- А теперь - спокойной ночи.

   - Как это так?.. Ведь еще совсем не поздно, только начало смеркаться. Вы что, уже собираетесь спать?

   - Я - нет. А вот ты - да.

   - Но, доктор, я не хочу спать...

   - Во-первых, не просто "доктор", а "сэр доктор Траинен". Первое, чему стоит научиться, ступив на борт - это субординации, молодой человек. Во-вторых (что проистекает из "во-первых"), ты теперь здесь будешь слушаться меня, как отца родного... Даже послушнее, потому что от отца ты уже сбежал. Иначе нас обоих ждут большие неприятности, - тут Ларри сделал "страшные глаза", - так что, если я сказал спать - будешь спать хоть средь бела дня. Поверь, это далеко не самый неприятный приказ... Спать полезно - в это время ты, ко всему, не сможешь ничего натворить.

   - Сэр доктор Траинен, а почему вы называете меня "молодой человек", даже когда мы вдвоем?..

   - Потому что, Олли, уж лучше я постоянно буду обращаться к тебе, как к мальчику, с глазу на глаз, чем единожды нечаянно назову девочкой на людях.

   Примерно полдня Ларри втолковывал своему новому подмастерью суть их теперешнего положения и правила поведения на корабле. Прикинуться дурочкой у Олли бы, в любом случае, не получилось, потому как доктор уже представлял примерно, на что она способна. Но она сразу стала вести себя хорошо и адекватно, послушно кивая на каждую адресованную ей реплику и клятвенно обещая, что не только не будет создавать проблем, но и принесет всем массу пользы. Выяснив, что мальчишку, который изначально хотел попасть сюда юнгой, она не только никуда не "дела", но и вообще знать не знает, да и за судовым врачом Олли совсем не шпионила, а просто захотела пробраться на самый большой и красивый корабль, Ларри немного успокоился. Да и вообще, девчонка оказалась вполне себе милой, только склонной немного приврать и прихвастнуть...да и из взрослых кто этим не грешит?.. Потом был перерыв на обед, во время которого врач опасливо ковырялся в своей миске, ожидая найти там какой-нибудь "комплимент от повара", но, к счастью, так ничего подобного и не обнаружил. А затем продолжались воспитательные работы, и так почти до самого вечера... А вечером на "Сколопендре" намечалось одно мероприятие, на котором, как справедливо считал доктор Траинен, ребенку было присутствовать нежелательно и совсем не обязательно.

   - Кстати, сэр доктор... Я вот совершенно позабыла спросить - а куда мы, вообще плывем?

   - Ха!.. Спохватилась, называется... А не все ли тебе уже равно?

   - Сначала я об этом как-то не подумала, - серьезно ответила девочка, - а теперь подумала и решила, что нам было бы неплохо отправиться на остров Трилистника. Это было бы здорово - я всегда хотела там побывать, посмотреть на ту знаменитую гостиницу, которая стоит на границе трех государств, и на Дом Спасенных Кораблей, или даже побывать в одной из таверн, которые так...

   - Только вот мадам капитан имеет другое мнение на счет того, что было бы "здорово", а что - нет. "Сколопендра" не собирается заходить на Трифолиум, мы идем в противоположном направлении. Наше плаванье будет намного дальше и намного дольше...

   - Ясно... А что, если...

   - Никаких "если", по крайней мере, сегодня. Спи давай, - скомандовал Лауритц, усаживая девчонку на лазаретную койку, - а я ухожу...по взрослым делам.

   - Тогда мне нужно переодеться. Отвернитесь!

   - Извини, - мужчина развернулся вокруг своей оси и уставился в стенку. - Ты очень реалистично притворяешься мальчиком, я уже начинаю забываться...

   - Нет, так не пойдет, я все равно стесняюсь!

   - Ох, и свалилась же ты на мою голову... - судовой врач выдвинул из одного угла каюты складную ширму, затянутую тканью, на которой был нарисован какой-то незатейливый морской пейзаж. Она была достаточно старой - краски уже выцвели, и картинка поистерлась, но предмет интерьера все равно был довольно симпатичный. - Вот так. Теперь здесь будет женская половина лазарета.

   - Нет, - не унималось капризное дитя, - теперь мне вообще ничего не видно! Ни вас, ни дверь... Я себя в безопасности не чувствую, вот! Что вы там делаете, доктор?..

   Обреченно вздыхая, Ларри отодвинул ширму наполовину.

   - Слишком много!.. - злосчастная загородка была смещена еще на полфута в прежнем направлении. - Вот, теперь совсем хорошо. Спасибо, сэр доктор Траинен, - а бесстыжая Олли, как ни в чем не бывало, лучезарно улыбалась.

   - И что же ты со мной делаешь... - полушутливо-полусерьезно посетовал лекарь. - Это моя чудовищная слабость - не могу устоять перед зелеными глазами. И ты уже этим пользуешься бессовестно... Ну, доброй ночи.

   Накинув камзол и надев треуголку, Лауритц покинул лазарет и очень осторожно, тихонько провернул ключ в замке. Но он не торопился уходить, а встал за дверью и решил немного подождать. Ждать пришлось совсем недолго, он, не торопясь, посчитал про себя. Один...два...три... И в дверь изнутри заколотили маленькие кулачки.

   - Доктор Траинен! Почему вы меня заперли?! Это нечестно, я хотела выйти!

   - Потому и запер, - пожал плечами Ларри и теперь уже направился в кают-компанию, бросив напоследок "пленнице", - отдыхай, пока еще есть такая возможность!

   В кают-компании, тем временем, собрался практически весь экипаж "Золотой сколопендры". За длинным столом, в соответствующем неписаным правилам порядке, сгруппировались старшие и младшие матросы, мастеровые и судовые офицеры. Сегодня команда отмечала важное событие - первый день плаванья. Спрашивается, почему это нельзя было сделать еще накануне на суше, всё равно же все выпивали по кабакам, так и обмыли бы заодно важное событие... Но все было не так просто, ведь сухопутная пьянка не обладает должным мистическим эффектом. И ничего было не поделать с этим обычаем, так как своими корнями он уходил в те давние времена, когда в старинных островных языках было как минимум двадцать восемь слов для обозначения морских волн, а моряки были гораздо суеверней и к силам природы относились намного почтительней... И лучше уж было соблюсти старую добрую традицию и на один день послабить строгие дисциплинарные правила, чем случайно обидеть небеса и навлечь на себя неприятности глупым нежеланием выпить "на добрый путь". По такому торжественному случаю для команды выставили бочонок вина, которым, в принципе, несколько десятков крепких парней и здоровых мужчин даже теоретически не могли ужраться в стельку. Правда, практически каждый участник маленького празднества всегда тащил к общему столу что-нибудь из своих "заначек", так что грань, отделяющая культурные товарищеские посиделки от воистину пиратской попойки, была очень зыбкой...

   Спиной к двери, во главе стола стояла капитан Шивилла Гайде. В руках девушки был поднят серебряный кубок, и она звучно обращалась ко всем присутствующим.

   - Все вы знаете, по какому поводу мы сегодня собрались здесь. Отметить отплытие - дело важное и, однозначно, нужное. Сегодня наш вечер - пьем, гуляем, веселимся. Но помните, что во всем нужно знать меру, так что если хоть один из вас утром не сможет оторвать ленивую задницу от тепленькой постельки и приступить к своим прямым обязанностям, ему не поздоровится... - тут дверь за ее спиной приоткрылась, и в каюту проскользнул чуть припоздавший судовой врач, беззвучно шевеля губами и шепча извинения. - Повторяю для слабослышащих и новоприбывших - если хоть один ротозей заявится завтра на рабочее место не вовремя или, чего доброго, пьяным, меры будут приняты самые серьезные.

   Ларри снял шляпу и слегка поклонился, изображая из себя саму понятливость и невинность, и постарался как можно быстрее прошмыгнуть на свободное место. Выбирать особо не приходилось, поэтому лекарь приземлился рядом с любезно помахавшим ему рукой и похлопавшим по лавке рядом с собой Элоизом. Мастер парусов ко всему еще продемонстрировал Лауритцу под столом две полные бутылки рома, давая судовому врачу понять, какое выгодное соседство тот сейчас приобрел.

   - Друзья мои, семья моя, лучший экипаж лучшего на всем белом свете корабля, - уже благодушно продолжила Шивилла, - первый день знаменует все плаванье, так пускай же он будет счастливым! Впереди нас ждут новые труды и заботы, возможно, новые трудности, которые мы обязаны преодолеть... Потому что как же иначе - я готова поспорить, что не сыщется на море никого опытней, толковей и дружнее нас! - по помещению прокатился одобрительный гомон. - Кто-то покинул нас, а кто-то только-только успел вступить в наши ряды, - на этих словах капитанша посмотрела прямо на доктора Траинена, и ему даже показалось, что она одарила его персональной улыбкой, - но сейчас это не имеет значения. Потому что теперь вы - не разношерстная компания, а одно целое, команда "Золотой Сколопендры"! О, красавица-"Сколопендра", моя возлюбленная сестра... Вы верны мне, друзья?

   - Да, капитан!!! - заорали сразу в несколько десятков глоток из разных углов.

   - Так будьте же и ей вернее, чем всем женам и любовницам вместе взятым! Тогда она приведет вас к богатой добыче!

   Капитан наклонила свой кубок и плеснула на палубу немного красного крепленого вина. Все присутствующие повторили ее жест, проделав его, кто со стаканами, кто с кружками... Корабль благосклонно принимал "угощение", сухие, шершавые доски жадно впитывали возлияние, покрываясь кроваво-красными пятнами. А вот суда, строившиеся каких-нибудь несколько сотен лет назад, были гораздо более привередливы, и в качестве жертвы требовали живой, горячей крови. Родись Шивилла в другой век, ей пришлось бы зарезать на борту птицу или зверя, или даже попотчевать свой корабль человечиной... Но это было тогда, в века темные и жестокие, а теперь же они плыли на добром корабле со справедливым капитаном.

   После того, как все осушили свои "кубки" и наполнили их заново, капитан Гайде обошла стол по кругу, чтобы чокнуться с каждым без исключения.

   - Попутного ветра!

   - Спокойного моря!

   - За удачу!

   - За добычу!

   - За здоровье! - было бы удивительно, если бы судовой врач придумал бы что-нибудь другое для подобного случая, тем более, что все остальное и так сказали до него.

   И еще несколько тостов прозвучало в подобном духе, прежде чем капитанша была вынуждена оставить только начинавшийся вечер. Никого не удивил ее уход, ведь в скором времени на "Сколопендре" должен был остаться минимум трезвых голов, поэтому одной из них весьма рационально было бы стать рыжей голове Шивиллы. К тому же, она чувствовала себя должной составить компанию и поддержку вахтенным на верхней палубе, чей жребий сегодня оказался вовсе не весел. Вот, кому действительно не повезло - тем, кто оставался на ночь присматривать за кораблем, и потому мог позволить себе не более чем одну чарку спиртного...

   А, как только за капитаном закрылась дверь, на общем столе, словно по мановению волшебника, возникли бутылки и фляги с традиционным ромом и разнообразным самогоном, который некоторые умельцы могли гнать хоть из гнилых бананов, хоть из старых портянок... Если считать, что коллективная попойка способствует духовному сближению, то сегодня, наверное, все, кто был в ссоре, должны были помириться, а те, кто еще не успел стать друзьями, обязаны были побрататься. Этим вечером пили все, даже те, кто до этого мог притворяться трезвенниками. Даже мальчишка-юнга, правда, присутствующая здесь же матушка дозволила ему не больше стакана вина... Но в этой атмосфере любви и взаимопонимания никто бы и не подумал смеяться над юным Луисом и обзывать его "маменькиным сынком" (потому как всем было известно, как крут порой бывает нрав у доброй поварихи). А потом кто-то затянул песню... И не просто какие-нибудь бестолковые куплеты, а Песню с большой буквы. Ее знали все, и каждый моряк, вне зависимости от своих музыкальных способностей, подхватил знакомые куплеты:

   Лауритц Траинен тоже не отстал от честной компании, и затянул сначала тихонько, а потом и погромче, учитывая то, что в общем хоре его было почти не слыхать. А голос у доктора, между прочим, оказался весьма приятным...

   Потом были спеты и другие песни, правда, ритм в них кое-где прихрамывал, рифма была уже далеко не идеальной, а содержание местами совершенно не подходило для благопристойного общества и детских ушей, так что они не достойны быть приведенными в печатных изданиях... Имели место также братания, питье на брудершафт, дружеские объятья и похабные анекдоты... А еще доктору пришлось давать мерять свою шляпу всем желающим, это он хорошо запомнил.

   - Доктор Лауритц! - постойте-ка, а когда же он успел так надраться?.. Лекарь поднял нос из кружки с вином...хотя, он уже не мог с точностью утверждать, что именно туда наливалось в течение последних трех часов. Ему не померещилось, его действительно звали. - Доктор Ларри! Дуй сюда, любезнейший, поговорить с тобой хочу! - окликнул его мастер Бертоло, сидевший во главе стола, в противоположном конце.

 Старпом Бертоло

   Траинен огляделся по сторонам в поисках пути отступления из-за стола. Народу, вроде бы, было чуть поменьше - некоторые уже благоразумно отправились спать в кубрик или по своим каютам, но оставшиеся люди зато так рассредоточились, что свободнее от этого в кают-компании не стало, а стало, наоборот, как-то теснее. Молодой человек театрально пожал плечами и развел руками так широко, что чуть не задел кого-то по носу, мол, "Никак нет, непосильная задача - не проберусь сквозь дебри пьяных тел". Но старпом тоже активно жестикулировал, настойчиво показывая ему знак "Причаливай!". Отказываться было невежливо, и Ларри еще раз осмотрел обстановку вокруг себя. Красотка Эльза уже выхлебал свою норму на сегодня и теперь с блаженным выражением, написанным на лице, курил, и, судя по запаху дыма, возможно даже не табак. Другой же сосед Лауритца уже мирно похрапывал, уронив голову на стол. Добрый доктор решил, что грех беспокоить хороших людей почем зря, поэтому ему в голову сейчас не пришло ничего лучше, чем пройти к своей цели напрямик и напролом. То бишь, по столу. Предварительно разувшись, Ларри влез на стол и, удерживая в одной руке свои сапоги, а в другой кружку наперевес, пригибая голову, чтобы не стукнуться лбом о свисавшую с потолочной балки люстру, прошелся, лавируя между посудой, под пьяное гиканье и жидкие аплодисменты.

   - Извините, - бормотал он на ходу, - п-прошу прощения за беспокойство... Ой, мне очень жаль, я не хотел, - виновато добавил он, нечаянно задев ногой и опрокинув чью-то пинту, но, судя по виду хозяина кружки, тому было уже как-то все равно.

   - Ай, молодец! - воскликнул Бертоло, буквально ловя свалившееся на него счастье в виде молодого врача и усаживая его рядом с собой. - Ну что, доктор, выпьешь со стариком?

   Отказать пожилому, уважаемому человеку, вдобавок еще и старшему по званию судовому офицеру было не только, опять же, не вежливо, но и просто недопустимо. Поэтому Лауритц понадеялся на то, что собственный организм ему это простит, и в очередной раз опустошил кружку за укрепление дружеских уз.

   - Ну-с... Что вы со мной хотели перева...переговаривать, премногоуважаемый мастер Бертоло?.. - поинтересовался Ларри, утирая усы, по которым, как в сказке, текло всякое мед-пиво, да еще и в рот попало.

   - От меня-то ничего не скроешь, молодой сэр доктор... Вижу я, какие взгляды ты, синеглазка, бросаешь на нашего капитана, - Бертоло хитро прищурился и хохотнул. - Ну-ка, признавайся по чести - неужто ты, доктор Лауритц, на саму Шивиллу Гайде глаз положил?

   - Нет, совсем нет... - лекарь тут же залился краской. Видимо, рецепт "выпить для храбрости" на него не особо действовал. - Ну, ладно, отпираться глупо... Да. Только совсем чуть-чуть. И вообще, Бертоло, это уже в прошлом, честное слово. Я как положил этот глаз, так сразу и убрал... - он осекся, потому что подумал о том, а корректно ли так лихо оперировать подобными терминами в присутствии одноглазого. Но первый помощник не придал этому лишнего значения. - А что такое? Она догадалась, да? Хочет меня прогнать?..

   - Только не нервничай, молодой сэр, а не то дедушка Бертоло пропишет тебе еще полпинты своего успокоительного... Куда ж она тебя выгонит, в открытое море, что ли? Шивилла-то и в ус не дует. У ней, конечно, и дунуть не во что, но она, и правда, в упор ничего не видит. Тебе еще повезло, хотя со своими незабудками ты явно нарывался и чуть палку не перегнул...

   - Это были не неза...

   - Неважно, - хозяйским жестом прервал его старик, - если бы девочку что-то беспокоило, она бы нет-нет, да и сболтнула бы мне. А так - все в порядке... Но будь с ней осторожен доктор Ларри. Вот скажи мне честно, что ты знал о капитане Гайде, когда только поступал на службу?

   - Честно? Ни-че-го-шень-ки. По правде признаться, - доверительно шепнул лекарь, - я даже не знал того, что она, как бы, вообще-то...ну...женщина.

   - Вот... А что ты знаешь о ней теперь?

   - Думаю, малую толику от всего известного... Но теперь я точно знаю, что она - превеликий капитан. Препрославленнийший мореплаватель и...

   - Да ты можешь так не выхвалять. Она не подслушивает, не бойся, а я на нее не шпионю.

   - Ну, просто теперь я знаю, что мадам Гайде - лучший шкипер Малахитового Моря, владелица одного из самых быстроходных торговых судов и одна из лучших перевозчиков ценных товаров.

   - Иии... Ничего тебе не кажется подозрительным?

   - Мне здесь подозрительным кажется ровным счетом...все, - честно признался Лауритц, напряженно поморщив лоб и задумчиво почесав затылок, - но что именно не так, я понять не могу.

   - Ну, ты ведь у нас тоже не первый год на море, и не суть важно, что всего лишь судовым врачом, - "всего лишь врач" кивнул, пока ему было несложно улавливать мысль старпома. - А такой опыт, и такую репутацию, как у Шивиллы, не приобретают за один сезон. Так почему же, спрашивается, ты о ней раньше ни слова не слышал? Не слышал ведь?

   - Нет... И правда...может быть, я просто такой...лопух?

   - Не спеши на себя наговаривать, сынок... Тут не все так просто. Начнем издалека... А про пирата по прозвищу Рыжая Борода ты слыхал?

   - А как же... Правда тот бушевал лет эдак дюжину назад, я тогда был слишком юн, да и мне было немного не до того - я оканчивал школу и поступал в университет... Только вот к чему это вы сейчас вспомнили?..

   - А к тому, что у Бороды, вообще-то, была дочь. Единственная и любимая... А шесть лет назад он погиб, оставив девочке в наследство один из самых быстроходных кораблей западного мира и оставив ее управлять судном с помощью самых верных членов команды, за долгие годы успевших стать настоящей семьей для этого дитя морей. Для ее покойного отца "Сколопендра" была, как ребенок, так что и Шивилла сейчас неспроста называет ее "сестрой"... Никто не знал ее под настоящим именем... Ее называли Шейлой... Шейла Шальная... - Бертоло усмехнулся, достал из кармана большую серебряную монету и выставил ее перед лицом доктора, чтобы сравнить размер и форму с его округлившимися глазами. - Вот, это имечко, вижу, ты уже слышал. Но девица недолго разбойничала. Тогда она была возмутительно-молода и непозволительно-безбашенна... Но, к счастью, быстро перебесилась. Один добрый друг посоветовал ей, когда подвернулась такая возможность, испросить королевского помилования, откупиться от всех этих судебных крючков, благо, в наше время все сейчас хорошо покупается, и встать на честную службу...

   - Пиратка... - пораженно выдохнул Лауритц и плеснул себе в кружку еще немного "успокоительного", "сыворотки правды" и "эликсира храбрости" в одном флаконе.

   - Бывшая! - строго поправил старик, погрозив узловатым пальцем.

   - А, я полагаю, с тем самым "добрым другом" и советчиком...я прямо сейчас имею честь разговаривать?..

   - Да, доктор Лауритц, верно подмечаешь. Я верой и правдой служил отцу, служу и дочке. Она мне как родная кровинка... Своих-то детей у меня нет... Ну, то есть, как "нет"... Где-то, вполне возможно, и есть мой выводок. Только женат я никогда не был, есть у меня никто не просит, на том и спасибо, хе-хе...

   На непродолжительное время между двумя беседующими повисло молчание, странно контрастирующее с общим ровным гомоном. Ларри так и не смог сообразить, нужно ли ему огорчиться, или, может быть, обрадоваться услышанной информации, поэтому просто сидел, тупо уставившись на своего визави. Он вообще себя сейчас чувствовал как-то странно - ему хотелось спать...а, может быть, не "спать", а еще что-нибудь "спеть"...или даже не "петь", а "пить"...но, всяко лучше был, конечно, самый первый вариант.

   - Ну, что ты смотришь? Что, хочешь еще спросить, что случилось с моим глазом? - лукаво поинтересовался мастер Бертоло.

   - Н..да, если можно, - робко ответил Лауритц. В принципе, сейчас он об этом даже не думал, но вообще его этот вопрос действительно очень даже интересовал, и он был не прочь узнать на него ответ, даже если это и противоречило правилам приличия.

   - О, это была грандиозная история... Тебе понравится. Я тебе даже разрешаю ее записать, думаю, ты как раз из тех людей, что все порываются сохранить на бумаге. Так вот, было это еще при жизни Рыжей Бороды... Я с половиной команды попался в облаву королевских солдат, нас пытали, но ни один из ребят не раскололся. Тогда эти мерзавцы решили со мной как с первым помощником "договориться" и через меня найти подход к капитану. Но кэп не просто был моим командиром, он был моим другом. А я никогда не предаю друзей. Тогда меня приковали к мачте, а к лицу мне привязали дохлую треску. Ну и вонь же стояла от этой тухлятины, я тебе скажу... Но это было не самое страшное! А самое страшное то, что вокруг меня кружили треклятые чайки, так и норовя отхватить кусок пиратской морды. Через три дня этих мучений капитан нашел нас и выручил из плена. Кэп никогда не бросал своих людей. Только вот одна чайка... Хотя нет, я не имел возможности точно разглядеть, но, по-моему, это была даже не чайка, а альбатрос. Альбатросище! Вот такенный!.. - старик показал габариты птицы жестом, типичным для хвастливых рыбаков. - Вот почти с тебя, доктор, клянусь. Так вот этот демон-альбатрос и выклевал мне глаз. С тех пор я на этих птиц остро зуб наточил... Есть у меня даже мечта - пристрелить одну такую птаху, ощипать да зажарить...с яблоками и черносливом. Вкусно должно получиться. А ты любишь чернослив, доктор Ларри?

   Эта маленькая история судового врача окончательно доконала. В течение минут пяти он хохотал над ней, как дурак, утирая выступающие слезы, пару раз икнув и многократно извинившись за свое непристойное поведение, за которое ему сейчас очень стыдно, а завтра, наверняка, будет еще стыднее. А потом попросил позволения откланяться и удалиться "в опочивальню".

   - Спокойной ночи, доктор Ларри! Высыпайся хорошенько... И будь готов, что завтра утром к тебе народ повалит за чем-нибудь от похмелья.

   - Доброй ночи, Бертоло! Спасибо вам за преприятнейше препроведенное время...- ответил Лауритц, вспоминая, что в подобной ситуации полагалось бы сказать собеседнику какую-нибудь вежливую приятность.

   - И девчонку береги, - напоследок добавил одноглазый старик.

   - Угу, непременно, - закивал судовой врач, не обратив внимания на смысл сказанного, потому как в этот момент сосредоточенно старался обуться. Попытавшись сначала вдеть левую ногу в правый сапог, а затем - правую в левый, лекарь осознал бесполезность этой затеи, и решил, что ничего страшного не случится, если он до каюты пробежится босиком

   Покинув кают-компанию, Траинен не совсем твердой походкой прошелся по палубе и отсалютовал вахтенным...сапогами. Те, в свою очередь, пожелали судовому врачу доброй ночи и тихо позавидовали белой завистью тому, как ему славно удалось повеселиться... У двери лазарета Ларри сперва подергал дверную ручку, а затем вежливо постучал. Но практически сразу вспомнил, что сам же запер каюту снаружи, и ключ у него с собой.

   - Олли! - шепотом позвал он, войдя внутрь, не зажигая света и упершись руками в стену возле кровати с мирно посапывающей девочкой. - Ты спишь?.. Или притворяешься??? Смотри мне тут, хитрюга! Меня не проведешь, я знаю все твои фокусы заранее наперечет... Или, все-таки, спишь?.. Ой, прошу прощения, юная сударыня...чшшш...не буду мешать...

   Поправив на спящей малявке одеяло, доктор отпинал свои сапоги куда-то в сторону, совсем неизящно плюхнулся на свою койку, даже не раздеваясь, и практически моментально провалился в сон.