Значение: Записано в звездах

Waitzia acuminata / Западная Австралия

Многолетник с длинными узкими листьями и оранжевыми, желтыми или белыми цветами, напоминающими на ощупь бумагу. Весной цветение начинается после зимних дождей. Цветы смотрятся эффектно, когда их много растет в одном месте. Поляны, усыпанные миллионами таких цветов, нередко находят среди кустарников и в пустынях в западных районах; люди совершают путешествия на большие расстояния для того, чтобы увидеть их .

Восход солнца разбудил Элис. Она отшвырнула промокшие от пота простыни и села, выковыривая из глаз соленые сухие катышки. Ее комната купалась в оранжевом свечении. Она подошла к окну и отдернула занавески. Ничем не сдерживаемый свет ворвался внутрь, он отражался от утеса, высившегося над пыльным городом. Элис вглядывалась в волнистые дюны красного песка и овраги, поросшие спинифексом и пустынными дубами – там, за домами и улицами, они тянулись, насколько хватало глаз. Она вспомнила крабов-солдат, бриз с моря, зеленый сахарный тростник, серебристую речную воду и поля ярких распустившихся цветов. Воздух пустыни был таким сухим и невесомым, что бусинки пота испарялись, не успев скатиться по коже. Никогда еще она не была так далеко от всех и всего, что она знала, от всех мест, где когда-либо была.

– Я тут, – прошептала она.

* * *

В баре Элис выпила кофе и съела булочку с фруктовой начинкой, а потом вышла к своему грузовику. Она убедилась, что бирюзовая краска высохла, и полезла в бардачок за переводными картинками. Покрыв ими обе двери, она отошла и, скрестив руки на груди, осмотрела свою работу. Она никогда не думала, что добиться анонимности так просто – всего лишь слой краски и наклейки с бабочками-монархами.

* * *

Позже она пошла в продуктовый магазин и наполнила свой холодильник фруктовым льдом. Она съела три подряд, лежа на кровати и глядя, как за окном полуденное солнце выбеливает деревья. Во второй половине дня, когда стало немного прохладнее, она отправилась погулять среди странного красного ландшафта.

Она шла вдоль утеса по самому его подножию, изучая эремофилы, которые прозвали кустами-страусами, группы спинифекса и тонкие пустынные дубы. Она остановилась рассмотреть дикие цветы, росшие среди скал, сорвала несколько и спрятала в карман. Стайка зябликов пролетела над головой, наполнив пением жизнерадостное предвечернее небо. Элис с усилием сглотнула; ландшафт пустыни выглядел потусторонним и притуплял чувства.

День проходил за днем. Порез у нее на носу зажил. Иногда подступали воспоминания, и Элис их не гнала. Но если память отбрасывала ее в ту ночь, когда она покинула Торнфилд, она делала все возможное, чтобы отвлечься от мыслей о глубине предательства Джун или о том, что случилось с Огги и Боряной. Их арестовали? Было ли им страшно? Они знали, что это Джун донесла на них? Она уже умела отгонять от себя вопросы, на которые не было ответов.

Чтобы как-то организовать свой день, Элис, ориентируясь на фазы солнца, разработала ежедневный распорядок; она никак не могла насытиться светом пустыни. Каждое утро она сидела на подоконнике в своей комнате, над рифленой металлической крышей отеля. Когда солнце поднималось, оно расцвечивало скалистые утесы и цепи многообразными оттенками: насыщенный винный бургунди, яркая охра, мерцающая бронза и карамель. Глядя на кажущуюся бескрайность неба, Элис дышала глубже, словно так она могла вдохнуть пространство, создать такой же простор внутри себя.

После восхода она ходила на прогулку. Город расположился в высохшем древнем русле реки, полном каменистого песка, из которого росли высокие и широкие коримбии. Она бродила между их стволов, чья окраска варьировалась от кремового до белого и тускло-розового, иногда останавливалась, чтобы рассмотреть бледно-серый камень или упавший плод. Трудно было поверить, что здесь когда-то текла вода, словно река была лишь фольклором, мифической деталью пейзажа, которая давным-давно поднялась в небо на крыльях черных какаду.

В середине дня, когда было особенно жарко, Элис оставалась в комнате, поставив кондиционер на максимум и переключая каналы спутникового телевидения. Когда ближе к закату день начинал остывать, она уходила гулять снова. Вечером, после ужина, она находила убежище в тени и смотрела на звезды.

Прошло две недели. Она не возвращалась в ветеринарную клинику, не проверяла почту, достала из телефона сим-карту и выбросила ее.

К ее удивлению, в пустыне было нечто, что приносило ей огромное облегчение, это была почти медицинская помощь. Огненный цвет земли, ощущение ее на коже, когда набираешь пригоршню этой почвы, мягкой, как пыль. Мелодичные песни птиц. Освещение в начале и в конце дня. Теплый ветер, серебристо-зеленый с голубизной цвет эвкалиптовых листьев, перистые облака в небе и, главное, дикие цветы, растущие в русле реки среди корней и камней. Она начала собирать их и спрессовывать для засушки, не вполне признаваясь себе в том, что больше всего ее утешало то, что эти цветы были ей знакомы.

Однажды утром Элис обнаружила, что заполнила засушенными цветами целую тетрадь. Покончив с завтраком в баре, она отправилась в город, чтобы купить новую.

Прогуливаясь вдоль тихой улочки возле засохшего русла реки, Элис нашла городскую библиотеку. Она улыбнулась потускневшему рисунку на стене библиотеки, призванному, очевидно, сделать так, чтобы небольшое квадратное здание смотрелось как стопка книг. Внутри было прохладно – желанная передышка от палящего зноя.

Элис удовлетворенно бродила среди полок. Она помнила библиотеку из своего детства, наполненную пастельным светом и с витражными стеклами в окнах, рассказывавших сказки.

– Салли, – пробормотала она.

– Могу я вам помочь? – поинтересовалась библиотекарша, выглядывая из-за соседней полки.

– Где у вас сказки? – спросила Элис.

– На стеллаже в конце зала.

Элис погладила корешки книг, которые она читала ребенком. Ее письменный стол, ее сумка, с которой она ходила в библиотеку, папоротники матери. Она искала одну определенную книгу и, найдя ее, тихо вскрикнула от радости.

Позднее, когда она записалась и спрятала в карман свою библиотечную карточку, Элис взяла столько книг, сколько было можно, и отнесла их в свою комнату в отеле. Первую половину дня она провела, листая их страницы, тыкая пальцем в случайные предложения, иногда отвлекаясь и, положив открытую книжку на грудь, наблюдая, как кружевные тени от эвкалиптов танцуют на стене. В тот вечер она взяла на вынос коробочку тайской еды с дополнительной порцией соуса чили и упаковку холодного пива из шести банок, легла на кровать под кондиционером и стала читать книгу, которую так любила в детстве, – книгу с историями о женщинах, которые скинули свои тюленьи шкуры и оставили их на берегу, как оставили и море ради любви к мужчине.

* * *

Однажды в полдень, когда Элис вернулась после прогулки по устью реки с букетиком цветов, Мерл, хозяйка паба и отеля, перехватила ее у бара.

– Элис Харт, вам звонят, – сообщила она.

Элис проследовала за Мерл в маленький офис за баром. Ладони у нее вспотели. Неужели Джун нашла ее?

Телефон стоял на столе. Элис дождалась, пока осталась одна в комнате, вытерла потные руки о шорты и подняла трубку.

– Алло? – произнесла она вопросительно.

Она закрыла второе ухо рукой, чтобы не мешал шум из паба, в котором было самое горячее время.

– Я подумал, вы захотите узнать, что вашей собаке стало гораздо лучше, – проговорил Мосс на другом конце линии.

Элис выдохнула.

– Алло?

– Привет! – воскликнула она, испытывая невероятное облегчение.

– Привет-привет, – сказал Мосс с хохотком.

– Извините. – Элис мысленно дала себе оплеуху. – Спасибо, что сообщили мне. Чудесные новости.

– Я знал, что вы так и подумаете. Когда вы сможете приехать забрать ее? Она пухлая, счастливая и пушистее перманентной завивки Мерл.

Смех застал Элис врасплох. Так же, как и тепло в его голосе.

– Завтра, – услышала она себя.

– Отлично. – Пауза. – А как ваши дела? – спросил он.

– Нормально, – ответила Элис, сжимая в руках цветы. – Простите, что…

– Без проблем. Вы были заняты. Отдыхали. Собрали весь каталог городской библиотеки.

– Что?

– Это маленький городок, – беспечно рассмеялся Мосс, – новости здесь быстро разлетаются. Очевидно, вы любите читать.

Мерл кашлянула за дверью.

– Извините, мне надо идти, – сказала Элис.

– Итак, увидимся завтра?

– Где? – спросила Элис.

– В «Бине» на Главной улице. В одиннадцать?

– Договорились.

Элис повесила трубку.

– Извините, – пробормотала она Мерл, выходя из кабинета.

– Все в порядке. – Мерл улыбнулась, приподняв бровь и поглядывая с любопытством. – Как насчет пива, милая? Сейчас счастливый час.

– Может быть, я могла бы взять его в свою…

– Нет. – Мерл прервала ее, подняв руку. – Никто не пьет один в мою смену. Вперед, садись за стойку. Расскажи мне, что ты делаешь здесь, укрывшись в одиночестве в моем пабе посреди этого богом забытого места. Я люблю послушать хорошую историю.

Мысль о том, чтобы рассказать кому-то о своей жизни до приезда в Агнес-Блафф, приводила Элис в панику. В ушах у нее звенели слова Мосса: «Новости здесь быстро разлетаются».

* * *

Мосс повесил трубку и еще некоторое время пристально смотрел на телефон, словно он мог дать ему ответы на вопросы об Элис. Вопросы, которые уже много дней не давали ему покоя. Он ждал и ждал, что она наконец придет за щенком, но она так и не появилась. Регулярные разговоры с Мерл позволяли ему быть в курсе дел. Она была все еще там. Она была в порядке. Она больше не падала в обморок, насколько это было известно. Почему это для тебя так важно? – спросила Мерл. – Кому, как не тебе, знать, что нельзя спасти всех бродяжек. Мосс сменил тему. Он не мог сказать Мерл, что ему это важно, потому что Элис стала первым за последние пять лет человеком, с которым он почувствовал, что ему есть что предложить, что отдать. После того как он потерял Клару и Патрика, он не верил, что сможет когда-нибудь почувствовать нечто такое. И все же. Она была там. Элис Харт. Женщина, которая умела говорить на языке цветов.

Он подошел к холодильнику, достал пиво и вернулся к столу. Движение мышки вернуло к жизни монитор компьютера. При виде ее фото, найденного ранее, Мосс почувствовал, как участился его пульс. Оно стояло первым в результатах поиска. Элис Харт. Флориограф. Ферма Торнфилд. Ее профиль был в разделе «О нас». На снимке она стояла в роскошном поле цветов, окруженном шишковатыми эвкалиптами, и держала в руках такой огромный букет полевых трав, что он скрывал почти все ее тело. Она вполоборота смотрела в камеру. На губах – едва заметная улыбка. Глаза ясные. Волосы собраны в пучок на макушке и скреплены вставленным в них огромным красным цветком в форме сердца.

Элис Харт большую часть своей жизни провела в Торнфилде и выросла в лингвистической среде фермы – языке полевых цветов. Она – опытный флориограф и может составить для вас идеальный букет, который будет говорить на языке вашего сердца. Консультации только по предварительной записи.

Затем он вбил в строку поиска слово флориограф: человек, который в совершенстве владеет языком цветов, бывшем на пике популярности в Викторианскую эпоху. Он надеялся, что поиск информации о ней в Гугле остудит его пыл, но ее таинственная история только подлила масла в огонь.

Мосс откинулся на спинку кресла, изучая контактную информацию Торнфилда. Он отхлебнул пива. Поднял трубку и снова опустил ее на рычаг. Он еще немного поколебался, затем наклонился и снова взял трубку. Набрал номер, указанный на сайте, сжимая в руке бутылку пива, пока слушал телефонные гудки.

Он уже готов был отсоединиться, когда на другом конце ответила женщина, в ее голосе слышались слезы.

* * *

Элис устроилась за барной стойкой. Закат превратил паб в калейдоскоп разноцветных лучей.

Мерл положила на столешницу чистую подставку и водрузила на нее ледяную пинту пива.

– Твое здоровье, – Мерл подняла свой шот бурбона. – Итак, Элис Харт, расскажи мне, что ты делаешь здесь совсем одна? Откуда ты приехала? Куда держишь путь? – Элис обхватила обеими руками стакан с пивом. – Ну же, не молчи. Тут у всех есть история. Думаешь, ты единственный бледнолицый, сбежавший в пустыню, чтобы стать кем-то другим? Прости меня, дорогая, но ты не настолько особенная. – Мерл постучала акриловым ногтем по стойке.

Из пивного сада донесся громкий крик.

– Эй, а ну прекращайте эту хрень! – проревела Мерл, заставив Элис подскочить на месте. – Никуда не уходи, милая, я только разберусь с бузой.

Элис облегченно вздохнула. Шум вокруг возрастал по мере того, как заполнялся паб. Со свежесорванными цветами в одной руке и пивом в другой она сползла со стула и протиснулась на улицу, в освежающие синие сумерки. Она отхлебнула и раскрыла ладонь. Цветы оказались измяты. Пока Элис смотрела на них, она почувствовала, что у нее за спиной кто-то был.

– Прости, не хотела тебя напугать, – сказала женщина, показывая щепотку табака в качестве объяснения.

У нее был добрый голос. Элис кивнула, крепче сжимая свое пиво. Женщина скатала папиросу, чиркнула спичкой и приблизила лицо к огоньку. На ней была форма, но в тусклом свете Элис не могла разобрать, к какой организации она принадлежала. Выдохнув, женщина помахала перед собой рукой, отгоняя дым в сторону от Элис.

– Единственный бар на сотни миль. Здесь бывает очень людно.

– Да, я знаю, – кивнула Элис, – остановилась здесь.

– А, вот как. Давно в городе? – спросила женщина.

– Сегодня будет месяц.

– А сколько прожила на этой территории? – Она глянула на Элис, приподняв бровь.

– Сегодня будет месяц, – посмотрела на нее Элис, чувствуя, что улыбается.

– Ага. Ну, тогда тебе нужно еще месяца два.

– Для чего?

– Для того, чтобы у тебя пропало ощущение, что ты на другой планете. Я так полагаю, ты типичный новичок в пустыне, прибывший из крупного города или с побережья. Ты выглядишь точь-в-точь как олень в свете фар, и это тебя выдает.

Элис пристально посмотрела на нее.

– Откуда вам знать, может, я всегда так выгляжу, – услышала себя Элис.

Женщина замолчала на пару секунд, а потом издала смешок.

– Черт, ты совершенно права. Извини. Это было грубо с моей стороны.

Элис кивнула, уставившись на пузырьки в своем пиве.

– Я живу вниз по улице. Выросла среди красной земли, – сказала женщина, улыбаясь, – и это отчасти объясняет, откуда у меня такие высокоразвитые коммуникативные навыки.

Элис не могла удержаться, чтобы не поднять взгляд и не улыбнуться в ответ.

– Я Сара, кстати.

– Элис.

Они обменялись рукопожатиями.

– Чем вы занимаетесь здесь, Сара? – Элис указала на ее униформу.

– Я руковожу парком, – ответила она, неопределенно тыкая пальцем куда-то через плечо.

– Парком?

– Килилпитяра. Национальный парк. Я вижу, ты еще не была там.

Элис покачала головой.

– Это особенное место. – Сара затушила окурок. – А как насчет тебя, чем ты занимаешься?

– Я, эм… – Элис замялась. – Простите, – вздохнула она, потерев лоб, – я занимаюсь коммуникацией.

– Коммуникацией? – переспросила Сара.

Элис кивнула.

– Я получила в Открытом университете диплом специалиста по бизнес-коммуникациям. Раньше я… – Она запнулась, попробовала еще раз. – Раньше я управляла цветочной фермой. Но уже этим не занимаюсь.

Если Сара и заметила, как Элис запиналась, она этого не показала.

– Черт возьми. Я никогда не перестану удивляться тому, как в этом месте все работает. – Сара рассмеялась.

Элис недоуменно взглянула на паб.

– Нет-нет, – покачала головой Сара, – не паб. Пустыня. Люди, которых заносит сюда. Всякие совпадения и вообще безумие происходящего.

Элис вежливо улыбнулась.

– У нас только что открылась вакансия смотрителя парка, отвечающего за работу с посетителями. Поэтому я и приехала в город – поговорить с парочкой людей о том, чтобы подыскать кого-нибудь на эту должность.

Она хмыкнула, взглянув на Элис.

– Это не так просто, потому что нам нужен человек, который может не только выполнять тяжелую работу, но и имеет достаточную квалификацию в области коммуникаций.

Элис медленно кивнула, начиная понимать.

– Зарплата хорошая. Предоставляется жилье, – продолжала Сара. – Если я оставлю тебе мою визитку и ты заинтересуешься работой, может быть, отправишь мне письмецо на электронную почту, а я вышлю тебе более детальную информацию?

У Элис вспотели ладони. Впервые за долгое время в ней колыхнулась надежда.

– Было бы здорово, – сказала она, расслабив руки, словно сбрасывая с них невидимый багаж.

Когда Сара достала визитку из кармана рубашки и протянула ее Элис, ей удалось внимательнее рассмотреть нашивки на рубашке Сары. На них значилось: Национальный парк Килилпитяра – и рядом адаптированный дизайн флага аборигенов Австралии: черный верх, красный низ, желтый круг посередине. В центре желтого круга была веточка пустынного горошка.

– Спасибо. – Элис взяла в руки визитку.

Сара глянула на часы и заторопилась.

– Мне пора, но было здорово познакомиться с тобой, Элис. Буду ждать письма от тебя.

Элис подняла визитку в прощальном жесте, и Сара растворилась в толпе. Она поднесла карточку к свету. На ней была та же эмблема, что и на рубашке Сары. Элис не нужен был Словарь Торнфилда, чтобы понять смысл. Она запомнила значение пустынного горошка в утро своего десятилетия, когда открыла медальон и прочла письмо Джун.

Имей мужество, не сдавайся.

* * *

На следующее утро Элис ждала возле библиотеки. А когда в девять двери открылись, она поспешила к компьютерам, сжимая в руке визитку, уголки которой уже загнулись. В строке поиска она вбила сайт национального парка и подождала, пока страница загрузится. Глянула на часы. До встречи с Моссом оставалось еще два часа.

Сайт медленно загружался, заполняя экран изображением главной страницы национального парка. Сверху стояла фотография пейзажа. Элис подалась вперед, как будто от этого загрузка пошла бы быстрее.

Бледное розовато-лиловое небо. Несколько размытых клочков облаков. Мазок абрикосового света над фиолетовой линией горизонта. Воздушная дымка растительности на сияющей красной земле.

Элис не сразу поняла, что это вид сверху на кратер; она не могла понять его масштаб, пока фотография не загрузилась целиком и она не увидела крошечную проселочную дорогу и белые точки автомобилей. Ее взгляд был прикован к центру кратера, который весь зарос красными дикими цветами. Она барабанила пальцами по столешнице, пока фотография цветка грузилась в новой вкладке. Она перестала барабанить. Сердцем кратера был круг из пустынного горошка Стёрта, который распустился потрясающими кроваво-красными цветами.

Она сжала в руке свой медальон и прокрутила страницу дальше.

Килилпитяра, или Кратер Ирншо, был открыт некоренными поселенцами в пятидесятых годах, в то время как анангу тысячелетиями развивали здесь свою культуру и обживали ландшафт. С точки зрения геологии кратер образовался после падения железного метеорита сотни тысяч лет назад. В культуре анангу тоже считается, что кратер возник из-за столкновения с огромным предметом, но только не метеоритом, а горюющим материнским сердцем, которое упало на Землю с небес. Давным-давно Нгуниджу, что означает «мать», жила среди звезд. Однажды ночью, когда она отвлеклась, ее дитя вывалилось из своей колыбельки в вышине и упало прямо на Землю. Когда Нгуниджу поняла, что произошло, она была безутешна. Он вынула сердце из своего небесного тела и швырнула его на Землю, чтобы быть вместе со своим упавшим ребенком.

Элис остановилась. Она отодвинулась от монитора, давая картинам легенды о создании кратера улечься в ее сознании. Когда она была готова, она продолжила чтение.

В центре Килилпитяра концентрическим кругом растут дикие малукуру – заросли пустынного горошка, – которые цветут в течение девяти месяцев каждый год. Туристы приезжают со всего света, чтобы увидеть цветочное сердце Нгуниджу. Это священное место, которое имеет глубокое духовное и культурное значение для женщин анангу. Они приветствуют вас здесь и приглашают узнать историю этого места. Они просят не срывать цветов, когда вы входите в кратер.

Элис прокрутила страницу обратно к фотографии, быстро открыла новое окно и создала электронный адрес, с благодарностью глядя на пустую папку «Входящие». Она торопливо написала письмо, вбила адрес Сары и нажала «Отправить» прежде, чем успела все еще раз обдумать. Компьютер ответил жизнерадостным свистом. Отправлено.

На языке Питянтятяра «килилпитяра» значит «принадлежащий звездам».