На аэродроме, не затихая, всю ночь кипела боевая жизнь. Около двух часов назад в воздух ушли самолеты первой группы. Близилось время старта летчиков капитана Никитина. Механики в последний раз проверяли моторы и прогревали их. Из выхлопных труб то тут, то там вырывались лиловые языки пламени — единственные источники света на территории летного поля. В мерцании этих огней тускло поблескивали мокрые плоскости самолетов и кожаные регланы снующих между ними людей.
Сырой, промозглый ветер приносил из мглистой синевы рассвета мелкие капли дождя. Сквозь низкие бесформенные тучи проглядывал серп ущербленной луны.
Маскировочные сетки намокли и отяжелели. С них падали холодные капли и, попадая за воротник кому-нибудь из механиков, заставляли их неистово ругаться.
Быстрова, одетая в комбинезон с меховым воротником, придерживая хлопающие на ветру незастегнутые ремешки шлемофона, весело шла по лужам, еще раз уточняя с Никитиным боевое задание. После делового разговора они успели «поцапаться». Наташа журила товарища за бессонную ночь и язвила:
— Так-то и заблудиться можно. Смотри, не засни в полете!..
— Постараюсь не заснуть! — улыбнулся Никитин, думая о чем-то своем и понимая в то же время беспокойство Наташи.
А та не унималась:
— Развлекай себя мыслью о том, как бы провести официальный шахматный турнир между Никитиным и Никитиным… Партий из семи, что ли?
— Настенька рассказала!
— Нет, повыше. Доктор, — слукавила Наташа, — а завтра, может, и Станицын расскажет, потом Смирнов и, чего доброго, Головин…
— Не выдумывай! Настя меня не выдаст…
— А я?.. Думаешь, я буду терпеть? Смотри, Андрей, прекрати эти ночные бдения. Нехорошо! Что за игра с самим собой?..
— Наташа! Это область частных дел!
— Они могут отразиться на здоровье и боевых делах. Я очень боюсь этого. Ты на виду у всех, по тебе многие равняются… Подумай…
— В бою я буду тот же. Даю честное слово… И обо всем подумаю…
Они пожали друг другу руки и пошли каждый к своей машине.
Кузьмин помог Наташе надеть парашют. Застегнув тугие карабины, она расправила грубые лямки, крепко оплетающие тело. Готовая к полету, ожидая приказ выруливать на старт, Наташа облокотилась на крыло машины. Она думала о Никитине и Настеньке. «Чудесная пара! Настеньке хорошо с ним будет…»
Ее мысли прервали неожиданно подошедшие командир полка Смирнов и майор Станицын. Они поздоровались с Кузьминым.
— Вчера не икалось тебе, Тихон? — весело спросил Смирнов.
— Никак нет, товарищ гвардии полковник!
— А мы вспоминали тебя с Головиным…
Кузьмин не понял, о чем был разговор у Смирнова с Головиным, но из деликатности не переспросил. Застенчиво улыбаясь, он отошел в сторонку, чтобы не мешать разговору офицеров с Быстровой.
Командир полка переминался с ноги на ногу, изрядно продрогнув на сыром ветру.
— Товарищ Быстрова, — начал он, — мы уже Никитину говорили и тебе говорим: смотри, не подкачай сегодня…
— Постараюсь, товарищ полковник.
— Сегодня особенно постарайся…
— Вы не уверены во мне? Или Яков Иванович что-нибудь… Он вчера в столовой…
— Да нет. Мы сейчас с Яковым Ивановичем наградной лист писали.
— Понятно, Николай Николаевич! — от волнения очень тихо ответила Наташа.
Станицын коснулся ее локтя:
— У вас ведь одно Красное Знамя?
— Одно…
— Будет второе…
Быстрова недавно получила орден Красной Звезды и вот вновь представлена к правительственной награде. Взволнованная и радостная, она стояла перед командиром полка и его заместителем. Их забота и внимание трогали ее до глубины души.
Молчание нарушил появившийся возле машины старшина. Он козырнул Смирнову:
— Товарищ гвардии полковник! Разрешите обратиться к гвардии капитану?
— Обращайтесь…
— Товарищ гвардии капитан! Приказано выруливать на старт. Сейчас восемь часов пятьдесят минут.
Старшина исчез так же быстро, как появился. На смену ему, словно из-под земли, вынырнул Кузьмин и доложил:
— Товарищ гвардии капитан! Машина к запуску и полету готова!
— Спасибо, Тиша, — прошептала Наташа, отходя от Смирнова и Станицына, и молча пожала механику руку.
— Добрый путь, Наталья Герасимовна…
Быстрова повернулась к командирам, лихо отдала честь:
— Счастливо оставаться!
— До свидания, гвардии капитан!
Наташа поднялась на крыло, привычным движением откатила колпак кабины, перешагнула через борт и глубоко уселась на сиденье. Затем громко крикнула Кузьмину:
— От винта!
— Есть, от винта!
Мотор вздохнул, фыркнул и заревел.
Опробовав его на больших оборотах, Быстрова освободила тормоза колес и стала выруливать на старт, где уже попыхивали на малом газу машины Никитина и Мегрелишвили.
Пробиравшийся к бетонной дорожке самолет прыгал, разбрызгивая лужи. На крыле стоял Кузьмин, всматриваясь в размокший грунт поля. Он помогал Наташе подруливать к старту.