Немецкие секреты и заставы услыхали перестрелку и взрывы гранат. Эсэсовцы срочно снарядили небольшой отряд мотоциклистов, который прихватил с собой хорошо обученную собаку.

Едва Наташа принесла Бока на холм, как увидела подоспевших из Неглинного карателей. Возле спуска и ложбину они обнаружили трупы своих солдат и разбитые мотоциклы.

Выпрыгнув из коляски мотоцикла, немецкий офицер внимательно осмотрел место происшествия. Собака металась из стороны в сторону, беспокойно обнюхивала трупы.

— Партизаны! — донесся до слуха Наташи возглас офицера.

Офицер приказал двум мотоциклистам доставить трупы и машины в село. Собака, взявшая след, потянула офицера в сторону, к тому кусту, за которым Наташа перевязывала Бока. Но офицер упорно наводил пса на дорогу, где виднелись свежие отпечатки подков.

Овчарка наконец согласилась идти дальше, и эсэсовец торопливо взял поводок в левую руку (в правой он держал пистолет), приказал всем быть начеку.

Намерение немцев идти по следу коней казалось понятным. А потом?..

Наташа, не отрываясь, следила за мотоциклистами. Немцы, доехали точно до того места, откуда, заслышав взрывы гранат, она вернулась обратно. Собака, потеряв след, остановилась, начала кружить и принюхиваться. Она бегала из стороны в сторону, опять выходила на дорогу, наконец легла и несколько раз нетерпеливо тявкнула, глядя на хозяина. Офицер кричал на нее, что-то приказывал, но овчарка дальше не шла.

Враги внимательно исследовали дорогу и, убедившись, что следы обрываются, повернули обратно.

На месте стычки Тенгиза и Васи с мотоциклистами офицер снова стал наводить собаку на след. Сначала овчарка повела себя бестолково, но, поймав какой-то запах, пошла по траве, от придорожного пня к кусту, куда Наташа и Вася перенесли Бока.

Эсэсовец движением руки приказал солдатам следовать за ним.

Теперь Наташа надеялась только на то, что собака пойдет по следу угнанных Васей коней. Это был единственный шанс на спасение.

Овчарка настороженно обнюхивала место, где лежал Тенгиз. Офицер что-то заметил на траве, и один из солдат тут же поднял с земли и подал ему клочок пергаментной бумаги. Это была обертка от индивидуального пакета.

Ослабив поводок, офицер пустил собаку. Она повела его по следу летчицы.

— Иначе и не могло быть, — удивляясь своему спокойствию, вслух произнесла Наташа. Сознание близкой и неотвратимой развязки обязывало ее принять какое-то решение, трезво и хладнокровно, без горячки и паники, взвесить и оценить обстановку.

— Их — девять, я — одна… Теперь, наверное, все!.. Нет, не то…

Скользнув в чащу, она подбежала к Тенгизу. Он по-прежнему находился в забытьи. Опустившись на колени и всматриваясь в мертвенно-бледное лицо Бока, Наташа поклялась «стоять насмерть». Через минуту она снова была на бугорке и из-под ветки орешника смотрела на немцев. Они уже порядочно отошли от дороги и теперь до них было не больше двухсот метров. Впереди, натягивая поводок, уткнувшись носом в землю, шла собака.

Справа и слева от офицера двигались по высокой траве два солдата. Остальные шесть развернулись цепью сзади, с интервалом шагов в пять.

Наташа прикусила губу. По подбородку скользнула капля крови. Глаза впились в размеренно шагающие фигуры врагов.

«До собаки метров сто. За нею три немца. Дальше еще… Идут в полный рост. Девять и собака. Пора!»

Наташа медленно подняла автомат, удобнее поставила локти, затем спокойно сорвала мешавший целиться лист орешника.

Одинокий выстрел прозвучал в тишине резко и звонко. Собака метнулась и упала замертво. Немцы не успели залечь, как короткая очередь сразила офицера и одного из солдат.

Позиция Наташи была выгодна и удобна. Она находилась выше врагов и в укрытии, они — на косогоре.

— Остается семь…

Три солдата отделились от цепи и поползли вправо, в обход холма. До леса им оставалось совсем недалеко. Трава почти скрывала их.

Наташа стреляла расчетливо.

Несколько коротких очередей по немцам, с упрямым ожесточением ползших прямо на нее, уложили еще одного карателя. Наташа торопливо сменила обойму. Она заметила, как качается высокая тимофеевка. Прицелившись в то место, где все заметнее шевелилась трава, она выпустила длинную очередь. В тот же миг там неестественно приподнялся гитлеровец и сразу рухнул.

— Остается пять…

Из леса справа неожиданно затрещал автомат. Ветка орешника возле самых глаз Наташи упала, сбитая пулей. Метнувшись за ствол дерева, летчица стала выслеживать немцев.

Через минуту она увидела одного из них. Он осторожно высунулся из-за дерева. Прозвучала Наташина очередь. Эсэсовец упал.

Наташа взглянула налево и сразу же шагах в тридцати от себя заметила притаившегося за кустом солдата. Его глаза воровато и беспокойно рыскали по опушке.

Сняв с гранаты кольцо, она швырнула ее в немца.

Раздался взрыв. Солдат, уронив автомат, покатился по откосу.

Осторожно выглянув из-за ствола, Наташа очень близко увидела еще двух немцев. Первый двигался ползком, второй — в рост перебегал от дерева к дереву.

— Прямо двое, слева один…

Впереди громко хрустнула ветка. Наташа примкнула последнюю обойму.

Заметив плечо одного из солдат, видневшееся из-за ствола сосны, она медленно подняла автомат. Руки слегка дрожали. Крепче прижав ложе к щеке, дала короткую очередь. Плечо спряталось за деревом, но по другую его сторону высунулась каска.

— Хочешь выглянуть? Давай! — прошептала Наташа пересохшими губами и, прицелившись, снова нажала спусковой крючок.

Пули звонко цокнули по металлу, каска завертелась. Немец перехитрил. Он заставил Наташу попусту израсходовать последние патроны.

Отложив автомат в сторону, она схватила пистолет и, отстреливаясь, стала переползать от дерева к дереву, приближаясь к Тенгизу.

Она расстреляла все патроны. Спрятала пистолет в кобуру. Вынула сазоновский браунинг. После четырех выстрелов в обойме осталось всего два патрона. «Если Тенгиз жив, — думала она, — одна пуля — ему, другая — мне». Немцев, по ее расчетам, было еще трое.

— Хенде хох! — вдруг услышала она позади себя.

От неожиданности Наташа вздрогнула, мгновенный ужас парализовал тело. Шагах в пяти, целясь из автомата, стоял огромный немец. Он нагло смотрел на лежавшую в траве, как ему показалось, безоружную девушку.

Наташа рванулась в сторону и последними выстрелами сразила эсэсовца. Но тот успел нажать на спуск, и длинная очередь, срезая траву, веером прошла в стороне. Стараясь устоять на ногах, солдат переступил несколько шагов и упал навзничь.

Больше у Наташи не было патронов.

«Что делать? Как спасти Тенгиза? Нож?.. Нет, на это у меня не хватит сил…»

Один из немцев осторожно выглянул из-за дерева и, заметив, что в руках Наташи нет оружия и она, не скрываясь более, поднялась во весь рост, понял, что патроны у нее кончились. Не опуская автомата, он громко крикнул:

— Вас воллен зи, фрау? Плен?

— Стреляй, сволочь! — не узнавая собственного голоса и ничего не видя перед собой, закричала Наташа.

Второй немец нерешительно поднялся с земли, встал рядом с товарищем.

— Плен! Хенде хох!

— Не подходи! Стреляйте, гады! — с ненавистью крикнула Наташа.

— Плен! — с повелительным торжеством повторил один из немцев.

Наташа сделала шаг вперед:

— Стреляй, собака, чтоб ты сдох со своим Гитлером!..

В бессильной ярости смотрела она на врагов. Те, не обращая внимания на ее крик, приближались тем же вымуштрованным, размеренным шагом. Тот, что шел слева, криво и холодно улыбался, показывая желтые зубы.

Наташа склонилась к голенищу — за ножом. В ту же секунду до ее слуха донеслись грянувшие из леса автоматные очереди. Она увидела, как упали оба немца. Удивилась, почему они, а не она, и лишь спустя несколько секунд поняла все. Из чащи леса к ней бежали люди в гражданской одежде, вооруженные трофейными автоматами, карабинами, винтовками. Среди них был Вася, изменившийся до неузнаваемости, постаревший, с грязным, исцарапанным и опухшим лицом.

— Скорей! — устало сказала Наташа высокому парню, первым подбежавшему к ней, и кивком головы указала на Бока. — Там…

Как в судороге, она запрокинула голову, отошла в сторону и прислонилась к дереву, обхватив ствол руками.

Вася бросился к ней:

— Ты ранена?

Она отрицательно покачала головой.

— Дядя тебя ждет, — успел шепнуть Вася.

— Василь, не тронь, — сказал Дядя и обернулся к партизанам: — Дозору занять опушку! Собрать трофейное оружие! С носилками осторожней!..

Бока бережно положили на носилки и, не мешкая ни минуты, понесли в Лес. Дядя крикнул вслед:

— Фельдшеру сопровождать неотступно! После осмотра прямо в путь, до лагеря, через Сорочью Топь! Мы снимемся через двадцать минут. Смотрите мне!.. Головой!.. (Слово «отвечаете» Дядя подразумевал, но никогда не произносил.)

Потом он подошел к Наташе:

— Ну, здравствуй! Не ранена?

— Нет. Здравствуйте. Вы извините меня… Ослабела малость… Пистолет бы мой найти… Браунинг… Там вон… Думала, не выкручусь. Патроны кончились… — несвязно шептала она.

Приказав разыскать пистолет, Дядя с молчаливой суровой лаской боевого товарища спросил:

— Ты в самом деле не ранена? Кровь на руках.

— Нет, не ранена. Это кровь Тенгиза. Перевязку делала. Я пойду… помогу… Внизу убитые есть. Надо собрать оружие.

— Сами управимся. Сколько же их было?

— Девять. Шли от дороги. Трое правее. Хотели окружить.

Дядя подозвал одного из партизан, приказал ему взять с собой несколько человек, собрать оружие и сосчитать трупы карателей.

Вася обшарил траву вокруг убитого немца и молча подал Наташе сазоновский браунинг.

— Ну беги, — сказал Дядя, — подсоби ребятам…

— Разрешите на минуту задержать Васю? — спросила Наташа, пряча в карман пистолет.

— Василий, подойди…

Наташа положила на плечо Васи руку:

— Спасибо тебе, землячок… И Бока спасли, и меня выручили…

— Пустое! — просто ответил Вася.

Он подмигнул Наташе и побежал вниз по склону.

Отсюда, с вершины холма, было хорошо видно, как один из партизан огромной дубиной калечил оставленные у дороги мотоциклы. Другой, нацепив на себя несколько немецких автоматов, с интересом рассматривал убитую овчарку.

Вася был уже подле него и громко делился впечатлениями. Потом они деловито обыскали офицера, бесцеремонно переваливая его с боку на бок.

— С собаки счет начала. Потом — офицера… — сказала, несколько успокоившись, Наташа.

— Правильно! — Командир отряда посмотрел вниз: — Бока не от дороги ли тащила?

— Вон от того места.

— Откуда же взялась у тебя силенка?! Парень-то здоровенный…

— Чего не сделаешь ради друга!

— Ты права, капитан. Ранен он тяжело?

— Две раны под правой ключицей навылет.

— Плохо его дело?

— Очень… Если срочно вывезти, там могли бы спасти…