Скоропалительное замужество не прошло даром для моей психики. Ритуальные костры стали последней каплей для долгого и странного путешествия, которое привело меня черти куда. Да еще я осталась без обратного билета. Мне вернули меховую тунику и пояс, но не мешочек, в котором я сохранила злополучный осколок.

Его забрал Эйдер Олар. Безумно счастливая улыбка жреца при виде этого осколка не укладывалась в голове. Зачем было красть кусок глины, словно это было величайшим сокровищем, я тоже не понимала.

Но больше всего меня пугал этот высоченный гигант, улыбка которого растаяла, как только мы покинули ритуальную арену.

Мой муж.

За все те несколько дней, что мы провели в городе с золотыми стенами, я ни разу не видела, чтобы он проявлял хоть какие-то эмоции. Он оставался таким же бесстрастным, как статуя, и настолько же равнодушным.

А я боялась. Очень боялась.

С самой первой секунды, когда он бесцеремонно взял меня за раненную руку. Я вскрикнула от боли, он не обратил внимания. Он свистнул, над головами захлопали крылья. На край арены приземлился белый орел. Он потащил меня к птице.

Мы что, будем лететь?!

Да я лучше обратно по лестнице, ничего не долго, я быстро, только, пожалуйста… О, нет!

Наказание молчанием делало свое дело. Сохрани я речь, то птичке от меня досталось бы, как и ее всаднику. А так, я могла только упираться ногами, махать головой. Но как объяснить жестами, что я боюсь высоты, я не придумала.

Он был сильнее. Я молотила по его плечу кулаками, когда он подсаживал меня в седло, но собака лает, караван идет. А я оказалась на спине доисторической курицы.

Муж обошел птицу, замер на мгновение внизу, поправляя какие-то ремни. А я залилась краской. Набедренные повязки… ну, если от души раздвинуть ноги, как и надо, чтобы сидеть в седле, то повязка как бы медленно превращается, превращается… в кожаный пояс.

А мой новоиспеченный муж как-то уж очень заинтересовался креплениями под седлом. Наконец, он выпрямился и сказал:

— Oi Ankharat.

Я кивнула. Решил, значит, что пора познакомиться. После всего. Ну, привет, Анкхарат, извини, руки протянуть тебе не могу, они мне нужны обе, чтобы кое-как удержать на месте мое скудное облачение.

О большем Анкхарат решил не распространяться, собеседник из меня все равно был не ахти, поэтому он одним быстрым движением запрыгнул в седло, впереди меня.

С недоумением поглядел на меня через плечо и буквально оторвал мои руки от набедренной повязки, которую я старательно вдавливала в седло. При этом он, кажется, хмыкнул, но я не уверена. Уверенным жестом он положил мои руки себе на талию. Держись, мол, за меня за дурёха, а не то свалишься с верхотуры.

Я вцепилась в Анкхарата. Черт, а ветром эту кожаную тряпочку не снесет? Она вообще благодаря чему на мне держится?

А если там, куда он меня везет, родители, родственники, семья, и я такая, из одежды только волосы, здравствуйте, принимайте к себе, жить буду с вашим сыном. О боже!

Орел поднялся на ноги. Или лапы? Потоптался на месте.

К черту, главное пока жизнь сохранить, о достоинстве потом думать буду.

Анкхарат что-то сказал, я не поняла. Он выгнулся и рукой прижал меня к своей спине, показывая, что между нами не должно быть свободного места.

Вдох-выдох. Своей обнаженной грудью я вжалась в его обнаженную спину. А ведь только пять минут знакомы. Я сомкнула ладони на его груди.

Анкхарат провел руками по моим бедрам. С ногами-то что?

— Выше, — сказал Анкхарат.

Ага, это слово я знаю, но куда выше-то? На плечи тебе их закинуть?

Он промучился еще какое-то время, объясняя и подтягивая мои ноги до нужного уровня. На языке вертелся законный вопрос, это скольких же ты, Анкхарат, на своей курице катал, если тебе известны все нюансы?

Надеюсь, первые наездницы свалились в пропасть, подумала я со злорадством. О боже, я уже ревную? Как все быстро-то.

Наконец, Анкхарат остался доволен моей посадкой. Получалось, что я должна обхватывать ногами его, а не птицу. Теперь мои колени были примерно на уровне его ребер. А повязка… О, даже не спрашивайте. Хорошо, что еще не до конца рассвело, а остальные джанкойан одоран держались достаточно далеко от нас. Надеюсь, никто из них не страдал особо пронзительной дальнозоркостью…

Признаю, приготовления Анкхарата оказались очень даже уместными и правильными. Я упиралась пятками в какие-то выступы на седле, руками обхватывала его самого, и в целом сидела гораздо увереннее и надежнее, чем до этого.

Да и качало меньше, чем на спине того же слона.

Орел сделал еще пару шагом и замер над пропастью. Я мигом забыла обо всем на свете. От красоты пейзажа и головокружительной высоты у меня перехватило дыхание. Внизу простирался город. Крыши пирамидальных домов тонули в тумане.

Эй, а для орлиных наездников никаких ремней безопасности еще не придумали? Анкхарат мог быть спокоен, я вжалась в него, кажется, каждой клеточкой своего тела. Пожалуйста, взмолилась я в последний раз, все-таки можно я спущусь по лестнице?

Моим персональным кошмаром был роупджампинг. Я и со стороны-то глядеть на падающие тела не могла, не то чтобы прыгнуть. Из нас троих пару раз прыгал Питер, а меня еще два дня трясло — один до и один после прыжка.

А сейчас ни веревки, ни страховки, даже крикнуть не кому: «Плачу любые деньги, только верните меня на землю!»

Анкхарат еще раз свистнул. Черт, черт, черт!!

Орел камнем сорвался вниз. Замелькали факелы. Сердце рухнуло в пятки. Земля стремительно приближалась. В ушах свистел ветер.

Я так и не успела зажмуриться, и глаза оставались широко раскрытыми. Клянусь, я видела кладку в стенах домов. Даже брусчатку на улицах. Мы взлетать-то будем?!

Но орел решил не превращаться в лепешку, раскрыл крылья и резко взмыл вверх. Если бы Анкхарат не исправил положение моих ног, то ступнями я бы упиралась в крылья. Вот оно для чего все было.

Крылья заворожили меня. Белые перья, каждое размером с мою руку, трепетали на ветру. Мы поднимались вверх. На нужной высоте орел взял немного вправо. Я-то думала ужасы кончились.

Даже в самолете я покрывалась холодным потом, когда земля в иллюминаторе вдруг поднималась и превращалась в стену. А уж сейчас…

Крыльями орел не двигал. Мы парили.

Под нами проплывали мосты, перекинутые через реку. Река, извиваясь змеей между домов и улиц, серебрилась в лучах восходящего солнца. Вспыхивали позолоченные орнаменты на домах. Сверкали драгоценные камни, вставленные в глаза чудовищ, вырезанных в камне.

Город был огромен. Сложно было осознать, что такой мегаполис существует в седой древности вместе с неандертальцами и гигантским голодным зверьем.

Улицы разбегались в разные стороны. Каждая из них была разной длины и ширины, они могли резко заворачивать в бок или обрываться у реки, упираться в дом или вообще в оградительную стену. Или даже идти кривым зигзагом. Ничего похожего с ровными кварталами современных городов.

Основной и самой крупной магистралью была река. Огибая дома, она словно бы делила город на примерные районы. Я поискала взглядом ее исток и скорее услышала, чем увидела, грохот водопада.

Осмелев, я даже оглянулась. Вдали белела та самая лестница, вырубленная в скале. Она огибала гору и вела к вершине, где круглым диском, словно парила в воздухе, арена и тускло при дневном свете горела гигантская жаровня над ней. А гора тянулась все выше, древние зодчие одолели лишь четверть ее высоты. Должно быть, водопад где-то там… И может быть, именно его воду и использовали жрецы для Испытания, погубившего трижды благословленную.

Орел стал снижаться. Заложило уши, и я открыла рот. Снова пришли в движение крылья.

Убрать шасси, то есть лапы! Идем на посадку. Вернулся страх, и я почувствовала, что меня всю колотит от холода. В следующий раз без летной куртки, шарфа и шапки в седло не сяду!

Под нами росла пирамида, не такая высокая, как те в центральном округе, куда вначале этой ночи меня привела Зурия и мимо которых я бежала под бой барабанов вместе с девушками позже. Вокруг дома-пирамиды простирался сад, а среди макушек деревьев выглядывала крыша еще одного каменного строения.

Негусто, Анкхарат. На дворец точно не тянет.

Нас здорово тряхнуло в момент приземления. Я еще крепче вцепилась в Анкхарата, поскольку немного ослабила хватку, пока мы вполне расслаблено летели над городом.

Орел прошелся по узкой плоской площадке на вершине пирамидального дома, заменявшей ему взлетную полосу, остановился и лег на пузо. Шелестели листья густого то ли леса, то ли сада.

Анкхарат кашлянул.

Ой.

Я отпустила его, снова озадачилась своей одеждой, пока он спешивался, но, похоже, зря и никого, кроме меня, мой внешний вид не волновал. Он подхватил меня за талию и снял с орла. Потом отпустил и принялся за подпруги под сидением. Я осталась стоять рядом, не совсем понимая, а дальше-то что?

Анкхарат снял седло, сообщил что-то орлу, слов я не разобрала, и свистнул. Орел ответил хозяину, расправил крылья и слетел вниз, где и исчез среди деревьев.

Мы остались одни.

Кивком Анкхарат велел следовать за ним.

Он оттащил деревянный настил, под которым оказалась узкая темная лестница, ведущая вглубь пирамиды. Анкхарат стал спускаться первым.

Со мной он больше не разговаривал.

Да, все мои страхи оказались беспочвенными. Орлом Анкхарат интересовался больше, чем мной. В узком каменном чулке на нас неожиданно налетела Зурия. Неожиданно для меня, разумеется. Анкхарат бросил ей несколько слов и свернул в другой коридор, оставив нас одних.

Зурия повела меня дальше.

Однообразными узкими коридорами мы попали на первый этаж, а оттуда в сад и по тропинке направились ко второму строению, которое я приметила с крыши. Я буду жить отдельно, что ли? Надеюсь, не с орлом вместе?

Но нет, это оказался крытый горячий источник. А ведь я уже успела свыкнуться с ощущениями от растрескавшейся глины на коже.

Зурия помогла мне оттереть глину, вымыла волосы от масла и выдала новую одежду. Я не поверила своим глазам — это было платье из тонкой, словно шифон, ткани насыщенного медного цвета, а тяжелый ворот был расшит драгоценными камнями. Неужели со шкурами покончено?

Без помощи жрицы, самостоятельно я бы не облачилась в это, длинное, безразмерное, похожее на те платья, которые я воображала себе, заворачиваясь в детстве в оконную тюль, пока мама не видела.

К платью прилагался пояс, тоже непомерно тяжелый, с огромным желтым камнем в центре. Пояс и весом, и внешним видом напоминал те чемпионские, что выносили на ринг перед боксерами.

Зурия долго возилась с креплениями пояса, но у нее так ничего и не вышло. Она тихо ругнулась, я различила знакомое: «Crastaa». Значит, при виде меня тот черный всадник тоже ругался. С чего бы это?

Мои силы были на исходе. Кажется, я уже спала, стоя и с открытыми глазами, поэтому, отбросив ремень в сторону, Зурия снова повела меня к дому.

Я мигом проснулся от одной только мысли, что сейчас снова встречу Анкхарата. Я не знала, что делать в таком случае. Как себя вести. Он заявил права на меня, смешал свою кровь с моей, но я четко осознавала, что не стоит от него ждать нежности, разговоров и привычных мне ухаживаний. В его обществе были приняты человеческие жертвоприношения, черт возьми. Анкхарат находился на ступень развития выше, чем те же Тигр или погибший Одуванчик, его народ не был кочевниками, как погонщики слонов, и не жил в пещерах, как те люди с рыбной диетой.

Но все эти достижения, судя по всему, никак не повлияли на отношения между мужчиной и женщиной. А они явно оставляли желать лучшего.

Например, почему эти десять могучих, широкоплечих, как на подбор, Зевсов не занимались поиском жен самостоятельно? Ни одну из тех женщин, перемазанных глиной от кончика носа до мизинцев на ногах, не удерживали силой и не принуждали к участию в Состязании Невест. Значит, отбоя от желающих не было. Выйди такой, как Анкхарат, в город, к нему тут же выстроилась бы очередь из желающих, так для чего следовать таким жестоким традициям?

Мы с ним чертовски разные. Я вряд ли пойму и приму их обычаи, и уж точно никогда не перестану задавать вопросы. Нас отделяет бесчисленное множество веков, должно быть, мы даже мыслим иначе.

С детства я мечтала о свадьбе и пышном белом платье, о принце, который увезет меня в свой замок, но никак не о том, что ради счастья молодых нужно будет сжечь с дюжину невиновных женщин.

Лабиринт коридоров привел меня в спальню.

Анкхарата там не было. Интересно, это моя или наша спальня? Как у них заведено? Может быть, я даже не единственная жена в этой пирамиде?

Комната была в форме квадрата три на три, но с непропорционально высокими стенами, по ощущениям, башня, в которой не построили лестниц. Убранство было скудным и это еще мягко сказать. В центре этого каменного колодца стояла застеленная шкурами широкая постель. Всё.

Я нервно сглотнула.

На каменных неоштукатуренных стенах висели шкуры и кожаные полотна, расшитые раковинами и костями. На стенах напротив друг друга высоко над полом были прибиты два факела, сейчас потушенные. Дневной свет проникал через единственное узкое окошко, похожее на бойницу.

Сначала я задумалась, как же они зажигают факелы и зачем их поместили так высоко, но потом Зурия просто взмахнула рукой, и они зажглись.

Магия. Я все еще забываю.

Дверей не было, только прямоугольный проем, оформленный в виде разинутой пасти какого-то животного. Может быть, даже нескольких. Глаза и зубы были вырезаны в камне. Невероятно красивая работа, но хотелось бы некое уединения.

Из ведущего в комнату коридора замечательно просматривалась кровать, как и наоборот. Хоть бы шторку повесить, что ли.

Когда мы только вошли, Зурия озадачено огляделась. Я поняла, что она удивлена отсутствием Анкхарата. Мое сердце забилось чаще.

Пока Зурия занималась мехами на кровати, я шагала из угла в угол. Потом жрица подошла ко мне и помогла снять платье. Пижама не была предусмотрена. Я нырнула обнаженной на меховую простыню и укрылась таким же мягким пушистым одеялом. За окном уже рассвело.

Я была уверена, что вот-вот услышу эхо его шагов. Вцепившись в шкуры, я лежала ни живая, ни мертвая, и дышала через раз.

Зурия тоже топталась на месте. Похоже, по правилам Анкхарат должен быть здесь.

Но его не было.

Я позволила себе расслабиться, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Мех источал приятные ароматы, не то что те сырые и короткие шкуры, которыми я укрывалась в пещерах. Ну и кровать была рассчитана под рост Анкхарата. Одной мне было более чем просторно.

Если жизнь и налаживалась, то как-то очень медленно.

В чем-то мне повезло, наверное, ведь я была все еще жива и вроде как облагодетельствована. Да и достался мне в мужья Анкхарат, а не тот черный всадник, встреченный на берегу океана.

Может быть, мне повезет и я снова встречу Эйдера Олара. Может быть, узнаю, в чем ценность глиняного осколка. Надеюсь, наказание Эйдера ограничилось сорванными бусами. Если меня оставили в живых за попытку нападения на высокопоставленных потомков, то не будут же казнить вместо меня Эйдера только за то, что он привел меня туда? Надеюсь, что нет, но кто их знает…

А еще речь. Я все еще нема как рыба. Я и раньше-то, оказавшись на этой земле, не блистала ораторским искусством, но уж теперь… Как мне найти общий язык с мужем? И нужно ли это вообще?

Я не представляла, какая участь мне уготована и на какое отношение со стороны мужа могу рассчитывать. Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко.

И еще мне совершенно точно нужно придумать, как вести счет дням, ведь я осталась без календарей и часов. А календарный счет дней может помочь мне, если Анкхарат… все-таки окажется в моей спальне.

* * *

Анкхарата я не увидела даже, когда проснулась ближе к вечеру. Зурия встретила меня с поджатыми губами, принесла еды — холодного мяса и абсолютно каменную лепешку. Я съела все. И снова завалилась спать.

На следующий день я повторила выработанную тактику: «сон-еда-сон». Я не знала нормального отдыха с первого дня своего путешествия, а прибавьте к этому еще и стресс, в котором я пребывала постоянно… Но в сомнамбулическом времяпрепровождении был и свой минус. Так я окончательно сбилась с подсчета количества дней, проведенных на первобытной земле. Пора было начинать новый календарь, от первых дней замужества, но я все спала и спала, и только каждый раз думала, что вот как проснусь, обязательно выпрошу у Зурии какой-нибудь каменный нож, чтобы, как всякий заключенный, чиркать на стенах.

Это оказалось занятием не из простых.

Еще несколько дней я объясняла жестами Зурии, что именно мне нужно, в полной уверенности, что как только получу орудие для настенной живописи, то тут же задним числом отмечу эти потраченные на переговоры дни. Черта с два.

Когда в моих руках все же оказался нож, я не могла вспомнить, сколько дней назад Анкхарат привез меня в седле своего орла в этот дом. Дело усложнялось тем, что спала я не только ночью, но еще и днем, и в результате из этой идеи с наскальными черточками ничего хорошего не вышло. На то, чтобы выцарапать каменным ножом на камне одну проклятую черточку, я тратила едва ли не полдня. С одной стороны, я все-таки нашла для себя хоть какое-то занятие. Но настолько однообразное и утомительное, что меня… что? От него сразу тянуло в сон, правильно. А проснувшись, я какое-то время соображала, а закончился ли этот день уже или наступил новый, а эта темнота за окном — это прежняя ночь или уже новое утро?

Потом я стала делать надрезы на кожаном полотне, на котором костями был выложен зигзагообразный орнамент. Но не исключено, что некоторые надрезы и там были лишними.

Скука была невероятная. Тишина стояла оглушающая. Если бы я могла говорить, я бы пела сама себе. Я пела мысленно, а хотелось мне орать во всю глотку.

Я гуляла в лесочке у дома, под неприступным надзором хмурой Зурии. Ни дать, ни взять заключенный на прогулке.

Жрица держалась на несколько шагов позади меня, сцепив на груди руки, и никогда не начинала говорить первой. Я объяснялась жестами, как с ножом или когда испытывала голод или жажду, но на большее меня не хватало.

Мне казалось, я медленно схожу с ума.

Иногда я подхватывала с земли какую-нибудь палку и принималась избивать подвернувшиеся деревья и папоротники. Однажды после такой выходки, Зурия отобрала у меня нож.

Иногда я слышала орлиный крик и шелест его крыльев. Но он оставлял всадника на вершине пирамиды, а сам спускался вниз. В глубине парка я обнаружила дерево, размерами похожее на секвойю. В ее ветвях-то у орла и было свое гнездо. Иногда я стояла внизу, надеясь, что может быть он спустится вниз или что Анкхарат сам придет сюда. Я слышала, как орел клацал клювом, расправляясь с одной из своих жертв. Он ловил их прямо здесь, вокруг дома шныряло множество мелких зверьков. Действительно мелких, хвала богам этого края.

Хмурая Зурия упорно продолжала причесывать и наряжать меня каждое утро в новое платье, но щеголяла я в этих нарядах только перед куцыми белками, шнырявшими между папоротниками. Даже орел так ни разу и не заинтересовался мной. И не слетел вниз поздороваться.

После, только заслышав орла, я стала выбегать в коридоры, пытаясь добраться до Анкхарата и придушить его собственными руками. Ножа-то у меня не было. Проклятые лабиринты ни разу не вывели меня на вершину. Они разветвлялись, петляли и приводили меня в тупики. Один раз я проплутала там до вечера, пока не наткнулась на Зурию, которая и привела меня обратно в спальню.

За это время я сильно устала и проголодалась, а еще, окончательно заблудившись, всерьез стала опасаться, что нарвусь на какой-нибудь зачарованный проклятиями лабиринт, в котором Анкхарат скрывает свои секреты. На ум приходили истории про неудачливых египетских археологов и жуткие кадры из фильмов про Индиана Джонса.

Но тем вечером я полностью убедилась, что никаких других жен в пирамиде не было. В ней вообще, кажется, кроме меня и Зурии никого не было.

После того, как Зурия спасла меня от бесконечного странствования по коридорам, я окончательно расклеилась. Я шла обратно в спальню и плакала.

К моему удивлению, жрица обняла меня и по-матерински провела несколько раз рукой по волосам, даже сказала мне несколько слов. Хотя они и звучали, как: «Ну-ну, хватит», — мне казалось, это самым лучшим утешением на свете.

Мое отчаяние было безграничным. Заснула я тоже в слезах той ночью. От мысли, что я уже несколько дней не занималась своим самопальным календарем, слезы полились сильнее прежнего.

Так что сон, приснившийся мне той ночью, был закономерным исходом нервного перенапряжения.

Вначале я долго шла по длинному темному коридору. Впереди призывно мерцал огонек, и ноги сами несли меня к нему. Сначала коридор казался нескончаемым, но стоило мне только подумать об этом, как я тут же очутилась на пороге комнаты.

За письменным столом спиной ко мне сидел мужчина. Вокруг него высились стопки книг. Я точно знала, что это словари, а мужчина занят переводом. Было неловко отвлекать его, но он обратился ко мне первым и сказал вполоборота:

— Привет, Майя.

— Питер? — выдавила я.

— Ага, садись, — он махнул на стул рядом с собой.

Я скорее рухнула как подкошенная, чем села. Я не отрывала от него глаз. С удивлением, я осознала, что внешне Питер очень напоминает… Анкхарата. Правда, без бороды и лет на десять моложе.

— Что ты так на меня смотришь, как будто никогда не видела? — спросил он, не отрываясь от записей перед собой.

— Я действительно давно тебя не видела.

— А где Хлоя? Мне бы пригодилась ее помощь в переводе.

Я знала, что бесполезно спрашивать, но все равно спросила:

— Может быть, я помогу тебе?

Он даже оторвался от книг.

— Неужели ты заинтересовалась историей?

— Кажется, да.

— Ну смотри, если тебе пора на тренировку, то…

— Нет, я останусь. Что ты переводишь?

— Платона.

— Понятно.

— Майя, — рассмеялся Питер, — иди, я дождусь Хлою.

— Хлоя не придет.

— Почему?

Я не стала отвечать и перевела тему:

— Ты представить себе не можешь, Питер, как сильно меня интересует история. Например… например, каменные ножи! У Платона есть что-то о ножах?

— Почему ножи? — он растерялся.

— Ну, тогда о городах, есть? Ты знал, что в древности существовали огромные мегаполисы? Вижу по твоему лицу, что знал. Только я не знала. А в твоих толстых пыльных книгах не сохранились названия этих городов?

— Я как раз перевожу текст про такой город. С помощью одной такой «толстой пыльной книги».

— Здорово! — я пропустила мимо ушей его сарказм. — И что там пишут?

— Я пока перевел только три первых предложения, — мрачно ответил Питер.

Я сразу скисла.

— Не густо.

— Это точно, древнегреческий чертовски сложная штука.

— А ты можешь произнести пару слов на нем?

— Зачем?

— Ну, можешь?

Питер нахмурил лоб.

— Просто произнеси пару слов, — взмолилась я.

— Ты сегодня очень странная, Майя, — вздохнул Питер, но выполнил мою просьбу.

Настал мой черед хмуриться.

— Не похоже, — покачала я головой.

— На что не похоже?

— Не важно. Так, давай вернемся к трем переведенным предложениям. Зачитаешь их?

— А ты, похоже, действительно увлеклась историей?

— Читай.

Питер поднес исписанную тетрадь к глазам, у него была близорукость, и прочел:

— «Там бог произвел на свет пять пар близнецов мужского пола. Он взрастил их и поделил весь остров на десять частей, причем тому из старшей четы, кто родился первым, он отдал дом матери и окрестные владения, как наибольшую и наилучшую долю, а остальным сыновьям дал землю в других частях и наделил властью над разными народами. Имена же всем он нарек вот какие…». Дальше я перевести не успел, ты как раз вошла.

— Там есть их имена?! — вскричала я.

— Ну, есть, конечно…

— Читай!

— Что за муха тебя укусила, Майя? В них мало толку. Мы никогда не узнаем исконных имён. Их перевели на греческий аналог, согласно местной мифологии и истории, понимаешь, так все народы тогда поступали…

— Боже, Питер, почему я никогда тебя не слушала…

— Ну, наверное, из меня рассказчик так себе, — улыбнулся он. — Тебе интересно узнать о древних городах? Я могу собрать для тебя материалы, это займет несколько дней. Ты что, плачешь? Майя!

— У нас нет этих нескольких дней, Питер. Это сон, черт возьми. Всего лишь проклятый сон. А я… Я забыла, как ты выглядел, Питер. Я смотрю на тебя, но не вижу. Ты ведь… Ты ведь был другим на самом деле. Твой голос звучал иначе… А я все забыла. Может быть, ты даже рассказывал мне об этих десятерых близнецах мужского пола, а я не слушала тебя. Мои мысли только и были, что о велогонках… Прости меня.

— Ну, ты исправилась, — растерянно произнес Питер.

— Ну, почему ты говоришь его голосом? Почему?!

— Да чьим это голосом я говорю?! — разозлился Питер.

И тут я резко проснулась. Сердце билось как сумасшедшее. Стояла кромешная тьма.

Я провела рукой по лицу. Щеки были мокрыми от слез.

Снизу донесся возмущенный голос Анкхарата. Он уже не сдерживал гнев, это чувствовалось, он почти орал на другого мужчину, который безрезультатно пытался прервать этот нескончаемый поток брани.

Я выскочила из постели, но, вспомнив о своей ногате, притормозила в коридоре и вернулась обратно за меховым одеялом, которое обмотала вокруг себя на манер полотенца. С платьем в темноте и самостоятельно я бы не справилась.

Как найти выход из моей спальни в сад, я знала хорошо.

А не на шутку рассерженный Анкхарат продолжал бушевать внизу, несказанно облегчая мне задачу — найти, чтобы придушить его голыми руками.

Хотя бы за то, что его идеальная, без изъянов внешность, напрочь вытеснила из моих воспоминаний настоящего Питера.