На душе у О’Рейлли было неспокойно. Эта сволочь, Пигготт, никак не шел у него из головы, нужно было достать его — так или иначе. Но как? Встреча с человеком из МИ-5 прошла неплохо. Англичанин сумел вытянуть из него больше, чем собирался рассказать ему О’Рейлли, — и это даже хорошо. Но что сделают с полученной информацией британцы? Да и сделают ли что-нибудь?

А ему требовалась уверенность. Ему хотелось, чтобы Пигготт забеспокоился, чтобы он начал оглядываться за спину, чтобы задумался — кому он может верить, а кому нет.

Правда, Пигготт умен. О’Рейлли он слушать не станет — особенно теперь, когда почти уволил его. Надо найти какой-то способ встревожить проклятого янки — стереть с его лица самоуверенную улыбку. Вот только какой?

И наконец О’Рейлли набрел на, как ему казалось, правильную мысль — на старомодное решение, такие он любил больше всего. Никаких тебе компьютеров, никакой техники. А должно сработать.

Жена застала его врасплох. Ей полагалось сидеть в парикмахерской и прихорашиваться, а она была дома, стояла в проеме кухонной двери.

— Что происходит? — спросила она, ткнув пальцем в кухонный стол, в царивший на нем беспорядок.

— Дай мне пару минут, ладно? — ответил он. — Я тут все приберу потом, но сейчас уйди, оставь меня одного. Это касается моей работы.

— Работы? — явно не поверив, переспросила она.

Он поднял перед собой ладонь, и жена поняла, что спорить с ним не стоит. Она захлопнула дверь кухни, и он услышал, как она поднялась наверх.

На столе лежала стопка скопившихся за неделю газет, ножницы, несколько листов бумаги и клеящий карандаш. О’Рейлли осмотрел уже сделанную им часть работы:

ВаШ Мильро стукач. Его видели В Лигониел-парке с человеком из бриТАНСКОЙ развеДКИ.

Будьте осТОРОжны…

Спасибо «Ньюс оф зе уорлд» и «Айриш ньюс» — без них он такую анонимку не состряпал бы. Если ему улыбнется удача, Пигготт увидит в письме все, что требуется, — предупреждение от сочувствующего их делу республиканца насчет того, что его французский «дружок» не тот, за кого себя выдает. И Пигготт примет это предупреждение всерьез, да О’Рейлли и самому казалось, что Мильро, иностранец, — подсадная утка.

Во всяком случае, Пигготт задумается. А это значит, что рано или поздно столкнутся два мира: если повезет, Саймон Уиллис выйдет на француза еще до того, как тот покинет Северную Ирландию, а Пигготт, получивший это сообщение, уже будет следить за Мильро. И обе ниточки, за которые потянул О’Рейлли, начнут завиваться одна вокруг другой и опутают, если в мире есть хоть какая-то справедливость, Пигготта.

Два дня спустя Лиз проснулась в маленьком отеле на бульваре Мальзерб. Она заселилась в него вчера вечером, приехав в дождливый, ветреный Париж и съев после утреннего завтрака лишь один бутерброд. Теперь же ей предстояло провести день в обществе Бруно Макея, и мысль об этом сильно портила ей настроение.

За время работы в МИ-5 она пересекалась с Бруно лишь несколько раз. Вообще-то говоря, Бруно с его манерами выпускника частной школы, прекрасно скроенными, пошитыми на заказ костюмами и вечным загаром казался Лиз самым обыкновенным пижоном. И при всем том действовал ей на нервы — этого она не признать не могла.

И Лиз, решив, что сегодня она не позволит ему перещеголять себя, облачилась в лучший свой костюм, купленный во время распродажи в «Браунсе» на Саут-Молтон-стрит. Темно-синий цвет этого костюма гармонировал с холодными серыми глазами Лиз, а узкая юбка и короткий жакет подчеркивали стройность ее фигуры. Вообще-то Лиз купила этот костюм на похороны Джоанн и теперь, надевая его, подумала о Чарльзе, и ей вдруг страшно захотелось увидеться с ним.

По тому, как шуршали за окном покрышки машин, она поняла, что вчерашний дождь так и не закончился. Слава богу, она сообразила купить, отправляясь в Париж, плащ, а вот взять зонт, с огорчением подумала Лиз, забыла.

Еще через полчаса она уже завершила короткую пробежку до посольства — дождь обратился в легкую морось, от которой волосы Лиз прилипли к голове. Сидя в приемной посольства, она отирала мокрый лоб.

И вот дверь отворилась, и из нее неторопливо вышел высокий, худощавый, одетый в безупречного покроя серый костюм, темно-синюю рубашку и галстук Бруно Макей.

— Доброе утро, Лиз, — легко сказал он и, наклонившись — увернуться она не успела, — чмокнул ее в щеку. Затем, отступив на шаг, окинул взглядом ее мокрые волосы. — Я вижу, на улице дождь идет. Ну ничего, мы вас высушим и обогреем.

Лиз сжала челюсти — нет, она не позволит Бруно Макею вывести ее из себя.

Он повел ее по широкой лестнице, потом по устланному ковровой дорожкой коридору с портретами королей и государственных деятелей на стенах и наконец распахнул дверь в просторную комнату с высокими потолками и большим старинным письменным столом, который стоял между двумя выходящими на парк посольства окнами от пола до потолка.

Затем он повернулся к Лиз, улыбнулся и сказал:

— Присаживайтесь.

Девушка внесла поднос с чайником, фарфоровыми чашками и блюдцами, украшенными королевскими коронами. Лиз, усевшись и отпив глоток чая, сказала:

— Как вы знаете, Бруно, у меня через час назначена встреча в ЦДВР.

— Ну да, в новом Direction Centrale du Renseignement Intérieur, — произнес Бруно, демонстрируя свой безупречный французский выговор. — Прекрасно. Вам предстоит свидание с Изабель Флориан. Она большой молодец. Мы поедем в моей машине.

— Вы же наверняка очень заняты, Бруно. Я могу взять такси.

— Я настаиваю. — Лиз попыталась возразить, но Бруно наградил ее сладчайшей из своих улыбок. — Вы хорошо говорите по-французски, Лиз?

Она заколебалась. Шесть лет изучения языка в средней школе, чтение без словаря и обычные трудности при понимании быстрой речи.

— Я давно им не пользовалась, — призналась она. — Но у них ведь, наверное, найдется переводчик?

Бруно покачал головой:

— Они наверняка ожидают, что переводчика приведете вы.

Лиз стиснула зубы. Он прав, разумеется, — и очень важно, чтобы она и мадам Флориан хорошо понимали друг друга. Что ж, если им придется общаться через Бруно, значит, так тому и быть. Нужно будет рассказать ему о Мильро, но только то, что он должен знать. Опыт научил ее тому, что доверять Бруно полностью не следует ни в коем случае. Он обладал обыкновением совать нос даже в те дела, которые его никак не касались.

Час спустя оба они сидели на одном из верхних этажей штаб-квартиры прежнего Direction de la Surveillance du Territoire — ДБТ, французского аналога МИ-5, не так давно слитого с другими департаментами, вследствие чего возник новый Центральный директорат внутренней разведки. Здание его стояло в двух шагах от Сены, Лиз видела в окне Эйфелеву башню.

Изабель Флориан оказалась совсем не такой, какой представляла ее себе Лиз. Вместо изящной парижанки в элегантном черном костюме Лиз увидела перед собой деловую женщину лет сорока с лишним — в джинсах и свитере, с зачесанными назад и перевязанными ленточкой волосами. И ей сразу стало ясно, что и она, и Бруно приоделись, готовясь к этому свиданию, слишком нарядно.

Лиз начала с того, что подробно объяснила, как возник ее интерес к Мильро. Бруно переводил. Когда Лиз закончила, Изабель ответила длинной тирадой, которую она произнесла, не переводя дыхания и не дав Бруно возможности перевести ее дословно.

По окончании тирады, Бруно повернулся к Лиз и сказал:

— Суть сказанного ею сводится к следующему: мы пришли не туда. По ее словам, у них тут имеется на Мильро довольно пухлое дело. Он связан с операцией, проводимой ее службой, однако возглавляет эту операцию ГДВБ, и мадам Флориан раскрывать какие-либо ее подробности не вправе. Она сообщила в ГДВБ о нашем запросе, там готовы побеседовать с нами.

Лиз вздохнула. Она знала, что штаб-квартира Direction Générale de la Sécurité Extérieure находится на другом конце Парижа.

— Поинтересуйтесь, с кем я могу там поговорить? — не без раздражения попросила она.

Мадам Флориан поняла ее вопрос, ибо ответила по-английски, глядя непосредственно на Лиз:

— С мсье Мартэном Сёра. Он ожидает вас.

— Bon, — сказала Лиз.

Мадам Флориан улыбнулась и добавила:

— Il parle anglais couramment. Vous n’aurez pas besoin d’un interprète.

— Bon, — повторила Лиз.

Они обменялись рукопожатиями, поблагодарили мадам Флориан, и та проводила их до выхода из здания.

— Дорога, боюсь, не близкая, — сказал Бруно, когда они вышли на улицу. — ГДВБ находится на полпути к аэропорту Шарль де Голль.

— Совершенно не понимаю, почему она не сказала все это Джудит по телефону пару дней назад и не избавила меня от необходимости приезжать сюда, — сказала Лиз.

— Ну, ей просто хотелось узнать, чем заинтересовал вас Мильро, — покровительственным тоном пояснил Бруно. — Она ведь тоже не вчера родилась.

— Ладно, по крайней мере теперь я смогу не отнимать у вас время. Поеду на метро.

— Но Лиз, — произнес он с удивлением, которое ей было приятно видеть. — Вам без меня не обойтись. Вы же не знаете французского.

— Моих познаний хватило, чтобы понять, что в переводчике я не нуждаюсь. Изабель Флориан сказала, что Сёра бегло говорит по-английски.

И она пошла к станции метро, оставив Бруно стоять на тротуаре.

— Очень приятно познакомиться, — сказал Сёра, пожимая руку Лиз. — Как это вы ухитрились найти нас без посторонней помощи? Мадам Флориан сказала мне, что вас сопровождает мистер Макей.

— Я решила, что смогу обойтись без эскорта, — ответила Лиз.

Собственно говоря, добраться сюда с помощью Бруно было бы намного легче. Довольно долгое путешествие на метро оказалось ценой, которую ей пришлось заплатить, чтобы избавиться от вызывающего раздражение спутника.

ГДВБ располагалась в импозантном здании из белого камня, ворота которого охраняли люди в военной форме. Один из этих охранников и проводил Лиз в кабинет Сёра, маленькую угловую комнату, окна которой выходили на засыпанный гравием, смахивавший на плац внутренний двор. Сёра, мужчина сорока с чем-то лет, был пятью-шестью годами старше Лиз. Очень коротко остриженные седые волосы, клетчатый твидовый пиджак и серая водолазка сообщали ему безошибочное сходство с армейским офицером в отставке.

— Насколько я помню, с Бруно мне встречаться уже приходилось, — сказал, широко улыбаясь, Сёра и указал Лиз на кресло. — Изабель Флориан сообщила мне, что вас интересует Антуан Мильро. Так чем я могу быть вам полезен?

— Вы ведь знакомы с ним, не так ли?

Сёра поджал губы:

— Да, довольно хорошо. Но что, собственно, интересует вас?

— Его имя недавно всплыло в Северной Ирландии, в Белфасте, где я сейчас работаю. Вы, возможно, читали о том, что ИРА объявила о прекращении огня, однако некоторые из ее прежних членов хотят продолжить борьбу. Мы называем их отколовшимися группировками. Сейчас мы занимаемся одной из них, возглавляемой американцем, который именует себя Симусом Пигготтом. Он руководит чем-то вроде консалтинговой фирмы, однако недавно мы получили информацию, что она служит прикрытием для террористических ячеек. Тот же информатор сообщил нам, что Антуан Мильро каким-то образом связан со всем этим. Мы справились о нем в ЦДВР, а оттуда нас направили к вам.

Сёра внимательно слушал ее, наклонившись в кресле вперед. Когда Лиз закончила, он, помолчав с секунду, сказал:

— Ну что же, Мильро — деловой человек, живущий вблизи Тулона. Не путайте с Тулузой. У него процветающий бизнес — торговля антиквариатом, один магазин здесь, другой в Лондоне. И еще один, что имеет, я думаю, непосредственное отношение к вам, в Белфасте. — Он посмотрел на часы. — Не знаю, как вы, мисс Карлайл, но я в это время обычно добираюсь до середины ланча. Вы не хотите составить мне компанию? Бистро в двух шагах отсюда, за углом.

Сердце Лиз упало. Конечно, она была голодна, но, с другой стороны, прекрасно понимала, что ее ожидает — три перемены блюд, вино, разговоры о пустяках, а затем еще один отказ в сведениях о таинственном Мильро.

Сёра, похоже, понял, о чем она думает.

— За ланчем мы сможем говорить совершенно свободно. И если вас удивляет моя осведомленность о тулонском торговце антиквариатом, то могу вам сказать, что Антуан Мильро занимался когда-то совершенно другими делами.

— Да?

— Да, в течение долгого времени он делал карьеру совсем иного рода. — Лиз показалось, что Сёра что-то забавляет. — Когда я виделся с ним в последний раз, он сидел в том самом кресле, которое сейчас занимаете вы.

— Правда? — Ей очень хотелось, чтобы Сёра перестал наконец играть в свои глупые игры.

— Да, он почти каждое утро заходил сюда, чтобы выпить кофе и поболтать. Видите ли, в чем дело, Антуан Мильро был некогда офицером ГДВБ. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему ваш запрос поставил нас в несколько затруднительное положение. Так что же, пообедаем?

«Vieux Canard» оказалось небольшим бистро и находилось недалеко от станции метро на рю Аксо. Сёра провел Лиз в маленькую, темную заднюю комнату, где стоял только один выскобленный добела, накрытый на двоих деревянный обеденный стол. Гостей приветствовала мадам Буффе, миниатюрная брюнетка в передничке, тепло расцеловавшая Сёра в обе щеки, а затем пожавшая руку Лиз.

Когда они уселись, Сёра сказал:

— У каждого из нас свои пороки — мой состоит в том, что я люблю вкусно поесть. Вот и кормлюсь здесь почти каждый день. Ну-с, у них тут имеется что-то вроде комплексного обеда, но, если желаете, я могу попросить принести меню.

— Нет-нет, комплексный меня вполне устроит, — сказала Лиз.

Они начали с булочки с паштетом — простой, но очень вкусной, — Лиз жевала ее и слушала рассказ Сёра о Мильро.

— Антуан Мильро многие годы был моим близким другом, но у него мятежная душа.

Лиз, услышав эту характеристику, улыбнулась, и Сёра улыбнулся в ответ. И внезапно, впервые со времени ее приезда во Францию, у Лиз стало спокойно на душе. Она начала получать удовольствие от общения с этим мужчиной, столь не похожим на высокомерного Макея.

Сёра, похоже, был человеком самодостаточным — уверенным в себе настолько, что никакой необходимости подавлять кого-либо он не испытывал.

— Так вот, Мильро был человеком неспокойным, недовольным своей жизнью, склонным к хандре. И потому, когда в один прекрасный день он как бы между прочим сказал: «Мне плохо, Мартэн, не знаю, как долго я еще смогу выносить эту работу», я, честно говоря, не придал этому большого значения. Он говорил так и раньше. Теперь же я понимаю, что Мильро, скорее всего, надоело жить на маленькое жалованье. К тому же у его жены всегда был вкус к дорогим вещам. Вам, я полагаю, женщины подобного рода известны.

Лиз улыбнулась и долила красного вина в свой бокал. Сёра продолжил:

— Мильро был, когда ему этого хотелось, очень хорошим офицером. А когда не хотелось, то не очень. Думаю, он был прав, полагая, что перспективы продвижения по службе у него не очень большие. Ему не хватало… здравости суждений. В конечном счете он получил задание и, выполняя его, просто-напросто исчез. Мне потребовалось семь лет, чтобы по кусочкам составить картину того, что случилось. Думаю, впрочем, что составил я ее правильно.

Лиз подождала, пока мадам Буффе заменяла ее тарелку другой — с куском мяса и жареной картошкой. Между ней и Сёра стояло теперь белое фаянсовое блюдо с зеленым салатом и беарнским соусом.

— Операция проводилась вблизи границы с Испанией, Мильро предстояло проникнуть в группу баскских экстремистов, которые безнаказанно действовали по нашу сторону границы. Он выдавал себя за торговца оружием — посредника между басками и русскими поставщиками. Мильро договорился о сделке, передача оружия должна была состояться в Швейцарии, неподалеку от нашей границы.

Он вздохнул, отрезал кусочек мяса, задумчиво пожевал его.

— Однако кто-то проболтался: еще до того, как сделка была совершена, на место прибыли тридцать вооруженных офицеров швейцарской Федеральной уголовной полиции, получившей анонимную телефонную наводку. Увы, прибыли они преждевременно — ни денег, ни оружия на месте не оказалось. Швейцарцы выслали из страны и русских, и басков. В итоге русские решили, что баски получили оружие, а денег не заплатили, а баски ужасно разгневались, думая, что русские деньги взяли, а оружие прикарманили.

Сёра иронически улыбнулся:

— Швейцарские власти, смущенные, надо полагать, тем, что они поторопились и напортачили, заверили нас, что им удалось конфисковать и оружие, и деньги. И должен сказать, многие мои коллеги с удовольствием этому поверили. Мильро же просто исчез, и мне потребовалось довольно долгое время, чтобы выяснить, что́ он, собственно говоря, проделал.

Появилось тонкое серебряное блюдо с ломтиками яблочного торта. Сёра, разлив по бокалам остатки вина, продолжил свой рассказ:

— Судя по всему, Мильро присвоил триста тысяч евро, которые ему как посреднику отдали на хранение, плюс небольшой арсенал автоматического оружия, и все это дало ему превосходную возможность превратиться в настоящего торговца оружием.

Он отправил в рот кусочек торта, отложил в сторону вилку.

— Этим он с тех пор и занимается. Конечно, у него много врагов — в том числе русские и баски, которых он надул, однако большинство из них либо мертвы, либо сидят за решеткой.

— И что же, вы не можете его остановить?

Сёра сокрушенно улыбнулся, а затем с неожиданным напором произнес:

— Мы проводим расследование его деятельности. В один прекрасный день у нас наберется достаточно улик, чтобы арестовать его. Однако он всегда был умен, а занявшись новым делом, ничуть не поглупел.

Десерт унесли, Лиз задумчиво сидела над чашкой кофе. История, которую она услышала, была интригующей, сомневаться в ее правдивости не приходилось. Она ощутила в рассказе Сёра обиду человека, которого предали, а это чувство было ей хорошо знакомо.

— А скажите, вы часто бываете во Франции? — спросил он.

Лиз покачала головой:

— Увы, нет. Мне здесь очень нравится — и Париж я люблю, однако… — Она беспомощно развела руками.

Он усмехнулся, негромко — Лиз эта усмешка уже начала нравиться. Внешность Сёра могла увлечь любую женщину, но ей больше всего нравилась присущая ему смесь учтивости и непринужденности.

— А ваш муж? Как он относится к Парижу?

«Ну ведь он прекрасно знает, что я одинока, — подумала Лиз. — Здороваясь со мной, он назвал меня мисс Карлайл, да и обручальное кольцо я не ношу». И все-таки в глубине души этот вопрос ей польстил.

— Если бы у меня был муж, то уж Париж он любил бы точно, — твердо заявила она.

— Ха! Превосходно. А вот моя жена его терпеть не может.

— Правда? — спросила Лиз, невольно ощутив разочарование.

— Да, возможно, поэтому она и перебралась в Эльзас, к своей матери. Насколько мне известно, она и сейчас там живет, — сказал он, улыбнувшись своей заразительной улыбкой. А затем, посерьезнев, добавил: — Знаете, то, что вы появились здесь с вопросами о Мильро, это странно. Я только вчера о нем вспоминал.

— Почему?

Сёра пожал плечами, кивнул положившей на стол счет мадам Буффе.

— Давно вы на этой службе?

— Довольно давно, — сказала она. Ей не хотелось говорить, что она занимается этой работой почти пятнадцать лет.

— Ну, тогда вы, наверное, поймете меня, если я скажу, что у каждого из нас временами возникают такие же настроения, как у Мильро. Дни, когда нам начинает казаться, что наше занятие… как бы это помягче выразиться? Неблагодарно? Ты много работаешь, деньги получаешь маленькие, а твоя личная жизнь попросту не существует? Разве это справедливо?

— Нет, конечно, — мгновенно ответила Лиз. Ей эти чувства были хорошо знакомы.

— Такие настроения никогда не бывают долгими, и поймите меня правильно, я люблю свою работу. Я, собственно, говорю лишь о том, что в какие-то минуты хорошо понимаю, что нашло на Мильро.

— То есть сопереживаете ему?

— Вы спрашиваете, разделяю ли я его чувства? Non! — с неожиданной силой произнес он. — Я могу ему посочувствовать, но не более того. Да и то ненадолго. За его так называемую свободу погибли очень многие люди. Ни одного из них он не знал и даже не видел. Однако убийство все равно остается убийством.

Теперь в его голосе звучала горечь, говорившая о негодовании — и профессиональном, и личном. Лиз тактично промолчала. Сёра расплатился по счету, и они не спеша направились к станции метро.

У метро Лиз протянула ему руку:

— Ланч был прекрасен. Огромное вам спасибо. Вы очень мне помогли.

— Ну и замечательно, — сказал он, явно обрадовавшись. — А теперь, возможно, и вы поможете мне, исполнив две моих просьбы. Во-первых, прошу вас, держите меня в курсе вашего расследования в Белфасте. Нечего и говорить о том, что, если вам понадобится моя помощь, вы можете без колебаний обратиться за ней.

— Непременно, — ответила Лиз, гадая, какой будет его следующая просьба.

Сёра замялся:

— Вторая, возможно, не так профессиональна. Вы не могли бы сегодня вечером поужинать со мной, Лиз?

— Ах, Мартэн, — ответила Лиз, сообразив вдруг, что они начали называть друг друга по именам, — я бы с радостью. Но мне пора возвращаться.

В голове ее вдруг мелькнул образ Джимми Фергюса.

— Ну, значит, в другой раз, — негромко произнес Сёра.

В том, с какой галантностью он принял ее отказ, было что-то, что породило в Лиз желание утешить его. Она легко коснулась руки Сёра:

— Я уверена, другой раз у нас еще будет. У меня такое чувство, что мсье Мильро позаботится об этом.

Письмо не понравилось ему сразу. Заглавные буквы на конверте: СИМУСУ ПИГГОТТУ, адрес офиса, а внизу: ЛИЧНО. Секретарша, как ей и было велено, не вскрывая конверт, поместила его на поднос входящей корреспонденции.

Он осторожно надорвал конверт. Письма, начиненные взрывчаткой, обычно более пухлые, однако осторожность лишней не бывает. У человека с его прошлым врагов хватает всегда, и здесь они тоже имелись — только и ждали, когда он утратит бдительность.

Взрывчатки в конверте не было — всего лишь сложенный вдвое листок бумаги формата A4. Пигготт медленно вынул его, держа кончиками пальцев за уголок, раскрыл острием карандаша. Странный вид сообщения слегка напугал его, а содержание насторожило.

«Будьте осторожны». Что ж, он уже тридцать лет как осторожен. На риск ему, разумеется, идти приходилось, но только на необходимый, он никогда не был опрометчив и тщательно просчитывал каждый свой шаг. И не какому-то анонимному трусу предупреждать его о необходимости быть осторожным.

Однако особенно озадачивающим оказалось само содержание письма — предупреждение относительно Мильро. В то, что Мильро сговорился с британской разведкой, он не поверил и на миг. Он прошел с французом долгий путь. Знал он и о прежней профессии Мильро, и о причинах, по которым он ее сменил. О том, что Мильро мог сдать его МИ-5, нечего было и думать.

Тем не менее он давно уже понял: любая верность имеет пределы и каждого человека можно чем-нибудь да купить — деньгами, властью, женщинами, страхом, идеологией. На этом маленьком острове было немало людей, жизнью которых правила идеология, так называемые республиканство, лоялизм, верность британской короне.

Пигготт и сам любил порассуждать об идеологии ирландского республиканства. И его репутация давнего приверженца ИРА очень помогла ему утвердиться в преступном мире Белфаста. Однако истинная идеология Пигготта, единственное, что его по-настоящему заботило, сводилась к желанию отомстить. Только к этому: к пылкой, питаемой гневом потребности поквитаться с людьми, которые сделали ему больно. К потребности ранить их так, как они ранили когда-то его.

Он взял мобильный телефон и нажал на кнопку автоматического набора номера. После третьего гудка дрожащий молодой голос ответил:

— Алло?

Пигготт знал, что Данни Райан боится его. И хорошо — пусть боится и дальше.

— Слушай внимательно, Данни. У меня есть для тебя работа.

— Мистер Пи, — ответил молодой гангстер своему il capo.

— Мне нужно, чтобы ты сделал следующее, — негромко произнес Пигготт. И добавил со сталью в голосе: — Только на этот раз постарайся не напортачить — для твоего же блага.

— Ты не знаешь, где Лиз?

Державшая в руках пачку документов Джудит обернулась и увидела у себя за спиной Дэйва.

— По-моему, все еще в Париже, — сказала она, кладя документы на стол и вглядываясь в лицо Дэйва. Джудит знала его не один год, им случалось работать вместе еще до того, как оба перебрались в Северную Ирландию. Веселое, легкое отношение Дэйва к жизни помогло ей пережить тяжелые времена. Однако сейчас вид Дэйва ей совсем не понравился. Дэйв выглядел осунувшимся и усталым.

— У тебя все в порядке, Дэйв?

— Да, все хорошо, — ровным тоном ответил он, усаживаясь в кресло, которое Джудит держала в своем кабинете для посетителей.

— По твоему виду этого не скажешь. Что-нибудь случилось?

Он потер ладонью лицо.

— Думаю, сплетни до тебя так или иначе дойдут, значит, я могу рассказать тебе все и сейчас. Мы с Люси расстались.

Люси была вторым лейтенантом одной из базировавшихся под Лондоном частей военной разведки. Джудит знала, что их с Дэйвом роман продолжается уже около двух лет, Дэйв намекал даже, что они могут пожениться.

— Расставание получилось не из легких, — продолжал Дэйв, — но, думаю, все к лучшему. Когда я позвонил ей в последний раз, она сказала, что не уверена в своих чувствах. Она собирается уйти из армии, ей не нравится моя работа, ей нужно все обдумать, а видеться со мной, пока она не примет окончательное решение, ей не хочется. Думаю, это конец. Скорее всего, она встретила кого-то и просто хочет избавиться от меня.

— Ах, Дэйв, мне так жаль. Я думала, что вы оба счастливы.

— Мы и были счастливы, — ответил он. — Но, похоже, мне придется привыкать к мысли о том, что дальше я буду жить без нее.

Он встал, покачал головой:

— Ладно, я, собственно, хотел сказать Лиз, что сегодня во второй половине дня встречаюсь с этим самым Мильро.

Глаза Джудит округлились.

— Где?

— В его магазине. — Он удивленно взглянул на нее. — А что?

— Кто тебя будет прикрывать?

— Никто. Это что-то вроде визита вежливости. — И, поскольку Джудит не улыбнулась, он добавил: — Дело самое простое. Я назвался коллекционером старинных карманных пистолетов, «дерринджеров», мне, дескать, хочется посмотреть, что у него есть по этой части. Я уже почитал о них в Интернете.

— Тебе не кажется, что следовало бы сначала обсудить все с Лиз?

— Так я ее для того и искал. Но раз ее нет, мне придется действовать самостоятельно.

— Я бы на твоем месте подождала. Лиз могла узнать в Париже о Мильро что-то важное.

— Да, но сейчас он здесь, и мне не хочется упустить его.

Джудит взглянула в осунувшееся лицо Дэйва. Она понимала, ему необходимо чем-то занять себя, чтобы выбросить из головы мысли о том, что с ним случилось. И все же на душе у нее было неспокойно.

— Может, ты хотя бы с Майклом Байндингом поговоришь?

— Байндинг в последнее время почти не вылезает из Стормонта, — нетерпеливо ответил Дэйв. — Все будет хорошо, Джудит. Не волнуйся.

И он ушел.

Во второй половине дня Дэйв приехал в Белфаст и оставил свою машину на стоянке торгового центра «Каслкорт». Магазин Мильро находился в одном из двухэтажных георгианских домов, которые выстроились вдоль узкой улочки, заполненной кофейнями и магазинами готовой одежды. В длинной низкой витрине магазина на красных бархатных подушках покоились прекрасные старинные пистолеты, а по бокам от них стояли картинно прислоненные один к другому деревянными рукоятями «дерринджеры» восемнадцатого века. У дальней стены магазина Дэйв увидел стеклянный шкаф, в котором висели на крючках другие старинные пистолеты.

Дэйв положил ладонь на полированную медную дверную ручку, глубоко вздохнул и толкнул дверь. Звякнул колокольчик, худощавая женщина средних лет подняла на Дэйва взгляд от стеклянного прилавка. Магазин был не из обычных, и продавщица тоже была не из простых — тщательно уложенные седые волосы, строгий костюм из черного шелка и только одно украшение: золотая цепочка на шее.

— Чем могу быть полезна? — спросила она с улыбкой, одновременно и сдержанной, и учтивой.

— Добрый день. Я Саймон Уиллис. У меня назначена встреча с мистером Мильро.

— Добрый день, мистер Уиллис, пройдите, пожалуйста, за мной. — И она провела его в кабинет, в котором за небольшим, красного дерева столом сидел хозяин магазина.

Лицо у Мильро было явно галльское, с оливкового оттенка кожей и темными вопрошающими глазами. Клетчатый пиджак поверх бордового свитера. Он встал, протянул гостю руку, и Дэйв увидел, что ростом Мильро гораздо ниже его, но, пожалуй, помускулистее.

— Не желаете ли кофе, мистер Уиллис? — спросил Мильро, когда они сели.

Дэйв покачал головой:

— Нет, спасибо. Рад, что вы согласились встретиться со мной.

Мильро пожал плечами, словно говоря, что дело есть дело.

— Вы сказали по телефону, что интересуетесь старинным оружием. Каким именно?

— Прежде всего «дерринджерами». Восемнадцатого и девятнадцатого веков. В особенности континентальными.

— Белфаст не самое лучшее место для поисков французского и немецкого оружия, — заметил с несколько недоуменной улыбкой Мильро.

Теперь пожал плечами Дэйв:

— Никогда ведь не знаешь, где и что может всплыть. У вас найдется что мне показать?

— Разумеется, — улыбнулся Мильро. — В том числе и континентальные образцы.

Он встал, жестом попросил Дэйва оставаться на месте, вышел, а спустя минуту вернулся и поставил на стол шкатулку вишневого дерева. И, подняв ее крышку, показал Дэйву маленький «дерринджер», лежавший на черном бархате. Затем взял пистолет обеими руками и протянул его Дэйву.

— Работа Сабайона, — сообщил Мильро. Дэйв заглянул в дуло пистолета, стараясь, как только мог, изобразить знатока.

Мильро хмыкнул:

— Возможно, в этой части Соединенного Королевства второй такой вещи вы не найдете. Вы цените его пистолеты?

— Еще бы, — ответил Дэйв. — Такой мастер.

Он вернул пистолет Мильро.

— Сколько вы за него просите?

Мильро слегка помрачнел, как если бы упоминание о деньгах испортило их приятный разговор. Не глядя на Дэйва, он негромко сказал:

— Семнадцать тысяч фунтов.

— Понятно, — сказал Дэйв. — Подлинность вы гарантируете?

— Конечно, — усталым тоном ответил Мильро.

— Мне нужно подумать, — сказал Дэйв. — Когда мы могли бы встретиться снова?

— Ну, полагаю, завтра. Потом мне придется вернуться во Францию. Миссис Карсон, — он повел рукой в сторону дамы в черном костюме, — вправе вести переговоры от моего имени.

Дэйв покачал головой, давая понять, что предпочитает иметь дело непосредственно с хозяином фирмы:

— Я вернусь завтра утром, если вам это удобно.

— Что же, à demain.

Оба встали, пожали друг другу руки.

— И возможно, мы сможем поговорить об оружии более современном, — сказал Дэйв.

Мильро чуть приподнял брови.

— Почему же нет? — произнес он, едва приметно пожав плечами. — Как вам будет угодно.

Прошло совсем немного времени, и зазвонил мобильный Мильро. Он, взяв трубку, осторожно произнес:

— Oui?

— Это я.

— Джеймс. — Он так и продолжал называть Пигготта прежним именем.

— Послушайте, друг мой, я получил некое сообщение. Кто-то пытается уверить меня, будто вы начали беседовать с моими старыми английскими друзьями.

— Как интересно, — уклончиво ответил Мильро. Он вел дела с Пигготтом уже многие годы, они доверяли друг другу. Однако Мильро всегда был человеком осмотрительным и осторожным, а обвинение это, если Пигготт поверит в него, могло оказаться смертельно опасным.

— Вот мне и захотелось узнать, не пересекались ли вы в последнее время с кем-нибудь необычным. Я имею в виду следующее: если предполагается, что я должен поверить этой информации, то кто-то в скором времени обратится к вам, если уже не обратился.

— Ммм. Я думаю, нам стоит встретиться.

Полчаса спустя оба мужчины сидели за столиком стоявшего неподалеку от магазина кафе.

— Незадолго до вашего звонка в мой магазин явился посетитель. Он неожиданно позвонил мне и сказал, что интересуется старинным оружием. Я показал ему прекрасный образец, он отреагировал должным образом. Я заверил его, что пистолет изготовлен мастером по имени Сабайон. Он ответил, что Сабайон был прекрасным оружейником.

— И?

— Не было такого оружейника. Я выдумал это имя, чтобы проверить его.

Пигготт фыркнул:

— Да, похоже, это наш человек. Чего он хотел на самом деле?

— Уходя, он довольно неуклюже намекнул на современное оружие. Мы договорились встретиться завтра утром. Я уверен, что он придет.

— Да и я тоже, — сказал Пигготт. — Обязательно повидайтесь с ним. Это даст и нам возможность увидеть его.

Кафе Пигготт покинул, испытывая облегчение. Вообще-то говоря, он не думал, что Мильро повел с ним двойную игру. Однако и сам не был со старым товарищем откровенным до конца, поскольку ничего не сказал ему о звонке, который получил от Данни Райана около часа назад.

— Мы понаблюдали за магазином, мистер Пи, как вы и велели. После полудня туда заходил только один покупатель. Он провел в магазине около двадцати минут. А когда уходил, мы сфотографировали его. Я проследил за ним, сколько мог, вы же сказали, что лучше упустить его, чем попасться ему на глаза.

— И ты его упустил?

— Не сразу. Он поставил машину около торгового центра «Каслкорт». После того как он уехал, я проследовал за ним до гавани. Он оторвался от меня, когда свернул в сторону A-два.

— A-два или M-два? — Это было существенно.

— A-два, мистер Пи.

Пигготт кивнул сам себе. Шоссе A-2 шло на север. К Голливуду и «Дворцовым казармам», тут и сомневаться не приходилось.