Ломакс подъехал к дому, где жили Кэндис и Роберт, захватив с собой рюкзак и маленькую палатку, с которой они путешествовали вместе с Кэндис еще до рождения детей. Кэндис услышала звук мотора и вышла встретить его. Ломакс гадал, узнает ли она старую палатку, лежавшую поперек сиденья.
— Меня эта затея беспокоит, - начала Кэндис.
Ломакс застонал.
— Хелен всего шесть лет, и она боится ночевать в лесу.
— Она ночевала вместе с нами в лесу, когда ей было всего два года, - тогда она не боялась. Ты дашь мне выйти из машины?
Кэндис нависла над ним, положив руки на крышу машины. Она не двинулась с места.
— А что, если пойдет дождь?
В ответ Ломакс показал на палатку. Он внимательно смотрел на Кэндис, желая понять, узнает ли она палатку. Кэндис пристально разглядывала ее. Затем лицо ее изменилось. Ломакс не успел подготовиться к злобной ярости ее ответа.
— Я помню, как ведет себя эта чертова штуковина в дождь. Она как губка. Только коснись - и вода просачивается внутрь, и ты весь мокрый. Волосы, одежда, спальный мешок, запасная одежда, ботинки - намокает все. Просто наказание, сущее наказание, и ты проделывал это со мной, а сейчас хочешь проделать с Хелен и Джоэлом, потому что считаешь, что все это природа. Ты считаешь, что это природа, а это вовсе никакая не природа, это сырость, сырость, сырость.
Ломакс сидел в машине, вспоминая. Они с Кэндис путешествовали по Америке и за границей. Часто чувствовали себя грязными, иногда - голодными, обычно - усталыми и время от времени, отрицать бесполезно, мокрыми. Действительно ли Кэндис ощущала себя несчастной тогда, или это взгляд назад, брошенный новой, изменившейся Кэндис?
Однажды они поставили палатку в Скалистых горах во время поистине тропической грозы. Палатка казалась крохотным пятнышком на фоне гор. Дождь накрыл их плотным одеялом. Вода струилась мимо них и под ними до тех пор, пока земля, на которой была укреплена палатка, не начала смещаться и скользить. Но хуже всего молния. Раз за разом она все приближалась к ним от дальних горных склонов, пока не осветила их склон. Ломакс и Кэндис находились в самом центре грозы. Крики Кэндис тонули в раскатах фома, безостановочно гремевших вокруг, но гораздо более зловещим казалось шипение и свист молнии. Страшась оставаться в палатке и ничуть не менее опасаясь выбраться наружу, они в ужасе наблюдали, как молния попала в дерево, стоявшее в нескольких ярдах слева, а затем в огромный валун справа. Частота и непредсказуемость ударов лишили их воли. Беспомощные и перепуганные, лежали они, прижавшись друг к другу, уткнув головы в землю и каждое мгновение ожидая удара молнии.
Утром Ломакс обнаружил, что один из колышков палатки обожжен. Он сохранил колышек на память, но когда все в доме пошло вверх дном во время развода, колышек стал одной из тех вещиц, которые безвозвратно исчезли. Ломакс думал, что он все еще лежит где-нибудь в мешке от палатки.
— В прогнозе ничего не говорится про грозу, - сказал он Кэндис.
Она позволила ему выбраться из машины. Голос ее потеплел.
— Обещай мне, слышишь, Ломакс? Обещай, что при первых признаках ухудшения погоды вы вернетесь домой. И вы не станете ставить палатку слишком далеко от машины и вообще от обжитых мест.
— Хорошо, обещаю.
— У тебя все нормально?
— Надеюсь.
— Я немного беспокоюсь. Я хочу сказать, твоя работа, эта женщина, эта безумная идея стать детективом…
— Не стоит беспокоиться. Сегодня годовщина твоей свадьбы.
— Ах да, - вздохнула Кэндис, - ты помнишь.
— Черт возьми, конечно, помню.
Дети взяли с собой маленькие рюкзаки. Хелен пыталась втиснуть в свой большую черно-белую пластмассовую лошадь.
— Детка, Бетти не поместится в этот рюкзак, - сказала Кэндис.
— Но Бетти все время со мной, - отвечала Хелен, продолжая сражаться с рюкзаком.
— Мы полезем в горы, и скоро ты почувствуешь, что твой рюкзак слишком тяжелый, - предупредил Ломакс.
— Тогда ты понесешь Бетти, папа.
— Посмотри, что дал мне Роберт, - сказал Джоэл.
Это была карта гор в прозрачном чехле. Джоэл повесил ее на шею. Ломакс уже видел такие карты для пеших путешествий и втайне презирал их.
— Сомневаюсь, что она нам понадобится.
— Папа, смотри же. Если тебе понадобится узнать, где ты находишься, тебе не нужно останавливаться и вынимать карту. Она все время с тобой, на шее.
— А… - вымолвил Ломакс. - Неплохо придумано.
Иногда слушая сына, Ломакс слышал голос Роберта. В основном Роберт изъяснялся императивами. Если он чувствовал несогласие, то говорил обычно: "Давайте-ка разберемся". Роберт также считал, что его слова являются непреложными фактами, словно законы термодинамики.
Ломакс попытался засунуть в рюкзак Джоэла бутылку с водой, но Кэндис доверху наполнила его шоколадками, запасными носками и футболками в водонепроницаемом мешке. Кроме того, в рюкзаке лежала коробка с пластырем.
Ломакс вздохнул. Роберт превращал его сына в путешественника, который носит карту на шее, а Кэндис - окружающий мир в место, против которого стоит держать оборону, где все время происходят несчастья и необходимо обезопасить себя от них.
— Папа, в чем дело? - со страдальческим видом спросил Джоэл.
— Нам не нужна целая упаковка пластыря, мы уходим только на одну ночь. Поставим палатку, приготовим еду, поедим, поговорим и затем отправимся спать. Так… - Ломакс вынул со дна рюкзака большую книгу, - когда ты собираешься читать это?
Появилась Кэндис:
— Ломакс, дети везде берут с собой книги. Это очень хорошая привычка. Когда мы были в Европе, они сидели за столом, пока мы заказывали еду, и…
— Кэндис, я не собираюсь таскать детей по дорогим европейским отелям.
Выражение лица Кэндис изменилось.
— Ради всего святого, разве ты не помнишь, чем могут обернуться твои пешие прогулки в прекрасный день начала лета? Ты что, ничего не помнишь?
Лицо Кэндис стало жестким. Они смотрели друг на друга. Джоэл начал что-то тараторить тонким пронзительным голосом. Во время развода, когда Кэндис переехала к Роберту, Джоэл прятался в логове Ломакса.
— Ты сам дал мне эту книгу, папа. Это фотографии зверей, деревьев и цветов в горах. Вот, смотри, здесь говорится об образовании гор, вот прямо здесь. Если мы заметим что-нибудь интересное, то откроем книгу и найдем там все…
Джоэл выглядел несчастным. Он быстро перелистывал страницы, держа книгу на весу. Фотографии животных были огромными - звери смотрели прямо на Ломакса. Он узнал горного льва. Джоэл показывал фотографию зверя отцу, когда Ломаксу показалось, что он видел льва на дороге.
— Ты можешь взять с собой все, что угодно, - успокоил он сына. - Я просто не хочу, чтобы ты нее такую тяжесть, вот и все.
Они ехали по направлению к горам около часа. Хелен жаловалась, что ее тошнит. Ломакс оставил машину у охотничьего домика рядом с горным озером, где останавливались туристы. Этот домик был уступкой Ломакса Кэндис. Если начнется гроза, станет холодно или сыро, они должны будут вернуться и переночевать там.
Когда Ломакс вышел из машины, вдохнул горный воздух и увидел сквозь листву тропинки, ведущие в горы, он ощутил огромное желание немедленно отправиться в поход.
— М-м-м. Я чувствую запах гамбургеров! - взвизгнула Хелен, показывая на кафе у домика.
— Мы должны поесть, папа. Кто знает, может быть, это наша последняя нормальная еда, - серьезно заметил Джоэл.
После ленча они начали подъем по тропе между деревьями. По мере того как они поднимались, глубокое, прохладное небесно-голубое озеро удалялось от них. Хелен все время оборачивалась на скрытую стволами крышу охотничьего домика.
— Я все еще могу видеть ее, - говорила она время от времени. Наконец, когда крыша исчезла из виду, Хелен спросила: - Папа, а можем мы остановиться в домике на ночь?
Ломакс ответил:
— Мы собираемся зажечь костер в горах, рассказывать истории, смотреть на звезды и угадывать созвездия.
— А мама положила много свитеров? - спросила Хелен.
— Много, - отвечал Ломакс.
Постепенно они погрузились в мирное молчание. Иногда останавливались и пили воду из бутылки, восхищаясь видами. Раз или два обсуждали строение гор или особенно крутой подъем. Затем в немом восхищении постояли перед водопадом. Когда путешественники ощутили в воздухе приближение вечера, они поставили палатку так, чтобы лучи утреннего солнца падали прямо на нее. Ломакс обнаружил, что в руках у него оказался обгоревший колышек.
— Позднее я расскажу вам историю этого колышка, - пообещал он детям.
Потом показал Джоэлу и Хелен, как разжигать костер. От усталости Хелен примолкла. Пока они готовили еду, на горы спустилась ночь, словно кто-то задернул занавески. Воздух стал холодным и чистым.
— Ух ты, - воскликнул Джоэл, - посмотри на звезды!
Довольные после ужина дети попросили Ломакса рассказать про обгоревший колышек.
— Папа, надеюсь, ничего такого не случится сегодня ночью, - промолвила Хелен.
— Не случится.
— А как я смогу почистить зубы, если здесь нет крана?
Ломакс показал ей, как чистить зубы, но Хелен боялась идти в палатку одна.
— Чего ты боишься, Хелен? Мы же рядом, ты сможешь слышать, как горит костер.
— Там змеи.
— Наша палатка из водонепроницаемой ткани. Змея может забраться туда только через клапан, а этого не случится, потому что мы будем снаружи.
— Мы будем охранять тебя, - добавил Джоэл.
Однако Хелен настояла, чтобы Ломакс уложил ее в постель. Она сказала, что слишком устала, чтобы раздеться самой.
— Ты уже слишком большая.
— Ну пожалуйста, папа, папа, папа, пожалуйста, - просила она.
— Ты можешь глотнуть разок моего пива, - сказал Ломакс Джоэлу, уходя с Хелен в палатку.
Джоэл помешивал угли в костре и выглядел довольным.
Ломакс испытывал странное чувство, раздевая Хелен. Она уже не была беспомощным ребенком, но с явным удовольствием воображала себя таковой. Ломакс снял с нее ботинки, затем носки. Когда он начал стягивать штанишки, Хелен принялась вертеться и радостно извиваться.
— А сейчас трусики, папа! - сказала она.
— А может быть, снимешь сама?
Хелен станцевала коротенький танец.
— Нет, ты, ты! - хихикала она.
Ломакс стянул с нее трусы. Хелен подняла руки, и он одним движением стащил остальную одежду через голову. Она стояла перед ним, маленькая, голенькая, и улыбалась.
Сердце Ломакса забилось чаще. Перед ним было совершенное человеческое тело, неиспорченное ни болезнями, ни временем. Конечности Хелен были длинными и тонкими. Ни грамма жира. Кожа казалась такой нежной, что светилась в темноте. Отсутствие волос на лобке делало ее еще более уязвимой.
Хелен шагнула к нему, все еще улыбаясь.
— Я отращиваю волосы, папа, - сказала она.
Волосы доросли уже до плеч. Хелен родилась беленькой, и даже сейчас на голове оставались светлые пряди. Ломакс протянул руку. Волосы Хелен на ощупь были мягкие, как у младенца.
— Красиво, - сказал он.
Ломакс достал футболку, и Хелен настояла, чтобы он сам надел ее. Ломакс нежно приподнял руки девочки. Они казались очень гибкими. Футболка спускалась ниже пояса, а когда Хелен повернулась, чтобы залезть в спальный мешок. Ломакс заметил маленькие окружности ее зада. Девочка снова ежилась и извивалась.
— Где ты там, папа? - позвал снаружи Джоэл.
Голос его снова показался Ломаксу пронзительным и каким-то задушенным.
— Минутку, - отвечал Ломакс.
— А я залезу глубоко-глубоко, - бормотала Хелен, скрывшись в спальном мешке.
Она лягалась в мешке ногами, пытаясь достать Ломакса.
— А сейчас быстро спать. И ты даже не услышишь, как придем мы с Джоэлом.
— Ты будешь спать рядом со мной?
— Да.
— Поцелуй меня на ночь, папа.
Ломакс наклонился к ней, Хелен взвизгнула.
— У тебя мокрые губы, а щеки колются!
— У меня больше нет бороды.
— Все равно колются!
— Сегодня я не брился. Когда побреюсь, мое лицо снова станет гладким.
Хелен потянулась к нему и коснулась пальцем родимого пятна.
— А сейчас закрывай глаза. А если ты их откроешь, то увидишь свет от костра и услышишь, как мы с Джоэлом разговариваем.
— Хорошо. И никаких змей.
— Никаких змей.
— А пауки?
— Они все уснули.
— А мыши?
— Все мыши в окрестностях уже давно храпят.
— Ну хорошо.
— Вот и славно.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Когда Ломакс вышел из палатки, Джоэл раздраженно заметил:
— Она и без тебя может улечься, уже большая.
— Я знаю, но она попросила.
Они болтали о доме и школе и о поездке в Европу. Джоэл старался не упоминать имени Роберта. Джоэл никогда не говорил с Ломаксом о Роберте.
— Папа, - спросил Джоэл после паузы, - у тебя действительно появилась подружка?
— Да.
— Ты собираешься жениться на ней?
— Не знаю.
Неуверенный тон Джоэла заставил Ломакса пристально вглядеться в сына.
— Ее зовут Джулия, - сказал Ломакс.
— Я знаю, мама сказала.
— Я подумал, может быть, завтра мы познакомимся с ней? Можем заехать на обратном пути. Она работает в обсерватории, но завтра будет дома.
— Хорошо, папа.
— Она красивая. Тебе понравится.
— Ты из-за нее ушел из обсерватории?
Ломакс попытался объяснить в общих чертах, что он ушел из обсерватории на время и это лето проведет, занимаясь совершенно другим делом. Ему не хотелось упоминать Берлинза или убийства, и эти недомолвки делали его задачу еще труднее. Ломаксу понадобилось много времени, чтобы все рассказать Джоэлу, и чем дальше он рассказывал, тем труднее ему приходилось. Джоэл слушал внимательно и больше вопросов не задавал. Ломакс решил, что вскоре расскажет детям об убийствах, пока они не успели увидеть Джулию по телевизору.
Они отправились спать. Ломакс и Джоэл улеглись по обеим сторонам от маленькой спящей девочки, и Джоэл мгновенно уснул. Ломакс ощущал тревогу. Несколько раз ему казалось, что он слышит снаружи странный шелест, и один раз он поднялся, чтобы посмотреть, но ничего не увидел. Он думал о Джулии. И о Льюисе. На этой неделе он много узнал о нем - о магазинах, ресторанах, которые он посещал, о людях, которым звонил, - но за всей этой информацией Ломакс не видел живого человека.
Его дочь что-то бормотала во сне. Она подвинулась ближе, и Ломакс почувствовал ее дыхание. Где-то вдали расшумелась птица. Должно быть, это была сова, но Ломакс не распознал крик. Он так и уснул, гадая, что за птица кричит в темноте.