После завтрака они надели ботинки и собрались ехать в собачью школу. Фридберт взял поводок, пристегнул его к ошейнику и повёл меня к машине.

Собачья школа расположена в Малиновом лесу.

Выходит, мой сон оказался «в лапу». Высокий металлический забор скрывал территорию от посторонних глаз. Ворота открылись.

Фридберт провёл меня внутрь, следом вошла Эмили, и ворота за нами снова закрыли на замок.

Я тянул поводок то влево, то вправо: там было столько следов, столько собачьих меток, что у меня голова пошла кругом!

Я рвался с поводка, торопился вперёд. Фридберт с трудом меня удерживал.

Вдруг меня словно ударили и резко потянули за шею.

Я удивлённо оглянулся и увидел: вот она, учительница.

Её звали фрау Штеппентритт, и от неё пахло собаками.

Она была коренастая и мускулистая, на голове — короткая чёрная шерсть, голубые глаза, холодные как сталь, строго смотрели на меня.

Я сразу же упал на землю и перевернулся на спину, а учительница положила руку мне на грудь.

— Так не годится, приятель, — сказала она.

Говорила она очень тихо и очень строго и смотрела мне прямо в глаза — так смотрит шакал перед нападением. Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже мёртв.

Я отвёл взгляд и попытался извернуться, хотел встать, но училка только крепче прижала меня рукой к земле.

Мне оставалось лишь подчиниться.

Я облизал морду.

Она поняла, что это значит, и ослабила хватку.

Но прежде чем я успел подпрыгнуть, снова прижала меня к земле, на этот раз сильнее, и прошептала мне в ухо:

— Я тут главная, а ты всего лишь собака! Запомни это хорошенько, Антон!

Потом она меня отпустила, но я остался лежать.

— Хорошо, Антон! — похвалила она. — А теперь: встать!

Я поджал хвост и поплёлся за ней следом.

Учительница провела меня на поводке вдоль забора.

Мы прошли так три круга, а потом ещё четвёртый.

Я старался идти в её темпе и не смел тянуть поводок.

Фридберт и Эмили стояли у ворот и с изумлением на нас смотрели.

Фрау Штеппентритт передала им поводок.

— А теперь вы, Фридберт, попробуйте! Это очень просто. Держите его на коротком поводке и не забывайте: вы решаете, куда идти! Собака должна следовать за вами, а не вы за собакой!

Через час тренировки я совсем выдохся. Меня заставляли прыгать через барьер, я выучил команды «Место!» и «Ждать!»

Не так-то это просто: они говорили «ждать!», и я не смел пошевелиться.

А если бы они ушли и оставили меня одного?

Но фрау Штеппентритт не терпела никаких возражений.

Она отдавала команды тихим строгим голосом. Шептала: «Место!» — и, если я не ложился мгновенно, клала руку мне на голову.

Поразительно: когда она так делала, у меня лапы сами собой подгибались. Я прямо-таки падал.

Фрау Штеппентритт не пользовалась собачьим свистком — если она хотела подозвать меня к себе, то насвистывала как птичка.

Поразительно: стоило ей так свистнуть, и я опрометью бежал к ней, так что язык свешивался до полу.

Ох, я устал как собака.

Ладно, сдаюсь.

Больше не буду тянуть поводок.

Точно нет!

Буду всегда следовать за хозяином, отступив на полшага.

Только отпустите меня домой, мне хочется спать!

Теперь-то я понял, что имел в виду дядя Ференц, когда пугал нас собачьей школой.

Я узнал, какой у них поводок: он такой длинный — пятнадцать коров можно поставить в ряд, хвост к голове, вот какой он длины.

Сначала его совсем не замечаешь.

Завидев зайца, бросаешься вперёд, слышишь птичий свист, но бежишь дальше, и тут проклятый поводок сбивает тебя с ног, и ты падаешь как подкошенный.

А фрау Штеппентритт не собирается бежать к тебе.

Стоит себе на краю поля и ждёт, наступив на конец поводка.

Сразу пропадает всякая охота гоняться за зайцем.

Падать-то больно, так что после третьей попытки я сдался.

Под конец фрау Штеппентритт меня даже похвалила:

— Молодец, смышлёный пёс. Быстро учишься, делаешь успехи.

И дала мне старое собачье печенье.

А Фридберту и Эмили учительница заявила, что если они будут со мной построже, то не нарадуются на меня.

Начальный курс займёт не более двадцати часов, так она сказала.

А печенье-то оказалось совсем сухое и невкусное!

Нет, я не жалуюсь.

По большому счёту, мне повезло… Фридберт теперь мной гордится, а Эмили почесала меня за ухом.

Я знаю: они меня любят, а я — их!

Только, пожалуйста, отвезите меня домой! Заснуть бы поскорее, спать и радоваться, что мою хозяйку зовут Эмили, а не фрау Штеппентритт.