Пролог

Гулкий протяжный рокот, доносившийся со стороны близких гор, заставлял сердце сжиматься в груди, а ноги двигаться в два раза быстрее. То и дело округу оглашал рев взлетавшего вверх фонтана кипящей воды, окутанного густыми клубами пара. Глубокие трещины с рваными краями, извиваясь гигантскими змеями, тут и там рассекали безжизненную равнину. В недрах этих разломов, бурля и вспениваясь, стремительно текли потоки темно-бурой массы, окутанные полупрозрачным маревом. Едкий запах серы, исходивший от вырывавшихся на поверхность туманных миазмов, сковывал легкие и заставлял слезиться глаза. Мягкая размокшая почва слегка колыхалась под могучими ударами подземного молота и, проваливаясь под ногами на каждом шагу, как будто специально, старалась сильнее измучить бегущую женщину. Того же, как видно, пыталось добиться и жаркое летнее солнце, чьи яростные лучи нещадно впивались в блестящую от обильного пота смуглую кожу беглянки.

Слепые в своем равнодушии, силы природы старались напрасно. Йенна размеренно двигалась дальше на юг, огибая препятствия. В легких и плавных прыжках стройной женщины усталость еще не просматривалась. Мускулистые длинные ноги все так же упруго встречали разжиженный грунт под собой. Дыхание женщины оставалось спокойным и ровным, хотя эта гонка со смертью длилась пятый день кряду и никак не хотела заканчиваться. А вот запасы еды и воды, наоборот, подходили к концу.

Объемный когда-то рюкзак, что висел на спине у бегущей, заметно просел. Той мутной жидкости, которую женщина набирала буквально вчера, хватило совсем ненадолго. Покидая истерзанный лес, ей еще повезло отыскать относительно чистый ручей и наполнить бурдюк да краев. Но жара и стремительный бег слишком быстро смогли отобрать эту влагу, и сейчас приходилось терпеть, экономя остатки воды.

Хорошо хоть, что стены каньона, вертикально взмывавшие ввысь, лишь короткое время, не более часа-другого, позволяли светилу заглядывать внутрь гигантской расщелины. Остальную часть дня дно разлома оставалось в тени, и жажда так сильно не мучила Вечную. Полуденный зной отступал, но другие проблемы, к сожалению, никуда не девались. Не будь у беглянки особой, недоступной для обычного человека выносливости, она бы давно уже, обессилев, попала в руки преследователей. А может, что вероятней, погибла бы в этом проклятом месте, столь опасном для путников.

На сколько же легче и проще было бежать по прохладному хвойному лесу, покинутому женщиной двумя днями ранее. Вот только беда была в том, что и преследователи, приноровившись к движению между то и дело падающих деревьев, подбирались все ближе. Сейчас же беглянка, обернувшись, видела вдалеке лишь вытянутое пестрое пятнышко — вереницу спешащих за нею вдогонку людей. Они отставали. За последнее время Йенна смогла оторваться мили на три на четыре, и разделявшее их расстояние продолжало расти. Это радовало. К тому же, слихвой оправдались надежды бегущей — на южной границе леса погоне пришлось оставить коней. Те буераки, что сейчас доставляли ей столько хлопот, но при этом увеличивали отрыв от врагов, для копытных были совершенно не проходимы.

Каньон, по которому пробиралась беглянка, образовался буквально на днях. Да и вообще, вся эта свистопляска с трясущейся землей, оседающими горами, бездонными трещинами, гейзерами и клубами пара длилась всего-то неделю. Неделю безумия, страха и ненависти. Эта слепая фанатичная ненависть, подкрепленная обещанной бароном наградой, видно, и погнали отупевших от страха людей по ее следам. Сейчас же от той бесноватой толпы, что рванулась за ней поначалу, остались считанные единицы. Благо, разбушевавшийся катаклизм за последние дни хорошенько подсократил число желающий изловить богомерзкую тварь.

* * *

Как все-таки сильно меняются люди, когда подступает беда. Большая беда. Небывалая. Страшная.

Только лишь первые аккорды давно уж предсказанной Бури зазвучали над городом, как церковники всех мастей единогласно начали обвинять во всем происходящем наипервейших, по их мнению, грешников и святотатцев — Проклятых, которые сами себя предпочитали называть Вечными.

Последние десятилетия по всей Империи день ото дня росла и крепла неприязнь к бессмертному меньшинству. Влияние новой церкви охватывало графство за графством, и волны презрения начали захлестывать Вечных. Они, повсеместно гонимые и притесняемые, постепенно теряли сначала свои высокие позиции в обществе, затем огромные капиталы, а потом и вовсе, либо уходили куда-то в дальние страны, либо, сменив имена и, по возможности, внешность, перебирались в другие города и жили под видом обычных смертных. Последнее осуществлялось достаточно просто, ибо по внешнему виду отличить человека от Вечного было практически невозможно. По царящим в народе догадкам, большая часть Проклятых, коих в былые времена в Империи насчитывалось до нескольких тысяч, именно так и поступили, растворившись среди людских масс.

Этот опасный путь избрали для себя и Йенна со своим мужем. Около пяти лет назад, бросив свой замок и скопленные за многие годы богатста, вырвав себя из привычного круга жизни, отринув друзей, знакомых а, самое главное, оставив на произвол судьбы всецело преданных им людей, пара бессмертных покинула родные края. Во время последней смуты, когда Вечных стали уже открыто и не стесняясь называть бездушными выродками, а император одобрил запрет на любую казенную службу для Проклятых, супруги, не дожидаясь прихода волны погромов к их обиталищу, и опасаясь жертв среди верных людей, несомненно бросившихся бы на их защиту, тайно сбежали на юг. Подальше от столицы. В тихое графство Ализию.

На новом месте, где открыв небольшую пекарню беглецы неплохо освоились за последние годы, их снова настигла беда. Соседи давно раскусили скрывавшихся Вечных по отсутствию у молодой, с виду, пары детей, которых было по несколько в каждой семье. Уважая и не осуждая чету невольных изгнанников, добрые люди молчали, не желая отверженным зла. Но когда в первый день разгоравшейся Бури земля пошла ходуном, а задняя часть их двора, вместе с находившейся там в этот момент старшей дочерью, взорвалась бурлящим фонтаном кипящей воды, соседи не выдержали и, в сердцах, раскрыли правду о пекарях всему городку.

* * *

С улицы слышались крики. На перекрестке, в половине квартала от дома Асура и Йенны, образовался непроходимый затор. Пара повозок, не поделив в суматохе проезд, опрокинулись. Люди и лошади с остервенением штурмовали завал, но давка лишь только росла. Щупальца паники расползались по городу. Стены зданий дрожали. Свечная деревянная люстра, закрепленная под потолком в спальне пекарей, все сильнее раскачивалась.

Ничего этого влюбленные не замечали. Страсть, внезапно нахлынувшая на бессмертных супругов, вот уже пару часов не давала Вечным покинуть измятую, пропитанную потом постель. Неожиданно бурный и яростный секс, редкий для столь долго прожившей совместно четы, так сильно увлек их сегодня, что любовники, растворившись друг в друге, оставались глухи ко всему, что творилось вокруг.

А зря. Возле их жилища уже собрался народ. Без всякого суда и следствия дом был подожжен, а в окна полетели проклятия, стрелы и камни. Асур, ставший за пять с половиной веков, прожитых вместе, для Йенны не просто любимым мужем, другом, отцом и сыном в одном лице, но и просто неотъемлемой частицей души, погиб мгновенно и глупо, рухнув возле окна с торчащей из шеи стрелой.

Еще не совсем осознав той грандиозной перемены в собственной жизни, которая пришла вместе со смертью мужа, отключив сознание и отдав тело на волю инстинктов и быстрых рефлексов, отточенных огромным временем ее жизни, Йенна домчалась до спуска в подвал. В погребе, как раз для подобного случая, заранее были собраны рюкзаки со всем необходимым, и начинался подземный ход. Ход не длинный, но давший беглянке возможность выбраться из пылающего дома живой.

* * *

Городок находился у самого края долины, раскинувшейся с запада на восток в южной части Империи. Всего в двадцати милях от поселения стеной вставали окраинные горы. Они поднимались настолько резко и круто, даже без малого намека хоть на какие-нибудь предгорья, и настолько высоко, что воспринимались взглядом скорее как стены, ограничивающие доступное человеку пространство. Немалая их высота достигала пяти-шести миль, так что приличная часть предгорной равнины добрую половину дня находилась в тени. Здесь-то и нашли свою нишу хвойные прохладные леса, нехарактерные для остальных областей этой южной провинции.

Когда огонь в доме потух, и стало понятно, что вместо двух обгоревших трупов толпе достался только один, Йенна уже продиралась сквозь редкий подлесок.

Несмотря на творившийся в городе хаос, в облаве учавствовать вызвалась уйма народу. Людей, возжелавших расправы над Проклятой, набралось даже больше, чем нужно. Зачинщики отобрали лишь конных, и немалый отряд быстро двинулся в сторону гор. Все сборы в погоню прошли за рекордно короткое время, но два-три часа, все же, были беглянкой отыграны. И это дарило несчастной хоть каплю надежды.

Целых три дня быстроногая Йенна, петляя и путая след, умудрялась уходить от преследователей, двигаясь вдоль гор на восток. Терзаемый Бурей лес оставлял ей хоть какие-то шансы спастись, и Вечная, наплевав на опасность, упорно не покидала чащи. Поминутно рискуя попасть под мохнатые лапы лесных великанов, падавших то и дело вокруг, шустрая женщина никак не давала погоне приблизиться. Собак, слава Яросу, у преследователей не оказалось, а лошади… Разогнаться в лесу было негде. Особенно в нынешнем хаосе Бури.

Направление было выбрано женщиной совершенно бездумно, можно сказать, по наитию, и Йенна бежала вперед без какого-то конкретного плана. Не бушуй вокруг катаклизм, шуструю беглянку уже давно бы поймали. А так, неизбежный печальный финал женщине удавалось оттягивать. Правда, делать это с каждым часом становилось труднее. Все шло к завершению и так чересчур затянувшейся погони. Преследователи уже наступали на пятки, но тут в судьбу Вечной вмешался случай.

На четвертое утро с начала погони Йенна неожиданно уперлась в разлом, непреодолимым препятствием преградивший ей путь. Широченная, ярдов в десять, не меньше, глубокая трещина разрезала лесные просторы. Ни конца, ни начала сочившийся паром овраг не имел. По крайней мере, их не было видно. Способа перебраться на противоположную сторону Йенна не отыскала и, недолго думая, женщина свернула направо, устремившись в сторону гор. Полчаса вдоль разлома, и лес стал редеть.

Насколько же велико было ее удивление, когда, выбежав из-под древесных крон, женщина не увидела перед собой привычной стены поднебесных скал. Вернее сказать, что Йенна не узрела ожидаемой монолитной, простирающейся на многие сотни миль в обе стороны, череды неразрывных отвесных вершин, которая незыблемой крепью стояла здесь вчера, позавчера, и сотни лет назад. Да, горы по-прежнему находились в поле ее зрения, но вот свою целостность они уже утратили. Прямо напротив беглянки простирался устремленный на юг каньон, в ширину расходившийся мили на три.

Терять было нечего и, пополнив в ближайшем, пока еще, к удивлению, относительно чистом ручье свои запасы воды, Йенна бросилась в неизвестность. Удалившись на пару миль вглубь каньона, женщина, на миг обернувшись, разглядела позади себя постепенно выбиравшихся на границу леса преследователей. Немного поколебавшись, часть из них все-таки решила двинуться дальше. Погоня продолжилась.

* * *

Прыжок. Семь быстрых шагов. Прыжок. Трещина, которую не перемахнуть, заставляет отклониться левее. Бег. Резкая остановка. Впереди, пузырем, набухает земля. Сейчас рванет фонтаном раскаленной грязи. Назад. Назад. Обходим. Снова вперед.

В непрерывной борьбе со стихией и собственным страхом прошли еще одни сутки. Ночью женщине приходилось буквально ползти, медленно и осторожно ступая в тусклом свете немногочисленных звезд, все же проглядывавших кое-где сквозь завесу поднимавшихся ввысь испарений. Конечно, ни о каком сне не могло быть и речи.

Бежать, если ее дерганные перемещения можно было назвать этим словом, уже невмоготу. А не бежать нельзя! Если глаза Йенне не изменяли, стены каньона, что выглядело совершенно невозможным, начинали медленно, но неотвратимо сжиматься. То ли горный разлом в этой части ущелья сужался, то ли его края действительно поползли навстречу друг другу. Присмотревшись, Вечная поняла, что все-таки верно последнее.

С каждым часом округа рождала все больше и больше чудовищных выбросов грязи. Окутанные клубами раскаленного пара шипящие струи спонтанно взмывали фонтанами к небу, то слева, то справа. Скорость Йенны стремительно падала. Приходилось без конца уворачиваться от зловонных столбов кипятка. Сейчас Вечная уже не экономила сил. Жизнь беглянки висела на волоске. Дно каньона бурлило, как котел на огне.

Ситуация могла бы показаться совершенно безвыходной, но вот уже часа два, как перед женщиной замаячил долгожданный конец каньона. Возникшая на горизонте зеленая полоса постепенно росла и призывно манила беглянку к себе. До неведомых загорных лесов оставалось всего каких-то миль шесть, или семь, но у той жалкой несчастной улитки, в которую превратилась быстроногая некогда женщина, на такую дистанцию уйдет уж не менее трех полновесных часов. Да и то, если Буря не сделает путь еще более сложным, или лучше сказать — окончательно непроходимым для нынешней измученной Йенны.

Первый вопрос: хватит ли ей этого времени до того момента, как горы сомкнутся окончательно? Если, конечно, они вообще сомкнутся. Второй вопрос: продержится ли она эти бесконечно длинные три часа? Уж больно сильно забурлило дно сужающегося каньона. Уклоняться от взлетающих вверх смертоносных струй и находить постоянно меняющийся безопасный фарватер становилось все сложнее и сложнее.

Радовало только одно — преследователи, следить за которыми, оглядываясь время от времени, она уже давно перестала, вряд ли успеют выбраться из этого проклятого места живыми. Если, конечно, кто-то из них оставался живым до сих пор.

* * *

Она успела! Она смогла! Выйдя за грань своих нечеловеческих сил, Йенна все-таки вырвалась из горлышка почти сомкнувшихся за ее спиной стен. До предела измученная, покрытая грязью с головы до ног, ошпаренная в нескольких местах, она еще некоторое время по инерции продолжала бежать, отдаляясь от опасного места и постепенно забирая чуть в сторону. Наконец последние остатки сил покинули беглянку, и она упала в траву. Такую мягкую, прохладную, как-то нереально, по-особенному, пахнущую, как будто бы самой жизнью. Сердце бешено колотилось в груди, руки и ноги тряслись как у дряхлой старухи, но душу постепенно заполняло забытое уже за последние время спокойствие.

Горы позади, с безумным грохотом, окончательно сомкнулись. И не зря таки Йенна убралась от устья каньона на приличное расстояние. Выдавленные из места стыка бурлящие струи смешавшихся земли и воды выплеснулись на окружающий лес безумной бурой рекой, ломая на своем пути, словно спички, и унося за собой огромные вековые деревья. Эта беснующаяся река прошла буквально в какой-то сотне ярдов от лежащей обессиленной женщины, но она этого даже и не заметила. Как не заметила Йенна и вынырнувшей за считанные минуты до хлынувших грязевых потоков и сразу рванувшейся в сторону вдоль горных стен стремительной человеческой фигуры.

* * *

Приходя в себя, Йенна все еще лежала в траве, наслаждаясь наконец-то наступившей вокруг тишиной. Селевая река перестала реветь и окончательно иссякла. Земля больше не дрожала, и, кажется, женщина даже стала различать в отдалении трели очнувшихся птиц.

От смерти ее спасла только сверхбыстрая, доступная исключительно Вечным, реакция. Реагируя на еле слышный характерный свист, женщина, только что лежавшая неподвижно, резко сдвинулась в сторону. Нож, брошенный умелой рукой, воткнулся в землю там, где мгновение назад находилась ее неприкрытая шея. Вскочив, развернувшись и успев при этом выхватить из висевших на поясе ножен кинжал, Йенна увидела ярдах в двадцати от себя мужчину. Действия незнакомца не оставляли и капли сомнений — перед ней враг.

Мужчина был одет в легкий костюм неопределимого из-за грязи цвета. За спиной незнакомца клочьями свисали обрывки плаща. Зрелище из себя ее враг представлял довольно жалкое. Как, видимо, и она сама. Лицо его было сильно обожжено, и если Йенна и встречалась с ним ранее, сейчас бы она его не узнала, уж точно. На одежде мужчины сквозь грязь кое-где проступала и кровь. Левая рука висела плетью и была неестественно вывернута. Но вот правая уверенно и крепко сжимала необычно тонкий, шириной буквально в пару пальцев, не очень длинный меч.

«Как он только его не потерял в этой сумасшедшей гонке? Как он вообще смог эту гонку закончить?» — ворвались вопросы в сознание Йенны.

— Отдай мне камень, и будешь жить. — прохрипел обожженный.

Первые его слова поставили Йенну в тупик.

— Можешь не смотреть на мою сломанную руку, гребаная бегунья. Я и одной правой разделаю тебя, как свинью. Опыт в этом большой.

Голос врага, несмотря на его внешний вид, звучал уверенно и даже спокойно.

— Ты что, оглохла? Дважды я повторять не буду.

Он двинулся вперед, и женщина, все же придя в себя от неожиданности, заговорила:

— Какой камень? Я не понимаю, о чем ты говоришь. Кто ты, вообще, такой?

Мужчина, видимо, попытался довольно улыбнуться, полагая, что, втянув ее в разговор, наполовину добился успеха, но его обезображенное лицо стянулось лишь в жуткую маску.

— Маленький голубой кристалл с шестигранным сечением в полпальца длиной. И не говори мне, что ничего о нем никогда не слышала. Я точно знаю, что камень сейчас у тебя. А вот кто я такой, тебе знать не обязательно. Скажу лишь, что такой же Вечный, как и ты. Хотя и сама, наверное, догадалась.

Йенна и действительно уже поняла, что перед ней Вечный. Обычный человек вряд ли бы смог добраться досюда живым. В искомом же камне она, по столь точному описанию, сразу узнала висевший у нее на шее кулон. Голубой чудный камень, доставшийся Йенне еще от матери, кстати, тоже считавшей его чем-то необычайно ценным, хоть и не знавшей, почему, скрывался сейчас под одеждой. Части трагичной мозаики начали потихоньку собираться у Йенны в голове:

«Так вот, наверное, почему в облаве и последовавшей за ней погоне участвовало так много народу. Вот почему люди, несмотря на терзающий родную страну катаклизм, вместо того, чтобы спасать себя и свое имущество, так рьяно бросились по моим следам. Видимо, большинством из них двигала не только и не столько ненависть. Совершенно другие причины погнали толпу в эту смертельно опасную гонку. Очевидно, этот маленький синий кристалл имеет воистину огромную ценность для некой неведомой силы, способной организовать такую сложную и наверняка очень затратную операцию.»

Разложив в голове за какую-то долю мгновения эти страшные мысли по полочкам, Йенна вдруг отчетливо поняла, что Асур погиб тоже из-за этого камня. Погиб по вине тех, кто задумал и осуществил этот замысел. По вине, в том числе, и стоящего перед ней обожженного незнакомца, умудрившегося проскочить сквозь каньон. Единственный любимый человек на всем белом свете покинул ее жизнь навсегда. И этого уже не исправить…

Окончательно утвердившись в своем открытии, умудренная прожитыми веками и обычно прекрасно умеющая себя контролировать женщина, потеряв рассудок, молнией бросилась на врага. Сейчас он превратился для нее в эпицентр всего мирового зла, всего испытанного ей горя и отчаянья, всей пережитой и не пережитой еще боли. Залитые кровью глаза обезумевшей Вечной пылали огнем. Ненависть целиком поглотила рассудок несчастной. Все остальное ушло. Йенну накрыла багряная пелена.

И столько ненависти, дикой, жгучей и неподдельной, вложила Йенна в свой бросок, что он увенчался успехом. Бесшумной тенью мелькнул клинок незнакомца. Полетела в сторону подставленная под удар и тут же отрубленная чуть ниже локтя женская рука. Но другая, правая, успела вогнать, сжимаемый в пальцах, кинжал по самую рукоятку прямо в сердце врага. Навалившись на мгновенно переставшее быть человеком навсегда застывшее тело, Йенна впилась диким безумным взглядом в уже остекленевшие глаза и, шипя, стиснув до судорог зубы, нанося удар за ударом, раз за разом повторяла одно и то же слово:

— Сдохни! Сдохни! Сдохни.

* * *

Лес был стар, очень стар. Можно было бы назвать его древним. Много разного пришлось ему пережить и повидать на своем веку. Много разных существ проходило и проползало под его густыми кронами, но таких, как медленно бредущая в тени безучастных деревьев женщина, доселе зреть не доводилось.

И дело здесь было ни в жутком ее внешнем виде, ни в перетянутой ремнем окровавленной культе, ни в нечеловеческих, каких-то дерганых, движениях, а в ее абсолютно пустых, ничего не выражавших, глазах. Таких глаз у живых с виду существ лес еще не встречал.

Последних связных обрывков сознания женщины, бывшей когда-то Йенной, хватило лишь только на то, чтобы перетянуть обрубок руки. Сейчас же мозг ее, душа и глаза — все опустело. Лишь только одна, но очень важная часть сошедшей с ума женщины оставалась полна. В чреве ее зрела новая, хрупкая, но не желающая сдаваться жизнь!

 

Глава первая

Темнота, как всегда незаметно, обрушилась на Долину. Только что еще играли на изумрудной густой листве багряные лучи уходящего за окраину гор солнца, и вот уже не видно ни зги. В маленькой землянке, приютившейся на краю небольшого поселка, разбитого посреди широкой лесной поляны, мать готовила ребенка ко сну.

В центре этого простого, но вполне уютного жилища располагался сложенный из глиняных кирпичей очаг, в котором тихо потрескивали среди невысоких языков пламени сухие ветки. Костер давал больше тепла, чем света и навевал особую атмосферу домашнего спокойствия. Маленький мальчик лет восьми не засыпал, продолжая крутиться среди вороха мягких шкур.

— Мама, расскажи, пожалуйста, сказку про Яра.

Мать, что-то шившая в слабом свете огня, сидя на поджатых ногах, ответила, не отрываясь от своего занятия:

— Сынок, ты же слышал ее много раз. Да к тому же, это вовсе не сказка.

Ребенок продолжил настаивать, и женщина, как это часто бывает у матерей в подобных ситуациях, уступила.

— Ну слушай. Давным-давно, задолго до моего рождения и до рождения моей матери, много-много поколений назад в наш поселок, не тот в котором мы сейчас живем, а в какой-то другой поселок нашего Племени, наверняка заросший уже лесами, пришла странная женщина. Она была жутко грязная и ободранная, да к тому же, у нее не хватало одной руки. Да-да, левая рука была у нее отрублена. Но самым пугающим был не ее внешний вид, а немигающий страшный взгляд, смотрящий куда-то мимо тебя в пустоту. Женщина не отвечала ни на какие вопросы, ничего не спрашивала сама, и вообще ни разу не проронила ни слова. Она ничего не делала, и ничто ее не интересовало. Она могла лишь сидеть, глядя в одну точку, и кое-как пережевывать вкладываемую ей в рот пищу.

За несколько дней до появления пришелицы закончилась длившаяся целую неделю страшная буря. Земля ходила ходуном, небо было затянуто черными тучами, гром и молния ежесекундно сменяли друг друга. Духи всех четырех стихий носились по воздуху в безумном хороводе. Видно, боги тогда что-то не поделили, и отголоски их битвы будоражили все вокруг.

Старейшины племени, немного посовещавшись, отправили по следам пришедшей в поселок женщины группу охотников. Вернувшись, те поведали, как нашли у подножия гор место сражения, в котором без сомнения дралась с кем-то их нежданная гостья. Свидетельством тому служила найденная людьми, чудом не тронутая животными, рука. Еще охотники нашли на поле боя убитого мужчину, одетого в необычные одежды и настолько уродливого, что стразу становилось понятно — это не человек. О том, что битва эта разразилась явно не меж людей, говорило и принесенное посланцами чудесное оружие. Два ножа. Один — короткий и широкий, другой — длинный и узкий. Оба они были сделаны из невиданного очень твердого камня, и ни сломать, ни затупить их было практически невозможно.

— Мама, я видел один из этих ножей, тот, что поменьше, — перебил рассказчицу ребенок.

— Да, малыш, этот нож и сейчас хранится в доме вождя. Он на большие праздники вешает ножны с ним себе на пояс, — пришлось отвлечься рассказчице.

— Так вот, люди узнали, почему гремела та страшная буря. Бог света и огня, громовержец Ярад, наиболее почитаемый людским племенем среди всех божеств нашего мира, видя с небес, как тяжело живется на земле его любимым детям, ниспослал к нам в облике человека подвластного себе духа огня, несущего великий дар. Но вечный противник Ярада, бог смерти, владыка подземного мира Зарбаг как-то проведал о планах Ясноликого и тут же послал своего злого духа остановить слугу Громовержца. Свершился великий бой между враждующими духами. Боги при этом всецело поддерживали и подпитывали силой своих посланцев. Сражение длилось семь страшных дней и закончилось лишь тогда, когда духи смогли уничтожить друг друга. Но хоть служивший Яраду дух огня и пал, тело, которым бог его наделил, уцелело и, ведомое Ясноликим, добралось до людей.

Даром, посланным Громовержцем, оказался носимый женщиной в чреве ребенок. С самого появления однорукой в поселоке живот ее рос, и в назначенный срок она родила мальчика, бывшего, как считало все племя, сыном самого Ярада. Выполнив свое предназначение и подарив ребенку жизнь, женщина умерла.

Мальчик, получивший при рождении гордое имя Яр, рос и ничем особо не выделялся среди остальных детей. Проходили годы. Мало кто в племени был все еще твердо уверен в божественной сущности Яра. Он повзрослел, прошел посвящение в охотники, женился, построил дом, но со временем его отличия от других родичей все-таки начали проявляться.

Яру исполнилось сорок, но выглядел он все таким же сильным и молодым, как и в двадцать пять. В пятьдесят и шестьдесят ничего не изменилось. Давно уже исчезли все сомнения. Сын бога жил среди смертных! Не властен был над ним возраст, не страшна была ему старость, да только закралась меж сил его чудных и слабость одна. Сколько бы Яр не старался, но ни первая, ни вторая жена его так и не понесли.

Старейшины всех родов во главе с вождем Племени долгие годы никак не могли решить, для чего же Ярад послал своего сына к смертным. Сам же Яр никогда не ощущал связи со своим небесным отцом и, силясь понять свое предназначение, немало лет терзался в догадках.

Но вот однажды пришел в Долину невероятно жаркий и засушливый год. Почти весь урожай погиб без достатка воды под лучами светила. Дикие звери ушли очень далеко от людских поселений, а домашних свиней и коз в Племени тогда еще не держали. Великая река, разделяющая Долину, обмелела и живущие на том берегу, вечно враждующие с нами Безродные отважились на невиданное доселе нашествие.

Много наших предков, застигнутых врасплох, полегло в ту пору. Племя отступало, проигрывая в схватках раз за разом, пока с охоты из дальних лесов не воротился Яр. Возглавив атаку со своим созданным на небесах длинным ножом в руках он сумел вышвырнуть врагов из наших земель. Говорят, в тот день вода в реке была красной от крови множества убитых Безродных. В течение многих лет после той битвы они уже ни разу не ступали на наш берег более такими ордами.

Постигли родичи смысл божьего дара. В тяжелые времена от бед непосильных был послан Яр своим отцом небесным спасать наше Племя. Много раз потом это подтверждалось, когда очередную беду помогал сын Ярада людям пересилить. И не обязательно то были битвы. Иногда дельным советом можно больше помочь, чем крепкой рукой. Например, животных при доме держать — Яр придумал. А от засух поля спасают да урожай умножают нынче прорытые по слову его каналы, идущие от рек и ручьев.

Зажил с тех пор сын Громовержца Яр в мире с людьми и самим собой, ибо знал он теперь в чем цель его, и цель эта была ему в радость. Но поселился он вдали от всех у подножия гор, здраво рассудив, что родичи находясь в постоянной к нему близости совсем разучатся жить своим умом, и появлялся в Племени лишь в случае крайней нужды. Много-много лет жило Племя под защитой доброго Яра. Да и сейчас живет.

Закончив свое повествование, женщина, отложив иглу, осторожно подползла к сыну и, убедившись, что ребенок заснул, так и не дослушав рассказ до конца, вернулась к своему шитью. Ее работа была еще далека от своего завершения, а праздник длинного дня неотвратимо приближался. Нужно было поторапливаться.

* * *

В стоящем по соседству жилище, несмотря на поздний час, тоже спалось не всем. Высокий крепкий юноша, лежавший на теплой подстилке среди остальных членов своего многочисленного семейства, упорно размышлял о предстоящем. Все в доме спали, и только Арил никак не хотел отпускать свое сознание в мир ночных грез.

Все мысли парня витали вокруг предстоящего праздника, на который в главный поселок племени, располагавшийся на берегу Великой реки, ему предстояло отправиться вместе со всеми всего через несколько дней. В текущем году это событие превращалось для Арила из яркого веселого развлечения в серьезную проверку на прочность, вполне способную повлиять на его дальнейшую судьбу. Все дело было в том, что пару месяцев назад парню исполнилось шестнадцать. А ведь одной из самых важных традиционных частей праздника длинного дня, наряду с меновой ярмаркой, общим свадебным обрядом и жертвоприношением, было большое испытание, которое для большинства участников завершалось торжественным посвящением в охотники. И хотя мальчики начинали ходить в лес за добычей вместе со старшими лет с девяти-десяти, полноценное звание Охотника, а вместе с ним и все права взрослого человека, получали лишь прошедшие испытание юноши, достигшие шестнадцати лет.

Большое испытание складывалось из нескольких соревновательных этапов и длилось целых четыре дня. Юноши каждого рода состязались в различных умениях между собой. Два неудачника, показавших худшие результаты, обязывались повторить попытку в следующем году, а победитель на пятый день вступал в борьбу с такими же, как и он сам, мастерами из семи остальных родов. Восемь чемпионов выясняли между собой, кто в чем лучше, уже лишь ради почета и славы, ибо им всем, вне зависимости от результатов последнего дня состязаний, доставалась главная награда большого испытания, о которой так мечтал Арил.

Хотя награду эту нельзя было ни съесть, ни унести домой, перспектива оказаться среди восьми победителей, приятно грела душу. Призом, как это ни странно, являлась работа. Избранным юношам предстояло, преодолев добрых полторы сотни миль, доставить к жилищу Яра собранные племенем дары, весившие обычно весьма немало. Такой поход обязательно затевался в каждом году, и этой традиции в Племени следовали неизвестно с каких времен.

Мудрейший сам составлял перечень всего ему необходимого, когда на несколько дней оставался погостить в главном поселке после праздника длинной ночи, на который он регулярно являлся каждую зиму. В другое же время года заставить Яра наведаться в Племя могла лишь крайняя необходимость. Он не очень-то жаловал жару, и предпринимал длительные переходы только в прохладную пору. Погода в Долине зимой отличалась особым на его взгляд комфортом: дожди шли редко, воздух все равно оставался достаточно теплым, а снег и мороз ненадолго навещали эти края лишь раз в несколько лет.

Отправиться в столь дальние, по его меркам, края, как южные предгорья, в которых и проживал Яр, Арилу безумно хотелось не только ради самого путешествия, представлявшегося ему веселой прогулкой. Увидеть своими глазами знаменитый каменный дом, постройка которого, по преданиям, заняла сотню лет, побывать в легендарной пещере прошлого, где исписанные знаками стены надежно хранили историю жителей Долины, и главное, провести несколько дней в одной компании с сыном Ярада, все это не раз и не два красочно представлял юноша в своих фантазиях.

Не на пустом месте рассчитывал Арил на победу в турнире. Из девятнадцати сверстников своего рода, он вместе с долговязым Майно, считался главным фаворитом в этом году. Случалось, конечно, разное, но, если говорить честно, серьезных противников у юноши было только лишь двое, и главный из них он сам.

* * *

Два полных дня обычно занимал путь от дома Арила до главного поселка Племени, в котором на берегу Великой реки, практически в самой середине Долины, нынче готовились к празднику местные жители из рода Змеи. Но многолюдной, перегруженной вещами процессии понадобилось целых четыре. Шли все: мужчины, женщины, дети. Дома остались лишь немощные старики, да пара выбранных жребием охотников. Конечно, кто же по доброй воле пропустит главное событие всего года. Дорога была юноше хорошо известна и оттого крайне скучна. Лес, поляна, снова лес, небольшая речушка с перекинутым через нее мостом — все вокруг было до боли знакомо. Наконец, впереди показались первые окраинные хижины. Путь завершился.

С самого утра в поселке царила деловая суета. Меновая торговля худо-бедно длилась всю праздничную неделю, но самые главные сделки заключались именно сегодня. Завтра и четыре последующих дня будут проходить испытания, и только в последние сутки свершатся намеченные обряды: рождение новых семей, посвящение в охотники и жертвы богам.

Поселок, неимоверно разросшийся в эти дни за счет разбитых тут и там временных шатров, бурлил и шумел, как растревоженный пчелиный улей. Люди всех восьми родов, большая часть всего Племени, собрались здесь сегодня. Несколько тысяч человек куда-то шли, стояли, сидели, пили, ели, кричали и смеялись.

— Эй, Бавар, ты ли это? Тебя же медведь сожрал, — раздавался чей-то смеющийся голос.

— Не медведь, а кабан. Да и сожрал его я, — слышалось в ответ.

— Кому шкура тигра, — звучало в толпе. — В этом году полосок в два раза больше! — зазывал торговец народ.

— Помяните мои слова, Валай из рода Волка с копьем всем нос утрет, — с вызовом орал здоровенный мужик, явно попробовавший с утра грибной браги.

— А с луком первый Ралат из рода Орла, — кричали ему в ответ. Хотя называть род стрелка было совсем без надобности. Орлы всегда славились именно этим умением.

Арил, как и все, сновал в разные стороны между шатров и землянок. В торговле парень не участвовал, этим пусть старшие занимаются, его же задачей был поиск знакомцев из разных родов. Встретив таких, юноша, обменявшись парой шуток и наскоро помянув былое, старался выведать побольше ценных для него сведений о возможных противниках.

В каких-то родах явных лидеров не наметилось, в других же все было давно решено. Особенно Арил удивился, когда узнал, что чокнутая Мина из рода Оленя не только отстояла свое право участвовать в испытании, но и считается главным претендентом на победу. Он, как и все, конечно, слышал о взбалмошной девчонке, ни в чем не желавшей уступать мужчинам, но совершенно не предполагал, что все может так далеко зайти. Ну, ну, усмехался про себя юноша, дай только проскочить в финал победителей, уж я-то поставлю тебя на место.

Добившись от своих метаний, хоть не больших, но все же результатов, Арил отправился отдыхать в свой маленький шатер. В этом году он ночевал отдельно от остальной семьи. Снаружи еще праздно шатались набравшиеся за день гуляки, а юноша уже старался заснуть. Назавтра начинать большое испытание первыми выпало родам Кабана, в котором ярость охотника ценили превыше всего, и Лисы, откуда происходил Арил, а главным качеством всегда считалась хитрость…

 

Глава вторая

На полмили от поселка вниз по течению реки, практически на самом ее берегу, у подножия небольшого холма, на склоне которого густо расселись зрители, раскинулась большая поляна, разбитая врытыми в землю редкими кольями, на три неравные части. В одной из них, поочередно выходя вперед, метали копья юноши из рода Кабана, в другой, самой длинной из всех, подолгу целясь из луков и застыв на месте, пытались поразить отставленные на разное расстояние, туго сплетенные из крупных пучков травы мишени, юные дети Лисы.

Черед Арила еще не пришел, и он с возрастающим нетерпением следил за успехами своих товарищей, сидя чуть в стороне. Ключевой момент всего турнира, на подготовку которого молодой охотник затратил уйму сил и времени, был совсем близок. В сером невзрачном чехле, сшитом из кожи косули, позади юноши ждал своего часа сюрприз, который, в чем парень нисколько не сомневался, поможет ему не только стать первым в конкретной части испытания, но и немало удивит всех собравшихся сейчас на холме и под ним, а может даже, на что в тайне Арил и надеялся, прославит его на все Племя.

Укрытым до времени от посторонних глаз сюрприз оставался недолго. Арила вызвали, и юноша, немного картинно, красуясь, медленно извлек из чехла свой необычный лук. Зрители ахнули. Со всех сторон раздались возгласы удивления. С холма полетели редкие гневные выкрики, слова которых юноше было не разобрать. Все заглушал повисший облаком над поляной протяжный громкий смех.

Другой бы на его месте, возможно, сник, расстроился и провалил все дело, но Арил не был дураком и понимал, что первая реакция будет именно такой. Лук парня в глазах любого жителя Долины, включая Безродных, совсем не походил на то, что все обычно называли этим словом. И в Племени, и за рекой это оружие встречалось повсеместно. Мужчины и женщины всех возрастов, конечно, с разной степенью умения, были способны пустить стрелу в цель. И даже малые дети в игре, носились друг за другом с коротенькими луками.

Никто, включая самого Яра, не мог припомнить, когда это первейшее в охоте орудие приобрело свой нынешний облик и больше особо не менялось, но точно очень давно. Конечно, луки в разных родах имели некоторые отличия по длине и способу просушки древесины, да и деревья для их изготовления мастера выбирали разные, да вот только оружие Арила совершенно не вписывалось ни в какие рамки.

* * *

Сделанные из дерева луки были легки и удобны, но достаточно быстро изнашивались и приходили в негодность, растеряв всю упругость, несмотря даже на то, что тетива натягивалась только во время охоты. К тому же, большей пробивной силы и дальности полета стрелы, мастера добивались только за счет увеличения длины и толщины оружия, что придавало ему лишний вес и усложняло использование. Конечно, попробуй выстрелить из засады сидя в кустах, когда твой лук выше тебя ростом. Да и натянуть такую громадину было по силам лишь единицам.

Когда на охоте отцу, при помощи сыновей пригнавших животное в нужную точку, удалось добыть длиннорогого буйвола, идея новой конструкции любимого оружия неожиданно посетила Арила. Крепкий, чуть менее ярда длиной рог животного, своей плавной дугой с обратным загибом на самом конце, напомнил парню половинку натянутого лука. Рога и большую часть жил буйвола, юноша смог отложить для себя, когда разделывали тушу, и дальше работа пошла полным ходом.

Пока добытые жилы сначала замачивались в специальном растворе, а после сушились на солнце, Арил усердно выстругивал деревянную основу. Середина очищенного от коры и верхнего слоя древесины, молодого тиса также не избежала пропитки и долгой просушки. Затем парень, разделив ствол на несколько частей длиной дюймов по шесть, принялся подбирать оптимальную форму для сердцевины будущего оружия. Методом проб и ошибок, переломав кучу каменных и костяных инструментов, Арил все-таки добился своего. Лук был готов! Ровно подточенные с широкого своего конца рога плотно вошли в пазы деревянной основы с обеих сторон. Клей из смеси смолы и рыбьего жира, надежно скрепил конструкцию. А окончательной монолитности парень добился за счет тугой тройной обмотки жилами центральной части оружия.

Внешний вид получившегося лука был непривычен для глаза, но дальность и мощность стрельбы из него просто пугала. К тому же Арил, ни разу за все время своих скрытных тренировок не снимавший тетиву, так и не заметил, чтобы первичная форма оружия хоть чуток изменилась, да и сила натяжения осталась прежней. С обычным же, пускай и очень хорошим луком такие перемены наверняка бы уже случились.

Стрелы к такому оружию, в принципе, подходили любые, но парень не поленился наделать десяток особенно длинных и тяжелых, специально к большому испытанию. Да и вообще все, над чем так упорно и долго трудился в последнее время Арил, создавалось для этого судьбоносного дня.

* * *

— Удачно обделаться, — съязвил уже вполне неплохо отстрелявшийся Майно, специально продвинувшись поближе к Арилу, когда шум немного утих.

— И не надейся, длинный. — голос юноши прозвучал гораздо уверенней, чем он себя чувствовал. — Сейчас ты убедишься, насколько внешний вид бывает обманчив!

— Болтай, болтай! Подвел ты меня, брат лисенок. Я то надеялся на интересную борьбу до самого конца, а ты на первый же этап припер вместо лука какую-то рогатую загогулину. Видно, забодать мишени собрался.

Своими издевками Майно, конечно пытался выбить Арила из колеи. Долговязый прекрасно знал своего соперника и понимал, что раз парень не побоялся выставить свой странный лук на всеобщее обозрение, то оружие действительно хорошо.

— Посмотришь. — пришлось прервать Арилу разгоравшуюся перебранку, так как его уже взмахом руки торопили начинать.

* * *

Стрельба велась до трех промахов и, постепенно, можно было добраться до последней — восьмой, самой дальней мишени, что, впрочем, случалось лишь раз в несколько лет, когда в каком-нибудь из родов вырастал действительно великий лучник. Майно вот, например, с третьей попытки все-таки смог поразить шестую мишень, что сразу вывело его в лидеры.

Когда Арил выпустил первую стрелу, пробившую мишень насквозь, смешки вокруг мгновенно стихли. К пятому подряд попаданию его выстрелы уже встречали восторженным ревом. В шестой стреле никто, как будто, и не сомневался. А вот когда седьмая цель была поражена прямо в центр, весь холм вскочил в едином неистовом порыве.

Дождавшись, когда страсти чуть-чуть поутихнут, Арил нацелил свой лук на восьмой рубеж. Вызванная восторгами толпы непредвиденная заминка сыграла с ним злую шутку. До этого момента парень стрелял подряд, практически не думая. Сейчас же, осознав свои свершения, казалось бы, достигнув цели, вырвавшись вперед, Арил разволновался и дрогнувшей рукой послал стрелу немножечко левее.

Разгоряченные необычным, отступившим от стандартного хода событий действием, зрители горьким, разочарованным стоном встретили промах парня.

«Не простят!» — неожиданно понял Арил. «Забудутся первые семь попаданий без единого промаха, забудется странный диковинный лук. Без восьмой сбитой мишени не видать мне никакой славы, только победу… А выиграть мало!» Даже столь вожделенный поход к Яру, как-то весь потускнел в мечтах парня. Арил тонко почувствовал, чего он сейчас желает, и выхватил следующую стрелу.

Глубоко и медленно дыша, Арил пытался полностью очистить сознание и отключиться от всего творившегося вокруг. Максимально успокоившись, сосредоточив всего себя на самом центре далекой мишени, парень плавно спустил тетиву. Характерный приятный звук воткнувшейся в цель стрелы оповестил всю поляну о рождении нового мастера. На холме и под ним все вскипело. Многие люди рванули поближе к герою, и если бы не громогласный возглас вождя, призвавший зрителей успокоиться, состязание рода Лисы в стрельбе из лука пришлось бы досрочно заканчивать.

Глава всего Племени, выходец из рода Медведя, огромный усатый охотник поднялся со своего почетного места у подножия холма и в сопровождении идущих по бокам от него дюжих сыновей вышел вперед. Встав полубоком, чтобы было удобно обращаться и к зрителям на склоне холма, и к участникам испытания на поляне, включая детей Кабана, прервавших на время свои состязания, Маргар, так звали вождя, начал очень громко, сложив руки рупором перед лицом, говорить:

— Храбрый народ моего Племени, я искренне поздравляю вас с появлением в наших рядах еще одного мастера стрелы! Но давайте все-таки немного поостынем и дадим остальным молодым охотникам тоже себя показать. Сдается мне, не все примявшие сейчас траву задницы настолько молоды, чтоб их хозяева впервые видели восьмую сбитую мишень во время испытаний. — ожидаемые смешки и согласные возгласы подтвердили его слова.

— А вот девятую навряд ли! — выкрикнул обалдевший от своего последнего выстрела Арил, видимо, не совсем понимавший, как нагло звучат его слова.

Такая дерзость поставила вождя в крайне неприятное положение. С одной стороны, он должен бы наказать юнца, посмевшего на глазах у всего Племени нахально перебить его, с другой же, и это явно читалось на лицах собравшихся вокруг людей, отказ в скрытой просьбе Арила народ не поймет. Несколько мгновений поколебавшись, Маргар расплылся в довольной улыбке, приняв решение, которое, как ему показалось, должно устроить всех.

— Ты здорово наловчился пускать стрелы из этой твоей рогатой штуковины, паренек, — начал вождь свою речь, — Но отступать от традиций непросто. Поставить тебе мишень чуть подальше — значит нарушить привычный ход испытаний, ни разу не изменявшийся, Ярад ведает с каких времен.

Затянув паузу настолько, что часть собравшихся уже начала недовольно роптать, Маргар продолжил:

— Но наша жизнь не стоит на месте. Все меняется, и твой лук лучшее тому подтверждение. Я не слепой и вижу, что родичи ждут продолжения, — холм поддержал его слова довольным гулом, — Поэтому, пожалуй, я разрешу тебе попробовать нас удивить еще раз. Но ежели мишень за две оставшихся попытки так и останется цела, всех набранных в состязании лучников баллов ты лишишься. Что скажешь, молодой стрелок, готов рискнуть во славу рода Лисы?

Арил стоял и слушал речь вождя, постепенно мрачнея лицом. Он уже понял, в какую ловушку загнал себя сам. Сейчас отказаться от продолжения стрельбы, которое парень практически выпросил своей глупой фразой, означало покрыть свое имя глубоким позором, в котором потонут все предыдущие заслуги. Деваться было некуда. Поставив все на кон, придется испытать судьбу.

— Готов, мой вождь! — голос Арила прозвучал нарочито твердо.

— Тогда начнем, — довольно огласил Маргар приговор, и тут же двое мужчин, выдернув кол, на котором висела мишень, принялись отсчитывать еще десять ярдов. Закончив установку цели, охотники торопливо отбежали в сторону, и юноша встал на позицию.

* * *

Вечером того же дня у большого костра, горящего в центре окруженной шатрами площадки, долго шумел никак не желавший расходиться народ. Все, наперебой, обсуждали сегодняшние события:

— Нет, ну это же надо было так обнаглеть! С первого раза попал в девятую мишень, а дальше, мол, не буду, оставлю для следующих поколений. Тоже мне, благодетель нашелся. — возмущался, задетый выходкой Арила за живое, один из лучших во всем роду Орла мастеров лука, Морлан по прозвищу Длиннорукий. — Дайте мне только его рогач на пару деньков, и я утру нос этому гордецу. Я, конечно, не умаляю заслуг мальчишки, оружие он смастерил отличное, но нечего строить из себя величайшего стрелка всех времен.

— А я вот считаю, что молодой Лис испортил весь праздник! — вставила свое слово одна из женщин. — С самого утра, в первом же состязании, умудрился выкинуть такое. Согласитесь, дальше глазеть на потуги мальчишек было уже не так интересно, как раньше.

— Да уж. И то правда. Жаль, жребий не поставил Лиса на четвертый день. — поспешили подтвердить остальные.

— Все верно, дальше три дня пойдут скучновато, хотя на упертую Олениху я бы и поглядел. — седой уже бородач плеснул куда-то себе под усы несколько глотков браги и продолжил: — А вот финал восьмерых, пожалуй, будет упорным, и я уверен, Арила поддержат не только в роду Лисы.

— Поверьте, еще вчера я ни капли не сомневался, что буду болеть за Майно. Это тот долговязый, что первым пришел в забеге вокруг холма. Но после стрельбы, сам того не заметив, я переметнулся к Арилу, — поведал собравшимся лысый охотник из рода Лисы. — Я искренне радовался его успеху с копьем и общей победе по завершению всех состязаний.

— Конечно, он слабоват на фоне Матука, почти дотянувшего до черты шестое по весу бревно, но парень довольно хорош во всех видах и, сдается мне, вышел бы первым по роду и без чудесного лука.

Долгое время не успевавший вставить и слово, крепыш из детей Кабана дождался наконец своей очереди.

— Хватит уже об Ариле. Небось клином на нем свет не сомкнулся! Лучше припомните, какая борьба разыгралась среди наших Кабанчиков. Ведь только на последнем этапе, одним лишним бревном, добыл себе победу Кабаз!

— Да не о том вы все здесь судачите, — раздался голос недавно подошедшего к костру Сатора, мастера-оружейника Тигров, известного на всю долину своими копьями. — Я хоть и не по лукам, но сразу уразумел. Это прорыв, братья! Пройдет год-другой, и все мы будем щеголять с таким оружием, хватило бы буйволов. Благо Арил не делает тайны из способа изготовления и готов научить любого.

Костер прогорал, ночь проходила свою середину, а родичи никак не могли наговориться. Добрая брага с хорошей закуской поддерживали силы подолгу не видавших друг друга людей почти до самого рассвета.

* * *

Измученный уходящим днем, но беспредельно счастливый Арил тоже не в одиночестве коротал этот вечер. По старой традиции все одногодки рода, завершив испытание, отделившись от остального люда, собирались вместе. А как же. Нельзя оставлять среди родичей ни зависти, ни обиды, ни злобы. Все недомолвки в сторону. Победителя надобно поздравить, а проигравших подбодрить и утешить.

Все юноши рода Лисы теперь сильно гордились Арилом и искренне желали ему удачи в финале. Некоторые, конечно, немного завидовали его неожиданной славе и будущему походу к Яру, но честно сами в том признавались и обид на стрелка не держали.

Примирился Арил и с вечным своим соперником — Майно. Тот был известным весельчаком, совсем не злобным по своей натуре и отличался быстрой отходчивостью. А уж когда повелитель рогатого лука, как в шутку прозвал долговязый Арила, пообещал собрать такое же оружие для самого хохмача, Майно расцвел и торжественно пообещал быть верным слугой своему повелителю до самой смерти. Шутливую эту клятву Арил, конечно, отверг и предложил ограничиться дружбой, на чем и порешили.

 

Глава третья

Еще три солнечных погожих дня на берегу реки кипели страсти. Молодые люди оставшихся шести родов выясняли, кто лучше стреляет из лука, бросает копье, бегает и таскает тяжелые бревна. Без сюрпризов, конечно, не обошлось, но потрясений, сравнимых с стрельбою Арила, более не случалось. Единственное событие, также нарушившее обыденность ежегодных больших испытаний, произошло, когда на поляне настал черед доказывать свое право гордо называться охотниками юношам из рода Оленя. Юношам и одной девушке!

Мина, которую все за глаза называли не иначе как, «эта шальная девка», еще задолго до праздника длинного дня, смогла таки заставить старейшин и самого вождя Маргара разрешить ей участвовать в состязаниях. Хоть это было и не по обычаям Племени, весь совет, кроме нескольких самых закостенелых упертых старцев, поддержал желание девушки. Еще бы! Такой сильной, быстрой и выносливой представительницы, казалось бы, слабого пола, в Племени, пожалуй, еще не рождалось. Времени, которое она тратила на упорные тренировки, хватило бы на нескольких парней, а уж таланта, без которого охотнику никак не обойтись, у девушки наблюдался явный переизбыток. На охоте, куда она уже давно ходила в одиночку, Мина умудрялась добывать самых сложных зверей, включая опаснейших: медведя и тигра. В погоне за ценной шкурой полосатого хищника девушка пару раз проделывала настоящие путешествия, на многие дни уходя в сторону окраинных гор к местам, где эти звери водились.

После победы охотницы, сумевшей одержать верх в трех состязаниях и уступившей немного парням только в таскании бревен, мнения зрителей разделились. Многие, конечно, были возмущены, но все же большая часть родичей и особенно женская половина Племени, наоборот, встретили смелую девушку восторженными криками.

* * *

Дул слабый южный ветерок, пока еще несущий утреннюю свежесть и радость зарождавшегося дня. Заполонив все небо, вдоль реки сновали яркими тучами стрекозы и желтокрылые бабочки-водянки. В появившихся возле самого берега, после бурно прошедшего ночью дождя, лужах неутомимо распевали свои серенады перебравшиеся сюда на время большие зеленые жабы. Окрестные рощи весело звенели разноголосой птичьей песней. В воздухе разливался терпкий аромат мокрой травы, постепенно подсыхавшей под ласковыми пока лучами восходящего солнца.

Арил и семеро других чемпионов этого года стояли на столь привычной уже для них поляне и ждали, когда, к давным-давно заполнившим весь холм зрителям присоединятся вождь и старейшины. Помимо хозяина рогатого лука и нарушительницы устоев из рода Оленя стойко терпели нервное ожидание, еще несколько молодых парней.

Слева от Арила громко сопел носом и хмуро поглядывал на всех исподлобья невысокий, но коренастый и крепкий Кабаз из рода Кабана. Кроме взрывного и буйного нрава, ничем особенным он не выделялся и вряд ли претендовал на что-то в финале.

Следом за Кабаном, вальяжно рассевшись в траве, с несоответствующей моменту беспечностью, лениво пожевывал торчащую из рта соломинку, пожалуй, лучший в работе с копьем из присутствующих, что предстояло еще подтвердить, высоченный длиннорукий Валай, представлявший здесь славный род Волка. Этот соперник во многом превосходил Арила, и в этом трезво оценивающий свои силы парень особо не сомневался.

Последним с этого края расположившихся в ряд молодых мастеров, отдельно от всех, пренебрежительно отстранившись на несколько ярдов, гордо задрав голову и скрестив на груди руки, стоял, застывший скалой, Ралат, пронзая пространство перед собой надменным взглядом. Его длинные черные волосы были собраны сзади в хвост, а тонкий, изогнутый как клюв хищной птицы нос наглядно свидетельствовал о принадлежности не по годам серьезного парня к роду Орла. Вот уж кто мог, но безусловно не стал бы, хвастаться своим мастерством в стрельбе из лука. Достанет ли Арилу преимущества, которое за счет своего оружия конечно же у него имелось, для победы в метании стрел, уже скоро станет известно.

Правее Арила, с вызовом вздернув нос и уперев руки в бока, стояла Мина, а следом за ней топтался на месте, сверля взором землю, маленький и какой-то весь несуразный парнишка из рода Змеи. Зак, так его звали, явно не находил себе места и постоянно оглядывался, словно чего-то боялся. В состязаниях среди сверстников своего рода он ни разу ни в чем не был первым, но по количеству набранных балов неожиданно вышел победителем. Наверняка не стоял бы сегодня этот малыш в столь достойной компании, не случись еще до начала турнира крепкая драка, в которой сдуру сошлись меж собой, что-то не поделив, двое парней. Эти задиры из рода Змеи, ходившие ранее в фаворитах, крепко намяли друг другу бока и не смогли на следующий день, когда подошел их черед, выступить в полную силу.

Справа на Зака отбрасывала тень огромная фигура следующего участника финала. Загораживая собой светило, комичным контрастом на фоне мелкого Змея возвышался чудовищных для своих шестнадцати лет габаритов детина. Он был примерно одного роста с Валаем, больше двух ярдов, но шире. Гораздо шире! Руки, как толстые ветви деревьев, ноги — стволы, грудь — быка. Крупная голова, покрытая густой шапкой курчавых волос, казалась еще больше своего истинного размера. Даже в роду Медведя, чьи мужчины всегда выделялись недюжинной силой, могучий Гамай по праву считался гигантом. Однако, грозному виду великана совершенно не соответствовало доброе открытое лицо. Широкая редкозубая улыбка, по-детски распахнутые глаза, покатые густые брови, а завершал картину слегка приплюснутый несоразмерный нос. Добряк обманчиво казался медлительным, но тот, кто видел его в деле — знал, каким стремительным он может быть.

И наконец, последним в их группе спокойно стоял, равнодушно разглядывая окрестности и явно не тяготясь ожиданием, белокурый парень среднего роста по имени Трой, к которому уже начало прилипать прозвище — Коварный.

Видимо, одержавший победу в прошлом году среди Тигров Эрад был крайне сложным соперником, иначе зачем было Трою, не самому слабому из претендентов, так откровенно проваливать свое испытание. В итоге Трой проходил в бесправных подростках еще один год, зато сейчас он был старше всех среди чемпионов родов, и это давало ему некое преимущество.

* * *

Наконец старейшины, во главе с Маргаром, заняли свои места. Протрубил рог. Зрители смолкли, и вождь объявил начало состязаний. Все взоры Племени разом обратились к поляне, как бы давая понять стоящим на ней, — «Не подведите, мы требуем зрелищ!»

Безусловно, здесь было на что посмотреть!

Сначала, изрядно опередив остальных, уперлись в восьмую мишень Лис и Орел, отправляя в полет стрелу за стрелой, до первого промаха. Арилу уже никто не позволил еще раз отодвинуть последнюю цель, и он уступил, когда безупречный Ралат в третий раз подряд не промазал. Затем, совершенно по делу, Трой смог переплюнуть Валая в метании копья. Тот, в свою очередь, все-таки вырвал победу в забеге, на полшага опередив Мину. В конце же, вполне ожидаемо и с большим отрывом, обошел всех Гамай, занесший за черту на два бревна больше, чем чуть не треснувший от натуги Кабаз.

День прошел. Все разрешилось. Распределилась по добытым местам восьмерка сильнейших. Арил был очень доволен. Причем, доволен, отнюдь не своим результатом, а тем, что все, наконец, закончилось. У рода Лисы не было особого повода для радости, их представитель оказался всего лишь пятым, опередив таких слабаков, как Зак и Кабаз. Да еще Мину, отставшую от него всего на пару балов. Первейшим из всех оказался Валай, воспринявший свою победу, как что-то естественное и вполне обыденное, чем сильно раздосадовал зрителей. Второе место досталось Трою, третье — Гамаю, а на четвертом расположился Ралат.

О сегодняшних событиях, да и всего турнира, Арил уже перестал и думать. Зачем? Ведь пройдет всего лишь один единственный день, посвященный обрядам, и настанет пора отправиться к Яру. Разве не к этому стремился юноша последние годы!? Совсем скоро мечта начнет сбываться, и Арилу очень хотелось, чтобы время пошло побыстрей.

* * *

Арил не верил в богов. Вернее, он очень уж сомневался, что ежели те существуют, то это хоть как-то касается жизни людей. Приносилась перед походом за дичью ритуальная жертва богу охоты — Нахару, или же нет, результат, по сути, один. Растут твои руки из нужного места — живот будет полным, а если из задницы — ходи голодай. Конечно, отчасти нужна и удача, но, чтобы жертва ее приносила стабильно, Арилу в глаза не бросалось. Окончательно скатиться в безбожники парню не давал только Яр мешавший сомнениям юноши перерасти в твердую уверенность, одним лишь фактом своего существования.

В семье парня мелкие бытовые обряды практически не проводили, хотя, кто понабожней, задабривал высшие силы по три раза на день. Да и весь род Лисы, в отличие от тех же Змей, в поселке которых испокон веков возвышались каменные истуканы, олицетворявшие всех шестерых Великих, не отличался особым рвением в этом вопросе.

В целом же, Племя богам поклонялось. Кто больше, кто меньше, но главное ежегодное жертвоприношение, происходившее на празднике длинного дня, совершали все. Даже те, кто не смог выбраться в главный поселок, подносили свои дары к фигурам богов, которые, хоть не из камня и невеликих размеров, обязательно имелись в каждом селении. Бывало, желая пустить пыль соседям в глаза, семья побогаче могла поднести одному из богов, действительно ценную жертву: добрую шкуру, ожерелье из желтого камня, меру зерна, оружие, или козленка, но значительно чаще характер подношения был чисто символическим.

Когда-то давно, еще до рождения Яра, мостом между людьми и богами выступали шаманы, по слухам умевшие слышать Великих и проводившие забытые сейчас в своем большинстве ритуалы. Их время прошло, и народ нынче сам, прекрасно обходясь без помощи всяких, по мнению Арила, обманщиков, справлялся в своем поклонении.

* * *

— Ну что, ты идешь? — маленькая белокурая девочка по имени Юна торопила застрявшую почему-то в шатре старшую сестру.

— Отстань, малявка! Куда ты спешишь? Без нас не начнут.

— Еще как начнут! Хватит уже наряжаться. Тебе в этот год ожерелья никто не подарит. Не доросла еще.

— Много ты понимаешь, Юнка. У меня, между прочим, уже и взрослая кровь пошла. Не на этот год, так на следующий заберут меня. Вот увидишь! — в голосе Лайны зазвучали обиженные нотки. — Да и Майно вот на меня заглядывается. И из других родов парни подмечать начали.

— Майно еще не охотник, ему нельзя жену брать.

— Вот ты бестолочь! Сейчас богам жертвы принесем, и сразу Майно, как и братишку нашего Арила, в охотники посвятят, а уж только потом круг невест встанет. Так что все ему можно будет. Да и мне тоже. Я и мать с отцом уже предупредила, что в круг выйду. А они и не против. Так-то!

— А кто был бы против? Поди прокорми такую тушу!

— Ах ты мерзавка! — босая, растрепанная девушка стрелою вылетела из шатра и понеслась за улепетывающей младшей сестрой.

* * *

Мина, Арил и еще полторы сотни парней дожидались последнего шага в своем шестнадцатилетнем пути к взрослой жизни. Оставалась сущая мелочь: выслушать несколько торжественных фраз от вождя, принести свои клятвы и получить от родных, как символ их нового статуса, собранное из звериных клыков кожаным тонким шнурком ожерелье, которое сами юноши и смастерили заранее.

— Мина, уж потерпи немного. Скоро все это закончится, и ты, наконец, сможешь выбрать себе женушку! — игриво подначил девушку кто-то из Кабанов. Народ оценил. Вокруг засмеялись. Хитрой дугой, откуда-то сбоку, мгновенно примчался кулак и хоть и не сильно, но очень чувствительно ткнулся под дых шутнику.

— Надеюсь, эта глупая хрюшка не сильно тебя обидела? — задавший вопрос Валай слегка придвинулся к девушке. — Я хоть и Волк, но свинину не очень-то жалую. От нее воняет! — при этих словах он так зыркнул на все еще сгибавшегося от боли парня, что тот поспешил удалиться. — Мне больше по вкусу нежная, сочная оленина. — практически прошептал Валай, пригнувшись к самому уху охотницы. Мина отпрянула, вспыхнув, но вдруг замерла, опустила голову, свела плечи, скромно потупила взор и, с робкой улыбкой, поманила могучего Волка нагнуться поближе, как будто хотела что-то сказать. Парень купился и как последний дурак, наклоняясь, приблизился к Мине лицом слишком близко и смело. Резкий удар как всегда доказал, что лоб крепче носа. Кровь не пошла, кость осталась цела, пострадало лишь самолюбие Волка.

— Спасибо, что заступился, сильнейший. Сама бы я, конечно, не справилась с таким грозным обидчиком. — громко, чтобы все слышали, с иронией, произнесла Мина. И уже тише, совсем другим тоном, только Валаю, добавила, — Ты мне нравишься, но при всех приставать не позволю. — богатырь изменился в лице, приосанился и слегка заметно кивнул, мол, понимаю, сам виноват.

* * *

Посвящение завершилось. Теперь в Племени стало на сто шестьдесят три охотника больше. И на одну охотницу. Все щеголяли в разношерстных зубастых ожерельях, которые полагалось использовать при выборе жены. И даже шея Мины была украшена аккуратной связкой звериных зубов. Арил, уже успевший немного сдружиться с охотницей, на полном серьезе спросил:

— Мина, ты только не обижайся. Когда ты пойдешь в круг невест, зачем тебе ожерелье? Ты снимешь его?

— Твое внимание мне польстило, но не надейся, я под твои бусики шею не подставлю.

— Да ты меня не так поняла, — зарделся юноша. — Я бы тебя не выбрал. Ой! То есть, ты конечно очень красивая, — покривил душой, не считавший ее таковой, Арил, — Просто я в ближайшие годы совсем не собираюсь создавать семью. Мне всего лишь стало любопытно.

— Ладно, не пепеживай, меня обидеть достаточно сложно. Я, как ты, наверно, заметил, не похожу на плаксивую неженку. — судя по голосу, Мина действительно не надулась. — Я никогда не пойду в круг невест! Мужчина, которого я когда-нибудь выберу, получит мое ожерелье и в ответ подарит свое. Только так и никак иначе!

«Ты еще попробуй найти такого дурня, который согласится создать с тобой пару», — про себя подумал Арил, а вслух сказал совсем по-другому:

— Кому-то крупно повезет и, как я понял, точно не мне.

* * *

В кругу невест, как и каждый год, было людно. Большинство девушек, в отличие от своенравной Мины, спешили поскорей выскочить замуж. Многие выходили в круг впервые, другие повторно, а некоторые самые невезучие и по нескольку раз. И с каждым новым заходом шансов поймать жениха становилось все меньше.

Юные парни, прошедшие сегодня же посвящение, робко прохаживались вдоль нарядных красавиц. Встречались мужчины постарше, но редко. Некоторые пары, давно сговорившись, стремглав совершили обряд и уже удалились. Самые видные девушки, никому не давая согласия, накапливали на шеях целые гирлянды и лишь только в конце, когда все претенденты определялись с намерениями, делали свой выбор. Среди таких оказалась и Лайна.

Вот уже трое парней из разных родов надели сестре Арила на шею свои ожерелья, а Майно все не являлся. Вернее, он был здесь. Девушка не раз уже натыкалась на него взором в толпе, но долговязый охотник Лайны упорно не замечал. А вот победивших в турнире, включая Арила, тут не было. Им уже завтра предстоял долгий путь, и по негласному правилу чемпионы родов в первый год не заводили семей. Некоторые положившие на них глаз девушки даже решили не выходить сейчас в круг, а рискнув, подождать до следующего раза.

Только поздним вечером, когда солнце начало прятаться за вершины деревьев, и пришла пора окончательно определяться с выбором, долговязый охотник возник перед Лайной. Слегка наклонившись, он бережно надел на шею обрадовавшейся девушке свое ожерелье.

— Мое будет снять проще всех, оно верхнее. — в голосе Майно звучала обычно не свойственная ему теплота.

— Я думала, ты уже не придешь. — устало молвила пока еще невеста.

— Куда бы я делся? Мне только ты нужна!

— А если бы не дождалась? Видишь, еще три ожерелья висят?

— Тогда бы понял, что не любишь. А мне без этого никак! Это ведь навсегда! Понимаешь?!

— Понимаю…

Позже удивленный Арил узнал, что друг, недавно бывший соперником, стал его родственником.

* * *

Праздник закончился только глубокой ночью. Перегулявший усталый народ сонно расползался по своим шатрам. На утро всем, кроме представителей рода Змеи, предстояло возвращаться домой. У кого путь был подлинней, у кого покороче, но в любом случае не на один день. К тому же обратная дорога всегда казалась сложней, не в пример той, по которой неделю назад ты радостно добирался на праздник.

Арила с товарищами тоже с утра ждал долгий путь. Все было собрано, перепроверено, подробные разъяснения, как отыскать дом Яра, получены. Договорились выйти с рассветом.

Завтра! Уже завтра!

 

Глава четвертая

Шел дождь. Крупные частые капли, сплошной ревущей стеной падали на терзаемый лес. Ни птиц, ни зверей, куда-то попрятавшихся от непогоды, не было слышно, все звуки мира грохотом тысячи барабанов, заглушали хлеставшие землю струи воды. Огромный старый дуб, прогнувшись под атакой стихии, крупно дрожал и не мог защитить от потоков холодной влаги тесно сгрудившихся, в попытке обрести убежище под ого ветвями, людей.

— Гребаный дождь! Мелкий, не жмись ко мне. — злой и промокший насквозь Валай отпихнул от себя озябшего Зака. — Только что вышли, и на тебе! Видно, Яраду кажется сверху, что мы слишком мало тащим добра его сыну.

— Не богохульствуй, Волчара. — Мина, хотя и замерзла, держалась отдельно от всех. — Ничего плохого не происходит. Зато, наконец, помоешься, а то больно душист.

— Подумаешь, неженка. Настоящий мужчина и не должен благоухать, как фиалка. — возмутился охотник. — Но перебарщивать, конечно, тоже нельзя. Я и сейчас, под дождем, чую смердящее стадо свиней позади себя. — при этих словах Валай неожиданно обернулся и, признавая свою ошибку, резонно заметил: — Нет, это всего лишь Кабаз.

Вскоре, как и положено летнему ливню, дождь прекратился. Небо очистилось. Солнце опять, отдохнув и набравшись сил, засияло. Начала возвращаться жара. Группа охотников, переждав непогоду, снова шагала на юг.

* * *

Далеко позади остался последний поселок людей. Минуло целых три дня, как вереница охотников, не заходя, прошагала мимо землянок самого южного в племени рода Орла. Надменный Ралат даже и не подумал пригласить товарищей в гости.

Широкая протоптанная тропа сначала превратилась в узенькую тропинку, а после и вовсе исчезла. Сейчас отряд пробирался через густой первозданный лес, в котором уже совсем не встречалось следов присутствия человека, ориентируясь лишь по солнцу. На горизонте уже мелькали сквозь листву желто-коричневой бескрайней полосой кругосветные горы. Среди разнообразных лиственных деревьев, царивших вокруг, кое-где, по чуть-чуть, начали появляться сосны. Теперь, если верить полученным перед выходом наставлениям, до места, где жил Мудрейшей предстояло преодолеть миль сорок, двигаясь вдоль гор на запад.

Прошло еще два дня. Судя по количеству пройденных миль, до окончания их пути оставалось совсем немного. Стараясь отыскать жилище Яра засветло, охотники весьма взвинтили темп. От накопившейся за неделю пути усталости, бдительность у всех заметно притупилась. Одна только Мина казалась, как обычно, собранной.

В просвете между деревьев, справа от идущих, мелькнула небольшая поляна. Шагавший в середине Гамай притормозил и, с радостным криком: — «Малина!», — ринулся в бок. Действительно, прямо на опушке, у подножия большого раскидистого тополя, ютилось несколько малиновых кустов. Не успев сорвать и ягоды, только влетев на поляну, гигант, с удивленным и каким-то обиженным ревом, невероятным образом рванулся куда-то наверх и скрылся из виду.

Мгновение промедлив, придя в себя от неожиданного чуда, все кинулись на помощь. По мере приближения к поляне, случившееся обретало смысл. Сначала показались дергавшиеся ноги, затем и весь Гамай. Силач болтался над кустами, комично трепыхаясь в сетке, сплетенной из лозы, на высоте примерно ярдов семь. Доселе скрывавшаяся в траве ловушка сработала отменно, и канат, перекинутый наверху через толстую ветвь и закрепленный колом внизу под стволом, не собирался рваться под тяжестью гиганта.

— Вот я до вас доберусь! Ну я вам задам! — диким голосом ревел пойманный великан, стараясь голыми руками разорвать сеть.

— Кому и чего ты собрался задать, дурень?! — Валай, первым домчавшийся до места событий, улыбаясь, наслаждался зрелищем. — А ну прекращай портить чужую ловушку, — добавил он строго, заметив, что Гамай уже впился в лозу зубами, — Ее же явно Яр ставил! Сейчас мы тебя спустим.

Совместными усилиями, отвязав канат, гиганта спустили. Он уже поостыл и кричать перестал, понимая, что сам виноват. Еще какое-то время члены отряда по очереди подначивали ротозея, но вскоре тема наскучила, да и поход подошел к концу.

* * *

Через широкий полноводный ручей, или скорее небольшую речушку, был перекинут мост. Мощный, надежный, собраный из нескольких довольно объемистых сосен. Было совсем непонятно, как в одиночку смог Яр такое построить. Сразу за переправой начиналась сосновая роща. Неширокая, ярдов на двести. А вот за ней открывался простор. Целое поле травы и цветов простиралось на добрую милю вперед. Ширина же гигантской поляны раза в два была меньше. Вид разворачивался прекрасный, но вовсе не это являлось причиной открывшихся в удивлении ртов. В пятидесяти ярдах от юных охотников, поражая жуткой своей высотой и неожиданной формой, громоздилось странное нечто.

Язык совершенно не поворачивался назвать это домом. Величественное каменное строение как будто бы было собрано из нескольких разных кусков. Сложенные из крупных булыжников стены поднимались то выше, то ниже. Прямые их линии неожиданно сменялись дугами. Оконных проемов, задернутых шкурами, то не было вовсе, то они шли один за одним. В единственных экземплярах виднелись лишь, зияющий вход и округлая башня, уходящая к небу ярдов на десять, с правого края строения.

Насмотревшись, подойдя поближе и, не решившись войти, покричав, путники убедились, что хозяина дома нет. Немного вернувшись к краю рощи, расположились на травке и принялись ждать. Сидеть пришлось долго. Уже сгустился сумрак, и весело заполыхало пламя костра, когда, устраивающихся на ночевку ребят окликнули:

— Подъем! Спать будем в доме.

В темноте не заметившие, как к ним подобрались, охотники резко повскакивали, оборачиваясь на голос.

Яр, а это, безусловно, был он, стоял на границе света, в паре ярдов от них. Мудрейший был одет только в кожаные штаны и жилетку. В правой руке он сжимал, упирая в землю, длинное, выше роста, копье, левой придерживал перекинутую через плечо тушу молодого оленя. Среднего роста, крепкий, но не особенно мускулистый, молодой мужчина, светлые прямые волосы которого волной спадали на плечи, совсем не внушал никакого трепета. Густые усы, короткая борода, ясные голубые глаза, прямой тонкий нос — вполне заурядная внешность. Если бы молодые люди раньше его не встречали, а хотя бы по разу, пусть даже издалека, Яра удалось повидать всем присутствующим, никогда бы не догадались, что перед ними стоит полубог.

— Ну что застыли? Пойдем. — Яр зашагал в сторону дома. Остальные, похватав свои вещи, поспешили за ним.

За отброшенными с входной арки шкурами начинался широкий проход, приведший гостей в просторный, беспорядочно заваленный разнообразной утварью, ворохами мехов, связками веревок разной толщины, какими-то непонятными палками и другими совсем уж непонятными предметами зал. У дальней стены комнаты находился очаг, который хозяин сразу же принялся разжигать.

— Садитесь куда-нибудь. Вещи можете бросать в углу. Я завтра все разберу, что вы там мне притащили. — разведя огонь, Яр принялся за добычу.

— Ух ты! Да среди вас девчонка! — хозяин странного дома наконец-то заметил Мину. — Лет двести, как в испытаниях бабы не побеждали. Чего так вылупилась? Думала, первая такая? Ан нет, бывало.

Охотница, опешившая от такого грубого обращения, залилась краской, но смолчала.

— Шустрые вы ребята. — как ни в чем не бывало, продолжал сын Ярада. — Я ждал гостей только завтра. Прогулялся вот, проверил часть ловушек.

— Мы тоже одну встретили. — не удержался от комментария Арил.

— Вот глазастые! Неужто заметили? — удивился хозяин.

— Да не то чтобы прям уж заметили… — через силу выдавливая слова, пришлось признаться Гамаю.

Охотники прыснули хохотом. Позволил себе улыбнуться и все сразу понявший Яр. По началу возникшее у ребят в присутствии сына Ярада напряжение сразу исчезло. Дальше беседа помчалась галопом. Любопытная молодежь засыпала отшельника вопросами, но по ответам постепенно становилось понятно, что человек перед ними весьма не простой, своеобразный и не очень приятный в общении.

* * *

— Мудрейший, а сколько времени, на самом деле, вы строили этот дом? А то болтают разное — кто сто лет говорит, кто двести.

— И все не правы. Начал лет четыреста назад, а строю до сих пор. Рот закрой, блоха заскочит. Мне просто строить нравится. У меня свободного времени валом. Пока схожу к горам, выберу камушек, вернусь — пара дней и пройдет. С утра можешь пойти посмотреть. С обратной стороны дома куча навалена. Вот натаскаю побольше — дострою чего-нибудь.

— А правда, что любая рана Вам нипочем и боль не страшна?

— Брехня! Больно мне, как и всем. А раны — да, побыстрее, чем у вас, доходяг, заживают, жаль что не все. — при этих словах Яр поднял левую руку, давая возможность всем рассмотреть пустоту на месте отсутствующего мизинца.

— Так Вы что же, совсем-совсем не старитесь? — вырвался из уст Гамая дурацкий вопрос.

— Да ты знаешь, на днях в воду глянулся, морщинку на лбу приметил. — чувством юмора хозяин был явно не обделен. — Зачем чушь спрашиваешь? Знаешь же ответ. Спроси, еще сколько мне лет.

Все понимали, что этот вопрос прозвучал бы еще глупее первого. Летоисчисление в Племени шло от рождения Яра. На дворе стояло лето шестьсот двадцать девятого года. Сопоставить одно с другим хватало ума даже сыну Медведя.

— А не будет ли слишком дерзко, попросить Вас показать знаменитый Длинный нож? — Трой первым озвучил то, о чем другие никак не решались заговорить.

— Он в погребе внизу, сейчас принесу. — с этими словами Яр поднялся и вышел из зала. Минуты через три он вернулся, держа в руках вытянутый кожаный чехол с прикрепленными к нему ремнями, изготовленный таким образом, чтобы его было удобно носить за спиной. Без всяких торжественных вступлений, сын Ярада ловко вытащил наружу легендарный нож.

Это было чем угодно, но только не ножом. К короткой, мастерски вырезанной из кости рукояти непонятным способом крепилось длинное, в руку длиной, обоюдоострое лезвие. Идеально ровное, гладкое настолько, что на гранях плясали отблески языков пламени, горящего в очаге. Конец плавно сужался и выглядел ужасно острым. Камня, из которого было сделано оружие, в долине не встречалось. Он с виду напоминал тот желтый, идущий в Племени на украшения, но был во много раз тверже.

— Любуйтесь. — Яр без колебаний оправил ходить чудесный предмет по рукам. — У него сейчас одна работа — вас удивлять. Лет триста им не пользуюсь. Вещь замечательная, но износ, в отличии от меня, имеет. Жалко. Берегу для особого случая.

Когда охотники налюбовались, а кое-кто еще и порезал палец, знаменитый нож вернулся в чехол, который отшельник, не унося, отложил в сторонку. Далее, вполне закономерно, созрела просьба посмотреть вторую принадлежавшую сыну Ярада легендарную вещь. О неописуемой красоте Звездного камня, который мало кто видел, ходило множество рассказов.

А вот это желание своих гостей Яр уже выполнять не стал, сославшись на то, что камень тоже валяется где-то в погребе и второй раз за вечер он туда не пойдет. Грубо выразив свое отношение к людям, не способным сразу решить, что им нужно, Мудрейший пообещал показать это чудо когда-нибудь позже. И ребятам оставалось лишь надеяться, что это «позже» наступит при их жизни.

Все это время жарившаяся на огне оленина, наконец, подоспела. В приятной компании лепешек и дикого лука она отправилась в свой последний путь. Набив животы, собравшиеся в зале путники, неожиданно осознали насколько утомительным был уходящий день и принялись усердно зевать.

Оставив охотников засыпать возле огня, хозяин удалился на ночь в другую комнату. Утром, всем вместе, им предстояло отправиться в Пещеру истории, где главный летописец племени — Яр, внесет их имена в ежегодно пополнявшийся список победителей турнира от каждого рода. Обладавший бурной фантазией Арил, погружаясь в сон, представлял себе восемь длинных, растянувшихся за сотни лет на многие ярды, рядов имен. Завтра они станут чуть-чуть длинней.

 

Глава пятая

На рассвете, проснувшись, наскоро перекусив и получив парочку «комплиментов» от Яра насчет своей унылой медлительности, охотники снова двинулись в путь.

— До пещеры идти миль десять, столько же и обратно, — объяснял Яр свою спешку. — Да и там пару часов потратим. Хотелось бы ночевать сегодня дома.

Огромная поляна, с пересечения которой и начался поход, просто поражала своими размерами. Столь большие, не занятые деревьями пространства кое-где встречались только на берегах Великой реки, да и то крайне редко. А так, чтобы посреди леса — о таком никому из ребят слышать не доводилось. Вокруг зелеными волнами расстилалось пышное разнотравье. Нечастые островки кустарника, покрытого ярко-белыми цветами, слегка приподнятые над поверхностью этого изумрудного озера, напоминали пушистые облака. Из под ног то и дело вспархивали серые перепелки, изредка, громко хлопая крыльями, в стороне поднимался фазан. По мере продвижения на юг поле постепенно переходило в сосновый лес. Хвойные великаны, чьи вершины вздымались на десятки ярдов, смотрелись сущими малышами на фоне колоссальной горной стены, встающей за ними.

— Красиво, не правда ли? — задал риторический вопрос Яр, и не дожидаясь ответа принялся ворошить прошлое. — Самые лучшие виды! Я-то знаю, о чем говорю, многое повидал, пришлось постранствовать.

— Лет, эдак, пятьсот назад, когда решил, что в родах среди людей мне места нет, ушел я ответы искать. И первый вопрос, что мучил меня ночами — «Откуда пришла моя мать?». Вроде бы оно понятно, откуда — с небес. Отец мой — Ярад, послал ее, и все такое прочее… Но поверить на слово — это одно, а самому убедиться — совсем другое. Собрался я, значит, и пошел край земли искать. Тут проблем нет, все и так знают, где он. Видите, стеной нависает. Дошел до гор и направо свернул, обходить принялся. Особо не торопился, где побыстрее, где потише брел, где вовсе останавливался ненадолго. Знаете, в чем весь фокус? Не прошло и года, как вернулся я на тоже место, с которого путь вдоль гор и начал. Весь мир, получается, обошел. Три тысячи миль одолел. Убедился, что никаких тайных путей в далекие края, где люди такие, как мой, ножи делать умеют, нет и, видно, не было никогда.

— Так что, проверено лично, места у меня здесь самые, что ни на есть шикарные. Лучших не встречал, ни в нашей части мира, ни у Безродных. У них, кстати, земельки-то поболе будет. Я за этими поганцами приглядываю периодически. Да вот недавно, лет двадцать тому, хаживал к ним втихаря. Много у них народа, в Племени столько не наберется. Всегда много было, да что с того. Единства как не было, так, слава батюшке, и нет. Объединившись, побить нас смогли бы. А так, по частям, лезть через реку не рискуют, предпочитают друг другу кровь пускать. Да и слава богам.

Молодые охотники обалдело, не перебивая, внимали рассказу Мудрейшего. А как же, от кого еще такое услышишь? Едва заметная тропинка уже змеилась по лесу, а Яр продолжал говорить.

— Так вот, обрел я знание, что куда от нас не пойди, везде упрешься в горы. И разрывов, где пройти можно, меж ними нет. Но мне этого мало оказалось, не успокоился. Решил, раз между гор дорог не видно, так можно поверху пробраться. Я тогда молодой, глупый был. Смерти не боялся. Полез. Подготовился, лозы набрал, клиньев нарезал, припасы там всякие на спину погрузил, и вперед. То есть, вверх, конечно. Силушки у меня хватает. Упорно, долго полз, трое суток без сна. Чем выше — тем прохладней становится. Уж насколько я холода не страшусь, и то околевать стал. Пальцы не гнутся, губы трескаются, на усах и бороде сосульки выросли, вода в бурдюке замерзать начала. Полмили до края не добрался. И не в морозе дело — воздуха мало! Рот открываешь, дышишь, дышишь, а все не хватает. На ярд продвинешься, голова гудит, сердце колотится — роздых требует. Пришлось назад поворачивать.

Слушая этот чудесный рассказ, Арил, поминутно, с трепетом поглядывал на приближавшиеся кругосветные горы. Монолитная отвесная стена, постепенно надвигаясь, уже закрывала полнеба. Парень ощущал себя крошечной букашкой, ползущей к границе всего мироздания.

— Все же спустился. Вниз тяжелее пошло, целых пять суток понадобилось. Без сна не сдюжил, все силы на подъем спустил. Пришлось клинья повбивать, лозой привязаться и, повиснув над пропастью, подремать денек. До земли наконец добравшись, в отца своего и остальных богов пришлось твердо уверовать. Над горами пути тоже нет, ни человеку, ни зверю, ни такому, как я. Даже птицы туда не залетают! Так что и Ножи, и Звездный камень, и сам я — все от Великих. Ярада я сын, или нет, но других объяснений я за сотни лет пока не нашел. — на этом закончив, отшельник затих, видимо, погрузившись в воспоминания.

* * *

Надежды Арила вот-вот прикоснуться к прошлому в чудесной пещере, так и не сбылись. Стандартный для каждого охотника Племени, жизненный путь молодого Лиса, хоть и ставший в последнее время поизвилистей и поярче, резко свернул от обыденного, в сторону невероятного, небывалого. Произошел переломный момент в судьбе юноши, Племени и всего привычного мира.

Когда отряд миновал уже середину пути, идущие ощутили первый толчок. Земля, испокон веков неподвижно лежавшая под ногами, шатнулась. Несильно, едва уловимо, но, тем не менее, это почувствовали все. Остановились, замерли, пытаясь понять, что же сейчас произошло, забегали по сторонам испуганными взглядами. Без умолку болтавший Яр замолк, задумался, лицо его помрачнело.

— Что это было? — вопрос Кабаза несколько мгновений оставался без ответа.

— Не знаю, на моей памяти твердь не дрожала. — голос Мудрейшего звучал немного неуверенно. — Догадки есть, но будем надеяться, они не верны. Пойдемте. Что встали?

Далеко уйти им не удалось. Второй толчок нагнал путников буквально через пару минут. Это было уже не так неожиданно, но зато более пугающе. На этот раз Яр долго не сомневался и с криком «За мной!» кинулся по своим же следам в обратную сторону. Остальные рванулись за ним.

— Куда мы? — выкрикнул на бегу Валай.

— Подальше от гор. — еще больше запутал всех своим ответом Яр.

Третий толчок почти сразу же сменился четвертым, затем пятым, потом считать перестали. Откуда-то из глубины начал подниматься нарастающий гул. Сосны, пока еще плавно, покачивались, хотя ветер отсутствовал напрочь. Перепуганные люди, убегая от непонятной опасности, неслись, как на крыльях.

Вырвавшись из-под сени деревьев на недавно оставленную ими поляну, охотники не поверили своим глазам. Поперек травянистого поля, разбрасывая в стороны выворачиваемую почву, неровной змейкой катилась земляная волна. Остававшаяся за ней уродливая трещина сочилась клубами пара.

— Не широкая, перемахнем. — вывел из ступора свой отряд Яр.

Добежали, перепрыгнули, помчались дальше. Раскаленный пар немного обжег, но особого вреда причинить не смог. Поляна плясала. Люди на бегу удерживали равновесие, стараясь не упасть.

Неожиданно земля под ногами несущегося впереди всех Валая, вздувшись пузырем, лопнула. Молодой волк, подлетев в воздух на пару ярдов, грохнулся на спину. Рванувшийся в воздух фонтан бурой грязи поднялся ярдов на десять и тут же опал. Жгучие брызги с шипением посыпались на окружавшую воронку траву, едва не накрыв успевшего в последний момент отскочить юношу. Приходить в чувства времени не было. Чудом не пострадавший Валай в два прыжка присоединился к подоспевшим товарищам, начавшим уже огибать опасное место.

Гораздо быстрее, чем утром, преодолев поляну, бегущие поравнялись с жилищем отшельника. Не останавливаясь, Яр ринулся дальше в сторону рощи, но вдруг, видимо, вспомнив о чем-то, круто свернул к дому, на бегу прокричав остальным:

— Не ждите меня! Спасение только в ногах! Все время на север! Я нагоню.

Безумный бег наперегонки со смертью продолжился. Примчавшись к ручью, охотники убедились, что мост, слава богам, еще держится. Бурлящий мутный поток верхушками вспененных волн уже начинал заливать переправу. Не дожидаясь, когда прибывавшая на глазах вода расправится с деревянной конструкцией, охотники перебрались на другой берег и устремились дальше.

Поддерживать набранный темп становилось все тяжелее. Падающие тут и там деревья создавали непроходимые завалы, которые нужно было огибать. Несколько раз кому-нибудь из бегущих, приходилось отпрыгивать в сторону от валившихся на них, раскидывая землю рвущимися корнями, лесных великанов. Неповоротливый Гамай, не сразу заметивший опускавшуюся на него тень, не смог до конца увернуться и пропустил могучий, прибивший его к земле удар в плечо массивной колючей лапой рухнувшей рядом сосны. Другой на его месте, пожалуй, и не поднялся бы, но великан, выбравшись из пушистых объятий, только встряхнулся и кинулся дальше.

За спинами убегающих несмолкаемыми раскатами грохотали, терзаемые стихией, горы. Изредка оборачиваясь, не перестающие удивляться окружающему безумству люди в мелькавших кое-где среди деревьев просветах, могли наблюдать чудовищное по своему масштабу действо. Кругосветная стена отринула свою извечную неподвижность и по всей своей непомерной длине пришла в движение. Дрожащая поверхность скал покрывалась ползущими во всех направлениях трещинами и как будто крошилась. Огромные куски породы, иногда измеримые сотнями ярдов, отделяясь от монолита, рушились вниз, сопровождая свое падение чудовищным рокотом. Эти глыбы с чавканьем принимала в себя почему-то размякшая у подножия гор земля, больше похожая сейчас на штормящее море. Но эта картина взорам людей была уже недоступна, основание стен скрывалось за лесом вдали. Кое-где край мира полностью разрывался от верха до низа. Рождаемые каньоны то расходились, то снова сжимались. Поднимавшиеся повсюду клубы пара безуспешно пытались закрыть это пугающее зрелище полупрозрачной дымкой.

Параллельно охотникам, на время отринув всякую осторожность, убегали от стихии животные. Олени и волки, лисы и зайцы, медведи и лоси, не обращая друг на друга никакого внимания, спасаясь, двигались вперед. Всего в нескольких ярдах от Арила, перемещаясь длинными мощными прыжками, промчался огромный тигр. Все живое, в своем стремлении выжить, старалось побыстрей очутиться как можно дальше от гор.

Вырвавшийся вперед на этом отрезке Арил, не успев вовремя затормозить и, с разгону влетел в начинавшую стремительно разрастаться воронку осыпающейся земли. Открывшийся спонтанно провал, насыщая воздух вокруг зловонными испарениями, медленно, но уверенно затягивал в разверзнутое жерло все, чему не посчастливилось оказаться на расстоянии нескольких ярдов. Яростно извивающийся в потоках сползавшего грунта, юноша неотвратимо двигался навстречу неминуемой гибели, пока под руку не попался торчавший из-под земли корень еще не рухнувшего в разлом дерева.

Отчаянные попытки зависшего над бездной парня самостоятельно выкарабкаться на поверхность к успеху не приводили. Выскочивший к краю воронки Трой на пару мгновений застыл, изучая трагическую картину, но только поймав на себе молящий о помощи взгляд отчаявшегося Арила, отвернувшись, бросился дальше, огибая опасное место, и скрылся из виду. Воспрявшая было надежда разом иссякла. Скользкий корень уже начинал вырываться из немеющих от напряжения рук, когда рядом с слабеющим юношей внезапно возникла спасительным шансом длинная крепкая ветка, и сверху раздалась команда:

— Хватайся скорее!

Перехватившись, едва не упав, вцепившись покрепче, Арил ощутил, как его потянули наверх. У самого края его подхватили сильные руки и, втащив под деревья, поставили на ноги. На широком лице Гамая играла глуповатая улыбка, Мина смотрела серьезно.

— Ты цел? Бежать сможешь? — невозмутимый Валай отбросил в сторону успешно справившуюся со своей задачей ветку и, дождавшись утвердительного кивка молодого Лиса, призвав всех следовать за собой взмахом руки, рванулся вперед. Остальные не заставили себя долго ждать и последовали за ним.

* * *

Темнело. Приглушенный расстоянием, жуткий грохот горных обвалов, не смолкая ни на минуту, продолжал сотрясать окрестности. Измотанные до крайности охотники устало брели по звериной тропе, опираясь на копья. Двое ребят помогали себе при ходьбе обычными палками. Зак, во время забега едва поспевавший за всеми, свое копье отшвырнул, как помеху, а чудом не расставшийся с жизнью Арил, был невероятно доволен, что в жадный зев провала, заодно с остальным, не отправился также и лук, крепко сидевший в чехле за спиной вместе со стрелами. Возглавлял это потрепанное шествие все же догнавший родичей Яр. С ног до головы покрытый грязью отшельник (видимо, мост его не дождался) двигался явно бодрее своих юных товарищей. Объясняя причину возвращения сына Ярада домой, за плечами Мудрейшего из кожаных ножен, вверх рукояткой, торчал Длинный нож.

От сотрясавшейся кругосветной стены сейчас отряд отделяло уже более тридцати миль, но даже здесь еще продолжали возникать проявления бушующей стихии. Правда, гораздо реже. Протопав еще пару часов в сгустившемся мраке, неутомимый Яр наконец сжалился над еле живыми охотниками, скомандовав остановку. Обессиленные люди так и попадали там, где стояли. Потревоженные сухие листья, ковром застилавшие подножие величественного кряжистого дуба, приняли в свои объятия измученные тела.

 

Глава шестая

Ночь пролетела, как миг. Успокоенные, казалось, и не уставшим Яром, пообещавшим дежурить без сна до утра, полумертвые молодые охотники, трупами спали до самых рассветных лучей, несмотря на дрожащую землю и шум. Наконец пробудившись от ароматного запаха жарившегося на костре крупного зайца, непонятно когда только добытого Яром, люди засыпали сына Ярада вопросами, которые в огромном своем множестве, сутью сводились лишь к трем: — «Что происходит?», «Почему это началось и когда закончится?», «Что им всем сейчас делать?». Не дожидаясь ответов Мудрейшего, сами же вопрошающие, подстегиваемые бурной деятельностью своих молодых мозгов, принялись строить предположения и предлагать действия.

— Все это — гнев богов! — сурово вещал Ралат. — Мы в чем-то провинились перед Великими, и они, в наказание, решили разрушить наш мир.

— А если в каком-нибудь святотатстве повинны Безродные? За их преступления и нам погибать? — пытался опровергнуть предыдущую теорию логичный Арил.

— Орел, ты не прав! Не будут боги так расправляться с невинными. Они справедливы и не желают нам зла. Все, кроме одного! — при этих словах, многие согласно закивали, уже догадавшись, к чему клонит Валай. — Зарбаг! Его рук это дело! Пораскиньте мозгами, откуда исходит опасность? Правильно, снизу! Где-то там, глубоко под землей, началась эта мерзость и теперь выбирается к нам на поверхность.

— Верно! Возле гор, пробивая твердь на своем пути, Владыка подземного мира создает к нам проход! — обычно весьма молчаливый Зак, видимо, с перепугу, принялся тараторить. — Как только он закончит, полчища чудовищных тварей и злобных духов ринутся в наши леса!

— Так чего же мы ждем?! — подскочивший Кабаз, утвердив для себя правоту низкорослого Змея, рвался снова бежать. — Нужно срочно возвращаться домой, предупредить родичей, пусть готовятся к битве!

— Много ты навоюешь против подземных полчищ, во главе с Зарбагом! — хладнокровие не изменило рассудительной Мине. — Должен вмешаться Ярад! Или Нахар! Или другие боги! Да хоть сам Кэм-создатель, одним нам не справиться!

— А с чего это Громовержец вообще такое допускает? — резонный вопрос Гамая заставил всех повернуться в сторону молча снимавшего завтрак с огня и пока еще не вступавшего в обсуждение ситуации Яра. Мудрейший, закончив возиться с зайчатиной, не торопясь распрямился, окинул всех взглядом, и скрестив на груди свои крепкие руки, неожиданно спокойно, но твердо, принялся излагать свои мысли:

— Ну что, детишки, закончили? Теперь послушайте того, кто понимает, о чем говорит. И не перебивайте. — готовые вырваться на волю, разные умные мысли, так и не добрались до молодых языков, застряв по пути. — Повинны ли боги в происходящем, еще не известно. Я лично считаю, что нет. Бежать, о чем-то предупреждать родичей смысла не вижу. Если вы не совсем потеряли рассудок от пережитого, то должны бы заметить: разрушения сюда не доходят, шум и дрожание земли со вчерашнего дня не усилились, небо и солнце на месте, Зарбаговы твари в кустах не сидят. К чему же паниковать? Наши поселки все глубже в долине, подальше от гор, там народ пострадать не должен, лишь пострашатся и все. Пожалуй, какие-то разрушения могут грянуть в родах Орла на юге да Тигра на севере, которые к стене поближе других. Но и у них ничего сильно плохого произойти не должно. Единственная проблема — разольется Великая река, да, наверное, уже разлилась. Тут мы помочь не успеем, но то не беда, сами справятся. Подмочит слегка центральный поселок, где вы недавно силами мерились, он к воде ближе всех стоит. Ничего, потом просушатся.

Тут в животе у Кабаза заурчало, да так громко, что услышали все.

— Давайте немного подкрепимся, а то со вчерашнего утра ничего не ели. Потом объясню, отчего я так спокоен. — внес дельное предложение Яр и принялся делить еду на порции.

Слегка перекусили. Вроде бы в рот что-то попадало, а в желудке, как будто, пусто. Еще бы! Один, хоть и крупный, заяц, на девятерых — маловато. Ничего, пока потерпим. Арил облизал жирные пальцы и повернулся к Мудрейшему, как и все, ожидая дальнейших разъяснений. Яр не заставил себя долго упрашивать и продолжил:

— Вчера, когда все это начиналось, я ведь почти сразу догадался, что сейчас твориться будет. И ничего удивительного. Эти обвалы, трещины, пар, дрожь земли — все в точности повторяет происходившее перед моим появлением на свет. — заметив округлившиеся глаза слушателей, Яр улыбнулся, — Я понимаю, вам трудно в это поверить, но хоть меня самого тогда еще не было, я слышал множество подробных рассказов о тех событиях. Да что там рассказы, я своими глазами видел последствия, когда немного подрос и во время охоты подбирался поближе к горам. Раны, полученные тогда нашим миром, еще долго не зарастали. Но время лечит. Через несколько поколений провалы и трещины сгладились, стали оврагами, а затем и вовсе пропали. Долгие годы занимал лес образовавшиеся возле стены пустоши. Край мира, кстати, отодвинулся тогда миль на пять, как мне рассказывали. Но самое главное, если нынешнее буйство стихий повторяет минувшее, ждать окончания нам остается недолго! Шестьсот двадцать девять лет назад, на все про все хватило недели. Будем надеяться, и сейчас хватит. — Яр сделал паузу — отдышаться. Еще бы! По нескольку месяцев не с кем словом перемолвиться, а тут целые речи толкай!

Этой заминкой тут же воспользовался Арил:

— Мудрейший, если все это — повторение бури, гремевшей перед Вашим рождением, то где же тогда: громы, молнии, черные тучи…? И почему Вы считаете, что боги здесь ни при чем, если в прошлый раз все тряслось из-за битвы Вашего отца с Зарбагом?

— Время…велики его силы. Вам даже сложно представить, насколько может измениться рассказ, если его передавать из уст в уста тысячи раз, в течение сотен лет! — отшельник тяжело вздохнул и с легкой грустью в голосе продолжал:

— В начале моей жизни, многие-многие годы, никто не считал меня сыном Ярада, а той буре не придавали божественности. Это гораздо позже, когда давным-давно не осталось ни одного свидетеля тех событий, а я, необъяснимым образом, все не старел, в народе появилась легенда, просто и доступно объяснявшая, что к чему. А сказка, которую матери рассказывают детям в наше время, ушла от правды еще дальше. — Яр замолчал, видимо, давая молодым людям время, осмыслить услышанное.

— Надеюсь, все успокоились, — подытожил отшельник свою речь и тут же, резко сменив тему, принялся командовать:

— А раз так, давайте-ка наведем здесь порядок. Пока что, на лагерь это место походит меньше всего.

— Так мы что же, никуда не идем? Тут сидеть будем? — Кабаз совершенно не понимал, как в такой момент можно бездействовать.

— А куда ты собрался? — лицо Яра выражало недоумение. — Домой, по родам своим пойдете? Если я прав, то пока дотопаете, все и закончится. А если не прав, хотя лучше, конечно, об этом даже и не думать, вы мне здесь можете пригодиться.

Охотники приуныли. Такое в мире творится, а им сиднем сидеть! Дома, может, чем помочь смогли бы, пригодились родичам. Тянет к семьям, аж мочи нет, но сына Ярада ослушаться никак нельзя.

Видно, терзавшие ребят чувства явственно отражались на лицах, так как Яр поспешил немного добавить к своим словам:

— Да вы не переживайте так, мне и чутье подсказывает, что разум не ошибается. Отдохнем здесь несколько дней, переждем, а потом пойдем, глянем, что с моим домом стало, цела ли пещера, стоят ли горы вообще. Потом и родичам отчитаетесь: мол, были, видели, Мудрейшего оберегали и так далее.

А вот Арил совсем и не переживал. Дома и без него есть, кому о семье позаботиться, а тут и правда, вдруг Яру какая помощь понадобится. Мудрейшего от того так и величают, что в голове у него силы побольше, чем в руках будет. Хотя и там немало. Сказал ждать — сидим и ждем.

* * *

Время медленно потянулось. В безделье всегда так. Еда, сон, охота, причем скучная…, снова еда. Дичи навалом от гор набежало, бей не хочу, да и Яр далеко отходить запретил. Радовало Арила только одно, хоть в чем-то сбылась его мечта, наговориться с сыном самого Ярада удалось от души. Много интересного услышали в эти дни молодые охотники. Яр, хоть временами и грубый, но совершенно не скрытный, свободно рассказывал людям истории из своей жизни, которых скопилось немало.

Постоянный далекий грохот и круглосуточное дрожание почвы стали настолько привычны, что даже не замечались. День шел за днем, и на утро восьмого, считая с так и не завершенного похода к пещере, проснувшийся первым Арил, спросонья, долго не мог разобрать, что не так. Наконец, осознав перемены, парень с радостным криком вскочил, заскакал среди спящих, начал будить, тормошить. Как и предсказывал Яр, все завершилось, затихло. Людям опять предстояло отправиться в путь.

* * *

Обратно к дому отшельника двигались медленно. Путь, постепенно, все усложнялся. Провалы, трещины, вырванные с корнем деревья, преграждая тропу, встречались все чаще. За день дойти не вышло, пришлось заночевать. С утра выбрались к вернувшему свои изначальные размеры ручью. Русло, конечно, размыло изрядно, но вода журчит чистая. Перешли по упавшему дереву. Пять минут по истерзанной роще. Вот и поляна…

Поле, хотя и изрыто, но вполне узнаваемо, а вот на месте величественного прежде строения — груда камней. Просто огромная груда.

— Камни на месте, и то хорошо. А могло бы все и под землю уйти! — доказал словами отшельник, что прожить столько лет, будучи пессимистом, в принципе невозможно. Яр вовсе не притворялся — действительно был доволен. — А вы по домам собирались! Нет, детишки, одному мне здесь надолго работы. Да не бойтесь, вижу, о чем подумали. Что же я, изверг, что ли!? Заново дом отстраивать не заставлю, а вот до погреба моего добраться придется. Больно много там у меня ценного накопилось. Достанем вещички, уйду жить поглубже в Долину, что мне здесь в разрухе сидеть. Пещеру и проверять не пойдем, отсюда вижу, нет ее больше. Порушились горы, отошли чуток.

* * *

А вот теперь пошли тяжелые дни. Работы много, погреб как раз под башней был, таскать — не перетаскать. Пока одни неподъемные глыбы ворочают, другие отдыхают, а третьи на охоту отправились. Зверь пока возвращаться не хочет, боится. Далеко за добычей уходить приходится, дня на два. Так что прошла неделя, а дело лишь наполовину сделано. И ничего, спешки нет, к сроку управились бы, но…

* * *

Сегодня солнце светило, казалось, ярче обычного. Хотя скорее этот эффект создавался за счет миллиардов сверкающих в лучах капель, драгоценными серьгами развешенных по окрестностям прошедшим ночью дождем. Долгожданная прохладная влага, наконец, принесла облегчение измученному жаждой растительному миру. Сладко журчащие струи воды смыли осевшую после крушения гор желтую едкую пыль с тут же ожившей зелени. Преломленный все еще остающейся в воздухе влагой, солнечный свет разукрасил и без того прекрасное, голубое летнее небо разноцветной ликующей радугой. Несильный свежий ветерок приятно щекотал носы трудившихся людей запахом мокрой травы.

Вернувшиеся с охоты посреди ночи, Мина с Валаем умудрились дотащить на спинах до лагеря целого кабана, так что теперь, на какое-то время, мясом отряд был вполне обеспечен, а все охотники, в полном составе, могли заниматься камнями. Именно это сейчас и происходило — все, не исключая хозяина этих обломков, используя палки, как рычаги, ворочали тяжелые глыбы.

— Да уж, неслабая работенка — поднявшийся распрямить затекшую спину Кабаз, потягиваясь, завел за голову согнутые в локтях руки и уставился в даль. Постоял, приглядываясь, даже ладонь козырьком ко лбу поднес, затем окликнул пыхтевшего рядом товарища из рода Орла:

— Слышь, Ралат. Ты поглазастее. Ну-ка глянь, что это там под лесом. Я отсюда никак разобрать не могу, то ли дерево, то ли не дерево. Пятно какое-то, а вроде шевелится.

Мастер лука, оторвавшись от своего занятия, разогнулся и кинул зоркий взгляд через всю поляну, в указанном Кабазом направлении. Его лицо, обычно совсем не отражавшее эмоций своего хозяина, начало быстро меняться. Сначала, от удивления, брови поползли вверх, а челюсть вниз, затем рот закрылся, губы затряслись, а руки непроизвольно прижались к вискам. Не обладавший столь острым зрением, сын Кабана с вопросом уставился на Ралата, но тот вдруг схватил его за руку и, приседая, словно боясь быть услышанным, полушепотом зашипел:

— Пригнись, пригнись!

Не понимая, что происходит с таким хладнокровным обычно, товарищем Кабаз, подчиняясь, присел. Ралат же, не поднимаясь, на четвереньках рванулся к подножию кучи камней, где сейчас собрались остальные, слушая указания Яра.

— Мудрейший, опасность! На землю, скорее! — молящий тон лучника, сопровождавшего свои слова частыми взмахами руки сверху вниз, подействовал — все распластались. — Не стоит маячить столбами, Оно может заметить!

— Что случилось? Кто нас может заметить? — голос Яра тоже звучал приглушенно.

— Я не знаю, что Это, — в ответе Ралата слышался страх. — Вам лучше самим посмотреть.

Охотники, медленно и осторожно, подкрались к краю развалин, где, с ужасом и удивлением, принялись разглядывать нечто, неторопливо бредущее вдоль кромки леса на противоположном краю поляны. Тварь, другого слова при взгляде на Это пока подобрать не получалось, постепенно приближалась, рискуя в скором времени поравняться с местом укрытия прятавшихся за камнями людей.

По мере сокращения дистанции существо обретало детали, и родичи начали шепотом поминать Зарбага. Такого уродства никто бы и вообразить не смог. Большую часть огромной, ярда в два длиной, головы, напоминавшей по форме волчью, занимала широкая пасть, усеянная здоровенными, размером с ладонь, острыми, как ножи, зубами. С обеих сторон плоского лба поднимались костистые гребни, уходившие дальше назад, на широкую мощную шею, где сливались в один. Желтые, с вертикальными зрачками, глаза были посажены по бокам. На месте отсутствующих ушей зияли небольшие отверстия. Массивное туловище поддерживали, под углом градусов тридцать к земле, длинные, мускулистые задние лапы. Более короткие передние, которые тварь не использовала при ходьбе, заканчивались изогнутыми когтями, гораздо превосходящими размером своих нижних собратьев, на крупных четырехпалых ступнях. Уравновешивал тяжелую голову толстый, качавшийся при движении из стороны в сторону хвост. Существо покрывала коричневая, чешуйчатая, как у змеи, толстая шкура в темно-зеленую полоску. Абсолютно голая, гладкая и даже бликующая на солнце. Габариты чудовища ужасали: ярдов пять в высоту и, пожалуй, все десять-двенадцать, точнее определить с этого расстояния не удавалось, в длину.

Шагавший ожившей скалой вдоль поляны, невиданный монстр почти уже миновал ближайший к укрывшимся людям отрезок своего прямого маршрута, когда молчавший с утра ветерок, встрепенувшись, задул от развалин в простор. Аромат свежей крови, обильно пролившийся на месте разделки недавно добытого кабана, подхватили потоки предателя-воздуха. Тварь замерла, раздувая широкие ноздри, медленно повела головой в сторону источника запаха и, на мгновение встретившись взглядом с Арилом, с места рванула к камням.

 

Глава седьмая

Молодые, но вполне уже опытные охотники, которым не раз доводилось встречаться, порою один на один, с свирепыми хищниками, сейчас растерялись. Зак попятился, глупо моргая глазами. Застыл на месте остолбеневший Гамай. Трясущиеся руки Арила потянулись за спину, к луку. Остальные смотрелись не лучше.

— Бежим! К лесу! — выкрикнул, выводя всех из оцепенения, Яр и тут же подал пример, бросившись в сторону рощи.

Очнувшись, вся группа стремглав побежала за ним. Несмотря на допущенное промедление, фора была велика. Когда над головами бегущих сомкнулись сосновые ветви, от монстра их отделяло еще ярдов триста. Приближаясь к ручью, все услышали, как позади треском грянул сметенный подлесок, уступая чудовищной массе, а в голове у Арила мелькнула дурацкая мысль: «Не так давно мы здесь уже пробегали, спасаясь…»

Невероятно быстрое для своих размеров, существо в лесу сильно сбавило скорость, но все равно приближалось. Ручей, пересекая который, охотники потратили какое-то время, тварь даже и не заметила. Все ближе и ближе гремели, сотрясавшие землю, шаги и ломались молодые побеги. Округа периодически оглашалась, жутким, пробирающим до мозга костей громким ревом.

Кучная поначалу, группа бегущих сейчас растянулась. Впереди всех, практически вровень с Мудрейшим, неслись, как на крыльях, легконогие Мина с Валаем. Позади же, прилично отстав, яростно семенил короткими ножками, силясь спасти свою жизнь, перепуганный до смерти Зак.

Возникшую на пути небольшую полянку пересекал неширокий разлом. Охотники, не останавливаясь, перепрыгивали опасную трещину и мчались дальше. Только маленький парень из рода Змеи, на секунду, замешкался на краю. Покидавший поляну Арил, на миг обернувшись, стал свидетелем жуткой, какой-то совсем нереальной, всеми деталями въевшейся в память картины.

Разметая взрывом опушку, чудовище вывалилось из леса. Огромная пасть опустилась сверху на Зака, закрыв его целиком. Что-то омерзительно хрустнуло, чавкнуло, брызнула во все стороны кровь. Болтая торчащими из зубов ногами своей жертвы, тварь перемахнула разлом и только потом, остановившись и запрокинув голову вверх, дергая челюстью, в пару рывков до конца заглотила добычу.

То ли для насыщения такой туши этого было мало, то ли хищника гнал неуемный охотничий пыл, то ли дело в другом, но заканчивать на этом погоню монстр вовсе не собирался. Проревев и ударив о землю хвостом, он рванулся вперед за людьми.

Не миновать бы охотникам участи бедного Зака, продолжи они эту гонку со смертью. Тварь настигала, и стало понятно, что измотать ее не удастся. Нужно было срочно что-то придумать, иначе конец! Благо, среди них был Мудрейший.

Приметив чуть в стороне бугристый и необъятный ствол древнего дуба, сын бога Ярада смекнул, в чем кроется призрачный шанс на спасенье. Криком: «За мной!» завернув за собой остальных, Яр бросился к дереву и, как белка, забрался наверх. Люди, не сомневаясь, полезли за ним, и лишь Ралат, на секунду задумавшись, не поверив надежности такого укрытия, кинулся дальше и скрылся в кустах. Не успели еще успокоиться потревоженные сыном Орла листья, как, парень уже возвращался назад. Так часто бывает — в смятении вроде бы принял решение, а через секунду уже понимаешь, что ты ошибался.

Ралат, подбегая к стволу, осознал, что время упущено, ему не успеть. Массивное тело чудовища совсем уже рядом мелькало среди деревьев. Юноша, прыгнув, схватился за первый нарост, потом за второй и за третий. Потные руки скользили, ноги сдирали кору, тварь приближалась, и только лишь пара десятков ярдов отделяли несчастного парня от алчного чрева.

Но вдруг в судьбу лучника, видно, вмешался один из богов. Пожиравший близкую жертву пока только взглядом, уродливый монстр поспешил, не заметив торчавшего петлей из земли толстого крепкого корня. Правая задняя лапа попала в природный силок и, с чудовищным грохотом, невольно заставившим вспомнить недавнюю бурю, тварь врезалась в землю, буквально в двух ярдах от дуба. В воздух взметнулись опавшие листья и пыль, Ралат же успел оказаться в спасительной выси.

Поднявшись на лапы, чудовище, задрав свою мерзкую голову вверх и разинув клыкастую пасть, злобно уставилось вверх, где, вцепившись в широкие ветви, укрывались охотники. Неверно оценив расстояние, тварь попыталась, подпрыгнув (в чем она явно была не сильна) достать до людей. Но, оторвав от земли свою мощную тушу совсем ненамного, чудище звонко щелкнуло челюстью ярдах в трех от ближайших свисающих ног. Повторив еще раз это действо и опять не добивщись успеха, разъяренное существо всей своей колоссальной массой обрушилось на ни в чем не повинный ствол лесного гиганта. Дуб задрожал, чуть качнулся, из-под острых передних когтей полетели древесные стружки, а охотники наконец-то вздохнули немного свободней, теперь понимая, что приютивший их великан устоит.

— Где Зак? Он вроде бежал за тобой? — дрожащий голос Кабаза, успевшего за последние недели сдружиться с малышом, да и сам тон вопроса, говорили о том, что Кабан обо всем уже догадался.

— Там, — Арил со злостью ткнул пальцем в сторону монстра. — В брюхе у этой гадины. — и уже громче, так чтобы услышали все, выкрикнул: — Родичи, Зак погиб! Эта тварь сожрала его за секунду! Держитесь крепче! Прошу вас, держитесь.

* * *

Шли минуты. Тварь кружила под дубом, иногда оглашая округу своим громким рассерженным ревом. Люди, временно находясь в безопасности, начали потихоньку приходить в себя. Сковавший все здравые мысли страх медленно отступал, и родичи принялись обсуждать, как выйти живыми из сложившейся патовой ситуации.

— Мы тут можем очень долго сидеть. Даже спать можно, если ремнем к ветке привязаться. — взвешивал перспективы Гамай.

— Этот зарбагов выкормыш тебя, поди, пересидит. — хмурый Валай пытался чуть дальше заглянуть в будущее. — Ему там, на земле, небось, удобнее, чем нам на дереве, да и брюхо, сволочь, набил нашим другом. А у тебя жратвы с собой много? То-то! И ни у кого нет!

— Раньше пить захочется, чем есть. — внесла свой вклад Мина, — Дня три продержимся, не больше. Но мне кажется, эту громадину жажда замучает раньше. До ручья отсюда прилично. Как отойдет, мы сбежим.

— Девочка права. Дождемся, когда чудовище двинет на водопой, или вовсе заснет. А пока отдохните, наберитесь сил, возможно, скоро нам придется опять пробежаться. — сказав это, Яр на пару мгновений затих, сделав паузу, а затем задумчиво добавил: — Только вот, что мы все будем делать, если эта зарбагова тварь не похожа на наше зверье, как по виду, так и во всем остальном…

Все притихли, никто не решался задать столь пугавший вопрос. Наконец тревожившую молодых охотников мысль озвучил Ралат:

— Так Вы думаете, Мудрейший, Оно оттуда? От Зарбага?

— Да больше, вроде, и не откуда. У нас таких зверей отродясь не водилось. — вполне ожидаемый, ответ сына Ярада заставил семь юных сердец забиться быстрее, а Яр продолжал: — Возможно, во всем виновата недавняя буря. И, как когда-то, с задачей убить мою мать, в наш мир просочился посланец Зарбага, сейчас прорвалась эта тварь. И самое главное, чего нам пока не узнать — успел ли Ярад запечатать врата, и сколько такой мерзоты к нам успело проникнуть?

Слова Мудрейшего о возможных собратьях беснующегося внизу монстра, Арилу совсем не понравились. Представив, что по окрестным лесам рыщут такие же страхолюды, парень решился на одну совершенно безумную затею и окликнул сидевшего в нескольких ярдах от него, на чуть более низкой ветке, Кабаза:

— Эй, я хочу попытаться его подстрелить. Но мне нужна твоя помощь. Как, хватит отваги немного свеситься и поболтать ногами? — не дожидаясь ответа, зная и так, что свирепый Кабан, если и струсит, при всех не откажет, Арил обратился за разрешением к Яру: — Можно, Мудрейший? Мне кажется, хуже не будет.

Сын бога кивнул, и отчаянный Лис не спеша потянулся за луком. Тяжелая длинная стрела заняла свое место. Арил приготовился, натянул тетиву и подал знак Кабазу, начать. Кабан не подвел, перекинулся с ветки и повис на руках. Зубастая тварь оживилась, подскочила в удобное лучнику место и стала тянуться наверх, ожидая падения вкусного мяса.

Огромная морда, находясь под нужным Арилу углом, скалилась рядом, всего-то ярдах в шести. Лис понимал, что должен попасть обязательно с первого раза, пока эта тупая скотина не видит угрозы в направленной на себя стреле.

Вспомнив свое триумфальное испытание, проходившее, кажется, годы назад, Арил весь собрался, заставил дрожащие руки утихнуть и, выбрав момент, отпустил тетиву. Острый кремниевый наконечник, влекомый толстым тяжелым древком, с мощью, доступной лишь при стрельбе из тугого рогатого лука, словно в масло вошел, по самое оперение, прямо в центр открытого глаза. Монстр дернулся, зашатался, вяло перебирая ногами, и начал валиться на землю. Все четыре конечности, рухнувшей твари, мелко задергались, заметался в конвульсиях хвост, глотка в последний раз издала не то стон, не то хрип, и зверюга издохла.

Крона дерева ожила. Все кричали, хвалили Арила, его лук, его крепкую руку, дружно радовались победе и нежданному своему спасению. Наконец ликование улеглось, и Яр первым покинул дуб. Подойдя осторожно, с опаской, к лежащему монстру, сын Ярада достал из-за плеч свой блестящий на солнце особенный нож и, держа в двух руках, вертикально, как кол, со всей силы вогнал его в шею врагу. Чудесное оружие, преодолев сопротивление сначала шкуры, а потом и кости, глубоко, почти по самую рукоятку, вошло в уже мертвую плоть.

— Зарбагова это тварь или нет, но убить ее можно, как обычного зверя, — высказал здравую мысль Мудрейший, вынимая свой нож из раны. — Правда, шкура у нее крепкая, проверил вот. Вы тоже оружие свое, кто не растерял, испытайте, не дай боги, опять столкнемся с такой же поганью.

Валай и Кабаз, подобрав свои копья под деревом, куда сами их бросили, собираясь взбираться на дуб, приступили к проверке. Остальные свои растеряли во время погони, Трой же вовсе оставил еще у камней. Луки, правда, имелись у всех, благо вместе со стрелами крепко держались в наспинных чехлах. Арил, с отвращением извлекавший из глаза зверюги стрелу, подметил, что только Орел, собираясь надеть тетиву, изгибает свой лук. Что ж, Ралат доказавший свое превосходство в стрельбе, пожалуй, и сам разберется, где слабые точки у твари и есть ли они кроме глаза вообще.

Слабые точки имелись: под подбородком, на шее, на брюхе, под сгибами лап. Толстая чешуйчатая шкура была в этих местах чуть помягче и посветлее. Копья и стрелы пробились до мяса лишь здесь, да и то при метании с нескольких ярдов, не больше. Кроме тыльных частей, кожа твари была неприступна, поддаваясь лишь чудо-ножу.

— А ведь Зак где-то там, — указал на объемное брюхо дохлого монстра Кабаз. — Может, стоит достать и предать огню, как положено? А то больно мне тошно его там бросать…

— Ничего не скажешь, дурная смерть, — Яр задумчиво смотрел на массивную тушу. — Но твоего друга там уже нет. Только истерзанное тело. Дух уже отошел, преграды ему не страшны. Я мог бы вспороть эту тварь и достать то, что осталось от мальчика, но не думаю, что вам всем стоит на это смотреть. Уж лучше запомнить парнишку таким, каким он был утром. Да и дым от костра больно виден издалека, лучше не рисковать.

Спорить с Яром никто не решился, да и не сильно хотелось стать свидетелями мерзкого зрелища. Нужно было обдумать, что теперь делать дальше, но Мудрейший уже, как обычно, за всех все решил.

— Ладно, хватит рассиживаться. Здесь нам уже торчать нечего, будем возвращаться назад. Не забудьте подобрать свое оружие, кто где бросил.

— А разве не стоит нам сейчас двинуться по своим поселкам, рассказать родичам о случившемся? — задал вопрос Кабаз.

— А смысл? О чем ты расскажешь? — резонно заметил Валай. — Мол, вылез откуда-то невиданный монстр, сожрал Зака, а мы его подстрелили. Ну то есть не мы, а Арил, конечно. И что? Да с тебя сразу же спросят: «Откуда он вылез? Один ли?».

— Правильно говоришь. — одобрил Яр. — Сейчас наша главная задача — найти, откуда пришла эта тварь. Пойдем по следам и все разузнаем. Пока я во всем не разберусь, вас по домам не пущу. И не надейтесь.

* * *

Вернувшись к развалинам, охотники были приятно удивлены, обнаружив никем так и не тронутую за день тушу кабана. Это было весьма кстати, так как дальше по следу сегодня решили уже не идти — близилась ночь. Чтобы зажарить мясо, пришлось перенести кабана глубже в рощу и выкопать яму, запрятав огонь. На костер отбирали только самые сухие нехвойные ветки, дабы не было дыма. И вообще, осторожности ради, на ночлег перебрались с поляны в густые кусты на опушке.

Спали плохо. Всех, кроме Яра, терзали кошмары. Арил вместе с Троем дежурили первыми. Вокруг уже не стояла стерильная тишина, как неделю назад. Животные начали понемногу возвращаться в предгорную зону, но привычное ночное многоголосье еще не звучало. Лис не забыл, как в минуту смертельной опасности Трой не помог, и вести разговор с этой крысой, считавшейся Тигром, совсем не желал.

Сдав свою смену, Арил погрузился в мучительный сон. Он, вновь очутившись на дереве, целился в монстра из лука, но поганая тварь в этот раз оказалась слепа. Зубы, шкура и кость, совсем без намеков пусть на один, даже маленький глаз. Почему-то размякший и потерявший упругость лук с трудом тянули ослабевшие руки. Стрелы, со скоростью раненой мухи, едва долетали до цели, не причиняя зверюге вреда. Чудище приближалось, а дуб уменьшался, как будто рос вниз. Раскрытая мерзкая пасть подбиралась все ближе и ближе…, а в ней темнота!

* * *

Отследить путь гиганта мог даже ребенок, уж больно приметен он был. Пробитая в лесу колея уходила от южного края поляны в сторону гор. Осторожно ее миновав, охотники вышли к пустынной равнине, тянувшейся к самой стене. Совсем недавно на месте этой пятимильной полосы высился скальный массив, но горы распались на этом участке, и земля умудрилась все поглотить без остатка.

Бурая почва оставалась пока мягковатой, и следы существа, глубоко уходящие в твердь, сохранились прекрасно. И не только они! Все пространство у леса было густо истоптано. Страшные предположения Яра вполне подтверждались — монстр пришел сюда не один. Их было пятеро. И это только таких же больших! Более мелких следов схожей формы было значительно больше — видно, целая стая с обильным приплодом прибыла в гости к людям. Но сильнее всего охотников удивил тот факт, что, судя по отпечаткам лап, к лесу здесь подходили не только собратья убитого монстра, а еще существа двух неведомых видов. И что-то Арилу подсказывало, что внешность и нрав у них, вряд ли приятные…

 

Глава восьмая

Все же отряд разделялся. А все потому, что раздвоилась и задача, стоящая перед людьми. Следы разномастной стаи пришельцев тянулись откуда-то с запада. Здесь одна тварь свернула, а остальные двинулись дальше вдоль гор на восток.

Яру пришлось делать выбор — отправиться к месту прорыва, чтобы проверить, закрылся ли он, или пуститься в погоню за новым врагом. Решив, что второе важнее, Мудрейший, собрав молодежь, изложил свои мысли:

— Значит, поступим так: Мина с Валаем, как лучшие бегуны, идут искать начало пути этой дряни, остальные, со мной во главе, приступают к погоне. Как настигнем, поймем, что к чему, так тотчас по родам — собирать народ на облаву. Вы, как только доберетесь до цели, — обратился Яр к девушке с Волком. — Должны твердо увериться, что проход в наш мир закрылся надежно, или… открыт до сих пор. Только когда убедитесь, возвращайтесь обратно. Но нас не ищите, сразу бегом к вождю в род Змеи. Двигайтесь скрытно, держитесь деревьев и тени, где это возможно, сторонитесь открытых пространств. Хотя бы один из вас, но должен вернуться живым. Без знания, за которым я вас посылаю, Племени не обойтись.

Разнополая пара ребят, обремененных важнейшим заданием, устремилась на запад и вскоре пропала из виду, укрывшись в лесу. Шестеро оставшихся, не теряя времени, двинулись в противоположную сторону.

* * *

Отряд третий день пробирался вдоль гор на восток по искореженному разгулом стихий, опустевшему лесу. Время от времени путники натыкались на одиночные небольшие следы, уходящие в лес перпендикулярно основному маршруту стаи пришельцев. Некрупными они казались лишь на фоне огромных ямищ, оставленных лапами подстреленного Арилом монстра. Позже они всегда выводили обратно к равнине, причем, судя по глубине отпечатков, существа возвращались с добычей. Но, видимо, пищи на всех не хватало, что подтвердилось, когда зорким глазом Ралат приметил средь пустоши странную груду останков.

Выбравшись из-под защиты деревьев и подойдя поближе, охотники смогли рассмотреть все, что осталось от очень большого животного. Полуобглоданный костяк был сильно поврежден, и как существо выглядело при жизни, представлялось не сразу. Две кучи погрызанных позвонков в прошлом, видимо, были хвостом и шеей, причем обе эти части странного зверя отличались невероятной длиной. Подмеченные ранее людьми широкие круглые следы оставлял именно этот гигант, четырьмя своими, чем-то похожими на копыта быков, роговыми стопами. Но самым удивительным открытием наградил пытливого Яра, валявшийся в стороне сравнительно небольшой череп.

— А вот это — крайне интересно! — подвел итог своего осмотра обглоданной головы сын Ярада. — Или в подземном мире, подвластном Зарбагу, произрастают деревья и травы, или наши гости пожаловали совсем не оттуда… Смотрите, — Мудрейший рукой поманил к себе остальных. — Эти плоские зубы совсем не годятся для раздирания мяса. Зверь, без сомнения, был травоядным. Я в этом уверен, мне есть, с чем сравнить.

* * *

Еще через сутки пути, когда затихал ветерок, уши людей начали понемногу улавливать равномерный далекий гул шумевшей воды. Где-то там впереди находилось начало Великой реки, где мощные потоки бурлящими струями с начала времен извергались из самого тела горной стены. Яр был доволен, что буря, обвалы и трещины не смогли преградить путь воде. Конечно, по мировой долине протекала масса ручьев и речушек, а в землях безродных и вовсе имелось огромное озеро, но перспектива остаться без привычных безмерных запасов живительной влаги Великой реки пугала не меньше, чем стая зубастых чудовищ.

По мере приближения к водной артерии лес начинал меняться: хвою вытесняла листва, появился подлесок, кусты. На прогалинах поднималась густая трава высотой иногда больше ярда. Отряд снизил скорость. Насупленный пуще обычного, Яр приказал всем усилить внимание. И, как оказалось, не зря.

Кусты, вдоль которых крадучись двигались люди, внезапно исторгли наружу бесшумную тень. Арил, оказавшийся целью атаки, краем глаза заметив движение сбоку, еле-еле успел отскочить. Гибкая быстрая тварь пронеслась в паре дюймов, просвистев длинными когтями передних лап возле самого лица молодого охотника. Проскользив по земле, тормозя свой прыжок, ловкий зверь в один миг развернулся и собрался рвануться опять, но уперся в торчавшие копья. Кто-то смог дотянуться — достал острием. Существо отскочило немного, разинуло пасть, зашипело. Оценив защищенность добычи, тварь не спеша закружила, выискивая брешь в обороне и давая охотникам время — получше себя рассмотреть.

Внешне зверь походил на убитого Лисом, но был значительно меньше в размерах и потоньше, как будто изящней. Передние лапы, шея и хвост — заметно длиннее. Голова в отношении к телу — не столь велика. Высота — ярда два, протяженность — все пять, но за молодь сожравшего Зака чудовища эту тварь было принять невозможно — верхушку плоского черепа по окружности покрывали небольшие тупые рога.

Чувство самосохранения зверя пока побеждало охотничий пыл. Пять остроносых копий и один длинный Нож гуляли из стороны в сторону, вслед за перемещениями монстра. Решилась бы тварь на прыжок или нет, так и осталось загадкой. В какой-то момент хищник прянул назад, оглянулся, расстроенно зашипел, начал пятиться. Было похоже, что некая сила тянет зверя на юг. Зубастая тварь упиралась, боролась, даже вернулась на пару шагов, но вдруг, резко бросив старания, бегом кинулась в сторону гор, будто четко услышав команду, хотя удивленные люди не уловили ни звука.

— Вы это видели? Да его же кто-то позвал! — Арил был напуган и озадачен. — Вот только как?

— Думаю, скоро узнаем. А пока, бегом за ним! Сдается, мы их догнали. — последняя фраза Мудрейшего прилетела уже из кустов, куда, вслед за скрывшимся зверем, полезли и все остальные.

Преодолев сотню ярдов, охотники достигли окраины леса. Предгорная пустошь прекрасно просматривалась, и люди сразу увидели удравшую от них тварь, быстро бегущую наискосок, в сторону шумящего вдалеке истока Великой реки. Парой сотен ярдов левее лес покидало точно такое же чудище, которое, двигаясь к цели, не выпускало из пасти изломанной шеи косули.

До русла реки, если смотреть вдоль леса, оставалось каких-то полмили, и люди прекрасно смогли разглядеть с десяток длинношеих созданий, планомерно очищавших от зелени прибрежную зону. Это паслись, без сомнения, те самые твари, чей сородич недавно был пущен на корм и, в обглоданном виде, замечен людьми. Дальше на юг вся приречная область равнины постепенно скрывалась в тумане. Мелкую влажную взвесь, круглый год закрывавшую солнечный свет в этом крае, рождал клокочущий водопад, с которого и начиналась река.

Понемногу сдвигаясь к непрерывно жующим гигантам, не выходя на открытое место, люди ждали… Длиннохвостые хищные звери давно растворились вдали, и близкий дымчатый горизонт продолжал оставаться пустым. Понимая, что там, в пелене был тупик, и твари вскоре вернутся, охотники тихо сидели в кустах.

Наконец сквозь туман проступили неясные тени. Сначала четыре огромных, в которых легко узнавались собратья загнавшего людей на дерево монстра. Потом не спеша обрели очертания твари поменьше. Их было, навскидку, с полсотни. Большинство из них составляли зубастые шустрые копии той страхолюдины, чью атаку недавно пришлось отбивать, но другие создания родичам пока не встречались. Таких удалось насчитать ровно десять. Животные, словно специально, шли не толпой, а держа стройный ряд.

Смахивая немного на буйволов, правда, покрытых чешуйчатой зеленоватой шкурой и в два раза крупнее, новые эти чудовища имели по три длинных рога. Два по бокам головы, изгибаясь серпами, смотрели вперед. Третий же, самый длинный и острый, торчал посредине широкого лба, под углом где-то градусов в сорок к линии тела. Этот рог, словно нож, был широким и плоским, далеко, ярда на полтора, выступая вперед и, пожалуй, являлся самым грозным оружием зверя, так как плоские крупные зубы, с лихвой выдавали в животном любителя сочной травы. Четыре короткие мощные лапы неспешной трусцою несли по равнине объемное тело. Позади толстым конусом немного болтался при беге куцый покатый хвост. По голове и спине, вплоть до самого копчика, не частыми тупыми наростами шел белый, как и рога, редкозубый костистый гребень.

Скрытые кустами охотники с ужасом наблюдали приближение разношерстной уродливой стаи. Скованное страхом дыхание с трудом вырывалось из полуоткрытых ртов. Сердца колотились. Глаза не хотели поверить, что все происходит взаправду. А постыдное для настоящих охотников чувство, возросшее прямо до дрожи в коленях, вызывали даже не сами чудовищные создания, а будто явившиеся из жутких ночных кошмаров хозяева этой орды, ехавшие на рогачах верхом.

Приличное пока расстояние, конечно, не позволяло во всех мельчайших деталях разглядеть оседлавших четвероногих зверей гуманоидов, но и увиденного вполне хватало. Две ноги, две руки, голова — вроде бы, все как и у людей, но отличия слишком разительны. Практически черная, с зеленоватым отливом, блестящая гладкая кожа, длинные узловатые конечности, ряд острых шипов, идущий вдоль позвоночника по спине, тонкий членистый хвост — ничего общего с человеческим телом. Все совершенно другое, нереальное, чуждое. На лысой округлой, с несоразмерно огромным лбом, голове отсутствовали и уши, и нос. Их заменяли, насколько можно было издали разобрать, небольшие кожистые отверстия. Огромная нижняя челюсть держалась довольно свободно, что, видимо, позволяло весьма широко распахивать крупный, усеянный мелкими острыми зубами, рот, или даже скорее пасть. Желтые, как будто горящие на черном фоне, узкие глаза сидели под нависающим лбом. А завершал вселяющий ужас образ обхватывающий сзади всю голову словно чехлом, просторный кожаный капюшон. Края его с равными промежутками обрамляли маленькие загнутые коготки, чья сущность пока что была непонятна. Мерзкие лица существ, словно сердцевины уродливых цветов, выглядывали из шипастых бутонов.

Но главное — сразу же становилось ясно, что это не звери. Ремнями держались на поясах разноцветные подобия юбок. Вернее, у девятерых они были просто зелеными, а у одного этот единственный элемент имеющейся одежды щеголял широкими желтыми полосками. На шеях болтались какие-то ожерелья. Запястья пестрили браслетами. Кроме того, у каждого урода на поясе, а у некоторых и за спиной, болталось, пока непонятного свойства, но точно смертельно опасное, разного вида оружие.

Загадкой назначение жуткого капюшона оставалось недолго. Добравшись к границе леса, в приличном отдалении от места, где прятались люди, орава пришельцев, не останавливаясь, вломилась в подлесок и двинула дальше на север вдоль близкой реки. Один из наездников чуть задержался и, повернувшись в сторону длинношеих обжор, резким движением разинул широкую пасть. При этом чудной капюшон раскрылся подобно цветку. Загнутые коготки распрямились. От них, словно жилки листа, побежали лучи к основанию черепа. Собранная ранее в складках тонкая кожа сейчас перепонками натянулась. И без того уродливое, по меркам людей, существо стало выглядеть еще отвратительней. Окрестности не огласились ни звуком…

Последствия данного непонятного действия ждать себя не заставили. Травоядные монстры, вмиг оторвавшись от своего занятия, спешно потрусили к хозяину. Тот подождал, убедился, что все подошли и двинулся в лес. Гиганты последовали за ним.

Не успели последние твари скрыться из виду, как Яр, второпях, немного дрожащим голосом принялся раздавать команды:

— Ралат, вы с Арилом бегите сейчас в твой поселок. Отсюда он ближе всех. Коротко объясняетесь и, в сопровождении всех охотников, выступаете к роду Змеи. Там будет общий сбор. Дети, женщины и старики, налегке, взяв только немного провизии, пусть на всякий случай уходят на северо-запад к Медведям. Сам я брошусь на юг. Обязательно нужно успеть добраться в поселок Оленей раньше, чем эти твари. Если они так и пойдут вдоль реки, как раз в него и упрутся. Тогда случится большая беда… — объяснять последствия такой встречи не требовалось, воображение юношей само нарисовало ужасную кровавую картину. — Остальные дуйте сразу в поселок Змей. За мной все равно не поспеете. Только сначала уйдите подальше, миль эдак на пять, от русла реки. А то ведь рыскают… Все, времени нет! Только без глупостей, вы мне нужны живыми! — с этим напутствием Мудрейший рванулся на север. Молодые охотники тоже не стали стоять.

 

Глава девятая

Всего одних суток непрестанного быстрого бега, хватило сыну Ярада, чтобы добраться до цели. За все это время он только лишь раз задержался, напиться воды из ручья, да и то на десяток секунд. Яр, как безумный, летел словно ветер вперед, параллельно реке. На первом этапе, дабы не подвергаться ненужному риску, он, конечно, сместился на милю левее маршрута орды, но часа через три, когда стало понятно, что достигнут приличный отрыв, стал свой курс выпрямлять. Темнота, как и все другие помехи, бег Мудрейшего остановить не смогла, лишь немного замедлила, и чуть позже полудня Яр уже пробирался к поселку сквозь пышные заросли еще не созревшей пшеницы, минуя общинное поле.

— Сбор! Сбор! Все к дому старейшины! Живо! — орал во все горло Яр, пробегая среди землянок. Народ, чуть опешив, бросал все дела и следовал за Мудрейшим, к способной вместить всех желающих поляне, специально оставленной в центре поселка, как раз для собраний.

Даже двужильному сыну Ярада такая пробежка далась нелегко. Прилично запыхавшись, но продолжая стоять на ногах, Яр дожидался, когда соберется весь род. Седой и вихрастый старейшина Полад, видно, подметив, как сделалось шумно снаружи, сам выбрался к людям, не дожидаясь, когда его позовут. Увидев сына Ярада, он оживился, обрадовался, развел приветственно руки и поспешил доложить:

— О, Мудрейший! Мы уже все тебя заждались. Я так и знал, что ты пожалуешь в гости, после всего, что творилось. Горы тряслись — просто жуть! Кто из охотников был поближе, рассказывал. Но у нас все спокойно. Натерпелись, конечно, страху…

— Довольно. — прервал Яр весьма словоохотливого старца. — Я не за тем. Времени очень мало! Его совсем нет! — и, обращаясь уже ко всем собравшимся вокруг родичам, продолжил, — Люди Оленя, слушайте меня очень внимательно и верьте каждому слову! К нам пришла беда, какой еще не бывало! С юга к поселку движется враг…

— Безродные!? Сколько? Когда переправились? — народ десятками голосов зашумел, загудел, полностью заглушив слова сына бога.

— Тихо! Тихо! — принялся махать руками Полад. — Не перебивайте. Дайте Мудрейшему сказать! — люди умолкли, заговорил снова Яр:

— Нет. Наши старые недруги здесь не при чем. Все гораздо хуже… Стая чудовищных тварей, зубастых и быстрых. Откуда пришли, почему — пока не известно, но надеюсь, что скоро узнаем. Их много. Силами здешних охотников можем не одолеть, нужно все Племя. И время на подготовку. А времени нет! Завтра к утру, если нигде не застрянут, уже будут здесь. Среди них есть огромные, словно дубы, но меньшие тоже опасны. Каждый — хуже двух тигров. А ведут эту мерзость черные кошмарные нелюди. С виду хищные звери, уродливей не придумать, но в одежде и носят оружие. А главное — могут своему зверью приказывать. И те их слушаются.

Чем дольше Яр рассказывал, тем сильнее мрачнели лица людей. Такого поворота событий никто и в страшном сне представить не мог.

— Так что, даю полчаса на сборы, и всем родом отсюда уходим. — услышав такое, народ опять зашумел. Оно и понятно — у всех куча дел, припасы, скотина, дома, наконец. Как бросить все это? Пришлось сыну Ярада повысить голос:

— Здесь не до шуток! К утру все, кто останутся в поселке, будут убиты и съедены! Повторяю, на споры нет времени! Мужчины налегке, взяв только оружие, уходят со мной в род Змеи. Женщины, дети и старики, прихватив только самое ценное, отправляются в гости к Медведям. Туда же прибудут и люди из рода Орла. Скотину оставить и привязать, может, это чудовищ задержит. Все! Споры закончили! Время на сборы пошло!

Напуганные люди разбежались готовиться к выходу, а Яр, оставшись с Поладом наедине, отбросив формальности, положив главе рода на плечо свою руку, доверительным тоном добавил еще пару фраз:

— Сынок, — Яр бывало, так мог, не взирая на седину головы, обратиться к любому. — дело наше погано… Таких напастей, на моем веку, еще не бывало. Не знаю, осилим ли, но руки опускать негоже. Значит, слушай, что еще нужно сделать…

* * *

Через час обе группы поселок покинули. Полад повел большую по численности, но отнюдь не по силам, часть рода на северо-запад, к Медведям. С Яром же двинулись вниз по реке, почти что, две сотни охотников. Два человека осталось в селении, дожидаться прихода врага. Согласно инструкциям, данным им сыном Ярада, лишь только заметив первые признаки приближения стаи, один из охотников срочно бежит в род Змеи с сообщением, другой остается понаблюдать, пока Орда не решит двинуться дальше. Яр здраво предполагал, что Звероводы, как он стал называть хозяев чудовищной своры, продолжат свой путь вдоль реки. Но может случиться иное. Теоретически, они могли бы вообще развернуться и навечно убраться назад, туда откуда пришли, но отчего-то в такую возможность не верилось. К тому же, задачей оставшейся пары была встреча, возвращавшихся с охоты мужчин, пара десятков которых во время пришествия Яра бродила в окрестных лесах. Кто-то из них, вполне мог вовремя и не вернуться, но предупредить таких о нависшей над родом опасности все равно возможности не было.

Также десяток ребят пошустрей, для пущей надежности по двое, разослали гонцами в оставшиеся пять родов, с той же целью: рассказать про Орду, вызвать охотников в центр. Яр вполне представлял, сколько времени может занять полный сбор — две недели, не меньше. Но охотники из ближайших к Змеям поселков, таких как Лисы и Медведя, доберутся пораньше и, пожалуй, успеют к приходу врага. Оленей ведет он сам. Орлы, к которым отправились парни, тоже должны бы уже быть в пути, или выйдут вот-вот. Ну а вместе со Змеями под началом у сына Ярада окажется тысяча копий — небывалая сила, по меркам Долины, не знавшей войны. Мелкие стычки с Безродными таких армий не собирали, обычно Племя справлялось силами одного, ближнего к месту вторжения, рода. Так что и без поддержки Волков, Кабанов и, особенно, Тигров, поселок которых отсюда лежал дальше всех, Мудрейший надеялся, если не перебить поголовно, что было бы лучше всего, то хотя бы изрядно уменьшить в числе и отбросить проклятую свору чудовищ, идущую с юга.

* * *

Двигаясь тихим размеренным бегом, переходя иногда и на шаг, колонна Оленей тянулась на север. Яр мог бы запросто оторваться и первым добраться до цели похода, но вместе со всеми спокойно трусил по широкой знакомой тропе. Темп группы, который обычные люди старались не сильно снижать, Мудрейшему был словно отдых, и он предпочел отойти от нагрузок недавнего марша и обдумать дальнейшие планы.

Яр понимал, что обычным оружием, пригодным и для охоты на крупного зверя, и для защиты селений от нападений безродных, чудовищ убить будет сложно, их шкура гораздо прочнее, чем даже у буйвола. Четыре зубастых гиганта казались пока что, вообще, непосильной задачей. Арилу весьма повезло. Да и стрелять сверху вниз по громадным созданиям, в дальнейшем, едва ли придется. Хотя… В общем, было над чем поразмыслить. Ну а на что в драке способны хозяева тварей, предстояло еще только выяснить, но лучше готовиться к худшему и считать их предельно опасными. Без каких-то придумок и хитростей, полагаясь лишь на свое многолюдство, Племени было не обойтись, и сын бога Ярада, пока было свободное время, на бегу, нагружал свою голову больше, чем ноги.

* * *

Несмотря ни на то, что от истоков Великой реки было ближе до рода Орла, чем до поселка Оленей, ни на то, что два парня бежали быстрее, чем сами могли ожидать от себя и едва не попадали замертво, наконец оказавшись на месте, обогнать быстроногого сына Ярада у юношей не получилось. Правда, этого знать они не могли и к тому не стремились. На закате второго дня, до предела себя истощив, измученные гонцы сидели на шкурах в землянке старейшины Эльма и никак не могли отдышаться.

— Значит, чудища… — дряхлый старец ни в какую не хотел понимать всех масштабов беды и, теряя бесценное время, продолжал упираться, не веря парням. — Говорите, иные не ниже деревьев? Черные нелюди всех погоняют без слов? А может, у страха глаза велики, и мне стоит делить пополам все, что вы тут несете? — на последних словах глава рода поднялся и придирчиво, властно взглянул сверху вниз на юнцов. Люди, кому повезло оказаться в жилище, напряглись, но молчали. Притих и давно изучивший характер сурового Эльма Ралат. А вот Лис, наплевав на приличия, понимая свою правоту, опираясь на слабые ноги, рванулся вскочить, но не смог — повалился обратно. Крепкие руки поймали, поставили ровно. Полной грудью вдохнув, парень начал атаку:

— Глаза того страха, что Зака сожрал в один миг, были, и правда, весьма велики. Иначе бы я не попал! Мне все равно — верите вы, или нет, но Мудрейший велел выдвигаться немедля! И не о чем спорить. Слово Яра — закон. Как вы не поймете, что время уходит, а Племя ждет лучников рода Орла!

— Мальчишка, ты как говоришь с главой рода! — взъярился разгневанный Эльм. — Вас, видно, не учат там дома, у Лис, как следует обращаться к старейшим. У нас за такое секут! Уберите его с глаз моих.

Пара дюжих охотников, подхватив под руки не способного сопротивляться Арила, потащили его наружу, но не сдавшийся парень успел прокричать, покидая землянку:

— Исполните волю Мудрейшего, потом хоть топите в реке…

Строптивого Лиса убрали. Эльм задумчиво мерил шагами пространство. Все ждали… Наконец, стоявший в углу, мастер лука Морлан не стерпел и прервал тишину:

— Старейший, наглый мальчишка, может, и приумножил опасность и уж точно наболтал лишнего, но в одном он совершенно прав: слово Яра — закон.

— Так никто и не спорит. Раз просит подмоги, конечно, пойдем. Да вот только куда… — старый упрямец видно, что-то задумал свое. Он всегда отличался весьма несговорчивым нравом, ну а после того, как Маргара из рода Медведя на совете старейшин три года назад, с перевесом всего в один голос, избрали вождем, стал стараться, где только возможно, все делать по-своему. И сейчас, совершенно не вовремя, Эльм решил проявить свой характер и стал раздавать указания:

— Хорошо, собирайте охотников, дожидаться рассвета не будем. Ты, Морлан, поведешь всех к поселку Оленей. Если боги помогут, там пришельцев и встретите, если нет, то дождетесь. Коли будет понятно — прошли, значит, двинетесь следом и ударите сзади на подходе к Змеиному роду. Так все выйдет вернее и проще, да и Яров приказ не нарушим. Он просил выйти в центр, вы туда и пойдете. А кто ж виноват, что на вашем маршруте попадутся уроды…

— А не слишком рискованно лезть на врага только силами нашего рода? Ведь Яр-то решил, что не стоит, а он не дурак. — высказал свои сомнения один из присутствующих охотников.

— Яр очень умен, но, прожив столько лет, стал весьма осторожен. На мой взгляд, даже слишком. Он готов отступать и бросать наши земли, пусть враг разоряет, и что… Восстановим, отстроимся, засеем поля, заново вырастим коз и свиней… Где проблема? Ах, время! Так это не важно. Божьим детям оно не почем. А вот мы, для кого пару лет — это срок, ощутим все последствия этих решений на собственной шкуре. Да, пока что, поселок Оленей брошен жертвенным даром под лапы Орде. Но с чего мы решили, что далее твари отправятся к Змеям? Наш род ближе… К тому же, я думаю — риск не настолько велик. — отдышавшись, разгорячившийся старец продолжил:

— Подумайте сами. Мы выставить сможем три сотни охотников. Ну ладно, кого-то придется оставить охраной в поселке, кому-то народ провожать до Медведей, другие ушли за добычей — вернутся не скоро. Но если мальчишки не врут, нас все равно наберется по трое на каждую тварь. Да мы их утыкаем стрелами, словно ежей! Ну и пусть, что большие. Зверь человеку не ровня. Осилим, не сомневайтесь. Арил, вон, смог уложить самого крупного с первого выстрела. Он лучник хороший, но нам все равно не чета. А нелюдей только десяток. Их в первую очередь нужно повыбить. Без них и зверье разбежится. Ну что, убедил? Или кто-то страшится?

Таких не нашлось, и собравшийся люд поспешил разойтись. Хитрый старец, конечно, лукавил, рассуждая о веских причинах не послушаться сына Ярада. Самым главным посылом такого решения Эльма стали гордость и жажда прослыть, победителем монстров — спасителем Племени, чьи заслуги и ум будут признаны даже Мудрейшим. Но для этого нужно добиться победы с минимальными жертвами. Иначе весь смысл терялся. Старейшина не сомневался, что все так и будет, переместив свои мысли, от вроде уже и решенного дела, к проблемам похода к Медведям. Вот в этом нужды он и вовсе не видел, но все же собрался свой род увести, побоявшись открыто перечить Мудрейшему. Только не сразу и не с пустыми руками, как донесли волю Яра мальчишки. Решив, что успеет спокойно со всем разобраться и завтра, по светлому, Эльм раздал ряд последних приказов по сборам и отправился спать.

* * *

Не прошло и часа, как доселе ведомый Мудрейшим отряд разделился, а у Троя, бежавшего чуть позади двух парней, резко кончились силы. Он замедлился, сбился на шаг и, окликнул охотников, спины которых окончательно скрыться еще не успели:

— Эй, постойте! Куда вы летите?

— Что случилось? С чего ты встал? — не понимавший причин остановки, Гамай возвращался назад. Кабаз оставался на месте, и было видно, что промедление сильно его тяготит. Ноги рвутся бежать, а лицо отражает тревогу.

— Я не встал, я иду. Вы скажите — зачем мы несемся? Да еще не в ту сторону. — от слов Тигра не самый смышленый Гамай, растерявшись, не очень уверенно, стал объяснять парню то, что, вроде бы, было и так очевидно:

— Ну так Яр же велел миль на пять отойти от реки, чтобы гады на нас не наткнулись.

— А спешим от того, что стремимся Орду обогнать. Мы должны постараться примкнуть к остальным до начала большого сражения. — добавил Кабаз, до которого парни успели дойти.

— Сомневаюсь, что сможем поспеть. Да еще сделав крюк. Ну а если, истратив все силы в дороге, и прибудем до боя, что толку? Будет Племени польза с тебя, если не то что копье метнуть, а и на ногах удержаться не сможешь? Или кто-то из вас обладает выносливостью божьего сына? Лично я сил таких не имею и не собираюсь напрасно и глупо скакать по лесам, как олень. У меня план получше имеется, — сделав паузу и убедившись, что перебивать его никто не намерен, Трой продолжил:

— Предлагаю не мучить себя. Все равно не успеем. Яр другим сообщит все, что нужно. Он — быстрый. Если твари и дальше пойдут вдоль реки, их там встретят без нас. Три копья в такой битве, как капля в реке, ничего не решают. Ну а если Орда завернет? Почем нам знать, куда прут свое стадо уродов эти черные нелюди? Вот тогда-то мы родичам и пригодимся. Курс, куда они двинут, подметим, проследим осторожно и потом уже к Яру с докладом. Что, разумно?

— Пожалуй… — выслушав вроде бы складную речь, узколобый Гамай поддержал начинания Троя.

— Я готов ко всему, в чем для Племени польза. Только, может быть, лучше тогда сразу двинуться к руслу реки и пойти уже дальше прям по их следу? Так мы точно заметим, если вдруг повернут. — Кабан тоже уже согласился, но для виду, решился немного поспорить. Вроде Троя главным не назначали…

— Кабаз, в твоей храбрости никто и не сомневается. Но зачем же так рисковать. Наша героическая смерть никому не поможет. Мы сейчас пару часиков отдохнем, отпустим тварей немного вперед, и спокойно пойдем параллельно реке. Даже если и не заметим, как чудовища сменят свой курс, то следы этой своры пропустить не удастся, как ни старайся.

На том и порешили. Опустившись на землю, принялись ждать. Кабаз, которому не сиделось, полез на высокое дерево — осмотреться вокруг. С вершины действительно виделось многое: высокие горные стены на юге, зеленое море бесчисленных крон, блестящее русло Великой реки и двигавшаяся вдоль нее Орда. Самих тварей, конечно же, не было видно, все скрывала лесная зеленая крыша. Но гиганты порой задевали стволы, и деревья качались, выдавая бредущих под ними пришельцев.

* * *

Прошагав не спеша до заката, парни встали ночевкой в укромном овраге. На рассвете отправились дальше, пробираясь по лесу звериными тропами. Шли практически молча. Настроения не было.

Трой, который задумал свой план по контролю маршрута Орды совершенно не потому, что старался хоть чем-то помочь своим родичам в трудное время, а с банальнейшей целью — опоздать на кровавую битву, отсидеться в лесу, пока все не закончится, и опасных тварей не перебьют, был собою доволен. Он и сам-то не верил себе, когда говорил, что чудовища могут свернуть. Каково же было его удивление, когда трое охотников неожиданно уткнулись в следы. Чьи они были — легко догадаться. С востока на запад по лесу тянулась широкая свежая рана, скалясь обломками веток и чернея истоптанной почвой. Твари, видимо, все же решили закончить прогулку по миру людей и теперь, многомильной петлей, возвращались назад.

 

Глава десятая

В землянке, куда его оттащили вчера, наказав «не вылазить», неспокойным тревожным сном спал Арил. Ему снились горы, которые рушились, за собой открывая какие-то новые земли. Только, как это часто бывает во сне, разглядеть хоть какие-то подробности не удавалось. Мировая стена, начавшая ломаться издалека, постепенно крушилась все ближе и ближе к охотнику. Вот сейчас, вот еще немного, и откроется вид на таинственное загорье. Но обрушение скал от чего-то никак не достигнет той части стены, что напротив Арила. Да парень уже и не хочет, страшится узреть неведомое. А грохот от падающих каменных глыб все сильнее, все ближе. В нем слышатся новые, не свойственные стихии звуки: крики боли и ужаса, шипение, рев… Наконец, волна разрушений докатилась до Лиса, который с чего-то переместился во сне к самому основанию гор. Камни начинают лететь с высоты, прямо на него, и увернуться нет времени. Падают, бьют по спине, по ногам…

* * *

Арил проснулся. Боль пронзает все тело, в ушах какофония пока что бессмысленных звуков. Попытка вскочить успехом не увенчалась — ноги, туловище и правая рука крепко прижаты к земле, месивом из веток, земли и соломы, раньше являвшихся крышей землянки. Левая рука, хотя и снаружи, но торчит под дурацким углом и не может помочь откопаться. Слава богам, голова не задета. Можно дышать и смотреть. А смотреть есть на что!

Маленький ракурс обзора позволял разглядеть только часть голубого летнего неба и то, что отчасти его заслоняло: огромную коричневую тушу чудовища, видно, походя развалившую хлипкую хижину. Тварь, никуда не спеша, что-то жевала. Вот, проглотив свою пищу, опустила голову вниз, в часть недоступного глазу Арила пространства. Что-то хрустнуло, треснуло — будто порвалось, и гигантская морда поднялась назад, сжимая в зубах, явно женскую, ногу.

От увиденного парня стошнило — сильно и громко. Мерзость трапезы монстра, ворвавшись в мозг Лиса, раз за разом наизнанку выворачивала юный желудок. Тварь услышала, глянула, но, не сильно заинтересовавшись увиденным, вернулась к своему занятию.

Утро полнилось страшными звуками: ударяли о землю гигантские лапы, меньшие частой прерывистой дробью стучали вокруг, кто-то мерзко шипел, иногда до ушей доносился чудовищный рев, что-то где-то ломали. Но сильнее всего, пробирая до мозга костей, разливался над гибнущем селением рода Орла многоголосый, ни на миг не смолкавший, полный боли и ужаса человеческий крик.

Тварь доела несчастную жертву и куда-то ушла. Вновь очистилось синее небо. Но пустым для Арила оно оставалось недолго — сначала вверху появилась зубастая морда поменьше, а следом за ней, напугав парня до смерти, хотя, казалось, куда уже больше, резко возник и один из хозяев Орды. Желтые нечеловеческие глаза глянули, кажется, в самую душу, пасть разошлась в угрожающем рыке, раскрылся цветком капюшон. Черная тварь слезла вниз. Длинные сильные руки-лапы, в две секунды раскидав часть завала, больно впившись в кожу когтями, рванули за плечи наружу сжавшегося от ужаса Лиса.

Дальше мир зашатался, запрыгал — Арила тащили за ногу прям по земле. Парень весь онемел и, дрожа, стиснув рот и глаза, обхватив голову руками, даже не пытался сопротивляться, волочась, как бревно, ощущая спиной все неровности почвы.

Наконец движение прекратилось. Ногу отпустили. Парень остался лежать. Набравшись храбрости и открыв глаза, Лис увидел, что его приволокли на соборную поляну. Вокруг, сбившись в плотную кучу, толпились уцелевшие люди. Запрятав в центр детей и прикрывая их спинами, взрослые создали подобие круга. Были здесь, в основном, женщины и старики. Мужчины ночью ушли встречать тварей, да, как оказалось, не в ту сторону. С десяток охотников, видимо, из оставленных для охраны в поселке, тоже теснились в куче. Задачу свою по защите рода они выполнить не смогли, но, очевидно, пытались, так как Эльм не отправил с Морланом в поход раз в пять больше мужчин, чем сейчас оставалось в живых.

То, что все, кого нет на поляне — мертвы, Арил уже догадался. Сопротивление пришельцам, бывшее, видно, недолгим, уже давно прекратилось. Подвластные взору окрестности из себя представляли крайне печальное зрелище: повсюду валялись людские тела, некоторые из них поедали зубастые твари, многие землянки лежали в руинах, пара хижин горела. Распространиться и дальше огню мешало полное отсутствие ветра. Мелкие чудища сновали туда и сюда, часть из них, не давая людям удрать, шипя и скалясь, кружила по краю поляны. Большие зубастые звери виднелись слегка в отдалении. Длинношеих любителей зелени и вовсе заметно не было.

Зато, у всех на виду, прямо у чудом уцелевшей землянки Эльма сидели на своих уродливых рогачах жуткие хозяева своры. Трое черных монстров о чем-то общались между собой, издавая горловые рычащие звуки, и поглядывали на людей, иногда, совсем человеческим жестом, тыкая в их сторону лапами. Где в этот момент находились остальные нелюди, пока оставалось загадкой.

Поняв, что жизнь, может, и ненадолго, но пока продолжается, Арил попятился к людям и втиснулся в строй. И сразу почувствовал себя немного лучше. Теплые тела родичей обманчиво вселяли уверенность, что дальше все будет хорошо, а самое страшное позади. Видимо, все познается в сравнении, так как нахлынувшие на юного Лиса чувства, совсем не соответствовали царившей в толпе атмосфере страха и безысходности. Люди дрожали, многие женщины плакали. Особенно дико и неуемно рыдали потерявшие детей матери. Почти все были ранены, но легко. Царапины, синяки, следы когтей и зубов кровавыми отметинами покрывали тела. Никакого оружия никто не имел. Многие были полураздеты, видно, вторжение застигло их спящими.

Неожиданно Арил заметил среди сбившихся кучей людей своего недавнего спутника. Единственный глаз Ралата с болью и отчаянием взирал на Лиса. Второму мешал раскрыться огромный, на половину лица, синяк. «Странно. Столько народу погибло, а мы оба живы» — подумалось Лису. «Видно, судьба нам готовит другую дорогу. Вот только длинную ли?»

Выжил и Эльм. Старец прятался в гуще людей — поближе к детишкам и, казалось, совсем лишился от страха рассудка, ибо, часто моргая, постоянно тряс головой, будто не веря в реальность происходящего. На вопрошающие взгляды сородичей старейшина не обращал ни какого внимания и только тихо, печально стонал.

Запуганные люди полушепотом обменивались вопросами, но ответов ни у кого не было. Время шло, и практически ничего не менялось.

Вдруг земля задрожала, и на поляну въехали на своих огромных верховых животных оставшиеся семеро монстров. Двое из них тащили за руки с разных сторон пойманного охотника. Ноги его, не доставая земли, болтались в воздухе. Голова опустилась на грудь. По виду, он был без сознания. Вновь прибывшие остановились. Человек был брошен на землю. Один из уродов спешился, видимо, собираясь оттащить свою добычу к остальным пойманным людям. Но то ли мужчина притворялся, то ли пришел в себя от удара о землю, да только вот оказавшись свободным, мигом бросился на ближайшего нелюдя. Глаза храбреца горели лютой злобой, рука же сжимала острый каменный нож, укрывавшийся раньше за пазухой.

Охотник двигался быстро, видно, ненависть придала ему силы, но обладатель когтистого капюшона оказался быстрее. Черная лапа метнулась вперед и поймала запястье с ножом. Вторая конечность кошмарного существа мертвой хваткой стиснула шею мужчины. Тварь превосходила своего соперника ростом на две головы, и по тому, как легко она смогла его оторвать от земли и отбросить, становилось понятно — черные нелюди физически гораздо сильнее людей. Пролетев пару ярдов, человек крепко ударился о землю и выронил из рук свой нож.

Пока охотник с трудом поднимался на ноги, монстр приблизился и извлек из-за спины свое оружие — длинный костяной меч, видимо, бывший когда-то центральным рогом верхового зверя. С первого взгляда было видно, насколько ловко пришельцы умеют обрабатывать кость. У основания бывший рог был выточен в длинную удобную рукоятку. Над ней появлялось, небольшими выступами в разные стороны, некое подобие гарды. Далее шло само лезвие, края которого, специально сделанные мелкой волной, чтобы добиться эффекта пилы, были безумно остры. Кое-где, доказывая, что раньше оружие многократно пускалось в дело, зияли зазубрины. Клиновидное окончание подтверждало — этой штукой можно не только резать, но и колоть.

Безоружный охотник снова оказался на ногах, хотя подъем на этот раз дался ему сложнее — удар о землю был слишком силен. Не придумав ничего лучшего, он опять с голыми руками кинулся на врага. Размытым, едва уловимым движением просвистел, параллельно земле, костяной меч. Тело мужчины, пробежав по инерции еще пару шагов, рухнуло и, кровь из разрубленной шеи начала ритмичными толчками обильно изливаться в траву. Голова же осталась на месте, на мгновение зависнув в воздухе, и только затем покатилась под ноги убийце.

Наблюдавшие за этой сценой люди в ужасе ахнули. Чужак же, нагнувшись, поднял отрубленную голову за волосы и бросил в сторону одного из меньших чудовищ. Осыпавший свой путь частыми кровавыми брызгами, снаряд, так и не добравшись до земли, был пойман в полете ловкой зубастой пастью. Довольная тварь, слегка отскочив от соседей, тоже метнувшихся было к добыче, отвернулась и принялась громко хрустеть. Арил, уже второй раз за этот шокирующий день, попытался очистить желудок от пищи, но ее там давно уже не было.

Мертвое тело, явным намеком, осталось лежать на месте. Длиннохвостые твари, видимо, получили приказ, и даже не пытались подобраться поближе к доступному свежему мясу. Нелюди спешились. Все, кроме одного, вокруг которого и собрались в кружок остальные уроды. Обладатель полосатой юбки и самого массивного ожерелья, молча восседая на рогаче, выслушивал, видимо, все же имевшие смысл мерзкие звуки, издаваемые другими пришельцами. Затем совещание, пожалуй, все-таки это было оно, закончилось, и главный из монстров повелительно принялся о чем-то рычать.

Черные нелюди повскакивали на своих зверей и разъехались. Причем все. Только последний, покидая поляну, задержался, распустил капюшон и, беззвучно распахнув свою пасть, обвел взглядом, постепенно поворачивая голову, нескольких зубастых охранников, которые, поочередно замирая, когда до них доходила очередь, получили какой-то приказ.

Арил, хоть и пребывал в состоянии эмоционального шока, все же подметил, что команды зверью пришельцы подавали мысленно, а между собой общались, подобно жителям долины, используя звуки и жесты. «Возможно, они отличаются от нас не настолько сильно, как это выглядит поначалу — промелькнула в голове у юноши безумная мысль — Может, мы сможем договориться…»

* * *

Весь остаток дня трое парней двигались вдоль следа чудовищ. Трой, сам предложивший проследить путь Орды накануне, теперь кусал локти и прилагал все усилия, чтобы замедлить преследование. Сначала он смог настоять на том, что двигаться прямо по тропе — недопустимо опасно. Группа сместилась чуть в сторону и шла параллельно следам, но теперь значительно медленнее. Затем хитрый Тигр признал темп отряда опрометчиво быстрым и снижающим бдительность. Пришлось и совсем поползти улитками. Ну а последней выдумкой Троя, позволившей тварям увеличить отрыв, стала простая уловка: вызвавшись дежурить во время ночевки последним, он намеренно не стал, как было договорено, будить уставших парней с рассветом, а дал им по максимуму выспаться.

Наверное, изобретательный трус смог бы добиться своего, так и не встретившись с пришельцами, если бы маршрут своры случайно не пролег в трагической близости от поселка Орлов.

Ближе к обеду молодые охотники добрались до места, где, практически ровная ранее, линия маршрута Орды резко виляла в бок. Здесь проходила натоптанная охотниками тропа, ведущая в сторону гор, по которой не так уж давно, хотя, казалось, минули целые годы, направляясь к Мудрейшему, неспешно прошествовали и сами молодые победители турнира. То ли множественные следы, то ли незнакомые запахи привлекли внимание тварей, и свора свернула, принеся этим решением небывалое горе Племени и сведя к нулю все хитрости Троя.

* * *

— Я узнаю это место! — Кабаз, осматриваясь, вертелся на перекрестке троп, — Отсюда до рода Орла всего пара миль. Мы сами здесь проходили недавно. Они поперли прямо в поселок, больше некуда!

— Да… Дело — дрянь! — Трой был не на шутку встревожен. — Надеюсь парни сумели добраться сюда раньше тварей, и народ ушел.

— Конечно, успели! Они наверняка бежали без сна и привалов, — даже Гамай смог правильно оценить расстояние и возможности посланных Яром юношей. — Но поселок все равно жалко. Все ведь изгадят!

— То, что разорят селение — это полбеды. Они же теперь поймут, что в здешних лесах есть свои хозяева. — Тигр в своих размышлениях заглянул чуть глубже Медведя, — Люди тварям еще не встречались… Я имею в виду тех черных уродов. У них наверняка мозгов хватит домыслить увиденное в поселке. Остальные — тупое зверье, они не в счет.

— Так что же делать? От Орлов к моему поселку — широкая тропа и свежие следы! — перепугавшийся Гамай зачастил словами, — Туда ведь недавно народ ушел — учуют гады! А к нам Яр всех отправил: и Орлов, и Оленей, и все без охотников…

— Ясно, что делать — бежать к Медведям! Может, успеем. — Кабан был прав, и даже Трой согласился с этим решением, но внес часть поправок:

— Только в сам поселок сейчас заходить не будем — слишком опасно. Вдруг Орда еще там. Наверняка должны были задержаться. Обойдем, выберемся на тропу к Медведям, там сразу понятно станет — прошли чудища или еще нет.

Возражений не было. Юноши в полную силу, теперь не до шуток, бросились в чащу и понеслись.

* * *

Часа через полтора, так как Трой настоял огибать поселок по широкой безопасной дуге, парни добрались до нужной тропы. Было сразу понятно — Орда здесь не проходила. Да вот только и следов недавнего многолюдного исхода тоже не наблюдалось.

— Может, лесом шли, не тропой, следы укрывали? — растерянный Гамай нес явную чушь.

— Ага, по деревьям, как белки. Не говори ерунды! — Трой открыто злился, — Я так и знал — промедлили, не успели вовремя сдернуть! Теперь все…

— Как все?! Там же дети, женщины… Неужто всех пережрали?! — Гамай начал потихоньку белеть от ужаса.

— Вы, как хотите, а я иду в поселок! — Кабаз в отличие от здоровяка, наоборот покраснел. — Нужно все выяснить. Может, кто жив? А может, все-таки ушли, да не к Медведям.

— Всем идти нельзя. Если схватят, кто Племени весть доставит? — Трой снова гнул свою линию. — Яр и родичи должны знать, где Орда — это превыше всего. Один пойдет. Нужно кинуть жребий.

— Не нужен жребий, я пойду! — отчаянно смелый Кабан откликнулся на вызов мгновенно. Расчет Тигра сработал.

Трой и Гамай засели в кустах у ручья, а третий охотник, крадучись двинулся в сторону поселка. Условились прождать два часа, потом уходить. Селение рода Орла было совсем уже рядом, в какой-то миле, но времени взяли с запасом, понимая, что осторожность сейчас важнее спешки. Укрытие выбрали не случайно — вода, если придется удирать, должна скрыть следы. Сто ярдов по ручью, и не один зверь ни учует.

* * *

Время, отведенное на разведку, прошло. Кабаза все не было. Трой, уже теряя терпение, порывался бежать, но Гамай не пускал, продолжая ждать чуда. Вдруг впереди замаячил, быстро приближаясь, знакомый силуэт. Медведь было собрался выскочить из кустов навстречу, но Трой удержал. И не зря. На приличном пока расстоянии от убегавшего парня, выдавая себя периодическими рыками и топотом многих лап, летела погоня.

Юноша все приближался, и становилось понятно — он движется немного в сторону от укрытия товарищей. Пробегая от заветных кустов в паре десятков ярдов, Кабаз успел прокричать:

— Многие живы! Нужно спасти…

Большего парни не разобрали, обреченный храбрец уже пронесся мимо, уводя преследователей за собой. Прижавшись к земле, замерев, охотники ждали, когда враги, пробегавшие совсем рядом, не скроются из виду, и только потом, что есть силы, захлюпали ногами по воде, спасая свои жизни и важное для Племени знание, доставить которое до родичей предстояло во что бы то не стало. С Кабазом же юноши мысленно уже распрощались — вслед за героем промчались четверо длиннохвостых тварей и, что гораздо хуже, два рогача со своими наездниками. Уйти от такой компании, не говоря уже о том, чтобы отбиться, совершенно не представлялось возможным, и парни неслись во весь дух, стараясь сделать жертву товарища не напрасной.

 

Глава одиннадцатая

— Морлан, ты, что ли? — навстречу выходящему из леса отряду бежал какой-то охотник.

— Вы что здесь делаете? Всех у Змей собирают.

— Да знаю я. Здорова, Линар. Решили этим путем пойти, он ненамного длиннее. Вдруг вашим помощь какая нужна… — командир лучников уже признал в мужчине своего старого знакомца.

— Да уж какая тут помощь… Видишь — ушли все. — Линар обвел рукой опустевший поселок, — Так что топайте к Змеям, там вас, поди, заждались уже. А мы тут, с Яликом, гостей встречаем. Вот тока они пока не торопятся, и слава богам, дают нам время силы стянуть. Яр застращал — мочи нет. Сидим в кустах и дрожим, аж ветки трясутся. Как твари покажутся, я сразу дерну вслед за вами с докладом, так что не задерживайтесь. Если силы остались, прибавляй ходу. Мудрейший дюже торопит… — словоохотливый Линар, активно подгонявший Орлов, старался говорить уверенно, но было видно, что нервы его на пределе. Была бы воля — с радостью ушел бы вместе с лучниками.

— Идем-идем, не переживай так. Поди, спать не уляжемся. Спасибо Яраду, силушкой не обидел. — суровый с виду, Морлан внутри был очень доволен. Не понравившийся мастеру лука изначально, самовольный план Эльма с треском провалился. Теперь можно было спокойно отправляться под начало Яра, а он уже разберется, что дальше делать. На то он и Мудрейший.

Отряд, не останавливаясь, продолжил свое движение на север, вдоль самой реки.

* * *

До самого вечера практически ничего не менялось. Зубастые твари по-прежнему несли караул вокруг поляны, а люди сидели в центре. Первый неодолимый ужас прошел, и уставшие родичи, поначалу стоявшие на ногах, начали опускаться поближе к земле. Многие так и вообще улеглись. Малые дети, не вынеся напряжения дня, обняв матерей, всхлипывая, пытались дремать. Слезы в женских глазах уже высохли — силы нужны и на горе. Только некоторые продолжали безутешно рыдать, оплакивая своих родных, но тихо, вполголоса.

Кошмарные хозяева своры больше не появлялись, и выжившие охотники, осмелев, сползлись осторожно друг к другу и принялись обсуждать сложившиеся положение.

Мужчин, среди нескольких сотен выживших, осталось совсем немного. Не считая стариков и детей, набралось менее двух десятков, включая Ралата, Арила и Эльма. Хотя последнего на этот импровизированный совет никто и не звал. Глава славного некогда рода Орла в себя так и не пришел. Видимо, тяжесть вины вконец раздавила старческий разум.

— Ночью нужно бежать! Всем вместе, разом! — лохматый чернобородый охотник умудрялся кричать шепотом. — Всех переловить не смогут. Хоть кто-то, да спасется.

— Ага, и этим кем-то будешь ты?! — оборвал его мужчина постарше, длинные с проседью волосы которого были собраны сзади в хвост. — Первыми похватают слабейших, которых ты, Урт, между прочим, должен был защищать!

— А сам ты, Ройн, такой храбрый…, что среди нас сидишь, а не гниешь в земле!? То есть в брюхе у какой-нибудь твари. Защитник хренов!

— Оглушили меня… Кто видел, не даст соврать — по своей воле копье бы не бросил.

— Ладно вам! Кончайте грызню! — влез в спор еще один охотник. — Давайте парней спросим, им от этих тварей уже довелось побегать. Ты, Арил, что думаешь — стоит попытаться дать деру?

Сразу Лис не ответил. На мрачном лице отражались раздумья. Пауза длилась. Притихшие люди покорно ждали, боясь потревожить ход мыслей юноши, уже успевшего в свои шестнадцать лет набрать достаточно авторитета. Наконец, Арил, подняв глаза, обвел серьезным взглядом собравшихся и тихо заговорил:

— Если побежим, кто-то и правда спасется. Зверей не так много, всех не перехватают. Хотя они и быстрее людей. Но Ройн совершенно прав — у стариков и детей шансов нет. Кто-нибудь из вас готов пойти на такое? Я лично нет. Мне совесть, умытая в детской крови, жить дальше не даст. Лучше здесь сразу сдохнуть, как тот храбрец, — Лис махнул рукой в сторону обезглавленного тела, так нетронутым и лежавшего на краю поляны.

— Его Кайном звали, — вклинился Урт, — Охотник был знатный. Жалко…

— Мне вот что интересно — мог ли утром кто-то спастись, когда Орда набросилась на поселок? — вопрос Арила риторическим не был, но ответить никто не решился. Кто не спал и застал сам момент нападения, помнил, как организовано кинулись твари в селение с разных сторон. Вряд ли кому повезло бы уйти. Но рушить надежду, сказав это в слух, язык просто не поворачивался.

— Молчите? Значит, надежд на скорую помощь мы не имеем! — Лис все уже понял и жестоко, но честно продолжал оценивать перспективы. — Рано, или поздно, но родичи нас все же хватятся, и подмога придет. Главное, чтобы к этому времени было кого спасать. Я думаю, пройдет дней десять, не меньше. Выбора нет, и пока нас не трогают, полагаю, нам остается только ждать и надеяться. Вот только что делать с едой и водой? Особенно водой…

Эта проблема уже начинала давить. Жажда мучила всех. Малые несмышленыши постоянно жалобно просили водички, но пить было нечего, и матери изо всех сил пытались ласковыми словами успокаивать деток. День, два на сухую — и беда неизбежна.

* * *

Ночь опустилась на землю. Разговоры умолкли. Все понимали — Лис прав, пока нужно ждать. Но десять дней без воды пережить не дано никому, и если ситуация не изменится, придется рискнуть и пытаться бежать, невзирая на жертвы. Такого исхода не жаждал никто, но подготовиться все-таки стоило. По-тихому, сквозь темноту и людские тела, расползались бесшумными тенями по центру поляны охотники. Объясняя возможный расклад и уговаривая хоть немного поспать, двигались от родича к родичу малочисленные мужчины. Следующий день должен многое прояснить и, возможно, толкнуть на какие-то вынужденные действия. Арил постарался отвлечься от тяжких раздумий и немного вздремнуть. Силы будут нужны позарез, как бы все ни сложилось.

* * *

Утро сначала принесло облегчение, рухнувшим с неба живительным ливнем, капли которого люди ловили на снятые с себя шкуры и пили добытую воду. Затем, когда струи иссякли, с лихвой утолив мучившую родичей жажду, на поляну явились хозяева своры. На этот раз пришли сами, пешком. Причем все.

Черные твари приблизились, стали неспешно расхаживать вдоль снова сбившихся в кучу людей и что-то или кого-то высматривать. Перерыкиваясь друг с другом на грубом своем языке, нелюди, время от времени, тыкали в центр человеческой гущи когтистыми пальцами. Наконец, видимо, закончив осмотр своих трофеев, монстры полезли вперед, грубо расталкивая сильными лапами попадавшихся на пути людей. Целей, выбранных тварями, набралось ровно восемь. Разных полов, но все как один, старики. Несчастных хватали и силой тянули из круга, не обращая на дикие вопли совсем никакого внимания.

Одна из женщин намертво вцепилась в седую старуху, видно, то была ее мать, и, упершись в землю ногами, прилагая все силы, старалась ее удержать. Сделавший выбор монстр, схватил одуревшую дочь за плечо и, рывком отодрав от своей добычи, отбросил назад. Женщина не сдавалась и, преодолев отчаянные попытки родичей ее удержать, покинула вслед за рыдающей матерью людской круг. Догнала. Снова вцепилась. Повисла на шее. Прижалась лицом.

Видимо, у хозяев орды не имелось привычки повторять по два раза. Отпустив свою жертву, пришелец нагнулся к рухнувшим в грязь женщинам и, ухватившись младшей за голову, резко крутанул сильными черными лапами. Шея хрустнула, мертвые руки бессильно разжались. Доселе свободный урод подошел к вновь вцепившемуся в старуху собрату и, схватив труп за ногу, поволок в ту же сторону. Потерявшая дочку седая женщина повисла безвольным кулем в лапах монстра и уже не рыдала, только тупо таращилась выпученными глазами, не в силах поверить, что влачащееся в нескольких ярдах, такое родное тело никогда уже не поднимется…

Участь схваченных стариков загадкой оставалась недолго. В том направлении, куда утащили людей, показались идущие с разных сторон четыре гигантские туши. Возвышаясь над крышами еще уцелевших землянок, чудовища явно спешили в предвкушении скорой кормежки. Заглушить страшные предсмертные крики расстоянию, отделявшему место гибели этих несчастных от остальных родичей, оказалось совсем не по силам. Леденящие кровь звуки вгоняли людей в мелкую дрожь. Женщины, сами зажмурившись, пытались закрыть детям уши руками. Мысли о срочном побеге начали подавлять в головах многих родичей все остальное.

Народ заволновался. Стал закипать. Вот-вот, и прорвутся наружу сдерживаемые пока чувства, сметут барьеры разумного страха, выплеснутся безудержным ужасом. И люд побежит, помчится гурьбой, расталкивая других, каждый сам по себе, словно дикие звери.

Уловив настроения толпы, осознав, что сейчас может случиться непоправимое, высокий сгорбленный старец принял решение и, судорожно замахав руками, привлекая к себе внимание, поспешно заголосил:

— Родные, не надо! Стойте! Ведь все еще хуже выйдет! Не губите себя и детей. Посмотрите, забрали лишь стариков. Они свое пожили, а у вас еще все впереди. — видя, что слова его цели достигли, порыв народа смогли удержать, старец стал говорить уже тише, — Таких древних развалин, как Равда и Хенга и хромой Олет, прими, Ярад, их светлые души, и остальные, кого сегодня постигла горькая участь, среди нас еще много. Число за сотню потянет. Так неужто мы все — старичье, стоим хоть пары детских смертей?! — толпа притихла и слушала, а запал оратора все не сходил, — Если завтра опять начнут забирать, так я первым пойду! Сам! На смерть! И сдается мне, что я такой не один, кому выживание рода дороже собственной морщинистой шкуры. Что, Мараг, скажи — я не прав? — при этих словах долговязый старик пихнул локтем в бок своего лысого, но щеголявшего висящими седыми усами соседа. Тот поднял глаза, в них тоже светилась решимость.

— Да прав ты, Раст. Сто раз прав. — голос усатого Марага был спокоен, но сильно пропитан грустью. — У меня здесь две дочери, сыновья, жена и шестеро внуков. И все пока живы. Хочется, чтобы таковыми и оставались. Пускай жрут, твари проклятые. Авось костями моими подавятся. Нужно терпеть, Яра ждать. Не бросят родичи, придут, перебьют эту поганую нелюдь!

Вслед за Марагом и Растом, почти все старики подтвердили свою готовность на жертву. У большинства из них среди сидевших на поляне людей имелись дети и внуки. И лишь единицы, включая безумного Эльма, не проронили ни слова. Арил, хотя номинально и был здесь чужим, являясь с рождения Лисом, исполнился гордостью за могучих духом старцев рода Орла и решил для себя, что на их месте сам поступил бы также.

А еще он подумал, что вчера утром, по самым скромным подсчетам, рассталось с жизнью сотни две родичей разного возраста. Неужели такого количества мяса Орде хватило лишь на день? И если так, почему же сегодня забрали всего восьмерых? Не противоречащих друг другу ответов на эти вопросы пытливый ум Лиса так подобрать и не смог. А потому в голове у Арила родилась, до абсурда нелепая, и оттого, возможно, и верная, пугающая теория: пришельцы уже приравняли пойманных родичей к своей домашней скотине и просто чистят ряды, понемногу, стараясь не довести свое новое стадо до крайности, избавляясь от лишних…

* * *

В чем нельзя было обвинить пришельцев, так это в непоследовательности действий. Накормив своих зубастых зверей, заботливые хозяева не забыли и про новых питомцев, ближе к обеду явившись на поляну не с пустыми руками. С собой они пригнали нескольких коз, притащили большую охапку травы и четыре полных, сшитых из шкур мешка, в которых родичи обычно хранили зерно. Эксперимент начался.

Сначала перед удивленными людьми бросили зелень. Подождали, посмотрели, что никто радостно не набрасывается на такую еду, перешли к зерну. Один из мешков открыли и сунули прямо под нос, и опять никакой реакции. А что прикажете делать с сырой пшеницей?

Родичи зашептались, начиная понимать, что сейчас происходит, но мешок не трогали. Наконец дошла очередь и до коз. Один из нелюдей, схватив животину за рог, потащил ее к центру поляны. Арил продолжал подмечать интересные факты: пришельцы и не пытались, распуская капюшоны, мысленно приказывать домашним животным родичей, да и сами люди не подвергались такому воздействию — видимо, на живущих в Долине эти штучки не действовали…

Коза упиралась как могла и жалобно блеяла, но неравенство сил позволило монстру исполнить задуманное. Подойдя поближе, черный урод поднял одной рукой несчастное, извивающееся в четных попытках вырваться животное в воздух, чтобы все лучше видели, а второй достал из-за пояса острый костяной нож и быстрым движением вогнал его в брюхо козы. Рогатая еще не издохла, а черная лапа, запущенная в разрез, уже шарила среди внутренностей. Достав вырванное кровавое нечто, скорее всего печень, монстр, ничуть не стесняясь, откусил приличный кусок. Проживал, проглотил и, завершив демонстрацию, бросил свежее и, видимо, на его взгляд очень вкусное мясо прямо в гущу людей.

Народ расступился, и туша, ударившись о землю, осталась лежать. Еще не успевшие настолько оголодать, чтобы кидаться на сырую козлятину, люди с отвращением смотрели на щедрое подношение. Одна белокурая женщина средних лет, стоявшая ближе к мешку, запустила руку в пшеницу и, со словами «Лучше я буду жрать это», набила свой рот зерном и принялась усердно жевать. Ее примеру последовали и некоторые соседи, видимо, побоявшись, что сейчас их могут заставить отведать сырого мяса.

Удовлетворившись увиденным, хозяева Орды подтащили поближе остальные мешки и, оставив на месте тело козы, опять удалились с поляны.

* * *

Отсутствовали твари недолго. Часа через три, когда солнце стояло в зените, вернулись обратно, теперь приехав верхом. Двое спешились, и после небольшого осмотра, опять полезли в толпу. На этот раз похватали детей. Вернее подростков, лет по тринадцать. Паренька и девчонку. Тут уж народ не стерпел — полез защищать. Повисли всем скопом, вцепились, уперлись ногами. Кто-то даже отчаянно бросился с кулаками на нелюдей, но после пары увесистых плюх откатился назад. Твари взъярились, замелькали тяжелые лапы. Под градом ударов, люди посыпались в стороны, и отбитые жертвы покинули круг.

Дальнейшую судьбу перепуганных насмерть детей окутала тайна. Пускать их на корм, по крайней мере в ближайшее время, нелюди явно не собирались. Ремнями из кожи ребятам ловко связали сведенные за спину руки и, закинув наверх, усадили между белых неострых зубцов на спины двух рогачей, чуть подальше наездников. Ноги тоже стянули ремнем, пропустив его под брюхом животного, явно с целью — не дать живому грузу свалиться.

Сделав все, что хотели, монстры снова убрались с поляны. Спины бедных детей постепенно скрывались вдали, видимо, навсегда покидая свой род.

* * *

Лес жил своей жизнью. Привычной, размеренной, мирной. Солнце весело грело. Бездонное синее небо кое-где покрывали пушистые белые облака. Воздух полнился свежими ароматами. По округе лилась бесшабашная песня пичуг. Разномастные обитатели зеленой светлой дубравы занимались своими делами. На полянке щипала траву невеликая ростом косуля. Пробивавшиеся вдоль опушки молодые побеги торопливо, опасливо грызли робкие зайцы. С ветки на ветку, стрекоча о своем, перелетали длиннохвостые белки. У корней полосатый барсук с увлечением что-то копал. Мир и покой незримой сказочной пеленой ласково обволакивали окрестности.

Все изменилось мгновенно! На тропу, проходившую по краю поляны, вылетела огромная туша, спугнув обитателей леса, прыснувших в разные стороны. Растрепанный Гамай, тяжело дыша, собрав волю в кулак, пробежал по инерции еще несколько ярдов, и лишь только потом, не стерпев, перешел на размеренный шаг. Пот катился ручьем, в покрасневших ушах не смолкал появившийся пару часов назад нарастающий гул, кровь стучала в висках. До цели Медведя — родного поселка, оставалось еще много миль, преодолеть которые нужно как можно быстрее.

Вчера, получив от Кабаза, которого сейчас уже, пожалуй, не было в живых, ценнейшие для Племени известия, два парня бросились его доставить людям. Гамай, побоявшись, что родной поселок постигнет участь несчастных Орлов, рванул к своим — предупредить. Трой же помчался к Змеям — призвать собранных Яром охотников к спасению оставшихся в живых людей.

Время шло, Гамай, не обладавший особой выносливостью, по мере сил, подкрепляемых страхом за родичей, продвигался вперед и все думал: «Хоть бы успеть. Хоть бы успеть»

 

Глава двенадцатая

Покрытые листьями ветки хлестали вспотевшее лицо, толстые стволы деревьев, как назло, постоянно оказывались на пути, торчащие тут и там корни норовили поставить подножку, но бегущий справлялся с преградами и скорость практически не сбавлял. Крепкие ноги мелькали как никогда, и не удивительно — столь мощного стимула для забега у парня еще не бывало. Поставив на кон свою жизнь, Кабаз летел вперед, как на крыльях.

Внутри бегущего юноши, заглушив остальные, остались лишь только два чувства: всепоглощающий ужас, все время растущий пред лицом приближавшейся смерти, и легкая радость, приятно бодрящая душу, забившись в самый дальний уголок скованного страхом сознания. Долг свой он выполнил, смог донести до товарищей ценное знание, теперь и помирать не так страшно. Нет! Неправда! Себя не обманешь! Ужас пронзает до мозга костей. Сильное молодое тело не хочет сдаваться. Так сильно, невероятно сильно хочется жить…

Больше двух миль непрерывной погони, от ручья, где скрывались охотники, пронеслись за неполных пятнадцать минут. На юг, все время только на юг, в сторону далеких гор. Твари все ближе и ближе, уже нагоняют, видят спину добычи, ликуя, шипят. Ярдов тридцать, не больше, и зубы вонзятся в упрямое мясо, которое никак не хочет закончить напрасные муки, бежит и бежит… Позади длиннохвостых, петляя среди мешавших разогнаться деревьев, сотрясая округу тяжелым топотом, неумолимо скачут массивные рогачи, несущие на своих спинах черную желтоглазую смерть.

Если бы не достаточно густой лес, тормозивший преследователей, Кабаза давно бы догнали. А так, довольно ловкому парню удавалось погоню затягивать, усердно воруя у горькой судьбы минуту за минутой. Неизбежный финал приближался. И когда на пути Кабана темным разверзнутым зевом появилась широкая, ярда в четыре, пересекавшая выбранный вектор движения, трещина, видно, возникшая здесь под напором стихии, когда рушились горы, парень, даже не думая о возможных последствиях, с последним отчаянным криком прыгнул прямо в нее.

Свободный полет продолжался недолго. Ударившись о противоположную стену разлома, ярдах в пяти ниже края, тело юноши отскочило и снова врезалось в почву напротив. Дальше падение проходило рывками. То, обдирая колени и локти, инерцию массы гасит одна сторона, то скребется о спину другая, то, в месте сужения, сильный удар замедляет прилично, но не останавливает, парень катится дальше. Еще несколько долгих, пропитанных болью секунд, и конец, остановка. Тело застряло. Дальше вглубь — слишком тесно, не влезть.

Застыв, не дыша, боясь шевельнуться и снова продолжить падение, Кабаз никак не мог поверить, что он все еще жив. Каждая клеточка тела отзывается болью, но кости, кажется, целы. Язык и зубы на месте, глаза вроде видят. Упасть с такой высоты и так легко отделаться — просто чудо. Спасибо богам, уберегли от гибели. Радуясь своему второму рождению, парень совсем позабыл о преследователях, но те тут же исправили эту оплошность, зашумев наверху.

Застрявший в расщелине боком, Кабан бросил к небу испуганный взгляд, ожидая увидеть зубастые морды, но уперся глазами лишь в бурую земляную поверхность. Стены трещины не шли по всей своей длине вертикально и на глубине пары десятков ярдов начинали изгиб. Получалось, что место, в котором томился Кабаз, снаружи никак не просматривалось.

Твари топтались у края обрыва, куда сиганула добыча, но попробовать сунуться вниз не решались. И понятно — обратно не вылезти. Подъехали нелюди. Спешились. Заглядывая в разлом, походили вокруг, отогнали мешавших зверей, попытались прислушаться. Но Кабаз в глубине сидел тихо, как мышь, и ничем себя не выдавал. Даже когда сверху посыпались комья земли и тяжелые толстые ветки, которые монстры, с целью проверки, специально бросали в провал, парень не шелохнулся. Некоторые из прилетавших гостинцев добирались до цели, ощутимо терзая и так пострадавшее тело. Но парень терпел, стиснув зубы, не издав ни единого звука.

Наконец желтоглазым уродам процесс надоел, и забравшись на рогачей, они удалились, не оставив охраной ни одного длиннохвостого чудища. То ли монстры твердо уверились, что охотник погиб, то ли совсем не считали мальчишку угрозой, решив: «Что с того, коли даже и выберется?», но отход этой группы не являлся обманкой, твари действительно возвращались в поселок Орлов.

Кабазу узнать об уходе чудовищ было никак не возможно. Нестерпимо ныло все тело, но парень не двигал и пальцем, боясь зашуметь. Наступившая тишина пугала даже сильнее, чем слышавшиеся ранее звуки, выдававшие присутствие сверху врагов. Сейчас же воображение юноши рисовало картины — одну страшнее другой. Кабану представлялась поверхность, где у трещины затаились зубастые твари и терпеливо ждут, когда он начнет вылезать.

Время шло. Страх по-прежнему побеждал боль и зуд, заставляя Кабаза терпеть неподвижность. Начинало темнеть. Приближалась ночная пора. Парень сдался и принялся осторожно вертеться, в попытках найти позицию поудобней и, заодно, проверяя наличие существенных травм. Таковых, слава Яраду, не оказалось, но синяки и царапины, от пят до ушей, покрывали все тело. Приняв более-менее сносную позу, улизнувший от казалось бы неминуемой смерти, юноша, понимая, как сильно он за сегодня устал, собирался поспать. Да, пожалуй, ему предстояла самая некомфортная в жизни ночевка, но пытаться вылезать наружу сейчас, в темноте, представлялось совсем невозможным. И, пока что, не очень хотелось, страх еще не прошел. Завтра. Все завтра…

* * *

Двигаться пустошью, безусловно, было бы проще. Она, к удивлению, после всего, что недавно творилось, оказалась достаточно ровной. Но парень и девушка, помня наказ — на виду не маячить, бежали на запад по лесу. Хотя это слово и не совсем подходило тому бурелому, во что превратились прекрасные сосновые рощи, занимавшие раньше пространства вдоль гор. Провалы и трещины, частично заваленные стволами упавших деревьев, безвозвратно изуродовали окрестности и сильно затрудняли дорогу, постоянно пересекая маршрут движения пары. След Орды проходил в сотне ярдов от бывшего леса и был виден прекрасно, не нуждаясь в постоянном контроле. Только вечером, когда лучи заходящего солнца окончательно стали утрачивать силу, вытоптанная многочисленными тяжелыми лапами тропа постепенно начала таять во тьме.

Под покровом ночи, уже не боясь быть замеченными, путники выбрались на равнину и двинулись прям по следам. Бег здесь давался значительно легче. Света ярко сверкавших на небе звезд вполне доставало, и дело пошло, скорость выросла. Только ближе к рассвету практичная Мина убедила Валая прерваться и немного поспать.

Каждому честно досталось ровно по три часа сна. Выбравшись из-под пока еще зеленых пушистых хвойных ветвей двух удачно упавших крест-накрест, сосен, где проходил их ночлег, разведчики собрались было двигаться дальше, но тут Валай бросил взгляд в сторону гор и аж присвистнул от удивления. То, что всю ночь удавалось скрывать темноте, сейчас, в свете дня, предстало во всей своей мощи: нарушая привычную глазу картину, поражая своим огромным масштабом, гигантский проход разрывал кругосветную стену зияющей раной. Ближний к опешившим людям край провала, если мерить наискосок, находился милях в восьми. Дальний прятала легкая дымка, но было предельно понятно — ширина стартовавшего в этом месте каньона весьма велика и, пожалуй, сравнима с высотой его стен.

След, как и предполагалось, вскоре круто свернул на юг, уводя к открывавшемуся разрыву. Тратить недавно начавшийся день не хотелось, и путники, решив все же рискнуть, покинули лес и на пределе своих возможностей бросились в сторону гор, стараясь как можно быстрее миновать открытую местность. Предгорная пустошь напротив разлома была значительно уже, каких-то пять-шесть сотен ярдов, и все. Дальше, воображаемой линией, начинался уже сам каньон.

Конечно, так лихо рвануть в неизвестность люди решились не сразу. Сначала, в компанию к подбитому еще вчера зайцу, накопали съедобных кореньев, набрали побольше воды из ручья, затем, впрок, наелись малины, огромные заросли которой удачно встретились по пути, а уж потом, загнав страхи подальше, бросились навстречу судьбе.

* * *

Три дня молодые охотники трусили вдоль левого края разлома, останавливаясь и прячась в ложбинах только на то короткое время, когда солнце поднималось в зенит и своими прямыми лучами разгоняло всю тень. Ночами не шли. Отсыпались по очереди, боясь в темноте проглядеть что-нибудь важное. Впереди панорама постоянно менялась. Каньон, слегка извиваясь, постепенно сужался, и горные стены вокруг опускались все ниже и ниже.

Закончив свой вынужденный дневной привал, путники за час одолели миль шесть, отделявших от них очередной некрутой поворот. Открывшаяся за ним местность уже совсем отдаленно напоминала пейзажи прошедших трех суток пути по разлому. Впереди дно расщелины шириной уменьшалось до нескольких десятков ярдов и заметно шло вниз под уклон. Стены разлома уже не стояли отвесно, как раньше, а клонились в разные стороны, наискосок, расходясь друг от друга практически под прямым углом. Вдалеке виднелся, возможно, последний изгиб, но сразу продолжить движение путники не решились, побоявшись ступить на идеально просматривающуюся со всех сторон тропу в свете дня. Прекрасно во всем понимавшие друг друга до этого момента, парень и девушка, впервые после расставания с Яром и остальными товарищами, заспорили.

— Днем я здесь не пойду, — решение Мины рождала не трусость, а трезвый расчет. — Слишком опасно.

— А ночью мы нихрена не увидим. Дойдем до того поворота и будем дожидаться рассвета. Дальше не глядя соваться нельзя. — Валай говорил тоже совершенно по делу и, возможно, был прав. — Мало того, что кучу времени потеряем, так еще и риска не меньше. Такой вариант, если подумать, тоже не сладкая ягодка. Встанет солнышко, а там — прорва зубастых громадин, и хрен куда денешься. На это что скажешь?

— Здесь я с тобою согласна, но до того поворота миль пять, и совершенно негде укрыться. Если нас кто-то встречает — заметят, и делу конец. А так не пойдет, зачем столько мучились… — Мина прервалась, не зная, что дальше придумать. Молчал и Валай. Затянувшийся поиск уперся в дилемму, но несмотря ни на что, людям нужно было дойти до конца и выбрать одно из двух, пусть и не самых приятных, решений.

Какое-то время ушло на раздумья. В момент, когда Мина, соглашаясь с Валаем, уже практически решилась на безрассудный забег к повороту, в голову к Волку забралась безумная мысль и он, расплывшись в улыбке, тут же ее и озвучил:

— Слушай, а на что нам сдалась эта тропа? На ней мы, действительно, окажемся у всех на виду. Кто нам мешает двинуться поверху? Глянь на тот склон, — парень указал рукой на противоположную сторону разлома, — Он не сильно крутой. Заберемся раз плюнуть. — Мина взглядом оценила затею и сделала вывод, что все, действительно, выполнимо. Дальняя сторона расщелины, относительно пологим откосом, уходила на высоту не более мили, и задача подняться наверх казалась вполне разрешимой. Дальше гребень горы понижался вместе с каньоном, и если сверху найдется возможность пройти параллельно уходившему по дну расщелины вниз следу пришельцев, попробовать стоит. Хуже точно не будет. Тем более, высота предоставит шикарный обзор, а самих разведчиков, наоборот, скроет от возможных врагов.

Сказано — сделано. Подъем не из легких, но и взбирались не слабаки. До заката поднялись, выбрали удобное место, укрывшись от ветра за небольшой скалой, и расположились на ночлег. Перед сном доели остатки припасов, но вода пока оставалась. Еще день, или максимум два, и придется поворачивать вспять, иначе на обратный путь просто не хватит сил. Заснули в обнимку — здесь, наверху, было малость прохладней. Впервые с начала похода обошлись без дежурств, поверив надежности места.

Утром двинулись дальше на юг, пробираясь вдоль гребня, в сотне ярдов пониже вершины. Идти оказалось несложно. Порода не сыпалась, и ноги уверенно топтали шероховатые скалы. Чуть более двух часов, и склон начал сворачивать вправо, повторяя плавный изгиб разлома, дно которого тонкой полоской струилось внизу, оставаясь все время пустым.

Пройденный поворот, действительно, оказался последним. Протоптанная недавно тропа продолжала змеиться внизу, но уже не в разломе, ибо здесь он кончался, превращаясь в вытянутую долину, простиравшуюся вдаль, миль на десять, среди пологих, заросших высокими травами, продольных холмов. Вправо и влево, на сколько хватало глаз, местность имела похожий характер: горные отроги, постепенно теряя свою каменистость и покрываясь растительностью, длинными языками плавно спускались на юг; за ними, вдали, темнел пышной зеленью лес, кое-где разрываясь просторными лугами, по которым, виднеясь на грани возможностей зрения, медленно двигались какие-то точки.

Что удивило охотников больше всего, так это — полное отсутствие привычных людям Долины с рождения отвесных заоблачных стен по эту сторону гор. Гигантское скалистое плато, ранее надежно разделявшее собой миры людей и чудовищ, здесь, проседая, постепенно сходило на нет. Предгорья тянулись на многие мили, но все же кончались, уступая место бескрайней зеленой равнине, уходившей до самого горизонта, тонувшего в дымке.

Люди осторожно прошли еще дальше, спустившись к самому краю откоса, достаточно круто уходящему вниз на полмили. Спуститься здесь было бы крайне непросто, но родичам это не требовалось, они и так уже увидели все, что нужно. С этого места открылось взгляду начало узкой долины, где, расколов сверху донизу горы, зияла гигантская трещина, служившая входом в каньон. Прямо под ней, охраняя тропу, раскинулся непривычного вида лагерь. Несколько непонятных строений, или скорее шатров, хаотично торчали по центру. Между ними сновали какие-то черные и коричневые пятна, подробностей которых не позволяло разобрать немалое расстояние. На склонах окрестных холмов по одиночке бродили, видимо, поедая траву, огромные длиннохвостые звери. Вытянутые шеи, прогнувшись, держали у самой земли очень маленькие, по отношению к телам, округлые головы. Также охотникам удалось насчитать больше десятка своих старых знакомых — собратьев подстреленного Арилом монстра. Они как раз собрались в одном месте и рвали на части какую-то тушу, очевидно, обедая.

Парень и девушка сначала молча рассматривали подробности открывшейся небывалой картины, затем, когда первый страх схлынул, принялись делиться впечатлениями:

— Да уж, пошли бы мы вчера низом… — медленно выдавил из себя Валай, — сейчас бы наши бедные косточки уже бы белели в огромной куче дерьма, высранные какой-нибудь тварью.

— Как их много…, и разные. Ты посмотри какие гиганты, — удивленная Мина во все глаза, не отрываясь смотрела на травоядных колоссов. — Каким оружием можно убить такую тушу?! Они же просто огромны! Мы рядом с ними, как мыши…

— Гляди! — что-то заметивший, Волк вытянул руку в указующем жесте, по направлению к дальнему краю долины — Да к ним пополнение!

Растянувшись длинной колонной, с юга двигалась новая группа существ. Определить их количество на таком расстоянии не представлялось возможным, но сразу становилось понятно — вновь прибывших много. Не меньше, чем тех, что уже собрались у начала ведущего к людям каньона.

— Все. Мы увидели вполне достаточно, — Мина, поднявшись, потянула за руку друга. — Пора возвращаться домой. И как можно скорее. Если эта толпа решится двинуться дальше, а все к тому и ведет, мы должны опережать их с запасом. Яр и родичи ждут наш доклад, и что-то мне подсказывает, он их не сильно обрадует.

Повернувшись спинами к огромному новому миру и к страшным его обитателям, молодые люди отправились в долгий обратный путь. Нужно было спешить. Враг стоял на пороге, а в Долине об этом никто не догадывался. Разведчики не могли знать, что уже завтра род Орла сполна на себе ощутит все прелести начинавшейся эпохи вторжений. История Племени входила в новую эру, и только богам известно, не суждено ли ей стать и последней…

 

Глава тринадцатая

— Куда лозу бросать? — подошедший охотник, отклонившись назад, еле удерживал перед собой руками огромный спутанный ком стеблей лесного вьюна. Позади спросившего толпилась еще пара десятков нагруженных до предела мужчин.

— Да здесь и бросайте. — подозрительно молодой парень, руководивший процессом плетения на этом участке, неопределенно махнул рукой, обведя половину поляны. Было видно, что он очень занят. Так и не убедившись, правильно ли поняли его носильщики, юноша уже отбежал и принялся отчитывать крепкого чернявого мужика, который, сидя на коленях, скручивал из лозы канат. — Ну что ты делаешь?! Сколько раз нужно показывать, — мальчишка с трудом вырвал из более сильных рук заготовку будущей веревки и принялся ловко перебирать пальцами. — Вот так, вот так, здесь заворачиваем… и потуже, потуже.

Взрослый охотник хмурился, но терпел и честно старался запомнить последовательность, вроде бы и не хитрых, действий. Юный наставник вернул связку стеблей обратно и, прищурив скептически глаз, наблюдал за своим подмастерьем. Удовлетворившись увиденным, безусый мучитель отправился дальше, вдалбливать другим свои ценные навыки.

Охотники, притащившие из леса сырье, переглянулись и, пожав плечами, стали вываливать свою поклажу поближе к сидевшим рядком вязальщикам. Закончив разгрузку, мужчины, не задерживаясь, отправились обратно за следующей партией.

Мальчишка, продолжая усердствовать, носился среди работников. Еще бы, сам Яр назначил его за главного — надо стараться. Секрет возвышения парня был прост: когда три дня назад поселок покинули женщины, дети и старики, отправившись на северо-запад, аж к Кабанам, неожиданно выяснилось, что только несколько человек умеют грамотно обращаться с лозой, и первым среди них — шестнадцатилетний Латко из рода Оленя.

* * *

Четвертые сутки подряд, не стихая, в центральном поселке кипела работа. Охотники, как заведенные, с утра и до вечера трудились над поставленными Яром задачами. Помимо обычных, таких как изготовление новых копий и стрел, велись и другие, не слишком понятные большинству родичей, приготовления.

Длинные толстые жерди, по нескольку ярдов длиной, затачиваясь с одной стороны, превращались в тяжелые пики. Для этой, не самой легкой, работы активно использовались божественные Ножи: длинный — Яра и Маргаров — короткий. Чудесные острые лезвия заметно ускоряли процесс, и орудия, изготовленные таким способом, выделялись особенным качеством.

В самых больших, из имевшихся в поселке, глиняных чанах древесная густая смола смешивалась с топленым свиным жиром, который слегка разжижал получавшуюся субстанцию и заметно повышал степень ее горючести. Готовый раствор разливали по меньшим сосудам и, до времени, прятали от прямых опасных лучей жаркого летнего солнца под крышей ближайшей землянки. Что с этим делать в дальнейшем, пока оставалось загадкой, но Яр сказал: — «Надо», и запасы мутной, жутко воняющей смеси постоянно росли.

С утра, практически одновременно, в селение прибыли с разных сторон, ненамного отстав от явившихся накануне вечером представителей рода Лисы, охотники Орлов и Медведей. Количество рабочих рук сразу удвоилось, и Мудрейший позволил себе отрядить на рытье волчьих ям еще две полные сотни копателей. Вооружившись кольями и мотыгами, люди усердно вгрызались в упрямую землю на южном подходе к поселку. Сейчас, обильно потевшие на жаре, охотники заканчивали уже вторую ловушку, аккуратно застилая предварительно снятым с поляны дерном решетку из длинных, но тонких веток, закрывавшую огромную яму. Маскировка получалась так себе, но если двигаться быстро, можно и не заметить. Квадратные ямищи, сторонами — ярдов по восемь, в глубину уходили на два человеческих роста и готовились встретить врагов толстыми, врытыми в дно заостренными кольями. По плану Мудрейшего, подобных ловушек предполагалось аж целых четыре, и люди спешили, стараясь успеть до прихода Орды.

Еще немало всевозможных работ, разной степени важности, торопливо велось, казалось, неутомимыми родичами, но большую часть имевшихся в своем распоряжении охотников, сын Ярада заставлял заниматься лозой. С утра и до вечера крепкие руки сплетали тонкие стебли в канаты различных размеров. Самые толстые укладывались кругами в массивные бухты и, словно зеленые змеи, ожидая своего часа, грелись на солнце. Из более тонких вязались огромные сети, широкие ячейки которых могли без проблем пропустить сквозь себя человека и создавались специально для более крупной добычи. Судя по количеству заготовленного, Яр планировал полностью заставить ловушками ближайшие окрестности рода Змеи, что, собственно, уже частично и было проделано. Сырья в лесу имелось с избытком, и все новые и новые сети постепенно выходили из-под умелых рук.

* * *

Ближе к вечеру все запланированные Яром приготовления были закончены. Приказав вымотавшимся за день людям бросать все дела и начинать восстанавливать силы, то есть попросту отдыхать, Мудрейший, в сопровождении вождя и предводителей пришедших из разных родов охотников, уединился в землянке Маргара.

Собрание начал отвечавший за разведку и оповещение командир Оленей — Нардаг. Сухощавый жилистый охотник всегда отличался особой сдержанностью, и на его угловатом, будто выточенном из камня лице исключительно редко отражались хоть какие-то отголоски эмоций. Но именно сейчас, был крайне удачный момент для тех, кому хотелось посмотреть на Нардага в гневе. Правда, зрелище было не из самых захватывающих, так как суровый охотник не кричал, не метался, не топал ногами, а всего лишь надулся, нахмурил брови и, стиснув в тонкую линию рот, редкими плевками выдавливал из себя слова:

— Сколько можно ждать?! — человек смотрел куда-то в сторону, будто мог видеть сквозь стену землянки, но вопрос свой, конечно, обращал к Яру. — На всех постах тишина, ни намека на приближение тварей. Из нашего рода известий тоже нет. А нагрянул бы враг в поселок — Линар бы уже примчался. Ему суток хватит. Я уверен, у нас сейчас пусто. Гости где-то застряли. Или вовсе свернули. Зря ждем… Надо самим навстречу идти!

— Кто еще так считает? — Мудрейший обвел взглядом собравшихся. — Ну что молчите? Стоит идти?… Или ждем?

Заговорили все разом. Оказывается, каждый из присутствующих охотников, включая вождя, был абсолютно согласен с Нардагом. Рвущиеся в битву люди, наперебой, уверяли Мудрейшего, что нужно срочно отправляться искать самим этих опасных пришельцев, пока те не разбрелись по окрестным лесам и не наделали бед. О причинах задержки врагов звучали различные версии: воротились туда, откуда пришли; встали стойбищем где-то на юге у берегов Великой реки, и там до сих пор остаются; свернули на запад, где могут случайно наткнуться на поселок Орлов; переправились на другой берег и там досаждают Безродным. Все, в равной степени, могло оказаться и правдой, но Яр продолжал сомневаться в необходимости выдвигаться вперед и честно выложил родичам весомые свои аргументы:

— Какие все смелые! Да вы их просто не видели! Думаете — найдем, окружим, как на общей охоте, утыкаем стрелами и добьем копьями. — Яр, незаметно для себя самого, начинал заводиться, — Как бы не так! Это вам не стадо оленей. Не медведи. Не тигры! Их так просто не взять, уж больно здоровые да зубастые. Я не говорю, что не справимся. Одолеем, числом задавим…, но в крови умоемся, как никогда прежде. Нужна нам такая победа?… Вот то-то же.

Сделав паузу, Мудрейший наблюдал за насупившимися, но притихшими людьми, подмечая, что сказанное задело, заставило задуматься. Сначала напустив страху, теперь Яр решил немного приободрить приунывших охотников и, сменив тон на более спокойный, продолжил уже совсем в другом ключе:

— Если здесь встретим, к чему и готовились, легче все пройдет. Гораздо легче! А главное — значительно меньше людей потеряем, ведь в голове наша первейшая сила, а не в руках. Нам боги разум затем и дали, чтобы более могучих зверей побеждать могли. Так что сердца свои пылкие остудите и думайте. Думать полезно. Еще дня три подождем, авось чудища на нас сами и выйдут. Нужно нам это, поймите. Очень нужно. А не появятся твари, тогда и правда — придется идти, вылавливать. Но только уже большими силами — в компании Кабанов и Волков. Они в три дня подойдут, успеют. Тигров уж ладно — ждать не будем. Долго. И без них набирается целое полчище. Пойдем пришлую Орду своей ордой встречать. Заставим пожалеть, что явились незваными. Но только если в три дня не объявятся!

* * *

Стройный план Яра рухнул двумя часами позже, когда уже погрузившийся во тьму поселок огласился тревожными криками. Откуда-то с края, шумной волной, катился все более разрастающийся переполох. Недавно улегшийся спать, народ перепугано вскакивал, хватался за копья и луки, готовился к бою, решив, что Орда, наконец-то, пришла. Но дело было вовсе не в этом — кое-как дотянув до конца самый трудный забег своей жизни, растянувшийся на целых три дня, шатавшийся от усталости, еле живой Трой все-таки доковылял до селения Змей.

Весть о случившимся в поселке Орлов, которую измученный парень буквально вытолкнул из себя последним остававшимся в груди воздухом перед тем, как потерял сознание, быстрее птицы полетела из уст в уста и ворвалась в землянку Маргара. Совет был недолгим. Тут ждать нельзя — нужно срочно отправляться на помощь. Все силы положить, но попытаться спасти. Там дети… Там женщины…

* * *

Не прошло и часа, как во мраке ночи, под черными кронами спящих деревьев, потекла людская река. Родичи быстро шагали на юго-запад, таща за собой часть заготовленных для врага сюрпризов. Растянутые по лесу ловушки и выкопанные волчьи ямы, к сожалению, на плечи не взвалишь, но многое прихватили — не пропадет, пригодится.

Растянувшаяся на сотни ярдов колонна шла. Хотя и быстро, но шла — не бежала. Яр не дал. Запретил, как Морлан его ни упрашивал. Все охотники рода Орла рвались к семьям, домой, но Мудрейший на верную смерть не пускал, понимая, что дорогой себя измотать до предела нельзя — и родных не спасут, и сами погибнут за зря. На кого-то пришлось накричать, ну а пару особенно глупых горячих голов, так и вовсе удерживать силой, дабы, убежав самовольно, не выдали приход остальных раньше времени.

Дорога была не из близких. Яр рассчитывал выйти к месту на утро четвертого дня, если ничего не случится во время пути. Сын Ярада был крайне расстроен, и не только самим фактом захвата людей, многие из которых, наверняка, уже были мертвы. Пойди твари и дальше на север, вдоль реки, как они поначалу и двигались, расправиться с ними, благодаря тщательной подготовке, удалось бы гораздо быстрее и проще. А уж насколько бы меньше погибло людей… Теперь эти замыслы в прошлом, нужно походя придумывать новый план действий, пока расстояние борется с временем, позволяя собрать мысли в кучу. Нет, не в кучу. В стройную линию!

* * *

Выбраться было непросто. Утром прошел сильный дождь, разбудивший едва не захлебнувшегося в потоках стекающей в трещину грязи несчастного парня. Стены провала сделались скользкими и высыхать никак не хотели. Не сохранись у Кабаза припрятанный каменный нож, чудом не выскочивший из петли на поясе во время погони и последующего падения, умирать бы парню мучительной медленной смертью, терзаясь от жажды и голода, на дне коварной расщелины. Но, слава богам, оружие уцелело, и красный от натуги и, покрывавших все тело царапин, Кабан медленно забирался наверх, выдалбливая в податливом грунте необходимые для опоры конечностей углубления. Такой черепаший подъем тянулся уже пару часов, и парень, обливаясь ручьями горячего пота, собрав волю в кулак, ярд за ярдом пробирался вперед, понимая, что если сорвется, на вторую попытку оставшихся сил уже точно не хватит.

Наконец, до смерти перепугав длинноухого зайца, оказавшегося невольным свидетелем страшной картины, над краем провала поднялась темно-бурая от крови и грязи рука. Через мгновение за ней появилась вторая, потом голова, дальше вылезло все остальное создание, в котором узнать человека было крайне непросто. Скорее оно походило на подземного злобного духа, выползавшего из темных глубин в мир людей.

Недолго полежав на краю покинутого обрыва, немного придя в себя, парень стал подниматься. Обежав взглядом окрестности, Кабаз не обнаружил угрозы, но зато осознал, что вышла промашка. Не подумав об этом в начале подъема, парень вылез не с той стороны и теперь оказался ближе к селению рода Орлов, чем к горам. Двигаться в сторону захваченного поселка совсем не хотелось, а перепрыгнуть не очень широкую трещину сил уже не было. Пораскинув мозгами, Кабаз выбрал восточное направление и двинулся вдоль неровного края разлома в сторону далекой отсюда Великой реки, стараясь как можно быстрее покинуть опасную зону.

Видно, боги совсем обозлились на бедного парня, ибо выпавшие в последнее время на долю Кабаза нелегкие испытания на этом не кончились. Впереди уже замаячил конец надоевшей расщелины, когда на пути бредущего парня, ярдах в пятнадцати, выскочил длиннорогий олень, мчавшийся с севера. Животное, не задумываясь, перемахнуло разлом и в пару мгновений исчезло из виду, а вот появившийся через секунду преследователь слегка задержался, готовясь к прыжку. Длиннохвостая зубастая тварь своим правым уродливым глазом, видно, все же заметила парня, так как, бросив погоню за слишком уж быстрой добычей, развернулась на месте и, угрожающе зашипев, метнулась навстречу Кабазу.

Мысли в голове молодого охотника заметались, как молнии, сердце забилось, адреналин хлынул в кровь, дрожащие руки как-то сами собой извлекли из-за пояса нож, казавшийся просто смешным на фоне бегущего монстра. Разделявшее их расстояние подвижное чудище покрыло за пару секунд. Растянувшись в длинном прыжке, растопырив когтистые передние лапы, разинув клыкастую пасть, иноземная мерзкая тварь летела навстречу беспомощной жертве.

Озарение явилось в последнюю долю секунды. Выставив руку с зажатым ножом, не дожидаясь момента, когда массивное тело чудовища врежется и завалит на землю, Кабаз сам рухнул назад, пропуская летящую тварь над собой. Инерция тяжелого зверя не позволила ему извернуться так ловко, чтобы цапнуть парня зубами, и потащила дальше вперед. Мощная задняя лапа зацепила бедро, продрав плоть до кости, но, удачно подставленный каменный нож, преодолевший сопротивление толстой шкуры чудовища, монстр собственным весом загнал себе в грудь между ребер. Кульминацией столь прекрасно проведенного парнем маневра стал удачный толчок, пропихнувший чудовище дальше, чем рассчитывал зверь, взмывая в свой последний прыжок. Упершись о землю спиной, охотник встретил стопами своих немного согнутых ног нависшее прямо над ним желтоватое плотное брюхо и, сначала прогнувшись под тяжестью туши, затем распрямился, прибавив движению хищника скорости. Удивленная тварь, мелькнув торчащим из раны ножом, кувыркнулась вперед и, издав дикий визг, сорвалась прямо в трещину, мгновенно превратившуюся в голове у Кабаза из губительной в спасительную.

Не слушая предсмертных стенаний издыхающей твари, исходивших откуда-то снизу, зажав новую глубокую рану рукой, снова выживший наперекор обстоятельствам юный охотник торопливо, хромающей шаткой походкой, двинулся дальше, стараясь убраться отсюда как можно скорее. Сил бояться и думать уже не осталось, человек, опять обманувший судьбу, ковылял неизвестно куда, лишь бы только подальше от рода Орла.

 

Глава четырнадцатая

Обратный путь по каньону, длившийся уже вторые сутки, с одной стороны получался немного полегче, так как пропала нужда соблюдать осторожность, и охотники бежали вперед, не скрываясь, а с другой, темп движения снизился, сил уже не хватало, а припасы давно растворились в желудках. Оставшуюся половину дороги в Долину предстояло пройти натощак. Но это не страшно, выдержать пару дней голода — задача простая, а вот без воды, да на летней жаре, бег давался гораздо сложнее. Если бы дно расщелины большую часть дня не скрывалось в прохладной тени, двигаться пришлось бы ночами. А так жажду пока удавалось терпеть, отгоняя, словно назойливых мух, неприятные мысли о холодной живительной влаге.

Видно, кто-то из богов проявил милосердие и сжалился над страдающими людьми. После полудня остроглазый Валай углядел впереди блеснувшую в лучах уходящего солнца полоску текущей воды. Подобравшись поближе, изумленные родичи тупо уставились на непонятно откуда здесь взявшийся, весело журчащий ручей. Недавно промытое русло тянулось от мощно забивших ключей, возникших у самого края стены, и постепенно терялось из виду, уходя куда-то на север, в сторону заселенной людьми Долины.

Напившись по полной, повеселевшие путники с новыми силами припустили вперед. Проблема жажды отпала. Теперь параллельно охотникам, обещая каньону зеленое будущее, бежал молодой ручеек.

* * *

Еще через день, миновав последний изгиб, возвращавшиеся разведчики увидели лес. Нахлынувшие чувства были настолько сильны, что не по годам серьезные люди, не привыкшие выпускать сантименты наружу, наплевав на испорченный имидж суровых охотников, кинулись друг другу в объятия. Разделив свою радость этим тактильным контактом, парень и девушка двинулись дальше и всего через пару часов уже старательно очищали знакомый малинник от успевших дозреть за время отсутствия родичей сладких душистых ягод. Сбив немного оскому, изголодавшиеся в долгой дороге, охотники достали луки и стрелы и достаточно быстро, благо дичи вокруг было валом, добыли молодую косулю. Высеченная искра, упав на комок сухих древесных волокон, дала начало костру, на котором и было зажарено мясо. Утолив окончательно голод, молодые люди, развалившись на травке в тени, организовали своим изможденным телам передышку и, расслабившись, нежились в неподвижности.

— Как же приятно, наконец, оказаться дома… — Валай закинул за голову руки и, уставившись на плывущие по небу облака, пожевывал зажатую между зубов травинку.

— До твоего дома неделя ходу. — Мина настолько привыкла везде выпячивать свою независимость, что эта фраза сорвалась с ее губ машинально.

— Ты понимаешь, о чем я… Небось, и сама испытываешь то же самое?

— Ладно, извини. Это все переживания… Конечно, я рада.

— Так бы всю жизнь и пролежал. А что? Все необходимое прямо под боком: еда, вода, красота окрестностей, лучшая в мире женщина…

— Ах ты, льстец! — палец девушки ткнулся парню под ребра. — Неужто лучшему в мире охотнику вообще интересны такие слабые несовершенные создания…? — Мина позволила себе игриво улыбнуться.

— Ты права, ляпнул глупость… От баб только вред.

Над укромной поляной повисла пауза, затем шутки кончились, и голос Валая зазвучал совсем по-другому:

— А если серьезно, нам настала пора расставаться. Кому-то обязательно нужно остаться и наблюдать за выходом из расщелины. Ты не хуже меня понимаешь, что все те твари, которые ждут за горами, рано или поздно, припрутся сюда. И этот поганый момент нельзя проморгать.

— Я смотрю, ты уже все решил. Сам остаешься, а меня отправляешь к Мудрейшему. А хорошо ли подумал? А меня ты спросил?

— Хватит! К чему эти споры? Ты же видишь, что я не шучу. Сдайся хоть раз. Позволь мне хоть в чем-то тебя убедить. Не противься, сейчас это все бесполезно. Я действительно все решил и останусь!

Мина уже поняла, что вставшего в позу Валая переубедить не удастся, и хотя она считала себя вполне способной справиться с данной задачей не хуже, а может, и лучше любого мужчины, все же решила не ссориться с Волком и уступить.

— Хорошо. Дальше отправлюсь я. А ты, так и быть, отдыхай, набирайся сил. Устал, бедненький, ножки болят, спинка ломится… Но ничего, Мина сбегает, не откажет. — при этих словах превратившая свое поражение в шутку девушка принялась ласково поглаживать парня по голове.

Валай улыбался, а его глаза, как-то по особенному, с теплотой смотрели на лежащую рядом спутницу. Наконец, видно разглядев в Мине что-то такое, на что раньше внимания не обращал, охотник решился и выпалил:

— На будущий год, если выживем, возьму тебя в жены.

— А я возьму тебя прямо сейчас. — девушка быстрым движением перекатилась и оказалась сидящей на парне верхом. Нагнувшись, она обхватила Валая руками за шею и, приблизив лицо, впилась своими губами в чужие. Поцелуй никак не кончался. Переплетаясь конечностями, влюбленные все больше и больше сливались в единое целое, а пылкие молодые сердца разгоняли свой ритм, стуча с каждым мигом быстрей. Все страхи последнего времени под напором безудержной страсти, бесследно пропав, улетучились. Настало время любви…

* * *

К сожалению, счастье длилось недолго. С ним так всегда и случается — только найдешь, создашь, добудешь и, все… — его нет! Всего каких-то пятнадцать минут удалось, грея души в объятиях, поваляться на мягкой траве, и долг стал давить, заставляя вставать и возвращаться к делам, важность которых стояла превыше всего.

Подойдя к краю пустоши, люди взялись за руки и, глядя друг другу в глаза, собрались прощаться, но тут, стоявший лицом к востоку, Валай что-то заметил и потянул Мину вниз, прижимая к земле.

— Смотри! Это одни из них! — взволнованный голос охотника звучал приглушенно, а палец указывал в сторону гор.

С востока по пустоши, милях в двух от людей, скакали какие-то твари. Их, кажется, было четыре — пара поменьше и столько же крупных. Не таких огромных, как убитый Арилом, но тоже очень внушительных. Расстояние до чудовищ сейчас было значительно большим, чем несколько дней назад, когда охотникам довелось с вершины откоса полюбоваться на стойбище монстров, поэтому люди даже не поняли, что тварей на самом деле было не четверо. Два длиннохвоста сопровождали ехавших на рогачах хозяев, которых парень с девушкой разглядеть не смогли. Нелюди полулежали на спинах своих скакунов, пригнувшись вперед. А уж заметить привязанных сзади детей шансов у родичей не было вовсе.

Проследив, как процессия, постепенно смещаясь на юг, растворилась в каньоне, охотники поняли: больше медлить нельзя. Наскоро попрощались, и Мина отправилась в путь. Валай же остался и пошел выбирать себе подходящее для наблюдения за проходом место, нисколько не сомневаясь, что пришельцы долго ждать себя не заставят. Теперь все стало предельно понятно: обнаружив начало идущей сквозь горы дороги, обитатели южного мира отправили на разведку отряд и принялись стягивать силы, готовясь к вторжению, если в том будет смысл. Как только замеченные молодыми людьми посланцы достигнут загорья, а будет это, по прикидкам Валая, дня через два, тварям станет известно: в конце открывшегося пути лежит огромный, прекрасный, полный вкусной добычи, манящий и неизведанный, новый, ждущий своих покорителей мир…

* * *

Еще восемнадцать престарелых несчастных людей отправились, своей последней дорогой, в ненасытные чрева чудовищ. Сегодня предстояло погибнуть еще шестерым. Да, количество ежедневно уводимых на смерть людей почему-то уменьшилось, но это ни коим образом не улучшило царившие среди выживших настроения. Вот и сейчас все только и ждали, когда «капюшоны» появятся на поляне и начнут выбирать свои жертвы. Старики уже начали, как и каждый день до того, прощаться с родными, готовясь к возможной трагической участи. Женщины плакали. Всех пробирала возникшая от страха и напряжения дрожь. Люди подсознательно мысленно торопили приход палачей, желая быстрее закончить мучения ожиданием. Традиционная жуткая процедура проходила каждое утро, затем родичей сутки не трогали, и можно было слегка ненадолго расслабиться.

Прошедшие дни никаких существенных изменений в положении пленников не принесли — народ круглые сутки просиживал в кругу на поляне, периодически получая сырое зерно и воду в горшках. Круглосуточная зубастая охрана менялась три раза в день, бежать никто не пытался, и только одно событие, помимо гибнущих стариков, крепко и навсегда въелось черным пятном в память Арилу.

Еще во вторую ночь, не выдержав тягот неволи, от голода (у матери неожиданно кончилось молоко), от некой болезни, или просто пришло его время, но, навсегда откричавшись, умер крохотный грудничок. Мать была безутешна. Женщина выла, как зверь, взывала к молчавшим богам, клялась отомстить и держала в дрожащих руках, прижимая к груди, остывавшее детское тельце. Время шло, но несчастная, потеряв связь с реальностью, двое суток пролежала, рыдая, так и не выпустив трупик из рук. Родичи, понимавшие, что так не может продолжаться вечно, попытались отнять тело ребенка от матери и придать земле в маленькой ямке, по-тихому выкопанной в центре поляны вручную. Но обезумевшая женщина воспротивилась, принялась дико кричать и умудрилась все же привлечь внимание обычно не обращавших на исходившие из людской толпы звуки черных хозяев Орды.

Прямоходящие чудища, прибежав на поляну, полезли в человеческий круг, разобраться в чем дело, и, прояснив для себя ситуацию, сделали очевидное — силой вырвали детское тельце у матери и утащили с собой. Булькающие рыдания убитой горем женщины заглушил громкий массовый вздох неожиданности и отвращения, грянувший над поляной, когда один из нелюдей, походя, бросил маленький трупик в сторону охранявших пленников тварей. Сразу два ловких зверя, бросившись с разных сторон, вцепились в нежное мясо. Пара мгновений, и твари закончили трапезу, в очередной раз наглядно продемонстрировав родичам судьбу тех, кто рискнул бы бежать.

Люди, в шоке, молчали, стараясь осмыслить увиденное. Гнев и страх боролись за первенство в людских головах. И без того отвратительные во всех отношениях нелюди в глазах пораженных родичей опустились значительно ниже любого ужасного зверя. Зубастые прислужники — и гиганты, и те, что поменьше, были просто животными — хищными, агрессивными, ненасытными, но все же понятными. А вот черные уроды вообще не поддавались осмыслению, выбиваясь самим фактом своего существования из рамок разумного и вообразимого. В таком прекрасном, полном жизни и радости мире, каким он был прежде, желтоглазым пришельцам не было места. Но мир изменился…

Арил не забыл этот случай и мысленно часто к нему возвращался, прокручивая страшные события снова и снова. Такие экскурсы в память не давали угаснуть тому всепоглощающему чувству ненависти, которое, зародившись при первом знакомстве с хозяевами Орды, постоянно возрастало и крепло в сердце юного охотника. Арил уже осознал, что твари, показавшиеся ему когда-то в чем-то похожими на людей, в своей извращенной сути были скорее сродни насекомым, чем человеку. Невероятно чуждые эти создания вызывали у парня такую ярость, что дисциплинированный разум с трудом умудрялся сдерживать сжимаемые до судорог руки, жаждущие лишь одного: задушить, разорвать, уничтожить ненавистных уродов. Либо они нас, либо мы их — всех, под корень, иначе никак…

* * *

Безжалостный перст судьбы указал «капюшонам» на очередные шесть жертв. Стариков утащили. Родные поплакали. Жизнь пошла дальше… Как ни странно, но и Раст и Мараг, первыми заявившие о своей готовности к смерти, до сих пор оставались в живых. Раз за разом злой рок обходил этих мужественных старцев стороной, но количество дряхлых людей уменьшалось, и вероятность быть выбранным с каждым днем постоянно росла. Ужас когтистыми лапами все сильнее вцеплялся в людские сердца, и одна из старух, прям в процессе последнего выбора, не смогла пережить столь высокого нервного напряжения и рухнула замертво, когда поняла, что один из уродов лезет именно к ней. Этой женщине повезло — когда жуткие твари принялись поедать еще не остывшее тело, ей было уже не страшно, не больно и все равно…

Обычно, закончив кормежку зверей, черные монстры пропадали из вида на целый день, занимаясь какими-то своими, неизвестными людям делами. Но сегодня двое из них задержались и сунулись внутрь землянки старейшины. Эльм этого видеть не мог — он был съеден вчера. Пробыв там несколько минут, нелюди вылезли обратно, и не с пустыми руками, захватив с собой, видимо, все оружие, что удалось обнаружить. Добыча была немалой — два копья, три ножа, пара луков и стрелы.

Сердце наблюдавшего за выходом тварей из дома Арила сжалось в груди при виде своего, целого и невредимого, «рогатого» лука. Большие ценители изделий из кости — пришельцы явно заинтересовались непонятным для них оружием и, передавая лук из рук в руки, внимательно его разглядывали, о чем-то друг другу порыкивая. Наконец, закончив осмотр и сделав какие-то выводы, нелюди двинулись прочь от поляны, захватив с собой все оружие. Арил с жалостью провожал глазами созданный своими руками шедевр и чуть не подпрыгнул от радости, когда несший его лук черный урод, остановившись между двух далеких, но еще видных отсюда землянок, вытащил из общей охапки костяное оружие и оставил его, прислонив к стене ближайшей хижины. Секунду подумав, он извлек и Арилов колчан, бросив его рядом с луком и только потом, широченными шагами, кинулся догонять своего товарища. Ставший недавно сюрпризом на празднике длинного дня, чудесный составной лук вызвал у нелюдей повышенный интерес и, видимо, был отложен для дальнейшего тсщательного изучения, не разделив неизвестной судьбы остального оружия.

Стянутый тетивой, костяной полумесяц оставался лежать в поле зрения Лиса вплоть до самого вечера. Затем темнота поглотила поселок, и только утром Арил смог убедиться, что лук по-прежнему остается на месте. В голове молодого охотника уже крутились возможные варианты развития дальнейших событий, но в одном он был точно уверен: если боги позволят бежать, свое направление юноша выбрал и, чтобы вокруг ни творилось, бросится прямо за луком. Парень еще не догадывался, что такая возможность скоро ему предоставится, причем гораздо раньше, чем он мог надеяться — объединенные силы охотников целых пяти родов уже подходили к захваченному поселку.

 

Глава пятнадцатая

Селение рода Орла приближалось с каждой минутой пути. Ведомый Яром многочисленный отряд отделяло от цели похода менее десяти миль. Уже рассвело, и веселые утренние лучи разгоравшегося светила, пробиваясь сквозь пышную зелень крон, порождали бесчисленное количество ярких солнечных зайчиков. Мириады бликующих светлых пятен находились в постоянном движении, прыгая с места на место вслед за колышущимися под легким западным ветерком ветвями деревьев. Лес пестрил красками. Птицы вокруг весело щебетали, встречая рождение нового дня. В разрывах листвы голубело ясное безоблачное небо, и совершенно не верилось, что совсем скоро на благодатную землю Долины хлынут густыми струями реки горячей крови…

План предстоящей атаки давно был готов (Мудрейший в дороге зря времени не терял) и уже доведен до народа неутомимо сновавшим назад и вперед вдоль колонны охотников сыном Ярада. Возможно, не будь в Племени такого разумного лидера, каким и являлся Яр, ощущавшие свое многократное численное превосходство охотники в поселок ворвались бы сходу. Но Мудрейший был не преклонен и, в условиях сильной нехватки свободного времени, все предложения, исходившие от Маргара и остальных, обрывал на корню, продолжая гнуть свою строгую линию. Время долгих собраний прошло. Разъяснять всем и каждому скрытый смысл своих необычных решений сын Ярада больше не собирался. Дисциплина, порядок, отвага и воля — вот в чем скрывался залог удачного завершения будущей битвы. Причем, именно в такой последовательности.

Помимо полного уничтожения пришлой Орды, причем обязательно всей — до самой последней уродливой твари, перед спешащими к роду Орла охотниками стояла и другая, гораздо более важная задача — спасти оставшихся в живых родичей, если такие имелись. Провести разведку, пусть даже и боем, Яр не давал, опасаясь испортить все дело, лишившись столь важного для успеха всей операции элемента внезапности. Приходилось, надеясь на лучшее и предполагая, что женщины, дети и старики все еще живы, начинать нападение, опираясь на эту теорию. А дальше, если жестокие боги все-таки допустили всеобщую гибель людей, о чем не хотелось даже и думать, походя корректировать план, или просто действовать по обстоятельствам. Сейчас все зависело от того, насколько четко и слаженно сработают, имевшие каждый свою основную задачу, отряды, на которые продуманный Яр уже поделил всех собранных под своим началом людей. Дабы избежать путаницы, каждая группа собиралась из охотников одного рода и возглавлялась своими же.

Оленям Нардага предстояло, сделав большую петлю, перекрыть южное направление, отрезая пришельцев от гор. Яр полагал, что если враг побежит, то именно этим путем. Согласно плану, отряд вступит в бой последним, и, если боги пошлют немного удачи, ударит противнику в спину. Но на обход предстояло затратить достаточно много времени, и люди Оленя уже покинули основную колонну, начав маневр заранее.

Мудрейший же лично, в компании Лис и Медведей, собирался сместиться на запад, и выйдя к поселку по ветру, привлечь сильным запахом припасенного тухлого мяса наделенных, как было известно, весьма неплохим обонянием тварей. Причем, чем их кинется больше — тем лучше. Но главное выманить на себя ту четверку гигантов, которые волновали сына Ярада гораздо сильнее, чем все остальные меньшие чудища, пускай даже взятые вместе. А дальше наступит проверка на практике тех хитрых уловок, которые Яр, поработав мозгами, подготовил в подмогу копьям и стрелам, специально для битвы с громадинами. Мудрейший надеялся, что его расчеты верны и затея удастся, тогда остальные отряды уж точно добьются успеха. Яр брал на себя, бесспорно, самое трудное. А как же иначе…?

Морлан со своими охотниками, как было легко догадаться, готовился выполнить главное — дождавшись, когда враг рванется на запад и частично покинет поселок, как можно быстрее, знакомыми тропами, проникнуть в родное селение, отыскать ждущих помощи пленников и начать выводить их в безопасное место. Орлам строго-настрого было наказано — не сметь отвлекаться на мщение и, лишь завершив вызволение родичей, наверняка обессиленных и истощенных, возвращаться обратно и помогать остальным добивать выживших к тому времени тварей, если, конечно, такие останутся.

И наконец, последней группе охотников под командованием Маргара предстояло завершить окружение захваченного поселка с востока и севера. Змеям, собственно, как и Оленям, надлежало уделить особое внимание нелюдям, постаравшись разделаться с ними в первую очередь. По наказу Мудрейшего, бить черных хозяев Орды собирались издалека. Стрелами, по возможности, не сближаясь. Живьем захватить не пытаться — что толку ловить, когда допросить все равно шансов нет. Другое дело — Безродные. Во те то, под пыткой, ну а чаще и сразу, благо трусы известные, всегда выдают все, что знают. Но ведь их-то возможно понять… А у зубастых пришельцев о чем-то выспрашивать — все равно, что пытаться узнать у лягушки, глубок ли ручей. Толку — ноль.

Не дойдя пяти миль до поселка, силы Племени разделились, и неравные группы охотников двинулись на оговоренные позиции. Начинать порешили в районе полудня, сигналом послужит зов рога, в который Мудрейший протрубит лишь тогда, когда убедится, что чудища клюнули на приманку и вышли навстречу отряду. Время решительных действий настало. К вечеру все уже кончится, в чью только пользу — пока не известно. Но люди шагали вперед, твердо веря в победу, надеясь на помощь Ярада, на силу оружия, крепкие руки товарищей и светлую голову Яра.

* * *

Ну все, поравнялись. Смещаться южнее уже будет лишним. Дальше курс на восток, пара миль, и откроется вид на поселок. Ветер дует, как нужно: строго в спину, и сильно. Достаточно сильно, чтобы все удалось — смрад достиг до огромных ноздрей. Подготовились. Обсудили еще раз: кому, как и что нужно делать. Извлекли из мешков несколько заготовленных тушек тухлятины. Крепче сжали оружие. Принялись ждать.

Потянулись томительные минуты. Напряжение возрастало, нервы людей накалялись, твари все не показывались. Зазвучали тихие голоса. В некоторых головах зерна сомнений пустили ростки. Тонкая трещина, возникшая в плане сражения, становилась все больше и больше. Прошло полчаса, и Яр уже было решил выдвигаться вперед и не ждать…, но вдруг один за одним появились все трое дозорных, бегущих к своим во всю прыть. Их преследователей пока видно не было, но зато, обгоняя разведчиков, заставляя сжиматься сердца, а поджилки трястись, по вздрогнувшему в испуге лесу прокатился гремящий, чудовищный рев. Значит, план не подвел, монстры клюнули, будем встречать!

Первыми, как Яр и рассчитывал, появились хвостатые бестии. Твари, словно специально, практически одновременно возникли перед охотниками, выскочив на небольшую поляну, за которой намеренно Мудрейший и расставил людей. Время как будто замедлилось. Вот в изумлении начинают открываться рты еще не встречавших зубастых пришельцев охотников. Мгновением позже оглашает округу синхронный шлепок тетивы десятков разряженных луков. Острые стрелы со свистом проходят сквозь воздух. Падает первая тварь. Но только одна. Остальные, преодолев в два счета поляну, прыгают в гущу людей. Зубы впиваются в плоть, длинные когти мелькают, как молнии, первые родичи гибнут, получая смертельные раны. В ход идут копья, но шустрые гады проворны, а шкура крепка. Все же дело пошло — первый шок миновал, люди стали давить. Плотно сбившись, ощетинились копьями, не давая приблизиться, принялись стрелять из-за спин. Выпущенные в упор стрелы все чаще находили лазейки в броне. Вот свалили вторую и третью. Нескольких ранили. Остальные попятились, начали отходить.

Получив передышку, Яр попытался прикинуть масштабы потерь. Людей погибло с десяток, и столько же раненных, тварей убить удалось четверых, но их немного и было — максимум дюжина. А где же большие? И тут, отвечая на этот вопрос, послышался треск и, ломая подлесок, перед глазами напуганных родичей, закрывая макушкой светило, появился кошмарный колосс. Не успели люди осмыслить увиденное, как ужас удвоился — рядом вылез из леса второй.

Замысел Яра опять подтверждался. Все шло по плану. Задумка сработала, но почему-то восторгов и радости среди людей не возникло. Скорее, наоборот. Слышать об эдаком чуде — одно, а увидеть своими глазами — совершенно другое. Родичи дрогнули, начали пятиться, кто-то дернул назад раньше времени, но таких было мало, большинство удержалось, продолжая терпеть, в ожидании нужной команды. Яр вынул рог и, что есть сил, затрубил, подавая заветный сигнал. Звуковая волна покатилась по миру, подтверждая начало атаки. Но не здесь. Для отряда Мудрейшего этот звук означал — отступление.

Люди бросились в разные стороны, но отнюдь не бездумно. Пара маленьких групп задержалась и, подпустив великанов поближе, эти охотники, являясь приманкой, резко бросились в чащу. Гиганты, конечно, затопали следом, каждый в своем, ловко заданном людьми, направлении.

Не успели массивные звери покинуть поляну, а уже вслед за ними, замыкая колонну пришедших на запах чудовищ, прискакали два «капюшона» на спинах своих рогачей. Отхлынувшие ранее под людским натиском, длиннохвостые твари, видно, только того и ждали. Оживившись при виде хозяев, они снова поперли вперед, но не сильно опережая наездников, которые, разделившись, последовали за углубившимися в чащу гигантами.

Две сотни метров, и охотники начали действовать. Приятных сюрпризов готовили на четверых, по этому тварям досталось по полной. Сначала с высоких деревьев, между которых проходил маршрут одного из гигантов, упала широкая сеть. Не сказать, чтобы она навредила чудовищу, но смутила, заставила замотать головой. Этой заминкой мгновенно воспользовались — сосуды с горючей субстанцией полетели с обеих сторон. Горшки, разбиваясь, выполняли простую задачу — покрывая толстую шкуру чудовища, липкой воняющей жижей. Дальше, оставляя за собой дымный след, на монстра посыпались горящие стрелы, часть из которых, удачно попав и воткнувшись в чешуйчатую кожу, поджигали смолистую массу. Тварь запылала, как факел, и в черном облаке копоти заметалась, ломая деревья, топча не всегда успевающих увернуться охотников и оглашая окрестности громким яростным ревом.

Прискакавший следом хозяин, видя такое бесчинство, бросил тяжелую массу своего скакуна прямо в гущу людей. Костяной длинный меч замелькал, сея смерть. Черный монстр размахивал лапой со скоростью ветра. Огромная туша, растоптав пару родичей и рогатой своей головой разбросав еще нескольких, пробежав сквозь людей, принялась разворачиваться и тут же попала под сильный обстрел. Толстая пластинчатая броня, со всех сторон покрывавшая чудище поверху, кремниевым наконечникам не поддалась. Стрелы отскакивали, не причиняя зверюге совсем никакого вреда, но наездник, не обладая подобной защитой, вмиг расцвел оперением, словно некая страшная птица, и, покинув широкую спину неуязвимой пока что твари, рухнул вниз, распластавшись в ворохе вялых коричневых листьев черной уродливой кляксой.

Потерявший хозяина монстр закружился по лесу, гоняя людей. Яру лично пришлось его заводить под еще одну припасенную сеть. Ловушка сработала — брошенные засевшими в кронах людьми, прочные путы накрыли чудовище. Ноги зверя запутались, туша рухнула и, влекомая сильной инерцией, крепко врезалась в толстое дерево. Подбежавшие охотники принялись тыкать тяжелыми копьями, метя в открывшиеся более мягкие зоны — подбрюшья и шеи, добиваясь при этом успеха. Слабые места отыскались — обливаясь густой бурой кровью, тварь, подергавшись напоследок, издохла. Но битва на этом не кончилась.

Несколько длиннохвостых чудовищ, дерущихся все это время с людьми, наконец успокоились, замерев на земле, пораженные в многих местах. Но полыхавший гигант продолжал, упорно цепляясь за жизнь, калечить метавшихся по лесу родичей. Густо утыканный стрелами и кое-где даже копьями, разъяренный взбесившийся великан, жуткий, словно оживший ночной кошмар, никак не сдавался и убивал, убивал, убивал… Мощные ноги — топтали. Зубастая пасть — разрывала на части. Хвост, здоровенным бревном, — крушил кости, сбивая людей. Так продолжалось с минуту, затем предел сил был достигнут. Тварь зашаталась, последний раз глухо взревела и медленно повалилась на землю, продолжая гореть.

На этом участке сражение кончилось, а на другом, где вторую громадину пытались свалить другим способом, все пошло не по плану. Внезапно натянутый на пути у колосса толстый прочный канат свою задачу выполнил — заплел чудовищу ноги и заставил свалиться вперед, а вот длинные острые пики, которые, согласно задуманному, должны были встретить огромную тушу в полете к земле и пронзить, погрузившись в упругую плоть под давлением собственной массы падающего чудовища, не успели подняться под нужным углом (в этом люди промедлили) и, скользнув по чешуйчатой коже, лишь слегка оцарапали тварь.

Чудище снова поднялось, не обратив никакого внимания на прилетавшие с разных сторон остроносые стрелы и копья. Заревев пуще прежнего, монстр бросился дальше, вслед за удирающими людьми. Еще одна, проделавшая долгий путь от селения Змей, широкая сеть полетела с деревьев. В этот раз вышел промах — путы, не накрыв головы, скатились к хвосту по спине и бессильно опали на землю. Сейчас бы опять пригодилась горючая смесь, но ее изначально, к сожалению, было немного и она уже кончилась, догорая на туше убитого монстра. Мелкие раны на теле чудовища множились, но опасных пока не имелось — слишком крепка была шкура.

Зверь ярился и хватал своей пастью бежавших охотников, одного за другим, разрывая на части. Мерзкая морда уже покраснела от пролитой крови, но тварь была ненасытна. Конечно, не голод двигал порывами жуткого хищника. Жажда убийства, природная кровожадность и охотничий пыл гнали монстра вперед, не вступая в конфликт с полученной от хозяина командой: «Убить всех!»

Сам черный наездник, нагнав свою главную силу, скакал позади в окружении нескольких шустрых чудовищ, активно размахивая по сторонам неким подобием огромного топора, выполненного, конечно, из кости, и бывшим когда-то, видимо, чьей-то лопаткой. Белое некогда острие сейчас окрасилось в красный и уже сделало вдовами нескольких женщин.

Имея огромное численное превосходство, охотники, тем не менее, в страхе бежали с дороги этой кошмарной компании. Народ охватила всеобщая паника. Когда изначальный план лопнул, родичи растерялись и теперь никак не могли собраться и дать организованный отпор. Уже минут десять продолжалось форменное избиение, и люди гибли десятками. Неизвестно, чем бы все это закончилось, не подоспей на помощь вторая половина отряда, ведомая Яром.

Разобравшись со своими врагами, почувствовав в себе силы на подвиг, воодушевленные родичи с криком бросились на группу пришельцев. Одна из стрел добралась до наездника, вонзившись в черную ногу. Правильно оценив размер подкрепления, продолжавшего прибывать к противнику, нелюдь раскрыл капюшон и, видимо, подал команду отхода, так как чудища, включая гиганта, тотчас развернулись и попытались уйти с поля боя.

Путь назад был отрезан, люди, встав редкой цепью, пускали стрелу за стрелой, но как только рогач смог достигнуть преграды, расступились и дали залп в спину. Черный хозяин зверей рухнул замертво. Массивное чудище потопало дальше, выполняя последний приказ. Мелких же — взяли на копья. Теперь получилось удачней, видно, недавний опыт пошел на пользу. Из пятерых ловких тварей, смогла убежать лишь одна, да и то кровь сочилась из нескольких ран, а из бока торчала стрела. Ей осталось недолго…

Топавший первым во время атаки, зубастый гигант сейчас оказался в конце отступавших, в попытке спасти жизнь хозяину, чудищ. Задачу свою провалив, потеряв командира, зверье и само полегло, но гигант приближался к охотникам и по-прежнему был полон сил и смертельно опасен.

Если бы родичам нужна была просто победа, они расступились бы и дали колоссу уйти. Но все затевалось специально для уничтожения четверых великанов, имевшихся в пришлой Орде. Сюда же пришло только двое, и упускать половину из них, являлось непозволительной роскошью. Так что выбора не было…

Яр смело вышел вперед и, оставшись с чудовищем один на один, поднял свой божественный меч. Но отнюдь не сжимая в руках, а сидевшим на длинном древке, образуя гигантское, в несколько ярдов длиною, копье. Уперев его в землю тупым концом и направив в грудь монстру, бегущему, не понимая угрозы, Мудрейший стал ждать и дождался. Тварь сама налетела на острие — наконечник получившейся пики без особых помех смог прорваться вглубь туши и достать до какого-то важного органа. Под радостные крики охотников, гигант начал падать, продолжая надеваться на пику. Яр отскочил в сторону и, туша завершила свой последний полет, грузно ударившись о землю. Длинный Нож на вершине древка возвышался над спиной пронзенного насквозь исполина. Покрытый кровью клинок торчал строго вверх, будто символ добытой победы.

Бурные восторги народа сын Ярада прервал, вскинув руку, прося тишины:

— Слушайте все! Время праздновать победу еще не пришло! Там, в поселке, сейчас идет бой, — Яр указал рукой на восток, и взгляды родичей устремились туда же, наполняясь новой тревогой. — Несколько человек остается помогать раненым, а остальные — за мной. Нужно успеть сомкнуть кольцо вокруг поселка. Ни одна тварь уйти не должна!

Поредевший отряд, но все еще многолюдный и сильный, в спешке двинулся на восток. Сражение было выиграно. Война только еще начиналась…

 

Глава шестнадцатая

Очередной день ничего нового не принес. Все шло как обычно: рассвет, смерть очередных шестерых стариков, сырая пшеница, вода, ожидание, ожидание, ожидание… Люди предельно устали. Постоянное чувство страха изматывало сильнее, чем любая физическая работа. Голод измучил до резей в желудках. Запах фекалий, скопившихся за последние дни на дальнем краю доступного людям небольшого пространства, куда все справляли нужду, доводил до отчаяния. Родичи ждали спасения, но надежды на благополучный исход постепенно слабели. Беспросветное равнодушие к собственной участи начинало вытеснять из людского сознания все остальные эмоции. Царившая над подавляющим большинством пленников обреченность просто кричала: «Скорее бы все это закончилось! Неважно, как, но закончилось!»

Ближе к полудню начались изменения в обыденном ходе событий. Охранявшие родичей твари заметно занервничали, начали шипеть и бросать непонятные взгляды куда-то на запад. Чуть позже и люди смогли догадаться, в чем скрывалась причина странного поведения зверей — размеренно дующий с самого утра западный ветер принес резкий противный запах тухлятины, сильный настолько, что он смог забить даже смрад испражнений, пропитавший округу насквозь. В поселке поднялась суета: засновали туда и сюда длиннохвостые твари; затопали тяжелыми лапами рогачи, везущие черных наездников; с дальней окраины, возвышаясь над хижинами, зашагали куда-то в сторону источника запаха двое гигантов; даже, скрывавшиеся от глаз родичей где-то в районе общинного поля, травоядные обладатели поразительно длинных шей, проявляя беспокойство, принялись протяжно трубить своими низкими утробными голосами.

— Интересно, что же там сдохло? — сидевший около Лиса Ралат смотрел вслед покидавшим поселок гигантам, которые, оказывается, были не одиноки в своем желании подобраться к источнику запаха.

— Трудно сказать. После смерти все смердят одинаково. Но животное, если оно там одно, издохло не сегодня и не вчера. Больно запах силен. — Арил задумчиво пялился в том же направлении.

— Здесь явно какой-то подвох. Ветер вроде бы дул и вчера, а вот запаха не было… — высказанная Ралатом разумная мысль заставила парней вопросительно переглянуться. Зародившиеся сомнения подтолкнули юношей начать шепотом передавать по цепочке от родича к родичу наставление — приготовиться к действиям.

Прошло полчаса, как группа чудовищ покинула поселок. Нервы людей натянулись как жилы на согнутых луках — еще немного, и лопнут. Томительное ожидание уже подняло напряжение до предела, когда, заставив пленников вздрогнуть, а сердце Арила забиться так сильно, что, казалось, ребра не выдержат, и грудь разорвется, до родичей докатился далекий протяжный звук охотничьего рога. Так трубить могли только свои — помощь пришла!

Подтверждая последнее, на восточном и северном рубежах поселка послышались нарастающие звуки вспыхнувшего сражения: зашипели твари, затопали рогачи, затренькали луки, взревел, направляясь к месту событий, один из гигантов. Пленники, взволновавшись, повскакивали, но бежать пока не решались. Пара минут, и песня битвы зазвучала на юге. Охранявшие родичей чудища, получив однозначный беззвучный приказ, бросили свое былое занятие и умчались на помощь к своим. Сомнения развеялись окончательно — Племя здесь! Дождались!

Оставшиеся без присмотра недавние узники растерянно озирались вокруг, не зная, с чего начинать и в какую сторону броситься. Их нерешительность прервало появление с севера крупной группы вооруженных охотников. Расстояние сокращалось, раздались крики радости. Суровые лица пришедших, такие родные и долгожданные, принадлежали своим — мужчины рода Орла неслись к семьям.

Две группы людей, с разбегу, слились в одну, мгновенно смешавшись. Охотники находили родных, сжимали в объятиях детей, целовали жен и родителей, текли слезы радости. Но не всех посетили мгновения счастья от встречи. Многие семьи уменьшились. У иных из охотников так и вовсе в живых никого не осталось. Потерявший троих детей и любимую женщину, коренастый черноусый мужчина, осознав, что остался один, заревел, проклиная судьбу, диким зверем и, не слушая оклики родичей, куда-то помчался, сжимая руками копье.

Не тратя ненужное время на сборы, благо брать с собой было и нечего, охотники спешно повели бывших пленников куда-то на север. Арил же рванулся в сторону. Его попытались остановить, но вмешался Ралат, понимавший, куда боги дернули Лиса. Парня пустили, и он полетел, как на крыльях, к заветной землянке, где все еще одиноко маячил приставленный к стенке, манящий юношу лук.

В занявшем не больше минуты забеге Лису никто не мешал. В центре поселка царило безмолвие. Все разбежались. Битва кипела не здесь. Схватив свой колчан, нацепив его за спину, сжав левой рукой середину надежного друга, Арил почувствовал себя гораздо уверение: «Вот теперь я готов! Теперь повоюем!». Парень, секунду подумав, прислушавшись, выбрал восточное направление и осторожно, крадучись, короткими перебежками, стал подходить к врагу с тыла.

Преодолев несколько сотен ярдов, покинув окраину селения, юноша наконец смог заметить дерущихся. Вся картина происходящего взгляду не поддавалась, и лишь фрагменты идущего боя, периодически вспыхивая, представали перед медленно ползущим вперед Лисом: то, мелькая среди деревьев, пронесется, в погоне за человеком, хвостатая тварь; то несколько охотников, размахивая копьями, появятся в поле зрения и тут же вновь пропадут из виду; то, создавая просеку в зарослях орешника, быстро протопает тяжеловесный рогач, с черным наездником на спине; то на какое-то время все стихнет.

Еще немного приблизившись, укрывшись за ветками густого, удачно расположенного куста, парень изготовился к выстрелу и принялся ждать подходящей мишени. Нужная цель появилась нескоро — спустя секунд сорок. Крупная группа людей, ощетинившись копьями, изредка, без особого результата отстреливаясь, пятилась куда-то назад, под напором без устали напрыгивающих на родичей с разных сторон длиннохвостых зубастых чудовищ. Позади шустрых тварей, пригнувшись к спине бронированного гиганта, прячась таким образом от людских стрел и пока не стараясь прорваться вперед и включиться в сражение лично, руководил своими зверями, с казалось бы безопасной позиции, один из хозяев Орды.

Что двигало черным уродом, расчет или трусость, Арила не волновало, а вот доказать ненавистному нелюдю, что тот ошибается, считая себя недоступным для стрел, парень решил не задумываясь. Тетива задрожала, вернувшись к былой прямоте. Смертоносный снаряд запел песню смерти, покинув кусты и отправившись в короткий полет. Раз — на шее урода вырастает собранный из птичьих перьев цветок. Два — тело пришельца падает вниз и бессильно бьется о землю. Три — дружный ликующий возглас раздается со стороны видящих это охотников. Четыре — следующая стрела впивается в бок одной из опешивших, потеряв связь с хозяином тварей. Пять — инициатива в продолжающейся схватке переходит к охотникам, люди идут в атаку.

Оставшийся без наездника рогач, ожидая каких-нибудь команд, глупо топтался на месте, обшаривая пространство вокруг, видимо, в поисках других черных хозяев, огромными тупыми глазищами. Памятуя о своем поразительном выстреле, спасшем их с друзьями когда-то от более крупного зверя, Арил вознамерился попробовать повторить былой подвиг и начал осторожно подкрадываться к четвероногому тяжеловесу сбоку. Тупой зверь позволил охотнику подобраться на расстояние нескольких ярдов. Такая дистанция не оставляла сомнений в успехе. Лис выстрелил — око взорвалось, но рогач не упал, а, взревев от испуга и боли, помчался, ломая кусты и молодые деревья, куда-то вглубь леса. Убить чудище не удалось. В мозг стрела не вошла, но опасное существо на сегодня свой бой завершило уж точно.

В поле зрения появились еще охотники. Человек тридцать, бегущие с севера. Вновь прибывшие, растянувшись, замкнули кольцо вокруг оставшихся тварей, и вовремя — те уже, растеряв былой пыл и уменьшившись численно вдвое, порывались бежать. Образовавшиеся клещи легко раздавили противника, закончив сражение на этом участке.

Пришедшим отрядом, как выяснилось, руководил сам Маргар. Уже не молодой и достаточно грузный вождь изрядно запыхался и, уперев руки в колени, тяжело глубоко дышал, пользуясь образовавшийся паузой, необходимой для помощи раненым. Придя немного в себя, глава Племени, требуя отчета, обратился к кому-то из охотников, которых Лис встретил первыми:

— У вас это все? Никто не ушел?

— Все. Но рогатый удрал. Правда, далеко не уйдет — из глаза торчит стрела, спасибо Арилу. — говоривший охотник при этих словах махнул в сторону Лиса рукой, и парень сперва удивился, услышав свое имя из уст незнакомого Змея. Но, правда, потом он вспомнил праздник длинного дня и понял, что с этого года его знает все Племя.

— Удрал, ну и бог с ним. Главное, я смотрю, своего чернюка он здесь оставил, — вождь глядел на валявшийся уродливый труп.

— И это, опять же, победа Арила. Он к нам очень вовремя подоспел. Помог все дело переломить, — охотник с благодарностью посмотрел на Лиса, который уже покинул кусты и стоял среди родичей.

— Арил, подойди-ка сюда! — Маргар сопроводил свой окрик движением руки, и парень, стремглав подскочив к вождю, приветственно кивнул и вытянулся по струнке, демонстрируя свою готовность к приказам.

— Спасибо тебе за помощь, но что ты здесь делаешь? Твои же с Яром, на западе. — Маргар не следил лично за каждым охотником и не знал, что среди пришедших из селения Змей многочисленных воинов знаменитого лучника не было.

— Мой вождь, я не знаю, о чем ты. Последние дни я находился здесь, у Орлов, плененный вместе с другими. — Арил уже понял, что глава Племени не знает о его злоключениях, да и откуда бы. — И только с вашим приходом, когда нас спасли, смог вернуть свой лук и оказался здесь.

— Хорошо. Расскажешь подробнее, когда все закончится. А теперь держись нас. — Маргар, завершив обращенные к Лису слова, опять повернулся к тому же охотнику, с которым общался до этого, — Значит так, Наргаш. Сейчас выдвигаемся к югу, в помощь Оленям. У них там самая драка. Да и один из больших где-то в той стороне. Вон, смотрите, деревья шатает.

Присутствующие развернулись и уставились в указанном направлении. Действительно, там вдалеке, за обширным свободным пространством, которое занимало общинное поле, кроны деревьев периодически вздрагивали, когда массивная туша, лютуя под ними, задевала стволы.

— А того, что на нас пер, свалили? — Наргаш явно справлялся об еще одном зубастом гиганте, — И где остальные наши охотники? Неужто все полегли?

— Не все, но изрядно. Потрепало нас это зверье основательно. Это вам не Безродные. Но мы им тоже кровь хорошенько пустили. Большинство по лесу валяются — падаль проклятая! А здоровый утопал на север, за ним увязались и остальные недобитые твари. Они без этой громадины нам не соперники. По крайней мере, в столь малом количестве. Кабы не великан, давно бы уж все закончилось.

— Так что же на юг тогда? Может, лучше своим поможем? К Оленям, глядишь, и Яр подойдет, поди, управятся.

— На севере все в порядке, там Орлы уже подоспели. Я, когда сюда отходить начали, своими глазами, как тебя сейчас, Морлана видел. Уж он-то не подведет, засыплет уродов стрелами, как ежей утыкает вместе со своими лучниками. Так что идем к Оленям, там самое важное сейчас направление. Как пить дать, к горам уйти попробуют. Ладно, кончаем разговоры, и на ногу!

Люди побежали вперед, не выходя из подлеска, стараясь раньше времени на глаза врагам не показываться. Арил пробирался к югу вместе со всеми, ощущая себя в безопасности посреди довольно большого отряда. Голод, усталость и даже страх куда-то на время ушли, целиком уступив сознание парня яростной всепоглощающей ненависти, подогревали которую постоянно всплывающие в памяти жуткие картины последних дней. Смерти одного черного изверга Лису явно недоставало, хотелось убивать еще и еще, жажда мести кипела в груди.

Не добравшись немного до цели, так и двигаясь лесом, люди отряда Маргара стали свидетелями неожиданной захватывающей картины. Там вдалеке, где все последнее время слышались звуки сражения, вдруг раздались радостные победные возгласы, которые через мгновение заглушил звук сильного глухого удара, как будто на землю рухнуло что-то огромное. Двух мнений здесь быть не могло, Гигант был повержен. Отряд вождя, ликуя, ускорил свой бег.

Но на этом все не закончилось. Наоборот, представление, разыгрывающееся перед Арилом, Маргаром и Змеями, только еще начиналось. Справа и впереди от кампании Лиса, на расстоянии трех сотен ярдов, на южный край поля выскочили из чащи потрепанные остатки некогда грозной Орды: штук пять длиннохвостых и двое хозяев на рогачах. Секунд через пять, вслед за ними, отставая ярдов на тридцать, из под деревьев стали выныривать люди. Многие, выбравшись на открытую местность, сразу подняли луки. Стрелы, колючей стаей, отправились в короткий полет. Один из пришельцев, похоже, подстреленный, слетел со спины своего скакуна и рухнул в густую пшеницу. Второму улыбнулась удача, и он невредимым продолжал мчаться дальше, быстро увеличивая отрыв от преследователей. Более того, видимо, стараясь задержать погоню, как можно сильнее, он успел отдать последний в их жизни приказ своим зубастым тварям, и те, наплевав на инстинкт самосохранения, развернулись к охотникам и пошли в самоубийственную атаку. Народу на поле уже высыпало изрядно (видно, Мудрейший привел Оленям подмогу раньше вождя), и отважный поступок пятерки чудовищ помог их хозяину отыграть лишь несколько жалких секунд. Но этого нелюдю вполне хватило, чтобы покинуть зону поражения луков и продолжать удаляться от леса к поселку.

Маргар, оценив ситуацию и смекнув, что таиться, пожалуй, больше не стоит, повернул свой отряд и вывел охотников в поле, направив свой вектор движения через густо взошедшие в этом недобром году посевы пшеницы в сторону далеких отсюда хижин, наперерез маршруту пришельца. Нагнать наездника, конечно, шансов не было, и вождь проводил сей маневр, исключительно стараясь создать окружение. Подтверждая мысль Маргара и правильность выбранного им решения, от двигавшихся с юга охотников отделилась приличная группа и начала забирать западнее. Теперь у сбежавшего урода только одна дорога — на север. А там Орлы и остальные Змеи. Поможет Ярад — не упустят!

Предположения о намерениях нелюдя постараться уйти на север оказались неверными. На подходе к селению, распластавшись прям на посевах, позабытые всеми, лежали травоядные великаны. Эти длинношеие исполины зеленоватыми холмами торчали у всех на виду с самого начала сегодняшнего сражения, но значения этому никто не придавал, зная от Яра, что эти твари не хищные и драться не будут.

Вступать в бой гиганты и правда не стали, но как только убегавший от людей хозяин добрался до своего стада, получив приказ, начали подниматься и, пропустив наездника себе за спины, затопали в сторону южного леса, навстречу охотникам. Чудища выстроились в ровную линию и, прижавшись друг к другу боками, постепенно набирали разгон и явно собирались идти на таран. Уничтожая будущий урожай, массивная живая волна катилась по полю. Концы бегущей полосы начали загибаться (чудища на краях слегка притормаживали), получалось подобие клина. Рогач скакал слегка позади, под прикрытием огромных и грузных тел.

Осознав, какая опасность на них надвигается, люди бросились в разные стороны, но успели убраться с дороги не все. С десяток охотников попали под эту лавину и уже не поднялись, когда стая, прокатившись над ними, отправилась дальше на юг. Выпущенные с обеих сторон стрелы, полетевшие в исполинов, когда животные пробегали мимо людей, пропали впустую, не причинив великанам никакого вреда.

Подтвердив высочайший уровень мастерства в управлении своими животными, отчаянный пришелец умудрился, не останавливая движения чудовищ, произвести перестроение и оказаться со своим рогачем впереди остальных громадин, как только стая преодолела людские позиции. Теперь, когда опасные местные обитатели со своими колючими палками остались далеко позади, черный урод на своем скакуне серьезно ускорился и, бросив медлительное прикрытие, вломился в подлесок, где скрылся из виду.

Ни сил, ни желания, ни возможности догнать беглеца у родичей не было, и людям пришлось, признавая свой проигрыш, продолжить движение дальше на север. Возобновил свой путь и стоявший во время развития предыдущих событий отряд Маргара. Шел, пробираясь по полю рядом со всеми, и Лис. Арил понимал, что победа, пожалуй, сегодня будет за Племенем, но почему-то радости совсем не испытывал. Сердце кололо предчувствие, что это еще не конец. Далеко не конец…

 

Глава семнадцатая

Пламя костров достигало небес, на порядок превосходя в яркости стоящее в зените светило. Тысячи алых языков, извиваясь в бешеном танце смерти, поедали сегодня не только древесную пищу. В невероятном пекле, от которого на несколько ярдов вокруг почернела зеленая прежде трава, превращались в ничто (хотя пепел, конечно, останется) истерзанные тела погибших в недавнем сражении родичей.

Страшная битва с пришельцами, отгремевшая накануне, унесла жизнь многих, очень многих людей. Выжившие вчера охотники до позднего вечера все несли и несли с разных сторон на западную окраину поселка обезображенные, в большинстве своем, трупы. Подсчитав количество сложенных в огромную кучу тел, Яр закатил глаза и схватился руками за голову. Потери Племя понесло просто катастрофические. Двести девяносто четыре охотника заплатили своей жизнью за эту победу, причем их число, и сейчас ужасая, продолжало постоянно расти. Раненых было навалом. Почти в каждой уцелевшей землянке, пытаясь помочь, кого-нибудь врачевали, но самые тяжелые все равно постепенно уходили в мир духов.

Ночь в разоренном поселке Орлов, пролетевшая под стоны страдающих, беспокойным порывистым сном, хоть и немного, но все же добавила сил, и охотники отправились в лес за дровами. Сырья для погребальных костров требовалось немало, но гигантские чудища, принеся хоть какую-то пользу, вчера наломали достаточно много деревьев. Трудоемкое это занятие растянулось до самого полудня, и лишь когда солнце поднялось в зенит, к далекому небу устремились высокие языки пламени.

Теперь перед родичами вставала другая задача — туши убитых чудовищ валялись повсюду, и это было проблемой. Оставить в лесу рядом с селением гнить такое количество мяса означало на долгие месяцы погрузиться в атмосферу зловония. Сжигать побежденных пришельцев, как своих, не хотелось — много чести, да и сложно технически: больно крупные — не прогорят. Копать огромные ямы и упрятывать тварей под землю — не было ни сил, ни времени, ни желания.

Выход из этого тупика нашелся на юге, в паре миль от поселка. Глубокая трещина разрезала пространство и вполне подходила для будущей общей могилы. Сюда на волокушах и собирались таскать меньших тварей. А вот гигантов все-таки придется закапывать там, где они и подохли. Причем тех двоих, что сразил отряд Яра, решили не трогать — расстояние слишком большое. Без сильного западного ветра, такого, как дул вчера, вонь до поселка не долетит. Но зато два других полегли слишком близко, ими заняться придется.

Вчера, как Маргар и надеялся, вернувшиеся к месту сражения после того, как отвели спасенных подальше, Орлы действительно помогли, не справлявшимся самостоятельно Змеям одолеть толстокожего великана. Сработало знаменитое мастерство в стрельбе из лука, присущее охотникам этого рода. Конечно, не с первой попытки, но все-таки тварь удалось ослепить. Не видя добычи, страдая от боли, дезориентированный монстр какое-то время еще доставлял неприятности, но долго уже продержаться не смог и, потеряв реки крови, помер от многочисленных ран.

Другое зверье, что сражалось на севере, без поддержки гиганта, одолеть удалось и подавно, но в какой-то момент проморгали одного из хозяев. Этот нелюдь на своем скакуне, смекнув, что пощады, как и победы, ему не видать, умудрился прорваться сквозь людские заслоны, не поймав ни единой стрелы. Причем, если верить Ралату, разглядевшему расцветку одежды урода, это был их главарь, или вождь, или как они там называют своих командиров.

В общем, предстояло море работы. Вдобавок к перечисленному, расчетливый Яр еще вознамерился поснимать шкуры с некоторых из тварей, дабы такой прочный и крайне доступный сейчас материал, валявшийся повсюду в избытке, даром не пропадал. Еще были мысли начать разбирать завалы и вообще приводить поселок в порядок, но все это так и осталось в задумках, мгновенно потеряв свою значимость, с появлением вернувшейся Мины.

* * *

Когда усталая девушка, наконец, добралась до крайнего южного рода своего Племени и на подходе к селению наткнулась на трупы чудовищ, страшные догадки ворвались в юную голову, а ноги ускорили бег. Но мучиться неизвестностью пришлось не больше минуты. Встреченный охотник, весьма удивившись, сразу повел Мину к Яру, объясняя в пути краткий смысл случившегося:

— Да вот напали вчера мы на это зверье, — молодой охотник из рода Оленя трусил рядом, сдерживая свою скорость, видя, как девушке, проделавшей долгий путь, трудно двигать ногами. — Ну, то есть сначала они на поселок Орлов напали, а потом уж и мы подошли. Но не сразу, а долго еще… — от волнения парень не слишком ясно излагал свои мысли, но когда он заметил, что Мина не понимает и явно хочет переспросить, совершенно не имея для этого лишнего воздуха в легких, стукнул себя по голове рукой и, попытавшись ее успокоить, пообещал:

— Вот дурная башка! Несу не пойми что. Да ну ладно, теперь-то уж можно не переживать. Побили мы чудищ, нет больше опасности. Дальше все хорошо будет.

Замерев от услышанной глупости, Мина остановилась и, упершись руками в колени, слегка отдышавшись, глянула на охотника и тихо сказала:

— Говоришь, нет опасности? Говоришь, всех перебили? Ну ладно…

Девушка, завершив передышку, затопала дальше, и вскоре бегущие уже пробирались среди землянок отвоеванного поселка. Попадавшиеся на пути люди провожали спешащую пару вопросительными взглядами, но Мина не проронила больше не звука до самого окончания этого последнего отрезка своей долгой дороги.

Яр обнаружился на центральной поляне, где в компании Маргара и других старшин, как раз обсуждал план дальнейшего хода работ. Приблизившись, осознав, что гонка последних нескольких дней наконец-то закончена, девушка, истратив последние силы, рухнула на колени и выдохнула:

— Мудрейший, я вернулась.

Мину заметили, народ подбежал, окружил. Сильные теплые руки подняли, помогли, по велению сына Ярада, добраться до входа в землянку. В хижине покойного Эльма девушку усадили на шкуры, подложили под спину другие, кто-то сунул напиться воды. Взволнованные люди терпеливо и молча ждали, давая разведчице прийти в себя. Наконец, промочив горло водой, собравшись с силами, Мина заговорила:

— Мы нашли проход! Он открыт, и закрыть его нечем! А их там прорва!

Землянка загудела, но Яр заставил всех замолчать и принялся сыпать вопросами:

— Далеко отсюда? Что из себя представляет этот проход? Прорва — это сколько? И кого — их? Давай обо всем поподробнее. — и после небольшой паузы добавил — А где твой друг? Вас двое было.

Мина принялась подробно и по порядку рассказывать обо всем, что им удалось увидеть. Повествование о разломе и загадочной огромной равнине на той стороне гор, впечатлило и напугало бывалых охотников. Их мир, привычный и понятный с самого детства, всегда имевший свои четкие границы, сейчас неожиданным образом раздвинулся и навсегда стал другим, каким-то чужим, неизведанным и опасным.

Поведав про оставшегося на страже Валая, получив по поводу такого решения похвалу от Мудрейшего, девушка завершила свой рассказ, упомянув о встреченной перед устьем каньона группе тварей и об услышанном сегодня ночью топоте, который, как теперь уже стало понятно, принадлежал сбежавшей стае травоядных и возможно, если он все еще с ними оставался, рогачу их черного хозяина. Твари по-прежнему двигались на юг и, видимо, были настолько напуганы, что даже не стали останавливаться на сон.

Когда, получив важнейшую информацию, все принялись на высоких тонах обсуждать дальнейшие перспективы и действия, Яр отрешенно молчал и, обхватив голову руками, напряженно думал. Исходящие от людей предложения метались из крайности в крайность: Морлан настаивал на необходимости срочно отправляться к разлому и, стараясь опередить врага, добраться до узкого места, где разведчики взбирались на гору, закупорив тем самым проход; Нардаг возражал, считая, что на такой план просто не хватит времени, и новая Орда уже прошла горловину и скоро доберется сюда, где, основательно подготовившись, ее и нужно встречать; а по соображениям Маргара требовалось, выслав, конечно, разведчиков, всему Племени отходить в центральный поселок, где, увеличив количество волчьих ям и других всевозможных ловушек, окопаться, прикрывшись рекой со спины, и держать оборону.

В трудные времена все проявления демократии в Племени, такие как общий сбор и совет старейшин, временно упразднялись — Яр брал все в свои руки. Вот и сейчас, возможно, услышав разнообразные чужие мнения, а может быть, и нет, ибо, думая, целиком погружался в себя, Мудрейший, остановив обсуждения, обрушил на головы собравшихся свое окончательное решение:

— Значит, так. Все дела здесь бросаем и уходим на север. Отправляем к Валаю отряд, копий в десять, остальные в центральный поселок.

Видя, как, соглашаясь, принялся кивать головою Маргар, Яр, акцентируя свою мысль, продолжил более громким голосом:

— Но никакой обороны! Будем готовить исход! Мы уже посмотрели, на что твари способны! Еще одна битва, и от Племени ничего не останется! А если их будет больше? Гораздо больше?

Все молчали, и только Маргар, услышав слово «исход», не совсем понимая, о чем божий сын говорит, решил уточнить:

— Мудрейший, я что-то не понял, о исходе куда идет речь? И как его нужно готовить? Собрать припасы? Так на это полдня хватит.

— Собирать предстоит не только припасы, а вообще все, что сможем с собой забрать. И чем больше захватим — тем лучше. На новом месте все в дело пойдет, любая мелочь лишней не будет. — и видя, как вытягиваются лица охотников, не понимавших, куда клонит Мудрейший, Яр парой фраз сразу все прояснил, добив людей окончательно: — Вы что, еще не поняли? Если объявится новая Орда, а я в этом нисколько не сомневаюсь, нам всем только одна дорога — за Великую реку.

* * *

Рана, хвала Яраду, оказалась не такой страшной, как думалось поначалу, но все равно достаточно серьезной. Крупные сосуды задеты не были, и тем не менее, крови парень потерял слишком много. В тот день, когда, выбравшись из трещины и одолев чудовище, юноша двинулся на восток, стараясь, как можно быстрее и дальше уйти от поселка, Кабаз не правильно рассчитал свои силы и, на эмоциях, приправленных адреналином, преодолев более десяти миль, полностью себя истощил.

Удалившись на безопасное, как ему показалось, расстояние, парень смог отыскать, ближе к вечеру, небольшой ручей, на берегу которого, истратив на это последние силы, Кабаз промыл свою рану и растянулся на теплой земле, потеряв наконец-то сознание. Следующие трое суток пролетели как сон. Юноша, периодически приходя в себя, подползал к текущей воде, делал несколько жадных глотков и снова проваливался в беспамятство. Сильный молодой организм упорно боролся за жизнь и все-таки победил, так как на утро четвертого дня Кабаз, открыв наконец-то глаза, принялся вполне осмысленно озираться.

Спроси кто-нибудь парня, сколько времени он пролежал у воды, Кабан бы ответить не смог. События этих критических дней в памяти не удержались, оставив в воспоминаниях о себе только мутную, красную от постоянной боли в ноге пелену.

Напоследок напившись, парень покинул берег приютившего его в трудное время ручья и, не торопясь, заковылял на северо-восток, где он надеялся отыскать поселок Оленей, или на худой конец Великую реку, идя вдоль которой, точно уже не заблудишься. По дороге Кабаз старался разжиться доступной в его положении пищей. Есть хотелось безмерно, а для охоты не было ни сил, ни оружия. Зимой он, возможно бы, умер от голода, но вокруг стояло плодородное лето, и ягоды, съедобные корешки, а главное, птичьи яйца — встречались в огромном количестве.

Ближе к вечеру боги послали Кабазу большую удачу. Огибая заросли терновника, занимавшие половину встретившейся на пути поляны, парень наткнулся на стадо своих младших родичей. Дикие свиньи, давно и прекрасно усвоившие, что человек — это смерть, тут же задали деру, но часть полосатых молодых поросят растерялась и, оглашая окрестности визгом, принялась носиться кругами в высокой траве. Двуногий Кабан среагировал быстро и, завалившись вперед, накрыл своим телом одного из детенышей. Будущий ужин трепыхался, прижатый к земле, а на лицо юноши наползала улыбка. Перспектива наесться досыта приятно грела душу.

* * *

Костер, укрытый от посторонних глаз в неглубокой ложбинке, тихо потрескивал. Тушка добытого поросенка, насаженного на ошкуренную тонкую ветку, поблескивая стекающим жирком, медленно и равномерно зажаривалась на слабом огне. Глотающий слюнки Кабаз старательно, боясь пережарить нежное сочное мясо, покручивал импровизированный вертел. Сгустившаяся вокруг темнота пожрала весь мир, не сумев проглотить только крохотный пятачок засыпавшего леса, освещаемый пламенем костра.

С самого детства вбитая в голову каждого родича аксиома гласила: — «Все звери боятся огня», и занимавшийся ужином парень совершенно не беспокоился о том, что аппетитный запах жарившегося поросенка привлечет какого-нибудь хищника. Животное к костру все равно не сунется, а от созданий пришлой Орды место предстоящей ночевки молодого охотника отделяли многие мили. По крайней мере, Кабаз на это надеялся. Людей же парень не опасался и был бы безумно счастлив, если бы кто-нибудь вышел на его огонек.

Но все-таки осторожность — крайне полезное качество. Стоило парню расслабиться, и неприятности, нарываться на которые в последнее время начинало входить у Кабаза в привычку, тут же накинулись сзади и, в буквальном смысле, схватили за горло. Одна сильная волосатая рука крепко сдавила шею, не давая воздуху проходить в легкие, другая огромной грубой ладонью зажала юноше рот, блокируя готовый вырваться крик. Еще несколько цепких конечностей вцепились в руки и ноги, полностью лишая Кабаза возможности двигаться. Двуногие тени, подобно призракам, бесшумно возникли на границе света и тьмы, окружив со всех сторон маленький, освещенный костром пятачок. Последнее, что смог разглядеть охотник перед тем, как потерять от нехватки кислорода сознание, было склонившееся к нему лицо. Лохматое, бородатое, обезображенное диким звериным оскалом и злобно смотрящими из-под низких густых бровей глазами, но, безусловно, все-таки человеческое…

 

Глава восемнадцатая

От злополучного поселка Орлов до рода Медведей по прямой было ближе, чем до селения Змей, куда отправился Трой, но более выносливый Тигр достиг своей цели часа на три раньше совершавшего частые привалы, тяжеловесного Гамая. Знаменитый силач, но, как выяснилось, никудышный бегун вошел в родное селение посреди четвертой с начала пути, темной ночи и, миновав свою хижину, где, наверное, уже давно спали мать, младший брат и сестра, отправился прямо к землянке старейшины.

Притормозив на пороге, не решаясь сразу отдернуть закрывавшую дверной проем шкуру, измученный великан оперся одной рукой на ближайшую стену, а другой слегка отодвинул край полога в сторону и закричал в темноту:

— Старейшина! Беда! Просыпайтесь!

Царивший внутри хижины мрак встрепенулся, наполнился удивленными сонными голосами. Из под найденного кем-то кресала посыпались искры. Не успел огонек в очаге разгореться, а чьи-то легкие шаги уже заспешили в сторону выхода. Полог распахнулся, и молодая девчушка, бывшая внучкой старейшины Марка, заспанными глазами уставилась на нежданного гостя.

Мирта сразу узнала пришедшего и, обернувшись, бросила себе за спину:

— Деда, это Гамай, — и, обратив свой удивленный взгляд обратно к охотнику, добавила тише, — Ты что тут делаешь? До утра подождать не мог?

— Мог бы, так не ломился бы, — и, отодвинув девчонку в сторону, Гамай, крикнул шагая в землянку, — Я захожу.

Внутри уже посветлело. Костерок в очаге разгорался, и отблески пламени плясали на лицах присутствующих. Помимо самого Марка, в просторной, по меркам Племени, комнате находились еще пара женщин, полдюжины отпрысков разного пола и старая вредная Берта, которая, будучи супругой старейшины, держала слабую половину поселка в колючих ежовых рукавицах. Она-то и начала, вместо приветствия, сыпать на застывшего у порога охотника обвинениями, оскорблениями и вопросами:

— Тебе чего надо, дубина! Нормальные люди, поди, спят давно, а этого олуха к нам принесло. Какого Зарбага вломился? Тебя еще внутрь не приглашали!

— Так беда же, — великан от такого приема слегка растерялся, но, вспомнив зубастые морды пришельцев, воспрянул и, ощущая сою правоту, продолжил на два тона выше: — Хоть бранитесь, хоть бейте, а ждать я не мог! Враги уже у Орлов, и мы станем следующими, если промедлим!

Тут уже оживился молчавший до этого Марк:

— Как у Орлов? А мы их здесь ждем со дня на день. — седовласый сутулый старик слегка шепелявил, в отсутствии многих зубов, и от волнения разбрызгивал в разные стороны слюни, — Про тварей мы уже слышали. Посланцы Мудрейшего два дня как забрали охотников, принеся эти страшные вести. Вот горе-то! Бедные родичи! Ты видел своими глазами?

— Нет, сам я не видел, но…

— Так, может, Эльм все-таки смог своих увести! — не сумевшая промолчать, Берта оборвала парня на полу-слове.

— Да нет же! Куда бы он их увел, как не к нам. А по пути сюда я ни самих Орлов, ни следов их так и не встретил. Да и с чего бы Кабазу врать перед смертью было бы?

Дальше парню пришлось спешно вернуться в прошлое и наскоро поведать присутствующим о событиях последнего дня, проведенного в компании Кабана и Тигра. Выслушав историю молодого охотника, Марк переглянулся с супругой, без одобрения которой серьезных решений не принимал, и задал показавшийся ему самым важным вопрос:

— Так получается, чудовища тебя не видели и в погоню не кинулись?

— Так-то оно так, но тропа ведь нахоженная…

— И чего же ты о меня хочешь?

— Как чего? Уходить, конечно! Немедленно всех поднимать и бежать отсюда!

— Что, прямо сейчас? И куда? К Лисам? К Змеям? А если Орда туда двинулась? Может, к Тиграм сразу? — на самом деле, старик был очень напуган, и чтобы скрыть свой постыдный страх, делано кипятился. — К нам только вчера от Оленей народ подошел. У них сил на еще один переход нет, еле-еле сюда добрались. Вот утром родичи встанут, на соборе все и решим. — сделав паузу, старейшина нашел глазами расторопную внучку и, махнув в сторону выхода рукой, озвучил задание: — Мирта, беги будить Даная и Ручика, пускай сюда идут. — девчонка кинулась в ночь, а Марк продолжал: — Вот сейчас пару охотников в дозор вышлю, пущай на несколько миль отойдут и встречают гостей. Коли появятся, будем тикать. А пока, ждем и не дергаемся. Все, паникер, дуй домой. Мамку обрадуй, она по тебе уже два дня слезы льет, — и, сопровождая свои слова жестами, Марк замахал руками в сторону закрывавшей дверной проем шкуры, задавая юноше направление.

В сердце Гамая вскипела обида. Не для того он так торопился, бежал, выбиваясь из сил, стирал ноги в кровь, чтобы сейчас его, словно мальчишку, гнали вон, не прислушавшись и не вняв его доводам. Но он уже не бесправный юнец, он охотник и видел чудовищ своими глазами. Эльм, похоже, поступил точно так же, не послушав посланцев Мудрейшего и, промедлив, не увел своих вовремя. И чем все это закончилось… Но здесь, в сотне ярдов, не зная о нависшей угрозе, спали родные Гамая, и подвергать такому риску собственную семью, парень позволить не мог. Поэтому, распаляясь все больше и больше, силач, в нарушение прямого приказа старейшины, не то что остался внутри, не покинув землянки, а даже, сжав кулаки, сделал несколько быстрых шагов к Марку на встречу, по пути начиная атаку:

— Да вы не понимаете! Это не звери и не Безродные. Это хуже лесного пожара. Во сто раз хуже! Они сама смерть! Совсем мозги на старости лет растеряли?!

— Ах ты, поганец! А ну пошел вон! — подскочившая удивительно шустро для своего возраста Берта схватила Гамая за локоть и попыталась остановить обнаглевшего парня. Но великан, хоть и весьма утомленный дорогой, оказался старухе не по зубам, и, не обращая внимания на эту помеху, вперев свой разгневанный взгляд прямо в Марка, охотник неглядя слегка отмахнулся и продолжал приближаться к старейшине.

Именно в этот момент судьба молодого охотника, сыграв злую шутку, навсегда изменилась. Жизненный путь безвозвратно и бесповоротно сменил направление, а всевозможные дальнейшие планы растаяли в пелене неизвестности. Случилось страшное…

Старая Берта, отлетев от нерасчитавшего свои силы Гамая, завалилась, споткнувшись, назад и с размаху треснулась седовласым затылком прямо о край очага. Прочные глиняные кирпичи выдержали сильный удар, а вот кости старого черепа оказались ненастолько крепки. В стандартные звуки упавшего тела вплелся противный трагический хруст, и землянка мгновенно наполнилась криками. Перепуганные дети визжали, женщины, с блестящими от моментально выступивших слез глазами, подбежали к упавшей и принялись ее тормошить, пытаясь привести в чувства. Ковылявший к телу супруги старейшина сыпал проклятиями, и только виновник произошедшего глупо хлопал глазами и оцепенело молчал, застыв на месте, словно приросший. Несчастная Берта безвольной сломанной куклой болталась в трясущих ее руках, не подавая ни малейших признаков жизни, а алый тоненький ручеек, стекавший на шею старухи, подтверждал очевидное — женщина умерла…

Продолжая рыдать, родственники обступили погибшую. Упал на колени завывающий Марк. Запустив внутрь немного ночного прохладного воздуха, примчались Мирта и двое мужчин. На громкие звуки сбегались все новые и новые люди. Вскоре землянка набилась народом, как улей пчелами, и все непрерывно галдели.

Наконец, осознав кончину супруги и придя немного в себя, Марк, в котором грусть и печаль начали отступать под натиском гнева, оторвался от тела, поднялся с колен и, заглядывая поверх голов столпившихся родичей, стал глазами обшаривать комнату в поисках фигуры Гамая. Такой здоровенной громадине спрятаться было негде и, отыскавший парня старейшина, с перекошенным от ненависти лицом, прожег глазами Гамая и заголосил во все горло:

— Убийца! Тварь поганая! Зарбагов выкормыш! — слюни летели в собравшихся, а злые слова впивались Гамаю в самое сердце, — Что ты наделал?! Что наделал, гадина… Отвечай! Я тебя спрашиваю!

Обреченный силач стоял ни жив, ни мертв. Обрывочные мысли путались в голове, но хоть в какую-нибудь законченную картину никак не складывались. Язык прилип к небу, да и сказать было нечего. Парень стоял, опустив глаза, и молчал.

Родичи расступились, образовав вокруг совершившего страшное юноши небольшое пустое пространство. Никому не хотелось стоять рядом с убийцей. А трясущийся в гневе старейшина продолжал:

— Мочишь, гаденыш? Так я тебе сам скажу! Ты убил Берту! Убил мою жену, мать моих детей, старого немощного человека! Ты на родича своего руку поднял! — Марк сделал паузу, отдышался, и следующие его слова зазвучали уже значительно тише: — Свидетелей твоего черного дела достаточно. Ты знаешь закон. Убирайся! Ты изгнан!

* * *

Зачинался рассвет. Откуда-то из-за леса начинали робко пробиваться первые солнечные лучи. Природа вокруг просыпалась, оживала и наполнялась радостью в предвкушении нового дня. А вот на душе у бездумно бредущего парня было отнюдь не весело. Неодолимая печаль, пронизанная безысходностью, царила на сердце у изгнанного из Племени Гамая. Тяжкий груз воспоминаний о содеянном давил на юношу похлеще, чем четверо суток тяжелого пути, который так до сих пор и не кончился, неожиданно перейдя в свою новую фазу, и ложился под неторопливо шагавшие ноги, несущие незадачливого силача куда-то на запад.

Преступления в Племени были крайне редки и обычно не выходили за рамки мелких бытовых краж. Но изредка случалось и худшее. Наказания в своем большинстве сводились к работам и откупу, а крайняя мера — изгнание — применялась лишь только к убийцам. Таких даже на памяти древнего Яра не набиралось и дюжины. Редкая драка могла привести к смерти родича. Бывало, любовь или ненависть, развившись до крайности, покинув пороги разумного, толкали выжившего из ума бедолагу к сведению счетов с соперником. А иногда человек мог погибнуть случайно, по глупой нелепости, без чьего бы то ни было умысла, и тогда провинившийся не считался убийцей и не осуждался так строго. И хотя приключившаяся с Гамаем беда явилась следствием произвола старейшины, вынесшего неоправданно суровый приговор, бредущий по лесу великан не ощущал обиды на Марка и во всем винил только себя.

Не простившись с родными (хорошо хоть мать не видела этого позора), раздевшись, оставив огниво и нож, Гамай, под молчаливыми взглядами немногих собравшихся, покинул родное селение и до самого рассвета медленно шагал в неизвестное будущее строго на запад.

Поднявшееся солнце на какое-то время смогло разогнать стаи черных мыслей молодого охотника, и безмерно уставшего парня наконец разморило. Совершенно нагой человек, ибо изгнанным запрещалось с собой уносить даже одежду, не говоря уже об оружии, или запасах чего бы то ни было, опустился на землю и, свернувшись калачиком, погрузился в спасительный сон, спрятавшись в мире грез, хоть на время, от мучительных угрызений терзавшейся совести.

В крайне тяжелое для Племени время, могучему, но не самому смекалистому охотнику выпала очень нелегкая доля. Эти «крайне» и «очень», усиляя друг друга, сводили шансы Гамая дожить до весны почти что к нулю, но отверженный спал и во сне видел лица родных. Расплывчатый образ ласково улыбавшейся матери тихо, певуче шептал: «Держись, сынок…Не сдавайся…», и крепкие пальцы витавшего в грезах охотника медленно сползлись в кулаки. Сдаваться в планах Гамая не значилось.

* * *

Кругом была только вода. Охотник плыл, не зная куда, стараясь добраться до берега. Но разглядеть край реки мешали небольшие частые волны, которые, набегая одна за одной, постоянно били в лицо. Река…? В голове что-то крутится, связанное с этим словом… За рекой… Из-за реки… Безродные! Кабаз очнулся и сразу закашлялся под напором льющейся на лицо воды.

Он лежал в той же укромной ложбинке, у своего же костра, только связанный по рукам и ногам и не в самой приятной компании. В поле зрения парня попадали с десяток мужчин, но Кабаз мог видеть только одну половину пространства, а значит, Безродных вокруг было значительно больше. То, что схватившие юношу люди явились из-за великой Реки, было понятно сразу по ряду причин: во-первых, одежда, оружие и другие всякие мелочи хотя и немного, но все-таки отличались от изготавливаемых в Племени; во-вторых, лица этих людей окружала густая растительность, встопорщенная словно грива животного, что их разительно отличало от родичей, собиравших волосы в хвост на затылке, обрезавших как можно короче длинные бороды и перестающих следить за прической только в седой дряхлой старости, закончив ходить на охоту; а в-третьих, Кабаз не узнавал никого из пришельцев, и это являлось главным доказательством заречных корней этой группы охотников, ибо Племя, будучи достаточно многолюдным, чтобы не знать всех мужчин по имени, все-таки было большим не настолько, чтобы не запомнить всех лиц.

Ближний к Кабазу Безродный, который и лил воду ему не лицо, заметив, что парень очнулся, широко улыбнулся, показав свои кривые желтые зубы, и обратился к своим:

— Глядите, мальчонка проснулся! — и, не меняя игривого тона спросил уже у Кабаза, — Что, мамочка снилась? Или сестричка? Или коза? Ты так стонал — точно кого-то трахал во сне. — и пришлый охотник заржал, на секунду опередив остальных, подхвативших веселье.

Кабаз попытался плюнуть в противную морду, но во рту пересохло. Пришлось отвечать на словах:

— Я тебе, урод, не мальчонка. А снилось мне, как тебя имели твои же товарищи.

Дерзость парня породила новый взрыв хохота, а сам остряк схлопотал несильный удар по лицу. Безродные громко ржали, не боясь быть услышанными, уже убедившись, что пойманный парень один, и в ближайших окрестностях пусто. Отсмеявшись со всеми, ударивший Кабаза охотник убрал улыбку с лица и уже совершенно серьезно обратился к плененному парню с вопросами:

— Ладно. Пошутили и хватит. Давай рассказывай, какого хрена ты здесь делаешь? Почему без оружия, и кто тебя так отделал? И учти, твои ответы должны меня радовать. Будешь врать — буду бить.

Глаза чужака подтверждали серьезность намерений, и Кабаз, хотя и не числился в трусах, решил рассказать все по-честному, не видя в выдаче такой информации даже малого ущерба для Племени. Понимая, насколько глупо для непосвященных сейчас прозвучит его рассказ, парень заранее приготовился к боли и начал издалека:

— Я победил на турнире этого года и, как лучший среди Кабанов, ходил к сыну Ярада, — при этих словах безродные встрепенулись. Было видно, что тема им интересна. Кабаз продолжал, не совсем понимая, в чем кроется причина подобной реакции, и терялся в догадках — не сболтнул ли он лишнего: — После той страшной недели, когда тряслись горы, на нас напало чудовище. Огромное, ростом с иные деревья, зубастое — хуже тигра. — последовал быстрый удар в живот, и рассказчик затих, стиснув зубы от боли.

— Я же просил не врать. Какие чудовища? Ты нам собрался сказки сказывать? Прибереги для своих детишек и больше не ври, если хочешь дожить до их появления. — Безродный хмурился, а Кабаз, не обладавший смекалкой того же Арила, судорожно пытался придумать, что и как ему рассказывать дальше. Так ничего убедительного и не выдумав, юноша решил все же и впредь, опираясь на истину, несмотря на последствия, продолжать настаивать на своем:

— Это чистая правда! Клянусь Ярадом, всеми богами, жизнью матери и своим добрым именем!

Сжавшись в ожидании очередного пинка, Кабаз даже на секунду зажмурился. Но удар не последовал. Все тот же лохматый охотник, являвшийся, видимо главным в этом отряде разведчиков (в том, что это разведчики, парень не сомневался, ввиду слишком малого для вторжения количества чужаков), секунд пять помолчав, принял решение и, вроде бы обращаясь к своим, на самом деле давал пленнику разрешение продолжать:

— Ну ладно. На хорошую сказку у нас время есть. Что, братья, послушаем болтуна? — ответа не требовалось, да и главарь уже повернулся обратно к пленнику и уставился на него в ожидании продолжения.

У Кабаза на сердце слегка отлегло, и, понимая, что от его красноречия сейчас зависит абсолютно все, например продолжение жизни, парень пустился в подробный рассказ о зубастом гиганте, Орде, ее черных хозяевах, захваченном роде Орлов, трещине, скоротечной схватке с хвостатым чудовищем и чудесном спасении. Раскрывая Безродным так много, высыпая ценные знания, как из ведра, юный охотник преследовал сразу две цели: во-первых, если удастся чужаков убедить, что все это правда, возможно, его не убьют прямо здесь и сейчас, а на время оставят в живых, как источник полезных сведений, и тогда, хоть и слабая, забрезжит надежда сбежать, выбрав нужный момент; во-вторых, и на это дальновидный Кабаз делал главную ставку, он старался заставить Безродных задуматься о нависшей над всеми, не только над Племенем, страшной глобальной угрозе, о возможном приходе которой за реку тоже стоило помнить и отбросить, хотя бы на время, все взаимные распри и непонимания, сплотившись перед общим врагом.

Закончив рассказ, парень так и не понял, смогло ли его красочное послание достигнуть хотя бы одной из поставленных целей. Время шло. Бородатые люди молчали, а Кабаз в страхе дожидался вердикта. Задумчивое лицо главаря несильно отражало ход его мыслей, и когда командир чужаков, видимо, приняв решение, открыл рот, собираясь огласить приговор, юноша приготовился к худшему. Но, как оказалось, зря.

— А знаете что? Я ему верю. Выдумать такую историю не по зубам даже нашим шаманам. А если все это правда, дела у Боголюбов поганы, и наша задача начинает терять всякий смысл. Зачем нам мучиться в попытках убить бессмертного демона, если твари, которых он сам и призвал, сделают за нас всю работу.

В оскале Безродного, всплывшем на его бородатом лице, смешались сразу и страх перед новой угрозой, и радость от упрощения стоящей перед отрядом задачи. А напряженный Кабаз все ждал решения по своей дальнейшей судьбе и дождался — главарь продолжал:

— Несмотря ни на что, мы должны убедиться, что проклятый колдун отправился на корм червям, или еще кому-нибудь. Без этого нам домой дорога заказана. Мальчишку, пожалуй, потащим с собой. Он много знает, может, в чем пригодится. Все, на сегодня отбой. Встаем на ночевку. Барган, Чирак, дежурите первыми. Поросенка не трогать, он мой. Не доем — поделюсь.

Безродные принялись разбивать временный лагерь, главарь смачно чавкал, поедая зажаренного поросенка, а голодный Кабаз, позабыв о позывах желудка, думал лишь об одном: «Они хотят убить Яра!»

 

Глава девятнадцатая

«Сколько же еще придется бежать?» — Этот вопрос крутился в голове у Валая на протяжении всего последнего часа пути. Причем непонятно, спрашивал парень об этом сам у себя, или у неизвестно где находившегося в этот момент Яра, или у несправедливой судьбы, или у молчаливых гор, проплывавших по правую руку. Да и количество остававшихся до местоположения Мудрейшего миль не являлось искомым ответом. Скорее всего вопрос, будучи чисто риторическим, начал давить на, измученного не только физически, но и морально, охотника, под воздействием постоянного стресса, как бы намекая на то, что за последний месяц Валаю пришлось побегать на грани своих возможностей, пожалуй, больше, чем за всю предыдущую жизнь. То, как ужаленный, удираешь от разбушевавшейся стихии, то улепетываешь от чудовищного гиганта, то спешишь, отправленный Яром по следу пришельцев, аж за самые горы, то, подгоняемый важностью полученных знаний, торопишься по каньону обратно.

Вот и сейчас, не обращая внимания на постоянно усиливавшуюся пульсацию крови в висках и возрастающий в голове с каждой минутой гул, разведчику приходилось усиленно перебирать ногами, будто за ним гналась сама смерть. Впрочем, так оно на самом деле и было.

Два дня назад, когда охотник еще скрывался в зарослях напротив устья каньона, ведущего в загадочное загорье, ожидая начало вторжения, Валай и представить себе не мог, насколько многочисленной будет вторая волна пришельцев. Периодически поглядывая на юг, удобно расположившись на большой охапке травы, предусмотрительно натасканной Валаем в свой импровизированный наблюдательный пункт, устроенный в самой гуще, образовавшегося на краю пустоши бурелома, охотник чуть не подпрыгнул от удивления, когда до него наконец-то дошло, что темнеющая на краю горизонта узкая пока полоса, разливаясь на всю трехмильную ширину разлома, постепенно растет. Через какое-то время стало возможным разглядеть, из чего состоит эта приближающаяся к Долине волна, и тогда Валай окончательно убедился, что к неизвестным природным явлениям данное зрелище отношения не имеет.

По недавно возникшему, на горе всему миру людей, каньону, закрывая его поверхность своими массивными телами, шагали полчища разнообразных чудовищ. Разглядеть отдельные особи расстояние пока не позволяло, но неоднородность движущейся толпы уже бросалась в глаза. По мере приближения плавно текущей по всему проходу живой реки, зоркий Валай выхватывал все новые и новые подробности жуткой картины. А когда одно из серо-зеленых пятен, которое ранее представлялось охотнику стаей однотипных созданий, обретя очертания, превратилось в единственное, неимоверных размеров, колоссальное существо, парень не выдержал и, решив, что увидел достаточно, похватал оружие и заранее подготовленные припасы, выбрался из своего укрытия и припустил прочь.

Незваные гости явились даже раньше, чем предполагал дожидавшийся их разведчик. Всего неделю после расставания с Миной просидел Валай на своем посту. Двое суток парень, уже не скрываясь, мчался по пустоши вдоль гор на восток. Еще пара дней, и в поселке Орлов первыми узнают о надвигающейся беде. Беде небывалой и, по личному мнению думавшего над этим на протяжении всего своего пути Валая, абсолютно непосильной для Племени. Идущих в долину чудовищ было настолько много, наверное, целые тысячи, что победить их силой оружия можно было и не мечтать. Что родичам делать дальше, разведчик не знал и надеялся только на мудрого Яра. Уж он-то должен найти решение. Просто обязан. Иначе…

* * *

— Валай, подожди! — Из искореженного леса, вдоль края которого пролегал путь разведчика, сначала прилетел оклик, а затем начали выбираться охотники. В кричавшем остановившийся парень распознал одного из своих. Этого Волка звали Малаком, он был на пару лет старше Валая и знаменит на весь род своей небывалой выносливостью. За ним виднелся еще один знакомец Валая, других же охотников по именам разведчик не знал, но раньше, конечно, же видел. Отряд приблизился, и Малак, приобняв Валая за плечи в приветствии, принялся объяснять причины своего здесь присутствия:

— Яр послал нас к тебе. Мы знаем, что вы с Миной смогли отыскать проход. Будем гостей вместе встречать. Если чудовища объявятся, побежим по родам разносить эту весть.

— Так можете начинать, — запыхавшийся Валай уперся руками в колени и пользовался непредвиденной передышкой, чтобы успокоить дыхание.

— Что начинать? — Малак, не сообразив, что к чему, удивился, но остальные охотники, видимо, были догадливей, судя по тому, как изменились их лица.

— Начинать разносить эту сраную весть. Твари уже здесь. Присмотритесь-ка повнимательнее. — Валай указал рукой себе за спину, где вдалеке, у самой линии горизонта, слегка колыхалась живая река, медленно, но неотвратимо ползущей на восток орды.

— Ярад всемогущий! — вырвалось у одного из охотников, — И что же они все сюда прут, твари.

— Может, сюда и не все свернули. Больно их много. Но и тех, что за мной идут, вполне предостаточно. — Валай уже немного привык к такой жуткой картине позади себя и говорил достаточно спокойно. — Давайте продолжим наш разговор уже по дороге, а то стоять как-то не очень приятно. Вы не находите?

Возражений не прозвучало, и группа охотников тронулась с места. Четверо человек сразу свернули на северо-восток, устремившись к поселкам Медведей и Лис напрямую, остальные, включая Валая, преодолев еще несколько миль вдоль по пустоши, тоже сунулись в лес, направляясь к роду Орлов.

Малак, понимая, что разведчик измотан больше других, тактично спросил:

— Валай, а ты как? Не сильно быстро бежим? Потянешь? Ночью спал вообще?

— А ты бы смог спать, когда за спиной эти? Хоть и в десятке миль. То-то же. — Валай укоризненно взглянул на товарища, которого, несмотря на обратную разницу в возрасте почему-то воспринимал как младшего. — Не бойся. Копыта не протяну.

* * *

Когда, еще через день, охотники достигли поселка Орлов, большинство участвовавших в недавней битве людей уже разошлось по своим родам, готовиться к предсказанному Яром исходу. Подоспевшие к месту событий на третий день после кровавого боя отряды Тигров, Кабанов и Волков, нагрузившись по полной различными грузами, тоже покинули разоренный поселок и отправились по домам, проложив свой маршрут через селение Змей, где надлежало оставить поклажу. С ними же ушли и недавние пленники, кроме пары десятков женщин, оставшихся ухаживать за ранеными.

Яр пока находился на месте. Дожидаясь известий о возможном появлении тварей, и продолжая руководить процессами сборов, Мудрейший помогал ставить раненых на ноги, являясь лучшим в племени лекарем. Также в поселке остались, помимо местных охотников во главе с Морланом, вызвавшиеся к сыну Ярада в посыльные Мина с Арилом.

Лис по-мужски пообщался с отцом, вышедшим невредимым из жестокого боя и, получив одобрительное напутствие на любые полезные для Племени действия, пообещав понапрасну не рисковать, распрощался с отправившимся собирать семейные пожитки родителем. У Мины же отец погиб на охоте больше десяти лет назад, так что дозволения остаться девушке полагалось испрашивать у Нардага, как старшего среди Оленей. Но своенравная охотница не удосужилась сделать и этого. Яр, уже успевший привыкнуть к молодым чемпионам этого года, был совершенно не против и даже призвал к ним в помощь, оправившегося от своих синяков и ушибов, Ралата. Так что когда перед Мудрейшим наконец-то предстал, полуживой после нескольких дней практически непрерывного бега, Валай, рядом с Яром стояли, готовясь услышать недобрые вести одними из первых, два юных лучника и любимая девушка Волка.

Разведчик, спеша, поминая Зарбага, глотая из-за нехватки воздуха в легких окончания фраз, рассказывал об увиденном, а закончив, не приминул высказать свое личное мнение о сложившейся ситуации:

— Короче, дело наше дрянь. Драться с ними нам не по силам, а бежать некуда. Назавтра уже будут здесь. Кто может — спасайтесь. Бросайте все, и на север. А я свое отбегался — ноги уже не держат. Хоть помирать и не хочется, но, похоже, пришло мое время. Последний шанс — залезу на высокое дерево. Авось не заметят, пройдут мимо.

Яр, который во время рассказа Валая хмурился все больше и больше, покачал головой и резонно заметил:

— На всех деревьев не хватит. У нас здесь десятки раненых, им тоже убежать не под силу. Тебя одного бы оставил, уж не обижайся, а вот вместе со всеми остальными, сильно жирная жертва выходит. На такое и я не пойду. Не хотел я такого творить…, но, похоже, выбора нет. Да простят меня ваши потомки, только выиграть время для нас сейчас жизненно необходимо. — Яр сделал паузу, видно, в последний раз обдумывая свое решение, затем, с самим собой соглашаясь, покивал головой и скомандовал:

— Всех сюда! Живо! Найдите Морлана, пусть срочно собирает охотников. Мы выступаем навстречу Орде!

Посыльные прыснули в разные стороны, а опешивший, удивленно захлопавший глазами Валай обреченно уселся на землю и впился мозгами в единственную разумную мысль, хоть как-то объясняющую услышанное: «Мудрейший осознал безысходность попыток сбежать и предпочел, напрасным мучениям — достойную храбрую смерть в неравном бою».

* * *

Утром, свернув наскоро лагерь, отряд заречных лазутчиков двинулся на запад, где по соображениям главаря, которого, как Кабаз уже выяснил, звали Иржагом, вероятность встретиться с Яром была наиболее высока. Выслушав вчера рассказ пленника, Иржаг сделал сомнительный логический вывод, что нестареющий демон, как Безродные величали Мудрейшего, не бросит захваченных в поселке людей и приведет своих боголюбов на выручку. Получится ли у Яра отбить у засевших в селении тварей плененных людей, или нет, Иржагу было без разницы, но если колдун переживет сражение, ему нужно будет помочь успокоиться раз и навсегда.

План был, конечно, так себе, но других у главаря не имелось, а остальные Безродные до дрожи боялись своего командира и перечить ему не смели. Поэтому небольшая группа бородатых охотников, в количестве двадцати семи человек, включая Кабаза, осторожно пробиралась по лесу, растянувшись в длинную вереницу.

Пленника вели в середине отряда, отсекая ненужные мысли о возможном побеге. Руки Кабаза были стянуты ремнем за спиной, а во рту, затрудняя дыхание и не давая вырваться наружу ни единому звуку, кроме глухого мычания, торчал грубый, воняющий грязью и потом, сделанный из куска чьей-то шкуры, разводящий челюсти в разные стороны кляп. Раненая нога побаливала, но идти мешала не сильно, благо темп был щадящий — Безродные не особо спешили, не желая столкнуться с пришлыми чудищами до того, как случится сражение.

Непредсказуемая в своих поворотах судьба пока что была благосклонна к лазутчикам. Ведущий своих воинов Иржаг, не зная наверняка, верны ли его догадки на счет планов ненавистного демона, и собираясь, не доходя до поселка нескольких миль, выслать вперед пару-тройку разведчиков, засев с остальными в каком-нибудь укрытии, даже не представлял, насколько близко от истины текли его мысли. Именно в этот момент, под лучами стоящего в самом зените летнего жаркого солнца, охотники Племени, сжимая напряженными руками оружие, готовились к предстоящему бою.

Только что вокруг стояла относительная, наполненная обычными для летнего леса звуками тишина, и вдруг откуда-то с запада, приглушенный большим расстоянием, неожиданно раздался протяжный, пугающий своим внезапным рождением, немного дрожащий в потоках прогретого воздуха, призывный зов рога. Вся группа неспешно шагавших до этого момента Безродных резко остановилась. Главарь поднял руку, прося тишины и дослушав растянувшийся на несколько долгих секунд звук сигнала, повернулся к своим и, довольно оскалившись, изрек очевидное:

— Началось. Все-таки я был прав — Боголюбы пришли за своими. Теперь подождем… — Иржаг, уперев свое копье в землю, помолчал, пока остальные постепенно собрались вокруг своего главаря и, взглянув на Кабаза прищуренным глазом, обратился к плененному юноше:

— Ну что, Кабанчик, сейчас твоих родичей начнут убивать. Небось, хотел бы помочь своим? Да вот, к сожалению, я слишком добрый и тебя никуда не пущу. Так что пока поживешь. А вот за друзей твоих не поручусь. Если насчет размера чудовищ ты не приврал, ума не приложу, как Боголюбы таких громадин валить собираются. — полюбовавшись, как краснеют глаза закипавшего в гневе пленника, Иржаг глубоко вздохнул и озвучил главное свое пожелание: — Надеюсь, колдун не доживет до сегодняшнего заката, и мы с чистой совестью вернемся обратно домой.

Дальновидный главарь отряда лазутчиков, стараясь накликать на Яра беду, не знал, что в своем пожелании колдуну скорой гибели, неожиданным образом смог предсказать свою собственную печальную участь. Ближе к вечеру, когда силам Племени уже удалось завершить разгром пришлой Орды, а сын Ярада, оставаясь живым и здоровым, занимался подсчетом погибших, со стороны отвоеванного нынче поселка, к стоянке Безродных, судя по звукам, затопало что-то большое.

Сопровождая свое приближение треском ломаемых веток, нечто двигалось с запада, и, призывая лазутчиков к действиям, Иржаг замахал в беззвучной команде руками. Убедившись, что его люди уже изготовились к бою, Безродный перехватил покрепче собственное оружие и шепнул стоявшему радом охотнику:

— Может, просто кто-то вспугнул стадо диких свиней, но скорее сейчас мы увидим одну из мальчишкиных сказок. По сигналу, стреляем из луков, — и Иржаг тут же жестами передал свой приказ остальным.

Наконец впереди замелькало в просветах между толстых стволов занимавших лесную округу буков и грабов какое-то массивное тело. Постепенно увеличиваясь в размерах по мере своего приближения, ломившийся через чащу рогач двигался прямо к месту засады Безродных. Непривычная жуткая внешность большого уродливого животного, наполнила сердца, впервые встречавших подобное чудо, людей позорным трусливым ужасом. Но, тем не менее, когда зверь очутился в каком-то десятке ярдов от затаившихся охотников, руки не дрогнули, и острые стрелы дружным залпом отправились к цели.

Никаких результатов такая атака не принесла, и заметившее врагов бронированное чудовище, взревев и ускорившись, бросилось на поднимавших копья людей. Пара несчастных охотников, растерявшихся от такого начала, сразу попали под мощные толстые ноги животного, а Иржаг, так и не понявший, что основная угроза исходит от сидящего на спине гиганта черного кошмарного существа, рухнул на землю, словно подкошенный, когда длинная острая молния просвистела, как ветер, отрубая его бородатую голову.

Схватка была скоротечной. Безродные не стремились во что бы то ни стало остановить удиравшего из окруженного поселка Орлов нелюдя, а обладатель кожистого капюшона, в своем желании выжить, хотел всего лишь убраться подальше от этих слабых, но многочисленных двуногих местных жителей. Так что спустя всего лишь минуту рогач уже скрылся из виду, унося куда-то на юго-восток своего удачливого хозяина.

Несмотря на то, что драки как таковой и не вышло, потери Безродных составили чуть ли не половину отряда. Помимо Иржага, лазутчики не досчитались еще восьмерых, а двое получили массу ушибов, отлетев от мотнувшего рогатой башкой великана. Трое были затоптаны самим травоядным чудовищем, пятеро скончались от резаных ран, нанесенных мечом чужака, а в груди одного из охотников торчал непонятный не то шип, не то рог, около локтя длиной, брошенный, словно метательный нож, ловкой черной рукой.

Немного отойдя от случившегося, поредевшая группа Безродных, собралась вокруг обезглавленного трупа бывшего своего вожака. Деморализованные, шокированные люди, в иступленном молчании, стояли над распластанным телом, погрузившись в невеселые думы.

Наконец, очухавшись первым, слово взял невысокий, но плотный охотник по кличке Дубина:

— Не знаю, как их там валят Боголюбы, но у нас получилось хреново. Раз Иржаг мертв, за главного остаюсь я. — бородатый крепыш с вызовом обвел взглядом присутствующих и, убедившись, что возражений никто не имеет, продолжил: — Зря мы сюда поперлись. Раз уж решили поверить мальчишке, так надо было сразу и возвращаться. У почитателей демона проблем и без нас хватает. Скоро они все передохнут вместе со своим колдуном. Раз здесь, за рекой, объявились такие гости, значит, песенка поганых Боголюбов так и так спета. Нашим планам пора поменяться. И вождь, и шаман нас поймут и простят возвращение.

— Да кто нам поверит? — резонно заметил один из охотников, — Два дня назад ни мне, ни тебе, да и никому из нас такое бы и в бошку ни пришло. Посмеются, обзовут трусами и сурово накажут. А зная Варага, так, скорее всего, и убьют.

Эта вполне вероятная, а от того еще более неприемлемая, перспектива заставила всех замолчать и снова задуматься. Но, видно, Дубина свое прозвище получил не за скудость ума. Почесав свой лохматый затылок, новоявленный лидер остатков отряда лазутчиков озвучил, подающее надежду на благополучный исход задуманного, лежащее на поверхности, простое решение:

— А мы с собой мальчишку прихватим! Вон как складно болтал — и нас, и Иржага, вечной свободы его духу, убедить смог. Поди, и Варага с шаманом поверить заставит. С живым доказательством наших слов в запасе, я бы рискнул воротиться. Да и эту штуку прихватим, — безродный указал на так и торчащее из груди погибшего товарища метательное оружие нелюдя. — У нас животные с такими рогами не водятся, может, тоже сгодится для подтверждения наших слов.

Видя, что людей по-прежнему терзают сомнения, Дубина привел свой последний, решающий аргумент:

— Вы как хотите, а я возвращаюсь. Убьют ли дома свои, так то еще надвое, а здесь всем нам точно конец. Не погубят чудища, так какой-нибудь недобитый местный урод из лука подстрелит. Они в этом толк знают. — и закончив свою дельную речь, охотник принялся демонстративно собирать свои вещи, брошенные на землю перед началом боя.

Как ни страшен был вождь клана Ургов Вараг, чьи владения занимали леса за Великой рекой на многие дни пути в разные стороны, как ни беспощаден прославившийся своим фанатизмом шаман, а разумные доводы, приведенные хитрым Дубиной, действие на людей возымели, и Безродные, согласившись завершить свою миссию, быстро шагали в сторону великой Реки. Вместе со всеми неохотно перебирал ногами и бедняга Кабаз. Злая судьба гнала его в вынужденное путешествие, и суждено ли будет ему вернуться когда-нибудь в родные края, парень не знал, радуясь лишь одной относительно приятной мысли: «Я пока жив!»

 

Глава двадцатая

Валай ошибся сразу в двух своих заключениях: во-первых, пришлые полчища отстали от него значительно больше, чем на день пути, и ведомые Яром охотники успели добраться к началу предгорного хвойного леса раньше идущих навстречу чудовищ; во-вторых, Мудрейший вовсе не вел свой отряд к красивой героической гибели, а лишь собирался попробовать задержать надвигающуюся Орду весьма оригинальным способом.

В Долине царило жаркое лето. Дожди давно уже не баловали изможденный жаждой, иссушенный лес своей живительной влагой, а ветер размеренно дул в юго-западном направлении, как раз в ту сторону, откуда, по предположениям Яра, и должны были появиться пришельцы. Пожелтевшая трава колыхалась в прогалинах под потоками горячего воздуха. Состоящая из густого слоя сухих прошлогодних иголок лесная подстилка мягко хрустела под ногами бегущих людей, которым потребовались целые сутки, чтобы добраться до этих мест, идеально подходящих для задуманного Мудрейшим.

Некоторое время назад отряд разделился, и охотники, растянувшись широкой цепью, вышли к намеченному рубежу практически одновременно, образовав длинную трехмильную линию. Расстояние между каждым из родичей колебалось от двадцати до сорока ярдов, но в любом случае люди прекрасно видели своих ближайших соседей и, когда далеко-далеко впереди послышались первые, едва различимые на таком расстоянии, звуки ломающихся веток, или даже целых деревьев, выдававшие приближение тварей, трубить в охотничий рог, подавая сигнал, не потребовалось, и устная команда от Яра, стоявшего в центре, пошла по цепочке волной в обе стороны.

Высекаемые искры полетели в заранее заготовленные охапки сухой травы и иголок. Мгновенно поднявшиеся на благодатной почве языки пламени весело заплясали, предвкушая предстоящие пиршество. Вспыхнувшие пока небольшие костры, помогая раздувавшему огонь ветру, охотники принялись усердно разбрасывать в разные стороны. Десять минут, и пожар уже бушевал по всей немалой длине подпаленного людьми отрезка. Прозрачные алые волны постепенно катились вперед, неся верную смерть не успевшим покинуть опасную зону невезучим лесным обитателям и, возможно, при этом спасая, начавшую вчера свой уход из поселка Орлов, группу людей, отягощенную многими ранеными и оттого еле-еле ползущую к северу.

Арил, который вместе со всеми совершил этот отчаянный забег, стоял на границе огня, отступив на приличное расстояние от бушующей рукотворной стихии и завороженно любовался грандиозным, пугающим своими масштабами, невиданным зрелищем.

С одной стороны, смотреть на такое было мучительно больно. Сгорающий заживо лес всегда был и будет для Племени не только главным богатством, дарующим все необходимое для жизни людей, но и неотделимой, важнейшей частью той внутренней сути каждого родича, без которой невозможно представить само существование человека. Парень смотрел на чернеющие стволы некогда великолепных, стройных пушистых сосен, и сердце его обливалось кровью. Скоро на месте прекрасного, несмотря на обильные раны полученные при разрушении гор, такого родного леса, появится мертвая обугленная пустыня, на перерождение которой потребуются долгие-долгие годы…

Но с другой стороны, невообразимая мощь огненных лап, мертвой хваткой вцеплявшихся в беззащитных лесных великанов, наполняла сознание Лиса уверенностью, что содеянное поможет спасти тех беспомощных родичей, которые при других обстоятельствах точно были бы обречены. Пышущая жаром стена, расползаясь и поднимаясь все выше и выше, неотвратимо плыла к юго-западу. Если ветер не переменится, грозное людское послание дойдет до незваных гостей, которые целенаправленно двигались точно к поселку Орлов, будто кто-то, уже проходивший по этой дороге, вел зубастое воинство к изначально намеченной цели.

Хотя надежды на то, что огонь уничтожит чудовищ, практически не было, но заставить Орду отступить, а потом уж искать обходные пути, даруя Племени нужное время, такому безудержному пожару уж точно было по силам. Так что парень также испытывал радость, понимая, что скорая смерть отступила, причем не только от женщин и раненых, оставшихся в поселке, но и от всех, кто участвовал в вылазке, включая Мину, Ралата, да и самого Арила. Не сработай задуманный план, и истощенным тяжелым забегом охотникам сил на спасение уже не хватило бы. Удрать от пришельцев удалось бы, пожалуй, двужильному Яру, но Мудрейший в который раз смог рассчитать все единственно правильно, и теперь, уже не спеша, колонна снова собравшихся вместе родичей потянулись обратно на север.

* * *

Отражая синее небо, мелкие волны плескались всего-то в каком-то ярде, за тонким бортом хлипкой маленькой лодочки, которая, поминутно рискуя зачерпнуть низким краем близкую воду и отправиться к далекому дну, медленно плыла к восточному берегу, увозя плененного парня в недобрые чужие края.

Собранный из веток каркас снизу обтягивала цельная шкура большого животного, и хотя ободранный буйвол при жизни был крайне велик, получившееся плавательное средство с трудом выдерживало лишь одного пассажира. Поэтому грустный Кабаз одиноко покачивался в своей лоханке, тянувшейся на длинном ремне за лодкой одного из Безродных. Некоторые охотники буксировали таким же образом и несколько пустых лодочек, которые благодаря произошедшей позавчера первой встрече Безродных с пришельцами, оказавшейся для ряда людей и последней, потеряли своих прежних хозяев, но имея высокую ценность, не были брошены на чужом берегу. Вода текла настолько близко от парня, что, не будь руки связаны за спиной, пленник запросто смог бы грести ладонями, чем, собственно, и занимались все остальные охотники, не имея в наличии весел.

При желании, Кабаз сумел бы перевернуть неустойчивую лодчонку и пойти на корм рыбам и ракам, избавив себя от предстоящих в дальнейшем мучений, которые, зная жестокий нрав заречных жителей, в любом случае ожидали пленника в самом ближайшем будущем. Но жажда жить по-прежнему перевешивала любые, даже самые страшные, перспективы, и юноша, покорившись судьбе, позволял тянуть себя по течению, в прямом и в переносном смысле.

Плаванье этой маленькой флотилии продолжалось уже пару часов. Видимо, собираясь на вылазку в земли Племени, Безродные для начала изрядно поднялись вверх по течению реки, не покидая своего берега и таща достаточно легкие лодки на спинах, а теперь спокойно сплавлялись вниз, собираясь причалить поближе к главному селению клана.

Средняя ширина Великой реки колебалась в окрестностях полумили, и, придерживаясь в своем маршруте правого берега, возвращавшиеся домой лазутчики не сильно переживали, что их заметят охотники Боголюбов. Если бы кто-нибудь из извечных врагов гордого могучего клана и умудрился бы разглядеть вереницу маленьких лодочек на фоне отражавшегося в зеленой воде густого прибрежного леса и по какой-то причине даже отважился бы на погоню, то такая затея все равно ни к чему бы не привела — большое расстояние легко позволяло Безродным в любой момент пристать к берегу и без проблем затеряться в знакомой чащобе.

Наконец небольшое водное путешествие подошло к концу, и лодки начали причаливать к берегу. Вытащив свои суденышки из воды и тщательно укрыв их в кустах, Безродные, не забыв, конечно, и пленника, двинулись на восток, скрывшись под пышными древесными кронами. Оставив позади три часа пути по знакомой тропе и около десятка миль, так и не выполнившая свое задание, группа лазутчиков добралась до огромной поляны, большую половину которой занимали беспорядочно расставленные повсюду шатры.

Поселок Безродных с первого взгляда поразил Кабаза своими размерами. По самым осторожным оценкам плененного юноши в этом необычном селении проживало народу, минимум вдвое больше, чем в любом из родов Племени. Около конусообразных, сшитых из шкур жилищ, заменявших на этом берегу реки привычные для Кабаза землянки, сидели, стояли, шли и бежали, увлеченные своими повседневными делами, толпы лохматых, не очень опрятных и слегка диковатых, на взгляд плененного парня, людей обоих полов и всех возрастов — от малых детей до морщинистых старцев.

Все занимались какой-то работой: долбили шкуры, мастерили оружие, разделывали добычу, что-то шили грубыми костяными иголками, толкли в деревянных ступах зерно. Но как только ведущая парня процессия подходила чуть ближе, люди бросали дела и засыпали идущих вопросами, с любопытством разглядывая до сих пор немного хромавшего пленника. Хмурый Дубина на все прилетавшие фразы отвечал однозначно и коротко, остальные и вовсе помалкивали. Было видно, что нервы лазутчиков на пределе. Грядущая встреча с вождем изрядно портила настроение, а уж про реакцию скорого на расправу шамана не хотелось даже и думать.

Многие местные жители, особенно из числа мужской половины, охотно пристраивались вслед за отрядом, в надежде услышать побольше подробностей, и когда ведомые Дубиной охотники наконец достигли сильно выделявшегося своими размерами здоровенного шатра, несомненно, принадлежавшего вождю всего клана Ургов, толпа любопытных насчитывала уже несколько сотен человек, заполнивших своими телами практически все свободное пространство в ближайших окрестностях. Свободной оставалась лишь небольшая площадка перед входом в шатер Варага, который охраняли сразу двое внушительных стражников, да импровизированная полоса отчуждения, образовавшаяся как-то сама собой, вокруг обильно украшенного черепами различных животных, мрачного жилища шамана, стоявшего по соседству.

Один из охранников, видно, узнав пришедших, мгновенно скрылся за шкурой, закрывавшей входной проем, и через несколько долгих секунд воротился обратно уже в компании просто огромного человека среднего возраста, обряженного в полосатый тигриный плащ. Надменный взгляд из-под черных густых бровей, направленный на стоявшего впереди всех Дубину, обладал такой силой и властностью, что и без того невысокий командир лазутчиков как-то весь съежился, сделавшись еще ниже, а Кабазу стало предельно понятно — перед ним сам Вараг, и с ним шутки плохи…

На протяжении всего сбивчивого рассказа Дубины о происходящих за рекой чудесах, суровый владыка Ургов упорно молчал, напустив на свое мрачное скуластое лицо выражение властной презрительности. Повествование у перепуганного охотника выходило крайне расплывчатое и перепрыгивающее в своей непоследовательности от одного момента событий к другому без всякой зависимости. Из окружавшей рассказчика толпы постоянно доносились уточняющие вопросы, комментарии и возгласы недоверия. Издерганный Дубина терялся и еще сильнее запутывался в своих же словах, а суровый вождь хмурился все больше и больше.

В какой-то момент по правую руку от великана, неизвестно как и откуда, по крайней мере Кабаз не смог уловить сам миг его появления, бесшумно возникла нереального вида фигура, одетая в какое-то бесформенное покрывало, сшитое из множества разнообразных шкурок мелких животных. На лохматой, как и у всех, голове шамана, а это, без сомнения, был именно он, покоился уродливой шапкой выбеленный временем череп большого медведя, крепко сидящий на своем месте, при отсутствии нижней челюсти. Проводник духов усердно буравил рассказчика своими маленькими колючими глазками, и этот пронзающий насквозь взгляд не предвещал Дубине и его товарищам ничего хорошего.

Когда изрядно затянувшееся повествование наконец-то закончилось, начинавший прощаться с жизнью Кабаз в бессильной обиде злился на бестолкового командира лазутчиков. Абсолютно правдивая история была преподнесена растерявшим от страха всю свою хитрость Дубиной так неумело, коряво и не реалистично, что пленник бы сам никогда не поверил такому рассказу, не знай бы он истины.

Но, видно, в клане врать было совершенно не принято, или вмешались еще какие-то неизвестные Кабазу факторы, да только и вождь, и шаман поверили лазутчику безоговорочно. Правда, вернувшимся из вылазки охотникам такая доверчивость начальства пользы не принесла. Хотя, возможно, наказание, назначенное владыкой Ургов для не выполнивших свое задание людей, считалось по меркам Безродных весьма мягким и вполне приемлемым, так как взведенные нервным напряжением до предела лазутчики, услышав свой приговор, сразу расслабились и даже немного повеселели. А прозвучало все это так:

— Вы принесли действительно бесценные вести, — голос вождя оказался неимоверно басист, словно звук выходил из дупла векового дуба, — Но всеми вами была дана перед духами предков, и самого великого Урга, священная клятва — не возвращаться назад, не убив бессмертного демона. Свою клятву смогли сдержать лишь Иржаг и другие, кто пал и уже не вернется. А вы свои обещания преступили и заслуживаете мучительной смерти. — Вараг сделал паузу и, повернув голову, о чем-то немного пошептался с шаманом и только затем продолжил, — Но времена настали суровые, и нам потребуется каждый, даже самый трусливый воин. И я даю вам возможность свою вину искупить. Смыть свой позор кровью в грядущих битвах. — вождь снова провел маленькое совещание с шаманом и завершил свое показательное, приукрашенное возвышенными словами специально для публики, выступление: — Левые мизинцы долой, и свободны.

Зашумевшая толпа расступилась, образовав проход, к, видно, специально установленному у жилища шамана, большому плоскому камню, являвшемуся местом разных обрядов, в том числе и таких. Прощенные лазутчики выстроились живой очередью к алтарю, а кто-то уже расторопно развел рядом костер, в котором жадный огонь тут же принялся усердно лизать заготовленные сухие ветки.

По тому, как обыденно происходило все это действие, Кабаз догадался, что такие, или подобные наказания в клане Безродных не редкость. Люди по одному выходили вперед, клали левую руку на камень, оттопыривали мизинец, а идущий следующим охотник лежавшим рядом ритуальным каменным топором, резко ударив, производил эту грубую ампутацию. Наказанный издавал громкий рев, встречаемый одобрительным гулом толпы и, выхватив из костра ветку, ее обугленным концом тут же прижигал свою рану и уступал место очередному охотнику, который передавал дальше уже отведавший крови топор.

Мерзкое действие все продолжалось и продолжалось. Шаман складывал отрубленные пальцы в какую-то глиняную мисочку и постоянно что-то нашептывал, немного при этом приплясывая. Все это выглядело настолько дико и отвратительно, что связанный пленник ощущал себя представителем совершенно другого мира, в котором такой бесцельной жестокости просто не было места. А больше всего впавшего в оцепенение Кабаза пугали нечеловеческие в своих безумных гримасах лица собравшихся зрителей. В глазах и мужчин и женщин и даже видневшихся кое-где детей открыто читались звериная радость и непонятно от чего возникавшее удовольствие. То ли эти чувства приносили чужие страдания, то ли Безродных так возбуждал скрытый религиозный подтекст ритуала, но несчастный пленник, ощущая мощные волны кипящих вокруг отвратительных, но очень сильных эмоций, понимал, что его самого ждет нечто еще более ужасное…

Наконец жуткая череда взмахов окровавленного топора прекратилась. Ритуальное орудие даже успело слегка затупиться. Последний палец не захотел отделиться с первого раза, и ошметки удержавшейся кожи пришлось даже дорезать ножом. Воздух наполнился тошнотворным запахом горелого мяса, а внимание зрителей теперь перешло на Кабаза.

Успокоившийся Дубина, лишившись части себя, вернул утраченную было способность соображать и обратился к Варагу с несущественным побочным вопросом. Так, за между прочим, бросив никчемную жизнь плененного ненавистного Боголюба на жестокие весы судьбы.

— Владыка, а что делать с этим? — один из пока уцелевших пальцев метнулся в строну сжавшегося от ужаса Кабана.

Вараг быстро окинул своим безразличным взглядом, словно ненужную вещь, несчастного парня, сердце которого просто выпрыгивало из груди, и спокойным обыденным голосом, будто обсуждая возможную завтра погоду, коротко поставил финальную точку в горькой судьбе невезучего юноши:

— Как что? Убить… А труп скормить свиньям.

 

Глава двадцать первая

Только через пять дней после начала лесного пожара отряд Мудрейшего, состоящий из еле влачивших ноги людей, достиг главного поселения Племени. В процессе изнурительного, проделанного в спешке, пути, Яр и остальные охотники нагнали медленно ползущую к северу колонну женщин, раненых и оставленных им в помощь мужчин, в рядах которых тащил свои волокуши, с лежащим на них неспособным самостоятельно двигаться родичем, и угрюмый Валай, переживавший за неведомую судьбу любимой. Движение объединившейся группы пошло уже веселее, и к ночи с тридцать четвертого июля на первое августа беженцы наконец-то добрались до общего места сбора всех родичей Племени.

Сына Ярада, единственного, кто из пришедших не завалился сразу же спать, крайне обрадовало то обстоятельство, что его обоз с ранеными оказался последним. Все остальные поселки уже завершили эвакуацию, и селение Змей было до отказа забито людьми, запасами пищи, домашним скотом, шкурами, утварью и другим всевозможным прихваченным с собой скарбом. Такого многолюдства и суеты центральный поселок еще никогда не видывал. Даже на празднике длинного дня столько родичей вместе не собиралось. Явились все — от последнего дряхлого старика до недавно появившихся на свет грудных младенцев. Бросать хоть одного родича на этом берегу Великой реки, оставлять на растерзание мерзким тварям, Яр ни в коем случае не собирался.

Несмотря на глубокую ночь, повсюду, и особенно у реки, не стихая, кипела работа. Страх перед надвигающейся Ордой своим постоянным давлением придавал людям все новые и новые силы. Когда ждать врага — никто не догадывался, но то, что твари придут — понимали решительно все. К моменту появления чудищ все должно быть готово к отплытию, а не то прольются целые реки крови, и история Племени оборвется, закончившись навсегда. Принимать бой родичи не собирались, бросив все силы только на подготовку исхода. Мериться силой с пришельцами смысла не видел никто, а принесенные Яром известия, проливавшие свет на количество тварей в новой идущей Орде, смогли остудить даже самые горячие головы.

Пробежавшись по окрестностям и порадовавшись тому, как много плотов уже связано, Яр выслал дозорных на север и северо-запад, встречать неизвесто где пока находившихся тварей, и тоже отправился на боковую. Даже у сына бога имелся предел физических сил, которых в последнее время Мудрейший потратил с избытком. С надеждой, что отведенное Племени время пока что не вышло, Яр погрузился в чуткий тревожный сон.

Утро не принесло новостей, и это было прекрасно. Чем позже объявятся твари, тем лучше получится подготовиться к переправе. На данный момент родичи были готовы к исходу процентов на восемьдесят, и это соотношение постоянно росло. К чести Племени, в котором проблемы сейчас никто не делил на свои и чужие, люди отлично справлялись с коллективной работой. Все упорно трудились в поте лица, четко внимали командам ответственных за конкретное дело, не спорили и не ругались, слаженно и на совесть выполняли поставленные задачи, и вообще демонстрировали непоколебимую волю и несгибаемый дух.

Среди всех проводимых работ, главной, конечно, являлась постройка необходимых для переправы плотов. Естественно, у жителей стоящего у реки поселка имелись в наличии лодки, да и Олени пригнали с юга весь свой рыбацкий флот, но того небольшого количества разных по форме, размерам и способам изготовления суденышек на такую людскую ораву никак не хватало. А ведь были еще и грузы. Много грузов. Поэтому большая часть трудоспособного населения Племени круглосуточно занималась переплетением охапок полого тростника, произраставшего вдоль реки в огромных количествах, создавая громадные, квадратные, со стороной в несколько ярдов, плоты.

Такие плавательные средства обладали хорошей грузоподъемностью, легко изготавливались и не требовали в процессе своей постройки использования особых специальных навыков. Среди минусов числились: отвратительная маневренность и короткий жизненный цикл, но люди собирались использовать эти плоты лишь единожды, и никого совершенно не волновало, что через какие-то две-три недели тростник, впитав воду, размокнет, и вся конструкция начнет расползаться. К этому времени Племя давно уже будет на том брегу, и подопечные Яра погрязнут в совершенно других проблемах.

Как оказалось, затея сына Ярада с пожаром добилась неплохих результатов. Чудовищные жители загорья достигли подходов к селению Змей только на третьи сутки после появления в поселке отряда Мудрейшего. К этому моменту родичи уже практически были готовы к отплытию, и оставалось лишь только всех и все загрузить на плоты. Поэтому, когда с севера прилетел поданный охотничьим рогом сигнал, означавший приход Орды, люди организованно и без паники приступили к последней фазе начала исхода. Народ рассаживался по заранее определенным местам, длинные шесты упирались в землю, грандиозное тотальное бегство готовилось стартовать.

Парящий в неописуемой голубой выси орел своим острым взором наблюдал неожиданную диковинную картину. Левый берег Великой реки, на протяжении целой мили, начал крошиться, и его маленькие желтые частички сотнями, если не тысячами, отделившись от края земли, медленно потянулись вниз по течению, постепенно смещаясь к востоку.

Сердца людей, покидавших свою, возможно, навсегда потерянную родину, разрывались на части от щемящей тоски, обиды на злую судьбу и едва подавляемой безысходности. Многие женщины плакали, старики проклинали жестоких богов, суровые охотники хмурились, но у большинства уплывавших родичей имелись дети и внуки, для спасения которых люди были готовы пойти абсолютно на все. В том числе и, бросив свои дома, родные леса, хозяйство, привычки и всю предыдущую жизнь, отправиться в неизвестность…

* * *

Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась. Жестокие обряды Безродных, среди которых, как выяснилось, водились и человеческие жертвоприношения, явились причиной нежданной отсрочки вынесенного Кабазу летального приговора. Озвучивший свое решение по поводу пленника, вождь уже собирался заняться другими делами, когда стоявший чуть позади Варага шаман, слегка тронув локоть владыки Ургов, на грани слышимости, принялся шептать прямо в ухо:

— Обожди с пленником. Грядут тяжелые времена. Под нашими небесами творятся странные и страшные дела. Возможно, скоро мне понадобиться этот мальчишка. — шаман, имя которого было давно забыто, как и велят традиции, намекая на важность своих слов, немного повысил голос, что обычно за ним не водилось, — Некоторые обращенные к духам просьбы следует подкреплять человеческой кровью. Пусть до поры поживет. Так нужно для всех нас.

Вараг, конечно, не смог отказать в такой мелочи, как не отказывал, имевшему на него огромное влияние, шаману и в более важных вопросах. Обновленный приказ вождя был озвучен во всеуслышание, и, чуть не потерявший от страха сознание, трясущийся пленник был плотно привязан к вбитому посреди поляны столбу и параллельно немного избит.

Потекли однообразные дни жалкого нечеловеческого существования. Парень знал, почему его пока не убили, и встречал каждый день, как последний, постоянно мучаясь в ожидании жестокой развязки. Несмотря на то, что пленника никто не охранял, вариантов сбежать Кабазу не виделось. Крепкие путы, которые удерживали руки юноши за спиной, таким образом, что столб оказывался обвит, расположившись между лопатками и запястьями, ни разу никто не снимал.

Поначалу Кабазу попытались было устроить допрос с пристрастием. Неприятного вида, лохматый больше обычного, уже пожилой мужичок невысокого роста, притащив с собой кучу пыточных приспособлений, с лихвой выдававших цель этого ожидаемого визита, разжег возле столба небольшой костерок, видимо, собираясь развязывать пленнику язык и огнем, улыбнулся Кабазу своим щербатым ртом и начал задавать вопросы.

Подробные ответы плененного юноши не давали особых поводов заплечных дел мастеру применять свои инструменты, и Безродный, убедившись, что парень уже рассказал покойному Иржагу и другим лазутчикам все то немногое, что знал о загадочных тварях, завершил свой процесс дознания раньше запланированного срока. Понимая, что молодой Боголюб ничего не утаивает, щербатый лишь для острастки пару раз прижег пленника головешкой, да выломал ноготь на мизинце левой руки.

Вопросов про число охотников в Племени, расположение поселков разных родов, или количество имевшихся лодок, к большой радости Кабаза, так и не последовало. Видимо, такой информацией Безродные владели и сами. Начни дознаватель выпытывать сведения такого характера, парню пришлось бы несладко. И неизвестно, смогли бы в тяжелой борьбе победить совесть и воля, или самый могучий из всех человеческих инстинктов подавил бы все остальное.

Предполагая возможность допроса, Кабаз заранее решил даже и не пытаться переубеждать вождя, шамана, или любого другого Безродного в их твердой уверенности, что Яр злобный колдун, и своею волшбой вызвал сначала разрушение гор, а затем и открыл дорогу в наш мир чудовищным тварям. Все равно ничего никому доказать не удастся, а вот вызвать на свою голову дополнительные неприятности, связанные с новой болью, которой и так в последние время приходилось терпеть предостаточно, получилось бы однозначно.

Парня регулярно кормили, дважды в день подставляя миску с какими-нибудь помоями прямо к лицу, и Кабаз в полной мере ощущал себя настоящей свиньей, когда дурно пахнущие объедки размазывались по щекам, подбородку и даже носу, стекая на шею и дальше. Возможность кое-как двигаться вокруг столба спасала пленника от необходимости сидеть в собственных нечистотах. Поднявшись на ноги и, царапая спину о шершавую древесину, Кабаз приставными шагами проходил половину доступного ему круга, где справлял нужду, а затем таким же образом возвращался назад и, обессиленно, сползал вниз, принимая сидячее положение. В такие моменты пленник радовался, что с него полностью содрали одежду, ведь иначе штаны, приспустить которые в таком положении было бы невозможно, уже бы наполнились дерьмом под завязку.

Безродные не обращали на пленника особого внимания и, проходя мимо, не всегда удостаивали связанного Боголюба даже презрительным взглядом. Исключением являлись лишь дети, которые частенько, подобравшись поближе, принимались обкидывать и без того перепачканного с ног до головы обнаженного человека всяческими пищевыми отходами, сгнившими фруктами, фекалиями, или на худой конец просто грязью.

Только единожды удалось Кабазу уловить сочувствие, в брошенном мельком взгляде проносившей мимо охапку травы длинноволосой девушки. Большие карие очи на секунду уперлись в пленника и тут же отпрянули, а удивленному юноше почудилось, что в этих прекрасных глазах, помимо боли и понимания, промелькнуло нечто еще, но что именно, парень не понял.

Присматриваясь к протекавшей вокруг повседневной деловой суете чужого поселка, Кабаз смог сделать вывод, что жизненный уклад Безродных не так уж и сильно отличается от бренных занятий родичей в Племени. Все те же: охота, выращивание пшеницы, разведение коз и свиней. Мастерство в ремеслах развито примерно на том же уровне. Такие же орудия и оружие, тот же язык, те же боги.

Но вот в своем отношении к небожителям народы по разные стороны Великой реки разошлись абсолютно, что и делало Безродных и Боголюбов непримиримыми вечными врагами. Если в Племени богов уважали и поклонялись им, то люди в кланах считали Великих причиной всех бед и недругами для человека, презирающими своих младших братьев и постоянно насылающими всяческие напасти.

Безродные возносили свои молитвы исключительно к духам предков, способным, как считалось, влиять на людские дела, насылать удачу, оберегать от нападок тех же богов и разными способами, время от времени, помогать своим благодарным потомкам. Духам же приносились и жертвы, причем только кровавые. Никаких материальных даров, в виде украшений, или других полезных в быту вещей, как то водилось у родичей, местные жители к идолам не подносили. Свои просьбы безродные чаще всего обращали к знаменитым героям древности, главным среди которых был сам легендарный основатель клана Ург, чье выточенное из камня лицо постоянно наблюдало за пленником, ибо идол был установлен у дома шамана, невдалеке от позорного столба.

Еще мучительный досуг парня скрашивали отовсюду стекавшиеся к шатру Варага новости. Вождь нечасто приглашал кого-нибудь из пришедших с докладом, просьбой, или известием зайти внутрь и предпочитал заниматься своей работой правителя на свежем воздухе. Присутствие рядом представителя враждебного Племени, который абсолютно все слышал, Безродных совершенно не смущало. Связанного Боголюба воспринимали, как неприятную декорацию, как до сих пор еще живой труп, который скоро все равно достанется свиньям и никогда никому из своих не сможет рассказать ничего из услышанного.

Кабаз тоже думал о себе, как о практически мертвом, но тем не менее слушал и запоминал информацию чисто автоматически. Например, сейчас пленник знал, что к клану Ургов, помимо этого, относится еще три поселка, что вождь выслал разведчиков за реку, осторожно следить за врагом, что в соседние кланы, с которыми нынче держался временный мир, Вараг отправил посланников, донести вести про объявившихся на том берегу чудовищах, в нашествии которых повинен проклятый бессмертный колдун.

Не укрылась от Кабана и очень важная для него новость, даже заставившая пленника встрепенуться и выйти из того состояния страдающей отрешенности, в котором он находился все последние дни. На десятые сутки мучительного прозябания Кабаза у ненавистного позорного столба, в поселок примчался один из разведчиков, и селение сразу же загудело потревоженным пчелиным роем. Охотник, за спиной которого уже успела собраться толпа, еще подбегая к шатру Варага, своими отчаянными криками сумел привлечь внимание выбравшегося наружу вождя. Представ перед владыкой клана, бородатый разведчик, сходу, принялся активно выдавать информацию:

— Боголюбы вяжут плоты! В их центральный поселок отовсюду стекаются люди. Приходят груженные, целыми семьями — от малых детей до старых развалин. Тянут с собой скотину. Торопятся. — охотник слегка отдышался и продолжил выкладывать свои пугающие наблюдения и домыслы: — Как пить дать, к нам собрались. Готовятся к переправе. Причем, видимо, пойдут всем народом. Ближнее отсюда свое поселение, что тоже стоит у реки, Боголюбы уже покинули. Там пусто, как в дырявом мешке. Остались только брошенные дома. По всему видно — насовсем уходить собираются. Зарбаговы твари не по зубам оказались…

Могучий Вараг, потеряв самообладание, принялся злобно ругаться:

— Вот уроды проклятые! Натворили дел, а теперь к нам свое дерьмо притащить хотят! Да кто им позволит! Да против них я все ближайшие кланы подниму за неделю! На нашем берегу ни одного вонючего Боголюба и ноги не будет. Это я вам обещаю!

— Нет у нас недели. — голос шамана, как обычно, раздался откуда-то сзади, и в уши вождя потекли овеянные тревогой слова. — Чудовища охотятся за призвавшим их колдуном. Если бессмертный демон окажется на нашем берегу, посланцы Зарбага последуют за ним. Мы не можем этого допустить. Срочно выводи воинов к северу. Не дай Ург, не успеете…

Раздосадованный Вараг, в сердцах, даже повысил на отпрянувшего в неожиданности, шамана свой и без того пугающий голос:

— Да без тебя знаю! Дураком никогда не был! — и, обращаясь уже к собравшимся, вождь посыпал приказами:

— Воинам, всем до самого последнего доходяги, срочно готовиться к выходу. Через пол часа выступаем. Пойдем на север, на берег реки и встанем всей силой напротив поселка ублюдков. Отправить гонцов по соседям — в кланы Дакшанов, Райхов и Кежучей и, конечно, во все наши селения. Пусть только сунутся — всю реку выкрасим в красный!

Все бросились в разные стороны, скрылся в своем шатре и Вараг, а взволнованный такими событиями грязный привязанный к столбу человек, повернув свою голову немного в сторону, неожиданно встретился взглядом с задержавшемся на поляне шаманом. И столько лютой ненависти было в этих злобных глазах, что Кабаз сразу же понял — теперь-то ему недолго осталось…

 

Глава двадцать вторая

Вокруг творилось такое…, а притаившийся на берегу, у самой воды Арил почему-то думал о человеке, которого просто терпеть не мог. Подлый говнюк, в свое время бросивший находившегося на грани смерти товарища, занимал мысли Лиса в минуту, когда думать нужно было совсем о другом.

Трой, конечно, всплывал в памяти из-за того, что не присутствовал на этом грандиозном отплытии всего Племени за реку. Последнее, что смогли прояснить в судьбе своего сына обеспокоенные родители пропавшего Тигра, так это то, что еще две недели назад он, в компании одной старой женщины, покинул селение Змей и отправился к родному поселку. До Тигров ни Трой, ни его спутница, так и не добрались, без следа растворившись в лесах по дороге домой. Обо всем этом Арил узнал только сегодня и, хотя их отношения с Тигром были весьма далеки от дружеских, все же расстроился и теперь умудрялся отвлекаться от главного, несмотря на серьезность момента.

Молодой лучник, в компании Ралата и еще пары десятков отборных стрелков, находился сейчас в арьергарде отступающего к чужому берегу Племени. Задачей этого небольшого отряда, в который Лис и Орел попали по собственному желанию, или, вернее сказать, напросились, являлась встреча задерживающихся дозорных. Четверо охотников, еще недавно ожидавших врага у приречной тропы, уже сидели рядом с стрелками прикрытия, прибежав несколько минут назад, а вот другая четверка, подавшая сигнал о приближении Орды по дороге, ведущей из пресловутого поселка Орлов, никак не показывалась, заставляя команду Морлана нервничать все больше и больше.

Вместе с людьми, непутевых дозорных ждали и лодки, которые в необходимом количестве, слегка покачиваясь на невысоких волнах у берега, уже были спущены на воду. Впереди, не так уж и далеко, вовсю трещали ломающиеся под напором гигантских туш молодые деревья и ветки. С той самой, северо-западной стороны поселка, откуда и приближались чудовища, постоянно доносились раскаты громогласного рева. Сердца лучников стремились убраться в пятки, руки, сжимавшие, до боли в костяшках пальцев, основания луков, мелко дрожали, а разведчики никак не показывались.

— Еще три минуты, и уплываем. — издерганный Морлан, привстав, всматривался вперед.

— Да где же их Зарбаг носит? — невзирая на то, что услышать обращенные непонятно к кому слова у пришельцев не получилось бы, даже проори Ралат свой вопрос во все горло, лежащий в высокой траве юноша шептал так тихо, что Арил едва-едва разобрал смысл сказанного.

— Боюсь, как бы их уже не сожрали. — Лис тоже не мог терпеть тягостное ожидание молча. — Длиннохвостые носятся не хуже косулей. Могли и догнать…

— Вон они! Вон они! — один из охотников первым заметил четыре фигуры, выскочившие из-за крайних, ближних к реке, землянок и не разбирая дороги бросившихся в сторону берега.

Не чувствуя под собой ног, перепуганные дозорные неслись к реке во весь дух, а за их спинами, подтверждая, что безумная спешка бегущих людей была отнюдь не напрасна, на дальнем отсюда краю покинутого поселка начали вываливаться на открытое пространство огромные зубастые великаны. Арил автоматически принялся подсчитывать все появлявшихся и появлявшихся из леса гигантов, чьи массивные туши прекрасно просматривались поверх желтых соломенных крыш сиротливо стоящих землянок, таких маленьких, хрупких и жалких на фоне громадных чудовищ.

К тому моменту, когда разведчики добрались до берега, и все наконец-то попрыгали в лодки, ошеломленному таким нешуточным получившимся результатом, Лису удалось насчитать одиннадцать высоченных, двигавшихся прямо к реке оскаленных тварей. А ведь где-то там, за домами, наверняка пробираются в эту же сторону и кошмарные черные хозяева этих гигантов. А сколько, пока что укрытых от взора Арила, хвостатых юрких зверюг рыщут сейчас по опустевшему недавно селению, в надежде отыскать, схватить, разорвать на части и в итоге сожрать двуногое вкусное мясо.

Не рискуя задерживаться у берега больше необходимого, завершившие свою миссию лучники, усердно взбивали текущую воду руками, встав на колени и с трудом удерживая равновесие своих маленьких лодок. Огромное скопище тростниковых плотов, на которых смогло уместиться все многочисленное людское Племя, уже на целых полмили удалилось отсюда к северо-востоку. Сильное течение прилично сносило флотилию удирающих, и место предполагаемой ранее высадки постепенно смещалось все ниже.

Не успели легкие лодочки группы Морлана отплыть и на триста ярдов, как на оставленный берег стали выскакивать самые шустрые твари. Они останавливались у края воды и с шипением провожали жадными взглядами удиравшую на своих скорлупках добычу. Многие бросались вдогонку вдоль русла реки, проламываясь сквозь заросли тростника.

Спустя десяток секунд к месту отплытия родичей выбрался и один из черных уродов. Застыв на спине рогача у самой границы воды, он устремил свой недобрый взгляд вслед уплывающим родичам. Оглянувшемуся Арилу почудилось, что желтые нечеловеческие глаза впились прямо в него, хотя расстояние и не позволяло утверждать этого наверняка.

Вслед за первым хозяином тварей на фоне зеленого берега возникли еще несколько черных наездников, а затем, один за одним, стали подходить и гиганты. Вскоре вся западная граница реки, на достаточно протяженном участке, уже кишела всевозможными чудищами, как растревоженный муравейник. Прошла минута, не больше, и скопление тварей достигло критической массы.

Мерзкие нелюди, которых по беглой оценке Арила собралась уже не одна сотня, раскрыли свои капюшоны, и беззвучный сигнал заставил всю многоликую чудовищную Орду разом броситься в воду. Не ожидавшая такого река просто вскипела у берега, принимая в себя полчища чужеродных объектов. Твари скакали по мелководью, поднимая в воздух мириады хрустальных брызг, разгоняя в разные стороны вихрящиеся в бешеном танце волны, и постепенно погружались все глубже.

Шокированный, не желающий верить своим глазам, Арил, как завороженный уставился на эдакое невероятное зрелище и с перепугу даже бросил грести. В перегруженной от волнения голове юного Лиса спонтанно возникла нелепая мысль, что разыгрывающаяся перед его взором эпическая картина по своему даже красива. Но мгновенная слабость прошла, неуместные образы покинули разгоряченный вскипающий мозг, и Арил с удвоенной силой опять заработал ладонями, чувствуя, что его жизнь сейчас находится не в ногах, как случалось ранее, а в трясущихся от весящего на хвосте ужаса собственных, загребающих воду руках.

Самые желанные надежды людей не оправдывались. Глубокие воды Великой реки пришлую Орду не сдержали. Планы Яра укрыться на том берегу, отдав тварям на растерзание брошенные родные края, рушились на глазах всего Племени. Что теперь делать, пока что являлось неразрешимой загадкой как для Арила, так и для других, плывущих рядом с Лисом, охотников. Страх, растерянность и безысходность открыто читались в глазах рассекающих водную гладь на своих шатких лодочках лучников, но грести никто не бросал, все упорно боролись за жизнь.

Вот глубина реки заставила поплыть и гигантов, до этого просто шагавших по дну, и расстояние, отделявшее людей от погони, начало потихоньку расти. Подопечные Морлана немного приободрились и, стараясь не думать о печальном безвыходном будущем, направили все свои силы на победу здесь и сейчас, в этом импровизированном заплыве на скорость, где наградой служило само продолжение жизни.

Гонка со смертью все продолжалась и продолжалась. Группа Морлана уже почти что нагнала перевалившие середину реки и растянувшиеся в своем немалом количестве на добрую половину мили, тихоходные, загруженные по завязку плоты. Заполнявшая приличную часть водной глади, флотилия постепенно двигалась к восточному берегу, а отставание плывущих по пятам тварей никак не хотело расти. Зеленеющий прямо по курсу чужой незнакомый лес, подступая, поднимался все выше и выше. Конец недолгого путешествия близился, но вдруг на пути у Орды попалась обширная мель. Громадины достали ногами до дна и, победно взревев, лихо затопали, нагоняя своими телами волну и стремительно сокращая дистанцию до, начавших впадать в панику, перепуганных насмерть людей.

Мелководье вскоре закончилось, но теперь окончательно объединившийся разношерстный флот Племени отделяли от ближайших чудовищ уже какие-то две сотни ярдов. Столько же оставалось и до земли. Тянулись томительные секунды. Граница суши обретала четкие очертания. Близилась неизбежная развязка.

На вставший, наверное, перед каждым из родичей справедливый неразрешимый вопрос: — «Что делать дальше?», ответил дружный рой стрел, залпом вылетевший навстречу плывущим из зеленых прибрежных зарослей. Лишь немногие смертоносные птицы смогли добраться до цели. Расстояние было еще слишком большим, и Безродные, поджидавшие неприятеля, явно и опрометчиво поторопились.

Разбавив прозрачную воду первой пролившейся кровью, родичи экстренно принялись отворачивать от негостеприимного берега, а окрыленные пусть небольшим, но успехом, Урги всей своей многочисленной бородатой толпой высыпали на границу реки. Воинственно потрясая в воздухе копьями, выкрикивая заковыристые оскорбления и продолжая выпускать вдогонку удаляющимся Боголюбам стрелу за стрелой, Безродные следовали вдоль русла реки, параллельно веренице плотов и лодок, всем своим видом наглядно показывая, что пристать к суше врагу не удастся.

Развенчивая необоснованный миф, созданный шаманом Безродных, который в своем заблуждении полагал, что чудовища преследуют исключительно бессмертного демона, призвавшего их из подземного мира, большая часть пересекающей реку Орды, завидев новую близкую многочисленную добычу, а возможно, просто повинуясь приказам хозяев, чьи капюшоны на протяжении всего плавания практически не закрывались, резко свернула к манящему берегу.

Толпящиеся у самого края воды охотники Ургов изрядно опешили и, сменив интонации своих возгласов, начали испуганно пятиться. Еще немного, и чудовища полезут на берег, где справиться с ними будет еще сложнее. Видимо, к этому выводу пришел и Вараг, так как его басистые окрики полетели над побережьем, останавливая собиравшихся разбежаться людей.

Добившись некого подобия порядка в рядах своих подопечных, владыка клана скомандовал залп. Стрелы, навесом, отправились к целям, а их место уже занимали следующие снаряды.

Если бы на месте Безродных сейчас находились охотники Племени, пытаться принимать бой никто бы и не подумал, больно уж велики были силы пришельцев. Но Урги, не считая отряда Иржага, с толстокожими кровожадными тварями раньше не сталкивались и не совсем понимали, что спасение только в ногах. Несколько длиннохвостых чудовищ, неудачно встретив прилетевшие стрелы, отправились последней дорогой на дно, но на общем фоне извивающейся в воде разноцветной, разноразмерной Орды, такие потери остались никем не замечены.

Наконец первые твари, преодолев плотную завесу взбивающей воду стрельбы, добрались до мелководья и, сходу, полезли на выставленные вперед, частоколом, разящие острые копья. Воины Безродных стояли на возвышении, поэтому, какое-то время, пользуясь своим преимуществом, людям удавалось сдерживать натиск пришельцев, отбрасывая наскакивающих зверей обратно в кипящую реку.

Но одолеть массивных гигантов Ургам уже было нечем. К такому повороту событий в клане совсем не готовились, и когда самый быстрый из великанов полез из воды на невысокий обрывистый берег, ломая своей мощной тяжеловесной тушей, казалось бы крепкие копья, люди на этом участке не выдержали и задали стрекача, старясь укрыться в лесу. Так и не успевшее толком начаться сражение с этого момента закончилось, переродившись в банальное истребление.

Обезумевшие от страха Безродные, бросая оружие, в панике бежали подальше от смертоносной реки, а чужеродная живая волна, не останавливаясь, все продолжала и продолжала выплескиваться на обреченный берег. Разнокалиберные ряды явившихся из-за гор неудержимых захватчиков, ступая на твердую сушу, сразу же устремлялись в погоню за новой добычей, постепенно скрываясь в лесу.

Чудовищная беда мирового масштаба сегодня пришла и на земли не почитавших богов, вольных кланов, теперь угрожая не только отдельному Племени, но и всему, некогда мнившему себя полноправными и единственными хозяевами своей Долины, разрозненному человеческому роду.

Но не все из пришельцев перекинулись на сухопутные цели. Небольшая группа чудовищ продолжала преследовать уплывающий к северу флот, никак не сдаваясь и не обращая внимания на начавшие уже прилетать с последних в длинном строю плотов одиночные точные стрелы.

К судьбоносной удаче для всего Племени, и, возможно, к несчастью пришельцев, русло Великой реки на этом многомильном отрезке сформировалось таким образом, что у восточного берега пролегал самый глубокий фарватер, и течение вод на этом участке струилось наиболее сильно. Попавшие в эту стремнину плоты набирали приличную скорость, и отрыв от преследователей сразу же начал расти. Упорные твари побарахтались на глубине еще какое-то время и, все-таки отложив эту неминуемую встречу на скорое будущее, тоже свернули к берегу.

Немного переведя дух и вынув из воды свои онемевшие руки, дрожащий от небывалого нервного и физического напряжения, едва не поседевший Арил тяжело и надрывно дышал, размеренно сплавляясь на север, отдавшись вместе со всеми на волю спасительного течения. Позади оставалась пока отступившая смерть, а впереди распростерла свои сомнительные перспективы неопределенная и тоже пугающая неизвестность.

* * *

— Сынок, вот ты где! — какая-то расплывчатая фигура, отдернув шкуру и запустив в комнату бьющие по привыкшим к полумраку глазам, яркие жалящие лучи утреннего нестерпимого солнца, возникла на фоне дверного проема и, продолжая издеваться над заспанным юношей, никак не хотела спуститься внутрь землянки.

— И как ты только умудряешься спокойно валяться в такую пору? — почтенного возраста женщина, в которой сфокусировавшиеся глаза Троя наконец-то опознали его землячку по роду, приходившуюся одному хорошему приятелю все еще сонного Тигра родной матерью.

— Так спал я. — недовольному ранней побудкой парню пришлось снизойти до ответа.

— Везет тебе. А я вот уже неделю нормально поспать не могу. Сначала Яр объявился и напустил страху, а затем уж и ты, своими вестями, всех добил окончательно. Что там сейчас у Орлов…? Даже думать боюсь.

Тарья, так звали пришедшую женщину, на какое-то время умолкла. Видать, все же не удержалась и унеслась мыслями к далекому захваченному поселку. Наконец, совладав со своими эмоциями, пожилая Тигрица печально вздохнула и перешла собственно к делу, которое и привело ее этим утром к землянке погибшего Зака:

— Послушай-ка, я ведь к тебе с чем пришла. Не могу уже здесь сидеть. И сердце, и разум домой тянут. Я как после праздника погостить у дочки осталась, ты же знаешь, она пятый год за местным охотником замужем, так до сих пор никак обратно и не уйду. А времена пришли — сам видишь, какие. Срочно нужно в наш род возвращаться. Но дорога неблизкая — одна, боюсь, не дойду. — Тарья уперла молящий отчаянный взгляд прямо Трою в глаза и с надеждой спросила: — Может, ты отведешь? Выручай соседку. Да и твои про тебя ничего ведь не знают. Небось думают — помер. Пойдем, обрадуешь мамку.

Неожиданное предложение женщины заставило Троя задуматься. Уже пятое утро подряд молодому Тигру приходилось встречать в землянке родителей низкорослого Змея, которые приютили еле живого товарища своего погибшего сына, как только парень очнулся, придя в себя после сумасшедшего проделанного забега.

Ушедшие той же ночью на помощь к плененным Орлам, возглавляемые Яром охотники захватить с собой утомленного юношу никак не могли, а потом хитрый Трой, понимая, что скоро объявятся Тигры, запаздывающие к месту всеобщего сбора, и уж точно гогда заберут своего чемпиона на грядущую битву, бесстыже прикинулся ужасно больным. Коварного подлеца снова не тронули, не заставили отправляться на юг, а даже, наоборот, посочувствовали мужественному молодому герою, который, отдав без остатка все силы, предельно быстро доставил родичам важнейшую информацию.

Великому герою неожиданно полегчало еще вчера, на следующий же день после ухода своих, и сегодня Трою как раз бы пришлось что-нибудь снова придумывать, стараясь найти подходящий повод не отправляться вдогонку за остальными охотниками. И вот, прямо чудеснейшим образом, веская причина вернуться домой, подальше от царящей на юге опасности, сама пришла в руки везучему Тигру. Так что, немного подумав для виду, тоном, не допускавшим и тени сомнений, что делается великое одолжение, ликующий в душе Трой, наконец-то, дал свой ответ:

— Эх! Не лежит у меня сердце оставлять все здесь на баб и стариков, но тебя, Тарья, одну отпустить я не вправе. Случись что? Как потом буду твоему сыну в глаза смотреть. Собирайся. Пойдем.

* * *

Протоптанная постоянной ходьбой, ведущая на север тропа уже четвертые сутки стелилась под ноги еле бредущей паре людей. Хотя Тарья, конечно, лукавила, называя себя старухой, но скорость шагающих к дому путников колебалась между улиткой и черепахой. Такими темпами дорога к селению Тигров продлилась бы еще пару дней.

В лесу ничего не менялось. Местные мохнатые и пернатые обитатели знать ничего не знали о творящихся на юге событиях и спокойно занимались своими важными, на звериный и птичий взгляд, повседневными бесхитростными делами. Все радовались благодатному лету, еще и не думающему заканчиваться, и только насупленный Трой, уже жалея, что согласился на совместный поход, угрюмо мерил шагами тропу.

Без умолку болтавшая тетка довела своего молодого попутчика практически до предела, еще на вторые сутки, превратившейся из беспечной расслабленной прогулки в сущую бесконечную пытку, безмерно затянувшейся дороги. Постепенно Трой перестал вежливо, а затем и невежливо отвечать на сыпавшиеся, как зерно из прохудившегося мешка, вопросы и хоть как-то поддерживать разговор. И теперь брел, отстранившись от монотонного щебетания, погрузившись в свои собственные невеселые мысли.

Излишняя неуместная задумчивость и не позволила Тигру заметить стремительный момент нападения. Вот вроде бы вокруг все спокойно и тихо, как вдруг из кустов вылетают, размытыми молниями, непонятные серые тени. Неожиданно сильный удар бросает не успевшего удивиться парня на землю. Сухой жесткий грунт врезается Трою в лицо. В спину упирается нечто твердое и тяжелое, а руки Тигра кто-то грубо выкручивает. Сбоку слышится приглушенный не то крик, не то стон, кажется, исходящий от Тарьи, затем в поле зрения юноши попадают чьи-то странные ноги. Вернее, конечности вроде бы обычные, человеческие, но вот обувь и серые, с зеленцой, обтягивающие штаны совершенно не лезут ни в какие ворота. Таких не бывает ни у кого, ни у своих, ни у Безродных. Какие-то они чуждые, нереальные, даже сходу не поддающиеся описанию. Не носят люди такое, и все тут!

Последнее, что умудрился подметить находящийся в шоковом состоянии Трой, перед тем, как потерять сознание от последовавшего аккуратного удара по голове, была небольшая, но крайне важная деталь открывавшейся левому глазу парня картины, которая умудрилась настолько впечатлить лежавшего на животе юношу что собиравшийся вырваться из пока что не зажатого горла отчаянный крик замер на половине пути, встретившись с непроходимым, мгновенно родившимся комом.

В опущенной руке одного из набросившихся на путников неизвестных, направленный острием вниз, находился блестящий и гладкий клинок, сделанный из того же чудесного камня, что и небезызвестный, легендарный Длинный нож, носимый в чехле за спиной самим сыном Ярада!

 

Глава двадцать третья

Стояла глубокая ночь. Затянувшие еще с вечера небосвод облака укрывали притихший поселок Безродных даже от неяркого звездного света. Густая кромешная тьма полностью поглотила окрестности. Кое-как различимы оставались только ближайшие к дремавшему сидя пленнику шатры, чьи размытые очертания тонули в окружающем мраке. И люди, и животные будто все вымерли, оставив заброшенное селение на попечение бесплотных и бесшумных призраков.

Но создающееся впечатление было обманчиво. Клан Ургов всего лишь спал. Причем не так уж и крепко. Оставшихся в поселке женщин, стариков и детей одолевали навязчивые тревожные мысли, связанные с неизвестной судьбой, ушедших на битву мужчин. Еще вчера, переполненный обыденной суетой, вольный клан весело непрестанно шумел, а теперь, лишившись чуть ли не трети своего населения, погрузился в тоску и уныние. Общая безрадостная атмосфера диффузорно передалась каждому человеку в поселке. Даже шаман, и так всегда находившийся в мрачном озлобленном настроении, после ухода вождя вышагивал по центральной поляне, чернее грозовой тучи, периодически попадаясь на глаза, старавшемуся в эти моменты обрести сказочный дар невидимости, Кабазу.

Измученный пленник переживал, что угрозы говорящего с духами старика могут переродиться в реальные действия уже со дня на день. Серьезность сложившейся ситуации впрямую намекала на то, что время задобрить духов-защитников горячей человеческой кровью настало вполне подходящее. Но юному Кабану уже настолько опротивело его нынешнее жалкое подобие жизни, что истощенный Кабаз, не то чтобы сдался и перестал страшиться грядущего, но того всеподавляющего ужаса перед возможной мучительной смертью, который до этого, практически не стихая, рвал юное трепещущее сердце на части и доводил издерганное сознание до временного помутнения, уже не испытывал.

Нечеткий, наполненный мутными полузабытыми образами, прерывистый сон опутал обреченного юношу только ближе к полуночи. Полусидя, опершись спиною на столб, Кабаз бессознательно тихо стонал, неудачно пытаясь укрыться от страшной действительности в спасительном мире ночных фантазий. Но вместо каких-нибудь приятных воспоминаний воспаленный истерзанный мозг, не давая расслабиться даже во сне, формировал кошмар за кошмаром.

Погруженный в свои ночные мучения, пленник не заметил и не услышал юркой бесшумной тени, стрелой метнувшийся откуда-то из темноты прямо к одиноко стоящему столбу. Теплая маленькая ладонь аккуратно накрыла спящему рот, а в правое ухо мгновенно проснувшегося Кабаза потекли тихие торопливые слова:

— Тише! Тише! Успокойся. Я друг. — взволнованный женский голос был Кабану не знаком. Да и откуда бы. Никто прежде, кроме щербатого дознавателя, с презренным пленником не общался. Убедительная тональность, приятный тембр, а главное — удивительная смысловая нагрузка этого шепота сразу же привели пленника в чувства. Напрягшийся было Кабаз, даже немного расслабился. Он покорно замер, не двигаясь и, естественно, не издал ни единого звука.

— Я хочу тебе помочь. Не спрашивай, почему. Сначала выберемся отсюда, потом все ответы.

Стянутые ремнем на той стороне столба, руки Кабаза мелко и часто задергались. Видно, таинственная спасительница принялась перерезать путы. Не обладающему значительной остротой каменному ножу на это нехитрое дело понадобилось не менее пары десятков секунд, пролетевших в обоюдном молчании. Наконец пленник ощутил, что его занемевшие руки свободны, и медленно потянул их вперед. И это, казалось бы, простое движение далось Кабану с превеликим трудом. От продлившейся более десяти дней вынужденной неподвижности, верхние конечности парня нещадно болели и своего хозяина слушаться не желали. Хорошо еще, что в своем заточении Кабаз не ленился и периодически, обдирая голую спину о шершавую поверхность столба, распрямлялся, вставая на ноги, а иначе бы парень, пожалуй, лишился контроля не только над взбунтовавшимися руками.

При помощи неожиданно сильной девушки, чье обрамленное длинными черными волосами лицо в темноте показалось парню знакомым, Кабаз наконец-то поднялся. Поддерживаемый незнакомкой, юноша медленно и осторожно заковылял в указанном девушкой направлении.

Словно забравшиеся в погреб мыши, беглецы крались через спящий поселок. Несколько томительных напряженных минут, и вот уже спасительный лес, под густыми кронами которого разлитая кругом темнота превращалась из практически непроглядной в абсолютно кромешную. Дальше двигаться приходилось на ощупь, по понятным причинам не имея возможности зажечь какой-нибудь факел и осветить себе путь. Кабаз очень медленно и осторожно переставлял свои босые ноги, стараясь свести неизбежные шорохи к минимуму.

Юный охотник хотя и не знал, куда именно ведет его девушка, которая и при отсутствии света, похоже, прекрасно ориентировалась в знакомом лесу, но чувствовал, что путь лежит к западу. Десяток миль, не сворачивая, и упрешься в Великую реку, а за ней…, За ней — дом и свобода. И твари…

Первая остановка случилась достаточно скоро. Минут двадцать осторожной ходьбы, и Безродная вывела бывшего пленника к заготовленному заранее тайнику. Под корнями старого дуба, прикрытые ворохом прелых опавших листьев, беглецов дожидались самые настоящие сокровища: два копья, лук и стрелы, два заплечных мешка с провизией, нож, еще какие-то мелочи и комплект одежды охотника, состоявший из мягкой обуви, кожаных штанов и волчьей жилетки.

С этого места к девушке вернулся дар речи, и она, по-прежнему шепотом, заговорила:

— Одевайся. Одежка отцовская — размер, вроде, твой.

Кабаз непослушными руками принялся натягивать на себя одежду, а Безродная, набросив на спину один из мешков, подобрала копье и заметила:

— Жаль, тут негде помыться. Воняешь, как куча дерьма. Но ничего, до реки доберемся — исправим.

Кабан закончил наряжаться и, наконец-то, задал свой первый вопрос:

— Как тебя хоть зовут? И спасибо, что вызволила.

— Инга я. А спасибо твое — без надобности. Для себя стараюсь. — в темноте выражения лица девушки было не разглядеть, но в голосе чувствовалась толика фальши. — Долго рассказывать, но ты уж поверь — у меня повод сбежать отсюда даже побольше твоего будет.

Кабаз промолчал, но не сильно поверил, что может быть что-нибудь хуже, чем жертвоприношение, причем когда эта жертва — ты сам. Да и к позорному столбу, вроде бы, Ингу никто не привязывал.

Собрав остальные вещи, беглецы устремились дальше на запад. Шли не тропой, опасаясь случайно кого-нибудь встретить, и дорога, замедленная темнотой, грозила затянуться до самого рассвета. Помолчав еще минут десять, парень не выдержал и предпринял попытку все-таки прояснить ситуацию:

— Слушай, я ведь тебе доверился. Иду за тобой и не дергаюсь, а мог бы удрать и в любую другую сторону. Может, начнешь объяснять, что к чему?

Девушка, хоть и не сразу, но все же начала отвечать:

— Кроме как к реке, бежать нам некуда. Поймают. Ты вроде не дурак — понимать должен. Тем более, мы же к твоим идем. А ты куда думал?

— Мои, как я слышал, наоборот, сюда собираются. Поди, разминуться можем…

— Не. Я-то побольше твоего знаю. У Боголюбов еще не все готово. Дня три у нас есть. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

— Ну ладно, согласен. Выбора-то у нас все равно нет. Вот только я никак не пойму — тебе то это зачем?

Было слышно, как Инга тяжело вздохнула, и в последовавших дальше словах засквозили грустные ноты:

— Хорошо. Расскажу. Вижу, что все равно не отстанешь. Хотела позже, но могу и сейчас. Тайны особой нет. — девушка собралась с силами и пустилась в не самое приятное для нее повествование: — Знаешь, я ведь не сильно к вашим-то и хочу. Не знаю я вас, да и любить ваше племя мне вроде бы не за что. Но все так паршиво складывается, что выбора у меня не осталось. Уже не первый год меня добивается один охотник. А я не согласна. Никак, никогда, ни за что и ни за какие богатства. Этот Шаргаш, тот еще выродок. Животное в человечьем обличии. Он гораздо старше меня, да и уже был женат. Первой его, Лейде, не повезло — утонула. Случайно вроде, да я то знаю — его вина. Или сам утопил, или баба не выдержала, да хоть так от него сбежала. А эта тварь у Варага в любимчиках, все ему с рук сходит. Нет на него управы у слабых. У таких, как я, например. — голос разгорячившейся Инги становился все громче и громче. Кабаз уже даже хотел сделать ей замечание, но девушка сама поняла, что заводится, и сделала небольшой перерыв, отдышаться. Успокоившись, сбежавшая невеста опять продолжила шепотом:

— Пока отец был жив, у меня еще оставались шансы отбиться. А теперь все. Конец. Мать меня защитить не сможет. Нет у нее ни сил, ни характера. Так что я готова бежать хоть к Боголюбам, хоть к демонам, хоть к самому Зарбагу, лишь бы подальше от Шаргаша. Он хуже… Правда, сейчас все на битву ушли. Другой мог бы и не вернуться, но только этот говнюк обязательно явится. Я-то знаю — он заговоренный. Вечно ублажает и шамана и духов. Сколько раз алтарь в крови купал… Шансы, конечно, есть, что убьют, но я рисковать не могу. Лучше уж так… С тобой за реку, и будь, что будет…

Девушка, замолчала, закончив рассказ, и, погрузившись в свои невеселые мысли, отстраненно шагала вперед. Какое-то время молчал и Кабаз, но минут через пять весь такт парня кончился, и юноша уточнил:

— Так а что с отцом сталось? На охоте…?

Неожиданно быстрый ответ заставил Кабаза почувствовать себя немного неловко, хотя прямой его вины в гибели этого человека и не было. Девушка, как-то легко, будто говорила о сущей банальности, спокойно озвучила причину смерти родителя:

— Да нет. Его, говорят, чудище затоптало. Он в отряде Иржага за реку ходил, там и остался. Да ты, небось, все сам видел. Это же при тебе было.

Кабаз живо представил тот бой, и изуродованные останки попавшихся под ноги рогачу Безродных. Одно из тех переломанных тел, оказывается, принадлежало отцу этой девушки. Кабан помнил, как он тогда порадовался смерти своих пленителей. А вот сейчас даже немного взгрустнулось. Правду говорят — пути судьбы неведомы. Никогда не знаешь, как жизнь повернуться может. Вдруг через месяц с тем же шаманом придется бок о бок сражаться с общим врагом… Ну уж нет! Никогда! Кабаз разогнал все ненужные мысли и сосредоточился исключительно на дороге.

Первые лучи солнца помогли Инге быстрей отыскать место, где были спрятаны лодки. Выбрав две самые лучшие, парень и девушка спустили их на воду, погрузили поклажу, а сами залезли в последнюю очередь. Кабаз, как и договаривались, перед этим наскоро выкупался. Прохладная вода освежила, смыла грязь и, отчасти, усталость, а самое главное, Кабану наконец удалось осознать, что свобода и вправду вернулась. Ночная дорога по лесу потихоньку выталкивала эту важную мысль на поверхность сознания, но окончательное ее понимание пришло только сейчас. Из воды Кабаз вышел уже совершенно другим человеком. Что внешне, что внутренне. Теперь он снова был готов ко всему, к любым трудностям и испытаниям, которые затейница-судьба наверняка готовила для него в будущем. Вот только пожрать бы…

Лодки постепенно смещались к противоположному берегу, а изголодавшийся за последнее время Кабаз уже распотрошил свой мешок и жадно поедал найденное в нем сушеное мясо. Возвращение домой началось…

* * *

Кролик сидел у зеленого густого куста и, склонив свою ушастую голову набок, обгрызал молодые побеги. Похоже, растение казалось зверьку очень вкусным, и серый пушистик увлеченно похрумкивал, ни на что не обращая внимания. А зря… Опасность притаилась в каких-то нескольких ярдах. Вылетевшая откуда-то из-за толстого ствола дерева тяжелая сучковатая палка с такой силой врезалась в маленькое животное, что кролика отшвырнуло куда-то в кусты, где он и скрылся из виду.

Моментально к месту возможной гибели грызуна из леса примчалась огромная голая человеческая фигура. Точнее, почти что голая, так как на талии изгнанного Гамая, укрывая мужское хозяйство и задницу, красовалось свежей, еще не завядшей зеленью, неумело сплетенное из вороха длинной травы, несуразное подобие юбки. Больше у молодого охотника, кроме, конечно, потрясающего набора великолепных мускулов, с собою ничего не было.

Закончив недолгие поиски жертвы, довольный Гамай выбрался из зарослей на полянку, сжимая в руке тушку кролика и радостно улыбаясь. Сегодня однообразный растительный рацион силача наконец-то разбавит мясо. За всю прошедшую неделю своего вынужденного одиночества парень впервые разжился хоть какой-то добычей, если, конечно, таковой не считать птичьи яйца, которые прожорливый, вечно голодный Гамай поедал в огромных количествах.

И ничего удивительного. Без оружия добыть зверя непросто. Во всевозможных силках и ловушках всегда полагавшийся только на свою недюжинную силу Гамай совершенно не разбирался, а подобраться к добыче так близко, как это вышло с несчастным сегодняшним кроликом, к сожалению, получается редко. Копье, лук и стрелы неимоверно упрощают охоту, да только вот взять-то их негде…

Юноша, конечно, сумел бы изготовить для себя хоть какое-нибудь, пусть и не самое качественное, оружие, но для этого сначала нужно было найти подходящий материал, которым издревле служил человеку твердый и прочный кремень. А минерал этот, как, собственно, и любые другие камни, можно было добыть исключительно у подножия гор. Во всех остальных местах мировой долины, или, по крайней мере, в известной Племени ее части, обнаружить хоть какой-нибудь, пусть даже маленький, завалящий булыжник было возможно, лишь только если кто-нибудь его туда притащил и оставил.

Как раз за кремнем и направлялся к горам Гамай, день за днем продвигаясь все дальше и дальше к югу. Завершение этого пути уже близилось. Мировая стена периодически просматривалась на горизонте сквозь кроны деревьев, вздымаясь к голубым небесам, на расстоянии миль двадцати отсюда. День-два, и охотник упрется в скалы. Что, собственно, и планировалось.

Южное направление было выбрано Гамаем исключительно из-за близости. На север идти к кругосветным горам пришлось бы в два раза дольше, а уж на запад, продираясь через дикие малоизведанные леса, с той медленной неторопливой скоростью, с которой брел сейчас великан, можно было бы ползти целый месяц. Так долго обходиться без мяса Гамай был решительно не согласен, и поэтому, наплевав на угрозу, исходящую от засевших в поселке Орлов пришельцев, понимая, что выйдет к горам гораздо западнее захваченного селения и с чудовищами встретится вряд ли, здоровенный охотник шесть дней назад принял именно такое решение и повернул налево.

Недолго раздумывая, изголодавшийся великан опустился на землю, не покидая, подарившей удачу поляны, и принялся обдирать с тушки шкуру, используя зубы и ногти. Лицо, грудь и руки Гамая мгновенно окрасились брызнувшей кровью, придав и без того чудному внешнему виду охотника дополнительной дикости. Но спешившего в нетерпении юношу это совсем не расстраивало, и вскоре кролик оказался полностью освежеван. Красный жаждущий рот впился в сырое мясо. Словно свой бурый мохнатый родич, прямоходящий Медведь, жадно работая челюстями, пережевывал сочную, не обработанную огнем кроличью плоть.

Конечно же, с большим удовольствием Гамай слопал бы свой обед хорошенько прожаренным, но высечь необходимые искры было решительно нечем. Парень знал, что огонь можно добыть и трением, и даже как-то видел как эту хитрую процедуру проделывали другие, но самостоятельные попытки запалить костерок, предпринятые ранее, совершенно не увенчались успехом, а только добавили на неумелых руках мозолей.

Так что скорее добраться до гор парню требовалось сразу по ряду причин, и окровавленный великан, закончив свою неприглядную трапезу, кое-как вытерся растущей вокруг зеленью и продолжил свой подходивший к концу поход. По крайней мере, так пока думалось не знавшему новостей о творящемся в мире Гамаю.

 

Глава двадцать четвертая

Пробуждение проходило болезненно. Несильный, но неприятный удар по ребрам, от которого лежащий на земле Трой, собственно, и пришел в сознание, был, возможно, не первым и уж, наверняка, не последним, так как следующий пинок чьей-то ноги прилетел через две-три секунды. Решивший попытать счастья парень, продолжая прикидываться отключенным, аккуратно, тонкой щелочкой приоткрыл один глаз и, дождавшись неизбежного третьего удара, пользуясь эффектом неожиданности, резко дернулся в попытке схватить ненавистную ногу. Это практически удалось. Не хватило какой-то малости. Неизвестный обидчик проявил бесподобную ловкость и, в каком-то хитром прыжке, увернулся от потянувшихся к нему рук коварного Тигра, наступил второй ногой парню на спину и, оказавшись с другой стороны от вновь распластавшегося на земле Троя, констатировал очевидное:

— Очнулся, наконец.

Завершив свою неудачную попытку сопротивления, парень перекатился чуть в сторону и, оперевшись на руки, немного привстал, затравленно озираясь вокруг. Прямо перед напуганным Троем, сжимая в руке свое блестящее оружие, острый конец которого был направлен на Тигра, стоял только что перепрыгнувший его мужчина. Холодные голубые глаза незнакомца оценивающе скользили по пленнику.

Помимо этого ловкача, на небольшой поляне расположился целый отряд похожих друг на друга до странности, вооруженных мечами пришельцев. Все эти воины были облачены в необычную, абсолютно одинаковую одежду, приводившую своей нереальностью, изумленного Троя к вопросу: «А люди ли перед ним?»

Определенно кожаная, доходящая почти до колен обувь, обтягивающие, серо-зеленые штаны, того же цвета рубахи, жилеты и короткие, опускающиеся чуть ниже пояса плащи. На безбородых, коротко стриженных головах плотно сидели небольшие причудливые островерхие шапки, изготовленные из того же легкого неведомого материала, что и одежда. На широких поясах крепилось множество разноразмерных чехлов, из которых торчали какие-то рукоятки. И снова же, одинаково надменные и спокойные, обращенные на очнувшегося пленника взгляды.

Также, кроме людей, на этом свободном от деревьев пространстве, стояли, методично пощипывая траву, пара десятков никогда прежде не виданных Троем, четвероногих животных, чье количество было сопоставимо с численностью отряда пришельцев. Неведомые в Долине, лошади представлялись впавшему в ступор молодому охотнику странной безрогой помесью оленя и буйвола. На высоких спинах неизвестных зверей, закрепленные ремнями под брюхом, громоздились загадочные кожаные приспособления, к которым в свою очередь цеплялись целыми связками какие-то не то мешки, не то чехлы, хранящие неведомое содержимое.

При первом же взгляде на этих зверей в голове Троя промчалось воспоминание о черных хозяевах орды, восседавших на своих рогачах, и сообразительный парень тут же смог догадаться, что окружавшие его таинственные люди используют четвероногих животных точно таким же образом. Также к седлу каждой лошади крепился, собранный из деревянных и металлических элементов, небольшой арбалет.

Именно эти чудные штуковины произвели на таращившего глаза Тигра самое мощное впечатление. Короткий блестящий лук, приделанный к деревянной основе, собранной из различных непонятных кусочков, являл собой совершенно неодолимое для понимания Троя зрелище. «Не иначе, посланцы богов…», крутилась в гудящей после удара голове слегка одуревшего Тигра волнующая мысль.

И действительно, если в мире людей объявились неведомые чудовища, справиться с которыми родичам самим не по силам, почему бы Яраду не отправить на помощь Племени своих небесных непобедимых воинов? Только отчего же тогда первая встреча молодого охотника с посланцами Громовержца проходит так неприветливо? Эти удары, недружелюбные взгляды, направленное в грудь оружие — неужели все это оттого, что Великому известны тайные прегрешения Троя, не раз поступавшего не по совести? А почему бы и нет! Ярад всеведущ! Перед ним своих дел и помыслов не утаить никому. Неужели карающая длань справедливого, но сурового бога добралась до молодого охотника?…

Все эти нелепые рассуждения, вызванные страхом и переизбытком свалившейся на парня новой, не перевариваемой информации, рассыпались, как муравейник под копытами пробежавшего буйвола, когда, после недолгого разглядывания Тигра, пришельцы перешли к общению, во время которого Трою постепенно становилось понятно: «К Яраду, да и к другим богам, эти изверги никакого отношения не имеют».

— Позови хозяина, — обратился к стоявшему рядом с собой воину все тот же, пинавший молодого охотника человек, — Скажи, что мальчишка готов. Можно начинать.

Пока недоумевающий Трой терялся в догадках, что дальше его ожидает, на поляну вывели нахмуренную Тарью, а вслед за ней из-за плотного ряда одинаковых воинов выступил еще один человек. Вот он уже разительно выделялся из однотипной массы пришельцев.

Более длинный и плотный плащ был немного другого оттенка, спускался ниже колен и, судя по тому, как быстро перед носившим его человеком расступились остальные пришельцы, безусловно, принадлежал главному в их отряде. Под накинутым на голову капюшоном скрывалось достаточно молодое лицо, но пронзительные зеленые глаза смотрели холодно и не по годам проницательно. Причем, по внешнему виду, как Трою было прекрасно известно, судить о возрасте человека не всегда было правильно.

— Господин, парень пришел в себя, можете приступать. — почтительно обратился к пришедшему пославший ранее за хозяином воин.

Обладатель длинного плаща, не ответив, сделал рукой непонятный родичам жест, и пленников тут же крепко схватили за руки мигом подскочившие с разных сторон пришельцы. Троя и Тарью поставили рядом друг с другом, повернув лицами к носителю капюшона. Тот направил на них свой, полный презрительного превосходства, взгляд и заговорил, неожиданно низким и даже каким-то сиплым, неприятным голосом:

— Играть в игры я с вами не собираюсь и буду предельно откровенен. Мне нужна информация. И если вы ей владеете, то и я ее получу. — слова были знакомы родичам, но говоривший произносил их как-то иначе, с непривычными интонациями. Но если поначалу речь человека резала слух лишь акцентом, то дальше, вкладываемый пришельцем в свой монолог, страшный смысл сразу заставил Троя забыть о причудливости звучания фраз.

— Предупреждаю сразу. Живым мне нужен только один из вас. Кто будет больше готов к сотрудничеству, отправится с нами, как провожатый и, если сможет меня не разочаровать, останется цел. Надеюсь, что это будешь ты, — при этих словах человек выразительно посмотрел на Троя, который уже весь съежился, понимая, что его жизнь висит на волоске. Но не успел парень толком ощутить облегчение от вселяющего надежду намека, как пришелец продолжил, снова сгущая тучи над Тигром:

— Хотя, может случиться и по-другому. Если женщина знает больше, или окажется лояльней, придется нам таскать с собой старуху. Но все зависит от вас. Так что не доводите до третьего варианта, при котором вас обоих ждет смерть, и постарайтесь честно и быстро отвечать на мои вопросы, благо наш язык вам понятен. — человек сделал паузу, еще раз перевел свой взгляд с одного пленника на другого и продолжил уже по существу:

— Что вы знаете про бессмертного демона? — пока Трой думал с чего бы начать, пришелец по-своему расценил молчание пленников и решил немного их подтолкнуть, — За большой рекой нам сообщили, что здесь о нем знает каждый. Можете не отпираться. Причем учтите, я прекрасно чувствую, когда мне врут.

— Да ничего мы тебе не скажем, тварь поганая! — Тарья презрительно плюнула под ноги человека в плаще, — Да ни один родич в Племени никогда не предаст Яра!

— Что ж, тоже важные сведения, — пришелец не обратил на плевок никакого внимания, — Сейчас мы их и проверим… — допросчик повернулся к Трою.

— Ну что. Парень, она права? Тоже выберешь смерть?

Перепуганный юноша долго не думал и, слегка заикаясь от страха, сразу принялся спешно развеивать заблуждения Тарьи:

— Его зовут Яр. Мы считаем его сыном бога. Он защитник нашего Племени. И еще…и еще, — от волнения предатель запутался в своих мыслях, не зная, как лучше показать этим людям, что он старательно хочет помочь. — Еще у него есть такой же, как у вас блестящий длинный нож.

Старая женщина, не веря услышанному, повернула голову к товарищу своего сына и, взглянув на Троя по-новому, округлившимися глазами, сдавленно простонала:

— Мальчик, что же ты делаешь…? Тебя все равно убьют. Где твое достоинство? Ты же Тигр!

Настроение обладателя длинного плаща, наоборот, улучшилось. Он даже позволил себе немного улыбнуться, с ироническим сомнением в голосе, проговорив:

— Сын бога?…Ну надо же. — затем, сделавшись снова серьезным, резко бросил команду:

— Бабу убрать. — и еще не смолк хруст ломаемой шеи несчастной женщины, как человек разумно добавил, — Тело зарыть в землю.

— Ну что, поздравляю. Ты сделал правильный выбор. — пришелец опять обращался к трясущемуся от страха охотнику, — Знаешь, где сейчас этот Яр?

— Нет. — Трой не врал. Он действительно не знал, где точно сейчас находится ушедший в поселок Орлов Мудрейший.

— Может быть, знаешь, где он живет?

— Знаю.

— Отведешь?

— Отведу. — Трой уже немного пришел в себя и начинал потихоньку продумывать план, как ему из всего этого выбраться. Желательно, целым и невредимым. К тому же дальнейший ход разговора показывал, что такие шансы у Тигра действительно есть.

— Молодец. Может быть, ты что-нибудь даже слышал про маленький продолговатый голубой камень?

— Слышал. И даже догадываюсь, где он сейчас.

От такого ответа пленника человек, к которому остальные пришельцы уважительно обращались «Господин», моментально переменился в лице, позволив выплеснуться на поверхность сразу ряду сильных эмоций. Удивление, облегчение и восторг по очереди сменили друг друга, и, сняв капюшон, под которым скрывались короткие светлые волосы, мужчина дрогнувшим голосом, как-то даже торжественно пообещал:

— Если я, с твоей помощью, заполучу камень, то ты останешься жив! Даю слово магистра!

* * *

Течение само делало практически всю работу. Кабаз полулежа сидел, откинувшись назад в своей лодке, и лишь изредка подгребал руками, контролируя устойчивость курса. Не старайся своенравная река постоянно завернуть нос суденышка в сторону, разомлевший под лучами летнего жаркого солнца охотник мог бы и вовсе уснуть.

К сожалению, Инге не хватало выносливости, и даже невзирая на спешку, путникам каждые полчаса приходилось прерываться на необходимый девушке отдых. А вот Кабаз, несмотря на перенесенные тяготы плена, мог бы грести значительно чаще и дольше, но бросить свою спасительницу парню, во-первых, не позволяла совесть, а во-вторых, Кабану Инга нравилась. Очень нравилась.

Норовистая, смышленая и решительная Безродная поражала парня несгибаемой каменной волей своего мужественного характера. Упорная и настойчивая, готовая идти к своим целям даже самой тяжелой и опасной дорогой, девушка напоминала смелому и напористому Кабазу себя самого, и это было приятно…

А уж яркая сексуальная внешность вполне созревшей девицы не давала неженатому парню расслабиться ни на минуту. Округлые в нужных местах, аппетитные формы не удавалось полностью скрыть даже просторной, сшитой из шкур грубой одежде. Загорелые стройные ножки открывались от середины упругих бедер, волнуя своей силой и гибкостью бросавшего на них быстрые незаметные взгляды охотника. Гладкая нежная кожа оголенных худеньких рук и тонкие изящные пальцы тоже не лишались мужского внимания. Просто не женщина, а богиня!

Ну и, конечно, лицо! Огромные и глубокие, как лесные озера, карие глаза; густые черные брови; немного вздернутый нос; полные чувственные губы; длинная пышная грива спутанных темных волос. Весь образ юной красавицы окутывал пышущий ореол дикой звериной страсти. По крайней мере, так казалось Кабазу, который постепенно влюблялся.

Но к сожалению, сложившаяся ситуация не сильно подходила для начала романтических отношений, и молодой воздыхатель гнал прочь свои неуместные мысли, мечтая когда-нибудь в будущем, когда все наладится, вернуться к ним снова.

Да, времена нынче стояли безрадостные. Кабазу не верилось, что его родичи так и не сдюжили одолеть мерзких тварей из пришлой Орды. Как же так? Ведь он сам, в одиночку, справился с одним из чудовищ, а Арил, так и вовсе, самой первой стрелой, умудрился завалить разъяренного зубастого великана. Да к тому же пришельцев было немного. Куда им переть на все многолюдное Племя! Точно разведчики Ургов чего-то напутали. Не могли, ведомые Яром, родичи проиграть ту недавнюю битву. И все тут!

Ну а главной загадкой, опровергавшей рассказы Безродных про подготовку всеобщего бегства Племени за реку, для Кабаза являлась последняя встреча с рогачем и его страшным наездником, закончившаяся столь трагически для Иржага и еще нескольких невезучих лазутчиков. Ведь явно же хозяин Орды уносил от кого-то свои черные ноги. С чего бы ему, не разбирая дороги, в одиночестве скакать по лесам?

Да…, загадок хватает. А все ответы сможет дать только время. Скорее бы уже доплыть до своих… Но, к сожалению, водная дорога давалась путникам ненамного быстрее знакомой лесной тропы, проходившей вдоль левого берега всего-то в какой-то миле отсюда. Мысль двинуться посуху уже приходила к Кабазу в голову, считавшему такой путь более скоростным, особенно, если бежать. Да только плыть по течению Великой реки все-таки значительно легче, а главное, безопасней. Что если чудища, действительно, рыскают по лесам?

Первый день путешествия подошел потихоньку к концу, и перед юными беглецами встала другая проблема. Впереди в предзакатном сумраке приближался, расположившийся прямо у реки, молчаливый поселок Оленей. Несомненно, покинутые, землянки таинственно темнели неясными пятнами на фоне окрашенного зловещем багрянцем, встававшего на западе леса. Требовалось что-то срочно решать с ночевкой, ведь продолжение плавания в темноте грозило перерасти в катастрофу. Ничего не стоило, налетев на корягу, перевернуть свои лодки и остаться без удобного транспорта, а то и вовсе пойти на дно вместе с ними.

Сходить на близкий левый берег совсем не хотелось. Раз родичи поселок оставили, значит, опасность не выдумана. Риск встретить тварей велик. Кабаз уже предостаточно успел набегаться от чудовищ и повторять не хотел. Остовалась, недавно покинутая, сторона Ургов. Но там уж точно все побережье исхожено Безродными от и до. Из двух зол обычно выбирают меньшее, но беглецы придумали другое решение.

Когда посреди реки, на удачно и вовремя попавшейся по ходу движения мели, молодые люди заметили огромное дерево, крепко застрявшее своими корнями в донном песке, интересная мысль мгновенно посетила Кабаза. Объяснив сразу же оценившей задумку Инге свои намерения, парень начал сворачивать в сторону этого мелководья. Девушка последовала за ним, и вскоре обе посудинки достигли отжившего свое, поверженного недавнем сотрясением гор лесного великана. Дерево надежно и прочно лежало на дне, так что, втащив свои скорлупки повыше и тщательно закрепив их среди толстых ветвей, беглецы наскоро перекусили и улеглись спать прямо в лодках.

Следующие двое суток протекли в таком же спокойном, размеренном плавании, прерываемом лишь на ночлег у очередных коряг, которых после того страшного разгула стихий, что гремел возле гор в течение целой недели, в реке встречалось достаточно. Чем ближе они подбирались к селению Змеиного рода, тем больше нервничал и постоянно торопил измученную донельзя Ингу нетерпеливый Кабаз. Парень, после брошенного поселка Оленей, уже уверовал в возможную попытку Мудрейшего увести людей за реку, и сильно переживал, что может не успеть предупредить своих о готовящейся засаде.

Упертый Кабаз греб и греб, даже взяв лодку девушки на буксир. Инга устало развалилась на дне своего суденышка и только держалась руками за брошенную обезумевшим Боголюбом лозу. Наконец впереди замаячили знакомые берега, и сразу же стало понятно, что гонка последнего дня безнадежно проиграна. Ни плотов, ни людей, никого…

Стоп! Кто-то там все-таки есть! Приглядевшись, Кабаз только охнул и заработал руками с удвоенной, непонятно откуда только взявшейся силой, стараясь отдалиться от берега. У самой воды, упорно что-то вынюхивая, сновали старые знакомцы охотника — хвостатые шустрые твари.

Потревоженная Инга приподнялась и выглянула из лодки. Впервые увидев чудовищ, да к тому же на расстоянии жалких двух сотен ярдов отсюда, девушка повела себя мужественно. А точнее — зажала рукой себе рот, упреждая возможный крик и застыла, видимо, вообразив себя деревом. Когда первый ступор прошел, Инга, не отпуская лозы, принялась второй рукой взбивать воду с правого борта, стараясь помочь Кабану. При этом дрожащие губы девушки полушепотом, как заклинание, повторяли одно только слово:

— Быстрее! Быстрее! Быстрее!

К счастью путников, на берегу в это время не появилось ни одного из хозяев животных, возможно, затеявшего бы погоню. А сами безмозглые твари лишь проводили уплывавшие лодки колючими злобными взглядами, слегка пошипели и вернулись обратно к своим прерванным прежним занятиям. Расстояние до чудовищ все увеличивалось и увеличивалось, и наконец, дрожь сердец начала утихать. Стало понятно — опасность прошла.

Теперь впереди ждал другой, еще не изведанный берег. Стараясь разглядеть следы высадки, но больше не рискуя приближаться к земле, лодки сплавлялись на север. Совсем немного терзаний в неведении, и кровавая история вчерашнего дня предстала перед шокированными людьми.

На протяжении примерно трех-четырех сотен ярдов весь берег словно покрасили в красное. Тростник, трава, земля и даже некоторые нижние ветви деревьев покрывали кровавые брызги. Повсюду валялось всевозможное брошенное оружие. Участки мягкого влажного грунта усеивали разнообразные, в основном не человеческие, следы. Край обрывистого земляного уступа был сильно изломан взбиравшимися на него тяжелыми тушами. А самый пронзающий ужас на путников нагоняло полное отсутствие трупов. Причем и людских, и звериных.

Хотя чудовищ и не было видно, приставать к этому, пропитанному смертью берегу никакого желания не было. Да и надобности тоже. Кабазу было предельно понятно, что родичи здесь не высаживались. Ведь иначе попались бы на глаза хоть какие-то обломки плотов. Но их нигде не было, и не теряя надежду на скорую встречу с родными, молча приняв согласие Инги, выраженное кивком головы, собранный стойкий Кабан правил дальше на север, отдавшись на волю течения.

 

Глава двадцать пятая

— Как все-таки жаль, что наш мир такой маленький…, — Арил лежал на спине, почти в середине плота и, закинув руки за голову, прислонившись затылком к мешку, разглядывал ползущие по небу облака.

— А то плыли бы по реке и плыли…, пока не убрались бы за тысячи миль отсюда, — грустные глаза лучника смотрели по-прежнему вверх, и было не очень понятно, обращается парень к друзьям или просто думает вслух, — И там, далеко-далеко, твари бы нас уже не нашли. И Безродные не нашли. И никто не нашел. — радужные несбыточные мечты полностью захватили Арила, и он, оживляясь все больше и больше, продолжал, повышая голос: — И можно было бы начать все с начала. Обосноваться, построить землянки, посеять пшеницу… и жить. Нормально, по-человечески жить! Создавать семьи, растить детей, охотиться, устраивать праздники, радоваться…И главное, не бояться! — юноша ненадолго умолк.

Пауза длилась, и стало казаться, что Лис уже выговорился, выплеснул свои чувства. Но нет, на душе накопилось так много, что Арилу пришлось продолжать:

— Как же я устал постоянно жить в страхе! Вот уже больше месяца, как это чувство преследует меня круглосуточно. С того самого проклятого дня, когда зубастый гигант загнал нас на дерево, все становится только хуже и хуже. Бояться — уже входит в привычку. Страх безостановочно давит на нервы. Нормально спать невозможно. Даже руки стали немного трястись! — Арил не на шутку разволновался, и голос парня подрагивал, но исповедь продолжалась:

— Но это не трусость! Это нечто другое. За себя-то, как раз, я переживаю меньше всего. Я думаю, все вы меня понимаете, и сами чувствуете нечто подобное, — лучник перевел глаза на друзей. — Я боюсь за всех остальных. За семью, за свой род, за все Племя, за вас, наконец. А в последнее время, здесь, на реке, эти чувства усилились до предела. Страх потихоньку перерождается в ужас. Беспомощность, бессилие и безнадежность — вот три долбаных слова, которые убивают во мне все надежды. Я совершенно не представляю, как нам быть дальше! Куда мы бежим? Ведь вон он, тупик! — Арил немного привстал и махнул рукой к северу, где в каких-то двадцати милях прекрасно виднелась мировая стена.

— Что-то наш храбрый Лисенок совсем раскис, — не выдержал и вмешался Валай. — С чего ты взял, что выхода нет? Наш мир не такой уж и маленький, как ты себе представляешь. Вон, Яр рассказывал, что обошел всю Долину по кругу за целый год. Как по мне, так год — это охренительно долго. Вот причалим у гор и уйдем на восток. На самый край света. Куда-нибудь за Великое озеро. Я, кстати, его всегда увидеть мечтал. Говорят, оно такое большое, что с берега даже не видно остров, который лежит в середине. Так запрячемся — хрен кто найдет. Да и зачем нас искать? Теперь твари — проблема Безродных. Видал, как тогда накинулись? У меня до сих пор челюсть болит, так сильно в тот день отвисла, когда пялился на ту бойню.

— Вот именно, что бойню! Какое ты правильное слово смог подобрать. Даром, что тугодум. — так обозвать грозного Волка и при этом не отхватить могла только женщина. Причем не всякая, а вполне конкретная, нагловатая и беспардонная, но от этого только сильнее любимая Мина. — Орда раздавила их в считанные минуты. Скольких тварей смогла завалить эта безмозглая толпа бородатых енотов? Десять? Ну от силы пятнадцать, не больше. Причем только мелких. — Арил уже понял, куда клонит достаточно прозорливая девушка и сам, естественно, придерживался такого же мнения. — А гиганты? А мерзкие чернюки? А рогатые, у которых не шкура, а камень? — продолжала подначивать Мина. — Нет… Безродные Орде не помеха. Перебьют, пережрут и отправятся дальше. Не завтра, так через месяц дойдут и до нас. Да если и через год? Какая, к Зарбагу, разница. Тут я с Лисом согласна — убежать не получится. Нужно что-то другое придумывать. Только вот, что? Это задача не для моих мозгов… — рука охотницы резко взлетела и врезалась Валаю в затылок. — Ты, Волчара, не лыбься. Твоего умишка тут тоже не хватит. Здесь вся надежда на Яра. Если он не выкинет какой-нибудь хитрости, всех нас ждет полная задница!

Сидевший вместе со всеми, Ралат обычно редко встревал в разговоры приятелей, пребывая в постоянном унынии, и свой рот открывал лишь в тех случаях, когда обращались конкретно к нему. Но сейчас хмурый лучник посчитал своим долгом озвучить и собственные невеселые мысли:

— Да все это и без вас понятно. Но другого выбора у нас нет. Яр все делает правильно. Новое столкновение с Ордой неизбежно. Но чем дальше уйдем, тем больше времени выиграем. А значит, сумеем как следует подготовиться. Мудрейший уже доказал — и гигантов можно убить. К тому же на берегу нас встречал лишь один клан Безродных. А их много, десятки, и людей в них достаточно. Я не пытаюсь сказать, что они одолеют Орду. Скорее все-таки нет. Но задержат уж точно. Хотя бы на время, пока твари их будут жевать. Да пожалуй, уменьшат число этой мерзости. Кто их знает, а вдруг капюшоны одумаются и уберутся обратно за горы. Может, и у них есть предел. — и несломленный Орел закончил одну из самых долгих речей в своей жизни напутствием: — Пусть только боги будут к нам благосклонны, а мы уж придумаем, как справиться с этой бедой. Поганые чудища еще пожалеют, что сунулись в нашу Долину!

На этом дискуссия закончилась. Кто-то остался согласен с Ралатом, кто-то, может, и нет, но все понимали, сдаваться нельзя, и никто не оставит борьбу. Племя признает свое поражение только со смертью последнего родича. А пока поживем…

* * *

Длившееся уже пятый день беспрерывное плавание постепенно подходило к концу. С самого начала своего речного пути беженцы ни разу не приставали к враждебному берегу. Хотя теперь опасность подстерегала с обеих сторон. Остановок не делали, боясь потерять бесценное время, стараясь создать хоть какой-то отрыв от чудовищ Орды. Запасов еды было много. Пили прям из реки и туда же справляли нужду.

Плоты обладали хорошей устойчивостью, так что ночь не являлась помехой. Столкновения конечно случались, но значительных сложностей это не приносило. Держались течения, порою развивая немалую скорость, обходили коряги и песчаные косы, избегали любые задержки. За сутки удавалось пройти миль шестьдесят, а может и больше, но Великая река прилично петляла, и добраться до северных гор стало можно, лишь только сегодня.

Выполнившие в тот злополучный день начала исхода свою миссию по встрече дозорных, лучники догнали основную флотилию и, когда ситуация малость подуспокоилась, а окровавленный берег скрылся за поворотом реки, покинули шаткие суденышки, разместившись по более надежным для долгого плавания средствам.

Арил с Ралатом, как и было спланировано, привязали свои лодки к плоту, на котором меж грузов теснились несколько родичей, включая Валая и Мину. Друзья уже так сильно привыкли друг к другу, что предпочли это общество своим разбросанным по разным плотам семьям. Конечно, молодые охотники сначала удостоверились, что у родных все в порядке, благо народ плыл довольно кучно, и информация запросто передавалась из уст в уста по цепочке.

Для молодых чемпионов этого года путешествие проходило довольно комфортно. В отличие от других, заполнявших реку на протяжении целой мили плотов, на тростниковом квадрате друзей не было ни детей, ни домашних животных, что здорово сглаживало трудности долгого плавания. У большинства же соседей творился постоянный бедлам. Малышня беспрерывно галдела, умудряясь устраивать игры даже в это тяжелое время. Связанные звери невыносимо шумели, требуя положенной пищи, но корма для них заготовлено не было, и несчастные свиньи и козы мучились вынужденной голодовкой, получая исправно лишь воду.

Не будь обстоятельства, вынудившие родичей пуститься в дорогу, столь мрачными, любопытный и жадный до странствий Арил, наверняка, получил бы достаточно ярких незабываемых впечатлений от этого путешествия по реке, но суровая безрадостная действительность давила любое возможное удовольствие на корню. Никаких положительных и приятных эмоций это плавание Лису не приносило, и когда впереди замаячило полным отсутствием прибрежной растительности начало голой предгорной пустоши, парень вздохнул с облегчением, предвкушая, пусть и тяжелый, но все равно долгожданный, скорый путь посуху.

Земляной и довольно обрывистый берег приближался по правую руку. Подходи вода прямо к откосу, причалить и выбраться было бы крайне непросто, но, разлившись и подмыв эту кручу во время стихии, нынче река отступила, обнажив широкую и вполне подходящую для массовой высадки родичей, пологую полосу пляжа. Дальше плыть было некуда. Через каких-то несколько миль воды Великой реки безвозвратно скрывались в низкосводной скальной пещере, уходя под могучую толщу мировой кругосветной стены.

Растянутая вереницей, флотилия начала медленно перестраиваться, постепенно смещаясь правее, но вдруг на плывущих во главе всей процессии нескольких первых плотах неожиданно поднялся переполох. Дальше, волной, по реке покатилось смятение, втягивая все новых и новых охотников в спешную подготовку к возможному скорому бою. В руках у взволнованных родичей появлялись луки и стрелы, копья перемещались поближе. Дети и женщины прятались сзади, стараясь укрыться за грузами. Закрутившие всю эту экстренную суету, тревожные новости наконец долетели и до Арила с компанией. Молодые охотники похватали оружие и уставились в сторону берега, только сейчас разглядев причину всеобщего хаоса.

У самого верхнего края поднимавшегося на два человеческих роста откоса, нечеткими серыми пятнами, маячили загадочные фигуры. В поле зрения Лиса пока попадало около пяти десятков непонятных новых пришельцев, но сколько всего их могло укрываться от взглядов охотников за высокой границей обрыва, выяснить вариантов не было. Дистанция до встречающих сокращалась с каждой секундой, и отвернуть неуклюжие плоты к противоположному берегу было уже невозможно. Слишком уж близко находилось смертельно опасное окончание надземной части реки. Неизбежность контакта страшила, но выбора у перепуганных родичей не было.

То, что плывущее Племя дожидался не какой-нибудь новый Безродный клан, было понятно и сразу. А по мере течения времени, и уменьшения остававшегося до берега расстояния, это знание постоянно усиливалось, постепенно обрастая деталями. Замершие на откосе пришельцы, безусловно, являлись людьми, но их нереальный загадочный вид кардинально отличался от бородатых, обряженных в шкуры жителей здешних лесов.

Невиданная одежда, скрывавшие верхнюю половину лица, гладкие блестящие шлемы, разнообразное диковинное оружие, нацеленные на родичей странные, непонятные подобия луков — все это буквально вопило о чужеродной сущности таинственных воинов, а многих людей на плотах и вовсе склоняло к пугающей мысли, что перед ними посланцы богов. К тому же загадочные пришельцы восседали на высоких спинах неведомых в Долине животных, и это удивительное обстоятельство вселяло в сердца перепуганных родичей еще больше суеверного трепета.

Плоты подходили все ближе и ближе. Судьбоносный момент приближался. Напряженные луки уже были готовы выпустить на свободу остроносые стрелы, когда один из пришельцев картинно бросил на землю оружие и снял с головы свою странную шапку. Другие воины тут же перестали целиться в родичей и убрали короткие арбалеты куда-то за спины. Достаточно молодой обладатель светло-русых длинных волос плавно развел руки в стороны, показывая плывущим свои пустые ладони, и прокричал на обычном людском языке:

— Опустите луки! Мы пришли с миром!

* * *

Частенько настроение человека на весь последующий день зависит от обстоятельств его пробуждения. Разбудит утром пение птиц — дело одно, заставит проснуться неожиданный крик — совершенно другое. Несомненно, не самый удачный способ прервать свой сон — свалиться с высокого дерева. Хотя в таком случае, уже гораздо уместней переживать не за какой-то аморфный настрой, а за вполне реальные травмы.

Вот и Гамай придерживался такого же мнения и, устраиваясь на высоких ветвях, выбранных для ночлега деревьев, каждый раз привязывался прочной лозой к стволу, страхуясь от случайных падений. Странствуя в одиночку и не имея возможности по-другому обезопасить свой сон, силач каждый вечер взбирался на любой из подвернувшихся лесных великанов, где не слишком комфортно, но зато довольно спокойно проводил темное время суток. Обычно такие ночевки проходили у парня без происшествий, и первые утренние лучи ласково будили Гамая, но сегодня сон великана оборвали другие причины.

Накануне, стараясь как можно скорее выбраться к кругосветной стене, Гамай почти что добрел до начала предгорной пустоши, но кромешная темнота все-таки опустилась быстрее. Протопав еще какое-то время при свете звезд, охотник вышел к южной границе леса и минут через десять обнаружил подходящее дерево. Ругаясь и царапая о шероховатый ствол кожу, Гамай, по-медвежьи, взобрался на вершину сосны, где разместился среди колючих ветвей. Конечно же, раскидистый дуб подошел бы гораздо лучше для целей ночлега, но кряжистые хозяева леса так близко к горам не росли.

Прежде охотник всегда засыпал без проблем, но в этот раз очень долго не мог погрузиться в мир грез, терзаясь в нелегких раздумьях. Скоротечный поход завершился. Завтра придется заняться поиском кремня. А вот что делать дальше? Этого Гамай еще не решил. Мысли в нагруженной голове великана ворочались крайне медленно, но заснуть никак не давали. Лишь во второй половине ночи, окончательно измотав свой мозг, силач наконец задремал. Вставшее утром, солнце не смогло разбудить лежащего на ветвях человека, зато с этой нелегкой задачей прекрасно справился раздавшийся рядом звук.

Внизу затрещало. Гамай распахнул глаза и, вспоминая спросонья, где он и кто он, пару секунд продолжал лежать неподвижно. Потом осторожно сместил свою голову вбок и выглянул из-за ветвей, в надежде отыскать источник странного звука. Треск не смолкал, и охотник запросто смог отследить, откуда именно он раздается, но увиденное не дало всех ответов, а наоборот, добавило новых вопросов.

Огромный безглазый червяк, толщиной с приличное дерево, высунувшись из соседних кустов, методично уничтожал подлесок, отправляя в свою загребущую пасть все, что оказывалось поблизости. Практически круглый рот открывался на всю ширину существа и щеголял аж тремя рядами зубов по периметру. Первое из колец составляли острые редкие клыки, а два других складывались из плоских тупых наростов, пригодных для пережевывания чего бы то ни было. Чудесным образом тело червя парило по воздуху, в поисках пищи двигаясь из стороны в сторону. Тонкие ветки, листва, да и желтая прошлогодняя хвоя, вперемешку с засохшими шишками навсегда пропадали в ненасытном чреве чудовища.

Пока удивленный Гамай разглядывал первого гостя, откуда-то сбоку явилась еще одна точная копия голодной уродливой твари, а из-за тех же кустов, практически строго вверх, в погоне за густыми сосновыми ветками, взметнулось и третье змееподобное нечто. Перепуганный парень еще крепче прижался к сосне, как будто старался слиться с деревом в единое целое. Черви в бешеном темпе объедали пространство перед собой, постепенно продвигаясь вперед. Они вытягивались все дальше и дальше, навстречу еще не освоенной пище, но, в отличие от своих крохотных земляных собратьев, по-прежнему плыли по верху, никак не желая ползти.

Чудовища все удлинялись, ярд за ярдом добавляя к своим размерам, но на скорое появление отстающих хвостов не было даже намеков. Зато в поле зрения парня неожиданно попало здоровенное серо-зеленое нечто, двигавшееся вслед за червями, имевшими, кстати, совершенно такой же окрас. Пять секунд, и до посредственного мыслителя наконец-то дошло, что он наблюдает за трапезой всего одного, но невероятно огромного существа.

Чудовищный обладатель трех пятнадцатиярдовых щупалец почти полностью выбрался на пространство возле приютившей Гамая сосны. Вот это действительно был гигант, так гигант! Подстреленный Арилом двуногий зубастый урод смотрелся бы на фоне этой громадины просто кроликом рядом с медведем. Закованное в пластинчатую броню, широкое плоское тело поддерживали на высоте ярдов пяти от земли сразу шесть толстых округлых ног. Не имея совсем головы, колоссальное чудище походило чем-то на паука или краба, правда, оставшегося без единой клешни. Ни носа, ни ушей, ни центрального общего рта странное существо не имело. Зато по краям передней части огромного туловища, не моргая, таращились, лишенные и век, и ресниц, два красных большущих глаза. Необычно бликуя на солнце, эти органы зрения всем своим видом наводили на мысль, что их твердая прочная оболочка не поддастся даже стреле. Имея в длину ярдов тридцать, эта жуткая живая гора шириной в пару раз была меньше. Хвост же отсутствовал вовсе.

Растущие из передней части подбрюшья чудовища змееподобные не то хоботы, не то щупальца жили как будто своей собственной жизнью и не синхронно двигались в разные стороны, изгибаясь под любыми углами. Вот на пути у колосса попалось упавшее дерево. Ближайший отросток тут же метнулся к стволу, немного его приобвил и, без видимых серьезных усилий, отодвинул преграду с дороги.

Гамай притаился, ни жив, ни мертв, понимая, что, если его обнаружат, то или целиком будет свалено дерево, или, что вероятней, сдернут на землю его самого, благо отросткам длины на это хватало с избытком. На мгновение охотнику представилась широченная голая просека, которая бы осталась за тварью, реши чудовище углубиться в леса. Отогнав неприятное навязчивое видение, парень снова вернулся к изучению странного монстра.

Плоскую, здоровенную как поляна, широкую спину животного редкой россыпью покрывали покатые небольшие наросты, но не это бросалось в глаза. Половину вершины этого ожившего плато занимала загадочная постройка. Несуразная помесь причудливого гнезда и какой-то недоделанной хижины, выстроенная из множества разноразмерных гладких, лишенных коры, деревянных частей, уверенно держалась по центру спины, закрепленная десятком натянутых в разные стороны крепких ремней.

Конструкция не была монолитной, и внутренние элементы постройки, ближе к краю, выглядывали из-под заменяющей крышу гигантской зеленоватой шкуры. К сожалению, какой-то конкретики разобрать Гамаю не удавалось. Угол обзора был не слишком удобен. Но силач был абсолютно уверен, что под тентом скрывается множество любопытных вещей, засунутых туда неведомыми строителями.

Хотя почему же неведомыми? Гамай нисколечко не сомневался, что и гигантская тварь и строение принадлежат новоявленным, но уже ненавистным врагам всего людского рода — черным обладателям капюшонов, умевшим без слов командовать своими чудовищами. И подтверждая эту, в коем веке, разумную мысль, из гнезда высунулся один из уродов. Нелюдь глянул куда-то в сторону пустоши, растопырил свой кожаный орган связи и беззвучно крикнул в пространство. Постояв секунд пять неподвижно, видимо, дожидаясь ответа, пришелец наконец встрепенулся и вернулся обратно под тент.

Гигантский транспорт, повинуясь приказу, прекратил пожирать округу и начал неспешно разворачиваться в сторону гор, комично перебирая колонообразными лапами. Вот маневр закончился, и живая гора медленно поплыла назад по своим же следам. Пустынная равнина, окаймляющая после разгула стихий мировую стену на всем ее протяжении, начиналась уже в паре сотен ярдов отсюда, и Гамаю удалось рассмотреть в образовавшуюся широкую просеку то, что вчера от него скрыла тьма.

Между горами и лесом, в середине предгорной голой равнины, раскинулся походный лагерь пришельцев, поставленный на время ночевки. Сейчас чернюки как раз занимались его сворачиванием, разбирая какие-то большие шатры. Вокруг сновало множество всевозможных чудовищ. Некоторые из нелюдей уже взбирались на рогачей. Орда собиралась продолжить свой прерванный путь.

Оценив великие масштабы увиденного, охотник чуть не свалился с сосны. Точно подсчитать количество тварей, конечно, не представлялось возможным, но их было уж точно не менее тысячи, а может, и двух. То, что для Племени настали ужасные, тяжелые времена, было понятно любому балбесу. Но у родичей-то, по крайней мере, есть светлейшая голова Яра, различное оружие, взаимная поддержка и воля. А у одинокого полуголого изгнанного охотника, засевшего на высокой сосне, не было совсем ничего…

Неправда! Воля была! Были силы, надежда и ненависть. Причем последнее постепенно росло, начиная отодвигать даже страх. Гамай не имел представления о дальнейшей судьбе захваченного поселка Орлов, но воображение красочно рисовало самые трагические картины. Мерзкие нелюди вторглись на родную любимую землю Медведя, принеся с собой кровь, смерть и горе. Да к тому же они убили Кабаза. И пока силач оставался живым и способным бороться, он собирался делать все от него зависящее, чтобы как можно сильнее вредить проклятым уродам. С этой мыслью, Гамай из ветвей наблюдал за тем, как Орда покидала видимую ему часть пространства, и от злости, бессознательно, все сильнее впивался своими могучими пальцами в кору ни в чем не повинного дерева.

«Да…, к горам лучше не подходить», — размышлял великан. «У тварей теперь там дорога. Рыщут и днем, и ночью. Но ничего, есть и другое решение».

Чудовища скрылись из вида, но Гамай никак не спускался с сосны, обдумывая свои предстоящие действия. Наконец, на что-то решившись, охотник начал сползать по стволу. Раз горы теперь недоступны, придется отправиться в другое, довольно близкое отсюда, интересное место, где можно попробовать раздобыть не только необходимый кремень, но и уже готовое качественное оружие, да и еще множество полезных вещей. Парень подобрал на земле тяжелую сучковатую палку и, закинув ее на плечо, затопал куда-то к востоку.

 

Глава двадцать шестая

— К берегу! Быстрее! — неожиданная команда Кабаза мгновенно вывела Ингу из состояния глубокой задумчивости. Девушка встрепенулась, руки уперлись в воду, а голова завертелась по сторонам, в поисках новой опасности. Предыдущие сутки, минувшие после первой встречи Безродной с хвостатыми тварями, прошли совершенно спокойно, и путники потихоньку сплавлялись к северу, прервавшись единожды лишь на ночлег у очередной подходящей коряги. За это время беглецам совершенно никто не встречался, и люди даже немного расслабились. Только Инга уверовала, что речная дорога вполне безопасна, и на тебе…

Совершив очередной поворот, русло уходило в востоку, и там, впереди, примерно в полумиле отсюда, из воды выступал небольшой островок. Поросший травой и кустами продолговатый участок земли находился как раз в середине реки, разделяя ее на два одинаковой ширины рукава. И к этому невеликому клочку суши прямо сейчас плыла довольно большая, голов в пятьдесят, разномастная группа чудовищ, двигавшаяся от левого берега.

Понимая, что продолжавшее свой подъем на востоке яркое летнее солнце не дает разглядеть их суденышки, ослепляя плывущую стаю, Кабаз уверенно вел свою лодку направо, собираясь запрятаться в пышных прибрежных зарослях и там отсидеться, пока чудища не закончат свою переправу и не скроются в заречных лесах. Обе группы, практически одновременно, добрались до поставленных целей, и, выглядывая из зелени, напряженные люди терпеливо принялись дожидаться момента, когда твари продолжат свой путь, пересекая второй рукав.

Но, вопреки надеждам охотника, чудища задержались на острове. Время шло, минуты одна за одной постепенно сложились в час, а пришельцы по прежнему оставались на месте, и несколько чернюков, кажется, даже начали разбивать какой-то шатер. Все указывало на то, что уроды решили обосноваться надолго, видно, задумав устроить на этом удобном участке земли некий опорный пункт, позволяющий полностью контролировать речную дорогу, благо расположился сей островок идеально.

— И что будем делать? — нотки страха заполнили шепот Инги. — Похоже, уроды никуда не торопятся.

— А хрен его знает. Как жалко, что проскочить не успели. — Кабаз не столько боялся, сколько дулся на злую судьбу. — Да уж, приплыли… Теперь по воде путь закрыт. Дальше придется ногами. Да вот только куда?

— Как куда? На север, к твоим.

— А с чего ты взяла, что нас кто-нибудь будет там ждать? — Кабаз дальновидно заглядывал в будущее. — Яр однозначно двинет Племя к востоку, причем мы совершенно не знаем, как долго они еще будут плыть. В любой момент родичи могут оставить реку, если еще не оставили, и затеряться в лесах. Согласись, смысл это имеет.

— Ну так мы и пойдем вдоль реки. Как найдем место высадки, сразу же повернем на восток, и за ними. Следов такой оравы не скрыть. Мы с тобой-то уж точно заметим. Рано или поздно догоним. Они-то груженые.

— Звучит вполне складно, но ты забываешь о главном. Племя ищем не только мы. Пришельцы, похоже, нас с тобой обгоняют и уже учесали вперед. Если двинем туда же, однозначно нарвемся на тварей. Даже если и нет, то все равно никуда не успеем. Сдается мне, что берега Великой реки сейчас самое опасное место в Долине. — Кабаз не на долго прервался и, немного подумав, предложил поступить по другому:

— Давай-ка пожалуй, поворачивать прямо сейчас. Нагнать моих родичей — конечно задача важнейшая, да только что-то мне подсказывает — от реки нужно сваливать как можно быстрее. И чем дальше, тем лучше. Вся эта погань снует здесь туда и сюда. Так, или иначе, но лишь на востоке у нас остаются хоть какие-то шансы спастись от Орды. Уйдем далеко-далеко, а потом уж попробуем отыскать мое Племя. — закончив, охотник вопросительно посмотрел на все это время молчавшую девушку и, не дождавшись ответа, добавил: — Что думаешь? Разве есть еще варианты?

Вариантов не обнаружилось и, на всякий случай запрятав свои лодки в кустах, беглецы поспешили вглубь леса.

* * *

Та же трава на полянах, те же звуки и запахи, те же звери и те же деревья. Земли Безродных на протяжении всех четырех дней пути абсолютно не отличались от прекрасной оставленной родины. Кабаз ходко шагал по прохладной тенистой дубраве. Раненая нога уже давно зажила и совершенно не тревожила юношу. День стоял солнечный, и настроение парня ползло постепенно вверх.

А почему бы и нет! Невозможно ведь постоянно только грустить, переживать и бояться. Так и рассудка лишишься. Да и поводов думать о неприятном, слава Яраду, давненько не находилось. Пешее путешествие проходило еще лучше водного. Ни страшных пришельцев, ни представителей враждебного местного населения, ни даже опасных хищников путники ни разу не встретили. Мирный и дружелюбный лес исправно и щедро снабжал беглецов всем необходимым в дороге. Ягоды, грибы, птичьи яйца а, иногда и неожиданно выскакивающая прямо под ноги, добыча никак не хотели давать парню и девушке даже изредка испытывать голод. Словно не бегство, а какая-то увеселительная прогулка. Да к тому же в прекрасной кампании.

Инга шагала по правую руку от не в меру расчувствовавшегося Кабана и, судя по выражению ее нахмуренного лица, совершенно не разделяла, нахлынувших на Кабаза эмоций. Охотник получше всмотрелся в пропитанные печалью, глаза юной спутницы и, сам того не желая, мгновенно вспомнил все недавно пережитые страхи. Воспарившая было душа с силой грохнулась обратно на землю. Радужное и легкое настроение растаяло, как несбыточный сон. Парень опять погрустнел и сам с себя удивлялся, не понимая, как можно было всего минуту назад думать, что все хорошо.

Как только настроение беглецов уровнялось, так сразу же, будто по волшебству, объявились и первые неприятности. Внезапно на лесную тропу, в каком-то десятке ярдов от путников, выскочила молодая косуля. Растерявшись от неожиданной встречи, животное на секунду застыло. А вот Кабаз, напротив, был полностью собран, и этой заминки копытного парню хватило с избытком. Просвистело брошенное копье, и пронзенная косуля рухнула на землю, толчками выдавливая из себя последние остатки жизни, утекавшие вместе с горячей кровью.

Не успел юноша обрадоваться нежданной легкой добыче, как вслед за животным, на место событий примчалась четверка охотников. Вооруженные луками люди сразу же заметили путников, но вопреки ожиданиям, враждебности не проявили. Наоборот, Безродные даже обрадовались, а в громкие крики приветствия вплелись и слова благодарности. Было видно, что врагов тут не ждут и не ждали.

— Мир вам, добрые люди, — замахал рукой один из охотников, — Вы, часом, не из Ургов будете?

— Спасибо за помощь. Отличный бросок! — выразил признательность другой, склонившейся над косулей, мужчина.

— И вам мир. Все верно — мы Урги. — долго не думая, оттараторила шустрая девушка. — А вы-то, пожалуй, из Райхов? — вопрос задавался уверенно, и становилось понятно, что местная заречная география Инге вполне знакома.

— Они самые. Вокруг-то наши леса. — предсказуемый ответ не заставил себя долго ждать, а следом на слегка растерявшихся беглецов обрушился целый поток информации:

— А я так и знал, что ваши еще подойдут. Не мог же, право, уцелеть лишь один-единственный воин. Так не бывает… И чтобы он там ни плел, помяните мои слова, вы двое тоже не из последних. Наверняка, спаслись многие.

Расписывающего свою дальновидность охотника решил поддержать и один из товарищей:

— Верно Гайрах говорит. Кто-то в лесах попрятался, а кто-то и к другим кланам выйдет. Всех эти чудища переловить не могли, Урги живучий народ. К тому же, сдается мне, что в ваших поселках уже все знают и готовятся уходить. А скорее, так уже и ушли. Мы вот, со дня на день тронемся. Ждем, когда все соберутся.

— Ладно уж. Хватит болтать. — вмешался третий охотник. — Остальное обсудим уже по дороге. Хватайте рогатую, и пошли. Меня, кстати, Баришем кличут. Это Гайрах. Тот сутулый зовется Риго, а молчун откликается на Астарха. А ваши как имена?

— Я Марика, а мужа моего Даргом звать. — эта наглая ложь вырвалась у Инги мгновенно, и Кабазу осталось только глупо кивнуть, подтверждая слова новоявленной женушки.

— Дарг… — Бариш ненадолго задумался, — Не слыхивал про тебя. Да по правде сказать, я из Ургов немногих и знаю. С Вежиком и Майлахом дела имел, с Иржагом судьба раз сталкивала, Сардо у нас в том году гостил, и еще один, хромоногий, уж и не вспомню, как там его. Ну про Варага-то всякий слышал. Да помогут добрые духи вождю вашему, коли жив еще. Ну а последний из известных мне Ургов сидит сейчас в нашем поселке и плачется. Только вчера объявился, а уже всех своим нытьем достать умудрился. Пренеприятнейший тип, на мой взгляд. Да вы, поди, его лучше знаете. Вот придем, обрадуете своего Шаргаша. Пусть убедится, что он не последний из Ургов.

К завершению речи Бариша, отряд уже шагал по тропе, и прозвучавшее ненавистное имя вылетело у Райха настолько внезапно, что мигом побледневшая девушка даже споткнулась от неожиданности. Но, проявив чудеса контроля над нервами, через секунду Инга не только смогла подавить все эмоции, а еще и успела сходу придумать, как повернуть ситуацию в свою пользу. Последовавшая далее импровизация окончательно убедила Кабаза, что молодая хрупкая девушка, пленившая его сердце навеки, величайший мастер обмана во всей огромной Долине.

— Шаргаш!!? — заорала Инга, как резанная, не успел еще Бариш закончить свою последнюю фразу. — О великие духи! Почему эта тварь! Столько мужчин полегло! Настоящих мужчин… А эта вонючая крыса жива! — девушка так натурально изображала внезапно нахлынувший праведный гнев, что охотники Райхов, опешив, остановились, а Кабаз, понимая, что срочно нужно подыгрывать, принялся усердно кривляться и даже потрясать кулаком.

— А мы-то надеялись, что эта трусливая падаль издохла! Что его сожрали и высрали! Что дух его уже скитается в темноте! — Инга никак не могла успокоиться.

Кабаз уже испугался, что девушка перегнет палку и спешно придумывал, как бы вмешаться, но быстрее оказался Гайрах:

— Подожди, Марика, подожди! Да объясните вы толком, что он такого устроил?

— Похоже, что-то ужасное. — выразил свои догадки насупленный Риго.

— Небось, кровник он ихний. — по мнению Бариша, только эта причина могла заставить так много проклятий вылететь из женского рта.

— Все еще хуже ужасного! Вам такое и в страшном сне не привидится! — Инга сделала несколько глубоких вдохов, всем своим видом показывая, что она успокаивается, и продолжила уже тише. — Когда чудища с нашими сцепились… Не удивляйтесь. Мы были там вместе с мужем. Мне можно, я — лучница. — как ни странно, а, кажется, Райхи в это поверили. Видно, женщины-воины были в кланах не такой уж и редкостью.

Не услышав губительных слов недоверия, Инга похоже твердо уверовала в свой великий талант вруна, и паутина обмана полетела на развесивших уши охотников:

— Так вот. Полезли на нас все эти зубастые полчища, и люди дрогнули. А кто бы не дрогнул? Таких страшилищ мир еще не видывал. Сильные, быстрые, злобные. Шкура толстенная, зубы — ножи, когти — копья. Жуть, да и только! И слов-то не подберешь…

Вы уж простите, что я все одна рассказываю. Муж мой на слова не богат. — тут Кабазу пришлось что-то утвердительно промычать, а Инга не останавливалась:

— Прижали нас — хуже некуда. Некоторые попятились, бежать собираясь, но нашлись смельчаки, которые и трусов удерживали, и остальных подбадривали. Среди них был и мой старший брат Лешко. Помню, он все орал: «Стоим! Стоим! Духи с нами!», и что-то еще похожее. А Шаргаш всегда был паршивым зайцем. Он и раньше свою гнилую душонку показывал. Дарг мой постоянно с ним цапался. Однажды чуть не убил. А жаль, всем было бы только лучше. — отступившая в сторону, девушка поняла, что затягивать вредно, и перешла к самой сути:

— Раз за разом пробовал Шаргаш убежать, да только Лешко его не пускал, обратно в строй ставил, даже копьем пригрозил. Тогда эта мразь дождалась, когда мой брат отвернулся, и ножом в спину. Мы моргнуть не успели, а его уже и след простыл. Надеялись, не ушел от реки. Сцапали чудища. Да, как видно, в мире нет справедливости. Выжил говнюк и даже до людей добраться сумел. Вы на него смотрите, думаете, человек перед вами. Ан нет! Крыса! Жалкая трусливая крыса! И ты, Бариш, правду сказал. Кровник он наш. Теперь кровник…

Выслушав пылкую исповедь девушки, насупленные охотники призадумались. История прозвучала невероятная. Но нынче в мире творятся такие дела, что поверишь во что угодно. Понимая, что вскоре случится недобрая встреча, Бариш поспешил уточнить про традиции клана:

— Если все это правда, его судьбу совет решать будет. Но, думаю, не сейчас. Времени на это не выделить. Вот уйдем на восток, опасность минует, тогда и шаман духов спросит, и вождь слово скажет. Все сделаем, как положено. А пока наберитесь терпения и смотрите, без самосуда. Прольется кровь — виновных накажут. Изгонят, как пить дать. И то, что правда за вами, от наказания уйти не поможет. Будьте уверены. У нас с этим строго.

Повисла достаточно долгая пауза, и когда Бариш решил, что слова его поняты, а тема исчерпана, девушка все же добавила несколько важных фраз. Как бы за между прочим, ни к кому конкретно не обращаясь, но при этом достаточно громко, так чтобы точно услышали все, Инга озлобленно проговорила:

— И эта мразь еще смела насмехаться над Даргом за его тугодумство. Мой муж, может быть, и не самый смышленый, но зато он мужчина, а не трусливая тварь. А он как его только не обзывал…, а однажды, так и вообще — Боголюбом. Ведь знал, подлюка, что заречные гады убили родного отца, на глазах у Дарга. Знал, что для него нет обиднее слова. Специально сказал, чтоб больнее. От убийства тогда едва удержали Дарга всем кланом. Но муж мой прилюдно поклялся духом великого Урга, что если еще хоть раз Шаргаш его назовет боголюбом, от смерти урода уже не спасти никому…

Длинная реплика в комментариях не нуждалась, и дальше в дороге над лесом висело молчание. Настроение общаться пропало как-то само собой, Инга постаралась на славу.

* * *

Человек — крайне гибкое существо и, если надо, может свыкнуться с чем угодно, но резкий противный запах, круглосуточно исходивший от лошадей, выбивался из этого правила. Всю прошедшую неделю пути, в основном, проведенного Троем на спине одной из этих четвероногих вонючек, носовые рецепторы парня постоянно пребывали в мучениях.

Хотя, что уж врать, этот противный навязчивый запах был для пленника меньшей из бед. Гораздо сильнее его тяготили: отбитая задница, натертые ноги, постоянный терзающий страх и крепкая веревка на шее. Как бы это смешно ни звучало, но Тигр ехал на лошади. Самостоятельно и уже уверенно, но медленно и осторожно, ибо длина веревки, идущей от шеи парня к руке следовавшего чуть позади воина, была не столь велика, чтобы Трой хоть немного расслабился. Такой поводок полностью исключал возможность побега, но если что-нибудь неожиданное перепугает обычно смирную и спокойную лошадь, шея пленника может не выдержать и сломаться. Трой предчувствовал возможность такого поворота событий и специально не вставлял ноги в стремена, дабы это не помешало ему свободно вылететь из седла, когда придет время.

Лошадь, седло, стремена, веревка, меч, арбалет и дикарь — были лишь частью из множества новых для Троя слов, смысл которых парню уже был доступен. Другие же пока оставались для пленника на уровне наборов бессвязных звуков. Например, непонятное слово «Магистр». То, что это не имя командира отряда пришельцев, Трой уже догадался, но дальше сплошная загадка. Несколько раз любопытному Тигру удавалось услышать в редких коротких беседах пленителей между собой упоминание о какой-то «Империи», реже «Валонге», пару раз о «Ализии», а единожды, уважительно и таинственно, прозвучало непонятное «Орден». Было очень похоже, что все это названия каких-то географических областей, а значит, мир куда больше известной Трою Долины.

Когда Тигр, после длительных размышлений, наконец-то пришел к этому шокирующему выводу, парня сразу же посетила и другая пугающая догадка. Пыткий ум молодого охотника сопоставил известные факты, и у Троя появилась теория, что объявившиеся на юге чудовища тоже пришли из каких-то далеких земель, а не выползли из подземного мира.

Про жутких зубастых тварей своим пленителям юноша пока не рассказывал. Напрямую они не спрашивали, и Тигр приберег эту важную информацию про запас. Трой вел пришельцев на юг, к развалинам дома Мудрейшего, а впервые чудовища встретились людям как раз в тех местах. Кто его знает, вдруг твари окажутся там и сейчас? Если две группы различных пришельцев когда-нибудь все же столкнутся друг с другом, в образовавшейся суматохе у Тигра, пожалуй, появится возможность сбежать. Особенно, если чудовища станут для воинов сюрпризом.

Хотя Трой и представлял возможным такой вариант развития событий, но считал его слишком опасным и оттого нежелательным. В приоритете у Тигра по прежнему оставался задуманный изначально, легко исполнимый план — отвести магистра к развалинам, указать, где засыпан вход в погреб и, когда чужеродные воины найдут Звездный камень, обрести наконец-то свободу.

В то, что его не обманут и отпустят домой, почему-то Тигр уверовал сразу. Уж больно серьезным казался человек в капюшоне. Такие, как этот магистр, своими словами, поди, не разбрасываются. Вот оттого-то охотник и старался на совесть, прокладывая удобный маршрут, совсем не пытаясь хитрить. Трою хотелось как можно скорее закончить со всем этим делом и навсегда распрощаться с компанией таинственных воинов.

Конечно же, конный отряд двигался гораздо быстрее, чем любая пешая группа, но разница в скорости была ненастолько значительна. Узкие звериные тропы, которыми Трой вел пришельцев по дремучим бескрайним лесам, не давали возможности особенно разгоняться. Тем более парень специально закладывал небольшую петлю, огибая дугой все селения родичей с запада, что прилично удлиняло дорогу.

Трой и сам не желал неожиданно встретить кого-то из Племени, но обходными путями вел отряд по приказу магистра, заявившего, что без лишнего повода убивать дикарей смысла нет, и дорога не станет быстрее, если постоянно отвлекаться на местных. В том, что пришельцы особой жестокостью не страдали, Трой убедился на собственном опыте. То есть, у послушного и расторопного парня просто ни разу не появилось возможности убедиться в обратном. Пленника не били и не пытали, давали еду и питье, связывали только во время ночевок и, вообще, относились примерно, как к лошади. Попав в один ряд с полезными четвероногими животными, проводник в своем положении поднялся на целые две ступени, начав с «пустого места» и миновав по дороге «ничтожество».

Совесть охотника тоже особо не мучила. Трой не считал, что он делает что-то ужасное. Если магистру так сильно нужен диковинный камушек, так пусть забирает. Яру-то он без надобности. Украшение, ну и, может быть, память о матери… Да Мудрейший и сам бы отдал этот камень пришельцам, если бы от того зависела чья-нибудь жизнь. Так что предателем парень себя не считал. Вот трусом — другое дело. Но эту черту характера в себе он заметил давно и смирился. Да к тому же никто не узнает о свершенном поступке. Со стороны, Тигр видел себя не подлым, а хитрым, и даже гордился своими талантами. Глупая Тарья закопана в яме, как мусор, а умный находчивый Трой проживет еще долгую жизнь…

Невзирая на то, что пришельцы, казалось бы, доверяли ведущему их охотнику, неглубокая поверхностная разведка проводилась довольно исправно. Каждый вечер, пока остальные разбивали нехитрый походный лагерь, четверо воинов, по-быстрому, прочесывали округу. Убедившись, что в полумильном радиусе от места стоянки отсутствуют любые опасности, они возвращались обратно и коротко отчитывались Эрмину, который в отряде был главным, конечно же, после Магистра. Утром все повторялось по новой, и процессия трогалась в путь только после прихода разведчиков, с твердым знанием, что в окрестностях чисто.

Вот и сегодня с рассветом, как всегда незаметно и тихо, четыре бесшумные тени мгновенно растворились в кустах. Лагерь еще не собрали, а один из разведчиков уже умудрился вернуться и быстро о чем-то докладывал Эрмину. Тот выслушал и, подозвав к себе Троя, который поспешно приблизился в компании своего конвоира, повел всех собравшихся в сторону палатки магистра. Глава экспедиции уже был снаружи и кивком головы поприветствовал воинов, в свою очередь, совершивших поклоны. Эрмин коротко доложил ситуацию:

— Господин, в полумиле на запад, разведка обнаружила местного. Он один и забрался на дерево. Какие будут приказы?

— Думаю, он для нас не опасен и не стоит потери времени, но осторожность превыше всего. Вижу, ты точно такого же мнения, раз уже притащил ко мне Троя. Бери пацана, пусть посмотрит. Без нужды не светитесь. Если нужно — убейте. — завершив наставления, магистр перевел взгляд на Тигра и добавил уже лично ему: — Смотри, без глупостей. Если заметишь что-нибудь странное, или посчитаешь полезным его допросить — проси сразу Эрмина. Он сделает все, как надо. Помни, от выполнения нашей задачи зависит и твоя жизнь. Не будь дураком. Хорошо?

Трой, с поспешностью, закивал, подтверждая, что он не дурак, и, прихватив еще парочку человек, Эрмин бегом повел всю компанию к западу. Минут через шесть отряд смог добраться до нужного места и, притаившись в удобных кустах, люди разглядывали огромный столетний дуб, в кроне которого двигалось что-то большое. Загадочное шуршание продолжалось недолго и закончилось, как ни странно, падением. Но о землю брякнулся не засевший в ветвях человек, а всего лишь мешок, похоже, набитый зерном. Вслед за ним с высоты прилетело копье, а затем по стволу заскользил и хозяин вещей.

К зрителям, пока что, была обращена лишь спина, на которой держался рюкзак и крепился натянутый лук, но глазастому Тигру, в принципе, хватало и этого. Несмотря на нелепую, не по размеру, одежду, в здоровенном обладателе пышной кудрявой гривы, Трою легко узнавался старый знакомец Гамай. К чести плененного юноши, он совершенно не выразил на лице своего удивления и, в попытке защитить добродушного великана, отважился на опасную хитрость. С деланным равнодушием, Трой вместе со всеми дождался завершения спуска и быстро заговорил, лишь когда, подбирая мешок и копье, охотнику пришлось повернуться.

— Я его знаю. Это Гамай из Медведей. Он, видимо, отправился на охоту.

— А что он забыл на дереве? — с любопытством поинтересовался Эрмин.

— Так он же один. Где еще ночевать? Все так делают.

— Ну что? Замечаешь какой-то подвох? Будем брать?… Ты смотри, не геройствуй.

— Да нужен он мне! — Трой скорчил презрительную гримасу. — Хотите, ловите, да толку с него никакого. Дурень редкостный. Все в рост ушло… Поселок его недалече, вот он здесь и шастает.

Эрмин внимательно всмотрелся в бесстыжие глаза пленника, затем перевел свой задумчивый взгляд на Гамая, который уже начал вышагивать к северу, постепенно удаляясь от служивших местом засады кустов, и, приняв наконец-то решение, невнятно махнул рукой и озвучил:

— Ладно. Пускай уходит… Все. Давайте обратно. Время и так упущено.

Невеликий отряд наблюдателей снова отправился в лагерь, а беспечный Гамай размеренно двигался дальше, своею дорогой, совершенно не ведая, что жизнь его только что висела на волоске.

 

Глава двадцать седьмая

Первые плоты начали приставать к пологому широкому пляжу. Их было настолько много, что в образовавшейся давке потерялся десяток минут, и обеспокоенный Яр, наконец, смог ступить на мокрый упругий песок только в двух сотнях ярдов от того места, где возвышался на круче конный русоволосый чужак.

Мудрейший поспешно шагал вдоль откоса, а родичи все продолжали высаживаться. В молчании люди осторожно сходили на землю, и пляж постепенно заполнялся притихшим народом. Застывшие на обрыве пришельцы тоже оставались безмолвны. Если бы, взволнованные масштабным зрелищем прибытия Племени, животные не похрапывали и не помахивали хвостами, неподвижные чужаки вполне могли бы сойти за каких-то диковинных каменных идолов.

Маргар и старейшины уже собрались у воды на нужном участке берега, но сами к откосу двигаться не спешили, дожидаясь прибытия Яра. Воин на круче, в свою очередь, тоже не стремился спускаться на встречу и, с пониманием, терпеливо держался на месте.

Яр подошел, пробежался глазами по напряженным лицам собравшихся родичей, подметил, что здесь и Морлан, и Нардаг, и еще много различных людей, ничего не сказал и, махнув лишь рукой, призывая идти за собой, направился прямо к откосу. Путь был недолгий. Тридцать ярдов, и контакт состоялся.

— Приветствую вас! — прокричал чужак сверху, подняв руку ладонью вперед, — Извините, что не спускаюсь, но на лошади это сделать непросто. Давайте уж вы наверх. Вон удобное место забраться. — по спокойной манере общения было видно, что пришелец совсем не страшится. Он открыто тепло улыбался и казался ужасно довольным.

А вот родичи пребывали в сомнениях, переглядывались и, продолжая топтаться на месте, ждали реакции Яра. Мудрейший же долго не думал и, в три прыжка, за секунду поднялся наверх. Пока остальные, не столь изящно и быстро, взбирались на кручу, сын бога уже оказался в двух ярдах от странного чужака. За спиной у пришельца, выполняя, похоже, охранные функции, сидело на спинах животных не менее дюжины воинов, но этого Яр не смутился и выпалил первое, что крутилось у всех на умах:

— Меня зовут Яр. Но вам это должно быть известно. Ведь вы посланцы Ярада? — Мудрейший с надеждой уставился на чужака, дожидаясь ответа.

— Мне жаль тебя, Яр, расстраивать, но мы посланцы Монка. А про Ярада я никогда и не слыхивал. Меня зовут Альберт Монк. Я третий сын Барона Августа Монка и предводитель этого небольшого отряда. — баронет заметил в глазах собеседника отблески непонимания и перешел к главному. — Хоть мы и не те, за кого вы нас приняли, но может быть это и к лучшему. Вы убегаете? От кого?

Вопросы не сильно смутили Мудрейшего. Лишь слепой не заметил бы, что Племя не на праздной прогулке, а у Альберта было аж два серых глаза, и оба светились умом.

— Да. Ты прав, чужеземец. Мы бежим от небывалой беды. Полчища жутких захватчиков явились в наш мир из-за гор.

— Неужели сарийцы?! — это внезапное восклицание обращалось скорее не к Яру, а к спутникам чужака. — Два прохода за одну бурю?! Да это просто немыслимо!

Баронет успокоился и продолжил расспрашивать Яра:

— Как выглядят, напавшие на вас люди? Они в желтых плащах?

К этому моменту, замыкая расширенную группу совета, на кручу взобрался Морлан. Вот он-то, расслышав последние фразы Альберта, не сдержался и, обгоняя Мудрейшего, громко выкрикнул из-за спин остальных:

— Да какие, к Зарбагу, люди! Чудища, каких свет не видывал! И они, небось, уже близко!

Чужеземцы взволнованно зашумели. Всадники со всего берега уже потихоньку стянулись к месту столь интересного разговора, и теперь слова родичей слышали практически все. Заметив прямое и грубое нарушение субординации, ближайший к Альберту, немолодой уже воин сурово зацыкал на конников, и голоса мигом смолкли. Монк перестал улыбаться и зачастил, по-военному, быстро и четко:

— Где они? Сколько их? Расскажите подробно? Не бойтесь, мы не враги. И, кстати…, про Зарбага мы тоже наслышаны, и у нас он совсем не в почете.

— Что не враги, то понятно. Иначе бы не говорили. А вот друзья ли вы нам — предстоит еще выяснить. — как только Яр осознал, что к богам эти люди никакого отношения не имеют, Мудрейший немного расстроился и снова вернулся к реальным проблемам. — Где они, мы не знаем. Возможно, и далеко. Но если все-таки близко, дожидаться Орды нам не хочется. — сын бога оглянулся на реку, подметил, что разгрузка закончена, и добавил: — Давайте продолжим расспросы в пути на восток. Или вы пришли не оттуда?

— Мы пришли с севера. Но горный разлом действительно в дне пути отсюда к востоку. — баронет поглядел на облепленный грузами, людьми и животными пляж и малость изменил свое мнение. — Хотя, вам до начала каньона и за неделю не доползти.

— Хоть неделя, хоть две, а этот путь нам проделать придется. Хотели на дальнем востоке укрыться, но так даже лучше. — Яр сделал паузу, всматриваясь в глаза чужака и, не увидев в них готовности отказать в еще не озвученной просьбе, решился поставить на кон судьбу всего Племени. — Я вижу, Альберт, что человек ты не злой. Не обрекай свою совесть на муки. Разреши нам уйти в ваши земли. В Долине людям не выстоять.

С новым тяжелым знанием, что мир не кончается на периметре кругосветной стены, родичи давно уже свыклись. Своры чудовищ, пришедшие с юга, не давали и тени сомнений лечь на рассказ о загорье, поведанный Миной и подтвержденный Валаем. Но теперь, когда в одночасье границы привычного мира вновь раздвинулись в неизвестность, Яр и другие из родичей, кто уже прибывал над обрывом, не ощутили каких-то пугающих чувств, а, наоборот, преисполнились потаенной надеждой. Безысходность последнего времени разлетелась на части под наплывом забрезживших перспектив. Долина уже не казалась ловушкой, выбраться из которой никак не возможно. Печальная участь загнанных в угол зверей, нависшая над убегающем Племенем, передвинулась от неизбежной, всего лишь к возможной.

Задача укрыться на севере, покинув родную Долину, представилась Яру посильной, единственно верной и дающей возможность спасти своих родичей от скорой неминуемой гибели. Ведь божий сын вел людей без конкретного плана, стараясь пока-что хотя бы отсрочить финальную битву, которая в своей неизбежности, грозила людскому Племени не только окончательным разгромом, но и полным тотальным уничтожением. Надежда, как известно, всегда умирает последней, и Яр уповал лишь на чудо. Оно и случилось. Чужеземные воины явились как будто из сказки. Восседая на своих лошадях, обладая чудесным оружием, отражая свет солнца блестящими головными уборами, пришельцы выглядели настолько внушительно, что создавалось предвзятое впечатление — им по силам любые напасти.

Радужные светлые образы нахлынули на Мудрейшего, но тут Яр припомнил Орду, гигантов, рогачей, чернюков, и раздувшиеся мечты лопнули, как перезрелая вишня. Нет…, с тварями просто не будет и северным воинам. Да к чему эти мысли? Вдруг пришельцы и не подумают приглашать в свои земли несчастных людей? Кто знает, что на уме у этого улыбчивого Альберта?

Томления Мудрейшего, да и всех членов Племени, кому удалось расслышать последнюю важнейшую просьбу, продлились с десяток секунд. Именно столько времени понадобилось сыну барона на короткое совещание шепотом, проведенное с суровым опытным воином, занимавшим, похоже, в отряде пришельцев второе по старшинству положение. Хотя раздумья и были рекордно короткими, к моменту, когда Альберт дал наконец-то ответ, родичи уже истерзались до крайности. Слишком многое нынче зависело от слов русоволосого человека.

— Мы готовы позволить вашему народу уйти вместе с нами за горы и даже предоставим вам земли во владениях Монков… Вы же знакомы с основами земледелия? — и, дождавшись утвердительных возгласов, баронет изложил и обратную сторону своей невиданной щедрости. — Но лишь при условии, что все вы, под клятвой, признаете власть Императора, графа Ализии и, конечно же, барона Августа Монка. Присягнете на верность Империи и примете наши законы. То есть станете нашими, в том числе и моими, надежными полноправными подданными. — Альберт закончил излагать свои требования и замолчал, дожидаясь ответа.

Услышанное наполнило сердце Яра нахлынувшим облегчением, но множество, пока незнакомых, слов, рассыпанных чужаком по выставленным условиям, охлаждали ликующий разум. Несмотря на неясности, сын Ярада вполне уловил суть предложенной сделки. Родичам обещали новую жизнь и защиту, в обмен на то главное, чем Племя всегда дорожило и считало важнейшей из имевшихся ценностей. Сейчас предстояло решать, желают ли люди лишиться свободы. Подробности будущей жизни пока расплывались в тумане, но Яр был отчего-то уверен, что возможные притеснения воли окажутся не столь и страшны. Что бы ни ждало на севере, все будет лучше, чем погибнуть в зубах у чудовищ. А про участь несчастных детей Яр старался и вовсе не думать.

Для себя все решив, наскоро сравнив перспективы, Мудрейший, не имея морального права делать подобный выбор за всех, вежливо обратился к Альберту, понимая, что скоро слова этого молодого мужчины станут законом и для него, и для всех остальных, кто согласится укрыться на севере:

— Уважаемый Альберт, я нисколько не сомневаюсь, что ваши законы вполне справедливы, а Император, граф и барон такие же добрые люди, как ты, но не могли бы вы все отойти на сотню-другую ярдов. Такие решения у нас подобает принимать всем народом.

Молодой баронет с пониманием отнесся к услышанному и, дав своим людям команду, первым направил коня в сторону от русла реки. Дождавшись, когда чужаки удалятся на приличное расстояние, родичи загалдели на все голоса. Сколько людей — столько мнений, но в подавляющем большинстве старейшины соглашались с предложенным. Против стоял лишь Морлан, да еще два упертых охотника.

— Почему мы должны им поверить? — вопрошал недовольный Орел, — Угодим в услужение к этим милым Альбертам и прочим! Наши дети и внуки потом не простят нам проявленной трусости!

— Ты, Морлан, всем известный храбрец, — вклинился в речь великого лучника вождь, — И в бою умереть не боишься. Но вот как смогут не простить тебя в чем-то внуки, если никогда не родятся на свет? — Маргар излагал сейчас общее мнение, так что родичи только согласно кивали. — Я-то тоже не молод, и готов помирать хоть сейчас, но детишкам пожить еще надо. Меня, конечно, пугают загадочные слова, типа «Подданные», да только выбора у нас нет. Все мы видели силу Орды…

Видя, что споры способны растянуться надолго, Яр поспешил оборвать разговоры:

— Я лично стою за спасенье на севере, но здесь пусть решает все Племя. Время уходит, а твари на месте не топчутся. Все. Я сообщу остальным. — с этими словами, Мудрейший проследовал к краю обрыва и, привлекая внимание взмахами рук, громогласно обратился к собравшимся внизу родичам:

— Люди восьми родов, у нас появились хорошие шансы спастись от Орды! — Яр делал приличные паузы, чтобы его слова успевали передавать по цепочке. — На севере за горами существует огромный неведомый мир, заселенный людьми. Нам предлагают дать вдоволь земли под жилье и посевы, взамен же придется частично расстаться с свободой и заиметь над собой всевозможных правителей. Вы доверяли мне долгие-долгие годы. К моим советам прислушивались ваши отцы и деды. Я заботился о нашем Племени многие сотни лет. Прошу вас, пойдите за мной и сейчас. Я все решил и выбираю бегство на север!

Над берегом Великой реки повисла звенящая тишина. Замешательство, возникшее от услышанного, сковало, не ожидавших такого поворота событий, людей. Яр уже все сказал, что хотел изначально, но, увидев растерянных родичей, в состоянии полного ступора, передумал и добавил еще:

— Всем вам известно, на что способны чудовища. Я долго и тщательно думал, как нам спастись в этот раз. Но, видимо, бывают задачи, в которых решения нет. Долина обречена! В нашем маленьком мире просто нет такой силы, что одолела бы это зубастое воинство. Может быть, я и не прав. Я не всеведущ, и могу ошибаться. Да к тому же, увидев сегодня людей из-за северных гор, осознал я, что Яраду не сын…, и на высшие силы рассчитывать нечего.

Дружный вздох удивления прокатился над пляжем. Родичи не желали поверить услышанному. Привычное с рождения знание, что, заботясь о Племени, среди них, век за веком, проживает бессмертный сын бога, оказалось чудовищным заблуждением. Подсознательное сильное чувство постоянной божественной защищенности ни разу не покидало каждого жителя Племени. А сейчас, одной жесткой, и даже жестокой, фразой, Яр все это разрушил за пару секунд.

Народ зашумел. Полетели различные выкрики. Не у каждого из людей в голове уложилось подобное заявление. Некоторые посчитали, что Мудрейший ошибся, и не ведает собственной истиной сути. Мнения разделились, но на споры у родичей времени не было. Яр с откоса уже призывал делать выбор.

— Все, кто со мною уходит за горы на север, поднимите вверх руки. — лес взметнувшихся верхних конечностей был для Яра понятным ответом. И хотя настроения в Племени уже не являлись секретом, приходилось спросить и повторно, что Мудрейший и сделал:

— А теперь я хотел бы увидеть, скольким не по душе этот план. Кто не готов уходить из Долины и хотел бы рискнуть, затерявшись в восточных лесах. Я неволить никого не хочу. Каждый сам вправе выбрать судьбу по душе. Кто не хочет оставить родные края, поднимите вверх руки!

Яр внимательно осматривал заполненный родичами пляж и удивлялся, как же в Племени мало людей, не поддержавших его начинаний. Один, два, три,…ровно четырнадцать. И это на десять, без малого, тысяч. Что ж, значит, его уважают и верят в него до конца, не только за громкое великое имя божественного родителя. Мудрейший был очень доволен и, повернувшись к стоявшим поблизости членам расширенного совета, нашел глазами Маргара.

— Ну что, выбор сделан. Я пошел, обговаривать с Альбертом детали, а ты здесь командуй. Пора подниматься на кручу и организовывать движение посуху. — вождь закивал головой, ну а Яр повернулся к востоку и, призывая пришельцев обратно, усиленно замахал руками.

Вернувшись к реке и, как должное, приняв решение Племени, молодой баронет сразу же доказал, что серьезно намерен заботиться о будущих подданных и, подозвав пару всадников, распорядился:

— Скачите обратно в Синар и расскажите барону о всем, что случилось. Пусть высылают навстречу пустые повозки. У наших новых сограждан слишком много поклажи, да к тому же имеются раненные. Отдельно доложить про чудовищ. Кто знает, а вдруг эти твари пожалуют и в наши края? Я никогда не желал прослыть трусом, поэтому не призываю пока что собирать ополчение. Сначала постараюсь узнать про эту напасть поподробней. Переселенцев на север поведет Драгомир, а я отправляюсь на юг вдоль реки. Мне нужно увидеть масштабы угрозы своими глазами. — при этих словах благородного воина, капитан баронской дружины активно принялся возмущаться и по возможности отговаривать Альберта:

— Ваша светлость, к чему же такое геройство? Да поспрашайте вы местных, они все вам расскажут. Ваш брат с меня шкуру спустит, что с вами случись.

— Отставить разговоры! Все, старина, есть свидетели, что ты попытался меня удержать. Но, как ты прекрасно знаешь, потуги твои бесполезны. А про шкуру ты мне не ври! Не хуже меня знаешь, что Арчи с войсками Графа в Нарваз ушел. Не до тебя ему.

— Хорошо, умолкаю. Ну хоть возьмите с собой побольше людей.

— Нет. Толпа в этом деле не требуется. Будут только мешать, — отмахнулся Альберт. И, уже повернувшись к Мудрейшему, сын барона добавил: — Яр, ты выделишь пару толковых ребят? Мне нужны провожатые.

— Думаю, добровольцы найдутся, — в голове у Мудрейшего закрутился десяток имен. — Вот, к примеру, Арил и Ралат. — выиграли этот сомнительный конкурс друзья. — Оба отличные лучники, да и с тварями у них счеты отдельные.

Спустя час место первого в истории контакта представителей двух миров покидали два разных отряда. В одном десять тысяч людей еле-еле ползли на восток, в другом же лишь шесть человек конными трусили на юг. Два молодых чемпиона, без раздумий принявших опасное предложение баронета, неуклюже болтались в седлах, на спинах у врученных лошадей. Езда верхом давалась родичам пока неохотно, но время на тренировку имелось, и юные лучники усердно внимали советам бывалых попутчиков, надеясь набраться сноровки к моменту неминуемой встречи с Ордой.

Как ни странно, но Арил не испытывал страха, а даже наоборот, ликовал от возможности вновь повидаться с захватчиками. Ненависть Лиса к хозяевам проклятой своры со временем не утихала, а лишь раздувалась сильней. Парень восторженно предвкушал, как меткие мстители — стрелы, вонзятся в уродливые тела, и молил всех богов позволить мечтаниям сбыться. Боги, если и слышали, то упорно надменно молчали, никак не давая ответа. Впрочем, как и всегда…

* * *

Заросли густого кустарника надежно укрывали охотника от возможных непрошенных взоров, но при этом немного мешали разглядеть всю картину детально. Хаотично разбросанные по обширной поляне землянки, часть из которых просматривалась за несколькими слоями листвы, однозначно были покинуты, и звенящая тишина разливалась над селением Змей. Гамай осторожно выглядывал из-за кустов, боясь, что Орда уже добралась и досюда.

Четырьмя днями ранее изгнаннику уже довелось лицезреть брошенный поселок Орлов, по которому прокатилось нашествие нелюдей. Разрушенные землянки, туши чудовищ, продолжавшие гнить там, где смерь от рук родичей справедливо настигла захватчиков, останки огромных погребальных костров и отсутствие человеческих трупов — все это наглядно свидетельствовало, что в самом южном селении Племени люди добились победы, но решили потом отступить.

Здесь же следов страшной битвы охотник пока не заметил. Отпечатки чудовищных лап обильно покрывали тропу, приводившую к Змеям из леса, и бесспорно доказывали, что Орда здесь уже побывала, но, похоже, что тварей на подступах вовсе никто не встречал. Гамай, осмелев, уже выбрался из кустов и, короткими перебежками от хижины к хижине, двигался по вымершему поселку. Некоторые из землянок все же были разрушены гигантскими телами чудовищ, но большинство из домов стояли совершенно нетронутыми и пустыми внутри. Ни оружия, ни запасов еды, ни одежды, ни утвари. Племя бежало отсюда без спешки. Люди явно успели собраться и прихватить все, что нужно, с собой. Без сомнений, Мудрейший предпочел отступить, не сражаясь, и вывел всех родичей из селения еще до прихода Орды. Племя Гамая ушло и, причем, непонятно куда.

Визуальный наглядный ответ на этот терзающий великана вопрос изгнанник получил всего через пару минут, когда наконец-то добрался до восточного края поселка и увидел, или вернее сказать, не увидел привычных обширных зарослей прибрежного тростника. Гамай хоть и не был особым мыслителем, но выводы сделать сподобился. Оголившийся берег Великой реки указывал направление бегства сородичей, и парень даже слегка улыбнулся, так ему приглянулось разумное решение Яра, укрыться за водной преградой.

Безродные, хоть и были врагами, но если сравнивать бородатых заречных соседей с зубастыми мерзкими тварями, нахлынувшими в родные леса, безбожники казались совсем не проблемой, а главное, были людьми. Яр сможет решить дело миром, ни капли не сомневался Гамай. Силач свято верил в способности сына Ярада и собирался продолжить преследовать родичей, в надежде увидеть Мудрейшего и передать ему, забытую в бегстве вещь.

Болтавшийся на шнурке, надетый на шею Гамая, легендарный чудесный предмет, являясь главной причиной похода последней недели, проделанного изгнанником от самых развалин жилища Мудрейшего, гнал упертого великана вперед, и охотник серьезно задумался над способом будущей собственной переправы, которая теперь была неизбежна.

Понимая, что попасться своим на глаза — означает рискнуть оказаться с стрелой в животе, силач тем не менее, все же отважился попытаться вернуть Звездный камень хозяину. Невзирая на то, что жестокий обычай предписывал любому из родичей, повстречавшему отвергнутого преступника, без сомнений и сожалений, немедленно лишить его жизни, если конечно такая возможность представится, Гамай вознамерился во что бы то ни стало передать Яру небесного цвета реликвию.

По хорошему, изгнаннику полагалось убраться подальше на запад и жить тихой жизнью отшельника, в неведомых диких лесах, куда никогда не заходят охотники Племени. Но силач понадеялся, что наступившие тяжелые времена и доставленный легендарный предмет помогут ему, если и не обжаловать вынесенный Марком суровый вердикт, то хотя бы остаться в живых и снова уйти в одиночество.

Так уж вышло, что в могучие руки Гамая, наряду и с другими вещами Мудрейшего, неожиданно угодила позабытая Яром святыня. Повстречав свору чудищ на южной окраине мира, познакомившись с жуткой ожившей горой, пожиравшей в три рта все вокруг, охотник припомнил, как давеча ворочал с друзьями тяжелые камни, разбирая развалины легендарного дома. В погребе у божьего сына без сомнений имелось все столь нужное юноше, и отчаянный парень, несмотря на соседство кишащих на юге чудовищ, отважился попытаться закончить прерванную когда-то работу и расчистить засыпанный вход в кладовую, благо был здесь поблизости.

Добравшись до знакомой огромной поляны, убедившись, что в окрестностях пусто и тихо, силач приступил к тяжелому физическому труду, занявшему несколько дней. Подгоняемый страхом изгнанник работал на полный износ, но, слава Яраду, зубастые гости так ни разу и не явились. Как выяснилось, большая часть этого сложного дела была уже сделана ранее. Гамаю пришлось лишь закончить работу.

Открывшийся темный провал стал для изгнанника долгожданной наградой, а сама кладовая — спасительной пещерой чудес. Изголодавшийся за последние дни великан, как безумный, набросился на вяленое жесткое мясо, полосками свисавшее с потолка. Погреб просто ломился от всяческой снеди. Были здесь и зерно, и коренья, и мед диких пчел. Большие корзины с сушеными ягодами перемежались копчеными окороками, и длинные гирлянды грибов мешали Гамаю пройти в полный рост, оплетая пространство ароматными густыми тенетами.

Обширная прохладная кладовая делилась на два помещения, и если в ближайшем к проходу освещения было достаточно, то очертания дальнего скрывала кромешная тьма. Наевшийся вволю охотник буквально на ощупь смог отыскать в темноте оружие, кресало, одежду и другие полезные вещи. Набрав побольше провизии и собираясь уже уходить, изгнанник чудом приметил блеснувший на полке кристалл и, боясь оставлять столь известную вещь без присмотра, натянул ремешок с синим камнем на шею.

Выбравшись, наконец, на поверхность из этой рукотворной пещеры, Гамай наскоро засыпал отверстие входа камнями и отправился к северо-западу, возвращать Звездный камень хозяину.

Поселок Орлов оказался покинутым. Мудрейшего не было и в главном селении Племени. Искать сына бога теперь надлежало на том берегу, и Гамай, потихоньку, смещался все ближе и ближе к реке. Когда до воды уже оставалось пройти сотню ярдов, в лесу за спиной у охотника послышался нарастающий шум.

Изгнанник, не думая, бросился обратно к землянкам и, с разгону, ввалился в задернутый шкурой проем. Затаившись в углу, как огромная мышь, великан обратился в слух. Сквозь сердечную частую дробь пробивался все возрастающий топот. Полминуты и земля затряслась под ударами мощных ног или лап. Кто-то двигался мимо землянки, но, похоже, их было немного. Парень трясся от страха, прижавшись к стене, и беззвучно молился Яраду. Руки хоть и сжимали копье, но Гамай понимал, если твари решат заглянуть в эту хижину, вырваться с боем уже не получится.

В том, что это не люди, парень не сомневался ни разу. Доносившаяся снаружи тяжелая быстрая поступь совершенно была не похожа на мягкие человеческие шаги. Подтверждая теорию юноши, в отдалении проревел острозубый гигант. Этот звук прилетел все оттуда же из лесу, но секундой спустя от реки, но чуть северней этого места, прозвучал жутким рыком ответ. Ведущая с юга, от рода Оленей тропа в тишине оставалась еще три секунды, а затем и на ней раздались характерные тварям протяжные звуки.

Без помощи носа и глаз, используя только лишь слух, дрожащий Гамай представлял, как в поселок за первым отрядом, с трех сторон, как в воронку вода, стекаются полчища тварей. Перепуганный до смерти парень молча клял себя по чем зря, понимая, что, потеряв осторожность, оказался теперь в западне.

Примчавшийся первым отряд, закончив свой бег, вдруг притих, оказавшись как раз между руслом реки и укрывшей Гамая землянкой. Парень так погрузился в себя, стараясь найти среди скачущих мыслей хоть какой-нибудь шанс на спасение, что буквально свалился на твердый утоптанный пол, когда от воды долетел человеческий крик:

— Смотрите! С того берега тоже плывут! — надрывно сообщил неизвестный, а удивленный изгнанник метнулся к дверному проему и, слегка сдвинув шкуру, увидел чудную картину.

Меж водой и поселком в замешательстве топтались на месте два десятка неведомых парню животных, а на спинах зверей восседали какие-то люди. Незнакомые лица отражали тревогу и злость, руки крепко сжимали блестящее на солнце оружие. Средь носивших чудные одежды пришельцев выделялся обряженный в шкуры, мужчина. Он сейчас находился к Гамаю спиной, но силач разглядел поводок, отходивший от шеи охотника и сполна выдававший в нем пленника.

Не считаясь с перегруженным мозгом, пытавшимся осмыслить увиденное, сильные руки изгнанника, на рефлексах, потянулись за луком. Все дальнейшее происходило так быстро, что раздумывать возможности не было. Убедившись, что отряд в окружении, всадник в длинном плаще приказал:

— Делать нечего! Прорываемся к северу! — мужчина извлек длинный меч. — Если разделимся — друг друга не ждать! По одиночке к разлому и дальше, домой! Время упущено, а задача провалена! Боюсь, имперцы уже отыскали проход, и кордоны расставлены! Кто попадется — легенду вы знаете! Все, пора! — и закончив о важном, уже не так громко бросил несколько слов: — Мальчишку убейте. Он больше не нужен.

Чужаки развернули на север коней, сбились в плотную кучу и сорвались в галоп. Лишь один человек задержался и, рванув за веревку, сбросил Троя на землю. Меч взметнулся в замахе и…бессильно свалился на землю из вмиг ослабевшей руки. Всадник тупо уставился на вылезший из груди окровавленный кремниевый наконечник и, издав тихий стон, начал медленно падать вперед. Стремена и седло не позволили телу обрушиться вниз, а вторая стрела, угодившая лошади в круп, заставила обезумевшего от боли коня, с дикой скоростью, припустить догонять остальных. Другое, оставшееся без наездника животное тоже рванулось во след, и, поднявшийся на ноги, перепуганный Трой остался на прибрежной поляне один.

 

Глава двадцать восьмая

Густой океан разнотравья, разлившийся перед глазами наездников, легонько покачивался под дыханием восточного ветра. Бугристые края рваной трещины, разделявшей поляну на две неравные части, уже поросли свежей зеленью. Отвесные южные горы поднимались за сосновыми рощами. Нагромождение каменных глыб, когда-то бывшее домом Мудрейшего, раскинулось бурым пятном посреди пожелтевшей на солнце травы.

За прошедший неполный месяц с момента, когда Трой покинул эти места, пейзаж особо не изменился. Но плененному юноше сразу стало понятно, что огромная груда камней, некогда бывшая воспеваемым в Племени чудом, поменяла свои очертания и, похоже, уже посещалась людьми… Или нелюдями.

Узкий лаз в погреб, хоть по-прежнему был и засыпан, но распознать место входа в хранилище, проблемой уже не являлось. Особенно, если знать, что ты ищешь. Сердце пленника прыгало, в ожидании худшего. Мозг упорно твердил, что, надежда еще не потеряна. Загорелое молодое лицо совершенно не выдавало нахлынувших на Тигра эмоций, а в душе у охотника зарождались зачатки сомнений.

Когда, разбросав за минуту завал, в подземелье полезли Эрмин и магистр, Трой уже был уверен, что искомого им не найти. Свет зажженного факела вырывался сквозь проем на поверхность, время шло, а охотник продумывал пылкую речь в оправдание.

Как и предполагал парень, обыск погреба не принес никаких результатов. За начальством под землю спустились другие пришельцы. Два часа, и хранилище Яра перевернули с ног на голову, так и не найдя Звездный камень.

Взгляд магистра, первым выбравшегося на поверхность, грозно уперся в Троя. Легкий кивок головы, и охотника схватили под руки. Глава чужестранцев приблизился. Как молния, взметнулась рука. Мгновенно возникший из широкого рукава, острый нож уперся пленнику в шею.

— Здесь камня нет! — прошипели тонкие губы. — Мы два раза облазили эту мерзкую нору! Ты нас привел в никуда! Целая неделя потрачена зря! — сделав паузу, магистр вонзился глазами в охотника, словно пытаясь прочесть душу парня, как книгу. Разглядев все, что нужно, предводитель отряда слегка улыбнулся и заметил уже изменившимся голосом: — Ты очень напуган…, но удивления нет и в помине. Ты явно знал, что там пусто. И это ужасно странно. Я готов поклясться на чем угодно — вчера ты сам верил, что камень нас дожидается именно здесь. Давай признавайся, с чего это ты так поменял свое мнение! Приметил, что кто-то на этих обломках уже побывал?

— Да, заметил, — прохрипел перепуганный Трой. Острейшее лезвие уже оцарапало кожу на шее, и парень стоял, замерев и боясь шелохнуться. — Раньше проход был завален гораздо сильнее. Наверное, Яр возвращался.

— И почему же ты решил промолчать об увиденном? По моему это важное знание.

— Я сомневался. Там мог покопаться совсем и не Яр. Да если бы я и сказал о своих подозрениях раньше, неужто бы вы отказались осматривать погреб?

— Конечно же нет. Обыскать эту нору пришлось бы в любом случае. Но это тебя не оправдывает. Ты скрыл от меня информацию и будешь наказан.

Не успел Трой как следует осмыслить последнюю фразу, как его ухватили за правое ухо, мелькнул, словно быстрая птица, клинок, и куда-то в траву полетел, орошая свой путь еще теплыми красными каплями, кусок человеческой плоти. Боль прорвалась сквозь череп до самого мозга. Пленник дернулся в крепких руках. Распахнувшийся скорченный рот, сотрясаясь, изверг на поверхность дикий нечеловеческий крик.

Наораться по полной, конечно же, Трою не дали. Сильная большая ладонь одного из пришельцев мгновенно заткнула столь шумное отверстие, и магистр распорядился о следующей пытке.

— Прижгите, — прозвучало еще одно страшное слово.

Пленник забегал глазами, отыскивая источник огня, и, стараясь сквозь стиснутый рот сообщить окружающим, как он прекрасно усвоил урок, всецело раскаялся и может вполне обойтись без ожогов. Но как оказалось, опасность таилась не в пламени. Стоявший по близости воин извлек из висевшей у седла своей лошади сумки какую-то флягу, и обладавшую резким противным запахом жидкость плеснули на свежую рану охотника. Тигр снова рванулся, попав под волну жуткой боли. Теперь пленник ведал, что жжется не только огонь.

Когда экзекуция кончилась, и магистр решил, что охотник способен общаться, Троя вновь отпустили, и измученный парень сразу же рухнул в траву на колени.

— Будем считать, что ты смог искупить свой проступок. Но смотри, еще раз мне чего-то не скажешь — и останешься вовсе безухим. Ну а может, отрежем и что-то другое. Пальцы, нос, или член. Мне ведь важен лишь только язык.

Парень трясся от страха, понимая, что все так и будет. Обряженный в плащ чужеземец на ветер слова не бросал. Видя, что пленник все понял и вряд ли отважится врать, магистр задал свой вопрос:

— И где, по-твоему, сейчас может быть этот Яр?

— Я точно не знаю, — Трой, действительно, мог лишь строить догадки. — Возможно в поселке Орлов. Он здесь ближе всего.

В голове у охотника промелькнула трусливая мысль: «А не поведать ли сейчас про чудовищ?». Но реакция чужаков на такие известия могла оказаться для Тигра плачевной. Вдруг магистр решится свернуть свои поиски камня? В этом случае Трою останется жить ровно пару мгновений, потребных мечу, чтобы добраться до шеи ненужного более пленника. Сделав выбор в пользу дальнейшего сохранения тайны, парень поспешно добавил:

— А может, и у Медведей. Или Оленей. Или снова у Змей. Наше Племя большое. Селения прилично разбросаны, но первым бы надо проверить все-таки поселок Орлов. Туда Яр ушел накануне моей с вами встречи.

— Хорошо. Начинаем оттуда. — воины принялись собираться в дорогу, а магистр поднял из травы, уже побледневшее, ухо и, вложив его Трою в дрожащую руку, дружелюбно посоветовал парню:

— Засохнет, проткнешь, нанижешь на шнур и повесишь на шею. Потом будешь хвастаться перед друзьями. И молись всем богам, чтобы камень быстрее нашелся. А то смотри, скопится целое ожерелье.

* * *

Нападение произошло неожиданно. Только что вокруг было тихо, и вдруг из кустов вылетела зубастая смерть. Вернее сказать, сразу две. Похоже, хвостатые твари любили нападать из засады, и их не смущали ни большие размеры добычи, ни ее многочисленность.

Зубы первого чудища крепко впились в бедро невезучего всадника, а вторая зверюга набросилась на лошадь другого. Пасть вцепилась кобыле в загривок, лапы рвали когтями широкую шею.

К чести воинов магистра, ступор длился недолго. Заблестели выпрыгнувшие из ножен мечи. Кровь трех видов смешалась в единый поток. Пять секунд, и страшилища распластались изрубленным месивом. Скоротечная схватка закончилась, но теперь начинались последствия.

Первым делом добили, и так издыхавшую, лошадь. После Эрмин и магистр решали, что делать с израненным воином. Нога была сильно истерзана, часть плоти оторвана, и кровь била просто фонтаном. Попытки хоть что-нибудь сделать успехом не увенчались и, несмотря на мольбу обреченного мечника, короткий удар узким лезвием покончил и с этой проблемой.

Как Трою и думалось ранее, лошадям не понравились твари. Поднимаясь с земли, пленник искренне радовался, что это ему удается. Оказалось, что шея у Тигра довольно крепка, чего нельзя было сказать о терпении предводителя всадников.

Сверкая глазами, как молниями, разъяренный магистр стремительно двинулся к Трою.

— Что это! Отвечай! — палец указывал в сторону тварей. — Про такое ты не рассказывал!

— Я не знаю. — парень старался казаться растерянным. — Правда, не знаю. — голос Тигра дрожал, и охотник, расширив глаза до предела, заглядывал за спины воинов, где на земле, грудой мяса, распростерлись останки чудовищ. — У нас такие не водятся.

Предполагая возможным такое событие, парень заранее продумал стратегию своего поведения. Зная способность магистра отсеивать правду от лжи, пленник усердно готовился к этому разговору на протяжении нескольких дней. Трой сотни раз уже прокрутил в голове план обмана и настолько проникся своими же выдумками, что сейчас даже путался, где в его мыслях реальность, а где плод фантазий. Теперь предстояло проверить, насколько талантливый врун вырос в селении Тигров.

Риск был, конечно, велик, но попробовать все-таки стоило. Да и был ли у пленника выбор? Не сказав о таком чужакам, парень заранее ставил на кон свою жизнь. Надеясь, что нападение тварей могло бы помочь убежать, охотник скрывал появление чудищ в Долине, и сейчас признаваться в содеянном — означало самостоятельно вынести себе смертный приговор.

Магистр, конечно, был сама проницательность, но Трой в своей жизни врал уже тысячи раз и заслуженно мог полагать, что выбраться сухим из воды получится даже сегодня. Разгневанный человек в капюшоне как раз собирался добиться обратного и обрушился на Тигра с вопросами:

— Почему они напали? Нас слишком много. Звери так себя не ведут. — первая толика лжи, похоже, смогла просочиться сквозь уши магистра, и чужак сам подталкивал Троя к дальнейшим обманным речам.

— Да говорю же, не знаю. Я впервые такое вижу. — пленник весь съежился и не своим голосом тихо, испуганно зашептал: — Мы прогневали богов. Ярад отвернулся от нас. Не иначе, это твари Зарбага из подземного мира. Не нужно было посягать на святыню. Яр — сын бога, и камень — его! Теперь нам конец!

Звонкая оплеуха разнеслась по окрестностям.

— Разнылся, как баба. Ваш Яр самый обычный Вечный, или Проклятый. Это кому как нравится. К богам он имеет такое же отношение, как ты, или я. — чужак сделал короткую паузу. — Ну, скорее, все-таки, я. Ведь у нас нет души у обоих. По крайней мере, так считают в Империи и в других, заселенных дебилами, странах.

Магистр отвел взгляд от пленника, как будто поверив картинной истерике Троя, но только охотник вздохнул с облегчением, решив, что обман удался, как на лице чужака заиграла чудная улыбка, и узкое знакомое лезвие явилось из рукава, к обозрению Тигра.

— Неужели ты думал, что сможешь меня провести? Мне больше тысячи лет, и мой разум превосходит твой хилый умишко, как бык таракана. — Вечный по-прежнему улыбался, наслаждаясь теперь уже неподдельным, безудержным ужасом юноши. — Выкладывай все, что знаешь про этих уродов. Если будешь правдив, останешься жить. Обещаю.

Трой, позабыв все уловки, как на духу, рассказал про Орду, про гигантов, про черных хозяев, про занятый тварями несчастный поселок Орлов и про ушедших вызволять его жителей родичей. Не смолчал надломившийся пленник и про свой малодушный поступок. О том, как остался в селении Змей, уклоняясь от битвы, без всякого повода, и валялся в землянке погибшего друга, день за днем, притворяясь больным, пока, так и вовсе, не сдернул на север, домой.

Магистр, выслушав первую часть этой исповеди, отдал спешный приказ отправляться в дорогу и продолжил расспрашивать пленника уже сидя в седле. В этот раз речь охотника не подвергалась сомнениям, и морально раздавленный Трой, как и было обещано, сохранил свою жалкую жизнь… Но утратил последнее ухо.

* * *

Вторая встреча пришельцев с пришельцами случилась на следующий день. Она уже не являлась настолько внезапной, и всадники смогли разглядеть все, что нужно, до того как рванулись в галоп.

Общинное поле поселка Орлов заполнили толпы чудовищ. Все виды уродов, известные Трою, сновали туда и сюда. День близился к вечеру, и, похоже, хозяева тварей выбрали эту открытую местность, бывшею редкостью в здешних лесах, для ночевки своей жуткой армии.

Люди двигались теперь осторожно и смогли отступить незамеченными. Яра в этом селении не было, предстояло отправиться дальше. Выбор пал на поселок Медведей, как ближайший от этого места. Через сутки они убедились, что Орда в род Гамая еще не пришла. Правда, жителей тоже здесь не было. И к тому же, довольно давно.

Дальше путь проложили в селение Змей. Возлагая надежды на скорость своих скакунов, чужестранцы скакали по торной широкой тропе, уже не особо скрываясь. Собираясь достигнуть приречного рода быстрее, чем полчища тварей, магистр решился на этот отчаянный шаг и, как оказалось, напрасно.

Лесные просторы, подвластные некогда Племени, настолько кишели чудовищами, что отряд налетел на Орду уже к вечеру. Быстрый бой перерос в отступление. Потеряв одного человека, группа всадников скрылась, используя скорость коней. Но проблемы на этом не кончились — по пятам покатилась облава.

Несмотря на всю хитрость магистра, уводившего воинов, петляя и путая след, чудовища никак не хотели отстать окончательно и все время крутились поблизости, разделившись на множество мелких отрядов. Способность хозяев Орды общаться без помощи слов на неизвестном пока расстоянии позволяла разбросанным по лесу стаям прекрасно координировать действия, и людей планомерно теснили к реке, постепенно сжимая кольцо.

Ночь дарила немного отрыва, так как люди почти что не спали. Утром казалось, что все-таки вырвались. К вечеру твари опять голосили за спинами. Превратившись из охотников в дичь, чужестранцы совсем позабыли о цели похода, но Магистр пока что не думал сдаваться и, когда на пути у отряда попалась большая тропа, подозвав к себе Троя, спросил:

— Куда ведет эта дорога? И откуда?

— Из рода Орлов в центральный поселок.

— Значит, сворачиваем.

— А есть ли смысл? — подскакавший Эрмин указывал рукою на землю. На участках свободного от травы, открытого грунта прекрасно виднелись многочисленные отпечатки различных уродливых лап.

— Уже и не знаю. — магистр угрюмо вздохнул. — Но направление для нас подходящее, и лошадям здесь придется сподручней. Проверим последнее место. Вдруг дикари там отбились. И если след Камня найти не удастся, уходим за реку и дальше домой.

За несколько миль до селения Змей, тропа позади растянувшейся конной процессии взорвалась оглушительным хрустом, и, проломивший подлесок, гигант разъяренно взревел, углядев, что добыча уже ускакала от этого места. За ним появились и меньшие спутники, в количестве пары десятков. Последними вывезли на открытую местность кошмарных своих седоков четверо толстокожих животных, именуемых в Племени рогачами.

Всадники захлестали поводьями, заставляя своих лошадей уносить их отсюда как можно скорее, хотя перепуганные насмерть животные и так мчались, словно на крыльях. Шесть-семь минут, и отряду пришельцев открылся очередной опустевший поселок. Погоня прилично отстала. Быстроногие кони смогли доказать, что гораздо проворней чудовищ Орды.

Проскакав среди брошенных хижин, беглецы подобрались к реке. Громогласные звуки ревущих гигантов доносились уже с трех сторон, что довольно наглядно доказывало: сеть облавы смыкается, и ловушка почти что захлопнулась. Оставалось свободным, похоже, одно направление, но, примчавшийся к берегу первым, Эрмин поспешил опровергнуть возможность удрать по воде:

— Смотрите! С того берега тоже плывут!

Трой так испугался, услышав об их окружении, что весь погрузился в себя, не желая поверить в реальность происходящего. Он словно спрятал свой разум в каком-то защитном коконе и смирно сидел на коне, будто все, что творилось вокруг, совершенно его не касалось. Магистр о чем-то вещал, наездники сбивались плотней, а пленник смотрел в никуда, пребывая в полнейшей прострации.

Из ступора Тигр не вышел, а выпал, ударившись, с лету, о землю, когда, получивший приказ от магистра, чужак рванул на себя поводок. Мгновенно забывший про чудищ, охотник успел распрощаться с потерянной жизнью, завидев блеснувший клинок. Но, видимо, боги все же решили вмешаться, и всадник застыл, пораженный нежданной стрелой. Меч выпал из мертвой руки, лошадь, дико заржав, умчалась безумным галопом, унося на спине труп хозяина.

* * *

— Трой, скорее сюда! — закричали откуда-то из-за спины.

Бывший пленник юлой завертелся на месте, в поисках источника знакомого голоса. Наконец разглядев у ближайшей землянки Гамая, Трой схватил потерявший хозяина меч и, как вихрь, помчался навстречу товарищу.

Не успев удивиться такой неожиданной встрече, позабыв о словах благодарности, Трой, с разбегу, ввалился в открытый проем чьей-то хижины и прижался к прохладной стене. Следом внутрь скользнул и Гамай, сразу плотно закрыв шкурой вход. Окон дом не имел, и охотники замерли около стен, в полумраке читая тревогу на лицах друг друга.

— Они тебя видели? — прошептал еле слышно Медведь.

— Твари — нет. Я к воде не совался.

— Может, все же бежать? — великан признавал превосходство товарища и был рад, что теперь будет думать не он.

— Не получится. Поздно. — Трой шептал очень тихо, и Гамаю пришлось прочитать по губам. — Приближаются. Больше ни звука.

Пол опять задрожал, но на этот раз втрое сильнее. Рев бегущих чудовищ раздавался все ближе и ближе. Где-то к северу лошади ржали, как будто их рвали на части. Впрочем, видимо, все так и было.

Первыми за стеной прошуршали по грунту когтистыми лапами юркие длиннохвостые бестии. Следом прошествовал слева от дома гигант. Секундою позже затопали мощные туши рогатых зверей. Вся стая стремительно двинулась дальше, совсем не пытаясь врываться в землянку.

Только полуживые от страха охотники смогли наконец-то вздохнуть с облегчением, как новая группа чудовищ, и, судя по звукам, значительно больших размеров, объявилась на подступах к месту, где прятались люди.

Исполинские твари большими шагами приближались откуда-то с юга. Вот тяжелая поступь послышалась справа. Вот слева. Вот что-то прет и…

* * *

Пчелы. Какой надоедливый гул. Не улетают. Жужжат и жужжат. Ну все! Трой решил отогнать насекомых и махнул, не вставая, рукой.

Пальцы тут же ударились в что-то колючее. Парень сдавленно охнул и открыл один глаз. Увиденное Трою совсем не понравилось, и он сразу же попытался подняться с земли. Но из этого мало что вышло: обломки разрушенной хижины нещадно давили на грудь и на ноги, мешая свободе движений. Руки хоть и могли шевелиться, но лишь в тесных рамках совсем небольшого пространства. Голова, пребывая все в том же пустотном кармане, пострадала несильно, но жутко гудела. Неба было не видно, но воздуха, вроде, хватало.

Снаружи уже начиналась вечерняя зорька, о чем сообщали косые лучи заходящего солнца, которые слабо сочились сквозь толщу завала. Похоже, охотник провел без сознания пару часов, отрубившись, когда под ударом массивного тела один из обломков землянки нашел его голову.

Чудовища, вроде, ушли. Вокруг разлилась тишина. Вернее: шумел ветерок, плела свою трель синекрылая сойка, трещали цикады в ветвях. Но звуков, присущих Орде, поблизости не было слышно, а все остальное, для Троя совсем не имело значения.

Охотник решил выбираться и начал руками счищать всякий мусор с груди. Кирпичи, составлявшие некогда стены землянки, изрядно помяли бока погребенному заживо Тигру, но судьба оказалась на этот раз благосклонна к безухому парню, и все кости остались, похоже, не сломаны. Минут через десять, закончив откапывать ноги и вернув под контроль все четыре конечности, Трой вдруг припомнил, что был не один, и предпринял попытку отыскать под завалом Гамая.

Непроглядная, летняя ночь подходила к своей середине, когда, отодвинув тяжелую ветку, служившую раньше опорой для крыши, охотник заметил кудрявую голову друга. Лицо великана покрывала засохшая кровь. На лбу красовался довольно глубокий порез. Глаза были плотно закрыты, но все-таки парень был жив. Частично открытая грудь силача слегка колыхалась вверх-вниз, и губы немного дрожали, как будто Гамай, находясь без сознания, пытался кому-то о чем-то рассказывать.

Трой принялся расчищать от обломков массивное тело товарища, и минут через пять великан оказался свободен. Несмотря на активную деятельность Тигра, во время раскопок не раз задевавшего руки и ноги Медведя, глаза великана по-прежнему были закрыты, и в чувства Гамая пришлось приводить по другому.

Безухий охотник окинул встревоженным взглядом окрестности и, убедившись, что тварей поблизости нет, схватил отыскавшийся раньше в обломках принадлежавший, похоже, Гамаю, бурдюк и кинулся к близкой реке. Вода потекла на залитое кровью лицо, попала в открытые губы. Гамай поперхнулся, закашлялся и распахнул, наконец-то, глаза.

— Очнулся, слава Яраду. Ну все, поднимайся. Пора уходить. — Трой потянул друга за руку. — Пока ночь не кончилась, нам нужно отсюда свалить. Причем, лучше сразу подальше. Ну что ты лежишь? Говорю же, нет времени!

Гамай все не двигался с места. Здоровая лапа, которую Тигр безуспешно тянул на себя, оставалась какой-то расслабленной, вялой. Даже пальцы ни капли не сжались. Трой замолк и, с вопросом, взглянул на товарища. Тот молчал, но в огромных глазах великана отражались какие-то странные чувства: удивление, страх и, чуть позже, отчаяние. Наконец, разобравшись в своих ощущениях, самый некогда сильный охотник из всех восьмерых победителей в испытаниях этого года, вздохнул глубоко-глубоко, как последний раз в жизни и вынес сам себе приговор:

— Трой, мне конец… Похоже, у меня спина сломана, или что-то еще повредилось. — глаза силача заблестели. — Я совсем не могу шевельнуться. Вижу, что ты тянешь мою руку, но совершенно ничего не чувствую. Как будто ты сжимаешь ладонь кому-то другому. — голос Гамая дрогнул, и по скуле скользнула слеза.

— Зарбагова срань! — Трой схватился за голову, а рука силача, словно палка, безвольно свалилась на землю. — Что же мне теперь с тобой делать? Ты же весишь, как буйвол. Я же тебя и с места не сдвину.

— И не нужно. Придется тебе уходить без меня. — бас Гамая дрожал. Было видно, что парень готов разреветься, но первым не выдержал Трой. Слезы часто полились из глаз хитреца, и, сквозь всхлипы, мальчишка, забывший, что он грозный суровый охотник, пропихивал фразы обиды и страха:

— Ну как же так?…Ну почему?…Как я устал… Я не хочу быть один…Гамай, ну пожалуйста… Ну не бросай меня… Ну вставай… Я прошу тебя… Уйдем вместе.

Великан оставался безмолвным и, в компанию с Троем, беззвучно рыдал, проклиная жестоких богов и судьбу, подтолкнувшую жизненный путь силача к последней финальной черте. Гамай, хоть и не был великим мыслителем, но сейчас понимал, что надежды совсем не осталось. Жизнь закончена, и хотя он пока что не выглядит трупом, но, по сути, он умер, когда под напором какой-то огромной зверюги, сломалась не только землянка, но и что-то внутри его тела.

Погрузившись в глубины сознания, парень смог обуздать свои чувства, и на волю прорвалась внезапная мысль: «Что же со мной будет дальше?». Не в дальнем будущем. Не через год, или месяц. Таких временных единиц для него больше нет. А здесь и сейчас. Через час, или, может быть, утром. Ну максимум день, или два. И тогда…

— Трой, ты нашел свой блестящий нож? — беспокойно спросил Гамай, стараясь разглядеть меч мертвого всадника.

— Да, а что? — Трой вытер заплаканные глаза кулаком.

— Убей меня.

— Что!?

— Проткни мне сердце, и спасайся сам. Беги, пока еще не поздно. Я не хочу стать причиной твоей гибели. Моей совести хватает и Берты.

— Уйду я, уйду. — Трой понимал, что ничем не сумеет помочь великану, и растрачивать время напрасно не стоит, но лишить жизни родича — сложное дело. Вроде бы просто, но духу не хватит. — Только давай уж без этого. Вдруг это временно, и чуть позже тебе полегчает. Встанешь, пойдешь и нагонишь меня за рекой. Там мы и Племя разыщем…

— Хватит болтать чепуху! Ты же умный. Мы оба знаем, что я уже мертв. — слова парализованного охотника полнились твердой решимости. — Но как умереть, я могу решить сам. Это, похоже, последнее, что я могу. Либо, быстрая смерть от рук родича, либо твари сожрут меня заживо. Есть, конечно, еще вариант: издохнуть от жажды и голода, но в него мне не очень-то верится. Чудища найдут меня раньше.

Медведь сделал паузу, и к Трою пришло понимание: Гамай прав. Прав во всем. Выбора, действительно, нет.

— Ну так что? Ты поможешь? — мольба и печаль смешались в коротких вопросах.

— Помогу. Ты готов?

— Да. Давай только быстро, пока я не утратил решимость.

— Хорошо. — Трой поднял острый меч и приставил в то место широкой груди, где еще колотилось большое и доброе сердце.

— Прощай, друг…

— Прощай. Зак, Кабаз, я иду к вам!

* * *

Боль. Тоска. Страх. Отчаяние.

Трой шагал сквозь лесную чащобу и все думал о мертвом товарище. Столько тварей вокруг, а ему пришлось убить друга. Нет бы заколоть одного из уродливых черных хозяев Орды. Это они виноваты во всем, что творится в последнее время. Привели своих чудищ в Долину… И что им здесь надо?

Но поганые звероводы, к сожалению, по одиночке не ходят. Убить их, пожалуй, непросто. Человека гораздо сподручней и легче. Но Гамая…Его-то за что? В мире много людей, не в пример великану, и грубых, и злых, и жестоких. Да, хотя бы, сам Трой: уж гораздо сильнее заслуживал смерти. Ну а люди магистра… Стоп! Магистр!

Трой, будто вспомнил о чем-то важнейшем, развернулся и, словно стрела, полетел по своим же следам, возвращаясь обратно.

Хорошо, что охотник ушел-то всего на пол мили, не дальше, а не то тех остатков ночной темноты, что еще оставались у Тигра в запасе, могло не хватить на задуманное. В полчаса завершив возвращение, Трой склонился над трупом товарища. Распахнув меховую жилетку, всю покрытую кровью Гамая, парень смог убедиться, что дорогу проделал не зря.

Закрепленный на длинном шнурке, подтверждая догадки охотника, голубел, так что тьма не могла заглушить его цвета, легендарный божественный камень. Осторожно снимая святыню с уже охладевшей за час с небольшим после смерти, широкой шеи товарища, расстроенный Тигр печально подумал: «Эх, Гамай, Гамай… Не забрал бы ты этой вещи из погреба Яра, пожалуй, остался бы жив… Да и уши мои бы сейчас не висели на шее, а росли, где и прежде… Судьба. От нее не уйдешь…»

Вдалеке, на востоке, за лесом, встающим на том берегу, зачинался багряный рассвет. Совершенно без всякой тропы, Трой шагал по зеленому лесу куда-то на северо-запад. Хитрый Тигр решил, что чем ближе к реке, тем опасней и, хотя собирался в дальнейшем ее пересечь, сейчас уходил от воды.

В перспективах охотник, конечно, не против был отыскать свое Племя, но главной задачей разумного юноши являлась попытка найти вход в Долину. Или, в его случае, скорее, выход. По косвенным фразам магистра, тогдашнему пленнику стало понятно, что за горами на севере существует огромный, вмещающий целые страны, таинственный мир, заселенный людьми. Конечно же, вряд ли, его обитатели мечтают о встрече с безухим лгуном, но дверь перед Троем решатся захлопнуть едва ли, ведь пропуск к свободным от тварей пространствам болтался на шее у Тигра, про меж двух ушей.

 

Глава двадцать девятая

В поселке Райхов творился форменный переполох. Народ, целыми толпами, двигался в разные стороны, и было предельно понятно: большую часть среди этих людей составляют не местные жители.

Толчея была жуткая. Между тесно стоящих шатров тек поток человеческих тел. Мало кто шел с пустыми руками. Женщины тащили детей, мужчины мешки и оружие. Козы и свиньи, гонимые палками, вносили свой вклад в какофонию звуков, висящую облаком над бурлящим селением.

Лица, мелькавшие перед Кабазом и Ингой, отражали тревогу и страх. В действиях Райхов чувствовалась немалая спешка. Все торопились, ругались, толкались и сильно мешали друг другу. Каждый старался как можно быстрее прорваться сквозь гущу людей со своими пожитками. Иногда доходило до стычек, в которых оружия никто не касался, но кулаки применялись активно. Было видно, что нервы у всех на пределе и эмоции бьют через край. Никакого порядка, присущего Племени, у Райхов не наблюдалось. Организация в клане хромала на обе ноги, и всеобщее бегство готовилось медленно. Непозволительно медленно.

Приветливый ранее, Бариш, который сейчас вел отряд сквозь заторы, дойдя до поселка, нахмурился, поддавшись царившим вокруг настроениям. Расчищая дорогу локтями, охотники двигались к некой намеченной цели, а у Кабаза в душе постепенно копилась решимость.

Тонко почувствовав подходящее состояние спутника, Инга, идущая рядом, незаметно шепнула Кабазу на ухо:

— Будь готов. — и, когда через несколько ярдов толчок проходящего мимо Безродного позволил, притворно споткнувшись, повиснуть у «мужа» на шее, добавила: — Все нужно сделать надежно и быстро.

Кабан, понимавший, о чем эти фразы, пару раз потихоньку кивнул. Если только Безродные случайно прознают, кого привели к ним в поселок охотники Бариша, смерть Кабаза едва ли окажется быстрой, да и Ингу, пожалуй, постигнет такая же участь.

На какой-то развилке от группы отбились, несущие тушу косули, Астарх и его сутулый напарник. Насупленный Бариш слегка обернулся и крикнул:

— Потерпите. Немного осталось.

— Шаргаш у Нихана в шатре. Скоро свидитесь. — добавил Гайрах. Любопытный охотник хотел посмотреть, как пройдет эта встреча, и не спешил расставаться с компанией «Ургов».

Кабазу и Инге подобный свидетель был на руку. Чем больше людей, посвященных в историю якобы бегства Шаргаша, окажется рядом в момент совершения мести, тем лучше.

Надежда уйти от мгновенной расправы в присутствии двух местных жителей, слышавших лживую речь про нерушимую «Даргову» клятву, казалась достаточно сильной, и Кабаз, понимая, что выбора, собственно, нет, перехватил поудобней копье.

Наконец, оказавшись у нужного конуса, Бариш отдернул служившую дверью потертую шкуру и рукой поманил «Ургов» внутрь. Вся четверка протиснулась в тесный проход и попала в довольно просторную комнату. В полумраке легко удалось разглядеть, что в шатре нет того, кто им нужен.

На полу, собирая какой-то мешок, копошились две старые женщины, а у дальнего края шатра молодая Безродная грудью кормила младенца. Двое старших детей разгребали огромную кучу различного хлама. Бородатый старик возлежал на засаленной шкуре. Ни хозяина дома, ни гостя в пропахшем дымом и потом жилище не наблюдалось, и Бариш спросил:

— Где Шаргаш? Тут еще Урги нашлись.

— Они с отцом за мешками пошли. Щас вернутся. — сообщил один из лохматых детей, оказавшийся мальчиком.

— Хорошо. Подождем снаружи. — эти слова уже обращались к пришедшим, и компания вновь оказалась на улице. Хотя этот хаос из расставленных без всякого порядка и смысла шатров совсем не соответствовал этому слову.

Ожидание заняло пару минут, и когда впереди показалась знакомая Инге фигура, девушка толкнула спутника локтем и негромко сказала:

— Смотри. Это он.

Груженые ворохом грубых мешков, к шатру приближались, не видя дороги сквозь пышную ношу, двое крепких мужчин, один из которых и являлся тем самым Шаргашем. Только дойдя до порога шатра и свалив всю поклажу на землю, пришедшие обратили внимание, что у входа их кто-то встречает.

Среднего возраста, высокий и крепкий, по своему даже красивый, Шаргаш разогнулся и тут же встретился взглядом с объектом своих домогательств. У Инги, уже подготовленной к этому важному мигу, в глазах полыхали презрение и ненависть, лицо же жестокого Урга отражало прилив удивления. Опешив, мужчина растерянно молвил:

— Что ты здесь делаешь? — и секундой спустя, обнаружив стоящего рядом Кабаза, резко выдохнул: — Боголюб?!

Волосатая лапа Шаргаша метнулась за пояс, к ножу, но копье Кабана оказалось гораздо быстрее и, с разгону, вонзилось в открытую шею врага. Кровь забила фонтаном, руки жертвы вцепились в древко, потерявшие силу колени согнулись, тело медленно рухнуло на бок.

Проходившие мимо охотники, оказавшись невольными зрителями этой стремительной драмы, при поддержке Нихана, Гайраха и Бариша, налетели толпой на убийцу и, сбив с ног, прижали Кабаза к земле. Отовсюду послышались гневные выкрики, общий смысл которых сводился к угрозе расправы. Преступник лежал неподвижно и совсем не пытался бороться, а вот Инга, напротив, скакала вокруг, словно белка, и верещала, как резанная:

— Он заслужил! Заслужил! Клятва духами нерушима! Не трогайте Дарга! Он сделал все правильно!

Пока дожидались вождя, за которым послали мальчишек, Гайрах, с упоением, рассказывал людям историю Инги, прибавляя сей лжи интересных деталей. Бариш только кивал и поддакивал, предоставив болтливому другу свободно трепать языком. Инга дико сверкала глазами и раз за разом твердила:

— Все правда! Все чистая правда!

Явившийся к месту событий, глава клана Райхов Жагиз был в крайне дурном настроении. Помимо того, что весь мир падал в бездну, и ему, как вождю, предстояло спасать свой народ и бежать неизвестно куда, так еще и какой-то чужак отнимает бесценное время, отрывая его от контроля за сборами. Раньше преступника сразу бы притащили к дому владыки, но сейчас получалось быстрее прийти самому, и Жагиз, невзирая на собственный статус, притопал к жилищу Нихана.

— Ну и где он? — нетерпение явно читалось в вопросе Жагиза.

— Здесь. — толпа расступилась, и Кабаз наконец-то поднялся с земли.

— Ты нарушил главный закон нашего клана — убил сородича. Насколько я знаю, у Ургов подобный проступок карается смертью. Не буду оспаривать ваших порядков. Коли вина на лицо — будет казнь.

Суровый вердикт явился для всех неожиданностью. Народ зашумел, Инга рванулась вперед, упала перед вождем на колени и принялась, сквозь слезы, рассказывать о причинах случившегося. Гайрах и Бариш, как могли, помогали, а уж свидетелей страшного оскорбления, ставшего последней каплей на чаше терпения «Дарга», обнаружилась целая дюжина.

Благодаря усилиям «Марики» и Гайраха, наговоривших достаточно еще до прихода вождя, симпатии Райхов уже перекинулись на сторону «Дарга», и Жагиза просили, на сто голосов, изменить приговор на изгнание. Вождь, изначально хотевший непременно казнить наглеца, пролившего кровь в чужом клане, теперь, под влиянием масс, призадумался, и неизвестно чем бы закончилась эта история, не прибеги на поляну у дома Нихана посыльный.

— Владыка! Подошли люди с западных выселок. Они убили демона! — Райхи, собравшиеся вокруг, ахнули, а подросток, доставивший это известие, добавил: — И они притащили с собой его тушу! Она лежит возле вашего дома!

Интерес к учинившим разборки Ургам мгновенно пропал не только у самого Жагиза, но и у всех, находившихся рядом с вождем, кто слышал слова донесения. Так и не приняв решения по поводу «Дарга», владыка гордого клана поспешил обратно к себе. Страх не смог побороть любопытство, и большинство из присутствующих побросали свои дела и отправились вслед за вождем. Даже Бариш с Гайрахом, немного подумав, схватили Кабаза под руки и повели в ту же сторону, замыкая толпу ротозеев. Инга, решившая было, что удастся удрать под шумок, недовольно вздохнула и потопала вместе со всеми.

Протолкавшись к обширной соборной поляне, на которой уже находилась едва ли ни половина поселка, вождь прикрикнул на группу людей, обступивших какое-то темное нечто. Народ чуть раздвинулся, и взорам вновь прибывших, включая Кабаза и Ингу, открылась массивная туша убитого «демона».

Новоявленный «Дарг» без проблем распознал в окровавленной чешуйчатой туше — собрата отправленной в трещину твари, щеголявшей длиннющим хвостом. Парень даже немного расстроился, так как думал, что демоном охотники Райхов окрестили одного из хозяев Орды. Но, к глубокому сожалению Кабана, храбрецы из каких-то там выселок завалили всего лишь слабейшее чудище, коих было особенно много средь нагрянувших нынче в Долину пришельцев. Эту мерзость, конечно, при доле везения, одолеть было можно и малым числом, но обычно хвостатые злобные твари по лесам в одиночку не шастали, а раз так, значит где-то поблизости бродят, в поисках новой двуногой добычи, и другие зубастые «демоны».

Сделав данные выводы, убийца Шаргаша обратился к стоявшему рядом Гайраху:

— Слышь, Гайрах. Дело плохо. Я таких демонов уже навидался. Они ходят стаями…

Густые черные брови безродного поползли к переносице, и Гайрах, бросив руку Кабаза, принялся, толкаясь локтями, протискиваться поближе к вождю, на ходу привлекая внимание криками:

— Владыка! Владыка!

Подобравшись к Жагизу вплотную, Безродный прошептал ему на ухо нечто такое, от чего вождь мгновенно переменился в лице и громко обратился к собравшимся Райхам:

— Все! Посмотрели, и хватит! Убить это чудище можно — и ладно! — вождь постарался быстрее закрыть эту тему и перейти сразу к сути. — Теперь, когда все собрались, медлить больше нельзя! Через час отправляемся. По восточной тропе, в земли Шадов и дальше. Отстающих не ждем. Все. Расходимся. Время пошло.

Люди бросились спешно заканчивать сборы, а старейшина только что прибывших с выселок Райхов, негодуя, насел на вождя:

— Владыка, но так же нельзя! Мои люди устали! Мы только с дороги! Мы по очереди тащили этого клятого демона, а он, гадина, тяжелый, как буйвол!

— Тащили, говоришь! — заорал в ответ вождь. — Нахрена вы его тащили?! Надо было бегом бежать, а вы время тратили! Наше время! — Жагиз так разошелся, что аж замахнулся на старика кулаком. Тот резко отпрянул, а вождь, распаляясь все больше и больше, продолжал вымещать на старейшине свой накопившийся гнев. Да и страх, заодно. — А вдруг он не один там был?! Что, если за вами целая стая таких пожалует?! Об этом ты не подумал?!

— Да что ты, что ты. Один был. Как есть, один. Других мы не видели, — начал оправдываться старик. — Не беленись, Жагиз. Сам же видишь — не пришло за нами никаких стай. Без отдыха, так без отдыха. Сейчас выступим.

— Молись духам предков, чтобы все так и было. Не успеем уйти до появления тварей — всем нам конец…

Последняя фраза вождя потонула в донесшемся из лесу реве. Протяжный рокочущий звук прилетел с юго-запада, и оттуда же грянули первые крики людей. Жагиз от внезапности, на секунду застыл, словно вкопанный и, побледнев, прошептал сам себе:

— Накаркал… Все-таки опоздали…

Мгновением позже, собравшись и взяв себя в руки, Жагиз заорал в полный голос:

— Охотники, к бою! Бабы, спасайте детей! Бегите и прячьтесь в лесу! — казалось бы громкие, приказы вождя растворялись в поднявшемся шуме. Все кричали, куда-то бежали, слепая безумная паника охватила обреченный поселок.

— Все, кто удержит копье, за мной! — Жагиз первым рванулся навстречу бегущей толпе. Бородатые воины взревели и, потрясая оружием, затопали вслед за вождем. Часть удирающих Райхов смогла побороть в себе страх и, развернувшись обратно, влилась в плотный клин пробиравшихся к западу родичей.

Получивший свободу, Кабаз тоже было рванулся со всеми, но, не зевавшая, Инга схватила товарища за руку и, тем самым, смогла удержать Кабана.

— Опомнись! Куда ты собрался?! — девушка всем своим весом повисла на шее охотника. — Эта битва не наша! Уходим! Скорее!

Кабаз заметался, не зная, что делать. Горячее сердце толкало навстречу врагу, но разум, а главное, Инга твердили, что нужно бежать. Решение, как поступить, мгновенно пришло к «Боголюбу», лишь только глаза Кабана столкнулись с молящим отчаянным взглядом прекрасных очей. Любовная мышца немедленно екнула, и парень, в момент, осознал, что сделает все, в том числе и отдаст свою жизнь, для спасения этой маленькой, хрупкой, такой беззащитной девчушки.

— Хорошо. Давай выбираться отсюда, пока местные заняты тварями.

— Давай. Надеюсь, какое-то время нам Райхи подарят. Вон сколько их кинулось в бой. Жрать чудища будут их долго. Бежим!

Но храбрости, видно, хватило не всем. Десятки, а может, и сотни мужчин не примкнули к атаке вождя и, в попытке спасти свои шкуры, лезли прямо по спинам упавших людей, обезумев от ужаса. Словно дикие звери, когда каждый сам за себя, эти нелюди, потеряв человеческий облик, расчищали свой путь кулаками, а где-то, так даже оружием.

Один из таких «храбрецов» налетел на Кабаза и девушку. Все трое упали. Мужик подскочил, отпихнул Ингу в сторону, замахнулся на парня копьем и…свалился на землю с расквашенным носом, повстречав тяжеленный кулак Кабана.

Инга, долго не думая, подобрала копье, и, отдав его другу, занырнула в ближайший шатер. Не успел парень втиснуться следом, а проворная девка уже вылезала обратно. В руках были стрелы и лук, за плечами какой-то мешок.

— Еда. — ответила Инга на незаданный парнем вопрос. — Без еды и оружия далеко не уйдем. Все. Помчались. Следуй за мной.

Девушка рванулась налево, уходя из потока людей, а Кабаз чуть отстал и бежал в двух шагах позади, прикрывая любимую с тыла. Удалившись немного от центра, люди снова свернули к востоку и неслись параллельно другим, но уже по свободной дороге.

Впереди, меж шатров, промелькнула хвостатая тень, а за ней, сразу следом, вторая и третья. Справа грянули крики, раздалось шипение, послышались звуки борьбы. Инга прянула в сторону, и, пригнувшись к земле, проскочила опасное место. А Кабаз, повторяя маневры подруги, не сдержался и бросил свой взгляд в направлении дикого вопля, не смолкая, звучащего сбоку.

Там правее, средь конусов хижин, развернулась кровавая бойня. Твари резали Райхов десятками и никак не хотели насытиться смертью. Юркие зубастые бестии носились туда и сюда прямо в гуще людского потока, хватая бегущих по очереди. Среди удирающих жертв, в основном, были дети и женщины, но и мужчины, которых Кабаз разглядел в этом стаде потерявших рассудок от страха существ, совершенно не пытались бороться с чудовищами и скакали вперед через трупы своих соплеменников.

Ну а жуткий, наполненный ужасом вопль, заставивший парня взглянуть в эту сторону, издавала лежащая девочка, над которой склонилась одна из хвостатых зверюг. Придавив жертву лапой, тварь, кусок за куском, не спеша, поедала добычу, предпочтя начать с ног.

Ребенок никак не хотел умирать и, плодя свои муки, продолжал оставаться в сознании. Такого безумного зрелища Кабазу хватило с избытком, и, позабыв обо всем, охотник рванулся навстречу опасности. Чешуйчатое мерзкое чудище в тот миг находилось спиной к смельчаку, и Кабан смог осилить уже половину короткой дистанции, когда существо, вдруг услышав врага, развернулось и оскалило влажную красную пасть.

Хотя быстрый зверь и успел среагировать, не позволив Кабазу нанести свой удар со спины, но на большее этой секунды уже не хватило, и довольно тупой наконечник копья, если сравнивать с тем, что когда-то Кабан мастерил самолично, погрузился в белесое брюхо чудовища, отыскав уязвимое место.

Тварь, рывком, отскочила. С мерзким чавканьем пика покинула рану. Злобное тупое животное, не желая понять, что фактически все уже кончено, ну а может, стараясь утащить на тот свет за собой и врага, попыталось, внезапно, напрыгнуть на парня, но из этого мало что вышло. Потеряв равновесие, умирающий зверь повалился всем весом вперед, а Кабаз, увернувшись от острых когтей, с удивлением понял, что ему удалось победить.

Мир изменился. Пропал из ушей дикий крик умирающей девочки. Ребенок затих навсегда, а Кабаз бестолково топтался на месте и хлопал глазами, отходя от безумного выплеска чувств.

Наконец, потерявшийся ранее, под натиском бешеной ярости, здравый смысл вернулся к охотнику, и ноги сами собой, шаг за шагом, понесли Кабана восвояси. За ближайшим шатром отыскалась взбешенная Инга, которая сразу влепила Кабазу пощечину.

— Ты что, сдурел? Бросил меня, идиот тупорогий! — девушка, в гневе, не лезла за словом в карман. — Совсем мозгов нет? Тут уже никому не поможешь! Самим бы спастись! Еще раз так сделаешь — уйду без тебя!

Последняя фраза была уже лишней. Охотник вполне осознал, как глупа и безумна была его выходка, и совсем не желал повторять впредь такие геройства. Лишь большая удача позволила парню остаться живым в этот раз, и Кабаз сомневался, что такое случится повторно.

Закончив браниться, Безродная бросилась дальше. Отчаянный спутник разумной девицы поспешил догонять быстроногую Ингу. До самых окраин поселка уже добрались без препятствий, но дальше открылось общинное поле, а на нем… Смерть, безумство и хаос.

Пять сотен засеянных злаками ярдов, которые отделяли людей от спасительной зелени леса, топтали тысячи ног. И эти же пышные всходы пшеницы давило не менее сотни уродливых лап, причем две из них были просто огромны, а восемь толкли из колосьев муку широкими роговыми наростами. Жестокую стаю чудовищ, в которой шагал и гигант, вели двое черных наездников, и становилось предельно понятно — клан Райхов гибнет, и смерть эта страшная.

Огромные толпы людей, пробираясь в желтеющем море пшеницы, все больше и больше редели, но от края шатров, не стихая, катились, волна за волной, все новые группы бегущих, не давая иссякнуть потоку двуногой добычи. Из поселка по-прежнему слышались крики, подтверждая, что многим еще предстояло хотя бы добраться до поля. По оценкам, Кабаза, охватившего взором всю эту трагедию, половина бегущих должна дотянуть до деревьев. На каждого просто не хватит чудовищ. Клан Райхов весьма многолюден. Пока еще многолюден.

Налюбоваться вдоволь этим немыслимым зрелищем Кабазу и Инге не дали. Позади беглецов появились остатки разбитого воинства Райхов. Беспорядочной дикой гурьбой, растеряв всю былую отвагу, уцелевшие в битве защитники клана удирали, похоже, уже ощутив на себе в полной мере силу пришлых захватчиков.

За спинами бородатых мужчин, оглашая округу шипящими звуками, приближалась изрядная новая порция беспощадных хвостатых убийц. Объясняя причину внезапного бегства людей, поддержавших атаку вождя, в сотне ярдов на запад от этого места огромная туша второго гиганта закрывала собою часть неба, продвигаясь рывками вперед и попутно ломая шатры.

Думать времени не было. Злобно выругавшись, Инга первой нырнула в густую пшеницу. Оценив трезво силы, Кабаз, на рывке, обогнал свою спутницу и, как плуг разгребая колосья, возглавил их общее бегство. Пять секунд, и в посевы посыпались Райхи. Их оказалось достаточно много — сотни три или больше.

«Такая мощь, и бежит…» — удивленно подумал Кабаз, на миг обернувшись. «У нас бы так быстро не сдались».

Бегущие последними, люди успели преодолеть ярдов тридцать, не более, а за ними, в посевы, уже ломанулась погоня. И тут же, как будто тех тварей, что сейчас покидали поселок, было мало несчастным охотникам, от, пирующей справа чудовищной стаи отделилось полдюжины особей. По приказу хозяев, чьи черные капюшоны оставались все время раскрыты, эти бестии понеслись через поле, наперерез удирающим людям.

Подметив этот момент, остроглазая Инга тот час же смекнула, чем чреват их отрыв от других беглецов и, поспешила замедлить Кабаза, закричав на бегу:

— Постой! Не несись так!

Удивленный Кабан тормознул. Инга тут же догнала охотника и, опершись ему на плечо, сквозь тяжелые, частые вздохи, сказала:

— Подождем остальных. Нам не стоит сейчас отделяться. Крайних первыми схватят. Пусть это будем не мы.

Ожидание длилось недолго. Самые быстрые Райхи, наконец, поравнялись с Кабазом и девушкой, но Инга пока что не двигалась с места. Секунды и люди неслись мимо замершей парочки, а сердце охотника грозило вот-вот разорваться.

— Сейчас! — приказала Безродная и рванула вперед. Кабан, с облегчением, бросился следом.

Железные нервы девчонки позволили выдержать верную паузу. Теперь беглецы находились, практически, в центре толпы, и когда впереди послышались первые крики, Кабаз осознал, что не будь рядом Инги, сейчас под удар налетевших чудовищ попасть предстояло бы именно им.

Десяток секунд, и предсмертные вопли раздались уже позади. Хвостатые твари ворвались в ряды убегающих и сеяли смерть, убивая людей без разбору. Кровавый безудержный хаос воцарился на этом участке общинного поля. Совсем не пытаясь сражаться с зубастыми злобными демонами, Райхи просто бежали вперед, обезумев от страха, и гибли один за одним.

Было ясно, что тварями движет не голод, и цели — всех окружить и пленить, как в поселке Орлов, у зверей не стоит. Похоже, хозяева чудищ надумали больше не мучиться, а просто очистить лесные просторы недавно открытого ими мира от опасных двуногих существ.

Нервно бегая взглядом, то вправо, то влево, Кабаз семенил рядом с Ингой. Охотник усиленно сдерживал собственный темп, не стремясь вырываться вперед. Стараясь прикрыть спину девушки, парень стойко держался чуть-чуть позади, и эта забота о спутнице немедля себя оправдала.

Краем глаза заметив мелькнувшую в воздухе тень, парень прыгнул вперед и, в падении, толкнул Ингу наземь, накрыв ее собственным телом. Когтистая лапа слегка оцарапала спину охотника, но массивное тело промчалось по верху, на мгновение закрыв собой солнце. Сбоку раздался отчаянный крик. Зубы и когти зверюги уже яростно рвали на части бежавшего ранее рядом с Кабазом мужчину.

Твари, конечно, не видели разницы, кого из двуногих, в первую очередь, конкретно сейчас, убивать, а вот Кабану, как ни странно, хотелось погибнуть последним, и парень, поднявшись, схватил Ингу за руку и бросился дальше к уже очень близкому лесу.

Не добежав до деревьев каких-то ста ярдов, толпа осрамившихся воинов уперлась в своих же сородичей. Те полчища Райхов, которые ранее лились, постепенно мелевшим потоком, параллельно отряду Кабаза и Инги, внезапно забрали левее, и две группы людей неожиданно слились в одну.

А причиной такой перемены маршрута бегущих, послужило явление третьей чудовищной стаи. Разномастные твари, ведомые еще одной парой кошмарных черных уродов, обнаружились справа и тоже спешили к двуногой добыче, не желая опаздывать к пиршеству.

Оказавшись среди еще более плотной напуганной массы людей, где царили другие законы, где друг друга толкали, где бросали на землю детей, где уже потеряли надежду и прокляли всех до последнего духов, Кабану удалось разбудить в себе дикого зверя и, как раненый вепрь, идущий в последнюю битву, парень с ревом попер напролом, видя только зеленую стену, да как-то чувствуя, что там, за спиной, Инга тоже несется за ним.

Невзирая на то, что вокруг люди гибли десятками, оголтело несущейся паре удалось невредимыми добежать до окраины леса и укрыться под сенью деревьев. Не сказать, чтобы здесь стало сразу же легче, но хотя бы теперь под ногами уже не шуршала пшеница. Меж стволов, хаотично встающих сейчас на пути, получалось неплохо петлять, что изрядно мешало чудовищам в ловле людей.

Уцелевшие Райхи, как зайцы, скакали от дерева к дереву, и чем чаща сильнее сгущалась, тем все реже хвостатые твари, совершив свой прыжок, впивались в упругую плоть. Постепенно колона бегущих растягивалась, но по-прежнему люди, в своем большинстве, направлялись, примерно, к востоку. Редко кто, отклоняясь от общего вектора, за спасением дергался в сторону. Под давлением стадного чувства, все бежали единым маршрутом, но у Инги по этому поводу, видимо, были другие идеи.

Когда вдоль маршрута людей постепенно сгустились кустистые заросли, Инга шлепнула друга рукой по спине и, как только Кабаз обернулся, внезапно рванулась налево и скрылась в зеленой листве, напоследок успев прокричать:

— Нам сюда!

Парень, в общем-то даже не думая, тут же бросился следом за девушкой, оцарапав о ветки лицо. Он уже научился доверять своей хитрой подруге и признал за ней право решать.

Полоса расплодившихся плотных колючих кустов оказалась довольно широкой. Ярдов сорок, а может, и больше занимало пушистое воинство. И когда парень смог, наконец, очутиться на той стороне этих зарослей, все лицо, да и голые руки охотника покрывали кровавые линии, слава духам, не очень глубоких царапин.

Странно, но Инга, стоявшая в нескольких ярдах отсюда, получила значительно меньше ранений. Видно, девушка двигалась малость проворней и более ловко. Но подумать об этом подольше у юноши времени не было, мысли тут же умчались к другому.

У него за спиной, по кустам, кто-то быстро и шумно ломился. Парень стиснул покрепче копье и решил встретить тварь в одиночку. Раз их бегство заметили и решили, что стоит догнать, значит, бой неизбежен. От хвостатого шустрого чудища убежать все равно не получится. Ведь Кабазу уже доводилось проверять это лично, всего три недели назад. Оставалось лишь только надеяться, что Ярад вновь дарует удачу, и радоваться, что в погоню пустилось всего одно чудище, о чем было понятно по звукам.

Посоветовав Инге бежать, что девчонка и сделала, парень мысленно попрощался с любимой и, собрав все крупицы оставшейся смелости, приготовился встретить врага. Шум в кустах приближался. Вот качнулись последние ветви. Край зеленой стены разошелся и…

— Гайрах?!

 

Глава тридцатая

— Как думаешь, лошади скачут быстрее, чем эти ваши чудовища? — один из баронских дружинников, по имени Дирк, подъехал к Арилу поближе.

— Не знаю. Надеюсь, что да. — охотник сидел на коне, чуть откинувшись, ожидая, когда будет можно опять продолжать продвижение к югу. — Господин, как ты помнишь, уже нам с Ралатом показывал, на что кони способны. — прибавил Арил, памятуя, как в первый же день их похода баронет, озадаченный тем же вопросом, на довольно широкой поляне показательно бросил в галоп свою лошадь. Что тогда, что сейчас парень точно ответить не смог и, хотя поражался резвой скорости чудных зверей, но в исходе возможной погони, если честно, был совсем не уверен. — Гиганты, точно, помедленней будут. Пришлось раз от одного пробежаться… Рогачи тоже не слишком стремительные. А вот за хвостатых не поручусь — те шустрее. Смогут они лошадей догнать или нет — сказать трудно.

— Ладно уж. Будем надеяться, проверять не придется. — этот Дирк трусом не был, но лишний риск, как и все, недолюбливал. — Подкрадемся по-тихому. Глянем. И спокойно, без бешеных скачек, вернемся обратно домой.

— Да. Хотелось бы. — прозвучавшее слово «домой» резануло Арилу по уху, и охотник печально вздохнул, вспоминая, что собственный дом он покинул, похоже, навечно.

— Оттого-то мы так и плетемся, чтоб отряд не заметили. Как считаешь, нам долго еще?

— Может, час, может, день, может, несколько. Кто их знает, уродов, куда они сунулись. Не удивлюсь, если твари давно обошли нас восточнее и потом, возвращаясь, мы случайно нарвемся на них.

— Все зависит от численности этих зверей, — вклинился в диалог баронет. Альберт, невольно подслушав большую часть разговора разведчиков, посчитал нужным озвучить свои мысли по этому поводу и, тронув поводья, заставил коня сделать пару шагов. — Если та стая, что загнала вас на плоты, единственная, то на ее поиски в этих дремучих лесах могут уйти годы. Если же таких групп много, чего я и боюсь, и из-за гор лезут все новые и новые толпы чудовищ, тогда вероятность нашей с ними встречи растет с каждым днем. — баронет сделал паузу и, по очереди, заглянул обоим мужчинам в глаза. — Не волнуйтесь. Я не идиот и не самоубийца. Если дойдем до места, где твари переправились на этот берег, ну где еще битва была, и так никого и не высмотрим, то двинем обратно. Вглубь лесов не полезем. Слишком опасно.

В том, что Альберт старается избегать ненужных опасностей, Арилу довелось убедиться еще в самом начале пути. Как только их малый отряд удалился от пустоши миль на пятнадцать, не больше, баронет приказал изменить походный порядок, и с тех пор впереди конной группы, пешим, двигался кто-то из юношей. Дважды в день чередуясь, то Арил, то Ралат осторожно шагали звериной тропой, подбирая удобный маршрут для копытных животных и стараясь заметить чудовищ все же раньше, чем случится обратное.

Каждые двести-триста ярдов разведчиком подавался сигнал, и только после этого отряд приходил в движение. Пока всадники преодолевали эту дистанцию, парень шел дальше, проверял, все ли тихо и, если да, имитировал птичий крик. Люди слышали эту кукушку, и все повторялось сначала.

Перемещаться подобным способом получалось, конечно, достаточно медленно, но зато, не в пример, безопаснее. Монк совсем никуда не спешил, и отряд пятый день, потихонечку, полз вдоль реки, где возможно, срезая ненужные петли постоянно вихлявшего русла. Никаких неприятных сюрпризов шестерке людей путь пока не принес, но все когда-то бывает впервые.

Ожидание затянулось. Время шло, а Ралат все молчал. Альберт было уже собирался отправить по следу Арила, но разведчик внезапно вернулся к отряду и радостно доложил баронету:

— Господин, мы нашли их. Пойдемте за мной.

— Далеко они? Там их много? — сын барона разволновался. — Не заметят нас?

— Если прям к воде не соваться, то не увидят. Ну идемте. Здесь рядом.

Оставив двух воинов с животными, прихватив с собой Дирка и Лиса, баронет, в предвкушении зрелища, осторожно пошел за Ралатом. Прошагав ярдов триста, люди приблизились к руслу реки, где, сквозь зеленые пышные заросли, пробивалась блестящая водная гладь. Здесь Ралат попросил всех пригнуться, и, буквально ползком, группа двинулась к самому берегу.

Аккуратно раздвинув мешавшие ветви, люди замерли, лежа, у кромки воды. Перед ними неспешно несла свои воды лесная протока, а за ней, очень близко, на расстоянии двух сотен ярдов, поднимался небольшой островок. На пологом участке земли возвышался одинокий шатер, а вокруг, вперемешку, стояли, лежали и шастали разнообразные жуткие твари.

Удивленно и с примесью страха, Альберт долго разглядывал эту картину. На задумчивом лице баронета одновременно отражались тревога и отвращение. Было заметно, что Орда произвела на него очень сильное впечатление, и особенно, развалившийся у самой воды гигант. Даже в таком положении, огромный зверь являл собой крайне жуткое зрелище, и первые слова баронета касались именно этой громадины:

— И ты смог Это завалить первой стрелой?

— Повезло. — прошептал распластавшийся рядом Арил. — Потом наши еще четверых убили, и за каждого заплатили многими жизнями.

— Такого баллистой надо… — пробормотал Монк рассеяно. — А где же хозяева этих милых зверюшек? В своей палатке сидят?

И словно услышав, как их помянули, из шатра под открытое небо выбралось двое уродов. Черные, как беззвездная ночь, мерзкие в своей угловатости, звероводы метнулись к воде и беззвучно взревели, раскрыв капюшоны.

Находясь к затаившимся людям спиной, предоставив к обзору хвосты и шипы вдоль хребта, твари отправляли послания к дальнему берегу. Там никто не показывался. Кромка леса не двигалась. Было пусто, спокойно и тихо. Но уроды стояли на месте, и свои капюшоны не складывали, продолжая незримый контакт.

Понимая, что сейчас происходит у них на глазах, и догадываясь о возможных последствиях, Лис тихонько коснулся плеча баронета и негромко тревожно сказал:

— Там, за рекой, на подходе, еще одна стая. Боюсь, как бы они не надумали здесь переправиться. Может, стоит уже уходить?

— Да. Пожалуй, ты прав. Я увидел достаточно. — Альберт медленно отпустил зашуршавшую ветку и, привстав, осторожно попятился прочь.

Пять минут не прошло, а четверка людей, всем составом, была уже в седлах. На вопросы не принимавших участия в вылазке воинов Монк отвечал односложно и нехотя, с головой погрузившись в раздумья. Путь обратно уже проходил без разведки, и верхами скакали все шестеро. Скорость всадников выросла, и за десять минут их отряд отмахал больше мили.

Наконец опустившись на землю из облака собственных мыслей, Альберт злобно ругнулся и задал, не к месту, вопрос одному из солдат:

— Чарльз, как думаешь, позволит сейчас император отпустить к нам на помощь хоть пару полков?

Воин малость смутился. Не в его компетенции было думать в таких категориях. Но раз сам милорд его спрашивает, значит, все-таки нужно ответить.

— Даже роту не пустят. Война. Сами знаете…

— Знаю. Да только не факт, что она еще грянет. Нарваз вам не Шер. Там так просто у Сары не выйдет. — сокрушался расстроенный баронет. — Вот ведь долбаная богиня! Не могла подождать пару лет?!

Насмотревшись на тварей, и только представив, какие возможны проблемы, Монк заметно разнервничался и сейчас бушевал, выпуская эмоции:

— Выпендреж! Это чистой воды выпендреж! Знает же, что Нарваз ей никто не отдаст! Вот посмотрите, у границы потопчутся и отвалят. Куда этим психам тягаться с имперскими регулярами. Пусть желторотых хоть пятеро на каждого нашего соберется, все одно — передавим, как крыс! Сука бешеная! Из-за этой паскуды мы теперь остаемся без армии. Вот полезут и к нам эти черные, будет полная жопа! Ну ничего. Сами будем справляться. Соберем ополчение, всех соседей подключим. Как-нибудь отобьемся… Главное — побыстрее домой.

* * *

Первые сутки обратной дороги, как ни странно, прошли без эксцессов. Люди достаточно быстро скакали, и скорость зависела только от плотности леса. Тварей больше, слава Яраду, замечено не было, но в середине второго дня возвращения случилась другая нежданная встреча.

Срезав по лесу очередную излучину, отряд оказался опять возле русла реки, и взорам открылась широкая водная гладь. В стремнине, сносимые сильным течением, настойчиво плыли к восточному берегу, сидя на спинах коней, несколько всадников. Эти, явно, не местные жители, безусловно, спешили и, похоже чего-то боясь, поминутно оглядывались. Берег с той стороны оставался пустым и безмолвным, но надолго ли, было неведомо.

Посчитав, что врагами плывущие могут быть вряд ли, баронет приказал проскакать чуть вперед и и дождаться людей в месте будущей высадки. Перебравшись к примерно намеченной точке, группа Монка, укрывшись от взоров в лесу, затаилась. Пять минут, и, добравшись до берега, незнакомцы, с наскоку, поднялись к деревьям, осилив пологий откос.

Приглядевшись к намокшим потрепанным всадникам, Альберт первым покинул укромные заросли. Опознав одного из пришельцев и решив, что таиться уже не уместно, Монк, с улыбкой, окликнул нежданных гостей:

— Господин Малкольм! Вот так встреча!

От неожиданности отряд всколыхнулся. С лязгом покинули ножны мечи, но один из мужчин, выделявшийся длинным изорванным рубищем, видимо, бывшим когда-то плащом, вскинул вверх руку, и оружие тут же вернулось на место.

— Альберт?! — магистр тоже признал баронета. — Что вы здесь делаете? Да еще без охраны. Практически, — добавил Малкольм, разглядев выезжавших из рощи немногочисленных спутников Монка.

— Я что здесь делаю? — удивился Альберт. — Горы треснули в наших владениях. Кому, как не мне, отправляться в разведку с отрядом. Отец стар. Арчибальд, с войсками, на севере. Альфред… Ну, вы же его знаете. Так что мое пребывание в этих леса совершенно уместно. А вот что позабыл здесь едва ли не самый богатый валонгский купец, мне не очень понятно.

— Мне, конечно, льстят ваши комплименты, милорд, но до уровня капиталов, некоторых представителей нашей гильдии, моим скромным активам еще расти и расти. Вы правильно сказали, Альберт. Я купец. А в нашем деле, зачастую, скорость решает если не все, то очень многое. Раз уж мне повезло оказаться вблизи от места разлома, то было бы просто преступно не попытаться рискнуть первым освоить возможные новые рынки. Вы же умный человек и понимаете: патент, эксклюзив, монополия — все это золотые, в прямом смысле, слова. Устоять я не мог.

Малькольм прервался и бросил поспешный взгляд себе за спину, где несла свои воды река.

— Знаете, Монк. А давайте продолжим расспросы в дороге. За нами тут, как бы, погоня…

— Да мы так и поняли. — Альберт изменился в лице, внезапно припомнив увиденных давеча тварей. — Вы правы, Зорди. Поболтать еще время найдется. Теперь-то нам по пути. Отправляемся.

Разросшийся до целой дюжины, отряд тронулся с места. Невольные попутчики молча приглядывались друг к другу, не спеша пока вступать в разговоры, и только два лидера, скачущие бок о бок в середине растянутой группы, продолжали перебрасываться словами.

— Так вы, значит, нарвались на этих «красавцев»? — констатировал Монк очевидное.

— Нарвались, не то слово. Нам, видимо, слишком долго везло. — тропа резко сузилась, и магистру пришлось прерваться, пропустив лошадь Альберта первой. — Больше двух недель мы лазили по этим проклятым лесам, уходя от прохода все дальше и дальше. — продолжил Малкольм свой рассказ, снова нагнав баронета. — Даже, вот, через реку переправились. Я уж было решил, что люди здесь вообще не живут, но потом мы наткнулись на чей-то поселок. Там было пусто. Все жители куда-то ушли, а на земле отпечаталось множество странных следов. Я тут же приказал возвращаться, но было уже слишком поздно… Нас обнаружили. С дуру, мы приняли бой. Пока разобрались, что все-таки лучше бежать, потеряли уже пятерых. Вы же их видели?

— Да уж. Имел удовольствие. — Альберт кивнул головой.

— Ну тогда вы способны представить, что нам пришлось пережить. Слава богам, кони бегают все же быстрее. Нам удалось оторваться, но эти твари чертовски упорны. Монк, вы же знаете, видимо, больше, чем я. Среди вас я заметил двоих дикарей. Объясните, как местные справляются с этой напастью? Это же вовсе не звери. То есть, в своем большинстве это, конечно, животные. Но черные… Вы видели черных?

— Видел. Зрелище не из приятных. — подтвердил баронет. — И вы правы. Эти выродки — отнюдь не тупое зверье. А про местных… Местные бегут всем народом. Для них это тоже в новинку. Поверьте, Зорди. Здесь все хуже, чем кажется.

— Охотно поверю. — перебил Малкольм Альберта. — Я вам еще далеко не про все рассказал. Вы только подумайте. Со мной покидало Империю двадцать семь человек. И сколько осталось?… Я приношу извинения. Прервал. Так о чем вы?

— Да о том, что минувшая Буря наделала в горах слишком много проходов. И это для нас чревато последствиями. Мы с вами скачем сейчас по долине размером, примерно, с Ализию. Пространства, конечно, немаленькие, но, согласитесь, такая страна не в состоянии прокормить столько хищников. Так вот, эти твари ползут из-за южной стены. Там уже побывали разведчики. Из рассказов моих провожатых я делаю выводы, что Орда, так они называют всю эту прорву чудовищ, идет очень быстро. За месяц они уже заняли чуть ли не половину долины. Боюсь, что полезут и к нам. И если это случится, или вернее, когда это случится, у Ализии, а возможно, и у всей Империи начнутся большие проблемы.

Баронет замолчал, ожидая ответных суждений от спутника, но Малкольм не стал ничего говорить и трясся в седле, погрузившись в раздумья. Тропа постепенно вывела группу людей в редколесье. Вокруг временно стало немного свободней. Деревья стояли уже не так плотно, и всадники сразу повысили скорость. Возможность общаться пропала, и все полчаса быстрой скачки, пока не вернулась привычная чаща, пролетели в молчании.

Как только скорость отряда опять опустилась, Альберт вновь обратился к купцу:

— Я ведь совсем позабыл о главном. Малкольм, вы подметили, как эти черные звероводы командуют своими страшилами?

— Да как-то не очень. — слукавил магистр, которому Трой рассказал про способности нелюдей. — У нас с ними встречи протекали достаточно бурно. На изучение времени не было.

— Они посылают приказы беззвучно. Причем на большие дистанции. К тому же, как меня уверяют местные жители, они и друг с другом так могут общаться. Раскроют свои капюшоны, повернутся в нужную сторону, и все — слова, или мысли, уже полетели. Полезное свойство. Не правда ли?

— Так вот оно что! Это многое объясняет. — магистр старался казаться взволнованным. — А я поражался, как они ловко нас гонят. Куда ни сунься, везде уже ждут. Пять дней назад, в еще одном брошенном поселке, у самой реки, нас все же зажали в кольцо. Пришлось прорываться… — Малкольм тяжело вздохнул. — Ушло только шестеро. Но потом чуть полегче стало. Видно, к северу больше стай у них не было. Теперь позади плетутся. Догонят едва ли.

— Будем надеяться. Главное, не делать долгих привалов.

— Да какие привалы… Мы в последнее время и спим-то в седле.

— По вам и видно. — совершенно серьезно сказал баронет. Люди и кони в отряде магистра выглядели, и правда, очень измученными.

— Теперь бы еще не загнать лошадей. Путь до разлома неблизкий.

— Кстати, на счет пути. — встрепенулся Альберт. — Можем скакать вдоль реки аж до гор, а потом повернем, и по пустоши. Как мы сюда и пришли. А можем попробовать срезать по лесу. Не знаю, как лучше. Вам, Зорди, здешние дебри побольше знакомы. Ваш след из каньона сразу пошел под деревья на юг. А мы еще все гадали, кому после Бури приспичило первыми сунуться прямо в разлом. Теперь вот узнали. Так что скажете, стоит идти напрямик?

— Однозначно, не стоит. Мало того, что получится дольше, так еще, ненароком, можем проход проскочить. Давайте уж по вашим следам. Так надежнее.

Баронет согласился, и отряд продолжал продвигаться на север по уже хоженой раньше тропе. Два лидера группы негромко вели разговор, а все остальные по-прежнему ехали молча.

Спустя три часа, на коротком привале, устроенном ради подобия ужина, Арил поплотнее придвинулся к Дирку и тихо спросил:

— Я так понял, это ваши друзья?

— Не враги — это точно. Но в друзья торгашей из Валонга я не стал бы записывать. Так…, соседи, — равнодушно ответил солдат. — Сейчас с ними мир, но, бывало, не ладили. А бояться их точно не надо. Можешь расслабиться.

— Да я и не боюсь. — немного обиделся Лис. — Просто хотел узнать, кто это, и можно ли им доверять?

— Доверять можно, — выдал Дирк величайшую глупость. — Это же Малкольм Зорди. Он у нас в Синаре частенько бывает. Известный купец. По всей Ализии торговлю ведет, да и Годию с Кальвией стороной не обходит. Говорят, у него даже с графом в Селине дела имеются.

— Понятно. — кивнул Арил, который, по правде сказать, из всей длинной речи дружинника понял не больше трех слов.

Наскоро затолкав в себя пищу, люди попрыгали в седла, и процессия двинулась дальше. Ехали медленно. Лошадей группы Малкольма приходилось щадить, да и поводов чересчур ускоряться пока вроде не было. Звуков близкой погони за спиною не слышалось, значит, чудища все же отстали прилично, или вовсе решили бросать это дело. Солнце плавно уходило на запад, убегая от заходящей с востока стены облаков. Близился вечер.

* * *

— Похоже, собирается дождь. — подметил безрадостно Дирк, глядя сквозь кроны деревьев на низкие черные тучи.

— Просто дождем не отделаемся, — обнадежил солдата Арил, знавший не понаслышке, как страшны могут быть летние грозы в Долине.

Густые темные облака заволокли небосвод, закрыв собой солнце. До заката еще оставалось не менее часа, но лес уже погрузился во мрак. Вокруг разлилась тишина. Смолкли цикады, прервались звонкие трели птиц, все будто вымерло. Предчувствуя скорую бурю, разумные обитатели леса попрятались, и только отряд верховых продолжал свой поход под деревьями. Природа покорно уже приготовилась встретить стихию, а люди никак не решались прервать продвижение к северу, и лошади медленно осторожно трусили по теряющей видимость чаще.

Первый раскат дребезжащего грома, покатился с востока. Ветер, порывами, принялся завывать меж ветвей. Издалека поползла, приближаясь к реке, граница ревущего ливня. Массы воды, с шумом падая вниз и взрываясь на листьях, надвигались прозрачной стеной. Миг, другой, и гроза поглотила отряд.

— Все! Приехали! — голос Монка едва прорывался сквозь шум непогоды. — Дальше двигаться глупо.

— Может, все же попробуем? — не хотел соглашаться Зорди. — Это всего лишь дождь. Вымокнуть — не самое страшное.

Словно смеясь над словами магистра, бешеный шквал налетел на страдающий лес. С треском сломалось стоявшее рядом трухлявое дерево. Всадники еле успели отпрянуть из-под тяжелых корявых ветвей. Струи воды захлестали с утроенной силой. К близкому руслу реки забурлили ручьями потоки избыточной влаги. Почва вокруг превратилась в сплошное болото. Кони мгновенно увязли в грязи и с трудом извлекали копыта при каждом мучительном шаге.

— Ну что, Малкольм, не передумали? — проорал баронет. — Я вас не вправе удерживать.

— Хорошо. Переждем. — крикнул Зорди и хотел, видно, что-то добавить, но ударивший гром заглушил эту фразу магистра.

Как только лидеры группы достигли согласия в этом вопросе, люди сразу же покинули седла и, под уздцы, повели лошадей к самым мощным древесным стволам. Там под сенью лесных великанов, хоть немного укрывшись от хлещущих струй, путники с головой замотались в плащи и, плотнее прижавшись друг к другу, расселись по толстым торчащим корням.

Потекла непонятная смесь из мучений и отдыха. Ночь всецело накрыла Долину, и тьму разрезали лишь всполохи молний. Ярость бурлящей стихии звучала так громко, что, обращаясь друг к другу, людям приходилось, буквально, орать. Минуты летели десятками, но буря никак не стихала. Многие путники, особенно те, что явились сегодня с магистром, уже погрузились в дремоту. Небесные хляби, раскрывшись, все лили и лили потоки воды на размокший до крайности лес. Холодные капли стекали по лицам людей, но это совсем не мешало уставшим глазам закрываться.

У старого толстого дуба, собравшего под своими ветвями аж целых троих человек, не спал лишь один, самый стойкий. Хотя, если честно, Арилу, уставшему вовсе не меньше других, мешали заснуть воспаленные нервы, которым изрядно досталось в последнее время. Умом понимая, что твари в такую погоду едва ли идут по следам беглецов, сердцем охотник уверовать в это не мог. Тьма непроглядная, собственных рук не видать, где уж заметить тропу. Да и какие следы и тропа, если внизу, под ногами, уже больше часа струятся потоки воды? Можно спокойно, на время, забыть о враге и расслабиться, но вместо этого парень упрямо разглядывал окружавшую путников чащу, в мгновения редких разрядов.

Вот быстрая молния озарила окрестности, осветив на секунду людей и деревья. Лис испуганно вздрогнул, так как слева, как будто бы, что-то мелькнуло. Мрак быстро сомкнулся обратно, а Арил так и не был уверен, был ли там кто-то, вдали за деревьями, или все ему просто привиделось. Не позволив сомнениям парня развиться, гром ударил так близко и яростно, что все мысли у Лиса в мозгах перепутались, а Ралат, спящий рядом, невнятно ругнулся.

Новый всполох грозы смог развеять терзания Лиса, зафиксировав вспышкой статичный лесной пейзаж. Получилось немного расслабиться, но о сне все равно не могло быть и речи. В ожидании следующей молнии, растревоженный парень успел насчитать три десятка ударов в груди. И как только разряд вновь насытил округу контрастом, все фантазии Лиса, мигом, стали реальны.

В сотне ярдов к востоку, сквозь ветви деревьев, Арил разглядел силуэты до боли знакомых созданий. Невзирая на ночь и грозу, твари все же настигли добычу. Были это те самые гады, что брели по пятам за отрядом купца, или вовсе какая-то новая стая, парню разницы не было, и Арил, что есть мочи, взревел, заглушая раскаты стихии:

— Тревога! Тревога! Орда! Нас нашли!

Чуткий сон беглецов оборвался. Люди спешно седлали коней. Понимая, что драться с уродами — дело последнее, баронет приказал убираться отсюда к чертям. Но, не к ночи помянутых, обитателей нижнего мира можно было уже не искать. Яркий свет новой молнии подтвердил их наличие рядом с хвостатыми тварями, да к тому же в изрядном количестве.

Свора уже сократила дистанцию втрое, и людей отделяло от чудищ лишь несколько быстрых секунд. Медлить было нельзя, и отряд, наконец оказавшись на спинах своих лошадей, рванулся по грязи вперед. Нестись по лесному болоту вслепую, рискуя столкнуться с любой из возможных преград, было чистым безумием, но выбора у людей не имелось, и копыта, с хлюпаньем, месили скользкую жижу.

Той сомнительной форы, что по факту практически не было, беглецам еле-еле хватило, чтоб уйти от прямого контакта. Но любая промашка грозила немедленной встречей с зубами хвостатых уродов, что, тот час, подтвердилось, буквально, на первых шагах.

Конь, несущий во тьме одного из валонгцев, споткнулся. Всадник, с ходу, обрушился в липкую грязь. Не успел человек распрямиться и вскинуть оружие, как его придавили к земле сразу несколько лап. Бедолагу порвали на части за пару секунд. Не ушла от расправы и лошадь.

Следом с жизнью расстался еще один воин, в этот раз из разведчиков Монка. Неудачно растущая, ветка оказалась на уровне шеи мужчины, и солдат полетел из седла прямо в пасть набегающей твари. Конь куда-то умчался без всадника, а предсмертный крик жертвы заглушил громогласный раскат.

Первым поднявший тревогу, Арил сейчас, так уж вышло, оказался последним из скачущих. Если бы парень хоть что-нибудь мог рассмотреть в этом хаосе, он бы увидел, как лошадь магистра, с разгону, влетела в раскидистый тополь, но, чудом, смогла устоять на ногах и продолжить движение. Удар вышел вскользь, но коня срикошетило, и острые сучья соседнего древа, на скорости, сдернули плащ с человека и содрали седельную сумку с животного, разорвав ремешки.

Схлопотав очень крепко и взвизгнув от боли в ушибленных ребрах, Малкольм сразу не понял, что потерял, кроме собственной сорванной кожи, и еще кое-что. Но спустя краткий миг, не нащупав заветную сумку, Зорди так заорал на весь лес диким голосом, что донес о пропаже до каждого воина в отряде, умудрившись заглушить непогоду:

— Эрмин, сумка!

Проявив чудеса дисциплины и какой-то безумной отваги, Эрмин, скачущий вслед за хозяином, тормозя, на дыбах развернул свою лошадь и рванулся обратно к упавшей коричневой сумке. Этот странный, не блещущий логикой, нелепый маневр солдата, Лис сумел разглядеть во всех красках, благодаря ярко вспыхнувшей молнии. Дальше судьба смельчака потонула во мраке. Смог ли валонгец поднять злополучный предмет, или все это делалось зря, парень уже не увидел.

Вдруг впереди закричали. Сквозь грохот дождя смог пробиться звук рухнувших тел. Лошадь Дирка столкнулась с конем, подобравшего все-таки сумку, Эрмина, и у Лиса по курсу движения распласталась живая преграда. Не сумев отвернуть, да и мало что видя во мраке, парень врезался в этот бурлящий завал. Конь Арила запнулся о что-то кричащее, и охотник заехал лицом, при падении, в грязь.

Оказавшись лежащим в болоте, парень долго не думал и, нашарив уздечку упавшего рядом животного, попытался, немедля, подняться. Как ни странно, но это ему удалось, да и конь проявил расторопность. Всунув ногу в блеснувшее стремя, Лис хотел оторвать от земли и вторую конечность, но в ступню кто-то намертво впился, не пуская забраться в седло. Ожидая увидеть когтистые лапы, парень бросил испуганный взгляд себе за спину. Тварей не было. Правую ногу Арила сжал железными пальцами Эрмин.

Ниже пояса верный слуга своего господина был придавлен тяжелой громадой коня, безуспешно гребущего жижу копытами, в тщетных попытках подняться. На едва различимом лице человека проступали следы сильной боли. Невзирая на муки и скорую смерть, всадник явно желал обязательно выполнить волю магистра и тянул к Лису сумку свободной рукой, не давая охотнику прыгнуть в седло и умчаться.

— Передай господину! — прохрипел человек свою просьбу…

Все события после того, как Арил рухнул в грязь, заняли лишь пару секунд. Просто эти секунды тянулись так медленно, что казалось, участники этой томительной сцены находились в каком-то другом измерении, где время течет по-другому.

Лис схватил сумку Малкольма, и пальцы воина немедля разжались, позволив охотнику вновь оказаться в седле. Ход времени возвратил свою прежнюю скорость, и твари мгновенно вцепились зубами в упавших. Раздалось хрипящее ржание. Завопил диким голосом Дирк, попытавшийся встретить чудовищ с мечом. Конь дружинника ускакал в темноту, и солдату уже ничего не осталось, как продать свою жизнь по дороже.

Лошадь Лиса рванулась, на грани возможностей, прочь, но разогнаться уже не успела. В область крупа последовал первый тяжелый удар. Конь шатнулся вперед и безумно заржал, получив не смертельную рану. Когти следующей прыгнувшей твари впились лошади в левую ляжку. Всадник, чудом, не выпал назад, со спины вставшего на дыбы скакуна. Как безумный, брыкаясь копытами, конь Арила стряхнул нападающих и, едва устояв на ногах, помчался вперед, унося седока в неизвестность.

Боги сжалились в эту ночь над Арилом, не позволив вслепую летящему всаднику наскочить в темноте на препятствие. Постепенно терявшая кровь, лошадь Лиса пала только спустя два часа. К тому времени буря уже прекратилась, и в лесу, наконец, разлилась тишина.

Откатившись от туши издохшего зверя, парень замер и чутко прислушался. Звуки близкой погони отсутствовали, да и в целом, вокруг воцарился покой. Облегчено вздохнув и немного расслабившись, Лис вернулся к насущным проблемам.

Где сейчас его спутники и, вообще, удалось ли кому-то спастись, юный охотник не знал. Дикая скачка во тьме унесла парня в сторону, и насколько конкретно, Арил не имел представления.

Раз так вышло, то Лису теперь предстояло самому пробираться к проходу на север. Намечалась большая прогулка по лесу, но Арила сей трудный процесс не пугал. Голова, ноги, руки — все цело. Есть оружие, есть, вода и немного еды. Да и в сумке купца, уж наверно, найдутся припасы.

Парень встал, аккуратно собрал с трупа лошади все, в чем увидел нужду и, решив отойти от лежащего тела как можно дальше, перед тем, как немного вздремнуть, зашагал меж лесных великанов. Кое-как разобрав, где сейчас находился восток, Лис туда и побрел, вскинув на спину больно тяжелую сумку магистра. «Ничего, человек за нее жизнь отдал, значит, ценность значительно больше, чем вес.» — размышлял над проблемой Арил. «Как-нибудь дотащу»

 

Глава тридцать первая

— Какой же я, все-таки, умный. Почти как твоя жена. — Безродный натужно хромал, опираясь на руку Кабаза. — Не сунься я в эти кусты, вслед за вами, был бы сейчас уже духом.

— Повезло. И тебе, и нам. — снизошел до ответа охотник. Весь остаток этого безумного дня парень слушал занудные речи Гайраха. Несмотря на довольно тяжелую травму ноги, Райх без умолку сыпал словами с тех пор, как они удалились от места событий на целую милю, где смогли убедиться, что им удалось улизнуть, и погони не будет.

Эти речи Безродного, не утихшие даже в ночной темноте, давно уже охватили весь спектр, волновавших Гайраха, проблем и теперь пошли вторым кругом, повторяясь по смыслу. Инга окончательно перестала поддерживать разговор еще пару часов назад, а Кабаз, по возможности, отбивался короткими фразами. Видно, нервы у Райха прилично просели, и Гайрах заглушал своим голосом собственный страх. Спать сейчас все равно бы никто не сумел, и везучая тройка людей, избежавших кровавой расправы, потихоньку ползла на восток и немного смещалась на север.

— Э нет, брат. Одного везения здесь было бы мало. — не согласился с охотником Райх. — Я еще в поле подметил, как хитро твоя Марика пропустила вперед наших дурней. Умная баба. Ты бы сам до такого, небось, не допер. Я тогда сразу смекнул, что надо за вами держаться. И, как видишь, не прогадал. Жив остался. И почти цел. Долбаная нога!

Чудом избежав зубов и когтей, проломившись кустами, лишь слегка расцарапав лицо и предплечья, Райх умудрился нелепо и глупо споткнуться о корень и подвернул себе левую ногу. Судя по косвенным признакам, кости Гайрах не сломал, но сустав над стопой растянулся, опух и нещадно болел. Сам ковылять воин, в принципе, мог, но быстрей получалось идти, опираясь на крепкую руку товарища.

Правда, «товарищ» звучало, уж слишком, притянуто за уши. Первое в жизни знакомство идущих друг с другом случилось не более суток назад. Такие нюансы болтливого Райха ничуть не смущали, и он обращался к Кабазу, то «другом», то «братом», наплевав на условности.

Если Инга шагала в дурном настроении, не считая спасение поводом к радости, а Кабан в своих мыслях, окрашенных темными красками, ненамного отстал от подруги, то Гайрах, проявляя завидную стойкость в своем оптимизме, не особо тужил о своем положении и трагической гибели клана, оставаясь все время, не к месту, веселым. Даже смерть лучшего друга, коим был для Безродного Бариш, он воспринял довольно спокойно и смотрел на трагедию с долей иронии.

— Хорошо все-таки, что Бариш погиб. — заявил, не стесняясь, Гайрах. — У него двое деток, жена, мать старуха. Прошлым утром все были живы-здоровы… Сейчас едва ли. Не сожри его демон, как бы ему нынче погано пришлось. Поди, руки бы на себя наложил. А так — ничего. Всей семьей, за раз, в мир духов ушли. Быстрее там друг друга отыщут. Или, скажешь, не прав я?

Кабаз на дурацкий вопрос ничего не ответил и только печально вздохнул. Причем, было полной загадкой, к чему этот вздох относился. То ли парню взгрустнулось о Барише, то ли грудь колыхнула щемящая жалость к семье бородатого Райха, то ли просто Кабан сам себе посочувствовал, понимая, что слушать все эти нелепости ему предстояло еще очень долго.

— Молчишь? Ну и ладно. Сам знаю, что прав. — не желал униматься Гайрах. — Мне вот проще. Четвертый десяток пошел, а ни, семьи ни жены, так и нет. Не зря же говорят, что от судьбы не уйдешь. Видать, на роду мне написано было живым остаться. Оттого и хожу в бобылях. — выдал Райх мудрую мысль. — А раньше все думал: чего это девки меня не хотят привечать? Охотник то я неплохой. Не из первых, конечно, но и в последних не хаживал. Теперь понимаю — судьба.

Сложных логических выводов Райха Кабаз не поддерживал и считал, что в поисках спутницы жизни Гайраху мешал не какой-то фатальный мистический рок, а всего лишь не в меру болтливый язык, своим трепом способный отпугнуть и глухую.

— Ты бы лучше сказал, долго ли нам еще до озера топать. — вмешался Кабан в бесконечный поток рассуждений.

— Ну даешь! Чем ты слушал, когда меня Марика спрашивала. — удивился Гайрах, рассказавший о предстоящем маршруте еще в самом начале пути.

— Повтори, сделай милость. Уж с тебя-то, поди, не убудет. Все равно же трещишь, как сорока. Так хоть с пользой получится.

— И то правда. Повторю. Мне не жалко. — согласился Гайрах. — Значит, слушай. Миль сорок еще — наши земли. Дальше — Лорки. Соседи сносные. Там проблем не возникнет. За ними — Чажаны. Вот те — гады редкостные. Слабаки, в принципе. Но воруют… — жуть! Всей округе от них житья нет. И до нас добираются. Били их, били, а все без толку. Ну да ладно. Отвлекся. — Гайрах, на ходу, почесал свой затылок, сводя мысли в кучу. — Потом, стало быть, Тевелей земли. Большой клан. С десяток поселков имеют. Некрупных, конечно, но народа хватает. Под ними лесов, миль на сто во все стороны. Идти будем долго… — Гайрах сделал паузу, видно, оценивая свое «долго» в шагах или днях. — Вот дальше мне уже бывать не случалось. Но знаю, живут там какие-то странные Бархи. Или, все-таки, Барги. Запамятовал. У них все не как у людей. Слышал, селятся врозь. Не большим поселением, типа нашего, а отдельными семьями. И живут каждый сам по себе, но при этом, как будто и вместе. Мало знаю про них. Что уж врать. Да нам то и не важно. Главное, что прямо за ними начинаются земли Варханов. А вот те-то, как раз, у Великого озера селятся. Весь западный берег подмяли. Рыбаки.

Безродный внезапно умолк, словно уже завершил свой рассказ. Да вот только Кабан уже слышал отчет болтуна, предоставленный ранее Инге. И хотя все в тот раз излагалось другими словами, парень сейчас понимал, что концовка этого географического доклада еще не настала. Тогда Райх раскрасил все темные пятна в Долине до самого восточного края. Наверняка и теперь не забудет про Миртов. Уж больно они ему любы.

— Ну вот, я тебе почти и ответил. Ты спрашивал, далеко ли отсюда до озера? Далеко. Миль, эдак, триста наберется. При спешке, за неделю можно управиться. Но с моей ногой, вдвое дольше закладывай. Да только дойти до него, до озера, это еще не все. Обогнуть придется. Еще дня четыре накинь. Если где и ждет нас спасение, так только за Великим озером. Там Одрег правит. Знаменитый своим умом и силой на всю Долину, вождь клана Миртов.

Последняя фраза рассказчика, прозвучавшая возвышенно и даже как-то торжественно, подтверждала правоту Кабана, ожидавшего услышать в итоге именно эти слова о могуществе чудного клана.

— Говорят, Одрег мудрее самого бессмертного демона, чье колдовство Боголюбам служит. Мирты все земли за озером заняли, да и соседей, глядишь, подомнут. Зуб готов дать, весь народ, что бежит от чудовищ, туда и стечется. Больше-то некуда. Мир не бескрайний.

Сделав подобные выводы, Гайрах отдышался и дальше продолжил выстраивать, по его разумению, точный детальный сценарий развития грядущих событий:

— Людей соберется так много, что, помяни мое слово, на всех-то и копий не хватит. Но то не беда — намастрячим еще. Придут демоны, а тут на тебе! Не по зубам силушка. Отобьемся. Как есть, отобьемся. Переломим хребет своре проклятой. Поуменьшим в числе. Пустим кровь. А там, глядишь, и назад к Зарбагу погоним. Из какой там они дыры вылезли? Вычистим свои леса от напасти, и все опять пойдет, как и прежде.

Безродный замолк на секунду, а затем, уже в новой тональности, грустно добавил:

— Нет, вру. Как прежде уже не будет. Никогда не будет. Мой клан не вернуть…Да и кто его знает, кому предстоит пережить эту пору. Где Урги? Где Кежучи? Где, наконец, Боголюбы? Хотя, уж за этих печалиться нечего. От них эти твари пришли, так пускай на себя и пеняют. Как пить дать, пережрут их чудовища вскорости, коль еще не сожрали. Этих гадов ни Мирты не примут, ни другой кто из наших. Хоть какая-то польза от этой зубастой напасти — очистят заречные земли от лишнего мусора. Изведут Боголюбов под корень.

Вот теперь Райх, похоже, закончил свой краткий ответ на вопрос Кабана о дороге до озера. Его силам болтать, наконец, отыскался предел, и, о чудо, Гайрах замолчал, и надолго. Ночь катилась к своей середине, и у путников начался зев, подтверждая конечную фазу усталости. Страх немного утих. Нервы сгладились. Встал вопрос о привале и отдыхе.

Место выбрали. Обустроились наскоро. Закусили прихваченной девушкой снедью. Поделили ночные дежурства, легли. Но не все. Только Райх и Кабаз. Как ни странно, но первой стоять в карауле сразу вызвалась Инга. Не имея сил спорить, Кабан провалился в мучительный сон. Хоровод из расплывчатых мутных кошмаров закружил молодого охотника, и когда его принялись тихо толкать, пробуждая, парень искренне был благодарен спасителю.

— Что, пришла моя смена? — пробурчал, поднимаясь, Кабаз.

— Да. Но дело не в этом. — зазвучал в ответ шепот подруги. — Разговор есть. Давай отойдем.

Уведя парня в сторону, ярдов на десять, девушка предложила присесть и сказала:

— Нам придется уйти. И чем раньше, тем лучше.

— В смысле? — не понял Кабаз.

— В смысле, вдвоем. Без Гайраха.

— Так, а он как же? Мы что ж, его бросим? Хромого? — не поверил охотник своим ушам.

— А чего ты хотел? — накинулась на юношу Инга. — Предпочтешь две недели ползти до Великого озера? Нет у нас столько времени! У меня точно нет!

— Ну нельзя же так! Он один не дойдет! — рассердился, в ответку, Кабан. — Лучше сразу убить! Меньше мучиться будет! — не всерьез предложил охотник.

— Так убей!..Что? Слабо? Ну тогда и не умничай больше! Хватит спорить. Уперся, как маленький. Сам ведь знаешь, что выбора нет. Либо бросим Гайраха и сами спасемся, либо твари нас сожрут всех троих.

Инга слегка подостыла, но фразы ее, постепенно, делались жестче, а в голосе слышался холод. Теперь она уже не сверкала глазами, а очень серьезно и четко, используя веские доводы, убеждала Кабаза в своей правоте:

— Ты подумай, ну кто он тебе? Не отец и не брат. То, что ногу свернул — не твоя вина. Мы ему ничего не должны. И так уже сделали больше, чем нужно. Потихоньку уйдем, пока спит, и забудь. Сейчас время такое, люди сотнями гибнут.

Слушая эти тирады, Кабаз все сильнее кривился лицом и упорно молчал. Оба были уже на ногах и стояли напротив друг друга. Видя, что так Кабана не проймешь, Инга вздохнула и попыталась, меняя подход, достучаться до парня с другого конца и другими словами:

— Вот же боров упертый. Своей совести в жертву жизнь готов принести. Тут ты вправе. Не спорю. Да ведь есть еще я! И меня на алтарь?! Выискался добродетель великий! Аж тошно! — Инга плюнула парню под ноги и, внезапно, расплакалась. — Что же ты со мной делаешь, глупый. — бормотала она сквозь текущие слезы. — Раньше я бы смогла уйти и сама, а теперь уже поздно. Угораздило дуру влюбиться в такого упрямца. Ладно. Что уж тут. Останусь с тобой и с твоим хромоногим треплом. Жаль… Так мало пожили.

Не готовый к такому Кабаз, поначалу, застыл, словно вкопанный, но секундой спустя сердце снова пошло, и охотник стремительно стиснул в объятиях, одновременно крепко и бережно, свою хрупкую милую спутницу. «Любит! Любит! Любит!», поглощая весь мир без остатка, гремело в сознании парня. Все другие эмоции, мысли и чувства, как волной, вымыло из головы влюбленного юноши. Все тревоги и страхи сразу стали вторичны. Даже совесть забилась в какую-то щель. Ощущая всем телом тепло, исходящее от сжимаемого в руках источника счастья, Кабаз сдался и прошептал Инге на ухо:

— Хорошо. Мы уйдем.

Заплаканные карие глаза, поднявшись, взглянули на парня с надеждой.

— Правда? Тогда что же мы медлим? Пошли.

— Не сейчас. Ляг поспи. Утром тронемся. Ты пойми, не могу я трусливо сбежать. Завтра все ему выдам, как есть, и уйдем. Он поймет. Так честнее… А если и нет, все равно. Отдохни. Утром сделаю все, как решил. Обещаю.

Инга с этим не спорила и сразу отправилась спать, понимая — победа осталась за ней.

* * *

Гайрах не понял.

— Суки вы, а не Урги. — сообщил напоследок Безродный невольным попутчикам. — Я-то думал, попались мне добрые люди. Повезло. Не дадут мне пропасть. А вот, нет. С виду вроде, как все: две ноги, две руки, голова. А внутри-то гнилье и дерьмо. Нет ни чести, ни совести. Что застыли? Валите уже. Надоело смотреть в ваши подлые зыркалки. Убирайтесь!

Наругавшись, Гайрах прислонился к стволу невысокого дерева, под которым до этого спал, и замолк. Парень с девушкой, стойко выслушав все эти гневные речи, тронулись в путь на восток. Но еще не успев отойти на десяток шагов, обернулись на брошенный крик:

— Подождите! Хотя бы копье мне оставьте! — наплевав на гордыню, пытался выпросить милость Гайрах.

— Хорошо. — согласился Кабаз проявить милосердие.

— Ну уж нет! — мигом вскинулась Инга. — Нам оно пригодится самим. Посмотри на него. — обратилась она к Кабану. — От кого он способен отбиться? Если твари отыщут, считай, он покойник. Да и зверя добыть не по силам хромому. Только зря потеряем оружие. Лучше палку ему подбери вместо посоха.

У Кабаза на эту холодную правду слов уже не нашлось. Парень молча забрал у подруги мешок с продовольствием и, сломав по пути подходящую толстую ветку, отправился к Райху обратно. На ходу очищая сей будущий посох от листьев и прутьев, он старался не слушать, как в спину ему прилетают ругательства Инги, недовольной подобным поступком.

Благодарности этот подарок не вызвал. Райх, конечно, схватил и еду и подобие посоха, но когда благодетель уже, уходя, повернулся спиной, бросил вслед неприятную фразу:

— Надеюсь, демоны вас сожрут! А если нет, знайте — я живучий, и мы еще встретимся. И тогда я припомню… Все вам припомню.

Парень даже не стал оборачиваться, а вот Инга взъярилась. Сорвав с плеча лук, наложила стрелу и прицелилась в Райха.

— Я сейчас его подстрелю! Ишь, грозиться удумал!

— Брось. Не надо. — вступился Кабаз. — Он не стоит того. А угрозы пустые.

После кратких раздумий лук вернулся на место, и Кабан облегченно вздохнул. Больше не тратя времени даром, уменьшившийся на треть отряд отправился в путь. Дорога предстояла неблизкая, и по понятным причинам следовало поторапливаться. Теперь молодая пара могла позволить себе двигаться быстро. Балласт был сброшен. Шансы спастись многократно поднялись. Впереди дожидались своих покорителей минимум три сотни миль.

Путешествие началось. Полетели минуты и ярды. Про Гайраха, как будто, забыли, не касаясь его в разговорах. Инга малость расслабилась, повеселела, пыталась немного шутить. А Кабаз, хоть и очень старался, но не мог выгнать образ Безродного из своей головы. Понимая мозгами, что сделал все правильно, смог себя пересилить, спасая любимую, сердцем чувствовал парень обратное, и вина, как червяк, грызла душу охотника.

* * *

Гайрах был не прав. Неделя пути миновала, а Великое озеро все никак не хотело вставать перед странниками. Несчетное множество миль было пройдено за эти семь дней, но конца путешествию, по-прежнему, не было видно. Заданный изначально, довольно высокий темп постоянно поддерживался. Спали мало, привалов, почти что, не делали. Питались паршиво и редко. Устали. Особенно Инга.

Выносливость девушки сильно уступала способностям парня, и Инга даже шутила, что Кабану, если действовать здраво, по-хорошему, нужно бы бросать и ее. Но Кабаз, от чегото, не смог оценить этот юмор и старался давать Инге спать вдвое дольше себя.

Хоть леса за Великой рекой были заселены очень плотно, по меркам Кабаза, но путники так никого и не встретили. Раз наткнулись на брошенный кем-то поселок. Очень крупный. Шатров сотен в пять. Может, оттуда сбежали те самые Тевели, про которых рассказывал Райх. А может, там жили ворюги Чажаны. Подтвердить было некому, да ну это и не было важным. Для бегущих имело значение только то, что поведать могли и следы. Твари там не бывали. Люди сами ушли. Значит, весть о Орде обгоняла Кабаза и Ингу довольно прилично.

После этого случая путникам еще дважды попадались следы человеческого присутствия. Как-то вечером чуткий нос Кабана уловил запах дыма. Где-то рядом, наверное, было жилье или чей-нибудь лагерь. В любом случае, было понятно, что костер, или несколько, запален уж точно людьми. Чернюки, вроде, лопали мясо сырым и с огнем не дружили. Но пойти и узнать все как есть Инга парню не дала, заявив, что пока и вдвоем им неплохо идется.

А еще как-то раз их маршрут преградила тропа. Однозначно не только звериная. Убегая на север, она не имела для путников ценности, но могла рассказать про недавних своих посетителей. Вся широкая земляная дорога была крайне истоптана многочисленными ногами людей. Четкие свежие следы подтверждали: прошли здесь недавно и с грузом.

Вынужденная миграция всецело охватила Долину. Орда потревожила каждого, и люди бежали, надеясь укрыться на дальнем востоке, наивно считая, что твари туда не дойдут. Хотя, может быть, как Гайрах, кто-то верил в могучую силу загадочных Миртов и их вождя Одрега, собираясь у берегов Великого озера дать захватчикам бой. Поселки и целые кланы поднимались с насиженных мест и отправлялись со всеми пожитками в странствия. Громоздкие колонны бегущих ползли очень медленно, для двоих молодых беглецов, которые покрывали за сутки большие дистанции, и примыкать к ним разумная Инга не видела смысла, а вот более быстрый некрупный отряд подошел бы, пожалуй. Уж слишком хотелось нормально пожрать, да и девушка очень устала.

Вот такую-то малую группу, человек в пятьдесят, утомленные путники и повстречали под вечер восьмого дня после бегства от Райха. Этот отряд шел достаточно тихо, и Кабаз разглядел сквозь деревья фигуры людей, лишь когда до идущих осталось не больше ста ярдов. Уклоняться от встречи уже смысла не было, а бежать — так еще и опасно. Их заметили, вскинули луки, недвусмысленно давая понять, что друзей здесь не ждали. Но затем, присмотревшись, подметив, что их только двое, незнакомцы опустили оружие и понятными жестами пригласили Кабаза и Ингу приблизиться.

— Мир вам, путники, — первой крикнула девушка еще на подходе к процессии. — Вы, случайно, не к озеру движетесь? Можно с вами немного пройтись?

Седовласый, достаточно старый, но вовсе не дряхлый охотник недоверчиво глянул на Ингу. Он стоял впереди всей колонны и, похоже, считался за главного. По составу отряда, в который входили и дети, и женщины, по большому числу волокуш и мешков на плечах, по идущим на привязи свиньям и козам, было слишком легко догадаться, что весь этот народ не на праздной прогулке, а раз так, значит, им по пути. Подтверждая теорию бегства, старец вместо ответа задал встречный банальный вопрос:

— А вы кто сами будете? Не из наших же, видно. От чудовищ тикаете? Или дело какое на озере?

— От чудовищ, вестимо. — Инга снова брала на себя разговоры, оставляя Кабазу безмолвную роль наблюдателя. — Нынче дел, кроме этого, по всей Долине не сыщешь. Урги мы. Наши земли на юге, вдоль самой реки. А вы не Варханы, случайно?

— Нет. Мы Барги. Но с рыбаками в родстве. К ним сейчас и идем. — голос мужчины звучал дружелюбно, он явно уже не считал эту пару угрозой. — Далеко ж вы забрались к востоку. Не врут, значит, люди. От самой Великой реки эти демоны прут.

— Не врут, — подтвердила подруга Кабаза. — С того берега лезут. Боголюбов им мало, за нас теперь взялись. Наши земли захвачены, клан, почти весь, перебит. В одиночку отпор им не дашь. Кто успел, тот ушел, а кто нет…, тем уже не помочь. Райхи, вон, не успели. Мы там были. Ужасное зрелище. Там, на западе, кровь людей просто хлещет ручьями. Вся надежда — добраться до Миртов. Говорят, Одрег в силе. Коль примут, готовы признать его власть и сражаться. Ну а вы что? Туда же? Иль как?

— Тебя, дочка, как звать-то? — наконец-то, решил познакомиться старец.

— Марика. А муж Даргом зовется. — не стала Инга отступать от былого вранья.

— А меня зовите Парнас. Я старейшина нашего рода. — сообщил старый Барг, а Кабаз встрепенулся, услышав знакомое слово, и с удивлением понял, что не всем за рекой поголовно подходит привычное в Племени прозвище.

— Ты права, Марика. Конечная цель наша — Мирты. Все Барги, насколько я знаю, последуют северным берегом к Одрегу. Хотите, идите с нами. Обузой, я вижу, не будете. Сильные. Но только сначала зайдем в один из поселков Варханов. Там дочь моя, внуки, да и много еще кто из нашей родни. Связи крепкие. Этих тоже поднимем в дорогу, если сами еще не ушли. Ну так что? Отправляемся? — предложил не терять больше времени Барг. — А в дороге уже про чудовищ расскажите. Я так понял, у вас с ними встречи случались. Интересно послушать. Страшно, что ж врать то, но все равно интересно.

Дальше шли уже вместе, и на ходу делились друг с другом имевшимся знанием. Инга с Кабазом вещали про чудищ, про повадки Орды и свои злоключения, а Парнас, оказавшийся тем еще слушателем, постепенно вводил своих новых попутчиков в курс тех событий, что в последние годы так стремительно развивались в восточных пределах Долины.

— Как над Миртами Одрег возвысился, лет эдак десять назад, так и стало вокруг все меняться. — рассказывал Барг. — Враждовать перестали. И не только они. Все соседние кланы с тех пор завязали с набегами. Ну а как же иначе, если против напавших Мирты сразу же слали соседям подмогу. Пару раз самым дерзким, а может быть, глупым, хорошенько досталось от Одрега, и грызня прекратилась. Настало спокойное время. Все в торговлю ударились. Больше хлеба выращивать стали, накопили жирка. Про голодные годы, какие, бывало, случались, уже позабыли. Расслабились. И вот на тебе. Демоны. Подобной беды еще не было.

Из обрывочных фраз старика получалось, что в этих краях, окружавших Великое озеро, кланы хоть и имели своих предводителей, но по факту все чтили и признавали единую власть, в лице Одрега. Мирты всюду совали свой нос, символически собирали с соседей посильную дань и решали, по совести, иногда возникавшие споры. Все к такому привыкли и, в принципе, были довольны порядками нового времени, предпочтя уступить часть свободы в обмен на спокойную жизнь.

А еще этот новый союз смог отлично себя проявить в страшный час, когда весть о зубастых пришельцах впервые достигла восточных земель, что случилось, буквально, на днях. Моментально и слаженно полетели гонцы по лесным поселениям, сохраняя бесценное время. Один из приближенных к Одрегу Миртов, по имени Рат, как раз находился в то время у Баргов с торговым визитом. Вот он-то и взял на себя всю ответственность, повелев передать по родам свой приказ отправляться за озеро.

Так что в этих краях тварям вряд ли удастся застать хоть кого-то врасплох. Все уже находились в пути, планомерно отступая за озеро. Вот и Инга с Кабазом тоже влились в один из бегущих отрядов и шагали к востоку, ощутив наконец-то надежду спастись. А довольный Кабан так и вовсе сиял, будто тварей уже победили и выгнали прочь. Из рассказов Парнаса Кабаз для себя уяснил, что у Миртов разумный правитель. С ним уж Яр непременно поладит. Двое мудрых друг друга поймут. «Примут Племя. Обязательно примут.» — думал охотник. «Там-то мы, наконец, и встретимся. Познакомлю Ингу с друзьями и матерью. Вот будет радость.»

* * *

Только на следующий вечер путники, наконец-то, добрались до озера. Не самый обширный рыбацкий поселок шумно встретил пришедших расспросами. Здесь все друг друга прекрасно знали, и оттого, не стесняясь, спешили скорей поделиться насущными страхами.

У Варханов, практически, все было собрано, и на утро уже намечался исход. Род явившихся Баргов тут, специально, не ждали, но раз вышло так складно, порешили с рассветом, вдоль берега озера. отправиться вместе на север. Где-то там, в дне пути, у воды находился еще один малый поселок рыбацкого клана. А за ним, постепенно и плавно, край огромного озера начинал закругляться и тянулся затем на восток. Туда и лежала дорога всех тех, кто стремился добраться до Миртов.

Пока свет лучей заходящего солнца еще освещал небывалые здешние виды, Кабаз откровенно глазел на бескрайний блестящий простор. Хоть река, по которой он давеча плыл, и была широка, но размеры Великого озера описать было крайне непросто. Бесконечная водная гладь, без намека на дальний невидимый берег. Мили, мили и мили воды колыхались в багряных лучах. Мощь, которую люди смогли покорить, приручить и заставить кормить свое племя. Жаль, что это прекрасное чудо он увидел сейчас при таких обстоятельствах. «Ничего, я еще искупаюсь в тебе» — обещал парень мысленно озеру. Ночь уже опускалась на землю, и гостей пригласили на ужин. Парню пришлось оторваться от собственных мыслей и покорно пойти вслед за Ингой.

На правах чужестранцев, каких у Варханов давно не бывало, и в надежде услышать рассказы о демонах, парня с девушкой затащили, буквально силком, в дом старейшины Трампа, где уже восседали вокруг очага на расстеленных шкурах больше дюжины разных людей. Хоть Парнас и представил собравшихся, но Кабазу запомнилось только имя хозяина этой землянки. Трамп и начал расспросы гостей.

Инга была, как обычно, легка на язык, и Кабан, без помех, смог спокойно поесть. Все беседы крутились вокруг опостылевших парню чудовищ, про которых охотник знал и так больше всех в этом доме. Оттого-то Кабаз и не думал вникать в разговор. Он, пока остальные общались, поглощал непонятные блюда, коих было с избытком в наличии.

Рыба, раки, моллюски, какие-то водоросли — все таило сюрприз для охотника. Нежный вкус, чудный запах, диковинный вид — позволяли Кабазу сегодня съесть значительно больше обычного. Пища таяла прямо во рту, а Кабан так открыто блаженствовал, что такой аппетит чужака был немедля подмечен старейшиной:

— А Дарг-то, смотрю, оценил нашу снедь. Ишь, как лопает. Словно медведь после спячки. Молодец. Понимает в еде. Вы не думайте, гости, что мы каждый вечер так кушаем. Просто нынче богатый улов, а в дорогу свежак не возьмешь. Вот и нужно доесть. Помогайте. Не надо стесняться. Все, что Дарг не осилит, придется выкидывать. Не хранится такая еда.

— Ты не бойся, хозяин. Съедим. — хмыкнул старый Парнас. — Ты нам лучше поведай, откуда такие уловы? Обычно у вас и самим не хватает. Вечно жалобы слышу, когда навещаю дочурку. То большая волна, то сезон завершился, то погода вам чем-то мешает. В чем секрет? Признавайся, рыбак.

— Надо чаще бывать, паршивый ты дед. По три месяца внуков не видишь. В чем секрет, говоришь? Да все проще простого. Две недели, как с сетью закончили.

— Да ну ладно! Неужто отмучились? — удивило Парнаса известие. — Вы же года четыре трудились над ней. Ободрали все липы в округе. Сам же мне говорил, что закончите к осени. Получается, вышло быстрее. Что ж молчишь до сих пор и не хвастаешь?

— Да все эти поганые твари. В голове, кроме них, ничему места нет. Ты не прав. Все пять лет заняла паутинка. Я так ласково ее называю. Лыко мяли, вязали узлы. Все ячейка к ячейке. Сработали четко. Кропотливое дело и спешки не любит. Оттого-то и долго. Но вышло прекрасно. Да с утра посмотри. На столбах она сушится. Слева крайняя, та, что побольше обеих других.

Улыбнувшись, рыбак замолчал, вспоминая любимое детище. Но всего лишь секунду спустя помрачнел и добавил сердито:

— Щас бы время расслабиться и зажить припеваючи. Сыто, праздно, богато. Как иначе, при трех-то сетях. Так ведь нет! Объявились какие-то чудища. Чтоб им сдохнуть, проклятым! И теперь вся работа насмарку!

Рыбаки покручинились, Барги им посочувствовали, Ингу мало тревожили чьи-то проблемы, а Кабазу безумно хотелось поспать. Нет, конечно, охотнику было жалко несчастных Варханов, но в Долине сейчас многим было значительно хуже, а люди в загубленных кланах теряли и более ценное. Например, жизни близких.

* * *

— Вставай. Только тихо. — прошептали Кабазу на самое ухо.

Парень дернулся было, но мягкие руки его придержали. Над лежащим охотником склонилась, едва различимая в темени, Инга. Потянув Кабана за собой, она жестом дала понять, что вопросы пока неуместны. Удалившись немного от спящего луга, на котором храпели десятка три Баргов, кому не хватило под крышами места, Инга стала давать указания:

— Все уже подготовлено. Не пытайся мешать. Если любишь, помалкивай и все делай, как я говорю. Потихоньку крадемся к воде, и, смотри, не шуми. Уж поверь мне, я знаю, что делаю.

Удивленный Кабаз растерялся и покорно, согнувшись, поплелся за Ингой. Миновав ряд землянок, пара черных теней подобралась к пологому берегу. Здесь у края воды, на песке, развалилось с полдюжины лодок. Инга сразу направилась к самой большой.

— Потащили. — шепнула подруга Кабазу.

Здесь уж парень не выдержал, догадавшись, к чему все идет:

— Что ты делаешь, Инга?! Опомнись! Нас добром тут встречали, а мы…

— Замолчи, идиот! Ты мне что обещал?! — вспышка гнева блеснула, но тут же погасла, под пролитой, так к месту, слезой. — Ну, Кабаз. Ну пожалуйста. Ты поверь мне, так лучше. Для нас. Для меня. Для тебя. Ты же знаешь, как я тебя сильно люблю. — руки обняли крепкую шею, алый маленький рот страстно впился Кабазу в уста.

Эти хитрые женские чары пересилили волю охотника, и, когда поцелуй наконец оборвался, опьяненный любовью Кабаз был готов ради Инги уже на любые поступки. Еле-еле стянув необычно тяжелую лодку на воду, беглецы разместились свободно внутри и широкими, из прутьев сплетенными, веслами погребли, удаляясь от берега.

Два дозорных, поставленных на ночь у леса, не могли и подумать, что неладное может случиться у них за спиной. Хоть, конечно, они и не спали, но глаза, да и уши обращали лишь только на запад. А по озеру темным пятном тихо плыл, покидая поселок, самый лучший долбленый челнок.

Час спустя, когда линия берега растворилась в ночной темноте, парень впервые отвлекся от гребли и, присмотревшись, подметил, что в лодке имеется прорва ценных вещей. Их лук и копье, три плетеных корзины, прикрытые крышками, небольшой кособокий мешок, пара шкур. А под Ингой, с лихвой заменяя сиденье, было свалено в кучу нечто мягкое, серое и объемное.

— Это что там такое? — решился Кабаз уточнить у подруги.

— Ты про сеть?

— Что, та самая? И не стыдно тебе?!

— Стыдно, милый. Конечно же стыдно. Но за лодку, пожалуй, поболе.

— Ее целых пять лет плели. — возмутился Кабан.

— А ты думаешь, лодку такую быстрее построить? Боюсь и представить, как долго долбили такую громадину.

— Ну лодку могу я понять. И с едой все понятно. Оружие, вроде бы, наше. А вот сеть? Нахрена нам она?

— А на острове что будешь жрать? Тех запасов, что взяли, надолго не хватит.

— На острове? На каком таком острове? — опешил охотник.

— А на том, где нас твари уже не достанут! — наконец, сообщили Кабазу суть плана. Дальше Инга уже приступила к подробностям, и Кабан, постепенно вникая в задумку подруги, все сильней удивлялся способностям хитрой девчонки.

Ночь стояла спокойная, тихая. Гладь воды не рябила волной. Лодка быстро скользила вперед, и к рассвету полоса еле видного берега стала тонкой, как прутик. На таком расстоянии глазом было уже не достать до сбежавших. Да погони никто и не ждал.

Обессилев в конец, Инга просто лежала на ворохом сваленной сетке, но Кабаз, проявляя упорство, грести продолжал. Ближе к вечеру, когда рук не чувствовал даже двужильный Кабан, впереди, чуть правее их курса, замаячил зеленым пятном островок. Оказавшись значительно больших размеров, чем Кабаз мог надеяться, он в длину, визуально, простирался на добрую милю. Ширина оставалась пока что неведома, но ее предстояло узнать очень скоро. Водный путь завершался. А вот новый этап в жизни юных людей еще только готов был начаться. Лодка клюнула берег, причалив. В борт тот час же вонзилась стрела.

 

Глава тридцать вторая

Тигр даже не думал бежать. Большой полосатый хищник в своих лесах уступал дорогу лишь одному единственному зверю — хитрому двуногому человеку. Людей этот крупнейший представитель рода кошачьих не то чтобы боялся, но уважал и старался с ними не связываться. Тем более, что пропахшие дымом носители чужих шкур по одиночке ходили редко и ловко умели швыряться тяжелыми острыми палками.

Этот же, неведомый тигру, зверь, хотя и передвигался, также опираясь всего на пару конечностей, человеком определенно не был. А потому и не мог заставить гордого хищника пуститься в бегство. Такое к себе отношение предстояло еще заслужить. Размеры хвостатого чудного животного, хоть и не сильно, но уступали тигриным, поэтому клыкастый царь предгорных лесов воспринимал чешуйчатого новичка, скорей, как добычу или соперника, чем как серьезную для себя угрозу.

Бегущее существо, видно, придерживалось о тигре такого же мнения, так как неслось, во всю прыть, к полосатому хищнику, явно собираясь напасть. Пришлая тварь отчего-то заранее считала себя победителем предстоящего боя и, без всяких уловок и хитростей, тупо прыгнула, с ходу, вперед. Мощная пасть, широко распахнувшись, цапнула мягкую шерсть, но не мясо под ней. Острые когти мелькнули по воздуху и разрезали только его, не добравшись до цели, буквально двух дюймов.

На последней секунде атаки противника тигр бросил чуть в бок свое быстрое тело и, едва только тварь пронеслась мимо хищника дальше, зверь немедля накинулся сзади. Прыгнув чудищу на спину и вонзив свои зубы в холодную гладкую кожу, полосатый убийца обрушил на ребра врага град ударов тяжелыми лапами. Повалившись на землю, два гибких стремительных зверя катались рычащим клубком. Безуспешно пытаясь стряхнуть с себя тигра, длиннохвостая тварь извивалась змеей и свирепо шипела. Все конечности зверя отчаянно драли ни в чем не повинную почву, но толку от этого не было. Местный хищник, имея достаточно опыта в охоте на крупную дичь, терпеливо сносил все потуги противника и лишь крепче сжимал свои челюсти. Кувырки на земле продолжались. Клочья выдранной с корнем травы разлетались по всем сторонам. Битва шла, но уже было ясно, кто сегодня добьется победы, а кому предстоит превратиться в истерзанный труп.

Наконец, потеряв столько крови, что движения сделались вялыми, тварь заметно сдала, и борьба начала затихать. Напоследок бессильно подергавшись, не рассчитавшее собственных сил существо замерло и, похоже, издохло. Тигр, выждав немного, разжал свои челюсти, грозно рыкнул, тем самым отметив победу, и, уже не спеша, приступил к поеданию жертвы. Как ни странно, но мясо убитого зверя показалось хозяину леса достаточно вкусным, так как хищник остался на месте сражения, продолжая кровавый обед.

Человек, наблюдавший все это время за своим полосатым тезкой с расстояния двух сотен ярдов, досмотрев завершенное зрелище, бесшумно похлопал победе тотемного зверя и, покинув укрытие, двинулся к югу. Десять дней после смерти Гамая Трой старательно брел по лесам, пробираясь сначала на север, а затем, не дойдя до стены миль пяти, переправился через Великую реку и продолжил свой путь на восток. Не теряя надежду покинуть Долину и, тем самым, спастись от Орды, Тигр топал и топал вдоль гор, иногда по стволам забираясь к вершинам самых высоких в округе деревьев, чтобы сверху, как можно скорее, заметить разлом.

Понимая, что пустошью двигаться глупо, парень шел параллельно скалистой стене, но немного южнее. Преградившая путь молодого охотника, битва двух встреченных хищников заставила Тигра начать обходную петлю, отклоняясь от курса. Но сей факт совершенно его не расстроил, ибо цель своих длительных странствий Трой уже обнаружил, забравшись на дерево утром. Край разлома открылся безухому путнику за лесами, в пятнадцати милях отсюда, и теперь пропустить эту горную трещину можно было уже не бояться. Проблема имелась в другом.

Найденный проход приближался. Новый загадочный северный мир все сильнее манил беглеца. Неизвестность, конечно, немного пугала, ну а встретить повторно магистра, так вообще, представлялось кошмаром, да вот только Орда со своими хозяевами страшила охотника все же сильнее.

Невзирая на то, что в сегодняшней схватке, которую Трою пришлось наблюдать, победил полосатый боец, настроение парня заметно ухудшилось и таким оставалось до самого вечера. Появление твари так близко от места разлома было для Тигра, дружившего с логикой, весьма неприятным событием. По всему получалось — Орда уже рядом. В одиночку хвостатые гады не шастают. Прямо завтра с утра Трой рассчитывал выбраться к ходу на север, и, как знать, вдруг его там уже поджидает зубастая стая. Правда, шансы, что тварей не будет на месте начала разлома, имелись в таком же количестве, потому-то охотник свое продвижение к цели не бросил и упорно шагал на восток.

* * *

Трудоемкое и опасное восхождение на вершину шестидесятиярдовой сосны было у Троя уже вторым за сегодня. Всего три часа миновало с рассвета, а парень, поминутно рискуя сорваться, царапая кожу и пачкаясь в липкой смоле, снова карабкался по шероховатому прямому стволу. Растущее в четырех милях южнее этой сосны, первое дерево помогло подтвердить предположения Тигра о том, что разлом находится уже строго напротив него. Сейчас, подобравшись значительно ближе к горам, охотник хотел убедиться, не выбираясь при этом из леса, что путь по расщелине к северу пуст и свободен от тварей. Широкая голая пустошь, начинавшаяся в полумиле отсюда, за полосой переломанной бурей растительности, мгновенно открылась глазам человека, как только лишь Трой завершил свой подъем и смог оторвать от ствола зоркий взгляд.

«Опоздал!» — хлестнула обидой возникшая мысль. Далеко впереди, миновав уже устье каньона, довольно приличная стая чудовищ, напоминавшая отсюда каких-то нелепых разноразмерных букашек, ползла потихоньку на север. Подтверждая масштаб аппетитов Орды, остудить каковые не удавалось несчастной Долине, эта группа южан, без раскачки и должной разведки, обнаружив в горах новый лаз, так похожий на тот, что уже послужил им дорогой вторжения, с ходу, ринулась в этот манящий, изрытый следами проход.

Грозный северный край, где умеют скакать на конях и ковать из железа мечи, должен справиться с первым отрядом пришельцев — не сомневался охотник. Правда вот, где гарантия, что за ним не нагрянет второй, третий, пятый…, десятый. Ведь зубастых уродов на юге, похоже, с избытком. Стройный план беглеца развалился на части под натиском новых реалий, но безысходность, охватившую парня, породили иные причины, чем только лишь несколько дюжин уходивших на север чудовищ.

Рискнуть и пойти по следам этой группы, пожалуй бы, Тигр отважился. Ведь там, за горами, просторы, должно быть, бескрайние — где затеряться найдется. Но к сожалению, даже пуститься в такое опасное странствие у Троя возможности не было. В очередной раз доказывая, что безмозглые злобные твари управляются, хоть и не похожими на людей, но вполне разумными командирами, предусмотрительные пришельцы оставили напротив начала разлома полноценную заградительную заставу.

Сквозь достаточно редкие хвойные шапки устоявших во время разгула стихии деревьев, Тигру были прекрасно видны поджидавшие будущих путников чудища. Разместившись в остатках поваленной рощи, возле самого края пустынной равнины, чернюки со своими зубастыми слугами копошились в опаснейшей близости от засевшего на древесной вершине охотника. Медлить сильно не стоило. В любой момент у подножия дерева могла появиться одна из зверюг. Или несколько. Нужно было спускаться и дергать отсюда подальше. Старый план провалился, предстояло придумывать новый. Но сначала… Сначала удрать.

Перед тем, как начать сложный спуск, Трой окинул глазами округу и едва не сорвался к далекой земле, обнаружив идущего прямо к стоянке чудовищ Арила. Пробираясь откуда-то с юго-востока, Лис шагал осторожно, но быстро. Если лучник не сменит свой курс, то пройдет мимо старой сосны, сотней ярдов правее, минут через пять в худшем случае — прикинул безухий охотник. Упредить продвижение родича к пустоши, до того, как его обнаружат, было жизненно важно для Тигра, ведь иначе Арил взбудоражит пока что спокойную стаю и, бесцельно погибнув, заодно и на Троя накличет беду.

Понимая, что криком внимание Лиса привлечь не удастся: у чудовищ в Орде тоже уши имеются, Тигр начал стремительный спуск, поминутно рискуя сорваться и часто царапая кожу. Наконец оказавшись внизу, Трой рванулся вперед, догонять уже прошагавшего мимо Арила. Тот еще не успел отойти далеко, и забег завершился, не начавшись.

Краем глаза заметив движение, Лис, с завидной сноровкой и скоростью, ловко выхватил непонятно откуда стрелу и, секундой спустя, лук уже был направлен на Троя. Слава богу, процесс узнавания родича обогнал рефлекторное разжатие пальцев, и оружие было опущено. На лице у застывшего парня разлилось удивление, за которым немножко виднелась, как ни странно, и толика радости. Рот Арила раскрылся, собираясь засыпать Тигра вопросами, но безухий охотник, прижав к губам палец, так усиленно таращил глаза и тряс головой, что смекалистый Лис обо всем догадался и лишь молча согласно кивнул.

Повинуясь понятному жесту рукой, лучник бегом отправился вслед за товарищем. Тот летел во весь дух, словно сзади за ними скакала погоня, удаляясь от гор все сильнее. Оглянувшись, Арил убедился, что никто их по лесу не гонит, но возникший испуг не пропал, и, казалось, уставшие, ноги охотника задвигались только быстрее. Лишь минут через семь, целой милей южнее, Трой позволил себя, наконец-то, догнать. Тормознув, пробежавшись глазами по всем сторонам, Тигр замер, пригнувшись к земле, и, дождавшись Арила, изрек:

— Пронесло. Не заметили.

— Ты о чем? — удивился Арил. — Я угрозы не видел.

— Радуйся, что я ее углядел. — посоветовал Трой. — Ты откуда здесь взялся? И где остальные?

— Остальные, надеюсь, уже за горами. — Лис изрядно запыхался, и слова выходили из горла с трудом. — Ну а я, вот, отстал. Заблудился немного. Слишком сильно забрал на восток.

— Слышу добрые вести. — после быстрого бега голос Тигра немного дрожал. — Значит, Яр обнаружил дорогу на север и рискнул туда сунуться. Это правильно. Там хоть какие-то шансы спастись.

— И не просто какие-то. Там защита обещана. Да такими людьми, что им сразу поверишь. Ты бы видел мечи, арбалеты, коней. Северяне сильны. Мы их встретили возле реки. Альберт, их предводитель, хотел поглядеть на Орду… Поглядели. Теперь и не знаю, кто жив, а кто нет. Ну а ты-то где был? — отвлекся Арил от своих разъяснений. — И где твои уши? Рассказывай.

— Мои уши при мне. — Трой скривился в подобии грустной улыбки. — А на эти мечи и коней я уже насмотрелся. Пришлось… — парень сунул Арилу под нос свой клинок, находившийся раньше в заплечном мешке, весь обмотанный шкурой. — Только лучше, давай-ка, прервем болтовню ненадолго. Предлагаю еще отойти. До Орды слишком близко.

— Так ведь нам нужно двигать на север. Может, сделаем крюк и проскочим тихонько вдоль самой стены. Твари что? Охраняют проход?

— Прямо в точку сказал. Охраняют, уроды. Ну а часть, так и дальше пошла. Мы, конечно, рискнем. Только ночью. В темноте будет шансов поболе. А сейчас хватит спорить, а то, ненароком, дождемся гостей. Побежали.

Разговор оборвался. На какое-то время согласие было достигнуто. Два охотника снова трусили по лесу, удаляясь от устья каньона к востоку и, чуточку, к югу. Лис, хотя не забыл тот поступок сбежавшего Тигра, и, пока, до конца не простил подлеца, все же был встрече с Троем доволен, предпочтя одиночеству даже такую компанию. Одолев в два часа восемь миль, и решив, что отрыва достаточно, беглецы прекратили движение и, устало, уселись на землю, у ствола завалившейся в бурю огромной сосны.

— Ну рассказывай, что там с твоими ушами, и куда ты пропал по дороге домой. — поспешил Лис задать свой вопрос. Любопытство распирало Арила нещадно, и охотник желал поскорее узнать, где носило товарища все эти дни.

— Как и вы, повстречал северян. — в тоне Тигра читался намек на трагичность той встречи. — Только те, что попались тебе, видно, были гораздо добрее моих. Тарью сразу убили. Меня же пленили и, пыткой, заставили их отвести к дому Яра.

Дальше Трой, обрезая, конечно, углы, в двух словах рассказал Лису все, что считал нужным лучнику знать. Опустив свою первую встречу с Гамаем, он подробно поведал Арилу про страшную смерть силача. Не пытаясь скрывать, что отряд чужаков вел активные поиски звездного Камня, Тигр лишь умолчал о том важном, казалось бы, факте, что небесного цвета святыня, под жилеткой, висит у него на груди. Завершив свой рассказ описанием увиденного утром с вершины сосны, Трой, в ответку, тотчас пожелал выслушать и историю Лиса.

У Арила замалчивать что бы то ни было веских причин не имелось, и охотник подробно поведал безухому родичу обо всем, что случилось в последнее время. Трой с удивлением слушал про то, что творилось в поселке Орлов, про переправу, которая в самый последний момент обернулась речным путешествием, про встречу у северных гор с баронетом, про выбор, сделанный Племенем, и, наконец, про поход Лиса с малым отрядом на юг, завершившийся бегством во время грозы. На той части истории, где Эрмин, погибая, всунул парню седельную сумку купца, Тигр резко вскочил и едва ли не крикнул:

— Эрмин?! Ты сказал, Эрмин?!

— Да. А что? — изумился реакции Троя Арил.

— А то, что этот купец и обрезал мне уши! Как, ты сказал, его звали?

— Малкольм Зорди. Так Дирк мне сказал.

— Дурацкое имя. Но нужно запомнить. — сам себе посоветовал Трой. — При мне-то, все время, к нему обращались — магистр, хозяин, а чаще всего — господин. Ни разу по имени.

— Ты точно уверен? — засомневался Арил. — Он мне показался вполне безобидным. И Альберт его не боялся. Болтал, как с приятелем. Странно.

— Уверен. Тут нечего думать. Надеюсь, он сдох, как и все его люди. Ты лучше скажи мне, что в сумке? Ты все там обшарил?

— Конечно. — не стал отпираться Арил. — В ней полно всякой всячины от еды до оружия. Есть занятная штука для записей, есть совсем непонятные вещи. Был мешок с кругляшами из желтого камня, да я сразу же выкинул. Небольшого размера, но больно тяжелый. На горбу не донес бы. Не лошадь ведь, все-таки.

— Покажи. Вдруг я что-то признаю. — стал упрашивать Тигр. — Раз Эрмин так за ней ломанулся, значит там нечто просто бесценное. Нам на севере все пригодится в торговлю. Кругляши-то ты зря не донес. Был в них, видимо, толк.

— Да смотри. — чуть обиделся Лис за упрек в отношении брошенных денег, коим цену в Долине не знали. — Мне не жалко.

Арил расстегнул ремешок и отбросил подвижную мягкую крышку. Трой тотчас запустил руки внутрь, вынимая на свет содержимое сумки по очереди. Постепенно на голом участке земли, перед парой парней, появились: ножи — небольшие, шесть штук, странной формы; железная фляга, содержащая жгучую жидкость, опознанную Тигром по запаху; скрепленный завязками в кожаном переплете, объемный бумажный журнал, в большей части исписанный; завернутый в плотную ткань, шмат сушеного мяса, в компании с крупным куском очень твердого сыра; связка разного вида ключей, совершенно не понятых Лисом; две печати, перо и чернильница; кипа всяких бумаг, аккуратно уложенных в тонком отсеке; и еще куча разного хлама, типа ниток с иголкой и старой расчески. Все вертелось в руках, изучалось, рассматривалось. По возможности, делались выводы.

Не умея писать и читать, так как в Племени только у Яра имелись такие способности, тем не менее, юноши знали, как выглядят цифры, и немного владели азами расчетов. От того-то журнал и другие бумаги остались непознанными, удивив только родичей жутким количеством чисел. С чем еще разобраться охотнику, как не с новым оружием? У ножей обнаружилось чудное свойство — как ни кинь, прилетит острием и воткнется в мишень. От чернил у людей только пальцы испачкались. Но зато очень быстро мужчины освоили мясо и сыр.

Содержимое сумки постепенно вернулось обратно, утолив любопытство парней. Лишь один, наиболее странный предмет Трой никак не хотел возвращать. Он крутил и вертел непонятную вещь так и эдак, не бросая попыток отыскать в ней какой-нибудь смысл. Плоский серый, как будто бы, камень, гладкий, прочный, но легкий, при этом, был по форме похож на какую-то шляпку гриба — снизу ровный и выпуклый сверху. Небольшой, в полтора кулака, без каких-то щелей и узоров, этот вовсе нелепый предмет Тигра просто довел до отчаяния. Но безухий упрямец сдаваться не думал и все мучил вещицу, по-всякому. То стучал ей по дереву, то подбрасывал в воздух, то давил, со всей силы, руками.

Наконец, в ту секунду, когда парень собрался бросать это дело, гладкий камень под сильными пальцами Троя неожиданно щелкнул, и верхняя часть, прокрутившись на полоборота, поднялась наверх, словно створка ракушки. Охотники ахнули. В сером чреве предмета, с обоих сторон, изнутри, располагались напротив друг друга две небольшие, в полпальца, канавки, своими трехгранными формами тотчас подтолкнувшие Тигра к безумнейшей мысли.

В момент позабыв о недавней секретности, безухий охотник нащупал на шее шнурок и извлек из-за пазухи, к вящему удивлению Лиса, небесного цвета кулон. Небольшой шестигранный цилиндр, закрепленный когда-то в оправу, на которой держалась цепочка, нынче все не имевшие истинной ценности части уже растерял и висел на обычном шнурке из провяленной кожи. Развязав непослушными пальцами хитрый узел, сжимавший тугую обмотку, Трой извлек драгоценность из последней ослабшей петли и вложил Звездный камень в ложбинку на гладкой поверхности той половины предмета, что изнанкой смотрела наверх.

Стержень лег, как влитой, подойдя идеально по форме. Надавив малость сверху, Трой резко захлопнул ракушку и, когда серый камень опять приобрел монолитность, провернул крышку дальше по кругу. То, что случилось потом, перевернуло в сознаниях родичей все представления об окружающем мире с ног на голову. Этого просто не могло быть. Ну не бывает такого в природе.

Камень ожил. На нем, там, где раньше однотонно серела покатая круглая плоскость, зажглись, по другому не скажешь, какие-то символы. Выделяясь зеленым свечением, как рисунки волшебными красками, по бокам этой шляпки гриба появились две странные треугольные стрелочки. В середине, на самой вершине предмета, тем же цветом горел аккуратный кружок. В остальном, все осталось, как прежде.

С перепугу, Трой выронил камень из рук. Тот свалился на землю и замер, рисунками кверху. Ничего не случилось. На голову небо не рухнуло, да и твердь устояла. Люди молча взирали на чудо. Секунды текли. Ничего не менялось. Трой тихонько шепнул:

— Колдовство…

Лис, в ответ, закивал. Напряженные гляделки продолжились.

Этот конкурс на смелость, все же, выиграл лучник. У Арила быстрее скопилось достаточно храбрости, чтобы взять в руки страшный предмет. Положив эту вещь на ладонь, Лис немного подумал, на что-то решаясь, а затем осторожно, как будто к опасному зверю, прикоснулся мизинцем к одной из светящихся стрелок. Тут же маленький круг, оказавшийся ноликом, незаметно для глаза, вдруг стал единицей.

— Ничего себе! — выдохнул Трой.

А Арил уже снова притронулся к стрелке. Вместо двойки, зажглась угловатая тройка. Вновь касание — цифра опять поменялась. Череда превращений смогла прекратиться, лишь на двузначном числе. За десяткой других величин не нашлось, сколько стрелку не жми. Лис уже осмелел и бесстрашно тыкал пальцем в другой треугольник. Цифры кинулись вспять и скатились опять до нуля. Тот Арилу не глянулся, и парень вернул в середину десятку, которую, долго не думая, тоже тронул рукой.

А вот теперь к представлению добавились звуки. Вернее, пока что, единственный. Камень пикнул. Негромко. Как будто птенца раздавили. А единица и ноль, составлявшие нынешний символ, внезапно сменили свой цвет и засияли загадочным красным. Кроме того, Лис удивленно почувствовал, что его ладонь, на которой держался предмет, для этого больше не требуется. Камень будто бы застрял в этой точке пространства и не двигался с места, как бы Арил его ни тянул. Пару раз дернув упрямую вещь, лучник убрал свои руки и, в растерянности, прижал их к вискам, запустив пальцы в волосы. Камень же, так ни на дюйм и не сдвинувшись, остался одиноко висеть в душном воздухе.

— Ты чувствуешь? Ветер пропал. — прошептал Трой испуганно.

— И правда. — подметил Арил перемену погоды.

Секунду назад ветерок нагонял облака и приятно бодрил в летний зной, утомленных охотников. А сейчас же движение воздуха полностью стихло, будто стену поставили. Оторвав от волшебного камня глаза, Лис направил свой взгляд на восток, откуда недавно летела прохлада.

— Посмотри на кусты! Там же листья шевелятся! — сам себе не поверил Арил.

— Точно! — выдохнут Трой. — А взгляни-ка сюда! — палец Тигра указывал влево. — Ярад всемогущий! Ведь так не бывает! Они же спокойно висят… — безухий сейчас говорил о листве другого, растущего северней и значительно ближе, кустарника. Зеленые ветви растения находились в полнейшей статичности, и от этого родичам сделалось страшно.

Продышавшись, Арил пересилил себя и пошел к тем кустам, на которых листва трепетала, посмотреть на подобное чудо поближе. Отойдя от застывшего в воздухе камня шагов на двенадцать, Лис внезапно со стоном, присел, обо что-то ударившись лбом. Меч в руках подбежавшего Тигра говорил о готовности Троя сражаться. Да только вот с кем? Вокруг было пусто, и охотник, выставив перед собой придававший уверенности блестящий клинок, попытался продвинуться дальше. Но не тут-то было. На первом же шаге острие будто в стену уперлось, и Торой, с перепугу, отпрыгнул назад. Затем, максимально вытянув руку с мечом, проделал все то же повторно. Результат не менялся. Неподвластная глазу преграда осталась на месте.

— Ты это тоже видишь? — обратился Трой к Лису.

— Скорее, не вижу. Но шишка на лбу настоящая.

— Колдовство. Как есть, колдовство. — озвучил очевидное Тигр.

— Попробуй правее. — посоветовал Лис.

Тигр немного сместился и снова направил клинок в пустоту.

— То же самое. Пойду-ка я дальше, а ты, давай, влево.

Арил подобрал с земли палку, боясь прикасаться к преграде руками, и начал обшаривать воздух с другой стороны. Осторожно шагая вдоль прозрачной стены, вскоре Лис оказался у дерева, чьи торчащие ветки находились концами снаружи, а росли из ствола, уходящего в землю корнями внутри ограждения. Повинуясь порыву, парень дернул одну из ветвей, что потоньше, и она с громким треском сломалась. Тот конец, что, сужаясь, удалялся от дерева, не упал, как ему полагалось, а остался висеть без опоры, немного шатаясь, будто влипнув в незримый барьер. Лис ругнулся и двинулся дальше, продолжая осмотр.

Две минуты спустя парни встретились. Круг замкнулся. Обход подтвердил — западня не имеет разрывов. Прозрачные стены немного клонились с периметра к центру. Швыряние палки наверх доказало наличие выпуклой крыши. Подкоп убедил неуемного Троя, что там, под землей, все в таком же ключе. Ловушка захлопнулась, и Лис, наконец, подобрал подходящее слово:

— Пузырь. Мы с тобой в пузыре. Как бывают на лужах во время дождя.

— Только этот уж больно большой. Ярдов десять от центра к любой стороне. — прикинул размеры ловушки охотник, на глаз.

— Десять! Точно! — Арил резко бросился к зависшему камню и тронул светящийся символ рукой. Цвет изменился, вернувшись к зеленому, а ветка, которую Лис отломал, внезапно свалилась на землю. Задул возвратившийся ветер. Трой, как ребенок, запрыгал на месте от радости. Прозрачный барьер повсеместно пропал, и свобода вернулась к охотникам.

— Я понял! — взволнованно крикнул Арил. — Прикасаясь сюда, надуваешь пузырь. Как все просто!

— А цифры показывают, сколько ярдов до края. — не хотел отставать умный Тигр в догадливости. — Проверим?

— Давай. Отойди-ка немного.

Трой послушно сместился, и Лис, выбрав стрелками двойку, снова тронул зеленую цифру. Получилось. Магический купол возник. Арил, позабыв свои страхи, ощупал преграду руками и, убедившись, что это ничуть не опасно, позвал к себе, криком товарища. Звук, без проблем, проходил сквозь барьер, и Трой, подбежав, тоже принялся гладить ладонью незримые стены.

— Поразительно. Под рукой словно камень, но холода нет. — поделился своими ощущениями безухий охотник. — Вот ведь штука полезная. Ты представь, можно спать без дежурств. Хрен снаружи кто влезет.

— Это точно. Пожалуй, и дождь не намочит. — согласился Арил. — Слушай! — внезапно дошло до охотника. — Так теперь нам и тварей страшиться не нужно. Надули пузырь, и порядок. Все. Ночью двинем к разлому. Как хорошо, что мы все-таки встретились. Расскажи. Я никак не пойму, где ты взял Звездный камень.

Дальше Трою пришлось ворошить неприятное прошлое, вспоминая про гибель Гамая. Время тайн и секретов прошло. Небывалое чудо, пережитое вместе, сразу сблизило юношей, возвращая доверие. В разговорах летели минуты. Постепенно, вплотную, придвинулся вечер, и настала пора отправляться в дорогу. Солнце скатилось за кроны деревьев, и поход стартовал.

* * *

Темнота обступала крадущихся родичей. Парни шли в сотне ярдов от края стены. Ближе держаться было опасно, да и здесь, в любой миг, мог на голову рухнуть обломок скалы. Осторожная ночная прогулка длилась уже третий час, и охотники вскоре надеялись выйти к началу каньона. Трой шагал впереди, оголив острый меч, а у Лиса в руках, укрывая свой свет под накинутой тряпкой, отыскавшейся в сумке магистра, дожидался, когда в нем возникнет нужда, удивительно легкий магический камень. Положившись всецело на случай, не устроив сначала разведку, ожидая того, что в Орде не заметят двух путников, люди медленно шли по равнине, укутавшись в мрак, и к рассвету мечтали пробраться подальше на север.

К сожалению, план проскочить незамеченными провалился еще на подходах к разлому. Темнота впереди зашипела, и послышался шум чьих-то быстрых шагов. Разглядев в свете звезд, или просто учуяв, людей, тварь, как ветер, летела к застывшим охотникам. Расстояние до свирепого зверя стремительно таяло. Нужно было что-то решать, и не медля. Когти ранили землю все ближе и ближе. Еще миг, и завяжется драка. Трой сорвался:

— Давай!

Нервы у Лиса, как выяснилось, были чуть крепче, и Арил лишь секунду спустя прикоснулся к зеленой десятке, создавая защитный пузырь. Камень сразу застрял где-то в ярде от почвы, а вот тварь оказалась зажата значительно выше. Рискованный ход оправдался, и зверь очутился в ловушке, застигнутый полем в прыжке. Прозрачная сфера как будто схватила животное, оставив снаружи две задние лапы, часть тела и хвост. Остальное, включая зубастую пасть и горящие злобой глаза, шипело, рычало и дергалось ярдах в двух над землей, нелепо свисая вовнутрь.

— Вышло! Бей ее! — торопливо среагировал Лис. — Не хочу стрелы портить. Да и времени мало. Щас еще набегут.

— Попробую быстро. — обещание Тигра прозвучало не очень уверенно.

Осторожно приблизившись к пойманной твари, Трой ударил мечом, метя в шею. Вышло плохо. Клинок, отведенный подставленной лапой, задел по касательной прочную шкуру, лишь слегка оцарапав зверюгу. Хвост снаружи лупил по прозрачной стене, когти задних конечностей бессильно скреблись о преграду, зубастая морда упорно старалась дотянуться до Тигра, но все было тщетно. Парень вновь замахнулся мечом. В этот раз получилось значительно лучше, и на землю закапала темная кровь. Новоявленный мечник, почувствовав силу оружия, в два удара закончил все дело. Тварь затихла навечно, зависнув на фоне бездонного звездного неба.

Жуткая сюрреалистичная картина парящего в воздухе мертвого чудища просуществовала недолго. Шум, предрекающий появление нового гостя, стремительно приближался, и Арил, тронув красные цифры, уронил труп на землю и стремительно бросился прочь. Тигр помчался его догонять, но забег получился коротким. Имея огромное преимущество в скорости, новая тварь слишком быстро нагнала людей, и Арилу поспешно пришлось снова ставить защиту.

В этот раз так удачно не вышло. Незримая сфера возникла вокруг беглецов слишком рано, и хищник, как прошлая тварь, не застрял, а только с разгона, всем телом влетел в стенку купола. От удара свалившись на землю, зверь немедля собрался подняться, но Арил оказался шустрее и, убрав ненадолго пузырь, сделал шаг в направлении чудища и опять прикоснулся к десятке. Таким образом, малость сместившись, прозрачный барьер пересек тело твари, поймав существо в колдовскую ловушку, и Трою повторно пришлось поработать мечом.

— И что теперь? — закончив расправу, взволнованно бросил охотник вопрос.

— Про нас уже знают. Прислушайся. — посоветовал Лис.

Вдали раздавались присущие тварям различные звуки, с лихвой подтверждая догадки Арила. Похоже, разлом охранялся ночною порой еще лучше, чем днем, и сторожа уже знали о двух нарушителях. Среди растянувшихся цепью по пустоши чудищ имелась не только хвостатая мелочь, о чем людям сразу же стало известно, как только гигант заревел в полумиле от них.

— Надо сваливать. Дорога на север закрыта. — констатировал Трой очевидное. — Уходим, пока не сбежались всей сворой.

— Что значит, уходим?! — возмутился Арил. — Куда нам идти?! Ты разве не понял, что все, кто остался в Долине, умрут? Это вопрос только времени. Нам нужно прорваться на север, к своим, а иначе конец.

— Я бы с радостью, уж поверь. — зашипел в ответ Тигр. — Да только не выйдет. Впереди нас ждет верная смерть, и ты это знаешь не хуже меня. Убирай стенки, и побежали. Хватит время тянуть.

— Но у нас же пузырь. Отобьемся. — продолжал, но уже неуверенно, настаивать Лис.

— Не говори ерунды! С пузырем не побегаешь. Окружат и усядутся ждать, пока мы не сдохнем от жажды и голода. Я согласен — Долине, похоже, конец. Но еще не сегодня и даже не завтра. Не хочу я сейчас умирать! Открывай!

Лучник сдался. Убрав колдовскую ограду, Арил печально вздохнул, попрощался мысленно с родичами, видимо, все же успевшими, покинув родную Долину, укрыться на севере, и побежал на восток. Тигр был прав — командиры пришельцев, если таковые имелись, мыслили здраво и, закупорив устье разлома, тем самым захлопнули крышку огромнейшей клетки. Добыча теперь не сбежит.

Уйти от возможной погони охотникам удалось без проблем. Очутившись в лесу, люди так запетляли следы, что найти беглецов, да еще в темноте, шансов, в принципе, не было. Утро парни встречали уже миль на десять восточней и на четыре южнее. Прошагав до обеда и еще вдвое увеличив расстояние до оставшихся у каньона чудовищ, охотники настолько устали, что наскоро перекусив остатками сыра и мяса, подыскали укромное место и улеглись спать.

Позволяя спокойно отдаться во власть сновидений, беглецов охранял неподвижно зависший над самой землей чудодейственный камень. На его закругленной вершине красным цветом светилась всего лишь пятерка, но и этих размеров колпак укрывал и людей, и поляну с запасом. Ценность синего стержня, хранимого долгие годы Мудрейшим, наконец-то была установлена. Но пока не на все сто процентов. Впереди еще ждали сюрпризы…

 

Глава тридцать третья

— А у вас такой меч каждый охотник имеет? — уже зная, как называются блестящие ножи северян, поинтересовался Валай.

— А зачем охотникам мечи? — удивился Джейк. — Охотникам луки нужны, капканы, ну и ловушки там всякие. С мечом на какую добычу идти?

— Долговязый говорит про мужчин. В целом. — вмешалась Мина. — И его, видно, интересует: получит ли он сам, в будущем, такое оружие.

— Ага. Что-то типа того. — подтвердил Волк.

— Ну, если служить пойдет, то получит, конечно. — обнадежил солдат. — Тут, хоть в войска, хоть к знатным, хоть к любому купцу в охранники — меч-то всегда дадут. А вот с деньгами сложнее… — оборвав последнюю фразу, Джейк засмеялся. Олениха и Волк, за компанию, пару раз хмыкнули, совершенно при этом не поняв: в чем смысл шутки.

— Ну так мы же, теперь, все будем барону служить. — обрадовался Валай. — Неужели в ваших землях на все Племя мечей найдется?

— Мечей в Империи найдется значительно больше, чем у вас рук. Причем вместе с детьми и бабами. — откровенно приврал, по мнению Волка, дружинник. — Но служить вы не будете. Кто тебе такую глупость сказал? Присягнете на верность, получите землю, и живите себе. Делай, что хочешь — лишь бы налоги платились. Хочешь — охоться, хочешь — пшеницу расти, хочешь — горшки из глины лепи. Каждый сам решать волен. Правда вот, если война начнется… — решил Джейк омрачить положение дел. — Тогда каждой общине придется людей на службу, все-таки, отправлять. И чем страшнее война, тем больше народу на нее призовут. Вот если Сарийцы, таки, полезут в Нарваз, а все говорят, что полезут, тогда по всем семи графствам набор пойдет. Глядишь, и тебя заберут. Получишь свой меч.

— А что? Сарийцы эти пострашней орды будут? — тревожно поинтересовалась Мина. Перспектива сбежать от одних чудовищ, для того чтобы сражаться с другими, совершенно не грела ей душу. — Как они выглядят? Крупные?

— Всякие. Ты, не думай. Сарийцы — вполне себе обычные люди. Только вера другая. И с мозгами не все в порядке. Фанатики долбаные. За свою кровавую суку и ее ублюдков в огонь лезть готовы.

— Ну, если люди. — успокоилась девушка. — Тогда, я думаю, эта беда у вас теперь уже и не главная. Повидал бы ты чернюков, так про сарийцев своих уже и забыл бы.

— Да что-то желания нет. Мне пока и рассказов хватает. — расписался солдат в своих страхах.

— Будет воля богов, так никогда этих красавцев и не увидишь. И все мы, заодно. — оптимистично напророчил Валай. — Авось, хватит Орде и Долины нашей. А на север они и не сунутся вовсе.

— На одних богов надежды мало. — покручинился Джейк. — В любом случае, нужно готовиться к худшему. А пронесет, будем радоваться. Кстати, о вышних силах. — резко сменил дружинник тему беседы. — Вы хоть каким богам молитесь? А то, может статься, они у нас с вами разные, и тогда будете всем народом веру менять, по-быстрому. С церковью шутки плохи. Иноверцев в Империи не потерпят.

— Да всем молимся. — удивилась Мина такой постановке вопроса. — Смотря повод какой. Когда Яраду, когда Нахару, когда остальным. Ну, кроме Зарбага, конечно. У него человеку просить, вроде, нечего. Да и к Кэму-создателю никто не взывает. Правда он и не то, чтобы бог. Он отдельно стоит. А у вас, что, другие какие-то боги?

— Да выходит, что нет. Те же самые. — к облегчению родичей, констатировал Джейк. — Только Яроса вы по-другому зовете. А по сути все так. Пять богов, вечный Враг и создатель.

Важный факт, подтверждающий общие корни народов, облегчал предстоящий процесс привыкания Племени к новой непознанной жизни, но до этих времен нужно было еще дотерпеть и пройти неизвестное множество миль, каждая из которых давалась с огромным трудом.

Десять долгих мучительных дней длился пеший поход по равнине. Расстояние от реки до разлома верховым представлялось коротким, и отряд баронета одолел этот путь за неполные сутки, умеренной скачки. А груженой толпе на такой переход, еле-еле хватило недели. У начала каньона чуть-чуть задержались, пополнив запасы воды, и свернули на север. Между гор темпы снизились. Встречный ветер изрядно мешал, задувая и ночью и днем. Люди еле ползли.

Еще до начала сухого пути, по воле Мудрейшего, часть плотов расплели, но не полностью. Не успевшие сильно набраться воды, тростниковые прямоугольники, потеряв прилично в размерах, переквалифицировались в относительно легкие волокуши. Сорок шесть из таких бесколесных повозок, по числу имевшихся в наличии лошадей, натужно тянулось животными, а еще пару сотен, оставляя бескрайние ленты следов, люди тащили вручную. Не прикажи Драгомир, оставленный Монком за главного, бросить еще у реки большую часть бесполезного хлама, как он отозвался о скарбе, прихваченном Племенем из дому, таких сухопутных плотов ползло бы сейчас по каньону, как минимум, раза в два больше.

Вчера, ближе к вечеру, один из охотников, тащивший в компании Мины с Валаем их волокушу, умудрился подсунуть ступню под полозья из жерди и был, по нужде, заменен, как уже не помощник. Приставленный к ним Драгомиром дружинник, для замены непутевого родича, оказался довольно общительным, и молодым храбрецам, побывавшим за южной стеной, наконец выпал шанс разузнать хоть немного о жизни на севере. Все утро парень и девушка, по очереди, долбили солдата вопросами, а тот, как умел, отвечал им и, встречно, выпытывал сведения о Орде и Долине у родичей. Не стихавшую болтовню в этой тройке смогло, кое-как, прекратить лишь известие, что впереди, наконец, появились встречающие.

По каньону на юг продвигалось с полсотни порожних повозок, запрошенных давеча Альбертом. В компании с ними топтали просушенный зноем, коричневый грунт сотни три верховых. Приличных размеров отряд приближался, и стало заметно, все конные — воины. На солнце блестели железные шлемы, пока прикрепленные к седлам. Похоже, рассказ вестовых о орде изрядно встревожил барона, и тот, не скупясь, выслал к младшему сыну в подмогу практически весь гарнизон замка Монков.

Минуты текли, обе группы сближались, ведущие Племя старшины пробились в начало процессии. Яр, Маргар и, оставшийся без коня, Драгомир поспешили навстречу гостям, выдвигаясь вперед. В то же время, от скачущих с севера всадников отделились четыре фигуры. Достигнув встречающей тройки, один из наездников, облаченный в расшитый оранжевой нитью камзол, прокричал, не слезая с коня:

— Где мой брат?

— Ваша милость, Альберт еще не вернулся. — с поклоном доложил Драгомир. — Мы ждем его со дня на день. Милорд лично возглавил разведку.

— Да знаю я. — отмахнулся не в меру обрюзгший наследник благородного дома. — Надеялся, он уже здесь. Придурок беспечный. Ну ладно. Вернется — получит. Рассказывай, что тут у вас.

— Ползем, вот. Народ к дисциплине приучен. Проблем, вроде, нет. — доложил Драгомир. — Погони замечено не было. Продуктовых запасов хватает. Волнуюсь, конечно, за Альберта, да и устали прилично, а так, все нормально. Дошли бы, наверно, и сами, но с транспортом выйдет быстрее.

— Хорошо. Занимайся погрузкой. Потом все расскажешь подробней. Пока же, представь меня людям. — кивнул баронет на застывших слегка в стороне представителей Племени. — Я так понимаю, они возглавляют южан.

Подозвав жестом родичей, старый солдат, по-военному четко, и даже немного напыщенно, именно так, как любил баронет, огласил полный титул надменно взиравшего на людей сверху вниз гордеца:

— Яр, Маргар, познакомьтесь. Перед вами наследник барона Августа Монка, будущий правитель Синара и всех окрестных земель, баронет Альфред Монк. Наш господин, повелитель, судья и опора в тяжелое время. Поклонитесь и впредь обращайтесь милорд, или светлость.

Послушно согнувшись сначала в поклонах, мужчины подняли глаза на вальяжно сидевшего в мягком седле баронета.

— Ну что вы молчите? Язык у нас общий. Об этом я знаю. Представляйтесь давайте. Я жду.

Слишком тонкий, для столь габаритного тела, раздавшийся голос заставил людей усомниться в родстве говорившего с Альбертом, чей звонкий, приятный ушам баритон, совершенно, звучал по-другому. Но вот внешность Альфреда, несмотря на приличную разницу в возрасте и избыточный вес, подтверждала фамильное сходство, не давая развиться сомнениям дальше. Яр, с намеком, взглянул на Маргара, тот кивнул, понимая, и начал:

— Я, милорд, вождь нашего племени. Мое имя — Маргар. Как и все, я давал обещание вашему брату присягнуть в вечной верности Монкам и всем, кто над вами, в обмен на защиту и земли для жизни. Позвольте же дать эту клятву прилюдно, и скрепим договор пред богами.

— Я не знаю подробностей того, что мой брат обещал вам. Да и клятву на верность Империи, позже, вы принесете отцу. Про все наши законы и прочее вам поведают после. Пока же, ни в чем не перечьте и слушайте, что говорят мои люди.

— Хорошо, господин. Я все понял. Позвольте идти с Драгомиром, помогать загружаться. Того и гляди, подоспеет Орда. Время дорого.

Грузный всадник жеманно скривился, и блестящие полные губы шевельнулись, исторгнув немыслимый бред:

— Этих чудищ своих вы, случайно, не выдумали, лишь бы только земли получить?

— Да вы что?! Кто ж такое придумает?! — возмущенно воскликнул Мудрейший, услышав подобную глупость. — Сотни наших нашли свою смерть в их когтях и зубах! А земли мы и сами имели без края.

От волнения Яр позабыл обращаться к баронету, как должно, что Альфред тот час же подметил:

— Поспокойней. Ты как обращаешься к сыну барона? Не бойтесь, я верю вам. Просто хотел посмотреть на реакцию. Ты кто, кстати, будешь? Помощник вождя? Или сын его?

Услышав последний вопрос, Маргар глупо хрюкнул, давясь прорывавшимся смехом, а Яр, растерявшись, задумался: «И правда, а кто я?». Во время похода, в компании северных воинов, подобных вопросов еще не звучало, и Вечный, не ведавший собственной сути, сейчас затруднялся с ответом, пока до конца не обдумав свой нынешний статус. Тогда, у реки, отрекаясь от звания божьего сына, в его голове, пустоту заполняли другие проблемы. Потом началась непрерывная гонка со смертью, и времени думать об этом и вовсе не стало.

Пришедший отряд северян уже поравнялся с конем своего господина, и пауза сделалась просто неловкой. На помощь к зависшему в собственных мыслях Мудрейшему пришел, разгадавший причину молчания Яра, Маргар:

— Это Яр, ваша светлость. Он первейший советник для Племени. Мы, по праву, его называем Мудрейшим, и за ним остается последнее слово в серьезных решениях.

— Получается, Вождь это он, а не ты. Непонятно у вас все устроено. — в ироничных словах баронета доля правды, конечно, имелась. — Как-то странно звучит то, что ты мне сказал. Не находишь?

— Что ж тут странного? — не хотел соглашаться Маргар. — Вождь — не имя. Вождем не рождаются. Его выбирают старейшины. Ну а Яр, он, от века, всем нам помогает советом и делом. И пускай он не вождь, но глава. Я вам больше скажу, он хранитель нашего Племени.

Благородный нахмурился, слыша все это, а очнувшийся Яр, подливая лишь масла в огонь, наконец-то решился и сам о себе рассказать, что, и вовсе, уже было лишним.

— Я бессмертный и всю свою долгую жизнь положил на служение Племени. Народ, несмотря ни на что, мне внимает и верит в меня. Это я убедил своих родичей двинуться к вам и хотел бы нести свое бремя и дальше. Мой народ для меня — словно дети родные.

Баронет быстро глянул вокруг, убедившись, что он далеко не один и, прищурив немного глаза, задал Яру вопрос на засыпку:

— Значит, настоящих детей у тебя нет?

Яр почуял какой-то подвох, но ответил:

— Нет. Здесь боги меня обделили.

Альфред мигом изменился в лице и, как резаный, заорал во все горло:

— Проклятый! Взять его!

Люди Монка тут же бросились с разных сторон на Мудрейшего. В воздух взвились мечи, упреждая возможный протест. Яр, в момент оценив ситуацию, поднял руки ладонями вверх и застыл, не стремясь ни бежать, ни сражаться. А вот старый Медведь не мог похвастаться такими железными нервами и, взревев, попытался вмешаться. Один из солдат, налетевших на Яра, был немедля отброшен в сторону, и огромный кулак силача надвигался уже на второго. Но Мудрейший, завидев безумства Маргара, поспешил остудить пыл могучего в прошлом бойца:

— Успокойся, Маргар! Не глупи! Ты же видишь, случилась ошибка. Меня перепутали с кем-то. Скоро все прояснится.

Вождь услышал и смог удержать свою ярость. Дал возможность солдатам себя оттащить и, застыв в стороне, прожигал гневным взглядом то Яра, то сидящего на коне баронета. Альфред, чья голова находилась значительно выше стоявших внизу, заприметил, как в первых рядах подходивших охотников поднялась суета, и свидетели дикой картины захвата Мудрейшего уже брались за луки и копья. Понимая, что прямо сейчас может вспыхнуть ненужная драка, Монк, немного струхнув, изменившимся голосом крикнул Маргару:

— Вождь, будь мудрым! Не доводи до беды! Возвращайся к своим и помоги Драгомиру с погрузкой. Яр ваш проклят с рождения. Вы и сами не знаете, с кем водите дружбу.

— Ну уж нет. Я Мудрейшего знаю всю свою жизнь. И какой-то вины отродясь за ним не было. Лишь добро. Вы, милорд, — в этот раз обращение прозвучало скорее сердито, чем вежливо — поступаете крайне неправильно. Ваши воины, конечно, сильны, но нас больше. Значительно больше. Уж давайте решать дело миром. Мы своих не бросаем.

Баронет растерялся. Положение дел становилось опасным. Гордый Альфред уже пожалел, что так скоро устроил арест. Он, конечно же, действовал в рамках закона, но слегка поспешил, не подумав. Никуда бы бездушный не делся. Нужно было смолчать и хватать его позже. Уже без свидетелей и без риска упасть со стрелой в животе. Но дурацкий поступок был сделан, и теперь идти на попятную означало лишиться достоинства на глазах у своих же дружинников. А такого себе позволять будущий правитель Синара не мог.

Ситуация заходила в тупик. Вероятность кровопролития, с каждым мигом, росла. Раскусив страхи Альфреда, Мудрейший решился на хитрость и, принося себя в жертву, произнес строгим голосом лживую речь:

— Маргар, отступись! Я приказываю! Возвращайся скорее к охотникам и, смотрите, без глупостей. До суда у барона мне совсем ничего не грозит. Я ведь прав, ваша светлость? — Монк поспешно кивнул, уступая, — А раз так, позаботься о людях. Время — дорого. Трогайтесь в путь. Я уверен, Орда уже близко. За меня не волнуйтесь. Вины моей нет, значит, боги вмешаются. Помни, кто я. Там у реки я соврал.

Вождь, услышав такое, смирился. Опустил грустно голову и побрел к краю пешей толпы, где шумел недовольно народ. Яр и Альфред смогли, наконец-то, вздохнуть с облегчением, правда, повод для этого был у обоих немного различный. Если Вечный боялся, доселе, за родичей, наплевав на свое положение пленника, то вспотевший от страха толстяк дворянин, в это время, дрожал лишь о собственной шкуре. Сила воли Мудрейшего не дала разгореться конфликту, но как долго охотники будут все это терпеть, Яр не знал и желал одного, чтобы Альберт, как можно скорее, вернулся. Он совсем не походит на брата. Он поймет, и проблема решится.

* * *

— Смотри, возвращаются! — оказалась Мина самой глазастой.

— Действительно. Всадники. — подтвердил обернувшийся Джейк.

Дружинник и родичи уже примирились после вспыхнувшей ссоры, которая чуть не привела к потасовке во время привала, спонтанно возникшего при встрече отряда с телегами. Когда, прилетевшее по цепочке, известие о пленении Яра достигло Валая и Мины, горячая пара немедля накинулась на ни в чем не повинного Джейка. Солдат кое-как отбивался словами, и сам не имея понятия, что происходит. Но зазвучавшее по рядам беглецов, через пару минут, сообщение прекратило конфликт, но не сильно добавило ясности. Маргар возвещал, что случилась ошибка, и Яр на какое-то время покинет народ и отправится дальше один. Также Мудрейший и вождь приказали: не поддаваться порывам и сохранять, непременно, спокойствие. Родичей все это сильно расстроило, но приказ есть приказ — склоки стихли.

С тех событий прошло уже много часов, и глубокие тени давно покрывали долину разлома. Перегрузка в повозки закончилась. Люди шли налегке. Большинство северян уступили коней старикам и шагали слегка в стороне. Лишь дружинники Драгомира, много дней помогавшие родичам с волоком, не покинули новых приятелей и все так же плелись среди них. Вечер близился, но пока еще было светло. Этот свет и позволил увидеть нагонявших отряд верховых.

— Слава Яросу! Их все еще шестеро! — не ведая правды, воскликнул восторженно Джейк — Сколько ушло, столько и возвращается. Отлично!

Постепенно расстояние до всадников сокращалось, и снова же первой подвох обнаружила Мина:

— Там не они. Вернее, не только они.

— Где Арил? Я не вижу Арила! — всполошился Валай. — Вот же суки! Лисенка сгубили! — непонятно кого обозвал разозлившийся Волк.

— Жаль… Хороший был парень. — раньше времени оплакала Мина Арила. — Хорошо, хоть, Ралат уцелел. Он нам все и расскажет.

— Главное, что милорд возвратился. — с облегчением молвил солдат. — Уж поверьте, мне жаль вашего друга, но без Альберта, брат его натворил бы такого, что не хочется даже и думать об этом. Трое наших. А вот кто остальные? Ведь, насколько я понял, кони в вашей долине не водятся?

— Никогда не водились. — подтвердил Валай. — Что гадать? Ждем Ралата.

Верховая шестерка уже поравнялась с терявшимися в догадках людьми, и Ралат, испросив разрешения, спрыгнул с коня и затопал на встречу товарищам. Остальные, во главе с молодым баронетом, проехали мимо и устремились к началу колоны. По пути к ним, стремглав, подбежал Драгомир и, запрыгнув в седло покинутого недавно Ралатом коня, потрусил рядом с Альбертом, без умолку о чем-то ему рассказывая.

Наконец, небольшая процессия достигла неспешно ползущей чуть впереди остальных группы всадников, не уступивших своих лошадей тем, кто более слаб. Грузный Монк, восседавший в седле среди них, был суров и как будто не рад возвращению брата.

— Неужели изволил вернуться? — крикнул он еще ярдов за двадцать. — Я уж думал, тебе там понравилось.

— К черту колкости! — с ходу, накинулся Альберт на старшего брата. — Ты мне лучше скажи, какого Зарбага, ты делаешь? Нахрена ты схватил предводителя наших будущих граждан?

— Ты язык придержи! Помнишь, кто из нас старший? — возмутился толстяк. — Я все сделал согласно законам. Как ты знаешь, любой Проклятый, пойманный в землях Империи, без специального разрешения канцелярии, в котором еще и отметка Братства должна иметься, подлежит немедленному аресту. Я поступил правильно. А дальше пускай с ним отец разбирается, вместе с имперским советником и епископом.

— Ты смотри. какой правильный. А тебя не смутило, что здесь не совсем, чтобы земли Империи? И какие, к чертям, разрешения, когда вокруг такое творится! Ты и представить не можешь, что движется с юга? Поверь мне, сейчас не до ловли каких-то там Проклятых. За горами угроза похлеще безумной богини.

— Что? Все правда так плохо? — Альфред начал сдавать. — Давай чуть отъедим вдвоем. Поболтаем уже с глазу на глаз.

— Хорошо, только прежде скажи мне, где Яр. Я хочу его видеть.

— Не получится. — малость смутился наследник барона. — Тюремный фургон уже отбыл в Синар. Я специально его отослал поскорее, чтоб дикарей не дразнить. Сейчас уже слишком темно, не увидеть, но они там, впереди, милях в трех, или больше. Я велел торопиться.

— Ну ты даешь! И тюремный фургон приволок. Палача с тобой нет? Или взял?

— Я сюда приволок все повозки, что были в наличии. Все до самой последней. А еще, по пути, две у встречных крестьян отобрал. — возмутился нападкам толстяк. — Ты бы лучше спасибо сказал, а не ерничал. Ну так как? Мы отъедим с тобой, или нет?

— Милорды, я приношу свои извинения. — раздался голос магистра. — Пока вы здесь, я хотел бы откланяться. Мы сразу двинемся дальше.

— Что, прямо в ночь? — удивился Альберт. — Брат, ты заметил, кого я оттуда привел?

— Да. Рад видеть вас, Зорди. — сказал баронет совершенно безрадостным тоном. — Несмотря на потрепанный вид, я вас сразу узнал. Что вы там делали?

— О…, ваша светлость, история длинная. Вам Альберт потом все расскажет. — отделался Малкольм от Альфреда. — Ну все, господа. Вам — успехов, а мы поскакали. Еще раз спасибо за все. До свидания.

— Счастливо, Зорди. — пожелал младший Монк. — Как доберетесь к своим, расскажите им про Орду. Боюсь, что Империя вскоре запросит у Валонга военную помощь. Вы, как никто, понимаете, на что эти твари способны.

— Я расскажу, уж поверьте. Но я — всего лишь купец. Ничего обещать не могу. — последнюю фразу магистра едва было слышно. Трое валонгцев уже поскакали вперед.

Благородные тоже, тронув поводья, отправились в путь. Но короткий. Отъехав не так далеко, они тормознули коней, и начался разговор без свидетелей.

— Альб, что нам делать? — отбросив свой гонор, зачастил Альфред испуганным голосом. — Пока тебя не было, явился имперский гонец. Война началась! Ализия, в помощь армии, должна предоставить десять тысяч мечей. Наша доля — семьсот человек. Срок — вчера. Советник требовал отослать всю дружину. Но твои вести о тварях пришли очень кстати. Я разыграл приступ паники и рванулся сюда, прихватив всех солдат, что имелись. Жерард был в ярости. Но пусть хоть удавится. Приказа отец не нарушил. Квота набрана. Согнали крестьян, кто похуже. Из города малость добавили. Сброд форменный… Ни граф, ни наместник такого не стерпят. Аукнется нам это дело. Но выбора не было. Мы с отцом испугались рассказа твоих вестовых. И не зря, как я вижу. Считаешь, достанет людей, чтоб отбиться?

— Нет. Не хватит. — развеял надежды Альфреда его младший брат. — Здесь нужен бы полк регуляров, как минимум. Но его нет и не будет. А значит, поднимем весь люд, кто способен сражаться. В арсеналах оружия хватит, причем и для новых друзей. Эх, зря ты так с Яром. Блюститель порядков несчастный. Нам нужны эти люди. Хотя бы на первое время.

— Не спорю. Сглупил. Предлагаю послать завтра всадников и вернуть их бездушного лидера. Так и быть, пусть походит пока на свободе. Только, если узнает епископ…

— Да и хрен с ним! Потом разберемся. Старый Блай — еще та, конечно, скотина, но и у него есть мозги. Если только твари прорвутся сквозь этот каньон, церковь в Синаре без паствы останется. Ты бы их видел, Фред. Ты бы их видел…

Беседа двух Монков еще продолжалась, а все остальные уже стали лагерем на ночь. День вышел сложный, и родичи, готовясь к ночлегу, сердито ворчали. Пленение Яра изрядно тревожило каждого, и все ощутили прилив облегчения, когда возвратившийся Альберт сам, лично, проехал по лагерю и возвестил, что Мудрейшего завтра отпустят. Вопрос разрешился.

— А я говорил, что как Альберт вернется, все станет на место. — шепнул Мине Волк, засыпая.

— Да. Завтра Мудрейший опять будет с нами. — ответила девушка тихо, сквозь сон.

К сожалению, она ошибалась…

* * *

Слабого света звезд едва хватало на то, чтобы видеть ту двойку коней, что тащили повозку. Отвесные стены каньона уходили в необозримую высь, оставляя небесным огням лишь далекую тонкую полосу меж своими вершинами. Фургон, по инерции, все еще полз, но с каждой минутой все медленнее. Наконец, до возницы дошло, что движение дальше во тьме — неоправданный риск, и железная клетка, стоящая на трех парах колес, замерла.

Люди спрыгнули с козел и приступили к разбивке подобия лагеря. Один из солдат покормил лошадей, другой нарезал хлеб и мясо для ужина. Огня разводить не решились. Таков был указ баронета. Сидевшему под замком дикарю тоже сунули снеди сквозь прутья, и все приступили к еде.

— Слышишь, Ральф? Кто-то скачет. — охранник отложил бутерброд и потянулся к мечу.

— Да ладно тебе. Чего всполошился? — второму солдату угрозы в гостях не мерещилось. — Кого-то послали за нами. Или дальше, в Синар. Здесь врагам взяться неоткуда.

— Щас узнаем. — поднялся с земли недоверчивый Ральф. — Ты бы, Дин, тоже встал. Вдруг начальство. Еще попадет за расхлябанность.

Этот довод сработал, и дружинник вскочил, извлекая из ножен оружие. Полог ночи слегка приоткрылся, и солдаты увидели тени трех скачущих к ним верховых. Расстояние до всадников таяло с каждой секундой, но замедлять бег коней ночные гости, похоже, не думали. Слишком поздно смекнув, что на них нападают, охранники бросились в разные стороны, но момент был упущен. С легким свистом оружие рухнуло сверху на бедных синарцев. Перепуганный Дин умер сразу, пропустив смертоносный удар, а вот Ральф оказался проворней напарника и ушел, кувырком, от разящего лезвия. Этот трюк даровал ему лишних пятнадцать секунд, и позволил сидевшему в клетке Мудрейшему, разглядеть в темноте скоротечную схватку один на один, удивляясь чудовищной силе и скорости соскочившего со спины скакуна человека.

Три кошачьих прыжка, два небрежных удара мечом, и душа умервшленного Ральфа полетела к богам в верхний мир или рухнула в нижний к Зарбагу. Незнакомец обтер свой клинок об одежду убитого и поспешно отправился к клетке. Два других человека уже распрягали, тянувших доселе повозку, коней, ну а Яр замер в центре фургона, приготовившись к худшему.

— Мудрейший, не бойтесь. — голос магистра полнился дружелюбием. — Мы ваши друзья. Мы пришли вас спасти.

— Вы меня знаете? Кто вы? — Яр еще не проникся доверием к прибывшим.

— Меня зовут Малкольм. И мы не имперцы. Наша страна на востоке, и там не хватают таких, как мы с вами. — начал Зорди со второго вопроса. — Да. Я вас знаю. По рассказам, конечно. Но, главное, могу вам поведать о том, чего вы и сами не знаете о себе. Например то, что вашего отца звали Асуром, а мать Йенной.

Яр вздрогнул. Древние тайны, проникнуть в которые он мечтал всю свою долгую жизнь, кажется, начинали проглядывать сквозь пропасть веков. В душе молодого лицом старика зародилась надежда пролить свет на темное прошлое. Яр молча ождидал продолжения, а Малкольм, немного отвлекся и бросил своим подчиненным:

— Ищите ключи. По карманам проверьте. Мне нужен большой, дюйма в три.

Подручные Малкольма кинулись обшаривать трупы, а Зорди продолжил рассказывать Яру о прошлом:

— Не удивляйтесь. Мне ведомо многое. Я, как-никак, вдвое старше, чем вы. Третий цикл пошел, как дышу этим воздухом. Ваши родители были моими друзьями. — магистр печально вздохнул. — Жаль, что оба мертвы. Я надеялся, Йенна спаслась и живет за горами на юге, все эти долгие годы. Но… Мне Трой рассказал ваши сказки. Или, вернее, предания. Вы ее тоже узнать не имели возможности. Прекрасный был человек.

— Трой?! — оживился Мудрейший. — Я слышал, что он пропадал. Мне тогда некогда было вдаваться в подробности. Так, значит, хитрец просочился на север. И где он сейчас?

— Нет, Яр. Вы не поняли. Мне Трой повстречался на юге. В лесах за рекой. В ваших землях. Я вел свой отряд, чтобы вас отыскать, но, к сожалению, мы разминулись. Я удивлен тем, что вам ничего обо мне не известно. Вместе с Троем была еще женщина. Она поспешила к своим и должна была все рассказать. Похоже, с ней что-то случилось, и весть не дошла. Ну а Трой, он повел нас, короткой дорогой, к поселку Орлов. Говорил, вы там будете.

В это время один из валонгцев принес отыскавшийся ключ, и беседа прервалась. Замок заскрипел, и свобода вернулась к Мудрейшему. Яр осторожно пролез сквозь открытую дверь и, спрыгнув с повозки, застыл, не зная, что делать дальше. С одной стороны этот Малкольм вызывал, несомненно, доверие, с другой же два трупа, уроком лежащие в нескольких ярдах отсюда, своим видом вселяли опаску. Яр мучился выбором, в своем восприятии этих событий, но друзья перед ним, или все же враги, никак определиться не мог. Из раздумий Мудрейшего вывел магистр, протянув Яру меч одного из дружинников.

— Вот, возьмите. — оружие отдавалось легко, без намека на страх или даже сомнения. — Бывшему хозяину он больше не нужен. Жаль, конечно, служак, но по-другому было нельзя. Приношу свои извинения. Я не закончил рассказ о нашем трагичном походе. Ну так вот. В поселке Орлов, вместо вас, нас встречали чудовища. И потом понеслось… Нас гнали, как зайцев. Не раз приходилось сражаться. Из двадцати с лишним воинов, в итоге, мы выжили только втроем. Да и то, благодаря лишь тому, что наткнулись на Альберта. Трой, к сожалению, тоже погиб. Приношу соболезнования.

— А Арил и Ралат? — выслушав исповедь Зорди, спросил Яр с надеждой. — Они были с Альбертом.

— Сегодня со мною и Монком вернулось лишь шестеро. Ралат прискакал среди нас. Арил… — магистр покачал головой — Увы. Сожалею.

— Жаль мальчишек. Особенно Лиса. — опечалился Яр.

— Да… Что уж тут сделаешь, когда такое творится. Люди гибнут, как мухи. Кто ж знал, что на свете существуют подобные твари. Вас, Яр, народ не даром Мудрейшим прозвал. Умудрились-таки спасти свое Племя.

— Я тоже недавно так думал. Теперь сомневаюсь. — Яр намекал на арест.

— Ах, вы про это? — магистр кивнул на тюремный фургон. — Не бойтесь. Имперцы нормальные парни. И Монки — не худший из благородных домов. Ничего вашим людям не сделают. Альберт свои обещания сдержит. Я хорошо его знаю. Да и барона Августа тоже.

— А что же со мной?

— А вот с вами — беда. — голос Малькольма изменился. — В Империи Вечных ждет только плаха. Если бы я сейчас не поспел, то дня через три палач отрубил бы вам голову. А без головы даже мы не живем.

— Господин, мы готовы. — доложил один из валонгцев, подводя лошадей.

— Ну тогда отправляемся. — распорядился магистр. — Яр, вы еще не сидели в седле? Справитесь?

— Подождите. — всполошился Мудрейший. — Куда отправляемся?

— В Валонг. Куда же еще? — неподдельно удивился фальшивый купец. — Я же вам объяснил: в Империи Проклятых ловят и убивают. Вам тут нельзя оставаться. А теперь и мне тоже. Двадцать лет конспирации, пять минут назад, к Зарбагу отправились. Ну и черт с ним! Меня здесь уже ничего и не держит.

— А меня держит! — перебил Яр магистра, собиравшегося сказать что-то еще. — Как я в такую минуту оставлю людей?! Орда на подходе. Северянам, как выяснилось, доверия мало. Ничего еще не закончилось. Я нужен родичам.

— Эх, Яр. — поучительно начал Малкольм. — Ваши чувства мне предельно понятны. Но вы же Вечный. Думайте головой, а не сердцем. Ваша смерть никому не поможет. А другого ожидать не приходится. Что вы предпримете? Уведете своих обратно на юг? Или, может, в другую страну? Вы не знаете этого мира. — жестоко констатировал Зорди. — Вокруг нас Империя, на сотни и сотни миль. Тут вам ничего не исправить и не переделать. Будьте мудры. Отправляйтесь со мною в Валонг. Там свобода и знания. Вам многому нужно учиться. Боюсь, что Орда угрожает не только Синару и вашему Племени, но и всему огромному миру людей. Нужно срочно придумывать, как разобраться с пришельцами. А думать, Яр… Думать — это наша работа. Кому, как не нам, детям бури, по силам такая задача. Решайтесь, Яр. Времени мало. Его почти нет.

Магистр замолк, выжидающе глядя на Яра, а тот, разрываясь на части и чувствуя, как закипают мозги, пытался найти хоть какой-нибудь выход, отличный от бегства в Валонг. Перебрав в голове все возможности, прокрутив варианты событий, тот, кого называли Мудрейшим, проиграл этот мысленный бой. Шесть веков с небольшим, прожитых в простой и понятной Долине, не давали достаточно опыта для решения этой задачи. Яр, с болью, вздохнул и, сдаваясь во власть хитроумного Малькольма, чье настоящее имя, конечно же, было другим, соглашаясь, сказал:

— Я не умею ездить на лошади. Вам придется меня научить.

Магистр тайного ордена, собравшего под своими знаменами множество Вечных, расплылся в довольной улыбке и добродушно пообещал:

— Не переживайте. Я научу вас не только этому. Ставьте левую ногу в стремя. Вот так. Теперь берите поводья…

* * *

Непроглядная ночь покрывала каньон пеленой темноты, но четверка людей все равно продолжала неспешную скачку. Мысли Яра метались, на сердце лежала печаль, но тяжелый, навязанный ложью, неправильный выбор был сделан. Впереди ждал Валонг. Ждали новые знания, новые люди и новая жизнь. И обман. Паутина обмана…

 

Эпилог

Тинто любил свою работу. Не так, конечно, как, например, сапожник, создающий прекрасную обувь, любит и уважает свое ремесло, получая удовольствие не только от самого созидательного процесса, но и от важности своего труда для людей. Совсем не так.

От работы Тинто пользы для общества не было никакой. По крайней мере, он сам так считал. Однообразный, не меняющийся день ото дня, процесс интересным или захватывающим мог назвать только последний осел. Ведь чего интересного может быть в отупляющем просиживании каменной лавки, намертво приделанной к полу у окна караулки, лишь дважды за смену покидая ее для проверки постов.

А вот важность, пожалуй, в его работе имелась. Не даром же, каждый год, сам областной голова, лично, являлся с ревизией в эту дыру. Отчего-то начальство считало охрану того, что и так невозможно украсть, нужным и ответственным делом.

Работа начальника охраны «пустого кургана» была скучной, унылой и совершенно бесперспективной, в плане карьерного роста, но Тинто Киртану она нравилась. Во-первых, своей стабильностью. Должность существовала чуть ли ни тысячу лет, и отменять ее никто, похоже, не собирался. Во-вторых, безопасностью. Отродясь, ни один злоумышленник не пытался напасть на вверенный ему объект, и у предшественников Тинто на этой должности, насколько он знал, таких случаев тоже не было. А в-третьих, он любил тишину и покой глубинки, в которой нес службу и куда переехал уже целых четырнадцать лет назад, вместе со всей семьей.

Сидя у открытого настежь окна, Тинто наслаждался утренним пением птиц, разливавшимся веселым многоголосьем по окрестной степи. Большие солнечные часы, установленные в середине двора, подсказывали, что скоро настанет пора отправляться в обход. Киртан встал, потянулся и, накинув на спину форменный желтый плащ, отправился в соседнюю комнату, где находился выход наружу. Проходя мимо большого обеденного стола, над которым, в дорогой позолоченной рамке, висел на стене портрет невероятно красивой черноволосой женщины, Тинто слегка поклонился, пробормотал, еле слышно, обращенные к богине слова благодарности и только потом взялся за ручку дубовой двери.

На улице стояло прекрасное летнее утро. Солнце на небе радостно поливало землю лучами тепла и света, но жары еще не было. Желто-зеленая степь, в своем разнотравье, расстилалась на многие мили вокруг, и лишь на востоке виднелась, не так далеко, небольшая тенистая роща, за которой и находился поселок, где проживали охранники со своими семьями. Природа дышала спокойствием, и даже как-то не верилось, что буквально на днях, по всему миру, начнется Великая буря.

О грядущем очередном катаклизме, предшествующем началу нового цикла, в Сарии было известно каждому. Еще бы, ведь для бессмертной богини, повелевавшей народами этой страны, такое стихийное бедствие, разрушавшее горы раз в шестьсот двадцать девять лет, на протяжении всей истории человечества, было уже неизвестно каким по счету. Предупрежденные люди давно подготовились к этой тяжелой неделе, и каких-то страшных последствий будущей бури для подвластных богине земель не предвиделось.

Тинто еще раз скользнул взглядом по далеким деревьям, вспоминая приятный вечер, проведенный в кругу семьи накануне, и зашагал по тропинке в сторону первой заставы. Ближайший секрет находился в трех сотнях ярдов отсюда, а всего охранявших подходы к «кургану», вкруговую, постов насчитывалось аж восемь штук. Прогулка предстояла достаточно долгая, но Кинтар с удовольствием шел по шуршащей траве, наслаждаясь свежестью утра.

Скорая буря не волновала его совершенно. Пузырь, как еще называли объект охранения многие, находился вдали от опасных предгорных районов, и сюда отголоски стихии едва ли докатятся, даже в малых своих проявлениях. Вот у стен, у любых, хоть у внешних, окружавших страну с трех сторон, пятимильным высоким барьером, хоть у внутренних, таких как Сарийские горы, находиться всю эту неделю не стоило, и, как Тинто рассказывали, жители тех регионов уже перебрались подальше от скальных массивов. Каменоломни свернули всю деятельность, шахтеры повывезли все оборудование из своих рукотворных пещер, металлурги разобрали огромные печи и тоже на время ушли. Все последние месяцы основные работы в стране кипели у стен. И тем удивительнее показалось Кинтару послание, доставленное из центра на днях.

В письме, закрепленном печатью арасской охранной комендатуры, сообщалось, что из столицы, со дня на день, к «пустому кургану» явится не кто-нибудь, а сам ангел Даниэль. Вот это был сюрприз, так сюрприз. Таких гостей здесь не ждали, уж точно. Старший сын богини, по сути, второе лицо в государстве, объект поклонения смертных масс, не меньший, чем его великая мать, был птицей слишком большого полета, чтобы лично явиться всего лишь с проверкой. И, значит, неясная цель высочайшего визита была совершенно в другом. А вот в чем именно, разумных гипотез у Кинтара не находилось.

На первом посту все было спокойно и тихо, впрочем, как и всегда. Необычной была лишь серьезность солдат, разом вскочивших, заслышав его приближение, да слишком уж чистая и опрятная форма четверки охранников, на чьих лицах открыто читался вопрос.

— Еще не приехал. — вместо приветствия сообщил Тинто своим подопечным. — Можете немного расслабиться.

Служивые облегченно вздохнули, а Кинтар отправился дальше по узкой тропе. На остальных заставах дела обстояли таким же образом, и, за неполные полтора часа завершив свой обход вокруг пузыря, Тинто очутился с другой стороны караулки, которую недавно покинул. Следующая прогулка теперь предстояла лишь вечером, перед самым концом его смены. Начиналась пора дневного безделья.

Остановившись, чтобы сорвать травинку, пригодную для ковыряния в зубах, начальник охраны бросил задумчивый взгляд на «курган», который совершенно не выглядел таковым и походил, скорее, на круглый кусочек пустыни, чудесным образом возникшей в самом центре степей. Хотя визуально, вверенный Тинто объект и казался всего лишь плоским пятном иссохшей земли, Кинтар, как и каждый его подчиненный, прекрасно знал, что над безжизненной желто-бурой окружностью, непонятными силами, прорву веков назад воздвигнут неподвластный глазам, имеющий форму обрезанной сферы колпак.

Четко по центру «кургана», никак не увязываясь с эпитетом «пустой», на высоте около ярда над землей недвижимо висел небольшой серый камень, на верхней покатой части которого красным цветом светились какие-то символы. Служивый народ называл его «сердце кургана», или просто «летун», в зависимости от настроения. А Тинто, на правах командира, был поставлен в известность, что именно этот предмет и создает тот незримый барьер, что защищает останки покойника, лежащие на мертвой поляне, от любых внешних сил и воздействий.

Сморщенная древняя мумия застыла навечно в тени «летуна», единственным уродливым экспонатом собственного музея. Доказывая высокое положение мертвеца при жизни, рядом с трупом лежала изогнутая сабля, каких давным-давно уже никто не носил, чья рукоятка и гарда были богато отделаны золотом и даже каменьями. Одежды усопшего тоже, видимо, выделялись когда-то своей красотой и нарядностью, но сейчас беспощадное время стерло с костюма покойника все отличительные черты, превратив его в однотонное нечто.

По бытующему среди охранников мнению, ныне иссохший мертвец когда-то в далеком прошлом осмелился выкрасть этот волшебный летающий камень у самой богини. Умудрившись так далеко убежать от Араса, ловкач был настигнут лишь в здешних степях, все-таки попав в окружение. Представляя, ждущее его наказание, вор предпочел запереться под куполом, где впоследствии и умер от жажды. Ни угрозы, ни уговоры, ни обещания на святотатца действия так и не возымели. Прозрачные стены остались не убраны, а магический камень навечно потерян для бывшей владелицы.

Преодолеть волшебный барьер было решительно невозможно, и даже всесильное время не имело здесь власти, ничуть не ослабив защитный пузырь за века. Как подозревал Тинто, охрана «пустого кургана» неслась по старинной традиции и не имела реального смысла, превратившись в пустую формальность. Какие дела могут привести сюда самого Первого ангела, Кинтар даже представить не мог.

Начальник бесполезной охраны выплюнул изо рта пожеваную травинку и отправился в здание, очередной раз просиживать форменные штаны.

* * *

Гости явились на следующий день, сразу после полудня. Огромная, лишенная каких бы то ни было украшений, карета походила, скорее, на некую мобильную крепость, чем на достойный возить высочайших особ экипаж. Обитое железом шестиколесное чудище, по заросшей травою дороге, кое-как притащила к «кургану» четверка могучих коней. Подтверждая великую значимость находившегося внутри пассажира, карету сопровождала верхами целая сотня Бесстрашных.

Подняв в воздух объемное пыльное облако, диковинная повозка остановилась возле самых дверей караулки. Выскочившие наружу, во главе с Кинтаром, охранники выстроились в шеренгу и навытяжку замерли, прижав левые руки к груди, как того требовал строгий устав. Высокие козлы прыжком покинул один из возниц и, потянув за железную ручку, распахнул тяжелую деревянную дверь экипажа. На мгновение взглядам встречающих открылись вполне комфортабельные внутренности странного транспорта, но тут же, заслонив собой мягкие кожаные диваны, в проеме возникла человеческая фигура.

Спустившись на землю, облаченный в черный костюм Даниэль метнул быстрый взгляд на охранников Тинто и сразу же перевел свои яркие голубые глаза на «курган». Вполне обычная внешность «Холодного» ангела не выдавала в нем сына богини. Выше среднего роста, но отнюдь не гигант. С виду стройный и крепкий, но силачом небожителя вряд ли бы кто-то назвал, не ведая истинной сути, светловолосого, коротко стриженного мужчины. Тонкие губы, плотно сжатые в ровную линию, не знали, что такое улыбка, как, впрочем, и безжизненные льдины глаз небожителя. Свое негласное прозвище Даниэль получил не случайно, и каких-то эмоций, проявленных ангелом на людях, отродясь никто не видал. Не предвиделось их и сегодня.

— Мой ангел. — Кинтар, как и все остальные охранники, привстав на одно колено, замер в поклоне. — Ваша любовь заполняет наши сердца. — торжественно произнес Тинто ритуальную фразу.

— Ваша вера придает мне сил. — небрежно бросил в ответ Даниэль. — Можете встать.

Люди поднялись с земли, и Кинтар, подбежав, доложил:

— Великий, мое имя Тинто Кинтар, я начальник здешнего гарнизона. Жду приказаний.

Первый ангел отмахнулся от Тинто, как от назойливой мухи и, ничего не ответив, двинулся к краю барьера. Огромный Бесстрашный, поспешив за своим господином, коротко сообщил на ходу:

— Занимайтесь своими делами и не мешайте.

Опешивший Тинто несколько секунд бестолково потоптался на месте и, не зная, что еще делать, поплелся в свою караулку. Отослав подчиненных обратно к постам, Кинтар уселся на лавку и принялся обижено поглядывать сквозь окно на высокого гостя, ходившего вдоль пузыря в окружении дюжих охранников.

Завершив свой обход, насмотревшись на скрытые в сфере останки и камень, Даниэль отошел от незримой стены и извлек из кармана какой-то предмет. Приглядевшись, Кинтар от неожиданности чуть не свалился с прохладной скамьи. В руках небожителя, на секунду попав в поле зрения Тинто, находилась точная копия их «летуна». Такой же серый округлый булыжник, имеющий форму пряника, только без красных волшебных огней на поверхности. Сын богини стоял полубоком к Кинтару, и охранник не видел, что именно делает ангел с магической вещью.

Руки Великого пару раз двинулись, будто что-то закручивая. Затем наступила короткая пауза, во время которой Даниэль наблюдал за предметом в своих ладонях, словно ожидая какой-то реакции на совершенное действие. Результат проведенных манипуляций, Первого ангела, похоже, не впечатлил, так как мужчина крутанул своего «летуна» в обратную сторону и снова спрятал в карман.

Дальше Тинто увидел, как лучшие сарийские воины, составлявшие Божественный полк, умеют превращаться в заботливых слуг. По одному только взгляду «Холодного» ангела несколько высоченных Бесстрашных бросились к странной карете. В задней части этого громоздкого транспорта располагался обширный отсек для припасов и грузов. В мгновение ока, недалеко от «кургана», на скошенной прямо мечами траве поднялся аккуратный походный шатер, где и укрылся от летнего солнца Великий. Вокруг тут же выстроилась цепочка охраны, а остальные гвардейцы принялись разбивать собственный аскетический лагерь.

Время шло, и жара угнетала людей. К колодцу у караулки стояла бессменная очередь из Бесстрашных, терзаемых жаждой. Тинто ерзал на прохладной поверхности лавки. Солнце медленно двигалось к западу.

Через пару часов ожидания непонятно чего, легкий полог шатра распахнулся, и ангел выбрался под открытое небо. Подойдя к краю иссушенной мертвой поляны, Даниэль снова вытащил камень и ловко его провернул, словно тот был не цельный, а как бы из двух половинок. В этот раз небожитель стоял на виду у Кинтара, и старый охранник из своего окна прекрасно все рассмотрел. Ничего не случилось, «летуна» крутанули обратно, и Великий вернулся в шатер.

Спустя еще два изнурительных жарких часа все повторилось по новой. Результат в этот раз снова был никаким, но «Холодный» не дергался и спокойно опять удалился к себе, продолжать ожидание.

Очередная попытка повертеть серый камень случилась уже на закате. Даниэль, подойдя на привычное место, вновь проделал свое непонятное действие. Уже возвратившийся после обхода секретов, Кинтар вздрогнул и резко вскочил, не поверив увиденному. Волшебная вещь ожила, осветившись зеленым огнем, а ангел тотчас подозвал одного из Бесстрашных.

Сын богини начал тихо что-то втолковывать своему человеку, а когда коренастый гвардеец, уяснив все, что нужно, закивал головой, Даниэль громко крикнул, да так, что услышал и Тинто:

— Все назад! Тридцать ярдов от нас! И не меньше!

Вышколенная охрана «Холодного» моментально отпрянула на озвученную дистанцию, а Великий осторожно притронулся к самой вершине волшебного камня. Гром не грянул, земля под ногами людей не шатнулась, не забился порывами ветер в степи. Летний вечер окутывал мир своим зноем, как прежде, только свет, исходивший от чудной вещицы, неожиданно сделался красным.

Первый ангел пошел в направлении края «кургана», а чудесный булыжник остался парить над землей, не имея опоры, точно так же, как пропасть веков, охраняя останки покойника, висел в середине иссохшей поляны «летун». Подобравшись вплотную к незримой границе, Даниэль на мгновение замер, а затем, будто делая нечто торжественное, двинул ногу в решающем шаге…

Не веря увиденному, обалдевший Кинтар тер глаза. Черный сапог небожителя опустился на мертвую землю. Барьер был пройден. Незыблемая преграда — повержена, и защита «кургана» — снята. Ангел смело прошествовал к центру поляны и, схватив «летуна», прикоснулся рукой к его выпуклой части. Поменяв на зеленый сияющий цвет своих символов, серый камень, о чудо, покинул привычную точку в пространстве и, подвластный руке Даниэля, полетел в направлении все еще красного брата.

— Дотронься! — повелительно крикнул «Холодный» гвардейцу.

Тот, с опаской, хотя и считался Бесстрашным, резко дернул рукой, словно гладя опасного зверя. Камень рухнул в траву, а Великий, поспешно приблизившись к месту падения, без проблем отыскал по зеленому слабому свету волшебный предмет и, подняв его, быстро крутнул между рук, выключая. Свет погас. Камень скрылся все в том же кармане, а «Холодный» уже возвращался обратно к иссохшему трупу.

Подойдя к мертвецу, Даниэль удостоил того быстрым взглядом, а затем, повернувшись спиной к наблюдавшим за всем этим действием людям, незаметным движением вскрыл «летуна», погасив, заодно, и свечение. Ни один из Бесстрашных, ни Тинто уже не могли рассмотреть, как опрятные сильные пальцы Великого аккуратно достали из недр раскрытого, словно ракушка, предмета маленький продолговатый кристалл. Ярко-синий, под стать ледяным глазам Первого ангела, шестигранный в сечении, стержень был тотчас же зажат в кулаке.

В этот миг Даниэль отступил от привычного образа и, позволив эмоциям вырваться, вскинул руки к далекому небу и надрывно взревел:

— Д-а-а-а-а!!!

Остудив свою дикую радость, ангел вновь опустил очи к трупу, и негромкая речь полилась над останками древнего вора.

— Вот и все, братец. — поучительным тоном обратился Великий к покойнику. — Осколок звезды возвратился к хозяевам. Ты проиграл. — слова Дениэля звучали настолько серьезно, словно ангел общался с живым человеком. — Ну и как? Смерть в мучениях стоила этих двух, с чем-то там, тысяч лет? Чего ты добился?… Молчишь? Ах, ну да… Ты же сдох. Ты же просто слежавшийся прах. — в коем веке, холодные губы скривились в улыбке. — Ты, наверное, думал, что оставил всех нас в дураках? Думал, навечно украл у нас Камень? Свершил благородное дело? Принес себя в жертву на благо другим?… А, вот, нет! Ты украл только время! А время для нас, словно пыль! Как и ты! — с этими словами, сапог Даниэля, с размаху, врезался в иссохшее тело покойника. Труп разлетелся на части, и облако пыли окутало Первого ангела. Наблюдавший за этой картиной, взволнованный Тинто Кинтар отшатнулся в глубины своей караулки, когда из клубов сероватого праха, бывшего некогда сыном Великой богини, прорвался в окрестную степь, пробирая до дрожи в коленях, жуткий нечеловеческий хохот.