— Тридцать три корабля лавировали, лавировали да не выволо… Тьфу ты… Не вылавировали! — судовой врач сидел на верхней палубе «Золотой Сколопендры», а перед ним деловито прохаживался ручной попугай. Они оба наслаждались погожим деньком, свежим бризом и сочным зеленым яблоком, которое мужчина аккуратно резал карманным ножиком и по-братски делил с птицей. — В морском порту матрас матроса порвали в драке альбатросы. Нет?.. И эта не пошла? — Ричи, из которого Лауритц уже почти битый час безуспешно пытался вытянуть хоть какую-нибудь осмысленную фразу, посмотрел на своего экзекутора гордо, непреклонно и с долей презрения, как стойкий партизан на вражеском допросе. Ларри уныло вздохнул, а птица издала короткий звук, подозрительно похожий на хихиканье. Кажется, дрессура нового человека проходила пусть и не без эксцессов, но вполне успешно — он уже кормит и читает стишки, в общем, ведет себя, как полный идиот. Наивный царь природы…

От этого праздного занятия доктора Траинена отвлек раздавшийся на палубе и эхом повторившийся матросский оклик: «Капитан! Кэп вернулся!..». Рыжий мигом встрепенулся и, заранее обрадовавшись, направился встречать свою зазнобу, с которой не виделся уже целых полдня. За это время Ларри сходил к Дому Спасенных Кораблей, поддавшись спонтанному желанию оставить там небольшую лодочку и раздать милостыню интеллигентным нищим, пообедал и успел порядком соскучиться. Когда Шивилла была рядом, атмосфера вокруг нее искрила и потрескивала, как воздух между двумя грозовыми тучами, грозящий в любой момент разразиться громом и молнией, но когда капитанши не было, все (по крайней мере, судовой врач) изнывали от тишины и благословенного покоя, о котором в другое время могли лишь мечтать… Ларри уже собирался поздороваться с девушкой, может быть, даже подать ей руку, сказать какую-нибудь милую любезность…ну, как он это умеет…но улыбка покинула его лицо, в спешном порядке уступив место выражению полного недоумения и даже досады, когда он увидел, что прямо за капитаном Гайде по сходне поднимается Ламберт. Пират был бледен и как-то не особо жизнерадостен (особенно по сравнению с его обычным для последних дней состоянием), а на скуле у него пышным цветом расцвел багровый кровоподтек… Но, тем не менее, это был именно он, собственной наглой персоной.

— Чтоб мне всю жизнь аптекарем работать!.. — не удержавшись, всплеснул руками Лауритц. — А этот-то сюда зачем притащился?

— Зачем притащился? — тут же закричал попугай, шумно устремившись к своему законному хозяину, и приземлился ему на плечо. — Аптекарем работать!

— Шивилла! Ты же говорила, что мы больше не увидим этого человека… И эта его дьявольская птица…да она просто питается человеческими эмоциями!..

— Не шуми, — быстро утихомирила доктора немногословная капитанша. — Планы резко поменялись, и теперь он отправляется с нами.

— В качестве кого? — чуть ли не ужаснулся Лауритц, судорожно соображая, действительно ли ему придется лицезреть эту морду на корабле, если да, то как долго и насколько часто, и выдержит ли он вообще это испытание не из приятных.

— Подмастерья судового врача, пожалуй, — ехидно бросила рыжекудрая.

— Хо-хо, «подмастерье судового врача», да это же шутка года. До сих пор смешно, не правда ли?.. Ну а если серьезно? Ты же говорила, что он благоразумно решил отказаться от идеи соваться в нашу экспедицию… И оставил нам этого своего говоруна… Или вы опять передумали?

— «Решил благоразумно отказаться»??? — воскликнул Барт, и его лицо исказила кривая, трагическая усмешка, какие бывают на замысловатых театральных масках из папье-маше. — Так она тебе сказала? Слушай, дохтур, а ты, наверное, до сих пор веришь и в то, что девушки срут розовыми лепестками, детей приносит аист, а котенок или щенок, который у тебя сдох в каком-нибудь далеком зажравшемся детстве, просто убежал и создал свою счастливую семью? — не обращая внимания на возмущенного до глубины души Траинена, пират продолжил: — Да я посмотрю, ты совсем лопух легковерный, дружище… Я бы в жизни не оставил Ричи в такой шайке! Вот уж не знаю, чего там тебе наплела твоя ненаглядная, но на деле она, как бы, передумала меня убивать. Всего-навсего, действительно, трупы очень благоразумные.

— Убивать?.. — Ларри удивленно поднял брови и округлил глаза, но через секунду покачал головой, и на лице его появилась снисходительная улыбка. — Да не неси чушь. Что это за бред сумасшедшего? Шивилла бы никогда не стала… — но стоило ему посмотреть на мадам Гайде, нервно покусывавшую губу и сосредоточенно любовавшуюся той самой точкой в пространстве, на которую положено переводить глаза в крайне неловких ситуациях, его уверенность сильно подкосилась. — Подтверди, что это неправда. Это ведь неправда?.. Шивилла?..

— Ну, как тебе сказать… — уклончиво протянула девушка.

— Скажи, как есть.

— Ну, хорошо… Хорошо, признаюсь! — раздраженно заговорила она, поймав на себе тяжелый, обвиняющий взгляд врача. Но ее злил не столько немой укор, сколько искорка надежды, все еще теплившаяся в этих добрых синих глазах. Здесь Шейла готова была принять точку зрения своего ненавистного «бывшего компаньона»… Ну разве можно быть таким простофилей? Тут уж нетрудно было самому напрячь мозги и докумекать, но нет, финальное слово оставили за ней, предоставив возможность вдребезги разбить чьи-то нелепые иллюзии. — Я действительно подумывала о том, чтобы убрать Ламберта. Но, как видишь, сейчас он стоит перед тобой, живой и невредимый…ну, почти невредимый, не считая слегка разукрашенной рожи. Из двух зол мы выбрали меньшее. Разве ты это не одобряешь?

Кажется, если как следует напрячь слух, помимо обычного шума порта можно было расслышать, как что-то гулко грохнуло. Это с треском рушился хрупкий внутренний мир доктора Лауритца Траинена, погребая под разнокалиберными обломками принципы, идеалы и веру в лучшее будущее. А он-то наивно полагал, что сам творит свою судьбу и влияет на близких и дорогих ему людей, что хоть как-то контролирует происходящее вокруг, что ему всегда есть на кого положиться в этом мире, и его точно так же берут в расчет и прислушиваются к его мнению… Бедный Ларри попытался выстроить вокруг себя и той, которую называл любимой, карточный домик, где должны были царить любовь, понимание и взаимное доверие, но на деле он не выдержал даже легкого порыва ветра, не говоря уже о серьезном шторме, который только назревал в перспективе. После новости, которая стала для судового врача не иначе как открытием нового континента, он помрачнел, можно было бы сказать, скис, как молоко на камбузе, не принимал активного участия в происходящем на борту и даже не счел достойным реагировать на продолжавшиеся подколы беспризорного капитана Ламберта. Конечно, нахальный пират ему не нравился. Но насколько велика ни была неприязнь, мысль об убийстве не закралась бы в рыжую голову доктора даже в страшном сне.

Это все продолжалось до тех пор, пока капитан «Сколопендры» не созвала в свою каюту первого и второго помощников для того, чтобы обсудить нечто важное. Первым, не по старшинству, явился Траинен. Переступив порог, он бегло осмотрел каюту, знакомую настолько хорошо, что ориентироваться в ней мог бы, пожалуй, и с закрытыми глазами. Его взгляд остановился на письменном столе, где мадам капитан восседала с таким важным видом, словно Его Величество Король, которому после обеда подают кофе и ворох писем от верноподданных, из которого он должен наугад выбрать одного счастливчика и черкнуть ему ответ собственной царственной рукой.

— Шивилла, ответь мне, почему? — с мольбой в голосе вопросил судовой врач.

— Что? — невинно переспросила она, поигрывая складной подзорной трубой в руках.

— Только не делай, пожалуйста, вид, что ты не понимаешь… — доктор говорил сдержанно, спокойно и даже мягко, как стал бы разговаривать с капризным ребенком. Так как не было доподлинно известно, кто из них двоих менее сознательная и зрелая личность… А флегматично-меланхоличного Лауритца вообще очень трудно было представить себе выходящим из себя и поддающимся гневу. — Почему ты не сказала мне о том, что собиралась сделать?

— Ты бы не понял меня. Чего доброго, попытался бы отговорить. А я все равно бы не отказалась от своего решения, и это только привело бы к ненужным конфликтам…

— Если бы, да кабы, — передразнил Ларри, — если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой.

— Да я хотела как лучше, я поберечь тебя собиралась! И твоя постная мина — все, что я вижу себе в благодарность?

— Благодарность?.. Может быть, я чего-то не понимаю… Тогда объясни мне, за что я должен испытывать благодарность, за то, что ты мне не доверяешь ничего из того, что сама считаешь важным? Или за то, что обманываешь меня и в итоге выставляешь таким дураком, которым даже я здесь не являюсь? — Ларри уперся ладонями в столешницу и навис над девушкой, но та поднялась со своего места и тут же свела на нет его попытку казаться чуточку внушительней.

— Я не обманывала тебя, я всего лишь скрыла некоторые факты. Да ты бы ничего этого и не узнал!.. — взметнув водопадом огненных кудрей, Шивилла сделала несколько порывистых шагов в сторону и остановилась у полок, бездумно перебирая аккуратно уложенные навигационные карты, чтобы немного отвлечь себя.

— Но что-то же заставило тебя изменить решение.

— Ларри… Ты веришь в предсказания? — непонятно к чему вспомнила капитанша.

— Нет, не верю. Это все вымысел и самовнушение… И не пытайся опять соскользнуть с темы разговора.

— Ты же у нас весь такой правильный, честно-благородный и высокоморальный… Рыцарь несчастный, червовый валет!.. — она резко развернулась и ткнула пальцем в направлении врача, который уныло выслушивал ее тираду, присев на краешек стола. — Ты бы просто не вынес того факта, что для успеха нашего предприятия нужно кого-то убить, оно бы легло ненужным грузом на твою девственную совесть. А я же такая беспринципная пиратка, мне закон не писан… Лауритц, кто-то должен марать руки и брать грех на душу, для того чтобы такие, как ты, имели потом возможность спокойно служить своим высоким идеалам! Ты взрослый мужчина, тебе уже давно пора перестать быть таким наивным и доверчивым, иначе это может плохо кончиться, очень плохо!.. Не суди людей по себе, в твоем случае это — очень дурная черта. Когда же ты, наконец, запомнишь, что обычно люди не подают руку упавшему, они переступают его в лучшем случае, в худшем — втаптывают в грязь.

— Ты не права, — мрачно проговорил Лауритц. — Не такой уж я и доверчивый. Но я доверяю ТЕБЕ, а это — немножко разные вещи. Наверное, мы просто друг друга недопоняли… Если я думал, что друг от друга у нас секретов быть не должно, то ты мне решила устроить мини-модель жестокого общества и на личном примере тренировать тому, как нужно выживать в несправедливом мире.

— Ой, только не надо паясничать… На суше мы — одно. Там ты можешь воображать себе счастливую семью, держать меня за ручку и целовать на людях. Но на море мы — совсем другое. Я капитан, я, а не ты, поэтому ты должен мне подчиняться. И не потому, что это моя прихоть и мне так нравится изображать из себя владычицу морскую. А потому, что если каждый будет поступать так, как считает «правильным», и никто не будет крепко держать корабль с экипажем в руках, оно все рассыплется, как трухлявое корыто, не успев сняться с якоря. И если я за это взялась, я уже никогда не смогу это бросить… В этом тебе меня не понять. Ты бы никогда не смог стать капитаном, просто не из того теста сделан… — немного смягчившись, девушка подошла к доктору. Она на подсознательном уровне чувствовала, что наговорила уже предостаточно и даже хватанула лишнего, но что делать дальше — не знала. Должностную инструкцию любящей женщины, в отличие от капитанской, она себе представляла очень смутно. — Ты, конечно, хорош в своем деле. У тебя золотые руки… — она взяла Лауритца за руку и принялась рассматривать ее так, словно та была действительно сделана из чистого золота, а Гайде приценивалась, за сколько можно ее продать, — но при этом ты умудряешься иногда быть таким неловким… Мне это даже нравилось, какой ты милый и забавный, словно не от мира сего…будто я прихожу в кабак, а мне вместо чарки внезапно предлагают книжку почитать…

— Нравилось?.. — без особого энтузиазма уточнил Ларри, сделав акцент на прошедшем времени.

— До сих пор нравится. Просто… У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, какой ты дуралей! А если с тобой что-нибудь случится, когда меня рядом не будет?..

— Да хватит тебе беспокоиться, ничего со мной не случится. Я уже, по-моему, не один раз доказывал, что не только сам выжить способен, но и тебе в этом помочь иногда, — отчего-то Ларри чувствовал себя не растроганным, а облапошенным. Он пришел за одним, а ему на уши, как всегда, навешали совершенно другого…

— Человеческое общество — это же аквариум с пираньями. Не съешь ты — съедят тебя. Ты просто каким-то необъяснимым образом до сих пор остался цел и не всплыл кверху брюхом… Возможно, ты просто какая-то маленькая, на вид безобидная, но на деле очень ядовитая рыбешка. И на меня твой яд уже оказал воздействие…

— Ну и как тебе?

— Хорошо… Забористо вштырило. — Шивилла шмыгнула носом и потерла глаз кулаком, словно туда попала какая-то соринка…или небольшое бревно… — Где, черт возьми, первый помощник, почему он до сих пор не явился?! Бертоло! — гаркнула она, широко распахнув дверь капитанской каюты и с удивлением обнаружив старпома сидящим на палубе в двух шагах отсюда. — Где тебя морской дьявол носит?

— Да я как раз собирался войти, как услышал…что у меня шнурок на башмаке развязался. Вот, решил присесть, завязать.

— Но…у тебя ведь нет никаких шнурков, — удивилась мадам Гайде.

— То-то и оно, капитан. Очень, знаете ли, непросто в моем возрасте завязать шнурки, особенно те, которых нет… — покряхтев немного для виду, старик прошел в каюту и по-свойски расселся на большом сундуке, в котором мадам хранила свою одежду.

— Итак, джентльмены… — начала капитанша, окинув самых верных своих людей задумчивым взглядом. Пожалуй, именно в такой компании она предпочла бы забаррикадироваться здесь с запасом провизии и оружием в случае самого неблагоприятного и неожидаемого из возможных происшествий… — Я собрала вас здесь для того, чтобы прояснить ситуацию и обсудить, что же нам предстоит. Что мы имеем на данный момент?

— Пока одна рука не имеет понятия о том, что делает другая, — скептически заметил судовой врач, которого так и подмывало продолжить невежливо оборванный с ним разговор, — ничего хорошего нам не предстоит.

— А мы тут рукоблудием не занимаемся, сэр доктор, оставьте свои метафоры. Каждый знает ровно столько, сколько ему положено знать. В нашем случае проверять некогда, а доверять — рискованно… Кстати о доверии. Капитан Пратт по-прежнему заверяет меня в своей лояльности и чистоте намерений… Пока я склонна ему верить. Он оставил мне вот это, — девушка продемонстрировала мужчинам элегантный костяной тубус и задвинула его на полку к «собратьям». — Карта у меня, но я не считаю рациональным теребить ее лишний раз. Пока мы пересекаем Изначальный океан, не будем изобретать ничего нового и воспользуемся хорошо проверенным торговым путем, а уж ближе к нашей цели нужно будет тщательно поработать над курсом…

— Шивилла, а не кажется ли тебе, что карту нужно спрятать понадежнее? — кашлянув в кулак, заговорил Бертоло. — Не скажу, что мне есть кого подозревать… Хотя ты и сама знаешь, что я думаю по поводу твоего Ламберта. Но вещь, так заманчиво лежащая на виду, привлекает слишком много внимания и вызывает ненужные мысли.

— Во-первых, Ламберт не мой. Он теперь, как бы нам этого ни хотелось, наш общий. Придется его приручить, дисциплинировать…возможно, он научится ловить крыс в трюме, тогда хоть на что-нибудь сгодится.

— В трюме нет крыс, — заметил судовой врач. — Вернее, их количество не превышает санитарно-допустимую норму и стремится к нулю. Так что…ни на что он не сгодится вообще.

— Погоди делать выводы. Возможно, он еще принесет нам ощутимую пользу, когда мы меньше всего будем этого ожидать… По крайней мере, я на это надеюсь. И плохо же ты обо мне, старпом, думаешь, если считаешь, что я могу так сглупить. Я же сказала, что карта «у меня». И, если понадобится, я буду демонстрировать ее в личном порядке. А футляр от нее, кстати, я бы вам не рекомендовала трогать, а особенно открывать. А особенно тебе, Бертоло, иначе в твоем арсенале может появиться очередная печальная история про увечья и травматизм.

— Ай, молодец… — одноглазый довольно потер руки. — А, между прочим, наш дорогой друг Хельмут еще договорился о том, чтобы временно сослать к нам на «Сколопендру» своего мальчишку, Армина. Тот в жизни не служил под чужим командованием, так что ему, бесспорно, пойдет на пользу нюхнуть пороху на новом корабле. Мы сперва думали поменять их местами с Луисом, так сказать, по обмену премудростями…но его мать была категорически против.

— Он что, до совершеннолетия собирается прятаться за юбку кока? — хмыкнула Шейла. — Луи славный парень, и я всегда готова посодействовать ему, если он серьезно надумает продолжать морскую карьеру…но так же можно растерять к себе всякое уважение.

— Да полно тебе, мамашу можно понять… Ладно мы, но капитан, ничем не прикрывающий свою пиратскую деятельность, а даже гордящийся ею, — не лучший пример для отрока. Не стоит портить молодого человека, жизнь и сама без нас сделает свое дело. К тому же не недооценивай ее юбку. Это ж натуральная броня, да я бы сам за ней, пожалуй, был бы не прочь немного отсидеться, — Бертоло хохотнул, и все присутствующие понимающе заулыбались.

— В средние века, — Лауритц не мог немного не позанудничать и не блеснуть эрудицией, — дворяне, разные лорды, рыцари и тому подобные имели традицию отправлять подрастающих мальчиков на воспитание в замки к своим друзьям, где дети служили сначала пажами, а затем оруженосцами, и набирались ума. Так что это вам не с потолка снятая идея, а педагогический метод, проверенный столетиями… Почему бы и нет, пускай молодежь поработает вместе.

— Не нравится мне этот метод… Я чувствую, что здесь есть какой-то подвох, но не могу понять, какой…

— Интересно, а на «Трехмачтовом» нам сейчас точно так же кости перемывают? А то что-то мне икалось с утра, и между лопатками так свербит, словно кто взглядом в спину сверлит… — задумчиво протянул Ларри.

— Несомненно! — заверила его Гайде. — Если не хуже… Что же, что же здесь не так… — она нервно забарабанила пальцами по столу, и тут внезапно хлопнула по нему ладонью, просияв. — Нам нужен свой человек в стане…друзей. И мы можем легко его заполучить! Бывший юнга ведь не только палубу швабрить умеет, из него можно сделать отличного лазутчика. Там мальчишка принесет нам гораздо больше пользы, чем здесь… Решено. Бертоло, ты разъяснишь ситуацию мамаше, чтобы не квохтала лишний раз, тебя она точно послушает. Ларри, ты поговоришь с мальчиком.

— Почему именно я? Ты ведь знаешь, из меня никудышный педагог.

— Потому что он тебя боится. Черт его знает, почему, но это факт… А если будет упираться, поговори с ним прямо в лазарете, там он точно сдрейфит, не сможет тебе отказать.

— Шивилла, а не кажется ли тебе, что это может быть опасно? Ему всего пятнадцать лет, два года из которых я его знаю…и он, честно говоря, не самый сообразительный парень.

— Такого как раз никто и не заподозрит ни в чем. А ему и не требуется быть семи пядей во лбу… Луи ведь не полезет в капитанскую каюту, не попытается кому-нибудь яд подсыпать на камбузе, не станет прятаться в бочке с яблоками, выжидая, пока команда решит собраться и обсудить свои черные делишки… Все по-честному, парень просто будет работать и слушаться новых командиров, а параллельно — мотать на ус, какие на «Трехмачтовом» настроения и о чем толкуют пираты. А потом нужную информацию мы от него получить как-нибудь сами сумеем. Я даже не говорю, что на самом деле все так плохо, просто никогда не помешает поостеречься и держать себя в курсе дел. Как говорится, семь раз проверь, один раз поверь.

— Хорошо… Учитывая то, что их «оруженосец» будет при нас, это честный обмен… А как быть с многоуважаемым Варфоломео Ламбертом?

— Да, — поддержал первый помощник, — кстати, Шивилла, я был крайне удивлен тем, что вы его оставили…кхм…как есть.

— Спасибо, мастер Бертоло, я уже в курсе! — раздосадовался Ларри. — Можете обойтись без эвфемизмов.

— Тише-тише, не нервничай так, мой рыжий друг… — старик потянулся к нему рукой и миролюбиво похлопал по плечу. — Раз уж что-то происходит, значит, это для чего-то нужно… Да вот пока толку из этого не особо много. Единственный плюс, который я пока вижу, — это то, что самые одаренные пираты, которые могли представлять для нас какую-либо опасность, сейчас оказались на нашей стороне. «Дикий пес» с новой командой, я думаю, дал деру и не станет носу казать в Малахитовом море… А какие-то случайные разбойничьи суда вряд ли чем-то нам угрожают.

— А если не разбойничьи, а совсем наоборот? — Траинен беспокойно заерзал на своем месте, а затем поднялся на ноги и принялся нервно мерить каюту шагами. — Я изначально был против, потому что эта затея граничит с беззаконием… И ладно Пратт, ему вроде как терять нечего… А мы, как же мы? У нас же была такая хорошая, практически безупречно чистая репутация… — сейчас судовой врач сокрушался как хозяйка, которой на белую скатерть умышленно опрокинули бокал с красным вином. — Что, если кто-то поинтересуется, куда пропала Шивилла?

— По официальным данным я отправилась на восток за редкими специями и благовониями, — подмигнула рыжая.

— Хммм… «Ну и где они?» — спросят тебя по возвращению.

— Если экспедиция увенчается успехом, я смогу купить все, что душе угодно, хоть перо из задницы жар-птицы. А если нет… Так и спрашивать не с кого будет, и мне это уже как-то все равно.

— А если нас задержит патрульный корабль?

— Да у меня торговый патент, не к чему придраться… Разве что к Барту, который, чтоб его черти драли, наверняка находится в розыске. Но и за это беспокоиться не стоит, я его загримирую так, что никто не опознает, у меня рука тяжелая.

— А если кто-то решит копнуть глубже? А если «Трехмачтовый»…

— А если бы у бабушки была борода, Лауритц, она была бы дедушкой, — серьезно проговорила капитан. — Я не колдунья и не могу предугадать всех возможных вариантов. Но мы будем надеяться на лучшее, как это делали всегда, и «лучшее» до сих пор нас не подводило.