Вылететь к Ричарду я смогу только в субботу вечером после последнего заезда.

— В субботу вечером тебе подойдет?

— А в пятницу никак не получится?

Отменить свидание с Карен? Но ведь это же ее день рождения! Дата для нее особенная, да что там для нее, для нас обоих! Нет, не пойдет.

— Никак, только в субботу вечером.

— Ладно, — согласился он, в голосе его слышалось разочарование. — Вылетай восьмичасовым рейсом, в Эдинбургском аэропорту я тебя встречу.

— Договорились. Пока. — Я положил трубку.

— Кто это? — сонно шевельнулась Карен.

— Ричард. Просит приехать на выходные.

— А что случилось? — села в постели встревоженная Карен, сна уже ни в одном глазу.

— Не знаю. Мне показалось, он очень взволнован.

— Поедешь?

— Только не в пятницу, — успокоил я ее, погладив по волосам. — Полечу в субботу после Эскота.

— Спасибо тебе. — Ее губы скользнули по моей щеке легким поцелуем. — Интересно, что там у него стряслось. Он не захотел говорить по телефону?

— Нет.

— Знаешь, иногда вся эта таинственность твоему брату только во вред.

Одолевшие меня мысли не давали заснуть целый час. Карен неподвижно лежала рядом, я был уверен, что она тоже не спала. Не знаю, кого из нас сморило первым.

* * *

Мы договорились встретиться уже в самом ресторане. «Кафе дю марше» находится на Чартерхаус-сквер рядом со Смитфилд-маркет. Это не очень далеко от офиса «Харрисон бразерс», именно поэтому, к слову сказать, год назад я и выбрал его для нашего памятного свидания. Располагается заведение в переоборудованном складе, кругом светлое дерево и черное кованое железо. В отличие от ресторанов в Сити оно не подавляет вас роскошью, однако кухня здесь тем не менее превосходная. Так что мой выбор тогда оказался весьма удачным.

Карен должна была прийти прямо из офиса. Работая на американских рынках акций, она задерживалась там частенько и подолгу, поскольку ее самые активные клиенты в Европе нередко заключали сделки вплоть до времени закрытия Нью-йоркской фондовой биржи.

Она опоздала на полчаса. На ней был костюм от Армани, короткая юбка, тончайшая черная ткань. На самом деле Армани к этому наряду никакого отношения не имел, костюм был пошит портным-китайцем, которого она нашла в Гонконге, где побывала три года назад. Однако предполагалось, что я единственный человек на свете, которому это обстоятельство известно. Выглядела она потрясающе, и сама чувствовала это, шествуя между покрытыми белыми скатертями столиками и провожаемая взглядами всех без исключения мужчин и большинства женщин в зале.

— Извини за опоздание. — Виновато улыбнувшись, Карен чмокнула меня в щеку. — Мартин все пытался решить, покупать ему акции Диснея или нет. Так ничего и не придумал и в конечном итоге просто отправился домой.

— А он вообще-то когда-нибудь сделки заключает?

— Бывает. Надо только запастись терпением. — Она протянула руку через стол и сжала мою ладонь. — Не сердись, что в последнее время мне приходится столько работать. Из-за этих слухов о реорганизации мы все вынуждены демонстрировать необыкновенное усердие. К тому же они хотят, чтобы я почаще встречалась с клиентами.

— Да ты что! И уже планируешь какие-нибудь поездки?

— Да. На будущей неделе в Голландию, а где-то через полмесяца должна опять лететь в Париж.

Я расстроился, хотя и понимал, что раз начальство и клиенты требуют, тут ничего не поделаешь. Мы заказали вишневку.

— Ну, не злись, — попросила Карен, заметив, наверное, на моем лице огорченное выражение. — Да, знаешь, сегодня мы с Салли вместо обеда ходили за туфлями. Девочка просто места себе не находит.

— Помогло?

Когда у Карен на душе тяжело, она обычно отправляется покупать обувь. Дома у нее стоят дюжины и дюжины пар туфель, многие из которых приобретены в прошлом году. В последние несколько месяцев она в обувные магазины не наведывалась, что меня, сами понимаете, только радовало.

— Не знаю. По-моему, мне удалось ее немножко взбодрить. Джек Тенко ее действительно достал.

— Бедняжка. Как же важно иметь пристойного босса, правда? Особенно когда только начинаешь.

— Согласна, — усмехнулась Карен. — Вот Эд тобой просто нахвалиться не может.

— Эти юнцы так впечатлительны! — небрежно пожал я плечами, хотя слышать подобные отзывы было весьма приятно.

— Ну и как у тебя прошел день?

— Неплохо. По некоторым из сделок начинает наблюдаться отдача. Правда, до конца месяца осталась всего неделя, и по его итогам я, видимо, пролечу на полтора миллиона.

Терпеть не могу завершать месяц с убытками, да еще в таких крупных размерах, однако сейчас это было неизбежным.

— Не повезло. Вот видишь, даже у тебя не всякий месяц получается прибыльным.

Подошел официант, и мы сделали заказ. Карен пригубила вишневку.

— Как ты думаешь, о чем Ричард хочет с тобой поговорить?

— Понятия не имею. Должно быть, что-то крайне важное… Иначе он не стал бы тащить меня в такую даль. К тому же так срочно. — Тут мне в голову пришла неожиданная мысль. — Готов спорить, что у «Фэрсистемс» уже кончилась вся наличность!

— Не может быть! — вырвалось у Карен. — Ты думаешь?

— А почему нет? Он просто не умеет управляться с финансами. Глупец, надо немедленно продавать компанию! Я ему так и скажу.

— Скажи обязательно. Обидно ведь после стольких трудов взять и все потерять.

— Возможно, причина в падении цен на акции. Тебе удалось что-нибудь разузнать?

— Абсолютно ничего. Компания-то крошечная, большинство о ней даже не слышало. Позвонила одному приятелю, который работает в «Вагнер — Филлипс». Он тоже ничего не знает, сказал только, что акции «Фэрсистемс» неуклонно дешевеют.

— Даже если ценами эти акции и манипулируют, не могу представить, с чего вдруг такая срочность. — Я тяжело вздохнул. — Нет, боюсь, речь идет о банкротстве.

Официант принес и расставил блюда. Да, кухня здесь все же отменная. Я попросил открыть бутылку дорогого вина. Поднял свой бокал.

— С днем рождения!

— Спасибо. Тридцать. — Карен передернула плечами. — Не уверена, что такую дату стоит праздновать.

Я дипломатично промолчал, упоминаний о ее возрасте я старательно избегал.

— Как вкусно! — Карен глотнула вина.

— Так когда ты едешь к маме?

— Завтра вечером. Еще раз отметим мой день рождения. Странно как-то, праздничный ужин вдвоем, только она и я.

— Ты уж прости, что не смогу тебя сопровождать. Мне действительно нужно встретиться с Ричардом.

— Все в порядке. Так даже лучше. А то вы с ней, не дай Бог, еще поцапались бы. Просто как-то чудно все это…

— Без отца, имеешь в виду?

— Да, — ответила она внезапно севшим голосом.

Мы оба выросли в распавшихся семьях, и тема эта была для нас одинаково болезненной. Поэтому затрагивали мы ее не часто, но сейчас меня вдруг охватило неодолимое желание расспросить Карен поподробнее.

— Ты не пробовала с ним повидаться?

— А как мне его найти? Мама, по-моему, знает, где он, но не говорит.

— Даже тебе?

— Даже мне. — На глаза у нее начали наворачиваться слезы. — Она, конечно, отпирается, утверждает, что он исчез бесследно.

— Но ты ей не веришь?

— Ты же знаешь мою мать, — презрительно бросила Карен. — Она считает, что таким образом печется о моем благе.

Мы молча ели, почти не ощущая вкуса. Карен, пошмыгивая носом, кое-как сумела сдержать уже готовые хлынуть слезы. Однако настроение у нее испортилось. С вытянувшимся лицом она ковыряла вилкой в тарелке с уткой. Мне уже доводилось видеть ее в таком состоянии, и я пожалел, что коснулся больного вопроса. Все-таки правильно, что прежде я старался его никогда не поднимать.

— Я ведь так любила отца, — вдруг призналась Карен.

Слезы ей удавалось сдерживать, но голос звучал хрипло и сдавленно, словно она пыталась подавить рвущиеся наружу чувства. Горечь или гнев. Или и то и другое.

— Он для меня был всем. Каждый вечер я не могла дождаться, когда он придет домой, какие игры мы с ним только не придумывали! Даже когда мне было уже двенадцать, я старалась не отходить от него ни на шаг. Помню, однажды он взял меня на прием в свой офис. Я им так гордилась! И он гордился мною. Просто не могла поверить, когда он нас оставил. Как он мог меня бросить, Марк? Как он только смог?

На секунду она остановила на мне страдающий ищущий взгляд. Ищущий что-то, чего я ей дать был не в силах. Карен быстро отвела глаза, уставившись в свою тарелку. Лицо ее окаменело, она молча сидела, медленно покачиваясь взад-вперед. Казалось, вот-вот из ее горла вырвется жуткий дикий вопль, а вместе с ним и глубоко спрятанные внутри боль и ярость. Нечто подобное я уже наблюдал и раньше, когда ее бросил тот тип, — картина, надо сказать, пугающая.

Еще девчонкой, после того, как отец ушел от ее матери, Карен побывала у множества психиатров. Не знаю, что они там у нее нашли и насколько смогли ей помочь. Сама Карен подробностей не рассказывала, а я расспрашивать не решался. Потом, когда тот тип с ней порвал, она оказалась на грани нервного срыва. Я считал, что ей просто необходимо кому-то выговориться, и так ей прямо и сказал. В конечном итоге получилось, что этим кем-то стал я, и со временем Карен удалось прийти в себя. Втайне я этим немало гордился, однако теперь начал сомневаться, что одних задушевных бесед со мной было достаточно. Недавняя встреча с бывшим возлюбленным и сегодняшний разговор о ее отце, похоже, вернули нас к тому, с чего мы начинали.

Я молча сидел, моля Бога, чтобы Карен сумела взять себя в руки. Минут через пять она стала успокаиваться.

— Извини, — вскинула она на меня глаза.

— Все нормально? — осторожно спросил я.

— Да.

Ужин мы закончили в тягостном молчании, расплатились и поехали домой.

* * *

Я сделал глоток шампанского из высокого бокала и откинулся на спинку кресла. Между облаками далеко внизу мелькнули огни Шеффилда. Несмотря на то, что день выдался промозглым и холодным, душу мне грел по-настоящему крупный выигрыш.

Этим утром я заехал за Грегом к нему на квартиру в Кенсингтоне на Черч-стрит. На ипподром Грег попал впервые, и ему не терпелось понять, что же я мог там найти интересного. Добрались мы туда как раз к обеду, за которым я и познакомил его с программой скачек. Все мое внимание было приковано к третьему заезду и участвовавшему в нем шестилетнему жеребцу по кличке Баскерс Бой. В марте я уже видел, как он бежал в «Фонтуэлл-парк». Тогда он пришел четвертым, отстав от победителя всего на четыре корпуса. Это было его первое выступление после длительного отсутствия на дорожке, и жокей жеребца явно щадил, у финишного столба он был таким свеженьким, будто и не проскакал только что более двух миль.

Сегодня я связывал с ним большие надежды. Во-первых, он ведь происходил от жеребца по кличке Дип Ран, которому в свое время на мягкой дорожке не было равных, во-вторых, сегодня им управлял новый жокей, некто А. П. Маккой, уже успевший, несмотря на свою молодость, выиграть несколько скачек. Поэтому, потолкавшись в толпе букмекеров, я отыскал среди них двоих, принимавших ставки из расчета восемь к одному, и рискнул двумя сотнями фунтов. Грег всеми силами попытался склонить к таким же условиям букмекера, предлагавшего семь к одному, но тот оказался несговорчивым, и Грег решил ставок вообще не делать, как он заявил, «из принципа».

Дистанция заезда составляла две с половиной мили, и первые полторы из них Баскерс Бой преодолел с удивительной легкостью. Когда же до финиша оставалось всего три четверти мили, жеребец на полном скаку неожиданно свернул с дорожки, наездник дернулся, взмахнул руками и соскользнул на правый бок лошади. Сердце у меня чуть не остановилось… Однако жокей сумел вскарабкаться в седло, выправить жеребца, и они благополучно пришли к финишному столбу, оставив далеко позади остальных.

Ипподром я покидал, с наслаждением ощущая, как тугая пачка банкнот оттопыривает задний карман брюк. А Грег был вне себя от злости. Мой крупный выигрыш побудил его бездумно рассовать букмекерам около двух сотен фунтов, однако ему не повезло. Грег стал на двести фунтов беднее.

— Господи, какой же, на хрен, это спорт, чистый грабеж и только! — кипятился он. — Нет, сюда я больше ни ногой! Никогда и ни за что!

Но я-то знал, что на ипподром он обязательно еще придет. Несмотря на убытки, скачки его увлекли, к тому же мой пример убедил Грега, что выигрыш здесь вполне возможен. И теперь он будет возвращаться и возвращаться сюда до тех пор, пока не выиграет сам.

К скачкам я пристрастился еще со школьной скамьи. Отец одного из моих приятелей был тренером, и он не только научил меня разбираться в тайнах программ заездов, но и заразил своей страстью к скаковым лошадям. Мне полюбилось играть на скачках, хотя больших ставок я не делал. Я понимал, что другие располагают куда большей информацией и потому получают куда больше денег. По сравнению с ними шансов на удачу у таких, как я, было немного. Однако я стремился к выигрышу, анализировал программы заездов, на протяжении всего сезона следил за результатами выступлений нескольких приглянувшихся мне лошадей, изучал их родословные, показатели на различных дистанциях, сопоставлял множество прочих факторов, которые каким-то загадочным образом обусловливают победу той или иной лошади. Окупались такие усилия крайне редко, однако когда это случалось, я был по-настоящему счастлив.

Тот факт, что Карен обычно ставила на жокеев, носящих самые яркие цвета, и часто при этом выигрывала, я высокомерно списывал на затянувшееся везение, которое обычно сопутствует новичкам.

Стюардесса протянула мне голубой пластиковый подносик и кивком указала на мой пустой бокал.

— Желаете еще шампанского, сэр?

— Да, пожалуйста, — согласился я. А почему бы и нет, сегодня я его заслужил.

Мысли мои вновь вернулись к Ричарду и к тому, что мне предстояло услышать по прибытии в Шотландию. Я был абсолютно уверен, что он попросит меня придумать какой-нибудь способ выпутаться из финансовых затруднений. Мне очень хотелось надеяться, что предложение клиента «Вагнер — Филлипс» все еще остается в силе. В теперешней ситуации мое решение вложить не только свои деньги в «Фэрсистемс», но и позволить сделать это Карен стало представляться ошибочным. С другой стороны, если бы мы тогда не выручили Ричарда наличностью, «Фэрсистемс» уже потерпела бы крах, а вместе с ней такая же участь постигла бы и все достижения и мечты брата.

Самое худшее во всем этом было то, что происходящее с компанией начало отражаться на моем отношении к Ричарду. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, мы всегда были с ним очень близки, всегда доверяли и помогали друг другу.

Теперь я чувствовал, что не могу полностью положиться на Ричарда, и это ощущение было весьма неприятным.

* * *

Самолет приземлился с небольшим опозданием, в половине десятого вечера. Ричард меня не встречал. Я побродил по залу ожидания, заглянул в кафе, бар и магазины. Его нигде не было. Тогда я позвонил ему домой, там никто не ответил. Должно быть, застрял в дороге.

В десять я начал беспокоиться. В четверть одиннадцатого в голову мне стали приходить разные мысли. Может, он попал в аварию? Или забыл о нашей встрече и задержался на заводе? В том, что субботним вечером он пропадает на работе, для него нет ничего необычного. Я позвонил на завод в Гленротс. В конце концов трубку сняла какая-то женщина, которая была уверена, что Ричард должен быть у себя дома в Керкхейвене. Она также сообщила, что он предупредил, что в воскресенье, возможно, заскочит на завод немного поработать.

Торчать в аэропорту больше не имело смысла. На мое счастье, одно из агентств проката автомобилей было еще открыто, я арендовал «форд» и отправился в сорокапятимильное путешествие в Керкхейвен. Из-за усталости поездка показалась мне невероятно долгой. Путь мой лежал к северу от моста Форт к Файфу, затем на восток к Ист-Ньюк, как называют вдающийся в Северное море полуостров, где рассеяны прелестные рыбацкие деревушки. Одна из них и есть Керкхейвен. Туда я добрался только к полуночи.

Я осторожно рулил по крутым узким улочкам, сейчас абсолютно безлюдным, если не считать трех-четырех пьянчуг, которые, спотыкаясь и пошатываясь, возвращались домой. Подъехав к причалу, разглядел в конце мола приземистый маяк, резко очерченный черный силуэт на более светлом фоне сероватого неба и моря. В самом устье речушки Инч, впадающей в море в окрестностях Керкхейвена, на невысоком утесе виднелся Инч-Лодж, дом моего брата. Одной стороной он выходил на море, на другом берегу, напротив, высилась пресвитерианская церковь. К стене дома прилепился небольшой лодочный сарай, который Ричард переоборудовал в мастерскую, где он с паяльником в руках проводил иной раз ночи напролет.

Я остановил машину у сарая и вышел. После долгого сидения за рулем ночной холодный и солоноватый воздух приятно бодрил. Дом стоял темный и безмолвный. Я нажал на кнопку звонка. Никакого ответа. Нажал еще несколько раз, подергал дверную ручку. Дверь была заперта. Я стал мерзнуть. Огляделся по сторонам. Набережная словно вымерла, лишь в домах на склонах холма кое-где светились редкие огоньки. В ночной тьме тихо ворчал морской прибой. Где-то на берегу раздался взрыв пьяного смеха, и тут же вновь наступила полная тишина. Я посмотрел на дом, неясно желтеющий в свете полумесяца. Тревога охватила меня уже по-настоящему. Похоже, брат по дороге в аэропорт действительно попал в аварию. Надо только точно удостовериться, что его здесь нет. Я обошел дом и направился к сараю. Ага! Дверь в мастерскую открыта, но внутри темно.

Когда я подошел поближе к двери, понял, что ошибся. В мастерской мерцал неяркий голубоватый свет. Наверное, брат просто выключил верхнее освещение.

— Ричард! — позвал я, но он не откликнулся, тогда я распахнул дверь пошире и заглянул в сарай. — Рича…

 

Глава 5

Он лежал на полу мастерской с раскроенной головой.

Не знаю, как долго я не мог отвести глаз от этой страшной картины. Секунду? Десять? Верхняя часть черепа представляла собой жуткое красно-серое месиво, из которого торчали белые зазубрины раздробленных костей. Рот приоткрыт, в неярких голубых бликах монитора поблескивают передние зубы.

Шампанское и ужин, которыми меня потчевали в самолете, горьким комом поднялись к горлу, я бросился к двери. Согнулся над утоптанной дорожкой, задыхаясь в рвотных спазмах и пытаясь глотнуть воздуха… Наконец сумел распрямиться, хотел было вернуться в сарай, к брату, но не нашел в себе сил.

Я с трудом перевел дыхание и на ватных ногах заковылял к набережной. Остановился у первого попавшегося дома и нажал кнопку звонка. Потом принялся колотить в массивную створку увесистым дверным молотком, и барабанил до тех пор, пока не раздался хриплый голос, в котором слышались страх и раздражение:

— Ну кто там еще? Что надо?

— Это брат Ричарда Фэрфакса. Вашего соседа из Инч-Лодж. Его убили. Нужно вызвать полицию.

Дверь распахнулась, на пороге в распахнутом халате появился невысокий, но коренастый старичок с абсолютно лысой головой и внушительным брюшком, нависающим над пижамными штанами. Приладить себе вставную челюсть старичок впопыхах забыл. Он окинул меня подозрительным взглядом, потом пригласил в дом:

— Заходи, сынок. Телефон у нас вон там.

Я набрал 999 и терпеливо ответил на все вопросы диспетчера Службы спасения. Обернувшись, увидел, что к старичку присоединилась его супруга, тоже без зубов.

— Ох, на вас прямо лица нет! Присядьте-ка, я принесу вам чайку, — сочувственно прошамкала она.

Я устроился за кухонным столом.

— Какой там чаек! Вот что ему сейчас нужно! — авторитетно заявил ее муж, и через секунду передо мной стоял стакан, до половины наполненный золотистой жидкостью.

Я отхлебнул, горло и истерзанный желудок обожгло, словно кипятком. Поморщившись, я осушил стакан до дна.

Через некоторое время в дверь позвонили, и в кухню вошел полисмен. Тщедушный коротышка с сержантскими нашивками, тоненькие холеные усики, пронзительные темные глазки.

— Марк Фэрфакс? — едва взглянув на меня, произнес он негромким, но уверенным голосом. — Сержант Кокрин. Вы заявили, что ваш брат убит.

— Да.

— Где это случилось?

— Хотите, чтобы я вам показал?

Кокрин кивнул. Мы вышли на улицу, где нас поджидали четверо полицейских. Я повел их вокруг дома к сараю, но сам даже близко подходить не стал. Через несколько секунд Кокрин вышел из мастерской, даже в темноте было заметно, как он побледнел. На усиках собрались капельки пота.

— Весьма сожалею, мистер Фэрфакс. Какой ужас! Давайте вернемся к Макаллистерам.

Он крепко взял меня под руку, и мы тронулись к соседнему дому. Старичок уже переоделся в рубашку и брюки от выходного костюма, его супруга хлопотала на кухне. Вставные челюсти у обоих были на месте. Они усадили нас за кухонный стол, и сержант задал мне несколько обычных в таких случаях вопросов. Откуда я приехал, когда и где обнаружил тело, не попадался ли мне кто-нибудь на глаза около дома Ричарда, трогал ли я что-либо в мастерской брата. Затем сообщил, что мне придется дождаться прибытия сотрудников отдела уголовного розыска.

Миссис Макаллистер суетилась вокруг меня, угощая чаем и успевая время от времени высунуть голову за дверь, чтобы посудачить с соседками о чрезвычайном происшествии. Мистер Макаллистер щедрыми дозами принимал целебное снадобье, которым до этого пытался привести меня в чувство. Я же к виски больше не притронулся, хотел хоть как-то разобраться с теснившимися в голове мыслями.

Ричард мертв.

Я не мог в это поверить. Казалось, что поздней ночью смотрю в темной комнате какой-то телефильм ужасов… Внезапно я осознал, что за столом напротив меня сидит какой-то тип. Мятый коричневый костюм скверного пошива, коричневый в желтую полоску галстук. Длинные тусклые волосы, пышные усы, которые не мешало бы подровнять. Обильные складки жира, свисающие через воротничок рубашки на грудь. Нос картошкой, украшенный хитросплетением фиолетовых прожилок.

— Ну что ж, мистер Фэрфакс, — обратился он ко мне. — Побеседуем?

И принялся задавать те же самые вопросы, что и сержант Кокрин. Я, кажется, ему отвечал. Единственное, правда, что помню из нашего разговора, так это затейливый фиолетовый узор у него на носу.

— Вам есть где переночевать? — поинтересовался он наконец.

— Нет. То есть пока не знаю. Собирался остановиться у Ричарда.

— К сожалению, туда нельзя. Нам надо осмотреть дом сверху донизу. Сержант Кокрин договорился с «Робберс-Армс», он вас проводит.

Номер для меня нашелся. Я плотно затворил за собой дверь. Гостиница стояла на холме прямо над Инч-Лодж, я видел его из окна своего номера — желтоватые стены, залитые светом установленных вокруг прожекторов. На набережной скопилось множество машин, на некоторых еще нетерпеливо посверкивали синие мигалки.

Охватившее меня оцепенение начало отступать. Оставшись один и глядя на дом Ричарда, я почувствовал закипающие на глазах слезы, горло сдавило рыдание. Я бросился на узкую кровать. Кто-то осторожно постучал в дверь, распахнул ее и тут же тихонько притворил.

Какое-то время я проплакал, громко всхлипывая, как ребенок, но постепенно успокоился. Встал, разделся, почистил зубы и забрался в постель. Однако заснуть не сумел. Не мог даже закрыть глаза — стоило лишь сомкнуть веки, как я вновь видел Ричарда, распростертого на полу в мастерской.

Промучившись час или два, я поднялся и принялся расхаживать по номеру, время от времени поглядывая на Инч-Лодж. Там все стихло. По двору бродили лишь несколько человек, многочисленные зеваки разошлись по домам досматривать свои сны.

Разрозненные обрывки мыслей проносились в голове, сталкиваясь и взрываясь невыносимой болью. Я метался по тесному номеру, закипая яростью от того, что все больше и больше запутывался в творившейся у меня в голове неразберихе. Уставший мозг начал сдавать, однако тело никак не находило покоя, только что пережитый шок продолжал бешено вбрасывать адреналин в каждую его клеточку. В конце концов я подошел к окну, несколько раз вдохнул полной грудью влажный морской воздух и вновь улегся в постель. Прошла, кажется, вечность, чернота в окне сменилась сероватым сумраком. Я встал, натянул на себя одежду и вышел из гостиницы.

Первые лучи еще низкого солнца легли туманным, как всегда на севере, светом на кремовые, желтоватые и белые дома Керкхейвена. Я спустился узкими улочками мимо масонской церкви и ярко разукрашенных лавок, ожидающих летнего нашествия туристов. Мой «форд» все еще стоял у дома Ричарда. Ветерок трепал ленты полицейского ограждения вокруг места происшествия. Его охраняли также два констебля.

— Доброе утро! — поздоровался я с одним из них.

— Доброе утро, сэр! — откликнулся он и отвел глаза — полицейский, судя по всему, знал, кто я такой, и не хотел начинать воскресное утро встречей с бедой и горем.

Я смотрел на дом, вспоминая мои прежние посещения. Он стоял в самом устье речушки. Цоколь обложен черными валунами, отлив обнажил буроватую полоску песка. Слегка перекосившиеся дверные и оконные рамы выкрашены синей краской. Ричард купил этот дом несколько лет назад на оставленные ему мамой в наследство деньги. Тихое место, где брат любил оставаться наедине со своими мыслями, где ему в голову приходили самые блестящие его идеи.

Я побрел прочь от дома, вдоль по набережной, мимо лавчонок, где торговали печеным картофелем и жареной рыбой с чипсами. Деревушка, казалось, вымерла. В гавани покачивалось несколько рыбацких лодок, но вокруг в столь ранний час не было ни души. Я направился к маяку в конце мола, уставившему око своего прожектора в Северное море. Пробравшись между бесчисленными корзинами для омаров, толстенными канатами и останками дряхлого автомобиля, я остановился у ворчливо бормотавшего движком красного судна для промысла устриц, заякоренного в двадцати ярдах от входа в гавань. Серые волны играли бликами восходящего солнца. Вдали виднелись пологие склоны холмов Ист-Лотиана, перед ними высились два утеса, один серый, второй белый как мел.

Я решил возвращаться в Керкхейвен, деревушку, являвшую собой группку неброского вида домов, тесно прилепившихся друг к другу по склону холма. Вскоре приглушенный шум моря превратился в умиротворяющий, убаюкивающий фон, на котором редкие пронзительные вскрики чаек звучали особенно резко. Время от времени до меня доносился натужный рев изношенного двигателя видавшего виды автомобиля, сражающегося с крутыми подъемами на извилистых улочках. Над крышами домов гордо взмывали высокие башни трех церквей, недаром же деревушку звали Керкхейвеном. По левую сторону от гавани Инч пробивала себе путь сквозь скалы и песок между домом Ричарда и церковным кладбищем на противоположном берегу, усеянном бледно-желтыми нарциссами.

Вот здесь я его и похороню. Близ его любимой мастерской, среди тишины и покоя крохотной шотландской деревушки.

Я зажмурился от навернувшихся слез — и в то же мгновение вновь увидел тело Ричарда, распростертое на полу сарая. Я открыл глаза. Неужели мне никогда не избавиться от этих видений?

Он лежал, откинув левую руку, к потолку беспомощно тянулись обрубки двух пальцев. Его искалеченная рука стала своего рода тотемом нашей дружбы, нашей веры друг в друга.

Мне было шесть, Ричарду одиннадцать. Отец возился в саду, решил разбить клумбу. Я вскарабкался на груду камней высотой в пять футов, и они посыпались. Ричард, бросившись мне на помощь, успел каким-то чудом выдернуть меня, но сам поскользнулся. Камни обрушились на его руку. С тем, что осталось от пальцев, в больнице сделать ничего не смогли.

Он спас мне жизнь. Мог ли я уберечь его от смерти?

Скорбь нередко сопровождается еще и двумя другими сильными эмоциями — ощущениями гнева и вины. Этим утром я чувствовал себя глубоко виноватым перед братом.

Все думал о «Фэрсистемс». Компания оказалась на переднем рубеже самой захватывающей в мире новой технологии. Она обошла куда более крупные и щедро финансируемые фирмы. Вместе с дюжиной других гениев Ричард сделал виртуальную реальность действительно реальной. Я досадовал на него из-за финансовых промахов, но так ли важны были они на самом деле?

Я вспомнил нашу с ним последнюю встречу за ужином в моем доме. Расстались мы весьма холодно. Я не могу точно воспроизвести свои слова при прощании, однако не забыл, каким раздраженным тоном их произнес. Господи, как же я сейчас жалел об этом!

К тому же еще только позавчера у меня была возможность приехать и поговорить с ним, помочь брату, который столько раз выручал меня в прошлом, а я ее отверг! Если бы я тогда собрался к нему, был бы он сейчас жив? Я бросил его в беде, никогда себе этого не прощу. Я был в долгу перед Ричардом, можно сказать, в неоплатном. Я просто обязан позаботиться обо всем, что после него осталось, о доме, о его имуществе. И, конечно, о «Фэрсистемс».

Я начал замерзать. Повернулся и побрел назад к «Робберс-Армс». Проходя тесноватым вестибюлем гостиницы, услышал чей-то голос.

— Доброе утро! — Согнувшись под низкой притолокой, в дверях стоял высокий, но неимоверно худой человек — аккуратно подстриженная седая бородка, пиджак, строгий галстук. — Как спалось?

— Не очень, — нехотя буркнул я.

— Давайте-ка накормлю вас завтраком, — окинув меня взглядом, предложил он.

Идея что-нибудь перекусить мне неожиданно очень понравилась. Я молча кивнул.

— Присядьте пока вон там. Сейчас приготовлю.

Я устроился в небольшой столовой, и спустя некоторое время по ней поплыл дразнящий аромат шипящего на сковороде бекона.

Через десять минут он поставил передо мной чашку чая и огромную тарелку с яичницей, поджаренной с сосисками, беконом, помидорами, — в общем, все как положено.

— Вот, налегайте. — Радушно улыбнувшись, он оставил меня одного.

Я оценил его деликатность и, предоставленный сам себе, в мгновение ока очистил тарелку. Прогулка на свежем воздухе и плотный завтрак меня здорово взбодрили. Однако голова после бессонной ночи оставалась тяжелой. Я поднялся к себе в номер и сел к телефону.

Только восемь часов воскресного утра, но Дафни Чилкот говорила так, будто бодрствовала уже давным-давно. Возможно, так оно и было. Мать Карен принадлежала к тому типу женщин, которые убеждены, что срезать розы необходимо до рассвета.

— Доброе утро, Дафни. Это Марк. Можно Карен, пожалуйста?

До нее не сразу дошло, кто ее побеспокоил в столь ранний час.

— Ах, Марк! — спохватилась она наконец. — Как поживаешь? Немного рановато, как по-твоему? Карен еще спит. Может, перезвонишь попозже?

Она, конечно, хотела сказать совсем другое: «Какого черта ты названиваешь спозаранку?» Однако произнести подобные слова вслух была не способна.

— Нет, Дафни, мне необходимо поговорить с ней прямо сейчас. Это очень важно.

— Что ж, ладно.

Через минуту я услышал сонный голос Карен:

— Что случилось, Марк?

— Ричард мертв.

— Не может быть! Что произошло?

— Его убили. Вчера ночью. У него в доме.

— О Боже! — после долгого молчания выдохнула Карен. — Как?

Я вдруг вздрогнул, как в ознобе, осознав, что этим утром помощи от Карен мне никакой не будет, она сама нуждается в поддержке. Значит, я не единственный, кто будет оплакивать Ричарда. Рассказал ей все, что знал сам о том, как погиб брат. Она расплакалась. Я слышал, как за четыреста миль от меня Карен горько всхлипывает и по-детски шмыгает носом.

— Карен, Карен, не надо, успокойся, — беспомощно забормотал я.

Она попыталась ответить, но не смогла, плач перешел в неудержимое рыдание.

Неожиданно в трубке раздался резкий скрипучий голос ее мамаши.

— Не знаю, что ты там наговорил Карен, но она просто не в себе. Так что всего хорошего. — Дафни раздраженно бросила трубку.

Старая карга! Черт с ней, позвоню Карен позднее, когда она немного успокоится. Следующий звонок будет куда тягостнее. Я набрал номер. Послушал протяжные гудки, наконец мне ответили.

— Франсис Фэрфакс слушает.

Голос был незнакомый. Говорила женщина, причем совсем молодая. Я похолодел. Это она, та самая, что разбила нашу семью.

— Доктора Фэрфакса, пожалуйста.

— Можно узнать, кто его спрашивает?

— Сын.

— А, Ричард. Голос у вас сегодня какой-то странный, — удивилась она.

— Это не Ричард, — угрюмо поправил ее я, и в трубке наступило молчание, видимо, она пошла звать отца.

— Марк? — Услышав отца, я вздрогнул.

Голос вроде его и в то же время чужой, в нем появились хриплые нотки, голос человека, которому скоро стукнет шестьдесят.

— Алло! Это Марк?

— Да, папа. Это я, Марк.

— Как поживаешь? Рад тебя слышать. — Судя по его тону, звонок действительно был ему приятен.

— У меня плохие новости, отец.

— Да? — Воодушевление в его голосе сменилось тревогой и страхом.

Мне надо было сказать ему так много, однако сейчас я должен быть краток.

— Ричард умер, — выдавил я.

— Боже мой, не может быть! — воскликнул он после долгой паузы. — А что… Что с ним случилось?

— Убит… Его убили, папа.

— Господи! Когда?

— Прошлой ночью.

— Как?

— Ему разбили голову. Я нашел его в сарае. Он… — Перед глазами у меня мелькнуло страшное видение — раскроенный череп Ричарда в голубоватом мерцании монитора, горло перехватило, я торопливо сделал несколько глубоких вдохов и добавил: — Подумал, что должен тебе сообщить.

— Да, спасибо, что позвонил. — Голос отца прозвучал так, словно он сразу постарел лет на десять.

Я хотел бы разделить с ним его горе, но сейчас это было просто невозможно. Для одного телефонного звонка слишком много.

— Тут надо кое-что уладить, — с трудом продолжал я. — Похороны, завещание, ну и тому подобное, сам понимаешь. Дом. «Фэрсистемс». Его вещи.

— Да.

— Я этим займусь.

— Нет, я сам все устрою!

— Ох, папа, пожалуйста! Все хлопоты беру на себя. Я ведь уже здесь, в Керкхейвене.

— Я тоже приеду.

— Нет! — почти выкрикнул я, такого бы я просто не вынес. — Послушай, я тут разберусь со всеми делами, а ты приедешь прямо на похороны. Тогда обо всем и поговорим.

— Ладно, Марк, — помолчав, согласился он. — Пусть будет по-твоему, если ты так настаиваешь.

— Вот и хорошо, значит, договорились. До свидания.

— До свидания.

Я положил трубку и сидел, не сводя глаз с телефона. Был рад, что Ричард помирился с отцом. Я-то с ним не разговаривал уже десять лет. Что бы он чувствовал, если бы это я умер? Или, если уж на то пошло, что бы я чувствовал, если бы умер он?

Скверные мысли приходят в голову. Ничего удивительного, в конце концов, речь идет об убийстве. Какой-то подонок хладнокровно убил моего брата! Я знал, что большинство убийц попадает в руки правосудия, и молил Бога, чтобы этого поймали обязательно.

Раздался стук в дверь. Вчерашний сержант. Выглядел он крайне усталым, но форма на нем была отглажена безупречно.

— Мистер Фэрфакс! Не пройдете ли, сэр, со мной в участок? Там разговаривать намного удобнее, чем здесь.

На самом деле полицейский участок в Керкхейвене — это несколько тесных клетушек, где царит невообразимая толкотня. Беспрерывно подъезжают машины, на пятачке автостоянки постоянно толпятся полицейские. Некоторые в форме, многие в штатском.

Меня провели в крошечный кабинет, где уже находился обладатель запоминающегося носа, только сегодня вид у него был еще более помятый, чем вчера. Там же в кресле начальника за небольшим рабочим столом громоздился лысый верзила в безукоризненном твидовом костюме, который сидел на нем так же ладно, как мундир на сержанте Кокрине.

— Доброе утро, мистер Фэрфакс. — Оба они поднялись при моем появлении. — Я старший следователь Доналдсон. Полагаю, вы уже знакомы с инспектором Керром? Присаживайтесь.

Встречаться-то мы с инспектором встречались, только вот имени его я не запомнил, напрочь вылетело из головы. Мы расселись, Керр неловко примостился на краешке неудобного жесткого стула.

— Я веду следствие по делу об убийстве вашего брата, — продолжал верзила с явственным шотландским акцентом. — Прежде всего позвольте выразить вам свое сочувствие в связи с гибелью брата.

Я молча кивнул. Понимал, что в течение ближайших нескольких дней мне предстоит принимать множество подобных неуклюже-вычурных выражений соболезнования. Выговаривать эти слова так же трудно, как и выслушивать.

— Хотел бы для начала задать вам несколько вопросов, — продолжал он.

— За последние двенадцать часов я уже дважды отвечал на одни и те же вопросы, — желчно заметил я.

Доналдсон предостерегающим жестом поднял руку.

— Знаю, знаю, сынок, но у нас возникло еще несколько. Мы должны найти того, кто это сделал. В прошлом году у нас в Файфе произошло девять убийств, и все были раскрыты. И убийство вашего брата не станет исключением. Но нам нужна ваша помощь.

— Да, конечно. Извините меня. — Я осознал, что он прав. — Сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам поймать преступника.

— Вот и хорошо. Просто ответьте на несколько несложных вопросов. Доктор установил, что смерть вашего брата наступила около полудня в субботу, плюс — минус пара часов. Где вы были в это время?

— Что вы хотите этим сказать? — вскинулся я. — Уж не думаете ли вы, что это я убил Ричарда?

Доналдсон недовольно поморщился, Керр подался ко мне всем телом.

— Конечно, нет, сынок, — мягко произнес Керр хриплым от усталости голосом. — Однако большинство убийств совершается знакомыми потерпевших. Поэтому нам нужно проверить всех, кто знал вашего брата, чтобы отсеять тех, что не вызывают подозрений. Вот мы и решили начать с вас. Наш босс всегда очень тщательно изучает окружение потерпевших, правильно я говорю, сэр?

— Совершенно верно, — внушительно прокашлялся Доналдсон. — Итак, где вы были в указанное время?

— Часов до одиннадцати у себя дома, в Лондоне. Потом на скачках в Эскоте.

— Одни там были или с компанией?

Я назвал им Грега и продиктовал номер его телефона, Керр торопливо записывал. Предъявил им также корешок посадочного талона на восьмичасовой рейс из Хитроу в Эдинбург.

— Не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы испытывать вражду к вашему брату, затаить на него злобу? Подумайте хорошенько, — предложил Доналдсон.

Думал я уже об этом, думал.

— Нет, не знаю. Ричард был не из тех, кто наживает себе врагов. — Голос у меня дрогнул, глаза защипало; я перевел дыхание. — Нет, никого не знаю.

— А не было ли у вашего брата причин для беспокойства, может, неприятности какие, а? — выждав, пока я не возьму себя в руки, продолжал Доналдсон.

— Были, — признался я. — К слову сказать, из-за них-то я сюда и прилетел.

Доналдсон поднял брови.

— Он позвонил мне на прошлой неделе и сказал, что ему нужно со мной поговорить. О чем-то очень важном, и не по телефону.

— А вы не догадываетесь, что его могло так встревожить? — оживился Доналдсон.

— В общем, нет.

— Да полно вам, — настаивал Доналдсон. — Хоть какие-то предположения у вас должны быть?

— Как вам сказать, — заколебался я. — Вероятно, одно из двух. Его компании грозило банкротство. В последний раз, когда мы с ним виделись, Ричард пожаловался, что у него опять кончилась наличность.

— Опять?

— Да. В прошлом году у «Фэрсистемс» уже были трудности с оборотными средствами, и я его выручил. Точнее, мы с Карен, моей подругой. Возможно, у него опять возникли такие же проблемы.

— И вы бы его выручили и на этот раз?

— Трудно сказать, — запнувшись, промямлил я.

Самому-то мне ответ был прекрасно известен, но вслух произносить его я не хотел, и так ясно, что бросать деньги на ветер я не собирался. Мысль об этом невольно заставила меня раздраженно поморщиться.

Доналдсон не сводил с меня внимательного взгляда. Он все понял.

— Так. И вторая возможность?

— Он подозревал, что акциями «Фэрсистемс» манипулируют. И поделился своими сомнениями со мной и Карен. Он провел статистический анализ и пришел к выводу, что с акциями «Фэрсистемс» происходит что-то странное.

— Почему?

— Он и сам не понимал. Просто обнаружил некоторые противоречия и как настоящий ученый хотел выяснить их причины.

— А у вас есть какие-нибудь предположения по этому поводу?

— Никаких. Мы последили за рынком, поспрашивали. Никто ничего не знает. Может, Ричарду просто показалось…

— Понятно. У вас есть результаты его статистических исследований?

— Да. Дома, в Лондоне.

— Мы не могли бы с ними ознакомиться?

— Ради Бога. Если так нужно, я вам их вышлю.

— Спасибо. — Доналдсон взглянул на Керра и встал из-за стола. — На сегодня, думаю, все, мистер Фэрфакс. Вы нам очень помогли. Пожалуйста, дайте знать, где вас найти, если появятся новые вопросы. И если вдруг вспомните, кто мог бы желать вашему брату зла, тут же сообщите нам, договорились?

— Конечно, — заверил я его, также поднимаясь из кресла. — И вот еще что. Можно осмотреть дом Ричарда?

— Да, конечно. Только придется подождать несколько дней. Хочу, чтобы эксперты поработали там как следует. А на это, сами понимаете, нужно время. И прежде чем уйдете, оставьте, пожалуйста, инспектору Керру адрес и фамилию вашей подруги, а также адреса всех известных вам знакомых вашего брата.

В сопровождении Керра я вышел из кабинета. Записал на листке бумаги фамилии и адреса всех, кто пришел на память.

— Надеюсь, вам удастся их разыскать, — сказал я, протягивая Керру список.

— Уверяю вас, всех проверим, — устало проговорил он, потирая покрасневшие глаза. — Наш босс — человек скрупулезный. Потому и результат всегда получает. Так что не беспокойтесь, этого негодяя мы возьмем обязательно.

— Хорошо, удачи вам.

Оставаться в Керкхейвене не имело смысла, тем более что попасть в дом Ричарда я не мог. По нему в буквальном смысле слова ползали дюжины экспертов, ползали очень медленно, внимательнейшим образом изучая каждую пылинку и каждую соринку и оставляя за собой дорожки тончайшего сероватого порошка.

Так что я доехал на «форде» до аэропорта и вылетел в Лондон. Когда между мной и местом гибели брата оказалось четыреста миль, боль стала не такой острой и всепоглощающей.

В аэропорту меня встречала Карен. Я обнял ее и крепко прижал к себе.

— Марк, милый. Ох, Марк, — шептала она мне в ухо. — Какое несчастье… Какое горе…

Она взяла меня за руку и повела к своей машине. Домой мы доехали в полном молчании. Я не знал, что сказать, а Карен даже не пыталась меня разговорить. В гостиной она плеснула мне щедрую порцию виски, села рядом и обняла за плечи.

— Расскажи мне о нем, — тихонько попросила она.

Я начал рассказывать, поначалу запинаясь и стараясь сдержать слезы. В конце концов сдался и уже не стеснялся всхлипывать, вспоминая разрозненные эпизоды из жизни брата. Мы проговорили, вернее, проговорил один я, до поздней ночи.

Только теперь я понял, как она мне нужна. Я остался без мамы, да и без отца. До тех пор, пока Ричард не погиб, я не осознавал, в какой степени он заменял мне семью. Теперь я остался совсем один.

В течение нескольких следующих дней единственной опорой мне была Карен, она изо всех сил старалась меня всячески поддержать. Возможно, хотела отплатить мне за то, что я всегда оказывался рядом в трудную минуту, сразу после того, как тот тип ее бросил. Она была явно потрясена смертью Ричарда, однако справилась с первоначальным шоком и выработала в себе защитную реакцию. Я знал, что, когда в слезах рассказывал ей о брате, эта реакция подверглась испытанию на прочность и выдержала его с честью. Карен той ночью не проронила ни слезинки и сама о Ричарде не говорила, только слушала.

В понедельник я, измученный душевным напряжением последних сорока восьми часов, отправился на работу. Мне совсем не улыбалось тоскливо слоняться по дому в полном одиночестве. Хотел, чтобы вокруг меня были люди, поэтому я был рад вновь оказаться в операционном зале, с головой уйти в цены, доходность, разницу в курсах, в проценты, сосредоточиться на неизбежном ежемесячном подсчете прибылей и убытков. Прогноз на текущий месяц казался неплохим, однако апрель наверняка обещал стать убыточным. Я обдумал ряд потенциальных сделок, но заключать какую-либо из них желания у меня не возникло. Поэтому мы с Эдом просто наблюдали за рынком — акции «Рено» все продолжали подниматься, а десятилетние государственные облигации били своих двухлетних собратьев по всем статьям.

Все, и особенно Грег, обращались со мной с преувеличенным вниманием и сочувствием, Эд старался предугадать каждое мое желание. В какой-то момент, неожиданно взглянув на него, я заметил, что он смотрит на меня с необыкновенно горестным выражением. Вообще говоря, окружающие предоставили меня самому себе. Если я захотел выйти на работу, прекрасно. Однако никто не предполагал, что я стану заниматься повседневными делами — я мог поступать, как мне вздумается, а они под меня подстраивались. Мне казалось, что я веду себя как обычно, хотя и подозревал в глубине души, что это не совсем так. Тем не менее, мне никто не докучал, что очень меня устраивало.

Мысли, которые привели меня в смятение той ночью, когда я нашел Ричарда, стали постепенно упорядочиваться. Боль утраты была почти непереносимой, однако я твердо решил не позволить себе пасть духом. Я понимал, что с психологической точки зрения уязвим и беззащитен, так и не сумев оправиться от потрясения, вызванного разводом родителей и смертью мамы. Однако я стремился сделать все, что в моих силах, чтобы выдержать этот новый удар.

Меня преследовали чувства вины и гнева. Гнев порождался ощущением вины, я мучился от того, что не сумел предвидеть и предотвратить гибель Ричарда. Странным образом гнев этот обращался и против самого Ричарда. Мой старший брат, мой единственный в мире покровитель и защитник, бросил меня, позволил убить себя из-за своей дурацкой компании. Если бы он проявил больше благоразумия и, последовав моему совету, продал ее, то сейчас, может быть, был жив. Я осознавал что подобные мысли абсурдны и смахивают на предательство, однако понимание этого лишь подогревало во мне злость и раздражение.

Вот и мама у нас могла вспылить по любому поводу. Раздражение свое она выплескивала, придираясь ко всяким мелочам. То я вернулся с прогулки в перепачканных штанах, то отец, взявшись мыть посуду, разбил кувшин, то проклятое английское лето зарядило дождями с утра до ночи… Когда она взрывалась, это было нечто феноменальное — поток английских ругательств быстро переходил в лавину куда более выразительной брани на итальянском, ручьи слез и бешеная жестикуляция, даже летящие куда попало тарелки и стаканы, причем всегда из тех, что до свадьбы принадлежали отцу, свое приданое она не трогала. Однако буря быстро стихала. Через полчаса мама успокаивалась, к вечеру уже снова улыбалась и смеялась. А когда отец от нее ушел, приступ гнева длился целую неделю, и это чувство так и осталось у нее в душе до самой смерти.

Теперь оно перешло ко мне.

Я унаследовал ее характер. Из-за этого в школе нередко попадал в беду — ввязывался в драки, ссорился с подружками. Взрослея, я старался обуздать свою вспыльчивость. В этом мне очень помогла профессия — очень скоро я осознал, что лишь неукоснительная самодисциплина позволяет делать деньги из месяца в месяц, а потому мне необходимо обдумывать свою реакцию на события, а не опрометчиво следовать первому же порыву. В наших отношениях с Карен я был образцом терпимости и терпения. Однако гнев по-прежнему жил в моем сердце, только затаился в самом глухом его уголке.

Чем больше я об этом думал, тем яснее и четче становился объект той ярости, что пробудила во мне гибель Ричарда, — ублюдок, который его убил. Я молил Бога, чтобы полиция его нашла.

* * *

Полиция вела расследование весьма тщательно. Компанию «Харрисон бразерс» посетил инспектор Керр, который побеседовал с Карен и Грегом; он, судя по всему, также предпринял поездку в Годэлминг и говорил с грозной Дафни Чилкот. Конечно, для того, чтобы нас отсеять. У меня не было никаких сомнений в том, что полицейские проверили и всех других, чьи имена я назвал им в Керкхейвене.

А телефонные звонки меня просто замучили. Звонил сержант Кокрин, сообщивший, что эксперты закончили работу в доме Ричарда и я могу заходить туда в любое время, когда пожелаю. Следствие, однако, продолжается, хотя, по его словам, зацепок у них оказалось не так уж и много.

Я позвонил в Купар поверенному, чтобы навести справки по поводу разных свидетельств и других необходимых документов. К моему разочарованию, он заявил, что, хотя вскрытие тела Ричарда и произведено, выдать мне его для погребения нельзя, поскольку адвокат будущего ответчика может затребовать повторную экспертизу. А поскольку ответчика пока не существовало, до появления оного с похоронами мне придется подождать.

Мне позвонил Грэм Стивенс, юрисконсульт из эдинбургской фирмы «Бернс — Стивенс», и познакомил с содержанием завещания Ричарда. Брату принадлежало восемьсот тысяч из двух миллионов акций «Фэрсистемс», то есть сорок процентов компании. После сообщения о его смерти цена акции упала до четырех с половиной долларов, таким образом, этот пакет номинально стоил около трех с половиной миллионов долларов. Эта сумма была поровну поделена между нашим отцом и мною. Из другого имущества, представлявшего хоть какую-то ценность, остался лишь Инч-Лодж, который Ричард завещал мне. К счастью для меня, оказалось, что весьма крупную сумму, за которую Ричард заложил дом три года назад, чтобы временно покрыть потребности «Фэрсистемс» в наличных средствах, можно было возместить за счет выплат по его полису страхования жизни.

Честно говоря, обладателем почти двух миллионов долларов я себя не ощущал. Дело в том, что Ричард также подписал обязательство не продавать свои акции в течение двух лет после их размещения. Кроме того, сбыть столь крупный пакет через посредника было практически невозможно. Чтобы получить деньги, необходимо избавиться от всей компании целиком. К тому же у меня не было никакой уверенности, что через восемнадцать месяцев «Фэрсистемс» все еще будет существовать.

Еще один телефонный звонок последовал в среду вечером, как только я вернулся домой. Голос незнакомый, громкий, властный и с явно американским акцентом.

— Марк Фэрфакс?

— Да.

— Добрый день, Марк. Это Уолтер Соренсон. Друг вашего отца и, полагаю, Ричарда.

С Уолтером Соренсоном я никогда не встречался, но знал о нем многое. Отец познакомился с ним в шестидесятых годах, когда работал в Стэнфорде. Соренсон был преуспевающим физиком и знаменитым в студенческом спорте футболистом — сочетание редкостное даже по тем временам. К началу семидесятых он стал весьма уважаемой и авторитетной фигурой в компьютерной индустрии, завоевав себе репутацию наставника и покровителя юных гениев, день и ночь просиживавших в гаражах Силиконовой долины. В середине семидесятых он на пару с одним из таких вундеркиндов основал компанию под названием «Сисеро сайнтифик» и занялся производством компьютерных программ. Спустя несколько лет продал свою долю со значительной прибылью. В настоящее время он числился не обремененным какими-либо обязанностями членом правлений группы стремительно развивающихся в Америке и Европе компьютерных компаний. Когда в прошлом году «Фэрсистемс» разместила свои акции в НАСДАК и ей срочно потребовался внушающий доверие председатель, отец порекомендовал Ричарду обратиться к своему старому другу Уолтеру Соренсону.

Соренсон охотно согласился занять почетную должность. Виртуальная реальность была сверхмодной новой технологией, а от Гленротса до поля для гольфа в Сент-Эндрюсе всего сорок пять минут езды.

Ричард тогда признался мне, что видит в Соренсоне полезного советчика и воспринимает его, как источник вдохновения. И опыт «Фэрсистемс» мог в ближайшие несколько недель весьма пригодиться.

— Жаль, очень жаль вашего брата. Он был отличным парнем и блестящим ученым. Наша отрасль без него много потеряет. — Голос Соренсона звучал искренне, и я почувствовал прилив гордости за своего брата. — Я двадцать лет проработал с предпринимателями в Калифорнии и могу утверждать, что Ричард даже лучшим из них ничем не уступал.

— Спасибо.

— Думаю, вы понимаете, что известие о его смерти нанесло «Фэрсистемс» тяжелый удар. Они совершенно растерялись, не знают, что делать. Я поручил двоим сотрудникам администрации, Рейчел Уокер и Дэвиду Бейкеру, временно исполнять обязанности управляющих-содиректоров. — Деловой тон Соренсона вселял уверенность в той ситуации, которая особенно этого требовала. — Вам, вероятно, известно, что я постоянно живу в Штатах, однако на следующей неделе планирую приехать в Гленротс и во всем разобраться.

— Отлично, — обрадовался я.

— Теперь вы с вашим отцом являетесь самыми крупными акционерами. С положением дел в компании знакомы?

— Не очень, — признался я. — То есть я знаю, чем она занимается, но в Гленротсе никогда не бывал. Деньги в ее акции я вложил скорее для того, чтобы поддержать Ричарда.

— Ладно, по-моему, было бы неплохо, если бы вы приехали в Гленротс и провели с нами какое-то время. Сможете?

— С удовольствием. Я и сам собирался поехать туда на следующей неделе, чтобы разобраться с вещами Ричарда.

— Вот и славно. Я буду в Шотландии в воскресенье. Хочу поиграть в гольф в Сент-Эндрюсе. Может, присоединитесь? Там и познакомимся поближе.

— Договорились, — согласился я. — Значит, увидимся.

* * *

В субботу я отправился на машине в Керкхейвен. В своем «БМВ» я чувствовал себя гораздо уютнее, нежели в переполненном самолете, где с обеих сторон меня окружали бы посторонние люди, не дающие остаться наедине с моим горем.

Боба Форрестера я предупредил, что не знаю, как долго буду отсутствовать на работе. Он не возражал против моего отъезда — откровенно говоря, пользы от меня сейчас было мало. Эду я оставил подробные инструкции, какие бумаги продавать если на рынке произойдут изменения в ту или иную сторону.

Когда я через мост Форт попал в Файф, солнце уже стояло совсем низко над устьем реки. Я миновал скучные серые ряды каменных коробок, которые именовались городом Коуденбитом, свернул к югу от Гленротса и, проехав еще с милю, очутился в Керкхейвене. По дороге заскочил в полицейский участок за ключами от дома Ричарда.

Добравшись до Инч-Лодж, отпер дверь, вошел и осмотрелся. Здесь все напоминало о брате. Безукоризненная чистота и порядок, ничего лишнего. Сначала я заглянул на кухню. Мебель там была старая и деревянная. Огромный дубовый стол, за которым по воскресеньям мы сиживали за неспешным завтраком, просматривая газеты и лениво болтая о том о сем. Через окно лились лучи вечернего солнца, отраженные слегка волнующимся морем. Я вернулся в прихожую, откуда пара ступенек вела в гостиную. Взгляд мой упал на камин, и при виде аккуратно сложенных в корзину наколотых дров лицо у меня невольно сморщилось, как от боли. Комната была обставлена предметами, которые я помнил еще с детства. Дедушкины часы, полка, письменный стол мамы — все перевезено из нашего дома на Бенбери-роуд после маминой смерти. Я провел рукой по стенке часов и улыбнулся, на ней еще сохранились зарубки, которыми я в шестилетнем возрасте отмечал дни, проведенные в плену у пиратов.

По стенам были развешаны фотографии морских птиц. Сам Ричард ими не интересовался, но они были предметом страстного увлечения нашего отца, и Ричард вместе с ним мерз в самых глухих уголках побережья, выслеживая пугливых голенастых цапель. Эти снимки отец дарил нам из года в год; у меня дома, правда, на стенах нет ни единого, свое равнодушие к птицам я не только не скрывал, но и демонстративно подчеркивал.

Среди этих фотографий встречались и другие. Свадебный снимок наших родителей. Портрет мамы, на нем она выглядит совсем больной и изможденной. Мы с Ричардом. Ричард со своей подружкой в Гималаях. Повсюду книги и журналы, в основном связанные с компьютерным делом.

На софе обложкой вверх лежала раскрытая биография Билла Гейтса, миллиардера и основателя компании «Майкрософт». Я поднял книгу. Ричард добрался до третьей главы.

Из окна мне были видны Инч и на ее противоположном берегу приземистая церковь могучей каменной кладки, с острым шпилем. Вид этот частично заслоняла задняя стена лодочного сарая. Я отправился в прихожую на поиски ключа. Там, где ему положено быть, на крючке возле двери, я его не нашел. Полицейские, конечно, не знали, куда им следует повесить ключ от мастерской. Обнаружил я его на одной из кухонных полок. Вышел на улицу, обогнул дом и направился к светлеющему недавней побелкой строению. На пороге остановился и набрал полную грудь воздуха.

Когда я вошел в сарай, в глаза мне сразу бросилось пятно серого бетона в шести футах от двери, где я почти неделю назад в последний раз видел Ричарда. Кусок покрывающего пол вытертого ковра в этом месте был вырезан. Я отвел глаза и осмотрел мастерскую. Несмотря на то, что здесь поработала полиция, в ней по-прежнему царил полнейший кавардак: груды макетных плат и монтажных стендов, мониторы, разъемы, разобранные головные телефоны и компьютеры, обрывки и мотки проводов, бумаги, бумаги, бумаги… Я-то знал, что это — тщательно организованный хаос. Еще несколько лет назад Ричард с гордостью провел меня по мастерской, подробно объясняя, что и где у него лежит. Он любил думать среди этого беспорядка, торопливо записывая мысли на клочках бумаги, хватая в руки паяльник, чтобы перенести пришедшую в голову схему на макетную плату, отлаживая разработанную программу. У окна стоял компьютер «Компак-486», потемневшая клавиатура истерта от частого употребления. Я представил себе, как Ричард, просиживая за ним часами, бился над какой-нибудь немыслимой проблемой, которая большинству из нас недоступна даже для понимания, не говоря уже о решении. Многие знаменитые компьютерные компании, в том числе «Хьюлетт — Паккард» и «Эппл компьютер», начинали свой путь в гаражах. Ричард не хотел следовать их примеру, «Фэрсистемс» родилась в лодочном сарае.

Внезапно меня охватил озноб. Я вышел из мастерской и тщательно запер за собой дверь. Больше возвращаться сюда я не хотел.

 

Глава 6

Мяч ударился в вековой дуб в семидесяти ярдах слева от меня и, к моему величайшему облегчению, отскочил обратно на лужайку. В игре в гольф я, надо признаться, не силен. Поэтому всегда стараюсь отправлять мяч по прямой и недалеко от себя, стремясь уложиться в семь ударов на каждую лунку и избежать ненужных осложнений. Обычно такая стратегия себя оправдывает, если только мяч не улетает безвозвратно. Пока у меня все идет хорошо. Шестая лунка, и ни одного потерянного мяча.

Соренсон, разумеется, играет в гольф значительно лучше. Однако ведет себя как настоящий спортсмен, постоянно меня подбадривает и подсказывает в том или ином затруднительном случае наиболее удачное решение. Однако подозреваю, что, если бы наши силы не были столь неравными, игра проходила бы в куда менее доброжелательной атмосфере.

Не виделись мы с ним со времен моего раннего детства. Он высок ростом, широкоплеч, щеголяет калифорнийским загаром. Крупные неправильные черты лица, кривоватый нос, густые кустистые брови, одна выше другой. Лицо, в общем, грубоватое, но симпатичное. Могучая шея без единой жировой складки, тренированная подтянутая фигура. Выглядит он так, словно хоть сейчас может вновь выйти на футбольное поле, однако аккуратный зачес седых волос и дорогой костюм для гольфа сразу выдают преуспевающего американского бизнесмена. В нем чувствуется сила. Не та, что дается богатством или властью над тысячами подчиненных, а дарованная природой. Сила плоти и духа, которой пользуются лишь в случае необходимости. Соренсону она придает неотразимое обаяние.

Нас окружал великолепный пейзаж. С берегов Тэй тянул свежий ветерок, серые дома Сент-Эндрюса заливало прозрачное сияние северного солнца, к которому я стал уже привыкать. Здесь, на мысе в восточной части Файфа, бок о бок стояли огромный серый собор Сент-Эндрюс, одно из древнейших культовых сооружений Шотландии, и церковь Олд-Корс, место паломничества последователей современной религии. Если бы мне не приходилось неотвязно думать о том, как ловчее ударить по мячу и не опозориться, картина наверняка доставила бы мне эстетическое наслаждение.

— Расскажите, чем занимаетесь, — попросил Соренсон, когда мы направились к тому месту, куда упал мой мяч. — Ричард говорил, вы торгуете облигациями?

Пришлось пуститься в объяснения. Для человека, не работающего на рынке, он схватывал все на удивление быстро, так что я сам не заметил, как начал в мельчайших подробностях рассказывать о рынке облигаций и способах добывать на нем деньги. Слушал он весьма внимательно, а его вопросы показывали, что он понимает, о чем идет речь.

— Судя по всему, ваш бизнес очень похож на мой, — заметил он. — Все в движении, ничто не стоит на месте. Меняются технологии, меняется рынок. Чтобы преуспеть, одного ума мало, нужны энтузиазм, энергичность, стремление во всем разобраться. Нельзя слепо следовать правилам, потому что каждые шесть месяцев появляются новые. Вот поэтому такие парни, как вы с Ричардом, и добиваются успеха.

Он помахал клюшкой, примерился и нанес сильнейший удар по мячу, который приземлился всего в нескольких футах от лунки. Соренсон довольно улыбнулся. После моего удара мяч пролетел вдвое меньшее расстояние. Мы неспешно пошли к нему.

— Я люблю работать с молодыми, — продолжал Соренсон — Для таких, как я, в сфере новых технологий места уже не осталось. Жизненные ресурсы уже не те. Однако помочь перспективным людям могу.

— И каким же образом? — поинтересовался я — теперь Соренсон обрел огромную значимость для будущего «Фэрсистемс», и мне захотелось разузнать о нем как можно больше.

— Отчасти я научился этому на футбольном поле, — ответил он. — Чтобы выиграть матч, необходимы те же качества, что требуются в бизнесе. Воля к победе, командные действия, сочетание заранее подготовленных комбинаций с импровизацией… Ни в коем случае нельзя бояться отдавать мяч лучшим игрокам в команде, пусть они делают с ним все, что смогут. Полагаю, я просто открыл способ заинтересовать людей.

— А как вы начинали?

— После окончания учебы пошел в НАСА. Тогда, в шестидесятых, казалось, что будущее человечества где-то там, в космосе. В конечном итоге я осознал, что все это чушь. Будущее человечества — в микроэлектронике, и отсчет ему ведется в наносекундах, а не в световых годах.

Пара гениальных ребят, которых я знал по Стэнфорду, трудилась в научно-исследовательском центре компании «Ксерокс». В семидесятых там осуществлялись, пожалуй, самые серьезные разработки в компьютерной области. Они готовили графические интерфейсы для пользователя, то есть программное обеспечение, облегчающее обывателю работу с компьютером. У них возник ряд многообещающих коммерческих идей, однако «Ксерокс» поддержать их не захотел, а приступать к реализации своих задумок самостоятельно они боялись. И тогда я пришел к ним на помощь.

Нашу компанию мы назвали «Сисеро сайнтифик». Получилось все чертовски здорово. Техническая сторона дела была за этими двумя вундеркиндами, а я осуществлял общее руководство. Через четыре года мы продали компанию фирме «Софтач» за восемьдесят миллионов долларов.

Ого! Восемьдесят миллионов! Могу поспорить, что Соренсону от этой сделки досталась немалая доля. Я вдруг осознал, что рядом со мной идет самый, возможно, богатый человек из всех, кого мне довелось встречать в жизни.

Название «Софтач» показалось мне знакомым.

— Слушайте, по-моему, пару лет назад в газетах что-то писали о «Софтач»… У нее вроде были какие-то трудности.

— Еще какие! — сникшим голосом подтвердил Соренсон.

Я понял, что углубляться в эту тему он не хочет. Долго выбирал клюшку, тщательно прицеливался и… запулил мяч точнехонько в яму. Вот придурок, чтоб тебя!

— Отличный удар! — прокомментировал Соренсон. — Вам просто с ветром не повезло.

— А после этого чем вы занимались? — Я поторопился отвлечь его от обсуждения моей техники владения клюшкой.

— Ну, с полгода более или менее регулярно играл в гольф, но понял, что сидеть без дела не могу. Тогда я собрал портфель ценных бумаг нескольких весьма интересных компаний в Америке и Европе, в правления которых я вхожу. Время от времени вкладываю в них деньги. Себя я считаю своего рода наставником, или, что мне ближе, тренером. Мне кажется, я способен выявлять в людях их лучшие качества и добиваться от них высоких результатов. За свою жизнь я наблюдал множество взлетов и падений, так что могу поделиться довольно богатым опытом.

По-моему, Соренсон должен отлично справляться с такой ролью. Он умеет слушать, но в то же время внушает желание ему подчиняться, создается впечатление, что стоит ему поверить в твою способность к тому или иному поступку — и ты просто идешь и делаешь это.

— А как выглядит «Фэрсистемс» в сравнении с известными вам компаниями? — осторожно спросил я.

— Одна из лучших, — сразу посерьезнев, обернулся он ко мне. — Вот что я скажу вам, Марк, — у компании действительно большой потенциал. В следующее десятилетие виртуальная реальность будет править компьютерным рынком.

— Ричард утверждал то же самое. Я, правда, ему не очень верил.

— Напрасно. Большинство прорывов в компьютерной технике за последние двадцать лет происходило за счет уменьшения размеров и повышения производительности микросхем. Однако для умелого обращения с компьютером по-прежнему необходимы специальные навыки. Это надо менять. Вы помните, я уже говорил о графическом интерфейсе, помогающем людям общаться с машиной? Именно здесь будут сделаны новые серьезные шаги. И виртуальная реальность — самая совершенная, наивысшая форма такого интерфейса. Когда человек оказывается внутри созданного компьютером мира, может там передвигаться и даже разговаривать, исчезают все барьеры. Компьютер и пользователь становятся одним целым. Убежден, что тогда нам откроются совершенно новые сферы человеческой деятельности — во всем, что связано с творчеством или общением между людьми, находящимися в разных частях света.

Мы направились к яме, куда угодил мой мяч.

— Все говорят о применении виртуальной реальности в области дизайна, развлечений, обучения и так далее… Однако пока мы даже не можем и вообразить, как ее использовать с максимальной эффективностью. Просто потому, что к ней еще не привыкли. То же самое когда-то происходило со всей новой техникой — возьмите, к примеру, электричество, телефон, компьютер. Только когда попользуешься ими какое-то время, узнаешь, на что они способны.

Я бросил на Соренсона испытующий взгляд. Нет, похоже, он говорит вполне серьезно. Я спрыгнул в яму и подцепил клюшкой мяч, который упал на коротко подстриженную травку. Мои мысли вернулись к Ричарду. И я решился задать вопрос, которым терзался всю эту неделю.

— Вы не знаете, почему Ричарда убили?

— Понятия не имею. — Он задумчиво покачал головой. — Сам пытаюсь разобраться. А полиция хоть немного продвинулась в своем расследовании?

— Не думаю. Они только задают кучу вопросов.

— Это точно. Вчера вот ко мне приходили, я с ними несколько часов промучился. А может, у вас есть какие-то догадки?

— Ну, знаю, что Ричард был чем-то встревожен. — Я рассказал Соренсону о настойчивой просьбе брата о срочной встрече. — А вам он на той неделе не звонил?

— Нет, кажется. — Соренсон помолчал, припоминая. — Нет, мы с ним, по-моему, на той неделе вообще не разговаривали. А о том, что его беспокоил дефицит наличности, мне известно. Меня, к слову сказать, тоже. И до сих пор беспокоит, если на то пошло. Однако у меня сложилось впечатление, что особой неотложности в этой проблеме нет.

— А о продаже акций «Фэрсистемс» он не упоминал?

— Нет, ни слова. Полагаю, цена на них падала потому, что инвесторы не хотят рисковать. С моей точки зрения, они в чем-то правы. Да я и сам тут бессилен. Ведь продавать свои акции в течение двух лет после размещения мне нельзя. Не скажу, что у меня их много, однако достаточно, чтобы не утратить интереса к делам компании.

Я тоже переживал за будущее «Фэрсистемс».

— И что ж, теперь, когда Ричарда… — я запнулся и с трудом выдавил из себя, — не стало, «Фэрсистемс» развалится?

— Возможно. — Соренсон крепко потер подбородок. — Однако надеюсь, этого не случится.

— Но ведь все держалось на Ричарде, не так ли?

— До определенной степени, особенно в самом начале, — кивнул Соренсон. — Но «Фэрсистемс» — это не один Ричард. Он работал с симпатичной девчушкой по имени Рейчел Уокер. Рейчел в деталях знает все, чем занимается компания, у нее надежные сотрудники. К тому же большинство технологий вовсе не принадлежит «Фэрсистемс». Ричард блестяще умел налаживать техническую кооперацию. Система виртуальной реальности включает в себя целый набор технологий, «Фэрсистемс» просто соединяет их в единое целое.

Я слушал его с предельным вниманием. А Соренсон тем временем продолжал:

— Одним из выдающихся качеств Ричарда было умение заинтересовать таких людей, как Рейчел, и привлекать к техническому сотрудничеству все новых партнеров. Вот это повторить будет трудно. Но мы попробуем.

Соренсон попытался дальним ударом загнать мяч в лунку, но тот в каких-то дюймах от нее остановился, и он с досадой поморщился. Мне удалось попасть в лунку с двух ударов, после чего мы направились к следующей метке. Я был доволен собой, пока игра у меня шла не так уж и плохо.

— Завтра собираюсь познакомиться с компанией, — сообщил я Соренсону.

— Интересно, какие у вас останутся впечатления. Упаси вас Бог недооценить Рейчел. Она замечательная умница, о виртуальной реальности знает так много, как никто на свете. Сейчас она управляет компанией вместе с парнем по имени Дэвид Бейкер. Он по натуре больше бизнесмен. Я его ценю — гарвардский диплом в области менеджмента. Он очень целеустремленный, хочет вывести «Фэрсистемс» на достойное место. Сумел подобрать достаточно много клиентов для такой небольшой компании.

— Вы считаете, что эта пара справится?

— Теоретически они должны идеально дополнять друг друга. — Соренсон, прищурившись, резким ударом отправил мяч скользить по траве. — А как будет на практике, не знаю. Просто не знаю.

— Может, компанию стоит продать? Ричард говорил, что какой-то покупатель уже сделал ему предложение.

— Возможно, это будет правильным решением. Только прежде чем его принимать, лично я бы тщательно изучил состояние дел в компании. Однако здесь есть одна сложность.

— Да? Что вы имеете в виду?

— Ваш отец.

— Отец?

— Да. Он продавать компанию не хочет.

— Не хочет продавать? Но почему? Мы ведь должны избавиться от нее, пока есть такая возможность.

— Он решительно против. Считает, что, поскольку «Фэрсистемс» так много значила для Ричарда, продавать ее нельзя. Полагает, что раз Ричард не хотел расставаться с компанией, то и мы не должны этого делать.

— А вы не могли бы убедить его в том, что он не прав?

Соренсон остановился у метки и посмотрел мне в глаза.

— Джеф говорил, что за десять лет вы с ним ни разу не разговаривали. Зная, как он поступил с Джиной, могу вас понять. — Он перевел взгляд на море, словно пытаясь отыскать что-то в его волнах. — Однако вы с вашим отцом являетесь крупнейшими акционерами «Фэрсистемс». И если между вами существуют разногласия относительно будущего компании, я, как ее председатель, вынужден настаивать на том, чтобы вы их уладили. Подобная неопределенность компании вредит.

Наши взгляды встретились, и он медленно и внушительно проговорил:

— Марк, вы должны с ним поговорить.

Я отвел глаза, понимая, что он прав.

— Ладно, — буркнул я и запустил мяч в густой кустарник.

* * *

Солнечный свет ложился красивыми бликами на лысину старшего следователя Доналдсона, который, застыв в неудобной позе, сидел за дубовым столом в кухне Ричарда. Рядом с ним скромно примостился Керр. Перед нами стояли чашки с чаем.

— Мы несколько продвинулись в нашем расследовании, — сообщил мне Доналдсон. — И в свете того, что уже выяснили, хотели бы задать вам пару дополнительных вопросов.

— Слушаю вас, — согласился я.

— Мы нашли орудие убийства. Вашего брата ударили топором, вероятно, в тот момент, когда он обернулся взглянуть на нападавшего. Топор бросили в кусты по дороге в Гленротс.

— Да, припоминаю, Ричард при мне колол дрова, когда я гостил у него прошлой зимой.

— А опознать топор сможете? — спросил Доналдсон.

Я на мгновение задумался и покачал головой:

— Нет, как он выглядит, не помню.

— Не важно. Мы абсолютно убеждены, что ваш брат знал убийцу. Никаких следов взлома. Парадная дверь и все поверхности на кухне тщательно протерты. А это значит, что ваш брат пригласил преступника на кухню, а потом они перешли в мастерскую. Убийство, возможно, было непреднамеренным.

Если бы преступник замышлял его заранее, то принес бы оружие с собой. А так он воспользовался первым попавшимся под руку предметом. Нет никаких признаков того, что у вашего брата что-либо похищено, хотя полной уверенности в этом у нас нет.

— Отпечатки пальцев нашли? — поинтересовался я.

— Нет. Я ведь уже говорил, что все поверхности на кухне протерты лоскутом какой-то ткани. Топор тоже. Никаких волокон на них не обнаружено. Следов ног тоже нигде нет.

— Кого-нибудь подозреваете?

— Терпение, сынок, — посуровел Доналдсон, сердито сдвинув брови. — Расследование убийства требует времени. Много сил и много времени. Но мы его найдем.

Я понял, что меня вежливо одернули.

— Нам удалось выяснить, что в пятницу, накануне убийства, между мистером Фэрфаксом и одним из его коллег, Дэвидом Бейкером, произошла ссора. Бейкер был так взбешен, что сразу же уехал домой. Вы рассказывали, что в последние несколько недель ваш брат пару раз обсуждал с вами проблемы, связанные с «Фэрсистемс».

Я молча кивнул.

— А Дэвида Бейкера он в связи с этим не упоминал?

— Нет. Я о нем и знать не знал до тех пор, пока Уолтер Соренсон несколько дней назад не упомянул это имя.

— Значит, у вас нет никаких сведений о том, что Бейкер мог быть как-то причастен к тому, что так тревожило вашего брата?

— Абсолютно никаких.

— Понятно, — протянул Доналдсон, заглядывая в свои записи. — А как насчет лиги?

— Лиги? Какой еще лиги? — изумился я.

— Имеется в виду Лига за прекрасный старый мир. Это группа активистов, считающих, что новые технологии ведут общество к гибели. Особенно яростно они выступают против виртуальной реальности.

— По-моему, Ричард рассказывал что-то об этом. — Я пытался вспомнить, что именно говорил мне Ричард по этому поводу несколько месяцев назад. — Вроде как один из его сотрудников вступил в эту лигу… Как его там… Дуг? Дуги?

— Правильно, — подтвердил Керр. — Дуги Фишер работал в «Фэрсистемс» вплоть до прошлого года, потом вступил в лигу. Организация эта действует в Америке и Европе и тщательно конспирируется. Состоит в основном из разочаровавшихся в своей профессии технарей. Во всяком случае, в компьютерах они разбираются, похоже, досконально. Для достижения своих целей готовы прибегнуть к насилию. Пару месяцев назад британские компании, занимающиеся виртуальной реальностью, стали получать взрывные устройства в почтовых посылках. Ни одно из них, правда, никакого ущерба не нанесло. Мы полагаем, что это дело рук Дуги или его единомышленников.

— И вы думаете, что этот самый Дуги причастен к гибели Ричарда?

— Это лишь рабочая версия, — охладил меня Доналдсон. — Может, вы что-нибудь о нем знаете?

Я огорченно помотал головой. Мне хотелось им помочь. Жаль, что я так невнимательно отнесся к рассказу Ричарда о лиге. Однако тогда это казалось мне таким несущественным, таким далеким от моей повседневной жизни.

— Мы также проверили подозрения вашего брата относительно манипуляций с акциями «Фэрсистемс», — продолжал Доналдсон. — В этом сейчас разбирается Лондонская фондовая биржа, они также связались со своими коллегами в Америке.

— Правда? Нашли что-нибудь?

— Пока они собирают данные. Однако давайте вернемся к тому вечеру, когда Ричард Фэрфакс предложил вам поинтересоваться ценами на акции «Фэрсистемс». Вы исполнили его просьбу?

— Да. Точнее, это сделала Карен.

— Карен Чилкот. Ваша подруга, так?

— Так.

— Но выяснить ей ничего не удалось.

— Нет. Дело в том, что «Фэрсистемс» — настолько мелкая компания, что ее бумагами торгует только одна фирма, «Вагнер — Филлипс». У Карен там есть знакомый, однако ничего стоящего он ей не сообщил. Мы считаем, что ничего необычного или странного с акциями не происходит.

— Понятно, — нахмурился Доналдсон. — А вы сами никаких сделок с акциями «Фэрсистемс» не осуществляли?

— Да нет же.

— И своих не продавали?

— Не имею права. В течение двух лет.

— Кого-нибудь еще из держателей акций знаете?

— Нет. Только Карен. Но эти ограничения распространяются и на нее.

— А у нее среди акционеров «Фэрсистемс» есть знакомые?

— Конечно, нет! — вспылил я.

— Успокойтесь, мистер Фэрфакс. Просто отвечайте на наши вопросы.

— Вот что, — произнес я, взяв себя в руки. — Чтобы сберечь ваше драгоценное время, заявляю, что о «Фэрсистемс» никакой внутренней информацией для служебного пользования не располагаю. Черт побери, да я вообще ничего о компании не знаю! И Карен тоже. Если уж на то пошло, она знает еще меньше, чем я. Так что никаких секретов мы никому раскрыть не можем, даже если бы нам этого очень хотелось. К тому же какой в этом смысл? Ведь цены на акции падают, а не растут. Так зачем нам кого-то уговаривать их приобретать? Тот, кто по нашей подсказке их купит, просто-напросто потеряет на этом деньги.

Я посмотрел на Доналдсона, на Керра, потом опять на Доналдсона, зная, что привел неопровержимый аргумент. Он, судя по всему, это тоже понял.

— Хорошо, мистер Фэрфакс. Тем не менее нам все же придется еще в этом покопаться.

Я с облегчением перевел дух. Он мне поверил. Отчасти я был рад, что он поднимает трудные, неприятные вопросы.

— Понимаю, — сказал я.

— Спасибо за чай. — Он стал подниматься из-за стола. — Кстати, попрошу вас в мастерской ничего не трогать. Там множество технической документации, которую мы при участии Рейчел Уокер хотели бы просмотреть.

— Да ради Бога. — Я проводил их до двери.

Еще раз заходить в сарай я вовсе не собирался.

 

Глава 7

Я на полной скорости мчался в Гленротс. Чем больше я над этим раздумывал, тем меньше верил в то, что подозрения Доналдсона насчет инсайдерной торговли акциями «Фэрсистемс» его куда-нибудь приведут. Чтобы заниматься такими делами, необходимо иметь доступ к закрытой внутренней информации. У меня его не было, если не считать того раза, когда Ричард обмолвился, что у «Фэрсистемс» кончаются наличные средства. Но ведь это случилось всего за несколько дней до его убийства. И Карен тоже ничего не знала.

И тем не менее мне было не по себе. В Сити даже малейший намек на причастность к сомнительным сделкам может погубить репутацию маклера. Мне оставалось только надеяться, что Доналдсон не переусердствует со своими вопросами.

Размышлял я и о странном движении цен на акции. Из того немногого, что мне было известно об операциях с такими бумагами, перед переходом компании к другому собственнику ее акции начинают дорожать, поскольку их в ожидании объявления о грядущем событии принимаются скупать имеющие внутреннюю информацию люди. Однако цены на акции «Фэрсистемс», напротив, падали. И, несмотря на подозрения Ричарда, я ничего загадочного в этом не находил.

В Гленротс я прибыл к обеду. Город располагался на трех пологих холмах. Со всех сторон его окружали промышленные предприятия — прямоугольные корпуса с глухими, без окон, стенами. Над головой низко висело огромное серое облако. Тихо, безлюдно…

В свое время Ричард немного познакомил меня с историей Гленротса. Основан он был в сороковых годах, и заселяли его шахтеры, перебравшиеся с запада Шотландии на разработку гигантского угольного месторождения Ротс. Однако оно оказалось бесперспективным и после нескольких лет эксплуатации было закрыто. В ту пору идея о превращении города в шотландскую Силиконовую долину была воспринята с энтузиазмом, и сюда были привлечены крупные иностранные инвестиции, направлявшиеся по большей части в высокие технологии. Основным работодателем здесь стала американская компания «Хьюз электроникс».

Завод «Фэрсистемс», так же, как и остальные местные предприятия, находился в промышленной зоне. Когда три года назад одна из компьютерных компаний обанкротилась, Ричарду удалось арендовать по дешевке ее помещение. Оно представляло собой коробку из сероватого металла, тут и там украшенную эмблемой компании — восходящее оранжевое солнце с надписью «Фэрсистемс». Окна шли лишь по фасаду здания.

Я оставил машину на стоянке и пошел по асфальтированной дорожке к саду, недавно разбитому перед заводом. Еще не окрепшие чахлые деревца торчали между редкими клумбами. По обе стороны здания завода высились его такие же невыразительные собратья, позади него, вплоть до невысокого холма, где лениво бродили коровы, тянулся скучный пустырь.

Внутри же меня приятно поразила роскошно обставленная приемная. Секретарша с коротко остриженными рыжими волосами была одета в строгое черное платье. На стуле позади ее стола лежал потрепанный томик «Анны Карениной». Когда я представился, она, сочувственно улыбнувшись, предложила мне присесть и подождать мистера Соренсона.

Я сел и стал ждать. Мне не терпелось осмотреть завод, ведь он играл такую важную роль в жизни Ричарда… А возможно, и в его смерти. Секретарша смотрела прямо перед собой скучающим взглядом.

— Да вы читайте, читайте, — предложил я ей. — Чего уж там!

Она виновато улыбнулась и взяла книгу. Прочитав пару абзацев, подняла глаза и посмотрела на меня.

— Мистер Фэрфакс, — начала она неуверенным тоном.

— Да?

— Мне так жаль вашего брата. Хороший был человек. Мы все его очень любили.

Я уже стал привыкать принимать соболезнования. Но в ее голосе было столько неподдельной и трогательной искренности, что глаза у меня защипало.

— Спасибо, — выдавил я, с трудом проглотив подступивший к горлу комок.

Тепло улыбнувшись мне, она вновь взялась за книгу.

Через две минуты в приемную ворвался Соренсон, по пятам за ним следовал какой-то незнакомец.

— Марк, очень рад, что вы сумели к нам выбраться. А неплохо мы вчера поиграли, а? Поле просто блеск! — Он протянул мне руку, и я осторожно пожал его твердую ладонь. — Сегодня весь день буду занят, так что провести вас по заводу не смогу. Может, оно и к лучшему. Вот Дэвид — познакомьтесь, кстати, — и Рейчел вам все покажут.

Дэвид Бейкер протянул мне руку.

— Добро пожаловать в «Фэрсистемс»! — Говор у него был весьма необычный, смесь шотландского акцента с американскими интонациями.

На вид Бейкеру было чуть за тридцать, среднего роста, худощавый, темные напомаженные волосы ровно уложены. Длинный заостренный нос, маленькие пронзительные глазки. Итальянского покроя рубашка, коричневые башмаки. Модный французский галстук заколот серебряной булавкой. Из-под распахнутого пиджака виднеются красные подтяжки. На этом уныло-сером шотландском заводе он выглядел как нечто инородное. Как и я, впрочем, в костюме, который принято носить в Сити.

— Так жаль вашего брата! Он был моим лучшим другом. Для всех нас это страшный удар, просто не верится…

— Благодарю вас, — вежливо ответил я, после чего наступила неловкая пауза; к этому я тоже стал привыкать.

— Ну, что ж, давайте пройдем наверх, — предложил наконец Дэвид. — Я подумал, что для начала вы захотите поговорить со мной и Рейчел Уокер. Потом обойдем завод, и я провожу вас к Уилли Дункану, нашему финансовому директору.

— Еще увидимся, — помахал мне рукой Соренсон. — Если понадоблюсь, я в кабинете Ричарда.

Мы прошли в коридор со стеклянными стенами. За ними виделись груды пластиковых деталей и всяческой электроники, между которыми сновали люди в одинаковых голубых комбинезонах. Повсюду были развешаны плакатики, рекламирующие систему виртуальной реальности, и многочисленные оранжевые эмблемы «Фэрсистемс». Мы поднялись по лестнице в такой же коридор, по стенам которого, однако, располагались двери кабинетов. Пол устлан светло-серой ковровой дорожкой, мебель в основном черная, хотя кое-где эта сдержанная цветовая гамма неожиданно разнообразилась оранжевыми или голубыми пятнами пластика. Передо мной предстал мир, вывернутый наизнанку. Глухие наружные стены без окон, внутри же — одни стеклянные перегородки.

Дэвид провел меня в напоминающее конференц-зал помещение. У одной стены размещался огромный экран, рядом с ним — компьютер, очки с укрепленными на оправе наушниками, «мышь» и клавиатура. Во всю длину кабинета тянулся овальный стол, на приставленном к нему столике еще два компьютера. На потолке я заметил ряд телекамер, глядящих своими объективами на обступившие стол кресла.

— Это наш зал заседаний совета директоров, — объяснил Дэвид. — Мы используем его также для демонстрационных сеансов. Здесь, к примеру, можно организовать виртуальную встречу между присутствующими в зале и людьми, находящимися совсем в других местах. Практического значения в общем-то никакого, но впечатление всегда производит весьма сильное. Присаживайтесь.

Я устроился за столом, Дэвид сел напротив, положил перед собой и раскрыл изящную кожаную папку. В ней оказались ослепительно белый блокнот и визитные карточки. Одну из них он протянул мне.

— Устаревшие, к сожалению, — извиняющимся тоном предупредил он. — Теперь на них должно быть написано «управляющий директор». Рейчел сейчас придет.

Он мельком взглянул на массивный «Ролекс», просто чтобы удостовериться в том, что Рейчел на самом деле опаздывает.

— А я думал, что вы с Рейчел назначены содиректорами, — неосторожно заметил я.

Он бросил на меня подозрительный взгляд.

— Да, правильно. Однако вся коммерческая часть на мне. У Рейчел блестящий технический склад ума, просто блестящий! — Ему удалось произнести это так, что оставалось лишь сожалеть, что Рейчел не способна употребить свои умственные способности с какой-либо пользой.

Дверь в этот момент распахнулась, и в зал легкой грациозной походкой вошла Рейчел с бумажным стаканчиком кофе в руке. Она отбросила со лба прядь длинных вьющихся волос и протянула мне руку.

— Привет! Рейчел Уокер. Как поживаете? — поздоровалась она низким хрипловатым голосом с приятно-мягким шотландским акцентом.

— Марк Фэрфакс. Рад познакомиться, — ответил я.

Она села в дальнем от Дэвида конце стола и выудила из кармана пачку «Мальборо». Начала закуривать и вдруг подняла на меня глаза.

— Вы ведь не курите, угадала?

Я покачал головой.

— Так я и думала. Никогда не ошибаюсь.

Теперь я понял, откуда у нее в голосе эта хрипотца.

Дэвид кашлянул. То ли для того, чтобы выразить свое осуждение пагубного пристрастия к табакокурению, то ли с целью привлечь мое внимание.

— Насколько хорошо вы знакомы с «Фэрсистемс»? — начал он.

— Не очень, — чистосердечно признался я. — Кое-что рассказывал Ричард. Читал уставные документы, но это было несколько месяцев назад. Ну и пользовался системой.

— Имеете в виду «Бондскейп»? — спросила Рейчел.

— Да. Потрясающе!

— Конечно, — ничуть не удивилась она.

— Но знаю я о компании совсем немного.

Что было истинной правдой. Я ругал себя на чем свет стоит, что в свое время не уделял должного внимания рассказам Ричарда о компании и виртуальной реальности. Сейчас я весь обратился в слух.

— Ладно. Тогда позвольте представить вам «Фэрсистемс». — Дэвид щелкнул кнопкой пульта дистанционного управления, и на экране за его спиной стали появляться слайды.

Это была профессионально поставленная презентация. В лучезарно-радужных тонах он ознакомил меня с историей «Фэрсистемс», ее продукцией и рынками сбыта, с прогнозами относительно рынка виртуальной реальности и обрисовал стратегию компании. Я впитывал каждое слово с предельной сосредоточенностью.

Сценка выглядела, наверное, абсурдно. Дэвид, в наглаженной рубашке чистого хлопка, с дорогими запонками и стильным галстуком, искусно втирает очки мне, двадцативосьмилетнему маклеру. Однако с его стороны это был умный и точный ход. Я стал единственным крупнейшим акционером «Фэрсистемс» — отошедшая мне половина сорокапроцентного пакета Ричарда плюс мои собственные 3,75 процента составляли почти двадцать четыре процента всех акций компании. Я был очень важной персоной для нее и лично для Дэвида, и он обхаживал меня по высшему разряду.

— Вопросы есть? — покончив с ликующей одой в честь «Фэрсистемс», с торжествующей улыбкой поинтересовался Дэвид.

— Есть, — огорчил его я. — Очень много говорят о самых разных сферах применения виртуальной реальности, и «Фэрсистемс», похоже, занимается почти всеми из них. Однако продажи не превышают… трех миллионов фунтов, вы сказали? Тогда непонятно, неужели рынок настолько велик?

— Несомненно, — не раздумывая откликнулся Дэвид. — В данный момент единственным серьезным потребителем виртуальной реальности выступает армия США, за ней следуют производители игровых автоматов. Но скоро все изменится. Как только мы начнем торговать технологией по соответствующей цене, а люди освоятся с самим понятием виртуальной реальности, рынок ее сбыта расширится настолько, что сейчас даже вообразить невозможно. Продажи будут исчисляться миллиардами!

Бросив при этих словах победный взгляд на Рейчел, он продемонстрировал мне несколько слайдов, изображающих виртуальный административный комплекс во Франкфурте.

— Видите ли, будет намного дешевле создать, например, виртуальное здание и пожить в нем, внося необходимые изменения и усовершенствования, нежели выстроить настоящее и прозябать там, мирясь с промахами и недочетами архитектора.

Я кивнул, здесь он попал в точку.

— Может, вас еще что-нибудь интересует?

Да, у меня были сотни вопросов по поводу положения дел в компании, однако сейчас мне казалось более важным познакомиться с работающими в ней людьми.

— А вы не могли бы немного рассказать о себе? Как вы попали в «Фэрсистемс»?

Лицо Дэвида сразу посерьезнело — понятно, речь шла о его карьере.

— Конечно. По образованию я экономист. Несколько лет работал в Ай-би-эм над программой менеджмента.

— Она была в продаже? — перебил я его.

— Еще бы! — усмехнулся Дэвид. — Я как раз и занимался привлечением посредников для ее распространения. К тому же отвечал за такие разделы, как «Стратегия развития», «Осуществление проекта», «Производство и маркетинг», «Внутреннее распределение ресурсов», «Обязанности высшего руководства по общим вопросам».

Для меня все это было китайской грамотой, но вывод я для себя сделал — Дэвид, по сути, просто-напросто торгаш.

— Однако вскоре я обнаружил, что Ай-би-эм делает глупость за глупостью, компания пошла по неверному пути. И решил продолжить образование в области бизнеса. Поступил в Гарвард. — Дэвид многозначительно помолчал, чтобы я уразумел сказанное. — Я всегда хотел быть предпринимателем. Так что, когда по окончании Гарварда узнал о возможности поработать в «Фэрсистемс», сразу за нее ухватился. Я предприниматель по самой своей природе, делать деньги — мое призвание. Мы с Ричардом составили отличную команду. Вне всяких сомнений, нам его будет очень не хватать, однако я способен вывести компанию на верный путь.

Рейчел шумно выдохнула взмывшую к потолку синюю струйку табачного дыма. Дэвид и я обернулись к ней, она бесстрастно посмотрела на нас с совершенно непроницаемым выражением лица.

— Еще вопросы? — в надежде продолжить демонстрацию своих талантов спросил Дэвид.

— Да нет, спасибо за интересный и познавательный рассказ. А нет ли у вас какой-нибудь брошюрки о компании?

— А как же! — Он с гордостью подтолкнул ко мне по столешнице сверкающий глянцем рекламный проспект. — А теперь давайте я покажу вам завод.

Рейчел поднялась из-за стола с явным намерением нас покинуть.

Ловкачи, однако, подвизаются не только в мире компьютеров. У нас, на рынке облигаций, такие тоже имеются. Я ведь не хотел, чтобы мое мнение о «Фэрсистемс» формировал один Дэвид Бейкер.

— Минутку! — остановил его я. — Если не возражаете, мне бы хотелось поговорить с Рейчел. Может, она проведет меня по заводу?

— На Рейчел лежит вся техническая сторона дела, — сурово сдвинул брови Дэвид. — Сейчас она занята по горло. Я правильно говорю, Рейчел?

Мы оба уставились на нее в ожидании ответа. Она остановила на мне долгий испытующий взгляд, за круглыми линзами очков прятались умные и проницательные карие глаза. Рейчел словно прикидывала, чего я стою, и оттого, что я не имел ни малейшего понятия, какую оценку получу, мне стало неуютно.

— Да нет, Дэвид, все в порядке. — Она вернулась в кресло. — Я охотно побеседую с Марком.

Теперь мы с ней смотрели на Дэвида. Он колебался, лихорадочно, но, судя по всему, тщетно изыскивая способы не выпускать меня из-под своей опеки.

— Ладно, — нехотя сдался он. — Загляните ко мне, Марк, как закончите.

Натянуто улыбаясь, Дэвид вышел из зала. Рейчел резкими движениями загасила сигарету.

— И что же вы хотите от меня услышать?

Думаю, мы с ней одногодки, но, кроме возраста, ничего общего между нами нет. На мне, как и положено в Сити, строгий деловой костюм, Рейчел одета в длинный мешковатый свитер серого цвета и черные легинсы, никакой косметики, непослушные волосы то и дело падают на глаза. Мне говорили, что у нее блестящий технический талант, и сейчас, глядя в ее спокойные карие глаза, я вполне мог поверить, что она поразительно, просто пугающе умна. И потому опасался задавать вопросы о «Фэрсистемс», поскольку все они неизбежно должны показаться ей абсолютно идиотскими.

Я собрался с духом.

— Впечатляющая презентация, не правда ли? — обратился я к Рейчел.

— Ага. Дэвид у нас умеет подать товар лицом, — равнодушно согласилась она.

Рейчел запнулась, казалось, она хочет что-то добавить. Но промолчала. Я ждал. Она закурила сигарету, выпустила к потолку струйку дыма так же нарочито шумно, как и во время сольного выступления Дэвида.

— Жаль только, что он не способен составить программу даже для калькулятора. Не говоря уже о компьютере.

— Я тоже этого не умею, — заявил я. — Однако я крайне заинтересован в будущем «Фэрсистемс» и все схватываю на лету. Так что расскажите мне, пожалуйста, о компании.

Рейчел улыбнулась. На удивление теплая широкая улыбка.

— Извините. Иногда он действует мне на нервы. Это не его вина. Просто мы с ним очень разные люди. Значит, хотите посмотреть завод?

— Да, очень.

— Тогда начнем со сборочного цеха. Дело в том, что большинство компонентов мы закупаем на стороне. А здесь собираем их по своим схемам соответственно нашим замыслам и техническим требованиям.

Мы спустились вниз. Конвейера, как такового, здесь не было. «Фэрсистемс» еще не достигла стадии массового производства. На неискушенный взгляд в сборочном цехе группки молодых парней и девушек переходили с места на место и забавлялись со всякими мелкими штучками, рассыпанными по всему помещению. Рейчел терпеливо объясняла мне, чем они заняты. На первом этапе собирались печатные платы, на ярко-зеленом поле каждой разместился, как мне казалось, крошечный бурлящий город с улицами, мостами и зданиями. Однако весь фокус заключался не в платах, а в микросхемах, или чипах, представляющих собой тончайшие пластинки кремния. Некоторые из таких микросхем содержат в себе миллионы транзисторов и обладают вычислительной мощью куда большей, нежели та, что доставила человека на Луну.

Рядом располагался участок, где изготавливались очки, а вернее, устройства визуального отображения информации, состоящие из миниатюрных плат и дисплеев на жидких кристаллах. Затем следовала сборка самих компьютеров, для проверки которых здесь на завершающем этапе применяли целый комплекс сложнейших контрольно-измерительных приборов. Никакого обычного для заводских помещений шума работающих машин, слышалось лишь приглушенное лопотание радиоприемника.

Рейчел познакомила меня с заведующим производством, назвавшимся Джоком; выглядел он так, будто родился и все свои сорок лет прожил на заводе. На меня он произвел впечатление знающего и умелого специалиста.

— Наше местоположение дает определенное преимущество, мы имеем возможность набирать отличные кадры, — заметила Рейчел. — В Гленротсе в электронной промышленности работают целыми семьями. В результате спада в экономике на рынке труда появились прекрасные специалисты, к тому же надежные и усердные. А теперь взгляните сюда.

Она указала на столик, заставленный электронной аппаратурой, — обычный на вид компьютер, монитор, очки размером не больше солнцезащитных, электронная перчатка и «мышь». Каждый предмет украшала оранжевая эмблема «Фэрсистемс».

— Модель системы, которая выпускается в настоящее время. Как видите, мы используем в основном готовые компоненты, — похлопала Рейчел по серому пластику компьютера. — Это стандартный ПК Ай-би-эм. Он принимает данные, передаваемые очками, перчаткой и «мышью», производит миллионы и миллионы вычислений, необходимых для создания виртуальной реальности, и результаты возвращает на периферийные устройства. И все эти миллионы вычислений происходят по двадцать раз в секунду.

— Похоже, ему приходится перемалывать груды цифр, — заметил я и поднял со стола очки.

Та же самая модель, какой я пользовался, работая с «Бондс-кейпом», она весит всего несколько унций.

— Наша собственная конструкция, — заметила Рейчел. — Мы называем ее виртуальными очками. Но и они изготавливаются из компонентов, выпускаемых другими производителями. Жидкокристаллические дисплеи сделаны в Японии. Звуковые карты нам поставляет калифорнийская фирма «Кристал ривер», а датчики движения головы, отслеживающие направление взгляда пользователя, мы получаем из Вермонта.

Затем Рейчел продемонстрировала мне «мышь» «3 Ди», которая отнюдь не напоминала ставшего ее прообразом живого грызуна, а представляла собой удобно ложащуюся в ладонь пластиковую штуковину, при помощи которой в виртуальном мире можно указывать на различные предметы.

— А теперь пойдем к программистам, — предложила Рейчел.

По пути к лестнице нам попалась настежь распахнутая дверь на кухню. Там за столом в центре комнаты трое или четверо молодых людей, перебрасываясь шутками, перекусывали гамбургерами из пластиковых упаковок. В глаза мне сразу бросился ряд ярко раскрашенных автоматов, торгующих всевозможными горячими и холодными напитками, шоколадками, разнообразными чипсами и даже гамбургерами и сосисками. Рейчел заметила, что я невольно приостановился.

— Да, наши ребята любого диетолога довели бы до сердечного приступа. Но это помогает им держаться целыми ночами напролет. Лично я терпеть не могу эту гадость. — Она забавно сморщила аккуратный носик.

— А на чем же вы сами держитесь ночами напролет? — поинтересовался я.

Она взглянула на меня так, словно я сумасшедший или извращенец, либо и тот и другой, и, не ответив на мой бестактный, вероятно, вопрос, начала подниматься по лестнице.

Программисты располагались в помещении, вдвое меньшем, нежели производственное, да и выглядело оно совершенно по-другому. Здесь стояло около пятнадцати черных полированных столов, у каждого за своим компьютером сидел программист. А еще говорят о безбумажном делопроизводстве! У них тут бумага валялась повсюду — рулоны распечаток, газеты, обертки от сандвичей, конфет и прочего, вырезки из журналов, фотографии и дюжины маленьких желтых наклеек. Однако программисты, похоже, этого бумажного моря даже не замечали, каждый неотрывно смотрел на экран монитора. Эффектную картину напряженной умственной деятельности несколько нарушала громко хохотавшая в дальнем углу комнаты кучка молодых людей, поочередно пытавшихся попасть бумажным шариком в установленный на полку с папками бумажный же стаканчик.

— Чем это они занимаются? — с самым невинным видом полюбопытствовал я.

— О, знаете ли, долго объяснять, — замялась явно смущенная Рейчел.

Один из снайперов заметил меня, оценил мой костюм, и игра тут же прекратилась. Я оглядел комнату. Наверное, я ожидал увидеть компьютерных фанатов, двадцатидвухлетних прыщавых юнцов в очках и с сальными нечесаными шевелюрами. Ну, положим, тут были и такие, однако разнородность собравшейся компании сразу бросалась в глаза. Да, большинству было от двадцати до тридцати, но я увидел также и пару-другую солидных сорокалетних мужей профессорского вида. Двое или трое азиатов. И ни одной женщины. Общая атмосфера была непринужденной и, если не принимать во внимание команду метателей, вполне рабочей.

Я подошел к единственному в комнате окну размером в шесть квадратных футов. По обеим сторонам свисали бело-голубые шторы. Передо мной расстилалась вересковая пустошь с разбредающимися по ней овцами, в отдалении высились темные горы.

— Красивый вид, — похвалил я.

— Прелесть, правда? — подхватила Рейчел. — Удивительно, пустяк, кажется, а настроение создает. Экран мы оставили после какой-то демонстрации в прошлом году. Картинка меняется каждую неделю. Сегодня это остров Скай, если не ошибаюсь. Согласитесь, гораздо красивее, чем тот пейзаж, что на самом деле находится за стеной.

Она отвернулась от электронного «окна» и обвела взглядом комнату.

— Вот здесь и кроются самые сильные стороны «Фэрсистемс», — с гордостью объявила Рейчел. — Для создания виртуальной реальности требуется пройти целый ряд этапов. Сначала необходимо составить описание предмета, к примеру, кресла, в виде математических формул и системы координат. Затем задать текстуру, будь то ткань, кожа или дерево. Но и это еще не все. Нужна программа, которая вычислит, как будет выглядеть кресло при перемещении его самого либо зрителя в пространстве. В этом вся суть виртуальной реальности.

Мы создали наш собственный симулятор, который великолепно справляется с подобной задачей, и назвали его «Фэрсим-1».

Нетрудно догадаться, что виртуальная реальность потребляет неимоверно много вычислительной мощности компьютера. И как только мы пытаемся попробовать что-то новенькое, нас останавливает его недостаточная производительность. Так что программисту при создании виртуального мира приходится идти на компромиссы. Он может задать скорость вычисления на уровне, скажем, тридцати раз в секунду, и тогда движение будет выглядеть столь же реалистичным, как при помощи телевидения. Или сосредоточиться на достоверности изображения текстуры предмета, либо его формы, либо светотеней… Или установить пространственный звук либо расширенную сферу обзора. Но программист не способен сделать это все одновременно. Наш «Фэрсим-1» в процессе работы системы обеспечивает разумный выбор между такими компромиссами в реальном времени, используя всю доступную производительность компьютера с максимальной эффективностью. Короче говоря, это просто лучшая в мире программа.

Было совершенно очевидно, что Рейчел верит в это непоколебимо. В ее заявлении не прозвучало даже намека на хвастовство, оно лишь констатировало положение вещей.

Она перехватила пристальный взгляд одного из молодых людей, развлекавшихся метанием бумажного шарика. Тот тут же поднялся и направился к нам. Долговязый, тощий, длинные темные волосы, черные джинсы и линялая футболка.

— Кит Ньювол, наш главный разработчик чипов, — представила его Рейчел. — Кит, это Марк, брат Ричарда.

— Приятно познакомиться. Слышь, мужик, Ричарда жаль до потери пульса!

Я заставил себя улыбнуться.

— Не обращайте внимания, — поспешно вмешалась Рейчел. — Кит долго работал в «Мотороле» в Калифорнии, отсюда и манеры. Однако пусть они вас не обманывают, родом он из Керколди.

— Ну, спасибочки тебе, Рейчел, умеешь ты человека выставить в лучшем виде! — Кит произносил слова так быстро, что кадык еле успевал двигаться вверх-вниз по длинной шее.

В говоре его слышался явственно различимый шотландский акцент с такой же сильной, как и у Дэвида Бейкера, примесью американского.

— Вы уж нас, слышь, за шарик извиняйте, надо же и передышку себе кой-когда устроить… А это Мэт Грегори из фирмы «Чипы для всего». — Он указал пальцем на парня с кустистой щетиной на лице, который с независимым видом подбрасывал на ладони бумажный шарик. — Когда навещает нас, всегда затевает такие состязания, большой любитель. Да вы не волнуйтесь, он не укусит. Мэт у нас, слышь, пиджачных костюмов ужас как боится!

Выпалив эту скороговорку на одном дыхании, Кит обернулся к Рейчел.

— Про наш «Фэррендер» уже рассказала?

— Нет еще, валяй.

— Мы только что сварганили новый графический чип для следующего поколения наших машин. Классная штука, просто загляденье! Пойдем покажу.

Он подвел меня к огромному монитору, облепленному желтыми наклейками. Уселся перед ним и принялся с невероятной быстротой щелкать кнопкой «мыши 1». Какие-то рисунки необыкновенно сложной конфигурации, сливаясь друг с другом, замелькали столь стремительно, что все происходящее на экране напоминало ранний мультфильм. По ходу дела Кит непрерывно бормотал что-то о зет-буферах, кэш-памяти, сверхоперативной обработке данных о текстуре, высокой степени параллелизма, цитированных многоугольниках и многом другом, от чего голова у меня пошла кругом.

— Ну как? — щелкнув «мышью» в последний раз и самодовольно откинувшись на спинку кресла, спросил он у меня.

— Здорово, — подумав, кивнул я с понимающим видом.

— Что значит «здорово»? — возмутился Кит. — Это ж, слышь, охренеть можно, как гениально!

Рейчел расхохоталась.

— Нет, чип очень хорош на самом деле, — извиняющимся тоном подтвердила она. — Он открывает совершенно новый путь к получению изображений, необходимых для создания виртуальной реальности. Наша микросхема намного превосходит все, что есть у конкурентов. На сегодняшний день создание виртуальных образов требует хранения колоссального объема данных в оперативной памяти компьютера в ходе их обработки, что ведет к замедлению процесса. «Фэррендер» позволяет нам производить все вычисления прямо в самом чипе, не обращаясь к памяти компьютера.

— Ну и что?

— А то, что мы теперь способны создавать виртуальные образы во много раз быстрее всех остальных производителей. И на этот процесс мы получили патент.

— А вот это, — улыбнулся я Киту, — и впрямь охренеть можно, как гениально.

— А сейчас посмотрим, как мы его применяем, — предложила Рейчел.

Мы подошли к взлохмаченному чернобородому здоровяку с заметным брюшком, обтянутым белой футболкой с надписью «Сбился с пути к Тайне». Бог знает, что это значит.

— Привет, Терри, — приветствовала его Рейчел.

— А вот и наша Рейчел, — обернулся он к ней, выговор выдавал в нем уроженца Йоркшира. — Ну, как ты?

— Терри работает с одним из ведущих розничных торговцев Америки, — объяснила она мне. — Взгляните туда.

Я посмотрел через плечо Терри на экран с изображением отдела моды в магазине готового платья. Толстые пальцы Терри проворно пробежали по клавиатуре, и перед нами предстало облегающее вечернее платье глубокого черного цвета.

— Вот эта тряпочка стоит пять тысяч фунтов, — небрежно бросил он. — Хочешь примерить, Рейчел?

— Конечно, — обрадовалась она.

Картинка на экране сменилась, нам открылась роскошная примерочная, по которой в смело декольтированном платье расхаживала Рейчел, в многочисленных зеркалах мелькало ее отражение в разных ракурсах. Фигура у нее была сногсшибательная, по крайней мере на дисплее. Я не смог удержаться от того, чтобы не бросить искоса взгляд на ее мешковатый свитер. Рейчел поймала меня за этим занятием и покраснела. Выглядело это очень мило, яркий румянец плавно потек вверх от шеи к ее бледным щекам.

— Пока этот трюк будет использоваться в качестве рекламного хода для продвижения товара на рынок, — торопливо проговорила она, справившись со смущением. — Но через пять лет, когда система появится в каждом доме, мы, может, именно таким образом будем покупать себе всю одежду.

— У нас разработана техника обмеров тела, которая позволяет воспроизводить точное изображение реального человека в любом ракурсе, — похвалился Терри. — Хотите посмотреть на меня в бикини?

Однако Рейчел уже потянула меня прочь, и я успел лишь мельком увидеть на экране заросшее густыми волосами брюшко Терри, свисающее на узенькую полоску зеленой ткани.

— Классный специалист этот Терри, но чудак страшный, — буркнула Рейчел.

Было неприятно осознавать, что программист при помощи компьютера целыми днями одевает и раздевает красивых женщин. И еще наряжает себя в бесстыдно откровенное бикини. В этом действительно есть что-то ненормальное.

Рейчел познакомила меня и с тем, чем были заняты другие программисты. Один из них создавал трехмерное изображение нефтяной скважины, другой разрабатывал систему, призванную помочь страдающим головокружениями преодолеть страх высоты.

— Попробуйте-ка вот это. — Она указала на груду металла и электроники, оказавшуюся учебно-тренировочным комплексом для лыжников.

Несколько секунд я колебался, а потом осторожно сунул ноги в лыжные ботинки, укрепленные на металлических пластинах особой конструкции, и надел очки. И в то же мгновение очутился на склоне горы. Вокруг меня было только небо, солнце и ослепительно сияющий в его лучах поскрипывающий снег. Я оттолкнулся настоящими лыжными палками, которые Рейчел вложила мне в руки, и понесся вниз по крутому спуску. Я слышал свистящее шуршание снега и, что удивительнее всего, чувствовал ступнями вибрацию лыж и толчки на каждой неровности и ямке под ногами. Попробовал поворот, икры задрожали от напряжения, из-за резкой смены угла зрения я потерял ориентацию. Но уже через несколько секунд приспособился к этому новому миру. Конечно, горы выглядели не совсем как настоящие и щеки мои не ощущали на себе теплого прикосновения солнца, пощипывания морозца и упругого сопротивления ветра, в чем, собственно, и кроется вся прелесть лыжного спорта, однако впечатление оставалось просто потрясающее. А главное, когда я все же упал, перевернувшись на всей скорости, больно не было ни чуточки!

Изумительный способ научиться бегать на лыжах или просто восстановить навыки перед выходом на склон. Мне жутко хотелось покататься еще, но я взглянул на лицо Рейчел и нехотя поплелся за ней к выходу. Когда мы шли коридором, дверь слева внезапно распахнулась, и из нее вывалился парнишка лет двенадцати, изо всех сил трущий глаза кулаком. Тщедушный, мягкие, будто смазанные черты бледного лица, огромные, покрасневшие от недосыпания глазищи. Свободной рукой он прижимал к груди четыре пустые коробки из-под пиццы.

— Хочу выбросить тару, — чуть не сбив Рейчел с ног, сообщил ей он. — Пыхтим. Почти закончили.

— Молодец, Энди, — улыбнулась Рейчел. — Ты хоть немного поспал?

— Еще не успел, — буркнул парнишка.

Тут он заметил меня и торопливо захлопнул ногой дверь. На ней висела табличка «Проект „Платформа“. Вход воспрещен», под которой был нарисован огромный череп и скрещенные кости.

— А это кто? — поинтересовался я, дождавшись, когда Энди отойдет подальше.

— Энди Кеттеринг. Лучший, наверное, наш программист. И не смотрите на меня так, внешность, как известно, обманчива. Ему, кажется, уже двадцать три.

— А что такое проект «Платформа»?

— Секретный заказ, который мы выполняем для одного клиента, — помолчав в нерешительности некоторое время, ответила наконец она. — О нем в компании знают всего пять человек. То есть теперь, без Ричарда, четыре.

Я был весьма заинтригован, но допытываться не стал. Прошел за Рейчел в ее кабинет. Стол завален пустыми бумажными стаканчиками из-под кофе. По меньшей мере три пепельницы, переполненные окурками. На одном углу стола — папки с аккуратно уложенными в них бумагами, на другом мурлычет включенный компьютер. У нее в кабинете тоже было электронное «окно», однако без штор. Серый город в дымке раннего утра, широкая река рассекает его центр надвое.

— Глазго? — уточнил я.

— Ага.

Я следил, как одинокое судно, преодолевая течение, поднимается вверх по Клайду.

— Ричард много работал в своем сарае в Керкхейвене. Хранил там некоторые очень важные документы. Нельзя ли мне как-нибудь заскочить забрать их?

— Конечно, можно. Если хотите, я сам могу их доставить.

— Да нет, не стоит беспокоиться. Они в основном у него в компьютере, так что я просто скачаю себе его файлы, и все.

— Ладно. Когда они вам нужны?

— Чем скорее, тем лучше.

— Сегодня вечером?

— Нет, не успею, — с сожалением покачала головой Рейчел. — Сегодня мне всю ночь придется просидеть здесь. Вот если завтра утром. В половине восьмого вас устроит?

— Вполне.

Интересно, когда же она спит? И спит ли вообще?

Мы помолчали, неловко переминаясь с ноги на ногу у небольшого стола для совещаний. Вот женщина, которая многие годы работала рядом с Ричардом. От нее в «Фэрсистемс» не существует никаких тайн. Меня одолевало жгучее желание спросить, не известно ли ей что-нибудь об обстоятельствах гибели Ричарда.

— Вы не знаете, кто мог убить Ричарда?

Ох, нельзя было ее об этом спрашивать. Рейчел, прикусив нижнюю губу, молча смотрела на меня.

— Нет, — коротко обронила она наконец.

Выражение ее бледного лица не изменилось, однако было видно, что ей трудно сохранять спокойный и даже равнодушный вид.

— Я не хочу об этом говорить. Понятно?

— Понятно. — Я, конечно, злился, но осознавал, что она вправе переживать свое горе так, как ей заблагорассудится. — Ну что ж, что-нибудь еще?

— Вы будете продавать «Фэрсистемс»? — Рейчел уставилась мне прямо в глаза.

Она застала меня врасплох, и я не ответил. Просто не знал, что ей сказать.

Однако Рейчел видела меня насквозь.

— У нас здесь только об этом и говорят. Считают, что вы получите денежки и — поминай как звали.

Может, они не так уж и ошибаются в своих предположениях, подумалось мне. Рейчел не сводила с меня испытующего и в то же время осуждающего взгляда темных глаз.

— Мы многие годы тянули лямку вместе с Ричардом. Его смерть здесь всех потрясла. И мы все знаем, к чему он стремился, мы все хотим достичь этой цели. Ради него. Это все, что мы можем для него сделать. — Лицо Рейчел осунулось и побледнело еще больше, она изо всех сил сдерживала свои эмоции. — Ричард говорил, что никогда не продаст компанию. Надеюсь, вы понимаете почему.

В душе у меня взметнулась буря чувств. Угрызения совести из-за того, что я собираюсь продать компанию Ричарда, опасения, что дальнейшая неопределенность приведет к еще большему разброду и деморализации среди сотрудников.

— В общем, да, — уклончиво ответил я.

— Я знаю, вы работаете в банке, — продолжала она. — Знаю, что для таких, как вы, деньги превыше всего. Но эту компанию нельзя оценивать по прибылям и убыткам. Она — это Ричард. Все, чем он жил, все, во что он верил. Здесь, в Гленротсе, решается будущее виртуальной реальности. Мы так близки к тому, чтобы воплотить мечту Ричарда в жизнь. Так не губите ее!

В голосе Рейчел отчетливо звучало презрение, она не уговаривала, не просила. Она требовала. Я неопределенно кивнул головой и промолчал, отнюдь не желая брать перед ней никаких обязательств. Но чувствовал себя при этом очень паршиво.

— Пойдемте, познакомлю вас с Уилли, — сухо сказала она.

 

Глава 8

Уилли Дункан сидел за столом, сгорбившись над бесчисленными папками и листками бумаг. У него маленькое круглое личико, нежная кожа без единой морщинки, пышная рыжая шевелюра. За круглыми линзами очков в металлической оправе тревожно бегают беспокойные глазки.

Рейчел была права, с Уилли я чувствовал себя увереннее, нежели с остальными. Он имел дело с цифрами, прибылями и убытками. А если ты маклер, то от прибылей и убытков тебе никуда не деться. Прибыли означают удачные сделки, убытки уличают тебя в том, что ты оплошал, никакие отговорки и объяснения во внимание не принимаются. С моей точки зрения, единственной подлинной мерой ценности «Фэрсистемс» может служить ее доходность — если не в данный момент, то по крайней мере в ближайшие год-два.

Шотландские бухгалтеры, работающие на предприятиях, пользуются кошмарной репутацией, однако Уилли не производил такого впечатления. Он не обладал ни природным интеллектом Рейчел, ни внешним лоском Дэвида, но бухгалтерскую отчетность «Фэрсистемс» знал досконально и вел безукоризненно. Все сходилось — тютелька в тютельку. И потому главная проблема компании вставала особенно зримо.

Все деньги, вырученные от размещения акций «Фэрсистемс» на рынке НАСДАК, были истрачены на ряд важнейших исследований и разработок, а также на оплату услуг фирмы «Вагнер — Филлипс». В общей сложности пять миллионов фунтов. Поскольку у компании вновь возник дефицит наличных средств, все расходы были взяты под строгий контроль. Хотя «Фэрсистемс» и поставляла свою продукцию потребителям, суммы их платежей не превышали в среднем трехсот тысяч фунтов в месяц. Ежемесячные убытки колебались от ста до двухсот тысяч. На банковском счете компании оставалось всего лишь двести тысяч фунтов.

К счастью, Уилли ожидал в течение ближайших трех месяцев поступления пятисот тысяч фунтов от фирмы «Дженсон компьютер», а к концу года эта сумма могла значительно возрасти.

— А это за что? — поинтересовался я, указывая на строку платежей «Дженсон компьютер».

— Ах, это… Ну, как бы вам объяснить… Это один проект, над которым работали Ричард и Рейчел…

— «Платформа»?

— Ну да. — Уилли был явно удивлен тем, что мне известно это название. — Так вы о нем знаете?

— Ничего я не знаю. Табличку на двери только что видел. А вы о нем знаете?

— Нет-нет, что вы!

— Тогда откуда же вам известно об этих платежах?

— Видите ли, прошлым летом я настоял на регулярном учете поступлений наличных средств. И теперь Ричард передает мне сведения о сроках и размерах ожидаемых выплат. То есть, я хотел сказать, передавал… — Он запнулся, пытаясь взять себя в руки, и продолжал срывающимся голосом: — Вы уж простите, никак не могу заставить себя поверить в то, что случилось…

Он выглядел таким подавленным и расстроенным, что я с трудом удержался от того, чтобы не погладить его по голове.

— Недели три назад Ричард сообщил мне, что «Дженсон компьютер» вскоре начнет проплачивать нам деньги.

— А что насчет возможных поступлений к концу года?

— Он сказал, что их суммы могут быть очень большими или их вообще не будет — все зависит от того, что получится из проекта «Платформа».

Ну и ну! Этот проект явно имел для компании жизненно важное значение. Придется разузнать о нем поподробнее.

— Что будет, если к концу лета поступления от «Дженсон компьютер» прекратятся?

— В сентябре у нас кончится вся наличность, — пошелестев бумагами, упавшим голосом признался Уилли.

— Вы уверены?

— Может, и в августе, если совсем не повезет…

Три месяца. Положение компании представлялось мне неустойчивым и даже угрожающим.

Я попросил Уилли детально ознакомить меня с финансовой документацией — расклад продаж по каждому потребителю, просроченная дебиторская задолженность, колебания цен, расходы на исследования и разработки, товарные запасы и тому подобное. Все цифры были у него под рукой, и каждая подтверждала одно и то же: ежемесячно «Фэрсистемс» тратила наличных средств больше, чем получала. Я знал, что мелкие компании, как правило, плохо осведомлены о своем подлинном финансовом положении, здесь, однако, был совсем другой случай. И Уилли, протягивая мне очередной документ, испещренный колонками цифр, морщился, как от боли.

— Плохо дело, а, Уилли? — заметил я.

— Куда уж хуже! Как только кончатся деньги Дженсона, надеяться больше не на что.

— А может, нам еще урезать расходы на исследования и разработки?

— Не думаю, что это целесообразно. Можете, конечно, еще посоветоваться с Рейчел, если хотите. Но в последние месяцы мы и так запаздываем с новыми проектами, кроме, естественно «Платформы». На их завершение нужны наличные деньги. Если же мы приостановим эти работы, то очень скоро потеряем вообще какие бы то ни было доходы.

В этом он, безусловно, прав. Если такие компании, как «Фэрсистемс», не осваивают все новую и новую продукцию, их ждет неизбежный крах.

Я потянул к себе простыню бухгалтерского баланса.

— Смотрю, у вас нет ни ссуд, ни кредитов, никаких заемных средств. Вы в банки-то обращались?

— О да! Шотландские банки нам все отказали. Я лично вел переговоры с полудюжиной банков в Англии, но и те никакого интереса не проявили. В наш совет директоров входит Найджел Янг из фирмы «Мьюир кэмпион», это один из старейших коммерческих банков Эдинбурга. Он использовал все свои связи, но тщетно. Видите ли, мы банкирам не можем ни гарантий предложить, ни предъявить прибыли.

Это-то я и сам видел.

— И когда же мы начнем делать деньги?

Уилли, явно растерявшись, только пожал плечами.

— Но должна же эта компания все-таки стать прибыльной? — настаивал я.

— Ричард говорил, что с будущего года мы начнем получать кучу денег.

— И вы ему поверили? Он показывал какие-нибудь расчеты?

— Никаких расчетов у него, по-моему, не было, — сознался Уилли. — Но и сомнений тоже. Я, знаете ли, не меньше любого другого хотел бы увидеть все это в цифрах, однако… Сам не знаю почему, но я ему поверил.

Я не стал скрывать своего скептицизма. «Верь мне!» Именно так любил повторять Ричард, и ему верили — будь то Карен, или я, или вот этот самый Уилли. Однако, так или иначе, он должен был когда-то выдать товар, в противном случае нечем платить по счетам и все заканчивается отключением электроэнергии.

Надежда на иллюзорные платежи «Дженсон компьютер», которые могли поступить к концу года, — типичный пример подобного подхода Ричарда к бизнесу. Я сомневался, что они когда-либо материализуются, и отнюдь не собирался на них рассчитывать. Только надеялся, что мы можем полагаться на поступление выплат, намеченных на ближайшие три месяца.

Уилли понимал, о чем я думаю, на лице его вновь изобразилось отчаяние. Однако до августа у нас есть еще время. Когда Ричард позвонил мне той ночью, я заподозрил, что у компании куда большие трудности с наличностью. Опасался, что удар последует не через месяцы, а в считанные дни. Оказалось, что «Фэрсистемс» столкнулась с проблемами, несомненно, очень серьезными, но не столь неотложными, как мне представлялось.

— Ричард звонил мне за несколько дней до смерти, — прервал я затянувшееся молчание. — Хотел что-то срочно со мной обсудить. Не знаете, что он имел в виду?

— Ума не приложу! — подумав, замотал головой Уилли. — Со мной он ни о чем таком не разговаривал.

— Значит, дело не в дефиците наличности?

— Вероятнее всего, нет. Сами видите, у нас еще двести тысяч в банке. Не так уж и много, конечно, но несколько месяцев мы продержимся. Тем более что должны поступить деньги от Дженсона.

— Может, он хотел пустить акции «Фэрсистемс» в продажу?

— Вполне возможно, — согласился Уилли. — Он запрашивал у меня данные из реестра держателей акций, но это было три недели назад.

То есть как раз перед тем, как Ричард поделился со мной и Карен своими подозрениями о манипуляциях с бумагами компании.

— Вы не покажете мне документы, которые у вас просил Ричард?

— Да ради Бога! Только вряд ли они вам помогут. — Уилли снял со стоящего у него за спиной стеллажа папку и протянул мне. — Вот реестр наших акционеров.

Кое-что в нем было понятно без объяснений. Основные акционеры, например. Всего в обращение было выпущено два миллиона акций, Ричарду из них принадлежали восемьсот тысяч, или сорок процентов от общего числа. После раздела этого пакета на равные доли между мной и нашим отцом, я с 23,75 процента акций оказывался единственным крупнейшим их держателем. В собственности отца находилось двадцать процентов. Среди других владельцев акций были названы Уолтер Соренсон с четырьмя процентами, Карен Чилкот с 3,75, Рейчел Уокер с 3,5, Дэвид Бейкер с двумя и Уильям Дункан с одним процентом. В реестре числилось еще около пятисот акционеров, но все они значились как клиенты фирмы «Вагнер — Филлипс», каждому из которых был присвоен свой номер.

— А это что такое? — решил уточнить я, показывая на загадочные номера, занимающие десять страниц.

Уилли с жаром пустился в объяснения.

— Как вам известно, в ноябре прошлого года мы продавали наши акции на публичных торгах через НАСДАК, — начал он. — Что такое НАСДАК, знаете?

Я кивнул. Ведь именно я предложил Ричарду попробовать НАСДАК после того, как британские маклеры уклонились от размещения акций «Фэрсистемс» на Лондонской фондовой бирже. НАСДАК специализируется на торговле ценными бумагами быстро развивающихся компаний, среди которых достаточно упомянуть «Майкрософт» и «Дженентек». Со временем эта биржа стала заключать сделки и с акциями зарубежных компаний, многие из которых только-только начинали бизнес и на своих отечественных биржах не котировались.

— Так вот, американская система регистрации акционеров отличается от британской, — с энтузиазмом продолжал Уилли. — Первоначальные держатели акций, получившие их при выпуске в обращение, заносятся в реестр под собственными именами. Те же, кто приобретает акции на публичных торгах, регистрируются через своих посредников, в нашем случае таковым является «Вагнер — Филлипс». Далее, на публичных торгах акции «Фэрсистемс» купили некоторые сотрудники компании. Всего около двадцати, что совсем неплохо, учитывая, что работают у нас не более пятидесяти человек. Им в общей сложности принадлежит примерно два процента акций.

— А остальные?

— Это все клиенты фирмы «Вагнер — Филлипс».

— Как бы нам выяснить, кто они такие?

— Разве что спросить у Скотта Вагнера. Он как раз приезжает на будущей неделе, и вы могли бы с ним встретиться, — с сомнением в голосе ответил Уилли. — Однако мне почему-то кажется, что он нам ничего не скажет. Хотя и беспокоиться особо не стоит. Если кто-нибудь скупит более пяти процентов от общего числа акций, ему придется встать на учет в американской Комиссии по ценным бумагам и биржам и обнародовать размер своего пакета. Пока же ни у кого из клиентов фирмы нет больше двух процентов.

Что ж, придется поверить ему на слово. Хотя тот факт, что столь солидная доля в компании принадлежит пяти сотням неизвестных людей под номерами, никакой радости мне не доставлял, куда лучше было бы, конечно, знать их по именам. Однако, если таков порядок, ничего не поделаешь. Тем более что в реестре я не обнаружил никаких признаков того, что с акциями компании происходит что-то странное. Сомневаюсь, чтобы Ричарду в этом повезло больше.

Я взглянул на часы — уже половина шестого. Однако оставалась еще одна очень важная область деятельности компании, коснуться которой мы не успели.

— Есть ли какие-либо нерешенные юридические вопросы? Проблемы с патентами?

— Вот это просто кошмар, — признался Уилли. — Особенно когда дело касается программного обеспечения. Мы пользуемся услугами очень надежной фирмы в Эдинбурге, «Бернс — Стивенс». Расценки у них, кстати, весьма приемлемые.

Название показалось знакомым, я тут же припомнил, что именно эта фирма занималась завещанием Ричарда.

— Они считают, что патент на облегченные очки для нашей системы стал большой удачей компании, — продолжал Уилли. — Однако по большей части патенты могут пригодиться нам разве что для сдерживания конкуренции.

Я пожал плечами: насколько мне было известно, подобный подход к патентованию своей продукции типичен для всех компьютерных компаний.

— Других юридических проблем нет?

Уилли замялся. Несмотря на небольшой опыт общения, я уже достаточно хорошо его изучил.

— Уилли?

— Кое-какие трудности могут возникнуть, но, похоже, все обойдется.

— О чем это вы?

— Несчастный случай в Калифорнии. Три месяца назад семнадцатилетний парень по имени Джонатан Берги весь вечер играл с нашей системой, а потом на мотоцикле поехал домой. На крутом повороте не справился с управлением, врезался в дерево и через несколько часов скончался в больнице. С нами связались адвокаты его отца, они утверждают, что авария произошла якобы из-за того, что в результате пользования устройством виртуальной реальности он утратил ориентацию в пространстве. Я было переполошился, однако две недели назад мы получили письмо от отца Джонатана, в котором он сообщает, что отказывается от иска. И слава Богу, судебная тяжба в Америке может обойтись в миллионы долларов.

— А я и не знал, что мы занимаемся сферой развлечений.

— Так мы и не занимаемся. Это была пробная программа, которую мы передали для испытаний в компанию «Верчуэл Америка», поставляющую игровые автоматы. Всего-то двенадцать образцов.

— Мы застрахованы на случай подобных инцидентов?

— Я как раз сейчас над этим работаю. Вы же понимаете, задача не из легких. Статистики по несчастным случаям, связанным с виртуальной реальностью, пока не существует, актуариям даже не за что зацепиться. Но у меня есть агент, который занимается этим вопросом. И пока ни одного несчастного случая, имеющего отношение к виртуальной реальности, кроме этого, в Калифорнии, выявить не удалось.

Я даже потряс головой. Бизнес этот, оказывается, опаснее минного поля! По сравнению с ним торговля облигациями выглядит детской забавой.

* * *

Перед уходом я заглянул к Соренсону. Он сидел в кабинете Ричарда, там же был и Дэвид Бейкер, они что-то оживленно обсуждали. Соренсон жестом пригласил меня войти, Бейкер тут же смолк и направился к двери.

— Как прошел день? — спросил он, пропуская меня через порог.

— Насыщенно. Еще раз спасибо за презентацию.

— Не за что. — Он вышел в коридор.

Здесь, как и в кабинете Рейчел, стоял черный полированный стол, компьютер, в стене устроен замаскированный под окно экран. Сейчас он был выключен. «Интересно, какую картинку выводил на дисплей Ричард?» — мелькнуло у меня в голове. Остальная часть стены была занята фотографиями, посвященными истории «Фэрсистемс», в основном какие-то фантастические устройства виртуальной реальности, многочисленные рычаги, очки, путаница проводов. Большинство снимков запечатлело Ричарда, однако на одном или двух можно было разглядеть выбивающиеся из-под громоздкого шлема темные кудри Рейчел.

На Соренсоне была рубашка с короткими рукавами, воротник распахнут, безукоризненная стрелка на отутюженных брюках. Выглядел он так опрятно, аккуратно и по-деловому подтянуто, как мне никогда не удавалось даже в костюме. Перед Соренсоном лежала стопка бумаг, рядом стоял видавший виды коричневый кейс.

— Ну, как впечатления, Марк?

— Симпатичная компания. Очень. А некоторая продукция — просто класс!

— Погодите, Марк, — усмехнулся Соренсон. — Вы мне всю правду скажите. Крупнейший акционер компании, никакой должности в ней не занимаете, ни от кого не зависите. Мне необходимо знать, что вы действительно о ней думаете.

Он, похоже, искренне интересовался моим мнением, что мне весьма польстило. Весь день мой мозг обрабатывал обрушивавшуюся на него информацию. В голове у меня царил сумбур, но такое состояние мне хорошо знакомо. Торгуя облигациями, я изо дня в день оказывался в похожей ситуации, и ставки были столь же высокими. Приходилось иметь дело сразу со многими проблемами, некоторые из них поддавались определению, другие оказывались совершенно неожиданными. И по всем необходимо было принять решение.

Я знал, как справиться с этой задачей: разбей ее на составные части, выяви факторы, которые влияют на конечный исход. Распредели их по степени важности. Сравни друг с другом, отбросив все эмоции, которые могут привести к искажению беспристрастной оценки. Прими решение. И приступай к его осуществлению.

Подобный подход всегда себя оправдывал, и я счел возможным применить его и сейчас.

— Что касается долгосрочной перспективы, прежде всего хотелось бы отметить наличие у компании большого потенциала, — начал я. — Даже со скидкой на понятную необъективность ее сотрудников, я убежден, что он буквально неисчерпаем. В настоящее время «Фэрсистемс» является одной из двух-трех ведущих компаний в своей области, а в один прекрасный день объем продаж на мировом рынке виртуальной реальности будет исчисляться миллиардами долларов. До сих пор крупные фирмы не занимаются этой технологией, но если какая-нибудь из них решит освоить новую сферу деятельности, самым простым решением для нее будет приобрести такую компанию, как наша.

Соренсон не сводил с меня пристального взгляда. Воодушевленный его вниманием, я продолжал:

— Сейчас никто точно не знает, где интенсивнее всего будет использоваться виртуальная реальность. Однако «Фэрсистемс» работает над многими ее применениями. И она почти наверняка получит преимущество, как только какая-либо из областей использования виртуальной реальности начнет бурно развиваться. К тому же у компании весьма впечатляющий список заказчиков. А вот ее ближайшее будущее довольно проблематично. «Фэрсистемс» еще только предстоит найти клиента, который сможет приобретать более одной-двух систем за раз. В прошлом году компания поставила сотню систем по сорок тысяч долларов за каждую. В нынешнем надеется продать двести, но уже по двадцать пять тысяч. Не исключаю, что спрос достигнет такого уровня, когда у компании станут покупать тысячи, а не сотни систем, и тогда наличные средства потекут в нее рекой. Однако это должно произойти очень скоро, в противном случае ей будет просто не на что продолжать работу.

— Так что нам делать? — спросил Соренсон.

— Трудно сказать. Для какой-нибудь фирмы с бездонным карманом «Фэрсистемс» может стать очень выгодным и ценным приобретением, ей под силу восполнить нехватку наличности у дочерней компании и поддерживать ее так долго, сколько потребуется ждать роста спроса на ее продукцию. Однако если компания будет предоставлена самой себе, то без выхода на фондовые биржи и без финансирования ее положение окажется весьма уязвимым и шатким.

Вины Ричарда здесь не было. Я знал, что множество высокотехнологичных компаний в Америке сталкиваются с такими же затруднениями. Некоторые из них терпят крах, другие изыскивают возможности получить доступ к наличным средствам через многочисленные фонды венчурных капиталов или НАСДАК. Однако суммы, которые американцы готовы вложить в мечту, вовсе не безразмерны, и они всегда предпочитают, чтобы мечты осуществлялись в калифорнийской Силиконовой долине, а не в каком-то самозваном шотландском силиконовом овраге.

— Так все-таки что будем делать? — повторил Соренсон.

Если не принимать во внимание всякие эмоциональные соображения, найти правильное решение труда не составляло.

— Продавать.

— М-да-а, — задумчиво протянул Соренсон, обводя меня оценивающим взглядом. — А с отцом вы еще не разговаривали?

— Пока нет. Собирался позвонить ему вечером.

— Ладно. Я тоже с ним потолкую. А завтра вернемся к этому вопросу.

* * *

По дороге в Керкхейвен я размышлял обо всем, что увидел и узнал за день пребывания в «Фэрсистемс». И чем больше об этом думал, тем больше укреплялся в убеждении, что высказанные мною Соренсону суждения и выводы были совершенно правильными. Как посредник, я приучил себя принимать решения, абстрагируясь от каких-либо чувств. Это стало для меня одним из самых главных правил. И в неспособности так действовать я обвинял Ричарда незадолго до его смерти.

Однако тогда я не знал, что мне предстоит разговор с отцом.

До Керкхейвена оставалось проехать еще с милю по дороге, вьющейся вдоль морского берега. Небо прояснилось, справа от меня за поросшими сочной травой лугами отчетливо виднелись жавшиеся к воде белые домики Сент-Моунэнса и Питтенуима. Понятно, почему Ричард предпочел жить именно здесь. Вот место, где могут появиться самые неожиданные идеи, где удается находить случайные на первый взгляд, недостающие звенья. Свежий соленый ветер, неяркое, но отличающееся постоянством солнце обеспечивали чистый воздух и ясный свет, столь необходимые для зарождения новых мыслей.

Отцу я позвонил сразу, как только вошел в дом. Впервые после того, как сообщил ему о гибели Ричарда.

— Ну, как ты там, Марк? — спросил он.

Возможно, это мне показалось, но голос его звучал так, словно за прошедшую неделю он постарел еще больше.

Оснований подозревать отца в неискренности у меня не было, он, видимо, действительно беспокоился за меня, однако заставить себя сказать ему правду я не смог. Посещение Гленротса потребовало от меня всех душевных сил, заставив на несколько часов забыть злость и угрызения совести. Теперь они опять обрушились на меня с новой силой. Поэтому я выбрал самый простой ответ:

— Нормально. А ты как?

— Мне очень… тяжело, Марк, — признался он.

Меня охватило страстное желание поговорить с ним о Ричарде, посочувствовать, как-то утешить… Однако воздвигнутые между нами преграды казались слишком серьезными, а у меня сейчас не было сил их преодолевать. Да и желания, кажется, тоже. Поэтому я решил перейти сразу к делу.

— Сегодня, папа, я побывал в «Фэрсистемс».

— И что? — Отец, вероятно, обратил внимание на серьезность моего тона.

— Дела там неважные. Компанию ждет крах, если не летом, то осенью точно.

— Не может быть! А как же эта их новая продукция?

— Компании не протянуть до освоения ее производства. Наличных средств у нее почти не осталось, а деньги она теряет и теряет из месяца в месяц.

— Не верю! Должен же быть какой-то выход!

— Выход есть, папа. Продать компанию.

— Нет, этого мы сделать не можем. — Голос отца вдруг окреп. — Для Ричарда на всем свете не было ничего важнее «Фэрсистемс». Она единственное, чем он жил. Несколько недель назад он отказался продавать компанию. Мы должны продержаться еще год-другой, чтобы дать ей шанс достичь намеченной Ричардом цели.

Тон учителя, выговаривающего ученику. Я убил целый день, чтобы разобраться в крайне сложной и запутанной ситуации, и, по-моему, мне это удалось. Я ждал от него того же — спокойного рассудительного обсуждения фактов и последующего трезво и здраво обдуманного решения. Я стиснул зубы, чтобы не дать воли охватившему меня раздражению.

— Если мы не продадим компанию, от нее останутся рожки да ножки. Акции упали до четырех с половиной долларов за штуку, однако если взяться за дело с умом, то можно выручить и больше. Скажем, по восемь. Так что на твою долю, папа, придется более трех миллионов долларов.

Он умолк, но лишь на секунду.

— С финансовой точки зрения в этом, может, и есть какой-то смысл. Но если Ричард не хотел, чтобы мы продавали компанию, то я этого делать не стану. И тебе не позволю.

Я прикусил губу. Еще не хватало, чтобы отец приказывал мне, как поступать. Такого права он лишился еще десять лет назад.

— А что думает Уолтер? — поинтересовался он.

— Не знаю. Я высказал ему свое мнение. Он собирался сегодня поговорить с тобой. Завтра мы с ним вернемся к этому. Поскольку мы с тобой два крупнейших акционера компании, он заинтересован в том, чтобы между нами было достигнуто согласие.

— Ладно. Ему я доверяю. Поговорить с ним поговорю, но своего решения менять не собираюсь.

— Ну что ж, пока, отец. — Я положил трубку.

Меня охватила злость. Ясно же, что компанию надо продавать. А он еще вздумал меня поучать! Я встал, сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел из окна гостиной на впадающую в море речушку.

Злился же я потому, что отец, конечно же, был прав. Отец и Рейчел стремились сохранить компанию. Я ничем не был обязан ни своему отцу, ни Рейчел, однако от причины, по которой они не хотели ее продавать, мне никуда не спрятаться.

Ричард.

Нахлынуло чувство вины. Вспомнилась наша размолвка незадолго до его смерти, мой отказ прийти к нему на помощь, когда он о ней просил. Отец прав, «Фэрсистемс» — это все, что осталось после Ричарда, а я предлагаю от нее избавиться.

Но ведь если этого не сделать, компания обанкротится и ее все равно не будет. Упорствовать здесь просто глупо.

Я позвонил Карен и был очень рад слышать ее голос. Рассказал ей о «Фэрсистемс» и ее плачевном положении. Сообщил о своем решении продать компанию и о споре с отцом.

— А ты что думаешь обо всем этом? — спросил я ее.

— Даже не знаю, — протянула она. — Ты прав, ситуация сложная. Конечно, ради Ричарда было бы неплохо сохранить компанию, однако если она неизбежно развалится, то цепляться за нее нет никакого смысла.

— Приятно для разнообразия послушать здравомыслящего человека, — обрадовался я.

— Только не думай, что сумеешь убежать от своих чувств к Ричарду, — продолжала Карен. — Ты, конечно, можешь попробовать, но у тебя ничего не получится. Однако поступать ты должен так, как сам считаешь правильным. Никто другой не вправе учить тебя, что делать, — ни я, ни твой отец, ни Соренсон. Доверяй только своим суждениям и выводам. Я лично им верю.

— Спасибо. Ты мне здорово помогла. — Я отнюдь не кривил душой.

— Как ты там справляешься?

— Нормально.

— Трудно приходится?

— Да, тяжеловато. С одной стороны, мне хорошо среди вещей, которые принадлежали Ричарду, были частью его жизни. А с другой, от этого только острее ощущаешь, что его уже нет.

— Может, тебе не стоило останавливаться в его доме?

— Ну почему же. Я должен смотреть правде в глаза. Ричард мертв. От этого никуда не спрячешься.

— Наверное, ты прав, — согласилась Карен. — Крепись. Я по тебе скучаю.

— Я тоже. — Положив трубку, я огляделся.

Я не обманывал Карен, мне и вправду нравилось в доме Ричарда. Здесь, конечно, все напоминало о нем и причиняло душевную боль, однако скорее всего именно поэтому представить себя сейчас в другом месте я не мог.

Я устроился в кресле в гостиной Ричарда. Здесь почти ничего не изменилось. Раскрытый томик «Трудного пути» по-прежнему лежал на софе обложкой вверх, с фотографии сквозь огромные очки смотрел в потолок совсем еще юный Билл Гейтс.

В доме Ричарда я старался ничего не трогать, все свои вещи сложил в пустующей наверху комнате.

У окна гостиной стоял ветхий письменный стол. Ричарду он достался от нашей мамы. Понятия не имею, где она его раздобыла, вероятно, в какой-нибудь торгующей подержанной мебелью лавке в Оксфорде. Стол этот действительно просто старый, вряд ли его можно назвать старинным, он не дотянул всего несколько лет.

Из любопытства я принялся выдвигать ящики. Нашел множество милых вещиц, ничего особенного, но все они напоминали о Ричарде. Письма от старой подружки, школьный учебник, конспекты, которые он вел в Эдинбурге.

Попалось мне и руководство по пользованию микрокомпьютером «Альтаир-8800». Отец привез его из Америки в виде комплекта отдельных компонентов, и Ричард часами корпел в своей спальне, собирая их вместе в готовое устройство. На том этапе его жизни подобные занятия должны были храниться в строгой тайне. У нас Ричард слыл заводилой и не мог позволить, чтобы увлечение компьютерами подорвало его высокий авторитет среди уличной ребятни. К пятнадцати годам он стал вполне симпатичным парнем, находчивым и остроумным, пользовался огромным успехом у соседских девчонок. Это было тогда для него крайне важно. До сих пор помню испепеляющий взгляд брата, когда я предложил показать одной из сверстниц собранный им компьютер. Это был тяжелый удар по его репутации.

Внезапно на меня навалилась неимоверная усталость. Я откинулся на спинку кресла, рассеянно перелистывая страницы брошюры.

Почему Ричард погиб? В чем были смысл и цель его жизни? Неужели он вложил столько сил в «Фэрсистемс» лишь ради того, чтобы всего через несколько месяцев она потерпела крах? Почему именно мне выпало на долю выпутываться из этой ситуации? Ответов я не находил.

Надо развеяться. Я переоделся в джинсы и свитер, сунул в карман десятифунтовую банкноту и отправился в паб.

«Инч-Таверн» находился в сотне ярдов вверх по реке. Там было тепло и уютно. Над головой низко нависали массивные балки, в уставленном бронзовыми безделушками камине горел жаркий огонь, атмосфера царила приветливая и дружелюбная. У стойки собралось с полдюжины мужчин и одна женщина, все они, перебивая друг друга, увлеченно перемывали косточки какому-то Арчи.

Бармен оказался бородатым здоровяком в теплой клетчатой рубахе поверх тонкой шерстяной фуфайки. Такой наряд, судя по всему, в Керкхейвене был своего рода униформой, во всяком случае, так были одеты еще двое местных парней, облаченных к тому же в утепленные брюки. Я предположил, что это рыбаки. У всех, включая бармена, широко развернутые крутые плечи. Крепкие ребята.

— Что вам подать, мистер Фэрфакс? — обратился ко мне бармен.

На мгновение я удивился тому, что он знает мое имя. Потом понял — естественно, оно уже известно всему Керкхейвену, убийство Ричарда в этом баре обсуждалось в мельчайших деталях.

— Пинту пива, — попросил я.

Он протянул мне кружку, я расплатился и устроился за столиком в нескольких футах от стойки. С наслаждением сделал большой глоток.

При моем появлении в зале наступило молчание, всем хотелось меня хорошенько рассмотреть, однако вскоре оживленная беседа возобновилась. Сидя в теплом пабе и прихлебывая пиво, я прислушивался к непривычному говору уроженцев Файфа, и охватившие меня тоска и уныние стали потихоньку отступать.

Мысли мои унеслись к Карен. Я вспомнил наш первый проведенный вместе отпуск, когда мы в позапрошлом году катались на лыжах в Норвегии. Карен — отличная и хорошо тренированная лыжница. Так и стоит перед глазами: длинные ноги размашистыми ритмичными движениями несут ее по ослепительно сияющему снегу. Вспомнил ее обнаженной перед камином в крохотной хижине, где мы однажды ночевали. От воспоминаний о наших страстных объятиях сердце забилось гулко и часто. Из отпуска мы с ней вернулись совершенно обессиленными. Я невольно улыбнулся всплывающим в кружке пузырькам.

Допив свою пинту, я вернулся к стойке еще за одной.

— Не могу передать, как мне жаль вашего брата, — сказал бармен, наполняя мою кружку. — Хороший был человек.

— Да, очень хороший.

Бармен старательно потер полотенцем мокрую от пивной пены ладонь и с дружелюбной улыбкой протянул мне руку.

— Меня зовут Джим Робертсон.

— Марк Фэрфакс. — Мы обменялись рукопожатием.

Я задержался у стойки, прихлебывая пиво.

— Вы хорошо знали Ричарда?

— Да нет, совсем немного. Он наведывался сюда выпить пинту пива, иногда глоток виски. Бывало, конечно, перекинешься парой слов о том о сем… А так он обычно садился вон там и читал журналы, — ответил Джим, указывая на столик возле окна у дальнего конца стойки. — Технические, знаете ли. Хотя на ученого он был совсем не похож, выглядел вполне нормальным человеком. К слову сказать, он заходил сюда в тот самый вечер, когда его убили.

— Правда?

— Ага. С каким-то китайцем.

— С китайцем?

— С китайцем или японцем, кто его разберет. Сам-то я их не видел. Энни рассказывала, — кивнул он в сторону компании у стойки.

Те уже давно смолкли, с любопытством прислушиваясь к нашему с Джимом разговору. Единственная в пабе леди, крашеная блондинка средних лет, тут же поставила свой бокал белого вина и, польщенная всеобщим вниманием, гордо вскинула голову.

— Ага, это я их видела. Собственными глазами. Ваш брат здесь и пары минут не пробыл. Зашел, увидел того японца, он сидел как раз вон за тем столиком, и — прямо к нему. Такой сердитый был, ужас просто.

— А вы не слышали, о чем они говорили?

— Нет, что вы! Но было видно, что он чем-то жутко расстроен. Япошка этот страшно удивился, будто не ожидал ничего такого. Ваш брат тут же ушел, а за ним и японец. Похоже, переживал очень или, может, испугался.

— А раньше вы его здесь встречали? — заинтригованный, спросил я.

— Никогда. По крайней мере при мне он сюда не заходил.

Ее одутловатое лицо, привычные жесты, которыми она подносила к губам бокал, опиралась локтем на стойку, подсказали мне, что она проводила здесь почти все время от начала работы до закрытия паба.

— Как он выглядел?

— Трудно сказать. Моложавый, не старый еще. Сильно смахивал на японца. А может, на китайца.

— Во что был одет? В костюм?

— Не-а, но прилично, очень прилично, знаете ли. Синий свитер, брючки наглаженные. Вроде туристов, что наезжают сюда играть в гольф.

— А полиции вы об этом рассказали?

Энни расхохоталась во всю глотку, компания за стойкой дружно подхватила ее пьяный смех.

— Полицейские нас просто достали, — объяснил мне Джим. — Допрашивали всех и каждого старше двух лет.

— Личность установили?

— Так откуда ж мне знать? А вы вот его спросите, — указал он кивком головы на вход, где в дверном проеме появился ладный коротышка с холеными усиками.

Сержант Кокрин. На нем была голубая куртка с капюшоном, красный джемпер с треугольным вырезом, этакий образцовый полицейский на отдыхе.

— Так-так, вы, значит, нашли-таки это уютное местечко? Пинту особого, Джим, пожалуйста. Разрешите вас угостить?

— Нет, с меня уже хватит, спасибо, — отказался я. — Мне только что рассказали о каком-то японце, который заходил сюда в тот вечер, когда убили Ричарда.

— За этой стойкой собираются лучшие в стране умы уголовного розыска, — рассмеялся Кокрин. — Мне остается лишь удивляться, что убийца еще не схвачен.

— Как идет следствие? — поинтересовался я.

— Затрудняюсь ответить. Старший следователь Доналдсон у нас особо распространяться не любит.

— И не говорите! Сегодня утром мне даже показалось, что меня самого подозревают в этом преступлении.

— А Доналдсон всегда всех подозревает, — утешил меня Кокрин. — Впрочем, когда расследуешь убийство, это совсем неплохо.

— Может, вы и правы. Думаю, дел у вас по горло?

— Еще бы! Можете себе представить, чего нам стоило опросить каждого жителя Керкхейвена…

— И что?

— Никто ничего не видел. Дождь проливной шел, все по домам сидели. — Кокрин отхлебнул из кружки. — Однако в одном я абсолютно уверен: убийца не местный. Мне в точности известно все, что творится на моей грядке. Если бы это был кто-то из здешних, я бы его уже вычислил.

— Вам удалось установить личность того японца, с которым Ричард встречался здесь в тот вечер?

— Как вам сказать… Останавливался один в «Робберс-Армс». Хиро Судзуки. Однако это то же самое, что по-нашему Джон Смит. И адрес свой он не указал.

— Похоже, тупик, а?

— Кто ж его знает, — протянул Кокрин. — У Доналдсона остается еще масса вопросов. Будем работать. Терпения ему хватает и опыта не занимать.

— Значит, он найдет убийцу?

— А вот этого я, сынок, не говорил. Даже ничего похожего не сказал.

 

Глава 9

Я брел по полоске песка чуть ниже Инч-Лодж. У самого берега на пологих волнах плясала пустая бутылка. Я опрометью бросился к ней. В бутылке была записка. Сквозь заляпанное грязью стекло разглядел почерк Ричарда, но ни одного слова не разобрал. Я знал, что в записке содержится нечто крайне важное, однако, сколько ни старался, прочитать ее не мог.

Внезапно налетел сильный ветер, поднявшиеся высокие волны начали с грохотом биться о берег. Я потянулся за уплывающей бутылкой, но бурное море унесло ее прочь. Господи, если бы я только успел прочитать его записку!

Я проснулся. Приподнялся на локте, недоуменно озираясь по сторонам и пытаясь понять, как очутился в этой тесной комнатушке.

Обе догадки пришли мне в голову одновременно. Я в доме Ричарда, а шум за окном отнюдь не похож на ровный гул морского прибоя. Я соскочил с кровати и бросился к окну — над сараем поднимался столб дыма и плясали языки оранжевого пламени.

Кое-как натянув халат, я кубарем скатился вниз и позвонил в Службу спасения, а потом выскочил на улицу. Пожар охватил дальнюю часть мастерской. Я собрался было бежать за ведром, чтобы попытаться самому погасить огонь, но понял, что уже поздно.

Может, мне удастся спасти хоть что-нибудь? Я не имел ни малейшего представления, насколько ценно хранящееся в сарае оборудование и можно ли будет его заменить. Потом вспомнил, что Рейчел интересовалась компьютером Ричарда. Вот заложенную в нем информацию спасать, несомненно, стоило. Огонь еще не добрался до двери мастерской, а компьютер стоял прямо против нее. Должно получиться.

Я побежал в дом, схватил висевшие в прихожей ключи и вернулся к сараю. Пламя начало перебегать по крыше сарая, надо торопиться. Я отпер дверь. Внутри было темно, лишь в бликах огня поблескивали металлические и пластиковые части приборов. В лицо мне ударила волна нестерпимого жара, запах горящего дерева и еще какой-то — резкий и очень знакомый.

Бензин! О Боже, а он-то откуда взялся? Если воспламенится бензин, здесь все взлетит на воздух.

Я чуть было не бросился наружу, но тут у окна, всего в каких-то двух шагах, увидел компьютер Ричарда.

Одним прыжком я покрыл это расстояние, смахнул с его корпуса монитор и изо всех сил дернул системный блок на себя. Один кабель лопнул, но другой, намертво соединенный с чем-то совершенно неподъемным, выдержал.

Черт бы его побрал!

Огонь уже пробивался сквозь потолок и почти достиг нависающих над моей головой балок. Внезапно все вокруг заполнили густые клубы едкого дыма, я зашелся в приступе удушающего кашля. На мгновение замер на месте, решая, что делать.

На то, чтобы избавиться от кабеля, уйдет пять секунд. Одному Богу известно, сколько времени ушло у Ричарда на то, чтобы получить и собрать хранящуюся на жестком диске информацию. А теперь, когда Ричарда нет, ее и восстановить скорее всего никому не по силам.

Я принялся ощупывать заднюю стенку компьютера. Потянул кабель — нет, не поддается. Неужели закреплен болтами? Если так, то отвинтить их я не успею. Болтов нет, слава Богу, только металлическая защелка. А как с ней обращаться, я знал, на моем компьютере в «Харрисон бразерс» такая же. Вцепился в нее всеми пальцами. Щелк! Щелк! Все, готово! Я поднял компьютер со стола и бросился к двери. Споткнулся обо что-то металлическое и страшно твердое, прижимая компьютер к груди, рухнул на пол.

Раздался свистящий гул, словно в сарай ворвался всесокрушающий ураган. По потолку стремительно расползался огонь, пламя объяло всю мастерскую. Адский жар полыхнул в лицо, обжег руки. Потрескивание горящего дерева превратилось в оглушительный рев.

Я с трудом поднялся на ноги. Шагнул к двери, и на спину мне обрушился страшный удар, пригвоздивший меня к полу. Перехватило дыхание. Я пытался поймать ртом воздух, но в легкие ворвался раздирающий их дым.

Я напрягся всем телом, стараясь приподняться и сбросить навалившуюся на меня тяжесть. Все равно что отжаться в сороковой раз, когда тридцать девятый уже отнял у тебя последние силы.

Нет, ничего не выйдет. Спину пронизывала острая боль. От раскаленного воздуха кожа на лице и руках, казалось, начала трещать и лопаться.

Жить мне оставалось всего несколько секунд.

Скребя по полу ногами, я принялся извиваться в попытке столкнуть со спины придавившую меня балку и вдруг почувствовал, что она слегка приподнялась.

— Да вылезай же ты оттуда! — выкрикнул грубый голос. Содрогаясь в приступе кашля, я оттолкнулся ногами так, что у меня перед глазами поплыли черные круги. Каким-то нечеловеческим усилием выскользнул из-под балки, вскочил и, схватив компьютер, нырнул в открытую дверь. Меня подхватили крепкие руки, потащили подальше от огня и дыма.

Я глотал и глотал полным ртом холодный и неописуемо сладкий воздух. Кто-то уложил меня на спину, надо мной замаячило лицо Джима Робертсона. Подпаленная борода вся в саже, залитые потом щеки покрыты жирной копотью.

— Что с ним? — испуганно спросил Джим.

— Оклемается, куда он денется, — ответил ему грубый голос.

* * *

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Прибыли пожарные машины и карета «Скорой помощи». Меня доставили в больницу, и вскоре я очутился на застеленной хрустящими простынями койке. И тут же провалился в сон.

Проснулся я поздним утром, все мышцы скованного усталостью тела словно одеревенели. На левой руке белел бинт — похоже, ожог. Других повязок на мне как будто бы не было.

Вокруг сновали медсестры, одна из них принесла мне чай с тостом. Так я пролежал около часа, чувствуя, как постепенно возвращаются силы. Попробовал подняться с кровати, однако мне было велено дождаться, пока не осмотрит врач.

Наконец она появилась. Выглядела докторша на пару лет моложе меня. Казалась усталой и озабоченной, но держалась приветливо.

— Итак, мистер Фэрфакс, вам здорово повезло, — сказала она заглядывая в мою историю болезни. — Легко отделались. Ожог на руке через несколько дней заживет, никаких серьезных повреждений спины мы у вас не обнаружили. Если все же будет беспокоить, обратитесь к вашему лечащему врачу. Так что можете отправляться домой, когда пожелаете. Кстати, вас хочет видеть какая-то девушка.

Мелькнула шальная мысль, что Карен каким-то образом узнала о пожаре и примчалась ко мне в Шотландию. Увидев входящую в палату Рейчел, я ощутил укол разочарования.

— Ну, как вы? — участливо спросила она.

— Вроде нормально. Только ослаб немножко.

— Какое счастье, что вы спасли компьютер! Не знаю, как вас и благодарить.

Рейчел смущенно улыбнулась — рискнув жизнью ради компьютера, я, похоже, вырос в ее глазах. Она явно считала, что ни на что подобное я не способен.

Да я и сам до сих пор тоже не предполагал, что способен на такую идиотскую выходку.

— Ну, и что там у вас с данными?

— Все на месте! — оживилась она. — Восемьсот мегабайт. Если бы мы их потеряли, это отбросило бы нас назад на многие и многие месяцы.

— А разве копий не было?

— Были, конечно. У Ричарда вошло в привычку копировать все данные каждый вечер по окончании работы. Однако переносил он их на внешний стример, а тот во время пожара сгорел.

Меня почему-то даже не удивило, что в «Фэрсистемс» не были приняты элементарные меры для обеспечения безопасного хранения жизненно важной информации.

Я не без труда втиснулся в ее игрушечный «ситроен» канареечного цвета, и Рейчел довезла меня до Инч-Лодж. У дома стояло несколько полицейских автомобилей. Мы прошли к мастерской. Кирпичные стены устояли, хотя побелка на них пошла трещинами и покрылась копотью. Крыша сгорела полностью, если не считать одной торчащей обугленной балки. Вокруг сарая было выставлено оцепление, еще с полдюжины полицейских медленно и тщательно, дюйм за дюймом, прочесывали пепелище.

— Мистер Фэрфакс! — Услышав, что меня окликают, я обернулся — это был Керр, по пятам за ним следовал сержант Кокрин. — Можно вас на пару слов?

— Конечно. Но сначала мне бы хотелось посмотреть, может, что осталось.

— Смотрите, смотрите, — разрешил Керр. — Только ни к чему не прикасайтесь.

Мы вошли внутрь мастерской. Кое-что там уцелело, особенно в противоположном от очага возгорания конце сарая. Разбросанные по полу папки обгорели, однако местами текст еще можно было разобрать. До полки с книгами огонь не добрался. А так кругом все черное и мокрое. Душный запах горелого дерева и пластика. Оплавленные корпуса электронной аппаратуры. И повсюду пепел, пепел, пепел…

Я тяжело вздохнул. Вот и еще одна часть жизни Ричарда уничтожена безвозвратно. Я поманил рукой Керра и Кокрина и пригласил их в дом. Рейчел последовала за нами.

— Чашку чаю? — предложил я им.

— Вам бы сейчас чего-нибудь покрепче, — отозвался Керр.

Он был прав. Среди запасов Ричарда я нашел бутылку виски и плеснул себе в стакан.

— Вы как? — взглянул я на Керра и Кокрина.

— Разве что совсем чуть-чуть, — оживился Керр. Кокрин молча покачал головой.

От виски мне немного полегчало. Чувствовал я себя, конечно, еще неважно, но мне не терпелось расспросить полицейских о подробностях происшествия.

— Поджог, вне всяких сомнений, — важно заявил Керр, смакуя янтарный напиток, я не мог отвести глаз от причудливого орнамента фиолетовых прожилок у него на носу. — Однако найти свидетелей нам пока не удалось. Пожар начался около трех часов утра. Все спали сладким сном. Злоумышленник скорее всего прокрался к сараю по берегу, прячась в тени скал, прибой смыл его следы.

— А огонь прикончил все остальное…

— Не совсем. — Он протянул мне намокшую оранжевую папку с обугленными краями, текст на вложенных в нее бумагах, однако, сохранился, так же как и слегка расплывшаяся надпись «Лига», выведенная черным фломастером на обложке. — Читайте первую страничку.

На ней от руки было написано следующее.

«27 марта.

Ричард, виртуальная реальность убивает людей. Поиграв с твоей машинкой, один бедолага в Америке в лепешку разбился о дерево. Ты об этом знал, но никому не сказал. И заткнул рот отцу несчастного мальчишки.

Ну, а у нас есть доказательства. И мы их обнародуем, если ты не дашь гарантий, что ни одно устройство виртуальной реальности никогда не поступит в общее пользование.

На это у тебя есть ровно неделя.

Дуги. »

К записке прилагалась копия письма адвоката семьи Берги. Я передал два сколотых скрепкой листочка Рейчел.

— О Боже! — воскликнула она.

— Любопытно, правда? — сказал Керр. — А вам что-нибудь известно об этом несчастном случае?

Я изложил ему все, что Уилли рассказывал мне о письме адвоката, в котором тот сообщал о намерении возбудить судебный иск, и о втором, где содержался отказ от всех претензий.

— Похоже на шантаж, — констатировал Керр.

— Очень, — согласился я.

— Но с вами Дуги Фишер после смерти Ричарда не связывался?

— Нет, я с ним вообще не знаком… О нем мне известно лишь с ваших слов.

— Понятно. — Керр пытливо взглянул на Рейчел. — А вы знали о несчастном случае?

— Нет, — решительно мотнула она головой, не отрывая глаз от записки. — Ричард мне о нем ничего не говорил. Однако отнюдь не удивлена, что Дуги решился пойти на такое.

— Я тоже, — кивнул Керр. — Мы с Фишером уже беседовали. Но теперь, видно, придется потолковать с ним еще раз.

— А больше ничего в мастерской не нашли?

— Пока нет. Большинство бумаг сгорело, но вы не поверите, как в наши дни научились практически из пепла восстанавливать документы. — Керр вдруг насупился. — Мы, конечно, должны были обнаружить записку еще при первом обыске, папка была засунута в стопку технической документации. Но не беспокойтесь, на этот раз мы изучим каждый клочок бумаги.

Я задумался. Ни о Дуге Фишере, ни о лиге я почти ничего не знал, однако был убежден, что нельзя допустить огласки обстоятельств гибели мотоциклиста. Репутации «Фэрсистемс» она нанесет тяжелый удар. Более того, повредит всей индустрии виртуальной реальности.

— А вы не могли бы подождать с допросом Дуги, а? Пока я сам с ним не переговорю? Мне бы очень не хотелось, чтобы он опубликовал эти письма.

— Ничего не выйдет, дружище, — вскинулся Керр. — Мы, знаете ли, расследуем убийство, и я не позволю, чтобы оно затягивалось из-за какого-то мелкого шантажиста. Так что с нашим приятелем Дуги я буду беседовать прямо сейчас. И не пытайтесь меня опередить!

— Вы считаете, что здесь может крыться мотив убийства Ричарда?

— Ну, так прямо я бы не стал утверждать, — протянул Керр. — Однако ясно, что ваш брат и Дуги что-то не поделили. Может, решили встретиться в мастерской и потолковать насчет этой записки. Повздорили, вышли из себя. А там кто знает? Но ничего, я до него доберусь…

С этими словами он вышел, Кокрин тоже поспешил к полицейским, копошившимся среди обугленных развалин мастерской.

Закрыв за ними дверь, я обернулся к Рейчел. Она в задумчивости сидела за кухонным столом. Тогда, во время экскурсии по заводу, я не успел расспросить ее о лиге. Сейчас мне не терпелось узнать об этом побольше.

— Расскажите мне о Дуги Фишере, — попросил я, усаживаясь напротив Рейчел.

Вздрогнув, она окинула меня пристальным взглядом.

— В свое время Дуги работал в «Фэрсистемс», — начала она. — А я познакомилась с ним еще в Эдинбургском университете. Мы с ним занимались на кафедре проблем искусственного интеллекта, где учился и Ричард. Блестящий ум. Целеустремленность. Неделями мог без устали биться над какой-нибудь проблемой, пока не находил ее решения. Потом как будто бы отошел от науки, занялся политикой. Активно участвовал во всех демонстрациях: против подушного налога, против политики британского правительства, против полиции. Когда в газетах писали о заезжих подстрекателях, специально прибывающих в тот или иной район для провоцирования беспорядков, одним из них чаще всего оказывался Дуги. Сами понимаете, университетское начальство это, мягко говоря, не устраивало.

— Он что, внезапно так переменился?

— Да нет, что вы! Дуги еще в школе вступил в Социалистическую рабочую партию. Отец у него работал на металлургическом заводе, после несчастного случая на производстве утратил трудоспособность. Дуги считал, что по вине администрации. И переломал управляющему обе ноги. Отсидел два года. Вышел обозленным до крайности. Ему не по нутру, как управляют страной. Убежден, что тори выжимают из рабочих все соки ради обогащения английского среднего класса.

Года четыре назад Ричард предложил ему работу в «Фэрсистемс», и Дуги согласился.

— Да зачем он такой Ричарду вообще понадобился?

— Особый случай. Ричард считал, что в нашей стране мало кто разбирается в виртуальной реальности так глубоко, как Дуги. Он был нужен компании. И поначалу все шло просто прекрасно. Видите ли, непочтение к авторитетам для программиста вещь весьма полезная, а уж Дуги этого было не занимать. И работал он, не щадя ни сил, ни времени, семь дней в неделю.

— Совсем как вы, — вставил я.

— Куда больше, — усмехнулась Рейчел. — Потом он заинтересовался психологией и философией виртуальной реальности. Некоторые из выводов, к которым он пришел, его, по-моему, насторожили. Помню, он заявлял, что виртуальная реальность станет для правящих кругов еще одним способом манипулирования массовым сознанием. Представляете, новая технология, которая для него превратилась чуть ли не в религию, вдруг оказывается еще одним инструментом социального угнетения. Когда он только-только начал работать с Ричардом, «Фэрсистемс» была всего лишь горсткой энтузиастов, занятых решением научной проблемы. Однако он начал осознавать, что, если все будет складываться удачно, «Фэрсистемс» вырастет в крупную прибыльную компанию наподобие тех, что он всегда не переваривал. Это его очень удручало. Именно тогда он вступил в Лигу за прекрасный старый мир. Вы о ней слышали?

— Полицейские что-то говорили. Странное какое-то название, вам не кажется?

— Хаксли начитались. В его романе «Прекрасный новый мир» правительство держит рабочих в узде с помощью сенсорных щупов — своего рода прообраз виртуальной реальности.

Я вроде когда-то читал эту книжку и сейчас смутно припоминал, что идеи утопии излагались там в совершенно искаженном и даже, по-моему, извращенном виде.

— Значит, лига опасается, что сегодня виртуальная реальность может применяться в тех же целях?

— Именно так.

— Ну, это уж крайность…

— Возможно, — не стала спорить Рейчел. — Однако сейчас некоторые весьма уважаемые и авторитетные ученые бьют тревогу относительно пагубного воздействия современной технологии на общество. Мол, дети проводят все время за компьютерными играми и у телевизоров, прививающих им культ секса и насилия, и все такое прочее… Думаю, лига взяла на себя миссию предотвратить вредные последствия освоения будущих технологий для всех нас.

— И Дуги прибился к этой компании?

— Ага. Причем тайком. Передал им всю информацию о том, чем мы занимаемся в «Фэрсистемс». Дуги вообще-то всегда отличался эмоциональной неуравновешенностью, а тут и вовсе пошел вразнос. И в работе на него полагаться стало рискованно. Не знаю, правда, делал ли он ошибки намеренно или просто сошел с катушек. На первых порах Ричард его жалел, старался как-то помочь. Но затем обнаружил, что Дуги сливает лиге секретную информацию, и вышел из себя. Я Ричарда таким еще никогда не видела. Сами знаете, обычно он был необыкновенно терпелив и спокоен, владеть собой умел превосходно. Однако предательства, видимо, перенести не смог. Как бы то ни было, между ними произошла жуткая ссора. Дуги от нас ушел, и с тех пор они с Ричардом стали заклятыми врагами.

— Когда же это все случилось?

— Да с год назад.

— И что он теперь поделывает?

— Все свое время отдает лиге. Обличает пороки виртуальной реальности, это для него стало просто какой-то навязчивой идеей. А за «Фэрсистемс» он взялся особо. В последние месяцы возглавил радикальное крыло лиги, выступающее за насильственные формы протеста. Мы и пара других компаний, занимающихся виртуальной реальностью, получали по почте посылки со взрывными устройствами. Доказать, что их посылал Дуги, нам так и не удалось, но даже полиция знает, что это его рук дело. Кроме того, он пытался взломать нашу компьютерную систему.

— Он опасен? Имею в виду, мог он убить Ричарда?

— Не знаю, — задумчиво качая головой, ответила Рейчел. — Но то, что он Ричарда ненавидел, точно.

— А как насчет записки?

— Обыкновенный шантаж. Только Дуги зря старался, Ричард ни за что бы не уступил.

Тут я с ней был полностью согласен. Однако кое-что в связи с этой запиской оставалось мне еще непонятным.

— Но как же, по-вашему, Дуги смог раздобыть копию письма? Оно ведь должно было храниться в сейфе Уилли?

— Понятия не имею, — нахмурилась Рейчел. — Он и раньше каким-то образом добирался до нашей закрытой информации. Сдается, просто входил в нашу компьютерную сеть по телефонной линии. Однако мы приняли меры по ее защите, больше, надеюсь, он к ней доступа не имеет. К тому же письмо это существует только на бумаге, хочу сказать, что хранить его в компьютере незачем. Нет, либо кто-то передал ему копию письма, либо он сам нашел способ проникнуть к нам на завод.

— Надо с ним потолковать.

— С кем, с Дуги? — удивилась Рейчел.

— Ага. Случайно, не знаете, где он живет?

— Знаю. У него квартира в Эдинбурге.

— Вот и прекрасно. Завтра с утра съездим к нему в гости.

* * *

Днем Рейчел отвезла меня в Гленротс. После приключений на пожаре я все еще ощущал страшную слабость, да и спина болела просто нестерпимо. Но я обещал встретиться с Соренсоном, а уговор, как известно, дороже денег.

Соренсона я опять застал в кабинете Ричарда. Он жестом предложил мне устраиваться в кресле и попросил секретаршу Ричарда Сьюзен принести нам по чашке чаю.

— О пожаре я уже слышал, — начал Соренсон. — Говорят, вы чуть не погибли. Как рука?

— Побаливает, — признался я. — Но обещали, что скоро заживет.

— Полиция знает, кто поджег мастерскую?

— Возможно, Во всяком случае, они нашли адресованную Ричарду записку от Дуги Фишера. В ней упоминается несчастный случай в Калифорнии. Дуги угрожает сообщить о нем газетчикам, если «Фэрсистемс» не изымет устройства виртуальной реальности из общего пользования.

— Правда? — поднял брови Соренсон. — А Дуги Фишер — это тот псих, что когда-то здесь работал? Ну, который потом еще спелся с какими-то чокнутыми ненавистниками новых технологий?

— Он самый. Вы его знаете?

— Нет. Когда я стал председателем, его в компании уже не было. Но мне о нем рассказывали. Несколько месяцев назад мы получили по почте посылку со взрывным устройством. Того, кто его послал, так и не нашли. Но все в один голос утверждают, что это Дуги Фишер.

— Что ж, у меня сложилось впечатление, что инспектор Керр именно его подозревает в поджоге сарая.

— Не значит ли это, что, по их мнению, он мог убить Ричарда?

— Не знаю. — Я принялся тереть глаза.

Устал я ломать голову над всем этим. Смерть Ричарда, «Фэрсистемс», пожар… Мысли путались, мне нужно было время, чтобы привести их в порядок.

— А вид у вас неважный, — неожиданно заметил Соренсон.

— Да нет, ничего. Все нормально.

— Надеюсь, они во всем разберутся в самое ближайшее время. Чем скорее будет покончено с этой неопределенностью, тем лучше. Я велел Дэвиду и Рейчел обеспечить всю возможную помощь полиции со стороны наших сотрудников.

Он шумно отхлебнул чаю. В его мускулистой ручище хрупкая чашечка казалась чужеродным предметом.

— Вчера вечером говорил с вашим отцом. Похоже, вы так и не договорились, что делать с компанией?

— Верно. — Мысли мои вновь вернулись к «Фэрсистемс» и ее судьбе. — Я хочу ее продать, он против.

— Могу я вам кое-что посоветовать, если позволите?

Я молча кивнул.

— Давайте подождем пока с продажей компании. Время у нас есть. Мы уверены, что до сентября протянем. И кто знает, может, осенью подпишем новые контракты. Ричард, по-видимому, считал, что у нас есть шанс к концу года получить крупные заказы от «Дженсон компьютер». Сейчас акции «Фэрсистемс» идут по четыре с половиной доллара за штуку. Продавать их по столь низкой цене не имеет смысла. Поработаем еще пару месяцев, возможно, положение дел в компании стабилизируется, а там посмотрим. Не исключено, что тогда мы, если уж придется ее продавать, сумеем получить цену получше.

Я с сомнением взглянул на него.

— Послушайте, мы, возможно, в конечном итоге все же будем вынуждены ее продать, — увещевающим тоном продолжал он. — Однако, по-моему, компания заслуживает того, чтобы ей дали шанс сохранить независимый статус.

Я продолжал колебаться, и Соренсон это видел.

— Конечно, остается проблема менеджмента. Рейчел и Дэвид не справляются. Они просто не подходят для решительного и твердого руководства компанией, которое ей так необходимо. Вот я и подумал: а что, если пост управляющего директора займете вы? Временно, всего на три месяца. А после этого мы либо продадим компанию, либо наймем кого-нибудь на постоянной основе.

— Я? — Предложение меня ошеломило. — Я не смогу. «Фэрсистемс» — акционерное общество открытого типа. А мне никогда не доводилось управлять никакими компаниями, не говоря уж об акционерных.

— А я уверен, что сможете. Мне нравится ваша способность все схватывать на лету. Вы молоды, инициативны, не боитесь принимать решения. Большинством известных мне мелких компаний в сфере высоких технологий руководят люди моложе тридцати. Пожилой профессиональный менеджер нашей компании не годится — здесь нужен человек, готовый идти на риск. Такой, как вы.

— Да я же в технике ни черта не понимаю! — протестующе воскликнул я.

— Разберетесь. Ваш отец говорит, что у вас отличные математические способности. Не хуже, чем у Ричарда. Вот и примените их на деле. К тому же технарей здесь и без вас хватает.

В общем-то все правильно. В школе по математике я блистал. Однако идти по стопам отца и старшего брата в науку, тем более в математику, не хотел. И, к величайшему разочарованию отца, отдал предпочтение истории.

— А что отец думает по этому поводу? — поинтересовался я.

— Он-то? Думает, что это прекрасная идея. Мне кажется, ему близка сама мысль о том, что именно вы будете опекать компанию Ричарда. И, что немаловажно, вам он доверяет.

Я размышлял над предложением Соренсона. Логика в нем, конечно, была. Однако меня продолжали одолевать сомнения.

— Хотите, расскажу вам об одной компании, с которой мне пришлось иметь дело несколько лет назад? — хитро прищурился Соренсон. — «Мелборн текнолоджи», британское предприятие неподалеку от Кембриджа. Они выпускали охранные устройства для мобильных телефонов, которые предотвращали перехват и прослушивание приватных переговоров. Продукция у них была мирового класса, огромный и продолжающий расти потенциальный рынок. Однако компания постоянно испытывала дефицит наличных средств, теряла деньги, а поддерживавшие ее инвесторы теряли терпение. И тогда они позвали меня.

Компанию основал весьма знающий специалист, да и бизнесменом он был неплохим. Но только слишком уж осторожным, у него все не хватало духу решиться на радикальные преобразования. Так что я пригласил знакомого мне тридцатилетнего парнишку из Калифорнии, где он занимался сотовой телефонией. В технике он был полным профаном, руководящих постов никогда не занимал, но досконально знал рынок. Инвесторы слегка удивились, но поскольку дела в компании шли из рук вон плохо, терять им было нечего.

А парнишка мой успешно осуществил маркетинговые операции в США, перевел производство в Сингапур, и через три года стоимость размещенных через НАСДАК акций компании оценивалась в сто миллионов долларов. Так что, как видите, ничего невозможного тут нет.

Я почувствовал, как зачастило сердце. Предложение управлять «Фэрсистемс» меня, несомненно, взволновало, воодушевляла и поддержка со стороны Соренсона. Однако, чтобы хорошенько его обмозговать, мне нужно время. Требовалось также сообразить, как все утрясти с «Харрисон бразерс», ведь отсутствовать на работе мне придется минимум три месяца.

— Можно мне подумать? — осторожно спросил я.

— Конечно, — улыбнулся Соренсон. — Только не тяните. Сообщите мне о вашем решении до пятницы. В понедельник состоится заседание совета директоров, и я хочу на нем представить вас в качестве временного управляющего директора. А до той поры за лавкой я уж как-нибудь сам пригляжу.

 

Глава 10

Я остановил свой «БМВ» на тихой улочке в Тоуллкроссе, запущенном и грязноватом жилом районе Эдинбурга к югу от замка. Автомобиль этот обычного для сотрудников «Харрисон бразерс» класса ничем не выделялся на зеленых улицах западного Лондона, однако здесь выглядел явно не к месту. Мимо нас прошмыгнула кучка весело болтающих и смеющихся студентов. Окрестности были мне немного знакомы. Когда Ричард учился в университете, он здесь пару лет снимал комнату.

Рейчел привела меня к огромному серому дому. Мы вошли в узкий подъезд, едва уберегли головы от висящего на стене велосипеда и начали подниматься по крутым ступенькам. Тремя этажами выше добрались до двери с приклеенным к ней клочком бумаги, на котором красовалась корявая надпись «Д. Фишер». Рейчел нажала кнопку звонка.

Дверь нам открыл сам Дуги. Худощавый, но мускулистый, на обнаженных до локтя руках играют рельефные мышцы. Из-под рукава белой футболки выглядывает расплывшаяся татуировка. Светло-каштановые волосы острижены почти наголо, лицо покрыто ранними морщинами. Глубоко посаженные темно-карие глаза в черных кругах от недосыпания.

— Какого хрена вам здесь нужно? — Громкий раскатистый голос, откровенно шотландский выговор.

— Зашли проведать, — усмехнулась Рейчел.

— А это что за тип?

— Марк Фэрфакс, брат Ричарда. И новый управляющий директор «Фэрсистемс». — Тесня Дуги, она ступила через порог в квартиру.

На какое-то мгновение я растерялся, потом понял, что Соренсон, должно быть, уже рассказал Рейчел о сделанном мне предложении.

— И зачем ты его сюда притащила? — Судя по всему, Дуги мне совсем не обрадовался.

— Он хочет с тобой поговорить.

— А я с ним говорить не хочу, — отрезал Дуги. — Устал я от вашей болтовни. Вчера в полиции битых два часа языком трепал.

— Я искал вас для того, чтобы расспросить о записке, которую вы послали моему брату, — решил я идти напролом.

— А чего расспрашивать, вы ведь ее читали?

— Дуги, я знаю, что вы состоите в лиге. Мне также известно, что у вас свои взгляды на виртуальную реальность. Хотелось бы познакомиться с ними поподробнее.

Дуги окинул меня подозрительным взглядом.

— Ну так что, поговорим? — настаивал я.

Дуги продолжал колебаться, потом кивнул. Видимо, понял, что речь идет о вещах, для меня очень важных.

— Ладно, присаживайтесь, — указал он на вытертую коричневую софу.

Обстановка в комнате была самая что ни на есть спартанская. Незатейливая дешевая мебель. Стены увешаны плакатами «Нет подушному налогу!», «Спасем сталь Шотландии!», «Долой фашистов!». На полке над никогда не разжигавшимся, судя по всему, камином — единственная фотография, запечатлевшая грузного пожилого джентльмена с тростью и его супругу с навечно застывшим на лице выражением испуга. Вплотную придвинутый к стене стол, на нем компьютер, бумаги, две кружки. Единственный уголок, который выглядел обитаемым.

— А я думал, вы их на дух не переносите, — кивнул я в сторону компьютера.

— Не переношу, — подтвердил он. — Но на войне, как на войне. Врага мало знать, надо уметь пользоваться его оружием. И нам этот ящик сослужил неплохую службу.

В комнате, топоча крепкими лапами по линолеуму, появился приземистый могучий пес неопределенной пятнисто-полосатой масти. Дворняга, что ли. Мощные челюсти, непропорционально большие по сравнению с туловищем. Пес затрусил к нам, я замер. Тот вдумчиво обнюхал щиколотки Рейчел, потом взялся за мои.

— Ко мне, Ганнибал! — рявкнул Дуги.

Пес, сопя, послушно улегся у его ног. Я слегка успокоился, но глаз с него не сводил. Так, на всякий случай.

— Объясните, почему вы столь настойчиво требуете не допускать устройства «Фэрсистемс» к общему пользованию?

Дуги бросил на меня быстрый взгляд, словно ждал какого-то подвоха. Это он напрасно. Я действительно искренне хотел выяснить точку зрения лиги. Хотя бы для того, чтобы понять, почему Дуги так кипятится.

— Да потому что виртуальная реальность смертельно опасна, — возмутился он. — Вроде ядерной реакции. Да, это великий научный прорыв, который осуществили люди, верившие в то, что она станет благом для всего человечества. Но она же может нанести ему и непоправимый вред. Отказаться от атомной энергии мы не можем, однако и управлять ею должным образом не научились. Значит, над виртуальной реальностью, пока не поздно, необходимо наладить надежный контроль.

— Да что в ней плохого? Виртуальная реальность никого не убивает. А пользу может принести в самых различных сферах.

— Не убивает? Никого? А как насчет того пацана на мотоцикле?

— Бросьте, Дуги, вы же прекрасно понимаете, о чем я говорю.

— Ладно, допустим, сегодняшние громоздкие и неуклюжие устройства не представляют собой большой угрозы. Однако они и не создают подлинную виртуальную реальность. Вы не заблуждаетесь относительно того, что бродите по рисованному миру. Но очень скоро виртуальная реальность практически ничем не будет отличаться от реальной действительности, и тогда она станет по-настоящему опасной. Люди начнут предпочитать виртуальную реальность реальной действительности. Достаточно посмотреть, с какой скоростью распространяется порнография в Интернете, чтобы предсказать, что нас ждет. Я не ханжа, но сейчас мы ведем речь не об искусстве и не о свободе информации. Мы говорим о психопатах и извращенцах, которые за полчаса до отхода ко сну вдоволь тешат себя, насилуя и пытая свои жертвы. А быстро пресытившись виртуальной реальностью, начнут делать то же самое в реальном мире.

— Но вы же сами понимаете, что таких ничтожное меньшинство?

— Неужели? Вы будете очень удивлены, узнав, какое множество вроде бы нормальных на вид людей станет с наслаждением пытать и насиловать при первом же удобном случае, особенно если общество не будет им в этом препятствовать. У гестаповцев тоже были жены и дети. Подобные наклонности долгие годы прячутся глубоко в душе у каждого человека. Раньше наружу их выплескивали войны, теперь это будет делать виртуальная реальность.

— Хорошо, согласен, виртуальную порнографию и насилие следует запретить, — сказал я. — Но при чем же тут другие области применения виртуальной реальности, там, где она может быть использована во благо всем нам?

— Когда проводишь большую часть жизни в виртуальном мире, перестаешь ощущать себя человеческим существом. Ты выдернут из естественного мироздания, из привычной окружающей среды, из экологической системы, из семьи и общества и оказываешься в полностью искусственном мире. А когда мы перестанем быть людьми и превратимся в потребляющие удовольствия придатки компьютера, рухнут все общественные устои, — в ярости выпалил Дуги на одном дыхании. — Но знаете, что меня больше всего убивает?

— Что?

— Кому, по-вашему, достанутся все эти виртуальные миры? Нет, не простому пользователю. Отнюдь! Это будут гигантские корпорации вроде «Майкрософт» или «Ньюс интернэшнл». Либо государство. Так что промывка мозгов всем нам обеспечена. О, все будет делаться, конечно, тайком, исподволь… Но нам станут диктовать, чего желать, как думать и как себя вести. Мы все будем жить в сотворенном Силиконовой долиной и Голливудом мире слащавых чувств и слезливой псевдолиберальной сентиментальности. Это сегодня. А через тридцать лет какой-нибудь диктатор будет дрессировать наш разум такими способами, что Геббельсу и не снились. — Дуги просто захлебывался от злости. — Боже милосердный! Только представьте, как Тэтчер с помощью виртуальной реальности копается в наших мозгах!

Глаза Дуги горели фанатичной ненавистью, а фамилию премьера он произнес со всем презрением и отвращением, что накопилось в нем за добрый десяток лет борьбы против государственной власти. Тем не менее говорил он вполне грамотно и связно, было очевидно, что много думал над этим и свято верил в неопровержимость своих доводов. Самое же страшное заключалось в том, что мне и самому его аргументы отнюдь не казались столь уж несостоятельными. На мгновение я даже растерялся, не зная, как ему возразить.

— Ладно, вижу, виртуальная реальность вам не по нраву. Но для чего добиваться ее изъятия из общего пользования?

— Я бы лично уничтожил все до последнего устройства виртуальной реальности и запретил производство новых по всему миру, — отрезал Дуги. — Знаю, что это невозможно. Виртуальная реальность уже существует, и полностью нам от нее не избавиться. Однако если мы ограничим доступ к ней узким кругом профессионалов, то тем самым не позволим калечить умы и души множеству людей. В этом и состоит первостепенная задача лиги.

— Понятно… И что представляет собой ваша лига?

— Это группа людей, способных видеть будущее и осознающих, что ничего хорошего оно не сулит, — подумав секунду, заявил Дуги.

— То есть у вас существует организация, есть свой лидер?

— Нет, ничего подобного. Просто мы поддерживаем связь друг с другом.

— С помощью ненавистных вам устройств, надо думать, — вновь кивнул я на компьютер.

В ответ Дуги только раздраженно дернул плечом.

— И для достижения своих целей лига не остановится перед насильственными действиями? — Я пристально смотрел Дуги прямо в глаза, он мой взгляд выдержал.

— А вот это каждый ее отдельный член решает для себя сам.

— Ну, скажем, вот вы лично? Вы сами станете прибегать к насилию в борьбе против виртуальной реальности?

Дуги молчал. Он медленно повернулся к фотографии на каминной полке.

— Порой для того, чтобы защитить принципы, в которые веришь, приходится применять силу. Правительства, промышленность, корпорации — все они простых людей употребляют для своих надобностей. А выжав из них последние соки, выбрасывают на свалку. — Голос Дуги сорвался на крик. — Веками они поступали так с нашей плотью, теперь готовы то же самое проделывать с нашим разумом. И против этого я буду бороться, не сомневайтесь. Бороться всеми возможными способами и средствами.

Дуги смолк, стараясь взять себя в руки.

— Вы интересовались моим мнением о виртуальной реальности, — заговорил наконец он, уже вполне владея собой. — Теперь вы знаете, что я думаю по этому поводу. Так что, будете изымать свои машинки из общего пользования? Ведь известное вам письмишко-то по-прежнему у меня, знаете ли…

Он уставился на меня, в глазах поблескивал откровенно глумливый подстрекательский огонек.

— А что вам ответил Ричард?

— Ничего не ответил. Я вообще от него ни единого слова не дождался. Впрочем, меня это не удивляет, — буркнул Дуги.

— Припомните, может, вы с Ричардом все-таки встречались, чтобы обсудить ваше требование, а? В Керкхейвене, к примеру?

— Да пошел ты! — грубо оборвал меня Дуги. — Я всю эту чушь собачью уже в полиции слышал. Я его не убивал. И сарай ваш не поджигал.

Дуги хихикнул, губы его свело в злобной кривой ухмылке. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел мне прямо в глаза.

— Хотя признаюсь вам, я рад, что его убили. Рад, что его мерзкому бизнесу приходит конец. Он все пудрил мне мозги насчет того, что в его фирме собрались таланты, раздвигающие границы науки. А на самом-то деле просто хотел заработать на них кучу денег, вот и все. Ему было плевать, что виртуальная реальность развратит и погубит общество, лишит разума миллионы людей…

Не владея собой, я вскочил на ноги.

— Не смейте так говорить о моем брате! Он был…

У моих ног раздалось хриплое свирепое рычание. Пес принял боевую стойку, шерсть на загривке поднялась дыбом, подрагивающая верхняя губа вздернулась, обнажив страшные клыки. Я смолк и оцепенел, даже дышать, кажется, перестал.

— Стоять, Ганнибал! — издевательски усмехаясь, приказал Дуги. — Вот что, ребята. С вашей «Фэрсистемс» покончено. Надо смотреть правде в глаза. А теперь лучше валите-ка отсюда…

Рейчел встала и медленно вышла из комнаты, я последовал за ней, не сводя настороженного взгляда с собаки.

— Нет, вы слышали, что он там плел о Ричарде? Подонок!

— Он крайне обозлен, — заметила Рейчел.

— А эта его псина! Кошмар какой-то.

— Она как-то раз Кита цапнула. Ни с того ни с сего. Шрам до сих пор остался.

— Я же говорю, зверюга! Послушайте, нам ни в коем случае нельзя уступать его требованиям. Пусть делает с этим чертовым письмом все, что угодно! С чего это вы вдруг разулыбались? — Я подозрительно оглядел старающуюся за мной поспеть Рейчел.

— Сейчас вы очень похожи на вашего брата, — дрогнувшим голосом объяснила она.

Мы уселись в машину, я завел двигатель и резко тронулся с места.

— Одного я не понимаю, — задумчиво проговорила Рейчел. — Почему Дуги до сих пор не опубликовал письмо Берги? Он дал Ричарду неделю, Ричард его просто проигнорировал. Тогда почему же Дуги все-таки не обратился в газеты?

Хороший вопрос. Вот только ответа на него у меня не было.

— А вы не знаете, что в действительности случилось с тем пацаном на мотоцикле? — поинтересовался я.

— Нет, не знаю. Загадка какая-то. Наши устройства проходят длительные и всесторонние испытания. Таких несчастных случаев просто не должно быть.

— Разобраться не пытались?

— Нет. Поскольку Берги отказался от судебного иска, мы решили больше не заниматься этим делом. Не хотели поднимать шумиху.

— Напрасно, черт побери! Вы были просто обязаны проверить и перепроверить все обстоятельства этой аварии!

— А вы, по-моему, пока еще не управляющий директор, — холодно напомнила мне Рейчел.

— Да послушайте же! Если Джонатан Берги и вправду погиб из-за одного из наших устройств, мы должны в точности знать, как это произошло.

— Ладно, — нехотя проговорила она. — Попробую выяснить.

Некоторое время мы в полном молчании проталкивались сквозь обычные в пригородах Эдинбурга дорожные пробки.

Постепенно успокаиваясь, я принялся припоминать рассуждения Дуги о виртуальной реальности.

— Кое-что из того, чем пугает Дуги, в общем-то не лишено смысла, — признал я.

— Ага. — Отвернувшись от меня, Рейчел упорно смотрела в окно.

— А что Ричард думал о виртуальной реальности?

— Ничего плохого. Ричард к человеческой натуре относился с оптимизмом. И видел лишь выгоды, которое могло обрести человечество. Дуги же пессимист. Для него человечество порочно изначально, а виртуальная реальность лишь способна развратить его еще больше.

— А вы? Вы-то сами какого мнения?

— Я, вероятно, где-то посередине. Дуги прав в том, что виртуальная реальность может быть использована как во благо, так и во вред. Я, как ученый, должна расширять пределы человеческих знаний, но не могу нести ответственность за то, как люди эти знания применяют. И если здесь возникают проблемы, то виной тому общество, а не виртуальная реальность. — Рейчел обернулась ко мне и вдруг улыбнулась. — На следующей неделе еду повидаться со своим братом. Хотите со мной?

Неожиданное приглашение меня удивило, однако я понимал, что для него должны быть веские причины.

— Хочу. А можно полюбопытствовать, с чего вдруг?

— Сами увидите, — загадочно усмехнулась Рейчел.

* * *

В тот же день я вылетел в Лондон. Свою машину оставил в аэропорту Эдинбурга. Знал, что скоро мне все равно сюда возвращаться.

Я все еще не пришел в себя после встречи с Дуги. Никак не мог успокоиться, вспоминая его нескрываемую ожесточенность, едва подавляемую злобу, псину эту его чертову с клычищами, как у саблезубого тигра…

А ну как все, что он говорил, чистая правда?

Самолет оторвался от взлетной полосы, оставляя позади Керкхейвен и Гленротс, я же продолжал размышлять о том, что со мной происходит. Я все больше и больше запутывался в перипетиях жизни Ричарда, и, надо сказать, сопротивляться этому не хотел. Перспектива стать управляющим директором «Фэрсистемс», пусть всего на несколько месяцев, захватила меня до глубины души. Конечно, мне придется нелегко, да что там, будет неимоверно трудно. Но это вызов, шанс проявить себя и состояться за пределами знакомого мне биржевого мира. Я был польщен доверием отца и особенно Соренсона. Если Соренсон считает, что я справлюсь, я справлюсь.

Чем больше я об этом думал, тем увереннее себя чувствовал. Нет, я по-прежнему был убежден, что компанию необходимо продавать. Однако ясно, что мне придется ждать три месяца, прежде чем я смогу склонить к этому отца. Без его двадцати процентов продать компанию будет крайне сложно, а то и вообще невозможно. В то же время, как управляющий директор, я буду в известной степени определять судьбу компании. И получу шанс ее спасти.

В память о Ричарде.

* * *

— А почему бы и нет? — заметила Карен. — По-моему, совсем неплохая идея. Уверена, ты справишься.

— Постараюсь вырываться к тебе на выходные, — пообещал я.

— Ну, это будет просто прекрасно, но, боюсь, у тебя вряд ли получится. Да не беспокойся ты обо мне! Переживу как-нибудь. Всего-то три месяца!

Я, наверное, в глубине души все же надеялся, что Карен в слезах рухнет на пол и, разрывая на себе одежды, станет умолять, чтобы я не покидал ее. Да что говорить, меня бы устроило, даже если бы она хоть немного опечалилась моим отъездом…

— А как ты договоришься с «Харрисон бразерс»? — перевела разговор в практическую плоскость Карен.

— Думаю, без проблем. Бобу придется меня отпустить. Он не может позволить себе потерять такого агента. Да и Эду только на пользу поработать без моей опеки, ему уже пора привыкать обходиться без няньки. — Я крепко прижал ее к себе. — А ты как? Вид у тебя усталый. Бледненькая, и глазки вон как опухли…

— Сплю плохо последнее время, — призналась Карен.

— Что такое?

— Все началось после гибели Ричарда. Сама не знаю, что со мной творится. Думаю, когда умирают такие молодые, поневоле вспоминаешь, что и ты тоже смертна. — Она сжала мою руку. — Прости, я эгоистка, да? Тебе-то, должно быть, гораздо тяжелее.

— Не извиняйся, я же сам спросил. А тяжело нам всем, не мне одному.

С минуту мы помолчали.

— И работа не спасает, — продолжала Карен. — Там у нас сплошной мрак, одна политика и никакого бизнеса. Но я стараюсь не высовываться, сижу себе тихонько, заполняю квиточки.

— И правильно делаешь.

— Надеюсь. Во всяком случае, Боб Форрестер меня уже пару раз похвалил.

— Вот видишь. Все будет в порядке, не переживай.

— Да я не за себя, я больше за Салли переживаю. — Карен на какое-то время ушла в свои невеселые мысли, потом лицо ее просветлело. — Да, тут такой забавный случай вышел. Помнишь Питера Тьюсона из «Банк де Женев э Лозанн»?

— Ну? Вроде припоминаю… Тот тип, что разговаривал с тобой на приеме?

— Он самый. Представляешь, все время приглашает меня куда-нибудь с ним пойти. Сейчас вот говорит, что у него есть два билета на балет. А отвертеться от него трудно, он все-таки один из самых крупных моих клиентов.

Я вспомнил профессорскую физиономию этого Питера, с которым Карен знакомила меня в тот вечер, — никаких особых опасений он у меня не вызывал.

— Ну, если из-за меня, то отказываться не стоит.

— Ладно, уговорил, — рассмеялась Карен. — Только он такой скучный, сил нет. К тому же совсем еще молокосос.

Я нахмурился. Это, знаете ли, уже слишком.

— По-моему, мы с ним ровесники, — сердито буркнул я.

— Господи, ты же отлично понимаешь, что я хотела сказать — смутилась Карен. — Выглядит он куда моложе тебя.

Она была совсем не намного старше меня, однако порой держалась так, будто между нами было не меньше десятка лет разницы. Меня эта ее манерная поза превосходства иной раз раздражала, и Карен это прекрасно знала.

— Во всяком случае, рад, что это не тот, другой парень. Ну, босс лондонского отделения «Банк де Женев э Лозанн». Вот он, по-моему, к тебе очень неравнодушен.

— Ах, Анри Бурже! Да, он куда больше в моем вкусе. — Она кокетливо усмехнулась.

— Еще бы, у него такой безупречный архитектурный вкус, — не без ехидности заметил я.

— И не говори. Офис они себе выстроили кошмарный, правда? — рассмеялась Карен. — А в Нью-Йорке здание у них еще ужаснее.

— Значит, так. Если застукаю тебя с кем-нибудь из этих швейцарских хлыщей, знай: быть беде.

— Похоже, я уже и так попала в беду. — Карен отхлебнула вина.

— О чем ты?

— Офис «Харрисон бразерс» кишит шотландскими полисменами. И они задают кучу вопросов.

— Да ты что!

— Ага. Проверяют всех моих клиентов на предмет наличия у них акций «Фэрсистемс». Допытываются, не вела ли я с ними каких-либо переговоров по этому поводу.

— Меня, положим, это не удивляет. Они проверяют всё и всех. А ты, в конце концов, работаешь на американском рынке акций.

— Да никто из моих клиентов о «Фэрсистемс» слыхом не слыхивал. Глупость какая-то! Я и сама-то о компании ничего не знаю.

— Да говорил я в полиции об этом. Надеюсь, теперь они мне поверят.

— А я надеюсь, что они перестанут лезть к моим клиентам с дурацкими вопросами. Моей репутации на рынке это, сам понимаешь, ничего хорошего не добавляет. — Она вновь отпила глоток вина. — И когда же ты отбываешь в Шотландию?

— В воскресенье вечером. Подумал, что нам неплохо было бы провести выходные вместе.

— Ох, Марк, прости, я маме обещала. В прошлый раз из-за этого несчастья там так все обернулось, что я просто обязана поехать.

— Ладно, — не стал протестовать я, с трудом скрывая разочарование.

Я собирался перед своей трехмесячной ссылкой в Шотландию как можно больше побыть с Карен, но вмешиваться в ее отношения с матерью вредно для здоровья.

— Хватит дуться. — Карен шутливо ткнула меня локтем в бок. — Давай-ка посмотрим руку и пойдем баиньки.

Карен сменила мне повязку, и мы отправились спать. Наши объятия оставили у меня слегка горьковатый осадок — ласкали мы на этот раз друг друга не столь раскованно, самозабвенно и бурно, как обычно.

Это меня угнетало и настораживало. Хотя после смерти Ричарда Карен изо всех сил старалась меня всячески поддерживать, я подспудно ощущал между нами какую-то прохладцу. Конечно, гибель Ричарда потрясла меня, подействовала и на мое сознание, и на подкорку. Неудивительно, если и в сексуальной жизни не обошлось без таких же пагубных для меня последствий. Остается лишь надеяться, что Карен и к этому отнесется с полным пониманием.

* * *

— Я бы хотел взять отпуск на следующие три месяца. Разумеется, без сохранения содержания.

Я смотрел Бобу Форрестеру прямо в глаза. Он сидел, развалясь в кресле, но тем не менее производил впечатление силы и власти — широкие плечи и могучий торс распирают накрахмаленную и отглаженную белую рубашку. Хотя Боб уже десяток лет прожил в Лондоне, выглядел он по-прежнему стопроцентным американцем.

— Что думаешь, Этьен? — обернулся он к возбужденно ерзавшему французу.

— Я против, — мгновенно откликнулся тот. — На рынке творится что-то невообразимое. Сейчас нам нужны все до единого опытные агенты. Отпустим Марка, за ним потянутся другие, и скоро у нас вообще никого не останется.

— В чем-то он прав, как по-твоему? — перевел на меня взгляд Форрестер.

— Я бы не обратился к вам без серьезных на то причин, — настаивал я. — Для меня это очень важно. «Фэрсистемс» — все, что осталось после моего брата. И ради него я просто обязан помочь компании, это мой долг перед ним, если хотите.

Форрестер вежливо выслушал меня, однако чувствовалось, что мои аргументы впечатления на него не произвели. Он задумался. Я знал, о чем, и решил идти с козырей:

— Мне тут названивают в последнее время… Ответа я пока не даю.

Это был грубо прямолинейный ход, но Форрестер не любит, когда с ним хитрят. К тому же, я сказал правду. Я отверг предложение Барри перейти на работу в «Банк де Женев э Лозанн», однако он оставил мне номер своего телефона на случай, если я передумаю. Приглашали меня и другие. На рынке облигаций слухи об успехе распространяются с необыкновенной быстротой. Впрочем, как и о неудачах. К счастью, у меня их пока не было. Мои убытки в «черный вторник», как окрестили день объявления Гринспэном о повышении процентных ставок, ничто по сравнению с теми, которые понесли остальные посредники в Сити.

Форрестер понимал, что в данном случае я говорю с ним с позиции силы.

— Хорошо. Три месяца. Но только три месяца, и ни днем больше. Возвращаешься на рабочее место или первого августа, или никогда. И позаботься, чтобы этот твой Эд нам тут не напортачил.

— Подожди, Боб, но это же… — возмущенно возопил было Этьен, однако Форрестер уже поднялся на ноги и направлялся к своему столу — дискуссия окончена.

— Спасибо, — с чувством проговорил я ему в спину и пошел прочь, оставив Этьена негодовать и протестовать сколько душе угодно.

Ни черта у него не выйдет. Приняв решение, Боб Форрестер никогда его не менял. Я поделился новостью с Эдом. Он воспринял ее со смешанным чувством страха и надежды. С одной стороны, ему повезло — получает возможность проявить себя на самостоятельной работе. Я был уверен, что он не подведет. По самой своей натуре этот парень склонен действовать с величайшей осторожностью и осмотрительностью, что в начале карьеры — весьма необходимые и важные качества.

Я позвонил Соренсону и сообщил ему о своем решении.

— Рад слышать, честное слово! — зарокотал он в трубку. — В понедельник сможешь к нам выбраться?

— В понедельник буду на месте, — заверил его я.

— Ждем не дождемся, ты нам здесь очень нужен.

Положив трубку, я самодовольно улыбнулся, хотя и понимал, что он просто старается меня подбодрить. Ему это удалось.

Мне хотелось воспользоваться возможностью и попытаться все-таки выяснить, что происходило в последние месяцы с ценами на акции «Фэрсистемс». Ричарду это обстоятельство казалось очень важным, Доналдсон тоже отнесся к нему со всей серьезностью. И хотя Карен не смогла ничего разузнать, мне был известен еще один человечек, к которому по этому поводу стоило обратиться.

Стив Шварц сидел через несколько столов от Карен. Американец, жесткие курчавые волосы, необъятное, в жировых складках брюхо, мощный загривок. В Нью-Йорке он вел сделки «Харрисон бразерс» с небольшими пакетами акций, в Лондоне занимался тем же, но имел дело уже с мелкими европейскими компаниями. В британской столице он проработал более года, но так и не привык к своеобразному подходу старомодных европейцев к торговле ценными бумагами.

Я изложил ему свою проблему, он с энтузиазмом взялся помочь. Обрадовался возможности вновь очутиться на хорошо знакомой ему территории.

— Восхитительно! — воскликнул он, просмотрев подготовленный Ричардом статистический анализ. — Ничего подобного я еще не видывал!

— Вам это о чем-нибудь говорит?

— Кажется, да, — подумав, кивнул он. — Ваш брат провел исследование стоимости и объемов сделок с акциями «Фэрсистемс» в сравнении с операциями по ценным бумагам аналогичных компаний за первые полгода после того, как они были выставлены на торги. По его расчетам, как мне думается, девяносто пять процентов за то, что на поведение акций его компании воздействует некий аномальный фактор за пределами фондовой биржи. Ну-ну… Нельзя ли мне получить эту распечатку?

— Я дам вам копию.

— Отлично. Хочу сопоставить с движением акций некоторых компаний, с которыми веду дела.

— Подождите, так он что, прав? С акциями «Фэрсистемс» действительно творится что-то неладное?

— Согласно его анализу, да. — Стив постучал похожим на сардельку пальцем по бумагам Ричарда. — А давайте-ка мы сами посмотрим.

Его ручищи с неожиданной проворностью пробежали по клавишам подключенного к «Службе Блумберга» компьютера, на экране появились какие-то головоломные графики. Шварц со свистом втянул в себя воздух.

— Господи, чудеса какие-то!

— Что-нибудь не так?

Мне, естественно, не впервой видеть графики, но только они относились к облигациям, а не к акциям.

— Сейчас покажу. В первые пару дней торгов акции вели себя вполне пристойно. Поднялись на двадцать процентов, с десяти долларов за штуку до двенадцати. Это у нас ноябрь прошлого года. Потом, вплоть до февраля, — полное затишье. — Он ткнул пальцем в экран и провел им по прямому отрезку на графике, тянувшемуся на уровне двенадцати долларов. — Ну, в случае пакета подобных размеров отсутствие сделок неудивительно, это нормально. Но вот в феврале акции начинают падать, видите?

Линия на графике и впрямь потянулась вниз с двенадцати долларов до шести в апреле, а потом опустилась до отметки четыре с половиной доллара.

— Припомните, что случилось за этот период, — поднял на меня глаза Шварц. — Нечто такое, что послужило причиной подобного падения.

— Смерть Ричарда, из-за этого акции сразу подешевели.

— Нет-нет, я не о том. Вот этот отрезок с февраля по апрель выглядит очень странно. Особенно общий объем сделок. Для такого небольшого пакета он весьма необычен. Тем более при таких ценах на акции и всего одном посреднике. Надо посмотреть по каждой сделке в отдельности.

— А это возможно?

— Ага. Вот вам все сделки на экране — в каждом случае размер сделки не превышает нескольких сотен акций, ну, пара тысяч от силы. И каждый раз посредником выступает «Вагнер — Филлипс».

— Ну и что это все значит?

Шварц откинулся на спинку кресла, задумчиво потирая подбородок. Расшифровка хитроумных графиков была, по всей видимости, его коньком. Я терпеливо ждал.

— Есть два варианта, — сказал наконец он. — Либо крупный держатель продает свои акции множеству мелких покупателей, либо кто-то собирает себе внушительный пакет, покупая у множества мелких продавцов. В первом случае цены, как правило, падают.

— Тогда, следовательно, мы имеем дело с крупным продавцом, так?

— Возможно. Согласно этому графику, речь идет о двадцати — тридцати процентах общего числа акций, приобретенных или проданных одним-единственным инвестором. Кто, по-вашему, может располагать таким пакетом?

— Только Ричард. Но я-то знаю, что он не продал ни единой акции. В любом случае, все первоначальные держатели акций «Фэрсистемс» в момент выпуска их в обращение подписали обязательство не продавать свои пакеты в течение двух лет.

— Значит, скорее всего речь идет о крупном покупателе.

— Но тогда он должен фигурировать в реестре акционеров. Разве инвесторы не обязаны регистрироваться в Комиссии по ценным бумагам и биржам, когда их пакет достигает десяти процентов?

— Пяти процентов, во-первых, — поправил меня Стив. — А во-вторых, теоретически вы, конечно, правы, однако при желании скрыть такой факт легче легкого, особенно если ваш посредник смотрит на это сквозь пальцы. И комиссия здесь практически бессильна.

— Вы считаете, что «Вагнер — Филлипс» способна на такие проделки?

— Вполне, судя по их репутации.

— Но как же тогда объяснить падение цен? Вы же сами только что сказали, что покупка акций в таких объемах должна вести к их подорожанию.

— Ими наверняка манипулируют, — твердо заявил Шварц. — «Вагнер — Филлипс» искусственно занижает цены в угоду этому покупателю. Просто запугивает своих мелких клиентов, вынуждая их продавать акции.

— Зачем, скажите мне Бога ради!

— А кто их знает, все зависит от того, кто этот покупатель. Все может объясняться очень просто. Услуга за услугу — ты мне, я тебе, как говорится.

— Но вы уверены, что снижение цен не вызвано страхом инвесторов перед банкротством «Фэрсистемс»?

— У них есть основания для таких опасений? — спросил Стив.

— Возможно.

— Что, по этому поводу публиковалась какая-нибудь информация?

— Нет. Разве что сообщение о смерти Ричарда. Но мы ведь говорим о падении цен, которое предшествовало его гибели.

— Ну, что вам сказать… Инвесторы, конечно, могут вдруг перепугаться. Однако их к этому надо подтолкнуть. Что, вероятно, и сделала «Вагнер — Филлипс». Косвенно это подтверждается количеством сделок, которые свидетельствуют, что некто собирает крупный пакет акций вашей компании. Готов спорить на что угодно, ими манипулируют в интересах одного-единственного покупателя.

— Нельзя ли его установить?

— Дайте мне сделать пару звонков. Если что разузнаю, сразу сообщу.

— Спасибо, Стив.

— Да, и почему бы вам не потолковать с нашей красоткой Карен Чилкот? У нее хорошие связи на американских рынках. Вы ведь как будто знакомы?

— Немного. — Я с трудом подавил улыбку.

Я направился к Карен. Она заполняла бланк заключения сделки. Больше акций продашь, больше комиссионных получишь.

— Придурок хренов! — заорал Джек Тенко, бросая телефонную трубку. — Эй, Карен! Форрестер тебя слушается. Заставь его дать нам пристойный лимит на продажи!

Карен не обращала на него никакого внимания.

— Оглохла, что ли, Карен? Тебе он не откажет. Все знают, что он с твоей задницы глаз не сводит! — Из его груди вырвалось сиплое кудахтанье, обозначавшее, видимо, смех.

— Джек, на месте Форрестера я бы тебе позволила продавать не больше пары пакетов прокладок в день, — обворожительно улыбнулась ему Карен. — Займись-ка лучше делом, в конце концов.

Сидевшая между ними Салли хихикнула и тут же испуганно опустила голову. Я уставился на Тенко, желая испепелить его взглядом.

— А ты чего тут забыл? — буркнул он мне и отвернулся к монитору.

Карен подняла глаза от бумаг и, увидев меня, заулыбалась.

— Господи, и как ему не надоест… Действительно, а что ты тут делаешь?

На работе мы с ней обычно старательно избегаем всяких контактов друг с другом.

— Стив Шварц посоветовал поговорить с тобой, вот я и пришел.

Я изложил ей версию Стива. Она задумчиво сдвинула брови, потом покачала головой.

— Боюсь, все эти статистические исследования не достовернее гадания на кофейной гуще. Акции падают в цене потому, что компания переживает трудности. Все проще простого.

— Но как инвесторы-то об этом узнали?

— Кто-то кому-то проговорился, прошел слушок. Рынки на это сразу реагируют.

— А количество сделок? Стив утверждает, что их на удивление много. А это, согласись, очень странно.

— Я же выясняла — никто ничего не знает. Так что извини, Марк.

— Может, еще раз попробуешь?

— Ладно, попробую еще раз. — Карен снисходительно пожала плечами и подняла телефонную трубку.

Промучившись за своим рабочим столом пару часов, я вернулся к ним за новостями. Однако ни Стиву, ни Карен ничего стоящего внимания разузнать не удалось.

Я продиктовал Стиву номер моего телефона в Гленротсе.

— Если вдруг хоть что-нибудь услышите, позвоните мне, пожалуйста.

— Обязательно, — заверил меня Стив. — Мне и самому интересно. Здесь явно что-то не так. Вне всяких сомнений.

* * *

Пятница, мой последний день на бирже. Провел я его, наблюдая вместе с Эдом за рынками, проверяя и перепроверяя уже заключенные сделки и обдумывая новые. Надо постараться, чтобы каждая моя сделка смогла в долгосрочной перспективе пережить грядущие потрясения на рынке, которые, как я уверен, были не за горами.

Я воспользовался «Бондскейпом», чтобы познакомиться с общей картиной на рынке облигаций после случившейся три недели назад катастрофы. Возможность воочию видеть его движение, надо признаться, просто ошеломляет. Сильное впечатление на меня произвело постепенное возвращение некоторых особенно резко реагировавших на заявление Гринспэна сегментов рынка к их прежним позициям. Например, здание «Рено», привлекшее в свое время мое внимание, вновь съежилось до своей первоначальной высоты. К слову сказать, для нашей фирмы это означало прибыль в размере одного миллиона долларов. Такими деньгами рисковать нельзя, и я приобретенные ранее облигации «Рено» продал. Мы, таким образом, вернули более половины тех 2,4 миллиона, которые потеряли в тот злосчастный день. Боб Форрестер к «Бондскейпу» по-прежнему относился с известной долей скептицизма, хотя и должен был признать, что до сих пор прибор работал превосходно.

Грега известие о зигзаге в моей карьере взволновало и удивило, однако он искренне пожелал мне успехов на временном поприще. А также обещал в мое отсутствие присматривать за Эдом.

Я неспешно прошел к титану, налил себе стакан воды. Карен говорила по телефону. Перехватив мой взгляд, беззвучно пошевелила губами. «Удачи», — перевел я. В последний раз медленно осмотрел весь операционный зал и поспешил домой, чтобы собрать вещи и успеть на последний рейс в Эдинбург.

Итак, я вступаю в должность управляющего директора высокотехнологичной компании.

Какого же это черта я вытворяю, а?

 

Глава 11

Сказать, что, останавливая «БМВ» перед заводом, я нервничал, — значит не сказать ничего. Первый день на работе, о которой я не имел ни малейшего представления. Дрожал от страха, но в то же время был в себе почему-то абсолютно уверен. Мне не терпелось разобраться, как работает «Фэрсистемс», чтобы заставить ее работать лучше.

Заседание совета директоров было назначено на девять. Проходило оно в уже знакомом мне конференц-зале. В совет входили Рейчел, Дэвид, Уилли, а также Соренсон и Найджел Янг, занимавшие в нем посты без определенных обязанностей. Янга можно назвать национальным героем Шотландии — директор знаменитого эдинбургского коммерческого банка «Мьюир кэмпион», он к тому же входил в правления еще полудюжины других шотландских компаний. Высокий, изысканные манеры, хорошо поставленный звучный голос, в академически правильной речи проскальзывает едва уловимый шотландский акцент. Ричард рассказывал мне, что в высоких технологиях Янг ничего не смыслит и вникать в них ни малейшего желания не испытывает, так что во всем полагается исключительно на Соренсона.

Атмосфера в конференц-зале царила строго официальная. Все были в пиджачных костюмах, кроме, естественно, Рейчел, одетой в черную шерстяную блузу, спадавшую свободными складками на черные же легинсы. Соренсон объявил заседание открытым и тут же взял инициативу в свои руки.

— Это первое наше заседание после гибели Ричарда, — скорбным голосом начал он. — Его смерть стала тяжелым ударом для каждого сотрудника нашей компании, не говоря уже о сидящих за этим столом. Не хочу воздавать его памяти формальные почести. Мы все хорошо его знали, и у меня нет слов, чтобы выразить наше горе. Однако жизнь продолжается, и мы должны смотреть в будущее. У Ричарда была мечта, осуществить которую выпало нам. Впереди нас ждет несколько трудных месяцев, но если мы будем держаться вместе и действовать заодно, то сумеем воплотить его мечту в жизнь.

Соренсон мастерски выдержал паузу, чтобы дать нам возможность проникнуться смыслом его слов, встреченных всеобщим молчанием.

— Теперь по повестке дня.

Он стремительно расправился с протокольными вопросами и парой сугубо формальных резолюций.

— Ладно, перейдем к делу. Как у нас с выпуском продукции, Рейчел?

— Прекрасно. Осуществление основных проектов идет по графику, а то и с опережением. Новые виртуальные очки успешно опробованы нашими клиентами. Есть одна-две проблемы, но их легко уладить. Наш новый симулятор «Фэрсим-1» будет готов к отправке пользователям в июле. По-прежнему многообещающе выглядит «Фэррендер», наша графическая система. В программном обеспечении для нее, правда, обнаружилась пара ошибок, но устранить их не составит никакого труда.

Я обратил внимание, что она ни словом не упомянула о загадочном проекте «Платформа».

— Очень хорошо, — похвалил ее Соренсон. — Значит, после смерти Ричарда ваши ребята не сбавляют темпов.

— Я бы сказала, что они работают еще больше и старательнее, — с вызовом поправила его Рейчел.

— Что у тебя, Дэвид?

— Названивают клиенты, беспокоятся, что теперь с нами будет без Ричарда. Однако ни один от наших услуг не отказывается. Я заверяю их, что мы и без Ричарда будем поставлять неизменно качественный товар.

— Правильно, — одобрительно кивнул Соренсон.

— Портфель заявок на нашу продукцию продолжает пополняться, однако если нам не удастся снизить на нее цены, ожидать по-настоящему крупных заказов не приходится. Одно-два устройства, не более того. — На Рейчел при этом Дэвид даже не взглянул, однако всем стало ясно, что виновата в этом она, отнюдь не он.

— Молодец, Дэвид. Несмотря на сложные условия, справляешься ты отлично. Кстати, я тут на прошлой неделе случайно встретил Арни Миллера, так он до сих пор под впечатлением от твоей презентации. Страшно увлекся виртуальной реальностью. Блестящая работа, блестящая. Такой небольшой компании, как наша, выйти на подобный уровень совсем непросто.

Арни Миллер — это главный управляющий одной из трех крупнейших автомобильных компаний Америки. Соренсон абсолютно прав, заинтересовать такого бизнесмена действительно большой успех.

— Уилли?

Уилли испуганно прокашлялся, нервно потер руки.

— Это… Значит, так… Вы все как бы знакомы с прогнозом. Если откуда-нибудь не поступит большой заказ, наличность у нас кончится в августе. Если очень повезет, то в сентябре.

Наступило гнетущее молчание. Дело дрянь, однако финансовое положение компании всем было известно, ничего нового мы сейчас не услышали.

— Что ж, будем рассматривать это как вызов. Давайте все вместе искать новых клиентов и новые возможности. — Соренсон поднял руку, призывая к молчанию открывшего было рот Дэвида. — Знаю, знаю, Дэвид, тебя не устраивают наши нынешние цены, но тут уж тебе придется расстараться. В нашем деле идеальной цены на идеальный товар не бывает. Так уж устроен этот мир. Вы, ребята, работаете отлично, так держать! А до сентября еще целых четыре месяца. Правильно, Дэвид?

— А может, нам обсудить вопрос о продаже компании? — не выдержал-таки Дэвид.

— В данных условиях это отнюдь не лучшая альтернатива, — внушительно заявил молчавший доселе Найджел Янг.

— Справедливо, — подтвердил Соренсон. — Я говорил с двумя нашими основными акционерами — с присутствующим здесь Марком и доктором Фэрфаксом. Мы считаем, что компании надо дать возможность уладить в ближайшие пару месяцев свои проблемы. Если ситуацию выправить не удастся, начнем искать покупателя. Хочу довести до вашего сведения мнение доктора Фэрфакса, который убежден, что ради Ричарда мы все обязаны постараться сохранить самостоятельность «Фэрсистемс».

— А по-моему, мы еще обязаны ради Ричарда не допустить банкротства компании, — выпалил Дэвид. — При всем уважении к вам и особенно доктору Фэрфаксу смею заметить, что если мы не выставим компанию на продажу сейчас, то потом будет слишком поздно. На поиски покупателя может уйти не менее шести месяцев. Уверен, что Ричард отнюдь не хотел бы, чтобы люди, находившиеся рядом с ним все эти годы, остались без работы.

Сильный ход. Я неприятно удивился, поймав себя на том, что во многом с Дэвидом согласен.

— Чушь собачья! — звонко и четко выговорила Рейчел, возбужденно крутя в тонких пальцах авторучку — курить во время заседаний ей, видно, не разрешали. — Сплошная собачья чушь, и ты, Дэвид, сам это прекрасно понимаешь. Ричард не хотел продавать компанию, и мы ее продавать не станем.

Найджел Янг, услышав подобную тираду, вздернул подбородок, Дэвид же оставил ее без внимания.

— Рейчел, я не могу допустить подобные выражения на заседании совета, — резко заметил Соренсон.

— Ладно, приношу свои извинения и все такое прочее… Выражусь по-другому, — упрямо вскинула голову Рейчел. — Все, что он здесь наговорил, — сплошная ерунда. Я-то знаю, что никто в компании продавать ее не намерен. Мы все хотим ее сохранить…

— Ладно, ты высказалась, — демонстрируя всем своим видом необыкновенное терпение и терпимость, остановил ее Соренсон. — Что ж, приступим к голосованию?

Взгляды всех присутствующих устремились на Дэвида. Он, однако, спорить больше не стал. Осознавал, что решение уже предопределено. Проголосовал он против собственного же предложения, дав всем понять, что он делает нам огромное одолжение. Найджел Янг, разумеется, голосовал по подсказке Соренсона.

— Благодарю вас. У нас в повестке дня остался еще один пункт, — торжественно объявил Соренсон. — Я предлагаю назначить Марка Фэрфакса временно исполняющим обязанности управляющего директора компании «Фэрсистемс» и ввести его в состав совета директоров.

Согласно требованиям процедуры, это предложение горячо одобрил и поддержал Уилли. Его, видно, для таких дел здесь и держали.

— Вопросы, замечания? — обвел нас взглядом Соренсон. Дэвид Бейкер подался вперед.

— Да, Дэвид? — Всем своим тоном Соренсон показал, что Бейкер, конечно, имеет право высказаться, но лучше бы ему от этого воздержаться.

— На какой срок мы его назначаем? — подозрительно поинтересовался Дэвид.

— Пока на три месяца, — ответил Соренсон.

— Имеется в виду, что потом срок будет продлен еще на три месяца?

— Отнюдь. Через три месяца мы либо назначим управляющего директора на постоянной основе, либо продадим компанию, и тогда новый владелец сам будет подбирать ее руководство, — объяснил Соренсон.

— Понятно, — протянул Дэвид. — А если дойдет до постоянного назначения, кандидатуры из числа сотрудников компании будут рассматриваться?

Позиции себе готовит заранее, прет напролом, подумал я, наглости ему не занимать. Хотя, с другой стороны, не попросишь — не подадут.

— Ну почему же не рассмотреть? — Соренсон сделал паузу, которая придала его заявлению некоторую двусмысленность. — Есть еще вопросы, замечания? Нет? Прекрасно. Голосуем.

Под тяжелым взглядом Соренсона присутствующие единогласно проголосовали за мое назначение.

— Поздравляю, Марк, добро пожаловать в «Фэрсистемс», — обернулся ко мне Соренсон, я ответил вежливой улыбкой. — Формальностями займется Уилли.

На этом заседание закончилось. Его участники потянулись к двери.

— Рейчел, Дэвид, Уилли, задержитесь, пожалуйста, еще на минутку, — неловко прокашлявшись, попросил я.

Найджел Янг попрощался со мной вежливым кивком. Соренсон остановился на минуту у моего кресла.

— Съезжу в Сент-Эндрюс, помашу клюшкой. — Он крепко хлопнул меня по плечу. — Удачи, сынок.

Да, удача мне совсем не помешает.

Едва дождавшись ухода Найджела Янга и Соренсона, Рейчел достала сигарету и жадно затянулась. Уилли застыл в позе полной боевой готовности получить и выполнить любые распоряжения. Дэвид проявлял признаки легкого раздражения. Он человек занятой. На пять лет старше меня, диплом в сфере менеджмента, опыт работы в компьютерной индустрии, полтора года в «Фэрсистемс». Управлять компанией должен он, а не я. Так он думал, и, вероятно, был прав. Я натянуто улыбнулся.

— Уолтер сообщил вам, что я здесь всего на три месяца. Мне известно, что все вы классные специалисты, и вмешиваться в ваши дела я не собираюсь. Убежден, что «Фэрсистемс» располагает огромным потенциалом, и приложу все силы для того, чтобы компания выжила и смогла его реализовать. Уверен, что мы все стремимся к этой цели.

Я оглядел сидящих за столом. Рейчел, не выпуская изо рта сигареты, откинулась на спинку кресла. Дэвид с непроницаемым выражением лица сидел, напряженно выпрямив спину, будто кол проглотил. Уилли перехватил мой взгляд и кивнул, выражая мне свою безоговорочную поддержку.

— Жалованье в течение следующих трех месяцев я получать не стану. Знаю, что нам потребуется вся имеющаяся наличность, — объявил я.

Уилли не сдержал вздоха облегчения. С наличными средствами у компании было так туго, что содержание еще одного дорогостоящего начальника в составе совета директоров могло бы ее просто доконать.

— Следующие несколько дней я целиком посвящу детальному знакомству с работой компании. Поэтому сегодняшнее утро я хотел бы провести с Рейчел, Дэвида я бы попросил освободить для меня время после полудня, а с Уилли мы встретимся завтра утром. Вас это устраивает?

Они дружно кивнули.

— Отлично. Я займу кабинет Ричарда. Если понадоблюсь, обращайтесь в любое время.

Дэвид заерзал в своем кресле, откашлялся.

— Видите ли, в кабинет Ричарда уже перебрался я. А вы пока можете посидеть в моем. Для временного пользования он совсем не плох.

Я сдержал язвительную усмешку. Этого я как раз и ожидал. Откровенно говоря, мне абсолютно безразлично, в каком кабинете работать. Я даже подумывал устроиться в одном зале с программистами, чтобы поглубже разобраться, чем они занимаются. Однако если мне было все равно, то другим нет. Особенно Дэвиду. И времени он не терял. Не пожалел даже выходных, чтобы успеть перетащить в кабинет Ричарда свое барахло.

— Извините, конечно, за лишнее беспокойство и неудобства, однако полагаю, что мне следует занять кабинет Ричарда — хотя бы просто ради приличия, для антуража, знаете ли. — Я улыбнулся ему насколько возможно приветливо и дружелюбно.

Он уставился на меня, соображая, продолжать ли ему упорствовать и препираться, решил, видимо, что не стоит, и нехотя кивнул.

— Ладно, — процедил он сквозь зубы. — Завтра освобожу.

— Благодарю вас, Дэвид. Ну что ж, Рейчел, приступим?

Я вышел вслед за ней в коридор. Наиважнейшее первое заседание прошло, кажется, благополучно, но вот с Дэвидом у меня, несомненно, еще будут проблемы.

— Рада, что вы теперь с нами, — сказала Рейчел.

— Правда? — удивился я.

— Правда. Большой Уол наговорил о вас кучу приятных вещей. Сказал, что вы похожи на брата. И что нам нужен человек, способный одергивать Дэвида.

Я улыбнулся. Большой Уол — что-то не доводилось слышать, чтобы Соренсона так называли. Хотя ему подходит.

— Вам, должно быть, не по душе, что кто-то будет распоряжаться здесь через вашу голову? — спросил я Рейчел.

— Ох нет! В начальники меня отнюдь не тянет. Я хочу делать приборы виртуальной реальности. А всю эту тягомотину вы уж возьмите на себя.

Мы поравнялись со стационарной кофеваркой.

— Кофейку выпьем? — предложила она.

— Да, пожалуйста. Черный, без сахара.

Рейчел нажала кнопку, автомат поскрежетал, пожужжал и накапал в два бумажных стаканчика похожей с виду на деготь жидкости.

Мне почему-то вспомнилось заседание совета директоров. Проходило оно явно под диктовку Соренсона.

— А как такие заседания проводились при Ричарде? — поинтересовался я.

— По-разному, — откликнулась Рейчел. — Могло показаться, что всем заправляет Уолтер, однако на самом деле решение текущих вопросов он взваливал на Ричарда. По-моему, Соренсон считает, что сейчас компании нужна твердая рука. Может, он и прав.

— Соренсон рассказывал мне, как он спас «Мелборн текнолоджи» от банкротства.

Рейчел презрительно фыркнула.

— Что, неправда?

— Да нет, правда. А он не рассказывал вам, что потом случилось с беднягой, который эту компанию основал? С Джоном Нейлором?

Я покачал головой.

— Он разорился. Более того — банк за долги отобрал у него дом.

— Но Соренсон утверждал, что там надо было срочно менять команду управленцев.

— Допустим. Но тогда объясните мне, как получилось, что Соренсон от операции по «спасению» компании получил больше миллиона долларов, а Нейлор, тот самый, кто изобрел настоящее чудо техники, остался ни с чем? С пустым карманом? Не можете? А все дело в том, что Соренсон всегда думает только о себе и своей выгоде. На вашем месте я бы этого не забывала.

Мы вошли в зал, где сидели погруженные в свою работу программисты, и направились к кабинету Рейчел. В просторном помещении стояла тишина, слышалось лишь тихое пощелкивание клавиш. Я взглянул на электронное «окно» — ослепительно белый песок, стройные пальмы, плавно набегающие на берег пологие морские волны. Я усмехнулся: Грегу бы точно понравилось. Несмотря на этот ласкающий взор вид, без настоящих окон здесь было несколько неуютно. Не спорю, стены здесь, может, и посветлее низко нависшего снаружи серого неба, но, согласитесь, куда лучше, если в этом можно убедиться собственными глазами.

Рейчел притворила за нами дверь в кабинет, и мы устроились за ее небольшим столом.

— Итак, о чем же мне вам рассказать? — спросила она.

— Хотелось бы подробнее узнать о применениях нашей системы виртуальной реальности. Мы ведь не все программы пишем сами, не так ли? Кто еще разрабатывает программное обеспечение?

— Вот здесь Ричард избрал просто восхитительную стратегию, — оживилась она. — Мы сотрудничаем с дюжинами компаний, которые выпускают программные продукты, каждая в своей определенной области: автомобильный дизайн, образование, военная промышленность и все такое прочее. Мы поставляем им нашу аппаратуру и программу создания виртуального мира, а они уж разрабатывают конкретные приложения по ее использованию в той или иной сфере. Ричард сумел убедить их в том, что виртуальная реальность вот-вот завоюет мир, и сделает это при помощи технологии «Фэрсистемс». Однако он предпочитал, чтобы все эти компании оставались независимыми. Позволить себе их купить мы были не в состоянии. Да этого и не хотели ни они, ни мы сами.

— И как же с ними расплачивались?

— Частично наличными. Однако, по большому счету, они были счастливы получать доступ к идеям и оборудованию друг друга. Так что поиском новых способов применения нашей технологии занимаются небольшие фирмочки по всему миру. — Чувствовалось, что Рейчел оседлала своего любимого конька. — Большинство работ по созданию «Бондскейпа», к примеру, провел вовсе не Ричард, а компания в Нью-Йорке, которая специализируется на разработке программ в области финансов. Через три месяца у нас будет пятнадцать новых программных пакетов по использованию виртуальной реальности, а через полгода уже сорок. Все ждут, когда начнется массовое производство систем виртуальной реальности по приемлемым ценам и на эти программные продукты появится широкий спрос.

— А «Фэрсистемс» окажется в его эпицентре?

— Точно. Программы станут поступать к нам, ведь это же мы будем соединять их все воедино. И заработаем кучу денег.

Да, задумано умно. Чистый, искусный, изящный способ обеспечить себе без особых затрат место в авангарде грядущей революции, порожденной виртуальной реальностью.

— Но как же вы поддерживаете контакты с таким множеством людей?

— Через электронную почту. Сейчас покажу. — Она повернулась к компьютеру, и через секунду экран монитора запестрел начальными строками сообщений. — Теперь только так и общаются. Очень удобно, особенно если занимаешься компьютерными проблемами. Можно посылать друг другу либо файлы, либо текстовые сообщения. Наши программисты, например, вообще не разговаривают, предпочитают общаться по электронной почте, хотя и сидят в одном помещении. Утверждают, что они таким образом не сбивают друг друга с мысли.

Я посмотрел на углубленных в свою работу программистов, молча перебирающих клавиши за стеклянной стеной кабинета Рейчел. Забавно.

— С Уолтером тоже можно связаться по электронной почте?

— Конечно. Чаще всего именно так до него и добираемся. Завтра, как только обоснуетесь в кабинете Ричарда, распоряжусь, чтобы ваш компьютер тоже к ней подключили.

— Спасибо. — Я взглянул на мерцающие на экране строки, в глаза бросилась одна из них: «Какого черта у вас…»

Я попросил Рейчел открыть это послание. С видимой неохотой она нажала на клавишу. Сообщение от Мэта Грегори из «Чипы для всего», датировано сегодняшним числом.

«Какого черта у вас творится, ребята? — прочитал я. — Ричарда нет, так с кем мне теперь иметь дело? Ведь не с придурком же Бейкером, нет уж, увольте. Компанию-то вы продаете или как? А машинки свои по-прежнему клепаете? И что получается?»

Рейчел пристально следила за выражением моего лица.

— А он не стесняется открытым текстом говорить все, что думает, — расхохотался я.

— В нашем кругу этого никто не стесняется и не боится, — несколько высокомерно заметила Рейчел.

— Надо бы ему ответить, — решил я. — А по зрелом размышлении мне, видимо, следует обратиться ко всем нашим клиентам сразу.

— Что ж, неплохая мысль, — согласилась Рейчел.

Так что я составил послание достаточно пустого и расплывчатого содержания, однако на вид вполне приличное и правдоподобное. В нем мне хотелось отметить, что в работе компании все остается без изменений и что Рейчел по-прежнему остается на своем месте и готова в любое время оказать любое содействие, в случае если у кого-нибудь возникнет в нем потребность. Я заявил, что горжусь компанией брата и сделаю для нее все, что в моих силах. Понимая, что имею дело с недоверчивой и циничной аудиторией, я надеялся, что для обращения к ней выбрал правильный тон. Рейчел мое сочинение, похоже, удовлетворило, и мы разослали его через компьютерную сеть нашим адресатам. Признаюсь, мне было приятно оказаться в кругу этих людей, стремящихся к одной цели. К цели, которую наметил Ричард.

— Вы говорили, что нам нужно только дождаться снижения цен на виртуальную реальность. Когда это может произойти?

— Ого! Даже не знаю. Через год. Может быть, два.

Странно, с чего это она так уклончиво отвечает… Возможно, ей неловко оттого, что, несмотря на все обещания Ричарда, нам предстоит еще ждать и ждать. Нет, все не так просто, здесь что-то другое…

— А в чем трудности?

— Трудностей у нас много, — вздохнула она. — Во-первых, недостаточная производительность компьютеров. Система виртуальной реальности потребляет очень много вычислительной мощности. В данный момент для наших продвинутых систем мы используем рабочие станции «Силикон графикс». Однако для массового производства необходимо создать систему, которую можно будет запустить на стандартном персональном компьютере. Чтобы добиться этого, предстоит найти достаточно эффективный способ производить все требуемые вычисления. «Фэрсим-1» пока помогает, но нужно что-то помощнее.

— Вроде «Фэррендера», нового графического чипа?

— Совершенно верно, — одобрительно улыбнулась Рейчел. — Значительная часть вычислений может производиться непосредственно в графическом чипе, что облегчает работу ЦП персонального компьютера.

— ЦП?

— Центрального процессора. Микросхемы, которая обычно делает все вычисления. Да, вы правы, при помощи «Фэррендера» и «Фэрсим-2» стало возможно ускорить этот процесс настолько, что даже стандартный персональный компьютер создает достаточно пристойную виртуальную реальность.

— Так, значит, мы почти у цели. А в чем задержка?

— Создав технологию, нужно наладить ее массовое производство и поставить на рынок. Чипы сами по себе могут быть очень дешевы, но лишь в том случае, если выпускаются в огромных количествах — сотнями тысяч, а не считанными сотнями. Однако строить завод для производства чипов в подобных объемах в то время, когда рынка для них еще не существует, крайне рискованно. И пока его не построят, а чипы не пойдут массовыми сериями, цены на них останутся высокими. То же самое и с другими компонентами системы, очками, например, ну и тому подобным. А пока держатся высокие цены, спрос не расширить, хоть убейся.

— Так как же нам раскрутить рынок?

— А уж это вы с Дэвидом думайте, — отрезала она.

Меня такой ответ не устраивал. Она явно что-то недоговаривала.

* * *

С Дэвидом Бейкером я сумел встретиться только в середине дня. Нашел его в кабинете Ричарда. Все личные вещи Ричарда — фотографии, бумаги и прочее — были свалены в две картонные коробки. Сам Дэвид усердно паковал свое имущество в два огромных ящика, вероятно, в те же самые, что едва успел разгрузить накануне. Без фотографий Ричарда и с выключенным «окном» кабинет выглядел пустым, каким-то сиротливым.

— Видел, видел ваше послание по электронной почте, — приветствовал меня Дэвид. — Вам удалось найти правильный тон, поздравляю.

— Спасибо.

— Однако неплохо было бы предварительно обсудить его со мной. Как вам известно, клиентура — это моя епархия, — приторно улыбаясь, назидательно заметил он.

— Ну уж извините, — возразил я. — Оно в основном предназначалось для партнеров Рейчел. Для тех, с кем мы совместно работаем над проектами, а не для клиентов. Поэтому мне и в голову не пришло советоваться с вами.

— По-моему, будет лучше, если все внешние связи станут осуществляться через меня, — стоял на своем Дэвид. — Для компании крайне важно поддерживать в глазах окружающих неизменный имидж. Я изрядно потрудился над улучшением представления о нас в заинтересованных кругах и останавливаться на достигнутом не собираюсь. Ричард эту мою инициативу всемерно поддерживал.

Деланная улыбка по-прежнему не сходила с его лица. Хотя в «Харрисон бразерс» сам я всячески избегал участвовать в подковерных играх и интригах, мне приходилось наблюдать их в действии. Многими занимающимися инвестициями банкирами руководит не одна лишь алчность, но и жажда власти. К тому же они крайне агрессивны. И меня в глубине души частенько радовало, что окопавшаяся в «Харрисон бразерс» хунта орудует в инвестиционном банке, а не установила свою диктатуру в какой-нибудь несчастной стране «третьего мира»… В нашем случае получить нож в спину можно было, слава Богу, только в образном смысле.

Я понимал, чего он добивается. Дэвид всеми силами стремился задвинуть меня на положенное мне место — я был фигурой временной, а он собирался реально верховодить.

Только вот этому не бывать, никогда и ни за что.

Деликатничать с ним не имело никакого смысла. Этот парень прошел закалку в Ай-би-эм и Гарвардской школе бизнеса.

— Я знаю, что вы хотели стать управляющим директором, Дэвид, но на эту должность назначили меня, по крайней мере на несколько месяцев как минимум. Так что правила здесь устанавливаю я.

— Да неужели? — с нескрываемым сарказмом удивился Дэвид. — И какие же это у нас теперь будут правила?

— Дэвид, нам друг без друга не обойтись. Вы мне нужны как единственный в компании специалист по коммерческой части. Уолтер Соренсон высоко ценит ваши способности. И я не хотел бы вас терять, особенно сейчас.

— Приятно слышать. — Сарказм в его голосе зазвучал еще явственнее.

— Я же вам нужен потому, что вместе с отцом контролирую почти половину компании. Я пробуду здесь всего три месяца, после моего ухода вам уже никто мешать не станет. — Я не собирался обещать, что после моего ухода пост управляющего директора займет он, для этого мне требовалось знать его куда лучше, чем теперь. — Вам просто нужно набраться терпения и стараться мне помогать. Я с признательностью выслушаю все ваши ценные советы, но решения буду принимать сам. Я несу ответственность за дела компании и, поверьте, сделаю все, что могу, чтобы они шли хорошо. И в ваших же интересах, так же, как и в моих, чтобы она выжила и стала процветать. Ну, так что, будете мне помогать?

Дэвид, подперев ладонью подбородок, слушал меня в полном молчании. Когда я закончил, он еще некоторое время оценивающе смотрел на меня, подбирая, видимо, слова для ответа.

— Вы когда-нибудь прежде руководили компанией? — заговорил наконец он.

— Нет.

— Хоть один компьютер когда-нибудь продали? Или какой-либо другой промышленный товар?

— Нет.

— Когда-нибудь составляли бюджет, графики выпуска продукции, намечали объемы продаж?

— Нет.

— Сколько людей было у вас под началом?

— Слушайте, Дэвид, — начал я терять терпение. — Мы оба знаем, что опыта у меня нет. Но учусь я быстро и работать умею. Здравого смысла мне не занимать. И рядом со мной люди, которые во всех этих вещах разбираются прекрасно. Один из них вы, к слову сказать.

Он вновь помолчал, меряя меня взглядом.

— Ладно, я вам помогу, — снизошел наконец он. — Только учтите, что виртуальная реальность — дело серьезное и сложное, не для дилетантов. В эту компанию я вложил немалый личный капитал и не хочу, чтобы все пошло прахом. Я знаю, что и как нам нужно делать в ближайшие несколько месяцев, поэтому вам лучше прислушиваться к тому, что я говорю.

— Обязательно буду прислушиваться, Дэвид. Но помните — решения принимаю я. — Мы уставились друг другу в глаза с одинаково неуступчивым выражением; да, нелегко мне с ним придется. — Значит, договорились. А теперь расскажите мне о наших клиентах.

Дэвид справился с поставленной задачей с профессиональным блеском. И дело в этой сфере для столь небольшой компании, как «Фэрсистемс», было поставлено весьма профессионально. Среди наших покупателей были такие именитые, как армия США, НАСА, «Фрэйматом», «Дойче телеком», «Сирс Рубак», Королевские ВВС, лондонская полиция и целый ряд крупных корпораций, рассеянных по всему миру. Однако, как отмечал на заседании совета директоров Соренсон, каждый из них приобретал наши системы всего в нескольких экземплярах. И, похоже, ни один не собирался заказывать нам сразу сотни устройств, а как раз это и было необходимо, чтобы «Фэрсистемс» смогла по-настоящему развернуть свою деятельность.

На данное обстоятельство я и указал Дэвиду.

— Вы правы, это наша ближайшая задача. И для ее решения мы уже заложили хорошую основу. Для такой молодой компании, как наша, собрать столь внушительный список потребителей — это просто выдающееся достижение. Особенно если учесть, что у нас сбытом занимаются всего шесть сотрудников. Как только получим возможность установить на нашу продукцию доступную цену, мы начнем продавать тысячи и тысячи экземпляров. Вам надо заставить Рейчел и ее ребят придумать что-нибудь такое, что стоило бы меньше двадцати пяти тысяч долларов. Вот тогда увидите, на что мы способны.

Дэвид был прав, поработал он отлично.

— Уверен, что даже при нынешних ценах объем продаж заметно возрастет, — продолжал он. — К примеру, сейчас я занимаюсь заключением сделки с «Онада индастриз», которая в ближайшие несколько лет обеспечит нам весьма значительные отчисления.

— А что это за фирма? — поинтересовался я.

— Японская электронная компания, которая только-только начала осваивать сферу развлечений. Однако намерена потеснить «Сега» и «Нинтендо». К сожалению, именно в этой сфере наши позиции крайне слабы. Мы разработали одну систему вместе с «Верчуэл Америка», но и только. А всего индустрии развлечений мы можем предложить не больше пары дюжин устройств. В данный момент весь мировой рынок держит в своих руках лейчестерская компания «Верчуэлити». У нас появился шанс их монополию нарушить. Так вот, я веду переговоры с «Онада» относительно нашего содействия в разработке их собственной игровой установки, которая аналоги «Верчуэлити» и «Сега» просто сметет.

— Здорово, — искренне восхитился я. — Классно сработали, Дэвид.

— Сделка почти подготовлена к заключению. На следующей неделе японцы будут здесь, чтобы обсудить последние детали. — Сказав это, Дэвид прикусил язык, по его лицу было видно, как он клянет себя за то, что проговорился.

— Вот и хорошо. Значит, я сумею с ними встретиться.

— Да чего вам беспокоиться, время тратить…

— Ну, если «Онада» вот-вот станет нашим крупнейшим клиентом, я просто обязан с ними познакомиться, сами понимаете. Кстати, хотелось бы взглянуть на протоколы уже состоявшихся переговоров.

Дэвид откинулся на спинку кресла, словно получил нокаутирующий удар в челюсть.

— Вы сами знаете, что Ричард поступил бы точно так же, — настаивая я. — Я просто хочу быть в курсе того, что у нас происходит. Вмешиваться я не стану.

— Ладно, — с кислым видом сдался Дэвид. — Встреча назначена на девять утра в понедельник.

— Понял. — Я стал выбираться из-за стола.

— Да, вот еще что, Марк, — остановил меня Дэвид.

— Слушаю.

Дэвид выдавил из себя подобие улыбки.

— Не придете ли ко мне поужинать в субботу вечером? Я также приглашаю Рейчел и Уилли. Надеюсь, сможете выкроить время.

Я тоже заставил себя улыбнуться. Прощайте, выходные в Лондоне с Карен! Отказаться от хлебосольства Дэвида я не мог, хотя и подозревал, что оно не бескорыстно. Придется идти.

— Благодарю вас, приду с удовольствием.

Часы показывали уже половину седьмого, я страшно устал. Однако прежде чем отправиться домой, мне предстояло еще кое-что сделать. Я вернулся в зал к программистам. Все они еще оставались на своих рабочих местах. Рейчел была занята разговором с тем самым парнем по имени Энди, которого я видел у двери с табличкой «Проект „Платформа“». Он заметил меня и поспешил смыться. Под глазами у него траурно чернели огромные круги, волосы всклокочены, подол рубашки неряшливо торчит наружу. Не дай Бог, мамочка застала бы его в таком виде, вот расстроилась бы…

— Рейчел!

— Да? — Она смотрела мне прямо в глаза, предостерегая взглядом от расспросов о проекте «Платформа».

А я и не собирался, с этим можно подождать.

— Хотелось бы узнать как можно больше о программировании и виртуальной реальности, — выпалил я.

— Да что вы? — изумилась Рейчел, изо всех сил стараясь не расхохотаться.

Мне нелегко было решиться на такую просьбу. Однако я знал, что в компьютерном бизнесе множество менеджеров — Дэвид, например, — понятия не имеют, как работает компьютер и как составить для него программу. И был преисполнен решимости стать исключением из их числа, даже если поначалу мне придется стерпеть немало унижений.

Рейчел обвела комнату долгим взглядом.

— Ребята, которые перед вами, потратили годы и годы, чтобы овладеть искусством программирования. За пару выходных этому научиться нельзя.

— Понимаю, — серьезно ответил я. — Но ведь должны же быть какие-то книги, в которых объясняется, как написать программу. Как организовать работу программистов, что от них можно требовать, а что просто невыполнимо… Что-то в этом роде. Было бы также очень интересно почитать что-нибудь об истории виртуальной реальности.

— Вы это серьезно? — недоверчиво посмотрела на меня Рейчел.

— Абсолютно. Для меня это крайне важно.

Она на мгновение задумалась. Потом взяла с полки «Искусство компьютерного программирования» Кнута и «Виртуальную реальность сегодня» Ларри Стивенса.

— Начните с них, — протянула она мне книги. — Прочтете, поговорим.

С четырнадцатилетнего возраста, если не раньше, я упорно отказывался проявлять хотя бы малейший интерес к математике или вычислениям. Они были для компьютерных фанатов, чокнутых вроде моего отца и брата. Конечно, я выучился составлять таблицы, но лишь потому, что они служат основным инструментом работы на рынке облигаций. Но в тот вечер я поймал себя на том, что чтение рекомендованных мне Рейчел книг пробудило к жизни такие уголки моего мозга, о существовании которых я даже не подозревал. Я тут же принял решение одолжить у Рейчел компьютер и какое-нибудь программное обеспечение, чтобы попробовать себя в программировании на практике.

* * *

Дэвид оказался верен своему слову, и на следующее утро я смог обосноваться в кабинете Ричарда. Развесил по стенам фотографии устройств виртуальной реальности и разобрался, как включается электронное «окно». Сегодня из него открывался вид на залив Ферт-оф-Форт со стороны Керкхейвена, на востоке четко просматривался остров Мэй с его двумя маяками. На море было небольшое волнение, в гавани под лучами солнца, которое в течение утра медленно перемещалось над морским простором слева направо, плавно покачивались рыбацкие лодки. Картина мне так понравилась, что я решил сохранить ее на все время пребывания в «Фэрсистемс».

Я оглядел кабинет. Тесноватый, конечно, но зато целиком принадлежит мне. Раньше у меня никогда не было своего кабинета. Я привык, что в поле моего зрения постоянно находится как минимум сотня людей, поэтому на первых порах чувствовал себя здесь одиноко, словно запертый в четырех стенах. Минуту-другую мерил шагами небольшую комнату, потом решительно распахнул дверь. Тут же, будто она только и ждала этого момента, в кабинет вошла Сьюзен, секретарша Ричарда, а теперь моя. Около тридцати, каштановые волосы тщательно уложены в красивые локоны, по-матерински заботливое выражение лица.

— Принести вам чашку чаю? — спросила она.

Рабочее время я по большей части проводил в операционном зале, где секретари — явление редкое, и к тому, чтобы меня обслуживали, не привык.

— Нет уж, давайте-ка это я вас напою чайком.

После недолгих препирательств мы вместе отправились к автомату, который выдал нам по чашке дымящегося напитка, возможно, и напоминающего чай.

— Как славно, что кабинет опять не пустует, — сказала Сьюзен, когда мы возвращались обратно. — И особенно, что его занял брат Ричарда.

— Вы долго с ним работали?

— Три года. Он был очень хорошим боссом, только уж слишком много работал.

— Здесь, похоже, все этим страдают, — заметил я.

— Ага, но лишь потому, что сами того хотят.

— Вы его часто вспоминаете?

— Очень. — Она прикусила нижнюю губу. — После его смерти здесь стало так пусто…

— Я понимаю, что заменить его не смогу, — медленно проговорил я. — Однако сделаю все, что в моих силах, для компании и ее сотрудников. Ради него.

— Не сомневаюсь. А знаете, вы на него очень похожи, — улыбнулась вдруг Сьюзен, оглядывая меня с ног до головы. — И не думайте ничего такого, мы все к вам испытываем самые добрые чувства. Будем помогать изо всех сил.

— Спасибо. — Я улыбнулся ей в ответ и понес свою чашку с чаем в кабинет Ричарда.

Сев за гладкий черный стол, я задумался о делах компании. Мысль о Дэвиде Бейкере не шла у меня из головы и сильно беспокоила. Работу свою он делал, вне всяких сомнений, превосходно. И столь же очевидно, что мое присутствие его раздражает. Так что мне нужно стараться управлять компанией так, чтобы не усугублять его враждебность до такой степени, когда он решит уйти. Потерять его мы себе позволить не можем. Интересно, из-за чего все-таки между ним и Ричардом произошла та шумная ссора…

Рейчел также производит сильное впечатление, с ней-то мы сможем сработаться. Ясно, что во всем, что касается технической стороны дела, позиции у «Фэрсистемс» весьма прочные. Нам лишь нужен тот прорыв, о котором она говорила, — массовое производство и широкий сбыт, когда цены на устройства виртуальной реальности снизятся до такого уровня, что ими смогут пользоваться все и каждый. Однако решение подобной задачи сопряжено с риском, который представляется значительным даже для такой крупной компании, как Ай-би-эм. А для «Фэрсистемс» с ее финансовым положением оно казалось немыслимым.

Я по-прежнему ломал голову над версией Стива Шварца, считающего, что какой-то покупатель при потворстве «Вагнер — Филлипс» по дешевке собирает пакет акций «Фэрсистемс». Что ж, у меня есть прекрасная возможность разобраться в этом деле. Сегодня мы с Уилли обедаем не с кем иным, как с самим мистером Вагнером.

Я включил компьютер. Он пискнул и сообщил, что для меня по электронной почте получено сообщение. Что мое появление в компании замечено компьютером и окружающими, вызвало у меня самодовольную улыбку. Я пощелкал клавишами и открыл сообщение.

Улыбка с моего лица тут же исчезла.

«Сдавайся. Уноси ноги. Твоей „Фэрсистемс“ пришел конец. Дуги»

— прочитал я.

 

Глава 12

Скотт Вагнер был великолепен. Выглядел он потрясающе. Широкие плечи распирают изумительного покроя пиджак. Загорелое лицо, волевой квадратный подбородок. Твердый взгляд голубых глаз. Густые и тщательно ухоженные темные волосы. Тренированное тело тридцатипятилетнего атлета, излучающего самообладание, силу и энергию.

Говорить он тоже умел. Негромкий, но сочный голос, приятный американский акцент. Размеренная четкая дикция. Искренние интонации. Порой проскальзывают повелительные, но без грубого нажима нотки.

В Британию он прибыл на три дня в поисках возможного претендента на размещение акций через НАСДАК и изъявил желание встретиться со мной и Уилли. Последний, одновременно польщенный его вниманием и насмерть перепуганный возможностью столь близкого общения, явно испытывал перед ним благоговейный трепет. Вагнер немного напоминал мне Дэвида Бейкера, хотя, безусловно, был куда выше классом. Другими словами, он был тем, кем Дэвид так страстно жаждал стать.

Мы сидели в ресторане гостиницы «Болберни-хаус», здании, где в те времена, когда Гленротс был расположенным среди деревушек землевладением, обитал местный помещик. Кроме нас, в уютном зале больше никого не было, для обычных клиентов еще рановато, но Вагнер должен был успеть к трехчасовому рейсу в Эдинбургский аэропорт.

Подошел официант, и Вагнер заказал копченую лососину и салат. Нет, вина не надо, только простую воду. Я же попросил оленину и немного красного вина.

— Сегодня утром у меня состоялась очень полезная встреча в «Скоттиш энтерпрайз», — сообщил Вагнер. — Вам, кстати, известно, сколько шотландцы изобрели всяких нужных вещей?

— Ну, хаггис… Килт. Метание бревна…

— Намного больше, — усмехнулся Вагнер. — Телефон, телевидение, радар, термакадам, пенициллин, хлороформ, пневматическую шину. Даже самоклеющуюся почтовую марку! Просто в голове не укладывается, почему эта страна богатством не обогнала Калифорнию.

— Может, потому, что все эти умельцы покинули Шотландию до того, как сделали свои изобретения?

— Видимо, так. Тем не менее убежден, что для фирм, знающих, как финансировать начинающие компании, здесь открываются широчайшие возможности.

— Надеюсь, вы правы, — согласился я. — Расскажите, пожалуйста, немного о вашей фирме. У «Вагнер — Филлипс» хорошая репутация в сфере операций с акциями мелких компаний. Однако вы ведь не так давно занимаетесь ими?

— Собираемся отметить четвертую годовщину. Когда мы с Дуэйном Филлипсом организовали этот бизнес, то привлекли к нему не больше дюжины наших коллег. Сейчас в фирме свыше ста сотрудников. Нам сопутствовала удача, несколько лет подряд выдались очень успешными. — В голосе Вагнера слышалась нескрываемая гордость.

— Замечательно. А где вы все начинали?

— «Дрексел — Бернхэм». Уверен, вы их знаете, тоже ведь работаете в нашей сфере.

— Конечно, знаю.

«Дрексел — Бернхэм» из никому не известной конторы превратилась в один из самых могущественнейших на Уоллстрит инвестиционных банков. Именно через него проходила крупнейшая в истории финансов сделка, когда Колберг Кравис и Робертс приобрели компанию «Набиско» за двадцать пять миллиардов долларов. Этим успехом банк был обязан финансовому гению по имени Майкл Милкен, который не признавал никаких правил и потому закончил свою карьеру за решеткой. Творимые банком злоупотребления привели в 1990 году к банкротству.

— До вас, вероятно, доходили всякие дурные слухи о «Дрексел — Бернхэм», — понимающе усмехнулся Вагнер. — Несомненно, кое-кто в банке зашел слишком далеко и позволял себе слишком многое. Однако там работало немало исключительно талантливых людей, подлинных предпринимателей. И однажды мне пришло в голову, что именно они смогут как нельзя лучше наладить финансирование только встающих на ноги компаний. С этой целью мы основали «Вагнер — Филлипс».

— И, судя по всему, преуспели.

— Да, вы правы. С начала нашей деятельности мы провели уже больше сотни первичных публичных торгов. А значит, с нашей помощью больше сотни компаний смогли через размещение своих акций на бирже получить денежные средства для разработки и осуществления своих идей и создания новых рабочих мест в Америке. — Вагнер запнулся и добавил: — Ну и в Шотландии, конечно, тоже.

— Так кто же покупает эти акции?

— О, многие организации и частные лица, знаете ли. Мы рисковать не боимся, и тех инвесторов, с которыми ведем переговоры, убеждаем поступать таким же образом. Большую часть наших клиентов составляют предприниматели, добившиеся успеха в своей области. Они нам доверяют. А мы всемерно заботимся об их интересах.

Ах вот оно что! Таких клиентов, которых мы между собой зовем «заглотами», обожают абсолютно все посредники. Эти всеядные инвесторы без разбора покупают все, что предлагают им агенты.

— Надо полагать, что у вас, таким образом, имеются крупные денежные средства, которыми вам доверено распоряжаться по вашему усмотрению? — с самым невинным видом, словно невзначай, спросил я.

— Я бы сказал немного по-другому, — усмехнулся Вагнер. — Мы создали небольшую группу инвесторов и компаний, сплоченных общими целями и устремлениями. В свое время у нас в «Дрексел» такое объединение сил и средств особенно удавалось Майку. С моей точки зрения, это выгодно всем.

— А «Фэрсистемс» входит в эту группу?

— Конечно, — одарил меня белозубой улыбкой Вагнер. — Мы всегда к вашим услугам.

Лично я совсем не был уверен, что «Фэрсистемс» должна оставаться в этом альянсе. Вагнер правильно отметил, что секрет невиданного успеха Майкла Милкена заключался в умении окружить себя множеством клиентов, каждый из которых так или иначе был ему чем-то обязан. Эта клиентура творила для него настоящие чудеса, она наделяла его таким могуществом, что Милкена побаивались даже самые крупные корпорации Америки. Справедливо и то, что многие из его клиентов получали значительные выгоды от подобных взаимоотношений. Однако столь же многие завершали карьеру банкротством или в тюремных камерах.

Официант расставил на столе тарелки, и мы принялись за еду. Вагнеру, судя по его недовольному виду, салат пришелся не по вкусу, а вот мне оленина понравилась. И вино тоже было отменное. Я огляделся. Ресторан постепенно заполнялся, среди обычных здесь деловых людей затесались несколько американских туристов, решивших, видимо, сойти с проторенных маршрутов и забредших в Гленротс.

— Не расскажете ли о размещении наших акций в ноябре прошлого года?

— Очень удачная операция, — оживился Вагнер. — Мы сумели добиться выгоднейшей цены в десять долларов за штуку, а в первые пару дней акции шли даже на двадцать процентов выше номинала. Нам удалось привлечь большое число инвесторов, создать широкий круг держателей акций. Завидный, знаете ли, успех.

«Да, как же, успех, только вот „Фэрсистемс“ он стоил миллиона долларов из тех восьми, что были выручены от продажи ее акций», — подумал я.

— Познакомьте меня с движением цен на акции. После первого скачка они пару месяцев держались на уровне двенадцати долларов за штуку, потом вдруг упали до шести.

После смерти Ричарда акции еще подешевели, однако здесь вины Вагнера скорее всего не было.

— Да, к сожалению. Но дело в том, что компания не сумела достичь тех результатов, что обещала при размещении акций.

«Ну нет, так просто тебе не выкрутиться», — мстительно решил я про себя.

— Но позвольте! До падения цен компания не распространяла никакой информации о своей деятельности.

— На американских рынках ждут быстрой отдачи, Марк, — заметил Вагнер. Тон его хотя и был вежливым, но отчетливо давал понять, что я затрагиваю вопросы, в которых не разбираюсь.

— Я внимательно следил за ценами на акции, — упрямо продолжал я. — И мне кажется, что, помимо этого фактора, существует еще и другая причина их падения. Какая?

Я понимал, что веду себя слишком напористо, но посчитал, что на прямой вопрос должен последовать прямой ответ. Однако Вагнер выкрутился:

— Боже, Марк, на рынках порой происходят весьма странные и совершенно непредсказуемые вещи. И с этим надо просто мириться.

— Что вы советуете вашим клиентам по поводу акций нашей компании?

— В настоящее время мы в отношении ценных бумаг «Фэрсистемс» проявляем некоторую осторожность, — замявшись на мгновение, ответил Вагнер. — Нет, клиентов мы не отговариваем, но призываем к осмотрительности.

Я нахмурился, Вагнер это заметил и заговорил горячо и быстро, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее.

— Марк, поймите, наши аналитики должны быть свободны и независимы в своих оценках и выводах. Мне лично хотелось бы, чтобы их заключения относительно акций «Фэрсистемс» были более оптимистичными, однако я не могу навязывать им свое мнение.

Ага, так я тебе и поверил. Сам же наверняка распорядился, чтобы аналитики, а с их слов и агенты всячески старались опорочить «Фэрсистемс», и в результате цены на ее акции стали снижаться.

— Так все-таки, кто скупает акции?

— А вот этого, боюсь, я вам сказать не могу.

— Не можете? Разве вы уже не наш посредник?

— Все не так просто, Марк, — извиняющимся тоном проговорил Вагнер. — Наши клиенты настаивают, чтобы их сделки хранились в тайне. Мы обязаны считаться с их пожеланиями.

— Хорошо, допустим. Тогда скажите, это один покупатель или их много?

— Точно не знаю, — поколебавшись, ответил Вагнер. — Думаю, скорее всего несколько покупателей.

Я не поверил ни одному его слову, однако было ясно, что добиться от него больше, чем он сказал, мне не удастся.

— Я был по-настоящему потрясен сообщением о смерти Ричарда. — Вагнер, опустив глаза, ковырял вилкой в тарелке с салатом. — Такой был славный парень. Как вы себя чувствуете, заняв его место?

— Пока мне все интересно.

— И, должно быть, немного страшновато?

— Я бы не сказал. Меня окружают классные специалисты, особенно в том, что касается технической стороны дела. Так что у нас все будет прекрасно.

По глазам Вагнера было видно, что он мне не поверил.

— Ну-ну… Вот что, если возникнут трудности, я, возможно, смогу подыскать покупателя на вашу компанию.

Вот змей! Я же знаю, что у него уже есть покупатель. А он пытается вынудить меня обратиться к его услугам. За отдельную плату, конечно.

— Да, Ричард говорил мне, что у вас есть потенциальный покупатель. Кстати, кто это?

Вагнер не смог скрыть своего удивления, у него даже глаза расширились, он, по всей вероятности, не предполагал, что Ричард поделится этим со мной. Однако он быстро взял себя в руки.

— Извините, но в данный момент я этого сказать не могу. Клиенты требуют полной анонимности.

— Но вы же наш агент, — вновь напомнил ему я. — Вы просто обязаны предоставить нам исчерпывающую информацию по этому вопросу.

— У меня связаны руки, — со снисходительной усмешкой пожал он плечами.

— И сколько же они готовы заплатить?

— Ну, сейчас акции идут по четыре с половиной доллара за штуку и продолжают падать. Не думаю, что вам удастся получить больше, чем на тридцать процентов выше нынешней цены. Значит, по шесть долларов за каждую.

Шесть долларов. Намного ниже номинальной цены в десять долларов, по которой они размещались на бирже. Однако теперь мне принадлежит почти четыреста восемьдесят тысяч акций, то есть стоимость моего пакета составляет свыше двух с половиной миллионов долларов. В конечном итоге предложение продать акции по шесть долларов может оказаться самым выгодным из всех, что мы сумеем получить. Вагнера, следовательно, нужно пока удержать. Теперь я даже подосадовал, что повел себя с ним столь агрессивно.

Я решил взять себя в руки и постараться сгладить впечатление от своей несдержанности. Остаток обеда прошел за бессмысленным и бесполезным обсуждением состояния международных финансов — мы болтали об авиалиниях и аэропортах, о тенденциях на рынках… Даже пытались выяснить, нет ли у нас общих знакомых. В конце концов Вагнер расплатился, и мы покинули ресторан. У входа в гостиницу его ждал черный лимузин с шофером. Мы с Уилли пожали ему руку, и Вагнер отбыл в аэропорт.

Я начал жалеть, что порекомендовал Ричарду обратиться в «Вагнер — Филлипс». В то время я в общем-то знал о них лишь то, что сообщила мне Карен. Расторопная, быстро набирающая силы фирма с множеством клиентов в сфере высоких технологий. Да, они смогли раздобыть средства для «Фэрсистемс», когда компания попала в затруднительное положение, но какой ценой? В душу мне закралось мрачное предчувствие, что здесь меня еще ожидает неприятный сюрприз.

Я обернулся к Уилли, который за все время обеда ухитрился не проронить ни единого слова.

— Ну и как ваше впечатление?

Уилли хмуро сдвинул брови, тщательно подбирая слова.

— Может, я и сболтну лишнего, — собрался он наконец с духом. — Не нравится он мне, и все тут.

Я рассмеялся. А неплохой он парень, этот Уилли.

* * *

— Как твои дела? — спросила Карен.

— Прекрасно, — бодро отрапортовал я в телефонную трубку. — Приходится, правда, многому на ходу учиться, но все это весьма увлекательно. К тому же я впервые обедал с представителем инвестиционного банка, очень познавательное вышло у нас ним общение.

Я рассказал ей о своей встрече с Вагнером.

— Похоже, он и в «Харрисон бразерс» пришелся бы ко двору, — заметила Карен.

— А по-моему, он даже для нас слишком ловок. Да Бог с ним, как там у вас в Лондоне?

— О, у нас новости!

— Какие, не томи.

— Джек уволил Салли.

— Да ты что! Вот мерзавец!

— Погоди ругаться. Все не так плохо, — остановила меня Карен.

— А что случилось?

— Ты ведь можешь себе представить, как жутко я расстроилась. Вот только что она сидела рядом со мной, а через секунду ее уже нет. Ей даже не дали попрощаться с нами.

— Да, мне это знакомо, — хмыкнул я, по правде говоря, нам всем это знакомо.

— Тогда я пошла к Бобу Форрестеру. Сказала ему, что, если Салли дадут шанс проявить себя, из нее получится отличный агент. Пообещала, что буду помогать ей и всю ответственность за ее работу беру на себя. А теперь угадай, что он мне ответил.

— Сдаюсь.

— Он сообщил, что до выходных у нас пройдет широкая реорганизация и с понедельника Джек Тенко больше работать здесь не будет.

— Ура!

— Ура! — подхватила она. — И еще попросил меня позвонить Салли домой и предложить ей взять несколько дней отпуска, а с понедельника, как обычно, выйти на работу.

— Ты просто молодчина, Карен. Я тобой горжусь.

— Да, честно говоря, я и сама собой горжусь.

— А тебе чем грозит эта ваша реорганизация?

— Боб сказал, что я остаюсь в Лондоне, но обязанностей и ответственности у меня прибавится. Он, кстати, поручил мне присматривать за его собственным портфелем акций.

— Здорово! — обрадовался я совершенно искренне.

Карен в нашей корпоративной политике дока, не то что я. И меня отнюдь не удивило, что она от всей этой организационной передряги только выиграла. Может, мне стоит вызвать ее в Шотландию, чтобы она поставила на место нашего Дэвида Бейкера, мелькнуло у меня в голове… Это напомнило мне о его приглашении.

— Меня тут позвали поужинать в субботу в Эдинбурге. Не присоединишься? Я был бы так счастлив повидаться с тобой.

— Ох, прости! Я же тебе говорила, что иду на балет с этим парнем, Питером Тьюсоном. Отказаться нельзя, он наш клиент.

— Да полно тебе, Карен! — взмолился я.

— Нет, — поколебавшись, решительно отказалась Карен. — Сейчас, после того, как я уже согласилась, не могу.

Я тяжело вздохнул. Очень скучал по ней.

— Ну что ж… Ладно. Я тебе еще позвоню.

— Пока, Марк.

 

Глава 13

Утро субботы я провел на заводе. Необходимо было просмотреть целую груду бумаг и кучу сообщений по электронной почте. Люди ждали моих решений. В связи с возросшим спросом на нашу продукцию Джек хотел нанять еще двух рабочих на сборку, и все было бы прекрасно, если бы у нас имелась наличность, чтобы платить им жалованье. Наши поставщики клавиатур вечно запаздывали с доставкой, надо было подумать, не избавиться ли от них. Представительские расходы группы продаж постоянно превышают предусмотренные бюджетом суммы. И это при том, что даже незначительные перерасходы усугубляли наше тяжелое положение с оборотными средствами.

В два часа я зашел к программистам за Рейчел. Мы собирались навестить ее брата, Алекса. Она, Кит Ньювол и Энди сидели за столом последнего. Кит вольготно откинулся на спинку кресла, устроив свои длиннющие ноги на мусорной корзине. Выглядел он мрачным и раздраженным.

— На фиг нам сдалась эта групповуха, Рейчел? — возмущался он. — Заставишь меня работать вместе с Энди, и мы тебе, слышь, обязательно выудим в программе какую-нибудь новую гадость. А посадишь на это дело половину всех программистов Шотландии, так мы и после Рождества все еще будем находить и исправлять ошибки в нашем софте.

Рейчел вздохнула и взглянула на Энди.

— Тебе хватит времени справиться без посторонней помощи?

— Наверно, — хладнокровно выслушав тираду Кита и немного подумав, ответил он. — Ну, не досплю маленько. А если завязну, ты ж меня выручишь, надеюсь?

— Можешь не сомневаться, — пообещала Рейчел. — Ладно, Кит, будь по-твоему. Но у тебя всего четыре дня, на пятый жду результатов.

— Ты их получишь, — с видимым облегчением заулыбался Кит.

— У нас осталась пара проблем с программным обеспечением для «Фэррендера», — повернувшись ко мне, сообщила Рейчел.

— Серьезные проблемы? — встревожился я.

— Других у нас не бывает, — усмехнулась Рейчел. — Да не беспокойтесь вы. Мы свои проблемы всегда решаем, так ведь, ребята?

— Всегда! — поддержал ее Кит.

— Вы готовы? — спросила меня Рейчел.

— Всегда! — в шутку передразнил я Кита.

— Тогда пойдем. — Она поднялась из-за стола. — Только захвачу кое-что.

Она зашла в свой кабинет и вернулась с огромным баулом, набитым разнообразными инструментами и оборудованием. Мы не без труда запихнули его на заднее сиденье «БМВ» и направились в небольшую больницу на окраине Эдинбурга.

— А что случилось с вашим братом? — поинтересовался я.

— Травма. Во время игры в регби полгода назад, — коротко ответила она. — Он повредил позвоночник, теперь парализован ниже пояса.

— Да что вы! Какое несчастье. А это… излечимо?

— Пока не знаем. Через пару месяцев врачи собираются попробовать какую-то редкую операцию. Говорят, либо поправится, либо все останется как есть.

— Сколько же ему лет?

— Двадцать два. Только начал работать в бухгалтерской фирме. Играл в регби за Эдинбургский университет, потом его пригласили в команду «Уэтсонианс». Вот во втором матче за них он и получил травму.

— Бедняга.

Миновав металлические ворота, мы подъехали к больнице. В тени огромного старого каштана, нависшего над газоном, стояли три инвалидных кресла-коляски. Светлым коридором мы прошли к палате. Рейчел в больнице ориентировалась прекрасно, видно, бывала у брата уже много раз.

Он сидел в инвалидном кресле рядом с большим, от потолка до пола, окном, выходящим в сад, и читал книгу. Палата была тесноватой — кровать, телевизор, пара кресел и портативный компьютер. Вокруг койки громоздилась медицинская аппаратура.

Увидев Рейчел, он просиял. Она склонилась и поцеловала его в щеку.

— Алекс, познакомься, это Марк, брат Ричарда.

Он был немного похож на Рейчел, только подбородок потяжелее и кудрявые волосы острижены чуть ли не наголо. Даже в инвалидной коляске он выглядел тренированным и крепким парнем. Сразу видно, регбистом он был очень приличным.

— На каком месте играете? — спросил я, предусмотрительно строя вопрос в настоящем времени.

— По краю. А вы что, тоже из наших?

— Когда-то играл восьмым номером за университет. Но с тех пор к мячику не прикасался.

Алекс понимающе улыбнулся и обернулся к Рейчел.

— Ну, и что ты мне сегодня привезла?

— Новую игрушку, разработанную в «Верчуэл Америка». Называется «Охота на человека». Может, сыграешь с Марком?

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— А что, попробуем. Вы как?

— Согласен, — ответил я, удивившись тому, с какой легкостью дал втянуть себя в компьютерную игру.

Рейчел достала два комплекта очков и пару «мышек», подключила их к компьютеру, вставила компакт-диск. Пощелкала клавишами, и на экране засветились очертания какого-то острова.

— Итак, объясняю. Вы, Марк, высадились на острове. Вам надо добраться до потайной пещеры, найти древний свиток и вернуться к своей лодке. А ты, Алекс, должен его выследить и манускрипт отобрать. Алексу неизвестно ни место вашей высадки, ни расположение пещеры. У вас обоих по абордажной сабле. Марк, вы способны двигаться быстрее Алекса, но хочу предупредить — он в таких играх настоящий ас.

Алекс горделиво усмехнулся. Конечно, это всего-навсего компьютерная игра, однако он явно жаждал только победы. Да и во мне взыграл дух соперничества.

Рейчел еще пару минут знакомила нас с тем, как передвигаться в виртуальном мире, а потом предложила надеть очки.

Передо мной появилась карта острова. Мерцающий курсор обозначал мое местонахождение на песчаном берегу. Я также увидел чернеющий на склоне горы вход в пещеру, где был спрятан свиток. До нее мне предстояло пробираться сквозь джунгли, переправиться через реку и пересечь открытую равнину.

Я щелкнул «мышкой» и оказался в виртуальном мире. Стоял на горячем песке. Опустил глаза и увидел свои босые ноги, торчащие из-под грубой голубой ткани обтрепанных штанин. На мне была раздувающаяся на ветру просторная белая рубаха, в руке я, как и обещала Рейчел, сжимал саблю. Вокруг слышался гул бьющихся о берег морских волн. Передо мной зеленой стеной высились джунгли, позади шумело море, на волнах прыгала крошечная весельная лодка.

Я ступил на вьющуюся среди деревьев тропинку. Здесь, под их густыми кронами, было гораздо темнее. В ушах звенело от обычных для джунглей звуков — голоса птиц, жужжание тысяч насекомых. Продвигался я с крайней осторожностью, видимость была ограничена несколькими ярдами.

Но где же наш Алекс?

Снизу до меня донеслось свистящее шипение, я взглянул себе под ноги. Готовая к нападению кобра, язычок стремительно мечется взад-вперед. Я отпрыгнул назад, одновременно нанося удар саблей. Настиг змею уже в броске, распластанная пополам, она бездыханной рухнула на тропинку.

— Реакция у вас что надо, — прошептала мне в ухо Рейчел.

Я улыбнулся, перевел дух и двинулся дальше. Хотя в виртуальном мире я находился всего несколько минут, остров все больше стал казаться мне настоящим. Я начал забывать, что сижу в палате эдинбургской больницы. На меня накатил страх, который охватывает преследуемую охотником жертву, я поймал себя на том, что озираюсь по сторонам на каждом шагу.

Тропинка убегала за здоровенное дерево, сплошь увитое лианами. Я обошел его и увидел Алекса, трусцой направляющегося в мою сторону. Одет он был пиратом — красная рубаха, один глаз закрыт черной повязкой, в руке сабля. Я струхнул и в панике бросился наутек. Абсолютно реальное ощущение скорости! Я видел, как стремительно мелькают мои ноги, пружинисто отталкиваясь от влажной земли. По обеим сторонам уносились слившиеся в зеленую ленту деревья, в просветах между ними в такт моим движениям прыгали вверх-вниз голубые пятна неба. Приближаясь к берегу, я вдруг осознал, что, прижатый к морю, буду вынужден принять бой, и метнулся с тропинки в самую чащу джунглей.

Я с трудом продирался сквозь перепутанные стебли цепляющейся за ноги травы. Услышал за спиной тяжелое дыхание быстро нагонявшего меня Алекса и рванулся вперед с удвоенной энергией. Он был от меня всего в паре ярдов, когда я выскочил на опушку. Впереди поблескивала река, за ней тянулась равнина, уходящая к подножию горы.

Я с разбега прыгнул в воду и поплыл к противоположному берегу. И опять все ощущения были пугающе реалистичными. Я слышал журчание заливающей мне уши воды, громкий всплеск, когда Алекс вслед за мной нырнул в реку. Я выполз на песок и побежал, не спуская глаз с горы, где должна была находиться пещера.

Через минуту я был уже у зияющего непроницаемой тьмой входа. Обернулся — Алекса нигде не было. Он знал, что передвигаюсь я гораздо быстрее, и потому бегать со мной наперегонки не стал. Но он прячется где-то здесь, казалось, я чувствую на себе его пристальный взгляд.

В пещере было темно. Я бродил в ней чуть ли не на ощупь, натыкаясь на сырые стены. Как же мне найти этот чертов свиток? Надо признаться, здесь было жутковато. Под ногами сновали какие-то омерзительные твари, спугнутые моим приближением летучие мыши в своем причудливом полете касались крыльями моего лица. Однако в конце концов я обнаружил манускрипт в дряхлом полусгнившем сундуке.

Но как теперь вернуться к лодке? Снаружи меня подстерегает Алекс. Я решил положиться на свое превосходство в скорости, надеясь на то, что в джунглях ему меня не настичь. Побежал к реке, направляясь ярдов на двести левее того места, где переправился через нее раньше. Переплыл без всяких приключений и юркнул в гущу деревьев, теснящихся вдоль узкой тропинки. Алекса я не видел, но продолжал нестись сломя голову. Однако через некоторое время вынужден был замедлить бег, а потом и вовсе перейти на шаг. Я терял силы, а они могли мне еще понадобиться для последнего рывка. К морю я выбрался ярдах в ста от лодки. Берег был пуст, лишь кое-где на песке валялся выброшенный прибоем плавник да скорлупа кокосовых орехов. Я побежал к лодке, поглядывая на кромку джунглей справа от меня.

Боковым зрением заметил что-то совсем близко и резко повернул голову. Вот он, прямо передо мной — стоит у груды плавника, сабля направлена мне в грудь. Черт! Где же он прятался?

Алекс сделал выпад, я еле успел отпрянуть назад. Я попытался нанести ответный удар, но через несколько мгновений все было кончено. Алекс застиг меня врасплох, и саблей он действовал просто молниеносно. Ослепительно белый песок вздыбился, и я рухнул лицом в непроглядный мрак.

Я сдернул очки. Вот это да! Сердце у меня колотилось в бешеном темпе, рубашка взмокла от пота. Мне и раньше доводилось забавляться компьютерными играми, некоторые мне даже нравились, но ничего подобного я до сегодняшнего дня еще не испытывал.

Алекс тоже стянул очки. На его лице сияла торжествующая улыбка.

— Не расстраивайтесь, я же предупреждала, что он ас, — утешила меня Рейчел. — Ну, Алекс, как тебе эта игрушка?

— Неплохо, — одобрил он. — Мне понравилось. Особенно здорово было побегать, совсем как в жизни. Да, неплохо, очень неплохо. Оставишь?

— Конечно.

Мы провели с ним весь день, уехали только в семь. Нам надо было еще поспеть на ужин к Дэвиду Бейкеру.

— Господи! Совсем еще молодой, — воскликнул я, когда мы уселись в машину. — Как же это все ужасно! Для него. И для вас.

Она кивнула.

— Виртуальная реальность — это все, что я могу для него сделать, — промолвила Рейчел. — По-моему, она ему помогает хоть на время забыться. Хотя не знаю… Только на это и надеюсь.

Мне тоже не оставалось ничего другого.

* * *

Квартира Дэвида Бейкера располагалась в Нью-Тауне, престижном районе Эдинбурга, одна из двух на втором этаже импозантного здания, выстроенного в архитектурном стиле XVIII века. Дверь нам открыл сам Дэвид.

— Ах, так вы решили вместе приехать! Что ж, разумно. Вполне. — Он, вероятно, гадал, не заключили ли мы с Рейчел союз против него, хотя виду не подал. — Входите, входите! Что вам налить?

Квартира была обставлена разномастной мебелью — предметы, которые супружеские пары обычно приобретают по случаю в первые годы семейной жизни, плюс одна-две вещицы, составляющие гордость домашнего очага. В данном случае это был антикварный полированный обеденный стол, накрытый сегодня на шесть персон.

В столовой уже находились Уилли и две незнакомые мне дамы.

— Позвольте вам представить, — напыщенно провозгласил Бейкер. — Это Энни Грейнджер…

Я кивнул сидевшей рядом с Уилли худющей угловатой женщине в очках. Интересно, это его постоянная подруга или он пригласил ее только на сегодняшний ужин? Уилли в ее обществе чувствовал себя явно неловко, однако в любом случае он держался бы одинаково натянуто.

Поскольку Карен приехать не смогла, я оказался без дамы. У Рейчел кавалера тоже не было. А вообще-то у нее есть кто-нибудь? Вопрос, конечно, интересный…

— А это моя жена Пат, — продолжил Бейкер.

Пат была высока ростом, длинные рыжие волосы и зеленые глаза, красивое сочетание. На ней была юбка до пола, голубая шелковая блузка поверх белой трикотажной майки. Никакой косметики. Да, не такой я представлял себе жену Дэвида…

— Здравствуйте. Дэйв много рассказывал о вас, — пожав мне руку, проговорила она с чистым, без примесей, английским акцентом. — Да, и примите мои соболезнования…

— Благодарю вас.

Пат чмокнула Рейчел в щеку, отойдя в сторонку, они принялись болтать, как старые подруги.

Мне же оставалось лишь присоединиться к беседе, которую вели до нашего прихода Дэвид, Уилли и Энни. Энни обладала своеобразным чувством юмора, она постоянно и довольно едко поддразнивала Уилли, который тем не менее упивался ее колкостями и таял от умиления прямо на глазах. Дэвид на своей территории тоже держался более раскованно, нежели в Гленротсе.

За ужином меня усадили рядом с Пат.

— Ну и как вам нравится этот странный мир виртуальной реальности? — спросила она.

— Будоражит, затягивает, — улыбнулся я.

— Да, может быть… Дэвид кое-что мне объяснял, хотя сама я так и не решилась испытать ни одного устройства. — Она зябко передернула плечами. — Так необычно, по-моему. Даже жутковато, если честно.

— Отчасти вы правы. — Я вспомнил, как Дуги клеймил виртуальных извращенцев. — Однако, с другой стороны, виртуальная реальность способна стать незаменимо полезной.

Я в подробностях описал ей, как провел сегодняшний день с Рейчел и Алексом. Она слушала меня с искренним интересом.

— Жаль, что Дэвид ничего подобного мне не рассказывает. От него только и слышишь, что объем продаж, переговоры да сделки.

— Так он и дома говорит только о работе?

— Работа для него важнее всего. Лишь о ней и думает днем и ночью.

Господи, судя по всему, в «Фэрсистемс» это какая-то всеобщая болезнь, как бы и мне ее не подцепить.

— Ну а вы чем занимаетесь?

— Помогаю в приюте для бездомных в Лейт-Уок.

— Да что вы! — неподдельно изумился я.

— Да. Ну, не все они, конечно, бездомные, но все по-настоящему беспомощны. Многим из них самостоятельно просто не выжить. — Заметив, что я потрясен, она рассмеялась. — Да перестаньте вы, здесь нет ничего такого особенного.

— Наверное, — смущенно промямлил я. — Просто…

— Просто вы не ожидали, что жена Дэйва может заниматься таким делом? — перебила она меня.

— Видимо, так, — признался я.

— Ну, вы еще многого о Дэйве не знаете.

— Думаете?

— Уверена. Мы познакомились с ним девять лет назад в Уганде.

— В Уганде?! А как вы туда попали? Чего ему там понадобилось?

— Дэвид работал по линии Всемирного банка, а я была добровольцем, помогала одной благотворительной организации. Тогда весь тот регион страдал от ужасной засухи.

— А я и не знал, что Дэвид работал во Всемирном банке.

— А как же! Он был таким идеалистом. Только-только получил степень магистра в Суссекском университете, специализировался по экономике развивающихся стран. Он был убежден, что, если развитой мир снизойдет до того, чтобы обратить внимание на задавившую «третий мир» нищету, от нее можно будет избавиться. И хотел показать всем, как это сделать.

— Ничего себе задача!

— Не из простых, конечно. Но очень благородная.

— А вы? Вы-то как туда попали?

— Не могла же я сидеть сложа руки, когда люди голодают, — застенчиво улыбнулась она, словно смутилась тем, что открыто выразила такое простое и естественное чувство сострадания. — И до сих пор не могу.

В этот момент в беседе за другим концом стола наступила короткая пауза, и Дэвид расслышал окончание ее фразы.

— Рассказывает вам об Африке? — также несколько смущенно поинтересовался он.

— Да, — ответил я. — Признаться, не ожидал.

— Не удивляйтесь. В то время я был жутким идеалистом. Считал, что могу решить все мировые проблемы. Теперь-то знаю, что это абсолютно бессмысленно.

— Да не может быть, — возразил я.

— Видите ли, помощь расходится по трем направлениями. Оружие, взятки, шикарная жизнь для тех, кто ее распределяет. А бедняки едва ли получают от нее хотя бы крохи, а если это происходит, сразу тратят их на еду и выпивку, даже не думая, что должны сами кормить себя, растить собственный урожай. Все это очень удручает.

Я посмотрел на жену Дэвида. Выражение ее лица не изменилось, она явно слышала подобные рассуждения прежде, и не раз.

— Поймите меня правильно. Я не против благотворительности и добровольцев, которые ею занимаются. Пат спасла больше человеческих жизней, чем я продал компьютеров. Кто-то ведь должен помогать жертвам пороков общества. Однако мир нам не изменить, поэтому остается только грести под себя все, что можешь. — А вот это уже гарвардские штучки, наслышаны, как же. — Ведь именно этим вы и другие ребята в Сити и занимаетесь, разве не так? Ворочаете деньгами, получаете премии и их тратите.

Он, конечно, прав. Крыть мне нечем.

За столом наступило неловкое молчание. Пат вышла на кухню. Энни спросила Уилли, куда подевался его «порше». Если это была шутка, то достаточно злая. Дело в том, что Уилли продал свой роскошный и престижный автомобиль, чтобы приобрести акции «Фэрсистемс», и с той поры довольствовался скромной моделью «рено» шестилетней давности.

Пат возвратилась с миской упоительно вкусного рагу. Лишь через несколько минут я разобрался, что в нем мясом и не пахнет. Я стал подозревать, что пристрастие Дэвида к вегетарианской кухне сильно повлияло на его мировоззрение и жизненные идеалы.

Между Дэвидом и Энни завязалась оживленная беседа. Я решил воспользоваться благоприятной возможностью и разузнать побольше о хозяине дома.

— Как вы находите жизнь супруги корпоративного сотрудника? — вполголоса спросил я Пат.

— Я стараюсь избегать корпоративных мероприятий, — усмехнулась она. — Этот ужин мы устроили впервые за долгое время. Поначалу мне к корпоративному укладу привыкать было нелегко, особенно когда Дэйв работал в Ай-би-эм. А вообще у меня своя жизнь, у него своя. Дэвид — человек очень целеустремленный, всеми силами стремится к успеху. Уверена, он своего добьется.

В ее тоне не было ни капли горечи, только искренность. Я не понимал, почему она готова с такой открытостью говорить о своем муже с его боссом, пусть даже временным, но упустить подобную возможность просто грех.

— А как Дэвид относился к моему брату?

Пат не торопилась отвечать на мой вопрос, и на какой-то момент мне показалось, что я зашел слишком далеко.

— Когда мы с Ричардом познакомились, мне он сразу понравился. На самом деле вы очень похожи. — Она помолчала, подбирая слова. — По-моему, Дэвид его уважал. Он считал, что у Ричарда большое будущее, и хотел быть с ним рядом. Понимаете, Дэйв пошел на серьезный риск, когда согласился работать в «Фэрсистемс». С его репутацией в Ай-би-эм и ученой степенью в сфере управления он мог бы легко получить гораздо лучшую работу в куда более престижной компании. Однако он, по-моему, рассматривает «Фэрсистемс» как шанс заработать миллион-другой. И не дай Бог эта возможность от него ускользнет.

— Надеюсь, его намерения осуществятся, — заметил я.

— Мне-то, честно говоря, все равно. — Пат глотнула вина и понизила голос. — Когда Дэйв чего-нибудь хочет, он этого всегда добивается. Более целеустремленного человека я не встречала. Может, поэтому и влюбилась.

— Это надо понимать как предупреждение? — взглянул я ей в глаза.

Мой вопрос она пропустила мимо ушей.

— Кто-нибудь хочет еще? — обратилась она к гостям, помешивая ложкой в миске с рагу.

* * *

Мы с Рейчел возвращались в Гленротс. Энни удалось соблазнить Уилли повести ее в какой-то клуб в Эдинбурге.

— Вы слышали, что Пат наговорила мне о Дэвиде? — поинтересовался я у Рейчел, которая за ужином сидела прямо напротив меня и наверняка не оставила нашу беседу без внимания.

— Ага.

— Интересно, почему она была со мной столь откровенна…

— Вот этого я не знаю. Хотя мне она всегда казалась очень открытым человеком.

— Но говорить так о своем муже!

— Они давно живут каждый своей жизнью, — объяснила мне Рейчел. — По ее виду, правда, не скажешь, что ее это огорчает, однако готова поспорить, что это лишь поза. На самом деле Пат, по-моему, очень переживает. Я бы сказала, что она не доверяет своему мужу и хочет, чтобы вы это знали.

— А вам не известно, из-за чего он поссорился с Ричардом незадолго до его гибели?

— Нет, — покачала головой Рейчел. — В последнее время у них не раз возникали трения. Но в тот день, когда Ричарда убили, между ними произошел по-настоящему шумный скандал. Весь завод слышал. Дэвид выскочил из кабинета, как ошпаренный. Утверждает, что они повздорили потому, что Дэвид хотел снизить цены, а Ричард был против.

— Вы ему верите?

— Нет. Вполне возможно, что у них появились разногласия относительно ценовой стратегии, однако лишь из-за этого Ричард бы так не вспылил. Он воспринял бы это как еще одну проблему, которую надо изучить и обсудить спокойно и хладнокровно. Нет, уверена, здесь была какая-то другая причина.

— Но какая?

— Понятия не имею. Вы уж извините.

Мы въехали в Гленротс. Квартира Рейчел располагалась на втором этаже унылого серого здания неподалеку от завода.

Она вышла из машины.

— Спасибо, что подвезли, — кивнула она мне и направилась к подъезду.

— Рейчел! — окликнул я ее, она обернулась. — Спасибо, что познакомили меня с Алексом.

Рейчел улыбнулась мне в ответ и исчезла за дверью.

* * *

Воскресенье я провел наедине со своим братом в маленькой рыбацкой деревушке, которая была его домом. Сидел в его гостиной за чтением книг о компьютерах и виртуальной реальности и чувствовал, что он, глядя мне через плечо, стоит за спиной, готовый объяснить то или иное непонятное место в тексте. Не могу сказать, что это было неприятное ощущение, напротив, оно даже доставляло мне радость, радость пополам с горем. Сейчас он был мне близок, как никогда. Хотя я и жил в его доме, я до этого момента по-прежнему оставался в нем гостем — спал в пустующей комнатке, вещи Ричарда старался не трогать.

После обеда я через мост направился к маленькой церквушке, рядом с которой собирался похоронить Ричарда. Просидел там около часа, вслушиваясь в бурное журчание устремляющихся к морским просторам струй Инча и улавливая за ним приглушенный гул могучего Северного моря. Нарциссы начали увядать, однако на деревьях по обе стороны реки уже набухали почки. Нежаркие лучи майского солнца чуть грели мне щеки, но тянувший от воды свежий ветерок напоминал, что свитер снимать еще рановато.

Я вспомнил пляж в Корнуолле, куда нас детьми вывозили каждый год. Небольшая укромная бухточка, стиснутая высоченными зазубренными скалами. Она сулила невероятные приключения — там были каменистые расщелины, гигантские валуны и даже пещеры. И мы с Ричардом карабкались, скакали и ползали по скалам с таким же упоением, как барахтались в морских волнах.

Однажды после отлива я по узкой полоске песка забрел за скалы и нашел там изумительную пещеру. Почти полдня я обследовал ее закоулки, а когда собрался домой, обнаружил, что путь назад отрезан. Начался прилив, и высокие волны с грохотом обрушивались на скалы, которые я так легко обошел всего пару часов назад. Спасительная песчаная полоска исчезла под бурлящей водой. Меня охватила паника, и я принялся вопить что есть мочи. В конце концов взобрался как можно выше по крутому склону утеса и застыл там, съежившись в жалкий, дрожащий от страха комочек. А море подбиралось к моим ногам все ближе и ближе…

Потом со скалы над моей головой донесся чей-то голос, звавший меня по имени. Это был Ричард! Я откликнулся, он меня услышал и уже через несколько минут оказался рядом и крепко обхватил за плечи. Все мои страхи мгновенно улетучились, теперь я был спасен. Нам еще предстоял нелегкий и даже опасный путь через скалы, но я уже ничего не боялся.

Сейчас, когда Ричарда не стало, я опять остался один, и на меня опять накатил безотчетный страх.

— Привет, Ричард, — тихо произнес я ветру. — Как ты там, где бы ты ни был?

Я понимал, как глупо стоять вот так и разговаривать с ним вслух, однако тем не менее это каким-то странным образом приносило мне облегчение.

— Я так скучаю по тебе, мне тебя так не хватает… Возвращайся, пожалуйста. — Я изо всех сил старался сдержать слезы. — Что я могу для тебя сделать?

Еще только задавая этот вопрос, я уже знал, как на него ответить. Я могу узнать, кто его убил, и не допустить, чтобы преступник остался безнаказанным. И еще я вместо него могу постараться спасти «Фэрсистемс».

* * *

Я распахнул дверь в «Инч-Таверн», в лицо мне пахнул уютный густой запах пива. За стойкой вполголоса беседовала компания завсегдатаев, большинство мне были уже знакомы. К своей радости, среди них я заметил и подтянутую фигуру сержанта Кокрина, державшего почти полную кружку.

Джим Робертсон встретил меня приветливой улыбкой и сразу же поинтересовался, как заживает ожог. После пожара минуло почти две недели, повязку я уже снял, на тыльной стороне левой ладони осталось красное пятно, свидетельствующее о том, что мой организм взялся за самоисцеление. Я попросил пинту пива и перехватил устремленный на меня взгляд Кокрина. Он кивком указал на самый дальний от стойки столик.

— Как у вас дела? — спросил я его, когда мы уселись.

— Неважно. Ни одной зацепки, насколько мне известно.

— И как Доналдсон к этому относится?

— О, он у нас человек необычайно терпеливый. Продолжает работать как ни в чем не бывало.

— Значит, Дуги Фишера вам прижать не удалось?

— Нет. Пытались. Ничего у нас не вышло. — Кокрин шумно отхлебнул из кружки. — А у вас для меня нет ничего новенького?

Прежде чем отвечать, я решил хорошенько подумать. Я был готов поделиться с Кокрином любой достоверной информацией, но никакими конкретными фактами не располагал.

— Да нет, особых новостей у меня нет. Разве что теперь я стал гораздо лучше понимать, как поставлено дело в «Фэрсистемс». И еще напрямую поговорил с Дуги Фишером.

— Ну и что?

— Дуги, несомненно, враждовал с Ричардом. И он признался, что сделает все, чтобы не допустить дальнейшей разработки виртуальной реальности.

— Это нам известно. У него, кстати, судимость.

— Да, я знаю, что он сидел.

— Два года за нанесение тяжких телесных повреждений. К тому же и у спецслужб на него досье толщиной в руку. Они, оказывается, следят за ним уже несколько лет. Засекали его в компании с множеством весьма подозрительных личностей. И хотя судимость у него всего одна, наши ребята считают, что он очень опасен.

— Ну, я-то их понимаю! — воскликнул я. — Есть еще и некто Дэвид Бейкер. По-моему, он Ричарда тоже недолюбливал, хотя это отрицает.

— Это тот, с которым у вашего брата вышла крупная перепалка? Мы так и не смогли выяснить, из-за чего. Бейкер нам заявил, что ничего серьезного между ними не произошло, слегка повздорили из-за каких-то рабочих вопросов, только и всего.

— Думаю, это не совсем так.

— А вам что, известна подлинная причина их ссоры?

Я покачал головой, отпил глоток пива.

— Дэвид на редкость честолюбив, вынашивает грандиозные планы… — задумчиво произнес я наконец.

— Ну и что с того? — вскинул брови Кокрин.

— Да, вы правы, — вздохнул я. — Действительно, что с того? Не могу отыскать мотивы, которые могли бы побудить его убить Ричарда.

— Но хоть какие-то догадки, подозрения у вас есть?

— Я бы не сказал. Видите ли, я никогда в жизни не сталкивался ни с одним убийцей, не знаю даже, как он должен выглядеть… Просто мне не приходит в голову, кто еще из близких к Ричарду людей, кроме Дэвида, мог бы убить брата. Наверное, мне не стоило этого говорить…

— Ну что вы. Нам может оказаться полезной любая мелочь.

— Послушайте, а вы не могли бы сказать мне одну вещь?

— Смотря что вы имеете в виду, — насторожился Кокрин.

— Где были Дуги и Дэвид в день гибели Ричарда? И во время пожара в мастерской?

Кокрин несколько секунд молча смотрел в свою кружку.

— Хорошо, скажу. Только вы уж меня не выдавайте, а то Доналдсон с меня шкуру спустит. Значит, так: у Дуги на ту субботу, когда убили вашего брата, железное алиби. Он был у себя в квартире и общался через компьютер со своими приятелями. В Интернете, что ли, вроде так нам назвали. Мы проверили, все подтверждается.

— А Дэвид?

— С ним поинтереснее. — Кокрин склонился ко мне через стол. — Весь день в субботу он просидел дома. Утверждает, что готовился к презентации. Жена Дэвида до пяти часов была на работе, поэтому подтвердить его заявление не может.

— И впрямь интересно. А во время пожара?

— Мастерская загорелась в три часа утра, — напомнил Кокрин. — Все сладко спали. Следовательно, кто угодно мог потихоньку сунуть ноги в шлепанцы и отправиться разводить огонь.

— Но ведь Дэвид женат, — немного подумав, возразил я. — И его супруга наверняка бы заметила, если бы он в такой час уходил из дома.

— Вот тут вы, молодой человек, ошибаетесь, — усмехнулся Кокрин.

— Это почему же?

— А потому, что они спят в разных комнатах.

 

Глава 14

Я торопливо перелистал лежащий передо мной документ. За двадцать минут мне предстоит прочитать тридцать страниц юридического текста. Может, и успею, хотя вряд ли сумею внимательно в нем разобраться. Черт бы тебя побрал, Дэвид! Не мог, как обещал, дать мне эти бумаги в пятницу…

В общем-то сделка была довольно несложной. Мы передаем лицензию на наше программное обеспечение, симулятор «Фэрсим-1», компании «Онада индастриз», которая на его основе будет разрабатывать и поставлять на мировой рынок развлечений игры, использующие принцип виртуальной реальности. С каждого проданного экземпляра игры нам причитаются отчисления. Я глотнул крепкого черного кофе и вновь посмотрел на часы. Без четверти девять. Представители «Онада» прибудут через пятнадцать минут. Я опять принялся за чтение, стремительно пробегая глазами страницу за страницей.

А это еще что?! Я читал и перечитывал параграф, на котором споткнулся. Мы собирались передать «Онада индастриз» исходный код «Фэрсим-1».

Мне это казалось грубой ошибкой. Как только мы раскроем «Онада» наш код, тут же окажемся в их полной власти. Через год-два они внесут в него кое-какие изменения, объявят собственной разработкой, и наш приоритет канет в Лету. Это крайне опасно. Исходный код «Фэрсим» представляет собой ключ к данным по созданию виртуальных миров — святая святых нашей компании. А мы его отдаем.

Без десяти девять. Я подхватил со стола документ и помчался в кабинет Дэвида. Там его не было. Я позвонил Сьюзен.

— Где Дэвид?

— Здесь где-то, — ответила она. — Видела его полчаса назад. А у себя в кабинете его разве нет?

— Нет. Обзвоните, пожалуйста, кого можно, попробуйте его найти. Он мне срочно нужен.

Я вернулся в свой кабинет и стал ждать, выстукивая пальцами по столешнице нетерпеливую дробь. Какого черта он затевает? Неужели Дэвид умышленно передал мне бумаги так поздно, рассчитывая, что я в спешке не замечу этого пункта? А может, я преувеличиваю… Что, если это вполне приемлемая плата за выход на рынок развлечений? В краткосрочном плане это, может, и так. В долгосрочной же перспективе — нет, нет и еще раз нет!

Открылась дверь, и Дэвид с неспешной вальяжностью прошествовал ко мне в кабинет. Часы показывали две минуты десятого.

— Сьюзен по электронной почте переполошила всю компанию. Что тут у вас стряслось?

— Только что просмотрел вот эти бумаги. — Я потряс проектом соглашения с «Онада индастриз».

— И что?

— Мы собираемся отдать им исходный код симулятора «Фэрсим-1». Я категорически против.

— Ну, положим, мы его не отдаем, а продаем, — назидательно поправил меня Дэвид. — И нам от «Онада» будут поступать солидные отчисления. С коммерческой точки зрения для нас сделка является необыкновенно выгодной.

— Но мы раскрываем «Онада» всю нашу технологию создания виртуальной реальности! Используя ее, они смогут разрабатывать собственные программы. А мы утрачиваем приоритет и все связанные с ним преимущества в данной области.

— Послушайте, Марк, вы совершенно напрасно так беспокоитесь, — с преувеличенным старанием демонстрируя неистощимое терпение, заявил Дэвид. — Сам код будет по-прежнему принадлежать нам. Доверьтесь мне, я продумал все до мелочей. Мы вели переговоры шесть месяцев, для заключения сделки «Онада» направила из Токио целую делегацию во главе с очень большим боссом. Они нас уже ждут, идемте.

Я стиснул зубы.

— Дэвид, я вам ясно сказал — меня этот пункт не устраивает. Отдавать им исходный код нельзя.

— Боже мой, Марк, да послушайте вы! Мы с Ричардом работали над этим документом не один месяц. Эта сделка не только спасет компанию в смысле финансов, но и обеспечит нам нового могущественного партнера. Мы не имеем права упустить такую возможность. — С этими словами он вышел из кабинета и направился в конференц-зал.

Я заторопился вслед за ним, так и не придя к какому-то окончательному решению. Он занимался сбытом, и мне, видимо, следовало в этих вопросах полагаться на него целиком и полностью. Особенно с учетом того, что эти переговоры он вел вместе с Ричардом.

Вот только терпеть не могу, когда мне выкручивают руки.

* * *

Они чинно сидели рядком по другую сторону стола для совещаний. Четыре японца. Темные костюмы, ослепительно белые рубашки, кричащие галстуки — на них в затейливом узоре сплелись резные листья, павлины и сияющие солнечные диски. Головокружительный эффект несколько смазывался тем, что галстуки у всех четверых были одинаковые — конформизм рука об руку с мятежным духом.

В ходе церемонии взаимных представлений сразу прояснилась установленная среди них иерархия. «Очень большим боссом» оказался самый низкорослый, тщедушный и старый из членов делегации. Коротко остриженные седые волосы, набрякшие веки тяжело нависают над глазками, сонно взирающими на окружающих. По-английски он не знал ни слова. Представили его мистером Акамой.

Следующий по рангу — гораздо моложе его, во всяком случае, не старше сорока. Полное имя его было Йошики Ишида, однако нам было позволено обращаться к нему по-приятельски, просто Йоши. Он бегло говорил на безукоризненном американском. Объяснил, что три года проработал в дочерней компании «Онада индастриз» в Калифорнии. В настоящее время является генеральным менеджером «Онада индастриз» в Лондоне. Он-то и вел переговоры, время от времени обращаясь с необыкновенным почтением к своему боссу, который отвечал ему односложными междометиями, после чего вновь погружался в полусонное состояние.

Остальные два японца упорно молчали, в связи с чем об их существовании вскоре забыли вообще.

Дэвид и я сидели напротив них. Привилегию говорить с японцами я предоставил Дэвиду, и он проявил себя в лучшем виде. Обращался к ним с должным уважением и без той унизительной снисходительности, которую нередко позволяют себе европейцы по отношению к японцам. Йоши и Дэвид разложили перед собой листки с текстом проекта соглашения и принялись за работу.

Должен признать, мне стало немного не по себе. Нет, мне и прежде доводилось сталкиваться с японцами на рынках облигаций. Обычно я воспринимал их как тупиц с кучей денег, но без единой извилины. Для того, чтобы такие парни, как я, могли получить честно заработанный доллар, кто-то должен покупать втридорога и продавать за бесценок, и чаще всего нас в этом деле выручали японцы.

Однако японцы, сидящие сейчас передо мной, были совсем другими. По японским меркам, «Онада индастриз» представляет собой электронную компанию средней руки — значит, она крупнее любой британской компании в той же отрасли. Репутация японцев в электронике наводит ужас на конкурентов. Нетрудно предположить, что, как только виртуальная реальность попадет им в руки, «Онада» просто сметет с дороги таких карликов, как «Фэрсистемс».

И мы еще собираемся передать им исходный код программы «Фэрсим-1»!

С другой стороны, что я во всем этом понимаю? Двадцативосьмилетний новичок, чей опыт в области виртуальной реальности исчерпывается считанными неделями. Дэвид в подобных проблемах разбирается куда лучше меня. Да и представители «Онада» едва ли обрадуются, если мы сейчас предпримем попытку внести изменения в условия контракта. Так мы можем нажить себе могущественного врага.

Тем не менее я предпочитаю всегда полагаться лишь на собственные суждения. В «Харрисон бразерс» эта привычка меня уже не раз выручала в самых тяжелых ситуациях. Я вспоминаю первые месяцы своей работы посредником. Начальствовал надо мной некто Гас, который в свои тридцать лет был уже старожилом на рынке облигаций. Мы занимались куплей-продажей не совсем обычных облигаций, которые выпускались в обращение, как бессрочные. Другими словами, никогда не погашались. Это обстоятельство, судя по всему, никого не беспокоило, поскольку инвесторы при желании всегда могли продать такие бумаги, если они у них были. Ежедневные сделки с подобными облигациями исчислялись сотнями миллионов, они слыли чуть ли не выгоднейшим вложением наличных средств.

Меня же это сильно тревожило. Я исходил из того, что такие операции имеют смысл только в том случае, когда на эти облигации неизменно находится покупатель. А если их рынок просто перестанет существовать? Тогда вся эта груда ничего не стоящей бумаги повиснет у тебя на шее мертвым грузом.

Я поделился своими опасениями с Гасом. Он разъяснил мне, что я всего-навсего невежественный и ничего не смыслящий в делах подмастерье, и отправился перекусить.

А тут как раз цены на бессрочные облигации начали потихонечку падать. Гас был вне себя от счастья. Бумаги идут почти задаром, хватай, сколько сможешь, обеими руками!

В один прекрасный день он позвонил в контору из своего любимого заведения под названием «Уайт-Хорс» и известил, что на работе в ближайшее время не появится, ему необходим отдых. Я всполошился — бессрочные облигации продолжали неуклонно дешеветь, приобретенная нами гора этих бумаг обретала угрожающие размеры.

— А я говорю, покупай! — еле ворочая языком, приказал он. — С утречка они взлетят, что твоя ракета!

Я же, однако, не подчинился. Продал все бессрочные облигации, которые были у нас на руках. Гас рвал и метал, требовал гнать меня в шею. Через неделю рынок рухнул и к прежнему состоянию больше не вернулся. Гаса Боб Форрестер уволил, а на его место назначил меня.

С той поры я никогда не доверяю никаким другим мнениям, кроме собственного. Итак, решено. Я набрал полную грудь воздуха.

— Меня не очень устраивает вот этот пункт, — твердо заявил я, указывая пальцем на нужный параграф в документе.

Это были первые слова, которые я произнес за все время нашей встречи. Йоши недоверчиво моргал темными глазками. Дэвид вне себя от ярости уставился на меня испепеляющим взглядом. Настороженно дрогнули тяжелые веки мистера Акамы. И я засомневался в том, что он действительно не понимает английского.

— Боюсь, «Фэрсистемс» не сможет передать вам исходный код для программы «Фэрсим-1», — невозмутимо продолжал я. — Вместо этого предлагаю сотрудничать на той же основе, что у нас принята в отношениях с другими партнерами. То есть мы будем совместно с вами разрабатывать каждое отдельное приложение.

А чего с ними деликатничать! Дэвид сидел с отвисшей челюстью, он был потрясен настолько, что не мог вымолвить ни слова. Я поймал себя на том, что готов его пожалеть. На глазах у важных клиентов непредсказуемый босс, к тому же на пять лет моложе его, делает ему подножку! Круто, конечно. Но я просто не мог допустить заключения соглашения в таком виде. А ему не следовало пытаться так грубо проталкивать эту сделку.

Несколько секунд Йоши не сводил с меня глаз, его лицо медленно, но заметно наливалось краской. Потом он обернулся к мистеру Акаме и, захлебываясь словами, произнес несколько фраз. Всю сонливость с мистера Акамы как рукой сняло. Он заговорил быстро и сердито, бросая при этом на меня злобные взгляды. Йоши не успевал вставить ни слова, лишь раболепно кивал головой, рявкая «хай!» через равные промежутки.

Мистер Акама смолк. Йоши повернулся к нам.

— Мистер Акама благодарит, что вы уделили ему так много времени, — придя в себя, перевел он с преувеличенной вежливостью. — К сожалению, мистер Акама сомневается в том, что эти переговоры приведут к приемлемому для обеих сторон соглашению. Надеемся, вы нас извините, нам нужно спешить, чтобы успеть на самолет.

Японцы дружно встали и поклонились с разной степенью почтительности. Мы проводили их до черного лимузина, на котором они и отбыли в Эдинбург.

— Какого хрена вы натворили? — заорал Дэвид, как только лимузин покинул стоянку перед заводом. — По-моему, мы обо всем договорились. «Онада» могла бы стать нашим крупнейшим покупателем. От этой сделки мы получали бы по два миллиона долларов в год!

— Отдадим «Фэрсим-1» — потеряем компанию, — спокойно возразил я. — И мы с вами, кстати, ни о чем не договаривались.

— А не отдадим «Фэрсим-1», так они и сделку заключать не станут! — выпалил Дэвид. — А я ее готовил шесть месяцев! Полгода работы псу под хвост!

— Они еще вернутся. Если хотят запустить систему развлечений в виртуальной реальности, а они очень этого хотят, как вам известно, то обязательно вернутся. Никуда не денутся.

— Черта с два! — продолжал кипятиться Дэвид. — По вашей вине сорвалась самая выгодная сделка из всех, что когда-либо заключала наша компания.

Он опрометью бросился к выходу. Я оглянулся по сторонам. Неподалеку смущенно переминались с ноги на ногу несколько инженеров, которые наверняка слышали нашу перепалку. Дежурный у дверей испуганно смотрел на меня с открытым ртом. Ясно, что еще до конца дня мельчайшие подробности нашей ссоры станут известны всему заводу.

«А как бы Ричард поступил на моем месте?» — раздумывал я, возвращаясь в свой кабинет.

И тут в голову мне пришла неожиданная мысль.

— Сьюзен, а не было ли у Ричарда досье на «Онада индастриз»? — поинтересовался я у секретарши.

— А как же! — откликнулась она.

Через тридцать секунд нужная папка оказалась у меня на столе. Я просмотрел несколько первых из лежавших в ней документов. Вот проект соглашения, датированный 17 марта, то есть составленный за месяц с небольшим до смерти Ричарда. Я сразу отыскал злополучный пункт под номером 4а, где речь шла о «Фэрсим-1». Весь параграф жирно подчеркнут черным фломастером, им же на полях почерком Ричарда крупно выведено «нет». Нашел я и немногословное сообщение, полученное по факсу из «Онада индастриз», в котором говорилось, что, поскольку «Фэрсистемс» не согласна с пунктом 4а проекта соглашения, от дальнейшего его обсуждения японская сторона отказывается.

Я был потрясен. Сразу же после гибели Ричарда Дэвид возобновил переговоры с «Онада»; мало того, вновь включил в проект важнейший пункт, который Ричард категорически отверг.

Теперь никакой жалости к Дэвиду я уже не испытывал.

 

Глава 15

В день похорон Ричарда ярко светило солнце. Священнику с трудом удавалось скрывать свою радость по поводу того, что для такого события выбрана его церковь. Оказалось, Ричард иной раз захаживал сюда по воскресеньям, чему я немало удивился. Служба прошла без длинных надгробных речей, сдержанно, но необыкновенно прочувствованно и трогательно. Глядя на бескрайний морской простор, я думал о том, что Ричарда надо было хоронить именно так и именно здесь.

Мне в конце концов удалось уломать поверенного разрешить выдать мне тело Ричарда. Однако он настоял, чтобы его ни в коем случае не кремировали, а похоронили, с тем чтобы защитники ответчика, если такового найдут, смогли произвести эксгумацию трупа для повторной судебно-медицинской экспертизы. Сама мысль о подобной возможности меня страшно угнетала, утешение я находил лишь в том, что сумел вызволить тело брата из мрачного холодного морга.

Я не стал устраивать пышной погребальной церемонии, и тем не менее проститься с Ричардом собралось около пятидесяти человек. Большинство из них я знал. Дэвид, Рейчел, Уилли, Сьюзен и с полдюжины других его сотрудников представляли «Фэрсистемс». Пришли Джим Робертсон и сержант Кокрин. Уолтер Соренсон сумел организовать себе деловую поездку в Британию так, чтобы по времени она совпала с похоронами Ричарда. И, к моему величайшему счастью, из Лондона прилетела Карен…

Однако все мое внимание было приковано к одному-единственному человеку. Во время службы я изо всех сил старался забыть о его присутствии, чтобы не отвлекаться мыслями от воспоминаний о Ричарде. А когда она окончилась, избегать его стало уже невозможно.

Отец.

Я был потрясен, увидев, как сильно он изменился. Уже совсем седые волосы поредели. Плечи опустились, спина ссутулилась. Изможденное, залитое болезненной бледностью лицо покрыто морщинами.

Он держал под руку темноволосую темноглазую женщину лет за тридцать с таким же, как у него, бледным лицом. Что-то в ее чертах казалось мне страшно знакомым. Я вдруг с изумлением понял, что она похожа на маму на тех фотографиях, что я любил разглядывать, когда был совсем еще маленьким.

Я не хотел с ним встречаться. Не потому, что испытывал к нему неприязнь. Просто не был уверен, что смогу держать себя в руках, а начинать перебранку у могилы Ричарда считал непозволительным и недопустимым. Но и делать вид, что совершенно его не замечаю, я в день похорон брата не посмел. Поэтому взял Карен за руку и повел ее к отцу и его жене, которые, стоя несколько поодаль, разговаривали с Соренсоном.

Заметив наше приближение, Соренсон пошел нам навстречу. Я представил его Карен.

— А мы знакомы, — улыбнулся он. — Последний раз встречались на конференции «Харрисон бразерс» в Бока-Ратоне. Помните?

— Ах да, — кивнула Карен. — Очень приятно вас снова повидать.

— А мне вас еще приятнее, — галантно ответил Соренсон. — Марк, я хотел бы заскочить сегодня днем на завод, если вы там будете.

— Буду, — пообещал я.

— Тогда до встречи! — Он повернулся и зашагал прочь.

— Я тоже пойду, пожалуй, — тактично предложила Карен. — Не буду вам мешать.

Я кивнул ей и повернулся к отцу.

— Здравствуй, папа. — В ответ я ждал чего угодно — осуждающего взгляда, упреков, каких-то вымученных, ничего не значащих слов…

Подбородок у отца задрожал, всхлипывая, он закрыл лицо ладонями, плечи его затряслись. Стоящая рядом с ним женщина бросила на меня смущенный растерянный взгляд и торопливо направилась вслед за Соренсоном и Карен.

Я обнял его за плечи. Он наконец сумел взять себя в руки.

— Я любил его, — выдохнул он. — Я любил вас обоих.

На меня налетела буря чувств — скорбь и боль из-за смерти Ричарда, сочувствие к горю отца, угрызения совести из-за того, что я совсем его забросил, саднящие воспоминания о тех, других, похоронах восемь лет назад… И за всем этим — холодная злая обида.

— Пойдем в дом Ричарда, выпьем чаю, — пригласил его я.

Отец огляделся по сторонам, поймал взгляд жены, которая, стоя ярдах в десяти, не сводила с него глаз. Она неуверенно улыбнулась. Потом кивком головы указала на ворота.

— Ладно, — пробормотал отец, и мы направились к дому.

В кухне было тепло и уютно. Я поставил чайник. Отец, устроившийся на стуле за кухонным столом, выглядел совсем немощным и тщедушным. Куда только подевался весь его властный вид, который я так крепко запомнил с детских лет. Нам так много надо было сказать друг другу, вот только произносить это вслух ни один из нас не хотел.

— В прошлом году я пару раз навещал Ричарда, — сообщил мне отец, и я удивленно поднял брови — брат мне ничего об этом не говорил. — В этих краях встречается несколько интересных видов пернатых. Многие из них во время перелетов устраиваются здесь на отдых, так что порой можно наблюдать по-настоящему редких птиц. Однажды в скалах к востоку отсюда мы видели пчелоеда, только представь себе!

Отец тяжело вздохнул.

— Он так любил эти места. Признавался мне, что здесь ему хорошо думается. А думать он у нас умел. — Сам обладающий недюжинным интеллектом, отец всегда утверждал, что у Ричарда мозги работают много лучше. — Когда он собрался уехать в Эдинбург, чтобы заняться бизнесом, я даже расстроился. Из Ричарда мог бы выйти великий ученый. Однако, порасспросив его в прошлом году о «Фэрсистемс», я стал понимать, почему он принял такое решение. Даже стал восхищаться этим его поступком.

Я слушал его не перебивая.

— Решение серьезных проблем или достижение крупных прорывов в науке — это длительный процесс, требующий множества публикаций в научных журналах или специальных обозрениях. — Отец, видимо, пришел в себя, речь его вновь стала точной и академичной, словно он читал лекцию студенческой аудитории. — Проблему, которой занимался Ричард, подобным образом решить было невозможно. Он взял на себя ответственность за то, чтобы виртуальная реальность органически вошла в жизнь нашего общества. И это задача не просто из области электроники или программного обеспечения. Это проблема умелого управления, искусного сбыта, повышения качества продукции, финансового обеспечения и выбора стратегии. От этого она становится только сложнее. Ричард был почти у цели, ему бы еще год…

Я знал, что в области техники Ричард был способен творить чудеса. Однако в финансах я разбирался гораздо лучше, а в этой области все поддается количественному определению. Как говорится, денежки счет любят. И с этой точки зрения еще неизвестно, насколько успешно шли бы дела у «Фэрсистемс».

— Мы должны сохранить компанию, Марк, — почти умоляюще посмотрел на меня отец. — Ради него.

— Куда разумнее ее продать. — Я подошел к окну; рыбацкая лодка, прыгая по волнам, упорно пробивалась в гавань.

— Может быть, если иметь в виду только деньги. Однако не забывай, что Ричард продавать компанию не хотел.

— Знаю. Но поверь мне, «Фэрсистемс» висит на волоске. У нас может не оказаться другого выхода.

— Сделай все, что сможешь.

— Обещаю, папа.

— Спасибо. — Отец глотнул из чашки уже остывшего чая, прокашлялся. — А насчет мамы…

— Нет, отец! — Я остановил его протестующим жестом руки. — Только не сейчас! А может, и вообще никогда…

Он отодвинул свою чашку, попытался улыбнуться, смутился и стал подниматься из-за стола.

— Ты отсюда прямо в Оксфорд? — поинтересовался я.

— Пообедаем с Уолтером, а потом на самолет.

Я бы, конечно, мог предложить ему остаться, но мне этого страшно не хотелось. Да и жена его ждет. Хорошо, что хоть с ней мне не пришлось общаться.

— Рад, что нам удалось поговорить, — сказал отец с порога.

— Я тоже.

Обманывал ли я его и заодно самого себя? Не знаю.

Он ушел. Через пару минут раздался стук в дверь. Карен. Вид у нее был опечаленный, но глаза оставались сухими.

— Ну, как ты тут? — обняла она меня.

— Паршиво.

— Как отец?

— Даже не знаю… Явно подавлен смертью Ричарда. Переживает из-за «Фэрсистемс», никак не хочет ее продавать. — Я опустил глаза и уставился в пол, едва сдерживая бушующие в моей груди чувства. — Странная у нас получилась встреча. Поначалу все шло хорошо, а потом я вспомнил, как он поступил с мамой… Мне так одиноко, Карен! Ричарда не стало, мама умерла, а отец…

— Надо было с ним объясниться наконец.

— Нет, — резко вскинул я голову. — Не могу. Пойми, пойти ему навстречу — значит предать маму!

Карен промолчала и положила голову мне на плечо.

— А тебе действительно необходимо уехать сегодня же? — спросил я.

— Да, обязательно. Извини, я и так еле выходной выпросила. Завтра с самого утра должна быть на работе.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — раздосадованно пробормотал я.

* * *

Соренсон появился в моем кабинете где-то в половине четвертого. После обеда я отвез Карен в аэропорт, а оттуда поехал в Гленротс. Я еще не оправился от выпавших мне сегодня утром переживаний, на душе было по-прежнему тяжело.

Соренсон же, как всегда, выглядел полным сил и пребывал в прекрасном настроении. Для него похороны Ричарда были уже позади.

— Ну, как у нас здесь дела? — первым делом спросил он.

— Держимся, — ответил я. — Продолжаю вникать в производственные тонкости. И вчера схлестнулся с Дэвидом.

— Ну-ка, ну-ка, это интересно!

Я рассказал ему о срыве переговоров с «Онада».

— Странно, — хмыкнул Соренсон. — Правильно, что не допустили заключения сделки, досадно только, что вам пришлось пойти на это в присутствии японцев. Не могу понять, зачем Бейкеру надо было соглашаться отдать им код.

— Он настаивает, что нам это выгодно. Утверждает, будто на сделке с «Онада» мог бы заработать два миллиона долларов. Однако я посмотрел досье — Ричард еще в марте безоговорочно вычеркнул этот пункт.

— Правда? — Соренсон задумался. — А как у Бейкера в остальном?

— Работает он отлично, я бы сказал. Много и результативно. Весьма профессионально собрал внушительный список клиентов.

— Вы уж постарайтесь как-нибудь с ним поладить, а? В данный момент терять нам его нельзя.

— Попробую.

— А что полиция? Продвинулась в расследовании убийства Ричарда?

— Нет. Только донимают всех бесконечными вопросами.

— Ну, это-то мне известно. По их просьбе ФБР в Чикаго даже проверяло, действительно ли я там был в тот день. Они также затребовали у моего биржевого агента данные обо всех совершенных сделках. Ничего не нашли, конечно. — Он собрался уходить. — Если понадобится помощь, звоните или связывайтесь со мной по электронной почте.

* * *

На следующее утро я достал из шкафа серый костюм в тонкую синюю полоску. Но, поразмыслив, повесил на место. Надел хлопчатобумажные брюки и плотную рубашку. Очень уж мне не хотелось походить на Дэвида Бейкера.

Из дому я вышел в половине девятого, в девять с минутами был уже в Гленротсе. По пути любовался живописными окрестностями. Сколько раз Ричард по утрам проезжал эти места? Какую радиостанцию слушал в дороге? Пытался ли угадать, как я сейчас, что за люди живут вон в том огромном мрачном доме? Или все его мысли занимала лишь «Фэрсистемс» и ее проблемы?

После похорон мне стало немного легче. Они стали кульминацией скорби, моей и всех тех, кто пришел с ним проститься. Теперь мне есть куда пойти с моими воспоминаниями о брате. Одна эта мысль уже притупила боль…

Перед заводом собралась толпа народа. Они ходили по кругу, потрясая плакатами, надписи на которых отсюда я прочитать не мог. Под ногами у них путалась собака. Тут же находилась телевизионная съемочная группа, а также четверо или пятеро терзавших свои блокноты журналистов.

Я не стал въезжать на стоянку, а оставил «БМВ» на тротуаре ярдах в пятидесяти от завода. Хотел было незаметно прокрасться через черный ход, но они наверняка уже меня увидели, так что я решил идти напролом. Теперь я четко разглядел лозунги на плакатах: «Виртуальная реальность есть виртуальный ад», «Виртуальная реальность — героин для народа», «Просто скажи „нет!“», «Спасем разум наших детей». Подойдя поближе, расслышал, как демонстранты болтают между собой о каких-то пустяках. Создавалось впечатление, будто они в погожий денек выбрались на пикник, а не вышли на манифестацию протеста.

Я был уже в двадцати ярдах от входа, когда меня заметили. Раздались выкрики: «Смотрите, Марк Фэрфакс!», «Вон он идет!», «Держите его!». Я ускорил шаги, едва удерживаясь от того, чтобы не побежать. Из толпы ко мне бросились двое демонстрантов и решительно преградили дорогу к заводу. Один был довольно хил, а вот второй оказался настоящим здоровяком. Я заколебался. Конечно, я мог оттолкнуть их, однако не исключено, что в таком случае началась бы потасовка. Мог вызвать полицию. Мог оставаться на месте и вступить с ними в переговоры. Соображая, как поступить, я все время помнил о присутствии телевизионщиков. Ну а фоторепортеры уже вовсю щелкали затворами своих камер.

— Фэрфакс! Эй, Фэрфакс, одну минутку! — услышал я сквозь шум толпы и узнал голос Дуги. Через какую-то секунду я оказался с ним лицом к лицу. Злое у него было лицо, на шее вздулись вены. Лоб блестел капельками пота. Он стоял так близко, что я явственно чувствовал его запах — запах пота и злобы.

— Слушайте меня, Фэрфакс, — с явной угрозой произнес он негромко, но так, чтобы журналисты не упустили ни слова.

Первым моим порывом было врезать ему как следует. Тут же я вновь вспомнил о телекамерах и глубоко засунул сжатые в кулаки руки в карманы брюк. Толпа сразу затихла. Дуги держал паузу, чтобы журналисты успели подойти поближе.

— Так вот, слушайте меня, Фэрфакс. — Теперь, однако, он повысил голос и говорил с театральным придыханием. — Вот здесь у меня письмо, содержание которого было известно и вам, и вашему брату. Но ни он, ни вы по этому поводу ничего не предприняли.

Дуги вытащил какие-то бумаги. Сердце у меня замерло — я узнал уже виденный однажды бланк. Он высоко поднял руку и потряс сжатыми в ней листками для всеобщего обозрения.

— Это письмо от адвоката семьи одного юноши. Юноши, который после пользования устройством виртуальной реальности утратил пространственную ориентацию настолько, что врезался на мотоцикле в дерево и погиб.

Я явственно слышал, как за моей спиной журналисты скрипят царапающими блокноты перьями.

— Но это еще не все. Ричард Фэрфакс пошел на все, чтобы вынудить семью несчастного мальчика замять этот трагический случай. Родители его живут в страхе. Они запуганы настолько, что умоляли не называть их имен. Но пусть все знают — виртуальная реальность убивает! И вам этого не скрыть! — Дуги торжествующе взмахнул бумагами, его единомышленники торопливо раздавали журналистам текст сообщения для печати. — Что вы на это скажете?

Я сделал глубокий вдох, медленно сосчитал про себя до трех.

— Ничего, — как можно спокойнее ответил ему я. — Если вы закончили, позвольте пройти, пожалуйста.

— Вы знали об этой трагедии? — спросил кто-то у меня за спиной, и я обернулся.

Высокий, очень худой, не старше двадцати, авторучка нетерпеливо подрагивает над репортерским блокнотом. Дуги предусмотрительно молчал, не сводя с нас глаз. Наверняка они сговорились с ним заранее. Тем более мне надо быть осторожным.

— Без комментариев.

— Как же так? — преувеличенно удивился репортер. — Ведь речь идет об общественной безопасности!

— Повторяю, без комментариев.

— Можно нам ознакомиться с письмом? — это уже его коллега, взъерошенная дама, говорящая с английским акцентом.

— Нет, извините, — ответил ей Дуги. — Я обещал родителям погибшего, что их имена останутся в тайне.

— Так вы отрицаете, что юноша погиб в результате пользования одним из выпускаемых «Фэрсистемс» устройств виртуальной реальности? — опять тощий. Судя по всему, отвязаться от него будет нелегко.

Его тонкий пронзительный голос, откровенно обвинительная направленность вопросов действовали мне на нервы. Толпа обступала меня все плотнее, в нескольких футах от лица поблескивали нацеленные на меня объективы телекамер, я почувствовал, что задыхаюсь. Пора с этим кончать, решил я и стал проталкиваться сквозь теснящих меня демонстрантов.

— Прошу прощения, меня ждет работа, — бросил я на ходу.

Я был почти у входа, когда кто-то потянул меня за рукав. Обернувшись, я увидел перед собой Дуги. Лицо его расплылось в победной улыбке.

— Бесплатный совет, — прошипел он. — Убирайся-ка ты отсюда!

* * *

— А я говорю, что за две недели этого не сделать! — Кит бегал вокруг стола, размахивая руками.

Обстановка на совещании в моем кабинете, куда я пригласил его вместе с Дэвидом, Рейчел и Энди, накалялась.

— Мы объявили, что выпустим «Фэррендер» на рынок первого июня, — ледяным тоном напомнил Дэвид. — Сегодня у нас семнадцатое мая. Значит, у тебя осталось меньше двух недель.

— А я говорю, это дело, слышь, не шуточное! О каких двух неделях мы тут толкуем, а? Нам нужно минимум два месяца!

— То есть ты хочешь сказать, что мы опоздаем со сроками на целых два месяца?

— Я-то хочу сказать, что нам о сроках вообще забыть придется. Кстати, это ведь не я, а ты придумал объявлять точную дату.

— А ты уверен, что сможешь когда-нибудь решить эту проблему?

— Да уверен я, уверен, будь спокоен! Чипы у нас обалденные. Трудности с программным обеспечением. Выпустим «Фэррендер» сейчас — работать-то он будет, но не так, как положено. Мы просто сами создадим себе проблемы на будущее.

— Ты не могла бы поставить туда побольше людей? — взглянул Дэвид на Рейчел.

— Ни к чему это, Дэвид. — Она стряхнула столбик пепла с сигареты. — Вопрос в том, чтобы найти кратчайший путь к решению задачи. Числом и грубой силой здесь не возьмешь. А вот Кит с Энди могут справиться.

— Так что все-таки будем делать? — ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался Дэвид.

— Сколько заказчиков ждут «Фэррендер»? — спросил я его.

— Пять или шесть.

— Кому-нибудь он нужен прямо сейчас?

— Думаю, такой уж неотложной необходимости ни у кого из них нет, — слегка замявшись, ответил Дэвид.

— Тогда давайте сообщим им, что выпуск устройства немного задерживается. Речь ведь идет о каких-то двух месяцах. Так, Кит?

Он кивнул.

— Но когда здесь руководил Ричард, мы всегда поставляли продукцию в обещанный срок, — запротестовал Дэвид.

— Подозреваю, что мы были единственной компанией, которая так поступала, — парировал я. — Надеюсь, с учетом того, что случилось в «Фэрсистемс», они отнесутся к нам с пониманием. Вы ведь не станете отрицать, что качество превыше всего. Мы должны поставлять только такие устройства.

— Ладно, — нехотя пожал плечами Дэвид. — На этот раз нам, может, и сойдет с рук. Но лучше, чтобы это не входило в привычку.

— Торгаш шизанутый, — пробормотал Кит.

— Спокойно, Кит, — одернул я его. — От вас с Энди ждем результатов к середине июля.

— Слушаюсь, босс, — радостно ухмыльнулся Кит.

Совещание на этом закончилось, все потянулись к выходу.

— Дэвид, — окликнул я Бейкера. — У вас найдется еще минутка?

Он задержался на пороге, потом вернулся и, скрестив на груди руки, вновь уселся в кресло.

— Я посмотрел досье Ричарда, — сообщил я ему.

— И обнаружили, что он был против того пункта в соглашении с «Онада».

— Ну, и что скажете?

В течение нескольких секунд он не отвечал, задумался, оперевшись локтями на столешницу. Молчал, чтобы то, что он собирался сказать, обрело большую значимость. Довольно дешевый трюк, к тому же далеко не новый.

— Ради работы в «Фэрсистемс» я отказался от очень и очень многого, — начал он. — Мог бы сделать карьеру в Ай-би-эм. Гарвард окончил в первой четверке на нашем курсе. Мог бы получить работу в любой крупнейшей компании мира. А я пришел сюда.

Я молча слушал его.

— Хотите знать почему?

— Почему?

— Я верю, что эта компания способна добиться грандиозного успеха. Не сомневаюсь, что производство виртуальной реальности представляет собой отрасль, которой принадлежит будущее. А «Фэрсистемс» занимает в этой области одно из ведущих мест в мире. И я хочу пройти с ней весь путь с самого начала. Мои приятели по школе бизнеса, работающие в «Маккинзи», «Дженерал электрик», «Блумфилд — Вайсс», никак не могут понять, что я такого нашел в этой компании. Так я им всем покажу! Но только управлять ей надо профессионально. Ричард работал много и прекрасно, однако в душе он был лишь изобретателем. Он думал только, как создать более мощное и совершенное устройство виртуальной реальности, а не о том, как делать деньги. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что я прав.

Я-то знал, что он прав, однако признаваться ему в этом не собирался.

— В Гарварде я встречался с многими бывшими биржевыми маклерами. Отличные ребята, умные, ловкие. Только вот решения принимают слишком уж поспешно. И никогда их не меняют. В операционном зале качество просто превосходное. В реальной жизни — полная катастрофа.

Тут он тоже прав. Однако даже при этом я был убежден, что его планы в отношении «Онада» — явная глупость. И что бы он ни говорил, я буду стоять на своем, а там будь что будет.

— Решения здесь принимаю я, — заметил, стараясь говорить спокойно, я. — Вам они могут не нравиться, однако выполнять их все же придется. Но чтобы решить те или иные вопросы, мне нужны факты. А вы утаили от меня тот факт, что Ричард отверг известный пункт в соглашении с «Онада». И если будете продолжать вести себя подобным образом, это создаст большие трудности в работе нашей компании.

— Эта компания вообще не сможет работать, если ей будет управлять кучка дилетантов! — хлопнул он ладонью по столу. — Поймите же, ради Бога, нас ждет банкротство. Сделка с «Онада» — наше единственное спасение!

— Дэвид, больше никогда не пытайтесь скрывать от меня информацию, — сдержанно предупредил я его. — Вам понятно?

Не отвечая, он резко повернулся и вышел из кабинета. Внутри у меня все так и кипело. Оставшись один, я пытался сосредоточиться на лежащих передо мной каких-то таблицах, графиках, цифрах, однако через несколько минут бросил это бесполезное занятие и отправился к программистам.

Рейчел сидела у себя в кабинете, занятая беседой с Китом. При моем появлении тот опрометью бросился прочь. Да, нелегко привыкнуть к тому, что ты стал боссом.

Вид у Рейчел был усталый. Лицо побледнело, глаза за линзами очков как-то потухли. И одета, по-моему, в тот же черный свитер, что и вчера. Видно, работала всю ночь напролет.

— Демонстрацию видели? — спросил я ее.

— Нет, как-то пропустила. Но мне говорили, что у завода собралась целая толпа. В нашем здании, как вы знаете, нельзя выглянуть из окна и поинтересоваться, что происходит снаружи.

— Там был Дуги с кучей своих соратников из лиги. Журналисты, телевидение. Дуги сообщил им о несчастном случае с Берги.

— Не может быть! — вскинула голову Рейчел.

— Репутацию он нам подпортит.

— Да уж, — нахмурилась она.

— А компании это совсем ни к чему. — Я бросил на Рейчел испытующий взгляд. — Хотелось бы все-таки знать, что там на самом деле произошло.

— Хорошо, выясню, как только опять буду в Калифорнии, обещаю.

— Вы часто бываете в Калифорнии? — удивился я.

— Иногда, — уклончиво ответила она.

— И с кем вы там встречаетесь?

— О, да со многими…

Привычка Рейчел увиливать от прямых ответов меня раздражала и раньше, а сегодня особенно.

— Ладно, вы уж разберитесь, что там случилось. И постарайтесь сделать это поскорее.

Она кивнула.

— Дэвид доложил мне, что вы натворили в понедельник, — подняла она на меня глаза, и я стиснул зубы. — Считаю, вы поступили абсолютно правильно. Нам нельзя отдавать коды, какие бы деньги ни сулили.

— Спасибо. — Я действительно был благодарен ей за эту поддержку.

— Он, правда, страшно обозлился. Вы ущемили его самолюбие, а у Дэвида его с избытком.

— Сам знаю. Но ведь он и вашими ребятами очень недоволен. Кстати, что это за заявления о том, что вам на отлаживание программы для «Фэррендера» потребуется два месяца? Мне казалось, вы говорили о четырех днях?

Рейчел в нерешительности молчала, на губах у нее появилась и тут же исчезла лукавая усмешка.

— Честно говоря, сегодня в шесть утра мы все проблемы решили.

Так вот откуда у нее эти черные полукружия под глазами!

— Вот как? — поднял я брови. — Зачем же вы сказали Дэвиду, что вам нужно еще два месяца?

— Потому что мы не можем пустить «Фэррендер» в продажу первого июня.

— В чем причина?

Рейчел было явно не по себе. Она бросила окурок в пустую чашку и немедленно закурила новую сигарету.

— Это из-за проекта «Платформа». И фирмы «Дженсон компьютер».

— Понятно, — протянул я, ощущая, как во мне поднимается волна злости. — Но мне вы сказать ничего не можете.

— Не могу, извините. — Она запнулась, будто решая, продолжать ей говорить или промолчать, и наконец выдавила из себя: — Сегодня он будет у нас.

— Кто?

— Дженсон.

— Что?! Сам Карл Дженсон?

— Да, Карл Дженсон. Собственной персоной.

Даже я был наслышан о Карле Дженсоне. Легенда корпоративной Америки. Его компания в начале восьмидесятых годов первой повторила персональный компьютер Ай-би-эм, а через пять лет он довел объем продаж продукции «Дженсон компьютер» до нескольких миллиардов долларов. Он стал любимцем журналов «Бизнес уик» и «Форчун». Надо ли говорить, что для «Фэрсистемс» его фирма — наиважнейший клиент. От нее зависело само наше существование.

— Что ж вы раньше-то мне не сказали?

— Как-то не пришло в голову…

Неужели? Врет, конечно.

— Да не может быть, Рейчел.

Она выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза.

— Ладно, если вам так угодно… Дело в том, что он вообще не хотел с вами встречаться… Это я настояла.

Я будто стал даже ниже ростом раз в десять. Вот, значит, как ко мне относятся… Наш крупнейший заказчик меня и видеть не желает.

— А что он против меня имеет?

— Вы же из Сити. А Дженсон Сити на дух не переносит. На самом деле он терпеть не может Уолл-стрит, но какая разница?

Действительно, никакой.

— Это почему же?

— Понимаете, «Дженсон компьютер» взлетела в восьмидесятых. Дженсон стал героем. Однако в последние пару лет персональные компьютеры неуклонно дешевели, и цены на них достигли такого уровня, что даже «Дженсон компьютер» несет убытки. Он попал между двух огней. С одной стороны, Ай-би-эм и «Компак» снижают цены, а с другой — корейцы и тайваньцы наращивают объемы поставок. Два года назад Дженсон купил производство микросхем, однако это приобретение ему не помогло. И сейчас трудно предсказать, что будет с его компанией, акции ее упали. — Рейчел стряхнула пепел прямо в кофейную чашку. — На Уолл-стрит от него все отвернулись. Он уже вчерашний день, один из бывших.

— А ему это не нравится.

— И не говорите. Карл болезненно самолюбив. Ему ведь нет и сорока, так что он не может смириться с тем, что для него все уже в прошлом.

— А что ему у нас надо?

— Хотим обсудить ряд совместных разработок.

— Вроде проекта «Платформа»?

Отпираться не было смысла, и Рейчел молча кивнула головой.

— Рейчел, так что же все-таки это за проект? Я просто обязан знать.

— Ну не могу я вам сказать! — воскликнула она. — Не могу, и все, вы уж простите. Карл Дженсон мне запретил. Его беспокоит, что вы связаны с Сити, что вы здесь временно, всего на три месяца… Он просто помешался на секретности. Поверьте мне, — она вскинула на меня умоляющий взгляд карих глаз, — всем будет только лучше, если я промолчу.

Я пристально посмотрел ей в лицо. Я ей верил.

— Хорошо, будь по-вашему, — сказал я. — А Дэвид знает?

Прозвучало это как-то по-детски, однако меня терзала мысль, что Дэвиду известны какие-то тайны, которые от меня скрывают.

— Нет. Знаем только я, Кит, Энди и Соренсон.

— Ах, и Соренсон посвящен?

— Да. Ему рассказал Ричард. Но сначала заручился согласием Дженсона.

— А мне Дженсон не разрешит открыть эту страшную тайну?

— Ну я же вам говорила. Я пыталась переубедить его, но он и слышать не хочет.

Я откинулся на спинку кресла и задумался. Меня, конечно, раздражало, что я остаюсь в неведении относительно проекта «Платформа», однако я никогда не позволял чувствам брать верх над деловыми суждениями. Рейчел я доверял. Догадывался, что ее нежелание рассказать мне о проекте обусловлено тревогой за его судьбу. И хотя я понятия не имел, что представляет собой проект «Платформа», все же понимал, что его успешное осуществление нам необходимо. Тем не менее непросто возглавлять компанию, ничего не зная о ее самом важном контракте.

— Ладно. Однако попробуйте убедить его в том, что мне можно доверять. Для того чтобы правильно управлять компанией, мне нужно знать, что в ней творится.

— Договорились. Я так и знала, что вы все поймете. А я постараюсь его уломать, — улыбнулась мне Рейчел и собралась уходить, но, помедлив секунду, вдруг выпалила: — Кстати, очень здорово, что вы сегодня не вырядились в костюм.

Я расхохотался. Не обращающая внимания на собственную одежду девчонка дает мне советы, какой наряд выбрать для встречи с компьютерной легендой. Смешно, конечно, но она опять права.

* * *

Я ждал его у себя в кабинете два с половиной часа. Рейчел предупредила меня, что они могут появиться в любой момент после трех. Эд оставил сообщение с просьбой позвонить, но мне говорить с ним не хотелось. «Харрисон бразерс» и все с ней связанное сейчас казалось очень от меня далеким.

Мне пришлось пообщаться по телефону с парой журналистов, жаждавших подробностей в связи с выдвинутыми лигой обвинениями против «Фэрсистемс». В своих ответах я ограничился тем, что подтвердил получение письма с уведомлением о намерении некоей заинтересованной стороны обратиться в суд и ее последующем отказе от возбуждения иска. От дальнейших комментариев я отказался, чтобы не давать им материал для раздувания шумихи по этому поводу.

Потом позвонил Карен.

— «Харрисон бразерс», слушаю вас.

— Привет! Это я.

— О, привет! Что случилось? — торопливо проговорила она, в ее голосе явственно прорывались нетерпеливые нотки.

— Не посмотришь, почем идут акции «Фэрсистемс»?

— Минутку. Три доллара за штуку, — ответила она через несколько секунд. — Что там у вас стряслось?

Я рассказал ей об устроенной лигой демонстрации.

— Не вешай трубку, посмотрю ленту Рейтер. Ага, вот оно.

Она прочитала мне сообщение агентства о состоявшейся демонстрации. Всего пара строчек с упоминанием «неподтвержденных сведений» о несчастном случае со смертельным исходом после сеанса виртуальной реальности.

— Весьма туманно и расплывчато, — заметила она.

— Тем не менее, если это попало на глаза Вагнеру, ему теперь есть чем запугивать клиентов, — мрачно констатировал я. — И прекрасная возможность прикупить еще больше наших акций для того, кто их собирает.

— Похоже, так. Слушай, у меня клиент на проводе, давай прощаться, — предложила Карен.

— Давай. Спасибо за информацию.

— Не за что. Пока. — Она повесила трубку.

Три доллара за штуку! Господи, что же такое творится!

Сейчас, однако, мне оставалось лишь дожидаться Дженсона. Я просто не находил себе места. Меня охватывала то злость из-за того, что меня держали в неведении относительно проекта «Платформа», то тревога, что у Дженсона могут возникнуть подозрения в нарушении требований о полной секретности и это отпугнет его от сотрудничества с нашей компанией.

Так он, значит, считает меня проходимцем с Уолл-стрит? Что ж, придется постараться развеять это заблуждение. Хорошо, что не надел костюм, мелькнуло у меня в голове, хотя без него во время напряженной деловой встречи я, надо признаться, буду чувствовать себя все равно что голым.

Раздался стук в дверь, и Рейчел провела Карла Дженсона ко мне в кабинет. Если на этом свете существует человек, от которого исходит ощущение богатства и власти, так это именно он. Внешность у него, впрочем, вполне заурядная. Невысокий, склонный к полноте. Одет в красно-белую клетчатую рубашку, аккуратно заправленную в тщательно отутюженные брюки из плотной хлопчатобумажной ткани. На заросшей густыми волосами груди матово поблескивает золотая цепочка. Одутловатое лицо, масса кудрявых темных волос, стянутых на затылке в конский хвост. Совершенно необычными были лишь глаза — агатово-темные, глубоко посаженные, беспокойно перебегающие с предмета на предмет. За те две секунды, что они задержались на моем лице, я ощутил почти обжигающее прикосновение излучающей интеллект энергии. И с облегчением перевел дух, когда он отвел взгляд, чтобы осмотреть мой кабинет.

— Рад познакомиться с вами, Марк. Меня зовут Карл Дженсон.

— Очень приятно.

Он на секунду сжал мою ладонь и уселся за письменный стол. Рейчел устроилась рядом с ним. Дженсон сразу взял разговор в свои руки. Мне казалось, что я бегу вдогонку за грузовиком, стараясь лишь не отстать совсем уж безнадежно.

— Известие о гибели Ричарда меня просто потрясло. Он был настоящим гением. Через десять лет его станут называть отцом нашей отрасли. Жаль только, что он этого не услышит. — Дженсон посмотрел мне в глаза, и я понял, что он говорит абсолютно искренне.

— Благодарю вас.

— Рейчел сказала, что вы три месяца будете присматривать за этой лавочкой, так? — продолжал он.

— Правильно.

— В виртуальной реальности разбираетесь?

— Не очень, — чистосердечно признался я.

— Рейчел говорила, вы подвизаетесь в сфере финансов, так?

— Да.

— А по-моему, на банкира вы не похожи, — беззастенчиво разглядывая меня, отметил он.

Это, надо полагать, комплимент. Я, однако, только пожал плечами.

— Все банкиры придурки. Все без исключения! Скажем, собрался я приобрести компанию, и как только об этом прознают банкиры, ее акции взлетают. И эти олухи воображают, что я этого не замечаю! — Дженсон с чувством хлопнул ладонью по столешнице. — Они же ни капельки не понимают в моем бизнесе. Все, что их волнует, — это квартальные прибыли с каждой акции. А мне плевать на квартальную прибыль с каждой акции! Я думаю о будущем!

— И каким вы его видите?

Дженсон поднялся и подошел к электронному «окну» с видом на залив Ферт-оф-Форт.

— Классная штука. Мне нравится, — одобрил он и повернулся ко мне. — Слышали про такого Сунь-Цзы?

— Вроде генерал какой-то китайский, — не очень уверенно ответил я.

— В общем, правильно. Пятый век до нашей эры. Однако все, что он говорил тогда, вполне актуально и сейчас.

— Что же он такого говорил?

— А говорил он, что армия, выбравшая место для сражения соответственно своим силам, побеждает без боя.

— Понятно.

— Так вот, сейчас идет война. И все мы несем потери. Все, начиная от Ай-би-эм и кончая самым жалким кустарем из Малайзии. А все потому, что сварганить персональный компьютер может любой идиот. При условии, конечно, что у него есть процессор и микросхемы. Они — мозг компьютера, а выпускает их в основном «Интел». — Он возбужденно забегал по кабинету. — И вот пару лет назад я приобрел компанию по производству чипов. «Интерсерк», может, слышали? Теперь я сам делаю чипы не хуже «Интел» и ставлю их в свои компьютеры. Так что оружие для этой войны у меня есть. А денег все равно нет. Все денежки по-прежнему загребает «Интел». У них самые крупные заводы, все стремятся покупать их чипы, повторять их разработки. «Интел» занимает господствующие высоты. И что же мне делать? А я сам выберу место для сражения. Виртуальную реальность. На рынке виртуальной реальности я способен выпускать компьютеры, периферийные устройства и чипы, превосходящие все остальные. Лучше, чем у Ай-би-эм, лучше, чем у «Интел», у японцев или у этих чертовых корейцев!

— Но массового рынка виртуальной реальности пока не существует.

— Он появится, — уставившись на меня своими пронзительными глазками, убежденно заявил Дженсон. — Пятнадцать лет назад именно я предугадал, что произойдет с персональными компьютерами. Тогда мне было всего двадцать четыре. Сейчас я предвижу новую волну, и это будет виртуальная реальность. Она станет отнюдь не утехой для фанатов аркадных игр или извращенцев. В будущем столетии виртуальная реальность превратится в неотъемлемую часть нашей жизни. А надутые тупицы с Уолл-стрит никак не могут этого понять!

— Так вы, значит, надеетесь с помощью нашей технологии открыть рынок виртуальной реальности? — подумав секунду, решил уточнить я. — Ведь это вы производите графические процессоры для «Фэррендера» и собираете наши компьютерные системы.

Дженсон не ответил, продолжая расхаживать по кабинету.

Вот это уже интересно. Рейчел как-то упомянула, что для создания широкого рынка виртуальной реальности необходимо массовое производство компьютерных систем и особенно устанавливаемых в них чипов. Дженсон, похоже, готов его наладить. Тогда он действительно весьма важный для нас клиент.

— А проект «Платформа» имеет к этому какое-то отношение? — осторожно поинтересовался я.

— Возможно, — уклончиво ответил Дженсон. — Только не думаю, что какой-то парень с Уолл-стрит способен в нем что-нибудь понять.

Колкость в свой адрес я решил пропустить мимо ушей.

— Мне известно, что проект «Платформа» строго засекречен. Могу заверить вас, что Рейчел не открыла мне ни одной касающейся его подробности. Она утверждает, что вы настаиваете на том, чтобы содержание проекта хранилось в тайне.

— Совершенно верно!

— Был бы вам очень признателен, если бы вы вкратце рассказали мне о сути проекта «Платформа». Тогда я смог бы гарантировать, что мы выполним ваш заказ наилучшим образом. Поскольку, ничего о нем не зная, мне весьма трудно управлять компанией.

— Вот как! Очень жаль, что вам не по силам управлять «Фэрсистемс». Но это ваши проблемы, отнюдь не мои.

Я решил не поддаваться на явную провокацию. И не задавать более вопросов о проекте «Платформа», так как это могло лишь привести нас к ссоре. Однако меня страшно злило, что он упорно не желает посвятить меня в тайну важнейшего для компании проекта.

Он наконец перестал мерить кабинет шагами и снова уселся в кресло.

— Ну и как вы здесь справляетесь без Ричарда?

Трудный вопрос. Однако мне его уже не раз задавали многие другие наши клиенты. И получали на него удовлетворительный для них ответ.

— Гибель Ричарда, естественно, очень сильно подействовала на всех сотрудников компании. Но у нас здесь отличные специалисты. Рейчел известно практически все, что делал Ричард в производственной сфере. А у Дэвида Бейкера сложились прекрасные отношения с нашей клиентурой.

— Да? — фыркнул Дженсон. — А как насчет лидера? Он должен быть в каждой компании.

— Эта роль выпала мне. И я счастлив, что все, кто здесь работает, оказывают мне всяческую поддержку.

Я не кривил душой. Хотя проблем хватало, я считал, что мне удается ладить с людьми. Со мной считались, мне доверяли.

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул Дженсон и откинулся на спинку кресла. — Ричард классно поставил здесь дело. Смотрите, как бы вам все не испортить.

— Не беспокойтесь. — Я прямо посмотрел ему в глаза. — У нас все будет, как прежде.

На мгновение наступило молчание, потом Дженсон поднялся на ноги и направился к двери.

— Что ж, рад был познакомиться с вами, Марк. Тебе, Рейчел, спасибо, приятно было опять повидаться. — Он тепло улыбнулся ей.

Мы проводили его до выхода, на пороге он приостановился.

— Я тут по дороге к вам на какую-то толпу наткнулся…

Я оцепенел.

— Они орали, что виртуальная реальность убила какого-то парнишку. Вам что-нибудь об этом известно?

Я взял себя в руки и кивнул.

— Никаких доказательств того, что причиной его смерти стала виртуальная реальность, не существует.

— Это хорошо, — подмигнул мне Дженсон. — А то бы они репутацию всем нам здорово подмочили.

С этими словами он скрылся за дверью.

— Да-а, — протянул я. — Он что, чокнутый?

— Вроде того, — усмехнулась Рейчел. — Правда, в наших кругах все еще спорят, клинический у него случай или нет. Видите ли, психиатров он к себе не подпускает, так что окончательный диагноз не поставлен.

— А что это он нес о Сунь-Цзы?

— Карл всегда в курсе всех модных веяний. Сам он вообще-то из Нью-Йорка, но любит выдавать себя за предпринимателя из Силиконовой долины.

— Ладно, Бог с ним… Как вы думаете, он нам заплатит?

— О да! Он заплатит, будьте спокойны. Сроки мы выдерживаем.

— Отлично. Послушайте, Рейчел, не знаю уж, что это у нас за проект «Платформа», но позаботьтесь, пожалуйста, чтобы с ним все было в порядке.

— С ним все будет в порядке, не сомневайтесь, — улыбнулась она мне.

* * *

Домой я возвращался совершенно без сил, измотанный и не в духе. Демонстрацию лиги и последнее падение акций «Фэрсистемс» едва ли можно назвать хорошими новостями. И хотя Дженсон, похоже, готов вложить средства в массовый рынок виртуальной реальности, я после нашей с ним встречи чувствовал себя не в своей тарелке. Что же это за проект «Платформа», черт бы его побрал!

Когда я узкими улочками Керкхейвена добрался до конца набережной, уже стемнело. Вышел из машины, запер дверцы и принялся рыться в карманах в поисках ключей от дома.

За моей спиной раздался стремительно приближающийся дробный топот. Едва успел обернуться, как на грудь мне метнулось темно-коричневое тело. Меня откинуло на стену; задыхаясь, я сполз по ней на тротуар. В дюйме от уха слышалось глухое рычание, лицо обжигало жаркое дыхание. Я открыл глаза. Увидел клыки, подрагивающий язык и тянущиеся с него струйки слюны. Я окаменел, боясь даже дышать.

— Ганнибал, ко мне!

Я узнал голос Дуги.

— Вставай, Фэрфакс. — Он пнул меня носком ботинка в ребра.

Я с трудом поднялся на ноги. Пес злобно сопел в каком-то ярде от меня. Невысокий, фута два в холке, но массивный и, видимо, очень сильный. Связываться с ним мне совсем не хотелось.

Дуги с омерзительной ухмылкой указал пальцем на ширинку моих брюк, и псина тут же шагнула вперед. Теперь ее ощерившаяся жуткими зубами пасть оказалась в нескольких дюймах от моих коленей, на них падала тягучая слюна. Я отпрянул, вжавшись спиной в стену. Стал потихоньку поднимать руки, чтобы защитить самое уязвимое место.

— А вот этого не надо! — прикрикнул Дуги. — Без пальцев останешься!

Я так же медленно опустил ладони и прижал их к бедрам.

— Ну, нашу демонстрацию ты наблюдал собственными глазами, — самодовольно заявил Дуги.

Я на секунду отвел глаза от собаки и посмотрел в его сторону. Он стоял, покачиваясь на пятках. Говорил негромко, но угрожающе.

— Виртуальную реальность необходимо запретить, и мы этого добьемся. Во что бы то ни стало. Кое-кому не поздоровится, например, твоей «Фэрсистемс». Мы ее уничтожим. Тебе это понятно?

Я молчал, не сводя глаз с рычащей собаки.

— Поэтому на твоем месте я бы как можно скорее смылся обратно в Лондон. И не вздумай заявлять в полицию.

На Дуги я не смотрел, и удар застиг меня врасплох. Молниеносный точный крюк прямо в солнечное сплетение. Я рухнул на землю, ловя ртом воздух, к горлу едким комом поднялась тошнота. Я прижался щекой к асфальту. Последнее, что я видел, — это ноги спешащего прочь Дуги и семенящие рядом с ними кривоватые лапы Ганнибала.

 

Глава 16

Все утренние газеты поместили сообщения о демонстрации, но отнюдь не на самом видном месте. Относительно выдвинутых Дуги в наш адрес обвинений они проявляли большую осторожность. Так же, как и Рейтер, ссылались на «неподтвержденные сведения». Крохотную заметку опубликовала «Файнэншл таймс». Как поведала мне Сьюзен, небольшой сюжет по этому поводу показала региональная программа новостей «Шотландия сегодня». По словам секретарши, наша стычка с Дуги выглядела весьма драматично. Похоже, тот оставил о себе в компании недобрую память.

В одиннадцать ко мне в кабинет зашла Рейчел.

— Прекрасно выглядите, — заметил я.

— Вот какие чудеса могут творить с человеком двенадцать часов сна, — улыбнулась она. — Газеты видели?

— Видел. Неважные у нас дела, а? Хотя могло быть хуже. Во всяком случае, версию Дуги они ничем подтвердить не смогли.

— Никак не пойму, почему он не показал им письмо.

— Вы ведь не верите в его сказки о том, что семья якобы настаивает на анонимности?

— Конечно, нет. Чушь какая-то.

— А знаете, я ведь вчера вечером опять с ним столкнулся.

— Где?

— У Инч-Лодж. Заявился со своей псиной. Обещал уничтожить «Фэрсистемс». Посоветовал мне возвращаться в Лондон. В паре с этой зверюгой они выглядели очень убедительно.

— В полицию заявили?

— Заявил, хотя он и предупредил, чтобы я этого не делал. Сегодня утром зашел к сержанту Кокрину. Полицейские пообещали, что разберутся с Дуги. Однако свидетелей происшествия нет, так что возбудить дело они не могут. А от допросов в полиции Дуги, по мнению Кокрина, получает только одно удовольствие. Преследование со стороны властей утверждает за ним репутацию подлинного революционера. Да и права свои он знает досконально.

— И что вы теперь собираетесь делать?

— Во всяком случае, поддаваться на его угрозы не собираюсь. Не выношу, когда меня шантажируют.

— Будьте осторожны, прошу вас. Дуги непредсказуем, неизвестно, что он еще может выкинуть.

— За меня не беспокойтесь.

Рейчел собралась уходить, но тут в кабинет вошла Сьюзен.

— К вам опять Карл Дженсон.

— Дженсон? — Я недоуменно посмотрел на Рейчел, она в ответ пожала плечами. — Ладно, приглашайте. Рейчел, задержитесь, пожалуйста.

Через минуту Дженсон уже был у меня в кабинете.

— Привет, Марк, привет, Рейчел! Ну, как у вас дела?

Я жестом предложил занять ему кресло, однако он направился прямо к электронному «окну».

— Нет, ну до чего же мне нравится эта штуковина! — воскликнул он. — Вы заметили, что солнце в зависимости от времени суток перемещается по небу, а? Класс! А зимой продолжительность дня сокращается?

Я об этом не имел, конечно, ни малейшего понятия и ошеломленно посмотрел на Рейчел.

— Нет, — усмехнулась она. — Здесь у нас круглый год стоит месяц май.

— Клево! — кивнул головой Дженсон. — Надо раздобыть себе такое чудо!

Он наконец уселся в кресло, лицо его приняло серьезное выражение.

— Марк, меня тревожит положение вашей компании.

Черт, берет быка за рога.

— Вот как?

— Именно так. Очень скоро вы станете нашим ключевым поставщиком. В связи с этим хотелось бы знать, сумеете ли вы протянуть еще хотя бы пару лет. Что скажете?

Вот он, тот самый вопрос, что постоянно мучил меня со времени гибели Ричарда. Только сейчас его без обиняков задают прямо в лоб.

— Видите ли, только сегодня утром мы с нашим финансовым директором Уилли Дунканом смотрели цифры и…

— Бросьте вы эту чушь! — гаркнул Дженсон. — Я должен знать наверняка. Выстоит «Фэрсистемс» два года или нет?

— Думаю, да. — Как я ни старался, голос мой предательски дрогнул.

— Вы думаете, да. — Он уставился мне в глаза пронзительным взглядом. — А я думаю, нет. Мне не раз приходилось видеть, как прогорают подобные компании, а в вашем случае все признаки налицо: падение акций, угроза судебной тяжбы, слухи о попытках замять всякие неблаговидные делишки, замена первоначального учредителя управляющим со стороны… Мы это уже проходили!

— Погодите, сейчас я вам все объясню, — запротестовал я. — Нельзя же, в самом деле, винить нас в смерти Ричарда! Производство мы по-прежнему наращиваем быстрыми темпами…

— Хватит вешать мне лапшу на уши, Марк! — грубо перебил меня Дженсон. — Вы по уши в дерьме, и мы оба это прекрасно знаем. Вам не вывернуться. Сами вчера сказали, что вам чертовски тяжело управлять «Фэрсистемс».

Перед глазами у меня все поплыло, потом завертелось в каком-то жутком вихре. Если он старался вывести меня из равновесия, ему это блестяще удалось. Однако хуже всего то, что меня внезапно охватила неудержимая паника. Он хочет отобрать у нас проект «Платформа»! А без него нам точно конец. Я беспомощно взглянул на Рейчел. Судя по всему, она тоже была потрясена.

— Не волнуйтесь, — словно сквозь вату услышал я голос Дженсона. — Проект «Платформа» я вам оставлю. Просто мне пришло в голову, что будет лучше, если я придержу предоплату до сентября.

Нет, только не это! Нам отчаянно нужны эти пятьсот тысяч фунтов. В памяти у меня всплыли цифры, которые мы с Уилли проверяли сегодня утром, — к концу июня компания останется без наличности.

— Мистер Дженсон, — еще раз попытался урезонить я его. — Сами знаете, как для такой небольшой и только встающей на ноги компании, как наша, важны поступления наличных средств. Если мы вовремя не получим деньги, которые вы нам должны, то окажемся в крайне затруднительном положении. Отсрочка платежа является нарушением контракта, и мы будем вынуждены прекратить работы по проекту «Платформа».

Условий контракта я, конечно, не знал, но мне требовалось его как-то припугнуть.

— Ну уж нет, братишка! Проект вы обязательно завершите, иначе вам крышка.

Меня загнали в угол, однако я еще пытался сопротивляться. Попробуем компромисс.

— Сделаем так, — предложил я. — Вы выплачиваете двести пятьдесят тысяч сейчас, а остальное в июле.

— Не пойдет, — стоял на своем Дженсон. — Через месяц вашей компании не станет, а я потеряю три четверти миллиона долларов. Допустить такое — это же полный идиотизм! А я, знаете ли, не идиот. Протянете до сентября — получите деньги. Вы же финансист, так что наличность найти сумеете. Просто позвоните своим дружкам с Уолл-стрит.

— Карл, это же несерьезно, — угрюмо проговорила Рейчел.

— Что ты, это очень серьезно. Ты уж меня прости, Рейчел.

— Если вы отказываетесь платить причитающиеся нам деньги, мы аннулируем проект «Платформа», — вновь пригрозил я. — И подадим на вас в суд.

— Как вам угодно! — вскинул руки Дженсон. — Подумайте хорошенько. Сегодня я вылетаю в Штаты. Позвоните мне завтра и сообщите о своем решении. Всего доброго.

Через мгновение он исчез за дверью.

Я закрыл лицо руками. Черт, черт, черт! Вот и все. Нам конец. Теперь «Фэрсистемс» никак не выкрутиться. Не прошло и двух недель, как я возглавил компанию Ричарда, и все рухнуло. Я выпрямился. Рейчел, судя по ее виду, все еще не могла прийти в себя.

— Вы ожидали чего-нибудь подобного? — спросил я ее.

— Нет. В голове не укладывается. Дженсон не может просто так от нас отказаться, мы для него слишком важны.

— Отказался же тем не менее.

— А что будет с проектом «Платформа»?

— Да пошел он к чертовой матери! — раздраженно выкрикнул я, но тут же одернул себя. — Нет, работы по проекту продолжаем. Только Дженсону ничего больше не поставлять. Это возможно?

— Наверное.

— Хорошо. Значит, проект идет своим чередом — на тот случай, если Дженсон передумает. Надеюсь, мне не придется опять иметь с ним дело, но у нас может не остаться другого выхода. Дженсон прав, проект наша единственная надежда. Теперь, полагаю, мне следует все рассказать остальным директорам.

Через пару минут к нам присоединились Дэвид и Уилли. Я сообщил им о случившемся.

Уилли шумно втянул в себя воздух и забормотал что-то себе под нос — молился, судя по тому, что несколько раз произнес имя Божье. Дэвид же нисколько не взволновался, напротив, новость, казалось, его даже обрадовала.

— Что же нам теперь делать? — плачущим голосом проговорил Уилли.

— Сколько, по-вашему, мы сможем продержаться без денег Дженсона?

Уилли разложил перед собой бумаги, которые держал в руках.

— Еще недели четыре. На июньскую зарплату средств уже не будет.

Сегодня девятнадцатое мая. Жалованье в «Фэрсистемс» выдают по пятнадцатым числам. У нас меньше месяца.

* * *

В тот вечер я возвращался в Керкхейвен в крайне подавленном состоянии. Медленно вел машину по набережной, отыскивая взглядом Дуги. А точнее, его псину. Потом прошелся по причалу, присел и погрузился в невеселые мысли.

Итак, полный провал, иначе не скажешь. Я проиграл и подвел самых близких мне людей. Карен. Отца. Ричарда. Дай Бог, если его компания переживет своего основателя хотя бы на два месяца.

Я понимал, что моей вины здесь нет. Однако я привык побеждать, привык к тому, что мне всегда везло, привык делать деньги. В глубине души я верил в то, что человек сам хозяин своего счастья, был убежден, что лишь неудачники пытаются объяснять все свои невзгоды «объективными обстоятельствами».

Надо смотреть правде в глаза — я абсолютно не разбираюсь в виртуальной реальности, не умею вести бизнес. Я изо всех сил старался игнорировать этот факт, полагаясь в решении проблем на свой опыт и здравый смысл. Однако в данный момент от моей уверенности в себе не осталось и следа. Соренсон, видимо, тоже поверил в меня совершенно напрасно.

И до сих пор я не имею ни малейшего представления, кто убил Ричарда.

Я обвел взглядом раскинувшееся передо мной море. Щек коснулся налетевший оттуда порыв ветра. До чего же холодно! Вдруг ощутил ледяные капли на щеках — вот, теперь еще и дождь пошел… Я зябко поежился.

Какого черта я здесь потерял?

В Лондоне сейчас не меньше семидесяти градусов. Сидел бы у себя на террасе, пил пиво и ждал, когда придет домой Карен. Внезапно накатили воспоминания о суете операционного зала в «Харрисон бразерс», словно острая тоска по былой жизни в большой счастливой семье. Грег, Эд, другие мои коллеги, мониторы, сделки…

А еще там Карен. Она казалась такой от меня далекой! Допускаю, что это была лишь игра воображения, но я чувствовал, что разделяющее нас расстояние пагубно сказывается на наших отношениях. И если это так, то что я здесь делаю? Мне надо проводить с ней как можно больше времени.

Значит, решено. Субботу и воскресенье я побуду с Карен, а в понедельник отправлюсь в «Харрисон бразерс».

* * *

— Ну, давай рассказывай, — попросила Карен.

Она с бокалом вина в руке уютно свернулась на софе. Выглядела она обворожительно, пышные светлые волосы рассыпались по плечам, которые майское солнце уже тронуло легким загаром. Из-под голубого летнего платья соблазнительно выглядывают стройные икры.

Все время после обеда мы провели на скачках в Сэндауне. День выдался удачным. Баскерс Бой впервые бежал двухмильную дистанцию, и я поставил на него сто фунтов. Он пришел вторым, но уступил в равной борьбе, отстав от победителя всего на корпус. Так что особой досады от проигрыша я не чувствовал. Зато Карен угадала три раза подряд, выиграла пятьдесят фунтов и пребывала в приподнятом настроении.

Когда мы вернулись домой, я приготовил ужин, и сейчас мы, попивая вино, болтали с ней о том о сем. Карен тщательно избегала говорить о «Фэрсистемс», за что я ей был весьма признателен. Однако теперь я сам хотел обсудить с ней сложившееся в компании положение.

— По-моему, «Фэрсистемс» идет к банкротству, — признался я.

— Если цена ее акций упала до трех долларов, дела плохи, — согласилась Карен.

— Ну, полагаю, на рынке еще не знают, насколько они в действительности плохи. Последнее падение акций было вызвано шумихой насчет того, что виртуальная реальность убивает людей. Это само по себе неприятно. Но еще неприятнее то, что мы потеряли крупнейшего заказчика.

Я изложил ей подробности нашей встречи с Дженсоном и все, что знал сам о проекте «Платформа». Рассказал и об угрозах Дуги.

— Ты ни в чем не виноват, — выслушав меня, с сочувствием заметила Карен.

— Только я и виноват! — возразил я с такой запальчивостью, что Карен испуганно отпрянула. — Извини. Но ведь я тебя подвел. Это же я вас всех подвел!

— Глупость какая! Ты же ничего не мог поделать. И где твоя знаменитая непредубежденность, беспристрастность и независимость? Ты поддаешься эмоциям.

— А как же иначе? Это ведь компания моего брата, в конце концов!

— Ну ладно, хорошо, успокойся, — увещевающим тоном проговорила Карен. — Марк, я понимаю, как много значит для тебя «Фэрсистемс». Ты старался изо всех сил. Больше ты ничего сделать не можешь. Да и никто другой тоже. Смотри правде в глаза — эта сделка принесла тебе убытки. Что ж, надо уметь проигрывать. И постараться спасти хоть что-нибудь, пока еще есть время.

Ее слова, полные здравого смысла и рассудительности, были как яркий луч, пробивающийся сквозь сгустившиеся надо мной черные тучи тревог и отчаяния.

— На сколько вам хватит наличности? — спросила Карен.

— На месяц, не больше.

— Значит, можно еще успеть продать компанию. Ты упоминал о каком-то покупателе. Продай «Фэрсистемс» и забудь о ней навсегда. Забудь этого своего психа Дуги. Возвращайся в Лондон.

Я задумался над тем, что она сказала. Сейчас компанию на плаву может удержать только чудо. Если доведем дело до банкротства, никто ничего не выгадает. А вот если продадим, то по крайней мере сотрудники не останутся без работы, да и созданная Ричардом технология не пропадет втуне. Отцу такое решение может оказаться не по душе, Рейчел тоже. Но другого выхода нет.

— Ты права, — с облегчением вздохнул я. — Все, компанию я продаю.

* * *

Мы уже довольно давно не ласкали друг друга. Я страшно соскучился по Карен. И все-таки этой ночью у нас опять получилось не очень. Из-за меня? Из-за нее? Я терялся в догадках.

— Я что-нибудь не так сделал? — набравшись духу, спросил я Карен.

— Да что ты, милый! Ты был просто великолепен, — успокоила она меня.

Озадаченный, я повернулся на бок и приказал себе спать.

* * *

Удивительно, но как только я принял решение продать компанию, в голове у меня все сразу встало на свои места. Нет, я по-прежнему очень переживал. Я не справился. Меня мучила совесть из-за того, что я предаю Ричарда, желавшего, чтобы «Фэрсистемс» оставалась самостоятельной. И отца я подвел.

Я также потерпел сокрушительный провал в попытках прояснить обстоятельства гибели Ричарда. Меня не покидала уверенность, что его смерть каким-то образом связана с «Фэрсистемс», однако дальше смутных догадок дело не шло. Да и как мне докопаться до истины, если это и полусотне полицейских Файфа оказалось не по силам?

Карен права. Я попал в тяжелое положение и ничего не могу поделать, чтобы его изменить. Надо смириться с убытками, выйти из этого бизнеса и искать другие возможности.

Единственное, что мне во всем этом по-настоящему претило, так это то, что Дуги мог вообразить, будто он нагнал на меня такого страху, что я решил сбежать. Но это во мне говорит самолюбие. А если честно, то век бы мне эту чертову псину больше не видеть!

В воскресенье вечером я позвонил Соренсону и сообщил ему о своем решении. Когда я рассказал об отказе Дженсона выплатить нам аванс, он, естественно, понял, что положение безвыходное. Меня в происшедшем он, судя по всему, не винил и полностью поддержал мое предложение продать компанию. Пообещал переговорить с отцом, который и перезвонил мне уже через полчаса.

— Только что говорил с Уолтером, — сказал отец.

— Очень жаль, папа, но компанию придется продать.

— Понимаю, — тяжело вздохнул он. — Ужасно…

Тягостное молчание.

— Уолтер уверяет, что ты тут ни при чем. Спасибо, что старался помочь.

— Ну, о чем ты говоришь, папа.

Его слова, вероятно, должны были служить утешением, но меня не покидало ощущение, что я его крепко подвел. И, к величайшей моей досаде, меня это мучило.

* * *

Я с удовольствием окунулся в знакомую шумную суету операционного зала в «Харрисон бразерс». В радостном предвкушении направился к своему столу. Согласно данным на конец недели, операция, которую мы с Эдом начали в прошлом месяце, начала наконец оправдывать мои ожидания.

— Привет, Эд, — поздоровался я с ним, включая свои мониторы и выводя на них сведения о рынке государственных облигаций США.

Эд в это время говорил по телефону и в ответ только помахал мне рукой.

А я был прав! Разница в доходности двух- и десятилетних государственных облигаций США сократилась с 1,40 до 1,28 процента. Я мысленно произвел кое-какие расчеты. Прибыль на вложенную нами в них сотню миллионов долларов составила чуть ли не миллион. Неплохо, совсем неплохо!

— Эй, ты только посмотри! — позвал я Эда, который уже положил трубку. — Красиво сработано, а?

Он смущенно заморгал и принялся чесать в затылке. Ого, здесь что-то не так. Я пристально посмотрел ему в глаза.

— Надеюсь, у нас с этой сделкой все в порядке? — уже охваченный недобрыми предчувствиями, осторожно поинтересовался я.

— Не совсем, — потупился Эд.

— Как это понимать?

— Я ее закрыл на прошлой неделе.

— Вот оно что… И сколько на ней заработал?

Эд заерзал в кресле. У него, похоже, начался невыносимый зуд между лопатками, и он, сморщив лицо в болезненную гримасу, весь ушел в попытки дотянуться рукой до этого места.

— Скорее, понимаешь ли, не заработал, а вроде как слегка потерял, — промямлил он наконец. — Двести сорок тысяч убытка, если точно. Пару дней какой-то крупный клиент продавал десятилетние, покупал трехлетние. Рынок маленько тряхнуло, тенденция наметилась для нас невыгодная, вот я и вышел из игры. А рынок тут же вернулся к прежним позициям.

Я не верил своим ушам. Я ведь ясно инструктировал Эда продолжать операцию. Как же он умудрился потерять такие деньжищи? Какой же я глупец, что доверился этому болвану!

Эд по выражению моего лица понял все, что я о нем думаю, и вновь сморщился как от боли.

— Ну, что ты на меня так смотришь! Это Этьен велел мне закрыть сделку.

— Этьен? А он-то здесь при чем?

— При том, что после твоего отъезда он глаз с меня не спускал, следил за каждым моим шагом. И как только десятилетние пошли вниз, сразу распорядился принять меры по минимизации убытков.

— А почему ты не позвонил мне в «Фэрсистемс»?

— Да звонил я! Тебя не было на месте.

Тут я вспомнил, что получал сообщение с просьбой связаться с Эдом. А я оставил его без внимания, с головой ушел в дела компании.

— Этьен приказал избавляться от облигаций, не медля ни минуты, — продолжал оправдываться Эд. — А через два часа после того, как я продал наш пакет, они стали подниматься.

Я был взбешен, но злился не на Эда. В основном на самого себя. А Этьена я готов был просто убить.

— Ладно, Эд, не переживай, — попытался успокоить я его и отправился искать Этьена.

Эд понуро втянул голову в плечи, вновь схватился за телефонную трубку и вперился взглядом в мерцающий экран монитора.

Этьен стоял рядом с Грегом, перебирая какие-то бумаги на столе.

— Этьен, можно тебя на пару слов? — обратился я к нему.

— Попозже, дружище, сейчас я занят, — ответил он с присущим только ему своеобразным акцентом.

По-английски Этьен говорил отлично, однако некоторые слова в его произношении звучали, как невероятная смесь кокни и парижского диалекта. При его лощеной внешности получалось это особенно забавно.

— Да нет, именно сейчас, — настаивал я. — Зачем ты велел Эду Бейлису продать мой пакет государственных облигаций?

— Сказал же, попозже. Сказал же, сейчас я занят, — даже не глядя на меня, надменно бросил Этьен и с демонстративно озабоченным видом поднял трубку телефонного аппарата Грега.

Я бесцеремонно выдернул шнур из розетки. Этьен повернулся ко мне, в глазах его плясали злые огоньки.

— На этой сделке мы могли бы заработать миллион долларов. А вместо этого потеряли две сотни тысяч! — При этих моих словах в операционном зале наступила мертвая тишина.

— С такой крупной сделкой Эд все равно бы не справился, — ответил он, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Он еще молокосос. Уже спустил двести тысяч долларов, когда я вмешался. Сколько еще я должен был ждать? Пока он не потеряет полмиллиона?

— За операцию отвечал я. Мог бы мне позвонить.

— А ты сам за последние две недели сколько раз сюда звонил, а?

На какое-то мгновение я растерялся, не зная, что ему на это сказать.

— Ну, как бы…

— Ни одного! — театрально возопил он. — Ты оставляешь пакет стоимостью в четыреста миллионов долларов на попечение парня, который и трех месяцев не проработал. Да еще в самой сложной за многие годы ситуации на рынке. И даже не удосужился ему позвонить! С тобой просто опасно иметь дело, дружище. Смертельно опасно!

Я не стал с ним препираться. Если бы Этьен не вмешался, только одна эта операция во многом помогла бы нам компенсировать те 2,4 миллиона долларов убытков, которые мы потерпели после заявления Гринспэна. Я был зол на Этьена, но одновременно на чем свет стоит клял самого себя. Отчасти Этьен был прав, я должен был контролировать ход операции. Господи, ну что мне стоило перезвонить тогда Эду!

Я решил не вступать в дальнейшие пререкания с Этьеном, заставил себя повернуться к нему спиной и неторопливо зашагал к своему столу. Эд при моем приближении вновь заерзал в кресле. Этьен, не скрывая раздражения, пулей вылетел из операционного зала, а Грег решительно направился к нам.

— Похоже, с этой сделкой вы дали маху, а?

— Да иди ты, — буркнул я.

— Как ты, приятель?

— Бывало и получше.

— А как там в Шотландии?

— Не очень. «Фэрсистемс» скорее всего придется продать.

— Паршиво, — сочувственно проговорил Грег. — Значит, скоро опять к нам?

— Видимо, так.

— Вот это здорово. Мы по тебе уже соскучились. — Он кивком головы указал на Эда: — А он без тебя тут неплохо управлялся. Жаль, что я не смог помешать Этьену закрыть сделку. Кстати, Эд подсобил мне отыскать на твоем «Бондскейпе» пару-другую отличных возможностей.

— Ну, тебе ж всегда везет.

— Нет, серьезно. Держался он молодцом. — С этими словами Грег двинулся к кофеварке.

— Признаю, это моя ошибка, — обернулся я к Эду. — С этого дня без согласования со мной ничего не продаешь и не покупаешь. А я обещаю регулярно тебе звонить. Договорились?

— Договорились.

— Так, и что же нам теперь делать? — задумчиво протянул я. — Начинать всю операцию с десятилетними и двухлетними заново сейчас уже не имеет смысла. Однако деньги, которые мы потеряли в прошлом месяце, как-то возвращать все равно надо.

— Есть тут у меня одна идея, — неуверенно сказал Эд, с опаской заглядывая мне в глаза.

А Грег все-таки прав, Эд у нас умница, с облегчением подумал я.

— Ну-ка, ну-ка, выкладывай. — Я старался казаться как можно больше заинтересованным.

— Взгляни сам, — показал он на подключенные к «Бондскейпу» очки.

Аппарат, судя по всему, прочно занял самое почетное место среди множества других, загромождавших его стол.

Я придвинул кресло, надел очки и перенесся в мир «Бондскейпа». Передо мной расстилались пологие зеленые холмы и рассыпанные по ним здания. Ощущение было одновременно волнующим и умиротворяющим. Вдохновляло то, что в буквальном смысле оказываешься в гуще мировых финансов, где оперируют головокружительными миллиардными суммами. Подавляли уже одни только размеры и могущество рынков мирового капитала. Когда они находились в быстром движении, впечатление создавалось просто пугающее — тебя грозили раздавить стремительно меняющиеся в размерах здания, одни взмывали ввысь над твоей головой, другие проваливались в бездну под твоими ногами.

Однако в такие спокойные дни, как сегодня, здания тихо и мирно нежились на склонах холмов под лучами виртуального солнца. В безоблачном небе с царственной вальяжностью парил орел.

Я очутился у подножия необыкновенно высокого здания, к которому лепились другие, гораздо меньших размеров. Над каждым из них развевался итальянский флаг. Небоскреб занимал на местности весьма внушительную площадь. Это означало, что он представляет крупный выпуск итальянских государственных облигаций, своей доходностью превосходящих другие аналогичные ценные бумаги.

— Это СКТ, август ноль один, — объяснил мне Эд.

Он имел в виду, что заинтересовавшие меня облигации называются «Сертификате ди кредите дель тезоро», а срок их погашения наступит в августе 2001 года. Они полностью обеспечивались итальянским государством.

Я «вскочил» на крышу здания и проверил доходность этих бумаг. На два с половиной процента выше курса, предлагаемого на межбанковских торгах в Лондоне. Невероятно! Другими словами, можно занять денег, купить эти облигации и практически без всякого риска получить прибыль в размере двух с половиной процентов. «Бесплатный завтрак», как мы говорили.

— А чего они такие дешевые? — удивился я, снимая очки.

— По многим причинам, — усмехнулся Эд. — Во-первых, итальянцы решили взимать подоходный налог с держателей СКТ, и все тут же спешно принялись от них избавляться. Потом умникам из министерства финансов Италии пришло в голову выбросить в обращение крупнейший в истории выпуск СКТ.

— А разместить им его не удается, — догадался я.

— Точно, полный провал. Идут они по девяносто пять, а должны были бы продаваться по девяносто восемь.

— Вот черт, тут какой-то подвох…

— Да нет здесь никакого подвоха, — заверил меня Эд.

Не меньше получаса я ломал голову над всевозможными вариантами, выискивая какую-нибудь скрытую каверзу, на которой мы могли споткнуться при сделке с этими облигациями. Потом сдался. Эд прав, никакого подвоха не обнаруживается.

И мы купили СКТ на сто миллионов долларов, после чего я отбыл в Шотландию.

 

Глава 17

— Надо продавать, другого выхода у нас нет, — сказал я. — Я говорил с Уолтером, он согласен. Так что после обеда позвоню Скотту Вагнеру, пусть займется поисками покупателя.

Я оглядел собравшихся. Уилли вздохнул с явным облегчением. На губах Дэвида играла сдержанная улыбка. Рейчел мое заявление пришлось не по душе.

— Вы советуетесь или ставите нас перед фактом? — срывающимся голосом спросила она.

— Боюсь, ставлю перед фактом. Но если угодно, можем проголосовать, — ответил я, чувствуя, что Уилли и Дэвид на моей стороне.

— Давайте постараемся убедить Дженсона передумать.

— Пробовал. Ни в какую.

— Как насчет банков? У вас должны быть связи в Сити. Разве нельзя что-нибудь придумать?

— В нашем нынешнем положении ни один банк заем нам не даст. Они не бросают деньги на ветер.

— Я против, — решительно заявила Рейчел. — Все знают, что Ричард никогда бы не стал продавать компанию, и мы, по-моему, не должны этого делать только потому, что его… уже нет.

Рейчел не скрывала своего негодования, лицо заливала краска, голос дрожал. Мы растерялись, не привыкли к тому, чтобы она столь открыто проявляла свои чувства.

— Если подыщем приличного хозяина, вы сможете продолжать свою работу, — мягко сказал я ей. — И одарите мир виртуальной реальностью.

— Не смейте разговаривать со мной как с ребенком! — выкрикнула Рейчел. — В голове не укладывается, как вы могли решиться на такое. Вы же видели собственными глазами, сколько мы делаем для компании. Ричард, я, Кит, Энди, Терри, Дэвид, вы… Даже вы сами! Семь дней в неделю. Двадцать четыре часа в сутки… И мы уже близки к цели! Так близки! А вы хотите бросить то, чего мы достигли, псу под хвост. Вам плевать на все, во что верил ваш брат, ради чего он жил и работал! Валяйте продавайте, но только без меня!

Рейчел вскочила на ноги и бросилась прочь из кабинета. Мы сидели в ошеломленном молчании.

— Вернется, куда она денется, — ухмыльнулся Дэвид. — Гениям положено психовать по определению.

— Ладно, значит, я свяжусь с «Вагнер — Филлипс», — тяжело вздохнул я. — Посмотрим, каких покупателей они смогут нам подыскать. Месяца нам должно хватить, если начнем действовать прямо сейчас. А пока будем жестко экономить каждое пенни.

Дэвид и Уилли разошлись по своим делам, я размышлял над словами Рейчел. Нет, я подозревал, что она будет против продажи компании, но такого эмоционального взрыва от нее не ожидал. Дэвид ошибался. Это был не тот случай, когда человек просто теряет самообладание, на Рейчел это совсем не похоже. И без нее компании не обойтись.

Поначалу я собирался дать ей время остыть и прийти в себя. Но настойчивое чувство заставило меня пойти к ней, не теряя ни минуты. Здесь что-то не так, она знает то, чего не знаем мы, и ей настала пора рассказать мне об этом.

* * *

Шторы в кабинете Рейчел были опущены, и видеть, что происходит внутри, я не мог. Проходя мимо Кита, Энди и других программистов, я ощущал на себя их взгляды, от которых хотелось поежиться, как под порывом пронизывающего ветра.

Я постучал. Никакого ответа. Тогда я распахнул дверь, шагнул в кабинет и плотно прикрыл за собой створку.

Рейчел сидела за столом, обхватив голову руками и тихонько всхлипывала, упавшие волосы закрывали лицо. На меня даже не посмотрела.

— Рейчел! — окликнул я ее.

Голову она так и не подняла, но плакать перестала и совсем по-детски зашмыгала носом.

Я сел в кресло перед ее столом и стал ждать. Такой я ее еще не видел, и сейчас мне было не по себе. Однако я решил остаться. Знал — если бы она хотела, чтобы я ушел, она бы так и сказала.

Но она не проронила ни слова.

Через минуту-другую Рейчел выпрямилась, откинула волосы со лба. Мокрые от слез щеки горели красными пятнами. На кончике носа повисла капелька, которую она стерла рукавом.

— Первый раз плачу, — глухо проговорила она, с трудом переведя дыхание. — Его нет уже почти месяц, а я только сейчас расплакалась.

Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал ровно, пыталась говорить медленно и спокойно, но у нее ничего не получилось. Она всхлипнула и вновь спрятала лицо в ладони.

Я молчал. Хотел как-то ее утешить, но подходящих слов не находил.

— Господи, как мне без него плохо! — вырвалось у нее. — Он был замечательным человеком. По-настоящему выдающейся личностью. Не могу смириться с тем, что его больше нет. Порой, когда работаю здесь по ночам, чувствую, что он рядом. Мы вместе бьемся над какой-нибудь проблемой. Час, другой, третий… Пока не находим решение. Вместе. Вместе с ним. Я так долго с ним работала. Нередко только я одна во всем мире могла понять идеи, что приходили ему в голову. Чувствовала себя избранной, не такой, как все… А сейчас, когда здесь столько происходит, мне и поделиться-то не с кем. Иногда мне кажется, я с ума сойду.

— Вы его любили? — догадался я.

Она некоторое время пристально смотрела на меня, решая, как ответить. Мой бесцеремонный вопрос ее не шокировал. Уверен, что все эти длинные ночи она и сама много над этим размышляла.

— Не знаю. А что такое любовь? Вы знаете?

Я-то? Конечно, знаю. Ведь я люблю Карен. Или… нет? Вот это да, что-то я совсем в этом не уверен… Тут я подумал о Ричарде.

— Я любил его, — сказал я.

По ее губам скользнула легкая улыбка в знак того, что она понимает и уважает мои чувства к брату.

— И все-таки собираетесь продать компанию, продать все, на что он положил столько сил. Это же все равно что убить его еще раз. Ну разве вы сами не понимаете?

— Понимаю, но поделать ничего не могу.

— Значит, не понимаете.

Она была не права: обидно, конечно, но спорить я не стал. Только пожал плечами.

Она посмотрела мне прямо в глаза. По ее лицу было видно, что она что-то напряженно обдумывает. Наконец решилась:

— А не понимаете потому, что ничего не знаете о проекте «Платформа». Пошли.

Рейчел поднялась из-за стола, тряхнула головой, разгладила свитер и вышла из кабинета. Я последовал за ней.

Через весь зал мы прошли к двери с табличкой «Проект „Платформа“». Она порылась в кармане, достала простенький ключик и отперла замок. Я удивленно поднял брови.

— Наши ребята могут взломать код любой известной человечеству электронной системы доступа, — усмехнулась Рейчел. — Но вот слесари из них никакие.

Мы оказались в небольшой комнате, в которой стояли рабочая станция «Силикон грэфикс» и два персональных компьютера от фирмы Дженсона. Ко всем были подключены очки разработанной в нашей компании системы виртуальной реальности. И повсюду следы недавнего пребывания Рейчел. Порожняя бутылка из-под вина, набитая окурками пепельница. На одной из стен висит большая белая доска, исписанная аккуратным почерком Рейчел. График работы над проектом «Платформа». Мы устроились в креслах, и она включила один из компьютеров.

— Надевайте. — Рейчел протянула мне очки и электронную указку.

Я послушался. И перенесся в роскошный офис. Напротив меня за просторным столом красного дерева сидела Рейчел. За ней открывался потрясающий вид на современный город, раскинувшийся под затянутым облаками небом.

— Привет, — улыбнулась мне Рейчел, изображение отличное, сходство, как на фотографии, и все движения совершенно естественны. — Хотя в действительности мы сидим рядом, я вполне могла бы находиться от вас в сотнях и сотнях миль. Предположим, и вы, и я работаем каждый у себя дома, и нам захотелось поговорить. С помощью этой программы мы можем устроить встречу, даже не покидая своих уютных комнат.

— А по телефону разве поговорить нельзя?

— Конечно, можно, — снисходительно усмехнулась Рейчел. — Но лицом к лицу намного лучше. Тем более что датчики в очках улавливают и воспроизводят малейшие оттенки мимики собеседника. Кроме того, виртуальные встречи гораздо удобнее, когда участников больше чем двое. Сейчас к нам присоединится Кит, и вы сами поймете, что я имею в виду.

Через несколько секунд в офис вошел Кит в своих неизменных черных джинсах и футболке.

— Привет, Рейч, какие проблемы? — Заметив меня, удивился: — А это еще кто?

— Это Марк, — объяснила она. — Не пугайся, мне пришлось рассказать ему о проекте «Платформа».

Она обернулась ко мне и заулыбалась.

— Мы вас видим в облике Мела Гибсона. Поэтому-то Кит вас и не узнал.

— Мела Гибсона?

— Да. Это наш мужской персонаж по умолчанию. Я сама выбирала. Вот обмеряем вас с ног до головы, тогда и в виртуальном мире будете оставаться самим собой. Хотя, если пожелаете, можете выбрать для себя любой другой образ. Может, обратили внимание, что наш Кит, например, мускулов себе явно добавил.

И вправду — сейчас у тощего в жизни Кита грудные мышцы так и распирали футболку. Я рассмеялся.

— Так вот. Допустим, нам всем нужно вместе посмотреть кое-какие цифры. — Рейчел вытянула из-под стола лист бумаги и подтолкнула его ко мне.

Ага, один из документов, что показывал мне Уилли.

— Видите эти цифры? — указала она на строчку «Наличные средства». — Можно их изменить, если хотите.

— С огромным удовольствием, — воскликнул я. — А что мне делать?

— Укажите на них, произнесите «изменить» и назовите желаемую сумму.

Конечно, я назвал миллион. Весь финансовый прогноз изменился в корне, и год «Фэрсистемс» завершила полностью платежеспособной.

— Не, ты видал, как все просто, а? — хохотнул Кит.

Забавно, как быстро я привык к виртуальному миру. В течение какой-то пары минут он заменил мне настоящий. А общаться с тремя собеседниками в виртуальном офисе оказалось действительно куда удобнее, нежели по телефону.

— Не возражаете, если я теперь вернусь к себе? — спросил Кит.

— Иди, — разрешила Рейчел. — Спасибо, что побыл с нами.

Виртуальный Кит, поигрывая накачанными мышцами, покинул офис.

— Может, хотите купить себе дом?

— Давайте попробуем, — моментально согласился я, даже не зная, что меня ждет.

Через мгновение мы стояли у обычного загородного особняка.

— Зайдем? — предложила Рейчел.

В действительности-то я не двинулся с места, однако мой виртуальный двойник послушно последовал за ней внутрь дома. Через пустой холл мы попали в гостиную. За огромными, от пола до потолка, окнами виднелся сад.

— Мы занесли в базу данных образцы мебели. Давайте посмотрим, как ее здесь расставить.

Рейчел принялась проворно манипулировать и щелкать «волшебной палочкой», и в гостиной появились софа, обеденный стол, книжный стеллаж, письменный стол и к нему удобное рабочее кресло. Она начала демонстрировать мне различные варианты их размещения.

— А теперь можете осмотреть свои владения, — сказала она.

Я и впрямь оказался способным передвигаться по всему дому. Заглянул на кухню, побродил по лестницам, покрутил краны в ванной.

— Ну, убедились? — с победным видом поинтересовалась Рейчел. — Так ведь приобретать недвижимость куда легче и проще. Данные всех комнат заносятся в компьютер с чертежей, а можно обойтись и обмером на месте. База данных мебели содержит четыреста образцов, из которых вы просто выбираете похожие предметы.

Мы вернулись в офис.

— Как известно, компьютерная программа нередко пишется для создания базы данных в той или иной области. Однако виртуальная реальность позволяет увидеть нужные сведения совершенно по-новому. В большинстве случаев данные предоставляются лишь в двух измерениях. А виртуальная реальность открывает как минимум три. «Бондскейп», например, использует восемь измерений. Сейчас продемонстрирую вам куда более простую базу данных.

Моим глазам предстала карта Британии, утыканная колоннами, состоящими из поставленных друг на друга блоков.

— Допустим, вы коммерсант, покупатели у вас по всей стране. И все занесены вот в эту базу данных. Давайте заглянем в Лидс.

Я подвел курсор к кружочку, обозначающему выбранный ею город, щелкнул кнопкой. И очутился на железнодорожной платформе под щитом с надписью «Лидс». За моей спиной высились колонны, на каждом из их блоков значились имена, адреса и номера телефонов.

— Сейчас поверху расположены блоки, обозначающие тех клиентов, с которыми вы встречались в самое последнее время. Однако порядок, в котором они расставлены, можно менять абсолютно произвольно, — объяснила Рейчел. Она пощелкала кнопкой, надписи на блоках исчезли, затем появились вновь, поменявшись местами. — Теперь сверху — ваши самые главные покупатели. Сейчас проверим, кто у вас приобретает всякую ерунду по мелочам, а кто серьезно интересуется техническими новинками.

Одни блоки внезапно стали красными, другие синими.

— Всю эту информацию, конечно, можно получить в привычной форме, однако анализировать ее в виртуальной реальности куда легче и проще, а результаты получаются точнее и нагляднее. Вот вам пример того, как благодаря виртуальной реальности вы начинаете видеть давно знакомые вещи в совершенно новом свете.

Я молчал, захваченный ее рассказом.

— У нашей системы есть и многие другие сферы применения, — продолжала Рейчел. — Собираетесь в отпуск. Можно осмотреть окрестности, где вы собираетесь отдыхать, гостиницу, в которой хотите остановиться. Виртуальная реальность избавляет вас от хождения по магазинам, можете, не сходя с места, купить все — от банки бобов до автомобиля. Вы играли с моим братом в «Охоту на человека» и уже знаете, что переживать самому все перипетии погони в виртуальной реальности намного увлекательнее, нежели просто таращиться на экран телевизора или монитора. Рынок компьютерных игр, можно сказать, безграничен.

И это еще не все. А общение? Это сейчас мы с вами сидим в специально оборудованном кабинете. Однако очень скоро люди смогут встречаться в виртуальной реальности, используя самые обычные телефонные линии. И когда они к этому привыкнут, текстовые и даже голосовые сообщения их устраивать перестанут.

Рейчел выключила компьютер.

— С помощью нашей системы виртуальная реальность превратится из экзотического дорогостоящего устройства в предмет повседневной необходимости, обзавестись которым для работы и дома захочет каждый нормальный человек.

— Вот это да! — даже присвистнул я от избытка чувств. — И мы действительно можем это сделать?

— Необходимой технологией мы уже располагаем, — ответила Рейчел. — Безусловно, потребуется усовершенствовать средства телекоммуникации, но как только оптоволоконные кабели попадут в большинство офисов и жилых домов, как тут же туда по ним войдет и виртуальная реальность.

— И кто разрабатывал все эти приложения?

— О, целый ряд компаний по производству программного обеспечения. Все они пользовались нашими программами и графическими чипами.

— Впечатление, конечно, просто потрясающее. Но, по-моему, многое из всего этого можно делать и на стандартном компьютере.

— Ну, не скажите. Произвести вычисления вы, несомненно, можете. Но ведь важнее всего форма, в какой воплощаются результаты. И если вы привыкли к виртуальной реальности, плоское изображение на экране будет бесить вас своей примитивностью.

— Значит, все эти штуки мы делаем вместе с Дженсоном.

— Да. В них применяются наши графические процессоры, наш симулятор и очки. Дженсон наладил их серийное производство. Цена системы составляет две тысячи долларов за один экземпляр.

— Две тысячи долларов?

— Ага.

Я задумался. Оставалась самая главная проблема.

— Но у нас пока нет массового рынка. Что мы можем предпринять в этом направлении?

— А для этого мы и работаем над проектом «Платформа», — ответила Рейчел. — Вот, взгляните сюда.

Она нажала несколько клавиш, и на мониторе ее компьютера появилась заставка «Уиндоуз». «Уиндоуз» — это операционная система, которой пользуются восемьдесят процентов владельцев персональных компьютеров.

— Ну и что? — удивился я.

— А вы приглядитесь. Вон там, в правом нижнем углу.

Я пригляделся. Там была маленькая картинка, или, как ее называют, «иконка», изображающая человечка в наших очках для системы виртуальной реальности.

— Хотите сказать, что наша система будет работать под «Уиндоуз»?

— Да. — Рейчел торжествующе улыбнулась. — Проект «Платформа» — это кодовое название соглашения между нами, Дженсоном и компанией «Майкрософт». Наша система будет встроена в каждую проданную копию «Уиндоуз». И тому, кто захочет работать с этим приложением к «Уиндоуз», придется пользоваться симуляторами «Фэрсистемс» и графической системой «Фэррендер».

— И сколько же мы за это будем брать?

— Недорого. Но даже пара долларов с каждого экземпляра при объеме продаж компьютеров в десятки миллионов штук — это уже куча денег. К тому же мы получаем огромное преимущество в производстве принципиально нового программного обеспечения.

— А Дженсон зарабатывает на продаже компьютеров.

— Именно. Выпуская персональные компьютеры, оснащенные системой виртуальной реальности, он получает огромную фору перед конкурентами. Более того, любому, кто захочет собирать такие же компьютеры, придется покупать наши графические процессоры, которые производит опять же Дженсон.

— Значит, денежки потекут нам всем. А как насчет «Майкрософт»? Они-то что будут с этого иметь?

— Ну, они получают самую передовую в мире систему виртуальной реальности для персональных компьютеров и открывают абсолютно новый рынок.

— Ого! — обрадовался я. — И тогда на одних только отчислениях мы будем зарабатывать миллионы.

— Учтите вот еще что. Это будет революция в компьютерной технологии, которая по своему значению сравнима с тем прорывом, когда Ай-би-эм в 1981 году выпустила первый персональный компьютер.

— Ага, а мы входим в Ай-би-эм. — Мне сразу вспомнилось, сколько миллионов долларов получила эта компания в восьмидесятые годы.

Вскоре, правда, такие фирмы, как «Компак» и «Дженсон», тоже научились воспроизводить созданные ею персональные компьютеры. Тем не менее Ай-би-эм на протяжении десяти лет делала очень неплохие деньги.

— Нет, — терпеливо поправила меня Рейчел. — В Ай-би-эм входит компания «Дженсон компьютер».

Тут до меня наконец дошло.

— А мы, значит, в «Майкрософт»?

Рейчел кивнула.

У меня перед глазами всплыла фотография худосочного Билла Гейтса на обложке книги, которую Ричард оставил на софе у себя в гостиной. «Майкрософт», фирме Билла Гейтса, принадлежали ДОС и «Уиндоуз», операционные системы, в которых работают миллионы персональных компьютеров во всем мире. Менее чем за пятнадцать лет «Майкрософт», начав с нуля, могуществом превзошла саму Ай-би-эм. И причина этого в том, что ее операционная система стала стандартом.

Расширяя производство своих персональных компьютеров, Ай-би-эм обеспечила стремительный рост «Майкрософт», и точно так же «Майкрософт», наращивая выпуск «Уиндоуз», будет способствовать взлету «Фэрсистемс».

Ибо на новом массовом рынке виртуальной реальности «Фэрсистемс» будет монопольно владеть стандартным программным обеспечением.

«Майкрософт», пришло мне на память, стоит более тридцати миллиардов долларов. А я собираюсь продать «Фэрсистемс» за какие-то десять миллионов, а может, и еще дешевле… Неудивительно, что Рейчел так противится этому. Теперь понятно, почему Ричард стремился любой ценой не допустить продажи компании.

Ричард был прав с самого начала. Он вплотную подошел к тому, чтобы превратить «Фэрсистемс» в компанию, которая изменит весь мир. И она могла добиться колоссального успеха, определяемого весьма близкими моему пониманию терминами: оборот, прибыли, рыночная капитализация.

Сидящий во мне финансист начал шевелить мозгами. Если мне удастся провернуть такую операцию, это будет сделка века. Шансов, конечно, у нас не много. «Фэрсистемс» может обанкротиться уже до того, как проект «Платформа» принесет нам долгожданные плоды. Однако если мне удастся удержать компанию на плаву еще четыре месяца…

— Ну нет, — сделав глубокий вдох, решительно тряхнул я головой. — Продавать компанию не станем. Дотянем как-нибудь до сентября.

— Победа! — Рейчел буквально выпрыгнула из кресла, склонилась к моему лицу и торжествующе поцеловала прямо в губы.

— А теперь успокоимся и подумаем, как нам выйти из положения, — изумленный ее неожиданным поступком, который, не скрою, заставил меня таять от удовольствия, сказал я.

Мы перебрали все возможные варианты. Их было не так уж много, однако духом мы не пали. Хотя лежащего на поверхности решения проблемы и не было, я почему-то был уверен, что смогу ее уладить.

— Кстати, в свете того, что вы мне рассказали, отказ Дженсона от сотрудничества с нами кажется полным безумием, — заметил я. — Это же самоубийство.

— Конечно. Я просто теряюсь в догадках.

— Интересно, а что в «Майкрософт» думают по этому поводу? Вы, часом, не знаете?

— Нет. Все переговоры с ними вел Дженсон. У «Майкрософт» он крупнейший покупатель, там у него хорошие связи. Из «Фэрсистемс» с ее представителями встречался, по-моему, только Ричард. Ну и мне как-то довелось потолковать о наших общих делах с парой их программистов. А почему это вас так интересует? Хотите с ними повидаться?

— Нет, ни в коем случае, боюсь спугнуть. Будем работать как ни в чем не бывало. Уверен, Дженсон блефует. Вот только не знаю, почему и зачем.

— Я могла бы слетать в Калифорнию поговорить с ним. До последнего времени мы с Карлом неплохо ладили. Мне ведь все равно туда надо, чтобы разобраться с несчастным случаем. Возможно, удастся что-нибудь разузнать у моих знакомых в «Дженсон компьютер».

— Хорошая мысль. Давайте попробуем. — Я задумался. — Однако полагаться на платежи от Дженсона нам нельзя. Надо где-то добывать наличность, и быстро.

Чтобы позвонить Скотту Вагнеру, мне пришлось ждать двух часов. В Сан-Франциско в это время было шесть утра, но он уже находился у себя в офисе. Видите ли, если хотите работать на финансовых рынках, не покидая Калифорнии, необходимо приучиться вставать спозаранку.

— Хотел обсудить с вами возможность дополнительной эмиссии акций, — начал я. — У нас тут намечается целый ряд интереснейших проектов, но для их финансирования нам потребуются деньги.

— Сколько? — лаконично осведомился Вагнер.

— Ну, пяти миллионов долларов, думаю, хватит, — небрежно ответил я.

— Когда?

— Через месяц.

— Не выйдет.

— А вы не могли бы обратиться за наличностью к уже существующим акционерам?

— Бесполезно.

— Что так?

— Показатели деятельности вашей компании их не очень удовлетворяют, — заявил Вагнер. — Цена акций, которые они приобрели по десять долларов за штуку, упала до трех долларов. Они не станут бросать деньги на ветер. Если вам так нужны средства, почему бы просто не взглянуть правде в глаза и не продать компанию?

— Потому что в качестве самостоятельной компании у нас блестящее будущее… — Я старался говорить как можно увереннее.

— Ох, Марк, вы так ничего и не поняли, — жестко и холодно перебил меня Вагнер. — В настоящее время не может быть и речи о том, чтобы получить для «Фэрсистемс» хотя бы пару центов. После смерти вашего брата она, похоже, разваливается на глазах. У вас есть только один выход. Я управляю акциями компании и требую, чтобы вы ее продали.

— А я принял решение сохранить самостоятельность компании, — возразил я, покоробленный его тоном.

— Мне плевать на то, что вы там решили! Я требую продать компанию, и вы ее продадите.

— Кто владеет акциями?

— Фактически я.

— Если вы участвуете в сговоре с целью меня шантажировать, значит, нарушаете установленные Комиссией по ценным бумагам и биржам правила.

— Послушай, приятель, — уже нескрываемо грубо и угрожающе заговорил Вагнер. — Ты засадил компанию в дерьмо по самое некуда. Акционеры хотят, чтобы ты ее продал и больше не путался у них под ногами. Я сделал тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Принимай его, и дело с концом.

— Кто покупатель?

— Этого я сейчас тебе не скажу.

— Сколько?

— Четыре доллара за акцию. Восемь миллионов долларов за всю компанию. Бери, пока дают. Другого выхода у тебя нет.

— Пошел ты сам знаешь куда! — Я в сердцах бросил трубку.

Так вот как действует сколоченная Вагнером команда инвесторов и компаний. Он оказал нам услугу, разместив акции «Фэрсистемс», а теперь требует с нас должок. Он управляет пакетом акций, следовательно, нами тоже. А я не хочу принадлежать Вагнеру. Что меня по-настоящему вывело из себя, так это явное наслаждение, с которым он брал меня за горло, демонстрируя свою власть. Ну-ну, я не дам взять себя на пушку, посмотрим, что он сможет сделать.

Но где же еще достать денег? Я связался с теми банками, в которые мы уже обращались, и повсюду вновь получил категорический отказ. Тяжело вздохнув, позвонил управляющему своего собственного банка, то есть того, где держу деньги. Поскольку он видел чеки с обозначенными на них суммами моих премий, он неизменно выражал безграничную готовность оказать мне всяческое содействие. Что ж, вот прекрасная возможность доказать ее на деле.

Он был приветлив и доброжелателен, но весьма уклончив и осторожен. Разумеется, я являюсь ценным клиентом для банка, тем не менее ему хотелось бы поближе познакомиться со всеми подробностями, прежде чем он предоставит требуемый мне заем. А я-то надеялся, что до этого у нас не дойдет!

В кабинет заглянул Дэвид.

— Как мы продвигаемся с продажей компании?

— Никак.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что компанию мы не продаем. Попробуем раздобыть деньги.

— Что?! Вы шутите? — Он вошел в кабинет и навис над моим столом.

— Отнюдь.

— И кто принял такое решение?

— Я.

— О Господи, Марк! У нас нет времени валять дурака. Если мы не начнем искать покупателя прямо сейчас, то обанкротимся еще до того, как вам удастся найти хотя бы пенни!

Боже, как я устал от всех этих угроз!

— Вот что, Дэвид, — твердо заявил я. — Предоставьте это мне. Ясно?

— Да вы просто хотите погубить нашу компанию, Марк. Но я вам этого не позволю. И если вы ничего не предпримете, чтобы ее продать, я сам этим займусь! — С этими словами он вылетел из кабинета, столкнувшись с Рейчел, которая как раз осторожно перешагивала через порог, неся перед собой два наполненных до краев стаканчика с кофе.

— Ой! Горячо же! — поставив стаканчики на стол и тряся обожженной рукой, вскрикнула она. — Это вам. Вы ведь черный пьете?

— Спасибо, — улыбнулся я ей.

Рейчел устроилась в кресле напротив меня, некоторое время мы молча прихлебывали кофе.

— Почему ему так не терпится продать компанию? — подумал я вслух. — Когда утром об этом зашла речь, он откровенно обрадовался.

— Может быть, он рассчитывает, что в случае перехода компании к другому собственнику его ждет блестящее будущее, — предположила Рейчел. — Он займет вашу должность.

— Новый владелец всегда может поставить своего человека, — возразил я. — И это будет совершенно естественно.

— А что ему мешает заранее заручиться таким обещанием?

— Что? Вы имеете в виду, что он сдает «Фэрсистемс» покупателю, а тот взамен назначает его управляющим директором?

— Возможно, и так.

А ведь Дэвид вполне способен на нечто подобное, подумалось мне, надо смотреть за ним в оба.

— И с кем же, по-вашему, он вступил в сделку?

— Не знаю, — покачала головой Рейчел. — Что за покупателя нашел нам Вагнер?

— Вагнер — посредник для множества калифорнийских компаний в сфере высоких технологий. Так что покупателем может быть любая из них.

— В том числе и «Дженсон компьютер»?

— А что, это мысль! — встрепенулся я. — Дженсон мог заморозить платежи в надежде вынудить нас продать ему компанию по дешевке. И решил использовать Дэвида Бейкера, чтобы тот помог ему в этом, так сказать, изнутри.

— Возможно. Когда Карл Дженсон чего-нибудь хочет, он этого добивается.

— Так почему он прямо не предложил нам продать ему компанию?

— Ну, вы же у нас банкир, — пожала плечами Рейчел. — Вероятно, надеется, что таким образом мы обойдемся ему дешевле.

— Если он сумеет быстро провернуть эту операцию, работа над проектом «Платформа» будет продолжена и он получит в свои руки и технологию, и производство продукции, — сказал я, а про себя подумал: хитер Дженсон, ничего не скажешь. — Будете в Калифорнии, постарайтесь разузнать как можно больше.

Я торопливо набрал номер Карен. По моей просьбе она вывела на монитор Блумберга данные на компанию «Дженсон компьютер». Ее агентом значилась фирма «Вагнер — Филлипс».

Похоже, что мой директор по сбыту, мой самый важный заказчик и мой посредник вступили против меня в заговор. Нелегко нам придется, ничего не скажешь.

* * *

На следующий день, в среду, Рейчел улетела в Калифорнию. Не надолго, правда, в субботу утром она должна была уже возвратиться в Гленротс. Я надеялся, что ей удастся уломать Дженсона и он передумает. Во всяком случае, у нее шансов на успех было куда больше, чем у меня.

О своем отказе от намерения продать компанию я решил больше никому не рассказывать. Посвящать Дэвида в мои новые планы было серьезной ошибкой. Соренсона и совет директоров придется пока поводить за нос, пусть думают, что я ищу покупателя.

Зазвонил телефон. Стив Шварц из Лондона.

— Марк, помните, вы просили меня выяснить, кто скупает ваши акции?

— Да.

— Поговаривают, это Фрэнк Хартман.

— Фрэнк Хартман? А это еще кто такой?

— Лично я с ним не знаком, но наслышан, наслышан. Руководит Фондом страхования финансовых рисков в Нью-Йорке. Во всяком случае, так они сами себя именуют. Модное, знаете ли, название для тех делишек, которыми этот фонд занимается. Потихоньку собирает пакеты акций, и через некоторое время та или иная компания вдруг переходит в руки другого собственника. Как бы то ни было, вкладчики его живут припеваючи.

— Он что, жулик? — спросил я напрямик.

— Марк, поймите, в этом бизнесе черного и белого не существует, одни лишь оттенки серого.

— И какого же оттенка этот ваш Хартман?

— Он-то? Да, пожалуй, ближе к угольно-черному, — рассмеялся Стив.

Тут мне в голову пришла еще одна мысль.

— А он, случайно, не связан с фирмой «Дженсон компьютер»?

— Мне об этом ничего не известно. А почему вы спрашиваете?

— Да сам не знаю, так просто поинтересовался. Большое спасибо, Стив. Если еще что-нибудь услышите, сообщите мне, пожалуйста.

После этого разговора я сразу же позвонил Карен, хотел выяснить, не слышала ли она что-нибудь про этого Хартмана. Однако трубку подняла Салли, которая сообщила, что Карен сейчас на месте нет, вернется только после обеда. Я решил перезвонить ей вечером.

Поговорил по телефону с Эдом. Итальянские государственные облигации выросли на полпункта и продолжали неуклонно подниматься. Этьен вмешиваться в его дела больше не пытался. Эд также сообщил мне, что заманил Боба провести полчаса за «Бондскейпом», в результате чего тот почти поверил в эффективность этого аппарата.

Всего несколько недель самостоятельной работы укрепили в Эде уверенность в собственных силах. Я был неприятно удивлен, обнаружив, что начинаю воспринимать его успехи как угрозу своему положению. Он умен и схватывает все на лету. Сколько времени ему потребуется, чтобы научиться всему, что знаю я? Год? Два? Это заставило меня призадуматься.

Раздался стук в дверь. Кит и Энди. Ну, жди беды, подумал я.

— Минутка найдется, Марк? — спросил Кит.

— О чем речь! Заходите. Что там у вас стряслось?

Они сели. Забавная парочка — говорливый компанейский разработчик микросхем и смахивающий на школьника программист раза в два ниже его ростом. Лица у обоих озабоченные и даже встревоженные.

— У нас тут, слышь, болтают всякое, — начал Кит.

— Неужели? Что, например?

— Говорят, наличности осталось только-только до июля. Правда, что ль?

Их обманывать я не мог.

— Да, это так.

— Еще говорят, вы собираетесь продавать компанию.

Я заколебался. Да, я решил никого не посвящать в свои планы и намерения. Но Кит и Энди отдали «Фэрсистемс» столько сил, что имели право знать правду. Однако прежде, чем я успел ответить, Кит заговорил снова:

— Я почему спрашиваю — если и впрямь хотите продать компанию, то это ошибка, большая ошибка.

Я попытался вставить хотя бы слово, но Кит замахал на меня руками.

— Повкалывали бы у нас последние три года, так сейчас сдаваться и не подумали. Я сам работал в крупных богатых компаниях, но здесь все по-другому. У нас классная команда. Знали бы вы, какие мы проблемы щелкали, как орешки, какие решения находили, красота! Все, что мы здесь наворочали в последние несколько лет, так это ж, слышь, просто обалдеть можно!

Он подался ко мне, глаза горели фанатичной одержимостью.

— Возьмите «Фэррендер». Два года назад появилась у меня идея, как сделать революционный графический процессор. Поделился с Ричардом. Поначалу казалось, что до ее практического осуществления должно смениться не меньше пары поколений чипов. И мы решили отложить это дело в сторонку и заняться чем-нибудь другим. А я все не мог забыть свою задумку. Сказал себе, что кровь из носа, а реализую эту систему на нынешних микросхемах.

Энергично жестикулируя, он на пальцах старался объяснить мне, какого грандиозного масштаба была эта идея и в каком крошечном кристаллике кремния ее предстояло воплотить в жизнь.

— И вот я сплю, ем, телевизор смотрю, а сам все ломаю и ломаю себе голову, бьюсь над этой задачей. И вдруг меня осенило. В сортире. Так я, слышь, целый час с толчка слезть не мог. — Он с торжествующим видом откинулся на спинку кресла. — И сейчас «Фэррендер» готов к производству.

Я не мог удержаться от улыбки.

— Но ведь если и продадим компанию, «Фэррендер» все равно будет выпускаться. Ну, пусть другой, более крупной фирмой, — сказал я ему.

— А это не одно и то же, — вмешался Энди. — Мы команда Ричарда. И работать по проекту «Платформа» будем так, как хотел он. Или вообще не будем.

— Но вы можете потерять работу!

— Работу мы себе найдем, — возразил Энди. — А вот такой обстановки, как здесь, больше уже нигде не будет.

— А что думают остальные?

— Они все заодно с нами, — заверил меня Кит.

— Некоторым из них подыскать новую работу будет нелегко, — признал Энди. — Но, уверяю вас, продавать компанию сейчас не хочет никто.

— У нас с Энди есть четыре тысячи фунтов, — смущенно прочистив горло, сообщил мне Кит. — Так мы, слышь, можем помочь в случае чего.

— Нам нужно куда больше, — невесело усмехнулся я. — Но предложение ваше ценю. Должен сказать, я глубоко тронут той преданностью компании, которую вижу в каждом ее работнике. Вы все здорово потрудились, чтобы превратить ее в нечто большее, чем просто мечта. Так что я не хочу оказаться тем, кто продал компанию в шаге от нашей цели.

— Значит, не продаете? — затаив дыхание, осторожно уточнил Кит.

— Не продаю, — с улыбкой подтвердил я.

— Не продает, слышь, ага! — залившись радостным смехом, обернулся Кит к Энди.

— Учтите, я очень рискую, — предупредил их я. — Причем рискую вашей работой.

— Я лично не возражаю, — хладнокровно заявил Энди.

— Ага, я тоже, — продолжал ликовать Кит. — Мы ж почти у цели. Будем держаться!

— Спасибо за помощь и поддержку.

— Да о чем речь! — Кит вдруг стал серьезным. — Вам спасибо за откровенность. Мы выкрутимся. Вот увидите.

Они поднялись и пошли к выходу. Когда Кит и Энди закрыли за собой дверь, я перевел взгляд на развешанные Ричардом фотографии. Они запечатлели первые созданные им устройства виртуальной реальности. Странные это были штуковины. Вместо нынешних легких и даже изящных очков тогда использовался громоздкий шлем на подвижном металлическом штативе, подключенный к мини-компьютеру. Такой способ отслеживания движений головы Ричард применял до того, как появились электромагнитные датчики. Он и сейчас встречается в прецизионной аппаратуре, к точности работы которой предъявляются особо повышенные требования.

С тех пор компания прошла большой путь. И так много в себе воплотила. Как говорили отец и Рейчел — она все, что осталось после Ричарда. Она олицетворяла его мечты и достижения. В ней крылась возможность получить или потерять миллионы фунтов стерлингов. Она была источником средств к существованию для шестидесяти человек. И это их благополучие я ставил на карту.

Однако, поговорив с Китом и Энди, я понял, что для этих шестидесяти человек «Фэрсистемс» означает гораздо больше, чем просто место работы. И все долгие бессонные часы они проводили за напряженным трудом отнюдь не только ради зарплаты. Для них это было захватывающим состязанием, попыткой достичь того, что раньше никому не удавалось. И еще шансом сделать что-то для Ричарда.

Подвести их я был не вправе.

* * *

Вечером позвонил Карен. Хотел поболтать с ней, ну и, конечно, спросить, нет ли чего-нибудь новенького о Хартмане. Она не отвечала. Я перезвонил позже — с тем же результатом. В последний раз я набрал ее номер без четверти двенадцать. Тщетно.

На следующее утро я начал звонить в шесть пятнадцать. Самое подходящее время. Дело в том, что будильник у Карен навсегда установлен на шесть пятнадцать утра.

Она не отвечала.

Ладно, признаю. Названивать ей в такую рань никакой необходимости в общем-то не было. Просто хотел проверить, ночевала ли она дома.

Около десяти позвонил ей на работу.

— О, привет, Марк, как дела? — услышал я голос Карен.

— Нормально, вчера весь вечер пытался до тебя дозвониться.

— И не застал, — после мимолетной паузы откликнулась она. — Во второй половине дня у меня была встреча в Амстердаме. Переговоры затянулись, на последний рейс в Лондон я опоздала. Пришлось заночевать в гостинице в аэропорту. Вылетела первым утренним, даже на работу немного опоздала.

— Ну понятно. Стив мне вчера звонил. Говорит, акции «Фэрсистемс» собирает какой-то Хартман. Ты его знаешь?

— Нет, но слышала, — ответила Карен. — «Харрисон бразерс» никаких дел с ним не имеет. Считают, что у него не совсем все чисто.

— Уж если «Харрисон бразерс» его сторонится, значит, там у него совсем все не чисто, — усмехнулся я, поскольку когда появляется возможность заработать пару-другую долларов, сотрудники нашей фирмы обычно не склонны проявлять особой разборчивости и щепетильности. — Слушай, а ты не могла бы разузнать о нем побольше?

— Ох нет, не хотелось бы, — встревожилась Карен. — Понимаешь, нельзя, чтобы меня видели с кем-нибудь из тех, кто водит с ним компанию.

— Так если осторожно поспрашивать, никто и не заметит.

— Ладно, Марк, — поколебавшись, согласилась Карен. — Посмотрим, что получится. А сейчас извини, у меня клиент на другом аппарате.

Я повесил трубку и задумался.

Выходит, Карен застряла в Амстердаме. Стоп, а разве Салли не сказала, что к обеду она будет у себя на рабочем месте в Лондоне? Могла она сразу после обеда вылететь в Амстердам и успеть на эту встречу? Допустим, да. А может, и нет.

Я передернул плечами. Черт знает какие мысли в голову лезут. Разлука с Карен, видимо, сильно обострила мои чувства, в том числе подозрительность.

 

Глава 18

Рейчел среди немногочисленных прибывших пассажиров вышла из зала Эдинбургского аэропорта. Увидев меня, широко заулыбалась. Несмотря на протесты, я отнял у нее бесформенную черную дорожную сумку.

— Да она совсем не тяжелая! — упрямилась Рейчел.

Увы, на самом деле сумка была будто камнями набита.

— Простите за опоздание. Сообщение мое получили? Вылет из Сан-Франциско задержали на три часа, так что на пересадку в Хитроу я не успела.

Шагая рядом с ней к оставленному на стоянке черному «БМВ», я ощутил некоторое смущение и неловкость. Искоса взглянул на Рейчел, открывавшую дверцу автомобиля. Не показалось ли мне, что она сердито наморщила носик? Я запустил двигатель, и мы тронулись по направлению к Файфу.

По дороге поинтересовался, как прошла ее встреча с Дженсоном.

— Я сообщила ему, что мы приостановили работы по проекту «Платформа» и не возобновим их, пока он нам не заплатит, — ответила она. — Он заявил, что мы, конечно, вольны поступать, как нам угодно, но такое решение кажется ему крайне глупым. Потом я спросила его, почему он все-таки не хочет платить, поскольку все его разглагольствования о том, что он хочет удостовериться в нашей надежности, лично мне представляются полным бредом.

— Как деликатно, — усмехнулся я. — А он что?

— Да все то же самое. Мол, его и раньше поставщики не раз подводили, и он этого впредь допускать не намерен.

— Вы ему верите?

— Да нет, конечно. Чушь собачья. По-моему, он что-то затевает.

— Не говорил, что собирается купить нашу компанию?

— Нет. Ни единого слова.

— Но платить отказывается.

— Наотрез.

— Черт! — хлопнул я ладонями по рулевому колесу. — Да ведь яснее ясного, что происходит. Дженсон выжидает, пока мы дойдем до ручки, а потом купит компанию по дешевке. Как только все наше имущество перейдет под внешнее управление, он тут же выскочит с предложением его выкупить. И чем ближе мы будем к банкротству, тем ниже окажется цена. А когда приберет нас к рукам, в сфере виртуальной реальности «Дженсон компьютер» превратится в Ай-би-эм и «Майкрософт» в одном флаконе. Он взял нас за горло.

Я с негодованием помотал головой.

— Неудивительно, что Хартман скупает наши акции. — Я рассказал Рейчел о том, что удалось выяснить Стиву Шварцу. — Он как-то прознал о затее Дженсона и хочет его опередить.

Я притормозил, чтобы оплатить проезд через мост Форт. Мы пересекли по нему устье реки и оказались на территории Файфа.

— А насчет несчастного случая что-нибудь выяснили? — спросил я.

— Да. Там, кстати, все очень интересно.

— Выкладывайте.

— Я закурю? — Рейчел выудила из пачки сигарету.

— Не хотелось бы.

— Только-то? — усмехнулась она. — Но, похоже, вы не против, а мне страшно нужно затянуться. Просто до жути.

Рейчел щелкнула зажигалкой и сделала несколько глубоких затяжек.

— Вот так-то гораздо лучше, — удовлетворенно вздохнула она. — Спасибо, что отнеслись ко мне с таким пониманием.

— Ну ладно, ладно, рассказывайте, — не удержался я от улыбки.

— Ах да. Значит, вчера утром я слетала в Лос-Анджелес. Джонатан Берги жил в Санта-Монике, что неподалеку от аэропорта. Обоих его родителей застала дома. Берги-старший учительствовал в школе, но вышел на пенсию после ранения, которое получил во время стрельбы в классе. Сказал, что власти вынуждены были выплатить ему компенсацию. Металлоискатель не обнаружил оружие, которое один из мальчишек пронес в школу.

— И он подал в суд?

— Думаю, да, но точно не знаю, — нахмурилась Рейчел. — Как бы то ни было, папаша утверждает, что его сын весь вечер провел за нашим устройством виртуальной реальности в развлекательном центре. А возвращаясь домой на мотоцикле, врезался в дерево.

— Обнаружили какие-нибудь доказательства того, что наше устройство стало причиной аварии?

— Прямых — нет. Один из приятелей Джонатана заявил, что, как ему показалось, тот был вроде как под балдой, ну, знаете, ребята нынче так пьяных называют. Нашелся и служащий развлекательного центра, который обратил внимание, что Джонатан, направляясь к мотоциклу, пошатывался и спотыкался.

— Может, он действительно был пьян?

— Едва ли. Алкоголь в центре не подают.

— И что потом?

— Как говорит Берги, знакомый адвокат по его просьбе составил письмо в наш адрес. А через неделю к нему заявился другой адвокат по имени Тодд Сатерленд, который сообщил, что действует по поручению компании «Фэрсистемс», и стал всячески принуждать Берги отказаться от иска. Отвечать на мой вопрос, какими именно способами этот самый Тодд Сатерленд, о котором мы в «Фэрсистемс» и знать не знаем, этого добивался, Берги не захотел. Сказал только, что пара психов из какой-то организации, которую они называют Лигой за прекрасный старый мир, изо всех сил уламывают его вновь подать на нас в суд.

— Лига, значит. Что ж, неудивительно, что они так вцепились в это письмо. Но как же этому Тодду Сатерленду удалось уговорить Берги отказаться от иска?

— Это я уже потом выяснила. Больше всего меня тревожило то, что наши устройства могут быть опасны для здоровья и жизни людей. Они же проходят у нас такую проверку, что подобной проблемы просто не должно возникать.

— Вот именно.

— Пришлось поработать детективом, — усмехнулась Рейчел. — В какой-то лавке узнала, где находится ближайшая школа, и в обеденный перерыв всякими правдами и неправдами туда прорвалась. Пообщалась с учениками, порасспрашивала о Джонатане. Впрочем, чтобы узнать правду, много времени не понадобилось. Вся школа знает, что Джонатан любил забавляться играми в виртуальной реальности после приема ЛСД.

— Вот оно что, — протянул я. — То есть этот тип, Сатерленд, пронюхал, что Джонатан Берги разбился на мотоцикле под кайфом, и рассказал об этом его отцу?

— Видимо, так.

— Бедняга…

— Кто, отец? Да, он выглядел страшно подавленным. Говорить с ним было очень тяжело.

— Так вот, значит, почему Дуги тянет с публикацией письма. И по этой же причине не хочет показывать его журналистам. Они же моментально раскопают, что там произошло на самом деле.

— Точно, — согласилась Рейчел. — Дуги ставил на то, что Ричарду вся правда о несчастном случае неизвестна. Он блефовал. Понимал, что публикацией письма себя дискредитирует, и решил использовать его, чтобы шантажировать Ричарда. А потом и вас.

— Но у него ничего не получилось.

— Да, и тогда он пошел на то, чтобы выдвинуть против «Фэрсистемс» обвинения, не приводя в их подтверждение никаких фактов.

— А как бы нам выяснить, кто этот самый Тодд Сатерленд?

— Уже! — победно улыбнулась Рейчел. — Мне казалось, что я где-то слышала это имя. Вчера поговорила с Дэвидом, и он подтвердил, что Сатерленд представляет интересы одного из наших клиентов.

— «Дженсон компьютер»? — встрепенулся я.

— Нет. «Онада индастриз».

— «Онада»? — в замешательстве потряс головой я. — Ничего не понимаю.

Мы уже подъезжали к Гленротсу, но расставаться с Рейчел мне не хотелось. У меня к ней было еще множество вопросов.

— Не хотите ли выпить по глоточку? — предложил я.

— Всегда!

— Может, знаете какое-нибудь приятное местечко поблизости?

Она показала мне дорогу к уютному бару с ухоженным садом, мы устроились на деревянной скамье за столиком на открытом воздухе. Я заказал бокал красного вина для нее и пинту горького для себя. Пиво, кстати, здесь оказалось очень неплохим.

— Так что у нас происходит, Рейчел?

— Сама не пойму. Знаете, я много думала об этом в Калифорнии. Надеялась, что на расстоянии увижу все в правильном свете.

— Ну и как?

— Ничего не вышло. Перед глазами мельтешит множество фрагментов, а в общую картину они никак не складываются.

— Понятно, — кивнул я. — Давайте разбираться вместе. Обсудим каждый факт по отдельности. Совершенно ясно, что Дженсон пытается так или иначе прибрать к рукам нашу компанию. Мы также знаем, что акции «Фэрсистемс» скупает некто Хартман.

— А между Дженсоном и Хартманом существует какая-нибудь связь?

— Стиву об этом ничего не известно. — Я на мгновение задумался. — С другой стороны, Хартман приобретает наши акции через «Вагнер — Филлипс», а эта фирма является агентом Дженсона. Возможно, Скотт Вагнер координирует всю эту операцию.

— А вы не думаете, что к ней причастен и Дэвид?

— Может быть. А как по-вашему?

— Я-то в этом почти не сомневаюсь. Уж очень ему не терпится продать «Фэрсистемс».

— Далее, существует еще и «Онада». Им нужен наш исходный код, а мы им его отдавать не хотим. Они почему-то пытаются заткнуть рот Берги. С какой целью?

— Кто их знает, — пожала плечами Рейчел и допила вино из бокала. — Принести вам еще пива?

— Только полпинты, пожалуйста.

Рейчел отсутствовала пару минут, я в это время продолжал обдумывать имеющиеся у нас факты. Она вернулась с кружкой, я, рассеянно поблагодарив ее, сделал большой глоток.

— А знаете, Рейчел, есть еще кое-что, о чем мы не должны забывать.

— Вы о чем?

— Убийство Ричарда.

Рейчел зажмурилась.

— Послушайте, я знаю, вам не хотелось бы этого касаться, — торопливо продолжил я. — Компания была делом всей его жизни, да что там, она и была самой его жизнью! И сейчас речь идет не о том, что кто-то хочет просто прикарманить «Фэрсистемс», а о том, что кто-то ради этого пошел на убийство Ричарда.

Нижняя губа у Рейчел задрожала. Она с трудом перевела дыхание.

— Я знаю, вы правы. Я действительно не могу заставить себя даже думать о его гибели. Это… это просто… ужасно. — Она смахнула слезинку.

— Простите меня. — Я погладил ее ладонь.

— Ничего, продолжайте. Со мной все в порядке.

Ее вид такое заявление отнюдь не подтверждал, однако я решил все-таки продолжить нашу беседу.

— Если мы не ошибаемся и Дженсон действительно пытается прибрать к рукам «Фэрсистемс», то можно быть уверенным, что Ричард сделал бы все, чтобы этого не допустить. Следовательно, у Дженсона мог быть мотив от него избавиться.

— Но ведь его здесь даже не было, — возразила Рейчел.

— Не знаю, не знаю. Да ему и не обязательно было здесь находиться. Он вполне мог обратиться к услугам кого-нибудь другого, Дэвида Бейкера например. Сержант Кокрин говорил мне, что у Дэвида на ту субботу алиби нет.

— Нет, не верится, и все тут! — Рейчел вздрогнула, словно в ознобе, и затрясла головой. — Согласна, Карл Дженсон одержимый, привык добиваться своего. А Дэвид Бейкер — так просто хорек самый настоящий… Но чтобы кто-то из них убил? Да такое даже представить себе невозможно. Я ведь обоих знаю много лет.

— Понимаю вас. Однако убийства случаются каждый день, и убийцы на лбу клейма не носят.

Мы помолчали.

— Есть один псих, который способен на убийство, — вдруг сказала Рейчел.

— Имеете в виду Дуги?

— Ага.

— Согласен. — Вспомнив свою последнюю встречу с ним и его собакой, я невольно положил ногу на ногу. — Однако сержант Кокрин утверждает, что Дуги все утро просидел в Интернете.

— Откуда им это известно? — недоуменно сдвинула брови Рейчел.

— Кокрин говорил, что они проверяли у администраторов сети. Не знаю, каким образом. Вроде бы там надо зарегистрироваться, и это у них где-то фиксируется.

— Правильно, — подтвердила Рейчел. — Но уж регистрацию подделать легче легкого. Особенно для таких, как Дуги. Попросил кого-нибудь из своих дружков по Интернету зарегистрироваться с его компьютера и под его именем. А сам он в это время мог быть где угодно. И никто никогда ничего не узнает.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Значит, это действительно мог быть Дуги.

— Ага.

— Ладно, кто бы это ни был, я не допущу, чтобы преступление сошло ему с рук. Они отняли у Ричарда жизнь, и здесь я поделать уже ничего не могу… Но его компанию им не отнять! Не позволю!

Рейчел вскинула на меня глаза, удивившись моему внезапному порыву.

— Марк! — испуганно прошептала она.

— Что?

— Если вы правы и Ричарда убили потому, что он мешал чьим-то планам относительно «Фэрсистемс», то…

— То что?

— То вы можете стать следующим.

Она права. Эта мысль не раз приходила мне в голову, однако я пытался гнать ее прочь. А теперь она меня лишь подстегивала.

Некоторое время мы сидели в молчании. Вечер выдался теплым, и столики вокруг нас быстро заполнялись ценителями хорошей выпивки. Неожиданный порыв ветра разнес по саду бумажные салфетки, взметнул пушистые волосы Рейчел. Она отвела упавшие ей на лицо спутанные пряди и тепло улыбнулась мне. Должен признаться, ее тревога за мою судьбу по-настоящему трогала. Я стал привыкать к ее обществу, начал им даже наслаждаться.

Я думал о Ричарде и Рейчел. Он, кажется, упоминал о ней в свое время, однако все, что он рассказывал, я пропускал мимо ушей. Интересно, осознавал ли мой брат, какая она необыкновенная женщина. Я представил себе, как они обсуждают непознанные области виртуальной реальности, как Ричард терпеливо слушает ее, остановив на ней твердый спокойный взгляд. А она, она тоже была с ним бесстрастна, неулыбчива и расчетлива? Или дарила его той широкой открытой улыбкой, которую мне иногда доводилось видеть на ее лице? Не сводила с него восхищенных глаз?

Мне было любопытно узнать о ней как можно больше. Я начал расспрашивать Рейчел о ее семье. Она охотно отвечала.

— Росла я в Хиллхеде, это «приличная» часть Глазго. Мои родители учительствовали в школе неподалеку от нашего дома. Преподавали физику и математику, если вам интересно. До тринадцати лет я была примерной, даже блестящей ученицей, потом пошла вразнос.

— Не рановато ли? — заметил я.

— Для Глазго-то? Что вы! Прогуливала уроки, курила, выпивала. В пятнадцать лет начала баловаться наркотиками. Из школы не выгнали только потому, что мама чуть ли не на коленях упросила меня пойти на экзамены. — Рейчел залпом осушила свой бокал. — В шестнадцать перешла на героин. Попробовала пару раз, втянулась. Села на иглу. Но тут от героина чуть не погибла моя лучшая подруга. Она кололась уже около года, и родители поместили ее в клинику. Я пошла ее навестить. И от того, что там увидела, пришла в ужас.

Рейчел тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

— Я вдруг осознала, что я с собой вытворяю. Завязала с наркотой. Начала посещать математические курсы. Вопреки ожиданиям увлеклась. Там у нас были компьютеры, стала на них потихоньку работать. Конечно, до настоящих фанатов мне было далеко, но как-то раз я подумала, что, если мне так интересно общаться с машиной, почему бы не разобраться в ее устройстве как следует? Мои подружки решили, что я спятила. Однако я весьма успешно окончила среднюю школу, поступила в Эдинбургский университет, изучала компьютерное дело на кафедре проблем искусственного интеллекта. Там-то я и познакомилась с Ричардом и виртуальной реальностью. Остальное вам уже известно.

— Но почему же вы совсем девчонкой… как бы это выразиться…

— Ударилась в загул, хотите сказать? Сама себя тысячу раз спрашивала, — пожала плечами Рейчел. — Не знаю. Дело не в том, что я возненавидела родителей и все такое прочее. Думаю, мне просто все надоело. Осточертела школа, назидания папы с мамой, весь этот благопристойный Хиллхед. Хотелось острых ощущений. И жить, как мне хочется. Честно говоря, я и сейчас не до конца исправилась.

Рейчел с усмешкой кивнула на свой пустой бокал.

— Много пьете? — поинтересовался я.

— Ага. Выпивала-то я всегда. А после того, как умер Ричард, стала пить еще больше. Только учтите, меру свою знаю, пьяной не бываю. Просто алкоголь помогает мне расслабиться. И пережить ночь.

Она перехватила мой осуждающий взгляд.

— Конечно, вы правы. Я слишком много пью. Слишком много курю. Ем что попало. Сплю кое-как. Если дотяну до тридцати пяти, это будет чудо. А мне наплевать.

— Зато мне не наплевать! — вырвалось у меня.

Она удивленно вскинула брови.

— То есть я хотел сказать, вы должны хоть немного заботиться о своем здоровье.

— Может быть. — Она вновь пожала плечами.

Мы замолчали, разглядывая заполнившую сад публику. Неподалеку от нас сидела веселая компания из шести-семи юнцов, запасшихся наполненными до краев кружками с пивом, которые громко шутили и оглашали все вокруг взрывами хохота.

— А парень у вас есть? — спросил я.

— В молодые годы было много, — рассмеялась она. — Не упомню даже, со сколькими парнями и мужчинами постарше я переспала еще до того, как мне исполнилось шестнадцать. Страшно повезло, что ни разу не залетела. А потом я утратила интерес к этому делу. Голова у меня была занята совсем другими вещами. В Эдинбурге сошлась с одним парнишкой по имени Эван, но он удержать меня не смог, слишком уж был паинька.

Я задал вопрос, который висел в воздухе:

— А Ричард?

— Ричард… — Она улыбнулась своим мыслям. — Нет, с Ричардом у нас ничего не было. Сложившиеся между нами отношения были и ему, и мне куда важнее секса.

Что ж, в этом, видимо, был свой смысл. Странная она женщина, эта Рейчел. Несмотря на бурное прошлое и нынешнее одинокое существование, она каким-то образом сумела достичь самодостаточности, чистоты и безмятежности духа. А проявленная ею сила воли, которая помогла вырваться из жерновов подросткового саморазрушения, меня искренне восхищала.

— А теперь расскажите мне о себе, — попросила Рейчел.

— Не знаю, с чего начать… Мой отец тоже преподает математику, только не в школе, а в университете.

— Я знаю, — усмехнулась она. — Ричард мне говорил.

О Боже, как же мне не пришло в голову, что на протяжении всех этих лет Ричард, конечно же, немало рассказывал ей о нашей семье, наверняка и обо мне тоже. Вот только интересно, что именно. Меня снова принялась мучить совесть.

Возможно, Ричард не утаил от нее и нашу с ним последнюю размолвку.

Рейчел с любопытством следила за мной. Догадывалась, о чем я думаю.

— А знаете, вы совсем другой, — вдруг проговорила она.

— В каком смысле?

— Вы с Ричардом очень разные. Нет, любой с первого взгляда сказал бы, что вы братья. Однако в вас больше доброжелательности, не знаю, сочувствия, что ли. Люди вам не безразличны.

— Но ведь Ричард тоже заботился о людях, которые с ним работали, — возразил я. — И я ему, по-моему, тоже был не безразличен.

— Все правильно, — согласилась Рейчел. — Вас он вспоминал постоянно. Однако во всем, что делал, он был таким целеустремленным, что никого и ничего остального просто не замечал. Как робот, ходячий автомат какой-то.

— Погодите, — запротестовал я. — Я финансист. Мне тоже положено оставаться холодным и бесстрастным.

— Думаете, у вас получается? — расхохоталась Рейчел.

— Черт побери, — не смог удержаться от улыбки и я. — Надеюсь, вы меня не осуждаете?

— Ни в коем случае, — серьезно ответила она. — Мне даже нравится.

* * *

Я подвез Рейчел к ее дому в Гленротсе. Она предложила накормить меня ужином, я согласился. Пока мы поднимались по лестнице, меня охватило нетерпеливое любопытство увидеть, как живет эта необычная женщина. Она прошла прямо на кухню, а меня пригласила оглядеться и освоиться. Я так и сделал.

Квартирка была небольшой и без претензий. Гостиная, спальня, ванная, крохотная кухонька. В гостиной оказалось множество книг, чему я немало удивился. Когда же она находит время читать? Я окинул взглядом книжные полки. Там преобладали книжки классики, выпущенной издательством «Пенгуин», также было множество книг и журналов по компьютерному делу. Целый шкаф занимала поэзия. Многие авторы мне были знакомы.

Йитс, Оден, Теннисон. Однако еще на трех полках стояли книги поэтов, о которых я даже не слышал.

Естественно, здесь же на столике помещался компьютер. Повсюду были развешаны абстрактные картины, одна из стен, целиком занятая огромным полотном Джэксона Поллока, являла собой совершенно фантасмагорическое зрелище.

Я вернулся на кухню. На столе стояла уже початая бутылка.

— Попробуйте глоточек, — предложила Рейчел.

Я плеснул в бокал, глотнул и чуть не поперхнулся, темно-коричневая жидкость необыкновенной крепости обожгла горло. Господи, и как только Рейчел, употребляя это зелье в таких количествах, ухитряется не мучиться головной болью!

Ужинали мы за небольшим столиком, приставленным к стене в гостиной. Спагетти были хороши, и соус к ним оказался на удивление вкусным. После ужина мы проговорили до той поры, пока в комнату не прокрались летние сумерки. Я поинтересовался у Рейчел, что это за незнакомые мне поэты, чьи сборники занимали полки.

— Ах, эти! Они все американцы. Я их очень люблю, — смущенно призналась она.

— Вот уж никогда бы не подумал, что вы зачитываетесь поэзией.

— Вовсе нет.

— Да ладно! — усмехнулся я. — Иначе бы эти книги не стояли у вас в шкафу.

— А вы увлекаетесь поэзией? — спросила Рейчел.

Я собрался было ответить утвердительно, но обманывать ее мне не хотелось.

— Я в ней ничего не понимаю, — чистосердечно признался я. — Когда читаю стихи, вижу одни слова, а их музыку мой мозг почему-то не воспринимает.

— Попробуйте читать вслух, — посоветовала Рейчел. — Поэзию надо не читать, ее надо слушать.

— Так почитайте!

— О нет, что вы!

— Почитайте, — настаивал я. — А я послушаю. Обожаю слушать.

— Ладно, — еще больше смутилась она и пошла к книжным шкафам.

Достала пару томиков, уселась на пол, поджав под себя ноги, и принялась читать. Я сидел в кресле, слушал и разглядывал ее с новым интересом.

Сначала были стихи какого-то Джеймса Райта. Речь в них шла о самых простых вещах — человек в гамаке, пара индейских пони. Читала Рейчел великолепно. Ее низкий хрипловатый голос с мягким шотландским акцентом изумительно передавал настроение каждого стихотворения. Было видно, что она читала и перечитывала их много раз, и сейчас выделяла те детали, которые случайный читатель просто бы не заметил.

Потом Рейчел открыла другой томик. Я уже не улавливал смысла слов, только упивался ее мелодичным голосом. На ее лице играли золотистые блики от желтоватого света лампы. Темные глаза, перебегающие со строчки на строчку, мерцали загадочными искрами. Узкая ладонь время от времени поправляет падающие на лицо темно-каштановые волосы.

Словно завороженный, я не мог отвести от нее восхищенного взгляда.

 

Глава 19

Ветер неистово бил мне в лицо, обрушивал на набережную высокие пенящиеся волны. Утро выдалось серым и холодным. Я зябко поежился и поглубже засунул руки в карманы куртки. В голове у меня царило полнейшее смятение.

В Керкхейвен я вернулся после полуночи и почти не спал. До половины шестого ворочался в постели, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами. Потом не выдержал, встал, натянул на себя одежду и вышел, миновав закопченные руины сгоревшей мастерской, к песчаному пятачку на берегу моря.

Накануне я провел с Рейчел чуть ли не весь день и за эти часы, кажется, сумел узнать ее лучше, чем за все время нашего знакомства. Она меня совершенно очаровала. Находиться в ее обществе — значило общаться с другим человеческим существом так, как мне еще никогда не приходилось. И только теперь я начал осознавать, как она красива. Красота ее была тщательно упрятана под многослойной защитной броней. Мешковатые свитера, отсутствующий неприступный взгляд на совещаниях, бесконечные бдения за компьютером. Однако вчера вечером моим глазам предстала обворожительная женщина с изящной фигурой, пышной гривой темных волос, чистой золотистой кожей, с открытой улыбкой и этими бездонными карими глазами, которые умели выразить любое движение души, светились умом и пониманием.

Я испытывал непередаваемое ощущение, будто стремительно скольжу в нечто неизведанное, и это меня взбудоражило и пугало одновременно.

Я брел по берегу, уворачиваясь от жадных языков волн, нетерпеливо набрасывавшихся на желтоватый песок пляжа. Господи, что я делаю? О чем это я думаю? Да, Рейчел, возможно, пленила и заинтриговала меня, но она же мне совершенно чужой человек. Она часть того ирреального мира, в котором я очутился с месяц назад, мира, окутанного неярким светом скупого северного солнца, мира устройств виртуальной реальности, мира, где я столкнулся с убийством и взялся управлять компанией, которая будет стоить либо сотни миллионов, либо ни единого пенса. В последнее время на мою долю выпало много тяжелых испытаний. Я стал утрачивать способность видеть вещи в их истинном свете.

Надо взять себя в руки, вспомнить, кто я такой на самом деле — преуспевающий перспективный молодой агент из компании «Харрисон бразерс», с блестящими видами на будущее.

У меня очаровательная подруга. Наладить с ней прочные и безоблачные отношения стоило мне года тяжких усилий. Не спорю, несколько последних недель были для нас нелегкими, однако в основном по моей вине. Это же я открыл кишащий змеями ящик, что называется «Фэрсистемс». Я полностью доверял Карен и знал, что и она верит мне. Предам это ее доверие — перестану себя уважать. Подобной глупости допускать нельзя.

Надо дать понять Рейчел, что между нами ничего не было. И быть ничего не может.

* * *

В десять я позвонил Карен. Ее сонный голос звучал необыкновенно сексуально.

— Прости, что разбудил, — извинился я. — Почему-то подумал, что ты уже встала.

По воскресеньям лично я мог запросто не подниматься с постели до одиннадцати часов, но Карен обычно в восемь была уже на ногах.

— О, Марк, доброе утро. Ничего страшного, просто сегодня решила поваляться подольше, — ответила она с едва уловимым напряжением в голосе.

— Это чем же ты занималась вчера вечером? — поинтересовался я.

— Ничем, — отрезала Карен, в ее тоне послышалось раздражение. — Сидела дома, смотрела телевизор. А почему ты спрашиваешь? Ты меня проверяешь, что ли?

Ого, а мы сегодня, оказывается, не в духе. Я пошел на попятный. Позвонил-то я ей, чтобы мило поболтать, а вон как обернулось.

— Ну что ты! Просто так спросил, из любопытства.

— Повторяю, весь вечер просидела у телевизора. А ты что поделывал?

Ага, сам напросился. С другой стороны, скрывать мне, в конце концов, нечего. Я хотел было сказать ей правду, но почему-то этого не сделал.

— Да так, стихи почитал, — небрежно бросил я.

— Что?! Это ты стихи читал? Марк, а ты, случайно, не заболел?

— А что тут такого? Да, иногда я читаю поэзию.

— Что ты говоришь! Когда, например?

Что ж, все правильно, за целый год, что мы провели вместе с Карен, я не прочитал ни единой строки.

— Понимаешь, здесь есть что-то такое в воздухе, от чего тянет к поэзии.

— Как романтично! — язвительно заметила Карен и замолчала.

Пауза затянулась. А ведь это я ей позвонил, мелькнуло у меня в голове.

— Насчет Хартмана что-нибудь выяснила? — спросил я главным образом для того, чтобы прервать тягостное молчание.

— Так ты поэтому мне звонишь? Ты сдергиваешь меня с кровати в десять часов утра воскресенья только для того, чтобы поговорить о каком-то проходимце? Ну, знаешь, Марк! Ничего я о Хартмане не выяснила, потому что никого не спрашивала. И не собираюсь. Вы с Ричардом погнали волну на пустом месте. А я из-за каких-то воображаемых заговоров своей репутацией на рынке рисковать не стану.

Разговор начал принимать опасный оборот. Я-то позвонил Карен, чтобы сказать ей, да и самому себе, как много она для меня значит, а закончилось все ссорой.

— Ну-ну, не сердись. Прости меня. Давай оставим эту тему.

— Давай.

— Я еще позвоню.

— Звони. Пока.

И в телефонной трубке раздался резкий щелчок.

* * *

Несмотря на воскресный день, я отправился на работу. Дел на заводе было, как всегда, по горло. К моему приходу там уже находилась, похоже, половина сотрудников «Фэрсистемс».

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Рейчел.

— Привет! — широко улыбнулась она мне.

Может, мне и показалось, но лицо у нее так и светилось. Выглядела она восхитительно.

— А, привет-привет… — Чувствуя, как вдруг зачастило сердце, я выдавил из себя подобие улыбки.

Она сразу заподозрила что-то неладное, улыбка с ее лица исчезла.

— Зашла спросить, нет ли у вас каких идей относительно того, что нам делать с Дженсоном.

— В данный момент мы, на мой взгляд, ничего предпринять не можем. — Не поднимая глаз, я с увлечением крутил в пальцах авторучку. — Вернемся к этому вопросу позднее.

— Хорошо, — упавшим голосом сказала она и повернулась к двери.

— Рейчел! — окликнул я ее.

— Да?

— Насчет вчерашнего вечера…

— А что насчет вчерашнего вечера? — Избегая встречаться со мной взглядом, она закурила сигарету.

Я и сам не знал, как подступиться к этой деликатной теме. Мне надо было, чтобы она со всей определенностью осознала, что я не хочу заводить наши отношения слишком далеко. И считал, что должен заявить ей об этом ясно и недвусмысленно. Принялся подыскивать подходящие слова.

— Сегодня утром я… это самое… говорил с Карен, — сообщил наконец я Рейчел.

— Вот как… — Она с уже знакомым мне отсутствующим видом выпустила к потолку тонкую струйку табачного дыма.

— Да.

Рейчел наконец посмотрела мне прямо в глаза — холодный отчужденный взгляд. Она стояла у порога, терпеливо ожидая от меня продолжения.

— Надеюсь, Карен в ближайшее время сможет выбраться к нам в Керкхейвен. Я бы хотел вас с ней познакомить.

— С удовольствием, — нехотя кивнула Рейчел.

— За ужином или еще что-нибудь придумать? — деловито поинтересовался я.

— Сойдет и за ужином.

— Вот и хорошо. Договорились. — Я схватил лежавшую передо мной брошюрку и сделал вид, что углубился в чтение. Это оказалось руководство по использованию копировальной машины.

Рейчел опустила глаза и прочитала название.

— Ох, у вас важные дела, не буду мешать, — без тени иронии проговорила она и вышла из кабинета.

Минут через десять я проходил мимо ее кабинета. Шторы там были опущены.

* * *

В тот вечер я перебрал. Выпил на несколько пинт пива больше, чем собирался. Однако в «Инч-Таверн» было тепло, и компания там собралась тоже очень теплая. Я примкнул к ней и с наслаждением погрузился в обсуждение разнообразных событий в жизни Керкхейвена, бросая время от времени взгляд на экран телевизора. Атмосфера в баре становилась все душевнее и душевнее, время летело незаметно.

Вышел я из «Инч-Таверн» за полночь. Ночной воздух приятно холодил щеки. Я взглянул на небо и увидел звезды. Мириады звезд неописуемой красоты.

И Керкхейвен тоже неописуемо красивое место, приятная деревушка. Люди здесь все такие приветливые, славные. Приятные, одним словом. Я среди них чувствую себя как дома, с умилением думал я, спускаясь по склону холма. Что ни говори, а приятно иногда пропустить глоточек-другой, даже полезно. И необходимо, а то в последнее время я стал относиться к жизни слишком серьезно.

На каменном мостике, под которым хлопотливо журчала Инч, я остановился. Засмотрелся на быстрые струи, мерцающие в лунном свете таинственными бликами. Они, подчиняясь неведомому закону, то тут, то там вспенивались крошечными бурунами и водоворотами. Вот проблема, которая увлекла бы моего отца. Загадка хаотичного движения вод нашей славной речушки. При этой мысли я громко хохотнул.

Я сошел с моста, но не успел прошагать и пяти ярдов, как услышал протяжный стон. Я замер, озираясь по сторонам. Никого.

Но вот опять! Стон доносился из кустов на берегу реки. Там, однако, было темно. Может, кто-то с моста свалился…

Я чуть ли не на четвереньках спустился по крутому склону оврага, взобрался на валун и стал всматриваться в непроглядный мрак. Ждал, когда глаза привыкнут к темноте.

Позади меня раздался негромкий шорох, и на затылок обрушился страшный удар. Перед глазами все померкло.

* * *

Я очнулся, ощущая щекой ледяной холод камня. Голова раскалывалась. Попытался подняться, но не смог. Пару минут полежал, собираясь с силами. Когда наконец встал, меня шатнуло. Пиво в желудке подступило к горлу, я согнулся в рвотных спазмах. Когда сумел распрямиться, несколько минут не двигался с места, никак не мог надышаться. Добрел на подкашивающихся ногах до дома и рухнул на кровать.

Будильник я не расслышал и проспал до одиннадцати. Встал, морщась от невыносимой боли в затылке. Позвонил сержанту Кокрину, который прибыл ко мне незамедлительно. Я рассказал ему все, что помнил, то есть практически ничего.

— Доложу инспектору Керру. Опросим жителей, возможно, кто-то из них видел у нас здесь посторонних, — пообещал он. — В частности, кого-нибудь похожего на Дуги Фишера.

Я неосторожно кивнул головой и чуть не взвыл от пронзившей ее боли.

— Однако, молодой человек, я бы на вашем месте поостерегся. Не знаю, может, вас хотели только припугнуть. Но вполне могли и убить. И кто знает, не собираются ли попробовать еще раз. — Сержант Кокрин скептически осмотрел кухню, задержав взгляд на окнах. — И не сочтите за труд поставить дополнительные замки и запоры. К вам сюда залезть — раз плюнуть. А сейчас давайте-ка я довезу вас до больницы.

* * *

Врач отругал меня за то, что я не вызвал «скорую помощь» сразу же после нападения, и велел остаток дня провести в полном покое в затемненной комнате. А вечерком он навестит меня для повторного осмотра.

Я выполнил его указания. Здоровенная болезненная шишка на голове в сочетании с тяжелым похмельем причиняли мне невыразимые страдания, так что я старался спать как можно больше.

На следующий день я чувствовал себя гораздо лучше, хотя мысли еще слегка путались. С самого утра отправился на завод. Обрадовался, обнаружив у себя на столе груду бумаг, скопившихся всего за один день моего отсутствия.

Включил компьютер, пробежал заголовки электронной почты. Один из них сразу бросился в глаза: «Предупреждение». Я открыл это сообщение, датированное понедельником.

«Вчера тебя чуть не убили, а в следующий раз прикончат точно. Вспомни, что случилось с твоим братом.

Уезжай в Лондон. Забудь о „Фэрсистемс“. Останешься жив».

Подписи не было.

Я посмотрел, откуда было отправлено это сообщение. Видите ли, каждый пользователь электронной почты имеет в Интернете свой адрес. В данном случае он был обозначен как «[email protected].».

Я позвонил Рейчел.

— Как вы себя чувствуете? Говорят, вас в воскресенье ранили?

Я, честно говоря, обрадовался, уловив в ее голосе тревогу, но виду не подал.

— О, пустяки, — небрежно сказал я. — Стукнули по голове, ничего страшного. Слушайте, не могли бы вы зайти? Я получил какое-то совершенно бредовое сообщение.

Она пришла незамедлительно. Окинув меня быстрым взглядом, чтобы удостовериться, что я цел и в основном невредим, она тут же отвела глаза и больше на меня не смотрела. Я показал ей сообщение.

— Подонок! — возмутилась Рейчел.

— Да, но кто?

— Кто-то в Финляндии, — определила она, взглянув на адрес.

— В Финляндии?

— Да. Почти наверняка анонимный сервер.

— Это еще что такое?

— Один из способов рассылки анонимных сообщений через Интернет. По идее предназначен для тех, кто желает связаться с организациями, оказывающими поддержку жертвам СПИДа или алкоголизма. Или диссидентам в странах с диктаторскими репрессивными режимами. А пользоваться им можно в каких угодно целях.

— Но с чего бы это кому-то в Финляндии приспичило меня убить? — озадаченно поинтересовался я.

— Отправитель может находиться в любой точке земного шара, в Финляндии расположен лишь сервер.

— Надо полагать, те, кому он принадлежит, не назовут нам отправителя этого послания.

— Ни в коем случае. В этом весь смысл.

— А если запрос поступит из полиции?

— Боюсь, даже полицейским ничего узнать не удастся. Те, кто предоставляет такие услуги, убеждены, что они стоят на страже одного из основных прав человека.

— Ну-ну, уверен, Керр все же постарается навести справки.

Я решил задать ей вопрос, который интересовал меня и, несомненно, полицию больше всего.

— А вы сами как думаете, кто послал это сообщение? Может быть, Дуги?

— Не знаю, — ответила Рейчел, она явно еще на меня дулась.

— Свое последнее послание он подписал.

— Ну и что? После того, что случилось с вами позавчера вечером, надо быть полным идиотом, чтобы подписать подобное сообщение. Безусловно, он мог воспользоваться этой службой. Как, впрочем, и всякий другой, кто хоть немного знаком с Интернетом. — Она взглянула на часы. — Мне пора, работы по горло.

Когда она закрыла за собой дверь, я осторожно положил мою бедную саднящую голову на скрещенные руки и задумался.

Опять меня кто-то хватает за горло. Пытается заставить отказаться от осуществления мечты Ричарда и предать его самого. А я по-прежнему не намерен сдаваться.

На этот раз, однако, меня едва не убили. Дело принимает весьма серьезный оборот.

А стоит ли игра свеч?

Самым важным было не допустить, чтобы оказалось, что Ричард прожил жизнь понапрасну. Это для меня было важным настолько, что ради осуществления его мечты я готов был рискнуть собственной жизнью.

Может быть, я страдаю типичной для биржевого маклера излишней самоуверенностью, непоколебимой верой в то, что всегда способен в конечном итоге перехитрить рынок. Я был уверен, что, кем бы ни оказался этот мерзавец, я доберусь до него прежде, чем он сумеет ко мне приблизиться.

* * *

После обеда ко мне зашел Дэвид Бейкер, предложил обсудить новый контракт. Мы пошли к кофеварке налить себе по стаканчику кофе.

— По-прежнему полны решимости продержаться? — спросил он.

— Будьте уверены. Более, чем когда-либо.

— Нашли наличность?

— Нет. Будем использовать внутренние резервы.

— Но у нас их нет.

— Придется найти, — улыбнулся я ему.

— Послушайте, Марк, — мрачно сказал Дэвид. — Нам осталось совсем недолго, не больше трех недель.

— Это моя забота, Дэвид.

Интересно, почему он ни словом не обмолвился о ночном происшествии? Ему ведь о нападении на меня наверняка уже известно. Хотя бы из любопытства поинтересовался, это же нормально. С другой стороны, сложившиеся между нами отношения нормальными никак не назовешь.

— Так что вы там для меня приготовили?

Дэвид достал свои бумаги.

— Думаю, мы наконец здорово продвинулись в переговорах с БПИ. Они, похоже, готовы подписать с нами контракт.

— Прекрасно!

Новость действительно отличная. БПИ, или Бюро перспективных исследований при министерстве обороны США, для занимающихся виртуальной реальностью мелких фирм является главным источником щедрых поступлений, другими словами, важнейшим заказчиком. Для нас же, компании британской, получить от них заказ было делом невероятно трудным. Что ж, Дэвид потрудился на славу.

— Когда они заплатят?

Для компании, оказавшейся в такой финансовой ситуации, как наша, это вопрос номер один. Когда? Вопрос номер два звучит несколько иначе — сколько?

— Не раньше первого января, — ответил Дэвид. — Если мы, конечно, до того времени дотянем.

Его комментарии я оставил без внимания. Знал — как только кто-нибудь в «Фэрсистемс» перестанет работать так, словно мы будем существовать вечно, нам тут же наступит конец.

— Отличный задел на новый год, — бодро заявил я. — Давайте посмотрим документы.

Вопросы, которыми нам предстояло заняться, оказались довольно сложными, и мы с Дэвидом прорабатывали детали сделки не меньше двух часов. Я был вновь приятно удивлен тем, как глубоко он знает стоящие перед компанией проблемы. Еще больше порадовал тот факт, что он решил-таки консультировать меня по всем их аспектам. Нет, взаимная неприязнь между нами оставалась, однако если мы сумели преодолеть ее для того, чтобы обсуждать друг с другом производственные дела, это уже «Фэрсистемс» только на пользу.

Мы только-только успели закончить подготовку окончательных условий контракта, которые собирались предложить БПИ, как зазвонил телефон. Это был Скотт Вагнер.

— У меня для вас хорошие новости, — без всяких предисловий объявил он.

На мгновение мне показалось, что он решил все же выступить гарантом выпуска наших акций, но я, увы, ошибся.

— Сегодня с утра шла бойкая торговля бумагами «Фэрсистемс». Цена на них поднялась до пяти долларов за штуку. Думается, это благоприятный момент для продажи компании.

Радость в связи с подорожанием наших акций была несколько омрачена сразу возникшими у меня мрачными подозрениями.

— Это мы еще посмотрим, — уклончиво ответил я. — А кто за этим стоит? Фрэнк Хартман?

— Сам не знаю, честное слово, — заверил меня Вагнер.

Я, конечно, ему не поверил.

— Тогда дайте знать, если отметите новые сделки на приобретение наших акций, пожалуйста.

— А как насчет моего клиента, ну, того, что хочет выкупить всю компанию целиком?

— Поживем — увидим, — опять увильнул я от прямого ответа и повесил трубку.

Дэвид Бейкер бросил на меня вопросительный взгляд, и я сообщил ему новость о росте цен на акции «Фэрсистемс».

— А Вагнер прав, — сказал он. — Самое время продать компанию.

Телефон зазвонил вновь, я снял трубку.

— Привет, Марк, это Карл Дженсон. Как дела? — загремел у меня в ушах раскатистый голос, словно он находился не в Пало-Альто, а сидел у меня в кабинете по другую сторону стола.

— Все отлично, Карл. — Я насторожился, не зная, чего мне от него ждать.

— Ну и прекрасно. Звоню, чтобы сообщить, что сегодня мы направляем в Комиссию по ценным бумагам и биржам заявление относительно того, что имеющийся у нас на руках пакет акций «Фэрсистемс» превысил пять процентов.

Сердце у меня так и заколотилось. Неужели Дженсон решился открыть свои карты?

— Собираетесь приобрести «Фэрсистемс»?

— Просто хочется иметь акции такой симпатичной компании, как ваша, вот и все.

— Так, может, пересмотрите свое решение отменить предоплату работ по проекту «Платформа»? — осторожно поинтересовался я на всякий случай.

— Погодите, Марк. Я же звоню вам, так сказать, по долгу вежливости, понимаете? Чтоб вы были в курсе. А возвращаться к обсуждению уже пройденного не намерен. Пока.

Я еле сдержался, чтобы не брякнуть трубкой о стол, с трудом перевел дыхание и выпрямился в кресле.

Вот оно. «Фэрсистемс», нашу компанию, поставили на кон. Так на принятом в коммерческих банках жаргоне называют тот случай, когда та или иная фирма оказывается под угрозой захвата и потенциальный хищник открыто показывает клыки. И всем прочим, кто пожелал бы выкупить намеченное в жертву предприятие, лучше сразу объявить о своих планах, поскольку крупные компании и спекулянты с Уолл-стрит начинают играть ценами пакета акций обреченной компании и в конечном итоге ее судьбой. Так что поставленной на кон фирме крайне редко удается сохранить свою самостоятельность.

Но я-то стремился именно к тому, чтобы «Фэрсистемс» оставалась независимой.

Я пересказал Дэвиду разговор с Дженсоном. Срочно вызвал к себе в кабинет Рейчел и Уилли и проинформировал их тоже. Объявил им о своей твердой решимости не допустить поглощения «Фэрсистемс». Рейчел согласно кивнула, Уилли перепугался, Дэвид же лишь тонко усмехнулся. Мне это не понравилось. Он явно считал, что шансов у меня нет никаких.

Затем я позвонил в Калифорнию Соренсону. Его секретарша сообщила, что он в настоящее время находится по делам в Лондоне, и продиктовала номер телефона в отеле «Гайд-парк». Я тут же набрал его.

Соренсон воспринял новость в своей обычной хладнокровной манере. Его низкий голос звучал весомо и сдержанно.

— Вот и хорошо, — сказал он мне. — Именно это нам и нужно. Теперь цены на акции пойдут в гору. Попросите Вагнера заняться поисками покупателя. Если ему удастся найти его сейчас, мы сумеем выторговать лучшую цену.

В этом предложении, безусловно, была своя логика, но принять его я не мог. Однако продолжать водить Соренсона за нос тоже был не вправе.

— Нет, — коротко, но решительно произнес я.

Наступила пауза. Когда Соренсон заговорил вновь, голос ею оставался таким же спокойным, как и прежде.

— Это еще почему, Марк? — почти ласково поинтересовался он.

— Потому что я хочу сохранить компанию независимой.

— Я бы тоже очень этого хотел, — увещевающим тоном проговорил он. — Однако это просто невозможно. В жизни бывают моменты, когда приходится мириться с неизбежным. Если мы ничего не предпримем сейчас, через три недели «Фэрсистемс» уйдет в прошлое. У нас, Марк, действительно нет выхода.

— Мы с отцом имеем возможность блокировать продажу. Пускать компанию с молотка я не намерен. — Я старался, чтобы мой голос звучал как можно тверже.

— Это ваше последнее слово, Марк? — вздохнул Соренсон.

Меня внезапно охватило полное безразличие. В голосе Соренсона не было угрозы, однако он тем не менее явно предупреждал, чтобы я не становился ему поперек пути.

— Последнее, — подтвердил я.

— Ну-ну… Позвоню вам завтра. Вы меня очень разочаровали, Марк.

«Что же теперь с нами будет?» — мелькнуло у меня в голове.

 

Глава 20

Ответ на этот вопрос ждал меня уже на следующее утро.

У себя на столе я обнаружил факс от наших адвокатов из фирмы «Бернс — Стивенс». В нем сообщалось, что во вторник в ее офисе в Эдинбурге состоится внеочередное общее собрание акционеров. На их рассмотрение будет вынесено предложение о смещении меня с поста управляющего директора. В циркуляре отмечалось, что немедленная продажа компании отвечает первостепенным интересам всех держателей ее акций, а я решительно противлюсь такому развитию событий. Подписал его Соренсон в качестве председателя совета директоров и еще один директор без определенных обязанностей, Найджел Янг.

К циркуляру прилагался также проект заявления акционеров об отказе от права на уведомление о созыве внеочередного общего собрания не менее чем за двадцать один день. Это предложение объяснялось тем, что вне зависимости от исхода собрания подобное промедление компании может только навредить.

Я пригласил к себе в кабинет Рейчел и Уилли, попросив последнего захватить с собой уставные документы нашей компании.

Показал им факс. Уилли, с лица которого в последнее время не сходило выражение мрачной озабоченности, совсем приуныл и, похоже, окончательно пал духом.

— Он что, действительно может так поступить? — недоверчиво хмыкнула Рейчел.

Я перевел взгляд на Уилли и вопросительно поднял брови.

Он торопливо зашелестел бумагами.

— Думаю, может, — не поднимая глаз, кивнул Уилли. — В прошлом году, когда мы первоначально выставляли акции на открытые торги, нам пришлось внести в устав некоторые изменения. Они наделяют директоров без определенных обязанностей правом созывать внеочередное общее собрание для смещения исполнительных директоров в том случае, если действия последних, по их мнению, наносят ущерб интересам акционеров.

Он нашел нужную страницу, быстро просмотрел ее и ткнул пальцем в один из абзацев.

— Вот, смотрите сами.

— А зачем понадобилось еще вот это приложение?

— Дело в том, что формально о проведении внеочередного общего собрания надлежит оповещать не менее чем за двадцать один день до его созыва. В данном случае Соренсон и Янг просят акционеров согласиться на сокращение этого срока до шести дней. Однако если достаточное их число станет против этого возражать, придется выждать положенные три недели.

У меня мелькнула мысль воспротивиться добровольному нарушению установленной процедуры, но я ее тут же отверг. Соренсон прав. Чем скорее будет покончено с неопределенностью в управлении компанией, тем лучше.

— Ну, шесть так шесть, — согласился я. — И что должно произойти на собрании?

— Предложение вынесут на обсуждение акционеров, после чего оно будет поставлено на голосование. Для его принятия достаточно простого большинства. Естественно, за подавляющую часть держателей акций будут голосовать уполномоченные ими по доверенности лица.

— Значит, если за меня подадут чуть больше половины голосов, я останусь на своем посту?

— Совершенно верно, — подтвердил Уилли. — У меня есть список основных акционеров. Принести?

Я кивнул, и Уилли поспешно вышел.

— Да, скверно, — взглянув на Рейчел, произнес я. — Туго мне придется.

— Рада, что вы не сдаетесь, — слабо улыбнулась она.

— Я не меньше вас хочу сохранить самостоятельность компании, — сказал я.

Вернулся Уилли со списком акционеров, который выглядел следующим образом:

Марк Фэрфакс — 23,75%

Д-р Джеффри Фэрфакс — 20,0%

Уолтер Соренсон — 4,0%

Карен Чилкот — 3,75%

Рейчел Уокер — 3,5%

Дэвид Бейкер — 2,0%

Уильям Дункан — 1,0%

Сотрудники «Фэрсистемс» — 2,0%

Прочие — 40,0%

Итого — 100%

— А об этих нам что-нибудь известно? — поинтересовался я, указывая на графу «Прочие».

— Не так уж много, — ответил Уилли. — Хотя сейчас, конечно, мы знаем, что у Дженсона на руках есть пять и семь десятых процента наших акций. Остальные — темные лошадки.

— И самая темная среди них Фрэнк Хартман, — пробормотал я.

— Это еще кто? — удивился Уилли.

— Один скользкий тип, который собирает акции «Фэрсистемс». Ладно, давайте прикинем шансы.

Я взял лист бумаги, провел вертикальную черту посередине, вверху слева написал «Продавать», справа — «Не продавать».

Соренсона, Бейкера и «прочих» я поместил в колонку «Продавать». У меня не было сомнений в том, что Вагнер станет настоятельно рекомендовать всем своим клиентам немедленно продать компанию. Не видел я и причин, по которым Дженсон, Хартман и им подобные держатели акций захотели бы поступить по-другому.

В столбец «Не продавать» я занес себя, Рейчел, отца и Карен.

— Запишите сюда же сотрудников «Фэрсистемс», — предложила Рейчел.

— Вы уверены?

— Они будут за вас, вот увидите, — настаивала Рейчел.

— Ладно. А вы как, Уилли?

Уилли пришел в невероятное смущение.

— Ох, даже сам не знаю, Марк. То есть мне хотелось бы вас поддержать. Но Уолтер прав, с наличностью у нас совсем плохо. И тянуть с продажей компании очень, очень рискованно. Так что просто не знаю…

Я взглянул на него и понимающе усмехнулся. Трудно было ожидать, что Уилли остановит свой выбор на крайне рискованном решении. К тому же он лично мне ничем обязан не был. И я вписал его имя в колонку «Продавать».

Он заметил это, смутился еще больше, однако возражать и останавливать меня не стал.

Рейчел произвела в уме некоторые подсчеты и вздохнула с видимым облегчением.

— Все в порядке! Сорок семь процентов за продажу и пятьдесят три против.

Эх, мне бы ее уверенность!

— Все будет зависеть от него, — указал я на строчку, где значилось имя отца.

— Но уж он-то вас точно поддержит! — воскликнула Рейчел. — Он всегда был против продажи компании.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением протянул я. — Отношения у нас непростые. К тому же он склонен прислушиваться к мнению Соренсона. Придется с ним поговорить.

— Обязательно поговорите. Если он займет нашу сторону, мы победили, — с надеждой сказала Рейчел.

Они вышли из кабинета. Стремление Уилли сохранить свой нейтралитет меня нисколько не задело. Для финансового директора оно вполне логично. А в поддержке Рейчел я не сомневался ни на йоту.

Вот насчет позиции отца такой же уверенности у меня не было. Если он не выступит на моей стороне, половины голосов мне не набрать.

Я не откладывая позвонил отцу. Он действительно накануне вечером разговаривал с Соренсоном и согласился с тем, что компанию необходимо продать. Выразил сожаление по поводу моего предстоящего отстранения от должности, судя по всему, искреннее. Я предложил встретиться. Он ответил, что я могу сколько угодно пытаться его переубедить, однако толку от этого никакого не будет. Тем не менее мы договорились о встрече на следующий день в двенадцать часов в «Кингс-Армс» в Оксфорде.

Днем мне позвонил Соренсон. Заявил, что против меня лично ничего не имеет, но как председатель совета директоров обязан действовать в интересах акционеров. И если я передумаю относительно продажи компании, он будет только рад рекомендовать собранию оставить меня на моем посту. Я отвечал спокойно и вежливо, однако твердо сказал, что придерживаюсь своей прежней точки зрения.

В коридоре я столкнулся с Дэвидом Бейкером. Лоб в лоб, что называется, и его попытка увильнуть не удалась.

— Ну что, Дэвид, теперь можете быть довольны, — сказал я не в силах сдержать язвительного тона. — Получили шанс стать наконец управляющим директором.

Дэвид протестующе всплеснул руками.

— А я тут при чем? Я же не напрашивался! Уолтер сам предложил. Но, откровенно говоря, это единственный разумный выход.

Напустив на себя озабоченный вид, он обошел меня и поспешил прочь. Вот гад!

Вечером я позвонил Карен. Честно говоря, я продолжал испытывать некоторые угрызения совести из-за того дня, что целиком провел с Рейчел. В моей памяти была еще свежа наша с Карен беседа в то злополучное воскресенье, закончившаяся чуть ли не ссорой. Мне хотелось как-то сгладить оставшееся неприятное впечатление и помириться с Карен. Судя по ее тону, она тоже была не против.

Я рассказал ей о том, что Соренсон созывает общее собрание, чтобы сместить меня с должности управляющего директора.

— Ох, Марк, это же ужасно! — с сочувствием воскликнула она. — Но ты ведь крупнейший акционер. Можешь просто проголосовать против его предложения.

— Э нет, все не так просто. Я тут произвел кое-какие подсчеты. Необходимо, чтобы отец отдал мне свой голос. Однако во время нашего с ним сегодняшнего разговора он такого желания не изъявил, дал понять, что поддерживает Соренсона.

Тут я задал ей вопрос, который исподволь мучил меня с того момента, как мы с Рейчел и Уилли прикинули расклад голосов «за» и «против».

— А ты будешь голосовать за меня или как?

— За тебя, конечно, о чем ты говоришь!

Я почувствовал огромное облегчение.

— Спасибо. Вообще-то я так и думал, просто хотел удостовериться.

— Не беспокойся. Во мне можешь не сомневаться.

— Слушай, приезжай ко мне в Керхейвен на эти выходные, — предложил я.

— Ох, я бы с удовольствием, Марк, честное слово. Но в воскресенье утром я играю в теннис с Хизер.

— Карен, ты должна приехать. В последнее время мы стали редко видеться, и это нам обоим отнюдь не на пользу. Прошу тебя, приезжай.

Короткая пауза.

— Ладно. Думаю, Хизер меня простит.

— Отлично! Вылетай десятичасовым рейсом. Буду встречать.

О том, что мне досталось по голове, я говорить ей не стал. Не хотел, чтобы она в преддверии общего собрания тревожилась еще и за мою безопасность.

* * *

В конце Брод-стрит позади «Кингс-Армс» есть уютный бар, облюбованный преподавателями и служащими университета. Обычно они предпочитают выпивать в одиночку, изредка перекидываясь парой слов, чтобы поддержать атмосферу товарищества, но не мешать при этом друг другу наслаждаться кружкой пива и сигаретой. Я знал, что много лет назад отец иногда захаживал в это заведение.

Я взял пинту горького для себя, полпинты для него, и мы уселись лицом к лицу за маленьким столиком. Было видно, что он нервничает, но настроен не враждебно. С тех пор как мы встречались в последний раз, болезненная бледность на его лице проступила, кажется, еще заметнее. В общем, выглядел он даже хуже, чем на похоронах Ричарда. Глаза потухли, стали совсем безжизненными.

— Спасибо, что согласился встретиться, — сказал я.

— О чем ты говоришь, — протестующим жестом ладони остановил он меня. — Это тебе спасибо, что приехал.

Не поднимая глаз от кружки с пивом, он помолчал, потом тяжело вздохнул.

— Прости, что во вторник буду голосовать против тебя. Только не сочти это, пожалуйста, за нежелание тебя поддержать. Просто я знаю, когда нужно отступить. Мы с Уолтером обсудили все возможные варианты. У нас нет другого выхода, мы проиграли.

И вид у него был соответствующий. Посеревшее лицо, поникшие плечи. Он, казалось, даже стал дюймов на шесть ниже ростом. И на двадцать лет старше.

— Ты же сам говорил, что «Фэрсистемс» — это все, что осталось после Ричарда. И что в память о нем мы обязаны сохранить компанию, — безжалостно напомнил я.

— Правильно, говорил, — кивнул он. — Только все это оказалось благими, но неосуществимыми намерениями. — Слова отца падали медленно, голос звучал глухо и без всяких интонаций. — Ричард мертв. И нам его не вернуть. «Фэрсистемс» придется продать, ничего с этим не поделаешь. Ни ты, ни я помочь тут ничем не можем.

— А вот можем! — возразил я с такой страстью, что он вздрогнул. — Ричард когда-нибудь рассказывал тебе, как он мечтал, чтобы виртуальная реальность вошла в каждый дом?

— Он только об этом и говорил, — слабо улыбнулся своим воспоминаниям отец.

— А ты знаешь, насколько близко он подошел к этой цели?

— Он постоянно твердил, что очень близко.

— В четырех месяцах работы, вот как! — И я вкратце изложил ему суть проекта «Платформа».

Безусловно, содержание его по-прежнему оставалось строго секретным, однако сейчас я должен был использовать любые возможности, чтобы уломать отца. Он, конечно, профессор, то есть человек не от мира сего, но чертовски умен и проницателен. С ходу схватил смысл сказанного и просчитал последствия и перспективы. Мне показалось, что в глазах у него на миг вспыхнул огонек интереса и надежды, но тут же погас.

— Жаль, что Ричард не дожил до этого дня, — бесцветным голосом проговорил он.

— Но я-то жив, папа, жив! — Я стиснул его ладонь. — Не хочешь сделать это в память о Ричарде, так сделай ради меня. Сейчас для меня в жизни нет ничего важнее этого. Помоги же мне, пожалуйста, прошу тебя!

Он поднял на меня тусклые глаза. В них я увидел и нерешительность, и сомнение, и недоверие к сыну, который не хотел знать его целых десять лет. И еще взгляд его был испытующим и оценивающим. К какому же выводу он пришел?

— Насчет твоей мамы… — начал он.

— Только не сейчас, папа, — взмолился я.

— Именно сейчас, — возразил он неожиданно окрепшим, резким и твердым голосом. — Ты просишь меня кое-что для тебя сделать. И я хочу, чтобы ты тоже кое-что сделал для меня. Выслушай меня. Хочу наконец поговорить о ней. Ты никогда не давал мне ни единого шанса объяснить, что с нами случилось.

Да, в этом он прав. Я откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, нехотя приготовился слушать.

— Я любил твою маму. Она была исполнена жизни и страсти, огня и задора. Но сосуществовать с ней было нелегко. Наверное, ты еще не забыл наши с ней ссоры?

Я кивнул. Нет, не забыл. И должен признать, что большинство из них начинала мама. Но она быстро отходила, вновь лучилась теплотой и любовью. Отец же способен был помнить обиду годами.

— Я изо всех сил старался сохранить семью, но у нас ничего не получалось, — продолжал отец. — Потом я встретил Франсис, и мы полюбили друг друга.

Меня это не тронуло. Он бросил мою маму.

— А мама умерла.

— Да, мама умерла. Да, я осознаю свою вину. Да, я понимаю, что причинил зло. Понимал тогда, понимаю сейчас. Но неужели ты не можешь меня простить?

— А почему я должен тебя прощать? — Я сидел, надменно скрестив руки.

Конечно, не раз размышлял над тем, что мне пора его простить, и даже собирался это сделать. Но неизменно отвергал такой соблазн. Простить его значило предать маму, а на подобное я не способен.

Отец в нерешительности прокашлялся, уставившись в свою кружку.

— Мне, думается, следует сказать тебе еще кое-что, Марк, — поколебавшись, выдавил он наконец из себя. — Тебе будет тяжело это слышать, но ты должен знать.

Я молча ждал.

— Твоя мать сама не всегда хранила мне верность…

— Отец! Не смей так говорить! — не сумев сдержать вспыхнувший гнев, оборвал его я.

— Это правда, — грустно качнул он головой.

— Я тебе не верю!

— Мне известны три случая. Однажды она изменила мне с человеком, которого ты знаешь.

— Вот как? И кто же это?

— Уолтер.

— Уолтер Соренсон? Да не смеши меня, папа.

— Мне не до смеха… Это произошло, когда мы жили в Стэнфорде. Тебе было всего два годика.

— Значит, ты думаешь, что у мамы был роман с Соренсоном?

— Я не думаю, я знаю.

— Но вы же с Соренсоном лучшие друзья!

— Да. Сейчас по крайней мере.

— После того, что он с тобой сделал? — Я смотрел на отца в полном смятении.

— Да, мне потребовалось время, много времени, но в конце концов я его простил, — не сразу ответил отец.

В голове у меня царило полное смятение. Как могла моя нежная, моя ласковая, моя самая красивая в мире мама быть неверной женой? Уродом в нашей семье всегда считался отец. И все же я чувствовал, что он говорит правду. Передо мной сидел сникший, сломленный жизнью старик, и я ощутил прилив жалости.

Потом меня охватило чувство вины. Он простил человека, который украл у него жену, а я не могу простить его, моего собственного отца. Но тут начавшая было исчезать обида на него вернулась с новой силой. Он бросил маму умирать, а теперь пытается играть на моих чувствах. Ну нет, ничего не выйдет! Надо уходить. Сию же минуту.

Я отодвинул кружку.

— Это… Мне пора, — промямлил я, избегая встречаться с ним взглядом. — Пока, папа.

Кивнув, я на подкашивающихся ногах направился к выходу из паба.

* * *

В воскресенье в одиннадцать пятнадцать утра я встретил Карен в аэропорту Эдинбурга. Я не мог дождаться наступления выходных. Она всего лишь раз приезжала ко мне, и то на похороны Ричарда. Я допустил глупейшую ошибку, не познакомив ее поближе с тем, как мне здесь живется, и сейчас хотел показать ей Керкхейвен и завод в Гленротсе. Старался не вспоминать, что на прошлой неделе подвергся нападению, убеждая себя, что нам с Карен не грозит никакая опасность. Рассказывать ей о ночном происшествии на мосту я, естественно, не собирался, подобный инцидент вряд ли укрепит ее в убеждении, что мне следует оставаться в «Фэрсистемс».

Из Оксфорда в четверг вечером я вернулся совершенно подавленным. Возможно, и стоило бы проделать такой путь ради получасовой беседы с отцом, если бы в итоге он согласился проголосовать за меня. Теперь мне это представлялось маловероятным. Вопрос о предстоящем собрании потонул в разговоре о маме, который меня привел в полное смятение. Я сильно подозревал, что отец также остался весьма разочарованным нашей встречей.

Все эти мысли моментально вылетели у меня из головы, как только я увидел спешащую ко мне Карен. Она обняла меня, расцеловала и зябко поежилась под резким шотландским ветерком.

— Пойдем скорее! — попросила она.

Карен уютно устроилась на пассажирском сиденье «БМВ».

— До чего же мне нравится эта машина, — промурлыкала она. — Так жаль, что ты перегнал ее сюда. Я по ней скучаю.

Из аэропорта мы направились на север через Форт-роуд-бридж, мимо обезображенных шахтами окрестностей Кауденбета и Керколди и выехали к побережью восточного Файфа. А через час мы, миновав узкие улочки Керкхейвена, уже прибыли к Инч-Лодж.

— Вот мы и дома, — объявил я, захлопывая дверцу автомобиля.

— Можно, я тут немного погуляю? А то во время похорон так ничего и не разглядела.

— Конечно.

Карен обошла вокруг дома, осмотрела участок.

— Ты прав, славное местечко, — одобрила она. — Тихое, спокойное. И атмосфера очень располагающая.

— Я тоже к нему уже привязался, — довольно улыбнулся я.

— Слушай, я есть хочу, — призналась Карен, и мы поспешили на кухню.

Я разогрел суп, и мы поели за старым дубовым столом, в унынии поглядывая на окна, в которые колотил налетающий с моря дождь. Днем я планировал прогуляться по окрестностям, но в такую погоду решил вместо этого показать Карен завод. Она приняла мое предложение с энтузиазмом, заявив, что никогда в жизни не бывала ни на одном предприятии и ей не терпится посмотреть, что это такое.

Мы проехали окраинами Гленротса, крутя по изогнутым улочкам, от которых отходили бесчисленные, ведущие в никуда проулки. Карен была явно разочарована.

— Вот тебе и Гленротс! — огорченно воскликнула она. — Такое романтическое название, а тут… Я ожидала большего.

— Например чего? Думала, здесь одни вересковые пустоши, озера и поросшие лесами ущелья?

— Ну, в общем, да. А я еще ни одного мужика в юбке не видела!

— И не увидишь, — рассмеялся я. — Большинство местных жителей переселилось сюда из окрестностей Глазго. Они перебрались в Гленротс в поисках работы, а работать они умеют! А в принципе, хочешь верь, хочешь нет, в этой местности зелени куда больше, чем в Глазго.

Под проливным дождем, безостановочно хлещущим по асфальту шоссе и крышам по-современному мрачных и серых промышленных зданий, поверить в такое утверждение было, конечно, трудно.

Мы подъехали к заводу «Фэрсистемс». Несмотря на субботу, на стоянке находилось немало машин. Я провел Карен по заводу, объясняя ей, как получаемая на каждой стадии производства продукция собирается в единое целое. И сам удивился, насколько глубоко успел вникнуть в дела компании.

У двери с табличкой «Проект „Платформа“» мы задержались. Не вдаваясь в детали, я вкратце рассказал ей о его сути и о том, как «Фэрсистемс» и «Дженсон компьютер» изменят весь мир. К моему разочарованию, Карен осталась к моим словам равнодушна.

— Ты что, не поняла? — закипятился я. — Для «Фэрсистемс» это уникальная возможность установить в ближайшие годы господство на рынке виртуальной реальности.

— Красивая сказка, — вздохнула Карен. — Ты совсем как Ричард. Один раз мы на это уже клюнули, давай не повторять наши ошибки.

— Но посмотри сама, чего сумела достичь «Майкрософт»!

— Эх, Марк! — покачала головой Карен. — «Майкрософт» производит программное обеспечение для компьютеров. Компьютеры есть у всех, компьютеры всем нужны, а «Фэрсистемс» делает игрушки. Ты что, не видишь разницы? У тебя игрушечная компания во всех отношениях. Продай ее более крупной фирме по выпуску игрушек и вернись в мир взрослых людей.

— Какие, к черту, игрушки… — начал было возражать я.

— Марк, ты, подобно своему брату, одержим навязчивой идеей. Все ваши байки хороши для рекламы, но и только. Чем раньше ты вернешься на землю, тем тебе же будет лучше.

— Но, Карен, мне показалось, ты согласилась со мной, что продавать компанию нельзя.

— Я обещала поддержать тебя. — В голосе Карен стали проскальзывать нотки раздражения. — Но никогда не говорила, что согласна с твоим мнением. Ты начинаешь утрачивать чувство перспективы. Может, мне его сохранять легче, поскольку я не так тесно связана с компанией.

Я понял, что дальнейшие препирательства не имеют смысла, и повел ее к выходу из здания. Когда мы проходили мимо кабинета Рейчел, она, сидя за своим столом, заваленным бумагами, подняла глаза и некоторое время не сводила с нас пристального взгляда.

На какое-то мгновение я заколебался. Не покажется ли странным, если я их познакомлю? Или будет еще более странно, если я попытаюсь этого избежать? Карен моментально решила проблему, не оставив мне выбора.

— А это еще кто там на нас уставился? — поинтересовалась она.

— Рейчел Уокер, наш технический директор. Я тебе о ней рассказывал. Пойдем, познакомлю.

Мы вошли в кабинет Рейчел. Она явно провела в нем всю ночь — на столе стояла пустая бутылка из-под вина, две пепельницы, как всегда, были доверху набиты окурками. Да и теперь в губах у нее была зажата дымящаяся сигарета. Выглядела она еще неряшливее, чем обычно, спутанные волосы свисали на глаза, безразмерный черный свитер спадал на продранные джинсы.

Карен нехотя протиснулась в крошечный кабинет. Табачный дым она терпеть не могла, и это свое отвращение переносила на всех, кто способствовал его появлению в атмосфере.

— Рейчел Уокер, Карен Чилкот, — представил я дам друг другу.

— Очень приятно, — поднимаясь из-за стола, довольно холодно произнесла Рейчел. — Как вам у нас понравилось?

— Я ожидала несколько иного, — сморщив нос, ответила Карен. — Думала, здесь больше машин, конвейеров, ну и всего такого прочего…

— О, вы совершенно правы! — подхватила Рейчел. — Нам позарез нужно больше конвейеров, вы согласны, Марк?

Карен бросила на меня быстрый подозрительный взгляд. Я решил перевести разговор на другую тему.

— Не покажете ли Карен, над чем вы сейчас работаете, — предложил я Рейчел и тут же пожалел о вырвавшейся у меня необдуманной просьбе.

— О чем речь! — обворожительно улыбнулась Рейчел и указала на подключенные к ее компьютеру очки. — Наденьте.

Я собрался было остановить Карен, но не успел. Пальцы Рейчел стремительно пробежали по клавиатуре, и на экране монитора появилось какое-то лоснящееся серым, зеленым, бурым и красным месиво. Карен сдавленно вскрикнула.

— Вы находитесь внутри печени пациента. Вот здесь у него опухоль. — Рейчел подвела курсор к огромному серовато-белому шару, опутанному множеством омерзительных щупальцев. — Ее необходимо удалить. Наша программа позволяет хирургу перед операцией произвести визуальное исследование печени, так сказать, изнутри. Это настоящий прорыв в медицинской диагностике. Вы только посмотрите!

Изображение на мониторе начало взбухать и вращаться. Я ощутил приступ тошноты, глядя всего лишь на плоский экран, так что нетрудно вообразить, что чувствовала сейчас Карен. Она выдержала секунд пять, потом сорвала с себя очки.

— Уф-ф-ф! — выдохнула она, поднимаясь с кресла с позеленевшим лицом. — Спасибо, по-моему, я получила полное представление.

— Ох, извините, я сразу не подумала, — вкрадчиво проговорила Рейчел. — Картина настолько реалистична, что к этому надо привыкнуть. У нас есть еще одна программа для диагностики рака толстой кишки. Вам включить?

— Нет уж, спасибо! — Карен устремилась к выходу из кабинета, испепеляя Рейчел через плечо негодующим взглядом.

— До встречи! — ответила ей Рейчел с той же обворожительной улыбкой. — Спасибо, что заглянули.

— Вот мерзавка! — возмущенно воскликнула Карен в коридоре. — До чего мне тебя жалко, бедняжка. Как можно работать с такой дрянью! Уведи меня отсюда сейчас же!

По пути в Керкхейвен мы не проронили ни слова. Я был вне себя от ярости. Злился на Карен за то, что она не захотела понять, какого успеха может достичь «Фэрсистемс». Злился на Рейчел за то, что она выкинула подобный фокус. Что это на нее наехало?

К тому времени, когда я приготовил ужин, дождь перестал. Поели мы, несмотря ни на что, с аппетитом и решили перед сном посидеть в «Инч-Таверн».

В пабе, как всегда, было тепло и уютно. Джим Робертсон встретил нас приветливой улыбкой. Карен стала приходить в себя. Щеки порозовели, золотистые волосы и белые зубы в приглушенном свете посверкивали неяркими бликами.

— В четверг виделся с отцом, — сообщил я ей.

— Правда? И как все прошло?

— Не очень, — нехотя признался я.

— Он отказался поддержать тебя на общем собрании?

— Я так и не понял. Он ничего определенного по этому поводу не сказал. Тем не менее сомневаюсь, чтобы после нашего разговора захотел меня поддерживать.

— Почему? Что там у вас случилось?

— Отец рассказал мне, что у мамы в молодости был роман с другим мужчиной.

— Не может быть! И ты ему веришь?

— Склоняюсь к этому, скажем так.

— И для чего он, по-твоему, это тебе рассказал? — сдвинув брови, спросила Карен.

— Думаю, из-за того, кто был тот человек.

— Кто же?

— Уолтер Соренсон.

— Да брось! Ты шутишь?

— Нет, я серьезно. Видишь ли, он говорит, что простил Уолтера, следовательно, и я должен простить отца за то, что он сотворил с мамой. Ни за что! Он манипулирует моими чувствами, а я этого не переношу. — Я ощутил, как в душе вновь поднимается волна злости, и отхлебнул пива, чтобы немного успокоиться. — А ты можешь простить своего отца?

Я взглянул на Карен и поразился тому, как изменилось ее лицо. В глазах полыхал гнев.

— А ты моего отца трогать не смей! И вообще хватит болтать о мужиках, бегающих за всякими там девками!

— Да что с тобой, Карен, успокойся! Ну, прости меня. — Я протянул к ней руку.

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула Карен. — Отстань от меня! Надоел до смерти! Оставь меня в покое!

Она оттолкнула кресло и, едва сдерживая слезы, метнулась мимо изумленно глазеющих на нее завсегдатаев к двери. Чувствуя, как неудержимо краснею под их беззастенчиво-любопытными взглядами, я последовал за ней.

На улице лил дождь. Карен, тяжело и часто дыша, стояла на тротуаре, набухающие дождевой водой волосы быстро темнели.

— Пошли домой, Карен. Там поговорим, — обняв ее за плечо, попросил я.

— А я не собираюсь с тобой разговаривать! — Она сбросила с плеча мою руку с такой неожиданной силой, что у меня заныло запястье.

Карен медленно поплелась прочь от меня вверх по склону холма. А я стоял и смотрел, как ее поникшая фигура исчезает за поворотом. Потом вернулся в Инч-Лодж.

Я ждал ее, мрачно раздумывая над ее словами и поступками. Мне и прежде доводилось видеть Карен рассерженной и обиженной, но никогда еще ее гнев не был направлен против меня. В моей душе боролись негодование, недоумение и тревога.

Около полуночи я услышал стук в дверь. Карен промокла до нитки, капли дождя ручьями стекали по носу, подбородку, волосам и одежде.

— Карен, я…

— Даже не вздумай лезть ко мне в постель! — выпалила она и, с силой оттолкнув меня, начала подниматься по лестнице.

Через пару минут послышался шум льющейся в ванну воды. Я просидел в гостиной до тех пор, пока наверху не грохнула с треском дверь в спальню. Затем медленно поднялся по ступенькам и улегся на кровать в комнате для гостей.

* * *

На следующее утро Карен спустилась на кухню довольно поздно. Под глазами у нее залегли черные полукружия, она беспрестанно шмыгала носом, вчера, значит, все-таки здорово простудилась. Я и сам спал довольно скверно и сейчас сидел с натянутыми как струна нервами за чашкой кофе, пытаясь читать газету.

— Прости, Марк. — Она подошла ко мне, и мы порывисто обнялись. — Сама не знаю, что на меня нашло. Извини, пожалуйста.

— Все в порядке, — успокоил я ее, убирая упавшие ей на глаза волосы. — Не переживай.

Как оказалось, все было далеко не в порядке. Весь день мы изо всех сил старались быть бесконечно предупредительными и ласковыми друг с другом, делая вид, что ничего не случилось. Но ведь случилось же!

Да и день выдался до ужаса скверным. Поднялся ветер, ливень неистово набросился на окна дома Ричарда с новой мстительной яростью. Так что мы все время просидели в гостиной перед телевизором, шурша газетами и почти не разговаривая. Настало время везти ее в аэропорт, и когда я увидел, как Карен уходит в зал вылета, я неожиданно почувствовал облегчение. Она, подозреваю, тоже.

В Керкхейвен я возвращался под непрекращающимся проливным дождем и в мрачном настроении. Все мои надежды, связанные с выходными, рухнули. Керкхейвен Карен пришелся не по душе, а ее отрицательное отношение к «Фэрсистемс», судя по всему, только окрепло. Но по-настоящему я был выбит из колеи ее внезапной вспышкой.

Отчасти я ее понимал. Знал, как она по-прежнему болезненно переживает воспоминания о том дне, когда отец их бросил. Знал, как они на нее действуют. Однако прежде эти ее обида и злость всегда были направлены на кого угодно, но только не на меня. Я всегда умел разделить ее горести, помочь ей их пережить. Именно на этой основе и завязались наши с ней отношения.

Теперь же ее гнев со всей несдерживаемой мощью обрушился на меня, к подобному я еще не привык.

Так что я такого сделал? Что изменилось?

 

Глава 21

Мы сидели в просторном конференц-зале в помещении фирмы «Бернс — Стивенс» в Эдинбурге. Стены обшиты деревом, с высокого потолка свисает роскошная люстра. С портрета на стене адвокат викторианской эпохи надменно взирает на немногочисленную группу собравшихся в зале людей. Хотя «Бернс — Стивенс» основана менее десятка лет назад, ей удалось обосноваться в весьма впечатляющем офисе в здании в георгианском стиле, расположенном в Драмсхью-Гарденс близ Шарлотт-сквер, финансового центра города.

Члены совета директоров восседали по одну сторону длинного стола лицом к четырем рядам кресел под старину. В центре расположился Уолтер Соренсон. Справа от него сидели я и Рейчел, слева — Дэвид Бейкер и Найджел Янг, банкир, чувствовавший себя в подобной обстановке, как рыба в воде. Рядом с ним разместились Уилли и Грэм Стивенс, адвокат «Фэрсистемс», сейчас они раскладывали в аккуратные стопки принесенные с собой документы.

Рейчел тоже положила перед собой лист бумаги — тот самый, куда мы занесли сторонников и противников продажи компании. Чтобы одержать верх, нам необходимо получить пятьдесят процентов голосов. По нашим подсчетам, если отец и Карен займут мою сторону, я набираю пятьдесят три процента против сорока семи. Однако в данный момент я вовсе не был уверен в таком исходе. Снова и снова перебирая в памяти все нюансы нашей последней беседы с отцом, я всякий раз приходил к выводу, что он будет голосовать против.

Еще хуже было то, что сейчас меня одолевали сомнения в том, как проголосует Карен. На прошлой неделе в ответ на мой вопрос она твердо обещала мне свою поддержку, однако я подозревал, что события выходных дней могли заставить ее передумать.

В понедельник я даже закатил Рейчел по этому поводу сцену.

— За каким чертом вам понадобилось устраивать это кошмарное представление с печенью? — негодовал я. — Неужели вы вообразили, что подобное зрелище склонит ее на нашу сторону?

— Просто хотела продемонстрировать безграничные возможности виртуальной реальности, — парировала Рейчел.

— А продемонстрировали жалкую мелочную ревность! — раздраженно выпалил я.

— Ревность? — с преувеличенным удивлением подняла брови Рейчел. — И с чего бы это мне ревновать? Мне-то что за дело до того, что вы связались с какой-то невежественной торговкой?

— Сейчас же прекратите! — возмутился я. — Вы взяли и оттолкнули ее от нас и «Фэрсистемс», и, может, навсегда.

— А разве вы не говорили, что она вас поддерживает?

— После вашей выходки я в этом отнюдь не уверен, — оборвал я нашу перебранку.

И вот сейчас, за пять минут до голосования, мы вновь и вновь считали и пересчитывали проценты, и, судя по выражению лица Рейчел, теперь уже и она начала задумываться о последствиях своего поступка. Прикусив нижнюю губу, она мрачно рассматривала лежащий перед ней лист бумаги, рисуя ручкой вокруг имени Карен все новые и новые колечки.

— Может, кто-нибудь из этих «прочих» акционеров не станет голосовать, а? Тогда прорвемся, — с надеждой предположила Рейчел.

— Весьма сомнительно, — покачал головой я. — Скотт Вагнер, похоже, полностью контролирует принадлежащий им пакет акций. Уверен, он заставит их голосовать по его указке.

Я перехватил взгляд Вагнера, сидевшего в зале среди немногочисленных участников собрания. Он расплылся в улыбке и хитро подмигнул. Черт побери! Его необыкновенно самоуверенный вид только укрепил меня в убеждении, что голоса его клиентов у него в кармане.

Примечательно, что именно Вагнер прибыл на собрание аж из самого Сан-Франциско. Несомненно, кто-то из представителей его фирмы должен был наблюдать за ходом голосования и участвовать в нем по доверенности акционеров, однако никакой необходимости в том, чтобы это был ее глава, не было. У меня возникли подозрения, что Вагнер привез проект сделки и предложит ее Соренсону и Бейкеру, как только будет принято решение о моем увольнении.

Оставалось только надеяться, что неближний путь длиной в пять тысяч миль он проделал понапрасну.

Большинство из собравшихся я знал. Я поискал среди них взглядом Карла Дженсона и Фрэнка Хартмана, но они, конечно, отсутствовали. Зато здесь находился Вагнер со своим подручным, а также мой отец, Кит, Энди, Терри и еще около дюжины акционеров из числа сотрудников «Фэрсистемс», державшихся вместе в задних рядах, и два незнакомых мне типа, которые сидели в напряженных позах, оставив между собой три пустующих кресла. Один — загорелый коротышка с усиками и в щегольской спортивной рубашке лимонного цвета. Другой, верзила в очках, был при полном параде: белая рубашка с воротничком на пуговках, строгий галстук, темно-серый костюм. Судя по виду, оба американцы.

Соренсон торжественно прокашлялся и объявил собрание открытым. Его заполнивший просторное помещение низкий сочный голос, широко расправленные плечи и уверенные властные манеры наглядно демонстрировали, кто здесь хозяин.

— Прежде всего предлагаю присутствующим держателям акций представиться. Уилли Дункан удостоверит их личности и полномочия. Прошу одновременно сообщать, кто из вас намерен голосовать лично, а кто уже передал в совет директоров бланки доверенностей. Поскольку нас собралось не так уж много, почему бы нам не провести эту процедуру поименно? Начнем с вас, сэр, — указал он на усатого коротышку в спортивной рубашке.

— Даррен Полона из «Дженсон компьютер». От имени моей компании голосовать буду лично.

Соренсон кивнул, Уилли суетливо зашелестел своими бумагами. Затем Соренсон указал на верзилу в костюме.

— Мартин Вудкок из Бермудского международного страхового фонда, — с манерной медлительностью протянул тот; я оказался прав — американец из южных штатов. — Мы уже зарегистрировали нашу доверенность.

— Бьюсь об заклад, что этого фрукта заслал сюда Хартман, — склонившись к Рейчел, сказал я. — А фонд наверняка одна из его подставных фирм.

Через пару минут Уилли управился с этой частью протокола собрания, и Соренсон продолжил:

— Сегодня у нас в повестке дня всего один вопрос. На ваше рассмотрение предлагается следующая резолюция: «Отстранить Марка Энрико Фэрфакса от должности управляющего директора компании „Фэрсистемс“ и назначить на его место Дэвида Энтони Бейкера».

— Энрико? — удивленно прошептала мне в ухо Рейчел.

— Так ведь у меня мать итальянка, — так же шепотом объяснил я ей.

— Прежде чем приступить к голосованию среди присутствующих, я попрошу Уилли объявить результаты заочного голосования по доверенностям, — пророкотал Соренсон.

Ну, вот и все. Сейчас станет ясно, кому отдала свой голос Карен.

В зале воцарилась мертвая тишина.

Уилли поднялся на ноги, долго прочищал горло, потом, заикаясь и запинаясь, невнятно начал бормотать что-то нечленораздельное.

— Ну, Уилли, давай же, не тяни! — взмолился я вполголоса.

— За резолюцию семьсот шестьдесят одна тысяча голосов, — справившись с волнением, объявил наконец Уилли. — Против — тридцать две тысячи триста двадцать.

Сердце у меня упало. Я взглянул на Рейчел, словно желая удостовериться, что не ослышался.

— Вот сука! — прошипела она сквозь зубы.

Карен проголосовала против меня. Моя возлюбленная проголосовала за мое увольнение!

— Семьсот шестьдесят одна тысяча — это тридцать восемь целых и пять сотых процента, — наклонившись ко мне поближе, прошептала Рейчел. — То есть в основном акции всех «прочих» держателей за исключением Дженсона плюс три целых семьдесят пять сотых процента акций Карен. Остальное набралось по мелочи за счет голосования по доверенностям отсутствующих сотрудников компании.

— Значит, им нужно еще лишь двенадцать процентов? — уточнил я.

Рейчел молча кивнула. Я посмотрел в наш список, а потом обвел взглядом членов совета директоров. У Дженсона 5,7 процента акций, у Соренсона — 4, Дэвиду принадлежат 2 и Уилли — 1, итого — 12,7 процента. Все они будут голосовать за резолюцию. И в целом получается 50,75 процента голосов. Они уже победили, независимо от того, как проголосует отец.

На лице Дэвида Бейкера появилась злорадная ухмылка, Скотт Вагнер расплылся в довольной улыбке. Они тоже все поняли. Где-то под ложечкой у меня едко-соленым комом поднялись горечь и досада, во рту появился привкус желчи, меня замутило. Все последние недели я изо всех сил боролся за спасение нашей компании. Конечно, не исключал печального исхода — к возможности банкротства я относился вполне серьезно.

Но чтобы меня уволила Карен! Нет, такого поворота событий я не ожидал.

— Спасибо, Уилли, — ворвался в мои мысли голос Уолтера Соренсона. — А теперь предлагаю проголосовать присутствующим здесь акционерам. Кто за данную резолюцию?

Тип из «Дженсон компьютер» резко выбросил вверх руку, однако из сидящих в зале более никто не последовал его примеру. Боковым зрением я видел, что сидящие слева от меня члены совета тоже поднимают руки, но все мое внимание было приковано к отцу. Он же оставался сидеть неподвижно.

— Кто еще? — с нажимом повторил Соренсон.

Я мельком посмотрел в его сторону, он уставился на отца тяжелым требовательным взглядом, но тот не поддавался.

Я почувствовал, как на глаза у меня наворачиваются слезы. Папа меня растрогал, внял-таки моим уговорам. Встал на мою сторону, понимая, как сейчас мне нужна его помощь. И не его вина, что это меня не спасет. Я ведь целых десять лет знать не хотел отца, так что рассчитывать на его поддержку никакого права у меня не было. А получить ее в тот момент, когда меня предала Карен, было особенно важно для меня.

— Кто против? — раздраженно буркнул Соренсон.

Я поднял руку почти одновременно с Рейчел и отцом. Сотрудники «Фэрсистемс» в задних рядах неистово размахивали вытянутыми руками, а Кит в наивно ребяческой надежде, что его плутовства никто не заметит, так сразу обеими.

Я взглянул на Уилли в ожидании объявления результата. И обмер.

Он с выражением нестерпимой муки на лице раскачивался взад и вперед, сжимая коленями ладони.

Боже, подумал я, неужели он не стал голосовать за резолюцию? Только сейчас до меня дошло, что я даже не удосужился обратить внимание, как голосовали члены совета директоров.

Дэвид Бейкер тоже пристально смотрел на Уилли. Через мгновение на него обратились взгляды всех собравшихся.

Лицо Уилли полыхало багровым румянцем. Точно, он еще не голосовал, мелькнуло у меня в голове. Но чтобы я одержал верх, необходимо, чтобы он подал свой голос против резолюции. Если он воздержится, мне это не поможет.

Наблюдать агонию Уилли становилось просто невыносимо. Мне начало казаться, что он сейчас рухнет без сознания, либо бросится наутек.

В задних рядах послышался голос Терри, здоровенного волосатого йоркширца:

— Чего пыхтишь, тяни клешню, да повыше!

Задние ряды взорвались поощрительным гулом, особенно пронзительно вопил Кит.

Лицо Уилли прояснилось, он решительно выпрямил спину, радостно улыбнулся своим коллегам и под их одобрительные возгласы вскинул руку.

— Благодарю вас, леди и джентльмены, — невозмутимо произнес Соренсон, успевший, видимо, совладать со своими нервами. — Уилли, не сочтите за труд подвести окончательные итоги голосования.

Уилли с явной неохотой опустил руку и принялся перебирать лежащие перед ним бумаги. После долгой томительной паузы он протянул Соренсону листок с короткой записью.

— За резолюцию подано девятьсот девяносто пять тысяч голосов, — заглянув в него, объявил Соренсон. — Против — один миллион пять тысяч. Таким образом, решением собрания резолюция отклонена.

Задние ряды разразились победным кличем. Я обернулся к Рейчел — она ликовала.

— Наша взяла! — Ее глаза так и сияли.

Через мгновение нас окружила толпа сотрудников «Фэрсистемс». А ведь они проявили недюжинное мужество и смелость, подумал я. Выбрали весьма рискованный путь, который вполне может привести к тому, что они все останутся без работы. Я был искренне благодарен им за их преданность. Этого я никогда не забуду!

Я оглядел пустеющий зал. Представитель Дженсона собрал свои бумаги и удалился в гордом одиночестве. Присланный Хартманом шпик с бесстрастным лицом подошел к Скотту Вагнеру, который заговорил с ним, раздраженно бросая косые взгляды в мою сторону. Найджел Янг, явно испытывая неловкость, сухо кивнул и поторопился проскользнуть мимо меня к выходу. За ним по пятам следовал Дэвид Бейкер. Лицо у него пошло красными пятнами, он окатил меня взглядом, в котором горели ущемленное самолюбие и неприкрытая злоба. Таким я его еще не видел.

Сотрудники «Фэрсистемс» обступили Уилли, выражая ему свое одобрение звучными шлепками по спине, особенно усердствовали Кит и Терри. Их ликование было таким, будто он забил победный гол в финале кубка. Хотя, учитывая ситуацию, Уилли, возможно, совершил даже нечто большее. По его лицу блуждала неуверенная улыбка, всеобщее внимание его явно смущало, но одновременно и льстило.

— Почему вы так поступили? — поинтересовался я, от души пожимая ему руку.

— Сам не пойму, — растерянно пожал он плечами. — Думаю, просто не мог допустить, чтобы вас прокатили. Обозлился я на них сильно… Ну скажите на милость, и зачем я только ушел с прежней работы?

— Вот этого, Уилли, я не знаю, но очень рад, что вы с нами. И большое вам спасибо, — искренне поблагодарил я его.

Сотрудники «Фэрсистемс» разошлись. Разговаривавший с моим отцом Соренсон заметил, что я остался один, и, подойдя, тронул меня за рукав.

— Не зайдете ли через пару минут в кабинет Грэма? Нужно кое-что обсудить.

Я кивнул, Соренсон направился к двери, а я повернулся к отцу.

Хотел сказать ему так много, но не смог.

— Спасибо, папа. — Единственное, что в конце концов сумел выдавить я из себя.

Он улыбнулся мне, лицо его светилось гордостью.

— Правильно сделал, что приехал поговорить со мной в Оксфорд. И сделал я это не для Ричарда, а для тебя. Бог знает, как тебе удастся удержать «Фэрсистемс» на плаву, но я тебе доверяю. Удачи, сынок.

Он вновь доверился мне в надежде, что я спасу «Фэрсистемс». И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее спасти. Ради себя, ради Ричарда, ради отца. Ради нашей разбитой семьи.

— Приезжай ко мне в Оксфорд как-нибудь в воскресенье. Пообедаем вместе. Возьми с собой свою девушку. — Он нерешительно взглянул на меня в ожидании ответа.

Я какое-то мгновение помедлил. Мама умерла. Ричард умер. А отец — все, что осталось от моей семьи, — стоит сейчас передо мной. И он мне нужен. Все, что бы там ни было, когда-нибудь приходится прощать.

— С удовольствием, — кивнул я.

— Значит, до встречи. — Пытаясь скрыть радостную улыбку, он заторопился к выходу.

Я разыскал кабинета Грэма Стивенса, Соренсон уже был там. Хозяин, поздравив меня, оставил нас наедине.

— Оставайтесь здесь сколько потребуется. Сообщите моей секретарше, когда закончите, — сказал он и вышел.

Соренсон сел на диван и кивком указал мне на кресло. Сейчас он здорово напоминал мне Боба Форрестера. Оба сделали успешную карьеру, оба полны сил и энергии. Только Соренсон, хотя и постарше Форрестера, находился в лучшей физической форме. И обаяния в нем было больше.

Обаяние обаянием, однако только что он пытался меня уволить, но потерпел неудачу. Интересно, как пойдет наша беседа и как мне себя вести? Результаты голосования придавали мне уверенности в том, что я смогу держаться с ним на равных. Наверное, сейчас он опять будет убеждать меня в необходимости продать компанию, подумалось мне. Возможно, это лишь начало междоусобной войны в совете директоров.

— Поздравляю, Марк. Вы одержали важную победу, — произнес он суховато-спокойным тоном. — Сами знаете, наши мнения относительно дальнейшей судьбы компании расходятся. Но я должен уважать точку зрения большинства акционеров, пусть даже весьма незначительного.

Я молча кивнул, теряясь в догадках, что последует дальше.

— Был бы рад остаться председателем «Фэрсистемс», — продолжал Соренсон. — Мы, по-моему, оба согласны в том, что впереди компанию ждут трудные времена. Как я уже говорил, в моем предложении об отстранении вас от должности не было ничего личного. Я действительно искренне считаю, что продажа компании отвечала бы интересам акционеров. И если вы полагаете невозможным продолжать работать со мной в будущем, я отнесусь к этому с пониманием. Так что готов подать в отставку с поста председателя, если вы того пожелаете. Решайте.

Отвечать ему сразу я не стал. Заявление Соренсона застало меня врасплох. И поспешно обдумывая его, я приходил к выводу, что, предлагая немедленно подать в отставку, он поступает совершенно правильно. Если между председателем и управляющим директором «Фэрсистемс» разгорится вражда, компании не выжить. Он хотел мира, а решение оставлял за мной.

— Я не жду ответа прямо сейчас, — продолжал Соренсон. — Однако было бы неплохо, если бы я получил его, скажем, через пару дней.

— Да нет, решение я уже принял, — ответил я ему.

У меня не было никаких сомнений в искренности обещания Соренсона оказать мне поддержку. А в ближайшие несколько недель компании может пригодиться любая помощь. Лично против него я ничего не имел, он никогда не прятал камня за пазухой, играл со мной в открытую.

— Прошу вас остаться председателем «Фэрсистемс». По меньшей мере до конца года, если мы, конечно, до него дотянем. К тому времени ситуация должна проясниться. Однако вам придется смириться с тем, что компанию я продавать не стану ни при каких обстоятельствах.

— Договорились, — улыбнулся Соренсон. — Да я и сам не предполагал, что вы захотите продать «Фэрсистемс». Значит, так. Ближайшие два дня я проведу на заводе. Мне представляется весьма важным оказать моральную поддержку нашим сотрудникам и продемонстрировать, что сегодняшние события к расколу в совете директоров не привели. Позвоню Найджелу Янгу и обеспечу вам поддержку и с его стороны тоже. Уверен, он согласится. Мне также хотелось бы обсудить с вами и Уилли, какие конкретные шаги нам следует предпринять в следующие несколько недель. В вашей стране, к сожалению, действуют драконовские законы о несостоятельности, которые предусматривают ответственность директоров в том случае, если оказавшаяся неплатежеспособной компания продолжает свою деятельность. А «Фэрсистемс», сдается мне, сейчас весьма близка к этому. Вообще-то рисковать я не боюсь, однако попасть за решетку никакого желания не испытываю.

— Я вас понимаю, — усмехнулся я.

— Вам также придется приложить все силы, чтобы сохранить нынешнюю команду управленцев. Вы им доверяете?

— Что касается Рейчел, да. Уилли тоже. Дэвиду нет.

— Да, тяжелый случай, — кивнул Соренсон. — А тут еще сегодняшнее голосование. Однако нам крайне необходим знающий специалист по общим коммерческим вопросам. Ваша смелость и решительность достойны восхищения, но такого опыта, как у Дэвида, у вас, уж извините, нет. Так что я потолкую с ним и постараюсь уговорить его остаться.

Я отнюдь не был уверен в том, что мне этого хочется. Относительно Дэвида у меня по-прежнему существовали сильные сомнения и подозрения. Когда бы я ни вспоминал о постоянно меняющих свой состав врагах «Фэрсистемс», волчьей стаей окруживших нашу компанию, непременно всплывала фигура Дэвида Бейкера. Моя победа на внеочередном общем собрании решила неотложную проблему, однако еще оставались те, кто желал ликвидировать или продать «Фэрсистемс», кто организовал убийство Ричарда, кто, возможно, именно в этот момент планирует убрать и меня тоже. Однако они мне все еще были неизвестны.

Дэвид являлся связующим с ними звеном. Поэтому, возможно, и неплохо, чтобы он постоянно находился в поле моего зрения.

— Ладно, он остается, — согласился я и взглянул на часы — был уже полдень. — Пора возвращаться на завод. Вас подвезти?

— Нет, спасибо. Мне еще предстоит обед с вашим отцом, а машина у меня есть, взял напрокат. Встретимся в три часа.

Соренсон оказался пунктуальным. Его присутствие на заводе сразу почувствовали все без исключения. Несмотря на наше весьма тяжелое положение, итоги внеочередного общего собрания подняли сотрудникам компании настроение. А энтузиазм Соренсона и его зримая поддержка моей позиции еще более укрепили их боевой дух. Даже я начал испытывать уверенность в том, что мы как-нибудь прорвемся.

Верный своему слову, Соренсон провел много времени за обсуждением со мной и Уилли финансовых документов «Фэрсистемс». Нас очень тревожила отсрочка платежей Дженсона. Я высказал Соренсону свою догадку, что Дженсон просто пытается донельзя ослабить компанию, чтобы вынудить нас к ее продаже.

— Что ж, на Карла это очень похоже, — мрачно согласился он. — Он все грязные приемы изучил досконально, будьте уверены. К сожалению, мы мало что можем здесь предпринять. Вот что я вам скажу — позвоню ему по возвращении в Калифорнию. Попробую уговорить выплатить вам по крайней мере часть той суммы, которую он первоначально обещал в качестве предоплаты. Не могу гарантировать, что мне это удастся, но попытка, как известно, не пытка.

В тот вечер мы все заработались допоздна. В половине десятого Соренсон в конце концов отправился к себе в отель «Болберни-хаус», предварительно договорившись с Уилли встретиться за ранним завтраком и еще раз посмотреть нашу бухгалтерию.

Я поехал в Керкхейвен, чувствуя себя после событий этого дня совершенно измотанным физически, но в приподнятом настроении.

Дома мне предстояло сделать еще один телефонный звонок. Трубку она подняла лишь на одиннадцатом гудке.

— Слушаю.

— Карен, это Марк.

— О, привет, Марк. — Судя по ее голосу, ничего, кроме неприятностей, она от разговора со мной не ждала.

Она их получила.

— Почему ты голосовала против меня?

— Потому что ты не прав, — ледяным тоном ответила Карен. — Ты, как и твой брат, просто свихнулись на «Фэрсистемс». Компания на последнем издыхании, ее нужно срочно продавать.

Ее заявление привело меня в бешенство.

— Продавать или не продавать, решать мне! Компания принадлежала моему брату, а я ее управляющий директор. Не могу поверить, что ты оказалась способной на такое предательство. Кто, как не ты, должна была меня поддержать!

На другом конце линии воцарилось враждебное молчание.

— Карен! Алло, Карен!

— Не смей на меня орать! — выкрикнула она и бросила трубку.

Я тут же вновь набрал ее номер. Телефон звонил, звонил и звонил, но она к нему не подходила.

* * *

Соренсон, Уилли и я собрались за небольшим столом в моем кабинете. Просматривали составленный Уилли график ежедневных поступлений наличности. Особенно нас интересовало 13 июня. Через два дня после этой даты нам предстояло выдавать зарплату сотрудникам компании, и баланс наличных средств должен был измениться с положительного на отрицательный. А если быть точным, то их дефицит на указанное число составит сорок пять тысяч фунтов стерлингов.

— Прости, Марк, но вот это обстоятельство меня очень беспокоит, — нахмурился Соренсон. — Грэм Стивенс разъяснил мне установленные шотландским законодательством обязанности директора компании. Продолжать деятельность компании, заведомо зная, что она неспособна удовлетворить своих кредиторов, противозаконно. А мы окажемся в подобной ситуации уже меньше чем через две недели.

— Да найдем мы наличность, — бодро заявил я.

— Где именно?

— У нас масса всяких возможностей. Как-нибудь выкрутимся.

Соренсон окинул меня пристальным взглядом. Он знал, что я не имею ни малейшего понятия, где достать наличные средства, но не сомневался, что приложу к этому все свои силы.

— Ладно, — решился наконец он. — Даю вам время до следующей среды. Ровно неделю. Если к этому дню у меня не будет конкретных подтверждений поступления наличных денег, приглашаю внешнего управляющего.

— К примеру, — деликатно кашлянул я, — вы могли бы выручить нас кое-какими деньгами из своего кармана.

Соренсон от подобного предложения остолбенел. Краем глаза я заметил, как Уилли в ужасе съежился в своем кресле.

— Вы ведь сами рассказывали мне, что частенько поддерживаете перспективные, с вашей точки зрения, компании.

Соренсон яростно засопел носом.

— Слушайте, Марк, вам известно, что я и так вложил значительные средства в эту компанию. К тому же я рискую положенным мне здесь жалованьем. И что еще важнее, ставлю на карту свою репутацию — самое дорогое, что у меня есть. Напомню также, что лично я выступаю за продажу компании. С учетом всего сказанного для меня едва ли логично идти на дополнительные капиталовложения, вы согласны?

— Ну нет, так нет… — разочарованно протянул я.

— Значит, у вас семь дней.

Я по-прежнему надеялся как-нибудь раздобыть необходимые средства. Если все наши усилия в этом направлении окажутся безрезультатными, оставался ведь еще мой банк, хотя мне хотелось любыми способами избежать обращения к его помощи.

В этот момент в кабинет заглянул Дэвид. Соренсон сдержал свое слово и заручился обещанием Дэвида не уходить из «Фэрсистемс» и смириться с тем, что я остаюсь ее управляющим директором.

— Только что был интересный телефонный звонок, — прервал мои мысли Дэвид.

— Вот как?

— Звонил Йоши. Сообщил, что находится проездом в Англии и хотел бы с вами встретиться.

— Отлично, — ответил я. — Когда?

— Сегодня. Он мог бы прилететь сюда после обеда. Предлагает в четыре.

— Сегодня! А они времени зря не теряют, а? Вы к нам присоединитесь, Уолтер?

— Я бы с удовольствием, но, чтобы успеть на пересадку в Сан-Франциско, я должен вылететь из Эдинбурга четырехчасовым рейсом.

— Жаль. Было бы неплохо, если бы вы смогли присутствовать на нашей встрече. А Йоши прилетит один или вместе со своим боссом?

— По-моему, только Йоши, — ответил Дэвид. — Полагаю, они приняли такое решение в самый последний момент.

— Спасибо, Дэвид. Посмотрим, что он нам скажет.

Когда Дэвид вышел из кабинета, Соренсон удивленно поднял брови.

— А кто такой этот Йоши?

— Ох, извините, вы же не знаете… Это Йошики Ишида из «Онада индастриз». Один из тех, с кем мы вели переговоры о передаче лицензии на наши программы для рынка развлечений. Ну, помните, те самые японцы, что соглашались заключить сделку только на условии получения исходного кода для «Фэрсим-1».

— Конечно, помню, — медленно проговорил Соренсон и на мгновение задумался. — Сдается мне, я должен вам кое-что рассказать.

— Да?

— Как вам известно, сегодня рано утром мы с Уилли завтракали в «Болберни». Так вот, мы уже заканчивали, когда в ресторан вошел Дэвид. Он меня, кажется, не заметил.

— Ну и что дальше?

— Он подсел за столик к какому-то японцу. Моложавый такой. Судя по всему, они хорошо знают друг друга.

— Думаете, Йоши?

— Я ведь этого вашего Йоши и в глаза не видел. Однако похоже, это вполне мог быть и он.

Соренсон оказался прав.

* * *

Без двух минут четыре я стоял у электронного «окна» в своем кабинете, глядя на пляшущие по морским волнам веселые солнечные блики. В это время в гавань всегда входила рыбачья лодка. Поначалу подобное постоянство открывающейся в «окне» картины действовало успокаивающе, однако через некоторое время начало раздражать. Надо будет ее сменить на что-нибудь новенькое.

Я был уверен, что Йоши прибудет ровно в четыре часа и через минуту у меня в кабинете раздастся телефонный звонок, извещающий о его появлении. Мне было весьма любопытно посмотреть, что же будет происходить во время нашей с ним беседы. Тот факт, что Дэвид встречался с Йоши сегодня утром за завтраком, вовсе не стал для меня неожиданностью. Вся эта чепуха насчет того, что Йоши оказался в Британии проездом, была бессмысленной ложью, он ведь как-то проговорился, что постоянно живет и работает в Лондоне. Об этой встрече Дэвид явно договорился с ним еще до внеочередного общего собрания акционеров в надежде на то, что меня отстранят от должности, а он станет управляющим директором. Ему же просто не терпится отдать японцам исходный код, мелькнуло у меня в голове.

Я позвонил Киту. Трубку взял Энди.

— У Кита все готово? — спросил я его.

— Да, — ответил Энди. — Он отбыл четверть часа назад. Сейчас должен поджидать его с фотоаппаратом в своей машине.

— Отлично. Спасибо. — Я положил трубку.

Телефон, как я и предполагал, зазвонил в одну минуту пятого. Я намеренно выждал некоторое время, а затем неторопливо направился в конференц-зал. Йоши был вежлив и дружелюбен. В отсутствие своего босса и подручных он решил предстать перед нами в ипостаси типичного американского бизнесмена.

— Добро пожаловать в Гленротс, — приветствовал я его.

— Спасибо, что сумели выкроить для меня время. Я так рад снова оказаться здесь, — с энтузиазмом ответил Йоши. — Люблю бывать в этих местах. Жаль только, что постоянно приходится спешить, только приедешь, уже пора уезжать. Нет времени даже в гольф поиграть.

— А вы играете в гольф? — несколько удивился я.

— Конечно. Причем регулярно. Слышал, здесь изумительные поля для гольфа.

— Наверное, — пожал плечами я. — Сам-то я играю довольно редко. А вы, Дэвид?

Мне действительно было интересно, чем занимается Дэвид в свободное время.

— Давно уже не брал в руки клюшку, — небрежно ответил Дэвид. — Все некогда, на заводе дел по горло.

Ну конечно, нашему профессору менеджмента не до гольфа. Это занятие для бездельников. Впервые после переезда в Шотландию мне пришла в голову мысль серьезно заняться этой игрой.

Я занял кресло рядом с Дэвидом напротив Йоши.

— Итак, чем мы можем быть вам полезны? — сделал я первый ход.

— Хотелось бы коснуться пары вопросов, — начал Йоши на своем безукоризненном беглом американском. — Прежде всего считаю необходимым информировать вас о том, как мы продвигаем нашу стратегию на рынке виртуальной реальности. С учетом наших прежних переговоров мы стремимся честно держать вас в курсе событий.

Он сделал паузу, следя за моей реакцией. Я кивком предложил ему продолжать.

— Мы наладили сотрудничество с небольшим предприятием в Японии, разрабатывающим симулятор виртуальной реальности, который мы можем использовать как основу для наших развлекательных программ. Он не так хорош, как ваш, однако весьма близок к нему по всем параметрам. Так что нашим требованиям вполне отвечает.

«Блефует, — уверенно подумал я. — Иначе он бы сейчас здесь не сидел. Ладно, давай-ка я тебе подыграю».

— Значит, мы вам больше не нужны? — ровным голосом спросил я.

— Правильно, Марк, не нужны.

— Ну что ж, рад, что вы нашли приемлемое решение вашей проблемы, — без тени озабоченности заявил я. — Только вот тогда непонятно, зачем вы здесь?

Несколько мгновений Йоши пристально смотрел мне в глаза. Он явно надеялся услышать от меня еще что-нибудь. Он знал, что мы попали в тяжелое положение, и пытался использовать наши трудности в качестве рычага для достижения своих целей. Нет, этого я ему не позволю. Хотя бы из простого самолюбия.

— Нам известно, что «Фэрсистемс» поставили на кон, — многозначительно проговорил наконец он. — И что «Дженсон компьютер» собирает пакет ваших акций.

Он вновь пытливо взглянул на меня, пытаясь найти подтверждение своим словам. Я ему такого удовольствия не доставил.

— Вскоре ваша компания, вероятнее всего, лишится самостоятельности, — уже почти с угрозой продолжил Йоши. — И я прибыл сюда для того, чтобы сделать предложение о ее приобретении. Мы могли бы обсудить весьма выгодные для вас условия сделки, предусматривающие, что вы лично и все ваши сотрудники, при желании, будут продолжать в ней работать. Мы убеждены, что «Фэрсистемс» и «Онада индастриз» составят прекрасную пару.

Итак, карты открыты. И хищники уже не скрывают своих кровожадных намерений. Йоши ждал ответа, и он его получил.

— Нет, — лаконично, но твердо произнес я.

— Вами собирается заняться арбитраж, Марк, — гнул свою линию Йоши. — Дни «Фэрсистемс», как независимой компании, сочтены.

— Нет, — решительно повторил я.

Йоши с трудом перевел дыхание.

— Нашим компаниям целесообразно объединить свои усилия. С вашим программным обеспечением и технологией производства аппаратных средств «Онада» смогла бы вскоре превзойти фирму «Сега» в бизнесе электронных развлечений. Ведь они ничем даже близко похожим не располагают. Подумайте над этим, Марк.

— Нет. — Происходящее начало доставлять мне удовольствие.

Йоши попытался зайти с другого конца.

— Могу заверить вас, что «Фэрсистемс» гораздо лучше стать частью японской группы, чем быть поглощенной американской компанией. В США хозяева увольняют людей и сокращают расходы. Японцы же осуществляют инвестиции на долгосрочной основе. Именно поэтому японские компании господствуют в мировой электронной промышленности.

— Нет.

Йоши тяжело вздохнул и искоса посмотрел на Дэвида, который за все это время не проронил ни слова, храня на лице непроницаемое выражение искушенного игрока в покер.

— Ладно, я вас понял, — угрюмо буркнул Йоши. — Только учтите — как только подыщем какую-нибудь другую компанию, предложение наше снимем, а с вами распрощаемся. И вы либо обанкротитесь, либо «Дженсон компьютер» выдоит из вас всю технологию и завод закроет. Времени у вас почти не осталось, смотрите, как бы не опоздать с решением.

Он поднялся, мы обменялись рукопожатием.

— Жаль, что вы напрасно проделали такой неближний путь, — сказал я на прощание.

— А вы все же подумайте, подумайте, — ответил Йоши, и Дэвид повел его к выходу.

Я зажмурился. «Дженсон компьютер», теперь вот и «Онада индастриз». Интересно, много ли еще на свете компаний, крупнейшие клиенты которых стали их злейшими врагами…

 

Глава 22

Я вышел в коридор и стал поджидать Дэвида. На это у меня ушло не меньше десяти минут. Очевидно, им с Йоши было о чем поговорить.

Заметив меня, он попытался улизнуть, но не успел. Я затащил его в конференц-зал. Он стоял передо мной, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Зачем вы обманули меня, Дэвид? — потребовал я от него объяснений.

— Я вас? Обманул? — Он с деланным удивлением поднял брови.

— Да, обманули. Я знаю, что сегодня утром вы завтракали с Йоши в «Болберни-хаус». Соренсон вас там видел.

На мгновение в его глазах полыхнула злоба.

— Ах, извините, не смог вам доложить, — ледяным тоном процедил он сквозь зубы.

— Что же вам помешало?

— Йоши попросил меня встретиться с ним один на один. Отказать такому важному клиенту я не посчитал возможным. Он особо настаивал на том, чтобы вы о нашей встрече не знали.

Хитер, черт его побери. И скользкий как угорь.

— И что же вы с ним обсуждали?

— Он сообщил мне, что «Онада индастриз» собирается сделать нам предложение о приобретении «Фэрсистемс», и хотел выяснить мою позицию по этому поводу. — Дэвид уже полностью пришел в себя.

— Какова же ваша позиция?

— Вам хорошо известно, что я неизменно выступал за продажу компании. Йоши я сказал то же самое, однако предупредил, что ваша реакция будет скорее всего отрицательной.

Пока все правдоподобно. И все же более вероятно, что Дэвид сам устроил эту встречу с «Онада», полагая, что она придется на следующий день после объявления о его назначении управляющим директором. Если бы он в этом признался, ничего бы страшного не произошло. Однако сейчас он отнюдь не выглядел пристыженным или смущенным возможным разоблачением этого хода. Он нагло выкручивался, начисто отрицая очевидные факты. Значит, ему есть что скрывать. Вот только что?

И тут мне на память пришла мысль, которую высказала Рейчел в связи с настойчивыми требованиями Дэвида продать компанию. Тогда мы, правда, заподозрили «Дженсон компьютер», а не «Онада», но наша догадка тем не менее могла оказаться правильной.

— Дэвид, скажите прямо — вы договорились с «Онада», заключили с ними сделку?

Попался! Глаза у Дэвида испуганно забегали, в следующее мгновение на его лице появилось недоумевающе невинное выражение.

— Сделку? Да нет же! Какую еще сделку?

— Ну, точно не знаю. Возможно, вы пообещали «Онада индастриз» сдать им «Фэрсистемс», а взамен получить должность управляющего директора.

— Нет! — выкрикнул он слишком поспешно и преувеличенно оскорбленным тоном.

— Значит, я угадал! — Тяжело дыша, я шагнул к нему. — Говори, угадал, да?

В мгновение ока мы из лощеных бизнесменов превратились в двух разгоряченных борцов, меряющих друг друга оценивающими взглядами. Я был выше и сильнее Дэвида, и он испугался, что я этим преимуществом воспользуюсь.

Он понял, что я все знаю.

Дэвид попятился, нет, метнулся прочь, забился в дальний угол конференц-зала и повернулся ко мне.

— А если и так, что дальше? — прошипел он. — В составе «Онада» эту компанию ждет большое будущее. Через пять лет японцы все равно приберут виртуальную реальность к рукам. Они всегда добиваются, чего хотят. Какой из тебя менеджер, жалкий дилетант! Сам не понимаешь, что делаешь. Для фирмы будет гораздо лучше, если ей стану управлять я. Это же очевидно, во всяком случае для японцев!

— И что ты им рассказал о компании, Дэвид? Им известны наши планы? — В эту минуту я порадовался, что он не посвящен в детали проекта «Платформа», одновременно меня охватило чувство негодования и презрения к этому мерзавцу. — Меня тошнит от одного твоего вида! Продал всех, с кем здесь работал. Все, ты уволен. Сейчас же убирайся вон с завода!

— Да пошел ты! Я просто поступал, исходя из элементарной коммерческой логики. А если вам с Ричардом это не по нраву, это ваши трудности!

Мне с Ричардом… С Ричардом? Я вспомнил жуткую, как мне ее описывали, ссору между Дэвидом и Ричардом за день до убийства брата.

— Так Ричард узнал, что ты сговариваешься с «Онада» за его спиной! И потребовал объяснений, так?

Дэвид молчал.

— Готов поспорить, что в тот день он сказал, что тебя увольняет, — уверенно продолжил я. Лицо Дэвида оставалось бесстрастным, хотя мне показалось, что в глазах его на миг что-то сверкнуло. — Только не успел довести дело до конца, его убили. Очень для тебя кстати, а?

Дэвид, не отвечая, смотрел на меня из своего угла.

— Это ты убил моего брата? — чуть ли не шепотом спросил я.

— Не сходи с ума! — с небрежным высокомерием бросил Дэвид.

— Отвечай! Ты убил моего брата? — повторил я.

— Я больше не намерен выслушивать эту чушь, — заявил он и попытался протиснуться мимо меня к двери, но я схватил его за рукав.

— Не спеши, Дэвид! Сначала ответь на мой вопрос.

— Нет, я не убивал твоего брата. И не знаю, за что его убили. Но догадываюсь. Он встал поперек дороги тем, кто хочет заполучить эту компанию. А теперь им мешаешь ты. И когда тебя тоже убьют, я плакать не стану, будь уверен. — С этими словами он вырвал свою руку и, с силой оттолкнув меня, скрылся за дверью.

Я смотрел ему вслед, сердце неистово билось. У меня не было сомнений в том, что Дэвид предал «Фэрсистемс» своим единомышленникам из «Онада». Но он ли убил Ричарда? Трудно утверждать с полной уверенностью. Хотя вполне возможно, что он.

Я обессиленно рухнул в кресло. Меня охватило чувство холодного брезгливого отвращения. Я никогда до конца не доверял Дэвиду, но не мог и вообразить, что он способен опуститься до такой подлости. А если это он убил Ричарда… И мне вроде бы угрожал?

Я зашел в кабинет к Рейчел.

— Больше мы нашего Дэвида не увидим, — объявил я.

— Это как понимать?

— Я его только что уволил.

— Что вы говорите! За что?

— Вы были правы. Он действительно обещал сдать «Фэрсистемс» в обмен на свое назначение управляющим директором. Только сговорился об этом не с «Дженсон компьютер», а с «Онада». — Я коротко пересказал Рейчел нашу беседу с Йоши. — И мне думается, что Ричард тоже узнал об этой сделке как раз перед самой своей гибелью.

— Боже мой! — Она какое-то мгновение обдумывала услышанное. — Господи! Так вы считаете, что это он убил Ричарда?

— Не знаю. Может быть.

— Будьте осторожны. После того, как на вас напали и начали угрожать, я все время боюсь за вас. Ведь если Дэвид убил Ричарда…

— Ну, не настолько же он глуп, чтобы убить и меня тоже.

В этот момент в кабинет заглянул Кит.

— Снимки сделали? — немедленно спросил я его.

— Ага. Сейчас проявляют. К вечеру будут готовы.

Рейчел вскинула брови в немом вопросе.

— Хочу проверить, не узнает ли кто-нибудь в «Инч-Таверн» на этих фотографиях нашего друга Йоши, — объяснил я ей.

— Вот это будет номер! Никак не могу поверить, что Дэвид сговорился с «Онада», — озадаченно покачала головой Рейчел.

— Сговорился, как видите. И сейчас поплатился за это. Постараемся, чтобы и в «Онада» очень пожалели об этой сделке. Кстати, что вы думаете по поводу того, что у какой-то японской компании появился новый симулятор?

— Это чушь и ничего больше!

— Вы уверены?

— Абсолютно. Они блефуют. Йоши заявил вам, что симулятор находится в стадии разработки, так? Значит, до его окончательных испытаний пройдут месяцы, а то и годы. Если бы у какой-то японской компании уже был программный продукт лучше нашего, «Онада» и разговаривать бы с нами не стала. Да и до меня уже дошли бы слухи об этом.

— Следовательно, все козыри у нас?

— Для разнообразия, на этот раз да. Если они собираются выпустить на рынок надежную продукцию, им нужен работоспособный симулятор прямо сейчас.

— Ладно, тогда пусть ломают себе голову, как его заполучить.

Общение с Рейчел становилось для меня потребностью, я начал находить в нем некоторое утешение. Сейчас от меня отвернулись все — моя девушка, председатель компании, мои коллеги и клиенты. Она же осталась на моей стороне. После нашей победы на собрании акционеров ее отношение ко мне здорово потеплело. Язвительные замечания прекратились, да и о Карен она больше не вспоминала.

* * *

Керр выглядел еще более усталым, чем обычно. Ко мне он явился в сопровождении полицейского стенографиста.

— Итак, что там у вас приключилось?

Я подробно изложил ему все, что говорил мне Дэвид. Он предложил мне пересказать нашу беседу дословно. И когда закончил, даже мне стало ясно, что Дэвид всего-навсего признался в том, что завтракал с Йоши без моего ведома. Тем не менее Керр был признателен и за эту зацепку.

— По крайней мере, нам теперь есть за что ухватиться и поработать, — сказал он. — Видит Бог, как нам это нужно. Дуги Фишер нипочем не колется. Больше того — чем жестче мы его берем в оборот, тем ему лучше. Этому мерзавцу, похоже, нравится выдавать себя за жертву полицейского произвола.

— А как вы думаете, Дэвид мог убить Ричарда?

— Не знаю, — задумчиво обронил Керр и с наслаждением потянулся. — Но мы займемся и этой версией.

* * *

День выдался длинным и трудным. Утешало, что от Дэвида мы таки избавились и что больше никто не ставит под сомнение мое назначение управляющим директором. Но дел еще предстояло по горло.

Я взял фотографии Йоши и отправился в «Инч-Таверн» выпить пинту пива. Завсегдатаев моя просьба посмотреть снимки привела в восторг, теперь им этой темы для разговоров хватит надолго. Царящая в пабе дружелюбная атмосфера опять сделала свое дело, и я засиделся там до десяти часов. Когда вышел на улицу, уже стемнело. Я медленно направился вниз по склону к мостику.

Там было совсем темно. Дорога передо мной терялась в густой тени. Из-под каменного мостика доносилось таинственное бормотание речушки. Я оглянулся — вокруг никого. Ближайший дом с темными окнами стоял ярдах в тридцати от меня.

Внезапно меня охватил безотчетный страх. Я замер на месте, как вкопанный. Зачем я сюда забрел? Совсем из ума выжил, что ли? Ведь именно здесь меня чуть не убили. Надо было возвращаться домой на машине или дождаться попутчиков.

Ладно, в тот раз я был крепко пьян, но сейчас-то вполне соображаю, что делаю. Может, вернуться в паб и попросить пару завсегдатаев проводить меня домой? Нет. Меня же потом на смех поднимут.

Кто-то поставил на карту мою жизнь. Кто-то убил Ричарда. Кто-то пытается разорить «Фэрсистемс». Кто-то всерьез задумал меня убрать.

Дэвид Бейкер? Дуги? Или кто-то еще, мне вообще неизвестный?

Кто бы это ни был, сумеет ли он меня запугать?

Ну нет, не выйдет.

Я обвел мостик подозрительным взглядом. Да почти наверняка там нет никого. А если кто-то и есть, то прячется под мостиком. И я обязательно услышу, как он станет выбираться оттуда, и успею дать деру, черта с два он меня догонит.

А вдруг у него пистолет?

Ерунда. В Керкхейвене с оружием не разгуливают.

Я набрал полную грудь воздуха и перебежал мостик. Все спокойно. Только шум морского прибоя да торопливое лопотание речушки.

Черт, если кто-то пытается меня запугать, ему это вполне удается.

На следующее утро электронная почта доставила мне с полдюжины сообщений. Одно было от Сьюзен, которая по-деловому сухо уведомляла, что мне звонил Шварц и просил, когда буду в Лондоне, непременно с ним встретиться.

Это уже интересно.

Второе пришло от Соренсона.

«Не могу поверить, что Дэвид действительно сговорился с „Онада“. Но если это так, вы правы, с ним нужно расставаться. Его увольнение создает серьезные трудности в управлении компанией. В связи с его уходом проблема платежеспособности компании вызывает у меня еще большее беспокойство. Я обсуждал этот вопрос с Грэмом Стивенсом, и он разделяет мою озабоченность. Так что, если к будущей среде вы не изыщете дополнительные средства, я буду вынужден ввести внешнее управление. Очень надеюсь, что такой необходимости не возникнет. Желаю удачи».

Я тяжело вздохнул. Другого выхода у меня нет. Сегодня четверг, и никаких чудес в ближайшие шесть дней ждать не приходится. Я набрал номер банка, в котором у меня был открыт счет. Попросил предоставить заем, о котором мы предварительно говорили. Девяносто тысяч фунтов стерлингов. Придется снова заложить Инч-Лодж и до последнего предела увеличить сумму займа под залог моего собственного дома. С учетом уже имеющейся закладной это будет стоить мне всех причитающихся от «Харрисон бразерс» за целый месяц процентов по моим операциям. Я заверил банк, что из «Харрисон бразерс» на мой счет поступят также крупные премии. Мне пообещали, что требуемая сумма поступит в течение недели.

Я положил трубку и закрыл глаза. Понимал, что совершаю классическую для биржевого маклера ошибку — ставлю последнее на заведомо сомнительную сделку.

Согласно подсчетам Уилли, которые я хорошо помнил, имея на руках девяносто тысяч фунтов, мы, если повезет, сможем продержаться еще месяц, до дня выплаты жалованья сотрудникам компании в июле. А это, в свою очередь, поможет нам дотянуть до августа. К тому же в конце июня должны были поступить кое-какие деньги от наших двух заказчиков. Господи, как же я надеялся, что они переведут их вовремя!

Я шел ва-банк, но нисколько об этом не жалел. Происходящее давно уже перестало быть для меня только крупной финансовой операцией. С «Фэрсистемс» меня связывало многое, не только финансовые обязательства. И с ней я либо выживу, либо погибну. Это знакомое каждому картежнику ощущение неодолимого азарта возбуждало и подстегивало.

Я зашел к Уилли и попросил его подготовить документы о предоставлении мною займа компании «Фэрсистемс» в размере девяноста тысяч фунтов сроком на шесть месяцев.

— Вы уверены? — спросил он, глядя на меня, как на сумасшедшего.

Что ж, я, видимо, действительно спятил, но тем не менее кивнул. Он, похоже, не очень-то и удивился.

Ладно, теперь возьмемся за самую неотложную проблему — «Онада индастриз».

Итак, «Онада» собирается захватить «Фэрсистемс». Они думают, что все козыри у них, что мы испугаемся зловредных американцев и бросимся к ним в объятия. Они сильно ошибаются. Впервые за мою недолгую карьеру в «Фэрсистемс» сила была на моей стороне, и я собирался выжать из этого обстоятельства все, что можно. А если повезет, то и найти долгосрочное решение проблемы «Фэрсистемс» с наличностью. И под длительным сроком я имел в виду не какие-нибудь три недели, а минимум три месяца.

Я вызвал Рейчел.

— Вы уверены, что у «Онада» нечем заменить наш «Фэрсим-1»? — без обиняков спросил я.

— Если они хотят по-настоящему закрепиться на рынке развлечений, то нечем, — твердо заявила она. — А они этого очень хотят, будьте уверены.

— Прекрасно. Тогда помогите мне сочинить пару факсов.

Мы отправили их двум лидирующим на мировом рынке электронных развлечений компаниям, «Сега» и «Нинтендо». В них упоминалось, что мы вели переговоры с «Онада», но зашли в тупик и теперь ищем себе в Японии другого партнера. И содержалась просьба уведомить нас как можно скорее, если какая-нибудь из этих фирм проявит интерес к дальнейшему обсуждению нашего предложения. От этого своего мероприятия я не ждал ничего конкретного, мне надо было лишь припугнуть «Онада».

Затем я позвонил в Лондон Йоши.

— Здравствуйте, Йоши. Это Марк Фэрфакс.

— О, добрый день, Марк! — Судя по его тону, моему звонку он отнюдь не обрадовался.

— Я тут подумал насчет нашего вчерашнего разговора…

— И что? — В голосе Йоши звучала настороженная подозрительность, но мне послышались и нотки заинтересованности.

— Хотел бы еще раз обсудить с вами в самом начале следующей недели возможности нашей совместной работы. Как насчет понедельника? В вашем офисе?

На другом конце линии наступило долгое молчание, Йоши обдумывал мое неожиданное предложение. Торопить его с ответом я не стал.

— Хорошо. В понедельник. В одиннадцать утра. У меня, — с расстановкой проговорил наконец он. — Вы будете один?

— Нет, с Рейчел Уокер, нашим техническим директором.

— Хорошо, тогда до встречи.

Йоши повесил трубку. Даже не поинтересовался, почему не с Дэвидом Бейкером.

Я положил перед собой сделанный позавчера Китом снимок Йоши. Завсегдатаи в «Инч-Таверн» сразу и дружно опознали по нему азиата, который сидел в пабе с Ричардом в тот вечер, когда его убили.

Интересно, что Йоши скажет мне по этому поводу.

* * *

В тот вечер я засиделся на заводе допоздна, проработал далеко за полночь. Груда бумаг росла на моем столе быстрее, чем я успевал их просматривать. Однако оставлять их без внимания было нельзя. Если я хочу, чтобы «Фэрсистемс» выжила, повседневная рутинная работа в компании должна идти без сучка без задоринки. Задача была не из легких, устал я неимоверно.

Вздрогнув всем телом, я открыл глаза. Передо мной тихо жужжал компьютер, стол завален бумагами. Шея онемела. Я взглянул на часы — ого, половина четвертого ночи! Сам не заметил, как уснул. Я в некотором замешательстве оглядел разбросанные повсюду листы с графиками, таблицами, убористым машинописным текстом и понял, что сейчас мне понять в них что-либо просто не под силу. Пора домой, и прямо в кровать.

По дороге к выходу я заглянул к программистам. У них там все еще горел свет, неужели кто-то работает даже в такой час? Однако в зале было безлюдно и тихо. В электронном «окне» под высоко поднявшейся луной угрюмо раскачивались деревья. Зрелище почему-то показалось мне жутковатым, даже пугающим. В дальнем конце зала сквозь легкие шторы за стеклянной перегородкой кабинета едва виднелся неясный силуэт Рейчел, сидевшей за компьютером у себя в кабинете. Я хотел было зайти к ней попрощаться, но усталость взяла свое и я отправился домой.

На следующее утро я появился на работе только в десять часов, все еще не придя в себя от усталости. Только-только успел приняться за первую чашку крепчайшего черного кофе, как в дверь постучала Рейчел.

— Не выспались? — сразу догадалась она.

— Не знаю, как вам это удается, — пробурчал я. — Если мне приходится задерживаться на работе после десяти часов вечера, на следующий день я просто труп.

— Не втянулись еще, вот и все, — усмехнулась она. — Я-то уже научилась при первой же возможности отсыпаться в любое время суток. Вчера, например, десять часов прихватила.

— Хватит меня дурачить, — рассмеялся я. — Я же вас видел.

— Меня? — недоуменно переспросила Рейчел.

— Вас, кого же еще! В половине четвертого ночи. У вас в кабинете.

— Во сне?

— Это вы бросьте! Видел я вас, видел. Наяву. Собственными глазами!

— Но как раз вчера я завалилась спать пораньше, — воскликнула Рейчел. — Значит, вы видели кого-то другого. Интересно, кому и что понадобилось у меня в кабинете?

Мы заторопились к программистам.

— Ребята, кто-нибудь вчера допоздна работал? — обратилась к ним Рейчел.

Ребята молча обменивались удивленными взглядами.

— Ну, не так чтоб допоздна, — откликнулся Энди. — Последним ушел я. Часов в десять.

Для них, знаете ли, десять вечера — время, как говорится, еще детское.

— У меня в кабинете никого не заметил?

— Нет, — пожал плечами Энди.

— Точно? И здесь больше никто не оставался?

В ответ Энди лишь укоризненно посмотрел на нее полными обиды глазами.

— Извини, Энди, не дуйся. Я же тебя ни в чем не обвиняю. Марк утверждает, что в три часа ночи кто-то сидел в моем кабинете.

— Значит, не из наших, — все еще обиженно отрезал Энди.

Рейчел бросила на меня встревоженный взгляд. Мы зашли в ее кабинет.

— Посмотрите, все ли на месте? — предложил ей я.

Она внимательно огляделась. Подошла к стоящему в углу компьютеру. Я сразу узнал в нем принадлежавший Ричарду «Компак».

— На нем работали, — заявила Рейчел. — Клавиатуру я перед уходом убрала в сторону, а теперь она прямо перед монитором. Ее передвинули!

— Но кто мог пробраться к вам в кабинет?

— Дуги! — сдавленно вскрикнула она. — Припомните, был он похож на Дуги?

Я изо всех сил старался воскресить в памяти точные очертания видневшегося за шторами силуэта, но у меня ничего не получалось. Я ведь был в полном изнеможении, к тому же увидеть в кабинете Рейчел кого-либо, кроме нее самой, не ожидал.

— Может, и Дуги… Честно говоря, просто не знаю, — нехотя признался я.

— О Боже! — закатила глаза Рейчел и поспешила в зал. — Ребята! Немедленно прекратить работу! Вчера ночью здесь побывал Дуги. Что он тут натворил, нам неизвестно. Всем тщательно проверить компьютеры на наличие вирусов. Пока мы все не выясним, файлами не обмениваться. Никаких сообщений по электронной почте! Кит, оповести о случившемся всех находящихся в здании. Энди, проверь серверы и систему защиты.

Среди программистов воцарилось молчание, потом все бросились к своим компьютерам. Многие были всерьез встревожены.

— Одному Богу известно, какие данные и сколько мы потеряли, — объяснила мне Рейчел. — Неудивительно, что ребята так перепугались.

Мы вернулись в ее кабинет, и она включила компьютер Ричарда. Я сидел и наблюдал, как Рейчел, не сводя глаз с экрана, молниеносно перебирает пальцами клавиши. Через двадцать минут она откинулась на спинку кресла.

— Ничего не нашла. Похоже, здесь все чисто. Теперь проверим мою машину, — сказала Рейчел, загружая свой компьютер. — Дуги уже один раз взломал нашу систему. Но тогда он вошел к нам в сеть по телефонной линии. После этого мы установили «переборку» — специальный сервер, через который идет все общение с остальным миром. Так легче предотвратить атаку на нашу сеть извне.

Рейчел смолкла, всматриваясь в экран монитора.

— Но если он смог проникнуть в здание, это меняет все дело. Теперь он способен рассыпать по сети файлы изнутри.

— А что он мог тут наделать? — поинтересовался я.

— Да Бог его знает! Запустил, скажем, вирус, который воспроизводит себя в наших файлах, а потом в какой-то момент поражает всю сеть. Это в худшем случае. А может, просто искал какую-то информацию. В прошлый раз он ввел нам совершенно идиотскую экранную заставку.

— Как это?

— Да очень просто. Включаешь компьютер, и экран монитора заполняют языки пламени, из которых составляются слова «виртуальный ад». Это у Дуги шутки такие. Хотел, чтоб мы знали, что он проник в нашу сеть. Мы тогда здорово перетрусили.

Утро незаметно перешло в день. Наши сотрудники лихорадочно проверяли всю аппаратуру, передавая друг другу диски с антивирусными программами. Однако никто ничего подозрительного не нашел. К нам прибыла группа полицейских, в их числе сам Керр. Никаких следов взлома на дверных замках они не обнаружили. Дверь главного входа в здание запиралась на стандартный замок и была оборудована электронной системой доступа. Я распорядился сменить замок и поставить дополнительные. Кит пришел в необыкновенное волнение, убеждая меня ввести новые коды доступа, однако я решил оставить его предложение без внимания. Исходил я при этом из того, что Дуги может справиться с любым электронным устройством. Стальные цилиндры, защелки и засовы вызывают у меня больше доверия.

В три часа пополудни я заглянул к Рейчел. Она отодвинулась вместе с креслом от компьютера и устало вздохнула.

— Нашли что-нибудь?

— Ничегошеньки, — помотала она головой. — Я тут думала над тем, как он заполучил письмо Берги, которым пытался шантажировать Ричарда. Вероятно, как и в этот раз, просто пробрался на завод.

— Значит, вы считаете, что с нашей сетью все в порядке?

Рейчел, сдвинув брови, глубоко затянулась и посмотрела на мерцающий огоньком кончик сигареты.

— Нет, я так не считаю. Если Дуги залез в мой компьютер, он наверняка что-то да оставил в сети. Хотя бы просто какую-нибудь пакость, вроде той заставки.

— Однако, судя по всему, ничего подобного не произошло?

Рейчел, не отвечая, пожала плечами.

Я пытался разгадать, какую цель преследовал Дуги. Хотел вывести из строя компьютерную сеть «Фэрсистемс» — это первое и самое очевидное, что приходило в голову. Но мы все проверили и никаких неполадок не выявили.

— А не мог ли Дуги сделать что-нибудь такое, что облегчило бы ему проникновение в нашу сеть?

— Что вы имеете в виду? — не поняла Рейчел.

— Ну, забираться на завод всякий раз, когда ему потребуется влезть к нам в компьютеры, — дело непростое и рискованное. Не мог ли он каким-нибудь способом обеспечить себе доступ в нашу сеть в обход защитной системы? Чтобы входить в нее в любое время без нашего ведома?

— То есть открыть «черный ход», хотите сказать? — Рейчел вновь бросилась к компьютеру, глаза ее загорелись.

Через два часа она, сияя широкой улыбкой, появилась у меня в кабинете.

— А вы угадали! Он установил нам роскошную «заплатку»!

— Погодите, какую еще «заплатку»? — растерялся я.

— Дополнение к операционной системе, программку такую, которая перехватывает все распространяемые в сети данные. Дуги хочет отыскать среди нас приоритетных пользователей. В тот момент, когда кто-нибудь из них в нее войдет, «заплатка» определит для него их имена и пароли. После чего он сам сможет выдавать себя за приоритетного пользователя.

— Зачем?

— Приоритетный пользователь является администратором всей сети. В настоящее время только мы с Энди как приоритетные пользователи имеем право управлять системой защиты. А если к нам присоединится Дуги, он получит возможность ее обходить и залезать к нам в компьютеры в любое удобное ему время.

— Понятно. Эту самую… ну, «заплатку» эту стерли?

— Энди сейчас этим занимается.

— Значит, мы в безопасности?

— Надеюсь, — нахмурилась Рейчел. — Хотя кто знает… К тому же нам неизвестно, какие файлы он успел скопировать.

— А мы все чуть ли не целый день убили на то, чтобы выяснить, что он тут натворил! — расстроился я.

В этот момент в кабинет зашел Керр.

— Нашли что-нибудь? — спросил его я.

— Нет, пока ничего. И вряд ли что-нибудь найдем. Так что у нас есть только ваши показания.

— Но я же сам его видел!

— Ошибаетесь. — Керр потер покрасневшие от усталости глаза. — Вы видели неясный силуэт человека, которого приняли за мисс Уокер. В суде нам это не поможет, вы уж мне поверьте.

Я поверил.

— Следовательно, задерживать его вы не будете?

— Задержим, а как же! Наши люди поджидают Дуги у его дома. И как только его доставят ко мне, я выясню, что он затевает.

— А что с нашим другом Дэвидом Бейкером?

— Да почти так же плохо, как с Дуги, — помрачнел Керр. — Он пригласил адвоката. На вопросы отвечать отказывается под тем предлогом, что собирается обжаловать свое незаконное увольнение в суде. Грозит, что вскоре вы о нем еще услышите.

Керр буквально рухнул в кресло.

— Откровенно говоря, я лично ставлю на Фишера. Эх, если бы только у провайдеров в Интернете не был зарегистрирован тот факт, что во время убийства вашего брата он сидел за компьютером!

Я с надеждой взглянул на Рейчел.

— Ну, этот факт легко фальсифицировать, — моментально среагировала она.

— Но он же назвал нам пароли, адреса своих абонентов и все такое прочее, — подался вперед Керр.

— А вот тут уж вы поверьте мне, — стояла на своем Рейчел. — Дуги со своими дружками могли подделать их безо всякого труда. Вы только покажите мне, что он предоставил в ваше распоряжение, а я вам разложу по полочкам, как они это сделали.

— Покажу обязательно, — довольно потер руки Керр и впервые за все время нашей беседы улыбнулся. — А знаете, сдается мне, что мы таки сдвинулись с места.

Я понял, что отныне полиция Файфа ни на миг не сведет своего бдительного ока с Дуги Фишера.

Не успел Керр уйти, как мой компьютер пискнул, извещая, что по электронной почте для меня получено сообщение. Я нажал на клавишу, и оно появилось на экране.

«Эй, Фэрфакс!

Вот теперь ты попался. Того, что я узнал, хватит, чтобы похоронить „Фэрсистемс“.

Пока.

Лига за прекрасный старый мир».

Черт! Дуги, значит, все-таки раскопал что-то в нашей базе данных.

 

Глава 23

Завод взбудораженно гудел, как потревоженный улей. В выходные все вышли на работу, хотя и знали, что шансы получить сверхурочные ничтожны. Я тоже провел там субботу и воскресенье. В глубине души я был рад предлогу увильнуть от встречи с Карен в Лондоне.

Мы с ней недолго поговорили по телефону, оба были предельно вежливы, но холодноваты. Я решил не сообщать ей о моей предстоящей поездке в Лондон. Надеялся вернуться в Керкхейвен в тот же день и таким образом избежать необходимости провести ночь с Карен. Во мне все еще кипела обида на то, что на внеочередном общем собрании акционеров она проголосовала против меня.

Состоялась у меня и беседа с Керром. Полиция арестовала Дуги и произвела обыск у него в квартире, особенно тщательно проверив его компьютер, однако ничего инкриминирующего обнаружить не удалось. Они продержали его в полицейском участке в течение двадцати четырех часов, затем Дуги пришлось выпустить. Доказательств против него не хватало даже для того, чтобы предъявить обвинение во взломе и незаконном проникновении на завод. Выглядел Керр еще мрачнее и угрюмее, чем обычно.

Фирма «Сега» молчала, однако в субботу утром мы получили факс из «Нинтендо», где выражалось желание обсудить наше предложение, но и только. Тем не менее я надеялся, что для моих целей этого будет достаточно.

Мы с Рейчел прилетели в Хитроу ранним утром в понедельник. Мне хотелось успеть поговорить со Стивом Шварцем до нашей встречи с Йоши в «Онада». Я был очень рад тому, что Рейчел согласилась меня сопровождать: видит Бог, сейчас союзник и сочувственная поддержка были мне крайне необходимы.

До Сити мы добрались на метро. По прибытии в «Харрисон бразерс» мне удалось уговорить охранников выдать Рейчел гостевой пропуск, и мы поднялись лифтом в операционный зал на втором этаже. Я искоса бросил взгляд в сторону стола Карен. К счастью, ее кресло пустовало.

Пустовало и кресло Джека Тенко. Все бумаги и вещи с его стола тоже исчезли. Как и предсказывала Карен, Джек бесследно исчез.

Стив с головой ушел в свои графики и, поприветствовав нас, целых пять минут не обращал больше на нас с Рейчел никакого внимания. Он терзал «мышку», выводя на экран все новые и новые данные, касающиеся одной из его крупных сделок. В то, что говорили ему бесчисленные таблицы, Стив абсолютно не верил, однако неизменно подвергал их доскональному изучению.

Рейчел наблюдала за ним с нескрываемым восхищением. Я просто чувствовал, как напряженно работает ее мозг в попытке разобраться, чем именно занимается Стив в данный момент.

Когда он закончил, я познакомил его с Рейчел. Стив довольно неосторожно послал ей приветливую улыбку, и Рейчел тут же обрушила на него шквал вопросов по поводу того, что он делает и с какой целью, права ли она, что он проводит нелинейный анализ, а если нет, то почему бы ему не обратиться к данному методу прямо сейчас.

Стив от этого допроса, похоже, получал истинное наслаждение, и я понял, что, если не вмешаюсь, их общение затянется до позднего вечера.

— Мне передали, что вы хотели что-то мне сообщить, Стив, — бесцеремонно оборвал я их диалог, звучавший для меня сплошной тарабарщиной.

— Ах да… — Стив, сразу помрачнев, бросил через плечо опасливый взгляд.

Никто в операционном зале, однако, не обращал на нас ни малейшего внимания.

— Насчет вашего дружка Хартмана, — понизив голос до шепота, пробормотал он. — Кажется, за ним охотится Комиссия по ценным бумагам и биржам.

— Это меня не удивляет, — несколько разочарованно заметил я.

Упомянутая комиссия отслеживает на территории Соединенных Штатов попытки мошенничества с ценными бумагами и использования в сделках с ними закрытой служебной информации. Судя по тому, что говорят о Хартмане, проявлять к нему повышенное внимание ей сам Бог велел.

— Да нет, вы не поняли, — досадливо поморщился Стив. — Тут на самом деле пахнет жареным. Одного моего знакомого уже обязали в судебном порядке представить подробнейшую информацию обо всех его сделках с Хартманом и кучей его темных офшорных фондов через «Фьючернет». Биржевики предупреждают друг друга держаться от этого парня подальше, никто не хочет оказаться замешанным в его делишки.

— А что такое «Фьючернет»? — спросил я.

— Какая-то компания в Сиэтле, связанная с производством программного обеспечения в сфере коммуникаций. В прошлом году ее приобрела фирма «Дженсон компьютер». А перед объявлением о смене собственника с акциями «Фьючернет» творилось что-то совершенно неописуемое.

— Я слышала об этой компании, — вставила Рейчел. — Они действительно выпускают программы для крупномасштабных сетей. Мы, правда, их продукцией не пользуемся.

— Все, что я сказал, сугубо между нами, — заговорщическим шепотом предупредил Стив.

— Понял, — кивнул я. — Спасибо, Стив. Послушайте, а нельзя ли взглянуть на график движения цен на акции «Фэрсистемс»?

— Да запросто. — Стив пробежал пальцами по клавиатуре.

Компьютер негромко пострекотал и пожужжал своей электронной начинкой, и на экране монитора появился искомый график.

— Цены стабильные, — довольно хмыкнул Стив. — Смотрите сами.

Так оно и было. На момент внеочередного общего собрания акции поднялись до шести долларов за штуку, потом упали до пяти. С того времени они успели вновь вернуться на уровень шести долларов. Высокие вертикальные линии на графике свидетельствовали о достаточно больших объемах торгов нашими акциями.

— Кто-то продолжает собирать пакет ваших бумаг, — объяснил Стив. — Никаких сомнений.

— «Дженсон компьютер»?

— Возможно. Если это они, вы скоро сами об этом узнаете. Им придется информировать Комиссию по ценным бумагам и биржам. Если только они не покупают через анонимных посредников или через людей Хартмана.

— Вы сказали, что эту фирму, ну, «Фьючернет», приобрела компания «Дженсон компьютер»?

— Да.

— И что потом с ней произошло?

— Они уволили треть персонала, — ответила Рейчел. — Закрыли завод в Гринроке, который только-только перед этим был введен в эксплуатацию. Многие лучшие сотрудники ушли по собственному желанию. Одним словом, ничего хорошего.

— У нас такого не будет, — решительно заявил я.

Я оставил Рейчел со Стивом на пару минут, а сам поспешил в другой конец зала. Только сейчас я понял, как скучаю по слитному гулу операционного зала, царящему в нем сдержанному напряжению и предчувствию, что в любой момент может произойти что угодно, в том числе и совершенно непредсказуемое. Я прошел мимо Грега, который разговаривал по телефону и только помахал мне рукой. Переговорил с Эдом. С нашей итальянской сделкой все было в порядке, облигации подскочили до девяноста семи с половиной. Эд показал мне сводку ежемесячных прибылей и убытков — мы уже были в плюсе на сумму свыше двух миллионов долларов. Неплохо, совсем неплохо!

В зале появился Боб Форрестер. Заметив меня, тут же направился в мою сторону.

— Какая приятная встреча, Марк! Рад, что ты нас не забываешь, — звучно пробасил он.

— Ну, у вас тут и без меня дела идут прекрасно, — усмехнулся я, тряхнув сводкой прибылей и убытков.

— Да, Эд пока в общем справляется. Но ты нам нужен здесь, Марк. Мы отстаем от бюджетных заданий на год, и я не могу больше позволить тебе отсутствовать.

— Мне казалось, что вы отпустили меня до первого августа, — напомнил я.

— Извини, Марк. Жду тебя на следующей неделе.

Это была констатация, не просьба и даже не приказ.

— Никак не смогу. «Фэрсистемс» сейчас в очень сложном положении. Оставить компанию у меня просто нет возможности.

Боб пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержал его взгляд. Он понял, что я не уступлю.

— Ладно. Еще три недели, и ты возвращаешься за свой стол. Иначе его займет кто-нибудь другой. — Он резко развернулся и пошел прочь.

Только этого мне не хватало! Особенно сейчас, когда я залез в такие долги. Если потеряю эту работу, найти другое место мне будет не так просто. Даже пара месяцев отсутствия маклера на рынке моментально меняет к нему отношение потенциальных работодателей.

Да черт с ним, сейчас у меня голова занята совсем другими проблемами.

* * *

Штаб-квартира британского отделения «Онада индастриз» размещалась неподалеку от Хаммерсмит-Бродвей. Небольшое квадратное и очень современное здание. Интерьер тоже был очень квадратным и очень современным. Большинство сотрудников, похоже, составляли молодые английские леди и джентльмены с профессионально вежливыми улыбками на лицах. Хотя однажды мне удалось заметить мелькнувшего в дальнем конце коридора японца.

Нас проводили в конференц-зал. Обставлен он был немногочисленной, но дорогой мебелью из черного и светлого дуба. Рассеянное освещение мягкими бликами падало на снежной белизны стены. Одна из них представляла собой сплошное зеркальное стекло, из зала через него просматривалась вся приемная, оттуда же была видна лишь гладкая дымчато-зеленоватая поверхность. Мы с Рейчел сели в предложенные кресла.

Рейчел на этот раз выглядела по-настоящему нарядной и даже элегантной. Со скидкой, конечно, на ее привычки. Вместо вытертых голубых — черные джинсы без единой прорехи. Самый, наверное, лучший ее свитер из ангорской шерсти, отнюдь не мешковатый, как те, что она обычно носила. Так что сейчас можно было заметить, что у нее стройные ноги и изящная фигура, вернее, не заметить этого было нельзя. Волосы она туго стянула на затылке, открыв миленькие ушки и точеную шею. В рассеянном по залу неярком свете ее кожа светилась, я невольно вспомнил тот вечер в ее квартире в Гленротсе.

Звук открываемой двери прервал опасный ход моих мыслей. В зал вошел мистер Акама, с Йоши и еще двумя сопровождающими.

Ого, и сам Акама, значит, в Лондоне? Интересно, он прибыл специально для этой встречи или случайно оказался здесь проездом? Я поспешил спрятать довольную ухмылку: Рейчел была права, «Онада» в нас весьма заинтересована.

Акама поклонился мне, коротко кивнул Рейчел и опустился в кресло. Вереница слонов на его галстуке шествовала слева направо и сверху вниз, явно намереваясь добраться до безукоризненно отглаженных брюк.

Пару минут мы поболтали о том о сем. После нашей последней встречи мистер Акама уроков английского языка явно не брал. Держался он сугубо официально, не позволяя себе ни тени улыбки. У меня возникли подозрения, что он не успел оправиться от оскорбления, которое я нанес ему, сорвав их сделку с Дэвидом. А возможно, он чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что я разоблачил Дэвида, как их шпиона внутри «Фэрсистемс». На самом деле, у мистера Акамы был целый ряд причин относиться ко мне с неприязнью. И, судя по его виду, врага я себе нажил весьма могущественного.

Йоши наконец умолк, ожидая, когда я приступлю к деловой части беседы.

Я же молча протянул ему наши факсы, адресованные «Сега» и «Нинтендо». Выждал несколько мгновений, пока Йоши шептал что-то на ухо мистеру Акаме, затем передал им ответ из «Нинтендо».

Моя задумка удалась. Мистер Акама побагровел и разразился резкой отрывистой тирадой. Йоши повернулся в мою сторону:

— Мистер Акама в высшей степени огорчен вашим отношением к своим деловым партнерам. Он говорит, что вам должно быть известно о том, что «Онада» и «Нинтендо» являются в своей области конкурентами. И то, что вы так злоупотребили нашим доверием, так нас предали, просто непростительно.

Я рассмеялся.

— Скажите мистеру Акаме, что я в высшей степени огорчен тем, что он сговорился за моей спиной с моим коммерческим директором и склонил его к предательству.

Йоши какое-то мгновение колебался, затем перевел эти слова Акаме, который уже успел взять себя в руки и сидел с ничего не выражающим лицом, уставившись на меня тяжелым взглядом из-под полуопущенных век.

— У меня есть предложение, — продолжал я. — Мы поставляем «Онада индастриз» наш «Фэрсим-1» на общих основаниях, то есть исходный код передавать вам не будем. Наши сотрудники в случае необходимости станут помогать «Онада» адаптировать ваши устройства к работе с «Фэрсим-1». «Онада», в свою очередь, выплачивает нам аванс в размере двухсот тысяч долларов.

— Такая схема нас не устраивает, — нетерпеливо оборвал меня Йоши. — Мы полагали, что вы намерены обсудить с нами условия продажи вашей компании.

— Отнюдь, как видите, — коротко, но любезным тоном ответил я.

Йоши задумался.

— А ваше предложение нам обсуждать незачем. Мы хотим получить право на эксклюзивное применение «Фэрсим-1», по крайней мере в сфере развлечений. И с чего мы должны платить вам какие-то деньги, если другие тоже будут использовать вашу систему?

Придется все-таки приоткрыть им наши планы. Впрочем, я так и предполагал. Будем надеяться, что и на этот раз японцы, одержимые секретностью, нас не выдадут и Дженсон не сумеет ничего разнюхать.

— Хорошо, но только прошу, чтобы все, о чем я собираюсь вам рассказать, оставалось в строгой тайне. Вы согласны?

— Мы согласны, — без промедления подтвердил Йоши. Не уверен, конечно, но мне показалось, что при этом мистер Акама тоже сделал едва уловимое движение головой, которое богатое воображение могло принять за кивок.

— «Фэрсистемс» в самое ближайшее время начнет выпускать «Фэрсим-2», своей производительностью намного превосходящий нынешнюю версию. Однако еще более важно то, что мы разработали для него полностью новую графическую систему. Это позволит компьютерам производить необходимые для создания виртуальной реальности вычисления с небывалой ранее скоростью. Надеемся, что наша система станет стандартной для всей отрасли. Мы намерены поставлять ее всем, включая «Онада индастриз».

— Тогда непонятно, почему вы требуете с нас за эту систему какой-то аванс?

— Да не за саму систему! Мы предлагаем оплатить технологию программирования. Поверьте, наши сотрудники разбираются в этой системе неизмеримо лучше, нежели остальные. Они сумеют адаптировать ваши устройства гораздо быстрее и с куда более высоким качеством, чем программисты любых ваших конкурентов. Через шесть месяцев вы станете обладать самым совершенным в мире программным обеспечением виртуальной реальности.

Теперь Йоши, подавшись всем телом вперед, слушал, не пропуская ни одного моего слова. Он отлично понимал, о чем идет речь. Уверен, что и мистер Акама тоже.

Тем не менее Йоши сурово сдвинул брови и многозначительно прокашлялся.

— А что мешает «Сега» и «Нинтендо» достичь с вами таких же договоренностей?

Это я тоже предусмотрел.

— Хороший вопрос. Отвечаю. Мы готовы предоставить вам эксклюзивное право на использование нашей технологии программирования в течение шести месяцев.

— Шесть месяцев? Ха!

— За шесть месяцев вы успеете добиться мирового превосходства. Шесть месяцев — достаточно долгий срок, чтобы ваши люди смогли перенять весь наш опыт и знания. Думайте, Йоши, думайте! Двести тысяч долларов за мировое лидерство. По-моему, игра стоит свеч.

Йоши обернулся к Акаме, и минут пять они увлеченно переговаривались между собой, словно забыв о нашем присутствии.

— Благодарим вас за ваше предложение, мистер Фэрфакс, — проговорил наконец Йоши, шумно сопя носом. — Мы обсудим его с нашим руководством в Токио и, возможно, продолжим наши с вами переговоры.

— Совсем забыл вам сказать, — вздохнул я. — Либо вы даете принципиальное согласие прежде, чем я покину ваш гостеприимный офис, либо я начинаю переговоры с «Нинтендо».

Я понимал, что хочу от них слишком многого. Ждать от какой-нибудь японской компании моментального решения — все равно что верить в чудо. Однако ответ у них мог быть лишь один. Мое предложение полностью отвечало стратегии развития их компании, и они не могли допустить, чтобы я обратился с ним в «Нинтендо».

Нам же срочно нужна наличность. Йоши и Акама возобновили оживленный обмен мнениями.

— Мы должны позвонить в Токио, — сообщил в конце концов мне Йоши.

— Звоните. Мы подождем, — охотно согласился я.

Да, подождать нам таки пришлось. В час дня нас угостили обедом. Суши и еще что-то такое же японское. Сразу после этого заглянул Йоши, поинтересовался, как мы себя чувствуем, всем ли довольны.

— Все прекрасно, Йоши, спасибо, — улыбнулся я ему. — А как ваши успехи?

Йоши со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Вы не представляете себе всех трудностей, — обиженно пробурчал он. — Сейчас в Токио девять часов вечера. Но мы делаем все, что в наших силах.

Он собрался уходить, но я его остановил.

— Минутку, Йоши! Я бы хотел обсудить с вами пару вопросов.

Он в нерешительности колебался, застыв на пороге. Я указал ему на кресло.

— Присаживайтесь.

Он не торопился, видимо, обдумывая, как поступить. Потом все-таки решил сесть.

— Тодд Сатерленд ведь ваш адвокат, так?

— Да, он иногда делает для нас кое-какую работу, — подтвердил Йоши, на его лице появилось озадаченное выражение.

— И вы отправили его к отцу Джонатана Берги, чтобы замять дело, так?

— А кто такой Джонатан Берги?

— Тот самый парень, что разбился на мотоцикле, поиграв на одном из наших устройств виртуальной реальности. И приняв хорошую дозу ЛСД.

Йоши молчал, явно подбирая слова для ответа.

— Если бы эта история получила огласку, пострадала бы вся индустрия виртуальной реальности, — заговорил он наконец. — Особенно в сфере развлечений. К тому же упоминание о наркотиках в связи с увлечением виртуальной реальностью для нас, возможно, оказалось бы еще опаснее, чем сам несчастный случай. Сами знаете, как важен для «Онада индастриз» рынок виртуальной реальности в сфере развлечений. Мы не могли допустить открытого судебного разбирательства.

— А как вы узнали о несчастном случае?

Йоши неопределенно пожал плечами.

— От Дэвида?

В ответ Йоши только вновь пожал плечами и поднялся из кресла.

— И еще одно, Йоши. Взгляните-ка вот на это. — Я протянул ему фотографию, которую Кит сделал на стоянке перед заводом «Фэрсистемс».

Йоши взял снимок, увидел на нем себя и удивленно поднял брови.

— Я показал ваш портрет Джиму Робертсону, бармену в «Инч-Таверн» в Керкхейвене. Он опознал в вас человека, который сидел у него в пабе с Ричардом в день его убийства. Человека, который останавливался в отеле «Робберс-Армс» под именем Хиро Судзуки.

Лицо Йоши помрачнело.

— Зачем вы туда приезжали, Йоши?

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — отрезал он.

— Но вам же нечего скрывать, не так ли?

Йоши молча разглядывал снимок.

— Тогда, может, мне задать этот вопрос мистеру Акаме?

Йоши вздрогнул.

— Ладно, я вам все расскажу, — тяжело вздохнул он и запнулся.

Вспоминал? Собирался с мыслями? Или придумывал на ходу какую-нибудь правдоподобно звучащую, но абсолютно лживую версию?

— В те выходные я прилетел в Шотландию поиграть в гольф. Кстати, это Ричард порекомендовал мне остановиться в Керкхейвене. Ну а раз уж я там оказался, решил позвонить ему, предложил выпить по стаканчику. Просто так, пообщаться. У нас с ним были прекрасные отношения.

Тут я вдруг вспомнил тот вечер, когда мы с Ричардом и Грегом сидели в «Виндзор-касл». Тогда Ричард упомянул, что он целый день провел в переговорах с какой-то японской компанией. Вроде сказал, что они оказались неуступчивыми, но парень, с которым он встречался, ему тем не менее понравился. Так это, значит, был Йоши.

— И никаких деловых вопросов вы вообще не касались?

— Абсолютно никаких, — ответил Йоши. — Конечно же, мне очень хотелось, чтобы Ричард пересмотрел свое решение относительно нашего соглашения. Но прямо об этом речь не шла. Я пригласил его чисто по-дружески.

— Странно. В пабе мне рассказали, что между вами произошла жуткая ссора.

— Возможно, Ричард был не в настроении, — подумав секунду, предположил Йоши.

— Не от того ли, что он узнал о Дэвиде Бейкере? Что тот работает на вас против «Фэрсистемс»?

— Не собираюсь гадать о причинах дурного настроения Ричарда, — решительно замотал головой Йоши.

— А почему вам так не хочется, чтобы я навел справки у мистера Акамы?

— Эта встреча состоялась без его ведома, мистеру Акаме о ней ничего не известно. И я был бы очень признателен, если бы этот факт вы при нем не упоминали, — внезапно переменившись в лице, испуганно проговорил Йоши.

— Хорошо, — согласился я. Он уже ответил на большинство моих вопросов, и выполнить его просьбу мне было нетрудно. — Ему я ничего не скажу. Однако я должен передать эту информацию полиции.

— Разве это так обязательно? — Йоши, кажется, перепугался еще больше. — Говорю же вам, ничего особенного в нашей встрече не было!

— Это мы еще посмотрим, — отрезал я. Пусть поломает голову, как ему выкручиваться.

— Ну хотя бы предупредите полицейских, чтобы они не поднимали шума на каждом углу!

Я промолчал, и Йоши, помедлив, вышел из конференц-зала.

— Что скажете? — обернулся я к Рейчел.

— Даже не знаю. По-моему, он говорит правду.

— Но только не всю правду. Уверен, что-то он скрывает.

Мы прождали весь день. Вечером поужинали заказанной по телефону пиццей. Я терпеливо переносил долгое ожидание, чувствуя, что «Онада» не просто водит нас за нос, а действительно старается найти решение проблемы.

Время шло. Утренняя встреча со Стивом, видимо, пробудила в Рейчел любопытство, и она засыпала меня вопросами по поводу рынков ценных бумаг и того, как они функционируют. Вникала она в нашу специфику на удивление быстро, и я не без некоторого самодовольства охотно взялся за отведенную мне роль лектора. Она явно не ожидала, что сфера финансов может оказаться настолько интересной и увлекательной. Однако, когда я высказал это вслух, она злобно пробурчала себе под нос что-то насчет дармоедов из Сити, паразитирующих на таланте британских изобретателей. Может, она и права.

В конце концов, в одиннадцать часов вечера, или в семь утра по японскому времени, совершенно измотанный и выдохшийся Йоши вернулся в конференц-зал.

В руке он держал лист бумаги, на котором мистер Акама за своей собственноручной подписью выражал принципиальное согласие с предложенными мной условиями нашего соглашения. Я пожал ему руку и тепло улыбнулся.

— С вами очень приятно иметь дело, Йоши, — заявил я лишь с легчайшим оттенком иронии.

Мы с Рейчел покинули штаб-квартиру «Онада индастриз». В радостном возбуждении я размашисто шагал по улицам, Рейчел также пребывала в приподнятом настроении. Я переиграл, перехитрил матерых хищников, взявших было нас в кольцо! Переоценить же значение этой сделки для «Фэрсистемс» просто невозможно. Мы не только получим двести тысяч долларов в самый нужный момент, но и обеспечим себе продажу программного обеспечения на абсолютно новом для нас рынке.

Да, ради этого стоило ждать весь день.

— Ну, и что теперь будем делать? — поинтересовалась Рейчел.

Двадцать минут двенадцатого. Мы собирались в тот же вечер вернуться в Эдинбург, однако сейчас для этого было уже поздно.

— Здесь прямо за углом есть приличный отель, — ответил я. — Попробуем вас устроить.

Мы прошли сотню ярдов до гигантского бетонного здания «Новотеля», которое попалось мне на глаза еще утром по дороге в штаб-квартиру «Онада». Мест нет. Я понял, что в попытках найти для Рейчел номер в гостинице у нас может пройти вся ночь.

— Поехали ко мне, — предложил я. — У меня есть комната для гостей. Там и переночуете.

— А что подумает леди Карен? — вскинула брови Рейчел.

— Да она уже спит крепким сном, — сам не знаю почему покраснел я. — Но если завтра утром с ней столкнетесь, держитесь повежливее, пожалуйста, ладно?

— Попытаюсь, — надменно усмехнулась Рейчел. — Поехали.

Мы остановили такси. К моему удивлению, возвращаться домой с Рейчел мне понравилось гораздо больше, нежели с Карен. В компании Рейчел я чувствовал себя куда раскованнее и непринужденнее. В присутствии Карен мне всегда по тем или иным причинам приходилось быть начеку и бороться с нарастающим раздражением. Что-нибудь между нами обязательно было не так, мы только-только успевали уладить одну проблему, как на горизонте уже маячила другая.

И еще я не мог забыть, какой удар она нанесла мне на собрании акционеров.

Мы вышли из такси, и я отпер входную дверь. Почти полночь. Я рассчитывал, что Карен уже спит. Конечно, придется ее разбудить, однако я надеялся, что мне удастся оттянуть ее встречу с Рейчел до утра. Мы на цыпочках поднялись на второй этаж, и я повел Рейчел в комнату для гостей. Внезапно она замерла и прислушалась, я тоже насторожился.

Сверху, из гостиной, доносилась тихая музыка. Я узнал мелодию из сериала «Твин пикс», любимый компакт-диск Карен.

Вот черт! — выругался я про себя. Она еще не спит. Но, слава Богу, похоже, не слышала, как мы вошли.

Рейчел, затаив дыхание, прокралась в отведенную ей комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Я решил выждать несколько минут, чтобы дать ей время улечься в кровать, и только после этого подняться к Карен.

Так что пока я заглянул в нашу спальню. И очень удивился открывшейся мне картине: постель была разобрана и смята, одежда Карен разбросана по полу. Странно, обычно она аккуратна и следит за порядком в доме. Хотя вполне возможно, что Карен столь тщательно занимается уборкой только при мне, а оставшись одна, превращается в ленивую неряху. Мысль, конечно, интересная и успокаивающая…

Я повесил пиджак в шкаф. Разговаривать с Карен мне сейчас вовсе не хотелось. До этого момента у меня не было возможности обсудить с ней лицом к лицу мотивы ее голосования на общем собрании, однако заниматься этим после полуночи явно не следовало.

Я поднял с пола ее юбку, бюстгальтер, блузку и положил их на кресло.

На глаза мне попался пустой бокал. И еще один.

Два бокала!

Я стоял, с отвращением обводя спальню взглядом.

Жаркой волной накатил приступ ярости. Я зажмурился и стиснул зубы. Потом бросился вверх по лестнице в гостиную.

Распахнул дверь. Карен подняла на меня удивленные глаза. Она сидела в кресле в накинутом на голое тело халатике, перед ней стоял наполненный до краев бокал с вином. Я обежал взглядом комнату — больше никого. Кто бы он ни был, здесь его нет. Карен, казалось, лишилась дара речи, лицо ее заливала мертвенная бледность. Я шагнул к ней.

— Карен, почему у нас в спальне два пустых бокала? — вполголоса спросил я.

Она медленно поднялась с кресла, наши взгляды встретились. Лицо ее осунулось и закаменело, брови сдвинулись, губы сжались в тонкую полоску. Она вызывающе уставилась мне прямо в глаза.

— Где он?

— Ушел.

— Вы с ним…

Карен бесстыдно ухмыльнулась.

— Невероятно! Как ты могла? В моем доме!

— Так если ты звонишь сюда в любое время дня и ночи, что нам оставалось делать?

— Хочешь сказать, что, когда я звонил тебе из Шотландии, он тоже был здесь, с тобой?

— Бывало и так, — кивнула она.

Ни тени смущения. Она попалась и не собиралась ничего отрицать, напротив, бросала мне вызов.

— Кто он? Как его имя?

Она не отвечала, меряя меня презрительным взглядом.

— Вон отсюда, — шепотом приказал я.

— Марк, я люблю его, — с затуманившимся взглядом проговорила Карен. — Всегда любила. И буду любить.

— Вон! — уже не сдерживаясь, выкрикнул я и указал ей на дверь.

Она ушла, даже не взглянув на застывшую на лестничной площадке Рейчел.

Я упал в кресло. Оно пахло духами Карен. Я злобно пнул его ногой и подошел к окну.

Как же я сам не догадался? Неудивительно, что она так странно вела себя в последнее время. Естественно, встречаясь с ним, она не очень-то жаждала моей компании. Я вспомнил, какой отчужденной и даже отстраненно-далекой казалась она мне в постели. Готов поспорить, что с ним она была совсем другой. Но как же она могла? Господи, как же она могла так меня обманывать?

Теперь, когда я задумался над этим, я осознал, что Карен дурачила меня с самого начала. «Я всегда любила его». Она бросила эти слова мне прямо в лицо, и сказала чистую правду. Я знал, что когда-то она любила этого типа, но полагал, что после их разрыва она его возненавидела. И надеялся, что со временем ее симпатия ко мне перерастет в любовь. Вот идиот!

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Рейчел протягивала мне полный стакан неразбавленного виски, в другой руке она держала бокал с красным вином. Я залпом проглотил жгучую жидкость, даже не ощутив вкуса, и отдал ей пустой стакан. Через минуту она принесла новую порцию.

Рейчел устроилась на стуле в углу гостиной, поставила у ног бутылку вина. Только сейчас до меня дошло, что она стала свидетельницей этой сцены, но сказать ей мне было нечего. Я молча сидел в кресле, уставившись на ковер под ногами невидящим взглядом.

Кто же все-таки этот тип, черт бы его побрал! Что мне о нем известно? Ну, уже немолод. Знали они с Карен друг друга несколько лет. И все.

Это Боб Форрестер, вот кто! Очень может быть. Не зря же тот придурок Джек Тенко говорил, что Боб с нее глаз не сводит. Да и Карен в последние пару месяцев к нему так и липла. Как же это я не замечал?

Однако если это Форрестер, то почему он так настаивал на моем скорейшем возвращении в Лондон?

Голова у меня совсем не работала. Первый приступ гнева пошел на спад, но окончательно еще не улегся. Память подсовывала мне одну картинку за другой: вот Карен сидит напротив меня за столиком в ресторане, вот она флиртует по телефону с очередным клиентом, вот мы с ней в «Инч-Таверн», ее глаза сияют в полумраке…

— Вам нужно прилечь, — прервав затянувшееся молчание, предложила Рейчел.

Я послушно кивнул, встал и на негнущихся ногах спустился по лестнице. У двери обернулся к Рейчел и попытался выдавить из себя улыбку. Вошел в спальню, однако заставить себя лечь на эту кровать не смог. Схватил плед, поднялся наверх и упал на софу в гостиной.

* * *

В течение всего полета в Шотландию мы с Рейчел не проронили ни слова. Она деликатно оставила меня наедине с моими мыслями, а поразмышлять мне надо было о многом.

Карен я потерял, хотя теперь и не был уверен, что она когда-либо мне по-настоящему принадлежала. Чувствовал себя одураченным и обманутым. И еще во мне вновь поднималась черная злость. Моя гордость была уязвлена. И чего она такого нашла в этом болване Форрестере? Или кто там еще…

В то же время я, к своему изумлению, чувствовал облегчение. Ладить с Карен было совсем нелегко. Я, конечно, постоянно прилагал все усилия, чтобы мы стали ближе друг другу, и хотя мои старания, пока все шло хорошо, казались мне оправданными, я был рад, что мне об этом больше беспокоиться не надо. Сейчас у меня и других забот хватало.

Я сидел в своем кабинете и рассматривал лениво колышущееся в электронном «окне» море. Гибель Ричарда выбила меня из колеи. Нельзя допустить, чтобы предательство Карен усугубило это состояние. Порой я чувствовал себя щепкой, которую бурлящие волны по своей воле швыряют туда и сюда между опасными уступами скал. Японцы из «Онада», Дженсон, Хартман, Бейкер, Дуги… Все крутят и вертят мной как хотят, тянут руки к моей компании. Кто-то — не исключено, что один из них, — угрожал мне смертью. И угрозу свою может осуществить, это лишь вопрос времени.

Пока я только следовал за событиями. Так дальше не пойдет.

Я рассказал Рейчел о своих намерениях. Она одобрила их с нескрываемым энтузиазмом.

Сначала я позвонил Хартману. Договорился встретиться с ним в четверг в Нью-Йорке.

Потом позвонил в Вашингтон в Комиссию по ценным бумагам и биржам. Заявил, что мне необходимо обсудить с ними полученную мною информацию относительно фактов злоупотребления в компании конфиденциальной служебной информацией при заключении сделок. Мне назначили встречу также в Нью-Йорке.

Затем позвонил в «Дженсон компьютер». Встреча в пятницу в Пало-Альто.

А вот что делать с Бейкером и Дуги, я так и не придумал. Ну и ладно, пусть ими занимается полиция. Хотя мне все-таки следует сообщить Керру о встрече Йоши с Ричардом в «Инч-Таверн». Я уже собирался набрать номер телефона сержанта Кокрина, когда Сьюзен объявила, что меня хочет видеть инспектор Керр.

— Пригласите, — попросил я ее.

Керр, как обычно, выглядел усталым и озабоченным. Его сопровождал молодой человек в щегольском костюме.

— Знакомьтесь, это инспектор Морленд из Управления уголовных расследований Эдинбурга, — представил мне его Керр.

— Добрый день, инспектор. По чашечке кофе? — предложил я. — Судя по вашему виду, вам глоток-другой не помешает.

— С удовольствием, — ответил Керр. — Мне с молоком, три кусочка сахара, пожалуйста.

Морленд же отрицательно покачал головой.

Я прошел к кофеварке и вернулся с двумя чашками кофе.

— Чем могу быть вам полезен? — поинтересовался я.

— Дуги Фишер мертв, — мрачно проговорил Керр. — Убит.

— Что?!

— Его нашли в собственной машине у подножия скалы, прохожий заметил во время отлива. Похоже, его задушили и отвезли туда, чтобы избавиться от трупа.

— Когда это случилось?

— Прошлой ночью. В последний раз его видели в местном пабе в компании с приятелями. Он сказал им, что у него назначена встреча.

— Не знаете, кто мог это сделать?

— Нет. Пока во всяком случае, — вздохнул Керр. — Но инспектор Морленд и его коллеги принимают все меры, чтобы это выяснить.

— А нет ли здесь связи с убийством Ричарда?

— На данный момент ничего сказать не могу. Будем проверять. Собака Дуги была заперта в спальне, и это обстоятельство позволяет предположить, что встреча происходила у него дома. Возможно, там его и убили.

— И никто ничего не видел?

— В Эдинбурге в том районе по ночам бродит много всякого народа, полно случайных прохожих. Так что на незнакомцев там внимания не обращают. Мы получили весьма расплывчатые описания не меньше шести человек — от пятнадцатилетней девочки до пятидесятипятилетнего мужчины. Ах да. И среди них молодого темноволосого человека примерно тридцати лет.

— Понятно. Поэтому вы ко мне и пришли?

Морленд прочистил горло. Разговорчивость Керра ему пришлась явно не по душе. Всем своим видом он давал понять, что для него, во всяком случае, я являюсь одним из подозреваемых.

— Где вы находились прошлой ночью, сэр?

При воспоминании об этом я невольно поморщился. Крался в собственную спальню, где обнаружил разбросанное по полу белье моей возлюбленной.

— У себя дома в Лондоне. В Эдинбург прилетел сегодня утром. Погодите, у меня, может, сохранился посадочный талон на самолет. — Я пошарил в карманах, выудил слегка помятую полоску глянцевой бумаги и протянул Морленду.

— Спасибо, сэр, — разглядывая посадочный талон со всех сторон, поблагодарил он. — Кто-нибудь сможет подтвердить ваши слова?

— Да. Там со мной была Рейчел Уокер. И Карен Чилкот, моя бывшая подруга. — При этих словах Керр удивленно поднял брови. — Инспектор Керр с ней знаком.

Керр утвердительно кивнул Морленду.

— Не знаете, за что убили Дуги Фишера? — спросил Морленд.

Я покачал головой и взглянул на Керра.

— Понятия не имею. Минутку. А это вы видели? — Я передал Морленду распечатку сообщения, полученного от лиги по электронной почте на следующий день после того, как кто-то пробрался к нам на завод.

— Видел, — хмыкнул Морленд.

Ну конечно, я же сам посылал копию Керру.

— А обвинение во взломе вы Дуги так и не предъявили?

— Нет, — виновато посмотрел на меня Керр. — У нас не было никаких улик. Но, откровенно говоря, мы больше старались найти доказательства его причастности к убийству вашего брата.

— А что, убийцей вполне мог быть и он.

— Может, и так, а может, и нет. Догадываетесь, на что он здесь намекает? — задумчиво потер свой изукрашенный фиолетовыми прожилками нос Керр, перечитывая распечатку.

— Да нет… Хотя, судя по тону записки, можно предположить, что он раскопал нечто неприятное для «Фэрсистемс».

— Весьма опасное и очень важное к тому же. Не удивлюсь, если обнаружится, что Дуги убили именно потому, что он получил это нечто в свое распоряжение. Напомню, что мы еще не выяснили причин, по которым был убит ваш брат. Однако убеждены, что убийцу надо искать среди хорошо знакомых ему людей. Так что нельзя исключить того, что Ричарда убили потому, что он располагал той же информацией, что и Дуги. А также того, что в обоих случаях действовало одно и то же лицо.

Да, возможно. Вполне правдоподобно.

— Я должен вам еще кое-что сообщить, — признался я с чувством огромной неловкости и смущения.

Я вытащил из ящика стола снимок.

— Это фотография Йоши Ишиды. Он работает в «Онада индастриз», в японской компании, которая завербовала Дэвида Бейкера, чтобы он помог ей захватить «Фэрсистемс». Завсегдатаи в «Инч-Таверн» уверенно опознали в Йоши разыскиваемого вами Хиро Судзуки.

— И давно она у вас? — Керр нетерпеливо выхватил у меня фотографию.

— Примерно с неделю, — покраснев, промямлил я.

— Так почему же вы раньше нам ее не передали?

— Хотел сначала показать Йоши. Он заявил, что просто приезжал сюда на выходные поиграть в гольф. Однако мне кажется, он что-то скрывает.

Ну не мог же я сказать им, почему на самом деле держал у себя этот снимок. Они бы принялись допрашивать Йоши, а это поставило бы под угрозу срыва наши переговоры с «Онада». Идти на подобный риск я не имел права.

Керр не скрывал своего раздражения:

— Слушай сюда, сынок. Когда получаешь такую информацию, надо сразу ставить нас в известность. А уж мы сами во всем разберемся, ясно?

— Ясно, все понял. — Я вскинул вверх руки. — Прошу пощады, больше не буду, честное слово!

— Ричарда и Дуги убили потому, что они встали кому-то поперек дороги. — Керр, покряхтывая, поднялся на ноги и бережно спрятал снимок в карман. — И вы сами, похоже, тоже начали кое-кому здорово мешать. Так что отнеситесь к моим словам серьезно.

— Обещаю, — ответил я.

Уже на пороге я окликнул собравшихся уходить полицейских.

— А Дэвида Бейкера вы в связи с убийством Дуги еще не допрашивали?

Керр обернулся, лицо его помрачнело.

— Бейкер исчез. Два дня назад поскандалил с женой и ушел из дома. Где сейчас находится, неизвестно. Но мы его найдем.

 

Глава 24

Вместе с сотней других пассажиров мы набились в железную бочку, помчавшую нас под землей на глубине двадцати футов. Час пик. В Нью-Йорк мы с Рейчел прилетели накануне ночью. Самолет опоздал на четыре часа, и нам пришлось заночевать в гостинице аэропорта. Ради экономии транспортных расходов решили добираться оттуда до города на метро.

Наши попутчики в стоическом молчании тряслись в донельзя переполненном вагоне. В шести дюймах от моего лица страстно дышал банковский клерк, который накануне поужинал каким-то блюдом, обильно приправленным множеством специй. Вентиляция вела с жарой безнадежную битву, заведомо обреченную на полный провал, раскаленная духота ограниченного пространства быстро и верно доводила нас до точки кипения. Даже в самом легком из своих костюмов я обливался потом. Рейчел стояла примерно в ярде от меня. В узеньких брючках и тесно облегающем черном топе, под которым, как я не мог не заметить, лифчика не было, выглядела она просто роскошно. Летний наряд, наверное. Надеюсь, Хартман сумеет его оценить.

Вдруг ее брови изумленно взметнулись вверх, и она потянулась рукой себе за спину.

— Извините! — с подчеркнуто выраженным шотландским акцентом воскликнула Рейчел на весь вагон, стиснувшие ее люди отпрянули. — Это чья, кто-нибудь знает? Я нашла ее у себя на заднице!

Вцепившись в рукав пиджака, она вздернула вверх растопыренную ладонь какого-то коротышки в очках, который в другой руке держал портфель и свежий номер «Уолл-стрит джорнал». Тот напустил на себя вид, будто не имеет к блудливой конечности никакого отношения.

Рейчел тем не менее вкрадчиво заглянула ему в глаза.

— Ах, так это ваша, сэр? Засуньте ее поглубже себе в карман. Там вы найдете куда больше острых ощущений.

Вагон грохнул хохотом, щеки коротышки заполыхали пунцовой краской. На следующей же остановке он протолкался к дверям и пулей вылетел наружу.

* * *

Офис Хартмана располагался в невыразительной башне близ Рокфеллер-центра. Он занимал весь двадцать шестой этаж. Табличка на входной двери оповещала, что здесь размещается фирма «Хартман капитал».

В приемной, где элегантно одетая негритянка предложила нам подождать, сновало множество людей. Они с необыкновенно озабоченным видом торопливо входили и выходили через дверь с надписью крупными буквами «Служебный вход». Когда ее створка распахивалась, нам на мгновение открывался тесноватый операционный зал столов на двадцать, не больше. Но лишь на мгновение, разглядеть что-либо мы не успевали.

Через двадцать минут в приемную стремительно вошел какой-то самоуверенный тип лет сорока пяти. Высокий, худощавый, с обширной лысиной, остатки волос коротко острижены.

— Пройдемте, — приблизившись к нам и не представившись, повелительно бросил он.

Он провел нас в небольшой конференц-зал с видом на скучную глухую стену соседнего небоскреба.

— Садитесь, — распорядился он.

Сам же обошел стол, пинком отодвинул от него кресло и устроился в нем, по-американски непринужденно уложив щиколотку правой ноги на колено левой. Уставился на нас сквозь линзы очков в массивной черной оправе, уперев подбородок в сомкнутые домиком пальцы. В случае с Хартманом, в отличие от большинства людей, подобная поза отнюдь не казалась раскованной, в ней таилось нечто угрожающее.

Наступила неловкая пауза.

— Вы хотели меня видеть. У нас только десять минут, так что приступайте прямо к делу.

— Мистер Хартман, — заговорил я, — мне известно, что у вас есть доля в моей компании.

— Да, фирма «Хартман капитал» приобрела немного акций «Фэрсистемс». Одну целую и две десятых процента, если не ошибаюсь.

— Однако если к ним прибавить акции, принадлежащие вашим дочерним фирмам, ваша доля становится, по нашим подсчетам, гораздо больше.

— Дела моих дочерних фирм вас не касаются, мистер Фэрфакс, — едва заметно сдвинул брови Хартман.

— Касаются, поскольку они сообща контролируют значительную часть моей компании, — возразил я.

Хартман пренебрежительно фыркнул. Я смолк, надеясь вынудить его к ответу. Однако он тоже умел выжидать и говорить, судя по всему, ничего не собирался.

— Я знаю, что вы через связанных с вами лиц голосовали против меня на недавнем внеочередном общем собрании акционеров, — пришлось продолжить мне. — Хотелось бы выяснить ваши намерения относительно моей компании.

— Да какие там могут быть намерения. — Хартман позволил себе легкую снисходительную усмешку. — Обычное вложение капитала. Сама по себе компания не представляет для нас никакого интереса. Хотя есть мнение, что ей следует принять меры к слиянию с партнером, располагающим большими финансовыми возможностями. Когда это произойдет, ее акции поднимутся. Я продам свой пакет и заработаю на этом деньги. Все очень просто.

— И что будет с теми, кто этому препятствует?

— Если они наносят ущерб интересам акционеров и те выступают с предложением устранить их из руководства компании, я, естественно, подобную инициативу обязательно поддержу.

— А как насчет иных способов их устранения?

— Что вы имеете в виду?

— Вам известно, что мой брат Ричард был убит?

— Ага, слышал. Не повезло вашему братишке. — Он явно провоцировал меня, однако я решил не поддаваться. — Слушайте, Фэрфакс, если вы вообразили, что я стану кого-нибудь убивать из-за вашей дерьмовой компании, то вы просто не в своем уме. Вон там, в операционном зале, я ворочаю суммой в два миллиарда долларов. Всей вашей компании красная цена… ну сколько… пятнадцать миллионов, не больше? И из-за такой мелочи я, по-вашему, пойду на убийство? Это, конечно, в том случае, если предположить, что я вообще способен на подобные вещи.

Я был склонен ему верить. И решил зайти с другого конца.

— У вас репутация человека, чрезвычайно хорошо информированного о делах компаний, в которые вы вкладываете деньги.

Хартман хохотнул — резкий отрывистый смешок, неприятно царапнувший нервы.

— Красиво излагаете, Фэрфакс. О да, я хорошо информирован. Делаю все, что в моих силах, чтобы собрать как можно больше информации, но, заметьте, законным путем. Кому-то это не нравится, кого-то даже возмущает и злит. Однако на рынке работать помогает.

— Неужели?

— Точно вам говорю. Когда-нибудь слышали, что у каждого стада есть вожак?

Я слышал, но остановить его уже было невозможно.

— Рынок — это стадо безмозглых коров, спасающихся паническим бегством. Но ведь они должны знать, куда им бежать. Значит, впереди них должен быть смышленый бычок, указывающий путь. Вот это как раз я. Я вожак. Я получаю информацию и советую другим, куда двигаться. Без меня им не обойтись. — Хартман, войдя в раж, размахивал руками. — Все эти ваши законы о ценных бумагах сплошная чушь собачья. О стоимости и движении акций кто-то все равно должен знать больше, чем ни хрена не смыслящие вдовы и сироты. Черт побери, да ситуация в «Фэрсистемс» никому лучше вас не известна, и вам позволено покупать и продавать ее акции, верно?

— Не раньше чем через два года после их первоначального размещения, — поправил я его.

— Ладно, ладно, это уже мелочи! Но потом-то вам можно будет продавать акции самым обычным парням, таким, скажем, как я, которые ломают голову над тем, что у вас там происходит. Кто же сможет осудить нас за то, что мы пытаемся кое-что разузнать?

— Даже если это противозаконно?

— А я законов не нарушаю, — слегка поостыв, отрезал Хартман. — Я только заявляю, что их, эти ваши дерьмовые законы, надо менять на хрен! Ладно, оставим… Вы хотели знать, что мне нужно от вашей компании? Объясняю. Мне нужно, чтобы вы перестали валять дурака и продали компанию. Тогда я смогу получить свои денежки и вложить их в какой-нибудь куда более интересный бизнес.

— Компанию я продавать не собираюсь, — угрюмо сообщил я ему.

— Господи! — возопил Хартман. — Еще один хренов дармоед на нашу шею! Любой ценой сохранить уютное кресло под задницей! Вот такие управляющие, как вы, поставили нашу страну на колени. Только теперь мы, инвесторы, взялись за ум и начали требовать от менеджмента компаний уважения к акционерам. Да вы просто цепляетесь за свое хлебное место!

Я не стал напоминать ему, что я англичанин, что у меня и помимо «Фэрсистемс» есть прекрасная высокооплачиваемая работа и что в нашем случае речь идет о шотландской компании, следовательно, ни сам Хартман, ни все Соединенные Штаты тут ни при чем. Переубеждать его было явно бесполезно. Тем более, что я уже узнал все, что хотел.

— Думаю, продолжать нашу приятную беседу не имеет смысла, мистер Хартман, — сказал я, поднимаясь с кресла. — Всего хорошего.

— Ну и гад! — воскликнула Рейчел, когда мы благополучно выбрались на улицу. — Вот он, звериный оскал капитализма! Таких надо сразу к стенке ставить. Ленин, где ты?

— Наверное, вы правы. Однако не думаю, что это он убил Ричарда, как по-вашему?

— Нет, — согласилась Рейчел. — Если бы речь шла о какой-нибудь очень крупной сделке, я бы не исключила его из числа подозреваемых. А наша «Фзрсистемс» для него действительно мелочь.

— Знаете, что в данном случае самое неприятное?

— Что? — встрепенулась Рейчел.

— Когда завершим проект «Платформа» и цены на наши акции подскочат до сотни долларов за штуку, этот мерзавец сколотит себе очень приличное состояние.

— И не говорите, — огорченно вздохнула Рейчел, потом лицо ее посветлело. — Как бы то ни было, мы имеем возможность помочь Комиссии по ценным бумагам и биржам в ее расследовании.

— Лично я сделаю это с огромным наслаждением, — от души признался я.

* * *

Мы вышли из метро на Фоули-сквер прямо под внушительного вида колоннами здания Федерального суда. Миновав ряды киосков, торгующих скудным набором закусок на скорую руку, оказались на небольшой грязноватой площади, по которой без всякого дела слонялась толпа скучающих полицейских. Напротив скульптуры кошмарного красного цвета размещалось столь же кошмарного бурого цвета здание прокуратуры. Именно здесь была проделана основная часть работы, в результате которой были вынесены обвинительные приговоры нескольким самым знаменитым мошенникам. Такой успех принес необыкновенную популярность бывшему в то время прокурором Рудольфу Джулиани, который стал мэром Нью-Йорка.

Когда я звонил в штаб-квартиру комиссии в Вашингтоне, меня после долгих объяснений и уточнений в конечном итоге соединили с ее сотрудницей по имени Эдила Стивенсон, которая и назначила мне встречу в этом здании.

Узкими запутанными коридорами нас с Рейчел повели в конференц-зал. Там нас уже ждали четверо. При нашем появлении все вскочили. Дама лет сорока с умным подвижным лицом протянула мне руку.

— Доброе утро, Марк. Я Эдила Стивенсон. Мы с вами говорили по телефону. А это мой коллега из Вашингтона, Майк Лавалье. Тони Маккья и Дэн Джиллигэн представляют нью-йоркскую прокуратуру. Данное расследование мы проводим совместно с ними. Садитесь, пожалуйста.

Мы с Рейчел сели в предложенные кресла. Сотрудничество комиссии и прокуратуры в этом деле — факт весьма примечательный. Стив, значит, был прав, это явно не рутинная проверка.

— Спасибо, что согласились встретиться с нами, — начал я.

— Ну что вы, что вы! Это мы должны благодарить вас, вы ведь проделали такой путь! Поверьте, нас очень интересуют имеющиеся у вас сведения.

— Как вам известно, я временно исполняю обязанности управляющего директора компании «Фэрсистемс». Вам также, может быть, известно, что около двух месяцев назад убили моего брата.

— Да, шотландская полиция нам сообщила. Соболезную.

— Благодарю. Что вы знаете о «Фэрсистемс»?

— Допустим, ничего. Так что начинайте с самого начала.

Я рассказал им о событиях, происходивших в «Фэрсистемс» после гибели брата, и об активном интересе, проявляемом к нашей компании Дженсоном, Хартманом и «Онада». Отметил, что у меня нет сомнений в том, что Хартман и, возможно, Дженсон тоже, незаконным путем собирают крупные пакеты ее акций. Сообщил о подозрениях Ричарда относительно манипуляций ценами на наши акции и о его убийстве.

Все четверо слушали меня с неослабным вниманием, записывая каждое слово.

Когда я закончил, они еще некоторое время торопливо терзали свои блокноты.

— Совпадает с тем, что вам уже известно? — поинтересовался я.

— О да. Вы сообщили нам множество полезных вещей. Прежде чем возбуждать дело, мы хотим собрать неопровержимые доказательства.

— Ходят слухи, что вы разрабатываете Фрэнка Хартмана?

— Да, вот уже два года, — недовольно поморщилась Эдила. — Хотя стараемся делать это негласно. Видите ли, после громких судебных приговоров злоупотребления служебной информацией в биржевых операциях отнюдь не прекратились, жулики просто ушли в подполье. И хотя тогда они действовали нагло и безбоязненно, нам все равно требовались годы и годы, чтобы их разоблачить. Теперь они поумнели. Судя по поведению цен на акции, мы можем утверждать, что на биржах по-прежнему пользуются закрытой информацией. Более того, для отслеживания подобных фактов мы разработали сложнейшие компьютерные программы. Однако вычислить, кто стоит за всем этим, весьма нелегко, еще труднее отыскать серьезные улики. Тем не менее статистика показывает, что во многих случаях всплывает имя Фрэнка Хартмана. Так что мы твердо намерены уличить его.

Стивенсон подалась всем телом вперед, взгляд выражал непреклонную решимость.

— Мы не хотим торопить события, проявляем терпение. Ищем в цепи слабые звенья. Предлагаем свидетелям освобождение от уголовной ответственности в обмен на согласие дать показания и свидетельствовать против Хартмана в суде. За последние два года нам удалось взять трех поставщиков служебной информации. А в апреле нам позвонил Ричард, ваш брат. Поделился своими сомнениями по поводу торгов акциями «Фэрсистемс». Сообщил, что проведенный им сложнейший анализ подтверждает его подозрения.

— Так Ричард связывался с вами? — Я об этом слышал впервые.

— Всего один телефонный звонок незадолго до его смерти.

— Помог вам его анализ?

— Видите ли, применяемые нами системы ничего противозаконного в торгах бумагами «Фэрсистемс» не выявляли. Однако наши аналитики считают, что ваш брат мог быть прав. Они даже воспользовались кое-какими его идеями в усовершенствовании наших собственных программ. — Эдила несколько смущенно усмехнулась. — Как бы то ни было, с тех пор мы с вашей компании глаз не спускаем. Да, Фрэнк Хартман, впрочем, вы это и сами знаете, тайно и в нарушение закона собирает пакет ее акций.

— И вы можете это доказать?

— Придется изрядно попотеть. Доказать, что все скупающие ваши акции офшорные фонды связаны между собой, крайне трудно. Нет у нас и фактов, свидетельствующих, что Хартман получает закрытую информацию. Могло ли случиться так, что он раздобыл какие-то неизвестные широкой публике сведения? Из тех, которые привели бы к росту цен на акции?

— Есть две возможности, — подумав, ответил я.

— Какие?

— Во-первых, намерение «Дженсон компьютер» захватить нашу компанию. Хотя официально они и не делали нам никаких предложений, Дженсон приобрел пять целых и семь десятых процента ее акций, возможно, даже больше.

— Нам это известно. Он все оформил у нас должным образом. Однако мы не знаем, получил ли Хартман информацию об этом заблаговременно.

— Вполне мог. Я абсолютно уверен, что «Вагнер — Филлипс» работает на «Дженсон компьютер», и эта же фирма помогает Хартману скупать акции «Фэрсистемс».

— Ну, Скотт Вагнер у нас тоже под подозрением. Мы следим за ним очень внимательно. Но вы упоминали и вторую возможность?

— Да. «Фэрсистемс» собирается объявить о разработке новой технологии. Фактически это совершенно новый комплект микросхем. Мне бы не хотелось вдаваться в детали, скажу лишь, что мы присвоили ей кодовое наименование проект «Платформа». Если он оправдает наши ожидания, акции «Фэрсистемс» будут стоить во много раз дороже, нежели в настоящее время.

— И кто посвящен в подробности проекта? — насторожилась Эдила Стивенсон.

— О, весьма узкий круг сотрудников «Фэрсистемс». И столь же немногочисленная группа в «Дженсон компьютер», включая самого Карла Дженсона. Кстати, мне только что пришло в голову — ведь и в «Майкрософт» кое-кто тоже может знать о нашем проекте.

— Следовательно, если произошла утечка информации, источник следует искать в любой из этих компаний? — вмешался Маккья.

— Выходит, так, — согласился я.

— Мы кое-что разузнали о методах Хартмана. — Маккья подвинул к себе лист бумаги.

Он был смугл, хрупкого телосложения, под крупным носом тоненькая ниточка усиков. С виду на пару лет моложе Эдилы, с которой изо всех сил пытается держаться как ровня.

— Он сплел хитрую сеть офшорных фондов, которые контролирует либо лично, либо через своих людей. И когда приобретает акции, создается видимость, что это дело рук не менее дюжины покупателей.

— Понятно.

— Вот список восьми компаний, к смене владельцев которых, по нашему мнению, причастен Хартман.

— Можно взглянуть?

Маккья протянул мне список с названиями компаний, именами их нынешних владельцев и датами. Я обратил внимание, что это был не бланк, а обычный лист писчей бумаги, никак не озаглавленный и без подписи.

Мы с Рейчел внимательно просмотрели список. Знакома среди значившихся в нем фирм мне была лишь одна — «Фьючернет», которую в сентябре 1992 года приобрела «Дженсон компьютер».

— А за посредническими услугами он обращается только к компании «Вагнер — Филлипс»? — спросил я.

— Нет, — ответила Эдила. — У него целый ряд маклеров, в том числе из крупных фирм, которые все еще имеют с ним дело. А вот среди мелких «Вагнер — Филлипс» явно занимает ведущее место. И большинство сделок он проводит именно через нее, особенно в сфере высоких технологий.

— Они имели какое-нибудь отношение к смене владельцев «Фьючернет»?

— Самое прямое. Действовали от имени «Дженсон компьютер». И Хартман ее акции приобретал тоже через них.

Меня это не удивило.

— Можно мне оставить его у себя? — указал я на список.

— А вы разве не знаете, что ваш брат получил от нас его копию? — удивилась Стивенсон. — После его гибели к нам обратилась британская полиция, поскольку у них появилась версия, что его убийство могло быть как-то связано с возникшими у него подозрениями.

Значит, Доналдсон выполнил-таки свое обещание. Однако проверка никаких результатов, видимо, не дала.

— Ну и что?

— Им никакой связи установить не удалось. Когда узнала, что вы прилетаете в Нью-Йорк, я позвонила Доналдсону. Он сказал, что не возражает, если мы ознакомим вас с этим списком.

«Как мило с его стороны», — подумал я, помня, что Доналдсон меня подозревал и даже допрашивал по поводу биржевых операций с акциями «Фэрсистемс». Теперь, похоже, я исключен из числа подозреваемых. Но кто же теперь, после убийства Дуги, среди них остался?

— Судя по всему, настала очередь «Фэрсистемс». — Эдила кивком указала на лист бумаги в моих руках. — Для возбуждения дела нам необходимо собрать как можно больше улик. Если еще что узнаете, сообщите нам, будем очень признательны.

Мы с Рейчел собрались уходить. Четверо юристов тоже поднялись из кресел пожать нам на прощание руки.

— Да, Марк! — окликнула меня Эдила уже на пороге.

— Слушаю.

— Будьте осторожны. Когда этих ребят загоняют в угол, они становятся очень опасны.

* * *

В тот же день мы успели на рейс «Американ эрлайнз», вылетавший из аэропорта Ла-Гуардиа в Сан-Франциско. Следующим утром мы планировали повидаться с Уолтером Соренсоном, а потом отправиться в Пало-Альто на встречу с Дженсоном. На такси доехали до гостиницы в Менло-парк в северной части Силиконовой долины. Было только шесть часов вечера. Конечно, по местному времени, а в Шотландии уже стояла глубокая ночь. День у нас выдался длинный и трудный, да и завтра, судя по всему, нам придется не легче.

Я искоса взглянул на Рейчел. Она не отрываясь смотрела в окно автомобиля на открывающийся взору залив Сан-Франциско. А славная из нас получилась пара! Несмотря на все различия в биографиях, образ мыслей у нас одинаковый.

Вспомнив тот вечер в ее квартире в Гленротсе, когда она читала мне стихи, я счастливо улыбнулся.

Администратор в отеле пощелкала клавиатурой компьютера.

— Вам двухместный?

Я собрался было ей возразить, но посмотрел на Рейчел. Она — на меня. Уголки ее губ несмело поползли вверх.

— Да, безусловно, двухместный.

Хотя вопрос прозвучал вполне, в общем, невинно, ушлая девица за стойкой безошибочно уловила наше мимолетное замешательство. И даже не стала прятать понимающую ухмылку.

— Вот вам ключи. Ваш номер на третьем этаже. Будьте как дома.

Мы вошли в лифт. Внезапно меня охватили возбуждение и неуверенность, чуть ли не страх. Попытался улыбнуться Рейчел, она ответила тем же. Мы оба не смели проронить ни слова.

Оказавшись в номере, я поставил чемоданы на пол.

— А что, здесь очень симпатично, — заметила Рейчел, обходя небольшую комнату.

Она открыла тумбу, в которой был спрятан телевизор, распахнула дверцу мини-бара. Потом юркнула в ванную.

Я не знал, что мне делать, и встал у окна, разглядывая гостиничную автостоянку и оживленный перекресток и стараясь успокоиться. От сладостного предвкушения сердце у меня в груди забилось гулко и часто.

Услышал, как открылась и захлопнулась дверь ванной. Почувствовал, что Рейчел стоит совсем рядом.

— Но вид отсюда неважный, — огорчилась Рейчел.

— Да, бывает лучше, — согласился я.

Медленно обернулся. Куда только подевалась вся ее холодность, отчужденность и самоуверенность! Она раскраснелась, теплый румянец поднимался от шеи к лицу. Я убрал ей со лба пряди пышных волос и коснулся пылающей щеки.

Ее губы тронула нежная и счастливая, но в то же время застенчивая и испуганная улыбка. Она подняла на меня свои огромные карие глазищи. Я наклонился и поцеловал ее. Наши губы едва соприкоснулись, но через мгновение Рейчел привлекла меня к себе и горячо поцеловала.

Я обнял ее, она освободилась и стала лихорадочно сдирать свой черный топ через голову, запуталась, и мы оба расхохотались. Я сжал в ладонях ее груди, ощущая, как твердеют под моими пальцами крупные соски.

— Иди ко мне, — хрипло прошептала она и потянула меня к кровати.

Мы, не в силах совладать с охватившим обоих желанием, ласкали друг друга бурно, торопливо и неуклюже. Потом она свернулась уютным комочком у меня в объятиях, грива темных волос рассыпалась по моей груди. Я поглаживал их, едва касаясь тугих завитков.

Мы долго лежали в умиротворенном молчании. Потом Рейчел шевельнулась.

— Пить хочется. — Она спрыгнула с кровати и прошлепала босыми ступнями к мини-бару.

Я не мог оторвать от нее глаз. Обнаженной она выглядела такой гибкой, пластичной и естественной. Рейчел взяла бутылку вина и наполнила два стакана. Один протянула мне, а с другим устроилась рядом, поджав под себя ноги. Достала из пачки сигарету, но вдруг ее уже поднятая к губам рука застыла в воздухе.

— Не возражаешь? — смущенно посмотрела она на меня.

— Нисколько.

— Уверен?

— Валяй. — Ее неожиданная забота о моем здоровье вызвала у меня умиленную улыбку.

Она щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.

Я посмотрел на ее валяющиеся на полу черный топ и брюки.

— А знаешь, мне твои летние вещицы нравятся, — сказал ей я. — Даже несмотря на то что вынуть тебя из них было нелегко.

— И я очень надеялась, что тебе понравится, — хихикнула Рейчел. — Специально выбирала.

— Что? Специально для меня?

— Для тебя, для кого же еще!

— Ну и дела… До чего же вы, женщины, хитрющие!

— Вовсе нет. Просто вас, мужиков, обхитрить ничего не стоит.

Я расплылся в довольной улыбке. Мысль о том, что такая женщина, как Рейчел, старалась меня соблазнить, приятно щекотала мое самолюбие. Тело у нее было просто потрясающее. Не могу не признаться, что, когда я ее увидел без этого наряда, у меня аж дух захватило.

— Повторим? — шепнул я ей.

— Что, прямо сейчас?

— Ну, может, не сию секунду. Завтра. Послезавтра. Через неделю.

— Да, уж будь любезен, пожалуйста. — Рейчел широко и открыто улыбнулась. — Хотя почему бы и не сию секунду?

На этот раз наши ласки были медленными, нежными, мы не спешили, стараясь узнать друг друга поближе.

А потом я уснул.

* * *

Проснулся через несколько часов. Светящиеся красным цифры на будильнике показывали четыре пятнадцать утра. А в Шотландии уже время обеда. Я разглядывал лежащую рядом со мной Рейчел — легкое дыхание едва колышет упругие груди, губы чуть приоткрыты, безмятежное во сне лицо, обрамленное рассыпавшейся массой темных волос.

Я же испытывал полное умиротворение и необыкновенный душевный подъем одновременно. Угрызения совести из-за Карен меня не мучили, да, честно говоря, я о ней и вспоминать не хотел. Мне было хорошо с такой открытой и искренней женщиной, как Рейчел, с женщиной, которая знает, чего хочет. А хотела она меня.

Веки Рейчел дрогнули, она открыла глаза, не понимая еще, где находится. Потом увидела меня и заулыбалась:

— Привет, милый!

— Привет! — Я склонился к ней и осторожно поцеловал в чуть пересохшие губы.

 

Глава 25

Соренсон жил в Лос-Алтос-Хиллз, небольшом городишке в пяти милях от Менло-парк прямо за территорией Стэнфордского университета. Невысокие особняки стояли там в дубовых, сосновых и эвкалиптовых рощах на вполне приличном расстоянии друг от друга. У многих местных жителей во дворах были оборудованы бассейны и теннисные корты.

Мы ехали по тихой пустынной дороге, взбирающейся между густыми деревьями вверх по склону холма. Здесь дома были уже заметно просторнее, нежели те, что попадались нам на глаза прежде. Дорога в конце концов привела нас к почтовому ящику с надписью «Соренсон».

Его дом представлял собой несколько беспорядочно спроектированное одноэтажное деревянное строение, окруженное кряжистыми дубами и каким-то экзотическим кустарником. Я нажал кнопку звонка, дверь нам открыл сам Соренсон.

— А, Марк, Рейчел! Заходите, заходите.

Интерьер дома был задуман как целиком открытое пространство. Прихожая вела прямо в огромное жилое помещение, одну стену которого занимало окно.

— Полюбуйтесь, какой у нас отсюда вид, — предложил Соренсон.

Мы подошли к окну. Поверх деревьев и крыш домов Пало-Альто нам открылась изумительно красивая картина — купающийся в сиянии солнечных лучей залив Сан-Франциско. От самого дома обширный ухоженный газон тянулся к теннисному корту. Рядом с ним голубоватым светом мерцала спокойная вода бассейна. У меня почему-то мелькнуло в голове, что все это обошлось Соренсону весьма недешево.

— Прелесть какая, — восхитилась Рейчел. — И давно вы здесь живете?

— Пять лет. По меркам нашей долины, это роскошное место. Нам здесь нравится. Жаль, конечно, что так много времени приходится проводить в разъездах.

— И не говори, милый! Европа у тебя отнимает полжизни. — За нашей спиной послышался звук быстрых легких шагов.

Я обернулся и увидел холеную женщину, которой могло быть за шестьдесят, но дать больше сорока язык не поворачивался. Блондинка с гладким, без единой морщинки, лицом, слегка тронутым ровным загаром. Трудно было определить, сколько в ее внешности природного, а сколько рукотворного, однако по ее высоким скулам и ясным голубым глазам можно было смело утверждать, что когда-то она была настоящей красавицей. Да и сейчас выглядела весьма привлекательно.

— А это Ширли, моя жена. Ширли, познакомься с Марком Фэрфаксом и Рейчел Уокер. Марк — сын Джеффри.

— Очень приятно, — протянула нам руку миссис Соренсон. — Мы потрясены этим ужасным несчастьем с вашим братом! Как ваш отец перенес такое горе?

— Переживает, сейчас ему, конечно, очень тяжело, — испытывая некоторую неловкость, ответил я.

— Передайте ему от нас сердечный привет. Он такой милый!

Интересно, как в том далеком прошлом, много лет назад, эти четверо уживались друг с другом — отец, мама, Соренсон и его жена?

— По чашке кофе? — предложила она.

Мы ответили утвердительно, и Ширли исчезла в кухне, откуда тут же раздалось негромкое звяканье посуды.

— Ну, как вы съездили в Нью-Йорк? — нетерпеливо спросил Соренсон.

Я рассказал ему о нашей встрече с Хартманом и беседе в Комиссии по ценным бумагам и биржам. Он слушал, не пропуская ни единого слова.

— Похоже, Ричард вскрыл весьма крупную и дурно пахнущую махинацию, — задумчиво произнес Соренсон. — Как по-вашему, комиссия скоро приступит к арестам?

— Не думаю. Но они не сомневаются, что такое время наступит. Настроены они очень решительно.

— Однако пока им ведь не удалось установить связь между этими фактами и гибелью Ричарда?

— Нет. Я поинтересовался в комиссии, как идут дела у Доналдсона. Шотландская полиция, судя по всему, тщательно отработала данную версию, но ничего не обнаружила. Однако существуют и другие варианты. — Я сообщил ему об убийстве Дуги, о визите Йоши в «Инч-Таверн» и об исчезновении Дэвида Бейкера.

— Утверждать что-либо, естественно, трудно, однако, сдается мне, все это как-то связано с японцами, — предположил Соренсон. — Этот ваш Йоши выныривает в самых неожиданных местах. И, по-моему, вы с самого начала были правы насчет Дэвида Бейкера. Давно надо было от него избавиться.

Миссис Соренсон принесла кофе. Она уже собиралась присесть, как Соренсон бросил на нее свирепый взгляд. Доля секунды, не больше, однако она вздрогнула, глаза ее на какое-то мгновение вспыхнули злобным огоньком. Один из тех случаев, когда за тщательно приукрашенным фасадом на миг приоткрывается подлинная суть отношений между супругами.

— Ну, я вас оставлю, если не возражаете, — с натянутой улыбкой произнесла Ширли и вышла из комнаты.

— Итак, какие у вас соображения?

— Никаких. В комиссии мне дали список компаний, которые, как они подозревают, так или иначе связаны с Хартманом. Он у меня с собой. — Я протянул ему лист. — Вам они знакомы?

— Ну, о некоторых я, конечно, слышал. — Соренсон, нахмурившись, просматривал список. — «Фьючернет», например, выпускает, если не ошибаюсь, программное обеспечение для компьютерных сетей.

— А не располагаете ли вы какими-либо сведениями, позволяющими установить связь между ними?

— Сейчас, погодите. — Соренсон задумался. — Нет, что-то ничего в голову не приходит. А вам?

— Пока нет. Но как только вернемся в Шотландию, начнем проверять каждую из этих компаний, — пообещал я ему.

Он одним глотком допил кофе и налил себе новую порцию.

— Хотите еще? Он без кофеина, — предложил Соренсон.

При словах «без кофеина» Рейчел вскинула на него возмущенный и оскорбленный взгляд, однако тут же взяла себя в руки и решительно замотала головой. Я протянул ему свою пустую чашку.

— Собираетесь к Дженсону? — спросил Соренсон.

— Да. Нам назначено на одиннадцать.

— И что будете ему предлагать?

Около получаса мы обсуждали с ним нашу стратегическую линию поведения на встрече с Дженсоном, потом вышли попрощаться с миссис Соренсон. Она с романом Джеки Коллинз в руках сидела в кресле, уставившись невидящим взглядом на тянущуюся к горизонту долину Санта-Клара.

* * *

Солнце заливало ослепительно сверкающие под его жаркими лучами здания, громоздившиеся по обе стороны Пейдж-Милл-роуд. Ни одного жилого дома, все строения принесены в жертву всемогущему компьютеру. Ничего похожего на Гленротс. Здесь производственные корпуса отличаются куда большими размерами, внешним лоском и таинственностью. Буйная и для меня экзотическая растительность — пальмы, эвкалипты и редкие, устремленные к небу секвойи.

Слева от нас раскинулся комплекс Стэнфордского университета, а справа тянулась промышленная зона «Хьюлетт — Паккард». Эта компания служит образцом, символом Силиконовой долины. Ее основатели начинали в захламленном гараже, теперь «Хьюлетт — Паккард» превратилась в сложнейшее, огромное и постоянно растущее предприятие. Завод «Дженсон компьютер» находился немного дальше. Разглядеть его с дороги нам не удалось, мешали высокий кустарник и замаскированная под него ограда. Мы подъехали к воротам, у которых прохаживался вооруженный охранник. К своим обязанностям он относился крайне серьезно, потребовал у нас удостоверяющие личность документы и прежде, чем пропустить, поговорил с кем-то по телефону.

В конце концов он поднял шлагбаум, и я направил автомобиль к стоянке у белого шестиугольного здания в шесть этажей. Перед ним развевались два флага гигантских размеров — звездно-полосатый государственный и фирменный — зеленые буквы «Дженсон компьютер» на белом фоне. За ним виднелись два одинаковых огромных серых корпуса, напоминающих обтекаемыми формами космический корабль.

Я остановил машину на предназначенном для посетителей участке стоянки, мы с Рейчел переглянулись и вошли в белое здание. Однако в кабинет Дженсона попали только минут через десять, после того как охранники еще дважды проверили наши документы.

Кабинет был очень просторным и пустоватым. Дженсон вскочил из своего кресла и, протягивая на ходу руку, обежал вокруг стола. На нем были безупречно отутюженные хлопчатобумажные брюки и зеленая спортивная рубашка.

— Марк, Рейчел! Живы, здоровы? Да вы садитесь, садитесь! — Он повел нас к круглому столику со стеклянной столешницей.

Главным предметом в кабинете был, конечно, письменный стол размерами с футбольное поле. Но стояли на нем лишь телефон и два компьютера, к одному из которых были подключены очки нашей виртуальной системы. Ни листочка, ни единого клочка бумаги. Стена за столом представляла собой сплошное стекло. Через него были видны коротко подстриженный и ухоженный газон и небольшая деревянная постройка, похожая с виду на японский храм. Стены кабинета украшены абстрактными картинами — белая пустота, перечеркнутая прямыми черными линиями.

— Ну, ребята, и чего вам от меня нужно?

— Хотели поговорить с вами о проекте «Платформа», — ответил я, не обращая внимания на его бесцеремонный тон.

— О, так вас уже в него посвятили?

— С учетом положения, в котором мы оказались, я сочла нужным рассказать Марку о нашем проекте, — вмешалась Рейчел.

— Что ж, разумно, разумно. Однако, насколько я понимаю, работу над ним вы ведь приостановили?

— Отнюдь. Более того, мы готовы выполнить наши обязательства по соглашению, — сообщил я ему.

— Прекрасно! Я так и знал, что вы, ребята, нипочем не отступите.

— Но сначала необходимо достичь кое-каких договоренностей. На взаимоприемлемых условиях, — предупредил его я.

— Без вопросов! Давайте обсудим. — Дженсон принялся разливать в бокалы минеральную воду, но тут же отставил бутылку. — Только вот что я вам скажу. Мы тоже не сидели сложа руки — надо ведь было свести все компоненты в единое целое. И, знаете, мы, похоже, попали в самую точку. Ваша операционная система чертовски здорово работает на наших новых машинах. Производительность у нее превосходит все, что я мог себе вообразить.

Рейчел высокомерно усмехнулась.

— Эта девица гений, Марк. Настоящий гений! Нет, я серьезно. Никто из наших парней ни на что подобное не способен, а ведь у нас есть лучшие из лучших во всей отрасли специалисты!

— Нисколько не сомневаюсь, — польстил я ему, испытывая ликующую гордость за Рейчел.

— Пойдем, чего покажу. — Дженсон выскочил из кабинета.

Мы старались не отставать, мчась за ним по пятам мимо охранников, пытавшихся разглядеть наши болтающиеся на груди гостевые пропуска. Дженсон на бегу говорил без умолку, но уловить что-либо я не смог. Чирикнул пристегнутый к его поясному ремню мобильник. Он поднес его к уху, рявкнул несколько слов, и через пятнадцать секунд беседа была окончена.

Мы проскочили по бетонной дорожке к одному из двух космических сооружений, по стене которого шла надпись «Корпус А». Вошли внутрь через боковые ворота. Здесь толпились новые охранники, которые расступались перед Дженсоном, бросая на нас подозрительные и обиженные взгляды. Миновав короткий коридор, мы оказались в просторном зале, заполненном верстаками, станками, пультами, — сплошной металл и пластик. Почти точная копия нашего завода в Гленротсе, только, естественно, сильно увеличенная. Мне подобное наблюдение, должен сказать, доставило немалую радость. Единственное отличие состояло в том, что здесь встречалось немыслимо дорогостоящее даже с виду оборудование.

— Мы сами разрабатываем, собираем и испытываем нашу продукцию. Все компоненты получаем от других производителей, чаще всего из стран Дальнего Востока. Кроме, понятно, микросхем. Чипы мы выпускаем на нашем заводе «Интерсерк» в нескольких милях отсюда. В этом зале у нас клепают компьютеры. Пошли, Рейчел, посмотришь.

Он потащил нас к молодому парню в черной футболке, который увлеченно склонился над электронной начинкой компьютера. Он улыбнулся Рейчел, которую, судя по всему, хорошо знал, и через секунду они уже обсуждали результаты проводимых им тестов. Рейчел явно осталась ими довольна. Дженсон подвел нас к группе инженеров, возбужденно говоривших о графических процессорах. Это единственные два слова, которые я сумел разобрать, все остальное было выше моего понимания. В отличие от Дженсона. К нему здесь все относились с необыкновенным пиететом, складывалось полное впечатление, что он, наподобие божества, окружен какой-то мистической аурой. Сразу было видно, что дело свое он знает досконально, и это завоевало ему искреннее уважение сотрудников.

Минут через двадцать мы вернулись к нему в кабинет.

— А он прав. Полная совместимость, — по дороге шепнула мне на ухо Рейчел, еле поспевая за Дженсоном. — «Фэррендер» на их новой модели работает действительно потрясающе. Есть еще несколько недоделок, но ничего серьезного.

Глаза ее горели, возбуждена она была не меньше Дженсона.

— Ну, что скажешь, Рейчел? — азартно поинтересовался он, едва закрыв за собой дверь кабинета.

— Здорово! Немного усовершенствуем интерфейс, и система будет работать просто блестяще. Однако хочу напомнить, что использовать процессор «Фэррендер» без нашего разрешения вы не сможете.

— А то я не знаю! — фыркнул Дженсон.

— Тогда обсудим? — вкрадчиво предложил я.

Дженсон не отвечал. Бросил на меня короткий взгляд.

— Хочу вам еще кое-что показать. За мной!

Он нажал кнопку, стеклянная стена за его спиной распахнулась на две створки. Он вывел нас на газон. Трава под ногами была мокрой, видимо, ее совсем недавно поливали. Дженсон направился к загадочному домику, на который я обратил внимание, еще сидя у него в кабинете.

Мы поднялись по ступенькам, и Дженсон сбросил ботинки. Мы последовали его примеру. Затем он положил рядом с обувью свой мобильник и посмотрел на нас, вопросительно вскинув брови. Мы молча развели руки, как при обыске, и покачали головами: мол, не сомневайтесь, мы безоружны.

Домик был спроектирован наподобие японского храма. Пройдя по татами в другой конец обшитой деревом прохладной комнаты, мы очутились в крошечном причудливом садике, где среди зарослей японского папоротника и проплешин лишайника лопотал торопливый ручеек.

— Садитесь, — распорядился Дженсон.

Мы сели. Рейчел с грациозно скрещенными ногами, Дженсон в позе лотоса, я, покряхтывая, неуклюже шмякнулся на подогнутые под себя ноги, которые тут же заныли и начали неметь.

— Несколько лет назад я встретил одного чудака, — начал объяснять Дженсон. — Так он мне сказал, что, если я не придержу лошадей, мне скоро крышка. Велел медитировать каждый день. Попробовал и привык. Помогает. А теперь тихо.

Он закрыл глаза, мы с Рейчел затаились. Дженсон дышал глубоко и медленно, втягивая воздух носом и выдыхая его через рот, его грудь и живот размеренно вздымались и опадали.

Наблюдать этот сгусток кипучей энергии в полном покое было зрелищем просто поразительным. Я нисколько не сомневался, что ему только на пользу сбавлять на несколько минут в день обычный для него бешеный ритм жизни. Меня также ничуть не удивляло, что к исполнению церемонии релаксации Дженсон относится с такой же маниакальной скрупулезностью, как и ко всему остальному.

Через несколько минут тишина и журчание воды стали действовать и на меня тоже. Я поерзал, устроил поудобнее затекшие ноги. Ручеек и папоротник навели меня на ностальгические воспоминания о сырых холмах Шотландии.

Дженсон наконец зашевелился, сделал последний глубокий вдох и обернулся к нам.

— Вот и полегчало. Ну, что, продадите мне «Фэрсистемс»? — вдруг спросил он.

«Берет быка за рога», — огорошенно подумал я. А может, весь этот затейливый ритуал специально разработан им для переговоров — как своего рода тактическая уловка? Играем мы на его поле, бдительность мою он усыпил, вот и прет в прорыв напролом.

Если так, то ничего тебе, дружок, не светит.

— Нет, — одним словом ответил я.

— Да бросьте, у вас же нет выбора! Не продадите мне сейчас — все, поезд ушел. Продадите — и будете как сыр в масле кататься. Скажете, я не прав, что ли?

— О, все не так просто, как вы пытаетесь представить, — спокойно поправил его я. — Видите ли, буквально на днях мы договорились с одной японской компанией, «Онада индастриз», может, слышали. Мы согласились открыть им доступ к нашему симулятору и графической системе. А они дадут нам достаточно наличности, чтобы мы смогли продолжать работу.

— Ой, не надо! — замахал на меня руками Дженсон. — Чипы же они выпускать пока не могут, так? И вы тут толкуете всего лишь о рынке игрушек. А я веду речь о проникновении на рынок виртуальной реальности по всему миру.

— Карл, вы правы в том, что сотрудничать с вами нам, несомненно, выгоднее. Я просто хотел подчеркнуть, что мы и без вас запросто можем выжить. Мы без вас обойдемся, вы нам не нужны.

— И все равно вам имеет смысл продать компанию, — гнул свое Дженсон.

— Я очень надеюсь, что мы сможем совместно с вами продолжать работу над проектом «Платформа». Однако нам нужна наличность, а продавать компанию я не хочу, — терпеливо продолжал я. — И если вы нам не поможете, я буду вынужден заключить еще одну сделку с «Онада». Но уже на условии предоставления им эксклюзивного права на использование нашей графической системы. Уверен, за такое они будут только рады отвалить очень хорошие деньги.

— Ну так чего вы от меня хотите?

— Для начала всего лишь пятьсот тысяч фунтов стерлингов, которые вы нам должны.

Дженсон впился в меня своими крошечными темными глазками. Сейчас они у него не бегали из стороны в сторону, как обычно, а светились энергией и внутренней силой. Дженсон целиком сосредоточился на решении проблемы, а проблемой этой в данный момент был я.

Он молчал. Я ждал. Полосатый бурундучок прошмыгнул по деревянным ступенькам и юркнул в папоротниковые заросли.

— Не пойдет, — отрезал Дженсон, не сводя с меня взгляда. — Проект «Платформа», я абсолютно убежден, изменит весь мир. От него зависит судьба моей компании. Я не могу допустить, чтобы будущее «Дженсон компьютер» полностью зависело от какой-то захудалой конторы в тысячах миль отсюда, которая либо прогорит, либо сговорится с япошками, стоит мне только отвернуться. Мне необходимы какие-то рычаги управления и контроля.

Я тоже умел молчать, когда нужно.

— Дадите мне пятьдесят процентов, — выдержав паузу, небрежно бросил Дженсон.

Я взглянул на Рейчел. Она с укоризной высоко вскинула брови. Правильно, решать мне. Я ощутил, как в крови забурлил адреналин. Да, в данную минуту наша троица в американских джинсах сидела на полу псевдояпонского храма, но точно так же я вполне мог бы находиться и за своим столом в «Харрисон бразерс». На карту было поставлено все. Через мгновение я мог получить или потерять миллионы долларов. А Дженсон хотел заключить сделку, в этом я был абсолютно уверен.

— Десять, — невозмутимо предложил я.

— Во сказанул! Какой же это контроль! Только еще одна головная боль для моей бухгалтерии.

— Ладно, уговорили. Двадцать процентов. Плюс немного привилегированных акций.

Глазки Дженсона, казалось, вот-вот пробуравят меня насквозь. Мы уже изложили друг другу свои позиции. Теперь мы могли много дней или даже недель препираться об условиях соглашения или прийти к нему прямо сейчас. Я чувствовал, что Дженсону не терпится покончить с этим как можно скорее.

— Двадцать пять процентов по рыночным ценам на сегодняшний день. Плюс привилегированные акции на два миллиона долларов. Плюс два места в совете директоров. Я буду спать крепче, зная, что у вас в банке лежат кое-какие деньги.

Я колебался.

— На решение у вас есть минута. Потом расходимся по домам, — жестко заявил Дженсон.

Я знал, что он не шутит.

Минуту я употребил не без пользы, произведя в уме кое-какие подсчеты. За двадцать пять процентов акций по нынешней цене в шесть долларов за штуку Дженсон вложит в нашу компанию дополнительные средства в размере четырех миллионов долларов. Плюс два миллиона долларов за привилегированные акции. Итого шесть миллионов. Этого должно хватить, чтобы сохранить «Фэрсистемс» на плаву некоторое время. А если проект «Платформа» оправдает наши ожидания, акции «Фэрсистемс» взлетят, что называется, выше крыши. Компания останется независимой, осуществится мечта Ричарда.

Однако в условиях враждебного отношения со стороны «прочих» акционеров мне без поддержки Дженсона на большинство голосов нечего и рассчитывать. Значит, придется довериться ему полностью. А ведь он один раз уже крепко подвел меня, предательски отказавшись от предоплаты по проекту «Платформа».

Тут я подумал об убийстве Ричарда. О Хартмане, который, как хочет, крутит-вертит моей компанией из своего кабинета в Нью-Йорке. О Дэвиде, вступившем за моей спиной в тайный сговор с «Онада». Да кому, черт побери, я вообще могу доверять?

Я внимательно посмотрел на Дженсона, неподвижно сидящего передо мной со скрещенными ногами. Его мотивы были мне ясны и понятны: он стремится к преуспеванию своей компании, и достичь этого он может лишь вместе с «Фэрсистемс». Нравится нам это или нет, но мы с ним оказались по одну сторону баррикад.

— Договорились. — Я протянул ему руку.

Он заулыбался, твердо сжал мою ладонь и посмотрел прямо в глаза.

— У меня такое ощущение, что мне очень повезло заиметь такого партнера, как вы, Марк, — сказал он. — И, если честно признаться, нам срочно нужны твои мозги, Рейчел. Мои ребята жаждут обсудить с тобой пару проблем, над которыми они бьются уже давно и безуспешно.

* * *

В воскресенье утром мы, совершенно измотанные, вернулись в Шотландию. Я довез Рейчел до дома и поехал в Керкхейвен принять ванну и хоть немного вздремнуть. Там на автоответчике меня ждало сообщение с просьбой позвонить Дафни, матери Карен. Ага, разбежался. Теперь говорить с ней вообще нет и никогда не будет никакой необходимости. При этой мысли я расплылся в счастливой улыбке.

С наслаждением отмокая в горячей воде, я перебирал в памяти события последних двух дней. Я разделял восторженные чувства Рейчел по поводу проекта «Платформа». Похоже, «Фэрсистемс» вышла наконец на прямую дорогу.

Однако я также понимал, что еще не все идет так гладко, как хотелось бы. Далеко не все. Я по-прежнему не имел ни малейшего понятия, что произошло в тот вечер, когда был убит Ричард. Его убийца до сих пор гуляет на свободе. Меня не оставляло мрачное предчувствие, что тот, кто расправился с ним, теперь попытается убить и меня.

Несколько минут я старался вычислить, кто бы это мог быть, но утомленный мозг соображать что-либо отказывался.

На завод я приехал уже ближе к вечеру. Рейчел, естественно, находилась там уже в течение нескольких часов. Я был просто поражен обилием дел, которые скопились всего за три дня моего отсутствия.

В семь я направился к ее кабинету. Кит и Энди корпели за своими компьютерами.

— Классно, слышь, получилось с «Платформой», — окликнул меня Кит. — Молодцом, босс, поздравляем!

— Спасибо, — кивнул я ему и постучал в дверь кабинета Рейчел.

— Заходи!

При моем появлении лицо ее засветилось теплой улыбкой.

— Как самочувствие? — поинтересовался я.

— Прекрасно. Только вот работы невпроворот. А ты?

— На последнем издыхании.

С минуту мы молчали.

— Я бы не хотел отрывать тебя от дел и все такое прочее, — осторожно начал я. — Но, может, у тебя появится желание поехать сегодня со мной в Керкхейвен?

— Что за вопрос? — вновь заулыбалась она. — Едем.

Мы сели в «БМВ», и я вывел машину со стоянки перед заводом. Я не без труда выбрался из хитросплетения улиц с односторонним движением, прикрывающих подступы к Гленротсу с юга, и выбрался на шоссе, ведущее на восток, к Керкхейвену.

Все это время я посматривал в зеркало заднего вида. Эта привычка выработалась у меня за последнюю пару недель. За нами двигался белый микроавтобус «астра», в нем я успел разглядеть водителя и сидящего рядом с ним пассажира. В Маркинче он от нас отстал, но вновь нагнал у гигантского завода по производству виски в Ливене.

— А знаешь, по-моему, за нами «хвост», — сказал я Рейчел.

— Где? Сзади столько машин, — обернувшись, недоверчиво проговорила она.

— Белый микроавтобус. Прицепился к нам еще в Гленротсе.

— А ты притормози. Посмотрим, как они себя поведут.

Я сбросил скорость до тридцати миль в час. Нас обгоняли все, кому не лень, но только не микроавтобус. Он покорно плелся чуть ли не вплотную к заднему бамперу моего «БМВ».

Я нажал педаль газа — микроавтобус тоже стал набирать скорость.

— Сдается, ты прав, — встревожилась Рейчел. — Что будем делать?

— Через полмили поворот на Керкхейвен. Если он тоже свернет, остановлюсь у полицейского участка.

Я притормозил у перекрестка и включил правую мигалку. Теперь фургон почти поравнялся с нами. На переднем сиденье — два здоровенных парня, по виду работяги с какого-нибудь местного завода.

Мы повернули направо. Фургон проехал прямо в направлении Крэйла.

Я неестественно громко расхохотался, избавляясь от нервного напряжения.

— Так я скоро собственной тени бояться стану, — преувеличенно бодро воскликнул я.

— И правильно сделаешь, — назидательно произнесла Рейчел. — Мне вовсе не хочется, чтоб тебе еще раз по голове досталось.

Я остановил машину около Инч-Лодж и внимательно осмотрел набережную, потом мы с Рейчел прошли в дом. Она в некоторой растерянности озиралась по сторонам.

— Как-то странно здесь без Ричарда, — призналась она.

— Может, тебе не стоило приезжать?

— Да нет, я рада здесь побывать. Можно посмотреть, что у тебя там наверху?

Мы поднялись в спальню Ричарда.

— Что, опять в привычной обстановке? — не удержался я.

— Дурачок, — усмехнулась Рейчел. — Я же никогда в жизни сюда не заходила.

Обернулась и стала меня целовать.

* * *

Сам не знаю, что меня разбудило. Было еще совсем темно. Стук какой-то, что ли. Я взглянул на лежащую ко мне спиной Рейчел. Улыбнулся сам себе. И вновь услышал стук или, во всяком случае, очень похожий на него звук. Доносился он не с улицы, а с нижнего этажа.

Я лежал без движения, напряженно вслушиваясь в тишину. Теперь мне показалось, что я уловил какой-то негромкий шорох. Решил встать и посмотреть, что там происходит.

Халат мой остался в ванной, но в доме было тепло, так что можно было обойтись и без него. Голый, я стал осторожно красться вниз по ступенькам, хотя и знал, что там никого нет. И никогда не бывает, когда по ночам мерещится всякая чертовщина. Однако проверить не мешает.

В гостиной было достаточно светло, но ничего подозрительного я там не обнаружил. На всякий случай притаился за дверью и выжидал целую минуту.

Все тихо, спокойно.

Обошел кухню. То же самое.

Честно говоря, бродя нагишом по дому среди ночи в поисках грабителей, я чувствовал себя последним идиотом. Если бы кто-то проник внутрь, я бы давно уже на него наткнулся. Хватит валять дурака, иди-ка ты назад в постельку, Марк.

Едва ступив через порог спальни, я окаменел. На кровати на четвереньках громоздился здоровый парень, всей своей тяжестью пригвоздив к ней Рейчел. В следующее мгновение крепкая рука стиснула сзади мою шею, на лицо плотно легла влажная тряпка. В ноздри ударил удушливый приторно-сладкий запах.

Ноги у меня подкосились, я упал на колени, пытаясь сбросить повисшее на моей спине грузное тело.

А больше ничего не помню.

 

Глава 16

Ноги у меня жутко замерзли и насквозь промокли. Шевелить ими было трудно — какая-то плотная и противно влажная ткань сковала их, как путы. Да и двигаться-то мне совсем не хотелось. Я так устал, что мечтал только об одном: спать, спать, спать…

Оледеневших ног я уже почти не чувствовал. В ушах стоял шум падающей воды, словно я оказался у Ниагары. Я попытался поднять веки. Затылок взорвался слепящей болью, пронзительно отдавшейся во всем теле.

Лежал я под каким-то странным углом, по ногам все выше и выше поднималась обжигающе холодная вода.

Стиснув зубы, заставил себя открыть глаза. Тьма непроглядная. Шевельнулся, дернулся, что-то властно сдавило мне грудную клетку. Потрогал — ремень безопасности.

В кровь рванулся адреналин, и я очнулся. Огляделся. Сижу, пристегнутый ремнем безопасности, за рулем своего «БМВ». На мне надеты джинсы и рубашка, в которых я был вчера вечером. За стеклами автомобиля плещется чернильно-черная вода. Она хлещет через вентиляционные отверстия в приборной доске и быстро заполняет салон. Джинсы промокли уже выше колен.

На пассажирском сиденье скорчилась женщина. Видны только спутанные темные волосы. Рейчел.

Скорее! Я потянулся к замку ремня безопасности. Руки не слушались, хлороформ, или чем там я еще надышался, продолжал действовать. Я тыкал в кнопку и дергал пряжку до тех пор, пока наконец не раздался резкий щелчок. Освободил от ремня безопасности Рейчел и, склонившись над ней, принялся изо всех сил трясти за плечи.

— Очнись! Очнись же! — умолял я ее, но она не подавала признаков жизни.

Автомобиль, задрав багажник, стоял в воде капотом вниз, и вода стремительно прибывала, заполняя переднюю часть салона.

Рейчел не двигалась. Я уперся ногами в приборную доску, рванул ее будто лишенное костей тело и перевалил на заднее сиденье. Потом перебрался туда сам. Машина качнулась, передние колеса приподнялись и через секунду с глухим стуком опустились на что-то твердое. Автомобиль остался в прежнем положении.

У нас здесь пока было сухо, хотя машина почти полностью погрузилась в воду. Однако заднее стекло еще поднималось над ее поверхностью примерно на фут, и я сумел разглядеть на фоне звездного неба отвесную кручу берега.

Надо выбираться, и как можно быстрее.

Я лежал, упираясь ногами в спинку водительского сиденья, одна рука под спиной Рейчел. Набрав полную грудь воздуха, я повернул ручку двери и толкнул ее что есть силы.

Тщетно, преодолеть давление воды мне не удалось. Попробовал плечом. С тем же результатом. Мне бы только приоткрыть крохотную щелочку, а дальше ворвавшаяся в нее вода сама за меня все сделает. Однако дверь не поддавалась. Пытаться опустить стекла бесполезно, они приводятся в движение электродвигателями, а выключатель уже под водой. Она, переливаясь через спинки передних сидений, уже подступала к моим ногам, через пару минут заполнит весь салон.

Я встал коленями на заднее сиденье и, подтянув тело Рейчел вверх, уложил ее головой на спинку. Далось мне это с огромным трудом, все мышцы ныли, отказываясь подчиняться командам, которые подавал им мозг.

Надо сосредоточиться и что-то придумать. Однако то ли от хлороформа, то ли с перепугу мысли у меня путались и разбегались. Я перевел дыхание, стараясь взять себя в руки.

Ледяная вода лизнула мне бедра.

Выбить заднее стекло? Конечно! Оно же над поверхностью воды, через него полная луна в ночном небе льет в салон свой призрачный свет.

Ударил в стекло локтем. Оно даже не дрогнуло. Ударил сильнее. Нет, не получается. Принялся бешено колотить в него ладонями, кулаками, пару раз попробовал даже лбом. Безрезультатно.

Меня охватила паника. Ничего не соображая, я молотил и молотил по стеклу, понимая, что это бессмысленно. Однако ничего другого мне в голову не приходило.

Вода плескалась уже у моей груди, но прибывать, похоже, перестала. Ее уровень внутри и снаружи машины, видимо, сравнялся.

Я замер, подумав о том, что надо экономить воздух. Поддерживая бесчувственное тело Рейчел, лежал без движения, старался дышать медленно и размеренно. Ощутил, как холод постепенно сковывает цепенеющие мышцы.

Внезапно машину тряхнуло, и она накренилась. Я поднял голову и увидел, как длинная жердь ударила в борт автомобиля. Берег был совсем рядом, всего в каких-то нескольких футах. Стоявшие на нем два рослых парня таранили жердью машину, пытаясь столкнуть ее дальше в воду. Лиц их разглядеть я не мог, только расплывчатые белые пятна. «БМВ» дергался и раскачивался, однако с места не двигался, его задние колеса, судя по всему, зацепились за какое-то препятствие.

И тем не менее с каждым новым толчком машина еще на дюйм уходила под воду. Мне оставалось только надеяться на чудо.

Вдруг парни на берегу остановились, перекинулись парой слов и исчезли из виду. Я с облегчением перевел дух. Как оказалось, радость моя была преждевременной. Через минуту они появились вновь, на этот раз с куда более длинным и прочным бревном.

Они подвели его под задний бампер «БМВ» и навалились всей своей тяжестью. Машина скользнула под воду, перевернулась, и я перестал соображать, где у нас верх, где низ. Вокруг стояла непроницаемо черная тьма. Одной рукой я по-прежнему обнимал Рейчел, но поскольку полностью потерял ориентацию в пространстве, решил ее выпустить. Нащупал ручку двери, нажал, дверь распахнулась. Все правильно, автомобиль затонул, и давление воды в салоне и снаружи уравнялось.

Извиваясь всем телом, выбрался из машины, побарахтавшись, почувствовал ногами дно. Оттолкнулся что есть силы и вынырнул на поверхность. Увидел две неясные фигуры, карабкающиеся вверх по обрыву. Меня они не заметили.

Я немного подышал полной грудью, а потом, набрав в легкие воздуха, нырнул к автомобилю. Вот и распахнутая дверь, протянув руку, я провел ладонью по скользкой обивке сиденья. Рейчел там не было.

Лезть обратно в эту ловушку нельзя. Запаса воздуха хватит ненадолго, меня ждет верная смерть. Однако я забрался в салон машины и стал ощупывать его обшивку. Где же Рейчел? Наконец кончиками пальцев коснулся ее волос. Потянул. Ее безжизненное тело слегка шевельнулось, но осталось на месте, что-то его держало. Дышать было уже почти нечем. А почему бы мне не вынырнуть, не отдышаться как следует, а уж после этого повторить попытку ее освободить? Потому что она погибнет, вот почему. Грудь мне сдавило так, будто ее стиснул своими могучими кольцами чудовищных размеров удав. В ушах зазвенело.

Не раздумывая больше, я влез глубже в салон. Свитер Рейчел зацепился за рукоять ручного тормоза. Я несколько раз рванул намокшую эластичную шерсть, намертво вцепился в волосы Рейчел и с силой оттолкнулся ногами. Мы пробкой вылетели на поверхность, раздался всплеск, особенно громкий в ночной тишине. Я испуганно посмотрел на берег. Те двое почти добрались до верха. Очутившись там, они обязательно обернутся посмотреть на дело своих рук. Я принялся озираться в поисках укрытия. Так, это, похоже, не река, а озеро. Прямо позади нас увидел крошечный островок, заросший кустарником, его поникшие ветви почти касались черной глади воды. До него всего ярдов десять. Приподняв Рейчел голову и стараясь не шуметь, я поплыл на спине. Намокшая одежда тянула нас ко дну, к тому же у меня на ногах тяжеленными гирями повисли ботинки. Самому не верится, но я все же доплыл.

Я успел затащить Рейчел под кусты за миг до того, как парни остановились и стали разглядывать то место, где была наша машина. Потом ушли.

Я подхватил Рейчел под мышки и вытянул ее на берег. Как можно осторожнее уложил на спину. Она недвижно вытянулась на сырой траве. Времени терять нельзя. Как и любой из нас, я имел теоретическое представление о том, что такое искусственное дыхание рот в рот, но мне ни разу в жизни не приходилось его делать живому человеку. Я не терял надежды, что Рейчел еще жива.

Прижал пальцы к ее шее и совершенно определенно уловил едва заметное биение пульса. Тогда я взялся за работу. С губ Рейчел время от времени скатывались слабые струйки воды, но и только. Я стал вдувать воздух ей в рот и одновременно давить ладонями на грудную клетку. Сильнее и сильнее. Не помогает. Еще сильнее. Вдруг Рейчел вдохнула сама, без моей помощи. Зашлась в кашле, изо рта хлынула вода. Веки дрогнули.

Жива! Она жива, слава Богу!

Несколько минут я просидел рядом с ней, приходя в себя и стараясь восстановить дыхание. Господи, до чего же холодно! В свете луны я оглядел окрестности. Мы попали на островок посреди озера, окруженного холмами. Никаких признаков жилья — вокруг, насколько хватало глаз, светились только звезды. Но ведь те двое пригнали сюда автомобиль, значит, где-то поблизости должна быть дорога.

Оставаться на этом клочке суши всю ночь нам нельзя. Мне нужно срочно отогреть Рейчел и доставить ее в больницу. С замирающим сердцем, уже заранее трепеща всем телом, я бесшумно скользнул в ледяную воду. Поплыл, поддерживая голову Рейчел над поверхностью. Теряя последние силы, выволок ее вверх по круче.

А ведь я был прав — прямо от обрывистого берега вдаль уходила лесная просека. Я оглянулся через плечо на озеро, но разглядеть в черной воде черный «БМВ», конечно, не смог.

Пристроив Рейчел на плече, я зашагал по просеке. В насквозь промокшей одежде она оказалась тяжелее, чем мне думалось, к тому же я выбился из сил и продрог до самых костей. Прошла, как мне почудилось, вечность, прежде чем мы выбрались из леса на узкое асфальтированное шоссе. Никаких строений вокруг не было, однако примерно в миле от нас я увидел небольшую рощицу. Среди таких обычно фермеры скрывают от любопытных взглядов свои дома, с надеждой вспомнил я. И решительно направился в ее сторону.

С каждым шагом Рейчел становилась тяжелее и тяжелее. Всю свою волю я сконцентрировал лишь на том, чтобы переставлять ноги. Тьма вокруг меня постепенно сменялась зыбкой серой пеленой, близился рассвет. Однако даже сейчас я нигде не мог обнаружить никаких признаков человеческого обитания. Трудно сказать, как долго это продолжалось, но мы все-таки вошли в рощицу, где, как я и предполагал, стоял кирпичный дом. На притолоке я нащупал кнопку звонка, вдавил ее ладонью и не отпускал до тех пор, пока кто-то не открыл мне дверь.

 

Глава 27

Мы сидели в кабинете администратора Пертской королевской больницы. Я в больничном халате поверх казенной пижамы. Напротив меня Керр, с покрасневшими от усталости глазами, и Доналдсон, который выглядел таким бодрым и свежим, будто было девять утра понедельника, а не семь вечера воскресенья.

Рейчел лежала в одной из палат под аппаратом искусственного дыхания.

Оказалось, что нас в автомобиле столкнули в одно из озер в горах Пертшира. И машине «скорой помощи» пришлось добираться за нами аж из самого Перта.

— Вы уверены, что не можете описать нападавших? — в который раз допытывался Доналдсон. — Ну, хоть какие-нибудь приметы, чтобы нам зацепиться.

— Да я почти ничего не видел, — едва сдерживая раздражение, твердил я. — Два парня. Высокие, здоровые. Лиц не разглядел.

— Одежда? Цвет волос? Голоса?

— Не слышал я их голосов! Один, кажется, шатен.

— А что у них за машина, не заметили?

— Нет. Я же был без сознания. — И тут мне в голову пришла одна мысль. — Погодите, вчера, когда мы возвращались из Гленротса, за нами увязался какой-то микроавтобус. В нем еще двое работяг сидели. Но у поворота на Керкхейвен они поехали прямо.

— Уже что-то! — обрадовался Доналдсон. — Теперь поподробнее. Какой микроавтобус?

— Белая «астра», по-моему.

— Номер запомнили?

— Нет! — сорвался я на крик, этот допрос начал мне надоедать.

— Ладно, спокойно. Если еще что-нибудь припомните, немедленно дайте нам знать.

— Ага, всю ночь спать не буду, — буркнул я себе под нос.

— Простите, вы что-то сказали? — с металлом в голосе переспросил Доналдсон, а Керр приподнял брови.

Я неимоверно устал, страшно беспокоился за Рейчел, терпение мое иссякало.

— Все, что вы делаете, — это задаете мне кучу вопросов, я на них отвечаю, и после этого кого-нибудь обязательно убивают. Так, может, мне лучше то, что припомню, оставить при себе?

Доналдсон, бросив на меня испепеляющий взгляд, встал и собрался уходить. Керр остался сидеть.

— Зря вы так, — дождавшись ухода Доналдсона, укорил меня Керр. — Мы же стараемся изо всех сил.

— Знаю, — вздохнул я.

Я отхлебнул черного кофе и виновато посмотрел на сидевшего передо мной в выжидательной позе Керра. Почему-то одно присутствие этого видавшего виды полицейского в скверно пошитом костюме действовало на меня успокаивающе.

— Можно задать вам вопрос? — обратился к нему я.

— Валяйте, — добродушно согласился он.

— Вы проверяли показания Йоши Ишиды?

— Так точно, сэр. Он говорит правду. Управляющий отеля «Робберс-Армс» подтвердил, что он приезжал к ним на выходные поиграть в гольф.

— А если это просто его легенда? Готов поклясться, что ему очень не хотелось, чтобы Акама узнал, где он находился.

— И это мы тоже проверили, — хмыкнул Керр. — Причина, по которой он стремился сохранить свою поездку в тайне, состоит в том, что он там был не один, а с женой одного из своих коллег. Узнай кто об этом, шума не оберешься и скандала не избежать.

— Думаете? Хотя в общем-то маловероятно, чтобы он, замышляя убийство, взял с собой любовницу, а?

— Я бы сказал, что мы можем исключить его из числа подозреваемых, — кивнул Керр.

— А как насчет Дэвида Бейкера? Нашли?

— Да, в Бостоне. Гостил у своего старинного друга по Гарварду. Заявил, что страдает от переутомления и нервного истощения. Он потерял работу, и это якобы стало для него невыносимо тяжелым ударом. Его жена говорит, что в последнее время между ними постоянно вспыхивали ссоры. Дело в том, что он рассказал ей о своем сговоре с «Онада», и этого она простить ему не смогла. Однако убить Дуги Фишера у него возможности не было. И я сильно сомневаюсь, что это он убил вашего брата.

Я тяжело вздохнул и крепко потер глаза.

— Послушайте, приятель, — продолжал Керр. — Убийца вашего брата может попытаться убрать и вас. Я отряжу на несколько дней одного из своих молодцов присмотреть за вашим домом и попрошу сержанта Кокрина тоже быть начеку. Мы, естественно, не в силах охранять вас вечно, но сделаем все, что возможно.

— Спасибо.

— А теперь давайте я отвезу вас домой.

* * *

С Рейчел все обошлось благополучно. Ее накачали транквилизаторами и два дня продержали под аппаратом искусственного дыхания, потом еще двое суток на всякий случай в больнице. Лечащий врач заверил меня, что она поправится быстро и полностью.

В течение следующей недели я с головой ушел в работу над проектом «Платформа», не забывая при этом соблюдать особую осторожность.

Проект «Платформа» был готов к демонстрационному показу. Объявление о выпуске новой системы мы приурочили к открытию СИГГРАФ, торговой ярмарки, которая должна была проходить в конце июля во Флориде. Незадолго до этого, как только должна была завершиться организация производства необходимых компонентов в Сингапуре, Японии и на Тайване, мы собирались приступить к ее массовому выпуску. Поставки готовой продукции планировали начать в сентябре.

В один прекрасный день по возвращении домой я нашел у себя на автоответчике еще одно сообщение от матери Карен.

«Марк, говорит Дафни Чилкот. Я очень беспокоюсь за Карен. Мне необходимо поговорить с тобой. Пожалуйста, приезжай в Годэлминг как можно скорее. Спасибо».

Я оставил его без внимания. Я лично за Карен уже не беспокоился, даже думать о ней не хотел.

Из больницы я ненадолго завез Рейчел к ней домой в Гленротс собрать кое-какие вещи. Сумел настоять, чтобы она переехала ко мне. Хотя нас и похитили из Инч-Лодж, я был уверен, что сейчас, когда за моим домом наблюдает полиция, ей безопаснее находиться со мной. Тем более что я установил надежные замки на все окна.

Мы пили чай на кухне.

— Я тут подумала… — начала Рейчел.

— О чем?

— Да о многом. О гибели Ричарда. О пожаре в мастерской. Об убийстве Дуги. По-моему, здесь определенно есть связь.

— Ну-ка, ну-ка! — встрепенулся я.

— Все дело в информации, — уверенно заявила Рейчел. — Ричард располагал какой-то информацией, и именно поэтому его убили. Однако найти ее убийца не смог и, чтобы наверняка уничтожить, решил сжечь всю мастерскую.

— А что, вполне возможно, — кивнул я.

— Потом на эту же информацию наткнулся Дуги. И поплатился за это жизнью.

— Пусть так, однако почему кто-то все время пытается убить и нас?

— Потому что она по-прежнему остается в нашем распоряжении.

— Ты так считаешь? — задумался я. — И что это за информация?

— В том-то и дело, что не знаю. Нам известно, что это очень важно. Помнишь, Дуги грозил, что, получив ее, может покончить с «Фэрсистемс». Есть у нас эта информация, есть, мы только пока не можем определить и оценить ее значение.

— А не список ли это компаний, который мы получили в Комиссии по ценным бумагам и биржам?

— Мне это тоже в голову приходило. У Ричарда этот список был, а теперь он есть и у нас. Однако мы не знаем, сумел ли получить его Дуги. К тому же, все эти сведения властям уже давно известны.

Мы некоторое время сидели в задумчивом молчании. Чем дольше я размышлял над версией Рейчел, тем более вероятной она мне казалась. Но что же такое хранилось в мастерской, потом попало в руки к Дуги, а теперь и к нам?

Мне припомнился пожар в сарае, все эти полыхающие бумаги. И как я выбирался оттуда, прижимая к груди компьютер Ричарда.

— Компьютер! — воскликнул я.

— Что?

— Что бы там ни было, Ричард должен был хранить эту информацию у себя в компьютере. Ты все его файлы просмотрела?

— Нет, не успела. Там их великое множество.

— Спорим, это где-то там, у него в компьютере. Он должен был сгореть во время пожара, но мне удалось его спасти. Потом Дуги проникает к нам на завод, обнаруживает этот файл в компьютере Ричарда и использует содержащуюся в нем информацию, чтобы кого-то шантажировать. Тогда его убивают. А информация по-прежнему там, прямо в твоем кабинете!

— Едем! — возбужденно предложила Рейчел.

На огромной скорости мы примчались в Гленротс. Рейчел включила компьютер Ричарда.

— Ого! Что ж, ты был прав. Жесткий диск переформатирован.

— Не понял?

— Дуги, должно быть, заложил в компьютер мину замедленного действия, если так можно выразиться. В течение какого-то времени все вроде бы в полном порядке. Затем, скажем, через неделю, компьютер получает команду переформатировать жесткий диск.

— Так мы потеряли все данные? — Сердце у меня упало.

— Значит, для кого-то эта информация была настолько важна, что для ее уничтожения никаких усилий не было жалко, — словно не слыша моего вопроса, заметила Рейчел.

— А восстановить ее можно?

Рейчел покровительственно усмехнулась и выдвинула нижний ящик стола. Достала небольшую кассету.

— А копии на что?

Она выскочила из кабинета и через минуту вернулась со стримером — устройством, которое позволило ей скачать данные с кассеты в компьютер Ричарда. Через несколько минут эта операция была завершена.

Рейчел вызвала каталог директорий. Для меня половина из них представлялась полной абракадаброй.

— Давай сосредоточимся на текстовых файлах, — предложила Рейчел. — Остальные нам ни к чему.

Она открыла список папок текстового редактора. Их было шесть. Каждая содержала десятки файлов.

— Ого! И ты их все просмотрела?

— Нет. Только в папках «Фэрсистемс» и «Платформа».

— А Дуги копался во всех без исключения, можешь не сомневаться. Ладно, давай за работу!

Мы принялись тщательно просматривать все файлы. Многие оказались просто скукотищей зеленой — оплаченные счета, письма в страховые компании и все такое прочее. Некоторые же были куда интереснее. Ричард выработал привычку писать заметки по самым различным темам и сохранять их для последующего дополнения или редактирования.

Одна из таких записок была озаглавлена «Бейкер». Так я и знал, Ричард заподозрил Дэвида Бейкера в сговоре с «Онада».

— Думаешь, в этом все дело? — спросила Рейчел.

— Кто его знает, — неуверенно ответил я. — У нас-то его подозревали давно, а вот для Дуги это могло стать новостью. Используя подобную информацию, он мог причинить компании некоторый ущерб. Например, шантажировать Дэвида.

— Но решиться из-за такого на убийство? — возразила Рейчел.

— Вот и я тоже сомневаюсь, — подумав, согласился я. — Дэвид же и сам знал о наших подозрениях. Не вижу причин, по которым он или кто другой стал бы только за это убивать Дуги. Нет, не то. Давай-ка следующий файл.

Целый ряд файлов касался деятельности Лиги за прекрасный старый мир. Ричард явно опасался происков Дуги и его соратников. Однако и в них мы ничего особенного не обнаружили.

Одна заметка имела отношение к несчастному случаю с мотоциклистом. Представляла она собой наброски адресованных Уилли распоряжений и ничего нового не содержала. Тем более что Дуги, скорее всего, видел ее и раньше, когда выкрал оригинал письма от Берги.

Я перечитал произведенный Ричардом анализ движения цен на акции «Фэрсистемс». При этом довольно много времени у меня ушло на то, чтобы ознакомиться с огромным объемом рабочих материалов, которые он нам с Карен не показывал.

Через пару часов мы решили сделать перерыв и выпить кофе, потом вновь засели за компьютер. Записки Киту и Рейчел. Переговоры об аренде завода. Письма мне и отцу. Пространные списки неотложных дел. Мы стали терять надежду.

И вдруг… Вот оно! Прямо перед нашими глазами, черным по белому.

* * *

Теперь мы знали все. Оставалось только решить, что нам с этим делать. Неопровержимыми доказательствами мы не располагали, нам еще предстояло заполнить некоторые пробелы. Так что с обращением в полицию я спешить не хотел. Мне, честно говоря, порядком надоела их склонность использовать получаемую от меня информацию лишь для того, чтобы придумывать все новые и новые вопросы. На этот раз мы подготовимся так, что у нас будут все ответы. И мы с Рейчел разработали план. Его осуществление потребовало значительных усилий и, конечно, отвлекло нас на некоторое время от проекта «Платформа». Однако, если все обернется так, как мы задумали, игра стоит свеч.

Мы пригласили всех основных акционеров на презентацию проекта «Платформа», которую предполагали провести через неделю. В списке гостей значились Вагнер, Дженсон, Хартман, мой отец и Соренсон. Включать в него Карен я поначалу не собирался, но Рейчел убедила меня, что ее присутствие очень важно с точки зрения легитимности намеченного мероприятия. И уговорила Уилли позвонить моей бывшей подруге.

К моему удивлению, она дала согласие. Единственным, кто отказался присутствовать на презентации, был Хартман. Но вот уж его-то упрашивать у нас никакого желания не было.

Демонстрацию системы в действии мы наметили провести в ходе виртуальной встречи, участники которой должны были находиться в двух разных географических пунктах — в компании «Дженсон компьютер» в Пало-Альто и на заводе «Фэрсистемс» в Гленротсе.

Дюжина наших сотрудников во главе с Рейчел работала круглыми сутками. Кит и Энди вылетели в Калифорнию, чтобы оказать необходимую техническую помощь людям Дженсона.

Через неделю у нас все было готово.

 

Глава 28

— Наденьте, пожалуйста, шлемы.

Все дружно выполнили просьбу Рейчел. Мы, то есть Дженсон, Вагнер, Соренсон, отец, Карен, Уилли и я, сидели за полированным столом красного дерева в виртуальном кабинете. Портретное сходство было отменное. Фотографировали нас заранее, в разных позах, ракурсах и с разными выражениями лиц. Все эти изображения были занесены в компьютер. Смонтированная на шлеме миниатюрная камера подает ему команды воспроизводить в виртуальном мире соответствующую ситуации мимику. В этом виртуальном кабинете я уже бывал, когда Рейчел впервые демонстрировала мне проект «Платформа». Просторное помещение с видом на морской простор на фоне далеких горных вершин.

Мы оглядывали кабинет, привыкая к непривычному окружению и новым ощущениям. На мгновение в этом виртуальном мире наши с Карен взгляды встретились, и мы одновременно поспешили отвести глаза. Еще до демонстрации мы упорно делали вид, что не замечаем друг друга, да и сейчас смотреть на нее мне было противно. Очень жаль, что Рейчел настояла-таки на ее присутствии.

— Привет, Джефф! — Соренсон помахал моему отцу и улыбнулся.

— Добрый вечер, Уолтер… Или доброе утро? Черт, а здесь-то сколько сейчас времени?

Хороший вопрос. В Гленротсе в данный момент семь часов вечера, а в Пало-Альто уже одиннадцать утра. И который же тогда час в виртуальной реальности?

— Примем компромиссное решение, чтобы никому не было обидно, — предложила Рейчел, видеть которую мы в нашем виртуальном мире не могли, но прекрасно слышали. — Как насчет трех часов дня?

За столом пролетел одобрительный смешок.

— А зачем нам эти шлемы, Рейчел? Уж больно похожи на фены в парикмахерской, — язвительно поинтересовался Скотт Вагнер. — Вы же не рискнете пустить их в продажу?

— Это ведь старая модель, если не ошибаюсь? — поддержал его отец. — Помню, Ричард применял такие шлемы в самых первых своих разработках.

— Совершенно верно, — подтвердила Рейчел. — Наша новая система обладает повышенной чувствительностью, а эти шлемы позволяют определять положение головы с такой точностью, которая используемым нами сейчас стандартным электромагнитным устройствам недоступна. Но вы, Скотт, не беспокойтесь, мы практически завершили разработку облегченной модификации очков.

Она лгала, но они этого, к счастью, не знали. На всех участниках презентации были надеты громоздкие шлемы, закрывающие чуть ли не все лицо и подключенные к системе виртуальной реальности с помощью механической руки. Мы и вправду иногда использовали их в тех случаях, когда требовалась особая точность, однако в обычных условиях наши виртуальные очки прекрасно справлялись с поставленными задачами. На мне, например, сейчас были именно они, хотя больше никому, кроме Рейчел, это обстоятельство известно не было. Очки давали мне возможность в любой момент переходить из виртуального мира в реальный и наоборот.

Чем я и воспользовался, вздернув их на лоб. Рядом со мной сидели Карен, отец и Уилли в шлемах, Рейчел смотрела на экран монитора, управляя происходящим с помощью компьютера. Рядом с ней был установлен небольшой телевизор, принимающий изображение из конференц-зала компании «Дженсон компьютер», где также в громоздких шлемах находились Дженсон, Вагнер и Соренсон. Кит, Энди и местный инженер хлопотали у монитора компьютера, у двери переминались с ноги на ногу два охранника.

Я вернулся в виртуальный мир. На лицах участников застыло выражение нетерпеливого ожидания.

— Прежде всего я хотел бы поблагодарить всех присутствующих, — торжественно прокашлявшись, начал я. — Предварительная демонстрация возможностей нового проекта основным акционерам компании имеет для нас весьма большое значение. Особую благодарность позвольте выразить Скотту, как представителю большой группы рядовых держателей акций.

— Для меня это волнующее событие, — откликнулся виртуальный Вагнер с виртуальной улыбкой.

— Мы полагаем, что способность собирать находящихся за тысячи миль друг от друга людей на виртуальные встречи, подобные нашей, обусловит одно из самых популярных и распространенных применений проекта «Платформа». Однако наша система обладает целым рядом других возможностей, которые мы вам и намерены сейчас продемонстрировать. Для начала мы попросили бы одного из вас отправиться в путешествие по виртуальному миру. Уолтер, вы, как председатель совета директоров, не окажете нам честь стать первопроходцем?

— С удовольствием, — согласился Соренсон.

— Отлично. В виртуальном мире мы все время остаемся с вами, будем видеть и слышать вашими глазами и ушами. Но руководить всем происходящим станете только вы. Для перемещения в виртуальном мире пользуйтесь «мышкой» «три ди». Ясно?

— Все понял. Я готов. Включайте!

— Значит, так, Уолтер, — вступила Рейчел. — Прогулку по виртуальному миру предлагаю начать в лесу.

Я переместился в мир Соренсона. Через ощущения виртуального Соренсона я, как и все остальные, воспринимал виртуальный мир, которым управляла Рейчел. Мы очутились в сосновом лесу. Ярко светило ласковое солнышко, вокруг на разные голоса пели птицы. Весна, судя по всему. Соренсон, должно быть, шевельнул «мышку», поскольку мы зашагали по лесной тропинке. И примерно через минуту подошли к широкой деревянной двери в серой каменной стене.

— Мне можно войти? — спросил Соренсон.

— Конечно, — заверила его Рейчел. — Только повернуть дверную ручку — и вперед!

Я опять вздернул очки на лоб и посмотрел на экран телевизора. Находящийся в Пало-Альто Соренсон сидел в кресле и вытянутой рукой двигал «мышкой», лицо его почти целиком было скрыто шлемом. Когда я вернул очки на место, он уже крался по какому-то туннелю.

Здесь было темно, лишь в самом конце виднелись неясные очертания дверных створок. За спиной раздался протяжный скрип закрывающейся за нами двери.

Низко нависающий потолок, сочащиеся влагой стены, под ногами мечутся какие-то твари, вспугнутая летучая мышь едва не задела крылом мое, то есть наше, лицо… В общем, жутковато, надо признаться. Соренсон, поколебавшись, продолжал путь.

— А ведь действительно здорово, Рейчел! — неестественно бодрым голосом произнес Соренсон. — Прямо как в настоящем подземелье.

Рейчел молчала.

— Рейчел! Эй, Рейчел, ты меня слышишь? — вновь позвал он ее.

Рейчел не откликалась.

Соренсон нерешительно потоптался на месте, потом все же двинулся дальше. Подошел к двери в конце туннеля, повернул ручку… Невесть откуда налетевший мощный поток воздуха вытолкнул нас наружу и с треском захлопнул дверную створку.

Мы оказались на кладбище. Стояла мертвая тишина. Со всех сторон нас окружали высокие стены. Соренсон бросился назад к двери, однако та не открывалась.

— Рейчел, выпусти меня отсюда!

Молчание.

Виртуальный Соренсон, останавливаясь и озираясь на каждом шагу, двинулся через кладбище. Вокруг не было слышно ни звука, лишь ветер тихо шелестел почти невидимой листвой. Высокую луну то и дело закрывали черные облака, и мы едва могли различить расплывчатые очертания надгробий, склепов и склонившиеся над ними чуть покачивающие ветвями деревья.

Неожиданно до нас донесся скрипучий скрежет. Соренсон резко обернулся. Рядом с ним медленно поднималась могильная плита.

Соренсон хохотнул, но от этого его смеха у нас мороз пошел по коже. Прекрасно, все идет как надо.

Плита сдвинулась, под ней разверзлась глубокая могила. Из нее выбралось какое-то существо, присело на край ямы. Разглядеть его в ночной тьме было невозможно.

Соренсон боязливо шагнул поближе.

В этот момент луна вышла из облаков, и Соренсон вздрогнул.

— Здравствуй, Уолтер, — отчетливо произнес выходец из могилы.

— Ричард! Какого черта! — Соренсон отчаянно завертел головой, но, видимо, вспомнив, что он всего-навсего присутствует на показе чудес электроники, тут же пришел в себя.

— Это уже не забавно, Рейчел, — строго проговорил Соренсон. — Это… Это просто отвратительно! Выпусти меня немедленно.

— Тебе никуда не уйти, Уолтер, — покачал головой Ричард. — Ты останешься здесь, со мной. Нам надо поговорить.

По спине у меня побежали мурашки. Даже несмотря на то, что я знал, что слышу свой собственный, но только искусно измененный электронными устройствами голос, создавалось полное впечатление, что говорит Ричард. Да и внешнее сходство было до жути потрясающим. На меня нахлынула буря чувств. Я порывался сам заговорить с ним; только сейчас до меня дошло, что именно этого мне больше всего не хватало — возможности с ним поговорить. Горло сдавило, глаза защипали подступившие слезы.

Бог знает, что ощущал в этот момент Соренсон.

— Рейчел! Эй, кто-нибудь! Марк! — в панике завопил он.

Изображение у меня перед глазами задергалось, заметалось из стороны в сторону. Я догадался, что Соренсон пытается сдернуть с себя шлем. Поднял очки и взглянул на экран телевизора. Так и есть — он ерзал в кресле, стараясь стащить шлем.

— Снимите же с меня эту штуку! — пронзительно потребовал он.

Соренсон попробовал встать, но не смог. Присоединенная к шлему механическая рука практически не оставляла ему свободы движений. Он тянул и дергал ремешки, крепящие шлем под подбородком, однако Кит затянул их на совесть. Бесполезно. Из виртуального мира ему не выбраться, он стал его узником.

Я обвел взглядом реальный кабинет в Гленротсе. Уилли, Карен и отец, словно окаменев, застыли в своих креслах. Нижняя челюсть у отца отвисла, ту часть лица, что виднелась из-под шлема, заливала мертвенная бледность. Наблюдать такое ему, несомненно, тяжело. А дальше будет еще хуже. Однако помочь ему сейчас я ничем не мог.

Я вернулся в мир Соренсона. Он все еще был не в силах оторвать глаз от улыбающегося ему Ричарда. Девять месяцев назад снятые многочисленные данные о чертах лица и телосложении брата были занесены в компьютер. Сейчас, приникнув к нему в неимоверном напряжении, Рейчел управляла всеми движениями Ричарда.

— Тебе некуда бежать, Уолтер. Давай потолкуем, — мягким увещевающим тоном предложил Ричард.

— Не о чем мне с тобой говорить! — истерически выкрикнул Соренсон.

— Тогда пойдем, покажу тебе кое-что.

Ричард спустился в могилу. Изображение вновь замигало, Соренсон следовать за ним явно не хотел. Тщетно, теперь он полностью подчинялся чужой воле. И мы все спрыгнули в сырую яму. Там, в переплетенной корнями земле, перед нами открылась дощатая дверь. Ричард кивком пригласил нас войти, мы цепочкой потянулись за ним следом.

И попали в его кабинет. На стенах висят фотографии первых устройств виртуальной реальности, электронное «окно» выходит на Ферт-оф-Форт. За рабочим столом сидит Ричард.

— Привет, Уолтер. Спасибо, что приехал, — воскликнул он. — Я тут наткнулся на одну очень неприятную вещь. Хочу, чтобы ты сам посмотрел. Понимаешь, меня еще в феврале насторожило, как странно идут торги нашими акциями, и я позвонил в американскую Комиссию по ценным бумагам и биржам. Там мне сообщили, что некто по имени Фрэнк Хартман скупает их в больших количествах. И что фирма «Вагнер — Филлипс» манипулирует ценами, помогая Хартману собрать крупный пакет по дешевке. Ты знаком с Фрэнком Хартманом, Уолтер?

Соренсон не отвечал.

— Так вот, комиссия любезно прислала мне список связанных с Хартманом компаний, — продолжал Ричард. — Они подозревают, что каждую из них он прибрал к рукам, выгодно пользуясь утечкой закрытой служебной информации. Взгляни сам.

Брат передал нам список, и мы стали просматривать его, хотели мы того или нет.

— Узнаешь названия, Уолтер?

Тот по-прежнему упорно молчал.

— А есть и другой список.

Ричард протянул нам еще один лист бумаги — страницу из комплекта документации, подготовленной к выходу акций «Фэрсистемс» на публичные торги. Там перечислялись компании, в советы директоров которых входил Соренсон. Из восьми компаний, упомянутых в списке комиссии, в этом значилось пять. Для более наглядного сравнения виртуальные руки Соренсона поднесли один лист к другому. И реальный Соренсон ничего не мог сделать, чтобы остановить своего виртуального двойника.

— Это, как видишь, доказывает, что именно ты снабжал Хартмана закрытой информацией о состоянии дел в данных пяти компаниях. В качестве члена совета директоров ты заблаговременно узнавал о предстоящей смене собственника или о готовящемся выпуске новой продукции. И докладывал Хартману, который принимался скупать акции через подставных лиц. Ну, и тебе из них кое-что доставалось, верно?

— Чушь! — возразил Соренсон.

— А по-моему, вполне убедительно, Уолтер. Один список подготовила Комиссия по ценным бумагам и биржам, второй взят из уставных документов «Фэрсистемс». Сходство между ними бросается в глаза, ты ведь не станешь отрицать? Так что очевидный вывод напрашивается сам собой, как по-твоему?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — надменно дернул плечом Соренсон.

— Тогда взгляни на этот график. — Ричард вручил нам третий лист бумаги, на котором отображалось движение объемов торгов и цен на акции «Фэрсистемс», начиная с ноября, когда они впервые поступили в открытую продажу. — Легко заметить, что объем торгов нашими акциями резко подскочил двадцать первого февраля, то есть ровно через неделю после того, как я рассказал тебе о проекте «Платформа». Ты сообщил о перспективной разработке Хартману, и тот начал скупать наши бумаги. Вне всяких сомнений, с помощью Скотта Вагнера.

Если Вагнер и протестовал, никто из нас его не слышал. К нам в наушники поступала только речь Соренсона. Мы с Рейчел заранее позаботились о том, чтобы посторонние комментарии не смазывали нужного нам эффекта.

— Я составил письмо в Комиссию по ценным бумагам и биржам, в котором изложил упомянутые факты. — Ричард потряс очередным листом бумаги. — Однако отправлять его прямо сейчас не стану. Даю неделю, чтобы ты сам решил, как тебе поступить.

— Все, Рейчел, это уже переходит всякие границы, — пытаясь придать своему подрагивающему голосу былую властность и решительность, заявил Соренсон. — Подурачилась, и хватит. Кончай этот балаган.

— Пойдемте со мной, — пригласил Ричард.

Все безропотно поднялись с кресел и вышли вслед за ним из кабинета. Потянулись гуськом по какому-то безликому и неуютному длинному коридору.

— Теперь у нас обоих возникли проблемы, не правда ли, Уолтер? — говорил на ходу Ричард. — Если эти сведения предать огласке, нам будет крайне трудно изыскать инвесторов и собрать деньги, необходимые для завершения проекта «Платформа». Но твой случай, конечно, куда тяжелее. Тебя привлекут к суду за торговлю служебной информацией, и пара лет за решеткой тебе обеспечена. Однако мужик ты крутой, может, и переживешь. Но что станет с твоей репутацией, а? Вот в чем настоящая проблема. Тебя уже никто больше не назовет благодетелем из Силиконовой долины. Ты будешь навечно заклеймен как жалкий воришка, до нитки обчистивший молодых предпринимателей, которым взялся якобы помогать. А такое унижение ты переживешь?

Соренсон угрюмо молчал.

Мы продолжали идти, коридору, казалось, не будет конца.

— Послушай, а давай вместо того, чтобы гадать, что ждет нас в будущем, бросим взгляд в прошлое. На мою беду, однако, к счастью для тебя, меня убили. — Ричард поднял руку, предвосхищая возражения Соренсона. — Погоди возмущаться, я знаю, что это сделал не ты. Ты в тот вечер выступал с речью в Чикаго. К этому, правда, мы еще вернемся. Итак, я погиб, но оставалось мое письмо, и пока оно не будет уничтожено, ты не мог чувствовать себя в безопасности. Тебе было прекрасно известно, где я привык хранить документы подобного рода — в мастерской. И ты ее сжег. Решил, что письмо сгорело. Естественно, ты же не знал, что его содержание записано на жестком диске моего компьютера, который Марк спас из огня. Впрочем, и это обстоятельство не имело бы никакого значения, если бы Дуги не проник на наш завод и не обнаружил копию письма в моем компьютере, который перенесли в кабинет Рейчел. Дуги не мог поверить своему счастью. Да пусть он сам скажет!

Ричард свернул направо, толкнул узкую дверь, вслед за ним мы вошли прямо в квартиру Дуги в Эдинбурге. Дуги сидел на софе, многозначительно помахивая зажатым в руке письмом. При нашем появлении он заулыбался.

— Смотрите, кто пришел! Так кто из нас на самом деле скверный мальчишка, а?

На самом деле это был, конечно, не Дуги, а Кит, пытавшийся имитировать его голос. Для моего уха подделка была очевидной, однако мы надеялись, что Соренсон, мало знакомый и с тем, и с другим, ее не заметит. Внешнее же сходство было просто поразительным, поскольку в период работы в «Фэрсистемс» Дуги подвергся той же процедуре обмеров, что и Ричард.

— Слушайте сюда, — резко сменил тон Дуги. — Предлагаю сделку. Я уничтожаю это письмо и забываю, о чем в нем идет речь. Вы же мне гарантируете, что «Фэрсистемс» до лета не дотянет.

Я, честно говоря, понятия не имел, что в действительности требовал Дуги, но сейчас моя версия прозвучала вполне правдоподобно.

— Однако такая сделка тебе, Уолтер, пришлась не по душе, — заметил откуда-то Ричард.

Мы стали медленно надвигаться на Дуги. Злорадная усмешка исчезла с его губ. Две мускулистых руки вцепились в его плечи и легко, как котенка, подняли на ноги, комкая рубашку, поползли вверх и мертвой хваткой стиснули горло. Дуги тщетно пытался освободиться, задыхаясь и брызгая слюной, хватал широко открытым ртом воздух, глаза полезли из орбит… И все вокруг померкло.

Секунд пять перед глазами у нас стояла непроглядная тьма. Вдруг мы поняли, что уже едем в автомобиле по ночному проселку. В свете фар мелькали редкие чахлые кусты. За поворотом в лунном свете свинцовым отливом поблескивало море.

— Обернись, Уолтер.

Мы оглянулись через плечо. На заднем сиденье сидел Ричард, у него на коленях безвольно подпрыгивала от толчков на ухабах голова Дуги, невидящие глаза уставились вверх. Соренсон торопливо перевел взгляд на дорогу.

— Давай-ка здесь остановимся, Уолтер, — прозвучал за нашими спинами мягкий голос Ричарда.

Разбитый проселок привел нас на пустующую в это время ночи автостоянку. Автомобиль затормозил, и мы вышли на прохладный ветерок. Ричард вылез тоже. Внизу, в двадцати футах под нашими ногами, волны с грохотом обрушивались на прибрежные скалы. Неожиданно наши лица оказались в каком-то футе от крышки багажника, напрягая виртуальные руки, мы толкали машину к обрыву. Последнее страшное усилие — и автомобиль сорвался с кручи в черную воду. Мы пристально разглядывали пенную поверхность бурлящего между утесами моря, но машина уже исчезла из виду.

Наушники доносили до меня тяжелое хриплое дыхание Соренсона, однако он не проронил ни слова.

— Чисто сработано, Уолтер, — похвалил его Ричард. — Может, нырнем, посмотрим?

Мы пробежали несколько шагов до края обрыва и прыгнули. Когда виртуальная черная вода сомкнулась над моей головой, я в своем реальном мире непроизвольно задержал дыхание. Под водой было темно, я едва различал очертания автомобиля, покоящегося на покрытом валунами песчаном дне. Ричард потянул Соренсона за рукав, и мы все подплыли к машине, на переднем сиденье которой течение баюкало пристегнутое ремнем безопасности тело Дуги, облепленное белой футболкой.

Меня охватила паника. Нахлынули воспоминания об ужасе, пережитом мной в тонущем «БМВ». Я поднял очки и, обливаясь холодным потом, откинулся на спинку кресла. Несколько раз вдохнул полной грудью и посмотрел на Рейчел.

— Черт возьми, слишком уж реалистично, — выдавил я.

— То ли еще будет. Дождись следующего эпизода, — мрачно усмехнулась она.

На экране ее монитора подрагивало изображение подводного мира. Плоское, двухмерное, оно не было таким жутким, как та виртуальная ловушка, в которой я задыхался несколько секунд назад.

Я обвел взглядом остальных: Уилли, Карен и отец, казалось, превратились в каменные изваяния. Никто из них при всем желании не мог избавиться от шлема. Если они и пытались что-то говорить, в виртуальном мире их не слышали. Я посмотрел на экран телевизора. В Пало-Альто царило такое же потрясенное оцепенение.

Переведя дух, я с отчаянной решимостью опустил очки на глаза. К моему облегчению, мы вновь плелись следом за Ричардом по тому же нескончаемому коридору.

— Итак, Дуги ты рот заткнул. Но это не решило возникшие у тебя проблемы, Уолтер. На твой след вышел мой брат. Ты попробовал запугать его ночным нападением и угрозами по электронной почте. Ничего не вышло. А когда Комиссия по ценным бумагам и биржам передала Марку и Рейчел копию уже находившегося у меня списка, ты понял, что они тебя рано или поздно непременно разоблачат. И отрядил двух наемных убийц избавиться от них навсегда.

Готовя эту программу, мы с Рейчел решили опустить кошмарную сцену на озере, просто не смогли заставить себя вновь пережить этот ужас.

— Но вернемся к моему убийству. Знаю, знаю, тебя в то время на месте преступления не было. Тем более тебе будет интересно увидеть собственными глазами, как все происходило. Сюда, пожалуйста.

Внезапно перед нами в стене коридора открылась дверь в мастерскую Ричарда. Нашим глазам предстал так хорошо знакомый мне хаос компьютерного оборудования. За стеной в ночной темноте ровно шумел морской прибой.

— В тот вечер ко мне пришли. Я впустил гостя в дом. Возможно, он был не один. Вероятно, эти люди были мне знакомы. А может, сказали, что они от тебя, Уолтер. Ты якобы просил их кое-что мне передать. Тогда я провел их в мастерскую, мне надо было что-то им показать. — Ричард переместился к тому месту, где я нашел его бездыханное окровавленное тело. — Иди сюда, Уолтер. Ближе, ближе! А сейчас, Уолтер, мы умрем. На этот раз вместе.

Перед нами вдруг возникло подобие лица со смазанными чертами, застывшая бесформенная маска. Лицо таинственного убийцы.

Он медленно наклонился и поднял с пола топор. Взметнул его над нашими головами. Мы не могли оторвать глаз от замершего в воздухе тускло-серого лезвия с прилипшей к остро заточенной кромке деревянной крошкой. Оно обрушилось на наши головы чуть выше надбровных дуг. Соренсон закричал. Лезвие вновь взмыло перед нашими глазами, кровь струйками потекла на топорище… Еще удар! И душераздирающий вопль Соренсона.

Я поднял очки и посмотрел на экран телевизора. Соренсон визжал, сжимая ладонями шлем. Тот содрогался через равные промежутки времени. В его шлем мы вмонтировали похожее на поршень устройство, которое с каждым взмахом топора в виртуальном мире наносило ему в реальной действительности ощутимый удар в лоб. Достаточно болезненный, однако не настолько сильный, чтобы лишить его сознания.

— Глаза зажмурил, подонок, — злобно пробурчала Рейчел.

В шлем Соренсона она установила датчики, отслеживающие движения век. Если он, гад, глаза не откроет, вся наша затея пойдет насмарку.

— А ну встряхни его как следует! — попросил я.

— Сейчас, только отключу остальные наушники, — ответила Рейчел. — Готово, поехали!

Из стоящих рядом с ее компьютером динамиков раздался леденящий кровь звук.

— Это я еще у нас здесь громкость убавила, — объяснила Рейчел. — У него в наушниках она на несколько порядков больше.

Звук этот был фирменным открытием «Фэрсистемс», синтезировали его в ходе исследований, направленных на то, чтобы исключить вредные шумы, опасные для здоровья пользователей системы виртуальной реальности. Описать словами его невозможно — нечто среднее между пронзительным плачем младенца и тем невыносимым, что рвет душу, когда ногтями царапают грифельную доску.

Десять секунд, потом тишина.

— Открой глаза, Уолтер, — шепчет в мире Соренсона Ричард ему на ухо во время этой паузы.

— Не открывает, мерзавец. Попробуем еще раз, — угрожающе проговорила Рейчел.

Еще десять секунд почти на исходе. У меня самого натянутые как струны нервы вот-вот лопнут.

— Открыл, голубчик! — довольно воскликнула Рейчел.

Я поспешно опустил очки. Назад, в мир Соренсона.

Они с Ричардом стоят лицом к лицу, кровь из зияющей на лбу брата раны заливает ему плечи и грудь.

— А теперь, Уолтер, расскажи, кто меня убил.

— Оставь меня, — тяжело и часто дыша, простонал Соренсон.

— Тогда давай умирать снова, Уолтер.

Вновь перед нашими глазами взметнулся и обрушился смертоносный топор. Еще раз. И еще. Соренсон опять зашелся в истошном вопле.

— Кто меня убил, Уолтер? — еще раз спросил Ричард.

— Это не я! Я не убивал! — выкрикнул наконец Соренсон. — Мне бы и в голову не пришло! Это все она! Психопатка такая!

Наступила пауза.

— Так, запись у нас кончилась, — раздался у меня в наушниках голос Рейчел. — Отсюда придется работать вживую.

До этого момента мы воспроизводили тщательно отрепетированные и записанные на пленку фрагменты речи Ричарда. Сейчас я должен импровизировать и задавать вопросы сам. Мой голос будет обрабатываться синтезатором в реальном времени, так что Соренсон ничего заметить не должен.

— Кто она? — подхватил я, испытывая странное чувство при виде того, как с шевелящихся в виртуальном мире губ Ричарда срываются произносимые мною слова. Даже у меня оставалось полное впечатление, что на самом деле говорит он.

Соренсон не отвечал, в наушниках слышалось только его прерывистое дыхание.

— Я жду, Уолтер.

— Ничего я тебе не скажу! — Соренсон, видимо, сумел взять себя в руки. — Можешь издеваться сколько угодно, все равно ничего не добьешься.

— Неужели твоя жена? Или любовница? — Я вспомнил, что отец сетовал на ветреность Соренсона.

— Пошел к черту! — буркнул Соренсон.

— Значит, правда. Это была твоя любовница. И кто же она?

Да, кто? Ричард ведь должен был хорошо ее знать. Кто же из известных нам женщин был достаточно близко знаком и с моим братом, и с Соренсоном? Разве что Рейчел? Исключено.

Господи! Не может быть! Нет!

— Верни нас в виртуальный кабинет, — попросил я Рейчел.

Рейчел пощелкала клавиатурой. Мы всемером вновь сидели за полированным столом красного дерева. В виртуальном мире у всех на лицах застыло совершенно непроницаемое выражение.

Я обернулся к Карен.

— Это ты убила Ричарда!

Наступило молчание. Все взгляды обратились на Карен. Она посмотрела на Соренсона, потом на меня.

— Пришлось, — вздохнула она. — Он собирался разоблачить Уолтера, сломать его карьеру. Хотел лишить нас будущего.

— Но как ты могла?

— Да не хотела я его убивать! Думала, уговорю не обращаться в Комиссию по ценным бумагам и биржам, но он и слушать ничего не хотел. А тут топор под руку подвернулся. Другого способа заставить его молчать у меня не было.

Я не мог вымолвить ни слова. В голове у меня метались обрывки мыслей. Так, значит, ее любовником был вовсе не Боб Форрестер, а Соренсон. Карен убила моего брата. И даже после этого спала со мной, ласкала, шептала нежные слова. Мерзость какая! Даже не верится…

— А как насчет Дуги? И нас с Марком? — как сквозь вату донесся до меня голос Рейчел.

— Дуги убила тоже я. И наняла тех двоих убрать тебя и Марка. Уолтер об этом ничего не знает.

— Это правда, Уолтер?

— В отсутствие адвоката я не скажу вам ни слова, — высокомерно произнес Соренсон.

— Я ни о чем не жалею, — вполголоса проговорила Карен. — Для тебя, Уолтер, я готова на все. Запомни, пожалуйста, на все!

— Ах ты, сука! — Вне себя от ярости я сдернул виртуальные очки и рванулся к Карен.

Рейчел всей тяжестью своего тела повисла на мне, подняв умоляющие глаза.

— Не надо, Марк, не трогай! Пусть ей займется полиция.

Тяжело дыша, я ненавидящим взглядом уставился на Карен. Глаза ее скрывал низко надвинутый шлем, но губы я видел. Она улыбалась.

 

Глава 29

Мы стояли на неширокой террасе дома в Джерико, некогда рабочего района Оксфорда, ныне облюбованного студентами и университетскими служащими помоложе. Я очень нервничал, Рейчел тоже. Я нажал кнопку звонка.

Дверь нам открыла Франсис.

— О, привет! Заходите.

Моя мачеха оказалась чертовски хорошенькой брюнеткой. И старше меня всего на несколько лет. Ситуация нелепая, прямо скажем.

Отец нашему приходу несказанно обрадовался. Знакомясь с Рейчел, обласкал ее одной из самых своих обаятельных улыбок.

— Что вам налить? — с ходу предложил он.

Рейчел, Франсис и я остановили свой выбор на пиве, отец же остался верен своему неизменному вкусу — сухой херес. Конечно, ему же надо поддерживать сложившийся имидж. Мне показалось, что выглядит он намного лучше, нежели во время нашей последней встречи в «Кингс-Армс». Не такой измотанный, а главное, явно воспрянул духом.

На обед Франсис запекла в духовке традиционного по воскресеньям ягненка. Не упомню даже, когда мне последний раз доводилось его пробовать, так что я мысленно потер руки в предвкушении настоящего наслаждения.

— Так ты твердо решил отказаться от должности управляющего директора «Фэрсистемс»? — спросил отец, разрезая на порции огромный кусок ароматного мяса.

— В кризисной ситуации я сделал для компании все, что мог. Теперь, уверен, Рейчел справится с этой работой куда лучше меня. Кроме того, коммерция у меня в крови.

Надо сказать, что мне стоило большого труда убедить Рейчел в том, что она не только может, но и должна принять на себя руководство компанией. Сейчас она, похоже, стала потихоньку привыкать к этой мысли.

— Останешься в Сити?

— Нет. Дал согласие перейти на работу в «Хантер мерчант». Это одна из фирм в Эдинбурге, специализирующаяся на управлении фондами ценных бумаг. В деньгах я, правда, здорово теряю, зато у них блестящая репутация. Да и жить в Шотландии намного приятнее. К тому же удалось договориться, что они позволят мне пару дней в месяц целиком проводить в «Фэрсистемс». Так что все складывается просто прекрасно.

Я искоса взглянул на Рейчел и усмехнулся. Эдинбургский аэропорт мне порядком надоел, да и идея перелетов для скоротечных свиданий с ней по выходным меня нисколько не соблазняла.

— А как у полиции идут дела с расследованием? — поинтересовался отец.

— Со скрипом, — вздохнул я. — Соренсон либо отрицает даже самые очевидные факты, либо молчит. Всю вину берет на себя Карен.

— И что же, по-твоему, случилось на самом деле? — спросила Франсис.

— Как мне думается, Соренсон познакомился с Карен несколько лет назад, вероятно, на одной из конференций «Харрисон бразерс». Видите ли, Соренсон управляет американскими компаниями, а Карен торгует их акциями, так что в том, что их пути пересеклись, ничего удивительного нет. Когда он ее бросил, Карен буквально рассыпалась на куски, а я, как вам известно, их подобрал и пытался склеить. За продажу закрытой информации Соренсон взялся из-за денег, он привык жить на широкую ногу. Однако практически все его состояние было вложено в компанию «Софтач», а она обанкротилась. Где-то ему встретился Хартман, и Соренсон начал снабжать его служебной информацией. Весьма легкий и прибыльный способ добывать деньги, к слову сказать. Но тут Ричард, изучая движение цен на акции «Фэрсистемс», заподозрил неладное и попросил нас с Карен помочь ему выяснить, что происходит. Карен сразу поняла, что в этом замешан Соренсон, и поспешила его предупредить. Всего за несколько дней до этого она столкнулась с ним на приеме в «Банк де Женев э Лозанн». Видимо, примерно в это же время возобновился и их роман.

В моем голосе прорвались нотки горечи и обиды. На память пришли неожиданные поездки Карен в Париж и Амстердам, вечера, которые она якобы проводила с клиентами «Харрисон бразерс».

— Любовь к Соренсону вспыхнула в Карен с новой силой, — продолжал я. — Когда Ричард пригрозил ему разоблачением, она пришла в отчаяние. Карен не могла перенести мысли о том, что может еще раз потерять Соренсона. Она прилетела в Шотландию в надежде переубедить Ричарда, а когда брат ее не послушал, убила его. Карен, должно быть, во всем призналась Соренсону. Сейчас она утверждает, что гордится тем, что сделала. Таким образом она, по ее словам, доказала, как самозабвенно его любит. Уверен, что Соренсон не знал о ее намерениях. Да и сама Карен скорее всего ничего подобного не замышляла. Однако Ричард был убит, и оба они оказались прямо причастны к его гибели. Чтобы замести следы, им пришлось убить Дуги и предпринять попытку устранить нас с Рейчел.

И при всем этом, подумалось мне, Карен всячески старалась делать вид, что в наших с ней отношениях ничего не изменилось. Полагаю, чтобы не вызвать подозрений и чтобы я все время находился в поле ее зрения. Это же надо! У меня даже мурашки побежали по всему телу.

— Дуги же, по всей вероятности, убил Соренсон, — высказал я свою догадку. — Во всяком случае, Карен находилась у меня дома, а у Соренсона как раз было время добраться до Шотландии. Ну а найти наемных убийц, чтобы расправиться с нами, мог любой из них.

— И все равно мне до сих пор не верится, что Уолтер оказался способен на такое, — заметил отец. — Он же всегда слыл таким честным и добропорядочным.

— Именно свою репутацию он и пытался спасти любой ценой, — возразил я. — А если бы его поймали на торговле служебной информацией, ему бы пришел конец.

— Это понятно, — кивнул отец. — Но пойти на убийство?..

— После того, как Карен убила Ричарда, он, наверное, подумал, что другого выхода у него нет. А он, безусловно, человек действия.

— А Карен, видно, совсем запуталась, с психикой у нее, должно быть, не все в порядке, — предположила Франсис.

— Это уж точно, — поморщился я. — Даже больше, чем я мог себе представить. На прошлой неделе я встречался с ее мамашей. Она мне как-то звонила, очень беспокоилась за Карен, но я не обратил внимания. Голова у меня тогда была занята совсем другими вещами. А во время этой нашей встречи она рассказала мне, что нервный срыв у Карен после того, как ее отец бросил семью, оказался куда серьезнее, нежели я думал. Когда сгорел дом той «другой женщины», к которой он ушел, подозрения в поджоге с Карен сняли, но лишь потому, что мамаша всячески выгораживала дочь. Когда Карен приехала к ней на следующий день после гибели Ричарда, то находилась в ужасном состоянии. И хотя Дафни никогда в этом не сознается, у меня нет сомнений в том, что она поняла, что это ее дочь убила моего брата.

И тут меня осенило.

— Ты ведь тоже так считала, Рейчел? И поэтому настояла, чтобы Карен присутствовала на демонстрации проекта «Платформа»?

— Интуитивно чувствовала. Но у меня были лишь догадки и никаких доказательств. И я решила ничего тебе не говорить на тот случай, если я ошибаюсь. Однако я была абсолютно уверена, что если Карен в чем-то замешана, то во время показа непременно себя выдаст.

Все трое: Франсис, отец и Рейчел — выжидающе смотрели на меня. Я ответил на их невысказанный вопрос.

— Да, мне жаль Карен. Я знал, как ей досталось в жизни, и эта ее уязвимость, ее ранимость придавали ей в моих глазах еще большую привлекательность. Заставляли надеяться, что именно я могу ей помочь.

— Но наш дом, надеюсь, ты поджигать не станешь? — усмехнулась Франсис.

— Нет, — улыбнулся я ей, потом отцу. — Ваш дом я буду оберегать.

* * *

Немец снял виртуальные очки и откинулся на спинку кресла.

— Чудесно. Нет, правда, просто замечательно! — воскликнул он, не сводя глаз с компьютера. Я только что продемонстрировал ему нашу программу «Виртуальное здание» — симулятор проектирования административного комплекса.

— И вы уверены, что я смогу посадить всех моих архитекторов работать над одним и тем же проектом в единой сети?

— Абсолютно. Наш симулятор полностью совместим со всеми основными сетевыми программами. Так что в виртуальном здании ваши ребята получают возможность либо совместными усилиями доводить заданную конструкцию, либо самостоятельно пробовать собственные варианты.

— А что станет со всеми программами, установленными на наши компьютеры в данный момент? Они будут работать на вашей машине?

— Вы можете продолжать использовать любое программное обеспечение, которое запускается на совместимом с Ай-би-эм компьютере, оснащенном центральным процессором «Пентиум», — заверил я его. — А наш симулятор будет поставляться в составе «Уиндоуз». Со временем же ваши клиенты смогут знакомиться с предлагаемыми проектами, не отходя от своих компьютеров в собственных кабинетах.

Немец поднялся с кресла. Он представлял одну из крупнейших архитектурных фирм Германии, симулятор явно произвел на него большое впечатление.

— Крайне, крайне заманчиво, мистер Фэрфакс. — Он долго тряс мне руку. — И когда ваша система поступит в продажу?

— В сентябре.

— Обязательно свяжитесь с нами. — Он протянул мне свою визитную карточку.

Отходя от стенда, он на каждом шагу оглядывался через плечо, чтобы еще раз полюбоваться нашей системой.

— Как думаешь, купит? — спросила за моей спиной Рейчел.

— Купит, обязательно купит, — оборачиваясь к ней, ответил я.

— Пойдем отсюда. Курить страшно хочется.

Я колебался. У нашего стенда собралась толпа посетителей, жаждущих ознакомиться с работой симулятора, многие могут оказаться потенциальными заказчиками.

— Да брось ты! Мы торчим здесь целых четыре часа, так что передышку, считай, уже заслужили.

Мы не без труда протолкались через битком набитый зал выставочного центра к выходу. С потолка свисали гигантские полотнища с надписью «СИГГРАФ». СИГГРАФ — это главная выставка систем виртуальной реальности в Орландо. Дженсон не пожалел денег на обустройство совместного стенда компаний «Фэрсистемс» и «Дженсон компьютер», и он сразу стал гвоздем программы. Среди экспонатов нашлись бы, может быть, системы не хуже нашей, однако ни одна из них не была столь дешевой. К тому же наш симулятор планировалось встраивать в каждую копию «Уиндоуз». Мы и впрямь несли виртуальную реальность в массы.

Шел третий день работы выставки. Презентация проекта «Платформа», который мы экспонировали под новым названием «Мастер виртуальной реальности», состоялась во время ее открытия и вызвала немедленный ажиотаж. Акции «Фэрсистемс» подскочили до восемнадцати долларов за штуку и продолжали неуклонно подниматься. Хлынули заказы, и сборочные линии на заводе Дженсона в Пало-Альто работали в предельном режиме. Мечта Ричарда превращалась в реальность.

Мы вышли из огромного, овеваемого прохладным ветерком кондиционеров здания под палящие лучи солнца. Время близилось к полудню, однако Рейчел, похоже, не замечала ни страшной жары, ни противно-липкой влажности. Она достала сигарету, прикурила и глубоко затянулась. Мы устроились на широких ступенях перед фасадом выставочного центра. Вокруг нас толпами бродили разморенные беспощадным июльским зноем люди. Ярдах в двадцати от нас какая-то оголодавшая компания уплетала сандвичи, рассевшись прямо на только что политом газоне. Я взглянул на Рейчел. Мне-то было известно, что всю прошедшую неделю спала она мало и плохо, однако по ней этого никогда не скажешь. Огромные темные глазищи под упавшими на лицо спутанными волосами так и сверкают озорным задором. Она заметила, что я ее рассматриваю, и улыбнулась каким-то своим мыслям. Обняла меня за плечо, мы несколько минут помолчали, уютно прижавшись друг к другу.

Дела у нас налаживались. Дженсон проявил себя весьма энергичным партнером и нажал на все рычаги с тем, чтобы обеспечить назначение Рейчел на пост управляющего директора «Фэрсистемс». Я с радостью отошел в сторонку и наблюдал за ее действиями, оказывая ей помощь. Когда позволяло время, конечно. Рынок ценных бумаг, знаете ли, затягивает. Как говорится, коготок увяз… Короче, бросить это занятие выше моих сил.

Едоки покончили с сандвичами и повскакали на ноги. Приблизились к выставочному центру и, образовав живое кольцо, принялись маршировать по кругу перед главным входом. Их было не больше дюжины, у всех на груди приколоты значки Лиги за прекрасный старый мир. Они перекидывались шутками, хохотали во все горло, совали листовки в руки прохожим, размахивали плакатами «Спасем наших детей!», «Долой виртуальный ад!», «Сохраним реальность реальной!»…

Я задумчиво наблюдал за их манифестацией. Вспоминал, какие невиданные возможности открывала мне работа с «Бондскейпом»… Но и чрезвычайно болезненное испытание, которому мы подвергли Соренсона. Ричард был прав, виртуальная реальность способна творить благо. Однако на память приходят и слова Дуги. Что станет с нами, когда виртуальная реальность будет доступна всем, в том числе слабоумным, душевнобольным, психопатам, извращенцам, садистам?

— Знаю, о чем ты подумал. Слишком поздно, — тихо проговорила Рейчел и резким движением загасила окурок. — Вставай! Пойдем продавать виртуальную реальность.