Борис Антонович сразу отправился к своему лечащему врачу Ивану Анатольевичу в НИИ нервных болезней. Именно он в свое время и прекратил бестолковые попытки излечиться с помощью мануальных терапевтов, институтов курортологии, вытяжек из кокосового дерева, физиотерапии, китайского иглоукалывания и советов народных целителей. Да, есть от неправильной осанки, вызванной разной длиной ног и кривой походкой, остеохондроз, есть между четвертым и третьим, а также между четвертым и пятым позвонками две пятимиллиметровые грыжи, разрушающие межпозвоночные диски, ну и живи с этой болью, на лучшее не надейся, сделать операцию всегда успеем.
Бегло осмотрев старого знакомого, врач без лишних разговоров отправил его на другой этаж делать МРТ, отодвинув к чертям собачьим всю очередь.
– Ну скажи мне хоть что-нибудь! – взревел Борис Антонович.
– У тебя на старых снимках, – рассматривая историю болезни, ответил тот, – грыжи давят на нервные корешки, а судя по нынешним симптомам – дело вообще дрянь.
– Разве больному можно такое говорить!
– Ну ты же не ребенок! Что я тебе отвечу? В Усть-Илимском районе живет бабка, пошепчет, и все как рукой снимет? Что ты хочешь услышать? Поезжай к филиппинским хилерам, тибетские знахари иголки тебе уже ставили! Давай, иди, ждут же тебя, не задерживай мне очередь!
В коридоре сидела бледная Наталья.
– Что сказал доктор? – спросила она.
– Ничего, – зло огрызнулся Борис Антонович. – Послал снимок делать.
В кабинете магнитно-резонансной томографии Борис Антонович разделся, снял часы и крестик, лег в аппарат. После получасового мерного жужжания (чуть не задремал, слабость теперь ощущал постоянно) получил на руки снимок. Попытался сам что-то там разглядеть, но ничего не понял, пошел к Ивану Анатольевичу. Тот прислонил снимок к светящейся рамке и чертыхнулся.
– Ну что? – не выдержал Борис Антонович.
– Ничего хорошего! Блин, как ты еще ходишь… Смотри! – И врач указал маленькой указкой на какую-то точку на снимке. – Твоя грыжа между четвертым и пятым позвонками выросла до одиннадцати миллиметров и давит на корешки спинного мозга. Вторая – между четвертым и третьим – уже восемь, и когда давить начнет и она, единственное кресло, в котором ты сможешь сидеть, будет инвалидное. Почему, черт подери, такой быстрый регресс? Ты же выполнял мои рекомендации? Никаких тяжестей, прогулки – сто метров по лесной дорожке, плавание два раза в неделю – медленно, медленно, метров по триста максимум, и то лишь бы не разжиреть! Откуда это?
Борис Антонович все понял.
– У меня сильно возросли физические нагрузки.
– Ты записался в контрактные войска?
– Нет. Я женился. На двадцатитрехлетней девушке. Ну… и до свадьбы… это самое… сам понимаешь…
Иван Анатольевич всплеснул руками.
– И сколько же раз в неделю «это самое» у вас, с позволения сказать, происходит?
– Каждый день. По нескольку раз…
– Ой дурак… – прошептал врач. – Твоя единственно возможная поза при сексе – лежа на спине и не двигаясь. Особенно важно – не дергать тазом.
– Но… – оторопел Борис Антонович. – Это же невозможно…
– Зато есть возможность остаток жизни провести в инвалидном кресле. Хочется?
– И что же делать? – Годами натренированный стоицизм Бориса Антоновича стал давать серьезные сбои.
– У нас тебе оперироваться нельзя – зарежут, как свинью. Прямой путь в дом инвалидов, а то и на погост. Тебе нужны микроинвазивные операции, несколько штук. Делают их в Израиле. Стоимость одной операции – двадцать тысяч долларов, но очень качественно. В США – тысяч двадцать пять. В Германии есть отличная больница, под Берлином, в Потсдаме, так и называется: Клиника микроинвазивной хирургии. Там русскоговорящая секретарша Ирина, прекрасной души человек, организует все в лучшем виде. В Москве практикует Барков – заменяет разрушенные диски титановыми протезами, говорит – в футбол потом играть можно. Но его пациентов я не видел, а сделавших операцию в Германии – видел. Операция – семь тысяч евро, но тебе одной не обойтись. Нужно делать новый позвоночник. Или подыхать.
– Обнадежил…
– Что решил? Не откладывай. Когда грыжа высыхает, она отваливается и падает в нервный столб. Если упадет не туда, куда надо, операцию нужно провести в течение двадцати четырех часов, иначе всю оставшуюся жизнь будешь писать сидя, причем через трубочку. Приступ – и «скорая» везет тебя в ближайшую больницу, где дежурный врач без всякой микроинвазивности вскрывает тебе все, что можно, и откусывает грыжу щипцами.
– Умеешь ты обрадовать…
– Вот тебе номер телефона в Берлине, вот адрес сайта. – Иван Анатольевич «докторским» почерком черкнул что-то на маленькой бумажке. – Молодой жене скажи, пусть терпит. Или разводится. Это та блондинка, что в коридоре? Надо же, и чем же ты ее взял?
– Вань, давай без…
– Ты о здоровье своем думай. А то у тебя больше не будет ни блондинок, ни брюнеток. Секс до операции, после операции – отменяется. Как прооперируешься, позвони. Проведем физиотерапевтические процедуры, поможем оклематься. Сделаем новые снимки. В Москве через два месяца конференция, встречусь с Барковым, может, он что умное присоветует. Но ты же знаешь – каждый свой метод, как единственно верный, хвалит. Я пока больше буржуям доверяю – опыта у них, понимаешь, побольше. Ну ничего, раз порежем тебя, другой, третий – будет тебе компенсация за молодую жену. В жизни ведь просто так ничего не бывает, верно?
– Иди ты в жопу со своей философией… Давай телефон.
По дороге домой Иван Антонович с Натальей не разговаривал. Она пыталась дуть губки, но, поняв, что дело серьезное, отстала. Сразу отправилась хлопотать на кухню, убирать скопившуюся за время отсутствия пыль.
Борис Антонович находился в тяжелых раздумьях. Думал не о грядущей операции, а о том, где взять на нее деньги. Ну, предположим, на один визит в немецкую клинику он наскребет – закроет рублевый счет в Сбербанке, валютный в «Уралсибе»… Ну а если понадобится вторая, третья?.. Надо будет ставить протезы. Где брать деньги, где?
– Натуля! – позвал он жену.
– Да, любимый, – вбежала та в спальню, на ходу вытирая руки какой-то салфеткой.
– У меня проблемы с позвоночником. Надо срочно делать операцию. В Германии. Семь тысяч евро. Плюс перелет, проживание. Результат не гарантирован. То есть оперативное вмешательство устраняет одну причину, но остается другая. Но если ничего не предпринять, скоро я окажусь в инвалидном кресле. И еще… После первой же операции у нас денег останется – всего ничего. Плюс процесс реабилитации, преподавать я не смогу, останутся только переводы. А их сейчас почти не дают – кризис. Вот такая… петрушка.
Наташа выслушала молча.
Борис Антонович рассчитывал на понятную ему реакцию – жена заплачет и скажет: «Конечно, оперируйся, деньги мы найдем, я с тобой до гроба…». Или: «Ну, давай попробуем. Вдруг с первого раза наступит резкое улучшение. Пока идет реабилитация, я стану работать, мы молодые, сильные, займем, заработаем, отдадим…»
Вместо этого Наталья побледнела, бросила салфетку на пол, произнесла: «Блядь!» и ушла в ванную. Там она включила воду и заперлась.
Борису Антоновичу не хотелось к своим страданиям добавлять неудовольствие жены. Он прикинул разницу во времени и позвонил в Берлин. На немецком он, кстати, тоже сносно объяснялся, но его сразу соединили с секретаршей Ириной Бергер, которой он быстро объяснил суть дела на русском языке. «Ну, да, конечно, врач уникальный. Я знаю, что такой – один на весь Берлин. Понимаю, что очередь за четыреста тридцать два месяца. Но мы же русские, очень болит, знаете ли. Конечно, снимок через DHL вышлю завтра и семь тысяч евро тоже завтра. Вот вам мой мэйл, передавайте реквизиты. Я получаю визу, звоню, вы бронируете номер в гостинице. Я прилетаю – вы встречаете. Врач смотрит – режет, не хочет он – другой режет. Я был на вашем сайте, у вас много хороших врачей. Нет, понятно, что он лучший, ну и берем тогда лучшего, откладывать-то нельзя. Как только вышлете реквизиты – сразу деньги и отсканированную копию платежки на ваш мэйл. Со всем согласны? Вот и аувфидерзеен, пока-пока».
Между прочим, со своей супругой никогда, ни по какому поводу, ни разу Борис Антонович еще не ругался. Ее нынешнее поведение его раздражало.
– Открывай! – заорал он и стал стучать в дверь ванной.
Дверь сразу распахнулась. Наталья выскочила с красными глазами и надутая, как мышь на крупу.
– А ты уверен, что твой врач тебя не «разводит»? – выдала она. – Может, у него «откат» от этой клиники за клиентов? У тебя же есть страховой медицинский полис? Грыжу тебе обязаны вырезать бесплатно в нашей больнице!
– ЧТО? ЧТО?!! – Борис Антонович не верил своим ушам. – Это говорит МОЯ жена? Пусть любимого человека уродуют пилой костоломы, лишь бы денежки сохранить?! Я правильно тебя понял? Врач, который лечит меня с двенадцатилетнего возраста, решил выставить меня на «бабки», чтобы получить «откат»? Так! – страшно заорал он. – Минута, и тебя здесь нет! Минута! Иначе в окно выброшу! Вниз башкой!
Наташа, впервые видевшая мужа в таком состоянии, схватила сумочку, быстро всунула ноги в туфли и выбежала на лестницу.
– Дешевка! Потаскуха! – неслось ей вслед.
Весь остаток вечера Борис Антонович сидел на сайте клиники. Договорился со столичным туристическим агентством о помощи в ускоренном получении визы – сошлись на том, что в Москве за деньги его без очереди впустят в посольство, нужно только иметь необходимые документы и оплаченный счет за операцию. Виза будет на другой день. Все это он отписал немке Бергер на ее мэйл. Для ускорения процесса вновь попросил счет. Также через Интернет выяснил адрес ближайшего офиса DHL, собрался заехать туда с утра.
«А не помешала бы машина, черт побери! И водитель не помешал бы!» Ну, Наташка, ну, зараза… Вышла замуж за университетского преподавателя из-за денег? Какие у преподавателя деньги? Из-за жилья? Надоело жить с пьяным папой и визгливой мамой? Не-ет! Нет предела скотству человеческому… Единственное, что может ее оправдать, – это то, что она полная, круглая, конченная дура. Но зачем человеку, знающему шесть живых языков и два мертвых, дура жена? Да затем, что у нее сиськи третьего размера и после получасового минета, сперму проглотив, она все продолжает и продолжает свое fellatio, пока ты опять не кончишь. Жопа у нее твердая, как камень, и, трахаясь раком, она не стоит бесчувственной коровой, а откликается на каждое твое движение, и часто не поймешь, кто кого трахает… Чего стоят все знания мира, когда есть такая маленькая щелочка, стенки которой каждый раз то сильно сжимают, то чуть ослабевают хватку, когда ты вводишь туда свою жадную до ласки восставшую плоть…
Борис Антонович порылся на кухне в стенном шкафчике – текила! К черту текилу! Где-то были виски и запас заплесневелого чернослива в шоколаде, пережившего и американскую, и северокорейскую, и иранскую ядерные угрозы.
Мобильный и домашний телефоны трезвонили беспрестанно, он их отключил. Глотнул виски из бутылки, затем плеснул в стакан, залпом выпил, снова налил, и уже только тогда уселся в кресло, закусил черносливом и в кои-то веки включил телевизор. Еще виски! Отпускает… Отпускает…
Утром, едва продрав глаза, сразу к компьютеру. Открыв почту, Борис Антонович сразу увидел письмо с реквизитами Commerzbank AG. Очередь-очередью, а с «русских свиней», наверное, дерут втридорога, так что всегда желанные клиенты. От себя секретарша добавила, что поначалу все-таки хорошо было бы увидеть снимки. Вдруг врач не возьмется за операцию? «Ничего, – подумал Борис Антонович. – Если что не так, вышлете деньги обратно. Потеряете двадцать евро за перевод, ничего страшного, зато время сэкономлю». Отправлять электронкой снимки фрау Бергер не советовала – могут не дойти. Да оно и понятно.
Быстро поплескавшись в душе, он выпил холодного чаю и помчался в компанию DHL. Только заполнив все бумажки, заплатив и получив квитанцию, вспомнил, что не включил вырубленный вчера мобильный. Сразу заверещали SMS-ки – вам звонили с такого-то номера. Двенадцать звонков. Номер был Наташин. Минут через пятнадцать, когда он уже подъезжал к «Уралсибу», она позвонила еще раз. Выла, стонала, пыталась объяснить, что он ее неправильно понял. В общем, Борис Антонович растаял – они помирились. Понял-то он ее правильно, но что теперь – из дому гнать?
Наталья поджидала его у входа в банк на своем футуристическом авто.
– Миленький, миленький! – тараторила она. – Прости, прости!
– Ты едешь со мной в Берлин, я так понимаю? – утвердительно спросил Борис Антонович.
– Конечно, конечно!.. Когда?
– Завтра утром.
– Как завтра?
– Вот так, завтра. Давай за билетами. Прилетим в Москву – сразу в турагентство, потом в посольство за визой, получаем и тут же в Берлин. Ясно?
– Яс-сно…
В машине Наташа, оказавшись в привычной обстановке тяжелого трафика, пришла в себя, крикнула кому-то, высунувшись в окошко: «Гондон!» Водила она ужасно: одновременно курила и разговаривала по мобильному, а потом подрезала парковавшуюся «тойоту», заняв ее место около авиакассы. Водитель еще только собирался выразить недовольство, как Наталья, опередив его, крикнула:
– Что?! Тебе больше надо? Вон, на бордюрчике место есть! – и потащила Бориса Антоновича вверх по лестнице.
Оставшееся время провели в сборах. Документы, карточки, билеты, наличные…
– Одежды бери минимум, – сказал он жене. – После операции тяжести мне поднимать нельзя, свои чемоданы будешь таскать сама.
– Справлюсь! – уверенно ответила Наташа, пыхтя и продолжая набивать вместительный «Самсонит» всевозможными тряпками.