– Я не уйду отсюда, пока вы мне все не расскажете, – сказала Валли, видя, что доктор Рейнер не торопиться отвечать.

– Я расскажу что могу, Валли, – проговорила доктор Рейнер. Валли поняла, что беседа эта, похоже, будет иметь строгие рамки, надо быть осторожной и не напугать доктора Рейнер еще больше.

– Вы хорошо знали мою мать, – начала Валли.

– Да. С тех пор как ей было столько, сколько тебе сейчас.

– В России. Вы оба, вы и Бенджамин Хатч, знали ее.

Доктор Рейнер была удивлена, услышав от Валли это имя.

– Да. Мы с Бенджамином… мы были тогда вместе. Когда работали в школе Эмерсона. Мы с Бенджамином там работали. Тогда еще мы с ним… – Доктор на секунду задумалась и не закончила фразы.

– И моя мать… У вас нет ее фотографии?

Вопрос этот, казалось, застал доктора Рейнер врасплох. Странно, подумала Валли, можно же просто сказать «да» или «нет».

– К сожалению, нет, – наконец сказала женщина.

– Но вы все еще общаетесь с ней. Она здесь.

Пауза.

– Да.

– Я знаю ее? – У Валли ком стоял в горле, голос ее прозвучал хрипло, она терпеть не могла такое состояние, когда не могла контролировать себя. – Я знаю ее, доктор?

Доктор Рейнер беспокойно поерзала на стуле.

– Валли, у меня тоже есть вопросы к тебе.

– Нет, вы не понимаете, – запротестовала Валли. – Мне нужно найти ее. Кто она, доктор?

– Этого я не могу тебе сказать, Уоллис, – ответила доктор Рейнер. – Я дала обещание. И это небезопасно. Если ты узнаешь об этом… Есть люди, которые что угодно сделают, чтобы заставить тебя рассказать, понимаешь?

Было ясно, что доктор Рейнер не уступит, а Валли не могла совсем отказаться от ее помощи.

– Ладно, – согласилась Валли, стараясь скрыть нетерпение. – А что вы можете рассказать мне о ней?

– А что ты хочешь знать?

– Ну… – У Валли было слишком много вопросов. С чего начать? С начала. – Какой была моя мать? Тогда, в России.

Доктор Рейнер задумалась.

– Умной. Красивой. – Доктор подняла глаза и взглянула на Валли оценивающе, как будто сравнивая. – Как ты, Валли. Прелестной, но более обычной, традиционной. Она получила хорошее образование, ее мать работала в школе Эмерсона, так что Елена практически выросла там, в американской среде. Она была спортивной. Хорошо играла на пианино. Очень хорошо училась. Нравилась мальчикам, но… была очень замкнутой. По природе.

– Как у нее начались неприятности?

За прошедшую неделю Валли чего только не придумывала, пытаясь представить себе, какие обстоятельства могли вынудить Елену Маякову отказаться от собственного ребенка, от своей плоти и крови.

– Она выросла без отца, – сказала доктор Рейнер. – И Елене не хватало в жизни сильного мужчины. Ее тянуло к мужчинам, а не к мальчикам.

– Она нашла кого-то, – произнесла Валли.

Доктор Рейнер тяжело вздохнула:

– Это он нашел ее.

– И начались проблемы?

– Не сразу, но да. Серьезные проблемы.

– Как звали этого человека?

Валли видела, как доктор Рейнер мучительно обдумывает вопрос. Имеет ли она право назвать Валли это имя? А право не называть?

– Клеско, – доктор Рейнер выговорила это имя с неохотой, как будто это было страшное заклинание, способное вызвать человека. – Алексей Клеско.

– Клеско, – повторила Валли вслух. Она помолчала, а потом спросила: – Клеско – мой…

– Пожалуйста, не спрашивай меня, Валли, – оборвала доктор Рейнер. – Прости, но я не могу.

– Вы не можете скрывать это от меня… – сказала Валли, стараясь взять себя в руки. Вдруг у нее появилась идея. Она полезла в сумку и достала фотографию из папки с Брайтон-Бич, старое черно-белое фото человека, которого она видела в доме Хатчей. Она показала фотографию доктору Рейнер, и та побледнела.

– Это Клеско? – спросила Валли. – Это мой отец?

– Боже мой… – Доктор Рейнер пришла в ужас при виде фотографии. – Где ты это взяла? Когда ты это нашла?

– Скажите мне, доктор Рейнер. Это мой отец?

– Да, Валли, – уступила доктор Рейнер. – Это Клеско. Твой отец.

Валли обдумала услышанное. Перед ней была фотография, и теперь она смотрела на нее другими глазами. Человек, которого она встретила на острове Шелтер, человек, от которого исходил дух опасности и насилия, был ее собственным отцом. Почему-то шок от осознания этого оказался не таким уж сильным, и теперь Валли поняла, что с того момента, когда впервые увидела этого человека на фотографии из папки с Брайтон-Бич, где-то в глубине души она уже знала правду. Как бы пугающе это ни звучало, Валли оказалась к этому готова. Ей хотелось знать, пусть даже это знание причинит ей боль, но это лучше неведения, в котором она пребывала всю жизнь.

– Что произошло между Клеско и моей матерью?

– Елена прожила с Клеско семь лет. Вначале их отношения были… приемлемыми. Но со временем Клеско изменился. Что-то появилось в нем, что-то темное. Со временем стало ясно, что его семейное дело связано с некой русской криминальной сетью, и чем больше он погружался в этот мир, тем более жестоким становился. Елена, конечно, пыталась уйти от него, но он не отпускал ее. Когда она была беременна тобой, она решила, что воспитает тебя одна и Клеско никогда не станет частью твоей жизни. И тут возник Бенджамин Хатч. У Бена были кое-какие деловые связи, которые он мог использовать, чтобы помочь Елене покинуть страну. Но цена оказалась слишком высокой.

– Какой?

– Нужны были деньги. Бизнес Бена вылетел в трубу, все, что у него осталось, это долги. Он согласился вывезти Елену из страны, но за деньги. Чтобы заплатить, ей нужно было взять денег у Клеско, но чтобы безнаказанно совершить это, надо было убрать его с дороги. Елена была посвящена в дела Клеско и его сообщников – это было что-то вроде контрабанды, – и она выдала Клеско властям. Она поехала туда, где у Клеско были спрятаны деньги – закопаны где-то на даче, – и взяла с собой Бенджамина. Это было ошибкой. Когда Бенджамин увидел, что там было у Клеско…

– Александрит… – высказала Валли свою догадку. Ей вдруг пришло в голову, что единственная деталь, которая связывает все части этой истории в одно целое, это тот камень, что она получила от матери в папке с Брайтон-Бич. – Откуда он? Есть ли еще такие?

– Да, – кивнула доктор Рейнер. – После того как Бенджамин увидел камни, на меньшее он уже не соглашался. У твоей матери не было выбора. Она была в отчаянии.

– Не Бенджамин получил камни, да? – сказала Валли, пытаясь не потерять нить. – Он получил плату, а Клеско был устранен? Но почему же она оставила меня?

– Все пошло не так, – вздохнула доктор Рейнер. – Сообщники Клеско пришли за Еленой. По их мнению, деньги Клеско были и их деньгами. Они выследили ее, они бы не оставили ее в покое. Перед Еленой стоял ужасный выбор…

В это мгновение речь доктора Рейнер прервал женский голос, доносившийся откуда-то из атриума. Слов было не разобрать из-за массивной двери офиса. Доктор Рейнер встала из-за стола и вышла из офиса на балкон атриума. Валли пошла за ней. Когда они вышли, снова раздался голос, и теперь все было слышно.

– Здравствуйте! – говорила женщина. – Есть там кто-нибудь?

Доктор Рейнер и Валли посмотрели наверх и увидели женщину среднеазиатской внешности в строгом костюме, перегнувшуюся через перила. Она заметила доктора Райнер и Валли.

– Терпеть не могу, когда так делают, – сказала женщина.

– Как делают? – спросила доктор Рейнер.

– Кто-то позвонил мне в домофон, – объяснила женщина. – Он сказал, кто он, но я не поняла, у него такой акцент. Мне не нужно было открывать ему, но я подумала, что это курьер или вроде того. Они обычно не говорят по-английски.

Теперь доктор Рейнер и Валли смотрели вниз в поисках того, кто вошел в здание. Везде было тихо и пусто.

– Эй, кто здесь? – крикнула доктор Рейнер, и голос ее эхом прокатился по атриуму. Ответа не было. Она заволновалась, Валли тоже.

– Уже который год предлагаю нанять швейцара, – сказала среднеазиатская женщина раздраженно, но без особого беспокойства.

– Вызовите полицию, сейчас же, – сказала доктор Рейнер.

– Ох, – удивилась женщина, ее смутил требовательный тон доктора Рейнер. – Вы так считаете? Ну ладно, я… – Женщина повернулась, чтобы вернуться в свой офис, но так и не сделала этого. Оглушительный выстрел прогремел в атриуме, и пуля пролетела сквозь грудь женщины, кровь брызнула на перила, и ее безжизненное тело рухнуло на пол.

Валли и доктор Рейнер вскрикнули в ужасе от этого внезапного, жестокого убийства, совершенного у них на глазах.

– Боже мой… – Валли едва могла говорить.

– Это он, – сказала доктор Рейнер, и лицо ее побелело от ужаса. Она схватила Валли и потащила назад через крошечную приемную в кабинет, захлопнула и заперла на замок обе двери. Через несколько секунд они услышали, как кто-то ломится в дверь, пытаясь проникнуть внутрь.

Валли представляла себе того человека из дома Хатчей – человека, внушающего ужас, – и никак не могла осознать, что все это реально: он ее отец, и он убийца. Пришел ли он за ней? Или за доктором Рейнер? Не важно. Он пришел, и он уже рядом.

– Пожарный выход, – сказала Валли. Она бросилась к окну кабинета, отперла и подняла его. Снаружи на окно была приделана стальная решетка, и Валли не могла открыть ее, пока не заметила внутри, в кабинете, специальный рычаг. Потянув за рычаг, она открыла створки решетки, освободив проход, но… тут же услышала шаги на металлических ступенях пожарной лестницы. Валли посмотрела вниз и увидела человека, поднимающегося прямо к ней, его черные волосы развевались на ветру – это был тот же молодой человек, которого она видела в доме Хатчей.

– Черт! – выругалась Валли. Теперь она пыталась закрыть решетки обратно, но створки откинулись так далеко, что она не могла дотянуться до них. Повернувшись к доктору Рейнер, Валли с удивлением обнаружила, что та достает из ящика стола 9-миллиметровый пистолет.

– Специально для этого случая, – сказала доктор Рейнер, отвечая на вопросительный взгляд Валли.

Доктор подошла к открытому окну и с видом человека, который только практиковался в тире, но никогда не стрелял в реальном мире, быстро выстрелила вниз три раза. Шаги снизу затихли, по крайней мере на время, но со стороны приемной доктора Рейнер раздался треск – кто-то вышиб наружную дверь, и теперь этот второй человек был уже в приемной и пытался выбить дверь в кабинет, где заперлись Валли и доктор Рейнер.

– Это смежный кабинет… – прошептала доктор Рейнер и подошла к закрытой двери в боковой стене. С искаженным лицом, держа пистолет обеими руками, она прицелилась в замок боковой двери и двумя оглушительными выстрелами вышибла замок. Боковая дверь распахнулась, открыв проход в соседний кабинет адвоката.

Доктор Рейнер бросилась вперед, и Валли последовала за ней. Она захлопнула за собой дверь и помогла доктору Рейнер придвинуть к двери тяжелый металлический архивный шкаф – они успели как раз вовремя. В кабинете доктора Рейнер раздались шаги, кто-то со злостью проговорил несколько слов по-русски. Вдруг дверь, в которую они только что вошли, затряслась, видимо, эти двое вместе навалились на нее, и с каждым ударом металлический шкаф отодвигался еще на сантиметр. Через несколько секунд они окажутся в адвокатском кабинете.

– Балкон, – прошептала доктор Рейнер. Они с Валли бросились через приемную адвоката к входной двери в офис, чтобы через нее попасть на балкон атриума, но когда доктор Рейнер протянула руку к дверной ручке, послышались шаги на балконе, за дверью адвокатского офиса, в нескольких сантиметрах от места, где стояли Валли и доктор Рейнер. Еще один человек пытался открыть дверь снаружи. Валли и доктор Рейнер снова оказались в ловушке, на этот раз в офисе адвоката.

Доктор Рейнер сделала шаг назад и дважды вслепую выстрелила в дверь – снаружи послышались русские ругательства, скорее от злости, чем от боли, – и тут же попытки выбить дверь возобновились. В это время один из мужчин уже настолько отодвинул от двери шкаф, что вот-вот должен был появиться в комнате. С каждым новым толчком он рычал, как разъяренный зверь.

До сих пор доктор Рейнер держала себя в руках, внешне она была сильной и спокойной, но теперь она задрожала, на глазах у нее показались слезы.

– Господи… – проговорила она. – Он заставит меня сказать. Он сделает что угодно…

– Есть еще один смежный офис, – сказала Валли, увидев такую же боковую дверь, как та, что вела из офиса доктора Рейнер в адвокатский кабинет.

Доктор Рейнер была вне себя от страха, так что Валли пришлось самой взять пистолет и два раза выстрелить в замок боковой двери. Дверь распахнулась, на этот раз она вела в какую-то студию или мастерскую – повсюду были расставлены части архитектурных макетов, а рабочий стол завален материалами для изготовления моделей, в том числе красками и растворителями.

Женщина и девушка бросились туда, единственным предметом обстановки, годным для того, чтобы загородить дверь, был огромный металлический шкаф для чертежей, слишком тяжелый, чтобы сдвинуть его с места. Валли схватила статуэтку футболиста в позе готовности к удару и засунула узким концом между дверью и полом как распорку.

Валли обернулась к доктору Рейнер, которая тем временем открыла окно и теперь пыталась сдвинуть щеколду, чтобы открыть створки оконной решетки. Щеколда была слишком тугой. Валли попыталась помочь ей, но ничего не получалось. Пожарный выход был для них отрезан.

В этом офисе второй боковой двери не было, только входная – в которую уже ломился один из мужчин – и дверь в офис адвоката, блокированная трофейной статуэткой, но теперь ее пытался открыть второй человек – поддаваясь напору, статуэтка острым концом все больше, сантиметр за сантиметром, врезалась в пол.

Валли и доктор Рейнер были заперты в этой комнате, выхода не было. В этом натиске насилия, окружившего их, – двое русских неутомимо выламывали двери, готовые вот-вот ворваться в комнату, – Валли вдруг ощутила странное спокойствие. Почему так? В глубине души она чувствовала, что неизбежная капитуляция принесет ей облегчение, что она отдаст все на свете за то, чтобы весь страх и все сомнения, с которыми она так долго жила, просто исчезли, даже если ценой будет насилие и боль. Валли с нетерпением ждала момента, когда эти звери ворвутся в дверь и она примет свою судьбу. Она повернулась к доктору Рейнер, которая была совершенно скована страхом.

– Теперь вы можете сказать, – проговорила Валли. – Я уже знаю, кто мой отец. Кто моя мать, доктор Рейнер?

Доктор Рейнер взглянула на Валли и, казалось, поняла: какая бы судьба ни ожидала Валли, она могла храбро встретить ее, только зная ответ на простой вопрос. Доктор улыбнулась, едва заметно, печально, и заговорила.

– Ах, Валли, – сказала она, – ты уже…

Но это были последние слова доктора Рейнер. Из-за входной двери офиса прозвучали четыре резких выстрела, пули влетели в замок – стрелявший пытался таким образом открыть дверь. Каким-то чудом замок уцелел, но одна из пуль рикошетом отскочила от металла с неправдоподобно-пронзительным звуком, и речь доктора Рейнер прервалась. Валли увидела на горле женщины след от пули, хлынула артериальная кровь, и безжизненное тело доктора сползло на пол.

– Нет! – закричала Валли, упала на колени и, стянув с шеи шарф, в отчаянии прижала его к горлу женщины, пытаясь унять кровотечение, но тщетно. Женщина была мертва.

Вне себя от бешенства, Валли принялась стрелять из пистолета доктора Рейнер в дверь, хотя невозможно было понять, попадают ли ее выстрелы в цель. После четырех выстрелов магазин пистолета опустел.

– Черт! – взревела Валли, отбрасывая бесполезное оружие.

Человек за входной дверью снова начал, громко ругаясь, напирать на дверь. И замок, и дверные петли трещали и скрипели, готовые вот-вот сдаться, то же самое происходило со второй дверью.

Валли в отчаянии озиралась кругом в поисках хоть какой-нибудь зацепки, и взгляд ее упал на рабочий стол, заставленный банками с краской и растворителями. Надпись на банке с растворителем предостерегала, что жидкость чрезвычайно токсична и легко воспламеняется. Валли схватила банку и сняла с нее крышку. Она подошла к входной двери, нагнулась и поставила под дверью открытую банку. Поднялась, вынула из кармана зажигалку и левой ногой пнула банку с растворителем. Жидкость потекла под дверь, и в это мгновение Валли отпрыгнула назад и кинула включенную зажигалку в текущую под дверь лужу растворителя.

Из-под двери наружу вырвалось яркое пламя, и тут же послышалась громкая брань Клеско. Валли немедленно отперла дверь и бросилась вон, промчавшись мимо мужчины, чьи ноги были охвачены пламенем. Взбешенный, он сбросил кожаную куртку и принялся ею тушить огонь, Валли же выскочила на внутренний балкон и тут же очутилась перед дулом пистолета второго, молодого русского с длинными волосами.

– Все кончено, – сказал он спокойно.

В эту секунду глаза Валли встретились с его глазами, и что-то промелькнуло между ними. Замешательство?

Нет. Узнавание.

В эту минуту Клеско выскочил из мастерской, его штаны почернели, но уже не горели. Он поднял пистолет, и теперь на Валли было нацелено два дула.

– Ах ты скотина… – пролаял он. – Говори, где…

Но внезапно сзади них раздались выстрелы – кто-то дважды пальнул в потолок. Валли и двое русских обернулись и увидели Этли Грира, шагающего по коридору прямо к ним с направленным на них табельным пистолетом.

– Полиция! Никому не двигаться! – закричал Этли, но Клеско и молодой человек и не думали слушаться. Пригнувшись и используя Валли как прикрытие, они кинулись назад по балкону и скрылись за дверью кабинета доктора Рейнер, на бегу беспорядочно стреляя в сторону Этли. Когда раздались выстрелы, Валли упала на пол.

– Оставайся тут! – крикнул Грир Валли и бросился вдогонку за русскими. Как только он вошел в кабинет Карлин Рейнер, Валли немедленно встала и бросилась бежать.

Когда она добралась до лестницы, за ее спиной снова раздалась пальба – Этли Грир и русские перестреливались, – но она, не оглядываясь, помчалась вниз и на втором этаже столкнулась с Тэвином, Джейком и Эллой, с испуганным видом бежавшими наверх.

– Валли! – закричал Тэвин, не чаявший увидеть ее живой и невредимой.

– Что там, мать твою, происходит? – спросил Джейк.

– Пошли! – сказала Валли. – Надо уходить, быстро!

Она со всех ног помчалась вниз по лестнице, и остальные побежали за ней. Выскочив из здания, они кинулись по 88-й улице и на бегу услышали еще выстрелы, приглушенные, так как раздавались они изнутри здания, какие-то крики по-русски, а потом звуки шагов по металлической лестнице пожарного выхода.

Ребята добрались до Амстердам-авеню, крики и топот эхом разносились по улице где-то совсем недалеко позади них. Друзья бежали, пока не оказались на углу около своего банка. Они повернули на 87-ю улицу и скользнули в узкий проход, где находилась задняя дверь, которой они обычно пользовались.

Валли упала на холодный кафельный пол банка, пытаясь отдышаться. В банке царила темнота, единственным источником света были уличные фонари, их мерцание едва проникало через пыльные окна. Валли тяжело дышала, жадно глотая воздух, и ждала, когда схлынет мощный приток адреналина. Она вся дрожала, и Элла обняла ее.

– Боже мой, Валли, – сказала Элла. – Как ты?

Элла заметила какое-то пятнышко на щеке Валли и протянула руку, чтобы вытереть его. На пальце у нее оказалась капля крови, и Элла вскрикнула в испуге. Она показала кровь Тэвину, сидевшему сзади них на полу в ожидании, пока Валли придет в себя.

– Что там произошло, Валли? – спросил он.

До того как Валли смогла достаточно отдышаться, чтобы ответить, заговорил Джейк – он сидел пригнувшись у окна и смотрел на улицу.

– Они здесь, – сказал он почти беззвучно.

Валли, Элла и Тэвин подошли к окну и встали рядом с Джейком. Ребята когда-то сделали несколько незаметных глазков в пыльном стекле, через которые они могли видеть все, что происходит на улице, и при этом оставаться незамеченными. В темноте и тишине они смотрели на двух русских, которые стояли на улице, оглядываясь кругом в поисках них. С разочарованным видом они двинулись дальше, заглядывая в подъезды и на темные лестницы, ведущие на первый этаж соседних домов. В недоумении они смотрели то направо, то налево.

– Кто эта девчонка? – выкрикнул Клеско в холодных ночной воздух.

От этих слов у Валли мурашки побежали по спине. Она сидела с ребятами в тишине и все думала о том, что случилось с детективом Гриром. Валли не так уж понравился этот коп, но он ведь спас ей жизнь на балконе у офиса Карлин Рейнер.

Русские прошли дальше по улице, очевидно, не понимая, как Валли и остальные могли так быстро исчезнуть. И тут Алексей Клеско подошел к окну банка и, приблизившись к грязному стеклу, попытался заглянуть внутрь. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от Валли. Ни она, ни остальные не шелохнулись, зная, что любое движение привлечет внимание мужчины. Она смотрела в невидящие глаза этого человека, темно-серые, совсем рядом с ней…

– Очи черные… – прошептала Валли по-русски.

– Что? – шепотом спросила Элла. – Что это значит?

«Черные глаза, – подумала Вали, но не сказал вслух. – Черные глаза, как у меня».

Откуда-то послышался звук полицейской сирены. Русские прекратили поиски и побежали по 87-й улице, прочь от банка, где прятались испуганные, дрожащие ребята.

– Они вернутся, – сказала Валли. – Здесь больше нельзя оставаться.