— Ты что творишь? — зашипела я, когда отец отдалился от нас на достаточное расстояние, чтобы не услышать разговора. — Забыл, что мы ограничены во времени?

— Нет, — спокойно, но тихо ответил муж. — Если мы откажемся от столь любезного предложения, приготовленного специально для тебя, то это может показаться странным.

— Вот именно, — препротивно взвизгнула я. Затем опомнилась и продолжила тише: — Скорее всего, из-за этого и просили нас явиться на час раньше, прием готовили.

— Именно поэтому, — подтвердил Дамас, рассматривая спину родителя.

Мы шли по широкой песчаной дороге, по краям которой росли сосны. Высокие и прямые они уходили своими кудрявыми верхушками прямо в синее небо и казались величественными колоннами, на которых радостно играли блики солнца. Их кора была груба, морщиниста и красна, но я знала, что если дотронуться до нее, она, нагретая солнечными лучами, будет теплой, почти живой. Сладостный смолистый запах будоражил и пьянил одновременно.

— Надо было отказаться от приглашения, — продолжала сердиться я, не обращая внимания на тянущиеся ко мне ветви деревьев. Они соскучились по моей магии. Раньше, когда жила здесь, я часто уходила вглубь леса и делилась с ними своей магией. Мне казалось, что деревья после этого будто ненадолго становились разумными, и я представляла, что они мои друзья. Так как среди своих соплеменников таковых у меня не было, все почему-то сторонились меня. Часто делилась с ними сокровенным, наболевшим или успехами в магии.

Сейчас же мне было не до них.

— Откат может наступить раньше и как тогда быть? — злилась я.

— Сколько времени займет собирание смолы? — спросил Дамас, посмотрев на меня.

— Где-то полчаса, — ответила я.

— Послушай, — остановившись и взяв меня за плечи, муж дождался, когда я посмотрю ему в глаза и продолжил: — Сейчас мы полюбуемся твоим деревом, соберем смолу и минут на двадцать заглянем на бал. Покажем всем, как мы счастливы и любим друг друга, и под предлогом неземной страсти вернемся домой. Никто не сможет нас осудить и упрекнуть в невоспитанности.

— Ты не понимаешь, — простонала я. Да забылась, и вышло так громко, что отец остановился, повернулся и с удивлением рассматривал, как мы стоим в двадцати шагах от него посередине дороги. — На приеме соберутся все мои родственники и родственницы. Последних безумно много. И они просто так не отстанут от нас, пока не выяснят историю нашего знакомства, любви и женитьбы.

— Выкрутимся. Тем более мы прибудем первыми на торжество, так что народу будет немного, — с нежностью улыбнулся муж, приподнял пальцами мой подбородок и, не дожидаясь моего ответа, чувственно поцеловал в губы.

— Молодожены, — через несколько секунд позвал нас Глава рода Дри, — я понимаю, горячая кровь, любовь и все такое, но не могли бы вы потерпеть до дома?

— Нам очень трудно сдерживаться, — оторвавшись от моих губ, повернулся к родителю и с виноватыми нотками в голосе ответил ему муж, но по наглым синим глазам явно читалось, что он не раскаивается.

Отец лишь раздраженно хмыкнул, но спокойно потребовал:

— Пойдемте. На празднике ждут только нас.

Его последняя фраза заставила мое бешено стучащее сердце на миг замереть в неприятном предчувствии. Неужели он все слышал?

Я со страхом посмотрела на Дамаса. Правильно поняв мой немой вопрос, он отрицательно покачал головой.

Через несколько минут мы оказались на серебристой идеально круглой поляне, огражденной дри-деревьями. Они образовывали семь связанных друг с другом арок вокруг огромного в три обхвата ствола дерева с интригующим названием "Кровь дракона".

Это грибовидное растение цвело красивыми крупными ярко-желтыми соцветиями, которые словно приукрашивали пучки острых серовато-зеленых кожистых листьев. Отец не соврал, растение действительно расцвело.

Завороженный красотой могучего древа, а также приятным, но тяжелым запахом, супруг, не замечая этого, медленно направился к стволу.

— Стой, — схватив его за руку, остановила я.

Дамас тряхнул головой, словно детеныш дракона избавился от воды, и с недоумением посмотрел на меня.

— Там моя защита, — поспешила пояснить я, — можешь сильно покалечиться или даже умереть.

И, вытянув руку вперед со скрещенными средним и указательным пальцами, начала быстро перебирать оставшимися. Бесцветная защита уплотнилась и стала заметной, переливаясь изумрудной пленкой на солнце. В глазах отца, как всегда, светилась гордость пополам с досадой, а муж уважительно хмыкнул.

— Если вы уже налюбовались, — язвительно сказал отец, — то перейдем к делу.

— Конечно, — ухмыльнулась я. Родитель всегда был нетерпелив, когда дело касалось сбора смолы с моего дерева.

Резко сжав кулак, я медленно распрямила пальцы и защита с тихим шелестом осыпалась на землю.

— Сосуд, — протянула руку в сторону Главы рода Дри.

Тут же на мохнатых козлиных ножках ловко подбежал рыжеволосый рогатый сатир в малахитовом жакете — один из незаметных стражников леса — и почтительно вложил небольшую серебряную чашу в раскрытую ладонь. Мы так часто это делали, что можно было не смотреть по сторонам. Все было доведено до автоматизма.

Я легко сжала емкость в руке и стремительно сделала семь шагов к стволу. Прикоснулась к шершавому боку, ласково погладила зажившие надрезы-шрамы, напитала его своей энергией, щедро отдавая больше половины резерва. Затем взмахом руки вскрыла кору в длину на несколько сантиметров и подставила чашу, тяжело опираясь лбом в теплый шершавый ствол. Пока тягучая кроваво-алая смола медленно наполняла сосуд, прикрыла глаза.

Вдруг в голову пришла мысль, что в разбитом состоянии, в котором я постоянно пребываю после сбора сока, мне будет не до постельных утех, даже если откат будет сильным. И грустно усмехнулась, опять Дамас останется с носом.

Следом пришла мысль о бале. Уж больно у родителя спокойно-довольный вид. Неужели отец задумал какую-то подлянку? Ведь он прекрасно осведомлен, в каком состоянии я нахожусь после сбора смолы.

А потом меня осенило. Ведь он полагает, что мы не сможем уйти без его согласия. Ведь и раньше он поступал так же. Давал одноразовый телепорт, а после всегда со снисходительной улыбкой вручал такой же, когда считал, что я начала ему докучать своим присутствием в лесу. Он не подозревает, что у Дамаса есть артефакт телепортации и что мы можем покинуть его гостеприимную персону в любое время. Моя грустная улыбка превратилась в предвкушающую ухмылку. Будет приятно вновь вывести его из себя и щелкнуть по носу своим уходом.

С каждой каплей, казалось, из меня уходит жизненная энергия, словно это моя кровь, а не смола дерева, вытекает сейчас в серебряную емкость.

Вдруг на плечо легла тяжелая горячая рука. Я удивленно открыла глаза и повернула голову, посмотрев через плечо. Дамас стоял рядом и делился собственной силой.

Мои глаза округлились от шока. Дело в том, что темные, да и светлые существа никогда не растрачивали свои силы на других, даже на родственников. Делились своей энергией только с любимыми и только в самом крайнем случае, при смерти. А сейчас муж, который уж точно не питал ко мне романтических чувств, щедро передавал часть своих сил.

Но не только это так сильно потрясло меня. Просто мое дерево никого не подпускало к себе на расстояние десяти шагов. Стоило кому-то, кроме меня, подойти к нему ближе, как ветки опускались, ощериваясь иголками в сторону нарушителя границ. И если возмутитель спокойствия не понимал предупреждения, прокалывало его насквозь. Именно поэтому сбором всегда занималась я. Можно было, конечно, и магией издалека набирать смолу, но предпочитали не расходовать силы зря. А Дамаса беспрепятственно пропустило, даже не шелохнувшись в его сторону ветвями.

— Хватит, — вывел из задумчивости голос мужа.

Я повернула голову и увидела, что набралось почти до края. Потянулась к разрезу и поцеловала, извиняясь за причиненную боль и залечивая рану.

Чувствуя небольшую слабость, я оперлась на локоть супруга и медленно пошла к потрясенному родителю и стражнику. Молча передала сосуд последнему и с вызовом посмотрела на отца.

— Интересно, — родитель с уважением и интересом окинул взглядом Дамаса, словно впервые заметил его присутствие.

Муж лишь пожал плечами, не зная, что так потрясло всех нас.

— Может, поспешим? — поинтересовался он с холодной вежливостью.

— Конечно, — прохладно ответил отец. Потом, окинув меня задумчивым взглядом, предложил: — Ада, ты выглядишь, как всегда, чудесно, но не могла бы ты переодеться в более приличествующее лесному народу платье?

Я с нарочитой внимательностью посмотрела на свой наряд. Платье было красивым и праздничным. Нежно-желтое легкое, мерцающее, словно снег на солнце, струящееся и от каждого шага разлетающееся шифоновое платье, обрисовывало тонкую талию, оголяло плечи и немного приоткрывало грудь. Я специально выбирала такое, чтобы мой браслет-татуировка был виден всем желающим. Покупала его еще на третьем курсе, когда планировала сходить с Маршей на бал-маскарад, но не получилось. Так оно и пролежало бы в чехле, пылясь, если бы не этот визит. Раньше я навещала отца в форменном платье, напоминая родителю, что я под защитой академии, теперь пришла не одна и решила нарядиться.

— По-моему, мне и так хорошо, — подвела итог разглядывания я. И, посмотрев на мужа, спросила: — Правда, милый?

— Этот наряд тебе, несомненно, идет, — окидывая внимательным взглядом меня с головы до ног, подтвердил Дамас. Но тут же добавил: — Хотя я же не видел другой вариант, поэтому не могу судить непредвзято.

После этих слов мне захотелось его ударить, но отец пристально следил за мной. Мне пришлось нежно улыбнуться и процедить сквозь зубы:

— Хорошо, я покажу в каком одеянии приходят на бал лесные нимфы, чтобы ты мог быть объективным.

Отвернулась от мужчин и направилась к своему дереву, чтобы за его стволом сотворить себе новое платье.

— Я думаю, что твоему супругу будет интересно посмотреть на твою магию в родном лесу, — потирая подбородок, как бы между прочим, вдруг сказал отец. И когда я обернулась, зло посмотрев на Главу рода Дри, он очаровательно улыбнулся и добавил: — Ведь у вас же нет друг от друга секретов, правда?

— Конечно, — приторно улыбаясь, продолжала гневно сверлить родителя взглядом. Не отрывая от него взгляда, обратилась к Дамасу: — Любимый, пойдем со мной. Я покажу тебе магию дриады в Священном лесу, рядом с ее деревом. Ведь от Тебя я ничего не скрываю.

Сделала ударение на личности доверенного, чтобы с затаенным торжеством пронаблюдать, как улыбка сползает с лица родителя.

Если отец думал смутить меня супругом или рассчитывал, что мы раскроем себя моей застенчивостью и стыдливостью (в отличие от меня, все лесные нимфы могли переодеваться на глазах у кого угодно, даже ходить голышом), то он глубоко просчитался.

Когда мы зашли за ствол драконового дерева, я посмотрела на недоумевающего супруга и попросила шепотом:

— Закрой глаза, пожалуйста, я стесняюсь.

На губах темного расцвела странная улыбка, но он все же согласно кивнул. Я вздохнула с облегчением. Честно говоря, думала, что он будет издеваться или возражать.

Повернувшись к нему спиной, расстегнула пуговицу на спине, и платье опало к моим ногам нежно-желтой лужицей. Перешагнув его, через плечо посмотрела на мужа, который, продолжая улыбаться, стоял с закрытыми глазами.

Решив не заморачиваться на странном поведении темного, я избавилась от бюстгальтера и, прикрыв глаза, начала взывать к магии Священного леса. Никто и никогда не знал, во что лес оденет обращающуюся к нему дриаду, но ни разу его выбор не был отвергнут.

По рукам и шее пробежали щекотные мурашки, словно сотни мохнатых лапок нарисовали на них замысловатые узоры. Грудь будто приподняли две большие ладони из плотной, но бархатистой ткани, а ног коснулся прохладный шелк. Волосы, завитые тугими локонами, собрались в высокую прическу, открывая спину и оголенные плечи.

Когда я открыла глаза, последний паучок светло-синего цвета, размером с мой ноготь на большом пальце, заканчивал доплетать тонкое кружево перчатки на правой руке.

Сзади послышался прерывистый шумный вздох, и я резко повернулась. Ожидала увидеть, что Дамас, как любой темный, нарушил обещание, не скрепленное магическим договором, и все-таки открыл глаза. Но он не смотрел. Глаза его были прикрытыми длинными черными ресницами, но только руки сжаты в кулаки, а дыхание тяжелое, будто он долго и быстро бежал.

— Что с тобой? — спросила я, внимательно наблюдая за ним.

— Все? — выдохнул он.

— Можешь смотреть, — решила, что он спросил о разрешении открыть глаза.

Дамас воспользовался позволением и распахнул отчего-то темные глаза. Из-за расширившегося зрачка, они казались черными и опасными.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась осторожно.

— Все… в порядке, — ответил муж, пожирая меня взглядом. — И что все дриады будут так выглядеть на балу?

— Нет, — отступая, ответила я. — Многие будут в более откровенных нарядах. Может, лучше отправимся домой?

— Как поживает твоя темная сущность? — вместо ответа поинтересовался мужчина, не делая попыток сблизиться.

— Спит еще, — прислушавшись к себе, честно ответила я. — Только уже не так спокойно, как в начале.

— Хорошо, — еще раз окидывая меня внимательным взглядом уже синих глаз, муж подошел ко мне и, взяв за руку, поцеловал кончики пальцев. Очаровательно улыбнулся и сделал комплимент: — Этот наряд тебе идет больше, но выбор за тобой.

Я окинула себя придирчивым взглядом. Кружевные тонкие черные перчатки без пальцев из прочной паутины, не скрывающие, впрочем, брачную татуировку. Плотный корсет желто-зеленого цвета, плавно переходящий на бедрах в струящуюся шелковую юбку. Провела рукой по волосам, затем коснулась шеи. Локоны были убраны в высокую прическу, впереди был тонкий ободок, а горло украшал кружевной высокий воротник, соединенный с корсетом на груди и спине. Тем самым, не прикрывая тело от любопытных глаз, а, наоборот, притягивая их к себе.

— От даров Священного леса не отказываются, — немного нервно ответила я.

— Хорошо, — пройдясь взглядом по всем изгибам моего тела, немного хрипло ответил муж. А у меня сложилось ощущение, что взгляд этот материальный, так как вызвал щекотные мурашки по всему телу. Супруг, предложив руку, поинтересовался: — Пойдем поразим всех лесных жителей?

— Только недолго, — принимая локоть, высказалась я.

— Максимум полчаса, — улыбаясь, ответил супруг.

Когда мы вышли, встречал нас не только отец, а также его советник и придворный маг. И если Дамас удивился появлению новых лиц, то очень умело это скрыл. Я же чего-то такого и ожидала. Слишком невероятное событие для лесного народа — принятие драконовым деревом другого существа, тем более темного.

Советник и маг были древенями, но гораздо моложе Главы рода. И каждый из них был, безусловно, талантлив в своем деле.

Они поприветствовали нас и с интересом стали изучать Дамаса, пока я вновь накладывала защиту на свое дерево. Магистр Крист Олен — придворный маг — пожимая руку темного, быстро просканировал его ауру. Не знаю, почувствовал ли это Дамас, но магистр о чем-то после этого надолго задумался.

— Так-то лучше, — с гордостью оглядывая меня с головы до ног, улыбнулся отец, будто он лично выбирал платье. И, бросая взгляд на мага, потребовал: — Теперь идем во дворец. Нас уже заждались.

Магистр Олен после этих слов вышел из задумчивости и поспешил открыть портал.

Мы молча проследовали в открывшуюся дверь за отцом, который больше и не посмотрел в нашу сторону, и оказались перед дворцом, как называли его все лесные жители. Попасть сюда можно было только порталом и только по приглашению Главы рода.

Дворец представлял собой огромное в несколько сотен обхватов дерево, расположенное на парящем над непроходимым болотом острове. Оно росло в такой густой растительности, что солнечные лучи едва проникали сквозь плотные ветви могучего древа. Из-за сумрака на самом острове располагались магические фонари зеленого и голубого цвета. Внутри ствола располагались многочисленные окна и главные и единственные двери, ведущие внутрь дворца. Именно там и находилось все самое интересное.

— Удивительно, — выдохнул рядом впечатленный видом супруг.

— Поражает, правда? — с гордостью поинтересовался отец.

— Безусловно, — чуть склонил голову муж.

— Внутри еще красивее, — влез в беседу советник.

Отец бросил на него предупреждающий взгляд и приказал:

— Идемте за мной.

Возражать никто не стал. Все направились по веревочному мосту, который появился, как только родитель шагнул с края обрыва навстречу к дворцу.

Муж недоверчиво посмотрел на мостки, затем на меня, делающую шаг вслед за родителем, и, отстранив себе за спину, пошел первым. Он будто боялся, что эта деревянная конструкция рухнет под ногами.

Я лишь тихо хихикнула над его опасениями. Этот мост выдерживал даже Буку — древесную гигантскую ящерицу, созданную всплеском моей детской магии. Кстати, почему моя питомица до сих пор не нашла меня? Ведь стоило только появиться в Священном лесу, как она тут же мчалась ко мне, сшибая зазевавшихся стражей. Со всеми этими переживаниями о ней совсем забыла.

— Отец, а где Бука? — поинтересовалась, когда мы ступили на твердь парящего острова.

— А я думал, что ты забыла о ней, — усмехнулся отец. И, спокойно выдержав мой гневный взгляд, заявил: — Она спит. Магистр Олен усыпил ее, чтобы она не мешала тебе и твоему супругу насладиться окружающей обстановкой.

Я чувствовала, что отец что-то не договаривает, но начинать ссору перед наполненным лесными жителями дворцом не стала. Будь я одна или все еще из рода Дри, то не успокоилась бы, пока не увидела свою любимицу и защитницу. Единственную подругу в родном доме.

— Где она находится? — спокойно спросила я. И, взяв за локоть Дамаса, добавила: — Я хотела показать любимому мужу свою красавицу.

— Она спит у Серебристого озера, — отворачиваясь и направляясь к распахнутым дверям, бросил отец.

— Кто такая Бука? — тихо поинтересовался муж, шагая рядом со мной по зеленой ковровой дорожке.

— Моя питомица, — глянув через плечо на молчаливо идущих за нами советника и магистра, ответила я. — Потом вас познакомлю.

Войдя через парадные двери в светлый и сияющий сотнями магических огней холл, мы направились дальше. Пройдя еще несколько сквозных комнат, наполненных многочисленными растениями и мягкой мебелью для отдыха, очутились перед высокими дверями. Церемониймейстер-сатир громко объявил о приходе Главы рода и его дочери с законным супругом. Я взволнованно посмотрела на мужа. Это было оскорблением для темных, так как для начала слуга должен был представить супруга, а уж потом меня. Ведь, несмотря на то, что я — княжна, а муж — лорд, я уже принадлежала другому роду.

Судя по заинтересованному взгляду отца на супруга, это было сделано специально, чтобы посмотреть на реакцию зятя. Своего рода развлечение.

— Знаешь, любимая, — громко, но спокойно сказал муж, когда все присутствующие существа в огромном зале затаили дыхание, с жадным любопытством ожидая скандала. — Я теперь понимаю, почему ты сбежала в академию. Жить среди необразованных существ сродни настоящей пытке. Удивительно, что ты еще продержалась так долго.

Говоря последнюю фразу, Дамас холодно улыбался и смотрел в упор на отца. По залу прошелестел изумленный вздох, а на лице Главы рода промелькнула досада. Но отец быстро взял себя в руки и вежливо извинился:

— Прошу прощения, Дамас дер Килен. Просто мои поданные до сих пор не могут поверить, что дочь принята в ваш род.

— Мне жаль вас, — усмехаясь, склонил голову муж, тем самым принимая извинения, — если поданные не верят слову князя и Главы рода, то, наверное, сложно добиться от них исполнительности.

В оглушительной тишине раздался скрежет чьих-то зубов и вскрики ужаса. Глаза отца стремительно темнели, темный явно попал в цель.

Вместо того чтобы волноваться за себя и супруга, стояла и с явным удовольствием следила за пикировкой мужчин. Кажется, что в своей борьбе с отцом я получила хорошего союзника.

Мы находились посередине огромного круглого зала с множеством окон. Большие ветвистые лианы-люстры, заряженные магическими шарами, ярко освещали помещение, вытравливая любую возможную тень. Присутствующие жители леса, выряженные во всевозможные оттенки зеленого, со смесью страха и восхищения следили за мужем.

Посмотрела на Дамаса, который с холодным интересом наблюдал за реакцией родителя, крепко обнимая меня за талию. В этот момент он мне показался таким красивым и родным, что захотелось прижаться сильнее, обнять, заставить смотреть только на меня и…

И тут я осознала, что темная сущность проснулась. Мало того, она наслаждалась зрелищем и близким присутствием темного. Но пока просто наблюдала, не спеша перехватывать контроль над телом. Черная кошка внутри меня спокойно лежала, любуясь мужественным профилем супруга. Скорее всего, она просто поняла, что наш темный никуда не денется сегодня, и все получат желаемое.

Эта мысль показалась такой чужой, что я сразу поверила, она принадлежит темной сущности.

— Бывает иногда, — взяв себя в руки, мягко улыбнулся отец, словно услышал от несмышленого ребенка первое "агу". — Пройдем дальше?

Дамас не стал отвечать, лишь внимательно посмотрел на меня, пристально следящую за каждым его движением. Сейчас для меня не было никого, кроме супруга. Несмотря на появившееся желание развернуться и поцеловать его, наплевав на все и всех, я могла сопротивляться. Но было предчувствие, что это ненадолго.

В синих глазах мужа вспыхнуло понимание, он бросил взгляд на удаляющуюся спину отца и, наклонившись к самому уху, спросил:

— Вытерпишь еще минут десять?

Я неуверенно кивнула, прижалась ближе, с каким-то болезненным удовольствием вдыхая запах темного.

Горячее дыхание мужчины, касающееся ставшей многократно чувствительнее ушной раковины, вызывало приятную дрожь по всему телу. Захотелось, чтобы его язык обрисовал абрис уха. Я даже открыла рот, чтоб озвучить свое желание, но вовремя прикусила язык.

Дамас отстранился от меня, обеспокоенно глядя в глаза.

— Все хорошо, — хрипло ответила я. Прочистив горло, добавила: — Минут десять выдержу.

— Идем, — продолжая с сомнением смотреть на меня, потянул за руку муж.

Остановившись напротив отца, восседающего в мягком кресле с высокой спинкой, похожем на трон, и внимательно наблюдающего за нами, я скосила взгляд влево. Там стояли мои единокровные сестры и многочисленные тетки, которые облизывали наши фигуры жадными взглядами.

И вдруг появилось безумное желание поразить их. А может, я просто переоценила свои силы и приуменьшила действие отката.

Я сделала шаг вперед, присела в реверансе и спросила, вызывающе посмотрев в глаза отца:

— Если этот прием в мою честь, то ты не будешь против того, что бал открою я с мужем, а не ты с Ивон?

Ивон была официальной любимицей отца и моей младшей сестрой. Именно от нее было то дорогое пресс-папье, которое в ярости разбил о стену мой родитель, узнав, что муж дал мне имя своего рода. И прием, невзирая на причину очередного званого вечера, всегда открывали они.

— Разумеется, — сквозь зубы выдавил отец, продолжая вежливо улыбаться.

Я окинула сжавшую кулаки от злости Ивон торжествующим взглядом и повернулась к недоумевающему мужу.

— Потанцуем, любимый? — спросила, лукаво улыбаясь.