— Черт! Проклятье! — Том ударил ладонью по столу.
Миссис Ламбер даже не подняла головы.
Последние пять дней, вернувшись из поездки, Том неистовствовал и беспрерывно ругался. Был конец рабочего дня, и секретарь наверняка считал секунды, когда кончатся ее страдания и она сможет уйти домой.
А как прекратить его собственные страдания? Раньше он мог забыться на работе. Сейчас работа не помогала. Может быть, потому, что первые три дня после возвращения он занимался пленками, отснятыми им и Лорой. В поездке ему казалась отличной идея вооружить племянницу фотоаппаратом, чтобы она снимала по своему вкусу. Он не предполагал, что почти в каждом кадре окажется Николь.
Его лаборант, романтичная душа, увеличил фотографию Ники, и сейчас на стене в студии висел ее фотопортрет.
— Отличный снимок, — сказала миссис Ламбер. — Правда?
Его сердце разрывалось. Остаток дня Том провел в неотложных делах, борясь с желанием позвонить домой и поговорить с Ники. Когда он пришел домой, ее уже не было.
— Она так спешила, — сообщила Катрин, няня Лоры, — но сказала, что вы все поймете, и дала мне массу указаний.
Том все понял.
Появилась Лора, потрясенная и растерянная.
— Ники нет! Она уехала, дядя Том!
Девочка бросилась к нему, заливаясь слезами. Том обнял племянницу, зарываясь лицом в ее кудряшки.
— Черт, — бормотал он. — Черт.
И следующие пять дней он повторял это множество раз.
Зазвонил телефон, миссис Ламбер подняла трубку и протянула ему.
— Ваша сестра.
— Привет, Том! Как дела? — защебетала Эда и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Мы с Энтони замечательно провели время. Ты был абсолютно прав. Нам нужно было побыть вместе, получше узнать друг друга. И ты знаешь? Мы полюбили друг друга еще больше!
— Потрясающе, — бесцветным голосом ответил Том.
— Мы поженились и провели чудесный медовый месяц, — заливалась Эда. — Только мы вдвоем в хижине на крошечном острове. Тихое и очаровательное место. Ты не представляешь! Тебе бы понравилось.
Он молчал. Секретарь с сочувствием смотрела на него.
— Лора была бы в восторге! Кстати, как она?
— Замечательно.
В голосе Эды появилась нерешительность.
— Ты не проклинаешь меня, Том, дорогой, за то что я вот так отправила ее тебе? Я знала, ты позаботишься о ней. — Эда счастливо рассмеялась и после небольшой паузы продолжила: — Я хочу с тобой об этом поговорить. — Внезапно голос ее стал серьезным.
И тут Тома прорвало.
— Ты не получишь ее!
— Не…
— Ты отдала ее мне! Отослала, как бандероль. Так вот, она — не багаж. Она ребенок. Мой ребенок. Не знаю, законно ли то, что ты сделала, но ты это сделала! Она моя, Эда. Я люблю ее, и она любит меня. Я удочерю ее. Если ты попытаешься вернуть Лору, я буду драться и не посмотрю, что ты моя сестра! Поняла?
Миссис Ламбер тихо зааплодировала и в знак одобрения подняла большой палец.
— Господи! — Эда вздохнула и издала нервный смешок. — Ты всегда был очень эмоциональным.
— Да? Несомненно, это так.
— Я очень рада, что оказалась права, — сказала Эда. — Не волнуйся, дорогой. Я не собираюсь забирать ее.
— Не собираешься? — в изумлении переспросил Том.
— Просто я хотела убедиться, что все хорошо.
— Отлично, — буркнул Том.
Если не считать постоянной боли в сердце, возникшей с тех пор, как уехала Николь. Если не считать страшных снов и печального лица утром за завтраком. Если не считать кампании, развернутой Лорой, с плакатом: «Я хочу Николь!» и фразой «Дядя Том, ты можешь заставить Ники вернуться?», чем она без устали мучила его.
— Хорошо. — Эда вздохнула с облегчением. — Может быть, мы с Энтони навестим вас в следующем месяце.
— Не надо. Прошло слишком мало времени. Ты все нарушишь.
— Возможно, ты прав. Тебе нужно привязаться покрепче. Боже, как будет интересно увидеть тебя, Ники и Лору!
— Николь уехала, — без всякой интонации произнес Том.
— Что?!
— Она уехала. А что ты ожидала? Что она отвергнет Джона Фултона, чтобы остаться со мной и ребенком? Не будь идиоткой.
— Она не осталась? — переспросила Эда тоненьким голосом.
Том произнес очень грубое слово. У миссис Ламбер расширились глаза.
— Но я думала, она останется, — продолжала Эда тем же тонким голосом. — Ничего не понимаю. Вы идеально подходите друг другу. Любой дурак увидел бы. Даже ты.
— Со мной как раз все в порядке! — почти закричал Том. — Она не хочет.
— Не верю. Она ведь такая восприимчивая, — тупо проговорила Эда и с подозрением спросила: — А ты случайно не выгнал ее? — Том не ответил. — Честное слово, Том, временами ты приводишь меня в отчаяние.
— А чем я плох?
— Ты вспыльчивый, раздражительный и упрямый. Это для начала, — честно сказала Эда. — Но… у тебя любящее и заботливое сердце, и ты сделаешь все для человека, который для тебя что-то значит.
— Спасибо, — буркнул Том.
— И я хотела сделать что-нибудь для тебя. Поэтому я послала к тебе Николь — чтобы у тебя тоже был кто-то, как у меня Энтони. И чтобы этот кто-то любил тебя.
Том не верил своим ушам. Неужели Эда настолько наивна?
— Николь не любит меня. Она любит Джона Фултона, черт побери!
В трубке надолго воцарилось молчание. Затем Эда тихо спросила:
— Да? Ты уверен?
Николь вернулась в Ванкувер, но сердце ее осталось в Галифаксе. Она крепилась, пытаясь найти утешение в работе.
— Проклятый Джон Фултон, — пробормотал Хью, помогая Николь в ее магазинчике, расположенном в цоколе. — Твой дед, должно быть, перевернулся в своем гробу. А мы думали, ему можно доверять, этому твоему Джону.
— Джон здесь ни при чем, — быстро сказала Ники.
Она ничего не объяснила, она просто вернулась, предоставляя думать, что кому хочется. Но и позволить обвинять Джона было нельзя.
— Это я разорвала помолвку.
— Я думал, ты его любишь?!
— Я тоже так думала, — проговорила Николь, склонившись над корзиной.
Николь не могла ничего делать и ни о чем думать, если только мысли не касались Тома Адамса.
— Тогда… как ты поняла, что не любишь? — Хью явно был намерен докопаться до правды и узнать причину красных глаз и печального лица его любимицы. Николь покусывала нижнюю губу, размышляя, как лучше объяснить.
— А ты любил когда-нибудь, Хью?
— О, множество раз, — ответил тот, бросая на нее лукавый взгляд.
Ники улыбнулась.
— Нет, я имею в виду по-настоящему.
— Когда сердце замирает?
Она кивнула, наблюдая, как по его лицу скользнула задумчивая улыбка и глаза затуманились.
— Однажды, — сказал Хью, возвращаясь на землю. — Но она была обручена, и я отступился. — Он вздохнул и провел рукой по поредевшим седым волосам. — Надо было бороться за нее, но я был слишком горд.
— А я нет! — раздался внезапно хриплый голос, и Николь обрадовалась, что нож держит Хью, а не она: от неожиданности она наверняка отрезала бы себе руку.
Николь подняла глаза и увидела Тома. Он выглядел похудевшим и измученным, как будто не спал целую неделю. Остолбенев, она смотрела на него, а Хью с любопытством переводил взгляд с одного на другого.
— Что «нет»? — тихо спросила Николь, когда нашла в себе силы открыть рот.
— Не гордый. — Рот Тома искривился. — Я пытался справиться с собой. Не получилось. Тогда я отправился к Джону оторвать ему голову.
Хью в изумлении открыл рот.
Николь хотела моргнуть, но побоялась, что Том исчезнет. Она облизала губы и поймала себя на том, что не дышит. Когда она заговорила, то не узнала собственный голос:
— Почему ты хотел оторвать голову Джону?
— Чтобы ты стала моей, — ровным голосом объяснил Том, но Николь видела, как у него сжались кулаки — даже костяшки пальцев побелели.
— Но я вернула ему кольцо.
— Сейчас я знаю это, — хрипло сказал Том. — Он сказал мне, что ты разорвала помолвку неделю назад. Неделю! — с чувством подчеркнул он.
Николь кивнула. Она не знала, как сделать, чтобы Хью ушел и дал ей возможность поговорить с Томом.
— Так, значит, из-за тебя она места себе не находит? — потребовал ответа Хью, обращаясь к Тому.
В какую-то секунду девушке показалось, что тот сейчас попросит Хью не вмешиваться и идти подальше со своими вопросами, но вместо этого он с надеждой в голосе спросил:
— Николь не находит себе места?
— Именно так, — подтвердил Хью. — Слоняется с таким видом, будто кто-то подстрелил ее любимого пса.
Было непонятно, понравилось Тому это сравнение или нет, но это было неважно. Николь хотелось узнать, что он здесь делает? Почему он приехал? В ее сердце зародилась надежда, но она боялась дать ей окрепнуть.
— Хью, не поднимешься ли ты наверх? — обратилась она к старому моряку.
— Зачем?
Она ответила ему глазами, переводя взгляд на Тома.
— О! — воскликнул старик. Он наконец понял. Поднявшись на ноги и оглядев Адамса, Хью благоразумно решил подождать с вынесением суждения. Поднимаясь по лестнице, он крикнул другу: — Я узнал причину состояния Ники!
— Знаю! — отозвался тот. — Я открывал ему дверь.
— Я даже не пытался быть гордым, — тихо сказал Том, когда они остались одни. — Пока не стало слишком поздно.
Она не поняла.
— Что ты имеешь ввиду?
— Если бы я был гордым, я бы не соблазнил тебя. И стал бы таким, как этот твой друг…
— Хью, — подсказала Николь.
— Да. Гордый до мозга костей. И одинокий как черт. Я не хотел этого. Поэтому поступил довольно грубо. Мне хотелось, чтобы ты выбрала меня, а не Джона. — Его голос дрогнул. — Но ты не выбрала.
Николь удивилась.
— Разве?
— Ради Бога, Ники. Ты ведь начала плакать! После любви ты вдруг заплакала!
— Я подумала, что ты хотел только постели, что ты не любишь меня, — сказала она.
— Что? — в изумлении уставился на нее Том. — Поэтому ты плакала? А не из-за того, что предала Джона?
— При чем здесь Джон?
Том нахмурился.
— Я не понимаю.
— Я думала, что люблю его… пока не встретила тебя.
Том выглядел ошеломленным.
— Ты… любишь… меня? — Он произносил слова неуверенно, словно говорил на иностранном языке.
— Да. — Она помолчала. — Я хотела, чтобы у меня осталось воспоминание о тебе.
— О Боже! — вырвалось у Тома. Трясущимися руками он взял Николь за руки. — Боже, Ники. Я люблю тебя!
И он начал целовать ее, долго, настойчиво и требовательно, со всей жаждой, которую он копил Бог знает сколько лет. Возможно, он отдавал другим женщинам свое тело, но в эти минуты Николь была уверена, что сердце свое он отдает впервые. Из ее глаз брызнули слезы.
— Как ты узнал, что я уехала домой? — спросила она.
— Мне сказал Джон.
— Джон?
Добрый заботливый Джон.
— Он не удивился, увидев меня, — грустно начал рассказывать Том, — когда я, потеряв остатки гордости, явился к нему вчера. Он даже сказал, что я пришел вовремя.
Ники улыбнулась.
— Милый Джон.
— Я бы так не сказал, — пробормотал Том мрачно. — Если бы не Джон, ты стала бы моей гораздо раньше.
— Если бы не Джон, ты вообще бы меня никогда не увидел. Не забывай, что я приехала в Галифакс к нему.
— Возможно, — согласился Том. — Вообще-то была еще и Эда. Это она нас свела.
— Что? — потрясенная, Николь уставилась на него.
Щеки его слегка покраснели.
— Она считает, мы идеально подходим друг другу. Поэтому отправила девочку с тобой.
— Но ведь она знала, что я обручена с Джоном!
— Ну, ты знаешь Эду! Ее это не смутило. — Том усмехнулся.
У Николь вырвался возглас возмущения, но она не могла сердиться на сестру Тома. Эда в конце концов оказалась права.
— Какая она фантазерка, — пробормотала Ники.
— И слава Богу, — заключил Том, обнимая ее и крепко прижимая к себе. — В противном случае у меня не было бы тебя — и девочки.
И тут Николь услышала тихий счастливый смешок спрятавшейся за дверью Лоры.
— Твой отъезд убил ее, — тихо сказал Том.
— Мне тоже было очень тяжело уезжать. Но я не могла остаться, я же думала…
— Знаю. — Его губы коснулись ее губ. — Но теперь ты останешься. Навсегда. — В глазах его мелькнула тревога. — Да?
— Если ты хочешь, — прошептала Ники.
— Я хочу. Я очень хочу, чтобы мы поженились и у нас были дети.
— Еще дети?
— Если ты не против, — быстро сказал Том. — Но Лора останется у нас. Я сказал сестре об этом. — Он улыбнулся. — А медовый месяц мы проведем в горах. Поедем втроем.
Втроем! Ники счастливо рассмеялась и обняла дорогого ей человека.
— Звучит замечательно. Может быть, поднимемся и объявим всем наше решение?
— Ты думаешь, новость придется им по вкусу? Даже этому Хью с ножом?
Ники погладила его по руке.
— Не волнуйся. Я спасу тебя.
— Ты уже спасла меня, любовь моя!