Джиннифер проснулась от того, что Нуна облизывала ее лицо. Из кухни раздавались звуки жарившейся еды и металла, царапавшегося об металл. Вместе с запахами, от которых наступала рвота.

На ней было одеяло, но она не помнила, чтобы укрывалась им, когда засыпала.

Она похлопала Нуну по голове и затем села, выглядывая из-за кушетки на Астрид, занятую на кухне. Ее вьющиеся волосы были уложены в пучок, и на ней был фартук, на который Джиннифер уже давно махнула рукой.

— Я делаю омлеты, — сообщила Астрид, доставая миску для смешивания из шкафа рядом с плитой.

— И в холодильнике есть сок.

Джиннифер вздохнула, потирая заспанные глаза.

— Если ты осталась без крова, скажи мне, и я найду для тебя какую-нибудь квартиру.

Астрид фыркнула.

— Я здесь, чтобы позаботиться о тебе.

— Я уверена, что это не имеет никакого отношения к TV, бассейну или моей модной посуде.

Астрид развернулась и помахала на нее лопаточкой.

— Ты потратила пол тысячи на эти кастрюли и сковородки — не отрицай этого, потому что я их рассмотрела, и я знаю, что ты никогда не помнишь, что можно использовать купоны на скидки. При этом ты каждый день питаешься вне дома. Кто-то же должен их использовать.

Закатив глаза, Джиннифер встала, чтобы налить себе стакан воды. Чем ближе она подходила к кухне, тем сильнее протестовал ее желудок.

— Я сегодня утром разговаривала с Аароном.

Потянувшись за стаканом, Джиннифер замерла.

— И что его не устраивает?

— А ты как думаешь? — сказала Астрид, не отрываясь от кастрюли. — Парень раздавлен тем, что ты с ним порвала. Похоже, он думал, что я могу уговорить тебя передумать.

Джиннифер от облегчения слегка расслабилась. У нее была четырехчасовая пересадка в аэропорту LaGuardia, когда она наконец-то решилась использовать тест на беременность. Как только появилась вторая розовая линия, сначала бледная, потом яркая и убийственная, она хотела позвонить сестре, но поняла, что не сможет этого сделать.

Брак Астрид сошел на нет, когда она боролась с бесплодием, и для нее это до сих пор было открытой раной. Джиннифер подозревала, что причина, по которой они последнее время стали ближе, была в том, что Астрид хотела о ком-то заботиться. Она не могла сказать сестре, что случайно забеременела, и даже не была уверена, собиралась ли эту беременность сохранить.

— Что ты ему сказала? — спросила Джиннифер.

Астрид пожала плечами.

— Я сказала ему, что либо он должен начинать мне платить, либо найти психотерапевта.

Джиннифер рассмеялась, но тут же почувствовала себя плохо. Она сделала небольшой глоток воды, однако ее желудок ничего не хотел принимать.

— Я собираюсь принять ванну, — сказала она и направилась к ванной комнате, не дожидаясь ответа.

— Но это остынет!

Она закрыла за собой дверь и повернула кран над мойкой, приготовившись к рвоте. Последние несколько дней по утрам ей было плохо. И днем, и вечером тоже. Ее внутренности продолжили бастовать, но через минуту худшее было позади, и она прислонилась спиной к двери.

Джиннифер неуверенно положила руку на живот. Когда она думала о крошечном эмбрионе, то не чувствовала ничего, кроме страха и тревоги. Но все же испытывала обманчивую надежду на что-то большее. Потому что каждый раз, когда она думала об аборте, то не могла даже просто заставить себя позвонить, не говоря уже о том, чтобы через это пройти.

Она вздохнула.

— И что же мне с тобой делать?

Очевидным ответом было вернуться в Нунавут. Просто мысль о том, чтобы рассказать Зейну, что она беременна и остается, чтобы стать его парой, заставляла ее волноваться. Однако мудрость подсказывала, что она не видит всей картины целиком. Как только радость от встречи с Зейном пройдет, она станет привязана к нему и Силуит. Жизнь в логове стала невероятным опытом, но она не была уверена, хотела ли она такой жизни. Даже если она была готова отказаться от своей карьеры и от всех современных излишеств, жизнь в тундре была опасной. И не той средой, в которой она хотела бы растить ребенка.

Но растить оборотня в Майами будет также трудно, если вообще возможно. Единственное, что она могла придумать, это переехать куда-нибудь в сельскую местность, где она сможет растить его подальше от границ человеческого общества. В любом случае, ей придется чем-то пожертвовать, но, по крайней мере, с последним вариантом она сможет вести наполовину нормальную жизнь.

Джиннифер приняла долгую, горячую ванну и впервые после травмы принялась за трудоемкую задачу вымыть волосы одной рукой. Ванная соединялась с ее спальней, и, когда она вошла вовнутрь, стало очевидно, что Астрид не пользовалась ее кроватью.

Все было так, как она оставила. Поверхности завалены книгами, неоткрытыми рекламными письмами, булавками для волос и пустыми стаканами, на которых остались метки от высыхавшей воды.

Она изучала валявшуюся на полу одежду, пока не нашла вещи, которые пахли так, как будто их одевали только один раз. Она тщательно застегнула рубашку до самого воротника, чтобы не было видно круглых отметок на ее шее.

Когда она шла по коридору, то услышала голос Боаза. К тому времени, как она добралась до гостиной, она поняла, откуда шел звук, но ее сердце все еще продолжало колотиться. Астрид сидела на диване, и перед ней на кофейном столике стояла пустая тарелка. Одной рукой она держала камеру.

Джиннифер, а в другой кружку с апельсиновым соком.

— На что это похоже, когда превращаешься? — спросил Боаз из камеры.

Он снимал Тэллоу, которая была обнажена, за исключением меховой шкуры на животе. — И как я должна ответить? Ты с таким же успехом можешь спросить рыбу, что она чувствует, будучи все время мокрой.

Астрид хихикнула.

— Она настолько человек, я просто не могу в это поверить.

Джиннифер села рядом со своей сестрой, положив руку на спинку дивана.

— Это Тэллоу. Она бета. Она кажется настоящей сукой, но… ну, ею она вроде как и является.

Боаз спросил:

— Как ты решаешь, в какой форме ты хочешь быть?

Тэллоу сказала:

— Человеческая форма лучше подходит для общения и на этом все. Но зачастую проще оставаться в человеческой форме, особенно если не хочешь заморачиваться с раздеванием.

Боаз сказал:

— Есть… определенные виды деятельности, которые происходят, когда ты раздета, и которые делаешь в своей человеческой форме. Как купание.

— И траханье?

— Ээ, да, полагаю, но это не значит, что я в этом заинтересован. Мне больше интересно… нравится ли тебе — вам волкам… ну знаешь… делать это таким образом.

Когда Астрид оторвала взгляд от камеры, в ее глазах мелькнул такой же озорной блеск, как и в глазах Тэллоу.

— Боаз что, предлагает ей заняться скотоложством? — спросила Астрид.

Джиннифер потянулась, чтобы нажать на паузу, пока ситуация не обострилась. Она несколько раз позволила Боазу воспользоваться своей камерой, так как она лучше снимала в условиях низкой освещенности, чем его собственная. Но она не ожидала, что он станет снимать такие странные вещи.

— Уверена, что он спрашивал только в духе познания, — пробормотала Джиннифер, откладывая камеру в сторону.

— Эй, мне это нравилось.

— Ты сможешь посмотреть, когда фильм будет закончен.

Если Астрид начнет копаться в видеофайлах, то неизбежно столкнется с чем-то, что Джиннифер не хотела ей показывать.

— Хорошо, — сказала Астрид, собирая свои тарелки. — В любом случае мне нужно идти на работу. Не возражаешь присмотреть за Нуной, пока я не вернусь?

— Она моя собака, — напомнила ей Джиннифер.

— То-о-о-о-очно. И как это я забыла.

Когда Астрид ушла, Джиннифер схватила с пола сумку, вытаскивая футляр, в котором лежали карты памяти. Они тщательно систематизировали более ста штук. Каждая была с этикетками и цифрами, которые соответствовали записям в блокноте и описывали отснятые сцены.

Она провела пальцем по ряду с записями Зейна, самому короткому из всех. Боазу было нелегко находиться рядом с альфой, и поэтому почти всегда его снимала Джиннифер. Близость между ними была почти ощутимой. И она не была уверена, сколько отснятого материала о нем можно будет использовать в окончательной версии фильма.

Джиннифер прошлась по ряду, все еще не готовая увидеть его лицо. Вместо этого она вернулась к.

SD картам Боаза, заполненных интервью, которые она не видела. Она узнала первое же, которое включила. Это было видео, которое он сделал во время их первой поездки к заливу. Джиннифер увидела знакомый ландшафт ночной тундры, и ее сердце заныло.

Когда они добрались до пристани, Боаз попросил Тэллоу немного подождать, пока он доставал свой Bolex. Он начал объяснять разницу между двумя камерами, когда запись внезапно прервалась. В начале следующей сцены Тэллоу уже сидела напротив него в лодке, положив руки на весла.

— Не печалься, — сказала она ему. — Похоже эта камера намного легче.

Джиннифер вспомнила, что незадолго до этой сцены он уронил свой Bolex в воду. Она так же вспомнила, что это была одна из сцен, про которые Боаз сказал, что это его личное видео. Она подумала быстро перемотать вперед, но любопытство остановило ее палец.

— Качество картинки… не важно. — Боаз покачал головой. — Так что, Тэллоу, могу я задать тебе вопрос?

Ее глаза разного цвета сдвинулись в его сторону.

— Ммм, ты и Зейн, типа, я не знаю, ты вроде его подружки?

Тэллоу прищурила глаза.

— Альфы не заводят подружек. Они не мальчики-подростки. Почему ты меня вообще об этом спрашиваешь?

— Просто… ты очень красивая, и я могу себе представить девушку — женщину, как ты, рядом с мужчиной, как он.

Выражение лица Тэллоу было нечитаемым.

— А что насчет тебя? Ты с той женщиной? Ты весь покрыт ее запахом.

Камеру тряхнуло.

— Нет, это не так. Мы с Джиннифер друзья еще с детства.

— О? — она выгнула бровь. — И ты ни разу не задумывался заявить на нее права?

Боаз рассмеялся, но звук его смеха замер под проницательным взглядом Тэллоу.

— Я думаю… Было время, когда я думал, что мы будем вместе. Но это закончилось. Она с Аароном, и нет никакой возможности с ним конкурировать. Это разочаровывает, однако она мой лучший друг, и этого достаточно.

Тэллоу ненадолго притихла, она смотрела на воду, и ее глаза были обращены вдаль. Когда она заговорила, слова потекли из ее уст с таким красноречием, которым, как думала Джиннифер, она не обладала.

— Мне было десять, когда моя бабушка отправила меня к Силуит. Предполагалось, что я буду жить здесь до совершеннолетия, и потом Зейн — мальчик на два года меня младше, и с которым мы никогда не встречались — станет моей парой.

— Это… ужасно. И никто не спросил твоего мнения?

Она покачала головой.

— Моя мать была изгоем из-за того, что стала парой с человеком. Она умерла, когда меня рожала, но моя бабушка никогда не позволяла мне забыть, кем я была. Когда отец Зейна разорвал соглашение взять тетю Шейл своей парой, моя бабка устроила новое, по которому мы с Зейном становились парой.

— Это было вопиющее оскорбление. Зейн был единственным сыном Эфраима и происходил из линии чистокровных оборотней. Любой щенок Зейна от меня был бы испорчен человеческой кровью моего отца, наши дочери могли бы быть стерильными. Моя бабка преднамеренно хотела уничтожить родословную Силуит, и я была ее оружием.

Тэллоу говорила таким прозаичным тоном, как будто говорила о чем-то, что случилось с кем-то другим.

— Когда я приехала к Силуит, все были добры ко мне. Никто и никогда не был добр ко мне, и я думала, что все они притворяются. Что это была какая-то уловка. Я выбралась из логова и побежала так быстро, как могла. Пока не взобралась на холм, который смотрел на залив. Когда я стала спускаться вниз по склону, то там был он, сидел, завернувшись в свою шкуру, и смотрел на горизонт.

— Я сразу же поняла, кто это был, хотя он не выглядел так, как я его себе представляла. Он был… красивый, даже в том возрасте, и меня к нему потянуло. — Ее губы растянула легкая улыбка. — Но все же я его ненавидела.

— Я зашагала к нему, и, когда он наконец-то на меня взглянул, я спросила, что он делал. Он ответил, что ждет возвращения матери. Я немного знала о его матери, только то, что подслушала из разговоров. Я назвала Зейна глупцом и сказала, что его мать умерла. Думала, что он разозлится. Обычно люди злятся, когда я говорю такие вещи. Или плачут. Но он не сделал ни того, ни другого. Он просто снова отвернулся и сказал, что она не может быть мертвой, потому что обещала к нему вернуться.

— Я села рядом с ним и слушала его рассказ о матери. И рассказала ему о своей. Мы оставались там до захода солнца, пока нас не позвали назад. И вот так я начала в него влюбляться.

Она снова посмотрела на Боаза и сжала губы.

— Остальное еще более удручающе, так что не буду тебя этим утомлять. Все что тебе нужно знать, это то, что мы так и не стали парой. Но он мой единственный настоящий друг, и этого достаточно.

Там было еще что посмотреть, но Джиннифер выключила камеру, не в состоянии что-то услышать из-за звука собственных рыданий.