Белоснежные стены, будто залитые сверху светом утренней зари, внезапно возникли за очередным поворотом. Лея в изумлении смотрела на открывшийся вид – ничего подобного она в жизни не видела.

Хайрел подошёл и встал за её спиной. Помолчав минуту, он выдал:

– На пирог похоже. Обмазанный кремом и облитый клубничным сиропом.

Лея хихикнула. Сравнение было верным.

– Интересно, многие об этот пирожок зубки обломали?

Хайрел хмыкнул. Издали стены города казались воздушными и ярко сверкали в лучах утреннего солнца, но под тонкими пластинами белого полированного мрамора были скрыты массивные гранитные глыбы. И вряд ли кто-то в трезвом уме решится попробовать их разрушить.

– На моей памяти таких сумасшедших не было! Петросса, как любая красотка, весьма обманчива. Манит тебя белизной тела, свежестью румянца, красотой кружевного белья, а внутри – такой неуступчивый каменный характер, что можно лоб в два счёта расколотить.

Лея вспыхнула от пристального взгляда молодого человека, хотя твёрдо решила не принимать ни одного его слова о женщинах на свой счёт. У них с Хайрелом сложились весьма своеобразные отношения. Они много смеялись, беззлобно подшучивая друг над другом, но разговоров о любви старались тщательно избегать.

Пузо задумчиво поскрёб живот и философски изрёк:

– Каждый раз она разная, но всегда дьявольски хороша!

Бросив ещё один влюблённый взгляд на медленно плывущий к нему город, капитан отправился раздавать матросам указания. Их долгое и небезопасное путешествие подходило к концу, и вся команда находилась в предвкушении заслуженного отдыха, пока мастеровые на причале будут приводить в порядок пострадавшую в пожаре «Медведицу».

После нападения маргонов они двое суток плыли, не останавливаясь, благо ветер опять дул в нужную сторону. Нападавшие не успокоились и продолжали своё преследование – команда несколько раз видела их освещённые солнцем силуэты на левом берегу Вананги.

Ливас умер на четвёртый день, несмотря на все старания Лабуса. Меч дикаря нанёс непоправимый ущерб чему-то там в животе этого великана, и никакие усилия лекаря и чудодейственные настойки не смогли навести в его организме прежний порядок.

Скрежеща зубами от дикой боли, он подозвал к себе брата и долго что-то говорил ему. Ситус слушал последние слава умирающего, только иногда кивая головой. Что сказал ему брат, осталось неизвестным, но Ситус после этого надолго погрузился в непривычное для него молчание.

Похоронили Ливаса на берегу Винтуры. Хайрел заприметил высокое раскидистое дерево, одиноко стоявшее на широкой поляне, и команда решила устроить у его корней последний приют для умершего. Невысокий холмик украсили пирамидой из белых камней, валявшихся тут в изобилии, и «Медведица» поплыла дальше.

Движение на реке заметно оживилось. То и дело стали попадаться тяжелогружёные неуклюжие лодки, перевозившие добытый в каменоломнях камень в Трианию, Барлонию или Гахар. Зима окончилась, и торговцы мрамором и гранитом спешили выполнить поступившие им заказы. Капитаны встречных посудин приветствовали Пузо радостными криками, с любопытством разглядывая обгоревшую «Медведицу». На их вопросы толстяк отшучивался и зубоскалил, но Хайрел всё больше нервничал – лишнее внимание им сейчас совершенно ни к чему.

Главные ворота Петроссы, отделанные золотыми и серебряными пластинами, переплетающимися в сложном узоре, были широко открыты, массивная решётка поднята, и по подъёмному мосту непрерывным потоком в обе стороны двигались повозки, пешеходы и всадники. У обширной пристани стояло с десяток различных судов, одни из которых разгружались, а на другие матросы затаскивали тюки и мешки с товаром.

Чтобы не привлекать внимания к их отряду, Хайрел попросил капитана причалить чуть раньше, в небольшой заводи в миле от города. Поймав удивлённый взгляд капитана, мужчина хмыкнул:

– Хочу сделать сюрприз своему другу! А с пристани в город слухи добегут быстрее, чем крысы свалят с тонущего корабля. Буду и тебе весьма благодарен, если твоя команда пару дней согласится поиграть в молчанку… Двух литов будет достаточно?

Пузо ухмыльнулся и согласно кивнул. Литы никогда ещё никому не помешали, а он в эту поездку порядком натерпелся – лодку чуть-чуть не спалили, палуба была серьёзно повреждена, да и матрос погиб. Правда, пассажир щедро отсыпал в его кошель золота на ремонт, но… сколько предстоит лишних телодвижений. А что до молчания… кто это видел молчащего матроса после двух кувшинов гахарского?!

Едва разместившись с друзьями на небольшом постоялом дворе у развилки дорог, Хайрел велел Ситусу ехать в Петроссу. Парень должен был отыскать во дворце лангракса Сентории Жумара Стейнбока и передать тому просьбу о встрече. Ехать лично Хайрел опасался – мало ли какие указания пришли за это время из Остенвила.

Время тянулось медленно. Уже совсем стемнело, и все постояльцы давно отужинали и отправились по своим комнатам. Хозяин сидел у очага и откровенно зевал, с неприязнью поглядывая на потягивающего вино припозднившегося гостя. Хайрел начал уже тревожиться, всё ли в порядке, когда дверь открылась и Ситус возник в проёме.

Бухнувшись на лавку, он крикнул хозяину подавать ужин. На столе немедленно появились тарелка с несколькими ломтями холодного варёного мяса, половинка круглого хлеба и огромная кружка тёмного крепкого пива. Утвердительно кивнув на немой вопрос, Ситус быстро проглотил еду и, одним духом покончив с пивом, отправился во двор. Хайрел нашёл его у задней стены конюшни. Понизив голос, прислужник доложил:

– Мне пришлось долго ждать молодого господина. Он жуть как удивился, увидав меня. Аж с лица сменился. Только парой слов и перекинулись. Велел вам передать, что завтра в полдень будет ждать вас там, где пять лет назад вы чуть шею себе не свернули. Это всё.

Хайрел кивнул. Немногословность и осторожность друга подтверждали его самые худшие опасения, и он горячо поблагодарил Богов за дарованную ему предусмотрительность.

– Утром будь готов. И передай Бирюку – он мне тоже будет нужен.

За два часа до полудня они покинули постоялый двор и направились по кидарской дороге. Застоявшиеся кони шли бодрой рысью, и им понадобилось чуть больше часа, чтобы добраться до огромной поляны, по середине которой протекала небольшая речушка, впадавшая в Винтуру. Несколько лет назад именно здесь, увлёкшись погоней за раненым оленем, конь Хайрела сорвался с крутого берега и рухнул вниз, едва не подмяв под себя юношу. Хайрел отделался ушибами и рваной раной на бедре, а вот коню повезло меньше. Сломавшему ногу животному пришлось перерезать горло…

Почти у самого обрыва рос огромный дуб. Объехав великана, молодые люди спешились. Ждать пришлось недолго, и вскоре на поляну выехали четверо всадников. От четвёрки сразу же отделился нарядно одетый юноша и поскакал к поджидавшим его мужчинам. Остальные остановились на почтительном расстоянии.

Жумар ловко соскочил с лошади и крепко обнял Хайрела. Тот с нескрываемой радостью смотрел на друга. Высокий широкоплечий Жумар нисколько не изменился за тот год, что они не виделись. Густые волосы всё так же опускались на плечи чёрной волной, карие глаза всё так же ярко горели под чёрными прямыми бровями. Вот только взгляд этих глаз был непривычно грустным.

– Рад видеть тебя, дружище! Прости, что не принимаю тебя во дворце, но…

– Друг мой, я и не собирался появляться в вашем доме, пока не разведаю обстановку в Сентории. Мне, знаешь ли, пришлось на некоторое время отвлечься от столичных интриг… Надеюсь, тут у вас всё спокойно?

– Хвала Богам, зима прошла благополучно, все живы и здоровы. Чего не скажешь об Остенвиле… Отец ездил на похороны Палия, а вот с Рубелием проститься не успел – слишком быстро тот последовал за своим братом… А потом, там вообще дьявол знает, что началось!

Хайрел почти не удивился:

– Значит, умер… Эта баба его доконала. Что ж, теперь нас всех ждут те ещё времена. Мирцея почувствовала вкус власти и без жалости разделается с каждым, кто посмеет встать на её пути. Даже не сомневаюсь, что мать лангракса Солонии казнена по личному её приказу. А Лабуса, который отказался писать ложное заключение о смерти, ты только представь себе, она объявила государственным преступником! – Хайрел весело расхохотался.

Жумар искоса взглянул на друга:

– А ты, как обычно, решил восстановить справедливость и спасти невиновного?

– Конечно! Ты ж меня знаешь! Тем более если об этом просит любимая женщина!

Жумар кашлянул и озадаченно потёр нос:

– Так ты ничего не знаешь?

– О чём? Последние две недели я не получал никаких известий из Остенвила – сам понимаешь, нам приходилось быть как можно незаметнее. Единственные, с кем мы тесно пообщались, были маргоны… но эти бандиты оказались не слишком приятными собеседниками.

Жумар пристально посмотрел другу в глаза. От его непривычной серьёзности вся весёлость Хайрела мигом улетучилась.

– Значит, придётся мне сообщать тебе неприятные известия. В общем, дела обстоят так. Сначала Солнечным Ветром пришло сообщение, а три дня назад уже гонец привёз письменный приказ нового Повелителя о том, что Лабус Сусвинт, Лея Корстак и Хайрел Беркост объявляются особо опасными государственными преступниками. И каждого, кто их поит, кормит, даёт им кров или оказывает любого рода услуги, будут считать их пособником с вытекающими отсюда последствиями. Все ланграксы получили строгое предписание: при появлении в их землях указанных лиц, немедленно арестовать преступников и препроводить под надёжной охраной в Саркел, где уже находится их сообщник…

– Сообщник? – Лицо Хайрела выразило неподдельное изумление. – Кто?!

– Главный сигурн… бывший Главный сигурн Мустин Беркост.

– Но…, – молодой человек только и смог выдавить сразу охрипшим голосом, – при чём здесь отец!?

Жумар пожал плечами:

– Ты только что сам сказал – она убирает всех, кто ей мешает. А твой отец давно торчит костью у Мирцеи в горле. И тут такой прекрасный повод…

– Дьявола ей в глотку! Подлая сука! Если бы Палий узнал, как ловко мы провернули это дельце, только поржал бы от души! А эта мерзкая гадина готова всех сгноить в тюрьме!

– Но это ещё не всё… – Жумар ковырнул носком сапога сусличью норку. – Я бы сказал, что пока были только цветочки…

Хайрел растерянно уставился на товарища. Что ещё такого ужасного они могли натворить, пока плыли по реке? Несколько маргонов, отправившихся на корм рыбам, надеюсь, не в счёт…

– Не всё?! Боги Истинные и Вечные! Да не томи, говори же!

Жумар помолчал ещё мгновение.

– Лея… теперь обвиняется в убийстве своего дяди, Повелителя Нумерии Рубелия. А возможно, и отца.

Хайрел так и застыл с открытым ртом. Вот уж чего-чего, а этого он никак не ожидал. Лея?! И убить отца с дядей?! Да такого просто не могло быть! Почти минуту он переваривал услышанное, пытаясь собраться с мыслями.

– Мирцея сошла с ума от счастья? Или ей короной мозг надавило? У неё что, есть какие-то доказательства?!

– Точно ничего не известно, но говорят о каком-то камне, называемом «сияние», который был найден в комнате Рубелия. Из-за этого-то ужасного камня Повелитель и отправился в Вечный Покой.

– Но Лея… какое она имеет ко всему этому отношение?

Жумар опять пожал плечами и грустно улыбнулся:

– Что ты меня-то мучаешь? Откуда ж я могу знать? Если кто и в курсе, так это Аврус Гентоп, но с ним у тебя, надеюсь, желания пообщаться нет. Или я ошибаюсь?

Хайрел задумался. Рискованное приключение с лёгким налётом авантюризма, как ему виделось вначале, переросло в большую, очень большую проблему. Реальную угрозу их свободе, да и самой жизни. Неизвестно, что там было на самом деле с этими смертями, но Жумар прав – Мирцея блестяще использовала подвернувшуюся возможность избавиться от неугодных людей. И пожелай они сейчас оправдаться и восстановить своё доброе имя, никто им этого не позволит. Итог разбирательств будет один – жалкий холмик в долине Туманов…

– Нам нужно время, чтобы решить, что делать дальше. Я прошу тебя помочь нам укрыться на время в вашем лане.

Жумар потёр переносицу, что у него всегда свидетельствовало о сильнейшем волнении.

– Сам понимаешь, во дворце я вас спрятать не могу. Мой отец, учитывая, как он тебя любит, явно не кинется исполнять указания нового Повелителя, то ты же знаешь, на ком я женат. Телия любит свою тётку больше родной матери и изо всех сил старается на неё походить. Особенно, по части стервозности. Спит и видит, как побыстрее очутиться в Остенвиле, под её крылышком! Если она вдруг узнает о вашем прибытии…

Жумар Стейнбок только удручённо вздохнул. Хайрел усмехнулся. Телия, жена друга, даже внешне была похожа на свою тётку Мирцею, и он нисколько не сомневался, что молодой человек абсолютно прав. Стоит им появиться во дворце – и через час гонец с письмом уже помчится в Остенвил.

– В Медвежьем ущелье, ты должен его помнить, у меня маленький охотничий домик. Я отправлю туда надёжного человека со всем необходимым, чтобы вы смогли пожить там, пока не определитесь. – Жумар растерянно посмотрел на друга. – Но… я даже не представляю, где ты сможешь найти сейчас безопасное место… И знаешь, я не припомню, чтобы кого-то так усердно ловили.

– Нумерия не так мала, как кажется. Спасибо, друг мой! Мы отправимся в ущелье немедленно, если позволишь, хватит уже мозолить всем глаза на постоялом дворе.

Друзья обнялись, и молодой Стейнбок вскочил на лошадь. Уже отъехав, он обернулся и крикнул пристально смотревшему ему вслед Хайрелу:

– Удачи, дружище! Время бежит быстро, а правители, слава Богам, не вечны! Кто знает, кто будет на троне завтра! А на свадьбу пригласи! Обязательно!

Всадник помчался по полю, и ветер отнёс в сторону его последние слова.

Хайрел вернулся на постоялый двор мрачнее тучи и, не объясняя ничего, приказал тот час же выезжать. Они отправились по дороге в сторону Сагры, городка, обосновавшегося в месте впадения Винтуры в своенравную Ванангу. Но отъехав от Петроссы миль десять, свернули в лес и, петляя и запутывая следы, поехали в обратную сторону.

Путь до Медвежьего ущелья был неблизким, и заночевать им пришлось в лесу. Истерзанная любопытством Лея за всю дорогу так и не услышала от упорно молчавшего Хайрела ни одного слова. И, едва спрыгнув с лошади, уже хотела подступить к нему с расспросами, как молодой человек кивнул Лабусу, и они все вместе отошли подальше от своих людей.

То, что рассказал Хайрел, привело девушку в ужас. Она зажала рот руками и уставилась на него испуганными глазами.

– Я… убить отца… да, как им такое… – И Лея залилась слезами.

Лабус прижал её к груди и, гладя по голове, начал тихонько утешать:

– Ну, всё, всё, успокойся, моя милая… Думаешь, кто-нибудь поверит этой сволочной Мирцее и твоему недалёкому кузену Патарию? Да ни одному их слову! Ты же знаешь, эта сука на всё готова, на любую самую низкую подлость, чтобы не выпустить власть из своих рук. Но Боги… они видят…

Лея смахнула слёзы и решительно тряхнула головой:

– Вы должны оставить меня! Я не имею права подвергать ваши жизни такой опасности! Одно дело – помочь Лабусу, а совсем другое – помогать мне, обвиняемой в таких страшных преступлениях. Если нас поймают, смерти нам ни за что не избежать.

Мужчины закричали на неё одновременно. Недолгая перепалка закончилась тем, что пристыженная Лея попросила у них прощения, и беглецы принялись бурно обсуждать дальнейшие планы. Перебрав немногие имевшиеся варианты, они остановились на том, что единственное место, где они станут недосягаемы для жадно тянущихся к ним рук остенвильского правосудия, это Солония.

Впереди у них было достаточно времени, чтобы тщательно подготовиться к поездке. Хайрел предложил пробираться через Ланджланию, где в Таграсе жила его тётка, вдова Делина Броквуда, старшего брата его недавно умершей матери. Бегита Броквуд успешно продолжила дело своего мужа и была, если не богата, то очень богата. Но главное, она всегда с радостью принимала у себя своего племянника. По крайней мере, до сегодняшнего дня…