Когда Лиз вернулась в посольство, ее ждал там Бруно. Он подчеркнуто посмотрел на часы.

— Ну как все прошло?

— Хорошо. Сёра очень помог мне.

Бруно протянул ей стопку листков:

— Это пришло в ваше отсутствие.

Лиз быстро просмотрела листки. Они содержали длинное, снабженное грифом «Совершенно секретно» сообщение из Лондона, от Пегги Кинсолвинг.

— Здесь есть что-нибудь срочное? — сухо спросила она у Бруно, не сомневаясь, что он уже все прочитал.

— Затрудняюсь сказать. Хотя с этим типом, Пигготтом, хлопот явно не оберешься. Вы бы лучше прошли ко мне в кабинет, Лиз.

Поднявшись наверх, она просмотрела листки более внимательно. Пегги с ее всегдашней дотошностью отыскала золотую жилу, содержавшую сведения о Пигготте. Вступительная записка гласила: «Лиз, это резюме основано на наших файлах, а те по преимуществу на информации, полученной от ФБР. Обрати также внимание на мою записку в самом конце. ПК».

Пигготт, настоящее имя Джеймс Пернелл, родился в Бостоне, штат Массачусетс, в 1954 году. Официально сменил имя за шесть месяцев до того, как три года назад переселился в Ирландию.

Пернелл был старшим из двух сыновей ирландских эмигрантов в первом поколении. Вырос в рабочем районе Дорчестера — его отец был клерком в юридической фирме. Окончил престижную Бостонскую латинскую школу. Поступил в Массачусетский технологический институт, откуда вышел бакалавром естественных наук с дипломом по математической физике, а в 1974 году защитил диссертацию и стал доктором. Блестящий студент, однако преподаватели описывают его как большого упрямца.

Полученное Пернеллом образование особенно пригодилось в ракетостроении. Пернеллу был предложен пост в группе компаний «Эрроу системз», специализирующейся в области создания программ для систем управления ракетами и их обнаружения. Ее заказчиком является главным образом министерство обороны США. Соответственно, перед тем как к Пернеллу обратились с этим предложением, была проведена исчерпывающая проверка его прошлого.

В 1985-м Пернелл ушел из «Эрроу системз» и основал собственную консультационную компанию («Пернелл групп» — ПГ), финансовым директором которой стал его младший брат Эдвин. Эдвин получил образование бухгалтера, но принимал также активное участие в сборе средств для ИРА — его имя фигурирует в документах ФБР, посвященных деятельности КПСИ («Комитет помощи Северной Ирландии»), а сам он несколько раз посещал Северную Ирландию.

В то время как «Эрроу системз» специализировалась на антирадарных средствах для крупных ракетных систем, ПГ сосредоточилась на реактивных гранатах (РГ) и ракетах земля-воздух (РЗВ). До конца 1990-х ее прибыли обеспечивались почти исключительно контрактами с министерством обороны, однако сокращение закупок, произошедшее под конец правления администрации Клинтона, вынудило ПГ искать других заказчиков. В их число входили одобренные правительством США клиенты — Израиль, Южная Африка и Пакистан, но по предположениям ФБР Пернелл мог также вести дела с большим числом клиентов незаконных, включая повстанцев из Сомали и обе стороны гражданской войны в Руанде — хуту и тутси.

В 1999 году ФБР, основываясь на рекомендациях МИ-5, начало расследование схем контрабанды оружия, в том числе и портативных пусковых установок, осуществлявшейся судами, которые ходили из штата Мэн в Северную Ирландию. Это привело к аресту трех человек, одним из которых был Эдвин Пернелл. Суд над «Маттапанской троицей» (названной так прессой по бостонскому району Маттапан, в котором жили все трое) состоялся в 2001 году.

Все трое были осуждены, Эдвина Пернелла приговорили к шести годам заключения за участие в заговоре. Он мог получить условно-досрочное освобождение уже в 2004 году, однако в 2003-м скончался от почечной недостаточности в тюрьме в штате Луизиана. Несмотря на наличие подозрений о причастности Джеймса Пернелла, ФБР не удалось найти никаких доказательств его участия в заговоре.

После кончины брата Джеймс Пернелл закрыл свою компанию, сменил имя и переехал в Северную Ирландию.

Дочитав документ, Лиз заглянула в приложенную к нему записку Пегги:

«Лиз, специального агента, который возглавлял в 1999–2000 годах бостонское расследование, зовут Дэрил Т. Салки-мл., недавно он возглавил представительство ФБР в Лондоне. Я позвонила ему, он готов встретиться с тобой завтра утром — в 8.15 на Гросвенор-сквер. Если не сможешь приехать, пожалуйста, сообщи ему об этом, в противном случае он будет тебя ждать. ПК».

— Интересно, — сказал Бруно, когда она оторвалась от бумаг. — Но что связывает этого Пернелла с Мильро? И почему Пернелл перебрался в Северную Ирландию?

— Не задавайте мне вопросов, Бруно, и я не стану вам врать, — вздохнула Лиз.

Конечно, ответов на его вопросы она не знала, но надеялась, что сможет получить их от человека из ФБР, носившего роскошное имя Дэрил Т. Салки-мл.

Сидя за своим рабочим столом, Дэйв ощущал некоторое внутреннее неудобство. Разговор с Мильро вроде бы прошел хорошо, спокойно, однако в результате на Дэйва снова навалилась депрессия, вызванная уходом Люси. Заглянула, чтобы узнать, как прошла встреча, Джудит, и он заверил ее, что все сложилось отлично и он напишет об этом в своем отчете.

Но чем дольше Дэйв думал об этом, тем сильнее сомневался, не раскусил ли его Мильро? Дэйва беспокоил Сабайон. Он сделал вид, что знает этого мастера, но ведь имени-то его никогда не слышал. В офисе он поискал в Интернете, но никаких следов этого оружейника не обнаружил. Однако, в какие бы игры ни играл с ним Мильро, Дэйв был совершенно уверен, что он не просто преуспевающий торговец старинным оружием.

Прежде чем отправиться на следующую встречу, следовало бы поговорить с Лиз. Но ей захочется обсудить с Майклом Байндингом вопрос о том, до какой степени вправе ставить себя под удар Дэйв — коллекционер «дерринджеров».

И опять-таки Лиз все еще нет в офисе. Джудит сказала, что она возвращается через Лондон, поскольку выяснила в Париже что-то важное. Стоило бы, конечно, дождаться ее, то, что она узнала, может оказаться существенным. Однако вернется она лишь послезавтра, а Мильро того и гляди уедет, и потому терять времени Дэйв не может. Расследование покушения на Джимми Фергюса отвлекло на себя значительные ресурсы A-4, а это означает, что прикрытия при завтрашней встрече с Антуаном Мильро не будет. А потом Мильро вернется во Францию, оставит магазин на женщину в черном шелковом костюме, и та будет твердить, что ни о чем, кроме оружия восемнадцатого века, не знает.

Тем все и кончится. И вся большая работа, которую он проделал со времени первого звонка Бурого Лиса, пойдет насмарку. Ну уж нет, думал Дэйв. Мысль о том, что расследование превратится в такие же руины, в какие превратилась его личная жизнь, была для Дэйва нестерпимой. А кроме того, Мильро он явно заинтересовал.

— «Дерринджер» весьма хорош, но…

— Но? — с понимающей улыбкой спросил Мильро. — Я могу сбросить цену до пятнадцати тысяч, но, боюсь, никак не ниже. Существуют границы, за которые…

Они снова сидели в кабинете Мильро, на сей раз сведя пустые разговоры до минимума. Мильро был сегодня при галстуке, а стоявший в углу кабинета чемодан указывал на то, что сразу после встречи с Дэйвом он отправится в аэропорт.

— Я понимаю, — сказал Дэйв, — однако я говорю не о цене.

— О, тогда могу ли я спросить, какова ваша позиция? Вы хотите совершить покупку?

Дэйв немного поколебался, а потом решил: «попытка не пытка». Вчера, когда он упомянул о современном оружии, Мильро его из магазина не выгнал.

— Возможно, мы могли бы включить в нашу сделку и кое-что еще.

Француз задумчиво посмотрел на него. Чуть приподнял брови.

— Ну разумеется, мистер Уиллис. Мне случается иметь дело с оружием самым разным. Полагаю, мы уже не о «дерринжерах» говорим?

— Нет. Скорее о современном оружии.

Мильро подумал.

— Возможно и это. Об оружии какого рода?

— Самого разного. Начиная с пистолетов. Может быть, и тяжелом. Гранатометы, минометы, РГ.

Мильро прищурился, правая рука его опустилась куда-то под столешницу. Дэйв напрягся. Затем рука появилась снова — похоже, из верхнего ящика стола, — и Мильро бросил что-то себе в рот.

— Я полагаю, мистер Уиллис, что вы говорите об оружии, продажа которого разрешена законом? Разумеется, я стараюсь найти все, что требуется моим клиентам. Однако я должен побольше знать о том, кто они и чем вызваны такие просьбы. Особенно, если позволите, в городе, подобном этому.

Дэйв начинал чувствовать себя неуютно. У него возникло подозрение, что Мильро просто играет с ним.

И потому он сказал:

— Если быть более точным, меня интересует информация. И речь у нас пойдет о суммах, превышающих пятнадцать тысяч фунтов.

— Я так не думаю, mon ami, — сказал Мильро, спокойно глядя на Дэйва.

В дверь постучали. Она открылась, за ней обнаружилась миссис Карсон.

— Прошу простить за то, что прерываю вашу беседу, мсье Мильро. Но нельзя ли вас на минутку? — Она коротко улыбнулась Дэйву. — Мне очень жаль. У нас появился довольно неприятный покупатель.

Дэйв понимающе махнул рукой — его обрадовала возможность собраться с мыслями. Когда Мильро вышел, он начал прикидывать, что ему следует сказать теперь. И, обдумывая свой следующий ход, услышал, как у него за спиной снова открылась дверь.

— Все хорошо? — спросил он.

— Лучше не бывает, — с иностранным акцентом ответил кто-то. Но не Мильро.

При ее росте в пять футов и восемь дюймов Лиз считала себя женщиной довольно высокой, и все же на американцев ей обычно приходилось смотреть снизу вверх. Однако Дэрил Салки был мужчиной просто огромным — возможно, на целый фут выше Лиз. Она сразу увидела его на дальнем конце устрашающего поста службы безопасности американского посольства на Гросвенор-сквер. После того как ее сумочку и жакет пропустили через рентгеновский аппарат, а саму Лиз прохлопала неулыбчивая охранница, выяснилось, что ее все же ожидает прием более теплый. Лиз даже почувствовала благодарность за то, что сила рукопожатия Салки все же не соответствует размерам его ладони.

Шагая за ним в его кабинет, она заметила, что правая нога Салки движется как-то неловко, а ступня искривлена, и подумала: может быть, это рост и длина ног Салки сказываются таким образом на его движениях. И испытала облегчение, когда он уселся за свой рабочий стол и ей впервые удалось увидеть его лицо примерно на одном уровне со своим. Оно оказалось более худым и морщинистым, чем она ожидала.

На стене у него за спиной висели два перекрещенных флага, а на других стенах — фотографии: на одной Салки был снят с директором ФБР, на другой пожимал руку бывшему президенту Соединенных Штатов, еще на нескольких сидел в компании таких же, как он, гигантов — скорее всего, членов баскетбольной команды.

— Я когда-то играл в мячик, — сказал он, заметив, что Лиз разглядывает снимки. — Пока не покалечился.

Лиз сочувственно улыбнулась, но решила, что углубляться в эту тему будет невежливо, и потому перешла к причине своего визита: к Симусу Пигготту, носившему некогда имя Джеймс Пернелл.

— Ваша коллега, мисс Пегги Кинсолвинг, сказала мне по телефону, что Пернелл сейчас в Северной Ирландии и что он вызывает у вас беспокойство.

— Ну, — ответила Лиз, — до конца мы в этом пока не уверены. На первый взгляд у него совершенно законный бизнес, однако недавно мы получили из одного источника информацию, согласно которой Пернелл возглавляет отколовшуюся группировку бывших бойцов ИРА и готовит убийства полицейских и офицеров разведки. По нашим данным, вы работали специальным агентом и возглавляли расследование в Бостоне, и когда я узнала, что вы здесь, то увидела в этом хорошую возможность побольше узнать о его прошлом.

— Что бы ни сделал Пернелл, меня это не удивит, — сказал Салки. — Давайте-ка я вам кое-что о нем расскажу.

Поначалу его рассказ мало отличался от того, что Лиз уже знала из меморандума Пегги: молодой, блестящий ирландо-американец, ставший в конечном счете экспертом по ракетным технологиям.

— Насколько я понимаю, вы столкнулись с ним, расследуя деятельность его брата? — сказала Лиз, стараясь ускорить этот рассказ.

— Верно. И они были людьми совершенно разными, — сказал, криво улыбнувшись, Салки. — Эдвин Пернелл был младше Джеймса на восемь лет. Их родители умерли, когда Эдвин был еще совсем мал, и Джеймсу пришлось заботиться о нем. Эдвин неплохо учился, но бросил колледж и присоединился к самым оголтелым из бостонских ирландцев. Несколько раз он поступал на работу, карьеры не сделал и кончил тем, что стал работать на Джеймса, когда у того появилась собственная компания.

— Их воспитали сторонниками ИРА?

— Самое-то смешное, что нет. Родителей политика не интересовала, но, правда, вся культура местных ирландцев была замешана на политике, вот от них Эдвин много чего набрался. Он с каждым годом становился все более ярым сторонником ИРА и Джеймса в это дело втянул, попросив помочь с контрабандой оружия в Ирландию. К тому времени компания Джеймса вовсю занималась разработкой ракет — портативных, «земля-воздух». Бизнес-то был вполне законный, но ИРА тогда как раз такое оружие и требовалось. Не думаю, что Джеймс ввязался в это из-за националистических убеждений, скорее уж из-за денег — ну и брата пытался уберечь от ареста. Если Джеймс был гением, то Эдвин тупицей. И Джеймс понимал, что за ним следует присматривать.

— И все же его арестовали.

— Ну да. Кто-то поговорил в Северной Ирландии с людьми из МИ-5. Информация была подробная, мы узнали, что уходит туда контрабандой — РГ и РЗВ, узнали, откуда уходит — из Глостера, рыбацкого городка в тридцати милях к северу от Бостона. Мы начали наблюдать за портом и два месяца спустя взяли их с поличным.

— Но не Джеймса?

— Не-а, — выразительно покачал он головой. — Джеймс был поставщиком оружия, однако мы не нашли против него ни одной улики, которая устояла бы в суде. Если хотите знать мое мнение, Джеймс взял бы на себя все грехи брата — настолько он был ему предан, — но просто-напросто опоздал. А с точки зрения Джеймса, идти в тюрьму, если это не спасет от нее Эдвина, было бессмысленно.

— А потом Эдвин умер в тюрьме, — сказала Лиз.

— Верно. Чистой воды случай. Он подхватил инфекционное заболевание почек, а лечили его неправильно.

— А Джеймс?

— Джеймс был этим убит. Ну, в той мере, в какой он вообще способен испытывать какие-то чувства. Понимаете, он одиночка, женат никогда не был, близких отношений, насколько нам известно, ни с кем не поддерживал. Если не считать брата. И после того, как брат умер, у Джеймса осталась только одна забота — месть за него.

— В некотором отношении это выглядит осмысленным, — сказала Лиз.

Салки кивнул:

— Да. И Джеймс перебрался в Ирландию, потому что там у него было больше возможностей отомстить за брата. Он превратился в Симуса, поселился в Белфасте и, судя по тому, что вы мне рассказали, начал действовать в качестве ширмы ИРА. За последние годы я разговаривал о Пернелле со многими людьми и слышал от них одни и те же слова: «одержимый», «безжалостный», «хладнокровный».

По спине у Лиз пробежал холодок.

— Выходит, если Пернелл решил убить полицейского или одного из нас, он не остановится, пока не добьется успеха, — негромко сказала она. И добавила: — Или пока мы его не возьмем. А вы говорите, что это очень не просто.

Салки хмуро кивнул:

— Скажем так: у меня это не получилось.

Лиз взглянула в его морщинистое лицо:

— Спасибо. Думаю, теперь я лучше понимаю его мотивы.

Они встали одновременно. Лиз, пожимая Салки руку, спросила:

— И еще одно. Разве Пернеллу не хотелось отомстить ФБР? В конце концов, не посади вы его брата в тюрьму, тот не умер бы. Мне кажется, вашим людям он постарался бы отомстить в первую очередь.

Салки коротко фыркнул:

— Занятно, что вы об этом спросили. Да, он попытался убить офицера, который отвечал за расследование.

— Вашего коллегу?

Салки взглянул ей в глаза:

— Да нет, меня. Кто-то повозился с колесами моей машины — думаю, сам Пернелл. Я ехал по шоссе со скоростью семьдесят миль, и у меня полетели две покрышки. — Он опустил взгляд на свою ногу. — Мне повезло, я уцелел. Но стал хромым.

— Лиз, слава богу, ты вернулась, — сказала Джудит, как только Лиз открыла дверь дома. — У тебя нет вестей от Дэйва? Он пропал.

— Что значит пропал? Рассказывай. Пойдем наверх.

— Нет, я не могу оставить Дейзи. Миссис Райан ушла. Заходи.

Лиз, бросив сумку в прихожей, вошла в гостиную Джудит. Там царил непривычный беспорядок. По полу были разбросаны игрушки Дейзи и какие-то бумаги, на столе скопились пустые винные бокалы и кофейные чашки. А увидев при полном свете лицо Джудит, Лиз обнаружила, что в глазах у нее поселилась тревога.

— Расскажи, что случилось, а я пока чайник поставлю, — сказала Лиз, направляясь к кухне.

Джудит вздохнула, плечи ее поникли:

— Я не могу связаться с Дэйвом.

— С какого времени?

— С середины дня. Вчера, когда ты была в Париже, Дэйв встретился с Мильро. В его магазине.

— Что? — резко спросила Лиз. Прежде чем предпринимать что-либо, Дэйву следовало дождаться ее и обо всем доложить. — Надеюсь, прикрытие у него было хорошее.

Джудит покачала головой:

— Нет, он сказал, что в прикрытии не нуждается. Он изображал коллекционера старинного оружия. Почитал о нем в Интернете. Все было хорошо, однако вернулся он с абсолютной уверенностью в том, что Мильро очень хитер.

— Он действительно хитер. — Лиз положила в чашки пакетики с чаем, налила кипятку, потом вернулась с чашками в гостиную, поставила их на стол. — Я многое выяснила о нем в Париже. Мильро служил в ГДВБ, изображал торговца оружием. Дэйву повезло, что Мильро не раскусил его сразу.

— В том-то и дело, Лиз. Боюсь, именно это и произошло. Но Дэйв настоял на второй встрече. Собирался сделать ему предложение. Сказал, что Мильро возвращается сегодня под вечер во Францию и он не может упускать шанс.

— О боже. Так что же случилось? Он же должен был заручиться поддержкой полиции, A-4…

Взглянув в лицо Джудит, она мгновенно поняла, что поддержки не было, никакой.

— Ты не могла остановить его, Джудит? Ведь это безумие.

— Знаю. Он меня не послушал. Я же ему не начальница.

— Ты — нет, зато Майкл Байндинг — да. Почему же ты не обратилась к Майклу?

— Я попыталась. Он был сильно занят в Стормонте. Велел секретарше не беспокоить его. Я попробовала даже связаться с тобой через Лондон, но там никто не знал, где ты.

Разумеется, входя в посольство США, Лиз отключила свой мобильник, а потом забыла включить.

— Прости, — негромко сказала Джудит.

Лиз вздохнула:

— Тут нет твоей вины, Джудит. Не понимаю, что нашло на Дэйва. То, что он отправился на встречу с Мильро, не узнав, что я о нем выяснила, уже плохо, но идти к нему во второй раз? И без прикрытия?

Она изумленно покачала головой.

— Он просто не мог ясно думать. Накануне Дэйв позвонил Люси, и та сказала, что сомневается насчет их будущего. Сказала, что должна подумать. Дэйв сам рассказал мне об этом вчера утром. И был очень расстроен.

— То есть его подружка начинает крутить, а он решает махнуть рукой на осторожность? На Дэйва это не похоже.

— По-моему, он решил, что Люси сказала ему: все кончено. А они ведь едва не поженились.

Лиз, застонав, сказала:

— Я знаю Дэйва, в подобном случае он просто с головой ушел бы в работу. — И, подумав секунду, спросила: — Он говорил, что после встречи с Мильро вернется в контору?

— Да, говорил. И я взяла с него обещание позвонить мне, если его что-то задержит — все, что угодно. Он пообещал.

— Сама ты до него дозвониться пыталась?

— Раз сто, — ответила Джудит. — Звонила на мобильный, на домашний и попросила всех в конторе сразу сообщить мне, если он появится.

— Придется поговорить с Байндингом, — сказала Лиз, ставя чашку на стол. Теперь и она встревожилась.

Прижимая к уху трубку телефона, Лиз слышала на другом конце линии, в доме Майкла Байндинга, звон столовых приборов и бокалов, шум разговоров — похоже, он обедал в обществе гостей. Покинуть их и поговорить по другому телефону Байндинг отказался, и Лиз пришлось кричать, чтобы он услышал ее.

— Да, Дэйв исчез, — в третий раз повторила она. — Я собираюсь поднять на ноги полицию.

— Подождите минутку, — сказал Байндинг. Долгая пауза, затем его голос зазвучал более ясно. Должно быть, он перешел в кабинет. — Хорошо. Теперь расскажите мне, что случилось.

Она коротко пересказала то, что узнала в Париже о Мильро, добавив, что во второй раз Дэйв направился к нему без прикрытия и с намерением сделать предложение.

— Мильро должен был за милю почуять, кто такой Дэйв. Он прошел хорошую выучку офицера разведки. А теперь Дэйв исчез. Нужно что-то делать, Майкл.

— Почему к участию в этой встрече не были привлечены сотрудники A-4? Разве вы не настояли на этом перед тем, как упорхнуть во Францию? — раздраженно поинтересовался он.

— Этим мы займемся попозже. Сейчас мне нужно выяснить, где Дэйв, и убедиться, что с ним все в порядке.

— У вас есть основания полагать, что этот ваш Мильро желал Дэйву вреда, даже если раскусил его? Он все-таки не террорист, не так ли? Не убийца. Перестаньте паниковать, Лиз. Выпейте чего-нибудь покрепче и ложитесь спать. Вы, может быть, и не слышали об этом, но у Дэйва возникли серьезные личные проблемы, и, скорее всего, он отправился куда-нибудь зализывать раны. Оставьте пока все как есть. Обращаться в полицию я запрещаю. Завтра утром ваш Дэйв появится как миленький на работе.

И прежде чем она успела что-либо ответить, Байндинг положил трубку, оставив Лиз возмущенной и еще более встревоженной.

Сквозь плотную ткань мешка, надетого на голову, разглядеть Дэйв ничего не мог. Однако он знал, где находится, и это его пугало.

Во время поездки из магазина Мильро он лежал с заклеенным клейкой лентой ртом и связанными за спиной руками в багажнике автомобиля и старался сосредоточиться на звуках, которые доносились с дороги. Поездка заняла, по его прикидкам, примерно час — сначала по скоростным магистралям, потом, около двадцати минут, по дорогам поуже, там машина останавливалась не то на перекрестках, не то на светофорах. Затем она свернула на какой-то проселок.

Значит, они находились где-то в сельской местности Северной Ирландии. Однако как раз перед тем, как машина остановилась и его выволокли из багажника, Дэйв услышал знакомые звуки — скрежет ворот поместья Национального треста, где он побывал с Лиз.

Выходит, его привезли в дом Пигготта в графстве Даун — в дом человека, который, как сказал Бурый Лис, намеревался убить офицера Ми-5. До этого Дэйв полагал, что его либо похитили, либо просто с кем-то спутали. Теперь же он понял, что ему, возможно, предстоит умереть.

Дэйва вытащили из багажника, поставили на ноги и повели в дом. При входе он ударился плечом обо что-то вроде дверного косяка. Потом его провели вниз по лестнице и бесцеремонно толкнули в жесткое кресло. Он просидел минуту-другую, не зная, кто находится с ним рядом, пытаясь как-то сориентироваться и справиться с ежесекундно нараставшим страхом.

Чьи-то грубые руки сорвали мешок с его головы. Он увидел перед собой лицо человека, который вошел в кабинет Мильро и наставил на него пистолет, — человека, которого он уже видел у этого дома, когда прогуливался здесь с Лиз. Смахивающего на иностранца, прихвостня Пигготта.

Дэйв заморгал от ударившего ему в глаза света, оглядел комнату, в которой находился, отметив удобную мебель, большой письменный стол, шкафы с книгами в кожаных переплетах и совершенно неуместную здесь раскладушку в углу.

Он обругал себя за то, что отправился к Мильро без прикрытия. И не один раз, а дважды. Надо было послушаться Джудит и дождаться возвращения Лиз. Однако для сожалений было уже поздновато. Они пока не убили его — может быть, поверили все же, что он просто-напросто безобидный коллекционер? И может быть, этот смуглый бандит не узнал его, забыл об их первой встрече?

С мгновение Дэйв пребывал в плену этих иллюзий, однако он был слишком большим реалистом, чтобы всерьез поверить в это. Если они считали его безобидным, зачем же было наставлять на него пистолет и силком вытаскивать из магазина?

Внезапно Дэйва полоснула по лицу жгучая боль — это иностранец сорвал с его рта полоску клейкой ленты. Затем он вытащил из кармана пружинный нож и быстро разрезал стягивавшие руки Дэйва веревки, оставив, впрочем, кисти связанными.

Кровь снова потекла по венам, и это тоже было больно. Мышцы Дэйва, затекшие, пока он валялся в багажнике машины, заныли. Он осторожно пошевелил ногами, но остался сидеть в кресле — смуглолицый смотрел на него ничего не выражавшими глазами, направив пистолет прямо ему в лоб.

За спиной у Дэйва послышались шаги, затем он увидел высокого, худого Симуса Пигготта, а с ним еще одного мужчину, лицо которого видел на фотографии, сделанной камерой в сторожке, — Малоуна. Малоун держал в руке старомодный докторский саквояж. Повернув голову, Дэйв впервые заметил также находившегося в этой комнате Мильро, который стоял в углу, умело изображая полное равнодушие.

Пигготт не произнес ни слова, он даже не взглянул на Дэйва, а просто подошел к письменному столу. Малоун поставил на стол саквояж, Пигготт порылся в нем и вытащил резиновый жгут и шприц. Он отдал жгут Малоуну — тот подошел к Дэйву и схватил его за правую руку.

Вот теперь Дэйву стало по-настоящему страшно. Он крикнул: «Нет!» — и попытался вырвать руку из сильной лапы Малоуна, но обнаружил, что ноги совсем не слушаются его, что у него не хватает сил даже на попытку встать. Малоун быстро задрал рукав рубашки Дэйва к самому плечу, крепко стянул его руку резиновым жгутом. Дэйв отчаянно бился, но Пигготт подскочил к нему и вонзил иглу шприца во вздувшуюся на бицепсе вену. Какая-то жидкость влилась в кровь Дэйва, и он почувствовал сначала холод в руке, а следом сонливость. Он лишь частично осознавал, что его волокут к раскладушке, опускают на матрас и привязывают к каркасу. И обнаружил, что сопротивляться не способен, да и не хочет.

Свет дня угасал, над заливом дул сильный ветер. Он поднимал волны с белыми барашками пены и пытался распахнуть серый клетчатый пиджак Мильро. Надетый под него кашемировый свитер для таких температур не годился, и Мильро, шагавшего по деревянному причалу, который вдавался в маленькую бухточку, знобило.

К причалу была привязана прочная надувная лодка. Вдалеке, у выхода в открытое море, стояла на якоре большая моторная яхта. На первый взгляд она с ее сверкающим белым корпусом и алюминиевыми поручнями представлялась игрушкой богатого человека, маленькой посудиной, каких в Средиземноморье хоть пруд пруди, однако Мильро, приглядевшись к ее широкому носу и резким очертаниям корпуса, понял, что яхта сконструирована для чего-то гораздо более серьезного, чем круизы по Средиземному морю. Собственно говоря, он знал, что она совершает регулярные рейсы, доставляя Пигготту «товар», который тот ввозил сюда, а затем продавал.

Мильро вглядывался в море, а мысли его бежали, обгоняя одна другую. Конечно, он привык иметь дело с неожиданностями и обращать их к собственной выгоде, однако события последних двадцати четырех часов застали его врасплох. С той минуты, когда Гонсалес вошел в его магазин, Мильро старался удержать все под контролем, но без особого успеха.

Испанцу было велено дождаться Саймона Уиллиса снаружи, а потом проследить за ним и выяснить, кто он такой. Однако Гонсалес, надо думать, чего-то не понял и полез в кабинет, в котором сидел англичанин. В тот миг встречу с ним еще можно было прервать и отпустить его, но Гонсалес вытащил пистолет. Впоследствии испанец сказал, что понял: англичанин узнал его — как будто это оправдывало то, что он натворил.

В общем, после случившегося отпустить Уиллиса было уже нельзя. Мильро позвонил Пигготту, и американец приказал Гонсалесу привезти англичанина сюда, в дом у залива. Его скрутили, связали ему руки, заклеили рот, надели на голову мешок, вывели из магазина через заднюю дверь и засунули в багажник машины, которую пригнал один из людей Пигготта. И теперь он лежал в подвале, привязанный к койке и одурманенный.

Уверения относительно того, что «сыворотка правды» способна вытянуть из сознания человека все, в чем он без воздействия наркотика никогда не признается, разумеется, лживы. Однако, когда ее использует знающий дело специалист, она дает результаты не менее полезные. В открытую Уиллис им ничего не сказал, но и не продемонстрировал полного неведения, подтвердившего бы, что он и вправду безобидный коллекционер оружия, за которого себя выдает. Он сонно кивал, когда ему называли имена, которых такой коллекционер знать попросту не мог. Так что никаких сомнений по поводу Уиллиса не осталось.

Однако сейчас Мильро тревожило другое: как ему выбраться из этой ситуации. Ведь он оказался соучастником похищения офицера британской разведки. А возможно, если ему не удастся удержать Пигготта, и чего-нибудь похуже похищения.

Повернувшись, Мильро увидел шедшего к нему от дома американца. Кожаная куртка Пигготта вряд ли могла защищать его от ветра, однако он шел, выпрямившись во весь рост. Судя по всему, он был невосприимчив к холоду. Мильро всегда поражало его явное безразличие ко многим вещам: к одежде, хорошей еде, женщинам — ко всем сторонам жизни, которые сам Мильро ценил превыше всего. Он понимал, что существует нечто, к чему его давний знакомый неравнодушен, — должно существовать, поскольку иначе его поступки вообще не имели бы никаких объяснений. Но каковы эти пристрастия, француз не знал.

Подойдя к нему, Пигготт сказал:

— Как вы понимаете, выход из нашего положения довольно прост.

Теперь уже все не просто, подумал Мильро, но, изобразив готовность обдумать то, что предложит американец, спросил:

— И каков же он, Джеймс?

— Пусть им займется Гонсалес. В этом случае опасность того, что Уиллис когда-нибудь заговорит, будет устранена. Да и нам не придется думать о том, как с ним поступить.

Мильро взглянул на море, сегодня достаточно бурное для того, чтобы заставить большинство судов не выходить из гаваней.

— Слишком поздно для этого, — коротко сказал он, хотя сама мысль об убийстве Уиллиса вызвала у Мильро тошноту. Он был преуспевающим бизнесменом, и оказался в опасном положении, последнее, что ему сейчас требовалось, это перспектива пожизненного заключения за убийство. — Послушайте, Джеймс, люди, с которыми работает Уиллис, очень скоро выяснят, что он отправился на свидание со мной. Им не потребуется много времени, чтобы выйти и на вас тоже, а после этого они в очень большом количестве окажутся здесь. Мне нужно убраться отсюда, и я предлагаю вам сделать то же самое.

Интересно было бы знать, думал он, как долго оставшаяся в магазине миссис Карсон сможет разыгрывать полную дуру? Вероятно, дольше, чем он полагает, но и не слишком долго. Придется списать магазин в убыток и в Северной Ирландии больше не появляться. Если ему удастся вернуться во Францию, пройдет какое-то время, прежде чем им займутся тамошние власти. Со временем и британцы отыщут его в Тулоне и пришлют туда кого-нибудь из своих людей. Однако никаких существенных улик у них не будет.

Все было бы хорошо, если бы он не послушал Пигготта. Американец втянул его в какую-то собственную вендетту, и это возмущало Мильро. Сначала Пигготт позвонил ему и предъявил абсурдные обвинения в сотрудничестве с МИ-5, а теперь предлагает план действий, за которые британские власти обрушатся на них обоих всей мощью государственного аппарата. Если британцы свяжут его, Мильро, с убийством Уиллиса, они будут до скончания дней разыскивать его по всему свету.

Однако взаимные попреки бессмысленны, да к тому же и потенциально опасны — Мильро ощущал в американце скрытую угрозу и понимал: следует быть осторожным. Если им придется скрестить шпаги, он предпочел бы сделать это на своей почве. Что составляло еще один веский довод в пользу его плана.

— Нам следует за день дойти до Плимута, тогда через пять дней мы пройдем через Гибралтар, а значит, окажемся в Тулоне всего за неделю плавания. Это даст нам пространство для маневра.

— Но зачем тащить с собой этот дополнительный багаж? — спросил Пигготт. — Не проще ли оставить его здесь?

— Послушайте, — сказал Мильро. — Убив человека из МИ-5, мы поставим под угрозу все.

Однако, взглянув в лицо Пигготта, он понял, что ни в чем его пока не убедил.

— И что мы станем делать с ним во Франции? — продолжал Пигготт. — А на борту — мы так и будем целую неделю накачивать его наркотиками?

— Зачем? Просто запрем и все. В море он никуда не денется. Считайте его товаром, — сказал Мильро. — Обладающим значительной ценностью.

— Для МИ-5? Думаете, мы можем потребовать с них выкуп?

— Это возможно, но гораздо лучше продать его тем, кто даст больше. Пусть Уиллиса держит у себя кто-то другой. И тогда про нас очень скоро забудут. — У Мильро имелись в нескольких странах контакты с людьми, которые с удовольствием купили бы Уиллиса. — А нам тем временем следует переместить наш ценный груз в более безопасное место.

— И когда вы хотите отплыть?

— Прилив начнется после полуночи. Тогда и отплывем.

Пигготт задумался, однако лицо его ничего не выражало. В конце концов, он коротко кивнул: согласен.

— До нашего отплытия мне нужно будет покончить еще с одним делом. Я пошлю Малоуна в город за другим «товаром». Однако этот останется здесь. Навсегда.

Взглянув ему в лицо, Мильро решил, что спорить не стоит. Нужно будет найти способ сдать Пигготта властям, иначе Пигготт утянет его за собой на дно. Впрочем, он, Мильро, сумеет найти и этот способ, и подходящее время, и место.

Падди О’Брайен наливал ему вторую пинту крепкого портера. Обычно Дермоту хватало и одной, однако за последние три дня он дважды побывал в «Братских вкладах», а Пигготта так ни разу и не увидел, и никаких новых указаний не получил. Правда, он видел там Терри Малоуна, но, когда спросил у него, где босс, Малоун пожал плечами и сказал, что не знает. Дермот ему не поверил. Что-то происходило, в этом он не сомневался, однако Дермота к этому не привлекали. Ну хотя бы от того паршивого француза — как его там, Мильроу, Миро, — тоже не было, ни слуху ни духу. Дермот надеялся, что его письмо привело к задуманному результату.

Он успел отпить из второго стакана только один глоток, когда из кармана его брюк полились звуки песенки «Данни Бой». Дермот вытащил мобильник и сказал в него абсолютно трезвым, как он надеялся, голосом:

— О’Рейлли.

— Дермот, это Пигготт. Где вы?

О’Рейлли виновато огляделся по сторонам.

— Только что вышел из дома, босс.

— Вы мне понадобитесь около половины седьмого. Хорошо?

— Конечно, — ответил Дермот и облегченно вздохнул — внутренне. — Мне что, в офис прийти?

— Нет, я заеду за вами на машине. Будьте в мемориальном парке на Фоллз-роуд.

— Хорошо, — ответил озадаченный Дермот. Странное время и место для встречи, но, видимо, у них там что-то заваривается. Может, это как-то связано с письмом? Но не мог же Пигготт догадаться, кто его прислал.

— Значит, договорились, — сказал Пигготт. Дермот ожидал рассоединения, однако Пигготт с нехарактерной для него мягкостью прибавил: — Нам нужно будет поговорить о новой ответственной работе, которую я собираюсь вам поручить, Дермот. Увидимся в шесть тридцать.

И трубка умолкла.

Дермот посидел, глядя на стакан с пивом, на оседающую в нем кремовую пену. Он обдумывал разговор с Пигготтом, и чувствовал себя все лучше и лучше. Какие бы выводы ни сделал Пигготт из письма, ясно, что Дермота он его автором не считает. И у Пигготта есть для него новая работа, а это новость хорошая.

— Как пиво? — спросил, показывая на стакан Дермота, Падди О’Брайен.

— Отличное, Падди, просто отличное. — Он вытащил из кармана пятерку. — Может, нальешь себе за мой счет?

«Парк памяти» на Фоллз-роуд Дермоту никогда не нравился. Парк был опрятный, ухоженный: когда одни цветы начинали увядать, их быстро заменяли другими, — однако выглядел он мрачновато, особенно в ранние сумерки, и это действовало на Дермота, сидевшего в ожидании Пигготта на низком кирпичном парапете парка, угнетающе.

Со стороны улицы появился мужчина, казавшийся толстым в просторном пальто с капюшоном. Он направился прямиком к Дермоту, и тот сообразил, что это Терри Малоун.

— Готов? — спросил Малоун.

Дермот кивнул и встал:

— Я думал, что босс…

— Он ждет в машине, — сказал Малоун.

Сидевший на заднем сиденье Пигготт жестом велел Дермоту сесть к нему. К удивлению Дермота, Малоун, сев за руль, развернул машину на 180 градусов и покатил к пригородам Белфаста.

— Так мы не в офис едем? — осторожно поинтересовался Дермот.

— Нет, — ответил Пигготт. — Я хочу, чтобы вы помогли мне кое с чем в моем доме.

Они ехали в молчании, нарушавшемся лишь разговорами по мобильному, которые то и дело вел Пигготт. Из его переговоров Дермот понял, что босс собирается куда-то уехать.

Выбравшись из города, машина пошла быстрее и меньше чем за час довезла их до дома Пигготта. Однако у парадной двери она не остановилась, а заехала в стоявший за ним кирпичный гараж. Еще более странным показалось Дермоту то, что Пигготт оставил его и Малоуна в большой гостиной первого этажа, а сам спустился вниз, в свой кабинет.

Дермот сидел в мягком кресле, оглядывая окружавшую его антикварную мебель. Ему было не по себе — совсем как посыльному, по ошибке принятому за гостя. Малоун стоял у двери, точно охранял кого-то. В конце концов Дермоту пришло в голову, что, может, Малоун его-то и охраняет, и он занервничал еще больше.

Пигготт вернулся, за ним шел еще один мужчина. Мильро. Дермот отвел взгляд.

— Это мой друг Антуан. Вас его появление не удивляет? — спросил Пигготт.

Сердце Дермота забилось намного быстрее.

— Мы с вами никогда не встречались, — сказал он, глядя на француза. — Но я слышал, что вы здесь.

— Вот как? — холодно произнес Пигготт. — Знаете, несколько дней назад я получил по почте письмо и никак не мог понять, от кого оно. Письмо предупреждало меня, что мой друг Антуан, возможно, вовсе и не друг мне. Странно, однако, то, что подписано оно не было. Я счел это трусостью. Не люблю анонимные письма. Что вы об этом думаете, Дермот?

— Мне об этом ничего не известно, босс, — ответил Дермот, стараясь, чтобы лицо его выглядело одновременно и уважительным, и озадаченным.

— По счастью, мы с Антуаном знакомы не один год — мы ведем общие дела в разных странах вот уже больше десяти лет. Если бы он хотел предать меня, то предал бы давным-давно. И все же после такого письма поневоле начинаешь хоть немного, но сомневаться.

Пигготт посмотрел в угол, на сидевшего там в кресле француза, и на миг Дермот воспрянул. Однако Пигготт вновь обратил свои серые глаза на Дермота, и под этим ледяным взглядом весь его оптимизм испарился.

В глубине дома послышался шум, потом шаги. В дверях появился испанец, Гонсалес, и Дермот заволновался еще сильнее. Его заманили в ловушку, теперь он это понял. Но как Пигготт мог узнать, что письмо послал он? У Пигготта не может быть никаких доказательств. Имени своего Дермот человеку из МИ-5 не назвал. Тут он увидел, как испанец коротко кивнул Пигготту.

— Спит? — спросил Пигготт.

— Как младенец, — ответил Гонсалес.

— Вот таким он нам и нужен, — сказал Пигготт и снова повернулся к Дермоту. — У нас тут еще один гость, Саймон Уиллис. Вам это имя что-нибудь говорит?

Дермот покачал головой.

Пигготт продолжил:

— Приезжать сюда он не хотел, однако пользу нам принести уже успел. Пока я прикидывал, как нам с ним поступить, мы немного поговорили. И как это ни странно, в разговоре всплыло ваше имя.

Дермот постарался ничем своего страха не выдать, он снова напомнил себе: в МИ-5 его имени не знают.

— Это как же? — выдавил он.

— Да так, что я сам назвал его. — Пигготт понаблюдал за реакцией Дермота, потом добавил: — Вместе с множеством других имен. Я пытался понять, почему этот Уиллис пришел к Антуану сразу после того, как кто-то попытался подставить его. Думаю, вы согласитесь, что совпадением это быть не могло. Выходит, кто-то из нашей организации поговорил с Уиллисом.

— Я же вам сказал, я этого человека не знаю. — Дермот уже не мог убрать страх из своего голоса.

Пигготт кивнул, но как-то не очень воодушевляюще.

— Честно сказать, на ваше имя он не отреагировал, как, собственно, и на все остальные.

Слава богу, подумал Дермот. А Пигготт прибавил:

— Тогда мы попробовали показать ему несколько фотографий. И должен сказать, на одну он отреагировал — на вашу.

Дермот дернулся и воскликнул:

— Во имя любви Господней, мистер Пигготт! Я не знаю человека, о котором вы говорите. Вы сказали, что кто-то попытался подставить Мильро. Ну так, похоже, кто-то пытается подставить и меня — по полной программе.

В комнате наступило молчание. Дермот понял, Пигготт обдумывает его слова. В конце концов, какие у них есть доказательства? И тут Пигготт спросил:

— Как вы узнали, что Антуан в Белфасте?

— Ребята сказали.

— Понятно, — ровным тоном произнес Пигготт и опустился в другое кресло, стоявшее прямо напротив Дермота. — «Болтливый язык до добра не доводит» — так, кажется, принято говорить. Полагаю, вы сознаете правдивость этой поговорки.

— Конечно, босс. Но болтал-то не я.

Во рту у него пересохло, ему хотелось облизнуть губы.

— Получается, что болтали «ребята». Кто именно? — спросил Пигготт. Он быстро кивнул, и в комнату снова вошел Малоун.

— По-моему, Шон Маккарти, — осторожно произнес Дермот, назвав первое имя, какое пришло ему в голову.

— Вы уверены?

Дермот помолчал. Он ничего не имел против молодого Шона, подставлять его так — это было неправильно, но что ему оставалось делать?

И он закивал:

— Точно, мистер Пигготт. Я все ясно помню. Я видел его позавчера в пивной Падди О’Брайена. Господи, да он же мне выпивку поставил — разве такое забудешь?

И он попытался улыбнуться этой довольно хилой шуточке.

Пигготт, похоже, все понял — просто видно было, как возмутила его новость об этом болтуне. Он сказал:

— Знаете что, Дермот, прогуляйтесь с ними, — он ткнул пальцем в Малоуна и Гонсалеса, — до бухты. Там надо снять с катера несколько ящиков. Поставьте их на причале, а мы с Антуаном немного погодя подгоним машину, в которую вы их погрузите. Мне нужно сначала кое-куда позвонить.

И он взмахом руки отпустил всех троих.

Снаружи было темно. Дермот набрал полную грудь холодного, чистого воздуха и с огромным облегчением выдохнул его. Конечно, с Шоном Маккарти он поступил не очень хорошо, однако эти сожаления были ничем по сравнению с радостью: ему все же удалось выкрутиться.

— Вон туда, — сказал Малоун, и они пошли по лужайке, спускавшейся к берегу. Дорожку помечала череда торчавших из земли фонариков, а вела она к небольшой роще и через нее к бухточке. Они дошли до середины рощицы, когда Дермот увидел на крошечной полянке сбоку от дорожки невысокий земляной холмик. Земля была свежей. Шедший впереди Малоун остановился, и Дермот едва не налетел на него.

— Это что? — спросил он, указывая на холмик.

Малоун повернулся к нему лицом.

— Ты сказал, что позавчера разговаривал с Шоном Маккарти, а этого быть ну никак не может.

— Ну, может, я и ошибся, — сказал Дермот и услышал, как за его спиной Гонсалес отступил на шаг назад.

— Ошибся, Дермот. И очень глупо ошибся.

Сзади хрипло хохотнул Гонсалес:

— Радуйтесь, сеньор. Скоро вы сможете разговаривать с Шоном Маккарти, сколько захотите.

Дермот снова взглянул на холмик и понял — это могила. Он умоляюще посмотрел на Малоуна, но тот отвел взгляд.

Сзади раздался металлический щелчок. Дермот понял — это Гонсалес снял автоматический пистолет с предохранителя.

— Извини, Дермот, — сказал Малоун.