Рочестер, Нью-Йорк, Соединенные Штаты, Сол III

13 сентября 2009 г., 05:47 восточного поясного времени

— Сразу же, как только нарисуются пушкари, мы разнесем этих послинов вдребезги.

Майк не потрудился оглянуться вокруг; илистая вода не дала бы «реально» увидеть пригнувшихся возле него командиров рот. Кроме того, его внимание было сосредоточено на символах перед глазами.

Внутреннюю часть Бронированного Скафандра ГалТеха заполнял полубиотический противоударный гель. Серебристый гель являлся средой, содержавшей миллиарды наннитов, которые кормили солдата ББС и заботились о нем, но также служил для предотвращения повреждений от ударов на высокой скорости. Так как они воздействовали на голову так же, а то и сильнее, чем на любую другую часть тела, гель заполнял шлем со всех сторон, оставляя лишь маленькое открытое пространство для глаз, рта и ушей. Внешняя поверхность шлема была непрозрачной; то, что внутри брони видела «Протоплазменная Разумная Система», являлось весьма удобной реконструкцией внешнего окружения. Эта «реконструкция», в свою очередь, передавалась в глаз миниатюрной оптикой, смонтированной на внутренней поверхности шлема. Подобная же звуковая система выдвигалась из стенки скафандра и входила в ушной канал, позволяя слышать звуки, а в карман вокруг рта подавался воздух.

Эта конструкция, которую кое-кто считал чересчур навороченной, сослужила О’Нилу хорошую службу на Диссе. Там, когда все уперлось в стену, когда для прямой поддержки захватчиков прибыл боевой крейсер послинов, он пошел по единственному пути к «победе», который видел, и использовал последнюю каплю энергии своего скафандра, чтобы долететь до корабля и вручную подорвать магнитную мину, состряпанную из содержащих антиматерию предметов.

Он сознавал тогда, что совершает самоубийство; поэтому даже послал записку своей жене. Но благодаря ряду маловероятных событий и конструкции скафандра, он выжил. С тех пор многие бойцы выжили почти в столь же напряженных ситуациях, хотя ни одна не была настолько напряженной, и в те дни никто не использовал термин «чересчур навороченный». «Ужасно дорогой», да. Командный скафандр стоил почти как небольшой фрегат. Но не чересчур навороченный.

Броня также давала колоссальные возможности управления, которые были и благословением, и кошмаром. Старший по званию мог управлять каждым аспектом сражения, вплоть до самого мелкого действия подчиненного. Что являлось кошмаром. Однако она также позволяла командиру составить очень детальный план в графическом виде, затем контролировать события и вмешиваться, при необходимости, когда план шел наперекосяк.

Сейчас, впрочем, это позволяло майору вносить последние изменения одновременно со своими командирами рот и штабом, стоя при этом на дне реки Джинеси.

— Говорят, у нас есть дополнительный батальон артиллерии, — продолжил он, добавляя к схеме иконку работающей по вызову артиллерии. — Это все еще не то, что я бы предпочел для этой атаки. Но думаю, что это все, что мы можем получить в срок меньше пяти или десяти дней. И если мы станем ждать так долго, все, что мы на деле получим, это лишь больше послинов.

Это оставляет в нашем распоряжении около двух бригад, но только одна из них полностью устойчива и эффективна. Эта бригада начнет с «Времени-до-цели» по нашей начальной области движения. При наличии удачи она размажет послинов на нашем пути, и он окажется просто прогулкой в парке.

— Ве-е-ерно, — сказала капитан Слайт под всеобщие смешки. Капитан проделала длинный путь от зеленого лейтенанта, вступившего в роту Майка перед первым приземлением послинов, и рота, прежде бывшая ротой Майка, ее уважала. Ей также доверял и командир батальона.

— Когда мы пойдем вперед, наш правый фланг станет вровень с каналом, — указал Майк. — Так что он будет прикрыт. Но наш левый фланг окажется открытым, как выпотрошенный кит.

— Я думал, у нас будет завеса заградительного огня, которая его прикроет, — сказал капитан Холдер. За левый край отвечал командир роты «Чарли».

— И она будет, — сказал Майк с невидимой гримасой. Он поработал над жвачкой и сплюнул в полость, которую образовал отчасти наделенный даром предвидения гель. — Но Дункан определяет батальон, ответственный за заградительный, как «шаткий».

— Кто ему это сказал? — спросила Слайт. Иконка координатора артиллерии твердо зафиксировалась на холме, что прежде занимал командир батальона, и в основном по тем же самым причинам. Среди прочего, холм предоставлял отличный вид на поле битвы. Но что более важно, он предоставлял отличный обзор поля битвы комплекту датчиков скафандра, и то, что скафандры могли сделать с этой информацией, продолжало всех изумлять. В том числе время от времени и приборы искусственного разума, которые приводили скафандры в действие.

Однако артиллерия, которой полагалось поддержать натиск, размещалась в нескольких милях дальше, а отнюдь не около местоположения эксперта батальона по артиллерии.

— Я так понимаю, что он на связи с Координатором Артиллерии Десяти Тысяч, — высокопарно ответил Майк.

Офицеры захихикали с мрачным юмором.

* * *

— Полковник, я задам вопрос в последний раз, — с мрачной улыбкой сказал капитан. Младший офицер был хрупкого телосложения, с кожей шоколадного цвета и в ярости. Более того, его репутация была хорошо известна.

— Капитан, по-другому никак не получается, — серьезно сказал старший офицер. — Орудия добираются до места так быстро, как могут. Я знаю, это не соответствует стандарту, но происходит с максимальной для этого подразделения скоростью. Вы должны понять, мы не какое-то суперподразделение…

— Вот именно, полковник, — выплюнул в ответ капитан. Для большинства офицеров это было бы самоубийством, но Керен, и любой другой из Шести Сотен, уже изведал, что такое самоубийство. Самоубийством было сгрудиться вокруг Мемориала Вашингтону, почти без боеприпасов и без всякой надежды, потому что ты предпочел завалить курган телами своих мертвых, чем отойти назад хоть на ярд. И одной вещью, которую Шесть Сотен никогда и ни за что не принимали, было оправдание. От кого угодно. — Вы есть то, что вы есть, — батальон артиллерии Сухопутных Сил Соединенных Штатов. И от вас ожидают соответствующего поведения. И если ваша команда не выведет стволы в параллель в следующие три минуты, готовые к стрельбе, я буду просить о вашем снятии. И генерал Хорнер издаст соответствующий приказ. И затем я приму командование этим батальоном. Если мне придется убить каждого члена этого подразделения, пока я не доберусь до последнего десятка здравомыслящих и знающих свое дело людей, я так и сделаю, чтобы начать стрелять по цели. Я выражаюсь совершенно ясно?

— Капитан, мне плевать, кто вы, — резко сказал полковник. — Я не приемлю тон такого рода ни от какого чертова О-3.

— Полковник, — холодно произнес офицер, — я пристрелил многих старше меня по званию, кем был недоволен. Вам обидно, что вас оттрахал какой-то капитан, — мне насрать на вашу обиду. Вы не знаете своего дела, и возиться с вами у меня нет времени. Выбирайте одно из трех: командовать, подчиняться или умереть.

Полковник промолчал, поскольку понял, что капитан был абсолютно серьезен. И был довольно большой шанс, что, если капитан из этих Шести Сотен попросит о его отставке, просьбу исполнят. До чего же докатилась Армия, черт бы все побрал.

— Капитан, мы не выйдем в параллель за три минуты, — вразумительным тоном сказал он.

— Полковник, вы когда-либо слышали об Испанской Инквизиции? — сжато спросил Керен.

— Да, — сказал офицер и побелел. — Я… уверен, мы сможем вывестись так, что это вас удовлетворит, капитан.

— Постарайтесь, — проскрежетал капитан. — Старайтесь так, словно послины собираются отгрызть вам задницу. Потому что если вы попали между пости и Шестью Сотнями, выбирайте пости. Я ясно выражаюсь?

— Ясно, — ответил полковник и напомнил себе не забыть откозырять, прежде чем развернуться и уйти.

Керен проводил его уход холодными, мертвыми глазами, затем обошел командный «Хаммер», возле которого они вели свою тихую беседу. Он удостоверился, что никто на него не смотрит, а затем, сохраняя то же самое выражение лица, согнулся и сблевал.

Он сполоснул рот глотком воды из фляжки и покачал головой. Не то что он не был готов пристрелить высокомерного, неграмотного ублюдка, командовавшего артиллерией. Дело заключалось в том, что это бы не помогло. Подразделение исполняло обязанности по поддержке Форт-Монмута столь долго, что оно никоим образом, ни по форме, ни по существу, не было подготовлено ни для чего другого, кроме как день за днем вести огонь с одной и той же позиции, с теми же самыми азимутами и возвышениями.

К сожалению, их выдернули с их теплых позиций как «самых избыточных» и послали поддержать атаку в Рочестере. Как оказалось, определение «самые избыточные» означало «самые неумелые». Это была старая проблема: когда часть вызывали и говорили ей «нам нужны лучшие из вас для трудной работы», терявшая свою боеспособность часть, естественно, не хотела посылать самое лучшее. Касалось ли дело подборки индивидуумов или комплекта подразделений, командиры всегда были склонны отсылать тех, с кем им не жалко было расстаться.

И любой командир в здравом уме пожелал бы избавиться от этого батальона артиллерии. Керен не мог не задаться вопросом, сколько за ним числится случаев «дружественного огня».

Керен снова покачал головой и вытащил из кармана сотовый телефон. Кругом все еще оставалось множество ретрансляторов, и пока послины не ставили помехи, мобильники были вполне приличным способом связи. И большинство воинских подразделений не вели их мониторинг, что время от времени являлось реальным плюсом.

— Эй, Дункан, кореш, я думаю, настало время для Испанской Инквизиции…

* * *

Майк смотрел, как маркер качества новой артиллерийской батареи поднялся с Качества Два к Качеству Четыре, и улыбнулся. Если бы подобного не случилось, он стал бы задаваться вопросом, что там не так.

— И похоже, Керен только что с ними поработал, — продолжил он под грохот открытого бригадой огня «время-до-цели», точно вовремя.

— О! Чудесно, — немного истерично рассмеялась капитан Слайт. — По дороге туда нашу задницу будет обдувать ветерком, сэр.

— И она такая прелестная задница, — отстраненным тоном сказал Майк. Он переставлял иконки, и поскольку они прыгали взад и вперед, он знал, что Дункан делает то же самое. — У нас есть выбор между завесой заградительного огня или огнем по запросу. Мы можем выставить завесу минометами или перемещать огонь минометов по запросу. Ваш выбор, так сказать. Я хочу переставить роты и поместить «Браво» на левый фланг. Вашей задачей будет растянуться вдоль левого фланга и держать эту зону, пока вас не сменят Десять Тысяч или другие подобные подразделения. Так как вы будете наиболее растянуты, я передам вам большую часть дополнительного огня. И что ни говори, такое число минометов создаст паршивую завесу.

Он знал, что если бы установил системы скафандра на имитацию зрения, то увидел бы, как женщина-офицер постукивает пальцами по передку своего шлема. Это была нервная привычка, наилучшая замена обгрызанию ногтей. Что командир делала постоянно, когда была без брони. Слышно было звяканье сталепласта по сталепласту.

— По запросу, сэр, — сказала капитан. — Я даже больше хотела бы расположить роту буквой «Г». Завеса в конце концов окажется позади нас.

— Мы возьмем этот мост, когда до него дойдем, — ответил Майк. — Капитан Холдер, у вас есть проблемы с размещением в центре?

— Нет, майор, — ответил командир. — Мы раскатаем их в лепешку.

— О’кей, — ответил О’Нил, переставив маркеры трех линейных рот. В трех ротах уже и так не хватало людей, и перевод «Браво» на прикрытие фланга, что было необходимо, снизит плотность огня, «распашку дороги», на что ББС опирались при сокращении толп послинов. Единственным резервом оставались их тяжеловооруженные скафандры «косари смерти». Так как скафандры были конфигурированы для непрямой огневой поддержки, то если в шеренге возникнет брешь, единственными, кому предстояло позаботиться об этом, будут командование и штаб батальона. Не слишком приятная мысль, но такое случалось и раньше. Он перераспределил роты, в то время как Приборы Искусственного Разума обозначили линию атаки каждому отдельному солдату в ротах. Впрочем, линии атаки являлись лишь рекомендациями. Бойцы ББС знали, что при изменении обстановки им полагалось думать на ходу и довести работу до конца. Любимой присказкой была «максимум агрессии». Вслед за выражением, которое их командир применял слишком часто, они просто назвали это «Танцем с Дьяволом». — Артиллерия готовится снизить плотность артподготовки. Давайте перестраиваться, быстро.

Командиры проделали это, не сходя с места, и на поверхности воды движение почти никак не проявилось, кроме странной ряби в некоторых местах. Солдаты восприняли изменения без комментариев; их системы дали им более чем достаточно данных, чтобы понять причину, и они все были отобраны не за одну лишь агрессивность. Было очевидно, что поддержки заградительного огня не будет. Без него в наибольшей опасности окажется левый фланг. И это означало, естественно, что роте «Браво» будет поставлена дополнительная задача. Как бы Майк ни старался проводить ротацию рот, все соглашались с тем, что, когда действительно пахло жареным, выбор падал на «Браво».

Поэтому солдаты выполнили неожиданное передвижение невозмутимо и споро. Они выстроились в шеренгу, готовые к выходу. Потребовалась перегруппировка почти двухсот скафандров под десятью футами воды, но это тоже проблемы не составило: ПИРы каждого скафандра проложили маршрут, и бойцы следовали указаниям, «облетая» друг друга на инерционных компенсаторах скафандров, пока не достигли назначенных им позиций.

О’Нил даже не озаботился посмотреть, есть ли проблемы. «Пантеры» были настолько прокованы, что не осталось ничего, кроме чистого металла; они могли исполнить перестроение даже во сне. Точно также они проведут и последующее сражение, но потери будут велики. И затем батальон станет еще меньше, без существенного пополнения в обозримом будущем.

Он посмотрел на таймер и скорчил гримасу. Он надеялся выступить на последней стадии артподготовки; обстрел не был помехой скафандрам. Но «время-до-цели» уже заканчивалось, а они только встали на место. Придется обходиться тем, что есть.

— Пошли.

Карен Слайт заворчала, когда увидела фактическое положение на берегу. Пока скафандры не вышли из воды, ситуация представляла собой лишь набор иконок и показателей. Она могла получить изображение от скафандра Дункана, но это не сказало бы ей ничего такого, о чем уже не сообщили сенсоры. Фактически оно было бы значительно менее четким. Но чего датчики не могли дать ей, так это графически-наглядное изображение изорванного обстрелом ада, которым стал центр Рочестера.

Обстрел методом «время-до-цели» велся смесью фугасных и кассетных шариковых боеприпасов с бесконтактными взрывателями по квадрату со стороной в один километр, ограниченному каналом на южной стороне, Каслмэн-авеню на востоке, рекой на западе и Элмвуд-авеню на севере, и он спустил шкуру с послинов в этом кармане. Реку готовились форсировать по меньшей мере тысячи и десятки тысяч кентавроидов, и обстрел перебил большинство из них. Обломки разрушенного города усеивали тела инопланетян размером с арабскую лошадь, местами в три-четыре слоя.

Обстрел оставил после себя разоренную пустыню из груд щебня, раскиданных тел, висевших над полем битвы облаками дыма и пыли. Но в этом порожденном огнем тумане двигались неясные формы.

Часть послинов, и даже многие из них, уцелела после первого налета «времени-до-цели» и теперь реагировала на перемещение огненного вала. Некоторые убегали, а другие стояли, как вкопанные, и ожидали, когда он их накроет. Но были немногие, кто начинал учиться человеческой уловке поиска укрытия. Делать это под огнем снарядов с дистанционными взрывателями было непросто: чтобы избежать хлещущей сверху шрапнели, требовалась защита над головой, а несколько последних недель непрерывного сражения разрушили большинство таковой. Но какое-то малое число послинов нырнуло в оставшиеся подвалы и бункеры. И они непременно вылезут обратно, когда вал заградительного огня двинется дальше.

Батальон вышел на линию первой фазы, высокий берег реки, и солдаты шлепнулись на живот, словно были единым зверем. Скафандры активировали свои маскировочные голограммы, и единственным признаком их присутствия стал краткий ряд всплесков грязи. Однако артподготовку пережили и некоторые бого-короли, и они использовали свои сенсоры, чтобы выследить замаскированные Боевые Скафандры и открыть по ним огонь.

Люди немедленно ответили, массированный огонь батальона отыскивал лучше вооруженных бого-королей и уделял им свое смертоносное внимание, но гораздо более многочисленные «нормалы» теперь знали, что у них на фланге находится враг. Они повернулись лицом к угрозе и открыли огонь более или менее наугад.

Большинство огня проходило выше, но часть его молотила по земле и даже по солдатам батальона. Именно в этих условиях ББС оправдывали себя. Распластавшись на земле, они представляли собой в лучшем случае плохую мишень, и большинство попадавших в них зарядов, которые уничтожили бы боевую машину «Брэдли», отскакивали, не причиняя вреда.

Впрочем, не все, и Слайт снова заворчала, когда увидела, как погас первый индикатор в ее роте. Местоположение и имя солдата, Гарцелли из третьего взвода, кратко вспыхнули в верхней части дисплея, затем исчезли. Она не позволила себе сосредоточиться на нем, только отметила это и пометила его, чтобы потом подобрать. Ее первый сержант наверняка сделал то же самое, но подстраховаться не повредит.

Она посмотрела на высоту, возвышавшуюся над полем боя. Склон был действительно крутым и отчасти прикрывал батальон от скопившихся наверху послинов. Они не попали под молот огня артиллерии и были свежими; когда они ввяжутся в бой, станет жарко, и «Браво» очутится в самом пекле.

Основной огонь на прибрежной полосе, однако, был подавлен, и она получила приказ командира батальона начать движение к линии следующей фазы.

Теперь все стало посложнее. Только один из ее взводов, третий, фактически собирался находиться «на линии» с остальной частью батальона, два других должны были расположиться уступом, чтобы прикрыть левый фланг. Для этого требовалось, чтобы эти два взвода подождали, пока батальон пройдет вперед, и растянулись по той стороне вереницей, словно бусины. Она подождала, пока примерно половина ее людей не пошла вперед, затем двинулась сама. После нескольких шагов она споткнулась и посмотрела вниз на попавшего ей под ноги послина. Разобраться, бого-король он или нормал, было невозможно: стопятидесятипятимиллиметровый фугасный снаряд уничтожил всю его переднюю половину. Но осталось достаточно, чтобы путаться у нее под ногами, и чем дальше вперед, тем больше их было. Она просто разрывалась, присматривая за всей ротой, при этом также следя и за собой, и иногда задавалась вопросом, как, черт возьми, это делает О’Нил.

* * *

Осознанно Майк даже не зафиксировал символ рыхлой поверхности, но топнул сапогом, пробив грудную клетку кессентая, затем дернул ногой, чтобы освободиться, и продолжил движение. Условные обозначения почвы вокруг него не смог бы прочитать никто другой, гиперсжатая схема показывала уровень земли и ее кондиции. Оригинальная схема заменила первоначальное изображение в нижней части экрана после того, как он провалился пару раз под лед. Тогда половина экранных образов была сжата с боков, пока не осталась полоска обозначений высотой в дюйм, простиравшаяся по всему его полю зрения.

Его «обзор» сражения, после пяти лет командования, представлял собой сплошную массу условных значков и графиков; естественный внешний вид только отвлекал. Он удовлетворенно пробежал глазами по обозначениям. Все роты двигались упорядоченно, и капитан Слайт отлично действовала, выводя «Браво» на позицию вдоль Элмвуд-авеню. Рано или поздно масса По’ослена’ар вокруг Мемориальной Больницы Стронга или ее развалин ломанется вниз в порыве атаки тена’ал и врежется в «Браво» подобно лавине. Если они дотянут до момента, когда «Браво» полностью встанет на позицию, роли это не сыграет. И пока все показатели светились зеленым.

Пара мостов отображалась как сомнительные, их иконки высвечивались желтым. Он не стал и пытаться выяснить почему; его ПИР обрабатывал данные из тысячи источников, и любое из них могло привести к этому заключению. За прошедшие несколько лет Шелли стала чрезвычайно сведущей в оценке качества подразделений, и если она говорила, что с мостами, вероятно, придется провозиться немного дольше предполагаемого, чтобы попасть в «горячую» зону, то, вероятно, она была права. Другой экран показывал символы выдвигающихся на позиции Десяти Тысяч.

На другом берегу реки имелись высокие здания, и он отметил факт, что кессентаи на высотах начали падать. За дело явно взялись снайперы Десяти Тысяч, используя и свое собственное оружие, и установленные на треножниках системы с «телеуправлением». Впрочем, на таких дистанциях было маловероятно, чтобы они могли всадить пулю в энергетический отсек тенара, а жаль: когда снайперская пуля пятидесятого калибра поражала энергокристаллы, нестабильная матрица имела склонность превращаться в близкое подобие двухсотпятидесятикилограммовой бомбы.

Батальон достиг путей железнодорожной магистрали «Конрэйл», и Майк распорядился сделать короткую остановку, чтобы привести все в порядок. «Косари», которые постоянно откликались на запросы подбросить огня, выдернули зарядные трубы из огромных корзин для боеприпасов, приваренных у них на спинах, а обычные бойцы ББС проверяли уровень боеприпасов и менялись местами в случае необходимости. Стандартные скафандры несли сотни тысяч пуль в форме капли из обедненного урана, но гравиоружие имело скорострельность почти пятьсот выстрелов в секунду. Это подразумевало, что бойцы иногда должны были беспокоиться о нехватке боеприпасов, каковую ситуацию до войны посчитали бы невозможной.

Выпуклые скафандры санитаров и инженеров двинулись вперед, пополняя боеприпасы бойцам и проверяя оборвавшуюся связь. Такое повреждение обычно означало, что солдату уже не помочь, УМН, или Убит На Месте на бездушном языке санитаров на поле боя, но иногда оно было лишь обширным повреждением скафандра, при котором боец оставался в живых. Если дело обстояло именно так, в девяти случаях из десяти санитар также оставлял солдата лежать на месте.

Только незначительное число солдат выбывало из боя по причине серьезных ранений или поврежденного оружия. Обычно, если что-то пробивало скафандр, это оказывалось смертельным, но опять же, если боец оставался жив после начального шока, скафандры поддерживали в них жизнь, пока их не подберут, локализовывали повреждение, обрабатывали рану, боролись с инфекцией и либо погружали солдата в анабиоз, либо блокировали нервные окончания, в зависимости от тактической ситуации. И даже такие повреждения, как потеря конечностей, представляли собой в худшем случае неудобство, что О’Нил хорошо знал: он покинул Дисс только с одной функционирующей конечностью. Регенерация и гиберзин являлись, возможно, двумя самыми большими благами, которые людям дали галактиды, и бойцы в скафандрах хорошо это знали; в то или иное время большинство ветеранов потеряло по меньшей мере одну конечность.

Майк сплюнул часть жвачки в карман в слое внутреннего геля. Иконки послинов на высотах свидетельствовали, что те начинали собирать свои силы. Среди прочего имелись признаки спешившихся кессентаев. Если они также будут достаточно умны, чтобы не поднимать свои гребни, снайперам через реку будет чертовски трудно их выискивать. Даже если снайперы смогут их отстреливать, это был плохой знак. Это подразумевало, что имелся бого-король, который знал, что он делает, и мог заставить повиноваться остальных. Итак, батальону реально придется отрабатывать жалованье. Время Танцевать.

* * *

Дункан сидел ссутулясь и жалел, что в скафандре нельзя курить. Он проделал это пару раз раньше, но скафандру понадобилось чертовски много времени справиться с дымом. Внутренний гель вел себя… очень странно в последующие два дня. Он не знал, был ли это токсический шок от дыма, или скафандр просто разобиделся: спустя какое-то время внутренние слои приобретали «индивидуальность», каковая все еще оставалось загадкой. Но какова бы ни была причина, он в конце концов решил, что курить в скафандре не стоит.

Так что он пытался управлять почти дивизией артиллерии и при этом боролся с сильным желанием покурить.

Он смотрел на те же самые обозначения, что и командир батальона, и хотя у него отсутствовали инстинкты Майка относительно движений послинов, он мог сказать, что они готовились к атаке. Он бы запросил огня у двух батальонов стопятидесятипятимиллиметровых, которым поставили задачу стрелять «по запросу», но они были наполовину бесполезны. В конце концов он переключился на использование внутренних минометных подразделений ожидающих дивизий и Десяти Тысяч. Среди них имелось немало таких, которые были не слишком резвыми, или жутко мазали, но их было почти в два раза больше, чем артиллерии. Координировать их всех было ужасно тяжело; некоторые из них не отзывались на электронные команды, а другие отзывались… но неточно. Это заставляло его ПИР «подделывать» его голос по всем сетям. Но по местам скопления послинов уже начал вестись довольно сносный огонь, как раз в то время, когда главные силы начали движение.

Он смотрел на поток изображений и жалел, что не может почесать голову. Его предположение заключалось в том, что они пойдут по боковым улочкам вокруг ПС-49. Большинство из них использовало Западный Брайтон и Элмвуд-авеню, чтобы добраться до шаткой переправы. Если бы они проследовали тем же самым маршрутом, они бы вгрызлись прямо в «угол» батальона и крепко врезали по роте «Браво».

Проблема заключалась во времени полета. Послины двигались более или менее подобно лошадям и примерно столь же быстро. Так что он должен был решить, где большинство из них собиралось быть через четыре или пять минут — время, которое требовалось, чтобы отдать приказ и обратить его в команду «огонь», а затем на полет снарядов артиллерии и минометов, — потому что это важнее, чем где они находятся прямо сейчас.

Все это было сложным и каверзным. Но именно поэтому он получал крутые бабки и не должен больше находиться на передовой.

Теперь они, похоже, отклонялись к Элмвуд-авеню, и, кратко попросив удачи у любого высшего существа, которое его слышит, он сконцентрировал весь доступный ему огонь на и вокруг ПС-49.

* * *

Майк отметил перемещение иконок огня по запросу и кивнул. Предположение было хорошим, и огонь, вероятно, накроет большой процент нападающих. Но все еще будут такие, кому удастся просочиться через огонь и обойти его. Заняться ими предстоит капитану Слайт, а им пора двигаться; вал заградительного огня перед ними закончил предусмотренную остановку и приготовился перемещаться вперед.

* * *

Капитан Слайт передала по команде приказ идти вперед и обратила свое внимание на север. Массивный минометный огонь только что начал смещаться, и послины изо всех сил старались опередить его. Где-то около больницы находился бого-король, или бого-короли, обладавшие здравым смыслом, и они не только гнали «свои» силы в направлении людей, но гнали и неуправляемую массу нормалов, до этого потерявших бого-королей. Это примерно напоминало загон кошек, поскольку нормалы, которые не были подобраны — «привязаны» — другими бого-королями сразу после смерти своего лидера, имели тенденцию впадать в хаос и бросаться на все, что движется. Но в данном случае для несвязанных оставался только один путь, и он вел прямо на «Браво».

Это началось, когда батальон снова пошел вперед. Большинство несвязанных, кто нес тяжелое оружие, побросали его, и почти весь огонь велся из одномиллиметровых рэйлганов и дробовиков, которые скафандры даже не замечали. К сожалению, в массе нормалов все еще оставались вооруженные более тяжелыми трехмиллиметровыми рэйлганами, которые могли пробить скафандр, если послину везло, или с пусковыми установками гиперскоростных ракет, которые могли расколоть скафандр подобно грецкому ореху. И ПИРам было трудно выделить их из всей этой массы для оказания им специального внимания.

Была также такая проблема, что рота не могла просто игнорировать огромную массу, чтобы сконцентрироваться на более опасных отрядах позади нее. Каждый из этих кентавроидов нес мономолекулярное мачете-бома. Несколько ударов одного из них, и целостности скафандра конец; одним из самых больших страхов любого бойца в скафандре было оказаться затоптанным лошадьми.

Поэтому когда лавина послинов устремилась вниз по узким улицам, мелькая среди обломков, рота открыла по ней огонь.

Сделанное индоями гравиоружие стреляло трехмиллиметровыми пулями покрытого углеродом обедненного урана в форме капли, которые ускорялись до небольшой доли скорости света. Углеродное покрытие добавили после того, как обнаружили, что заряды ОУ имели тенденцию «таять» приблизительно через десять километров при нормальном атмосферном давлении, но углерод не предотвращал образование характерных для них «серебряных молний» плазменного разряда. Вдобавок из-за релятивистской скорости зарядов, когда они поражали твердый объект, большая часть их кинетической энергии высвобождалась в сильном взрыве.

Таким образом, волну послинов встретила почти сотня полос серебряного огня, переходивших в волны мощных взрывов, когда крошечные «пули» обращались в питаемое ураном пламя. Залп уничтожил первую волну полностью, любой из зарядов, не попавших в цель, летел дальше и поражал следующего инопланетянина.

Сражение с послинами в подобной ситуации часто сравнивали с попыткой остановить лавину из пожарных брандспойтов, и именно это здесь и происходило. Пока «Браво» продолжала стрелять, ни одному из послинов не удавалось сделать хороший выстрел раньше, чем его уничтожал поток огня гравиоружия. В то же самое время минометы и артиллерия громили их в мешке.

Однако чтобы достичь цели, им просто нужно было преодолеть расстояние. Батальон не мог остановиться и подождать, пока «Браво» перебьет всех послинов вокруг больницы. Даже если это было бы возможно, что вряд ли, задача состояла в том, чтобы захватить и удержать плацдарм у моста, затем дождаться подхода поддержки Десяти Тысяч.

«Браво» просто должна была двигаться. А когда она двинется, то подставит свой фланг под огонь.