Лауритц переминался с ноги на ногу, стоя на крыльце здания под большой блестящей вывеской "Первая кофейня". Судя по тому, что ему уже сообщили - первого подобного заведения, основанного в городе, лидера по качеству, первого в списках самых известных и дорогих, того, которое после единственного посещения навсегда окажется в вашей памяти как первая любовь и первый поцелуй...
- Доброе утро, я принес вашу книгу... - репетировал он, обращаясь к отполированной дверной ручке. - Спасибо, книга мне очень помогла, но один момент... Нет... Здравствуйте, это я...
- Здравствуйте! - входная дверь распахнулась совершенно неожиданно, а на пороге появилась сама хозяйка, как всегда с сияющей улыбкой, облаченная в нежно-розовое, закрытое, но при этом полупрозрачное одеяние, а прическу ее украшала пышная чайная роза в тон наряду. - Я вижу, что это вы, Лауритц. Я очень рада, что вы так скоро пожаловали... Да вы не стойте на пороге, проходите. Чашечку кофе?
- Благодарю, но я обычно предпочитаю другим напиткам чай. Чай я предпочитаю, - повторил он, как волшебную мантру, надеясь, что она оградит его от нежелательных воздействий.
- Нет-нет, так не пойдет, здесь принято пить только кофе... Хотя, я, конечно, не стану настаивать... - двери захлопнулись как по мановению фокусника, упрятавшего кролика под потайное дно своего волшебного ящика, впуская доктора в уже знакомый, тепло и сладко пахнущий зал. - Вы ведь мне книгу принесли, не так ли?
- Да, только...
- Вот и хорошо, - быстро продолжила девушка, не давая и слова вставить между своих реплик. - Пойдемте со мной, занесем в мою библиотеку, поставим на полочку.
Второй этаж ее особняка оказался еще интереснее, чем первый. В общем зале там в стене было прорезано прямоугольное окно-ниша, застекленное со стороны обзора, а за ним располагался огромный аквариум. Вернее будет сказать, террариум, так как заполнен он был не водой, а влажной землей, усаженной папоротниками и цветущими травами. В разных его отсеках, разграниченных тонкой, почти невидимой, воздушной материей, обитали разные представители мира насекомых. Ближе всего к наблюдателям сейчас сидела причудливая бабочка, пестрые крылья которой, размахом больше сложенных вместе ладоней, напоминали разноцветный витраж, вставленный в черненую рамку. Насекомое замерло, словно позировало специально, но стоило Ларри протянуть к нему руку и коснуться пальцем стекла, как причудливый мотылек спорхнул со своего места.
- Вы увлекаетесь насекомыми? Ни за что бы не подумал... Честно говоря, я намного органичнее представляю вас с породистым домашним котом, или какой-нибудь собачкой, знаете, маленькой такой.
- Да, это - одно из многих моих увлечений, могу наблюдать за ними часами... А эта бабочка мне, кстати, особенно дорога. Это - подарок. Был у меня не далее, чем в прошлом году, один знакомый натуралист, так он души не чаял в своих жучках да паучках, собирал их по всему свету...
- Был?.. - осторожно переспросил Лауритц.
- Да, был. А потом он...уехал. Все они рано или поздно уезжают, вот и вы тоже, и оглянуться не успеешь... - Нейла вздохнула, но через мгновение ее коралловые уста снова тронула улыбка.
- А это что такое? - полюбопытствовал молодой человек, указывая на причудливую громадину в самом центре нижнего яруса террариума. Ларри с детства отличался любознательностью и тягой к природно-научным дисциплинам, но одно дело просовывать соломинку в отверстие муравейника или наблюдать за метаморфозом личинки стрекозы на берегу ручья, а совсем другое - разбираться в экзотических насекомых, внешний вид которых в дикой природе вызвал бы желание не подходить к ним слишком близко...
Увлекшее его внимание существо было размером не меньше воробья, ярко-зеленого, как только распустившаяся листва, цвета, с толстым, чуть загнутым кверху брюшком, долговязой грудью, от основания которой расходились четыре длинные, точно паучьи лапы. На передние лапы насекомое не опиралось, они у него были похожи одновременно на клешни и на руки, одетые в расклешенные зеленые рукава. Эти "руки" оно сложило в молитвенном жесте и лишь слегка покачивалось на месте, глядя прямо в сторону людей крупными глазами-бусинами.
- О, это тоже один из моих любимчиков. Вернее, одна, это - самочка, самцы будут помельче...и поопасливей, - Нейла коротко рассмеялась. - Это - настоящие тигры мира насекомых. Как и эти хищники, они выслеживают свою добычу из засады, могут невероятно долго простоять в одной позе, без движения, слившись с окружением, а потом совершить один молниеносный бросок и ухватить жертву своими мощными лапками. Охотятся они на все, что не крупнее их самих...но в случае необходимости могут нападать и на тех, кто больше. Очень смелые существа.
Помимо удивительного наполнения, жилище Нейлы обладало и оригинальной планировкой. Из зала-прихожей, в который вела лестница с первого этажа, открывалась только одна дверь - в хозяйскую спальню, а от опочивальни уже, как лучи от центра, расходились все остальные комнаты. Должно быть, не очень уютно спать в комнате, целостность которой по всему периметру нарушена была множеством проходов. Но владелица кофейни объяснила, что так как давно живет одна, то так ей даже удобней - все необходимое находится в пределах досягаемости, на одинаковом расстоянии... Кстати, на свое "прискорбное одиночество" и "щемящую тоску" она не самым прозрачным образом намекала уже не в первый раз, Ларри уже устал делать вид, что в упор не замечает подаваемых ему сигналов. Пожалуй, последней каплей оказалась сама спальня, балдахин над широкой кроватью был отдернут, как занавес, бесстыдно являя взору гостя небрежно откинутое расшитое одеяло и чуть смятую шелковую постель, показывающую, что дама любит подольше понежиться в объятьях грез (ах, если бы только грез) и еще даже не потрудилась здесь прибраться или привлечь к этому прислугу. Эта неблагопристойная демонстрация почти склонила доктора к тому, чтобы встать на путь к отступлению, но хозяйка словно почувствовала это и грациозно преградила ему дорогу.
- Ах, Лауритц, а помните, я вчера обещала вам показать свою коллекцию часов? Поверьте, она вам понравится... И только не вздумайте ссылаться на занятость и недостаток времени, для этого у вас точно минутка найдется. А то ведь от своих шестиногих друзей мне пришлось вас самой оттаскивать, как мальчишку от кукольного театра. Так что не откажите мне в любезности, вам обязательно понравится, - добавила она елейным голосом.
Хваленая коллекция, для хранения которой была отведена целая комната, оказалась не слишком велика, но и не слишком мала - с три десятка экземпляров. Помимо часов здесь было еще несколько занимательных безделушек, каждая по-своему уникальная - табакерки, блокнот в переплете из тисненой кожи, золотое перо для письма и серебряные запонки, статуэтка жука-скарабея, катящая циферблат, как навозный шарик, уточка, выдутая из цветного стекла и один из тех "вечных двигателей", которым можно одним прикосновением задать движение на множество минут... Каждая вещица занимала свое место и, вроде бы ничем не связанные между собой предметы выглядели на удивление гармонично упорядоченными. А в самом дальнем углу стояла шкатулка, обитая черным бархатом с тонким золотым кантиком, и она, само собой разумеется, привлекла едва ли не больше внимания, чем все остальное, что стояло на виду. В ответ на вежливый вопрос о содержимом ларчика, Нейла сразу согласилась его открыть, но лишь на две секунды показала большой блестящий циферблат, покоившийся в ней на бархатной подушечке. Так же быстро она захлопнула его, мотивируя это древностью часов, на которые не должен лишний раз попадать солнечный свет, сказав что-то не очень убедительное про окисление, она поспешила перевести беседу немного в другое русло.
- А можно мне еще раз взглянуть на ваши часы? А то я их видела вчера только мельком, когда вы торопились от меня сбежать... - у Ларри не было причин отказать девушке. - Да, действительно, великолепная работа, чистое серебро, массивные, но при этом такие изящные... - восхитилась она, пристально рассмотрев часы и взвесив их на ладони. - Только вот они спешат на целых три минуты!
- Не может этого быть, - уверенно заявил Траинен, - они новые, и приобрел я их у проверенного мастера, которого и вы, кстати, должны знать.
- Может, да вы сами посмотрите. Так вот почему вы такой суетливый, - шутливо заметила Нейла. - Позвольте, я немножко переведу их и выставлю так, как надо... - и ее холеные пальчики ловко взялись за колесико завода...
А вскоре судовой врач уже сидел за столиком на очаровательной зеленой террасе, неизменно рядом с Нейлой, и потягивал горячий шоколад из беленькой фарфоровой чашечки. Кругом цвели широколистные деревья, ветви которых были унизаны одновременно и ароматными соцветиями, словно вылепленными из белого и желтого воска, и плодами - душистыми померанцами, крохотными разноцветными яблочками и глянцевитыми красными ягодами. Легкий теплый ветерок нагонял рябь на поверхности небольшого, в два обхвата, идеально круглого прудика.
- Нравится ли вам здесь, господин доктор?
- Отчего же не нравиться - нравится... - тихо проговорил он, поворачиваясь к хозяйке и аккуратно водружая чашку на блюдечко с голубой (а как же без этого) каемочкой, но тут по его лицу промелькнула едва заметная тень тревоги, словно он вспомнил что-то важное.
- Вы только не нервничайте, - поспешила успокоить его девушка, прикасаясь к его руке, - вы ведь доктор, вы и сами знаете, что излишние беспокойства не идут на пользу здоровью. Не жалеете вы себя совсем, а зря... За вас всегда будет кому поработать, а вы отдыхайте, Лауритц, расслабьтесь... Здесь вас никто не побеспокоит, уж я об этом позабочусь... - бархатным, вкрадчивым голосом добавила она и встала у него за спиной, поглаживая тонкими пальцами его медные кудри. В это время внезапный порыв ветра перелистнул у лежащей на столе книжки сразу десяток страниц, выдергивая и увлекая за собой несколько заложенных, наспех исписанных листков, ставших внезапно никому не нужными...
Как написал бы какой-нибудь провинциальный драматург между актами своей увеселительной пьески - прошло три дня. Три ужасно долгих, тягучих, как ириска, дня судовой врач больше нигде не появлялся. Те, кому до него было дело на "Золотой Сколопендре", думали, что он или сбежал, или встрял во что-то очень серьезное...например, Шивилла его таки прибила. Капитанша тоже подозревала, что доктор позорно и трусливо дал стрекача, хотя в душе у нее еще ощутимо теплилась надежда на то, что он может быть занят поисками. Занятый теми же самыми безуспешными поисками Виллем Вейдвальдс включил лекаря, явно скрывшегося с места преступления и теперь заметающего следы, в основной список подозреваемых. А пираты, по серьезному просчету в выше упомянутый список не попавшие, думали, что им удалось докторишку как следует припугнуть... Но на самом же деле он безвылазно провел все это время в "Первой кофейне".
Что он там делал, а главное, зачем, спрашивать было бесполезно, Ларри бы сам толком не смог ответить на этот вопрос. В основном он ел, пил, посиживал на шелковых подушках (на нейлином любимом диване так вообще должна была образоваться глубокая вмятина в форме судового врача), общался с разлюбезнейшей хозяюшкой, которая интересовалась им, как ближайшим, давно утерянным и внезапно вновь найденным родственником, и еще раз ел все, чем его от широкой души угощали. В этой до жути умиротворяющей праздности он залип, как муха из одного небезызвестного философского двустишья, севшая на варенье. А самое страшное, что из рыжей докторской головы каким-то чудесным образом напрочь вылетело то, что у него кто-то сидит в тюрьме, а кто-то простаивает в порту, кто-то потерялся и кого-то срочно надо спасать...
- Ты кушай-кушай, Лауритц. Мне так нравится, когда мужчина с аппетитом ест... - ворковала Нейла, подкладывая доктору очередной, уже сложно сказать какой по счету кусочек тортика. И Ларри ел, видит небо, уплетал за обе щеки, заправил за воротник салфетку, перестегнул ремень на две дырочки, но свою тарелку нужно же было оставлять чистой. В принципе, он вообще был не дурак вкусно покушать, только вот образ жизни к этому не располагал, а тут ему были и тортики, и кофе с пирожными, и молочко с печеньками, а главное - шоколад... Много-много божественного шоколада, а главное, совершенно бесплатно.
- Мне такая штука в голову пришла... - задумчиво протянул Ларри, выписывая десертной вилкой на тарелке шоколадные узоры. - Мне бы в порт сходить...
- Зачем, радость моя?
- Ну...не знаю. Просто так, захотелось отчего-то...
- Не нужно тебе это, - уверенно заявила Нейла. - Съешь же лучше еще этих мягких булок да выпей чаю...тьфу, то есть кофе, я хотела сказать. Ты меня уже запутал... Я устала, пойду - отдохну немного... Ты, главное, не скучай без меня.
Вскоре молодой человек остался почти совсем один - наедине с коробочкой маленьких кругленьких пирожных, сидевших в гнездышках из вощеной бумаги. В принципе, им уже был подписан приговор... Когда Ларри надкусил первое пирожное, на удивление, он вытащил зубами из теста маленький кусочек бумаги. При ближайшем рассмотрении это оказалось записочка, сложенная вчетверо, на которой пляшущим, но читабельным почерком было начертано: "Лауритц, ты слишком много ешь!". Доктор был настолько ошарашен неожиданной находкой, что перечитал ее еще трижды, дабы удостовериться, что ему не померещилось. Погрузившись в странные раздумья, он машинально надкусил и второе, в котором обнаружилась аналогичная "начинка", только уже с другим содержанием. "Я серьезно. Хватит жевать, сэр доктор!" - гласила она. Прекрасно. Вот он уже окончательно и бесповоротно съехал с катушек, раз уж с ним и пирожные начали разговаривать. Разломив третье, он прочел: "Не пора ли тебе делом заняться?"... И правда, а не пора ли?.. Судовой врач ведь не просто так сюда пришел. У него, несомненно, было какое-то дело, при чем важное, а то даже и не одно... А может быть, он и правда с ума сошел? Навыдумывал себе геройских миссий - куда-то бежать, кого-то искать, что-то спасать... Пусть этим другие занимаются. Зачем лишний раз напрягаться, совершать ненужные телодвижения, тратить душевные силы...когда можно просто схомячить вкусненькую пироженку. К чему Ларри с успехом и приступил. Но не тут-то было - навязчивые послания не оставили его, ведь они были вполне реальными, а вовсе не плодом его воображения. "Спустись в подвал! М." - призывало последнее из них... Лауритц тряхнул кудрявой головой, отгоняя от себя наваждение. "Какой странный сон мне привиделся..." - мог бы он процитировать сейчас своего уважаемого капитана в одной печально известной ситуации.
- А что я, собственно, здесь делаю?.. - негромко поинтересовался молодой человек сам у себя, но ему никто не ответил, что, впрочем, неудивительно. - Чтоб мне всю жизнь аптекарем проработать! Да что здесь, вообще, черт возьми, происходит?!.
Провалами в памяти лекарь не страдал (по крайней мере, он был в этом уверен до нынешнего времени), но сейчас у него было очень странное и не очень приятное ощущение, будто он проснулся не в своей постели и совершенно не помнит ни то, каким образом здесь очутился, ни как собирается отсюда выбираться и что делать дальше. Во время внезапной вспышки сознательности он аккуратно припрятал найденные "сокровища" в карман к часам...то есть, в тот карман, в котором обычно лежали часы, но теперь их там, почему-то, не обнаружилось. Это оказалось последней каплей, окончательно раздосадовавшей доктора, и он не нашел ничего лучше, кроме как попытаться последовать инструкции.
Хозяйки кофейни в общем зале не обнаружилось. Более того, на первом этаже этого до неприличия милого и уютного заведения вообще никого не было. Несмотря на то, что на дворе еще не стемнело, газовые гардины и тяжелые портьеры были плотно задвинуты, в помещении царил полумрак, рассеиваемый разноцветными лампадками, источавшими не только теплый свет, но и сладкий аромат, гармонично подмешивающийся к общему приторному букету, к которому нос судового врача уже так привык и почти перестал замечать. Подозрительная тишина нарушалась только приглушенным, еле слышным и таким далеким шумом улицы, так что Лауритцу померещилось, будто он слышит даже то, как тикают часы на втором этаже. А для того же, чтобы испугаться, он был просто слишком сыт и ленив... Обойдя кругом сладкое царство, Траинен нашел то место, которое искал - неприметный коврик, скрывающий квадратную крышку люка. Он как раз недавно его обнаружил совершенно случайным образом - нечаянно пролив на него немного кофе, он решил сдвинуть половичок и обнаружил люк...решил тогда ничего не трогать. Но сейчас рыжий особо не мешкал и не раздумывал, спускаясь вниз, в неизвестность. Подобной решительностью обычно обладает спящий человек, абсолютно уверенный в том, что он сам хозяин своим грезам и в вымышленном мире ему не может ничего угрожать.
Узкая, крутая лестница, не освещенная ничем, кроме как светом, падавшим из оставленного открытым люка, казалась довольно травмоопасной. Но человека, привыкшего к жизни на корабле, такой планировкой было не удивить. Оказавшись на нижнем ярусе, о существовании которого до этого можно было только подозревать, Ларри погрузился во тьму и уже пожалел, что не захватил с собой лампу или свечу, но, вытянув руки вперед, он быстро нащупал дверную ручку. Незапертая дверь поддалась и, из своеобразной "прихожей" любопытный гость попал в то место...в общем, в то самое, в которое он так искусно влипал с самого начала своих приключений.
Вот, что на самом деле скрывалось под шикарным особняком мадам Нейлы. И в этом, в принципе, не было ничего удивительного, вполне предсказуемо... В глаза, привыкшие к полумраку, ударил свет белых ламп, дополнявший солнечный, пробивавшийся из-под потолка, из подвальных окошек. Сощурившись, Лауритц рассмотрел огромную кухню... Хотя, если "кухней" назовут и любую закопченную каморку, в которой на ушлой печурке какая-нибудь неопрятная стряпуха варит баланду, то это скорее была мастерская. Как студия артели художников, где многочисленные подмастерья и ученики выполняют мелкие работы для своего великого мастера. Не смотря на кипящую работу, все здесь сверкало такой чистотой, что любо-дорого глядеть... А трудились здесь исключительно девочки, на вид самые обыкновенные маленькие девчушки, каждая стояла у своего рабочего места и тщательно выполняла отведенную ей функцию - одна разделяла яйца на белки и желтки и взбивала их в крутую пену, другая вымешивала тесто, третья подогревала, кипятила и помешивала что-то в маленьких кастрюльках на большой печке, кто-то в две пары рук выкатывал маленькие шарики конфет... Вернее, всем этим они занимались до тех пор, пока к ним не вошел доктор Траинен. После этого же они дружно устремили удивленные взгляды на него и, как по команде, замерли. У одной из юных кондитеров рот раскрылся от изумления, а растопленный шоколад, который она выливала на мраморную доску, заструился ей на передник. А младшая на вид девочка лет восьми, до этого старательно раскладывавшая конфеты по коробкам, от избытка чувств, вообще, попыталась спрятаться за дверцей буфетного шкафа. "Мужчина... Девочки, смотрите... Надо же... Это мужчина... И как он здесь очутился?.. Как сюда попал?.. Бедненький..." - дружный шепот прокатился по помещению, как шум прибоя. Но тут из общей стайки к рыжему чужаку выбежала невысокая, худенькая девочка в платьице и в белом переднике, как и у ее коллег, ее короткие темные волосы были спрятаны под белую косынку.
- Лауритц! - выкрикнула она, бросившись обнимать судового врача и уткнувшись лицом в его жилетку. Молодой человек слегка опешил от таких проявлений нежности, аккуратно взял девочку за плечи и слегка отстранил от себя, разглядывая ее с таким интересом, словно видел ее в первый раз в жизни.
- Привет...хм, да я тебя знаю!.. У тебя зеленые глаза, почти такие же красивые, как у капитана Гайде... Кстати, где она? Ах, да, ее ведь посадили в тюрьму, такая неприятность приключилась...
- Лауритц!!! - девчонка ошарашенно захлопала круглыми от удивления малахитовыми глазищами. Она не стала дослушивать странное бормотание своего друга, подбежала к столу, схватила стоящий на нем графин с водой и с размаху, не жалея, выплеснула его содержимое доктору в лицо. Лауритца это практически не смутило, он вынул из-за воротника тоже успевшую насквозь промокнуть салфетку и утерся.
- Это, пожалуй, было лишним, - флегматично-строгим учительским тоном заметил он, складывая свою салфетку, - Олли, вот никогда ты не отличалась особо изысканными манерами, несмотря на то, что твой папа и... Олли?! Это ты??? Это, правда, ты? Как ты здесь очутилась...постой, а как, собственно, я сам здесь очутился?.. - что-то оттаяло в засахаренных докторских извилинах и мозги заработали в привычном...или почти привычном режиме. Он встрепенулся и, не веря своим глазам, принялся осматривать девочку со всех сторон - не призрак ли это, цела ли она, и она ли это, вообще.
- Сэр доктор Траинен!.. - недовольно воскликнула маленькая аристократка, явно напуганная неадекватным поведением судового лекаря, всегда казавшегося оплотом благоразумия и правильности. Ей бы стоило выбежать на улицу или хотя бы подойти к окну, дабы проверить, не обрушилась ли твердь небесная на твердь земную, если уж Ларри выделывает такие номера. Но она ограничилась только тем, что выплеснула свое возмущение. - Ты меня не узнаешь?! Узнаешь?.. Я думала, что ты пришел меня спасать, как настоящий рыцарь, а ты...ты...тут пирожными объедаешься??? Да ты же...врач! Что это значит? На кого только ты стал похож?.. - девочка стряхнула крошки с его жилета, и те посыпались, как и ее вопросы. - Забери меня отсюда!.. Забери-забери-забери... - совсем разнервничалась она и под конец добавила для ясности, пусть и неуверенно. - Это приказ.
- Извини, - смутился Ларри, в силу своего темперамента иногда бывший не в состоянии подстроиться под такие эмоциональные вспышки. - Как могла бы сказать ты, прости-прости-прости меня... Мне кажется, я сейчас, как ни прискорбно это осознавать...немного не в себе. А был, может даже, боюсь, и не немного... У меня до сих пор такое ощущение, что я сплю и вижу сон, и что если меня ущип... Ай!.. Благодарю, ваше высочество... Хотя, пожалуй, проснуться в своей койке на "Сколопендре" было бы тоже неплохо. Но скажи же мне, как ты сюда попала?..
- Вечером того дня, когда мы только остановились в порту, я...просто гуляла по палубе, а там...
- Ты сбежала, опять, - скорее констатировал, чем спросил лекарь.
- Нет, я не сбегала, честно-честно.
- Что-то, когда люди говорят правду, у них так глазки не бегают...
- Ладно...я сошла с корабля. Я знаю, что этого нельзя было делать, но мне просто хотелось...
- Это я себе примерно представляю. Я понимаю, что тебе пришлось очень несладко, но давай подробности я внимательно выслушаю потом. Сейчас у нас не очень много времени, так что постарайся рассказывать только по существу, сразу дальше, ближе к этому моменту, хорошо?..
- Хорошо... Я попала на этот ужасный, страшный, грязный...ладно-ладно, по существу...на невольничий рынок. Но мне не пришлось там долго стоять, мне сказали, что мне очень повезло... Меня забрала одна женщина. Она отдала торговцу деньги и сказала, что я должна идти с ней... Она меня купила... Она выглядела довольно прилично и говорила мне, чтобы я не боялась, и что теперь я в хороших руках...
- А как выглядела эта женщина? - заинтересовался Траинен. - Она была молодая...красивая?..
- Нет-нет, - уверенно замотала головой Молира, - не молодая. Взрослая...как это говорят, чтобы никого не обидеть, "зрелая". Примерно, как наша кок...кокша...в общем, повариха на корабле. Может, даже чуть старше.
- Точно?
- Совершенно точно! Она привела меня сюда и дала работу, а еще сказала, что я поселюсь в комнатах с другими девочками и, если только буду быстро учиться и усердно работать, то меня ждет хорошая жизнь... Я, конечно, не хотела ее "хорошей жизни", но постаралась притвориться, что только ее мне и надо. Я думала, что смогу поскорее сбежать, но это оказалось не так-то просто - двери и окна здесь открываются и закрываются не тогда, когда мне хочется, а только тогда, когда надо... А потом появился ты. Я даже не знала, удивиться мне, или обрадоваться, поэтому сделала это одновременно. Тебя я видела все чаще, подглядывая то в оконце, то в щель в полу... А потом решила тебя подтолкнуть.
- Как тебе только пришла эта идея с пирожными?.. Это, не побоюсь этого слова, гениально. Рискованно правда...откуда ты знала, что их буду есть именно я...именно в таком порядке, и что я их прочитаю?
- По-моему, я тебя уже хорошо знаю. У тебя же в лазарете всегда такой порядок, я помню, как ты нервничал каждый раз, как я брала какую-то вещь, а потом клала ее не на место. Ты и книги на полке расставляешь, как в библиотеке, в алфавитном порядке... Ты бы точно стал есть пирожные из коробки ровно так, как они уложены - если в ряд, то справа налево. И почитать ты всегда любил... Да у тебя даже беленые и небеленые сорочки в сундуке лежат, разложенные по тонам от белого до светло-серого! У меня даже камеристка в гардеробе такой аккуратности достичь не могла...
- Когда это ты рылась в моих вещах?..
Девчачьи голоса на кухне-мастерской, до этого напоминавшие шум прибоя, теперь стали похожи на нестройные перекликания крикливых чаек. Налюбовавшись на развернувшуюся посреди их рабочего места сцену (а, судя по их реакции, такое у них раньше вряд ли случалось чаще, чем никогда), дети дружно отмерли и принялись оживленно переговариваться и спорить друг с другом.
- Ему нельзя здесь находиться...
- Да ему вообще лучше убираться отсюда, пока не поздно...
- Уже поздно, как только они приходят, сразу становится слишком поздно...
- Это она во всем виновата, она его сюда притащила...
- Следи за сковородкой, а то кофе подгорит, Хозяйке это не понравится...
- Нужно позвать Хозяйку...кто не боится?..
- Да пусть уходят вдвоем, хуже все равно уже не будет...
- Стойте! - громко проговорил Лауритц, пытаясь перекричать девочек и, одновременно, утихомирить их. - Тому, кто потрудится и объяснит мне, что здесь происходит, я дам монету серебром, - ответом ему стало молчание, ни отказа, ни согласия. - Две монеты?..
- Нам не нужны деньги, господин. Мы здесь все равно никогда и ничего не покупаем, - вежливо заметила одна девочка со взбитыми белками.
- Ну, тогда... Я буду просто очень признателен тому, кто хоть что-нибудь сможет мне рассказать. Добрые девушки, сделайте милость - я ведь не враг вам, и вы мне (я надеюсь), не враги...
- Для начала, вам не надо бы здесь находиться. Это категорически запрещено. На кухню не входит никто, кроме Хозяйки и новых работниц. А нам строго-настрого наказано не общаться с посетителями, а уж тем более с мужчинами. Так что это нарушение сразу трех правил, - строго заметила сероглазая девица со сколотыми в пучок пшеничного цвета волосами. Выглядела она здесь самой старшей, на вид ей шел где-то пятнадцатый год.
- Тогда давайте сделаем вид, что меня вообще здесь не было, - осторожно предложил доктор. - И ни у кого не будет никаких проблем... Только я должен забрать эту девочку, - Олли юркнула молодому человеку за спину, - дело в том, что произошла большая ошибка, ее купили как рабыню, хотя не должны были этого делать.
- Ха! Нас всех тут купили. Может быть, у всех тут "большая ошибка" произошла? Так чем мы хуже... Хотя, Хозяйка говорит, что у нее могут работать только Хорошие Девочки. А Олли что-то не кажется очень хорошей. Если вы господин, пришли ее "спасать", так не беспокойтесь, ее и так выставят на улицу саму по себе. Вы бы лучше за себя побеспокоились...
- Так вы все здесь невольницы? Наверное, хотите на свободу?.. С этим нужно что-то делать...
- Нет, что вы, господин... - светловолосая рассмеялась чуть нервным смехом человека, которому угрожают игрушечным пистолетом. - С чего вы взяли, что здесь плохо? Нам-то как раз здесь очень даже хорошо... Мы должны каждый день благодарить судьбу за то, что оказались именно здесь. О таком многие из нас могли только мечтать! Работа кропотливая, но не грязная и даже приятная. Здесь тебе и жилье, и пропитание, и, между прочим, очень даже хорошее отношение. А в пятнадцать лет нас отпускают с отличным рекомендательным письмом, с которым можно устроиться служанкой в приличный дом, в таверну или на постоялый двор.
- Если кто-то из девочек особенно понравится хозяйке, она может оставить их ей прислуживать, а остальным по окончанию службы она даже разрешает выйти замуж за того, за кого хочется, - добавила еще одна из маленьких работниц. Эти слова девчонка протянула таким мечтательным тоном, что ее личные планы не будущее сразу стали ясны.
- Правда, правил надо много выполнять, но куда же без них... За провинности хозяйка не наказывает, а выгоняет с первого же раза, да только кому охота лишиться такого тепленького местечка? Лично мне совсем не охота. Между прочим, уже третий год хозяйка планирует взять себе ученицу, чтобы обучить ее не только мазать торты и лепить конфеты, а кое-чему посерьезней... Так-то. Так что ты, конечно, извини, Олли, но я расскажу всё про твои проделки. Пусть все знают, кто во всем виноват.
- Эй, Кира, - гордо обратилась к блондинке принцесса, - ежели доносчики у вас в почете - рассказывай, что хочешь и кому хочешь. Но только ты сказала сэру доктору, чтобы он сам за себя побеспокоился...почему? Что случилось?
- Ничего я не говорила, - девочка отвернулась и взялась за кастрюльку с остывающей глазурью, - вот Хозяйка придет, она вам сама все расскажет.
- Что за хозяйка? - переспросил Лауритц. - Нейла ее зовут?
- Мы не знаем, как ее зовут, - практически хором ответили, переглянувшись, сразу несколько девчонок, - мы всегда называем ее просто "Хозяйка".
- А как хоть она выглядит?
- Ну... Она такая... Не слишком молодая...
- Но и не слишком старая.
- Такого среднего роста...
- Скорее чуть-чуть высокого...
- И всегда одевается в красивое платье.
- А волосы у нее темные и прямые...
- Если она только не завивает их в кудри...
- Или не прячет под платок.
- Она почти никогда не готовит сама, только руководит процессом. Хозяйка говорит, что в этом и есть вся суть - то, что приготовлено маленькими невинными девочками, получается особенно...добрым, вроде как. Всегда слаще и вкуснее, вот почему всем так нравится.
- Но если она берется за что-то сама, то это получается...ого-го, - одна из рассказчиц изобразила руками жест, должный обозначать мировое величие. - Что-то совсем удивительное.
- Мы делаем большинство сладостей для кофейни, и еще чуть-чуть - на продажу. Хозяйка всегда сама приходит их проверять и забирает тогда, когда, как говорит, "хочет немножко развлечься"...
В итоге вывод можно было сделать один - никто толком не знал, кто такая хозяйка кофейни, несмотря на то, что некоторые работали здесь уже пятый-шестой год, зато все ее неимоверно уважали (едва ли не боготворили) и побаивались. Судовой врач от этого запутался еще больше. Он только-только начал более-менее соображать, а ему опять задали какую-то головоломку.
- Хорошо, - кивнул он, хотя ничего хорошего в этом не было, - а почему же лично мне стоит поостеречься?
Девчонки мгновенно разделились на два лагеря, один из которых утверждал, что их это не касается и говорить ничего не нужно, а другие предлагали все рассказать доктору, и пускай он поступает, как хочет. Споры продлились несколько минут.
- В прошлом году такое уже было, - робко заметил кто-то из младших.
- Да и в позапрошлом, и поза-позапрошлом, - добавили старшие.
- Раз в год она выбирает мужчину. Находит его и приводит к себе.
- Умного, красивого...
- Доверчивого, наивного, - ввернула Кира. - Такого, которого никто не хватится, обычно приезжего, без семьи, без особых друзей...
- Нам запрещено общаться с посетителями...
- ...особенно с мужчинами, - закончил это правило дружный хор.
- Поэтому мы о них почти ничего не знаем и почти никогда не видим. Хотя, при желании, конечно, можно изловчиться и что-нибудь подсмотреть или подслушать... Так вот, она приводит своего избранника сюда...а потом...потом его больше никто не видит.
- Нет, это абсурд какой-то... - проговорил Ларри и тут же попытался сам себя обнадежить. - Что значит "никто не видит"? Вы ведь этого знать не можете, если ни с кем не общаетесь и никуда не выходите, не так ли?..
- Лучше не спорьте, господин. Вам-то тоже неоткуда знать. Вы спросили, мы ответили - вы этого хотели? Не хотите - не верьте... Но если сказано "никто больше не видит", значит так и есть.
- Спасибо девочки, - быстро поблагодарила Молира оказавшихся такими словоохотливыми коллег...пожалуй, уже бывших, - а теперь нам надо уходить. Было приятно с вами поработать эти несколько дней... Хотя я теперь точно знаю, кем никогда в жизни не стану, если вдруг будет возможность - шоколадницей... Доктор Траинен, - она потянула Ларри за руку, - мы уже идем? А то мне здесь нравится все меньше и меньше. Странное что-то здесь происходит, очень странное...
- Вам полчаса хватит? - поинтересовалась светловолосая Кира, апатично вымешивая в сотейнике тягучую помадку. - Идите, куда хотите, а мы немножко подождем и все равно расскажем, что вы сбежали.
Больше не мешкая, они покинули удивительный подвал и его обитательниц, которые трудились не покладая рук, как усердные гномы в своих подземельях, только вместо руды и драгоценных камней они дело имели с шоколадом и орехами. Ларри сперва подсадил девочку на лесенку, ведущую наверх, чтобы она ненароком не упала и не расквасила свой аристократический носик, а затем закрыл крышку люка и задвинул ее ковром, словно так и было. И, уже почти собравшись уходить...
- Мои часы, - вдруг резко вспомнил Лауритц, - они остались где-то на втором этаже, я должен их быстро забрать.
- Ты что, с ума сошел?! - изумилась Олли, красноречиво повертев пальцем у виска. - Да забудь ты про эти часы и бежим! Неужели это так важно, ты себе, что ли, новые не купишь потом?
- Такие - не куплю. Это необычные часы... И стоят они, между прочим, не намного дешевле, чем ты на рынке. Только не обижайся, это была шутка. Ах, а где-то еще должен быть мой пистолет!..
- Ну, точно, сумасшедший... Тогда я с тобой не вместе. Ты - сам по себе, я - сама по себе. Ты - как хочешь, а я стремительно катапуль...капитель...в общем, спасаюсь бегством, - девчонка бросилась к выходу, по пути дважды обернувшись на доктора, дабы проверить не образумился ли он и не последовал ли за ней, и схватилась за дверную ручку. Впрочем, тянуть и толкать было бесполезно - входная дверь оказалась заперта на замок. - Проклятые двери! Действительно не открываются тогда, когда хочется...
- Не надо ругаться. Пойдем со мной, быстро заберем мои часы и, вполне возможно, найдем ключ. А, на худой конец, наверху есть терраса. Тебе когда-нибудь доводилось прыгать со второго этажа? Мне - да.
Делать нечего - Молира была уже достаточно взрослой и самостоятельной для того, чтобы принимать взвешенные и обдуманные решения, но она была еще слишком ребенком для того, чтобы следовать им, несмотря ни на что, поэтому девочка в очередной раз послушала судового врача, в надежде на то, что Ларри плохого не посоветует.
Проходя через пустующую (к большому счастью) спальню, они застали ее в гораздо большем порядке, чем когда Ларри увидел ее впервые. А в обстановке кое-что добавилось, а именно - большой стол, на котором стояли две глубоких, как супницы, керамических чаши, побольше и поменьше, рядом с ними в определенном порядке покоились инструменты, явно дорогие и старинные, похожие на хирургические, но давно вышедшие из обихода - скальпели, большие и маленькие ланцеты, проволочные петли, серповидный нож... А рядом покоилась толстая книга в темном кожаном переплете.
- Здесь почти так же интересно, как у тебя в лазарете... Все еще хочешь остаться? О, смотри, какая книжища...
- Есть какое-нибудь заглавие?
- Да. "Вкусные и полезные блюда из людей".
- Что, правда???
- Да нет же, шучу. Не написано на ней ничего. Правда, не думаю, что там сказки, которые она себе читает на ночь.
Миновав странную опочивальню, друзья оказались в "музейной" комнате. Пока доктор был занят поиском своих личных вещей, его подопечная с интересом разглядывала коллекцию. В жизни принцессе уже доводилось видать вещи более удивительные, поэтому сейчас она не выглядела особенно удивленной. Разве что...
- А здесь что такое?.. - полюбопытствовал ребенок, разумеется, указав на бархатный ларчик.
- Да ничего особенного, - отмахнулся Ларри, - там, как и везде - часы... Там - часы, здесь - часы...а, вот и мои! И пистоль тут же нашелся... Теперь мы можем со спокойной совестью...
- Милый мой Лауритц, ах, вот ты где... - медовый голосок раздался прямо у него за спиной, и рыжий в состоянии, близком к панике, обернулся, чувствуя, как по спине, несмотря на теплый воздух, расползается холодок. В дверях стояла королева этого сладкого царства, как всегда очаровательная и невозмутимая, точно увиденная сцена ее ни капли не удивляла. - А я тебя искала... Куда-то собрались?
- Прошу прощения, но я вынужден откланяться, - Лауритц изо всех сил постарался принять "непринужденный вид", так, будто бы он нигде не побывал и не узнал того, чего ему не следовало бы, но актер из него был не очень хороший. - И эту девочку я тоже должен забрать с собой...думаю, вы достаточно умны, чтобы догадаться, почему. Если потребуется, вам сегодня же возместят ущерб, который вы понесли из-за нее.
- Нет, к сожалению, это невозможно, - покачала девушка головой, слегка нахмурив брови.
- Вы меня не поняли. Это был не вопрос, а утверждение. Мы уже удаляемся, до свидания...а, в прочем, сам я, честно говоря, уже не рассчитываю на новую встречу.
- Это ты меня, видимо, не понял. Девочка, если нужно, пусть идет на все четыре стороны, но вот тебя я отпустить не могу. Не хочу я тебя отпускать...да и ты сам не хочешь покидать меня...
- Ошибаетесь, сударыня. Мне кажется, наша встреча была сплошным недоразумением. Я сам себе хозяин, так что если я хочу уйти, то уйду.
- Нет, не хочешь. Тебе же здесь хорошо... - вкрадчиво проговорила она, поманив к себе рукой. - Иди же сюда. И отложи свой пистолетик, все равно ты не сможешь им воспользоваться, - когда Ларри, не отрываясь от ее взгляда, медленно отвел руку с пистолетом в сторону и опустил его на полку, Нейла обернулась к Олли. - Уходи, девочка. Ты свободна, давай, беги, пока я еще добрая и не передумала.
- Еще чего! - возмутилась Молира, на которую никакие гипнотические уловки не действовали. - Я отсюда шагу не сделаю без сэра доктора.
- Ты мала еще и ничего не понимаешь. Убирайся немедленно, потом мне еще спасибо скажешь.
- По-моему, я как раз все прекрасно понимаю, - она попятилась чуть назад. - Но...пожалуй, я все-таки уйду отсюда, если вы мне ответите на один вопрос. Что лежит в этом сундучке? - девочка ухватилась за самые загадочные часы в коллекции.
- Нет!.. - взволнованно вскрикнула шатенка, и добавила уже спокойно. - Положи на место, это очень ценные старинные часы.
- Да?.. Интересненько... Так они, наверное, еще и очень хрупкие? - девочка поиграла ими в руках и сделала вид, что вот-вот уронит на пол.
- Да! Нет! Прекрати немедленно! Положи их на место...а лучше отдай их мне сейчас же! Пожалуйста, будь умницей, - но поздно уже было строить из себя "добрую тетю", единожды показав настоящие эмоции, женщина дала маленькой шантажистке повод не на шутку расхрабриться. Олли вооружилась тяжелым бронзовым подсвечником, положила драгоценные часы на стол и занесла над ними канделябр, как карающий меч.
- Ой, а он ведь тяжелый, я могу и не удержать...
- Умоляю, не делай этого! - стило Нейле сделать один шаг вперед, как девчонка замахнулась посильнее, и пришлось опять замереть. - Все, что угодно, только не эти часы! Да кроме них я разрешу тебе взять отсюда любую вещь, только оставь в покое...
- Отдайте ключ от двери, мы хотим уйти.
- Забирай... - помедлив с минуту, девушка извлекла из складок платья металлический ключ с незатейливой литой головкой и очень осторожно, держа буквально двумя пальцами, протянула его наглой девчонке. Она явно боялась, что от любого неосторожного движения маленькая растяпа может уничтожить ее сокровище.
Олли же опасливо сделала пару шагов навстречу своей "хозяйке и благодетельнице", чуть ли не дрожа выхватила из ее руки ключ и бегом вернулась на место. В этот момент лицо Нейлы на секунду исказилось злобой, но она быстро взяла себя в руки.
- А теперь верни мне часики... Хорошая, славная девочка... Олли, золотко мое, отдай часы, и спокойно идите, куда хотели. Вам никто не станет препятствовать.
- Правда? Вы обещаете, что нам никто не помешает?
- Честное слово, - задушевно пообещала девушка, приложив руку к груди а затем скромно, но почти требовательно протянула ее ладонью вверх.
- Что-то, когда люди говорят правду, у них так глазки не бегают... - скептически произнесла Молира и покачала забавно остриженной головой, с которой уже успела стянуть дурацкую кружевную косынку. То ли Нейла переборщила с елеем, то ли девочка просто так захотела процитировать запомнившуюся ей фразу... Но Олли в мгновение ока снова вооружилась своим подсвечником и изо всех силенок ударила по хронометру тяжелой бронзовой подошвой. Тут же воздух сотряс душераздирающий женский крик, Нейла согнулась так, словно ей солнечное сплетение пронзили клинком, а пальцы руки, которую она продолжала беспомощно тянуть вперед, судорожно скрючились. А часики-то оказались крепкими, от одного удара на них только стекло треснуло, так что, для верности, их пришлось приложить еще. Трижды.
От истошного визга у доктора зазвенело в ушах, зато оцепенение как рукой сняло. Он поспешил к Олли и выхватил у нее из руки тяжелый канделябр, потому что девочка, кажется, не успокоилась бы до тех пор, пока не превратила бы дьявольскую вещицу в горстку золотой и стеклянной пыли. А разбитые часы обреченно упали на пол и покатились по ковру, на ходу теряя крохотные блестящие шестеренки и исходя тонкой струйкой дымка...что само по себе странно, ведь гореть в них должно было быть нечему. Но это никому не показалось удивительным на фоне того, что в этот момент происходило с их хозяйкой. Девушку, всего мгновение назад стоявшую ровно и спокойно, ломало так, как болезных, из которых некоторые религии настоятельно рекомендуют изгонять бесов. Судовой врач же, в силу профессионального образования, назвал бы это острым конвульсивным припадком... В страшном безмолвии, не проронив ни единого звука, кроме сбивчивого хриплого дыхания, она билась в своем припадке, выгибая спину, заламывая руки и царапая горло, словно задыхаясь, а еще она начала стремительно...седеть. Такого сэр доктор уже никогда в жизни не видывал, сей феномен с точки зрения обычной науки был необъясним, но Нейла старела на глазах. Ее былая красота увядала быстрее однодневных садовых цветов, распускающихся на рассвете или закате. Густые каштановые волосы, выбившиеся из прически, редели и белели, румянец сходил со смуглого лица, уступая место нездоровому, землистому оттенку, нежная кожа истончалась и покрывалась глубокими морщинами, а совсем еще недавно соблазнительные женские прелести дряхлели, из-за чего девичье платье повисло на иссохшейся фигуре нелепой, несуразной тряпкой. За каких-то четыре минуты ей прибавилось не менее сорока лет возраста, и пышущее здоровьем молодое тело согнулось под тяжестью лавиной обрушившегося на него времени.
- Силы небесные! - прошептал Траинен, не имея должностной инструкции о том, на какой угол молиться и кого призывать в подобных случаях. Самое страшное, что в какой-то момент превращения Ларри на пару секунд увидел лицо той самой "доброй бабушки", которая продавала конфеты в лабиринте переулков...или ему только померещилось... - Да это же магия! Раньше я о таком только читал, но не думал, что оно существует на самом деле... Подумать только, это настоящие волшебные часы, они ведь очень редкие, если вообще не единственные в своем роде...были. А ты их уничтожила. Ты сама-то как по ощущениям? Тебе от этого ничего не будет?.. - Олли, пребывавшая сейчас в еще более глубоком шоке, чем доктор, покивала, а затем помотала головой, что должно было означать, что с ней все в порядке.
Девочка неотрывно, практически не моргая, наблюдала за жутким метаморфозом, а когда он, казалось, завершился, старуха судорожно вцепилась в подкатившиеся к ней часы. Это произошло так резко, что Молира аж подпрыгнула, боясь, что эта ведьма ухватит ее за ногу. Но Нейле было уже наплевать на окружающих, дрожащими пальцами с неимоверно отросшими желтыми ногтями она неловко и безрезультатно пыталась запихнуть обратно в погнувшийся круглый корпус вываливающиеся золотые внутренности, снова завести часы, переставить стрелки назад, но сколько бы она не крутила ставшее бесполезным колесико завода, ничего не происходило. Тогда одряхлевшая красавица отползла в сторону и забилась в угол, разразившись истеричным плачем, стонами вперемежку с жутким хохотом. Она обхватила плечи своими костлявыми руками, и ветхое тело раскачивалось из стороны в сторону в такт рыданиям.
- Добились чего хотели... Забирайте ключ, все забирайте... И уходите!.. Прочь, вон, с глаз моих долой, больше никого видеть не желаю! Вы меня убили, убили меня...больше никогда мне не быть молодой и красивой... - причитала она, всхлипывая. - Ах, Лауритц, а ведь я тебя любила!.. Я их всех по-своему любила... А ты глупец... Ты можешь стать счастливейшим человеком, но из-за своей нелепой глупости рискуешь ничего не достигнуть в жизни...
Ларри удивленно вытаращил невинно-васильковые глаза, а в его беззвучном шевелении губ можно было различить "Да как же так?..", "Что ж такое?.." и "Сударыня!..". Олли уже кралась у стенки к выходу, размышляя на ходу, не зря ли она разоружилась, и, авось, канделябр ей еще пригодится, а судовой врач вдруг двинулся в противоположную сторону, в сторону старой рухляди, рыдавшей над сломанными часами.
- Ты куда? - остановила его принцесса.
- Я хотел только удостовериться, что с ней все будет в порядке...
- Да все с ней будет в порядке, сказочный ты дурень! Ей еще, может, получше нашего будет. Вот она бы тебя не пожалела.
- Я знаю, Олли, я уже это понял...от частоты того, как меня будут называть дураком, я глупее не стану. Но в моем желании не было ничего зазорного... Ладно, пойдем уже, - он открыл перед девочкой дверь, пропуская ее вперед. - А вот ей самой сейчас можно посочувствовать - она старая, жалкая, никчемная...минуту назад у нее было все, а теперь - только разбитое корыто... Хотя...ее "корыто" будет приносить хорошую прибыль до тех пор, пока люди пьют кофе и едят шоколад. Так что, ты права, пожалуй, все с ней будет в порядке, только злодейств творить будет меньше...я надеюсь.
Пересекая проходной зал, Олли замерла у застекленной стены, за которой во влажных зарослях миниатюрных джунглей копошилась разнообразная членистоногая живность.
- Ой... - выдохнула девочка, удивленно тараща зеленые глазенки на террариум. Там за стеклом "тигры мира насекомых" как раз находились в разгаре процесса продолжения рода. - А что это они делают? Выглядит, как верховая езда...но я подозреваю, что тут никто никого не катает... - тут же полюбопытствовала она, настойчиво поглядывая на доктора.
- Они...ну...как бы сказать... Тебе еще рановато на такое смотреть, - неуверенно пробормотал Ларри, но сам машинально продолжал следить за брачующимися насекомыми. Все-таки, в природе все задумано гармонично, и ни одно естественное зрелище не может быть безобразным... А, впрочем... Даже не дожидаясь завершения процесса, насекомое, что было покрупнее, молниеносно ухватило своего партнера передними лапами-клешнями, стащило со своей спины и...откусило ему голову. Продолжавшее рефлекторно двигаться, зеленое, членистое тельце было смачно сгрызено внушительными жвалами, а под конец из челюсти того чудища, что в паре выполняло роль самки, торчали только концы полупрозрачных сетчатых крыльев и одна задняя лапа бывшего "мужа". От этого зрелища молодому человеку стало как-то нехорошо. - А это что же такое происходит?.. - нервно сглотнув, задал он вопрос скорее риторический.
- А это, по-моему, уже тебе лучше не смотреть, - Молира покровительственно похлопала судового лекаря по плечу. - Пойдем домой, сэр доктор.