— Водительское удостоверение и свидетельство о регистрации, пожалуйста.

— Мы позвонили, чтобы сообщить о пожаре, — подала голос Эрин.

Я достал водительское удостоверение. Попытался вспомнить, где лежит свидетельство о регистрации автомобиля. Неужто копы не знают, что мало кто представляет себе, куда он засунул свидетельство о регистрации?

— Вы позвонили, чтобы сообщить о пожаре? — переспросила женщина-патрульный. На нашивке я прочитал ее фамилию: Сэмпсон. — Вы позвонили в полицию Сан-Франциско?

— Девять-один-один, — ответила Эрин.

Я протянул водительское удостоверение в открытое окно. Сэмпсон взяла его, всмотрелась в мою фотографию, прочитала, сколько я вешу и какой у меня рост, словно по этим сведениям могла составить полное впечатление обо мне.

— Мистер Айдл, будьте так любезны, выйдите из автомобиля.

Я попытался вспомнить, что я сделал не так. Ответ пришел практически со следующей фразой женщины-патрульного.

— Вы чуть не сшибли мальчика на самокате.

На этом мои прегрешения не закончились.

— Мы получили два звонка о «тойоте» спортивной модели, которая промчалась по Коул-Вэлли.

Складывалось ощущение, что меня ждало наказание по всей строгости закона.

— Сама я этого момента не видела, — продолжила Сэмпсон, — но визг тормозов и покрышек донесся из-за угла. Думаю, его слышали в Кастро.

Вроде бы она пошутила. Но не улыбнулась. Однако слова ее прозвучали доброй вестью. Возможно, она не могла облегчить мой банковский счет за проступок, который не видела своими глазами. И я решил вышибить из нее слезу.

— Я очень сожалею, что все так вышло. У меня выдались два очень тяжелых дня.

Женщина-патрульный смотрела на меня без малейшего сострадания.

— Давайте поглядим, что скажет ящик.

Она вернулась к патрульной машине. Села за руль. Начала вводить информацию с моих документов в бортовой компьютер.

— Трусики, — пробормотала Эрин, наклонившись ко мне. — Единственный раз, когда у меня возникли проблемы с законом. Единственная вещь, которую я украла.

— Трусики?

— Маленькие, розовые, — уточнила Эрин. — Мне было четырнадцать. Некоторых моих подруг как раз потянуло на воровство. Я хотела доказать себе, что мне это тоже под силу, а в результате напугалась до смерти.

— Украв трусики большой девочки.

Она закинула прядку волос за правое ухо. Провела указательным пальцем по щеке, от мочки до подбородка. В альпинизме это всегда большая проблема — определить, достаточно ли крепки и надежны скальные выступы, чтобы ухватиться за них рукой или поставить ногу. Вот и теперь я не мог определить, станет ли мне Эрин надежной опорой.

— Не только. Я прокололась и в другом. Решила украсть что-то такое, что легко спрятать. Отсюда и трусики. Мол, надену их и выйду из «Кеймарта» незамеченной. Так меня не просто поймали. Мне пришлось раздеваться перед менеджером. Милой женщиной средних лет, но все же… Пришлось снимать шорты и футболку. Хорошо хоть под украденными трусиками остались свои. Мой отец чуть не отрекся от меня. Он у меня был строгих правил. Потом я чуть ли не год не бывала нигде, кроме церкви.

Женщина-патрульный вылезла из машины и направилась к нам.

— Если нам не устроят личный обыск с раздеванием догола, будем считать, что день прошел нормально, — добавила Эрин.

— Мистер Айдл, — обратилась ко мне Сэмпсон. Я сразу понял, что ничего хорошего такая подчеркнутая вежливость не сулит. — Вы знакомы с термином «безответственно опасное поведение»? К нам поступили два звонка от возможных свидетелей, включая мать мальчика, которая заявляет, что вы зацепили задний торец его самоката.

— А как насчет звонка по девять-один-один? — спросила Эрин. Не хотела, чтобы женщина-патрульный забыла про наши заслуги. Сэмпсон вздохнула. Выдержки ей было не занимать.

— Звонок был. И на него отреагировали.

Она объяснила, что другой патрульный находился в этом районе. Заглянула в блокнот.

— Патрульный Элдридж доложил, что нет ни огня, ни дыма. — Подняла голову. — Новости не такие уж плохие, мистер Айдл, — продолжила она и сказала, что отпустит меня в обмен на услугу. — Я прошу вас подъехать со мной в участок. Лейтенант Аравело хочет переговорить с вами.

Я попрощался с Эрин, и мы направились в центр города.

До этого я только один раз ездил в патрульной машине: в средней школе в день выбора профессии. Мы с приятелем долго убеждали пришедшего к нам копа рассказать нам какую-нибудь интересную историю, связанную с его работой, но безрезультатно. В итоге он привез нас к кладбищу и сказал: «Добейтесь чего-нибудь в своей жизни. Постарайтесь, чтобы вам поставили хорошие памятники». Мы смеялись над его пожеланиями не один год, но слова его так и остались загадочными. Он то ли намекал, что жизнь коротка, то ли предупреждал, что убьет нас, если мы не будем учиться на одни пятерки.

Смерть Энди, его жизнь, Эрин, мою — все окутала некая неопределенность, требующая истолкования. Может, в каждой жизни и смерти заложена некая нераскрытая тайна? Именно так, я в этом не сомневался, произошло с Энни.

Пока мы ехали к полицейскому участку, мыслями я унесся далеко-далеко… в другое время, когда на меня обрушились замешательство и зло. А за ними последовала смерть.