Было очень рано. Город только начинал просыпаться. Я ехала по безлюдным улицам за Ниной.
– Куда мы едем так рано? Ты нашла какой-то след? – спросила она, быстро садясь в машину.
Я ничего не нашла. Плохо спала этой ночью, но в то недолгое время беспамятства мне снился Иэн. Мы были дома (у него дома) и разговаривали о лошадях. Он выглядел веселым, улыбчивым, счастливым. Его глаза сверкали, а улыбка словно гипнотизировала. Как всегда! Но вдруг он начал отдаляться. Диван, на котором мы сидели, стал растягиваться, а Иэн отодвигался все дальше и дальше. Я пыталась кричать, звать его, но с моих губ не слетало ни единого звука. Хотела встать, чтобы дотянуться до него, однако мои ноги были словно свинцовые, я не могла пошевелить ими. Он отдалялся до тех пор, пока наконец его не поглотила тьма. Я проснулась с выскакивающим из груди сердцем, слезами на глазах и застрявшим в горле криком.
Когда поняла, что все еще нахожусь в своей квартире, боль волной нахлынула на меня. Без долгих колебаний позвонила Нине и поехала встретиться с ней.
– Нет, Нина, я ничего не нашла, просто мне надо туда съездить. – Я громко глотнула. – В его дом. Я не смогу сделать это одна. Возможно, там есть какой-нибудь знак… Я не знаю! Мне нужно туда поехать!
– Думаешь, этот дом еще существует? – недоверчиво спросила она.
– Надеюсь, да, – ответила я, нажимая на педаль газа.
Я снова проделала путь к дому Иэна, но теперь уже совсем по-другому: по проложенным улицам со светофорами. Я терялась неисчисляемое количество раз, пока не нашла узкий переулок. Спустя некоторое время заметила дом с маленькой усадьбой посреди большого города. Это было то же здание, только уже пострадавшее от времени, потемневшее. Но это оно, я уверена. У меня начали трястись руки, мне казалось, боль сейчас разорвет меня на части. Нина все поняла.
– Это тут?
Кивнув, я остановила машину возле ветхой лестницы, не зная, что дальше делать. Мне было все равно, вызовет ли хозяин полицию или меня снова заберут в психушку, но я должна туда войти.
– Что ты собираешься предпринять? – спросила Нина, рассматривая величественное здание.
– Не знаю, просто хочу… Просто мне нужно войти туда! Посмотреть, что все реально и… – Я покачала головой. У меня не было причины, но я просто не могла не войти в этот дом. Он словно звал меня.
Я решительно вышла из машины и поднялась по ступенькам до двери. Нина последовала за мной. Постучав, я застыла в ожидании.
– Что ты скажешь? Кстати, Иэн все еще живет здесь? – немного испуганно прошептала она.
У меня не было времени для ответа. Дверь открылась, с порога нас разглядывал светловолосый молодой человек среднего роста со знакомыми голубыми глазами.
– Привет! – неуверенно начала я. «Можно мне войти и посмотреть, нет ли там внутри парня, которого я люблю? Вы его знаете? Он живет в 1830 году!» – Я… Все х…
К моему удивлению, на губах юноши появилась улыбка.
– София Алонзо! – очень уверенно произнес он.
Моя челюсть отпала, а у Нины округлились глаза. Прошло несколько минут, прежде чем я смогла ответить.
– Э-это я. Откуда вы знаете? – пробормотала, все еще шокированная.
– Заходите, – он посторонился, чтобы мы прошли.
Я почувствовала, как сердце сжимается в груди, когда увидела гостиную, обставленную теперь современной мебелью, с огромным плазменным экраном в центре комнаты. Все здесь по-другому, вся мебель новая, даже цвет стен иной.
Тоже пустой, как и я.
– Мы уже долго ждем вас. Столетия, если честно! Я не верил в истории, но… – Он протянул руки, указывая на меня, и улыбнулся в эйфории. – Вы здесь!
А как бы мне хотелось не быть здесь! Мне хотелось бы находиться в этом доме, но с Иэном, болтая с ним о разных глупостях. Или даже присутствовать при эмоциональных разговорах Теодоры о важности лент на шляпках.
– Я много слышал о вас, – весело сказал он.
– Слышали? – во мне зажглась искра надежды.
– Пойдемте со мной. – Он показал, куда надо идти.
Я шла впереди, иногда поглядывая на него и Нину, чтобы понять, правильным ли курсом следую. Нина казалась озадаченной и рассматривала все с открытым ртом. Через несколько дверей я поняла, куда мы идем. В мою комнату.
Дверь была заперта.
– Подождите минутку, я возьму ключ, – сказал парень, выходя в коридор, ведущий на кухню.
Я дотронулась до старого дерева. Та же самая дверь, которую хотела закрыть, когда Иэн помешал мне. Та самая, которую он выбил, когда я взяла бритву, а он решил, будто хочу покончить с собой. Пытаясь контролировать себя, я несколько раз глубоко вдохнула. Нужно собраться с мыслями. Находиться здесь без него, без Элизы очень больно.
– Узнаёшь эту комнату? – спросила Нина.
Моя рука все еще лежала на двери.
– Это моя комната, Нина! – прошептала я.
Парень, чье имя пока было мне неизвестно, вернулся с ключом от двери.
– Эта комната все время заперта. Сюда имеют доступ только члены семьи, – объяснил он, открывая ее.
Внутри было темно. В отличие от всего дома, тут не было электричества. Я остановилась в дверях, пока он разгонял темноту, открывая тяжелые шторы.
Сделала нерешительный шаг вперед, не зная, что найду здесь. Нина последовала за мной. Почти сразу у меня перехватило дыхание.
– Вот это да! – воскликнула подруга.
Все было так же, как и прежде. Точно так, как я оставила! Кровать, ванна, баночка с шампунем, стол с вином, кресло, даже одежда на кровати та же. Правда, теперь с желтыми пятнами от прошедшего времени.
Я осмотрелась, не зная, что искать, когда вдруг нашла. У меня подкосились ноги.
Нет. Не все было точно таким же. На комоде добавилось несколько картин. Я замерла на какое-то время, почувствовав, что мои легкие не знают, что дальше делать. Я не могла дышать. Когда в конце концов набрала воздуха в грудь, подошла к стене.
На картине была я в розовом платье Элизы, с цветком в косе. Колеблясь, подняла сильно дрожащую руку, чтобы дотронуться до нее так же, как сделала в ту ночь, когда впервые увидела. Никто не попросил меня не прикасаться к полотну, чтобы не размазать краски. Рана в груди начала кровоточить.
Значит, он закончил портрет, который я видела в ту ночь, когда мы занимались любовью. Самую волшебную ночь в моей жизни.
Я дотронулась до полотна, пытаясь почувствовать кончиками пальцев те места, которых касался он. Картина была прекрасна. Он замечательно написал мой портрет. На нем я намного красивее, чем в жизни. Самый лучший фотошоп, который я видела.
Мои глаза наполнились слезами, я несколько раз моргнула, чтобы прояснить их и полюбоваться другими полотнами. Я переводила взгляд с одного портрета на другой.
На всех была я.
Я на кровати с растрепанными волосами и зажатой в руках белой простыней: ночь, когда мы занимались любовью. Я в музыкальном зале в бальном платье и с испуганными глазами: после того, как рассказала ему правду. Мои красные кеды на маленькой картинке, где изображены только ноги, закрытые голубым платьем: оно было коротковатым, и кеды выглядывали из-под него. Я с голыми плечами играю в холодной воде реки: и снова я почти ощутила озноб.
Много картин. Память Иэна, отображенная на полотнах. Он запомнил каждую деталь, каждую черточку, каждый изгиб моего тела, каждое выражение лица.
Мое сердце забилось еще чаще, я едва ли не начала задыхаться.
– Эти картины написал мой двоюродный дед. Вернее, прадед. Уже шесть поколений нашей семьи хранит их, – сказал парень.
Я не могла смотреть на него, не в силах была оторвать взгляд от такого количества доказательств любви Иэна ко мне.
– Что вы знаете о нем? – прошептала тихо. – Что вы знаете об Иэне?
– Ну… – Он не удивился, что я называла его по имени. – Мои родители рассказывали, что узнали от своих, и далее… Иэн Кларк был влюблен в эту женщину, Софию Алонзо, и писал ее портреты до конца жизни, думаю, чтобы не забывать ее.
До конца жизни.
Я не смогла сдержать рыданий.
– Когда он нарисовал вот это, ему был двадцать один год.
Я обернулась, чтобы посмотреть туда, куда он указал. Хотя я и так знала, что это за картина.
– Она была там. Моя прабабушка знала ее. – Парень нахмурился. – Но она исчезла спустя несколько дней, а Иэн этого так и не пережил.
– Нет! – Это была не жалоба и не вопрос – отчаяние и боль, смешанные со злостью, страданиями и страхом.
Нина поддержала меня.
– Дыши, София. Только дыши, прошу! – вымолвила она.
Я попыталась выполнить это, впрочем, безуспешно.
– Он был ею ослеплен и писал ее портреты в течение многих лет, закончив вот этим. Тогда ему был тридцать один год, – продолжил парень, показывая на другую стену.
Там висела белая, очень белая картина, на которой был изображен лишь темный силуэт женщины в свете белых лучей. Его последнее воспоминание. Наш последний миг.
– После этого он заболел. И поскольку был очень слаб из-за пристрастия к алкоголю, то не смог выкарабкаться и…
– НЕТ! – Такого не может быть на самом деле. Мне нужно очнуться от этого кошмара.
Я попыталась сглотнуть, но у меня ничего не вышло. Почувствовала, как подкашиваются колени. Подруга подхватила меня раньше, чем я упала. Парень помог перенести меня на кровать.
Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Мне не хотелось больше ничего слышать.
– Элиза была опустошена… После того, как брата не стало, – продолжил он.
Меня сильно трясло, будто я разваливалась на части.
– Она до конца жила здесь со своим мужем и детьми. Эта комната стала своего рода наследством, которое пращуры пообещали не менять. Элиза говорила, что когда-нибудь девушка вернется. Ее брат настаивал на этом. В один прекрасный день она вернется в этот дом.
Нина гладила меня по спине.
– Она была счастлива? Элиза была счастлива? – прошептала я. У меня ни на что не было сил.
– Да. Очень счастлива. Даже после с… Она вышла замуж за моего прадеда в двадцать лет. Они познакомились на балу. Это была любовь с первого взгляда.
– Лукас? – мой голос звучал очень тихо.
И все равно парень услышал, улыбнулся и кивнул в подтверждение. Я тоже попыталась улыбнуться, но думаю, у меня не получилось.
– Смотрите, – он взял с тумбочки возле кровати листок бумаги, на котором все еще лежала книга в кожаном переплете. – Вот письмо, оставленное Иэном этой девушке. Элиза хранила его как сокровище.
Я смотрела на листок в его руках и только спустя некоторое время поняла, что должна взять его. Я совсем онемела. Нина, сообразив все, взяла лист и сразу передала его мне.
Закрыв глаза, я несколько раз глубоко вдохнула. Пальцы сильно дрожали, и я с большим трудом развернула старую, запачканную бумагу. Грустно улыбнулась, увидев идеальные строки, написанные моей дешевой ручкой.
София!И. К .
Я пишу это письмо в надежде, что когда-нибудь оно попадет в Ваши руки.
Прошло десять лет с тех пор, как Вы появились в моей жизни. Поверите ли Вы, если я скажу, что за это время для меня ничего не изменилось? Что я не потерял надежды на то, что в один прекрасный день Вы вернетесь? Что я все еще чувствую запах Ваших духов в своих воспоминаниях? Что наш последний разговор крутится у меня в голове, словно он произошел вчера?
Простите меня, моя любовь, что я не смог удержать Вас здесь. Простите за то, что был недостаточно быстрым. Все произошло бы по-другому, если бы я смог помешать Вашему перемещению так далеко. Впрочем, я ни о чем не сожалею. Те несколько дней, проведенных рядом с Вами, были самыми ценными в моем существовании. Поэтому каждую ночь я благодарю судьбу за то, что Вы были в моей жизни, хотя и так недолго. Только воспоминания этих нескольких дней держат меня на этом свете.
Я очень сильно желаю, чтобы Вы были счастливы, где бы теперь ни находились. Я не вынесу, даже если только предположу, что Вы не живете той счастливой жизнью, которую заслуживаете.
Я пытался найти Вас, разговаривал с несколькими специалистами по этому вопросу, но так и не получил удовлетворительного результата. Возможно, скоро я найду решение. Здесь все меняется. Возможно, я смогу найти Вас.
Я никогда не сдамся, не откажусь от своих поисков. Поэтому не могу сказать Вам «прощай» сейчас. Потому что знаю: мы увидимся снова. И если, случайно, в один прекрасный день Вы сможете прийти и прочитать эти строки, не забывайте, что я любил Вас с первого мгновения и буду любить до последнего. Возможно, даже потом. До скорой встречи.
Вечно Ваш,
Казалось, мой мозг превратился в кашу. Неужели он пытался бы меня найти? Неужели все оставил бы ради меня?
Конечно оставил бы! Так же, как и я бросила бы все ради него. Но очевидно, что он ничего не нашел бы. Если в его веке не существовало даже туалета, то что уж говорить о машине времени!
Я сложила письмо и держала его в руках, не зная, что думать и что делать. Мне хотелось лишь снова быть рядом с ним, обнять и успокоить его, заставить вновь улыбаться.
– Я всегда задавался вопросом, кто вы, – начал парень спустя некоторое время. – Постоянно спрашивал, кто эта девушка в красных «All Star», портрет которой написан двести лет назад. – Он взглянул на полотно. – Как такое возможно?
Я покачала головой, не имея никаких сил, чтобы соврать. Да в этом и не было необходимости – он знал всю правду.
– Не знаю. Мне известно только то, что две недели назад я была там. Элиза уехала к Теодоре, а мы с Иэном были в нашем особенном месте. Вдруг… я снова оказалась здесь.
Его голубые, такие до боли знакомые глаза внимательно изучали меня.
– Вы действительно там были?
– Была, – прошептала я. – И мне нужно вернуться. Вернуться к Иэну и… – Рыдания прервали мою речь.
Парень положил руку мне на плечо.
– Все будет хорошо.
– Я не вижу выхода, – беспомощно заплакала я.
– Мы найдем его! – решительно сказала Нина. – Боже мой, этот мужчина сошел из-за тебя с ума! Ты не можешь позволить ему уйти. Мы найдем способ!
Хотелось бы мне иметь Нинину уверенность. Отчаянно хотелось.
Иэн был несчастен из-за меня. Несчастен всю свою жизнь. И это моя вина. Лишь моя. Было ошибкой увлечься им. Мне не следовало позволять, чтобы все зашло настолько далеко. Ведь я знала, что вернусь. Я бы вернулась в любом случае, я всегда была в этом уверена. И даже тогда страстно отвечала на его чувства, разрушая ему жизнь. А теперь не могла ничего сделать для того, чтобы исправить это.
– Как вас зовут? – спросила я парня, немного придя в себя.
– Жонас, – улыбнулся он. – Мне все еще не верится, что это происходит на самом деле. Отец сойдет с ума, когда узнает, что вы были здесь. Это сюрреалистично!
– И не говорите, – сказала я с горечью.
Встала с кровати, мне нужно было уйти отсюда. Меня полностью захватило стремление найти продавщицу. Я придумаю способ все изменить. Даже если не смогу вернуться. Та колдунья обязана исправить жизнь Иэна. У нее должно быть достаточно могущества для этого.
– Мне надо идти. Спасибо за то, что приняли нас и рассказали обо всем.
Он тоже поднялся.
– Это я вас благодарю. Не представляете, сколько времени я думал об этой истории, – он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.
Я дотронулась до его лица, не в силах сдержаться. Я прикоснулась к настоящему, которое мне оставила Элиза.
– У вас ее улыбка. Элизы.
Он еще сильнее улыбнулся, вместо того чтобы отойти.
– Правда? Послушайте, приходите снова, мы сможем еще поговорить. Мой отец знает больше об истории семьи. Вероятно, ему известно что-то важное или он сможет помочь вам.
– Может быть, – вздохнула я.
Пока мы не сели в машину, я пыталась унять слезы. Всю дорогу назад за рулем была Нина, потому что я не могла вести машину. Она не проронила ни слова, дав мне возможность поплакать.
Что я натворила?
Я исказила судьбу и сделала несчастным человека, которого любила больше всего на свете. Я была так ошеломлена, что забыла спросить о сумке. Но в любом случае вряд ли она там есть. Иэн должен был спрятать ее, чтобы никто не интересовался странным содержимым.
– Что ты теперь будешь делать? – спросила Нина, когда мы зашли в мою квартиру.
– Найду ее! – упрямо сказала я. – Это единственная моя цель. Найти ее.
Нина не поехала к себе, а осталась со мной, не задавая никаких вопросов. Она просто была рядом, подставляя плечо, когда я беспрерывно плакала. Прошло много времени, пока слезы высохли окончательно. Я снова почти не спала.