Тибет во времена правления Сакьл, Пхагдру и Цанг
XIII–XV века были периодом относительной политической стабильности в Тибете, несмотря на давление монгольских завоевателей. тринадцать поколений династии Пхагдру видели политические реформы и расцвет культуры. Наиболее примечательным было разделение светской и духовной властей. Споры между буддийскими школами периодически возникали, но в общем и целом их держали под контролем, и школа Кагью была доминирующей.
Сакья Пандита и правление Пхагпа
В конце 1100-х – начале 1200-х годов великий монгольский правитель Чингисхан возглавил свой народ и повел его в завоевательные походы по Центральной Азии, утверждая правление монголов в регионе. Опасаясь вторжения, в 1207 году Тибетцы отправили мирную делегацию к монголам, выразив свою лояльность и обязуясь платить дань, которую они и выплачивали в последующие двадцать лет.
В 1240 году внук Чингисхана Годан-хан вторгся в Тибет и завоевал его. Установив свою власть, Годанхан заинтересовался буддизмом, который, как он считал, мог помочь ему и его народу. Он стал учеником Сакья Пандиты (1182–1251), одного из основателей школы Сакья Тибетского буддизма.
Позже Хубилай-хан, другой внук Чингисхана, основавший династию Юань в Китае, пошел по следам Годана и стал учеником Чогьяла Пхагпы Ринпоче (1235–1280), племянника Сакья Пандиты и главы школы Сакья. В 1254 году Хубилай подарил весь Тибет Пхагпе и сделал его царем.
Как глава школы Сакья и правитель Тибета, Чогьял Пхагпа стал первым в истории страны правителем, обладавшим как духовной, так и светской властью. Он проводил много времени в Монголии по приглашению хана. Сакья контролировали Тибет в течение почти целого века; этот период известен как правление Сакья Пхагпа.
Правление Пхагмо Дру (или Пхагдру)
В период правления Сакья Пхагпа Тибет был разделен на тринадцать регионов, каждый из которых состоял из десяти тысяч домовладений и назывался мириархией. Одной мириархией управлял Дордже Гьялпо (1110–1170), монах Кагью из Кхама, следовавший наставлениям Марпы и Миларепы. В 1156 году он назначил своей резиденцией знаменитый монастырь Денса Тхил в Нёдонге (Центральный Тибет). Его школа стала известна как Пхагдру Кагью, где «Пхагдру» – элизия Пхагмо и Друпа.
В начале 1300-х годов мириархию Пхагмо Дру, или Пхагдру Кагью, возглавил Джангчуб Гьялцен (1302–1364). Монгольский хан Тоган Тэмур (последний император династии Юань, правил в 1333–1368 годах), дал ему китайский титул «Тай Ситу» – почетное звание, примерно равное по статусу званию премьер-министра. В середине 1300-х правление Сакья в Тибете ощутимо ослабло из-за коррупции правительства. В период 1354–1358 годов Тай Ситу Джангчуб Гьялцен сверг коррумпированных министров и возглавил Тибетское правительство. Во время своего возвышения Джангчуб Гьялцен не заключал альянсов ни с какими зарубежными военными силами.
Вскоре после захвата власти первый правитель Пхагмо Друпа, или династии Пхагдру, Тай Ситу Джангчуб Гьялцен реформировал и реорганизовал правительство. Он отменил систему мириархий, где большинство патриархов были ламами Кагью, и заменил ее светской системой дзонгов, похожей скорее на феодальное устройство средневековой Европы. Всего были созданы тринадцать дзонгов, каждый со светской администрацией. Джангчуб Гьялцен создал земледельческие и животноводческие хозяйства. Он также ввел новую систему налогообложения, более удобную для народа, и провел многочисленные социальные реформы. Он построил дворец династии Пхагдру в Тхиле, или Денса Тхиле.
В период правления Тай Ситу Джангчуба Гьялцена династия Пхагрдру обрела могущество. Тибет был свободен от внешних захватчиков, а на внутреннем уровне правительство не зависело от влияния монастырских администраций религиозных школ. Правление Джангчуба Гьялцена сохранилось в истории как мирная эпоха, в которую процветали искусство и науки. Шакабпа пишет о Джангчубе Гьялцене:
«В его правление в стране было настолько безопасно, что даже старуха могла пройти от одного края страны до другого с мешком золота; вот почему этот период внутренней безопасности в стране известен как эпоха Генмо Серкор („старуха, несущая золото")».
После Джангчуба Гьялцена правление Пхагдру продолжалось в течение двенадцати поколений до линии Цзан, пришедшей к власти в середине XVI века. Они сохранили разделение светской и религиозной властей. Таким образом, светская власть в Тибете сохранялась на протяжении почти трех столетий после Джангчуба Гьялцена. Ситуация изменилась, когда монгольский правитель Гуши-хан вторгся в страну и выиграл войну 1639–1642 годов. Он сделал Пятого Далай-ламу верховным правителем всего Тибета.
Приход к власти Пятого Далай-ламы произошел в период жизни Десятого Кармапы Чёйинга Дордже, невольного заложника тех беспокойных времен. Мы увидим в его биографии (приведенной в Части III этой книги), что – в отличие от амбициозных политиков, духовных администраторов, монгольских военачальников – он испытывал отвращение к власти и политике и избегал их всеми возможными способами. Перед войной 1639–1642 годов Десятый Кармапа был уважаемым и главным духовным мастером Тибета, так же как и двое его непосредственных предшественников, Восьмой и Девятый Кармапы.
Во время правления царей Пхагдру Кармапы, от Четвертого до Шестого, были духовными наставниками правителя, князей дзонгов и других государственных чиновников. Влияние Кармап и их авторитет возвели их в статус главных лам Тибета. Тем не менее, они не обладали никакой политической властью.
Будучи буддийскими учителями Тибетских правителей, Кармапы в то же время выполняли схожую роль и для китайских династий Юань и Мин. Третий Кармапа Рангджунг Дордже (1284–1339) и Четвертый Кармапа Ролпе Дордже (1340–1383) были духовными наставниками монгольских князей, правивших в период династии Юань. Пятый Кармапа Дешин Шегпа (1384–1415) был учителем Юнле (императора династии Мин) и князя Пхагдру Чен-нга (правителя Тибета). Так началось становление школы Карма Кагью как самой уважаемой буддийской школы Тибета. Этот статус сохранялся за ней до вторжения в страну Гуши-хана.
Четвертый Шамарпа и правление Ринпунг
Четвертый Шамарпа Чёкьи Драгпа (1453–1524) служил Недоном Чен-нга в течение двенадцати лет. В 1483 году, когда царь Пхагдру Кюнга Легпа умер, его сын, царевич Таши Драгпа, был слишком молод для того, чтобы править. Прежде чем уйти из жизни, правитель попросил своего учителя, Четвертого Шамарпу, принять титул Недон Чен-нга и быть регентом для молодого наследника престола.
В качестве Недона Чен-нга Четвертый Шамарпа не решал повседневные вопросы управления. Он назначил Ринпунга Цоке Дордже премьер-министром (или Деси), ответственным за административные вопросы государства. Шакабпа пишет:
«В год Водяного кролика (1483) Гонг-ма Кюнга легпа ушел из жизни. Перед смертью он сильно страдал от привязанности к молодому сыну. Тогда Чен-нга Ринпоче Чёкьи Драгпа (Четвертый Шамарпа) обещал умирающему царю, что он примет титул царя Пхагдру до тех пор, пока царевич не достигнет возраста правления. (После смерти царя) Четвертый Шамарпа твердо [5] правил Пхагдру. Он назначил Рингпунг Цоке Дордже ответственным за государственные вопросы (в роли Деси)».
Четвертый Шамарпа передал все государственные вопросы Деси Ринпунгу. Таким образом он отделил свою роль духовного лидера от своей роли Гонг-ма (Тибетский уважительный термин для выдающихся правителей).
Когда Рипунг Цоке Дордже возглавлял администрацию правительства, он и вся его семья были учениками Четвертого Шамарпы. В начале года Земляной овцы (1499) все дзонги, или управляющие провинций, собрались на конференцию, которую возглавил Деси Ринпунг, чтобы возвести на трон двенадцатилетнего царевича Нгаванга Таши Драгпу. В течение последующих четырех лет Четвертый Шамарпа был советником молодого царя как по духовным, так и по политическим вопросам.
Позже царь женился на девушке из семьи Ринпунг. С этого момента политическая власть и влияние семьи постепенно увеличивались, и цари Пхагдру стали фактически лишь номинальными правителями. Во второй половине 1500-х годов все полномочия перешли от семьи Пхагдру к Ринпунг. Несмотря на упадок и слабость, линия правителей Пхагмо Дру остается одной из самых уважаемых в истории Тибета. Их по праву называли Гонг-ма.
Предупреждения из терм [6]
Школа Ньингма, самая старая из буддийских традиций Страны Снегов, долгое время пользовалась авторитетом среди Тибетцев. Хотя школе не хватало централизованной организации, их влияние было широко распространено, поскольку учителя и храмы Ньингма расположились по всему Тибету и Гималаям.
Дамы Ньингма верили, что когда индийский йогин Гуру Падмасамбхава был в Тибете в VIII веке, он спрятал среди скал и в пещерах сакральные буддийские тексты или предметы, известные как терма. Дамы, открывшие эти термы и передавшие их другим, были известны как тертоны.
Тексты терм содержали описания ритуалов для устранения зла и неудач и предназначались для использования в будущем на благо существ. Тертон наставлял учеников, как совершать ритуалы, описанные в найденной терме, и затем передавал им сам текст. Таким образом тертон создавал новую линию передачи этой ритуальной практики. Поскольку учения Гуру Падмасамбхавы передавались в школе Ньингма, тертоны часто были ламами этой линии.
Одна из частей термы называется терлунг и содержит предсказание о событии, плохом или хорошем, которое произойдет в указанный год. Терлунг также указывает на людей, которые будут вовлечены в это событие – положительных или отрицательных духовных мастеров, царей или феодалов. Некоторые из найденных текстов предсказывали гражданские войны и вторжения иностранных завоевателей, иногда указывая год события по лунному календарю.
В XIV–XVI веках все части терлунгов, обнаруженные в открытых термах, содержали одно и то же предсказание: однажды «желтая» школа (Гелуг) призовет армии монголов в Тибет, уничтожит истинную Дхарму и, в конечном счете, приведет к падению Тибета. Некоторые из пророчеств также гласили, что школа Сакья предотвратит грядущее вторжение монголов, совершая пуджи, или молитвенные ритуалы. Обеспокоенные тем, что Дхарма в Тибете может быть уничтожена, все монастыри Сакья проводили многочисленные пуджи, чтобы предотвратить войны.
Вместо того чтобы прислушаться к предупреждениям, некоторые ламы школы Гелуг разозлились на тертонов и пытались их дискредитировать. «Тертоны – обманщики. Как можно добывать Дхарму в пещерах?» – вопрошали они. Им казалось, что некоторые термы нарочно критиковали их школу.
Посредством любопытных рассуждений они также поставили под сомнение истинность терм. Тертоны создали образ Падмасамбхавы, носящего квадратную шапку с павлиньим пером, которую, по словам Гелуг, индийский йогин не стал бы носить. А раз изображение Гуру Падмасамбхавы было неверным, значит, и захороненные им термы также должны быть поддельными, считали гелугпинцы.
Согласно традиции, каждый раз при нахождении тертоном новой термы необходимо было получить подтверждение ее подлинности от ламы высокого ранга. Об этом тертоны часто просили Кармапу. Поскольку в Гелуг полагали, что предсказания терм портят репутацию Желтой школы, а Кармапа подтверждал подлинность найденных текстов и предметов, то и его эта школа считала врагом.
Случай в Джоканге
Основателем Желтой школы Тибетского буддизма был Цонкапа (1357–1419), последователь Четвертого Кармапы Ролпе Дордже. Он также очень уважал Пятого Кармапу Дешина Шегпу. В результате Желтая школа, главная резиденция которой была расположена в Лхасе, сохраняла отличное взаимопонимание с Кармапами вплоть до Седьмого, Чёдрага Доржде (1454–1506).
На протяжении нескольких столетий храм Джоканг в Лхасе считался национальным храмом Тибета (он по-прежнему является одним из самых значимых Тибетских храмов). К 1470-м годам вокруг храмовых стен были построены многочисленные магазины и дома торговцев.
В биографии Седьмого Кармапы написано:
«Седьмой Кармапа трижды видел один и тот же сон, в котором Бодхисаттва Майтрейя сказал ему следующее:
„{Статуя} Джо Шакьямуни, расположенная в районе {храма Джоканг}, была окружена жилыми домами. В силу этого негативного фактора вся Дхарма Будды в мире, и особенно в Тибете, шла на убыль, и в {Дхарма-сообществе в Тибете} пребывало множество запятнанных монахов, не соблюдавших Винаю [9] .
Если бы Джоканг окружали жилища монахов, не нарушавших обеты, тогда истинная Дхарма Будды расцвела бы вновь.
Район, где был расположен храм, принадлежал семье Жика Нелпа, спонсирующей Кармап. Поэтому Кармапа попросил их сделать это (построить жилища для монахов). Но из-за постороннего влияния Жика Нелпа не смогли выполнить просьбу. Кармапа также не смог построить резиденцию для монахов {вокруг храма Джоканг}.
Но ему (Седьмому Кармапе) уже принадлежала монашеская резиденция Карма Драцанг рядом с {районом} Джоканг. Он решил расширить ее, чтобы поселить там монахов, соблюдающих обеты Винаи, дабы не игнорировать предсказание Майтрейи.
Тем не менее, когда строительство уже началось, те, кто носили одеяния монахов, а на деле стремились накапливать богатства, были захвачены злом. Они объединились с домовладельцами (мирянами, поддерживавшими Гелуг). Истинные (или неомраченные) монахи из монастырей Сера и Дрепунг не могли их остановить. Нападавшие, числом около пятисот, были вооружены и в шлемах. Те, на ком не было шлемов, использовали чаши для подаяния в качестве защиты. Они уничтожили все построенное.
Около двух тысяч последователей {Седьмого} Кармапы собрались, вооруженные оружием, которое им поднесли [10] . Их было достаточно, чтобы защититься от пятисот нападающих монахов. Они попросили разрешения Кармапы нанести ответный удар. На что он сказал так: «Если мы истинные последователи Будды, мы никогда не совершим таких поступков. Если вы – мои верные последователи, остановитесь (не делайте ничего)".
Позже правительство под управлением Четвертого Шамарпы (пока царь был все еще мал) [11] , так же как и многие лорды, такие как господин Джава Трипон, сказали, что они (нападавшие монахи) должны быть наказаны, поскольку нарушили спокойствие этой местности. Ведение войны монахами было позорно. Но Кармапа решительно остановил их (правительственных чиновников и лордов), тем самым очень их расстроив».
Расширение Седьмым Кармапой резиденции около Джоканга встревожило администрации монастырей Сера и Дрепунг, принадлежавших школе Гелуг. Они восприняли это действие как угрозу или вторжение на их территорию. Вопреки их реакции, Тибетское правительство и народ верили, что храм Джоканг принадлежит всем Тибетцам. Поэтому любая школа или кто угодно мог помочь его защитить. Тем не менее, монахи из Сера и Дрепунг подозревали Кармапу в желании захватить храм. Кармапа же, напротив, позволил несдержанным монахам избежать суда или даже порицания.
После случая с храмом Джоканг отношения между монахами из Сера и Дрепунг и Кагьюпами были напряженными в течение нескольких десятилетий, до появления Восьмого Кармапы Микьо Дордже (1507–1554). Его знание Дхармы было несравненным. Он был выдающимся Бодхисаттвой, уважаемым всеми школами. Его авторитет помог устранить раскол между школами Гелуг и Карма Кагью.
Установление правления Цанг
Во время жизни Девятого Кармапы Вангчуга Дордже (1556–1603) в Тибетском правительстве произошли изменения. Контроль перешел от семьи Ринпунг к семье Цанг. Последним Ринпунг Деси был Нгаванг Джигдраг. Его родственник Цанг Цетен Дордже, занимавший высокую должность во дворце, поднял восстание против правления Ринпунг в 1563 году.
В 1565 году Цанг Цетен Дордже захватил власть и стал Цанг Деси. Он сделал своей столицей Шигаце, и его дворец назывался Самдруб Це. Его правление продлилось до 1588 года.
Когда Девятому Кармапе было двенадцать лет (в 1568 году), Цетен Дордже пригласил его в Самдруб Це, из уважения к нему как верховному ламе Тибета. После этого Кармапа отправился во владение Ринпунг к Нгавангу Джидрагу, где оставался три месяца. В этот период он примирил семьи Ринпунг и Цанг и попросил их не мстить друг другу. В результате в Тибете не началась гражданская война.
Благодаря тому, что Девятый Кармапа установил мир, все знатные люди Тибета были ему благодарны и относились к нему как к главной духовной персоне страны. Также они были готовы обращаться к нему за советом даже в правительственных вопросах. Тем не менее, Кармапа оставался минимально вовлечен в государственную сферу, предпочитая сосредоточиться на религиозной деятельности.
С. Сйидам Каттинг
Желатиновая печать по серебру.
Дар миссис С. Сйидам Каттинг, 1972
Из коллекции музея Неварк 73.1114
Дворец Самдруб Це, построен в Шигаце в XVI веке по повелению Цанг Деси, расположен на вершине холма. Десятый Кармапа и Шестой Шамарпа посетили дворец в 1628 году.
2
Первые признаки разлада
После того, как авторитет и популярность Восьмого Кармапы устранили разногласия, вызванные случаем с храмом Джоканг, произошел ряд других инцидентов, связанных с недопониманием между Карма Кагью и администрациями нескольких монастырей Гелуг в Центральном Тибете – Гадена, Серы и Дрепунга. Разлад имел место в первой половине XVI века и положил начало раскола там, где раньше наблюдались исключительно сердечные, уважительные отношения двух религиозных групп. Не все мастера и последователи Гелугпы видели Кармапу и Карма Кагью в негативном свете. Например, обитатели двух монастырей, Гадена Шейкара и Таши Лунпо, не держали зла на Карма Кагью. Только администрации трех вышеупомянутых обителей были вовлечены в конфликт.
Правила этикета и оскорбление
Правительство Ринпунг следовало определенной иерархии лам различных школ. Сами школы также обладали официальным статусом, и среди них Карма Кагью считалась высшей. Когда высокопоставленные ламы встречались, от них ожидалось следование установленному этикету. Так, например, в монастыре Цурпху посетители, входя в главный зал, простирались перед Кармапой в Черной короне и Кармапой в Красной короне (Шамарпой).
Во время жизни Третьего Далай-ламы (1543–1588) произошел случай, положивший начало первым разногласиям между администрацией монастыря Дрепунг и Карма Кагью. Третий Далай-лама был настоятелем этого монастыря; монахи из Серы также признавали его своим главным учителем.
Однажды (точная дата неизвестна) Третий Далай-лама приехал на встречу с Девятым Кармапой и Шестым Шамарпой в монастырь Цурпху. Оба мастера Карма Кагью следовали стандартному этикету и приняли его согласно статусу. Девятый Кармапа остался сидеть на троне, в то время как Пятый Шамарпа поднялся и стоял на своем троне. Тем не менее, некоторые из администраторов Третьего Далай-ламы предпочли интерпретировать тот факт, что ни Кармапа, ни Шамарпа не спустились с трона, дабы поприветствовать Далай-ламу, как сильное оскорбление, нанесенное их духовному мастеру. Они использовали этот факт, чтобы внести разлад между двумя школами.
В автобиографии Пятый Далай-лама (1617–1682) упомянул этот случай в контексте общения с Седьмым Шамарпой (1631–1694), когда тот посетил Далай-ламу:
«Шамар Чог Ги Тулку (Седьмой Шамарпа) прибыл в Лхасу из Цурпху. Мои служащие предположили, что он приехал, так как теперь мы могущественны, а у него нет власти. Поэтому нам не следует оказывать ему почестей.
В давние времена, когда Тхамчад Кьенпа Сонам Гьяцо (Третий Далай-лама) встретился с Девятым Кармапой Вангчугом Дордже и Пятым Шамарпой Кёнчогом Енлагом, Кармапа не встал с трона. Только Шамарпа поднялся. В то время они смотрели на нас свысока.
Есть поговорка: что бы ты ни делал, результат к тебе вернется. Действительно, можно не оказывать им почестей, так как теперь мы могущественны, а они (школа Карма Кагью) – нет. Если мы посадим их на молодого мула [15] , им придется это принять. Как они могут бросить нам вызов!
Но, поскольку он (Седьмой Шамарпа) – известный лама высокого ранга, если ты не уважаешь его, это указывает на твои собственные недостатки. Более того: поскольку я родился в семье Чонге Тагце (широко известная семья аристократов), то если я не оказываю уважение, значит, у меня – бескровное лицо (т. е. у меня нет стыда). Поэтому я распорядился принять его с почестями».
Поэма-поздравление, на которую ответили гневом
Другой случай с участием Четвертого Далай-ламы Йонгтена Гьяцо (1589–1617) усилил недоверие между пхобрангом монастыря Гаден и Карма Кагью. Далай-лама был правнуком Алтан-хана и вырос в Монголии. В 1601 году, году Железного быка, когда Далай-ламе было 12 лет, его пригласили в монастырь Гаден, что рядом с Дхасой. Шакабпа так пишет об этом:
«В то время Шестой Шамар Тхамче Кхьенпа Гарванг Чёкьи Вангчуг отправил (Четвертому Далай-ламе) складно написанное послание в стихотворной форме [18] . Сам я прочел его в биографии Четвертого Далай-ламы [19] . Оно было написано в поздравительном тоне и содержало благоприятные пожелания молодому Далай-ламе. Смысл послания заключался в рекомендации получить хорошее образование в Дхарме и других областях знания.
На это следовало ответить любезным посланием. Вместо этого, как указано в исторических записях, известно, что Цегане Дордже, старший брат Третьего Далай-ламы, и Жуканг Рабджампа, секретарь Далай-ламы, чье настоящее имя было Гелег Лхундруб, вместе написали грубый ответ. Это было ничем не обосновано и показало их истинный характер».
Джамьянг, секретарь Шестого Шамарпы, сказал, что секретари Гадена необразованны. Эта критика разозлила администраторов Гелугпы, которые, в свою очередь, поощрили монгольских последователей своей школы, совершавших паломничество в Тибете, разграбить фермы монастыря Цурпху.
3
Возможное примирение сорвалось
В 1606 году, когда Четвертому Далай-ламе было около 17 лет, он посетил южный Тибет и проезжал через область Гонгкар. По случайному совпадению Шестой Шамарпа также был в той же области Тибета. Двое лам могли бы встретиться, чтобы преодолеть разногласия между администрацией Четвертого Далай-ламы и Карма Кагью. Однако некоторые из помощников и Гаден Пхобранг вмешались и предотвратили эту встречу. Шакабпа описывает ситуацию следующим образом:
«Он (Четвертый Далай-лама) прибыл в Гонкар. В то время Шестой Шамар, Чёкьи Вангчуг, был в том же районе Денса Тхил. Если бы они смогли встретиться, это оказалось бы благоприятно для всех аспектов жизни Тибетского общества. Более того, оба были согласны на встречу.
Помощники (Четвертого) Далай-ламы вспомнили о случае из прошлого, когда они (Девятый Кармапа и администрация Пятого Шамарпы) не оказали должного почета (Третьему Далай-ламе). Они сказали: „(Шестой) Шамарпа может быть все так же умен, как и раньше. Если бы мы сказали ему (Четвертому Далай-ламе) об этом (о том, что произошло с Третьим Далай-ламой) и попросили бы его не встречаться (с Шестым Шамарпой), он бы не послушал. Поэтому, если мы отправимся домой, то встреча естественным образом не состоится". И они (Четвертый Далай-лама и его администраторы) вернулись в Дрепунг».
Случай «из прошлого» относится к ситуации, произошедшей на одно поколение раньше, когда Третий Далай-лама приехал на встречу с Девятым Кармапой и Пятым Шамарпой в Цурпху и счел, что к нему не отнеслись с должным уважением. Это событие описано в предыдущей главе.
Шакабпа продолжает и указывает, кто из Гелуг был не согласен с интригами администрации Четвертого Далай-ламы, таким образом объясняя, что противостояние Карма Кагью было свойственно только определенным группам Гелуг:
«Среди администраторов только двое были не согласны. Их звали Пхулунгпа и Друнгце Цедзин.
К сожалению, они были в меньшинстве, поэтому не смогли (остановить интриги).
В тот период всякий раз, когда посетители приходили на аудиенцию к Далай-ламе, его помощники обыскивали их. Проверяли все сумки и бумаги, чтобы удостовериться, что никакие послания не попадут к Далай-ламе со стороны Цурпху (т. е. от Карма Кагью). До такой степени администраторы не доверяли пришедшим. У тех, кто отказывался (от обыска), согласие выбивали силой. Денпа Шочед (администратор Далай-ламы) и Ворпа Чозед проводили обыск. Они действовали глупо, и их действия привели к катастрофическим последствиям.
Гаден Три Ринпоче Кёнчог Чопел (современник Далай-ламы и главный настоятель монастыря Гаден) сказал, что они (администраторы Четвертого Далай-ламы) глупы, и он презирает их.
Другой ученый, Кхарнаг Лоца (современник Четвертого Далай-ламы) написал в своей биографии Далай-ламы: "Затем он (Четвертый Далай-лама) отправился в Гонгкар, где хотел встретиться с царем (Цанг Деси), царевичем и Гарвангом Трулпе Ку (Шестой Шамарпа), чтобы обсудить, как достичь мира на благо Тибета. Однако враждебные группы (людей) помешали этому (этой встрече)"».
Шакабпа цитирует поэму Пятого Далай-ламы о том, что произошло во времена Четвертого Далай-ламы:
Термин «держатель лотоса» относится к Авалокитешваре, Бодхисаттве сочувствия. В данном контексте он означает Четвертого Далай-ламу, которого считали воплощением Авалокитешвары. Вершина горы Дру Зин – обитель Авалокитешвары, а здесь – метафора, подразумевающая монастырь Гаден.
Пятый Далай-лама выражает почтение Четвертому Далай-ламе, обращаясь к нему «держатель лотоса». Он не имеет в виду себя, поскольку Тибетцы считают каждое перерождение мастера отдельным. Воплощения не воспринимаются как один и тот же человек.
В стихотворении сказано, что Четвертый Далай-лама выражает смирение, сняв драгоценные украшения, надев простые оранжевые одеяния и покинув гору Дру Зин (монастырь Гаден).
Спуск в ладони держателя драгоценности описывает путешествие Четвертого Далай-ламы в Цанг, где в это время был Шестой Шамарпа. Под держащим драгоценность божеством подразумевается Цанг Деси.
Во второй строфе «те, кто охвачен злом» – это администраторы Гаден, которые помешали встрече Четвертого Далай-ламы и Шестого Шамарпы. Поэтому конфликт остался неразрешенным. Это не вина Четвертого Далай-ламы, точно так же, как Будда не был виноват в том, что злобный монах по имени Дегкар принес ему трудности и страдания. В силу своих собственных эгоистических побуждений Дегкар распространял слухи, что Будда не был святым.
Одним словом, вредоносные действия администраторов Четвертого Далай-ламы, которые помешали возможному примирению со школой Карма Кагью, осудили такие ключевые фигуры того времени, как Пятый Далай-лама, главный настоятель монастыря Гаден (Гаден Три Ринпоче Кёнчог Чопел), и Кхарнаг Доца, а также современный ученый Шакабпа.
Поэма Шестого Шамарпы о шарфе
Вскоре после того, как возможная встреча с Четвертым Далай-ламой была предотвращена интригами его помощников, Шестой Шамарпа посетил Дхасу. В храме Джоканг он поднес Будде шарф, на котором написал предсказания в стихотворной форме. Позже, когда администраторы Четвертого Далай-ламы нашли эту поэму, они выбрали только два стиха, приведенные ниже:
Оба эти стиха сочинил Дже Чёйинг, Десятый Кармапа, которому было всего несколько лет от роду. Они предсказали два будущих события.
Три города – «Жаг, Ти, Драг» – на данный момент не определены достоверно. Однако это могут быть три города в Восточном Тибете, где Кармапа и его окружение стояли лагерем. «Олень в поле» – часто встречающаяся в Тибетских поэмах метафора, подразумевающая невинно и свободно путешествующего в полях. В данном случае это Десятый Кармапа Чёйинг Дордже, который позже путешествовал по Восточному Тибету. «Скрестить с ним рога» означает напасть на него физически.
История показывает, что предсказание Шестого Шамарпы действительно сбылось в 1644 году, более чем через 35 лет после написания строф на шарфе. В то время союз, сформированный между администраторами Далай-ламы и монгольским правителем Гуши-ханом, сражался и победил в трехлетней войне, закончившейся в 1642 году. Два года спустя Жал Нго, администратор Четвертого и Пятого Далай-лам, приказал преследовать и убить Десятого Кармапу. Подробности можно найти во многих биографиях Десятого Кармапы и в главе 30 данной книги.
Еще одно предсказание во второй строфе – маленькая сережка длиной менее полупальца, которая удлинится так, что даже Шива не сможет ее измерить – предупреждает, что незначительное событие может привести к неизбежной катастрофе в далеком будущем. В индуистской мифологии считается, что способность Шивы перемещаться в пространстве так велика, что он может спуститься с небес на землю всего за три шага. И тем не менее, сережка удлинилась до такой степени, что даже Шива с его невероятными шагами не сможет ее измерить.
Мы можем логически предположить, что когда Шестой Шамарпа пишет о «маленькой сережке», он имеет в виду незначительное недопонимание, произошедшее, когда администраторы монастырей Гаден и Дрепунг ошибочно истолковали его поздравительное письмо Четвертому Далай-ламе как оскорбление. Это вызвало враждебное отношение к Карма Кагью, которое можно было бы легко устранить, если бы не вмешательство тех же администраторов, предотвративших встречу Шестого Шамарпы и Четвертого Далай-ламы. Но, согласно предсказанию Шестого Шамарпы, если конфликт, столь же небольшой, как сережка длиной менее полупальца, не может быть разрешен, то его последствия протянутся бесконечно и скажутся на многих поколениях, как объясняется в параграфах ниже.
Теперь мы знаем, что поскольку встреча Шестого Шамарпы с Четвертым Далай-ламой была сорвана, то враждебность по отношению к Кармапе и Карма Кагью, затаенная Сонамом Чопалом и другими администраторами Гелуг, согласными с ним, усугубилась. В итоге Сонам Чопал призвал Гуши-хана вторгнуться в Тибет в 1639 году. В результате этой войны, выигранной монголами, Тибетский религиозный лидер – Пятый Далай-лама – стал фактическим правителем страны. Религиозная и политическая власти Тибета соединились в руках одного человека после трех веков разделения, то есть времени правления династий Пхагдру, Ринпунг и Цанг.
Относительно поэмы Шестого Шамарпы, написанной на шарфе, Шакабпа приводит абсурдные толкования администраторов Четвертого Далай-ламы:
«Затем администраторы Далай-ламы сделали нелепые заключения об этой поэме. Они истолковали, что „Жанг Три Драг" означает монастыри Сера, Дрепунг и Гаден.
Что касается слов „скрестить рога", они представили школу Гелугпа яком, а Кагью – львом, хотя в тексте не упоминается лев. Затем они сделали вывод, что имеется в виду конфликт между Карма Кагью и Гелуг, и что он был мал тогда, но увеличится до такой степени, что даже Шива не сможет его измерить.
Там не было ни слова, оскорбляющего школу Гелуг, но они (администраторы Далай-ламы) интерпретировали поэму как угрозу их школе. Администраторы действовали так, словно были умны, хоть и не обладали большим умом.
Они отомстили, попросив монголов разграбить конные заводы Кармапы [29] . Это событие известно как начало разрушения благополучия Дхармы и Тибетского общества».
Поэма Шестого Шамарпы о шарфе была всего лишь еще одним небольшим инцидентом, но администраторы Далай-ламы сочли себя оскорбленными и прониклись враждебностью к Кармапе и Карма Кагью, что в итоге привело к вторжению монголов в Тибет в 1639–1642 годах.
После этого вторжения Пятый Далай-лама отправился в Китай в 1652 году и встретился с императором Шунчжи династии Цин по приглашению последнего. Впервые со времен падения династии Юань в XIV веке Тибетский политический лидер совершил путешествие к китайскому двору и установил прямой личный контакт с императором. Несколько духовных лидеров различных школ посещали китайский императорский двор в период Мин, но их отношения с императорами не носили политического характера. Главы Тибетского правительства отправляли делегации с данью в Китай, однако не приезжали лично. Императоры Мин давали Тибетским правителям титулы и печати (знак власти), которые те могли использовать для укрепления своей репутации и легитимности. Тем не менее, в отличие от ситуации в период династии Юань, Китай эпохи Мин не оказывал влияния на Тибет. С момента прихода к власти Джангчуба Гьялцена (1302–1364) в Тибете (см. главу 1) до смерти Пятого Далай-ламы – период от конца династии Юань до первых десятилетий правления Цин в Китае – китайский двор не вмешивался в дела независимого Тибета.
Встреча Пятого Далай-ламы и китайского императора положила начало отношениям между китайским императорским дворцом и Тибетом, которые в итоге привели к вмешательству правительства Цин в политические дела Страны Снегов и даже в религиозные вопросы Гелугпы. Позднее, в XVIII веке, Тибет начал подчиняться законам и указам Цин. Китай разместил войска в Лхасе, и китайский амбан своими представителями на территориях, которые признавали китайскую власть, но по-прежнему сохраняли собственные политические институты, осуществлял управление Тибетским правительством. Цин управляли Тибетом до самого падения династии в 1911 году, что легло в основу китайских претензий на Тибет. У этой проблемы нет очевидного разрешения в обозримом будущем, что доказывает правоту поэмы-предсказания Шестого Шамарпы, написанного на шарфе.
4
Союз Кьишо Депа и администраторов Гелуг
В начале XVII века могущественный князь Кьишо Депа Сонам Намгьял был землевладельцем в Лхасе – шумном городе и популярном месте паломничества, поскольку там находится храм Джоканг. Монастыри Сера, Дрепунг и Гаден также были расположены на землях, принадлежавших Кьишо Депе.
Князь с подозрением относился к любому человеку или силе, которая могла угрожать его земле, богатству или престижу. Он знал, что правительство Цанг планировало объединить все дзонги Тибета в единое государство. Поэтому Цанг Деси и его правительство представляли для него серьезную опасность.
У самого Кьишо Депы не было ни достаточного влияния, ни военной силы, чтобы защитить свои земли и владения от Цанг Деси. В то же время он понимал, что гелугпинцы располагали и тем и другим благодаря монгольским ханам, поддерживавшим Далай-ламу и готовым сражаться за него.
Сонам Чопал, администратор Четвертого Далай-ламы, движимый как личными амбициями, так и подозрениями к Цанг Деси, подначивал других лам Гелуг получить больше власти для их монастырей, что обеспечило бы больше источников дохода. Также они стремились сделать свою школу более значимой, чем остальные. Желая усилить свое влияние, они знали, что могут рассчитывать на военную поддержку монголов. Поэтому сговор с князем-землевладельцем Кьишо Депой против правительства Цанга был для Гелугпы взаимовыгодным.
Четвертый Далай-лама и подчинявшиеся ему истинные духовные учителя, а также многие честные администраторы отказались присоединяться к союзу с Кьишо Депой. Они не хотели принимать участие в заговоре против собственного правительства. Тем не менее, ловкие администраторы одержали верх. Несмотря на то что Далай-лама являлся их духовным лидером, они предпочли подчиниться своему князю.
В итоге заговорщики превратились в могущественное большинство в Гелугпе и вступили в союз с Кьишо Депой, тем самым бросив вызов стоящему у власти правительству Цанга.
Последствия разорения конного завода Кармапы
Продолжим рассматривать последствия разорения конного завода Кармапы, произошедшего около 1605 года, о котором упоминалось в заключении предыдущей главы.
Опасаясь, что правительство Цанга предпримет ответные меры против разграбления ферм монголами, непокорные администраторы Гелугпы и их землевладелец Кьишо Депа Сонам Намгьял (преемник своего старшего брата, Сонама Апела) решили ударить первыми, вопреки желаниям Далай-ламы и всех, кто хотел мира. Ниже приведено описание Шакабпой дальнейших событий:
«В то же время Четвертый Далай-лама и Шабдрунг Юлгьял Норбу (по прозвищу Апел, старший брат Кьишо Депы) оба согласились, что на этот раз не хотят начинать военные действия. Они стремились к мирному разрешению ситуации.
Однако Кьишо Депа Сонам Намгьял, администратор Далай-ламы Денпа Шочед и их союзники решили напасть первыми. Они пошли еще дальше и призвали монгольские войска готовиться к бою».
В Лхасе князь Кьишо Депа и его монгольские войска атаковали армию Цанга. Правительство вместе с союзником князем Яргьябпой ответили ударом на удар. Альянс Кьишо понес серьезные потери, и монголы были вынуждены отступить из Тибета обратно в свои степи. В 1605 году победившее правительство Цанга изъяло большую часть земель Кьишо Депы. Его соучастникам, администраторам Гелуг, удалось, тем не менее, избежать наказания.
В любой стране приглашение иностранных войск для нападения на собственное правительство приравнивается к государственной измене. Администраторы Гелугпы ушли от такого рода обвинений, прикинувшись жертвами. Они обвинили правительство в притеснениях, а Карма Кагью – в заговоре с целью отобрать их монастыри. Они распространяли ложные сведения о несправедливости и гонениях. И чтобы получить симпатию и расположение своих монгольских сторонников, они громогласно жаловались на несправедливость своего бедственного положения.
Там, где не было конфликта, нечестивые администраторы его создавали. Там, где конфликт был, они усугубляли его и оборачивали себе на пользу. Несправедливо обвинив Шестого Шамарпу в том, что его поэма на шарфе была оскорбительной и содержала угрозу для школы Гелугпа, они использовали ее как повод, чтобы наслать монгольских паломников на конные заводы Кармапы. Когда правительство Цанга отправило свои войска, чтобы отогнать нападавших, враждебность естественным образом увеличилась с обеих сторон. Как отметил Шакабпа в конце предыдущей главы, администраторы Гелугпы «разрушили благополучие Дхармы и Тибетского общества».
5
Объединение Цанга и политика реформ
Начало объединения Цанга и политики реформ
В результате нападения монголов на конные заводы Кармапы правительство Цанг Деси осознало, что Тибетские угодья могут стать легкой добычей для мародеров. Местные войска и ополчение были малочисленны и неэффективны против вооруженных сил монголов. Деси признал необходимость централизовать различных князей-землевладельцев и их территории под единым правительством и создать новую сильную армию. Это стало импульсом для осуществления плана Цанг Деси по реформированию и объединению Тибета.
Цанг Деси Пунцог Намгьял создал политическую стратегию под названием Чё Си Кар Джам Юг Чиг. Что переводится следующим образом: «Чё Си» означает «религия и политика», «Кар» означает «белый» – подразумевая «положительный», «Джам» означает «мирный и плавный», «Юг» – целый, а «Чиг» – единый. Менее дословный перевод может быть следующим: единая, положительная система, где религия и политика успешно сосуществуют и где народ наслаждается безопасностью, необходимой для жизни в мире и гармонии.
Как обсуждалось в предыдущей главе, политика Цанг Деси была серьезной угрозой для Кьишо Депы. Правительство уже изъяло большую часть его земель после неудачного восстания в 1605 году Кьишо Депа, и администраторы Гелугпы понимали, что расширение власти Цанг Деси необходимо остановить, и решили напасть. Вместе они призвали своих монгольских союзников и начали подготовку к войне.
События, которые привели к войне 1618 года
Семья Цанг Деси считала Восьмого, Девятого и Десятого Кармап, а также Пятого и Шестого Шамарп своими учителями. Тем не менее, Цанг Деси Пунцог Намгьял равно относился ко всем школам. Он чтил учителей школ Карма Кагью, Сакья, Ньингмы, Гелугпы, школ Тхалунг Кагью и Джонанг и поддерживал их монастыри. Среди монастырей Гелуг он уважал и спонсировал Гаден Секхар, главный монастырь Первого Далай-ламы, расположенный рядом со столицей Деси, городом Шигаце.
Для Цанг Деси Кармапа был верховным духовным учителем страны. В этом отношении Деси следовал традиции. Тем не менее, он не превозносил Карма Кагью над другими школами. В то же время он был в курсе союза некоторых администраторов монастырей Гадена, Серы и Дрепунга с Кьишо Депой. Он также знал и о том, что их поддерживают монгольские военачальники.
Первым шагом Цанг Деси по претворению в жизнь его политики объединения и реформ стало покорение князей, уже перешедших на его сторону. Их было проще усмирить, чем Кьишо Депу. Таким образом, в 1610 году князь Яргьябпа и менее могущественный князь Дагпо Курабпа перешли в его подчинение.
Два года спустя Цанг Деси отправился в Лхасу на ретрит нюнгне (практика очищения) в храме Джоканг. Для ретрита ему необходимо были принять обет, и он попросил об аудиенции с Четвертым Далай-ламой, чтобы сделать это в его присутствии. Он также хотел получить посвящение долгой жизни от Далай-ламы. Просьба Цанг Деси свидетельствует о его уважении и доверии к Четвертому Далай-ламе.
Сонам Драгпа, секретарь Далай-ламы, помешал встрече. Он сказал Далай-ламе, что Цанг Деси – враг Гелугпы. А Цанг Деси он сообщил, что Далай-лама в строгом ретрите и не может встретиться. Таким образом, эта возможность для Гелуг сблизиться с правительством Цанг Деси была упущена, так же, как была сорвана предыдущая встреча между Далай-ламой и Шестым Шамарпой.
К началу 1615 года большая часть земель Кьишо Депы перешла под управление правительства Цанга. Двое монгольских военачальников, сыновья хана Кхолоджи, прибыли в Дхасу со своими армиями. Они были готовы напасть на правительство Цанга, но Далай-лама отчитал их и предотвратил нападение.
Около 1616 года Цанг Деси пригласил молодого Десятого Кармапу в свою столицу. Шакабпа не указывает год, но Бе Доцава в своей биографии Десятого Кармапы утверждает, что когда Кармапе было 12 лет, Деси Пунцог Намгьял пригласил его, а также Паво и Техора Ринпоче. Это было первое путешествие Десятого Кармапы в центральный Тибет и посещение монастыря Цурпху, который в то время все еще находился во власти Чагмоламы (это обсуждается подробно в биографии Десятого Кармапы в 17-й главе данной книги).
В том же году Цанг Деси попросил Кармапу благословить его на правление Тибетом, что было бы официально подтверждено золотой печатью, короной и царской мантией. Но событие не состоялось из-за ошибки портных, которые вышили узоры на мантии Деси вверх ногами. Кармапа указал на ошибку и сказал, что это неблагоприятный знак.
Во время того же визита Кармапы Цанг Деси предложил построить для Кармапы шедру (буддийский институт) в Шигаце. Шакабпа описывает, что произошло во время этого строительства, начавшегося после смерти 27-летнего Четвертого Далай-ламы, в январе 1617 года.
Далай-лама играл значимую роль в предотвращении различных конфликтов, и его смерть означала потерю важного посредника. Шакабпа пишет:
«В год Огненной змеи (1617), на 23 день девятого месяца у Хора Дудула Дордже родился сын, Пятый Далай-лама. Его родовое имя было Чонг Гье Тагце. Цанг Депа Пунцог Намгьял был учеником Дагпо Кагьюпы. Более того, он во всем поддерживал Кармапу. Он начал строительство шедры для школ Кагью и Ньингма в районе между городом Шигаце и монастырем Таши Лунпо [35] .
(Во время строительства) когда они (рабочие) копали за монастырем Таши лунпо, несколько больших камней скатились вниз и повредили монашескую кухню. Затем на стене нового здания (шедры) написали слова «Таши Зилнон», что означает «Покоритель Таши». Все это стало причинами [36] нападения монгольских паломников на фермы Кармапы. В результате в седьмой месяц года земляной лошади (1618) объединенные силы Цанга (Цанг Деси) и (его союзника, князя) Курабпы прибыли в Лхасу».
Война 1618 года
В 1618 году в Лхасу прибыли со своими армиями монгольский военачальник Тумед Таги и двое его сыновей. Кьишо Депа Сонам Намгьял подарил им статую Джово Локешвары – одиннадцатиликого Авалокитешвары. Ее использовал для практики Дхармы Сонгцен Гампо, первый буддийский царь Тибета, и она считается национальным достоянием. Подарить ее иностранному военачальнику в обмен на обещание напасть на собственное правительство немыслимо. Духовные мастера Гелугпы пришли в смятение от такого ужасающего предательства. Тем не менее, они не могли противостоять могущественному союзу князя Кьишо и большинства администраторов Гелугпы из монастырей Серы и Дрепунга (на этот раз администраторы Гадена к ним не присоединились). Шакабпа продолжает:
«Они (объединенные силы Цанга и Курабпы) сразились с объединенными войсками монголов и победили их. В атакующих войсках были монгольские военачальники Тхумед Тайгэ, Сечен Тай Минг и Кхун Дул Лунг Чокху, а также Кьишо Сонам Гьялцен (из семьи Кьишо Депы). Некоторые монахи из Серы и Дрепунга были в сговоре с ними. Администрация монастыря Гаден и Далай-лама выступили посредниками в переговорах [38] .
В первый день армия Цанга была практически уничтожена, но на следующий день прибыла вторая армия, численностью гораздо больше первой. Монголы испугались и отступили. Кьишо Депа тоже бежал, и действующее правительство конфисковало все, что ему принадлежало. Монахи из монастырей Сера и Дрепунг и люди Кьишо Депы рассеялись по Пхенпо или ушли к северу от Таглунга. Войска Курабпы и Цанга победили армию подстрекателей.
Прибыл глава Таглунга (школа Кагью) и выступил посредником, чтобы помочь монахам Серы и Дрепунга. Он попросил разрешить им вернуться в гелугпинские монастыри. Из благосклонности к главе Талунга, правительство Цанга выполнило его просьбу. В ответ оно потребовали 200 жо (мера веса золота) золота у монастыря Дрепунг. Монастырь Сера обязали выплатить 100 жо золота. Дополнительным условием было, что Жал Нго Сонам Чопал из Гаден должен привезти это золото правителям Цанга.
Монастырям Сере и Дрепунгу было платить нечем. В другом монастыре Гьял была сокровищница, принадлежавшая Далай-ламе. Правительство потребовало, чтобы указанное количество жо золота было изъято из этой сокровищницы. В сопровождении представителей правительства Сонам Чопал отправился в монастырь Гьял и каким-то образом сумел бежать в Монголию».
6
Объединенный Тибет
Для школ Сакья, Кагью и Ньингма война 1618 года оживила страхи перед вторжением монголов по приглашению Гелуг и опасения о падении Дхармы. Это предсказывали многие ньингмапинские термы Гуру Падмасамбхавы, найденные за три предыдущих столетия. Будущие вторжения монголов беспокоили также и правительство Цанго. Поэтому из своей столицы в Шигаце оно пристально наблюдало за Дхасой и мятежными монастырями Гелуг.
Когда пришло время возводить на трон Пятого Далай-ламу, родившегося в 1617 году, Цанг Деси не хотел, чтобы интронизация происходила в монастыре Гаден вблизи Дхасы, опасаясь нового вторжения. Дхаса и Центральный Тибет оказались логовом заговорщиков, и позволить Далай-ламе и его администраторам оставаться в Дхасе означало спровоцировать дальнейшую нестабильность.
Цанг Деси постановил, что Далай-ламу следует возвести на трон в монастыре Гаден Секхар, расположенном рядом со столицей Цанга. После интронизации ему следовало сделать Секхар своей резиденцией – в таком качестве монастырь представлял меньшую угрозу Деси, поскольку местная администрация не участвовала в каких-либо сговорах с иностранцами. Духовные практики его монашеского сообщества всегда отличались безукоризненностью и не были испорчены политикой. Чтобы подсластить это предложение, Цанг Деси предложил взять расходы на себя и всячески поддерживать воспитание и образование Пятого Далай-ламы.
Глава администраций Четвертого, а затем и Пятого Далай-ламы, Сонам Чопал, категорически отказался от этого предложения. Он понимал, что близость к Цанг Деси для него означает пристальное наблюдение.
Возведение Далай-ламы на трон не состоялось, а его администраторы снова использовали запрет Цанг Деси на интронизацию себе на пользу. Они продолжали играть роль притесняемых и угнетенных, чтобы пробудить симпатию и получить поддержку монголов.
Интронизация Далай-ламы после засады 1621 года
Вознамерившись во что бы то ни стало возвести Далайламу на трон, Сонам Чопал тайно отправился в Монголию просить о военной поддержке военачальников Хонга Тайгэ и Лозанга Тензина. В результате монгольские войска вновь вторглись в Тибет. Шакабпа описывает этот день:
«В 1621 году две тысячи монголов снова прибыли в Лхасу. Они напали на военный лагерь Цанга из засады. Это произошло утром десятого дня седьмого месяца 1621 года. Погибли множество солдат армии Цанга.
Панчен-лама Лозанг Чёкьи Гьялцен в эти дни был в ретрите в монастыре Дрепунг. Узнав о сражении, он прервал затворничество и покинул монастырь пешком. Прибыв на поле боя, он остановил сражение».
Потерпев неудачу в сражении с монголами, в последующие два года (1622–1623) правительство Цанга вернуло Сере и Дрепунгу все изъятое после войны 1618 года, также как и владения семьи Кьишо Депы.
Сонам Чопал воспользовался тем, что Цанг Деси был в долгу перед Панчен-ламой, своевременно вмешавшимся в конфликт, и получил разрешение возвести Далайламу на трон в монастыре Гаден в Лхасе.
Объединенный Тибет под управлением Цанга
В 1621 году Цанг Деси Пунцог Намгьял умер от черной оспы, и следующим Деси стал его сын, царевич Карма Тенкьонг Вангпо.
В тот период фактической границей территории, подвластной правительству Цанг Деси, было озеро Нагчукха. Монгольский военачальник Чогту занял земли к северу от озера. Поскольку он выступал против других монгольских военачальников, правительство Цанга вступило с ним в союз. Благодаря контролю Чогту над важной частью Тибетской границы другие монголы не могли попасть в Тибет этим путем.
В Восточном Тибете было три царства – Дерге, Нангчен (Гомде) и Бери – которые располагались слишком далеко от центра власти Цанга для того, чтобы создавать какие-либо проблемы для двух Цанг Деси. Однако в конце 1620-х годов, когда власть царя Бери начала расти, а его территория стала расширяться на восток, Цанг Деси вступил с ним в союз, и он защищал правый край владений Цанга от возможных нападений монголов.
С точки зрения современной географии территория Цанг Деси простиралась на запад до современного Ладакха, на юго-запад до Непала, на юг до Бутана и Конгпо, на юго-восток до Пово, на восток до реки Дзачу, на северо-восток до Чамдо, на север до озера Нагчукха и на северо-запад до области, известной как Джантанг, не принадлежавшей ни одной из групп.
В период поздней династии Мин (1368–1644) Китай не представлял угрозы для правления Цанга. Дипломатические контакты между Цанг Деси и императорами Мин были немногочисленны. Китай не мог ни повлиять на дела Тибета, ни тем более контролировать их.
Политика объединения и реформ, разработанная Цанг Деси Пунцогом Намгьялом и продолженная его сыном Кармой Тенкьонгом Вангпо, включала не только объединение Тибета посредством военных действий, но также общественные реформы на пользу народа. Оба Цанг Деси строили школы для изучения медицины, военного дела и ремесел. Они создали сельскохозяйственные программы и Тибетский культурный центр, где преподавали, поддерживали и собирали литературу. Таких программ и школ в Тибете не существовало со времен правления Хубилай – хана.
Учитывая примитивное, упадочное состояние Тибетского общества в XVI–XVII веках, столь прогрессивные взгляды Цанг Деси довольно примечательны. В 1627 году Цанг Деси Карма Тенкьонг Вангпо даже позволил христианским миссионерам прийти и остаться в Тибете. Дамы Карма Кагью, однако, возражали против их присутствия, и иезуитов изгнали из страны.
Ни Десятый Кармапа, ни Шестой Шамарпа не были в Центральном Тибете в период пребывания там христианских миссионеров. В 1624 году они оба отправились к горе Кайлаш, расположенной далеко на северо-западе. Оттуда они совершили путешествие в сторону Непала. Шамарпа даже дошел до места, где сегодня расположен Катманду, и оставался какое-то время в районе под названием Ньянам, расположенном вдоль границы Непала и Тибета, где и умер в 1631 году. Сразу после этого Десятый Кармапа привез тело своего учителя в монастырь Цурпху в Тибете (в главе 25 подробно описаны детали смерти Шестого Шамарпы и похоронные ритуалы, совершенные Десятым Кармапой).
Цанг Карма Тенкьонг Вангпо правил Тибетом с 1621 по 1642 годы. Он сумел подчинить многочисленных князей и присоединить их владения. Посредством политики объединения и реформ, проводимой правителями Цанга, отцом и сыном, Тибет превратился в единую страну с относительно прогрессивной общественной политикой. Почти два десятилетия Цанг Деси Тенкьонг Вангпо управлял ею как независимый светский правитель при почти полном невмешательстве духовных лидеров. Однако ему по-прежнему приходилось, как и его отцу, защищаться от вторжений монголов. Шакабпа описывает вторжение 1632 года:
«В 1632 году другой монгол по имени Хал Хал напал на Амегеру. Тогда Цангпа (Карма Тенкьонг Вангпо) начал собирать войска со всего Тибета. Хоть он и выглядел могущественным, но чувствовал себя неуверенно, поэтому отправил посланника к Панчену Ринпоче и Жал Го Сонаму Чопалу, попросив их пойти к монголам и способствовать достижению мирного соглашения. Они отправились туда вместе и сумели отослать монголов обратно на родину. Правительство Цанга было чрезвычайно благодарно, и Лхасу передали под управление монастырю Гаден Пхобранг (где располагался главный офис администрации Гелуг)».
Различные планы
Ни один из Тибетских политических или духовных лидеров первой половины XVII века не разделял видения двух Цанг Деси и их цель объединить Тибет под управлением светского правительства, соблюдая определенную степень разделения между политикой и религией. И ни у кого, как это было упомянуто ранее, не было сходного прогрессивного плана реформ.
Точки зрения двух ведущих духовных школ того времени, Гелугпы и Кагью, отличались от планов обоих Деси настолько же, насколько они были отличны и друг от друга. Сонам Чопал и администрации Серы и Дрепунга стремились усилить влияние своих школ, хоть и не вся Гелуг поддерживала их в этом, в то время как Десятый Кармапа и Шестой Шамарпа, судя по всему, не желали вовлекаться в политику и выступали против вооруженного конфликта.
Сонам Чопал и его соратники были настолько заинтересованы в достижении превосходства любой ценой, что призвали монголов захватить свою страну. Так, например, в 1616 году они встревожились, когда Цанг Деси попросил Десятого Кармапу благословить его на правление, поскольку это означало бы увеличение влияния Кармапы и школы Карма Кагью. Испытывавший опасения Сонам Чопал встретился с Гуши-ханом и убедил его напасть на Цанг Деси.
Что касается Десятого Кармапы и Шестого Шамарпы, то они оба считали политических лидеров жадными людьми, думающими только о личных амбициях и власти. Исходя из их опыта, военачальники, князья и правители часто контролировали и использовали людей с недопустимым пренебрежением и жестокостью. Двое Бодхисаттв всегда старались прекратить оскорбления и негуманное обращение.
Например, когда первый Цанг Деси начал военную компанию по захвату территории князя Курабпы в 1620 году, Десятый Кармапа заручился поддержкой Шестого Шамарпы, чтобы убедить Цанг Деси остановить военное наступление. Со слов Десятого Кармапы:
«Бодхисаттва Чёкьи Вангчуг (Шестой Шамарпа) сказал Цанг Деси: „У тебя уже достаточно (власти). Ты значимый правитель, у которого есть дворец. Под твоим управлением множество людей. Почему же ты по-прежнему нападаешь на меньших правителей?"»
Иными словами, Шестой Шамарпа и Десятый Кармапа всегда поощряли других довольствоваться тем, что те имели, и держать желания под контролем. Их совет был высокодуховным, но непрактичным с точки зрения политики.
7
Вторжение монголов в 1639–1642 годах
Прелюдия к вторжению монголов
В первые годы своего правления Цанг Деси Карма Тенкьонг Вангпо наслаждался миром и отсутствием внешних угроз. Однако нападение монгольских войск под предводительством Хал Хала в 1632 году напомнило ему о его уязвимости и побудило к укреплению границ.
Как упоминалось в предыдущей главе, одна из границ была под защитой союза с Чонгту, монгольским военачальником, владевшим территорией к северо-востоку от Центрального Тибета и охватывавшей регион Коконор за пределами озера Нагчукха. Чогту не только препятствовал проникновению других монгольских племен в Тибетские земли, но и не давал Тибетцам пройти в Монголию через его владения. Это представляло серьезную, но преодолимую проблему для главного администратора монастыря Гаден, Сонама Чопала, и его коллег в Дхасе, которым необходимо было поддерживать контакт со своими монгольскими союзниками.
Граница Чонгту с Монголией была слишком длинна для того, чтобы полностью ее контролировать.
В начале 1630-х годов Цанг Деси заключил союз против монголов с правителем царства Бери в Восточном Тибете (Кхам), приверженцем религии Бон. Правитель Бери напал на несколько гелугпинских монастырей поблизости от его территории. Они решили просить о помощи монгольского военачальника Гуши-хана, стоявшего лагерем за Джангтхангом на северо-востоке Тибета (недалеко от современного Ладакха). Он и его люди были новообращенными буддистами и последователями школы Гелуг.
Сонам Чопалу удалось присоединиться к делегации от трех осажденных монастырей. Они рассказали Гушихану о союзе Цанг Деси с вождем Бери и Чонгту. Они преувеличили шаткое положение школы Гелуг в Тибете и настаивали на том, чтобы Гуши-хан напал на Тибет. Монгольский хан согласился, но сначала решил сам разведать ситуацию в Тибете. Он отправил одного шпиона в Западный Тибет, а другого в Восточный, велев им вернуться в Монголию с докладом через год.
До Цанг Деси дошли слухи о плане Гуши-хана, и он обратился за помощью к Чонгту. В 1635 году тот отправил своего сына, Арсаланга, с десятитысячным войском в Центральный Тибет на помощь Цанг Деси. Гуши-хан каким-то образом узнал о его плане и немедленно отправился на перехват. Арсаланг двигался в сторону Лхасы под видом паломника, и Гуши-хан встретился с ним в Восточном Тибете. Постепенно они стали друзьями.
По пути в Лхасу Арсаланг попытался встретиться с Десятым Кармапой. Но Кармапа считал его злодеем (в главе 27 биографии Кармапы указано, что Десятый Кармапа отказал Арсалангу в аудиенции).
Арсаланг въехал в Лхасу, встретился с Пятым Далай-ламой и стал его последователем. Как следствие, он изменил договору своего отца с Цанг Деси и в 1636 г. Напал на армию Цанга в Дам Жунге. Во время военных действий правительство Цанга обратилось к Десятому Кармапе и Таглунгу Шабдрунгу, главе школы Таглунг Кагью, а также другим духовным лидерам с просьбой встретиться с Арсалангом, чтобы мирно разрешить конфликт. Духовным лидерам удалось сдержать войну, и мир был временно восстановлен.
Когда Чонгту узнал о предательстве сына, он отправил войска убить его. Узнав о смерти Арсаланга, Гушихан напал на Чонгту в Цо Нгоне, северном районе, захваченном Арсалангом. Там он уничтожил армию Чонгту и убил его в 1637 году.
В 1638 г. Гуши-хан отправился в Центральный Тибет под видом паломника, где встретился с Пятым Далайламой. В храме Джоканг перед статуей Будды администраторы Гелуг возвели Гуши-хана на трон и дали ему титул Тензин Чёкьи Гьялпо, что означает «духовный царь и держатель Буддадхармы». Монголы, в свою очередь, дали титулы администраторам Гелуг. После этого Гуши-хан вернулся в область Коконор, где годом ранее победил армию Чонгту.
Шпионы Гуши-хана перехватили письмо вождя Бери, под чьим контролем была область Кхам, к Цанг Деси. В письме содержалась схема атаки на Гелуг в ответ на поражение Чонгту.
Вторжение
Гуши-хан отреагировал быстро, отправив Пятому Далай-ламе письмо, в котором сообщал, что готов напасть сначала на вождя Бери, а затем на Цанг Деси. Администратор Далай-ламы Сонам Чопал пошел против воли своего духовного лидера и по собственной инициативе попросил Гуши-хана уничтожить вождя, что Гуши-хан и сделал в Дерге. Так началось вторжение монголов в Тибет. Гуши-хан объединил силы с царем Дерге, Ланченом Джампой Пунцогом, и вместе они разгромили всю армию вождя Бери, убив его самого зимой 1640 года.
С этой победой Гуши-хан завоевал часть Восточного Тибета и начал планировать нападение на Цанг в Центральном Тибете. Он отправил послание Сонуам Чопалу, спрашивая, следует ли ему выступить в сторону Лхасы.
В своей автобиографии Пятый Далай-лама пишет о контактах между Сонамом Чопалом и Гуши-ханом:
«В то время (скорее всего, в 1641 году), мы получили сообщение о том, что Гуши-хан приедет в Дхасу. Однако другие говорили, что он вернется в Монголию. Жал Нго (то есть Сонам Чопал, носивший титул Жал Нго, главного администратора) сказал мне, что отправил послание Гуши-хану от моего имени с просьбой напасть на Цанг. Он (Жал Нго) чувствовал, что время пришло и это наш шанс избавиться от правительства Цанга. Другого шанса могло и не быть.
Я сказал Жал Нго: „Это сообщение, которое ты написал без моего ведома, было большой ошибкой. Я сказал тебе в прошлый раз [46] , что нам следует отослать монголов из Дама обратно в Монголию. Это было бы правильно. В тот раз ты сказал, что мне следует сделать мо (предсказание)".
Я сделал мо Махакали из трех кубиков. Гадание дало ответ, который я интерпретировал согласно книге предсказаний. Затем я сказал Жал Нго: „Предсказание гласит, что если мы пойдем войной на Цанг, то победим. Однако в будущем результат будет плохим".
На что Жал Нго ответил: „Будет достаточно победить сейчас. Нас не волнует будущее. К тому времени мы все будем мертвы"».
Сонам Чопал не прислушался к предупреждению. Его заботили только власть и личные амбиции. До будущего Страны Снегов ему не было дела. Он и другие члены его администрации действовали против Учения Будды. Для них религия была лишь средством достижения богатства, авторитета и власти.
Война в Цанге 1641–1642 годах
В 1641 году, в то время, когда началась война между правительством Цанга и Гуши-ханом, Десятый Кармапа был в Центральном Тибете. Он просил Цанг Деси сдаться, не сражаясь, даже когда Гуши-хан и его солдаты пошли в атаку. Единственной заботой Десятого Кармапы было то, сколько людей расстанутся с жизнью, а не политические или военные победы.
Цанг оказывал отчаянное сопротивление. Сонам Чопал начал беспокоиться, поскольку понял, что может все потерять. Он пришел к Пятому Далай-ламе и попросил его притвориться посредником между двумя враждующими армиями. Таким образом он пытался замести следы на случай, если его сторона проиграет. Пятый Далай-лама записал, как Сонам Чопал обратился к нему в тот день в 1641 году:
«В тот раз Жал Нго выглядел испуганным, придя ко мне. Он сказал: „Я думал, что в момент, когда Гуши-хан подступит (со своими войсками), Цангпа не посмеет выйти навстречу. Но выяснилось, что это совсем не так. Мы были слишком самонадеянны в этой войне. Я думаю, теперь тебе следует отправиться на поле боя и притвориться посредником, чтобы остановить войну"».
Далее в своей автобиографии Пятый Далай-лама рассказывает, как он ответил главе своей администрации:
«Обычно я не смею перечить Жал Нго. Но в тот день я был так раздосадован, что сказал ему: „Я много раз говорил тебе не атаковать Цангпу, но ты ни разу не послушал. Суть в том, что Цангпа никогда не сдастся, пока не потеряет все. Это характерно для очень сильных людей. Теперь, даже если мы достигнем перемирия, он нам больше никогда не будет доверять. Все знают, что это мы призвали хана развязать эту войну. Мы испытаем последствия этого, когда монголы уйдут.
Решение, которое я принял, когда Гуши-хан прибыл в Цанг – окончательное. Я не поверну вспять [49] . Это то же решение, что и сейчас.
Война уже началась. И нам придется ей следовать. Если мы победим, то получим желаемое. А если проиграем, то нам придется бежать, куда глаза глядят".
Я начал творить черную магию гневного Ямантаки [50] ».
Гуши-хан и Цанг Деси продолжали кровавую войну в течение года, и в 1642 г. Она закончилась победой монголов.
После войны
Захватив Тибет, Гуши-хан пригласил Пятого Далайламу во дворец Самдруб Це, бывшую резиденцию Цанга в Шигаце, где возвел его на трон, сделав правителем Тибета. Далай-лама так написал об увиденном в Самдруб Це:
«В этом дворце, принадлежавшем династии Цанг, были школы литературы, медицины и буддийской философии. Они построили здесь все необходимое. Этот Цангпа был хорошим правителем. Я хотел с ним встретиться, но поскольку я уже сотворил столько заклинаний черной магии против него, я побоялся это сделать» [52] .
Этот комментарий Далай-ламы, несомненно, указывает на то, что он был воспитан в изоляции в верхних покоях монастыря, в окружении своих помощников и Сонама Чопала, которые его дезинформировали. Даже сегодня, в эру высоких технологий, людей вводят в заблуждение ложной информацией. Насколько же проще это было сделать во времена Пятого Далай-ламы! В свои 25 лет он был просто не в силах осознать количество политических интриг, окутывавших его.
Побывав во дворце Шамдруб Це, Далай-лама понял, что его обманули. Его сожаление очевидно с его собственных слов, процитированных выше.
Падение правительства Цанга и возвышение Гелуг как религиозных и политических лидеров Тибета произошло в последние годы правления китайской династии Мин. В 1644 году маньчжуры захватили власть в Китае и создали династию Цин. В ранние годы ее правления взаимоотношения двух стран начали меняться, о чем будет рассказано в следующей главе.
8
Последствия войны
Победа Гуши-хана в войне 1642 году стала поворотным моментом Тибетской истории во многих смыслах. Во-первых, Гелуг возвысились над Кагью, а Десятому Кармапе пришлось бежать из Тибета, чтобы спасти свою жизнь. Во-вторых, через 10 лет после поражения правительства Цанга новое Тибетское правительство Гелуг установило более близкие дипломатические отношения с Китаем, чем существовавшие с конца династии Юань (XIV век). После смерти Пятого Далай-ламы в 1682 году эти отношения эволюционировали настолько, что Тибет начал подчиняться правителям династии Цин. В итоге сложилась современная ситуация, когда Китай считает Тибет своей исторической частью.
Третьим результатом войны 1639–1642 году стало исчезновение того разделения между церковью и государством, которое установили правители Цанга. Вскоре после победы Гуши-хан в ходе большой церемонии сделал Пятого Далай-ламу главой светской власти в Тибете. Таким образом, впервые с периода династии Юань светская и духовная власти Тибета были отданы в руки одного человека. Хотя Пятый Далай-лама полагался на своего главного администратора Сонама Чопала в решении многих политических вопросов, верховная власть оставалась за ним. Это объединение церкви и государства существовало в Тибете вплоть до 2011 года, когда Четырнадцатый Далай-лама Тензин Гьяцо официально передал свою должность главы Тибетского правительства выборному премьер-министру.
Бегство Кармапы и жизнь в изгнании
В первые годы с момента назначения Пятого Далай-ламы главой Тибетского правительства напряжение между Гелуг, с одной стороны, и Кагью и некоторыми другими школами, с другой, значительно усилилось. Гелугпинцы начали силой обращать монастыри Кагью в свою традицию. В попытке достичь примирения с Пятым Далай-ламой, Десятый Кармапа, всегда выступавший как посредник в мирном урегулировании конфликтов и никогда не принимавший участия в разногласиях между Цанг Деси и администраторами Гелуг, попросил Панчен-ламу содействовать налаживанию отношений и организовать встречу двух духовных лидеров. Биограф Кармапы Бе Лоцава подробно излагает сказанное Панчен-ламой Десятому Кармапе и Пятому Далай-ламе:
«Я, Панчен-лама, поручусь за тебя. Я могу подтвердить тот факт, что ты, Гьялва Вангпо Кармапа, совершенно не повинен ни в каком конфликте между школами Кагью и Гелуг».
Он объявил о невиновности Кармапы Пятому Далайламе:
«На Кармапе нет никакой вины. Я подтверждаю, что он чист, и даю свою личную гарантию этого. Администраторы Карма Кагью, напротив, не были искусны в данной ситуации».
Панчен-лама также дал совет Далай-ламе о том, что делать в сложившейся ситуации. Он добился того, чтобы тот дал своим последователям указание не совершать действий против Карма Кагью. Когда на помощь остаткам правительства Цанга пришли войска из области Конгпо в Юго-Восточном Тибете, Десятый Кармапа упросил их не сражаться и вернуться туда, откуда они прибыли. Он сказал им, что сдался Пятому Далай-ламе, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие. Воины Конгпо не послушали. От биографа Кармапы Бе Лоцавы мы узнаем, что некоторые последователи школы Карма Кагью, сторонники вооруженной борьбы, «…критиковали Кармапу за то, что он отказался от правительства Цанга и своих обязанностей перед школой Карма Кагью». Бе Доцава, однако, так выступил в его защиту:
«Гьялва Вангпо (Кармапа) всегда сравнивал королевства с медом, в который добавлен яд. Вот почему он сохранял разделение между школой Карма Кагью и правительством Цанга. Тем не менее, всю вину свалили на него».
Несмотря на объявленное Далай-ламой желание не причинять вреда Карма Кагью, у его главного администратора, Сонама Чопала, были другие намерения. Многие монастыри Карма Кагью были захвачены и превращены в монастыри Гелуг.
Более того, Сонам Чопал и Гуши-хан не прекратили нападения на Кармапу и его окружение. Так, они устроили погоню за его группой, когда та была на пути в Кхам. Таглунг Таши Палдруб, глава школы Таглунг, выступил посредником и попытался остановить нападение. Но Сонам Чопал так повернул слова Кармапы перед Гуши-ханом, что монгольский военачальник приказал убить главу Кагью. Тем не менее, Кармапе и некоторым из его сопровождения удалось бежать и продолжить путешествие в Диджанг (современная провинция Юннань, Китай), где они оставались в течение многих лет.
Противоположные ответы на приглашение императора
Династия Цин официально пришла к власти лишь через два года после того, как Гелуг и монголы установили контроль над Тибетом. Хотя правители Цин и сами были кочевниками (маньчжурами) из-за Великой стены, они с подозрением относились к потенциально опасным монголам. Поэтому они хотели установить хорошие отношения с Далай-ламой, который, как они верили, мог влиять на последних. В период с 1648 по 1651 годы молодой император Маньчжу отправил в Тибет несколько посланников, приглашая Пятого Далай-ламу в Пекин. Далай-лама принял третье приглашение и в 1652 году отправился в путь.
Двор Цин также знал и о знаменитом визите Пятого Кармапы к императору Юнле династии Мин в 1407 году. Поэтому спустя несколько лет со дня возвращения Далай-ламы из Пекина Десятый Кармапа также получил приглашение прибыть ко двору, сопровождавшееся дарами и обещанием выдать ему почетный титул. Это произошло во время пребывания Кармапы в изгнании в Лиджанге.
Пятый Далай-лама и Десятый Кармапа отреагировали на приглашение Цин резко противоположным образом, что указывает на их очевидно различное отношение к религии и политике. Приведенные ниже отрывки из автобиографии Далай-ламы и биографии Кармапы доказывают это отличие.
Путешествие Далай-ламы в Китай в сопровождении свиты, подобающей главе государства, продолжалось девять месяцев. С китайской стороны состоялась большая дискуссия о необходимом протоколе встречи Далай-ламы: следует ли императору отправиться за Великую стену, чтобы приветствовать духовного лидера Тибета, какие титулы и дары поднести ему и так далее. Далай-лама прибывал в имперскую столицу только на два месяца в конце 1652 – начале 1653 года. Он описывает свою первую встречу с императором Шуньчжи следующим образом:
«Император сошел с трона и приблизился ко мне. Я был на расстоянии около десяти вытянутых рук от него. Он подошел ко мне и взял меня за руку. Его переводчик спросил меня: „Как Вы?"
Император сидел на троне высотой примерно по пояс. На расстоянии вытянутой руки был трон для меня, высотой чуть ниже трона императора. Когда подали чай, он просил меня сделать глоток первым. Я указал на то, что это неподобающе. Тогда мы начали пить одновременно…
Меня поселили в доме, специально построенного для обладающего титулом „Далай-лама"» [59] .
На обратном пути в Тибет Далай-лама получил от императора Цин документ в золоте, дарующий титул, который Далай-лама называет джаса (подтверждающая грамота), и золотую печать. В своем дневнике он описывает это событие следующим образом:
«Я получил от императора титул на длинном сложенном листе золотой бумаги. Каждая складка была шириной с четыре полупальца [62] и длиной с вытянутую руку. Всего было пятнадцать складок.
Титул гласил: „Рай на Западе, живущий достойно и счастливо, все чувствующие существа, как одно, под небом Буддадхармы [63] ".
Джаса и печать были написаны на трех языках (китайском, монгольском и Тибетском) для того, чтобы все люди на Западе знали об этом (т. е. о джасе и печати). Их мне поднесли с большой церемонией.
То, что было написано на печати, перевел (для меня) монгольский переводчик, но перевод был плохим. То, что было написано выше, переводил ученый китайский переводчик.
Когда я получил печать и джасу, в благодарность к Дод Кхам Ванг Чугмар (Махакали) я написал благопожелательную молитву для нее, поставил первый (оттиск) печати (на молитве) и поднес это ей».
Один из поступков Далай-ламы в конце его жизни свидетельствует о том, что джаса была для него значима. Незадолго до смерти он написал завещание, передавая власть Сангье Гьяцо, своему премьер-министру, или Деси. Этот документ он, как известно, повесил на стене дворца Поталы вместе с отпечатками рук и джасой, полученной от императора Цин. Он хотел передать Сангье Гьяцо политическую власть и авторитет, и бумага от императора их усиливала.
Существуют различные трактовки значимости путешествия Далай-ламы к императорскому двору и принятии им джасы. Некоторые историки, особенно современные китайские, утверждают, что это путешествие указывает на почтительное отношение к Китаю, а посему показывает, что Тибет зависел от последнего. Как бы то ни было, ни в одной из исторических записей нет четкого указания на то, что Тибет был под властью или контролем Китая во время жизни Пятого Далай-ламы. И все же, после его смерти Сангье Гьяцо скрывал это событие от двора Цин в течение пятнадцати лет. Когда китайцы узнали об обмане, они отправили своих людей в Лхасу и казнили Сангье Гьяцо. С этого момента Китай постепенно увеличивал контроль над Тибетом.
В год Железной мыши (1660), через семь лет после возвращения Далай-ламы от китайского императора, к Десятому Кармапе с письмом на золотой бумаге и многочисленными дарами прибыли посланники из Китая. Он вежливо поблагодарил императора Цин, предложившего ему почетный духовный титул, который сделал бы его примерно равным по статусу Далай-ламе, а затем решительно отказался от даров и от титула. Бе Лоцава описывает это следующим образом:
«Ответ от императора Шуньчжи в золотом письме прибыл вместе с многочисленными подношениями, включая дары от императрицы и царевича.
В письме император писал: „Я сделаю Вам новую печать. Я также назначу постоянного посланника для нас двоих. Он будет доставлять наши ежегодные письма друг другу".
Император хотел даровать Кармапе титул „Духовный лидер Тибета" – тот же самый титул даровал ранее Пятому Кармапе император Мин (в 1407 году).
Кармапа ответил: „Меня не интересуют мирские титулы. Они мне не нужны".
Ситу Ринпоче (Шестой) просил Кармапу: „Вам следует принять его!"
„Мне это ни к чему, – отчитал его Кармапа, – Вы жаждете китайских шелков и парчи. Что до меня, то в своей мудрости я вижу, что китайские озера наполнены человеческой кровью".
(Бе Лоцава комментирует): Пятый Далай-лама написал в своей автобиографии: „Кармапа бежал. Он отправился в Тибет, чтобы привести китайских солдат". Этот случай может прояснить, были у Кармапы такие намерения или нет [66] ».
Возвращение Кармапы в Тибет и его смерть
Около 1669 года, после почти тридцати лет в изгнании, Кармапа получил от Далай-ламы приглашение вернуться на родину. Он начал свое путешествие в Тибет в 1672 году, в возрасте шестидесяти восьми лет, когда его жизнь уже близилась к концу.
Приглашение пришло после окончания войны между войсками Цин и монгольским военачальником Кхандро Лозангом Теньконгом. Бе Лоцава пишет, что мир был достигнут благодаря Кармапе. По-видимому, Далай-лама посчитал, что Кармапе не следует ассоциироваться с Кхандро, как он пишет в своей автобиографии:
«Сердце князя Кхандро было охвачено злом, и он принес разрушения в область Гьялтханг. В результате чего Кармапа и его окружение не могли там оставаться. Далай Хунг Тайги отправил монгольские войска под предводительством Жалпон Дропена и Даргье Таши [69] , чтобы пригласить Кармапу в Тибет».
Два духовных лидера встретились лицом к лицу в 1672 году. В биографии Кармапы Бе Доцава лишь кратко упоминает и в нескольких словах описывает эту встречу, но в своей автобиографии Далай-лама приводит значительно больше подробностей (оба описания даны далее, в главе 37). Во время встречи Далай-лама разрешил Кармапе вернуться в его монастырь в Цурпху. Спустя год пребывания там Кармапа поехал в ретритный центр на расстоянии одного дня пути от Дхасы, чтобы совершить там специальные пуджи по просьбе Далай-ламы. Здесь он заболел и скончался в 1674 году в возрасте 70 лет. Правительство Далай-ламы взяло на себя проведение похоронных обрядов для Кармапы. Восемь лет спустя, в 1682 году, Далай-лама умер на вершине своего политического могущества.
Истории жизни и поступки Пятого Далай-ламы и Десятого Кармапы представляют собой ярко выраженные противоположности. Далай-лама – высокоуважаемый буддийский ученый и плодовитый писатель – был глубоко вовлечен в политику. Кармапа же, напротив, как мы увидим из приведенной ниже биографии, составленной из его собственных записей и записей Бе Лоцавы, жившего ориентировочно в XVIII веке, презирал политику и сосредоточился на распространении Дхармы, совершая благие поступки и создавая как поэтические, так и художественные работы на духовную тематику. У него было много почитателей, включая и самого Далай-ламу, считавшего, что Кармапа «несомненно, заслуживает нашей преданности».