Мне понадобилось еще несколько минут, чтобы выйти из уборной. Не то чтобы очень там нравилось, нет, просто нужно было подумать еще чуть-чуть над смыслом того сообщения.

Каким-то образом я попала в цель, даже не видя ее. Итак, возможно, я не ошиблась: там был кто-то еще. Или же то, что я должна найти, находится в деревне. Как бы то ни было, я на правильном пути.

Так и должно быть, ведь единственное, что я сделала в тот день, – поехала в деревню и поссорилась с Иэном. Но та ссора наверняка никак не связана со всем этим и не поможет мне вернуться домой.

Я глубоко вздохнула (ввиду того, где я сейчас находилась, это была не очень хорошая идея) и вышла из уборной. Иэн ждал меня на лестнице перед домом и казался обеспокоенным.

– У вас все хорошо, сеньорита София? Вам что-нибудь нужно? Хотите, чтобы я вызвал врача? – спросил он, глотая слова.

– Почему ты думаешь, что мне нужен врач? – Только потому, что я выбежала из экипажа и закрылась… Ой! – Нет-нет, все хорошо. Все в порядке. Мне ничего не надо.

Он кивнул в знак согласия, внимательно наблюдая за мной. Казалось, парень не уверен, что со мной действительно все нормально. Я не могла винить его. Лицо у меня и правда стало белым, как лист бумаги. Я все еще была напугана новым сообщением.

– Ну что ж, давайте зайдем. Элиза уже, должно быть, вернулась. – Иэн указал на дверь, куда нам нужно было войти.

Мы нашли Элизу и Теодору в студии. Элиза рисовала на холсте, а ее подруга слонялась по залу без дела. Я подошла чуть ближе, чтобы рассмотреть рисунок девушки. Цветы различных размеров и оттенков. Какие же они чудесные!

– Как красиво, Элиза! Ты очень талантлива! – воскликнула я, не в силах сдержать восхищение.

– Спасибо, сеньорита София. Но мои рисунки всего лишь неплохи. Настоящий художник в нашей семье – мой брат. – Элиза улыбнулась, и на ее щеках появились очаровательные ямочки.

– В самом деле? – спросила я удивленно. У меня не было сомнений, что Иэн с его деликатными и вежливыми манерами – способный человек, но у него такие большие руки, да и все остальное. По крайней мере, то, что я могла увидеть…

– Это не совсем правда. Элиза слишком расхваливает меня, – смущаясь, сказал Иэн.

– Ты пишешь? Правда? Типа картины? – допытывалась я, подходя к нему.

– Да, пишу… Типа картины. Иными словами, это просто хобби. Не все дни такие же суматошные, как сегодня, – сказал Иэн, вскинув бровь. Это было приглашение к спору.

Но я не поддалась. Мне было слишком любопытно.

– Можно посмотреть какие-нибудь из них?

Может, это его картины развешаны по всему дому? Они очень красивы.

– Просто взгляните вокруг, сеньорита София, – напыщенно произнесла Теодора. – Все эти полотна написаны сеньором Кларком. Он великий художник. Но никогда не демонстрирует свое творчество незнакомцам. Он очень скромный.

Иэн что-то сказал ей, однако я не обратила на это внимания. Меня сильно поразили его картины! Я едва сдерживала волнение и не знала, на что смотреть в первую очередь. Столько полотен (десять или двенадцать) различных размеров: домик в горах, пейзаж на закате, коричневый щенок, такой послушный на вид, несмотря на размеры… Все картины были разными, но при этом очень красивыми и реалистичными.

Я подошла к одной из них. Эта картина – одна из самых больших, ее реалистичность впечатляла. Вороной конь на фоне деревенского пейзажа на закате. Но мое внимание привлекли детали полотна. На нем можно было разглядеть все чувства животного: его страсть, упрямство, гордость. Этот конь не даст себя укротить. «Дикий» – такое слово пришло мне на ум. Я робко протянула руку, будто желая погладить его спину и убедиться, что гладкая, блестящая шерсть такая же приятная на ощупь, как кажется. Между тем не дотронулась до полотна; просто описала в воздухе линию, повторяющую контур животного от холки до крупа.

– Это ты нарисовал? – прошептала я.

Иэн услышал меня. Оставил сестру с Теодорой, подошел и стал рядом со мной.

– Я написал эту картину некоторое время назад. Купил этого коня, когда мой старый заболел. Планировалось, что он будет служить мне для верховой езды, но я так и не смог оседлать его. – Именно это и показано на полотне. – Я нанимал для него много дрессировщиков, однако животное абсолютно непокорное! В конце концов я сдался и купил более послушного.

– А с ним ты что сделал? – Я не могла отвести взгляд от скакуна.

– Ничего. Он в конюшне с остальными. Я не смог продать его. Что-то в нем есть… Он необычный. Решил написать его таким, каким вижу. Возможно, я преувеличил.

– Ты проделал огромную работу, Иэн, – не согласилась я с парнем. – Он такой реалистичный! Я почти чувствую его тепло. Ты художник! Первый, с которым я познакомилась лично.

– Спасибо, сеньорита. Но я не заслуживаю таких похвал. Просто у меня были хорошие учителя.

Я оторвала взгляд от картины и серьезно посмотрела на него.

– Нет, это не так! У меня были хорошие учителя. И я не могу нарисовать даже пони! Ну, только если несколько черточек, два шара и два треугольника могут считаться изображением лошади в стиле кубизма. Ты талантлив. Невероятно талантлив! Не спорь со мной!

– Хорошо, – он улыбнулся. – Значит, тогда спасибо за столь высокую похвалу.

Я перевела взгляд на другие картины. Все были очень разными, но при этом что-то их объединяло.

– Ты не пишешь портреты, – заметила я.

– Я не ду…

– Сеньор Кларк не любит рисовать портреты, – перебила его Теодора. – Говорит, у него нет способности прорисовывать тонкие линии. Не так ли, сеньор Кларк?

– Да, сеньорита Теодора. Не думаю, будто смогу уловить сущность человека, а для портрета это будет непростительное упущение.

Кажется, он уверен в своей неспособности.

Я снова посмотрела на полотно с изображением лошади.

– Не верю в это. Если у тебя получилось уловить сущность коня, ты сможешь написать портрет любого человека, какого захочешь. – Немного подумав, я добавила: – Может быть, отказываешься писать портреты людей, потому что боишься, что им не понравится то, как их увидел настолько чувствительный художник?

Он не ответил, просто некоторое время смотрел на меня. По выражению лица Иэна я поняла, что была близка к истине.

Тем временем Теодора, утомленная тем, что не являлась героиней беседы, да и вовсе не участвовала в ней, решила привлечь внимание ее дорогого сеньора Кларка.

– Сеньор Кларк, мы с Элизой обсуждали тему субботнего бала. – Она поднялась, чтобы подойти к Иэну поближе. – О, мой дорогой, этот бал будет самым важным в нынешнем году. Все высшее общество соберется. Мне так не терпится, что просто не могу больше ждать!

– Хорошо, что вы вспомнили, сеньорита Теодора. Элиза, твои планы на субботу не изменились? Я встретил сегодняшним утром сеньориту Валентину, и она спрашивала меня о бале.

– Конечно же, ничего не изменилось. Тем более сейчас, когда здесь сеньорита София! – Сестра Иэна улыбнулась. Я испытывала к ней все бóльшую симпатию. – Брат, мне будет очень приятно представить ее нашим друзьям. Уверена, она произведет на всех прекрасное впечатление. Только вот ей придется снова надеть одно из моих платьев. Думаю, сеньора Мадалена сможет немного удлинить то, что выберет сеньорита София, но наши знакомые точно узнают этот наряд.

– Послушай, Элиза, и правда, спасибочки за беспокойство.

Она вскинула брови так же, как и Теодора. На сей раз лишь Иэн этого не сделал.

– Но, возможно, меня уже не будет тут в субботу. Вероятно, я уже вернусь домой.

И я действительно очень надеялась в тот момент быть дома. Карлос просто будет рвать и метать, если я без объяснений пропущу целую неделю работы в офисе.

– Я думал, вы пока не узнали, как это сделать, – подчеркнул данный факт Иэн. – Полагал, что сегодняшние поиски не дали позитивного результата. Мне показалось, мы поняли друг друга утром и вы еще немного побудете тут, с нами.

Я слегка смутилась от его резкого тона. Иэн обычно (по крайней мере, за то время, что я его знаю, а это меньше двадцати четырех часов) не бывал таким грубым с людьми.

– Но я ничего не обещала, помнишь? Я сказала: посмотрим потом. И у меня действительно нет никакой информации. – У меня не было информации, одна лишь уверенность, что я на правильном пути. – Просто мне в самом деле необходимо возвратиться. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я даже не знаю, что меня ждет, когда попаду домой. Возможно, придется идти на биржу труда.

– Пожалуйста, сеньорита София! – начала умолять Элиза с грустным личиком и просительным взглядом. – Не могли бы вы остаться хотя бы до бала? Я была бы так счастлива, если бы могла представить вас нашим друзьям! Уверена, это будет очень приятный вечер! Кто знает, возможно, вы встретите там претендента!

«Ох! Только этого мне не хватало! Найти претендента. И моя жизнь станет идеальной!»

– Элиза, к сожалению, я не могу обещать. Я бы тоже с удовольствием посетила бал и посмотрела, как обстоят дела… тут. Но не знаю точно, каким образом попала сюда, и не имею ни малейшего понятия, как вернуться, поэтому… – осеклась я, когда увидела, что ее лицо стало еще печальнее. Но что поделаешь? Я не могла обещать, однако и врать ей не хотела.

Элиза смотрела на меня огромными сверкающими глазами, как голодный щенок. Р-р-р!

– Хорошо, Элиза. Ты будешь довольна, если я скажу, что сделаю все возможное, чтобы остаться тут в субботу? – утомленно спросила я.

– Очень довольна! – Печаль на ее лице сменилась радостью. – Итак, Иэн, ей понадобится платье для бала. – Она подбежала к брату и взяла его под локоть. – Мы ведь не можем позволить, чтобы бедняжка провела все дни здесь лишь в одном моем старом и коротком платье. Оно даже не прикрывает ей щиколотки! Что подумают наши знакомые, когда узнают, что бедную сеньориту Софию ограбили и оставили без ничего, а мы даже не обеспечили ее подходящей одеждой?

На ее лице снова появилось умоляющее выражение. Она была так убедительна. Даже я растрогалась. Бедная сеньорита София! Бедняжка!

– Но меня не обокрали, – возразила я, однако никто не обратил внимания на мои слова.

– Я завтра еду в ателье, чтобы заказать платье для бала. Возможно, могла бы сделать это и для нее тоже, – продолжила она, умоляюще глядя на нас огромными голубыми глазами.

– Это отличная идея, Элиза. Я об этом не подумал, потому что неисправим в таких делах, – ответил Иэн и обратил взор на мое платье. – Посмотрите, есть ли у мадам Жоржетт какие-нибудь готовые наряды для сеньориты Софии. Ты права, она не должна больше ходить в этом коротком платье.

Коротком! На моем теле не было ни миллиметра кожи, не обожженного всей этой тканью! Я чуть не рассмеялась, когда подумала, какими были бы их лица, если бы они увидели меня в платье, которое я надевала на день рождения Нины. Оно было черное, очень узкое и просто скандально короткое. Наверное, у них случился бы удар.

– Ты самый лучший брат в мире, Иэн! – Элиза бросилась ему на шею.

Мне это понравилось. Понравилось, что наконец-то я увидела хоть какой-то физический контакт в этом месте. Казалось, весь мир был предельно осторожен, только бы не дотронуться ни до кого, будто это грех. Не было ни объятий, ни поцелуев, ни рукопожатий. Я почувствовала облегчение, когда Иэн ответил на порыв сестры взаимностью, улыбаясь, без смущения, которого я от него ожидала.

– Не преувеличивай, Элиза, – сказал он.

– Значит, поедем, когда проснемся! Можем выехать сразу после утреннего кофе. Надо спешить. Вечернее платье не шьется за ночь!

– Как по мне, все хорошо. – Я буду в деревне достаточно рано и смогу поискать информацию. – Но думаю, не обязательно покупать обновки. Элиза, я уже сказала…

– А ты как полагаешь, Теодора? Правда, это отличная идея? – Она повернулась к подруге, игнорируя меня.

– Замечательная идея, моя дорогая. И сможем выбрать ленты! Я должна найти ленту, которая подойдет к новой шляпке. Ни одна из тех, что мы видели на прошлой неделе, не приглянулась мне. И, кроме того, мне тоже необходимо платье для бала! Уверена, это займет все время мадам Жоржетт.

– Итак, решено! – ликуя, воскликнула Элиза.

– Но… – я попробовала что-то сказать, однако Иэн быстро перебил меня:

– Отлично. Я как раз смогу заехать к арендатору неподалеку и решить некоторые проблемы. Думаю, вам не нужна будет моя помощь, когда станете выбирать наряд.

Я почувствовала разочарование. Думала, он будет меня сопровождать в поездке в деревню. Однако, вместо того чтобы сказать это вслух, снова обратила внимание на картину с конем.

– Он вам понравился, не правда ли? – спросил Иэн тихим голосом, почти шепотом, стоило девушкам углубиться в обсуждение важности атласных лент.

Возможно, он не хотел прерывать болтовню Теодоры о влиянии неправильного выбора ленты на жизнь юной особы. Наверное, ленты не только были украшением, но также имели еще какое-то значение, раз она столь горячо их обсуждала.

– Он действительно красив, Иэн, – тоже прошептала я. – Никогда не видела ничего более совершенного. Посмотри на глаза! Такое впечатление, что они кого-то гипнотизируют.

– Насчет совершенства могу поспорить с вами, – рассмеялся парень. – А гипнотизирует он своего глупого хозяина, который потратил целый год на то, чтобы понять, что не укротит его.

Я тоже засмеялась.

– Вы хотели бы с ним познакомиться? – предложил он.

– Конечно! – сказала я громче, чем собиралась, из-за своего сильного возбуждения. Но, похоже, недостаточно громко, чтобы привлечь внимание Теодоры.

– Думаю, они не заметят нашего отсутствия. Мне кажется, нам обоим не слишком интересно обсуждать ленты, – прошептал он, наклоняясь к моему уху.

Всю меня охватила дрожь, от макушки до кончиков пальцев.

Да что со мной, в конце-то концов, происходит? В такие моменты в моей голове все явно путается. И мне это ни капельки не по душе.

Теодора не заметила нашего молчаливого ухода. Элиза поняла, но лишь улыбнулась и снова обратила внимание на подругу.