Проснувшись, еще некоторое время я валялась в кровати, рассматривая солнечные картинки ясного утра – изящный бал белых теплых лучей.

Хотя выспалась, глаза пекло. Забавно, я никогда не была девушкой, плачущей по любому поводу. Но сейчас впервые влюбилась по-настоящему. Толком не понимала, что делала.

Мне очень хотелось встать с кровати и встретить Иэна. И в то же время не хотелось.

Я сильно запуталась в новых противоречивых чувствах, поэтому даже не осознала, что уже наступила среда. Это означало: до возвращения Сантьяго с новостями оставалось еще три дня.

Всего три дня.

Между тем меня данный факт не очень-то и воодушевлял. Честно говоря, все было с точностью до наоборот: я стала раздраженной и тревожной. Поднялась с постели и поспешно оделась. Взглянула на себя в зеркало, отметив, что волосы теперь немного более послушные. Сделала хвост и после умывания второпях вышла из комнаты. Нельзя терять время. Возможно, это будут мои последние три дня.

Странно, как некоторые желания могут так быстро меняться. В прошлое воскресенье мне отчаянно хотелось исчезнуть отсюда как можно быстрее, хоть на летающей корове. А теперь я печалилась оттого, что осталось так мало времени.

– Доброе утро, сеньорита София! – Мажордом преградил мне путь в коридоре. Он нес стопку сложенных простыней и при этом все же смог церемонно поклониться. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете сегодня.

– Доброе утро… Черт, я не помню, как вас зовут. Извините, – смущенно сказала я. С моей стороны было очень невоспитанно забыть его имя, но я познакомилась с таким количеством людей за столь короткое время, да и мне нужно было прояснить для себя ситуацию с Иэном.

– Гомес, сеньорита, к вашим услугам. – Он еще раз поклонился.

– Гомес, – повторила я, чтобы запомнить. – Вы не знаете, Элиза уже встала?

– Да, она в столовой с сеньором Кларком.

– Спасибочки, Гомес. Пойду туда. Ужасно голодна. Я вчера легла спать на голодный желудок.

Он только смущенно улыбнулся.

Иэн и Элиза сидели за столом и оживленно беседовали.

– Доброе утро, София! Надеюсь, вам уже лучше? – обеспокоенно спросила Элиза.

Мне было не по себе оттого, что соврала ей вчера. Но что еще могла сказать? «Элиза, я ушла из-за того, что устала смотреть на то, как эта вертихвостка пытается влюбить в себя твоего брата. Кстати, я уже рассказала тебе, что влюблена в Иэна?» Конечно, я не могла допустить этого. Да и Валентина на самом деле не была вертихвосткой.

– Доброе утро, Элиза. Все хорошо, спасибо. – Я украдкой взглянула на Иэна, но, кажется, мое присутствие не интересовало его. – Привет, Иэн.

– Доброе утро, сеньорита, – просто сказал он с выражением безразличия на лице.

– А где Теодора? – спросила я у Элизы.

– Она вернулась домой, чтобы подготовить платье к сегодняшнему вечеру. Ах, София, как хорошо, что вы себя нормально чувствуете! Значит, мы сможем все вчетвером развлечься. Мы уже давно не ездили в оперу, не так ли, Иэн?

Он согласился, неотрывно глядя на нее.

– Думаю, вам понравится опера. Я много о ней слышал. Несколько лет назад она имела большой успех в Европе.

Иэн, казалось, был такой же, как всегда: воспитанный, со спокойным голосом, с улыбкой на лице. Только вот глаза были другими. Они казались грустными даже тогда, когда он улыбался.

– Вы голодны, София? – Элиза протянула руку, указывая мне на стул.

– Сеньорита София всегда голодна, – ответил Иэн, не отрывая взгляда от своей чашки.

У меня на лице невольно появилась улыбка. Он действительно обращал внимание на мои слова.

– Честно говоря, я ужасно голодна, – подтвердила, все еще улыбаясь. – Хорошо, что нет Теодоры, чтобы разозлить меня. Сегодня я могу съесть целого быка!

Элиза весело рассмеялась, на ее щечках появились прелестные ямочки. Иэн попробовал спрятать улыбку за чашкой, но я заметила, как в уголках его глаз появились морщинки.

Я взяла пирог, молоко, кофе, темный, плохо ломающийся хлеб (при этом очень вкусный) и фрукты.

– А почему Теодоре нужно подготовить платье? – Мне это было непонятно.

– У Теодоры нет времени за такой короткий период купить новое, поэтому она вернулась домой, чтобы кто-то из прислуги немного переделал то, что у нее есть. Мне кажется, она надевала его лишь однажды.

Рот у меня был забит, поэтому я не смогла спросить сразу же. Я проглотила еду, выпила немного молока и начала расспрашивать:

– Но к чему все это?

Кого волнует, надевала она уже платье или нет и сколько раз?

– Ну, смотрите, сеньорита София. В оперу ходят лишь самые благородные представители нашего общества. Думаю, это единственный способ показать друг другу свое богатство и солидность. – Элиза скорчила рожицу. Это было забавно. – Я так думаю! И наверное, вы уже заметили, что Теодора обожает находить оправдания для покупки новых нарядов.

– Заметила.

Иногда я украдкой бросала взгляд на Иэна, который все время разглядывал что угодно, только бы не смотреть в мою сторону.

– Я уже отдала свое платье Мадалене, чтобы она погладила его. И еще одно платье она должна дотачать.

– Ты собираешься одеваться в два платья, Элиза?

– Нет. Только в одно. Второе для вас, – она расплылась в улыбке.

– О нет! Не стоит! – сказала я запинаясь. – Не стану надевать твои платья. Кроме того, Иэн купил мне два новых. И еще одно для бала! Я ни в коем случае не возьму к тому же и твое. Тем более, когда уже так мало осталось до моего отъезда.

Они оба резко подняли головы.

– Мало? – спросил Иэн. На его лбу залегла складка, глаза блестели, а голос превратился в шепот.

– Ну… я еще не уверена, но, если мои подозрения подтвердятся, думаю, это может произойти в субботу или в воскресенье.

В его глазах я увидела грусть и тоску.

Сердце забилось чаще и заболело, когда мне стало ясно, насколько эти слова ранили Иэна. Он медленно опустил голову, глубоко вдохнул, похоже, не знал, что делать.

– Я… Ум-м… Простите меня, мне нужно… Нужно… – Парень не закончил, просто встал и поспешно вышел из столовой.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в коридоре. Мне хотелось побежать за ним, обнять и сказать, что все будет о’кей. Мне очень сильно хотелось, чтобы это было возможно, чтобы в конце концов все закончилось хорошо. Как угодно. Но, несмотря на сложившуюся странную ситуацию, это все еще была реальная жизнь, а не сказка. На самом же деле истории никогда не имеют счастливого конца.

– Он очень ценит вас… – сказала Элиза таким же грустным голосом, – и я тоже. Мне бы хотелось, чтобы вы побыли здесь еще немного. – Ее лицо с тонкими чертами выглядело несчастным, как и лицо брата.

С каждым разом я все больше ненавидела эту ведьму продавщицу за то, что двум людям, таким хорошим, будет больно.

– Вы мне тоже очень нравитесь, Элиза. Очень сильно, правда. Но я не могу остаться. Честно говоря, вообще не должна находиться тут, – промолвив это, я почувствовала, как меня переполняет и душит грусть. – Хотелось бы иметь возможность сказать, что мы еще увидимся, но это невозможно. Это будет прощание навсегда.

У нее заблестели глаза. Я ощутила, что, к моему ужасу, мои тоже стали влажными.

– Ну хорошо, – добавила, сопя. – Не будем терять время на слезы! Если у нас есть в запасе всего несколько дней, значит, надо использовать их с толком.

– Конечно, – сказала она, пытаясь придать уверенность своему голосу. – Итак, может, начнем с платья?

– Ай, Элиза! – Упрямство, наверное, было их семейной чертой. – Я уже объяснила тебе!

– Вы меня обидите, если не согласитесь надеть его. Я всего лишь одалживаю платье вам. Потом попрошу Мадалену снова укоротить его. – Взгляд ее больших, блестящих от слез глаз вселял в меня чувство вины.

– Ладно, – раздраженно сказала я. Затем кое-что вспомнила. – Элиза, я хочу с тобой поговорить. Только вдвоем, – заговорщически попросила я, осматриваясь по сторонам. – В очень укромном месте.

– Мы можем поговорить в моей комнате, – предложила она.

– Супер! То есть отлично!

Она засмеялась. Потом немного посопела, вытерла глаза, и мы направились в ее комнату.

Казалось, здесь живет принцесса из сказки: всю мебель покрывали роскошные белые и розовые накидки. Комната была уютной и такой же красивой, как и ее хозяйка. Закрыв дверь на ключ, Элиза уселась рядом со мной на кровати с балдахином.

– Нас тут никто не побеспокоит. То, что вы хотите мне сказать, настолько важно, что никто не должен услышать?

– Ум-м… – Я думала, будет легче начать. – Я… Хотела поговорить о том… Сначала пообещай, что ты никому не расскажешь о нашем разговоре! – умоляла я, взяв ее за руки. – Особенно Иэну! Он убьет меня, если узнает, что я рассказала тебе то, о чем собираюсь.

– Обещаю, – обеспокоенно ответила она. – Я начинаю волноваться, София.

– Не переживай, Элиза, в этом нет ничего ужасного, но ты должна знать некоторые… вещи, которые тебе может растолковать лишь женщина постарше. Твой брат дал мне понять, что с тобой никто об этом не поговорит. Твоя мама тоже хотела бы объяснить тебе, как все происходит, но раз она…

Я не была ни в чем уверена. Этот разговор очень важен для девушки. Глубоко вдохнув, попробовала вспомнить, как со мной беседовала мама. Возможно, у нее было больше времени на подготовку…

Думая об этом, решила сделать так, как поступила бы она. Прозондировала почву, чтобы понять, о чем Элиза уже знает и с чего начинать.

– Элиза, тебе известно, что мужчина и женщина делают в спальне после женитьбы?

– Думаю, они спят, – удивленно сказала она.

– Да, – медленно согласилась я. – А еще?

– Еще?

О боже!

– Еще много чего, Элиза. Там происходит основное в семейной жизни!

Разговор будет сложным. Это как объяснять ребенку шести лет. И то, если Элиза знает все, что известно шестилетнему ребенку из моего времени.

Ее голубые глаза округлились.

– Правда? Мне никто никогда ничего не говорил! Что это? – потребовала ответа она, взяв меня за руки.

– Ты уже слышала что-нибудь о… занятии любовью? – Я подумала, такой термин будет более адекватным для этой эпохи.

– Ум-м… Нет.

– А о сексе?

Элиза слегка покраснела. Возможно, она все-таки что-то знала.

– Ну… один раз учительница сказала нечто такое о том, что мужчинами управляет секс, но больше ничего не объяснила. Я задала вопрос Иэну, что она имела в виду, однако брат устроил мне нагоняй и наказал. Он заявил: молодые девушки из нашей семьи не должны даже употреблять такие слова, а тем более думать о подобных вещах. Никогда! Поэтому я и решила – это что-то плохое, и больше никого не спрашивала.

Если бы Иэн узнал, что я собираюсь сделать, он, без сомнения, задушил бы меня.

– И как раз об этом мы и собираемся поговорить. О сексе. Я объясню тебе, как все происходит, чтобы ты ничего не пугалась после замужества, а только… получала удовольствие.

Она с серьезным лицом согласилась.

Глубоко вдохнув, я начала объяснять ей разницу между женским и мужским телом. Она уже видела раздетого ребенка, и это все немного упростило. Когда я начала рассказывать непосредственно об акте, о том, что где находится, ее лицо покраснело, стало почти пунцовым, но я не останавливалась. Ей следует знать, как все происходит. Каждая женщина должна знать.

Я ответила на все ее вопросы. Рассказала о том, о чем когда-то спрашивала у своей мамы.

«Это больно?» «А если не будет крови, что он подумает?» «Нужно полностью раздеваться?» «А если я испугаюсь?» «Как он поместится?» «Мне понравится?» «А если я не почувствую приятных ощущений в конце, значит, со мной что-то не так?»

Я все объяснила: ей не стоит бояться, потому что когда она кого-то встретит и по-настоящему полюбит, все будет естественно. Тело тоже этого захочет. Не только мужчинами управляет секс. И женщины получают удовольствие, а множественный экстаз – именно женская привилегия.

Что касается других вопросов, я была готова не ко всем. «Итак, если я сяду на то же место, где сидел парень, у меня не будет ребенка?»

Я научила ее, как высчитывать безопасные дни, чтобы избежать беременности. Эти расчеты повторила несколько раз, чтобы она не забыла. Объяснила, что происходит во время беременности, хотя сама знала об этом лишь теоретически. В общем, рассказала ей все, что знала.

Когда закончила, на лице Элизы появилось чувство стыда, радости и удовлетворения. Это заставило меня улыбнуться: она была счастлива, потому что узнала, что происходит в супружеской постели.

– Значит, эта история о том, что молодая девушка может иметь ребенка от поцелуя с парнем, – вранье! – смущенно сказала она.

– Ну да, – ответила я и тут же поправила себя: – От поцелуя – это вранье, только если его язык будет в тебе… – Я взяла ее за руки и посмотрела прямо в глаза. – Но не целуй там, Элиза! – Она молодая девушка, и ей нужно объяснять все. Особенно в ее время, когда репутация юной особы имеет столь большое значение. – Секс и любовь не одно и то же. Секс – это физиология, тогда как любовь – эмоции. Ты можешь чувствовать желание к кому-то, но не обязательно любить его. Идеально, когда есть и то и другое к одному и тому же человеку.

«Такие же чувства, которые испытываю я к твоему брату», – захотелось добавить мне.

– Поняла. Будьте спокойны, – она робко улыбнулась. – Я не стану никого целовать.

Взглянув в ее голубые глаза, чем-то напоминавшие мне глаза Иэна, я вспомнила о нашем недавнем разговоре.

– Элиза, пообещай мне одну вещь.

– Обещаю, – торжественно согласилась девушка, даже не дослушав моей просьбы. Она не разуверилась в людях так, как я. Так же, как и ее брат. Возможно, это все не только из-за двадцать первого века, в конце-то концов.

– Обещай, что выйдешь замуж лишь тогда, когда полюбишь кого-то. Обещай, что отдашь свою руку и сердце только тому, кого действительно будешь любить! Никаких браков по договоренности.

– Обещаю! Особенно теперь, когда вы мне все рассказали. – Она, зардевшись, опустила голову. – Если я не буду сильно любить его, то не смогу показать даже нижнюю юбку. Что уж говорить о том, чтобы снять ее! – произнесла Элиза, немного шокированная. – Спасибо, София! Я вас обожаю! – И она обвила руками мою шею.

– И я тебя, Элиза. Хочу, чтобы ты была очень счастлива! Даже если у меня не получится здесь остаться.

– Ах, София! Если бы ты знала, как важна для нас с братом, ты бы никогда нас не оставила.

– Вы для меня тоже очень важны, поверь! Ты мне как младшая сестра.

Моя вторая сестра – Нина, но она на три месяца старше меня. Моя старшая сестра. Моя дорогая Нина! Я поняла, что еще чуть-чуть в объятьях Элизы – и снова расплачусь, поэтому отстранилась и попробовала улыбнуться.

– Теперь твоя очередь меня учить, – попросила я.

– Учить вас? – девушка нахмурилась.

– Конечно! – я подняла ноги на край кровати, обняв колени. – Учить тому, что я должна делать в опере. Или лучше так: что я не должна делать в опере!

– Ах! – Элиза рассмеялась. – Понятно.

Я очень внимательно слушала то, что она мне говорила: кланяться, когда мне кого-то представляют, не говорить «спасибочки», «супер», «привет» и нечто подобное. Волосы должны быть собраны. Одинокие женщины всегда сидят перед кабальеро. В принципе, она рассказывала мне то, что я уже видела в фильмах об этой эпохе. Я попробовала запомнить все, чтобы никого не ставить в неловкое положение.

Опустив голову, я рассмеялась.

Разве такое возможно!