Я тупо смотрел на телефон, зная, что нужно перезвонить Рейчел. Наш разговор опять закончился на истерической нотке, хотя я уже не помню, с чего началась пикировка и о чем мы, собственно, вообще беседовали. Эта и предыдущие перепалки за последние несколько месяцев слились в одну. Присев на диван в гостиной, я закрыл глаза. Полуденное солнце просвечивало сквозь веки, раскрашивая внешний мир сияющими розовооранжевыми пятнами. Одиннадцать лет тому назад, с момента рождения Джейка, жизнь пошла не совсем так, как я рассчитывал. Я попытался вспомнить то время, когда был молод и полон надежд. Разве я мечтал о том, чтобы стать отцом-домохозяйкой? И кто я теперь? Жалкий неудачник. Однажды муж Тайрин, высокий накачанный парень с короткой стрижкой и волосатыми руками, утверждавший, что он якобы был запасным игроком в одной из команд баскетбольной лиги, нагло посмотрев мне прямо в глаза, заявил, что тоже всегда мечтал найти себе богатую супружницу, которая бы его содержала.

— Куда тебе, Сэм, — вынужден был огрызнуться я. — С такими ушами придется самому вкалывать, приятель.

После этого мы весь вечер не переставали обмениваться колкостями, и я был втайне доволен собой, поскольку, как мне казалось, лидировал в счете. Однако его слова не шли у меня из головы. По дороге домой я впервые серьезно задумался: а что, если Сэм прав?

Да уж, прямо скажем, карьеру я не сделал. Но и лентяем меня тоже никак не назовешь. В двенадцать лет я разносил газеты, помогая старшему брату одного из приятелей. В четырнадцать мыл в рыбном магазине мусорные контейнеры, обрабатывая их от червей. К шестнадцати годам я уже успел поработать продавцом мороженого, менеджером в магазине готовой одежды, стоял на кассе в двух универмагах и выдавал кассеты в пункте видеопроката. А чем я только ни занимался во время учебы в колледже, включая стажировку и практику! Спустя лишь неделю после окончания колледжа я впервые начал работать по специальности и регулярно ходил на службу, пока не родился Джейк.

Но каждый день с того момента, как я осел дома с ребенком, я не переставал мучиться чувством вины. И сейчас по утрам, когда Рейчел торопливо собиралась, сонно шаря в стенном шкафу в поисках подходящей пары туфель, я продолжал лежать, закрыв глаза и уговаривая себя, что имею право спокойно оставаться в постели до пробуждения Лэйни, которая все равно прибежит обниматься через несколько минут. В течение дня, пока дети были в школе, я постоянно представлял себе проезжающих мимо нашего дома знакомых, которые, глядя на наши окна, неодобрительно крутят головами и задаются вопросом: «Да что за мужиком надо быть, чтобы вот так целыми днями ничего не делать?»

Год от года моя самооценка падала, и время от времени я обсуждал эту проблему с разными людьми. И как-то даже целых три раза посетил профессионального консультанта. На последнем сеансе психолог напомнила мне, что я воспитываю двоих детей (на тот момент младше семи лет), при этом подрабатываю копирайтером и спичрайтером и обхожусь без помощи няни или родственников (родители Рейчел старались избегать визитов, когда ее самой не было дома). Что же, она была права! И я отменил все последующие встречи, не желая платить сто пятьдесят долларов, чтобы мне рассказывали то, что я и так прекрасно знаю.

Я часто утешал себя тем, что мы с Рейчел находимся в авангарде нового общества. Возможно, вы упрекнете меня в нескромности, но я считал нас одной из немногих передовых семей, на практике воплотивших принцип равенства полов. Однако, как ни крути, Рейчел оставалась главным добытчиком в семье: именно она приносила бекон, а я лишь жарил его на сковородке (да, признаюсь, я похитил это сравнение из старой рекламы). Прогресс прогрессом, но какому мужчине приятно такое осознавать?!

Со временем моя психика приспособилась к ситуации, но, когда дети были помладше, агрессия иногда просто зашкаливала. Я мечтал надавать по морде почтальону, который покосился на меня, когда я стриг траву на лужайке в полдень буднего дня. Я тренировал футбольную команду Джейка и, помнится, как-то с такой яростью набросился на одного из папаш (бедняга осмелился задать мне «неправильный» вопрос), что чуть не нарвался на драку. Пожалуйста, не подумайте, что я горжусь этими фактами своей биографии. Напротив, мне стыдно за себя, но, как говорится, из песни слова не выкинешь.

Однако к десятому дню рождения Джейка наиболее болезненная часть пути была уже пройдена, и я слегка успокоился. Со стороны могло показаться, что я даже восстановил часть прежней крутизны. Но я понимал, что за это время со мной произошли глубокие перемены. Я слишком волновался за детей (а мужчина не должен волноваться) и уделял мало внимания Рейчел. Да, я виноват, но что поделать, в ее собственных планах тоже не находилось для меня лишнего времени.

Телефон зазвонил — скорее всего, Рейчел решила помириться. Я снял трубку, уговаривая себя, что мне лучше первому извиниться. Чем раньше мы восстановим мир, тем лучше для всех.

— Привет.

— Что случилось? — буркнул я в ответ.

И сразу же снова приказал себе остыть, поговорить мирно, позволить ссоре рассосаться, и начать отношения с чистого листа. Однако на практике мои благие намерения было нелегко осуществить. Я вскочил с дивана и начал мерить шагами прихожую, гулко топая по кафельной плитке.

— Ты чего-то хотела? — спросил я.

Она ответила не сразу. Было глупо задавать ей этот вопрос. Мы ругались уже третий день и едва разговаривали друг с другом. Правда, в последнее время это случалось постоянно.

— Саймон, я просто устала собачиться все время, — наконец произнесла жена.

Я хмыкнул:

— Ты говоришь об этом постоянно, но дальше слов дело не идет. — Шлюзы терпения сразу же прорвало: — Твоя любимая отговорка! Ты делаешь все, что считаешь нужным, а стоит мне выразить хоть малейшее недовольство, мигом начинаешь жаловаться, что тебе надоело постоянно собачиться.

— Ты вечно злишься на меня, Саймон. Да, я работаю, иногда допоздна. Ты же знаешь, какой у меня график.

— Дело совсем не в том, до какого часа ты работаешь. Мне глубоко на это наплевать. Я говорю о том, что ты обещаешь прийти в одно время, а сама появляешься на час, а то и на три позже, не удосужившись даже позвонить и предупредить.

— Я была на встрече с Фрэнком. Как ты себе это представляешь? По-твоему, я должна была посреди совещания сказать: «Эй, Фрэнк, подожди минутку, я тут должна позвонить своему озабоченному муженьку?»

Мое лицо вспыхнуло от гнева:

— Как мило ты это представила!

— Я просто хотела сказать, что у меня не всегда есть возможность быть на связи.

— Эсэмэска занимает две секунды, — процедил я ледяным тоном.

— Мне иногда кажется, что ты уже забыл, что значит работать в офисе.

Мой бизнес в последнее время шел вяло. От самого крупного своего клиента я ничего не слышал уже полгода. Поэтому я воспринял слова жены как прямой наезд и гневно бросил трубку. Я швырнул аппарат за диванные подушки и помчался наверх, не обращая внимания на приглушенные телефонные звонки у меня за спиной.

* * *

— Папочка, — заныла Лэйни, — когда уже эта игра закончится?

Я посмотрел на нее сверху вниз. Дочка сидела у самой кромки поля, на котором мальчишки играли во флаг-футбол. Рядом с Лэйни валялась раскрытая книга обложкой вверх. Ее зеленоватые глаза моргнули, и я в который уже раз подивился тому, какая у нее симпатичная мордашка. И эти хвостики так ей идут! На Лэйни был ее обычный наряд: шорты и футболка. Я мог понять мамаш (в особенности тех, у кого были дочери), которые неодобрительно цокали и покачивали головой, глядя на Лэйни. Все они придерживались мнения, что я разрушаю будущее девочки, одевая ее подобным образом. Внутренне соглашаясь с ними, я, тем не менее, не собирался ничего менять. Дочурка нравилась мне в таком виде. Она казалась очень забавной, и я постоянно улыбался, когда смотрел на нее.

— Уже скоро, солнышко, — ответил я, приглаживая ей волосы.

Я взглянул на поле. Джейк, плотненький для своего возраста, но не толстый (я бы сказал, что он похож на крепкого черного ирландца), перекидывал мяч Максу. Сын Джен выглядел как прирожденный квотер-бек: чуть отступив назад, он держал руки наготове, а глаза его сканировали каждый сантиметр поля. Игра двух других парнишек оставляла желать лучшего: один прыгал рядом с защитником, комично виляя задом с болтающимся на бедрах флажком, но никуда не продвигался, а другой даже не удосуживался оглядываться на мяч.

Пытаясь не выделять Джейка из общей массы, я внимательно присматривался к его игре. Он отлично блокировал одного игрока из линии защиты. Два остальных все же сумели пробиться. Макс, отлично понимая, что от него требуется, подал крученый мяч. Он помчался по полю, а Джейк припустил за ним.

— Давай, Макс! — закричал я.

— Я хочу домо-о-ой, — ныла Лэйни.

— Отличный рывок, — одобрил я и снова повернулся к дочери: — Давай еще немножко побудем. Мамы все равно пока нет дома.

— А мамы никогда нет дома, — тянула она свое.

Я уже успел пожалеть о том, что сказал. Этот аргумент у меня, видимо, всегда был наготове. Мне стало грустно: наверное, так чувствует себя брошенная жена.

— Еще совсем немного. Матч почти закончился. Хочешь поиграть в мой телефон?

Лэйни просияла:

— Да-а!

Я протянул ей свой новенький айфон, и она принялась тыкать в него пальчиками, как заправский профессионал. Я понаблюдал за девочкой с минуту, в который раз удивляясь способности молодого поколения быть на «ты» со всеми этими гаджетами.

— По-моему, ребята неплохо смотрятся.

Я повернулся — рядом стояла улыбающаяся во весь рот Джен. Наибольшим счастьем для этой мамаши было наблюдать за игрой сына. Мне нравилась спортивная мама Макса, она носила косуху, леггинсы и дорогие кроссовки.

— Привет, — сказал я, — они прямо как Джефф Сатердэй и Мэннинг!

Она рассмеялась тому, что я сравнил мальчишек с центровым и квотербеком из «Индианаполис Колтс». И возразила:

— Только не Мэннинг. Он никогда не мог подать крученый мяч с первой попытки.

— Это правда, — улыбнулся я.

Мы стояли бок о бок, наблюдая за происходящим на поле. Другие родители тоже толпились вокруг, внимательно следя за игрой, но с ними я никогда не заговаривал. Я не мог придумать, что им сказать, и к тому же с трудом припоминал, кто чей ребенок.

Джен и я обменивались комментариями до конца игры. Она отпустила весьма ехидное замечание по поводу судьи, который, взявшись судить футбольный матч десятилеток, был одет по всем правилам: полосатая майка и белые штаны.

— Небось надеется, что в следующий раз его позовут судить игру в средней школе, — предположил я. — Это будет большой скачок в его карьере.

Джен мелодично засмеялась. Я невольно снова бросил на нее взгляд. Звук ее голоса, брызжущего неподдельным весельем, согрел мне душу. Мама Макса поймала мой взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Я отвел глаза, внезапно почувствовав неловкость. Дело было не в ней, а во мне. Непрошенная мысль посетила меня: именно так мы с Рейчел общались до рождения детей.

— А ты во что играешь? — спросила Джен у Лэйни.

— «Перережь веревку», — уткнувшись в маленький экран, ответила Лэйни.

— А, знаю, Макс тоже любит эту игру.

Супер-судья просвистел в свой свисток, объявляя, что матч закончен.

— Вы хоть поняли, какой счет? — спросила она.

Я пожал плечами:

— А разве все эти матчи не заканчиваются обычно вничью? Как говорится, победила дружба.

— Ну да, в прошлом году так и было, — согласилась она.

Я снова рассмеялся, и в этот момент Макс и Джейк подбежали к нам. Макс обнял свою мать, и я подумал, как это мило, что звезда футбола не стесняется обниматься с родительницей на публике — значит, он хороший мальчик.

— А можно Джейк пойдет к нам? — спросил он маму.

Джен посмотрела на меня и пожала плечами.

— Конечно, почему бы и нет. Если только его папа не против.

Джейк потихоньку похлопал меня по руке. Я наклонился. И он прошептал мне на ухо, доверительно, как это умеют только дети:

— Я же пообещал, что пойду к Дугу, помнишь?

Что за ерунда? Нет, я ничего подобного не помнил. А, может, я просто не хотел помнить, подсознательно не желая, чтобы Джейк возвращался в этот дом. На мой взгляд, он слишком часто наведывался туда с тех пор, как начались занятия в школе. Я посмотрел на Макса, пытаясь понять, заметил он что-нибудь или нет. Может быть, я напрасно переносил свои переживания на ребенка, но все происходило слишком быстро.

— Да не заморачивайся ты по этому поводу, — прошептал я в ответ. — Иди лучше повеселись с Максом.

Я заметил, что Джейк серьезно обдумывает мое предложение. Он сосредоточенно размышлял, его лицо было задумчивым.

— Мне бы не хотелось расстраивать Дуга. Я ведь пообещал.

— Я не считаю, что любое слово высечено в граните, — сказал я.

Странно, да? Вообще-то именно дети обычно придерживаются подобной точки зрения, а не их родители.

Я еще слегка надавил на сына, и, в конце концов, Джейк сдался. По улыбке, с которой мой сын мчался к их машине, я понял, что он и сам был только рад отправиться к Максу.

— А когда мне лучше его забрать? — спросил я Джен.

— Где-нибудь около пяти, — пожала она плечами.

— Отлично, тогда увидимся позже.

— Всего доброго.

Мать Макса ушла. Слава богу, что все так сложилось. Я посмотрел вслед Джен — надо сказать, она прекрасно выглядела в своих леггинсах, и у нее была походка гимнастки — и подумал о том, что мне будет очень приятно снова вскоре увидеть эту женщину.

Мысленно я отправился в путешествие, которое так хорошо знакомо каждому мужчине. Образы материализовывались, отрывочные и неконкретные, но от этого не менее возбуждающие. Перепрыгивая с одного сценария на другой, я представлял себе, что бы мы делали друг с другом или друг для друга, мысленно возвращаясь к воспоминаниям холостяцкой жизни. Расстегнутые одежды, разные способы раздеть друг друга и дерзкие моменты допустимой вольности — было что вспомнить.

Маленькая ручонка вцепилась в мой палец. Я посмотрел на Лэйни, а она прижалась к моей ноге. Она в этот момент была так похожа на свою мать, что я невольно смутился. Губки Лэйни надулись, и я почувствовал, как меня заполняет пульсирующее чувство вины.

— Пойдем, солнышко. Хочешь, съедим мороженого?