"Особняк" - это уже звучало многообещающе. У Нейлы, к тому же, оказалась своя коляска, запряженная животным, внешностью напоминающим антилопу, а габаритами - крупного пони, править которой она предпочитала сама. По дороге новые знакомые вели ни к чему не обязывающую светскую беседу о погоде, работе, путешествиях и ценах на сахар, но получилось так, что разговаривал в основном Лауритц, а собеседница внимательно слушала, умело вставляя в диалог то один, то другой вопрос. После немного неравноценного обмена информацией, Нейла знала достаточно о том, кто такой Траинен и с чем его едят, а сама девушка сообщила ему о себе только то, что она безраздельно владеет самой большой и самой известной кофейней в городе. Как оказалось, кабаки и прочие питейные пользовались неизменным успехом у низших слоев населения и у приезжих, а те, кто причислял себя к элите и интеллигенции, или просто любителям прекрасного, предпочитали заведения более изысканные. Вот и сейчас коляска, запряженная рогатой зверушкой, подкатила ко входу в большое и красивое, как по местным, так и по субъективно-докторским меркам, двухэтажное здание со стенами, на которых чередовалась красная и белая штукатурка, стройными резными колоннами и террасой, утопающей в сочной зелени.

   - Вот это мое заведение, - не без гордости сообщила Нейла. - На втором этаже я живу, а на первом принимаю посетителей... Кстати, не желаете ли выпить со мной чашку кофе?

   - Я вам благодарен за предложение...и не только за предложение, но я вынужден отказаться. Не обижайтесь, но я, правда, очень занят и спешу.

   - Ладно, я все понимаю и не настаиваю... - девушка театрально вздохнула, смиряясь с тем, что ее уже покидают. - Тогда давайте зайдем на минутку, и я только отдам вам книгу.

   Изнутри кофейня оказалась еще привлекательней, чем снаружи, и ею можно было невольно залюбоваться. Интерьер, оформленный в теплых тонах, был лишен вычурностей вроде лепнины и позолоты, но все равно выглядел богатым благодаря разнообразию шелковых драпировок и разных элегантных, со вкусом подобранных мелочей. Несмотря на послеполуденный зной, внутри было достаточно прохладно, газовые занавески колыхались от легкого сквозняка, ажурные скатерти переливались перламутром в свете лампадок... В этой уютной атмосфере за одним столиком умилительная парочка влюбленных с рук кормили друг друга сластями, один старичок пил кофе и курил у приоткрытого окна, а больше посетителей в зале не было.

   Но самым примечательным здесь был...запах. В воздухе распространялись пьянящие ароматы ванили, корицы, жареного миндаля, шоколада и свежесмолотого кофе... Лауритцу с детства нравилось то, как пахнет в булочных - свежевыпеченным хлебом и сдобой, пирогами и пирожными... Но разница между пекарнями дома и атмосферой, которую он ощутил здесь, была разительней, чем между амбре давно нестиранных портянок и дорогого, изысканного сыра. Доктор невольно повел головой, пытаясь определить направление, из которого исходят эти божественные флюиды, но ими, казалось, было равномерно пронизано все пространство, и от учуянного у него потекли слюнки.

   - Ну так как, Лауритц, вы не передумали? - хозяйка хитро сощурила ореховые глаза. - Может быть, все-таки чашечку кофе? А то книжку не отдам... - и, черт возьми, непонятно было, шутит ли она, или говорит серьезно. - Отказываться от радушного приглашения невежливо. К тому же, мне кажется, что вы уже мой должник.

   Как ни крути, она оказалась права. Как бы Ларри не ссылался на свою занятость и на то, что, в принципе, предпочитает чай, отпираться было практически бесполезно. Так что он согласился, решив, что от одной чашечки все равно никому хуже не будет, а лишних пятнадцать минут погоды уже не сделают. Не успели двое расположиться за столиком в нише, отделенной от общего зала легкими, полупрозрачными занавесками, безмолвная и аккуратная служанка уже принесла поднос с кофейным набором на две персоны.

   - Замечательное место, оформление такого не обошлось без тонкого художественного чутья, - сделал Ларри предсказуемый комплимент, разбивая ложкой плотную, кремовую пенку на черном кофе (который, стоит сказать, на запах показался ему лучше, чем на вкус). - Но я вижу, что здесь сравнительно мало посетителей... Так всегда бывает?

   - Иногда бывает больше... - ответила дама, - иногда так, как сегодня...иногда совсем никого... Но, будьте уверены, кофейня себя окупает сторицей. Это недешевое заведение, но истинные ценители готовы платить любую цену за наивысшее качество, лишь бы побаловать себя. О, только вы не нервничайте, - Нейла рассмеялась, умилившись выражению, промелькнувшему на лице доктора, - вам я не стану выставлять счет. Сегодня вы - мой личный гость.

   Удивительно радушная хозяйка очень заинтересовалась личностью судового врача и расспрашивала его о многом, Лауритц же был вынужден развлекать ее застольной беседой. В целях предосторожности, для того, чтобы не сболтнуть ничего лишнего, лекарь ни слова не сказал о "Золотой Сколопендре", и его немало удивило то, что довольно простое жизнеописание показалось собеседнице весьма увлекательным, а его персона может вызывать такой живой интерес к себе лично, а не как довесок к видному капитану. Незаметно, как нечто само собой разумеющееся, за первой чашкой кофе последовала и вторая, вроде бы даже вкуснее первой, а к ней на столе присоединились уже и пирожные, глазированные сухофрукты и прочие мелочи, с которыми вприкуску будет приятно выпить даже кружку простого кипятка. Только вот чрезмерно пристальное внимание не давало доктору покоя, он разве что не чувствовал себя диковинной букашкой, которую рассматривают под увеличительным стеклом. Какая-то неведомая сила, зависшая где-то между элементарной вежливостью и гипнозом, не позволяла ему просто так встать, развернуться и уйти, но сидел он как на иголках.

   Однажды, будучи еще на первом курсе университета, маленький умненький Ларри записался на лекцию одного очень именитого профессора, которого давно мечтал послушать. Аудитория в тот день была забита битком, и юный студент, особо не выбирая, занял первый свободный стул... До сих пор неизвестно, по роковой ли случайности или по чьему-то злому умыслу, но стул оказался с подломленной ножкой. Траинен постеснялся подать вид, что что-то не так, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе лишнего внимания. А, так как лекция уже началась, а пересесть все равно было уже некуда, бедняге пришлось полтора часа балансировать на своей хромой табуретке, силясь не упустить важную информацию и при этом не упасть. Таким сосредоточенным и напряженным, как тогда, он после этого еще никогда не был...до сегодня.

   - Так вы уже успели прилично попутешествовать?.. Нет, действительно, не отрицайте. Пусть вы и не открыли какой-нибудь остров или новый морской путь, и не совершали кругосветных рейсов, тем не менее, многие за всю жизнь не испытали того, что уже удалось вам. Да у вас, к тому же, много чего еще впереди.

   - Признаюсь, у меня есть такая идея - когда времени свободного будет побольше, а темп жизни станет поспокойнее, сесть за написание книги. Знаете, что-нибудь наподобие путевых очерков... - вдруг судовой врач что-то вспомнил и резко спохватился. - Книга! Ох, силы небесные... - уронив серебряную ложечку в чашку, он достал из кармана серебряные часы и, пусть это и было не очень вежливо, взглянул на них, не скрывая досады за то, что оказалось уже так поздно. - Извините, что-то я непозволительно засиделся... Мадам, вы обещали принести мне книгу, не так ли?..

   - Ах да, простите, доктор, я совсем вас уболтала. Кстати, часы у вас просто замечательные. Вы их здесь купили, не так ли? Я сама знаю толк в хронометрах, у меня даже есть коллекция с поистине удивительными экземплярами, ее я бы могла вам показать, будь у вас желание и еще немного свободного времени... Ой, опять я за свое. Всё-всё, полно мне, больше не стану вас задерживать, - хозяйка поднялась к себе и, обернувшись за несколько минут, принесла своему гостю увесистый старый томик, всем своим видом обещавший муторное чтение. Лауритц же уже встал из-за стола, привел себя в порядок, мельком глянув в одно из небольших круглых зеркал, висевшее на стене, и ожидал девушку едва ли не на низком старте, в глубине души опасаясь того, что ему опять предложат что-нибудь, от чего будет тяжело отказаться. - Пожалуйста, вот то, что я обещала. Не стану вас торопить, вернете тогда, когда вернете, самой мне эта книжка сейчас без надобности.

   - Я вас уже благодарил сегодня многократно, вряд ли еще одна порция слов будет иметь большое значение, - от души проговорил молодой человек, пряча словарь за пазуху, - но, тем не менее, спасибо еще раз. Знаете, очень редко сейчас можно встретить человека, готового вот так просто взять и помочь незнакомцу, меня очень трогают такие поступки.

   - До свидания, Лауритц, успехов вам в ваших поисках. Возможно, какая-нибудь случайность снова приведет вас к моему порогу, а если нет, так приходите сами. Один...или с друзьями... Я буду рада, - и тут на прощанье Нейла сделала что-то уж совсем неожиданное, удивила - попыталась совершенно непринужденно поцеловать доктора в щеку. Неудобно получилось - Ларри, не привыкший к таким повадкам, рефлекторно попытался отшатнуться назад, но девушка все равно его настигла и коснулась его щеки своей. Он так и не понял, что это, вообще, было...

   А в то время как Траинен, позабыв о времени (что было, в принципе, не в его духе), расслаблялся и угощался кофием, его пока еще капитан Шивилла Гайде отсиживала свою прелестную пятую точку в городской тюрьме. Обошлись с ней более-менее гуманно, особенно если сопоставить условия содержания со степенью вины, которую ей вменили. Сидела она в одиночной камере, четыре шага в длину, три - в ширину, раз в день - кормежка казенным пайком, на полу - чистая тростниковая подстилка, а под самым потолком - даже узкое оконце, выходившее прямо на улицу. Правда, последнее капитанша сочла бы скорее недостатком, чем достоинством, так как дворовые мальчишки едва ли не ежечасно толпились у этого зарешеченного отверстия, дабы поглядеть на то, кого на этот раз посадили в тюрьму, а иногда даже выкрикивали что-то или бросали в камеру камешки, проверяя реакцию "рыжей женщины". Можно догадаться, что за такие проделки сорванцы были посылаемы далеко, надолго и каждый раз по-новому, так как запас нецензурной лексики Шивиллы, казалось, был неисчерпаем.

   Помимо обычной тюремной охраны к пленнице был обязательно приставлен еще один из людей капитана Вейдвальдса. Последний же все еще активно мариновал девушку своими вопросами, по сути одними и теми же, только по-разному сформулированными, ожидая, что рыжая нет, нет, да и проколется где-нибудь. Но скандального изобличения все никак не происходило... А не считая этих досадных мелочей, обращались с ней вполне сносно, даже курить разрешили, когда она попросила. Правда, трубку и кисет из своей каюты она не удосужилась захватить, поэтому ее любезнейше угостили местной сигарой. Сперва морячка опешила от такой щедрости - уж не отравлен ли табак, но в итоге поначалу опасливо, а потом уверенно задымила веретенцем из сухих, коричневых листьев.

   Как раз за этим занятием, за бездумным копчением воздуха в пустующем тюремном крыле, в единственной занятой камере и застал ее неожиданный посетитель.

   - Ты??? - воскликнула пленница, не веря своим глазам. - Ах, не будь я за решеткой...

   - Я тоже рад нашей встрече. Привет... - беззаботно поздоровался с ней капитан того самого безымянного судна, напавшего на них еще в середине их пути. Был он без своей знаменательной шляпы, довольно опрятен и неплохо одет, но, все же, хорошо узнаваем. А манеры его выглядели так непринужденно, словно он заглянул на огонек к старой доброй подруге.

   - Чего тебе от меня нужно? - прорычала Шивилла, встав со своей подстилки и остановившись в шаге от решетчатой двери. - Пришел полюбоваться на то, как ловко упрятал меня в каталажку и еще поглумиться?

   - Ну, прежде всего я, может быть, хотел извиниться. За тот раз, когда я в тебя выстрелил. Прости...что не попал. Ах, да, ну и поглумиться тоже, само собой, - капитанше настолько захотелось стереть нахальную ухмылку, расцветшую в этот момент на его физиономии, что она готова была бы, если бы пришлось, содрать его лицо, как скальп.

   - Ты просто омерзителен. К чему весь этот фарс? Проигрывать нужно уметь достойно. Или ты не смог смириться с тем, что я тебя один раз уже обошла, и испугался второго? Придумал весь этот цирк с девчонкой...

   - Хорошо смеется тот, кто смеется последним, не так ли, прекрасная капитан Гайде? Ты отняла мою добычу и повредила мой корабль, тебе повезло дважды нанести удар по моему достоинству, но больше тебе этого не удастся. Еще ни у кого не получалось обскакать Алваро Триза и при этом уйти безнаказанным. Тем более какой-то женщине.

   - Да если бы я по-настоящему нанесла удар по твоему достоинству, ты бы мог уже забыть о том, чтобы завести наследников... А, впрочем, им и унаследовать толком нечего будет - старое корыто да клоунскую шляпу, если ты и ее еще не потерял.

   - Ах, какой острый язычок... - с насмешливым восхищением вздохнул Алваро и шагнул к двери камеры, проведя в воздухе рукой, на расстоянии обводя контур лица девушки. - Как жаль, что все так получилось... А ведь ты мне была глубоко симпатична еще там, в Порт-Каллат, пока я не знал, кто ты такая. Мы бы могли стать друзьями...но не судьба. И я тогда не шутил, говоря, что не прочь завладеть твоим кораблем. Вряд ли мне это удастся...в скором времени, хотя кто знает. Но, раз уж ты оставила меня с носом и пустила мой план крахом, то и сама пойдешь на дно вместе с ним. Дьявол с ней, с девчонкой, но раз уж это дело не принесет мне выгоды материальной, хоть моральное удовлетворение получу.

   Шивилла невесело, иронично рассмеялась.

   - Знаешь, что самое смешное? - собеседник покачал головой, улыбнулся и сделал вид, что обратился в слух. - Я понятия не имела, кто эта мелкая и она мне ни на кой черт аж ни разу не сдалась... Но если бы я знала, что ты от меня хотел, я бы не отдала тебе ее хоть бы по одной причине - из принципа.

   - Вот он, типично бабский поступок. Я-то всегда знаю, из-за чего рискую. А ты готова пустить в бой своих матросиков ради того, сама не знаешь, чего? Видно, твои роскошные кудри корнями вросли в мозги и вытянули из них все соки. "Расхреначу весь корабль и команду пошлю на дно, лишь бы показать, какой я обуенный капитан", да? А потом еще: "Это не я, это все они винова-а-аты-ы-ы!", - тоном плаксивой, капризной девицы спародировал он. - Вот поэтому тебе никто и не верит. Гениально, не так ли? Я всегда говорил, что женщины не могут управлять. Как бы хорошо они ни смотрелись у штурвала, у печки и в койке они все равно будут выглядеть куда лучше.

   - В таком тоне ты будешь со своей мамой разговаривать... - огрызнулась рыжекудрая, более всего уязвленная в свое самое больное место. Ее ведь нагло обозвали "женщиной"! - Ах, извини, забыла, - она же, наверное, очень занята, обслуживая дюжину вонючих бродяг в самом захудалом портовом борделе, - дерзко отвечала девушка, как ни в чем не бывало пожевывая кончик своей сигары.

   - Дорогая моя, я бы с удовольствием предложил бы тебе заткнуть свой прелестный ротик чем-нибудь подлиннее и потолще этой штуки... - не успел Алваро завершить этот медовый обмен любезностями, как рыжая сгребла его за грудки прямо через прутья решетки и со всей силы приложила наглой мордой о дверь своего временного пристанища. - Люблю девушек с характером... - хрипло прошептал он, облизывая кровь с разбитой от встречи с решеткой губы, но не переставая при этом улыбаться. Будь при нем оружие, пират, пожалуй, был бы давно уже мертв, так как Шивилла в порыве гнева не преминула бы им воспользоваться. Но Алваро был безоружен, как невинное дитя, поэтому девушке пришлось ограничиться только тем, что еще раз дернуть его на себя, припечатывая к прутьям. А мужчине хоть бы хны, он мог просто подумать: "Поиграли и буде", и жалобно воззвал. - Стража!..

   Когда в коридор по первому зову вбежал солдат, Гайде уже отпустила мерзавца из цепкой хватки, бросила, как что-то невероятно гадкое, обо что и руки марать жалко. А пират (стоит отдать должное его актерским талантам), почуяв благодарного зрителя, тут же всем своим видом изобразил глубокий ужас, разве что штаны не подмочил для полной убедительности.

   - Она... Она... - пролепетал он, одной дрожащей рукой указывая в сторону камеры, а другой сперва размазав пару капель крови по половине лица, а потом потирая шею так, словно до сих пор чувствовал, как его кто-то душит. - Чуть не убила меня!.. Это настоящая демоница...сделайте с ней что-нибудь.

   Страж, дежуривший сегодня подле "опасной преступницы" был не слишком энергичен и явно не особо доволен своей работой, на лице его, уже избражденном следами прожитых лет, отражалось пренебрежительное неудовольствие. Причем в адрес обоих действующих лиц этой комедии.

   - Что она вам сделала? - довольно-таки апатично поинтересовался он у "пострадавшего".

   - Чуть не убила!.. - срывающимся голосом повторил пират, в страхе тараща глаза на Шивиллу. - Вцепилась прямо через решетку...

   - Так зачем же вы к ней вообще полезли? Ну что за люди, ума вообще нету... - проворчал охранник, снимая с пояса связку ключей. - А с тобой, Гайде, разговор будет отдельный. Раз уж с тобой нельзя ни о чем договариваться, и вести себя по-хорошему ты не умеешь...

   На улицу Алваро Триз вышел в приподнятом настроении, буквально сияя, как новенький золотой. Там же в сгустившихся сумерках от стены отделились две фигуры, явно ожидавшие пирата, присоединились к нему, и между ними троими завязался оживленный разговор. А, не успев далеко отойти, в круге света ближайшего фонаря они столкнулись с еще одной мужской фигурой в треуголке с красным пером.

   - А ну-ка, стой, коротышка! - скомандовал Алваро, преградив путь судовому врачу и посмотрев на него сверху-вниз. - Что ж ты выглядишь таким знакомым... Второй раз вижу, а уже примелькался. А почему же без цветов? - поинтересовался Триз в своей обыденной манере. В чем, в чем, а в отличной памяти ему отказать было нельзя.

   - А я вас без шляпы сразу и не признал... - на свой страх и риск парировал Ларри. - Эклектика уже вышла из моды?..

   - Эй, кэп, это он вас "эпилептиком" назвал? - возмутился один из сопровождавших пирата парней. - Может, ему того, врезать разик - пущай не умничает?..

   - Нет-нет, что вы! Ни в коем случае, не надо "того". Не трогайте нашего маленького рыжего друга, - великодушно предупредил едва не свершившуюся расправу капитан. - Не забывайте, что мы сейчас должны быть добродетельны и честны, как невеста, которая убеждает жениха в своей девственности. Иди своей дорогой, рыжий, - "смилостивился" Алваро, - ...на этот раз. Но если будешь не по делу возникать вокруг своей капитанши, не удивляйся, если и с тобой вдруг случится что-нибудь нехорошее.

   Ларри был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе смачно выругаться, и слишком осмотрителен, чтобы продолжать дерзить. Поэтому он нашел "золотую середину".

   - Хорошего вечера, - отчеканил он, давая понять, что на этом разговор окончен. Разминувшись с этой форменной шайкой, Лауритц вошел в здание и машинально повторил свое пожелание хорошего вечера уже охране, и в уже более любезной форме. Когда же он спустился по узкой лестнице на нижний уровень, куда его без особого энтузиазма, но все-таки допустили, то столкнулся нос к носу с немолодым солдатиком в синем мундире.

   - Вечер добрый, сэр, - поприветствовал служивый. - Мы врача не вызывали.

   - В этом могу за вас только порадоваться. Но я здесь не как врач, я хочу повидать Шивиллу Гайде. Пожалуйста, если дозволено.

   - Вы уверены, что хотите ее видеть? - с усталой иронией в голосе поинтересовался солдат. - Она вон одному посетителю чуть уже шею не свернула.

   - Я уверен.

   - Ну, тогда давайте, сэр. Скажите только, как вас звать?

   - Лауритц Траинен.

   - Хорошо, входите, доктор Траинен. Если что - зовите, я буду стоять здесь в проходе. Всегда к вашим услугам...

   Уж больно явно прозвучал в последней фразе сарказм, но доктор и так искренне надеялся, что охрана ему не понадобится. Завернув в слепой отросток тюремного коридора, где одна напротив другой располагались всего две камеры, в одной из них Ларри увидел Шивиллу, Девушка возлежала на простом тростниковом тюфяке, поза ее выглядела настолько свободной и непринужденной, что можно было подумать, будто она спит. Единственный фонарь, висевший на стене, подарил ее уже давненько не видевшим мыла волосам блеск, какого модницы специально добивались маслами и помадами, а также удивительный винный оттенок. В этом слабом свете ее красивое лицо казалось спокойным и умиротворенным, будто бы она вовсе не в тюремной камере находится, а в своей постели...

   - Шивилла?.. - негромко окликнул лекарь.

   Девушка нехотя пошевелилась, приподнялась на своем аскетичном ложе и повернула голову в сторону говорившего, по-кошачьи щурясь.

   - Кто здесь? - кто еще посмел нарушить ее покой?

   - Это я, Лауритц.

   - Ах, явился, не запылился... - протянула она, возвращая себе лежачее положение.

   - Капитан... - сердце судового врача на мгновенье болезненно сжалось, а затем задало такой ритм, от которого он кому-нибудь из своих пациентов уже мог бы прописать что-нибудь успокоительное. - Как вы? Мы можем здесь свободно разговаривать?..

   - Можем, отчего нет... Здесь никто не подслушивает...даже жаль.

   - Вы в порядке? Они вас не...

   - Что? Не обижали, не пытали, не насиловали всем скопом?.. Нет, ничего такого, - быстро ответила она тоном человека, которому умышленно скверно удается деланная беззаботность. - Только разговоры разговаривали. Умереть от одиночества мне здесь точно не дадут. И с голоду не помру, и не в стойле, вроде, ночую...

   - Ну, и то хорошо... А еще здесь прохладней, чем на улице, это даже, в некотором роде, приятно...

   - Нравится? Может, хочешь поменяться со мной местами? - грубо оборвала она его, повысив голос до тона, который не предвещал ничего хорошего.

   - Прости...те, - прикусил язык Ларри. - Нет, я совсем ничего такого не хотел... Я вообще меньше всего хотел, чтобы вы здесь оказались...

   - Кто ты такой, Ларри? - неожиданно спросила Гайде, уставившись прямо на собеседника, и ее глаза блеснули из тени.

   - Ну, как же... Лауритц Траинен, доктор медицины. Ваш судовой врач...если я, конечно, еще не разжалован. И ваш друг, смею надеяться...если еще имею право им называться.

   - Ой ли! Кто ты такой и откуда взялся? Откуда свалился на мою голову...может, тебя подослал кто? Это диверсия, заговор против меня?.. Неужели я действительно плохо разбираюсь в людях... - слова ее и сопровождающий их взгляд, уже не обвиняющий и не гневный, а презрительно-разочарованный, каким девушка могла бы окинуть скверно построенный корабль или неспелый манго, оказались оскорбительней пощечины. - Отродясь не видела еще людей, которые вот так одним движением с легкостью создавали бы вокруг себя столько неприятностей. Ты ведь знаешь, моряки - народ суеверный, и если на судне заводится что-то, что, как им кажется, приносит неудачу, от этого очень быстро избавляются.

   - Никто меня не подсылал, - обиделся такому предположению судовой врач, не поняв, серьезно капитан говорит или все-таки изволит шутить, - я сам по себе... И вы будете несправедливы, если скажете, что во всем происходящем виноват я один. Нам всем просто не повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. Но лично я никогда, ни за что бы не причинил вам вреда...умышленно... Если не хотите, можете мне, конечно, не верить...

   - Хотелось бы тебе верить...да что-то не очень выходит. Ты уже однажды спас меня, я это хорошо помню, моя благодарность за твой поступок никуда не исчезла. Но ты же и до ручки меня довел, это я тоже не забуду... Мой папаша всегда говаривал, что плохие поступки не марают хороших, а добрые дела не отмывают злых. Поэтому он мог одновременно выдать члену своей команды щедрую награду за доблесть в бою, а потом тут же велеть высечь его за недавнюю же провинность. Поэтому и "раскаявшиеся" пираты, как он говорил, всегда останутся пиратами, как их не прощай и не переименовывай... Так зачем ты пришел сюда сейчас, помочь или добить окончательно?

   - Я хочу помочь.

   - Девочка нашлась?.. - в голосе капитана властные нотки на долю секунды сдали позиции, уступив место робкой надежде.

   - То же самое я мог бы спросить у вас, - вздохнул Ларри. О, как бы он хотел порадовать Шивиллу своим ответом, но радовать ему было пока нечем. - Но сам уже вижу, что скорее нет, чем да... Правда, у меня уже есть план, я думаю, хороший, и я уже встал на один довольно четкий след. Я надеюсь, он меня приведет к нашей маленькой принцессе.

   - Так какого же дьявола ты тогда делаешь здесь, если она еще не нашлась??? Если есть план - так действуй, шевели шестернями! Тут каждый час на счету... Ее сейчас ищут в десятки пар глаз и рук, а результата никакого. На нашего вылощенного капитанчика "Ветрокрылого" рассчитывать нельзя. Знаешь, этот Вейдвальдс еще более-менее сносный малый... Дотошный, конечно, его расспросы мне уже в печенках сидят. Но я знавала и похуже... Только нет у него здесь той власти, какую ему хотелось бы иметь... Я бы даже позлорадствовала, если бы только от его неудач не зависела глубина задницы, в которой я очутилась, - темперамент капитанши не позволял ей смирно сидеть на одном месте, ожидая своей участи, поэтому нерастраченная энергия у нее уходила в бесплодный гнев. Гайде с ума сходила от того, что не может ничего сделать, и чувствовала себя человеком, который видит настоящих привидений, а ему никто не верит, еще и посмеивается за спиной - ощущение, как из кошмарного сна. Но от всех бед у рыжекудрой было одно лекарство. Тебе одиноко? Наори на кого-нибудь. Страшно? Наори матом. - А вот люди его - те еще дуболомы, - продолжала она. - Я не удивлюсь, если они будут искать нечто в пышном платьице из органзы и самоцветной диадеме, и, разумеется, ни черта не найдут. Только ты еще можешь более-менее представлять, где искать эту мелкую чертовку... Но и ты вместо поисков занимаешься непонятно чем!

   - Не гневайтесь, капитан. Я только хотел удостовериться, что с вами все в порядке, и дать вам знать, что мы не сидим, сложа руки, - мягко проговорил Ларри, пытаясь утихомирить девушку. Он понимал, что на него она будет злиться больше, чем на кого бы то ни было... Возможно даже попытается учинить расправу, так что разделявшая их решетка оказалась кстати. Но молодой человек искренне хотел исправить ситуацию, а сил в этом ему лучше не придаст ничто, кроме как свидание с Шивиллой и, может, даже парочка ее бодрящих тумаков. - Что передать экипажу? Чем закончилась история с фонтаном?..

   - Да ничем не закончилась. Суд назначили на следующую неделю. Вряд ли мне грозит здесь что-нибудь серьезнее штрафа, но они, похоже, специально издеваются. Хотят, чтобы я в полной мере осознала свою вину и раскаялась...сейчас же. Расскажи лучше, как команда переносит мое отсутствие?

   - Команда? Ну...неплохо...

   - Вот тут только не надо врать. Насколько плохо по десятибалльной шкале?

   - Примерно на тройку.

   - Ах, значит, бунтовать не собираются... И то ладно.

   Разговор себя исчерпал, не зная, что еще добавить, собеседники погрузились в затянувшееся, неприятное молчание, с каждой секундой становившееся более напряженным. Было слышно, как где-то за стеной глухо раздаются чьи-то шаги, и даже как звенят крылья роящейся вокруг коптящего фонаря мошкары.

   - Ты еще здесь? - проворчала девушка, не глядя на врача и обращаясь куда-то в пустоту.

   - Почти. Я уже ухожу, но собираюсь обязательно вернуться. Я обещаю...нет, я клянусь, я вытащу вас отсюда! Шивилла?.. - Ларри протянул раскрытую ладонь сквозь железные прутья, словно прямо сейчас мог за руку вывести девушку из темницы. Пленница же в ответ на этот жест не сдвинулась со своего места, только подняла повыше скованные запястья и демонстративно позвенела своими кандалами, как сказочный призрак. - Мне очень жаль... - прошептал лекарь.

   - А уж мне-то как жаль, - вторила ему мореплавательница и отвернулась к стене. На этом беседа была окончена.

   Не самая приятная получилась встреча, может быть, хоть в следующий раз будет лучше... Когда Лауритц выходил из здания тюрьмы, уже совсем стемнело. Он вздохнул, запустил руку в жилетный карман и нащупал там то, что не ожидал. Молодой человек извлек нечто прямоугольное, завернутое в белую салфетку и...вкусно пахнущее, а, развернув, обнаружил сахарное печенье, на котором глазурью был написан адрес небезызвестной кофейни. Печенье он не без удовольствия стрескал, а адрес надежно сохранился в его памяти.