Время близилось к двум часам дня.

В комнате Горюнова собрались восемь офицеров-летчиков. Они сидели на диванах и у столика под филодендроном и по привычке подшучивали друг над другом. Летчики держались с завидной легкостью и простотой, словно ничто их не угнетало, не заботило. Порой в тишине горюновского кабинета вспыхивал сдержанный смех. Это капитан Никитин, теребя волнистый чуб, свисающий до самых глаз, рассказывал какую-то забавную историю, а слушатели, опершись локтями о колени и подавшись вперед, внимательно следили за рассказом, стараясь не пропустить ни одного слова.

Наташа вошла, когда круглые часы на стене показывали без трех минут два. В кабинете Смирнова все еще находились летчики первой группы, вызванной на тринадцать тридцать.

Подойдя к столу Горюнова, доложила:

— По приказанию командира полка к четырнадцати ноль-ноль капитан Быстрова явилась.

Горюнов взглянул на часы и обвел взглядом присутствующих. Убедившись, что вызванные летчики первой эскадрильи все налицо, он потушил папироску, поправил пепельницу, подхватил со стола папку и направился в комнату Смирнова, откуда уже начали выходить летчики первой группы.

Наташа подошла к товарищам по эскадрилье, села на плетеный диванчик рядом с Никитиным.

— Пристраиваетесь? — спросил тот.

— Привычка! — ответила она.

— Какая?

— Пристраиваться к ведущему.

— И только?..

— К сожалению, да!

— Судя по всему, нервничаете? Оно и понятно: отдыха нет. Машина готова за сутки. Быстро ее…

— Очень быстро!

— Наверное, оттого, что вы — Быстрова?!

— Ново сострили! Когда разрешите посмеяться?

— Не успеете… Сейчас пригласят на задание…

Летчики с любопытством слушали шуточную пикировку между Никитиным и Быстровой и улыбались, предвкушая дальнейшее развитие событий.

— Мечтаю, чтоб скорей!

— Не знаю, мечтаете или нет, а будьте любезны! — Никитин откинулся на спинку диванчика. — Хватит, погуляли!

— Меньше вашего. Забыли, сколько времени прошлый раз вашу машину в порядок приводили? Пять дней в ремонте стояла, а вы изволили отсыпаться и в шахматы играть, благо не умеете, и поцарапанное ребро то йодом мазали, то стрептоцидом присыпали…

— Э-э! То особая статья! Повредил машину, не совсем верно рассчитал с тараном. Каюсь, но мне простительно: я в область сердца ранен был.

— Какой-нибудь особой?

— Не особой, а осколком…

— И живы остались только потому, что сердце к тому времени в пятки ушло?

Летчики рассмеялись. Смуглый, с огромными глазами, веселый и жизнерадостный старший лейтенант Мегрелишвили поднял руку и задорно провозгласил:

— Капитан Никитин, сдавайтесь! Наталья Герасимовна сегодня злее!

Уж так повелось, что именно он присуждал им «победы». Ни Наташа, ни Никитин не спорили с Мегрелишвили. Они всегда подчинялись его решениям.

Подобные «бои» Быстровой и Никитина возникали довольно часто. Со временем они перешли в привычку, потом в потребность. И теперь два капитана без словесных драк не могли обходиться, словно они восполняли им что-то неуловимо недостающее в жизни.

— Говоришь, сдаваться? — сморщился Никитин. — Ну ладно, пусть радуется… Сдаюсь!..

Он повернулся к Наташе, тихо произнес:

— Если когда-нибудь пойдешь на таран, увидишь, как трудно высчитывать сантиметры. Подрубить врага, сохранив свою машину, не так просто.

— Разве я не понимаю? Только куда мне на таран!

Быстрова задумалась…

В четырнадцать часов пять минут летчиков пригласили в кабинет Смирнова. Они вошли и встали по команде «Смирно». Головин поздоровался. Ответили по-строевому.

— Николай Николаевич, прошу… — повернулся к Смирнову генерал.

— Есть! Садитесь, товарищи офицеры, лицом к карте.

Контр-адмирал Славин внимательно посмотрел на Наташу.

Перед ним была рослая девушка лет двадцати трех, с красивыми строгими чертами лица, с длинными косами, уложенными венком на голове.

Быстрова опустилась в кресло неподалеку от Смирнова.

Майор Станицын, перелистывая карты и записи с расчетами для второй группы, что-то докладывал Головину. Наташе хотелось взглянуть на Сазонова и тайком улыбнуться ему… Но в это время Смирнов, воспользовавшись минутной паузой, наклонился к ней:

— Прав я или нет?

— В чем, товарищ полковник? — шепотом спросила Наташа.

— Насчет машины. Вы мне вчера не поверили и чуть не плакали… Нехорошо, товарищ капитан!

Их разговор отлично слышали моряки. Наташа инстинктивно почувствовала это и взглянула на них. Слегка покраснев и ничего не ответив Смирнову, она повела плечом, пальцы ее рук, лежавшие на высоких подлокотниках кресла, стали нерешительно выбивать дробь. Уставившись на карту, она с нетерпением ждала начала служебного совещания.

Присутствие контр-адмирала навело ее на мысль сегодня же осуществить свое желание — навестить моряков сазоновского экипажа. Стоит только попросить у Славина разрешение посетить военный порт. «Как объяснить контр-адмиралу мое стремление побывать в порту? — спрашивала себя Наташа. — Истинные причины объяснять долго, да и незачем. Какое ему дело до них? Они касаются только меня…»

Тишину нарушил Смирнов:

— Товарищ генерал, разрешите приступить?

Головин взглядом переадресовал Смирнова к Славину.

— Прошу вас, — с легким поклоном учтиво ответил контр-адмирал.

Смирнов подошел к карте, взял прислоненный к стене кий и начал:

— По имеющимся в нашем распоряжении сведениям, под утро караван из шести немецких транспортов выходит курсом Новороссийск — Ялта. Его путь лежит через шестнадцатый, девятнадцатый и двадцать первый квадраты второй зоны. По расчетам моряков, выгодней всего торпедировать караван в двадцать первом квадрате. Следовательно, и ваш путь лежит туда.

Смирнов поднял кий и обвел на карте отдаленный от берегов двадцать первый квадрат второй зоны.

— Четыре транспорта, — продолжал он, — перебрасывают войска: какая-то перегруппировка; один транспорт — с техникой и один — с кубанским зерном.

Потом Смирнов говорил о деталях боевой обстановки для летчиков Никитина, особо подчеркивая ответственность всех пилотов за охрану кораблей и за развитие операции в целом.

— Вы должны, — говорил командир полка, — во что бы то ни стало оградить корабли от налетов немецких бомбардировщиков и штурмовиков. А они обязательно пожалуют из Крыма. Командование надеется на вас… В десять тридцать начнете выходить из боя. По трассам А, Б и В ложитесь на обратный курс. Третья группа самолетов сменит вас и примет бой на себя, если к тому будет надобность. На обратный курс ложиться звеньями, не теряя друг друга из виду. В одиночку не идти, чтобы не перехватили со стороны Новороссийска. Все может быть… Учтите, предполагается облачность до значительной. Если кому-нибудь придется оставить самолет, командиры кораблей и торпедных катеров имеют указания и немедленно окажут помощь. Общих деталей не повторяю. Явка на старт в восемь тридцать. Карты и маршруты уточните сегодня же с командиром группы. Задание секретное. Все… Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ полковник, все понятно, — ответил Никитин.