Итак, на данный момент нам было известно, что Локвуд каким-то образом сблизился с группой воротил с Уолл-стрит, возглавляемой Стюартом Уитни.

Я и раньше слышал об этом человеке. На Уолл-стрит он был хорошо известен своей практической сметкой, хотя намного превосходил рядового эксплуататора своим разносторонним умом и образованностью.

Уитни был достаточно дальновиден, чтобы понимать: на вложениях в науку можно заработать капитал, и не только благодаря саморекламе, но и напрямую. Как раз сейчас одним из его любимых деловых проектов было финансирование торговли, которая велась благодаря каналу между Северной и Южной Америкой. Он тратил немало денег на поддержание хороших отношений между деловыми богатыми людьми Нью-Йорка и бизнесменами Лимы. От своих вложений в Перу он ожидал крупных прибылей, и все, что способствовало популяризации этой страны в Нью-Йорке, было для него на вес золота.

– Нортон, похоже, не очень хочет говорить об Уитни, – заметил я по дороге в центр.

– Возможно, это часть плана самого Уитни, – задумчиво отозвался Крэг. – Как человек, финансирующий искусство и образование, он может позволить себе заниматься такими делами, какие не спустили бы другим. Те, кого он финансирует, не станут распространяться направо и налево о своем благодетеле, а прочие люди снисходительно относятся к благотворителям и меценатам.

Сыщик вовсе не намекал, что ему известно о неких темных делишках Стюарта, и все-таки высказал здравую мысль: заручиться поддержкой таких людей, как наш друг-археолог, было весьма умным ходом. Несколько тысяч долларов, благоразумно потраченных на археологию, могли помочь скрыть множество крупных нечестных сделок.

Наконец мы добрались до финансового центра, вошли в небоскреб на Уолл-стрит недалеко от угла с Бродвеем и вознеслись в лифте на тот этаж, где Уитни и его партнеры вершили свои дела в роскошных кабинетах.

Открыв дверь в офис Стюарта, мы увидели Локвуда, который приветствовал нас довольно натянутым поклоном.

– Профессор Кеннеди и мистер Джеймсон, – сказал он, представляя нас хозяину офиса, – друзья профессора Нортона. Я познакомился с ними сегодня в квартире Мендозы.

– Какое непостижимое дело – его смерть, – заметил Уитни, пожимая нам руки. – Вам хоть что-нибудь удалось выяснить?

Крэг пожал плечами.

Стюарт Уитни был типичным бизнесменом – крупный, полнокровный мужчина с красным лицом, склонный к отекам из-за закупорки вен. Его голос сам по себе внушал уважение, говорил ли он стоящие вещи или пустяки. Скажи он во время спора, что сегодня теплый день, – и все решили бы, что он привел веский аргумент в свою пользу.

– Профессор Нортон попросил меня разобраться в пропаже древнего перуанского кинжала, привезенного им из последней экспедиции, – объяснил мой друг-детектив, пытаясь прощупать почву и понять, в какое русло лучше направить беседу.

– Да-да, – кивая, отозвался Уитни. – Он рассказывал мне о нем. Странно, очень странно. Вернувшись из экспедиции, Аллан доложил, что наряду со многими другими важными находками привез инкский кинжал. Но я понятия не имел, что эта вещь настолько ценна, что кто-то захочет ее украсть. Если бы я об этом знал, кинжал хранился бы здесь, в самом надежном месте!

Стюарт показал на огромный сейф последней модели из хромированной стали, стоящий в углу кабинета.

Я заметил, как внимательно Честер следит за нашим разговором. А ведь еще недавно он с ходу отмахивался от всех упоминаний о преданиях инков, давая понять, что вся эта чушь не может иметь никакой реальной ценности. Известно ли ему о кинжале что-то такое, чего не знаем мы?

– Я и сам очень интересуюсь перуанскими древностями, – заметил Кеннеди, – хотя, конечно, куда мне до эрудиции нашего друга Нортона.

– В самом деле? – спросил Уитни.

Я впервые заметил, как его выпуклые, слегка навыкате глаза, которые невольно приковывали к себе внимание, возбужденно блеснули.

– Тогда вы должны были слышать о руинах Чан-Чан! – воскликнул он, вставая. – И о Чиме, обо всех этих удивительных местах…

Крэг кивнул.

– И о Трухильо, и о легенде о «большой» и «маленькой рыбе», – вставил он.

Стюарт очень обрадовался, что кто-то желает обсудить предмет его увлечений. Его глаза к тому времени чуть ли не вылезли из орбит, и я заметил, что зрачки его расширились почти до размеров радужки.

– Мы должны присесть и поговорить о Перу, – заявил он, потянувшись к большой коробке с сигаретами в верхнем выдвижном ящике массивного стола.

Локвуд почувствовал, что надвигается длинная дискуссия на тему археологии, встал и пробормотал какие-то извинения – дескать, у него дела во внешнем офисе. Уитни почти не обратил внимания на его уход.

– О, это изумительная страна, профессор, – сказал он, снова кидаясь в кресло. – Я так увлечен ею… Ее традициями, ее месторождениями, ее историей. Позвольте показать карту наших интересов в Перу!

Он встал и прошел в соседнюю комнату, чтобы принести карту. Едва бизнесмен повернулся к нам спиной, как Кеннеди потянулся к столику с пишущей машинкой в углу кабинета: секретарша, уходя, оставила ее незачехленной. Сыщик вытащил два тонких использованных листа копировальной бумаги и один новый. Два-три торопливых мазка клеем – и, прикрепив копирку к листам машинописной бумаги, он осторожно положил все это на пол всего в нескольких дюймах от двери во внешний офис. Потом рассыпал рядом несколько других листков, чтобы все выглядело так, будто их сдуло со стола ветром.

Когда хозяин кабинета вернулся с большой несвернутой картой в руках, я увидел, как он наступил на лист, под которым скрывалась копирка.

Крэг нагнулся и начал собирать бумаги.

– Ах да, – отрывисто заметил Уитни. – Не беспокойтесь. Вот тут у нас кое-какие интересы, на севере.

Мы втроем склонились над картой, но я не уделял ей большого внимания, как, впрочем, и мой товарищ. По-настоящему его интересовала бумага на полу: его мысли явно сосредоточились на том ее месте, куда наступил наш собеседник.

А Стюарт вдохновенно рассказывал о Перу. Мы зажгли сигареты – они были какой-то особой марки. Я немного попыхтел своей, но в ней ощущался некий неприятный привкус. По-моему, латиноамериканские сигареты не по вкусу большинству американцев.

Кеннеди разделял мое мнение, потому что дал своей сигарете погаснуть, и, после пары затяжек, я последовал его примеру. Вытащив из портсигара собственную сигарету – как можно незаметней и тактичней, – я положил окурок первой в пепельницу на столе Уитни.

– У мистера Локвуда и сеньора Луиса были некие совместные интересы в этой стране, не так ли? – спросил следователь.

Он все еще не сводил глаз с лежащих на полу листков.

– О да, – ответил Уитни. – Честер!

– Что такое? – послышался из-за двери голос его партнера.

– Покажи профессору Кеннеди, где у вас с Мендозой находятся концессии.

Молодой человек вошел в комнату, и я увидел удовлетворенную улыбку своего друга, когда Локвуд тоже наступил на бумагу у двери.

Однако, в отличие от Уитни, инженер наклонился и собрал листки. Но не успел он ничего с ними сделать, как Крэг выхватил их у него из рук.

– Сильный ветер, – небрежно бросил сыщик, повернувшись, чтобы положить бумажки обратно на стол.

Он повернулся спиной к Локвуду и к Уитни, но не ко мне, и я увидел, как он дважды быстро прижал к одному листу ноготь большого пальца, выдавив грубо написанную букву «У», а на другом изобразил нечто вроде «Л», после чего запихнул оба листка и копирку себе в карман.

Я быстро вскинул глаза. К счастью, оба подозреваемых ничего не заметили.

Только теперь я обратил внимание, что глаза Честера тоже слегка навыкате, хотя это не было так заметно, как у Стюарта.

– Дайте взглянуть, – продолжал Уитни. – Ваши концессии вот тут, на севере, не так ли?

Локвуд вытащил из кармана карандаш и отметил крестиками несколько городов на большой карте.

– Вот тут мы намеревались развернуть работы, – сказал он, – прежде чем произошла ужасная трагедия с Мендозой.

– Горные разработки, понимаете ли, – многозначительно пояснил бизнесмен. – Конечно, вы знаете, как много говорят о выгодах инвестирования в горные разработки и о возможностях, которые открываются перед людьми в Южной Америке. Перу была Меккой охотников за фортуной со времен Писарро. Но там, где преуспел один человек, тысячи терпят неудачи, потому что не знают правил игры. Мне знакомы случаи, когда вложенные сотни тысяч долларов не принесли ни цента выгоды именно из-за незнания этих правил.

Локвуд промолчал – он явно не собирался впустую тратить время на людей, которые не могли в дальнейшем стать инвесторами.

Но Уитни обладал настоящим деловым инстинктом человека, не упускающего ни единого шанса заинтересовать других людей в успехе, если не напрямую, то через третьих лиц.

– Да, американские финансисты потеряли сотни миллионов на разработках в Перу, – возбужденно продолжал он, вынимая из стола красиво гравированный золотой ящичек с сигаретами. – Но наша компания, включая мистера Локвуда, действует по иному плану. Мы собираемся обрести больше миллионов, чем кому-либо могло присниться… Потому что будем охотиться за тем, что другие разыскивают уже сотни веков – за великим сокровищем Трухильо.

Энтузиазм этого мужчины был заразителен.

Честер неодобрительно нахмурился, зато Кеннеди не спускал с бизнесмена глаз.

– Значит, вам известно, где спрятано это сокровище? – вдруг спросил он.

Стюарт покачал головой.

– Пока нет, – ответил он. – Но благодаря сведениям, которые удалось выудить из индейцев, мы почти наверняка сможем найти нужное место, затратив не слишком много времени и средств. Сеньор Мендоза заручился разрешением правительства на поиски в кургане близ Трухильо. Сокровище наверняка там. Разве этого не достаточно?

Если бы кто-нибудь другой, а не Уитни, сделал такое заявление, мы наверняка ответили бы, что недостаточно. Но его утверждения оспаривать было нелегко.

Его партнер сидел задумавшись и почти не принимал участия в разговоре. Сама тема беседы была ему явно не по душе, что навело меня на мысль: если Стюарт не блефует, изображая уверенность в том, что найдет сокровище, может, ему уже известен секрет тайника? Я решил, что этот человек – самый скользкий бизнесмен из всех попадавшихся мне на пути, само воплощение «искренности» и «честности» отъявленного проходимца. И все же он ухитрился убедить меня, что сокровище действительно существует. Возможно, в этом случае он и вправду знал, что говорил.

Зазвонил телефон, и Локвуд снял трубку. Он не назвал собеседника по имени, но по его тону и манерам я понял – звонит сеньорита Мендоза.

– Совершенно не о чем беспокоиться, – услышали мы его слова. – Ничего не изменилось. Я увижусь с вами, как только смогу выбраться из офиса.

Честер говорил очень сдержанно, не потому, что утаивал что-то от сеньориты, а потому, что не хотел, чтобы мы слышали о его делах.

Загасив сигарету, он добавил окурок к кучке других в пепельнице на столе Уитни. Я заметил, как Крэг бросил быстрый взгляд на пепельницу, и понял – ему не терпится заполучить шанс исследовать эти окурки.

– Вы видели кинжал, который привез Нортон, перед тем как экспонат украли? – обратился Кеннеди к Стюарту.

– Только мельком, когда наблюдал, как распаковывают привезенную им добычу, – без запинки ответил тот. – Из своей последней поездки профессор привез очень много интересных предметов.

Итак, Уитни не стал утверждать, что вообще не слышал о перуанском кинжале и никогда его не видел. А Локвуд ни словом не обмолвился, что его тоже интересует кинжал. Интересно, эти двое партнеров откровенны друг с другом или втихомолку делают друг против друга высокие ставки?

Честер уже давно давал понять, что ему не терпится уйти, и теперь, бросив быстрый взгляд на часы, поднялся.

– Если я вам понадоблюсь, я буду у сеньориты Мендоза, – сказал он, надевая шляпу и беря трость.

Он поклонился нам, и Уитни встал, чтобы проводить его во внешний офис. Положив руку на плечо Локвуда, он начал говорить ему что-то так тихо, что я не разобрал ни слова.

Не успели эти двое выйти за дверь, как Кеннеди быстро вытряхнул все содержимое пепельницы – и пепел, и окурки – в пустой конверт, лежавший на столе вместе с бумагами. Потом он запечатал конверт и, сунув его в карман, бросил на меня удовлетворенный взгляд.

– Мистер Локвуд и сеньорита явно в близких отношениях, – задумчиво сказал мой друг, когда Уитни снова присоединился к нам.

– Бедная девочка, – кивнул бизнесмен. – Да, в очень близких. И Честер – счастливчик. Такие глаза, такая фигура… Вы когда-нибудь видели женщину прекраснее?

Стюарт искренне восхищался осиротевшей девушкой, и неудивительно. Вряд ли нашелся бы мужчина, способный устоять перед ее обаянием и красотой.

– Кажется, вы знакомы с сеньорой де Моше? – небрежно спросил Крэг.

Уитни пристально посмотрел на него.

– Да, я вел с ней дела. Она дружила с доном Луисом. Светская женщина, умная, проницательная. Думаю, у нее существует только одна амбиция – ее сын. А что, вы с ней встречались?

– С сеньорой – нет, – признался детектив. – А с ее сыном встречался. Он учится в нашем университете.

– Ах да, верно, – вспомнил бизнесмен. – Прекрасный молодой человек. Но не такой, как Локвуд.

В каком смысле – не такой? И зачем понадобилось приплетать сюда Локвуда?

Стюарт встал и начал неторопливо расхаживать по кабинету, засунув пальцы в карманы жилета, с таким видом, будто размышлял о чем-то очень запутанном и сложном.

– Будь я помоложе, – внезапно заметил он, – я бы дал им обоим фору! Эта девушка – величайшее сокровище своей страны. А теперь я не поставил бы на юного де Моше!

Мы с Кеннеди переглянулись, и мой друг встал, готовясь уйти.

– Не сомневаюсь, что вы сумеете раскопать какие-нибудь улики относительно кинжала, – сказал на прощание Уитни. – Похоже, профессор Нортон очень беспокоится из-за него. Тем более что Мендозу убили именно этим кинжалом.

Очевидно, Аллан тесно общался со своим патроном, что было вовсе не удивительно.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил сыщик. – Полагаю, я могу рассчитывать на ваше содействие в расследовании этого дела?

– Несомненно! – заявил бизнесмен, провожая нас в вестибюль к лифту. – Я буду поддерживать Нортона во всем, что поможет ему сохранить в целости и сохранности коллекцию из Перу.

Что ж, сильно продвинуться нам не удалось. Где сейчас кинжал, кто послал четыре предупреждения – беседа с Уитни не пролила ни малейшего света на эти загадки.

Крэг подозвал проезжавшее мимо такси.

– К «Принцу Эдуарду-Альберту», – коротко приказал он.