Первые восемнадцать лет своей жизни Андрей прожил в маленьком городке Зарайске Московской области. Оттуда и ушел в армию. Служба тяжелой не была, и если не брать в расчет совсем уж мелочи, время пролетело быстро. Вернувшись, неделю выпивал, гулял, отрывался. Когда хмельная пелена, наконец, схлынула с глаз и он смог трезво осмотреться вокруг, понял, что в этом убогом городишке, среди гор грязного мусора, ларьков, гаражей, хрущевок, заплеванных тротуаров, сломанных скамеек делать ему абсолютно нечего. Почти все его школьные друзья подались в охранники или менты. Исключение – работа в автосервисе. Девушки чаще всего оказывались за прилавком. По вечерам в маленьких дворах собирались небольшие компашки, пили пиво, водку. Ребята постарше на личных тачках музыкой приманивали девчонок. Андрей понял, что надо ехать в Москву. Она вроде бы рядом, но в то же время так далеко!

И вот он в Москве…

Дальний родственник порекомендовал его знакомому, и тот взял Андрея на работу в рекламное агентство. Юноша произвел приятное впечатление, ему была обещана должность курьера с перспективой стать менеджером и так далее. Но сначала надо было найти жилье. В ближайшие три месяца на большие заработки он не рассчитывал, а накопленных денег хватало только на комнатку в каком-нибудь спальном районе. Андрей обратился в агентство недвижимости, и после недолгих поисков ему предложили «единственный недорогой вариант, дешевле не будет». Времени съездить посмотреть жилье у него не было, и он сразу согласился. На место встречи он прибыл уже с сумкой. «Вариант» находился у МКАДа – в окно можно было наблюдать растянувшуюся на несколько километров пробку. Агент тараторил о близости Можайки, бесплатных автобусах до «Ашана», железнодорожной станции, от которой якобы всего за двадцать пять минут он мог доехать до Белорусского вокзала.

Комната оказалась убитой, пыльной и неубранной. В шкафах теснились книги, Андрей бросил взгляд на корешки – «Туманность Андромеды», затертая подшивка журнала «Техника – молодежи». Вместо ножек у разложенного дивана были серые кирпичи. На тумбочке стоял телевизор, который, как выяснилось, не работал. Хозяином трехкомнатной квартиры был хмурый неразговорчивый человек лет сорока пяти. В одной из комнат он жил сам, другую сдавал «двум нормальным девчонкам, они днем на работе, а ночью у женихов», третью решил из-за безденежья сдать тоже. Сам он вроде бы проводил дома мало времени, так как его брат строил дачу, и он ближайшему родственнику помогал.

Обшарпанные стены квартиры освещала люстра, висевшая на проводах, кран в ванной протекал, пол на кухне был устлан циновкой, в которой зияли две большие дыры. Но на кухне стояли плита и холодильник, в комнате к стене была прибита вешалка, на тумбочке в коридоре имелся допотопный телефон с круглым диском – что еще нужно для жизни? По словам хозяина, квартира большую часть времени пустовала, поэтому без особых раздумий молодой человек подписал договор и передал деньги.

Но юношеская наивность уничтожалась суровыми жизненными реалиями. До станции оказалось полчаса пешком. Альтернатива – своим ходом через дворы, железнодорожные пути, дыру в заборе на остановку маршрутного такси. В очереди, активно работая локтями, не оглядываясь на женщин и пожилых людей, иначе до обеда никуда не выедешь, проталкиваешься в «газель». Согнувшись в три погибели, в ужасной духоте, под мат и крики водителя, по пробкам полчаса добираешься до метро «Молодежная». Вывалившись из маршрутки, счастливый, покупаешь газету и ныряешь под землю. Еще полчаса – и ты на станции «Александровский сад». Бегом, бегом перемещаешься на «Арбатскую» синей ветки, толпа вдавливает тебя в вагон, и мчишься до «Бауманской». Скорым шагом, чтобы не опоздать, примерно километр пилишь в сторону от центра по Бакунинской улице. И вот ты на месте. Вечером таким же макаром обратно. Но это ведь все ерунда – к этому Андрей был готов. А вот кто его поразил в самое сердце, так это соседи.

Хозяин, получив деньги, запил. Ни на какую дачу он не поехал. Каждый вечер к нему вваливались друзья и подруги, устраивались на кухне, включали на полную громкость отечественную попсу, ежечасно бегали за очередной порцией пойла, хлопали изо всех сил тяжелой металлической дверью. Утихали обычно к четырем утра.

Однажды, по будильнику встав с постели, он направился в туалет и нашел на унитазе голую спящую тетку, которая на просьбы «освободить место» только мычала. На следующее утро на кухне обнаружился курящий гражданин, немедленно попросивший денег на опохмел. Но это были цветочки.

Девушки-соседки Света и Марина днем отсыпались, ночью зарабатывали проституцией. У них был сутенер на автомобиле, к нему по телефону поступали заказы, он забирал путан из дома и развозил по клиентам до утра. Такса была смешная – штука за час. Девушки ежедневно кололись. В ванной на полке постоянно валялись окровавленные шприцы. Однажды Андрей не выдержал, взял шприц и пошел к хозяину ругаться. Тот вместе с вещественным доказательством начал ломиться в дверь к съемщицам. Те, пробудившись, стали на него орать: «Да это ТВОЙ шприц!» Так Андрей выяснил, что арендодатель тоже колется. В один из редких моментов просветления его разума они вместе пили чай, и тот рассказал, что одна половина района сидит на игле, другая пьет. «А как же менты?» – спросил Андрей. «Да менты же наркоту и продают», – последовал ответ.

Неожиданно у Марины появился постоянный любовник, который намеревался вытащить ее из «омута». Глядя на девушек и слушая их рассказы о том, как она «жила с мальчиком, а потом ушла к другому мальчику», Андрей поражался – сутулые, костлявые, ни сиськи, ни письки, ноги кривые, общение – мат через слово. Кому они нужны? Типичный пример – он уже спит, а девицы собираются на романтические встречи, ищут ключи. Одна стоит у двери на выходе, вторая находится в комнате в противоположном конце коридора. «Слышь, пизда, давай ключи! Опаздываем!» – орет Света. «Сама, кобыла, в жопу себе их засунула, а я теперь виновата!» – рявкает в ответ Марина.

Постоянным любовником Марины стал сержант МВД. Днем он патрулировал район, собирал дань с ларечников – кто не мог деньгами, отдавал товаром. Вечером мент притаскивал полные пакеты жратвы, шампанское и Baileys. Музыка, танцы – до утра.

Однажды в сборе дани наступил положенный перерыв – менту было плохо с похмелья. Марина попросила любимого вкрутить какой-то шуруп, он начал рыться в шкафу в поисках отвертки и нашел так называемую «морилку» – средство для полировки древесины. Жидкость была спиртсодержащей, он ее, не долго думая, выжрал. Девушки засуетились, пытались уговорить его искусственно вызвать рвоту, он послал их на хрен и заснул умиротворенно. На другой день, как ни в чем не бывало, сержант отправился на дежурство.

Теперь девушки не мотались по ночам – пришла великая любовь, и Марина, устроившись у телефона прямо напротив двери Андрея, вела часами разговоры со счастливым избранником: «А ты меня любишь? Гы-гы». Пауза. «И я тебя. Гы-гы». Когда Андрей, вконец измученный отсутствием сна, просил побыстрее закончить, та отвечала: «А я тихо-тихо…» И опять: «Гыгы, гы-гы…»

Шло время. Андрей уже обзванивал предполагаемых клиентов, навязывал услуги и напрашивался на встречи. В основном его посылали куда подальше, но иногда удача улыбалась, и с ним подписывали договор. В начале месяца к зарплате Андрею выписали комиссионные, и он обалдел – такой кучи денег еще никогда не видел! Запинаясь, он попросил забрать их как-нибудь потом – хранить средства ему было абсолютно негде. Андрей понял, что, если будет получать такие деньги, через месяц сможет снять себе отдельную квартиру. Он жил только этой мечтой.

Тем временем к хозяину приехал старший брат, избил его и увез на дачу. Света поехала в Рязань к маме на свидание с ребенком. Марина пошла с ментом в гости к его другу.

Наконец Андрей вздохнул спокойно. Он занялся стиркой, достал из холодильника куриные желудки, промыл их, залил водой и поставил на плиту тушить. Он и раньше пытался готовить, но быстро это занятие прекратил – любые незамороженные продукты пропадали из холодильника молниеносно. А выяснять, чьих рук или, скорее, ртов это дело, ему не хотелось.

Он стал чистить овощи для салата и вдруг понял, что забыл купить томатную пасту. Рядом находился огромный «Седьмой континент» – для нормальных людей, которые по дороге в загородные дома останавливались купить продуктов. Не выключая огонь, чтобы не терять времени, он быстро обулся, взял деньги и побежал в магазин. Давно уже стемнело, но нагревшаяся за день земля не спешила отдавать тепло, воздух был густой, пряный, ни ветерка. Вдоль пешеходной дорожки стояли лавочки. На одной, глядя на небо, курила молодая симпатичная женщина. Рядом с ней стояли два полных продуктовых пакета с логотипом супермаркета и открытая банка коктейля. Андрей покосился на женщину, про себя отметив ее привлекательность. Даже какая-то дрожь пробежала по телу. За все время жизни в Москве он еще не познакомился ни с одной девушкой. Поначалу на работе ему нравилась коллега Наташа, сидевшая за соседним столом. Но как-то во время обеденного перерыва она вынула пластиковую коробку и стала прямо из нее есть столовой ложкой винегрет – было противно.

Андрей быстро заскочил в магазин, сделал покупки и поспешил обратно. К его удивлению, женщина все еще сидела на лавочке.

Мы часто в жизни совершаем необъяснимые поступки. Именно необъяснимые, мгновенные, продиктованные интуицией. Так произошло и сейчас, словно кто-то невидимый сверху дал Андрею увесистый подзатыльник, от которого тот сразу подлетел к женщине и плюхнулся на лавку рядом с ней. Уже усевшись, он спросил:

– Позволите?

– Да, пожалуйста, – ответила она.

– Очень тихий вечер, – неуверенно произнес Андрей.

– Я очень люблю такую погоду. Вот сижу, наслаждаюсь, а ведь мне надо домой.

– А я думал, вы кого-то ждете.

– Нет. – Женщина повернулась к Андрею и внимательно посмотрела на него. – Мне некого ждать. Просто думаю… А вы куда-то торопились?

– Да, – выдохнул Андрей. – Но увидел вас и остановился. У меня мясо тушится на плите, как бы не сгорело.

– Так что же вы, бегите быстрей. К мясу.

– Вернусь, а вас уже не будет…

– Ну и что? – Женщина удивленно вскинула брови.

– А я… – Андрей перевел дыхание. – Я хотел бы с вами познакомиться. Если можно.

– Отчего ж нельзя? – чуть загадочно уронила она и снова внимательно посмотрела на Андрея. – Лена.

– Андрей.

– Очень приятно.

– И мне.

– Послушайте, выключите свою плиту. Если хотите, я вас подожду.

– Серьезно? – Сердце Андрея ухнуло вниз.

– Надо проверить. Иначе не узнаете, шучу я или нет.

Андрей вскочил, повернулся:

– Вы меня обязательно подождите, я мигом. Мигом! – крикнул он уже на бегу.

В своей комнате он просто бросил пакет на пол, выключил газ под кастрюлей и, не надеясь на лифт, побежал вниз по лестнице. Когда он огляделся на знакомой дорожке, внутри у него все похолодело – женщины на месте не было. И тут вдруг он услышал: «Эй!» – Лена пересела ближе к футбольной площадке – там и вправду было уютнее.

– Хочешь? – Она протянула ему банку с коктейлем.

Он и не заметил, что она легко перешла на «ты».

– Не-ет, – отказался Андрей. – У меня соседи алкоголики. Я на них так насмотрелся, что самого уже не тянет.

– Да ладно… – с укором произнесла Лена. – Это джин-тоник. Хочешь новую банку? – И она достала ее из пакета.

– Спасибо, – Андрей открыл крышку и глотнул пару раз. Понравилось.

– Сигарету?

– Нет-нет. Я спортом по мере сил стараюсь заниматься, не увлекаюсь ни спиртным, ни табаком.

– Заме-е-етно, – протянула Лена, вновь окинув его взглядом с головы до пят. – Что так?

– Да в армии прикипел к этому делу, два месяца всего, как дембельнулся.

В голове у Андрея зашумело, и он вдруг начал рассказывать о своей службе – больше ведь не о чем было. О том, как по тревоге бежали по винтовой лестнице тридцать три этажа под землю, как после первых стрельб «деды» устроили ему «темную» за то, что выбил двадцать девять из тридцати и получил перед строем благодарность комбата. Тогда он понял, что в армии главное – коллектив и выпендриваться нельзя. Как конфликтовал с новым комроты, и тот за неделю до дембеля пытался поставить его «на тумбочку» в наряд по роте, Андрей отказался и получил пять суток губы́. Как они, «клопы», то есть связисты, дрались с инженерным батальоном, «унитазниками», как отмечали его день рождения, съев ночью колбасу, вареную курицу, арбуз, торт и выпив водку и коньяк. Как потом всех рвало во время утреннего кросса, от которого нельзя было «отскочить», так как проводил его лично комбат…

Лена сначала явно скучала, но потом заинтересовалась, стала задавать вопросы, пару раз засмеялась.

– А как вы, солдаты, встречались с девушками? Расскажи. Вот у тебя была девушка?

– Нет, – честно ответил Андрей, смутившись.

– Как? – искренне удивилась она. – Совсем-совсем не было?

– Часть режимная, ни увольнительных, ни отпусков. Так что ни одной не было. Ни разу.

Лена на минуточку задумалась.

– А как там твое мясо? – вдруг спросила она.

– На полпути.

– Хочешь, покормлю? – спросила она и склонила голову набок.

Андрея опять пробила дрожь.

– Хочу, – сказал он. – А ты одна живешь?

– Ну почему одна, – спокойно ответила Лена. – С семьей. Просто дочь сейчас у свекрови, мама на даче, а муж… А муж сидит.

– Да? – Андрей растерянно почесал себе затылок.

– Еще четыре года осталось. Ну так идем?

– Конечно, – поспешил заверить Андрей и схватил пакеты.

– Проходим очень, очень тихо, – предупредила она около подъезда. – Не шурши пакетами! – добавила уже на лестничной площадке.

Лена провела его на кухню и, разобрав принесенные продукты и помыв руки, стала ловко манипулировать ножами-ложками-половниками-сковородками-кастрюлями.

Она ничего больше о себе не рассказывала, только расспрашивала Андрея. Он, воодушевленный ее вниманием и алкоголем – хозяйка положила в высокий бокал лед и постоянно подливала туда джин-тоник, – с жаром продолжал свои рассказы. Наконец она вытерла руки о полотенце:

– Все, готово. Я в душ, а то вспотела у плиты. Без меня не ешь.

– Ну что ты.

На пороге Лена остановилась, погладила его по щеке, вдруг наклонилась и коротко, но очень сладко поцеловала в губы.

– Я быстро, – сказала она и упорхнула.

Андрею в происходящее не верилось. Он понял, что захмелел, подошел к раковине и долго плескал себе холодной водой в лицо.

Лена вернулась в легком коротком халатике. У нее были белые, совсем не загорелые, несмотря на лето, ноги. Она проворно разложила еду по тарелкам. Сама ела совсем чуть-чуть, он же уплетал за обе щеки.

– Не подумай, что мне жалко, – вдруг произнесла она. – Но не объедайся. Ты меня понимаешь?

– Есть, понял, – ответил он и отложил в сторону вилку и нож.

– Ну раз понимаешь, то пошли. – Она встала, взяла его за руку и повела за собой из кухни. В комнате горел неяркий свет и была расстелена – когда только успела? – двуспальная кровать.

– Нет, я тоже в душ, – Андрей уже еле сдерживал возбуждение.

Когда он вернулся, Лена лежала голая поверх одеяла.

– Нравлюсь? – спросила она.

– Оч-чень, – заикаясь, ответил Андрей.

Он мгновенно скинул одежду и шагнул вперед, чтобы улечься рядом, но она его остановила:

– Подожди! Дай-ка я на тебя посмотрю. Ты так в армии накачался?

– Да, – не без удовольствия ответил Андрей. – Плюс десять килограммов мышечной массы. Не зря старался?

– Нет, не зря, – хихикнула Лена. – Ну иди ко мне…

Они занимались любовью до самого утра. Андрей словно мстил за вырванные из жизни годы, комроты и комчасти, зимнему ветру на плацу, обмороженным пальцам ног, марш-броскам и мастурбации на боевом дежурстве. Он был с женщиной! И какой женщиной! Сейчас Андрей старался выплеснуть всю свою накопленную энергию.

Лена стонала, извивалась, кусала его, царапала, он был сверху, сзади, сбоку, снизу… После каждого раза он, чуть отдохнув, предлагал еще. «Конечно!» – отвечала она, и все продолжалось вновь и вновь.

– Что-то странное, – удивился Андрей уже под утро. – По-моему, у меня ЭТО было за ночь восемь раз.

– Да, – потянувшись, ответила Лена. – А у меня пятнадцать!

– Как это? – уставился на нее с неподдельным удивлением Андрей.

– А ты что, не знал, что у женщин оргазм бывает чаще, один за другим? Эх, маленький мой, иди ко мне, иди, я тебя поцелую…

Надо было собираться на работу. Андрей боялся, что если заснет хотя бы на тридцать минут, то проснуться вовремя уже не сможет. Она была только «за» – в предрассветный час имелось меньше шансов у подъезда наткнуться на соседей. Договорились встретиться на следующий день, время она не знала – свекровь должна была привезти дочь.

После обеда, ближе к трем, он ей позвонил – телефон не отвечал. Андрей набирал ее номер несколько раз, ответила Лена только около шести. Встречу она назначила в сквере у МКАДа в девять часов. Место было абсолютно безлюдное, так что Андрей все понял.

Ровно в двадцать один ноль-ноль он, словно тополь на Плющихе, возвышался среди пышных кустов. Лена опоздала всего на десять минут.

– Я весь день, весь день вспоминала тебя, – затараторила она. – С ума свел, сорванец. Я уж думала в сауну тебя повезти, но какая тут, блин, сауна…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Андрей.

– А то, что где сауна, там и уголовные элементы. Мой муж очень известный человек в нашем районе. Если кто-нибудь из его друзей о тебе узнает – в лучшем случае до полусмерти изобьют, в худшем – уши отрежут, а в совсем плохом… Ну, ты понимаешь…

Андрей не обратил на ее слова внимания.

– Иди сюда… – сказал он и прижал ее к дереву. После того, как они чуть не откусили друг другу губы, спросил: – И что мы будем делать дальше?

– Как что? – удивилась Лена и провела язычком по губам. – Ты думаешь, почему я в юбке пришла? – Она повернулась к нему спиной, наклонилась, плечом уперлась в дерево и левой рукой задрала юбку. – Давай!

Дрожащими от возбуждения пальцами он натянул презерватив, осторожно отодвинул полоску трусиков и вошел в нее. У Лены была тонкая талия и крупный плотный зад. Одной рукой он схватил ее за ягодицу, другую положил на спину, как бы притягивая к себе. На каждое его движение она отвечала коротким стоном, кофточка из-за наклона сползла ей на плечи. Почувствовав, что он кончает, Лена закричала:

– Не останавливайся!..

Андрей договорился о рекламе с одной организацией, которая, как оказалось, была дочерней фирмой МПС. Договор был рассчитан на полгода, и денег им заплатили столько, что на личную беседу его вызвал генеральный директор. В трудовой книжке Андрею сделали запись: «Переведен на должность заместителя директора клиентского сервиса», изготовили пачку соответствующих визиток, а главное, выплатили огромную, как он посчитал, сумму.

В тот же день он обзвонил несколько агентств недвижимости и нашел однокомнатную квартиру через дорогу от офиса – сталинский дом, второй этаж, кухня четырнадцать квадратных метров. Сказать, что он был счастлив, – значило ничего не сказать. Он заплатил за три месяца вперед, чтобы все это время о деньгах не думать вовсе, и с поющим от счастья сердцем поехал в свою тьмутаракань забирать вещи.

На кухне сидел пьяный хозяин, пил «Черный русский». Судя по валявшимся на полу трем пустым банкам, ему уже было хорошо, но до привычного финала надо было еще штуки три.

– Ай-яй-яй! – заорал он, увидев вошедшего. – Андрюха, два с половиной уха! Наш пострел везде поспел! Андрюха, признайся, только честно, ты не еврей?!

– Я уже тысячу раз говорил: нет.

– А зря-а… Евреи, они, бля, умные… Продали, жиды, Россию…

– Кому продали?

– А жидам и продали! Не согласен? Всю Россию продали, суки, жиды и новые русские… Я всю жизнь работал, вот этими руками, деньги отличные получал, а что сейчас? Нет, что сейчас? Ты скажи!

– Не бухал бы и сейчас мог деньги получать. Извини, мне собираться нужно.

– Эт-та куда собираться?!

– Все, переезжаю. – Андрей был уже в комнате, раскрыл спортивную сумку и начал аккуратно складывать в нее вещи.

– А деньги?! – взвился хозяин.

– Какие деньги? У меня еще за две недели вперед заплачено.

– Тогда взаймы, – мгновенно сник незадачливый арендодатель.

– Хуй тебе, – ответил Андрей. – Все равно все в унитаз уйдет.

– Правильно, правильно, – опять вспыхнул хозяин. – Уматывай, коли жизнь дорога! Тебя тут ребята с Ромкиной женой в парке видели, а ведь Ромка – авторитет, весь район держал…

– У вас тут каждый второй – авторитет, особенно после пол-литра.

– Не скажи… Сидит-то он за убийство… Мокруха… Да вроде как по неосторожности, но кто там знает, сколько судье денег дали, чтоб статью поменять… Так что правильно: вали. Отрежут яйца, как жить будешь?

– Но ты же ведь живешь и без яиц, и без члена.

– Я?! – снова взвился хозяин. – Да я в твои годы ни одной юбки не пропускал! Я мотню даже не застегивал – все время хуй приходилось доставать!