Джулия и не ожидала, что он придет в восторг. Ей, как никому другому, было известно отношение Пола к семейной жизни.

— Меня это не интересует, — резко сказал он, когда разговор как-то коснулся этой темы. — Я уже был женат. С меня довольно!

Тогда Джулия еще ничего не знала о его прошлом и уставилась на него, удивленная такой горячностью. Большинство мужчин, которых она знала, старались увильнуть от брачных уз, но это больше походило на игру, чем на яростную решимость, проявленную Полом.

— Значит, если встретишь ту, которая предназначена тебе судьбой, то просто дашь ей от ворот поворот? — съехидничала Джулия, надеясь, что Пол хоть на дюйм сдвинется со своей непоколебимой позиции.

— Я никогда не позволю отношениям зайти так далеко. Судьбой мне больше никто не предназначен.

Итак, ее предупредили. Но было поздно — она уже влюбилась в него.

Они познакомились три года назад, когда Джулия купила квартиру в доме, где жил Пол. Существовали бок о бок, разговаривали, вместе обедали в ресторанчиках, вместе смеялись, вместе развлекались. И вскоре она обнаружила в нем все, что хотела бы видеть в мужчине.

А он ни о чем не догадывался. Поскольку к тому времени, когда Джулия поняла, что влюбилась, она уже знала, что ему не нужны прочные отношения. Поэтому и не требовала больше, чем Пол мог ей дать. Три года она была тем, кого он хотел видеть в ней: его другом. Он звонил ей, чтобы предложить пару раз обежать вокруг парка, посмотреть новую постановку в «Ковент-Гардене», посидеть с кружкой пива в пабе по соседству, сходить в недавно открытый в Сохо ресторанчик или посетить выставку в Национальной галерее.

Джулия была единственным человеком, с которым он смотрел сверху на Лондон. Впрочем, как-то он предложил взять с собой в следующий раз Дага. Теперь этого уже никогда не случится…

Возможно, они также никогда не пойдут туда вдвоем — потому что Джулия видела глубокое потрясение, написанное на лице Пола. Как и мелькнувшую в его глазах неприязнь.

Какие бы надежды она ни питала на то, что, узнав о ее беременности, он по-иному взглянет на вещи, — все они сразу умерли. Но факт оставался фактом: через семь месяцев Джулия родит ребенка от Пола Кларка, хочет он этого или нет.

Она этого хотела. Несмотря на то что тем вечером, девять недель назад, когда Джулия спустилась в квартиру Пола, в ее планы вовсе не входило забеременеть.

Ею двигали любопытство… и тревога за Пола.

У него не было твердого рабочего графика. Его могли вызвать в любую минуту и отправить на неопределенное время в любую точку земного шара. Полу это было не в тягость.

— С какой стати я буду сидеть дома? — сказал он как-то, пожав плечами. — Мне нравится моя работа.

Джулия не знала, когда он вернется, до тех пор пока не раздавался стук в ее дверь и на пороге не появлялся Пол с обезоруживающей улыбкой.

— Не хочет ли леди съездить в Кенсингтон-гарденз?

Увидев тем вечером свет в его окнах, она очень удивилась, поскольку всего неделю назад он улетел в Индокитай. Пол никогда не возвращался так быстро. Джулия опасалась, не случилось ли чего-нибудь, поэтому спустилась вниз и постучала в его дверь. Когда Пол не ответил, она, воспользовавшись ключом, который он ей дал, вошла в квартиру.

— Пол! — позвала она. — Ты дома? Ответа не последовало. Споткнувшись в темноте о рюкзак, Джулия почувствовала внезапную радость, которую ощущала всегда, когда Пол возвращался домой. Она старалась не задумываться над своими чувствами, потому что не хотела разрушать их дружбу, требуя от Пола невозможного. Ей достаточно было того, что есть.

Миновав коридор, Джулия заметила, что дверь в спальню открыта и над кроватью горит ночник.

— Пол!

Она заглянула в комнату. Дверь, ведущая во внутренний садик, была открыта, и жалюзи, закрывающие окно, позвякивали под ночным ветерком.

Джулия улыбнулась, не сомневаясь, что найдет его любующимся звездным небом и попивающим пиво в относительной тишине полночного города. Они много раз сидели так вдвоем, болтая под луной обо всем на свете. Полу это нравилось. Он говорил, что это помогает расслабиться. Может, если Пол не очень устал, и на сей раз будет так же. Поэтому она без колебаний вышла в садик.

Пол сидел в шезлонге, откинув голову на спинку и закрыв глаза. Его щеки в лунном свете казались ввалившимися, губы были плотно сжаты. Руки безвольно лежали на подлокотниках. На столике стоял почти пустой бокал, на земле рядом с шезлонгом валялась бутылка виски.

Джулия удивленно подняла брови. Пол редко пил крепкие напитки. Он любил холодное пиво жарким днем, но этим и ограничивался.

— Пол!

Он не шевелился, и Джулия подумала, что Пол, возможно, спит. Но вот он вцепился пальцами в подлокотники и, открыв глаза, медленно повернул к ней голову.

В полутьме было трудно рассмотреть его лицо, но Джулия видела, как он двигается. Как старик.

— Пол… — Джулия опустилась рядом с ним на колени и взяла его руку. Та была ледяной. — В чем дело? Что-то случилось?

Он молча смотрел на нее. Затем сказал только одно слово:

— Дат.

Джулия сразу все поняла. Она несколько раз видела Дага Хортона и была очарована этим красивым черноволосым человеком, его неизменной веселостью, остроумием и непринужденной грацией. В нем не было ни мрачной серьезности Пола, ни его одержимости и решительности. Они казались полной противоположностью друг другу. Но при всех различиях были ближе, чем братья. Две половинки одного целого, думала Джулия, дополняющие друг друга.

Видя боль, исказившую лицо Пола, Джулия обхватила его плечи и крепко прижала к себе. И ни слова не говоря он тоже обнял ее. Пол, словно утопающий, вцепился в нее, уткнувшись лицом в шею. Слезы обожгли кожу Джулии, и она почувствовала, как дрожит его сильное тело.

Она не помнила, как долго прижимала его к себе, не помнила, как они поднялись и вошли в дом. Не помнила, когда их объятия из утешающих превратились в страстные, когда Полу отчаянно потребовалось то, что только она одна могла дать.

Из них двоих Джулия больше владела собой и могла бы удержать его. Хотя, если уж быть до конца честной, вряд ли бы сделала это, потому что уже любила его. Поэтому и не сказала «нет», когда Пол прижался к ней губами, когда его руки, приподняв ее рубашку, провели по обнаженному телу, когда он стащил с нее шорты и снял свои джинсы, когда, не размыкая объятий, они упали на постель и нашли утешение в обладании друг другом.

Она не хотела говорить «нет». Она хотела, чтобы произошло то, что произошло. Она хотела любви, взаимности. Она хотела Пола.

Джулия надеялась — и не переставала надеяться все эти девять недель, — что эта ночь приведет к чему-то большему. Более глубокому. Более длительному. Но ей даже в голову не приходило, что залогом этого «большего» может стать зачатие ребенка.

Конечно, ей следовало бы принять меры предосторожности. Но то, что случилось, стало для нее полной неожиданностью. Однако она не жалела ни о чем.

Нет, некоторые сожаления Джулия, конечно, испытывала. Но не из-за того, что они занимались любовью. И не из-за того, что зачали ребенка. Ей было жаль, что Пол считает произошедшее ошибкой.

Она не знала, как переубедить его. Но сделать это было необходимо. Только позже. А сейчас следовало добраться до своей квартиры прежде, чем утренняя тошнота одолеет ее.

— Что ты имела в виду, когда сказала… — Пол окаменел и воззрился на молодую брюнетку, которая открыла дверь квартиры Джулии. — Кто вы такая, черт возьми?

— Мэри, кузина Джулии. — Брюнетка заморгала, ошеломленная его негодованием, затем нерешительно улыбнулась. — А вы, должно быть, Пол.

— Почему вы так решили?

Может, ей уже все известно? Неужели Джулия рассказала всем, прежде чем сообщила ему? Мэри нервно сглотнула.

— Просто… догадалась. Джулия только что поднялась и сказала, что вы вернулись. Надеюсь, вы не сердитесь, что она заняла вашу квартиру на время нашего приезда? Она говорила, что вы будете не против, но…

Взгляд, который она бросила на гостя, был исполнен сомнения. Однако Мэри вряд ли знает о нем, Джулии и ребенке, решил Пол.

— Я не против того, чтобы Джулия пользовалась моей квартирой, — резко сказал он. — А где она?

Пол бросился вслед за Джулией, едва собравшись с мыслями. Он до сих пор не был уверен, что правильно расслышал ее.

— В ванной. Наверное, принимает душ.

Что в переводе означало — прячется. Пол сжал кулаки и стиснул зубы. Обогнув Мэри, он направился в гостиную.

— Я подожду.

Как она могла сказать ему такое, а затем отвернуться и зашагать вверх по лестнице, оставив его стоять словно громом пораженным? У Пола это не укладывалось в голове. Джулия беременна? От него?

Он затравленно огляделся в поисках чего-нибудь, на чем мог бы сорвать злость — швырнуть, разбить, раздавить. Не найдя ничего подходящего, Пол повнимательнее присмотрелся к обстановке.

Квартира Джулии показалась ему незнакомой. Ее обычно уютную аккуратную гостиную словно оккупировали враги, обремененные многочисленными семействами. Повсюду на полу валялись игрушки, на стульях громоздилась одежда. Некуда было даже присесть. Диван был раздвинут и застелен, а на нем растянулся малыш в пижаме, смотревший мультфильм по телевизору.

Он мельком взглянул на Пола и опять уставился в экран, где над головой кролика кружились звезды. У зверька был ужасно глупый вид.

Пол испытывал сейчас нечто похожее.

Джулия беременна? Каждый раз, когда он мысленно произносил эту фразу, все внутри у него переворачивалось.

— Джимми, подвинься и позволь мистеру… э-э-э… Полу сесть. Это Джим, — обратилась она к Полу. — Мой сын. Налить вам кофе? Хотя Джулия сказала, что вы собираетесь спать, значит, вряд ли…

Спать?!

Джулия сообщила, что ждет от него ребенка, и полагает, что после этого он ляжет спать? Черта с два!

— Я не хочу кофе, — грубо бросил он и принялся нервно мерить шагами комнату.

Внезапно из спальни послышался детский плач. Пол испуганно вздрогнул.

— О Боже! Что там еще?

— О, это всего лишь Конни, — весело сказала Мэри. — Наша дочь. Питер, мой муж, меняет ей подгузник. Он приехал в Лондон по делам фирмы, а мы составили ему компанию.

Говоря это, она налила кофе в две чашки и одну протянула Полу, словно бы он только что не отказался.

Наверное, заметно, что я нуждаюсь в подкреплении, подумал Пол и вцепился в чашку, как утопающий в спасательный круг.

— Джулия — крестная мать Джимми, — продолжала Мэри, — а не встречалась с ним целую вечность. Конни же вообще еще не видела. Вот мы и решили ее навестить. Джулия и Элис редко появляются дома, мы по ним очень скучаем. Знаете, как это бывает в семьях, — добродушно проговорила она. .

— Нет, — бросил Пол. — Не знаю.

Да когда же наконец Джулия выйдет из ванной?! Что она с ним творит? Пол переминался с ноги на ногу, скрежетал зубами. Его пальцы, сжимавшие чашку, едва не раздавили ее.

— У вас нет родственников? — с жалостью спросила Мэри.

Пол нахмурился. Ему не нужна была ничья жалость.

— У меня есть отец и братья, — резко сказал он.

— О, это хорошо. — Она лучезарно улыбнулась. — Вы выросли в Лондоне?

Пол взъерошил рукой волосы и снова принялся ходить из конца в конец комнаты, лавируя между кучами одежды, игрушек и подушками. Он был не в настроении вести светскую беседу, в то время как Джулия скрывалась в ванной комнате.

В конце концов он грохнул чашкой о стол, расплескав кофе.

— Я пойду. Скажите ей, что нам необходимо поговорить, — процедил Пол сквозь зубы. — Пусть спустится ко мне.

Джулия не была уверена в том, что хочет выслушивать Пола. Она подумала, что душ и горсть содового печенья помогут ей подготовиться к разговору. Но ей определенно не везло. Поэтому, ожидая, когда вернется сносное самочувствие, она занялась своими волосами.

— Он искал тебя, — голосом, в котором сквозило любопытство, проговорила Мэри. — Ты действительно ему нужна.

— Я зайду к нему позже, — сказала она и мысленно добавила: «Когда буду тверже стоять на ногах, когда найду в себе силы вести этот разговор».

— Он весьма впечатляющая личность, — заметила кузина. — Почему ты не рассказывала о нем раньше?

— Не о чем рассказывать, — отмахнулась Джулия, — Похоже, ты ему небезразлична.

— Не… в этом смысле.

— Плохо, — заметила Мэри. — Он что, гомосексуалист?

Джулия едва не поперхнулась.

— Что?!

— Ну, если он нормальный, то почему остался равнодушным к тебе? Ты свободна, умна, поразительно хороша собой, все зубы на месте. Что еще ему нужно?

— Ему ни к чему так много, — последовал ответ.

Мэри подошла совсем близко, и Джулия могла видеть в зеркале каждую веснушку на ее лице.

— Что?

— Не обращай внимания, — покачала головой Джулия.

Она закончила заплетать косу и расправила плечи. Кажется, ее больше не тошнило. Это была одна из причин, по которой она жила у Пола, — так ей удавалось скрывать от Мэри утренние приступы дурноты и не давать лишнюю пищу для размышлений.

Джулия еще никому не сказала, что беременна. Она ждала Пола и хотела, чтобы тот узнал первым. А что теперь? — спросила она себя. Теперь, когда я сказала ему…

Вот если бы Пол обрадовался, если бы издал вопль восторга и закружил ее по комнате, как поступил Чарлз, муж ее подруги Энни, когда та сообщила ему, что ждет ребенка… что ж, тогда Джулия с удовольствием поделилась бы новостью со всем светом.

Но Пол не обрадовался. Ее слова стали для него ударом, ужаснули его. Джулия стиснула зубы и медленно выдохнула. О, Пол!

— Пойди поговори — с ним, — сказала Мэри.

Спроси, не хочет ли он съездить с нами в Кен-сингтон-гарденз.

Джулия едва не фыркнула, представив, что ответит на предложение Пол.

— Это ведь с ним ты часто бываешь там? — настаивала Мэри.

— Да.

— Так, может, ему приятно будет составить нам компанию?

— Он только что вернулся домой.

— Ну хотя бы спросить ты можешь?

— Хорошо, — пообещала Джулия. — Я спрошу.

— Спросишь — что?

Питер, муж Мэри, вошел в комнату с восьмимесячной Конни на руках. Он передал малышку жене и поцеловал ее в губы. Во взглядах, которыми они обменялись, было столько любви, что Джулия не знала: то ли с завистью жадно наблюдать за ними, то ли из той же зависти отвернуться.

— Я просила Джулию узнать у своего впечатляющего друга, не хочет ли тот составить нам сегодня компанию, — пояснила Мэри.

— У Джулии есть впечатляющий друг? — приподнял брови Питер.

— Друг, — с ударением повторила Джулия.

— И весьма впечатляющий, — уточнила Мэри. — Я знаю, тебя не волнуют мужчины, Джулия, — быстро продолжила она. — Но ведь это приятно, когда они вьются вокруг тебя.

Джулии ни к чему было это говорить. Она не понимала, почему родственники решили, будто мужчины ее не интересуют. Может, потому, что ей уже исполнился тридцать один год и последние восемь лет она из кожи вон лезла, чтобы сделать карьеру?

Пусть сделанные ею фотографии замков, поместий и их интерьеров красуются на страницах известных журналов и путеводителей, пусть коллеги неизменно восхищаются ею, а самые аристократические и уважаемые семейства с радостью принимают ее в своих родовых гнездах. Пусть Джулия Варне считается настоящим фотохудожником, женщиной, воплотившей в жизнь самые смелые мечты скромной, но решительной девочки из провинциального шотландского городка, какой была когда-то. Но это вовсе не означает, что теперешняя жизнь вполне ее устраивает. Это не означает, что она хочет провести остаток своих дней без мужчины.

Единственного. Неповторимого. Мужчины, которого она любит. Пола.

Джулия осторожно перевела дыхание. Она не могла откладывать объяснение до бесконечности. Нужно было поговорить с Полом и выслушать его точку зрения.

Пожалуйста, Господи, взмолилась она. Я так люблю его. Помоги мне!

Пол не знал, куда деть руки. Он то засовывал их в карманы, то сжимал в кулаки, то ломал пальцы. Он проводил ладонью по волосам. Наконец опять засунул их в карманы и, обернувшись, свирепо уставился на Джулию.

Как может она так спокойно сидеть на диване, в то время как он, что-то бессвязно бормоча, мечется по комнате, пытаясь восстановить хоть какой-то порядок в своей жизни, внезапно полетевшей кувырком?

— Я говорил тебе, как отношусь к семейной жизни.

Слова прозвучали обвинением, но он ничего не мог с собой поделать. Он прикладывал массу усилий, для того чтобы голос не дрожал. Пол славился своим хладнокровием в критических ситуациях. А сейчас у него голова шла кругом. Джулия кивнула.

— Я знаю, как ты относишься к семейной жизни. И я… понимаю тебя. Но…

— В таком случае, как ты могла?..

— Не я одна! — возразила Джулия, теряя спокойствие и тоже повышая голос. — Я не смогла бы сделать это в одиночку, Пол!

Он с силой ударил кулаком по ладони.

— Проклятье! Мне это известно! Просто… Пол прикрыл глаза, моля Бога, чтобы тот дал ему силы. Но безуспешно. Тогда он грязно выругался.

Снова открыв глаза, Пол увидел, что Джулия смотрит на него потрясенно. Словно он ударил ее.

Наверное, в каком-то смысле так оно и было. Но он тоже получил удар. Попал в ловушку. Прижат к ногтю.

— Я не рассчитывал на такой поворот событий, — пробормотал Пол, и это было самое сдержанное замечание, на которое он оказался способен.

— Думаешь, я рассчитывала?

— Нет, конечно нет! Должно быть, для тебя это такая же беда, как и для…

— Нет, — перебила его Джулия. Пол остановился и уставился на нее.

— Что?!

— Я сказала «нет». — И в подтверждение своих слов покачала головой. — Это не беда. Совсем не беда, — повторила она. — Конечно, когда все выяснилось, я была потрясена. Даже обескуражена. И расстроена — потому что совсем не так представляла зачатие моего ребенка. — Джулия улыбнулась немного смущенно. — Но все в прошлом. Теперь я рада. Я хочу этого ребенка.

— Хочешь ребенка? — недоверчиво переспросил Пол. — Ты деловая женщина. У тебя есть работа!

— Многие женщины имеют работу. И детей. Я не стану исключением.

— Ты никогда не говорила, что хочешь детей!

— А ты никогда не спрашивал, — возразила она.

Он не нашел, что ответить, и недоверчиво потряс головой.

— Все это сплошная бессмыслица.

Пол бросил на Джулию тяжелый взгляд из-под ресниц. Знал ли он когда-нибудь по-настоящему сидящую перед ним женщину? За три года их знакомства она не выказала ни малейшей заинтересованности в браке, семейной жизни. Потому-то так и нравилась ему.

Ну, еще и потому, что была прекрасным товарищем, замечательным собеседником, внимательнейшим слушателем и добрым, понимающим человеком.

Пол чувствовал себя одураченным, обманутым.

— Ты, наверное…

Он не смог заставить себя произнести обвинение вслух. Тем не менее Джулия поняла.

— Нет, я ничего не планировала. И если ты хоть на секунду подумал, что я… — Теперь ее совсем нельзя было назвать спокойной, она буквально шипела: — Словом, можешь отправляться ко всем чертям!

Джулия поднялась, прошла мимо него к двери, вздернув подбородок и гордо выпрямив спину.

Он бросился следом, схватил ее за руку и развернул к себе. Теперь их разделяло всего несколько дюймов. Они были так близко, что Пол ощущал тепло ее дыхания на своей щеке. Так близко, что, когда ее грудь вздымалась от негодования, она почти касалась его груди.

И он вспомнил, что ощущал, когда Джулия действительно прикасалась к нему. Вспомнил ее мягкость, трепетность…

Пол опустил руку и отступил в сторону, с огромным трудом заставляя себя собраться с мыслями.

— Да нет… Я просто… — Он провел рукой по волосам, растрепав их. — Я просто… потрясен.

Джулия собралась было заговорить, но он поднял руку, не давая перебить себя. Ему необходимо было закончить.

— Нельзя сказать, чтобы я не думал об этом… Я имею в виду, о случившемся. Только мне никогда не приходило в голову, что это может так кончиться…

Как ни глупо звучало, но он сказал правду. Все женщины, с которыми он занимался сексом после смерти Шейлы, были, так сказать, подготовлены. Они знали цену происходящему и, так же как он, хотели только хорошо провести время. Им не нужна была семья. Они не собирались забеременеть.

Пол взглянул на Джулию, но она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела в окно. Он опустил взгляд, невольно пытаясь найти хоть какие-то изменения в ее фигуре, но ничего не заметил. Однако и по Шейле нельзя было сказать, что она беременна. У нее был слегка округлый живот, только когда… она умерла.

У Пола сжало горло. И почему-то стало жечь под прикрытыми веками. Это было очень больно. И в то же время странным образом позволило ему взять себя в руки. Успокоиться. Однако это спокойствие было сродни тому, которое Пол испытывал после смерти Шейлы, когда казалось, будто он находится внутри стеклянного шара — изолированный от всего окружающего. Отдаленный. Безучастный. Только так и мог он справиться со своей бедой.

Пол сглотнул застрявший в горле ком. Облизнул губы. И твердо произнес:

— Я не хочу жениться.

Джулия скользнула по нему взглядом.

— Никто тебя об этом не просит.

— Но ведь ты рассказала мне… — недоуменно начал Пол.

— Потому что ты имеешь право знать, только и всего, — небрежно пожала она плечами. — Если не хочешь иметь отношения к этому ребенку… или ко мне — ничего страшного.

— Как — ничего страшного! Ты ведь беременна!

— Да. И собираюсь стать матерью. Я буду любить моего ребенка. — Джулия бросила на него непримиримый взгляд, который тут же смягчился. — Но я не заставляю тебя быть отцом, Пол.

Он горько хмыкнул.

— Ты же сама говорила, что в этом участвуют двое.

— Только биологически.

Все, с него достаточно. Более чем достаточно! Пол судорожно глотнул воздуху, пытаясь успокоиться.

— Я дам тебе денег. Ты не будешь ни в чем нуждаться… Ребенок… — слово с большим трудом пробило себе дорогу, однако Пол произнес его, — тоже. Но это все, что я смогу сделать. И все, что сделаю. Понимаешь?

Он ждал возражений, упреков. Он ждал, что она назовет его эгоистичным ублюдком. И ему нечего было бы возразить ей. Но Джулия подошла к двери и, обернувшись, посмотрела ему прямо в глаза.

— Твой выбор, Пол, — спокойно сказала она. — Твоя потеря.

Она предложила отправиться в Хэмстед.

— Это самая высокая точка в Лондоне, — сказала им Джулия, и ее голос даже не дрогнул. — Если хотите увидеть его панораму, лучшего места не придумать.

А потом можно пойти в музей Виктории и Альберта, Национальную галерею, собор Святого Мартина. Она довольно равнодушно изложила эту программу, словно ее не волновало, куда они решат направиться.

— Не нужно нас уговаривать, — добродушно заметил Питер. — Мы пойдем, куда скажешь.

— В Хэмстед, — объявила Джулия. Только не в Кенсинггон-гарденз! Она этого не вынесет.

Если бы за притворство давали ордена, один она бы получила за этот осмотр лондонских достопримечательностей, в то время как ей хотелось забиться в нору и умереть. А другой — за то, что умудрилась сохранить самообладание, когда разъярился Пол.

Ни к чему хорошему не привело бы, если бы она стала его уговаривать или спорить с ним. Никогда она не прибегла бы к мольбам, чтобы удержать мужчину. Он должен быть рядом с ней и с ребенком по собственной воле.

Джулия на это надеялась. Она об этом молилась. Просто потребуется некоторое время, чтобы Пол принял верное решение.

Выходя из дома, Джулия была спокойна, ее глаза оставались сухими, и она твердо рассчитывала продержаться до конца дня, несмотря на бесконечные сетования Мэри на отсутствие Пола.

— Он очень устал, — объяснила Джулия.

И хотя кузина забрасывала ее вопросами о нем в течение всего дня, она отделывалась общими ответами.

— Он военный журналист. Он часто и надолго уезжает. Я не знаю. Я не знаю.

Потом Мэри и Питера так захватила прогулка, а Джим, не пропускавший ничего, спрашивал обо всем, а Конни постоянно требовала к себе столько внимания, сколько и положено восьмимесячному существу, что никто даже не заметил, как время от времени улыбка соскальзывала с лица Джулии, а пальцы сжимались в кулаки, чтобы унять дрожь.

Глядя с Хэмстедских высот на Лондон, она не могла не видеть те бесчисленные места, где бывала с Полом, хотя изо всех сил старалась не думать о нем.

— Я присмотрю за Джимми, — сказала она наконец Мэри и Питеру, разрывавшимся между желанием полюбоваться видами и необходимостью следить за сыном, норовившим забраться в пруд или исчезнуть в роще. — Пойдем-ка, дружок, дадим твоим родителям немного отдохнуть.

Лучшего и придумать было нельзя. Джим окончательно развеял ее мрачные мысли. Он задавал тысячи вопросов — и ни одного о Поле.

— Как же они поставили Нельсона на такую высокую колонну? — спрашивал он, указывая в сторону Трафальгарской площади. — Или его вырезали там, наверху? А где живет королева? Когда бывают парады гвардейцев? Почему в Лондоне так много вокзалов?

Джулия едва успевала переводить дух между ответами, и это было только к лучшему. Но совсем отделаться от мыслей все же не удавалось. Джулия спрашивала себя, станет ли ее ребенок так же терзать ее. Будет ли он таким же нетерпеливым непоседой, как Джим, или спокойным и добродушным, как малышка Конни? Унаследует ли ее каштановые волосы или черные волосы человека, который заявляет, что не хочет иметь детей? .

Джулия прогнала эту мысль. И тотчас же подумала о том, какого цвета будут глаза у малыша — темно-серые, как у нее, или ярко-голубые, как у человека, который с таким негодованием смотрел на нее сегодня утром?

Она приложила руку к животу, словно стараясь защитить своего ребенка от злого, обвиняющего взгляда Пола, — У тебя болит живот? — спросил Джим.

Джулия заставила себя опустить руку и улыбнуться.

— Нет, — ласково сказала она. — Я просто проголодалась. Думаю, мороженое нам сейчас совсем не повредит. Что скажешь?

Джим ухмыльнулся.

— Я тоже так думаю.