Эта книга обильно приправлена тибетскими терминами, которые я взял на себя смелость транслитерировать, далеко не всегда следуя принятым, научным методам. Моё решение, возможно, ужаснёт многих людей, посвятивших огромное количество времени и усилий переводам с языка, изобилующего символическими значениями. Многие слова в классическом и современном тибетском нагружены непроизносимыми согласными в конце и начале слова, что в одних случаях влияет на их произношение, а в других – нет.

Как и многие азиатские языки, тибетский содержит элементы тональности и аспирации. Существуют небольшие различия в произношении между некоторыми согласными и сочетаниями согласных, которые вселяют страх в сердца удивительных людей, служащих в качестве переводчиков при тибетских учителях. Я слышал о паре случаев, когда переводчика просили перевести тибетское слово «лёд», которое при не совсем точном произношении превращается в «дерьмо».

В таких затруднительных ситуациях учителя смеялись, пока с них не слетали облачения. Их смех не является проявлением жестокости; скорее, это подарок, возможность признать и примириться с вероятностью того, что, несмотря на наши познания и успехи, все мы допускаем ошибки. Благодаря им мы учимся и растём.

После выхода двух книг, над которыми я имел честь работать вместе с Йонге Мингьюром Ринпоче, многие спрашивают, был ли я переводчиком. К сожалению, вынужден развеять их заблуждения. Мои познания в тибетском ограничены несколькими ритуальными молитвами и полезными фразами вроде: «Я не ем мясо», «Тот-то здесь?», «Где здесь уборная?» (или, зачастую, «Есть ли здесь уборная?»). Да поможет мне Будда, если я напутал с порядком слов или ненароком не совсем точно произнёс какое-либо слово. Бывает очень неудобно, случись тебе ляпнуть: «Я не ем уборные».

Но Цокньи Ринпоче и все те, кто помогает ему выполнять невероятное количество обязанностей – возложенных на него в возрасте, когда многие из нас были озабочены тем, как незаметно пронести сигареты и спиртное на территорию школы, – были очень добры ко мне. Они приложили массу усилий, чтобы помочь мне уяснить тонкости тибетского языка и всей выражаемой им мудрости, которая, в свою очередь, отражает понимание человеческого состояния и возможности эмоциональной эволюции, очень точное и совершенное по своей сути.

Конечно, буддисты находятся в несколько более выгодном положении по сравнению с другими людьми, потому что на протяжении более чем двух тысяч лет они не переставая изучали поведение человека и последствия принятых им решений.

Мне выпала великая честь работать с Цокньи Ринпоче, одним из самых добрых и сострадательных людей, которых мне когда-либо посчастливилось встречать. Он открыто признавал свои ошибки и в буквальном смысле вёл меня за руку к осмыслению понятий и процессов, описанных на последующих страницах. Я надеюсь, что хотя бы толика его сияния, теплоты, юмора и человеколюбия проступит и коснётся читателя сквозь страницы этой книги.

Эрик Свонсон