Сначала ему казалось, что звонок ему снится. Верещал домашний телефон, которым он никогда не пользовался, потому спросонья сразу и не сообразил, что эти звуки слышит наяву. С трудом разлепив веки, прогнал последние обрывки сна и поплелся в коридор. Мимоходом бросил взгляд на большие напольные часы — шесть утра. Е-мое, что же это такое?
В трубке услышал Ленькин голос:
— Слава Богу! Еле дозвонился! Почему мобильный не берешь?
— Наверное, забыл в машине. Что случилось?
— В Пресненском районе еще один труп нашли без крови и с разорванным горлом!
— Твою мать! — Роман проснулся мгновенно. — Где?
— В клубе «Июль», в туалете. Местные пытались сами разобраться, но потом кто-то заметил, что характер нанесенных ран совпадает с теми, что были у вчерашних жертв, вот и нашли нас. Давай подъезжай, я сам скоро буду.
Петрович пошел в ванную, подставил голову под струю холодной воды — вот и взбодрился. Ему таким образом часто приходилось выбегать из дома, поэтому он как-то набрал в одной забегаловке бумажные стаканчики для кофе. Не поленился сделать себе напиток бодрости и со стаканом в руке выбежал из подъезда. Тут уж будут днем пробки, не будут — выбирать не приходится, сел за руль, помчался на место нового преступления.
Все это очень дурно пахло. Три жертвы за одни сутки — еще заберут дело наверх ввиду большой социальной опасности и возможного широкого общественного резонанса, а ему казалось, что он потихоньку нащупывает ниточки, ведущие к этой чертовой секте…
У входа в клуб стояли машины, естественно, «скорая», толпились менты и местная охрана. Он показал корочку, вошел вовнутрь. Там его встретил Ленька и подвел к следователю пресненской прокуратуры, которого вызвали сюда первым. Старлей выглядел достаточно уверенным, но Роман заметил, что дело он готов передать без сожаления — кому маньяки на фиг нужны? Если занимается им кто-то, так и пусть занимается.
Тело убитой было усажено на опущенную крышку унитаза, ноги расставлены в стороны. Юная девушка казалась еще младше предыдущих жертв. Шея спереди разорвана, крови не видно.
— Убийца специально пристроил женщину так, будто она действительно пришла в туалет, иначе тело бы просто обмякло и упало на пол. Зачем? — спросил он у старшего лейтенанта.
— Это как раз объяснимо, — хмыкнул тот. — Время тянул. Дверь изнутри так и осталась закрытой на шпингалет, а сам он вылез поверх перегородки и был таков. Тусер уже закончился, пришла уборщица, наклонилась — а внизу торчат ноги, значит, занято. Через какое-то время вернулась — опять торчат. На третий решила, что кто-то нюхнул да отрубился.
— Когда нюхают, не отрубаются, — заметил Леонид. — Отрубаются, когда бухают или колятся.
— Да какая разница! Нюхнул, курнул, заглотнул… — продолжил местный следах. — Короче, позвала охрану, дверь вскрыли, а тут такое… Охранник вон, весь умывальник заблевал.
— Женю нашу позвал? — спросил Роман у коллеги.
— Едет.
— Пошли общаться со свидетелями.
— А никто ни хрена не видел. Только бармен вроде помнит девушку, а мужика — только со спины.
— Ну, пошли к бармену.
Им оказался парень лет двадцати пяти с широкими плечами и в майке-безрукавке, позволявшей наблюдать многочисленные татуировки. Он сидел за столом и разговаривал с операми. Рядом нарезал круги педиковатого вида паренек с зализанными назад волосами и заламывал себе руки.
— Менеджер заведения, — пояснил Ленька. — Сильнейшее душевное потрясение.
— Здравствуйте, — обратился Роман ко всем присутствующим и спросил уже конкретно у ментов: — Ребят, я побеседую со свидетелем?
Мужики встали и отошли в сторонку.
— Как вас зовут? — обратился он к бармену.
— Дэн… — протянул тот. — Ну, Денис.
— А я — Роман Петрович, следователь по особо тяжким преступлениям. Вы видели убитую?
— Да, видел, но не особо так обратил внимание.
— А эти девушки, — и майор достал фотографии Светланы и Людмилы, — здесь бывали?
Парень посмотрел и ответил:
— Может, и бывали, но я не помню.
— Хорошо. А эта девушка, убитая, была одна или с мужчиной?
— Вроде как сначала она пришла в чисто бабской компании, сидели они за столиком, который Сережка обслуживал.
— Где Сергей? — повернувшись к Фринзону, спросил старший.
— Поймали по дороге домой, позвонили, попросили вернуться обратно, скоро будет.
— О’кей… Так, сначала в компании — а потом?
— А потом — я могу ошибаться, но, думаю, было так — те уехали, а она осталась.
— Почему?
— Ну, почему… Приключений захотела. Наклюкалась она крепко.
— Отчего такой вывод?
— Да вроде в компании пили вино — я же заказ выполнял, помню — а как она села за стойку, то попросила текилу. Раз, другой, третий… долго сидела, никто не подходил.
— Почему?
— Да страшненькая…
Роман кашлянул.
— Ладно, а потом?
— А потом смотрю, она с мужиком уходит. Только мысль и мелькнула — все-таки кого-то сняла.
— Как он выглядел? — задал Петрович самый важный вопрос.
— Да в том-то и дело, что не помню! Ваши милиционеры меня замучили, а я только со спины увидел, и то мельком. Знаете, сколько у меня людей за ночь?
— Хорошо, со спины. Рост?
— Высокий.
— Сколько?
— Не знаю, высокий.
— Он сутулый или с прямой осанкой?
— Наверное, с прямой.
— Наверное?
— Да не помню я!
— Плечи широкие или узкие?
— Да вроде нормальные.
— На затылке — плешь или густые волосы, седые, темные, светлые?
— Э-э… Так он в шляпе был, я волос не видел!
Следователи переглянулись.
— А плащ у него был?
— Точно! — хлопнул себя по лбу бармен. — Еще плащ!
— Черный?
— Нет, вот это вспомнил. Белый или бежевый. Светлый, в общем.
— Все, Денис, спасибо, помог. Сейчас мой товарищ запишет показания, распишешься — и езжай. Давай, Леонид, — и Петрович пошел на улицу к операм.
Два парня курили с охранниками и ржали.
— Ребята, — обратился он к служащим заведения, — кто видел мужчину в плаще и шляпе, лет сорока-пятидесяти? Согласитесь, для лета одежда странновата.
Рожи охранников приняли выражение лиц бронзовых памятников или каменных истуканов — шла напряженная работа мысли, но без внешних эмоций. По очереди стали мычать, мол, никто не мелькал в плаще, вроде. Да и это же клуб, кто тут как ни наряжается, и в шляпах приходят, и в кепках, и в бейсболках, и в беретах. Мог быть плащ, мог быть пиджак с длинными фалдами — это у них фейсконтрольщик следит, кого пропускать, но после трех, когда поток посетителей спадает, он уходит, и сюда прут все подряд. Дело охраны — чтоб за вход платили да слишком бухими не ломились. Может, был «плащ», может, не было.
— Все ясно, — резюмировал Петрович и попросил оперов просмотреть все записи камеры на входе и найти убийцу в шляпе и плаще, напомнив, что головной убор он мог держать в руке, а плащ — снять и перекинуть через локоть.
На входе он встретил только что приехавшую Женьку, кратко ввел ее в курс дела, вернулся в помещение клуба. Ленька уже дописывал бумажки. Вместе поблагодарив Дениса, они вдвоем остались за столом.
— Леня, — произнес Петрович, — я вчера вернулся на место преступления и в квартире встретил пре — странного субъекта. Я про него тебе расскажу попозже, когда здесь закончим, но похоже, ты прав — тут точно какая — то секта.
— Ага! — вид Фринзона был без преувеличения торжествующим. — Я же говорил! А твой субъект — он кто?
— Иностранец — раз, барон — два.
— Глаза Леньки округлились.
— Но это не тот барон, это другой барон?
— Другой.
— Ты его вызвал на беседу?
— Он не придет.
— Почему?
— Сбежал от меня. В окно выпрыгнул.
— Тоже нинзя?
— Тоже.
— Давай-ка рассказывай все, не откладывай.
Роман и рассказал.
Фринзон долго постукивал пальцами по поверхности стола и смог из себя выдавить только:
— Дела… У меня тоже имеется новость.
— Какая?
— У нас есть свидетель.
— Да ну!!!
— Позвонила вчера девушка, часов в десять вечера, говорит, вы мне набирали, я была недоступна, что вы хотели? Я ей вкратце объяснил дело, она сказала, что общалась в ночь с субботы на воскресенье с нашими жертвами. Она, конечно, в шоке, обещала прибыть в отдел к половине девятого.
Роман посмотрел на часы.
— Тогда надо всех оставлять здесь и ехать. Главное — пусть опера сделают копии с записи камеры внешнего наблюдения и укажут всех, кто подходит под описание.
— Тут всего описания — плащ да шляпа.
— Вполне достаточно.
— Ладно, я переговорю напоследок и отправляюсь.
— Давай, в отделе встретимся.
Машин еще было мало, доехал быстро.
Дежурный передал ему пакет от Шварцмана.
Петрович раскрыл его уже в кабинете и прочитал авторитетное мнение эксперта за личной подписью. Оставалось только разводить руками или, как Ленька, чесать затылок. Упоминались тут и «необъяснимое строение клеток», — это касалось только «осколка ногтя» — и «пока не подвергающаяся идентификации структура ДНК, необходим ряд повторных биохимических анализов» — (ага, еще месяц захотел!) — это уже относилось к слюне. А Женька постаралась, состряпала на компьютере предполагаемый вид челюстей убийцы, слепки будут много позже, — со снимка на Романа смотрели вполне похожие на волчьи зубы. Он бывал в юности на охоте, запомнил. Что, это такие специальные протезы, чтобы исполнять свой дьявольский ритуал?
«Ну, ничего, суки, — подумал следователь, — я до вас доберусь!»
Следы оставлены обувью швейцарско-итальянской фирмы «Bally». Что ни о чем не говорит, в Москве такие магазины тоже есть…
Вскоре пришел Ленька.
— На, читай! — кинул ему старший листы бумаги. — Слепчук будет в ярости.
Молодой работник прокуратуры углубился в чтение, тут снизу позвонил дежурный, сообщил о посетительнице. Через тридцать секунд в дверь постучали, и в кабинет вошла девушка.
То, что это важный очевидец, который, возможно, даст им разгадки, Петрович вдруг напрочь забыл. Его вдруг окатило свежим морским ветром с водяными брызгами, будто в этом тесном помещении вдруг началось светомузыкальное шоу, а за окном взорвался фейерверк — такой красавицей оказалась свидетельница. Ее внешность, конечно, не ушла от внимания заядлого ловеласа Леньки. Он, в отличие от своего товарища, дар речи не терял. Извернувшись ужом, бросился ей навстречу, подал стул, усадил на него и, пока Роман покачивался на воздушных волнах окутавшего кабинет эфира, представился ей и кратко изложил суть дела.
— …а сейчас Роман Петрович задаст вам несколько вопросов, — сквозь туман услышал следователь и встрепенулся.
Он представился по полной форме и вдруг протянул ей руку, чего при общении со свидетелями никогда не делал.
— Кристина, — ответила юная красавица и легко коснулась пальцами его ладони.
Романа будто током ударило. Но усилием воли он заставил себя вернуться из эмпиреев. Первым делом, как известно, самолеты, ну а девушки… Да и не фиг пялиться, живот подбирать — все равно под столом не видно, и для ее возраста вон Ленька есть. А что скорее всего, давно какой-нибудь Петька есть или Васька. Посмотрели и махнули рукой.
— Давайте, Кристина, я вам расскажу предысторию. Сегодня утром обнаружен труп еще одной жертвы, убитой таким же образом, как ваши подруги. То есть по Москве сейчас бродит опаснейший маньяк, который будет убивать, пока его не остановят. Нам нужно знать все, до каждой мелочи, до малейшей детали. Поэтому вы не скрывайте никакие факты, даже если вам покажется, что они могут бросить тень на память ваших подруг. Со следователем нужно говорить, как с врачом — ничего не стесняясь. Хорошо?
— М… Да, хорошо.
— Ну, тогда давайте все по порядку. Вы сказали, что в ночь с субботы на воскресенье видели Светлану и Людмилу.
— Да, мы были вместе.
— Где вы их встретили?
— Мы договорились заранее и сначала встретились в кафе «Фреско».
— В котором часу?
— В полдесятого вечера.
— Что потом?
— Мы там просидели где-то до полуночи, потом поехали в клуб.
— Какой?
— «Вуду Лаунж».
— Что было дальше?
— Да ничего… Танцевали, подруги выпивали, так, встретили еще пару знакомых, поболтали.
— Вы сказали — «подруги выпивали». Сильно?
— Да уж порядком…
— В вашем голосе слышно легкое возмущение. А вы не выпивали?
— Нет, я как раз была за рулем, мы на моей машине ездили.
Леониду, прохаживающемуся сбоку от девушки, когда она вдруг перекинула ногу за ногу и тем самым поменяла позу, наконец удалось заглянуть ей в декольте. Забежав ей за спину, он сложил ладони вместе, вознес глаза к небу и потом показал Роману большой палец.
Тот кашлянул и продолжил:
— Вы находились там, когда с ними познакомился возможный убийца?
— Я… — свидетельница вдруг запнулась, порылась в сумочке («Salvatore Ferragamo» — прочитал внимательный глаз следователя), достала оттуда пачку бумажных салфеток, вынула одну и принялась аккуратно так, одним уголком, промакивать нижние веки. — Вы извините меня, я всю ночь не спала, мы не были особенно близки, но пять лет вместе проучились, и такая смерть… И знаете, я как чувствовала, что ничем хорошим позавчерашний вечер не кончится…
— Почему?
— Мерзкий, отвратительный тип!
— Опишите его, пожалуйста. Все мелочи — в лице, одежде, осанке, походке, взгляде — все, что запомнили.
— Я отходила поболтать со знакомым, возвращаюсь к столику — а он уже рядом сидит.
— Нет, давайте сначала о внешности, потом — о манере разговаривать и о том, что он сказал о себе.
— Высокий, метр девяносто, может, чуть ниже.
Роман прикинул рост вчерашнего странного гостя — метр семьдесят восемь, не больше. Последние сомнения отпали.
— Рубашка светлая, — продолжила девушка, — поверх рубашки — короткий плащ, сразу, без пиджака. Брюки — светлые…
— Белые или бежевые? А также цвет плаща?
— Скорее бежевые, чем белые… И плащ — тоже…
— Леонид, — сделал старший следователь знак рукой, — записывай, что ты стоишь?
Фринзон картинно потряс кулаком — как же, оторвали от немого созерцания прекрасного! — сел за свой стол и сразу привычно под рассказ принялся строчить ручкой по бумаге.
— Туфли, — продолжила свидетельница, — коричневые, очень хорошие туфли — вообще, он очень стильно был одет, и эта шляпа…
— Как выглядела?
— Ну, как такая летняя, с дырочками, защищающая от солнца.
— Часы?
— Большие, массивные, с турбийоном, на темном коричневом ремешке.
— Марка?
— Ну, это вы извините, я не настолько присматривалась.
— А турбийон заметили.
— Простите, но… Всегда, когда смотришь на мужчину, первым делом обращаешь внимание на часы и обувь.
Ленька спрятал левую руку под стол.
— Возраст? — продолжил майор.
— Где-то так от сорока до пятидесяти. Знаете, свет все время мигал, то голубой, то красный, то желтый, не очень-то было и понятно.
— Лицо?
— Лицо как лицо, овальное такое.
— Нос, губы, брови — все-все-все, что вспомните.
— Нос — точно с маленькой горбинкой. Губы… Такое впечатление, что он их все время сжимал, что даже уголки четко видны. Брови густые, цвет волос — темный…
— Бородка?
— Нет, он бритый. Подбородок, — и девушка, вспоминая, показывала пальцами на своем лице, — такой чуть квадратный, можно сказать, волевой…
— С ямочкой?
— Без.
— Зубы у него какие?
— Обычные. Не кривые, все на месте. Нормальные такие, здоровые зубы.
— Такие? — Петрович поднял перед собой Женькино произведение.
— Да нет, что вы. Обычные, как я сказала.
— Что ж, — заметил Роман. — Скоро подойдет специалист, и по вашим словам он составит подробный фоторобот преступника. А пока расскажите, как проходило знакомство и общение?
— Знакомство — не знаю, когда я подошла, как я говорила, они уже познакомились. Я просто назвала свое имя, он — свое.
— И как его зовут? — напрягся следователь.
— Шумно было, я не запомнила точно. Какой-то де ля… «Де-ля» какой-то, вот хоть убейте, не вспомню.
— Барон?
— По-моему, граф, — удивленно посмотрела на него девушка.
— Что рассказывал?
— Ну, поначалу я прислушивалась, потому как мне… ну, нравятся мужчины такого типа…
— Какого? — перебил ее Ленька.
Щеки красавицы вдруг зарделись.
— Ну, постарше…
— Леонид! — укоризненно произнес следователь и, уже девушке: — Продолжайте!
— Но потом я поняла, что у них со Светой все и так хорошо, а потом он ко мне еще случайно прикоснулся… Бр-р-р! — она поежилась.
— Что такое? — поинтересовался Роман.
— Да как вспомню, мороз по коже. Какой-то он противный, как лед, холодный, и говорил очень, очень высокомерно, как с букашками какими-то…
— Так о чем говорил? — решил уточнить Петрович.
— Что в России в первый раз, она ему не слишком нравится, что сам живет в замке на итальянском побережье, но он не итальянец.
— А кто он?
— Люда спрашивала, он отшутился, сказал, что гражданин мира и что у него скорее французские корни, но балканская кровь тоже примешалась — и тут он, я помню, захохотал. Мерзкий тип, я Свете намекала, но она — ни в какую. А я как чувствовала.
— На каком языке вы разговаривали?
— На английском. Он свободно на нем изъяснялся, лучше, чем я. И слишком сильное нетерпение проявлял, все Свете нашептывал — едем, мол, да едем. Я еще подумала — тьфу, не может лишний час поухаживать.
— Какие у него привычки, что он пьет, ест, курит?
— Ничего не пьет, я даже удивилась. Света пыталась его подпоить, а он — ни-ни, ни в какую. Вот сколько рядом сидели, даже чаю не выпил.
— Аскет, блин, — прокомментировал Ленька.
— Что происходило дальше?
— Уже было поздно, под утро, я сказала, что хочу спать, предложила девочкам их отвезти, но они сказали, что сами справятся. Ну, я и уехала. А потом проспала весь день и потому телефон отключила.
— Не видели, кто за стол расплачивался?
— Нет, я раньше этого уехала.
— То есть кошелек, кредитные карты он при вас не доставал?
— Нет.
— Ну, что ж, — Роман встал. — Спасибо, что приехали, вы нам очень, очень помогли. У нас сейчас совещание, как раз по этому убийству, мы должны идти. Вы распишитесь у коллеги под показаниями, и он отведет вас к фотохудожнику. А я — прощаюсь.
Когда девушка наклонилась над текстом, который с ее слов записал Фринзон, тот вдруг откинулся на спинку кресла и на колесиках откатился к стене. Он выставил перед собой указательный палец, напряженно что-то соображая, и наконец выпалил:
— А я вас где-то видел!
— В библиотеке? — оторвала взгляд от листа бумаги Кристина.
Ленька хитро улыбнулся — мол, сарказм понял, вдруг вскочил:
— Точно! Вы на эту похожи, поп-звезду, как ее…
— Анастейшу.
— Во-во! Только вы — не совсем такая.
— А какая? Более худая?
— Нет! Более красивая!
Роман, который уже собирал перед докладом Слепчуку все нужные бумаги, невольно поморщился и произнес:
— Леонид! У девушки подруги погибли, а ты…
— Ничего-ничего, — остановила его девушка. — Все нормально, я привыкла.
— К комплиментам? — заулыбался котяра Фринзон.
— И к ним, и к сравнению с певицей.
— Так у меня, в случае чего, есть ваш телефончик, я позвоню? — и завращал масляными глазками помощник следователя.
— Если по поводу убийства — звоните. А так, — она вдруг повернулась к Роману в пол-оборота, продемонстрировав контур груди в темной блузке на светлом фоне стены, обожгла его взглядом, глаза в глаза — майор чуть не сглотнул, и сказала: — Я же говорила, что мне нравятся мужчины постарше.
Но у Петровича совести не хватило как-то реагировать на это замечание, тем более клеить юную девицу, подругу жертв, в этом кабинете! Наоборот, он решил дать товарищу еще один шанс.
— Леонид, — обратился он к коллеге, — проводи свидетеля к Гоше, пусть фоторобот составит.
— Прошу, — Ленька открыл перед ней дверь и разве что каблуками не щелкнул.
Кристина обернулась в дверях и сказала, обращаясь к Роману:
— До свидания.
— Всего хорошего, — ответил он и, после паузы: — Кукушкину скажите.
— Кукушкину? А, Саше… Хорошо.
Петрович отвернулся, дверь хлопнула.
После девушки в кабинете остался запах тонких духов, который кружил ему голову, и вообще запах свежести, молодости, того, что он уже не помнил. Да, хороша Маша, да не наша… Он помотал головой, прогоняя глупые мысли. Маньяка надо ловить, а не на красоток засматриваться. Посмотрел на часы — пора на доклад. Тут и Ленька вернулся.
— Я ей твой телефон дал, — угрюмо произнес он.
— Зачем?
— Попросила.
— Что-то не верится.
— Ну, я сказал, что пусть еще что-нибудь вспомнит, позвонит мне, я с ней встречусь, а она: давайте, если вспомню, позвоню Роману Петровичу, а у вас, говорит, интерес не только деловой, я это вижу…
— Короче, от ворот поворот?
— Ага.
— Ну, не все коту…
— Масленица! — сам закончил Ленька и рассмеялся. Все ему ни по чем! Одна девка, другая, третья… Жизнь длинна, не горевать же из-за каждой — их еще ведь будет море?
В кабинете у начальника собрался весь отдел. Существует корпоративная этика — следователи обычно не навязывают свою помощь коллегам, если те их об этом не просят, но ситуация назревала чрезвычайная и требовала мозгового штурма. Подполковник, уже зная про фоторобот, отпечатки пальцев, ноготь и слюну, был сначала настроен оптимистично, но услышав, что у преступника в планах могут быть еще жертвы, взорвался.
Леонид выдвинул только что пришедшую ему в голову дополнительную версию, иначе бы он заранее обсудил ее с Петровичем, — компании убийц-кровососов, вполне возможно, по мотивам какой-то компьютерной игры, затеяли смертельное соревнование. «СС» чуть ли не задушил Фринзона своими руками, а больше всего его вывело из себя, что следователь с пистолетом не смог задержать человека, который мог обладать информацией о конечной цели визита в Москву этого иностранца, а также объяснить, какого черта тот пьет кровь и почему ему нужно именно пять девушек. В сверхспособности нинзя он не верил, верил только в трезвый расчет и подробный анализ. До Фролова же он довел, что на него слишком давят сверху, и, не дай Бог, случись очередная жертва, дело заберет к себе Генпрокуратура. А они не смогут быть даже «мальчиками на побегушках», а дальше пошли обычные причитания Семена Сергеевича, к которым уже все давно привыкли — что из-за них он на старости лет «улицы подметать» не пойдет, что ему его работа нравится, а они дармоеды и алкоголики, и все в таком духе…
Участники собрания клятвенно пообещали друг другу отдать все силы любимой Родине для поимки жестокого убийцы, а в глобальном масштабе — для наступления всеобщего счастья, и разошлись.
Плюхнувшись в кабинете в кресло, Петрович признался:
— После таких планерок я начинаю жалеть о данном зароке не пить до обеда.
— Исправим! — выразил надежду помощник.
Роман погрозил ему кулаком.
— Поехали в «Вуду Лаунж». Будем искать субботне-воскресную видеозапись с нашим душевнобольным французобалканцем, прибывшим из солнечной Италии.
Фоторобот разослали по всем клубам Москвы, даже в те, что находились в Бирюлево и в Бутово — мало ли? Дали строжайшее указание вглядываться в лицо каждого входящего и при обнаружении малейшего сходства применять все необходимые меры для его задержания. Правда, по понедельникам мало кто работал, но ведь убийца может объявиться в любую ночь, не так ли? Будьте начеку, ждите его! Мир далеко не так добр, как кажется в кругу родителей, друзей и людей твоего социального статуса. Делаешь шаг, заступаешь за круг — все, в любую секунду в твою мягкую плоть может вонзиться чей-то нож, средоточие твоих мыслей, стремлений и удовольствий — твое тело — может быть безжалостно кем-то разорвано, растоптано, брошено в канаву, утоплено в реке, засыпано землей. Люди! Берегите себя!
В клубе в понедельник утром найти специалиста, который бы помог им разобраться с видеозаписью, было сложно, пришлось вызывать из дома — ушла уйма времени, хотя куда его еще девать? Как входили трое девушек, обнаружили довольно быстро, потом увидели покидающую заведение Кристину — Леня с горящими глазами тыкал в экран пальцем — добрались и до момента, когда выходили Света с Людой. Но они выходили вдвоем! Человека в шляпе с ними не было. Роман раз, другой возвращался к началу, но ничего понять не мог.
Чертовщина… Запись изъяли и поехали обратно в отдел, опять вдвоем на Ленькиной «тойоте».
— Знаешь, — обратился Роман к водителю, — у меня такое ощущение, что мы сами не справимся.
— Почему?
— Структуру ДНК Шварцман объяснить не смог, камера клуба не засняла убийцу, хотя он там точно находился, — какой-то «Стелс», прямо! — два раза выпита кровь, на телах жертв следы то ли волчьих, то ли собачьих укусов, у меня голова кругом идет. Если будет четвертый труп, а у меня есть ощущение, что его не избежать, подключится и Генпрокуратура, и ФСБ, и еще какая-нибудь контрразведка.
— На фиг контрразведке маньяки?
— Ну, ФСБ-то преступным сообществом, члены которого то ли в ходе ритуала, то ли еще зачем-то, пьют кровь, причем являются иностранными гражданами, точно заинтересуется.
— Это — да… Я жрать хочу.
— Ты всегда хочешь жрать. Доедем, зайдем в «тошниловку».
— Да давай по дороге в нормальном месте посидим! Денег, что ли, жалко?
— Давай маньяка поймаем, нам самарский заводчик отстегнет.
— Ты его сначала поймай. Только заводчик что-то не звонит.
— Мне Яков Иосифович набирал — сказал, что тот сегодня тела домой забирает.
— А Шварцман уже все закончил?
— Раз отдает, значит, все.
В забегаловке Ленька смотрел на старшего товарища такими глазами, что даже молящий взгляд кота из мультфильма про Шрека не смог бы сравниться с взором алчущего водки помощника следователя.
— А, черт с тобой! — махнул рукой Роман, да и сам выпил две стопочки.
После обеда неизбежно потянуло в сон, следователь решил пройтись. Хотел побыть один, подумать, попробовать составить мозаику, связать нити, но ничего не выходило. А что он мог сделать? Разослали фоторобот по всем клубам, гостиницам, аэропортам да всучили в руки каждому патрульному менту — если увидят, примут меры к задержанию. Все. Где его ловить, не ясно. Первых девушек повел не к себе домой, пошел к ним — значит, свое пристанище бережет, или находится оно в людном месте. Гостиница под описание подходит. У следующей девушки личного жилья не было — довольствовался туалетом на месте. А почему клубы? В лесопарках слишком много гуляющих свидетелей? Клубы — средоточие порока, так он быстрей возбуждается? Надо завтра напроситься в гости к судебному психиатру, хотя, как поймать маньяка, он все равно не подскажет. Зато хоть просветит по поводу его поведения. Может быть.
К вечеру пришли поочередно ответы на запросы. На все гостиницы столицы оказался один-единственный князь, потомок русских эмигрантов, 1939 года рождения — поредело наследие дворянства, ничего не скажешь. В архивах случаи перекусывания горла человеком человеку зарегистрированы не были. Похожих на фоторобот иностранных граждан границу не пересекало.
По поводу последнего Ленька раздражался:
— Лентяи! Дебилу и то понятно, что им просто лень! Загнали параметры в компьютер, он им выдал, что совпадений нет, или, наоборот, слишком много и все с разными людьми, а им неохота ковыряться, искать!
Роман не желал свихнуться на почве маньяка, никаких иных, кроме тех, что уже были сделаны, мер к поимке преступника они принять не могли, поэтому он занялся другими незакрытыми делами, которых накопилось немало.
Вечером, с тяжелым сердцем, усталый и злой, он поехал домой.
По дороге раздался звонок от Молодчанинова. Он сообщил, что улетает, что знает о новой жертве, пожелал Роману успехов в поимке убийцы, но также добавил, что и сам времени терять не намерен — понимай, мол, как хочешь.
А что тут понимать? Вольных стрелков всегда хватало. Лишь бы не инсценировали нападение еще на какую-нибудь женщину да не притащили Владимиру Павловичу обезображенный труп бомжа с собачьими челюстями в сумке.
Когда он уже подъезжал к дому, у него снова зазвонил телефон.
— Да! — крикнул он в трубку, не посмотрев, кто звонит.
— Здравствуйте. Это де Грасси.
— Простите, кто? Де Гр… А-а! Таинственный чокнутый гость! Не ожидал…
— Что позвоню?
— Да.
— Ну что Вы, Роман Петрович, мы теперь скованы еще более крепкой цепью, чем Вы думаете. У московской милиции новая жертва?
— Вы больные, больные ублюдки! Что за игры вы тут затеяли?!
— Не горячитесь, я Вам больше друг, чем враг. Лучше скажите, до этого в Подмосковье в последние несколько дней подобные трупы не находили?
— Нет. А что, должны?
— Должны. Два или три. Но думаю, он их хорошо спрятал.
— Новые бросал, где убил, а старые прятал?
— Да. Это он так меня хотел провести. Кто-то должен обратиться о пропаже родственников — узнайте.
Фролов кипел от негодования, но боялся спугнуть обладателя столь важной информации.
— Почему бы нам сейчас не встретиться, не поговорить?
— Сейчас не время. Позже. Теперь у вас есть мой номер, поэтому большая просьба — как только Вам станет что-либо известно о его местонахождении, звоните.
— Больше не боитесь, что вас запеленгуют?
— Нет. Я принял решение, и ныне мне все равно. Главное, не пытайтесь его задержать сами, пригласите меня. Ваше оружие для него — ничто.
— Ну да, понятно, нинзя, как-никак…
— Кто-кто?
— Нинзя. Оба вы — человеки-пауки, блин…
— Всего хорошего. Я его сегодня тоже поищу.
— Ну так и вы позвоните — иначе что это за сотрудничество?!
— Когда убью, позвоню. До свидания, — и отключился.
Роман чуть было не ударил трубкой о приборную панель. Ничего, он эти секты выведет на чистую воду! Даже если ночью будет еще одна жертва — а тогда у них дело точно заберут — он найдет маньяка!
Вскоре он подъехал к своему подъезду.
Войдя в квартиру и раздевшись, даже не стал пытаться открыть книжку, сразу плюхнулся на кровать. Едва голова коснулась подушки, свинцовые веки сомкнул тяжелый сон.