Эдмунд с аватарой Шейды удалился в заднюю комнату таверны, а за их спинами разразился спор. Слыша доносящиеся из общего зала голоса, Эдмунд понимал, что его соратники не паникуют, не бесятся, а пытаются найти конструктивное решение. Все они были умными, опытными и самодостаточными личностями. Им недоставало лишь немного самоуверенности и еще их надо было направить в нужную сторону. Ему достаточно лишь следить, чтобы ситуация не выходила из-под контроля.

– Ты молодец, Эдмунд, – сказала аватара Шейды.

– Спасибо, – ответил он и оглянулся. – Ты аватара или проекция?

– Я… я автономная проекция, – ответила Шейда.

– Но это же запрещено! – выпалил Мирон.

– Так же как и сброс каменных глыб на мой дом, – со вздохом ответила аватара. – Я в состоянии управлять лишь пятнадцатью подобными сущностями, но зато они могут отдавать приказы и собирать реальную информацию, а я тем временем занимаюсь тем, что под силу мне одной, например, даю зашифрованные команды Сети. И в данный момент каждая из противоборствующих сторон сражается за контроль над Сетью. Мы обнаружили, что можем заблокировать наши программы и субпрограммы, и делали это, как могли. К сожалению, они это заметили и тут же сели нам на хвост. А для блокировки нужны прямые приказы от члена Совета. Так что у нас не было другого выхода, как создавать полноправных аватар, только так мы можем успеть все. Примерно каждый час я немного отдыхаю, сгружаю все данные, которые удалось собрать, и проверяю их, и результаты налицо. Ведь мы все еще живы.

– А разве конец так близок? – спросил Эдмунд.

– Я думаю, смерть угрожает мне каждую минуту, – со вздохом ответила она. – А иногда мне кажется, что мы все-таки придумали, как стереть их с лица земли, но это решение всегда оказывается ошибочным.

– Ерунда, – фыркнул Эдмунд. – Тебе нужно дать задний ход. Такую битву никогда не выиграть, если думать лишь о тактике. Остановись, оглядись и только потом наноси решительный удар.

– И что ты предлагаешь? – спросила Шейда.

– Не знаю. Я не тактик. Но победить в войне не означает убить противника, самое главное, заставить его сдаться. А для этого нужно поставить его в такое положение, когда он сам поверит, что уже проиграл, независимо от того, правда это или нет. И вот в самом лучшем из всех возможных миров твои враги создают такую ситуацию для тебя. Насколько я понимаю, Пол разбирается в тактике. Будем же надеяться, что он не так силен в стратегии. И именно об этом тебе следует поразмыслить.

Шейда на какое-то время задумалась, потом покачала головой:

– Нет, ничего такого не вижу. Но не об этом я хотела с тобой поговорить. Может, после, но не сейчас.

В комнате стоял стол, за которым во время Ярмарки Тармак обычно играл в шахматы. Остальное пространство было заставлено бочками. Тальбот подыскал себе кружку и налил из бочки, на которой ничего не было написано, какой-то жидкости, потом отпил и поморщился, но жидкость не вылил.

– Итак, говори, – предложил Эдмунд.

– Почему ты не присоединился к нам? – спросила Шейда. – Твой ответ меня не удовлетворил.

– У тебя, у нас у всех большие проблемы, – ответил Эдмунд.

– Мне пока что удается держаться, – сухо возразила Шейда. – А вот тебе, наверное, следует чуть сбавить ход.

– Я рад, что ты умудряешься сохранять чувство юмора, – хмыкнул Тальбот. – Но я говорю не только о войне. Я имею в виду и голод.

– Да-а-а… – вздохнула Шейда. – И что, есть какое-то решение?

– А почему, ты думаешь, я привел сюда Мирона? – усмехнувшись, спросил Эдмунд.

– На данный момент самой большой проблемой является сельское хозяйство, – подхватил Мирон. – Или, правильнее, его отсутствие, потому что даже там, где оно есть, оно не дает никаких результатов. Нам нужны продукты питания, причем как можно быстрее. У нас еще есть некоторые запасы, но скоро они закончатся. А в других местах и того нет.

– Начнем с этого, – сделал пометку Эдмунд. – Будем привлекать к работе беженцев, которых нам присылают.

– Знаешь, Эдмунд, сельское хозяйство это настоящая наука, гораздо серьезнее, чем то, что мы привыкли называть наукой, тем более на данном этапе, – качая головой, возразил Мирон. – Каждая ферма, каждый участок земли отличается от другого. А провести анализ почв нам не удастся. Химия, условия, погода. Все это нужно учитывать при работе на земле. И много учиться… Я всю жизнь посвятил этому, а все равно многого не знаю.

– Ты хочешь сказать, что все умрут от голода? – переспросила Шейда. – Может, имеет смысл сдаться?

Эдмунд сердито нахмурился и покачал головой.

– Война… Ни ты, ни Пол ничего не знаете о войне. Говорят, что война самая страшная штука, которую придумал человек. Это утверждение бессмысленно и абсолютно невежественно. Человек придумал и гораздо более страшные вещи, чем война. В мирное время в тоталитарных государствах погибло гораздо больше людей, чем во всех войнах, вместе взятых.

– Но…

– Эта война будет жуткой. Страшнее, думаю, чем войны ИИ. Отсутствие промышленности, транспорта – если, конечно, не считать телепортации, а также запрет на взрывчатые материалы означает, что мы вынуждены будем вернуться к доиндустриальному образу жизни, когда еще не был изобретен порох.

– Я так далеко не заглядывала, – призналась Шейда.

– В течение первых двух лет погибнет множество людей.

– Двух лет? – переспросила Шейда. – Мы… я надеялась… Ну почему войны должны длиться так долго?!

– Ты хочешь одержать победу? Решай! Прямо сейчас! – потребовал Эдмунд.

– Нет, я уже говорила тебе это. Мы можем и проиграть.

– Если ты не потерпишь поражения в ближайшие три месяца, а я буду молить Бога, чтобы этого не случилось, значит, война затянется надолго. Пока Совет не прекратит отбирать всю энергию, мы не сможем приступить к восстановлению.

– А как насчет растений? – вступил в разговор Мирон. – То есть… разве вы не можете создать больше растений? Я знаю, что вы и в этом начнете состязаться: кто создаст быстрее…

Шейда вздохнула в изнеможении и покачала головой.

– Снова запреты. Я до сих пор не осознавала, сколько же нас окружает запретов. Сразу после войн ИИ, в восстановительный период, наступил пик потребления энергии. Количество выделяемого тепла было так велико, что стало воздействовать на биосферу. Таяние ледников угрожало существованию Матери, а чтобы его остановить, необходимы были затраты еще большего количества энергии. И тогдашний Совет, а надо сказать, что тот период истории отличался высокой степенью контроля со стороны Совета, так вот, именно тогда был введен запрет на взрывчатые вещества и кое-какие другие. Совет остановил все строительные работы и потребовал, чтобы все новые проекты получали его одобрение. Тогда у нас все же были запасы энергии, все это было до Спада. Но теперь, если мы упустим хотя бы один завод, назад мы его уже не получим. А распределение энергии под управлением Совета… Их запреты означают то, что они контролируют все заводы.

– Угу, – покачал головой Мирон. – Начинаю понимать, почему Эдмунд ненавидел всю эту систему.

– И я тоже, – призналась Шейда. – И не забывайте о проблеме с топливом.

– Почему? Разве на заводах кончился водород? – поинтересовался Эдмунд.

– Нет, не кончился, – вздохнула Шейда. – Но зато кончился гелий-три. Он вырабатывается Солнцем и разносится потом солнечными ветрами. Собирается он в определенных местах, в первую очередь в лунных реголитах и в верхних слоях атмосферы таких газовых гигантов, как Сатурн и Юпитер. При использовании водорода образуются радиоактивные продукты, в отличие от гелия-три. Поэтому с ним производство становится более «зеленым». Но проблема заключается в том, что…

– А кто контролирует топливо? – уставшим голосом спросил Эдмунд.

– Сейчас все заводы снабжены топливом на несколько лет при максимальной производительности, – ответила Шейда. – Через пять лет танкер вернется.

– Если через пять лет война не закончится, – размышлял вслух Эдмунд, – то за этот танкер развернется нешуточная битва.

– Да, – согласилась Шейда.

– Но пока что проблемы нет, – решил Эдмунд. – Самое главное вот что. Ты будешь во всем этом до конца? Будешь до конца сражаться или сдашься по слабости?

– Я не слаба, Эдмунд Тальбот, – бросила ему Шейда. – Самое главное…

– Ты даже не знаешь, как сформулировать вопрос, – оборвал ее Тальбот. – Потому что совершенно не понимаешь, что такое война.

– Не понимаю, – призналась Шейда. – Для этого у меня есть ты.

– И вот что самое главное – это справедливая война? Ты согласна?

– Э-э… Наверное, да, – ответила Шейда. – Но разве существует справедливая война?

– Есть два вида войн: чисто оборонительная и в связи с разницей в политических взглядах, – отвечал Эдмунд. – Небольшая лекция.

– О'кей, – улыбнулась Шейда. – Если только недолго.

– Чисто оборонительная война – это когда кто-то нападает на кого-то без видимых причин. В каком-то смысле это похоже на твою войну. Но не совсем. У нас присутствует и разница в политических взглядах. Обе стороны уверены, что их дело правое. Так вот, вопрос: для тебя эта война справедливая?

– Не знаю, – помолчав, ответила Шейда. – Столько, людей должно погибнуть, столько уже погибло.

– Исторический опыт позволил выработать определенные условия, при которых войны считаются справедливыми, – пояснил Эдмунд. – Вкратце, их семь. Правое дело, правильная власть, правдивые намерения, разумная доля надежды на успех, пропорциональное соотношение успехов и нанесенного вреда, усилия по защите не участвующих в боях и цель по достижению справедливого мира. Я не собираюсь останавливаться на всех семи, скажу лишь, что когда произошел Спад, я вспоминал, что говорили мне ты и Пол. Эта война соответствует всем семи пунктам, по крайней мере с нашей стороны. Ответь мне на один вопрос: каковы твои намерения?

– Вернуть все на круги своя, – ответила Шейда.

– Виртуальная утопия, с моей точки зрения, сплошное занудство, но все же это лучше, чем общемировой, вездесущий, всеведущий диктат «правильных» людей, не так ли? – усмехнулся Эдмунд.

– Да… но…

– Никаких «но». Помнишь, что я говорил о победе над врагом? – горячо возразил он. – Это верно с обеих сторон. Если бы ты собиралась сдаться, тебе не стоило бы и начинать. Но, учитывая то, что сделал Пол, тебе должно быть ясно, что ты должна делать. Пол собирается воспроизвести все тоталитарные режимы, которые знает история человечества, причем за ним стоит Мать и все ее могущество. Но мы не можем этого допустить! Идеи Пола приведут к появлению десятков отдельных видов адаптированных насекомых. И это вместо людей, обладающих свободной волей и правами человека. Мы должны пережить все это, и человеческая раса тоже. Мы победим!

– Да, милорд, – покачала головой Шейда, – слушаюсь и повинуюсь.

– Не упускай из виду еще одну вещь, – задумчиво улыбнувшись, добавил Мирон. – Все, что происходит с нами, может происходить с Полом и его соратниками. Кто у них выступает советником?

– Самой сложной проблемой является сельское хозяйство, – мрачно заметил Пол. – Из-за атак этой сучки Шейды, мы не можем даже переправлять запасы еды. Скоро люди начнут умирать от голода.

– Ну, у меня насчет этого есть кое-какие соображения, – вступила Селин. – Думаю, с этим мы легко справимся. Все зависит от Чанзы.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросил Чанза.

– Сельское хозяйство на самом деле совсем не сложная штука. – Селин помахала рукой. – Люди занимаются сельским хозяйством с каменного века. Но беженцы народ слабый, они не умеют работать. Ведь все они поедатели лотоса, так?

– И это было одной из самых больших проблем в мире, – кивнул Пол. – Люди снова должны научиться прилагать усилия, научиться работать, только таким образом они познают настоящую свободу.

Селин посмотрела на Чанзу, ей было интересно, как тот отреагирует на слова Пола, но великан лишь нахмурился.

Селин не знала, что именно из истории известно Полу, она осторожно откашлялась.

– Ты хочешь сказать, что «работа делает человека свободным»?

– Ну да! – воскликнул Пол, закивал и улыбнулся. – Именно это!

– Что ж, – тихо произнесла Селин. – Тогда… На чем это я остановилась?

– На том, что сельское хозяйство это несложно.

– Ага, достаточно немного модифицировать беженцев. Сделать их более выносливыми физически: к труду, окружающим условиям, качеству пищи. Может, чуть менее… менее умственно рафинированными, ведь сельское хозяйство работа не из веселых. Немного селективной работы с памятью, чтобы их не так сильно угнетала наша ситуация. Всего лишь слегка изменить их… чтобы им легче жилось в нынешних условиях.

– Ты хочешь сказать, что собираешься сделать их немного туповатыми? – Чанза поднял одну бровь. – И меня тоже?

– Нет, вовсе нет, – мягко ответила Селин. – Я просто хочу, чтобы они стали сильными и выносливыми. Повысить их способность к выживанию, по сравнению с обычными смертными.

– Мы пытаемся избежать Изменений, – нахмурившись, напомнил им Пол.

– Но это не Изменения, – ответила Селин. – Так, небольшой новый штрих.

– Это потребует энергетических затрат, – промолвил Чанза. – Откуда мы возьмем энергию?

– Из их же тел, – тут же ответила Селин. – Существует программа преобразования АТФ. Вначале они будут испытывать слабость, но пища и работа помогут им быстро восстановить силы.

– Я никогда не собирался превращать человечество в слабоумных идиотов, – сказал Пол.

– Нет, конечно, – согласилась Селин. – Но этим мы повышаем их шансы выжить, а когда закончится война, сможем вернуть им прежнюю форму.

– Ага.

– Не забывайте о преданности и верности, – добавил Чанза. – А еще агрессивность. Мне нужны хорошие солдаты.

– Преданность, верность? – Пол, казалось, недоумевал.

– А что еще нужно солдатам? – ответил ему Чанза. – разве что немного агрессивности. Как и в сельском хозяйстве, в армии не очень-то нужны мозги.

– Может, еще базовые навыки. – Селин сделала пометку на листе бумаги. – Воевать и возделывать землю несложно. Мы присвоим им базовые навыки. Они будут знать, как пахать… ну и все прочее.

– Должно сработать. – Пол не сводил взгляда со своих рук. – Замечательно.

– Проблема, Мирон, заключается в том, что все эти беженцы слабовольные, физически нетрудоспособные, ничем не интересующиеся люди. – Тальбот не скрывал своего презрения.

– Я бы не сказала, – возразила Шейда. – Все они в приличной форме, гораздо лучшей, чем среднестатистические фермеры в прошлом. Им следует показать, что они могут умереть от голода. Мы не будем просто так давать им пищу, им придется самим выращивать ее. И альтернативы нет: либо они ее вырастят, либо погибнут. И мы тоже.

– Прекрасно. – Кузнец усмехнулся прямо в оловянную пивную кружку. – Может показаться, что мне все это нравится, но это не так. Они ведь ничего не умеют и не привыкли к тяжелому ежедневному ручному труду. Когда в последний раз в истории проводился подобный эксперимент, погибла четверть населения той страны.

– И когда же это было? – спросил Мирон.

– При Пол Поте в Камбодже, – ответил Эдмунд. – Примерно две тысячи лет тому назад. Он тогда как раз выиграл гражданскую войну и решил, что все люди, проживавшие в городах, должны быть переселены в сельскую местность, чтобы работать на земле. И вот четверть населения страны, три миллиона человек, в результате умерли. Многие были просто убиты бандитами, но большинство умерло от голода. Похожая ситуация наблюдалась в том же регионе несколькими десятилетиями ранее, но тогда погибло еще больше людей. Надо сказать, что в обоих случаях работы шли по заранее намеченному плану.

– Возможно, и в нашем случае погибнет четверть населения, – с грустью заметила Шейда. – Но если мы не сможем производить продукты питания, погибнут вообще все. А фермеров у нас нет.

– Ты думаешь, они смогут научиться, Мирон? – спросил Эдмунд, тряхнув головой.

– Конечно, лучше вырасти прямо на ферме, тогда уже ежедневная работа не кажется такой тяжелой, – с мрачной усмешкой ответил Мирон. – Иначе…

– Думаю, тебе придется их много чему учить, – сказал Тальбот и отпил пива из кружки. Скоро и пива уже не останется, на время им придется уделять большее внимание не ячменю, а пшенице. Состроив гримасу, он добавил: – И мне тоже.

– Тебе надо заняться организацией всего, а не клинки в кузнице ковать, – напомнила ему Шейда.

– Я тоже точно не знаю, сколько времени смогу уделять обучению людей, ведь мне предстоит и за фермой присматривать, – заметил Мирон. – Если я брошу ферму, тогда точно на следующую зиму есть нам будет нечего. К тому же я не могу одновременно быть в разных местах.

– А как насчет Чарли и Тома? – спросила Шейда.

– Что насчет них? – переспросил Мирон. – Они готовы взять дела в свои руки, но они хотят хозяйничать на собственных фермах…

– А если одного из них сделать инструктором? – предложил Эдмунд. – Что-то вроде сельскохозяйственного агента.

– Можно, наверно. Но он может и сам заниматься сельским хозяйством. Выращивать продукты питания.

– Мне кажется, я придумала нечто вроде бродячего инструктора, – сказала Шейда. – С большим радиусом охвата. Конечно, и тут возникнут некоторые проблемы: в первую очередь, человеку придется подолгу находиться вдали от дома. Спроси, не заинтересует ли их подобное предложение. Придется много путешествовать.

– О'кей, – с сомнением ответил Мирон. – По-моему, Том может согласиться. Сельское хозяйство нравится ему в теории, но работать толком он не любит. Понимаете?

– А тем временем мы запустим обучающую программу, – продолжал Эдмунд. – Большинству из них придется работать на фермах, но нам нужны не только фермеры. Особенно если все затянется, а именно так, похоже, и будет.

– Еще один вопрос. – Шейда сделала очередную пометку. – Если у нас все пойдет, нужно будет ознакомить с нашим планом остальных.

– Но помни, Шейда, идет война. То есть как только мы начнем поддерживать тебя, Пол найдет людей, которые смогут напасть на нас.

– Да, точно, – согласилась аватара. – Я помогу вам, насколько смогу. Но…

– Наше преимущество в том, что хотя я и не знаю, как вести войну в Сети, но на земле вряд ли они смогут найти командующего, равного мне.

– Одежда, – сказала Роберта.

Подруга Тома была деревенской портнихой, поэтому она в первую очередь вспомнила именно об одежде. Аватара Шейды была с ними с тех пор, как другие аватары доложили, что в остальных группах все еще заняты ткачеством. Их ознакомили с планом Вороньей Мельницы организовать обучающую программу, но реакция у всех была самой разной.

– Можем выращивать хлолк, – предложил Мирон.

Гибрид хлопка и шелка зарекомендовал себя как выносливое растение, к тому же из него получался прекрасный холст. Но лучше всего растения росли в теплом климате.

– Еще можем держать овец, – поддержала его Бетан.

– С хлолком в пересчете на квадратный акр получится материала больше, – парировал фермер. – Конечно, в холодную погоду шерсть гораздо лучше, хлолк не держит тепла. Но у меня всего пять овец; пока вырастут остальные, у нас уже будет вдоволь хлолка.

– Есть и дикие овцы, – заметил Роберт. – Вам ведь известно, на что летом похожи наши изгороди.

В окрестностях Вороньей Мельницы бродили одичавшие овцы. От своих домашних предков они получили способность сбрасывать шерсть с наступлением тепла. Это была специально задуманная генная модификация, чтобы облегчить труд фермеров по стрижке овец. Поэтому несколько недель в начале лета все изгороди в верхней части долины покрывались белой шерстью диких животных. Даже птичьи гнезда в этих местах часто бывали свиты из чистой шерсти, иногда более тонкой, чем кашемир.

– А у тебя есть хлолк? – спросил Эдмунд.

– Да, я никогда его не выращивал, но знаю как это делается.

– Из хлолка можно делать не только одежду, – продолжал Роберт. – Он понадобится нам и на тетивы для луков, и для веревок…

– Для веревок лучше подойдет конопля. В этом году можем собрать урожай хлолка. Хотя чесать и прясть не так-то просто, требуется много труда. Боюсь, что когда урожай созреет, заводы по переработке сырья уже встанут.

– А когда точно это будет? – спросил Эдмунд.

– Ну, скажем, к сентябрю.

– Наши ремесленники просто нарасхват. Но внеси это в список. Каков период роста хлолка?

– Так сразу точно сказать не могу. Когда земля прогреется, можно сажать, но тут расти он будет дольше, чем на юге; он вообще лучше растет в теплом климате, как и многие другие растения.

– Чай, например, – проворчал Эдмунд. – У меня почти ничего не осталось.

– Абсолютно ничего для выращивания кофеиносодержащих растений, – согласился Мирон. – У меня есть несколько чайных кустов для теплицы, но этого будет достаточно лишь на чашку-другую чая в год. Ни кофе, ни чая…

– Не могу поверить, что вы все еще травите себя подобным образом, – с ужасом произнесла Шейда. – Кофеин разрушает тело.

– … И шоколад, – продолжал Мирон.

– Нет шоколада?

– Но в нем содержится тот же кофеин, – с улыбкой произнес Эдмунд.

– Ну, только следы, – фыркнула Шейда. – Правда нет шоколада?

– Для его производства необходимо несколько продуктов, которые произрастают лишь в тропиках, – печально произнес Мирон. – Шоколада нет. По крайней мере, пока мы не наладим торговые связи.

– Значит, с этого и надо начинать!

– Цитрусовые, – покачал головой Эдмунд. – Лично мне будет не хватать цитрусовых. И так здорово помогают от цинги.

– Их как раз можно выращивать в Фестиве, – ответил Мирон. – Стоит только погоде наладиться.

Все началось через день после Спада: погода испортилась и с тех пор так и не пришла в норму. Ветер, дождь, мокрый снег, все реки переполнены. Казалось, бури не прекратятся никогда, что вся сдерживаемая до сих пор энергия природы обрушилась на землю.

– Должна наладиться, – тряхнула головой Шейда. – Вы слышали, что случилось?

– Нет, – ответил Мирон.

Остальные тоже выразили свою заинтересованность.

– Программа по наблюдению за природными явлениями очень стара. Я не знала, что этот ИИ не управляет климатом, а всего лишь предсказывает погоду.

– Проклятие, ну и рухлядь! – воскликнул Мирон. В это время порыв ветра обрушился на крышу таверны. – Значит, она может предсказывать то, что творится сейчас?

– Наверное. Когда произошел Спад, Совет занялся военными действиями и позабыл о контроле за природой. Теперь мы можем только предсказывать.

– О-ох.

– Зовут ее Листра, именно ее, я подчеркиваю. Она не прячется, как большинство искусственных интеллектов, она объявила, что занимает строго нейтральную позицию. Ее не волнует, кто выиграет в этой войне, единственное, что для нее важно, это чтобы выигравший снова привел в порядок всю систему, а она могла бы опять следить за природными явлениями. Сейчас ей очень, очень плохо.

– Смех, да и только.

– Да, единственное смешное место во всем этом хаосе. Листра говорит, что осталось месяца полтора.

– Наверное, за это время сумеем один раз посеять. Но сначала надо, чтобы земля подсохла. И несколько новых плугов нам не помешают.

– Этим занимаюсь я сам, – ответил Эдмунд. – Энгус прислал нам немного стали. Надо отправить кого-нибудь к нему, чтобы получить еще. Ему ведь тоже нужна будет пища. Необходимые ему продукты придется выделять обязательно.

Мирон отпил пива и спросил:

– А о Рейчел что-нибудь известно?

– Нет, – спокойно ответил Эдмунд.

На здание обрушился новый порыв ветра.

– Их нет дома. Одна моя аватара побывала у них, но там никого не было, – тихо ответила Шейда. – Мать не допустит вмешательства в личную жизнь. Черт побери, не могу же я объявить розыск без одобрения большинством Совета. Мне придется сильно потрудиться, чтобы разыскать их, а я не могу попусту тратить энергию. Я организовала скаутов на поиск беженцев. Будем надеяться, что их найдут и отправят на Воронью Мельницу.

– Каких таких скаутов? – спросил Эдмунд.

– Ну… полуавтономных существ типа андроидов или хобов, они вполне справляются с некоторыми видами экологических программ. Я нашла низкоэнергетический обновленный канал, при помощи которого перепрограммировала их. Теперь у них есть карта с дорогой в безопасную зону, и если они встретят путников, то смогут направить их куда следует. Пока я ничего больше сделать не могу. Может, позже.

– Для большинства беженцев никакого «позже» не существует, – заметил Эдмунд.