Я сидела в зале-кухне нашего номера за столом перед открытым компьютером. Я опять читала об Алжире. Географическое положение, климат и количество населения так же, как и древняя история, сейчас меня не интересовали. Я читала о возникновении фронта национального освобождения в 1954 году. О праве любого народа на самоопределение. О созданной в 1961 году подпольной организации ОАС, о ее лидерах, военных переворотах, гражданской войне, закончившейся поражением фундаменталистов в восьмидесятые, читала про арабскую весну. Информации было не так уж много, сухие однобокие факты. Я открыла фотографии. Лица, эмоции, улыбки и страх. Чтобы представить, как живут люди в той или иной стране, надо смотреть фотографии. В восьмидесятые, как Азат сказал Даше, его отец приехал тогда во Францию. И тут же об этом забыла.

Мой взгляд привлекло движение в Дашиной спальне, она укрывала Саске одеялом.

— Что с ним? Он заболел? — типа сострила я.

— Нет, ему просто холодно.

— Надо его постирать после вчерашней поездки, — сказала я с мыслями: «Когда ты повзрослеешь» и тут же подумала: «А, ладно, лучше не взрослей никогда».

Мои мысли перенеслись опять к Гарику. Телефон был нем и глух к моим умоляниям. Ну давай, позвони, ну, пожалуйста! Нет, тишина, я опять погрузилась с головой в фотографии.

Около восьми я подскочила на стуле, сердце сжало в тиски, которые моментально разъединились — зазвонил телефон.

Куча незнакомых цифр. Я схватила телефон, как одержимая,

— АЛЛЕ!

— Привет, — как всегда спокойный и приятный голос Игоря-Гаспара. — Как дела, что делали сегодня? Как самочувствие после вчерашнего вина?

Я наврала о том, что весь день проходили по местным магазинам.

— Я сегодня очень занят, у меня съемки для рекламной компании и для журнала.

«Для журнала, — подумала я, — надо купить хоть один глянцевый журнал за последние двадцать лет, может, увижу там его фотки», — пронеслось в сознании.

И тут же меня окатило волной разочарования.

— Завтра вечером часов в шесть я заеду.

— Ага, — ответила я обреченно.

— Ладно, давай, пока, мне надо идти, ЦЕЛУЮ!

И он меня поцеловал! Я почувствовала его губы на своих.

— Собирайся, поедем в кафе, — крикнула я дочери, сидящей в наушниках и мотающей головой в такт какой-то, вроде корейской, группы «EXО» — она ей очень нравилась.

Мы сидели в кафе, вечером не всегда было многолюдно, но сегодня все столы на улице заняты, внутрь не хотелось. Азат и Ахмад приветственно замахали нам руками. Мы уже вторую неделю вместе с ними и Алией проводили вечера в кафе с черно-красно-желтыми прямоугольниками на торце. Иногда к нам присоединялся Ибрагим. И начинался странный многоязычный разговор на русском, французском, арабском и, наверное, китайском языках. А может, это были корейцы за соседним столиком. Я их не различаю, они все на одно лицо, так же, как и мы для них. Женщина держала на руках удивительно красивого ребенка с милым озорным мультяшным личиком. Дети с таким разрезом глаз самые красивые — давно решили мы с Дарьей, когда разглядывали японских деток в интернете.

Японцы… Интересно, они и правда теперь думают, что бомбы на Хиросиму и Нагасаке на них сбросил Советский Союз?

Алия с улыбкой, обращенной больше к нам, чем к остальным, грациозно и ловко бегала между столиков. Когда у нее был выходной, она приходила и садилась к нам с Дашей, они болтали, потом мне дочка мне кое-что переводила. Мне не нужен был Монмартр, Елисейские поля, Собор Парижской Богоматери. Я приехала за положительными эмоциями. Я получала их здесь в полном объеме на границе десятого и одиннадцатого округа. Я только в Лувре хотела побывать. Но у меня было еще время туда съездить.