О пользе химии

– Засахарилась.

– Ну, а что ты хотел? В прошлом тысячелетии разлили.

Лис крутил в руках вскрытую жестяную банку. Когда-то в ней было сгущённое молоко, но сейчас оно превратилось в твёрдую губку кремового цвета. Он озадаченно поскрёб поверхность губки ложкой, потом лизнул.

– Вкус вроде нормальный. Стоматолог, а что будет, если её сварить прямо в банке?

– Откуда мне знать? – Лёха пожал плечами. – Может, и растает.

– Лось, давай попробуем?

– Попробуй, если дров не жалко.

– Чего их жалеть? Вон ведро валяется. Сейчас пробьём дырок в днище и… Щуплый, давай твой котелок, в него четыре банки как раз войдёт.

Через десять минут из окна полуразвалившегося сельского дома, в котором группа остановилась на ночёвку, потянуло дымком. С утра лил дождь, спешить было некуда, а когда Лис утром обшарил подвал, то обнаружил трёхлитровую канистру с ягодным вином и старые запасы давно уехавших хозяев. От удачи в Зоне отворачиваться не принято, вино было вкусным, дождь не прекращался, и группа позволила себе выходной.

Вода забулькала в котелке, разогревая банки. Щуплый спросил:

– А сколько их варить надо?

– Мать два часа варила, – ответил Лис.

– Устанешь ждать. Налей-ка лучше винишка.

– Налей уже сам.

– Мне лениво. Давай по-братски, а? Рядом с тобой же канистра.

– Ладно уж…

– Хе! Смотрите: Лис шестерит! – Лёха, сидевший на диване, тоже держал в руке кружку с вином.

– Поостри мне ещё, – беззлобно огрызнулся Лис. – Сейчас за дровами пойдёшь.

– Спорим, сухих принесу?

Лис посмотрел в окно. Дождь не переставал лить.

– Ну, и где ты их возьмёшь? Разве что мебель разломаешь, или пол.

– Именно дрова. Спорим?

– На что?

– Ночь за меня стоишь.

– Давай.

– Все слышали?

Лёха посмотрел на Лося и Щуплого. Те кивнули. Лёха поднялся, вышел в другую комнату и высунулся в окно. В комнату из окна залетело сухое полено, потом ещё одно. Накидав с десяток, он влез обратно и отряхнул руки.

– Поленница прямо под окном. Я заметил, когда сюда шли. Вода мимо течёт, они сухие.

– Проспорил, Лисятина! – Щуплый злорадно ухмылялся. – Это тебя Бог наказал за то, что не хотел мне налить.

– Да уж, это – карма, – сказал Лось, тем временем подтащив канистру к себе.

ТРАХ!!!

Сразу у двух из стоявших в котелке банок выбило днища. Полетели брызги горячей воды. Щуплый отскочил от котелка, потом убрал его с огня. На потолке повисла длинная белёсая сопля сгущёнки.

– Два часа, два часа… Пятнадцати минут не прошло!

Лис зацепил свисавшую с потолка сгущёнку ложкой и осторожно попробовал.

– Нормально.

Он вытащил банку из воды и зачерпнул уже полной ложкой. Лось взял вторую.

– Там, в подвале, ещё и килька в томатном соусе была, – сказал Лис, работая ложкой.

– Не стоит рисковать. Да и куда в тебя влезет? Там сгущёнки ещё банок двадцать.

– Хорошо хозяева жили, – сказал Щуплый, облизывая ложку. – Раз ещё и запасы делали. У нас такую в конце восьмидесятых только в наборах давали, на Новый Год.

– Атомщики всегда снабжались неплохо, – кивнул Лось.

– Думаешь, они были как-то связаны с АЭС?

– Здесь все были с нею связаны. Если не сами, так друзья-родные. Обязательно кто-то или на ней самой работал, или на электросетях. Здесь богато жили.

Лось задумчиво посмотрел на хорошо различимую отсюда трубу станции – дом стоял на верхушке небольшой высотки.

– Когда рвануло, они сразу должны были увидеть пожар, – сказал он.

– Не сразу.

– Что?

– Не сразу, – повторил Лёха. – Пожар после взрыва не сразу возник. В реакторе было очень много изотопов, которые тормозили реакцию. Но потом они начали распадаться, и топливо снова разогрелось. Вот тогда-то и заполыхало как следует.

– То есть, было у них время смотаться…

– Ну да, вон даже мебель всю вывезли. Хотя вряд ли они увезли её далеко. Посты на дорогах появились почти сразу. Машины проверяли, а поскольку фонила каждая вторая, не считая каждой первой, то, скорее всего, сгнили их диваны где-то в канаве.

– Лучше бы здесь оставили.

– И не говори. Лис, где там сгущёночка ещё? Эта банка больно уж быстро кончилась.

– Стоматолог, ты лопнешь!

– А ты дай банку и отойди.

Лёха поймал брошенную ему сгущёнку и положил её на бок в котелок. Котелок он снова поставил на огонь.

– Опять хлопнет! – забеспокоился Лис.

– Не должна, на боку-то.

– Тогда положи ещё одну.

– Давай.

– Надо сходить.

Щуплый поднялся, поставил свою банку на расстеленную газету и откинул крышку люка в полу. Заскрипели ступени рассохшейся лестницы, потом снизу послышался стук. Лис громко чихнул.

– Будь здоров!

– Спасибо. – Снизу снова послышался стук, потом Лис крикнул: – Лось! Айда сюда, погляди.

– Что ты там откопал?

– Сам увидишь.

Лось подхватил автомат, прислонённый к стене, и поднялся. Под его немаленьким весом ступеньки скрипели гораздо сильнее.

– Я начал ящики отодвигать и…

– Ага, вижу. Домик-то с секретом оказался!

За ящиками обнаружилась бетонная стена с проржавевшей стальной дверью.

– Ну вот, так всегда! Щуплый находит дверь, остаётся у неё сторожить со своей снайперкой, а нам лезть вниз!

Лис был недоволен, но, скорее, не тем, что полезет, как всегда, первым, а тем, что не заметил двери, когда сам обыскивал подвал.

– А ты, слепошарый, давай мне своё ружжо, и я полезу, – сказал Щуплый, улыбаясь.

– Подеритесь ещё тут! Лис, не твой день сегодня, явно.

Говоря это, Лось внимательно осматривал дверь.

– Ни надписей, ни царапин. Ржавчина старая, её давным-давно никто не трогал. Да она, похоже, и не заперта. Давайте-ка подумаем немного, прежде чем туда лезть. Три стены подвала – кирпичные, а та, что с дверью – бетон. По бетону не определить, но кирпич вроде бы не слишком старый. Подвал пристроен к какому-то допотопному бункеру.

– Может, там картошку хранили? – предположил сверху Лёха. – Овощная яма. А бетон – какая-то более ранняя постройка?

– Овощную яму не стали бы загораживать ящиками. Но как версия – годится. Здесь сухо, дом – на вершине холма, колодец гораздо ниже. Но кому понадобилось строить этот бункер здесь?

– Фашистам. Старый дот.

– Тогда уж нашим. Западная сторона.

– Ну или нашим.

Лось вылез из подвала и вместе с остальными обошёл дом. Никаких следов амбразур или окопов. Ровный склон, заросший разнотравьем и малиной. С неба по-прежнему сыпался мелкий дождик.

– Версия про дот мне нравится, – сказал Щуплый. – На два километра поле простреливается. Отсюда, конечно, далеко до главных укрепрайонов на старой границе, но почему бы и нет? А амбразуры давно затянуло дерновиной.

– Может быть, местные, когда рыли подвал, наткнулись и использовали как могли, – протянул Лось. – Ладно. Давайте проверим эту картошку. Лис, пойдём. Стоматолог, доставай детектор.

Проржавевшие петли хрустнули, и дверь вывалилась наружу, подняв облако бетонной пыли и мелкой ржавчины. От неё вниз шла металлическая лестница. Лис посветил на ступеньки подствольным фонариком.

– Пыль. Давно не ходили.

– Ну и хорошо, что пыль. Стоматолог, как там?

– Чисто.

– Пропусти, Лис, – Лось отодвинул его плечом. – Если она меня выдержит, то и всех остальных тоже.

Он начал спускаться. На пыли оставались отчётливые следы берцев. Примерно в трёх метрах от входа лестница упёрлась в бетонный пол. Лось осмотрелся и махнул рукой остальным. Лис с дробовиком наперевес и Лёха, который держал в руках детектор, спустились к нему. Влево уходил короткий коридор. Лис прошёл по нему, остановился, тихо присвистнул и сказал:

– Мне сюда вагон закуски – и я буду здесь жить.

– Что там? – спросил Лось, входя в комнату. – Ого!

Его нашлемник высветил ряд стеллажей, на которых стояли пластиковые ящики с бутылками в них. Лёха вытянул шею из-за его плеча и спросил:

– Это что, водка что ли?

Лис, повесив «Ремингтон» на плечо, вытащил бутылку из ближайшего ящика. Лось посветил на бутылку.

– «Русская». Лис, вагона закуски маловато будет. Пойдём посмотрим, что там дальше. «В пещере мы нашли цистерну водки…»

Второй выход из помещения располагался на противоположном конце комнаты. Такой же коридор, как и от входа, но потолок был проломлен, и его засыпало землёй.

– Стоматолог, скорее всего, прав, – констатировал Лис. – Это старый дот. В этой комнате был склад боеприпасов, а дальше – каземат. В нём были или пушка, или пулемёты. Потолок, очевидно, проломила авиабомба или крупный снаряд, так что, повоевать не успели. А потом местные нашли его и приспособили под хозяйство.

– Дай-ка этот фанфурик!

Лис передал Лосю бутылку. Тот ножом сковырнул крышечку и принюхался.

– Палёнка, похоже.

Лис тоже плеснул из бутылки на руку и понюхал.

– Ага, ацетоном попахивает явственно. Технический спирт бодяжили. Но пить можно, я это гарантирую. По сравнению с «Казаками», которые вообще непонятно из чего гонят, тогдашняя палёнка должна быть образцом чистоты.

Он оглядел бункер.

– Разливали они её здесь и сбывали ликвидаторам и солдатам. Как думаешь, сколько её тут?

– Да хрен знает. Прикинь сам. Подвал где-то семь на семь метров, стеллажи по два метра в высоту, шириной – метр, в четыре яруса, все в ящиках, и между ними – по метру.

– У меня получается дофигильон.

Лось хмыкнул:

– У меня примерно столько же.

Он ещё раз принюхался к горлышку и отпил немного. Поболтал водку во рту.

– Да, съедобно. Пожалуй, первым об этом кладе должен всё-таки узнать Чех. К складам дорога прямая, перетаскают всё.

Детектор в руках Лёхи громкно пиликнул. Сталкеры удивлённо обернулись.

– Чего это он?

Детектор пиликнул ещё раз. На экране появилось зелёное пятно.

– Аномалию засёк.

Лёха развернулся и прошёл вдоль стеллажей. Остальные сталкеры двинулись следом.

– «Студень». Кажись, влипли…

Весь проход в коридоре до самой лестницы заполняла слабо флюоресцирующая в лучах фонарей зелёная масса. Детектор теперь пищал непрерывно. Лёха попятился. Рядом с лестницей было уже не меньше полуметра зелёных соплей.

– Щуплый!! – заорал Лось.

Сверху от лестницы мелькнул луч фонарика и донёсся невнятный возглас.

– Не лезь сюда!!

– Ладно! Вы там как? Выход есть?

– Нету. Проще самим застрелиться.

– Зачем? – удивился Лёха.

– Он почуял органику. Теперь так и будет подниматься. На стеллажи забираться бесполезно, он и по ним проползёт. Шансов – ноль.

Лёха, на удивление Лосю, сохранял абсолютное спокойствие.

– Ну, ты можешь стреляться, а мы пойдём другим путём.

– Излагай.

– Если бы вы внимательно читали классификацию аномалий, которую просил составить Чех и с которой мы и ходили на Склады, то знали бы, что аномалия, которую вы называете «студень», является на самом деле биологическим объектом. Есть версия, что это переходное звено между мутантами и нормальными существами, и представляет оно собой одну большую многоядерную клетку. Не помню сейчас, как такие организмы называются, но это так и есть.

– Не грузи, – Лось поморщился. – Предложения какие есть?

– Позвольте бутылочку!

Лис передал Лёхе водку. Тот понюхал горлышко, поморщился.

– Да, палёная! Так вот: такие микроорганизмы очень не любят биологически активные вещества. Например, этанол, – и Лёха махнул рукой, плеснув водкой в аномалию.

Мягко бухнуло, к потолку взлетел клуб пара. Палёная водка буквально вскипела на поверхности аномалии.

– Вот так примерно. Серная кислота концентрированная тоже бы пригодилась. Вас не затруднит открыть ещё пару бутылочек?

– Извольте!

Лось выдернул бутылку из ящика и автоматным штык-ножом отбил ей горлышко. Лёха выплеснул на аномалию и её. Уже было отчётливо заметно, что зелёная жижа отступает.

– Вот так! А вы – сразу стреляться. Надо бы лестницу полить.

– Да легко!

Лис запустил бутылкой, как гранатой, и та вдребезги разлетелась, ударившись о металл. «Студень» волной разошёлся в стороны и ещё быстрее начал втягиваться в щель между бетоном, на которую они раньше не обратили внимания. Вскоре сталкеры не торопясь поднялись по лестнице. Лис тащил прихваченный со стеллажа ящик.

 

Спать вредно

Коптилка, сделанная из консервной банки, слегка освещала комнату с сидящими на скамейках сталкерами и стоящим в углу крупнокалиберным пулемётом ДШК на треноге. Двое курили, к потолку поднимался сигаретный дымок. Третий время от времени ронял голову на грудь. На маленькой печурке грелся на углях чайник.

– Потерпи, Вано. Через час – смена, покемаришь.

– Да я прошлый день почти не спал. А тут приходит Кран и просит за него в караул. Я ему должен был, нельзя отказаться.

– То-то тебя вырубает.

Щуплый поднялся, плеснул в кружку чаю из чайника.

– Утро уже скоро, отосплюсь. Тихо нынче, даже ракет не было.

– Тихо, да… Как монолитовцы грохнули контроллера на старой ферме – так будто вымерли мутанты.

– А что там было? Я только вчера вернулся. Комми ведь тогда выгнал с базы всех лишних на ту неделю, пока учёные здесь сидели. Сказал: «Кто хвост поднимет – собственноручно оторву». Ну, мы и пошли на Янов от греха. На «Юпитер» заодно сходили.

– Нашли что-нибудь?

– Есть немножко. Не зря время убили. Так что там было?

– Стоматолог сенсоры ставил у аномалий. Баб с собой прихватили, чтобы здесь на базе не болтались. Они на юг пошли, а мы с Лосем – на север. С ними монолитовцы были, и на старой ферме за болотом они нарвались на контроллера с кровососами на подхвате. Лиса и Стоматолога Студент отправил на базу, а сам с учёными пошёл в сторону южных аномалий. Контроллер увязался за ними. Студент его грохнул. Перед этим мутант успел зацепить на дороге троих сталкеров-вольняшек. Им тоже не поздоровилось, все трое в лазарете до сих пор.

– Повезло.

– Кому везёт – у того и петух снесёт, а Студент точно везучий. Его ведь тут чуть не убили незадолго до того. Девка карабин уронила. Тот выстрелил, а Студент успел загородить Стоматолога.

– И жив остался?

– Даже шкуру не попортило. Синяк не считается. Одна пластина на бронежилете в пыль – и всё. А броник у него третьего класса, я проверял. Максимум автоматную пулю бы выдержал. Винтовочную – ну никак. Это же трёхлинейка. И керамику бы прошила, и подкладку, и всё, что под нею, и с другой стороны бы сердечник вышел. Должна была пробить, и не пробила. Чудеса.

– Чудес не бывает.

– В Зоне всё бывает.

– Учёные-то что говорили насчёт лаборатории?

– Ещё в этом сезоне начнут оборудование завозить. С Болота новичков пришлют, сопровождать машины.

– Хорошо. С учёными можно крутить дела.

Вано поднялся, прошёлся по комнате, разминаясь. Принёс несколько поленьев от входа, быстро разделал их маленьким топориком и сунул в печку. На воронёном стволе ДШК заиграли отблески пламени. Чайник довольно запыхтел. Вано долил в него воды из канистры и снова сел на место. Сказал:

– В общем, так мы на них и не поглядели.

– Поглядишь ещё. Инга эта сюда вернётся, точно тебе говорю. По человеку видно, когда его Зона подсекает. Вот и её сперва трясло при виде мутантов, а потом это для неё вроде как нормальным стало. Привыкла.

– Говорят, что бабы в Зоне – к несчастью, – сказал Вано.

– Говорят многое. Но я думаю, что к несчастью – это когда человек в руках себя не может держать. Но такому ничем не поможешь, разве что к периметру вывести и дать пинка под зад. Вано, ты в Зоне давно?

– Третий год.

– А это не ты с Зулусом в Припять в позапрошлом сезоне ходил?

– Было дело. Чуть не погиб тогда. Я ведь ещё зелёным совсем был, а там чего только не было по пути.

Сидевший рядом с ними сталкер открыл глаза, потянулся и сказал:

– Задремал за вашим разговором. Знаете, что я сейчас во сне видел?

– Ну, давай, удиви нас.

– Приснилось, будто я чихнул и у меня челюсть отпала. Я её давай верёвкой привязывать. Затянул узел у верёвки слишком сильно – у меня череп треснул и уши отвалились. Вот к чему это?

– Да хрен знает. Дурацкий сон.

– Это точно. Надо пойти перессать это дело.

Сталкер вышел на крышу, подошёл к краю и начал расстёгивать ремень. Щуплый видел, как он вдруг дёрнулся, вскрикнул и, замахав руками, попытался отскочить от края, но его оторвало от крыши, подняло в воздух и, резко крутанув, разорвало на части.

– Вот чёрт!

Вано тоже видел эту нелепую, мгновенную смерть. Они со Щуплым переглянулись, Вано покачал головой и пожал плечами. «Мясорубка» переместилась в воздухе буквально только что. Заметить дрожание воздуха в темноте было нереально, а среагировать на гравитационный толчок полусонный новичок, видимо, не успел. Щуплый вздохнул и поднял трубку полевого телефона.

– Лось? У нас потери. Новичок коньки откинул. Ну что – «как»? «Мясорубка» рядом с краем крыши. Прямо в неё, да. Давай…

Он положил трубку и закурил очередную сигарету. Чаю ему уже не хотелось.

– Вот тебе и сон, – пробормотал он негромко. – А ведь говорили ему, чтобы не ссал где попало. Не любит их Зона, дураков-то…

 

У попа была собака

Дойти до тоннеля засветло не удалось. Аномалии на болотах в последнее время совсем взбесились, регулярно переползая с место на место. Старые тропы закрылись. Берлога предупреждал об этом перед выходом и предлагал дойти сначала до метеовышки, на которой «Свобода» в последнее время держала постоянный пост, натаскивая новичков на караульную службу, и переночевать там. Но Лось понадеялся на опыт и на детекторы, а в результате пришлось петлять, и до вечера прошли только половину пути. Когда усталая группа вышла к старой церкви, он скомандовал привал, хотя было ещё вовсе не поздно.

В церкви горел костёр, рядом с которым сидело несколько сталкеров. Лось – по разномастному снаряжению и разнокалиберному оружию – уверенно опознал их в бинокль как самых обычных мародёров, но его это нисколько не напугало. На болотах сейчас хватало самого разного народу, потому что территория между тоннелем и базой «Чистого Неба» в последнее время считалась не очень опасной. Севернее, к Затону, старались не соваться, но здесь мутанты регулярно отстреливались и привыкли бояться человека. Ну, а нападать на группу свободовцев рядом с их базой в тоннеле не стал бы даже полный отморозок. Поэтому группа, обменявшись взмахами рук со сталкерами, спокойно расположилась в деревянном домике рядом с церковью.

От мародёров подошёл человек, оказавшийся знакомым Лиса. Попросил сигаретку, потрепался о погоде и об артах. Обычный мужик из городка юго-западнее Зоны, который в прошлом году уже побывал здесь и немного приподнялся на артефактах, а потом подговорил сходить сюда таких же раздолбаев, как он сам. Лось навскидку оценил, что с таким «вожаком» шансы вернуться за периметр для каждого из мародёров – пятьдесят на пятьдесят, не более. Хотя всё бывает. На Болоте можно найти достаточно ценные вещи, если повезёт и если детектор хорош, особенно сейчас, в жару, когда «трамплины» гуляют с места на место.

Лёха разжёг костерок в бочке, зачерпнул котелком дождевой воды и поставил его на огонь. Спросил:

– Палатку ставим?

– Обязательно, – ответил Лось. – Днём чуть комарьё не сожрало, а уж сколько их ночью будет – страшно представить! Вон между крюками её растяни.

Он ногой отодвинул бочку с костром на крыльцо. Лис помог Лёхе растянуть палатку на вбитых в щели между брёвен крюках.

– Готово! Поповская постель и всё такое.

– Ага. Только спальник – не перина, а каша – не жареная курица.

– Курочку я бы съел! – потянулся Лис с мечтательным видом.

– Извини, с ними сейчас проблемы, – сказал Лёха. – Но можно лягушек наловить.

– Только не здесь. На Болотах вода фонит.

– Хочешь сказать, что стал бы их жрать?

– А чё такого? – Лис, улыбаясь, посмотрел на Лёху. – Шкуру снял, лапки сварил – объеденье!

– Фу!

Лось и Щуплый рассмеялись.

– Да он прикалывается, Стоматолог! Не принимай всерьёз.

– Блин! Я как суп из лягушатины себе представлю, так блевать тянет.

– Да ладно тебе! Мясо нежное очень, но вполне съедобно. Их и жарить можно, я тебе говорю! Вкуснотища.

Лёха поморщился.

– Что-то мне уже и есть расхотелось.

– А меня прямо на хавчик пробило! – Лис, издеваясь, прищёлкнул языком. – Молодой ты ещё, Стоматолог, а мы тут чего только не жрали в своё время! Вон Щуплый соврать не даст. На «жарках» крысу, или ворону зажарить – считалось нормальным ужином. А знал бы ты, какие грибы тут росли! Сейчас уже нет таких.

– Радиоактивные, поди?

– Смотря где росли, но боровики вырастали здоровенные. Их, конечно, народ в большинстве своём жрать опасался, но кто ел и выжил – те и до сих пор живут.

– Про ворон он не врёт, – кивнул Лось. – Крыс ни разу не жарил, а вот ворону схарчить – это и сейчас нормалёк. Мы их в глине пекли.

– А я что говорю? Эх, каркушу бы сейчас! – и Лис мечтательно закатил глаза.

Лёха помотал головой.

– Я лучше кашу.

– Так ведь и нам придётся. Не послал Бог пернатую. Давай уже, закладывай брикеты. Аппетит раззадорили – силов моих нет. А, кстати! Это ведь часовня была. Ладно – палатку, но жрать здесь грешно, поди?

Сталкеры удивлённо посмотрели на Лиса.

– С чего бы? – спросил Щуплый.

– Я откуда знаю? – Лис пожал плечами. – Не дьякон ведь. Вдруг запрет какой есть?

Все задумались. В Зоне к таким вещам привыкли относиться серьёзнее, чем за периметром.

– Я слышал, что собак в алтарь пускать нельзя. Придётся заново освящать – сказал Лёха. – Но котов можно.

– Котов у нас тоже дефицит. А собачки сюда наверняка забегали, так что, и покушать здесь большим грехом не будет, – резюмировал Лось. – А икона-то одна осталась. Вон там, в углу, смотрите!

– Ага…

Щуплый поднялся, сделал пару шагов, отодвинув палатку, и присмотрелся издали.

– Не разобрать, кто. Потемнела от сырости.

– Пусть висит себе, не трогай. Чего эти придурки там разорались?

В церкви шумели мародёры.

– Пьяные. Да хрен с ними, успокоятся. Лично я устал так, что не им мне помешать дрыхнуть. Кто первый караулит? На спичках разыграем, как обычно?

* * *

Утром группа без лишнего шума собралась и ушла к тоннелю. Час спустя на пороге церкви появился один из мародёров. Он осмотрелся и не торопясь зашагал к часовне. Заглянув внутрь, негромко выругался: сталкеры ушли и теперь даже сигарету стрельнуть было не у кого. Потом его взгляд остановился на старой иконе, стоявшей на полке в углу. Состояние, конечно, паршивое, но вдруг ценная?

Мародёр ухмыльнулся и подошёл к ней, намереваясь снять с полки. Шаг, второй, третий… Он уже протягивал к иконе руки, когда трухлявые доски под ним проломились и человек «солдатиком» ушёл вниз. Из-под пола раздался короткий вскрик.

Вскоре из дверей часовни выглянул снорк. Уродливая морда повернулась влево-вправо. Хобот противогаза коснулся пыли на пороге. Мутант, припадая к земле, боком метнулся к церкви. За ним из дверей бесшумно выползло ещё трое.

 

Новый брат

Улица засыпана сухими прошлогодними листьями. Пространство между двумя длинными пятиэтажками за двадцать лет густо заросло тополями и липами. Ветра здесь не бывает, вот листья и копятся, преют в кучах. Под ними почти не видно асфальта. Запах гнили. Весь этот чёртов город пропах гнилью и кровью. Братья серыми тенями скользят между деревьями, заходят в подъезды, выбирают позиции на крышах и в квартирах. Крысоловка поставлена, рычаг взведён, приманка на месте.

Пинками я подогнал к ближайшему тополю деревянный ящик и сел. Те, для кого поставлена ловушка, ещё далеко. Можно отдохнуть, глядя на узор листьев на фоне серого неба и не думая ни о чём. МР5 тоже отдыхает, прислонившись стволом к дереву. Лямки бронежилета привычно давят на плечи. Он только кажется нетяжёлым, но попробуйте в нём побегать неделю, не снимая. А уж запах сейчас от меня, наверное!.. Ничего. Эти крысы – последние. Закончим с ними – и в Припять. Там искупаться и – спать. Спать-спать-спать…

Как там сейчас дела у Лёхи в Тёмной Долине? Я чувствую, что у него всё нормально, но он всё-таки далековато. Прямой связи нет, только ощущения. Может быть, туда и направиться? Заманчиво. Братья тоже не против. На втором плане – оживлённое обсуждение, кому идти со мной. Всем охота получить немножко комфорта. Погодите пока, а то накаркаете. Дело ещё не закончено. Наёмники приближаются, они хорошо вооружены, и их больше, чем нас.

В ответ – спокойная уверенность братьев. Боевой дух на высоте. Хотя он у нас всегда на высоте, но сейчас для этого имеются все основания. Несколько легкораненых и один погибший в бою с химерой – не в счёт. Зато трофеи – выше всех ожиданий. Оружие, приборы, импортные боеприпасы, артефакты, броня. Хотя броня, по понятным причинам, не в слишком хорошем состоянии. Лето обошлось без потерь. Информация с периметра поступает вовремя, наёмники и бандиты больше не ползают по Зоне как у себя дома. Зона под контролем.

Братья, приготовьтесь. Они на подходе. Севернее пятиэтажек – крутой обрыв и болото. Южнее – кустарник, в котором, как противопехотные мины, прячутся «воронки». Они обязательно пойдут здесь.

Командира наёмников его люди звали Цезарем, и Цезарю было не по себе. От монолитовцев, насевших, как стая собак, на медведя, вроде бы удалось оторваться, и группа быстро уходила к Янову. Дошли туда – считай, выбрались. Там можно будет разбиться на группы, смешаться со сталкерами. Часть людей останется в Зоне, будут искать хабар и информацию, а остальные… Мало их осталось, остальных. Ничего, злее будут. Он оглянулся на десяток своих бойцов, шедших за ним в две цепочки по сторонам бульвара и державших оружие наготове. Держатся, молодцы. Только вот отчего душу-то щемит так? Не к добру. Он махнул рукой, и наёмники втянулись в проход между пятиэтажками.

Они были как раз в середине, между длинных домов, когда Цезарь молча поднял руку и повернул её ладонью вниз. Его люди залегли, выставив стволы в стороны и готовые огрызнуться огнём. Один из наёмников, пригибаясь, перебежал к командиру, и Цезарь показал ему на стоявший у ствола толстого тополя автомат.

– Видишь?

– Ага. «Хеклер». К чему бы это?

– Проверь.

Наёмник выпрямился и не спеша пошёл вперёд. К чему ползать и прятаться? Если это засада, то прячься не прячься – нет никакой разницы. А если какой-то раздолбай оружие забыл, то тем более незачем.

За стволом дерева наёмник обнаружил сидящего сталкера и сначала даже подумал, что тот мёртв. Но сидящий повернул в его сторону голову и заговорил.

– Скажи своим, чтобы оставили здесь всё оружие и снарягу. После этого можете убираться.

– А ты ещё кто?

– Проводник. Но почему меня так зовут, я с такой крысой, как ты, обсуждать не собираюсь. Просто передай мои слова своему командиру.

Наёмник передёрнул затвор. Я усмехнулся. Действительно забавно, когда у человека вдруг исчезает голова. Вот была только что – и нет её. Грохот выстрела ПТРД догоняет пулю. Смятый шлем улетает вдоль улицы, а тело ещё какое-то время стоит, потом роняет винтовку и падает на неё. Забавно, да. Но чего ожидать? Их ведь до сих пор никто всерьёз не учил вежливости, вот и приходится нам. Сзади выстрелы. В основном бьют в сторону дома, откуда прилетела крупнокалиберная пуля. Вспышку выстрела противотанкового ружья не замаскируешь никак. Братья сейчас залегли и ползком меняют позицию. Несколько пуль звонко бьют в ствол тополя. Тоже бесполезно. Метр вязкой древесины натовской пулькой не пробить. Потом стрельба прекращается.

– Эй! Не стреляйте!

– Чего хочешь? – доносится со стороны наёмников.

– Оставьте здесь снарягу и оружие и валите отсюда.

– Ага, сейчас! Подойди и возьми!

– Как скажешь!..

Я поднимаюсь с ящика и выхожу из-за дерева. Наёмники не стреляют. Прониклись, значит. Неудивительно. Вон шлем дырявый валяется, и кровь из-под него течёт. Стрелять в нас они уже пробовали. Результат, как говорится, известен. Глаз их командира не видно за очками. Солнечный луч, упавший в просвет между облаками, ползёт по стене пятиэтажки.

Цезарь ничего не понимал. То, что они влипли, было понятно, но почему их до сих пор не накрыли кинжальным огнём с двух сторон. Десять секунд – и всё было бы кончено. Он уже успел заметить на крыше одного снайпера и не сомневался, что есть и другие. У врага даже крупнокалиберное оружие есть. Судя по меткости выстрела – «Баррет» или что-то подобное. За деревьями не отсидишься, прошибёт. Снаряга наша нужна? Может быть, думают, что у нас в рюкзаках есть что-то важное? И он крикнул:

– Ага, сейчас! Подойди и возьми.

А монолитовец взял да и вправду вышел. Вышел, вытащил из ножен нож, бросил его к так и оставшемуся стоять у дерева автомату и крикнул:

– Если пройдёшь мимо меня – иди куда хочешь.

Цезарь поставил автомат на предохранитель, положил оружие на прелые листья, скинул рюкзак и снял шлем. Его люди молча смотрели, как их командир идёт к монолитовцу.

– Кто ты?

– Проводник.

Хороший удар, правильный. Но дистанция великовата. Я уклоняюсь, помогаю противнику пройти мимо меня и достаю наёмника кулаком в ухо. Ни в коем случае не нокаут, но больно и очень обидно. Это чтобы он знал, с кем имеет дело. Не нравится? Отскочил. Сейчас, наверное, ногами попробует. Ну, точно! Блок, удар. Наёмник снова отскакивает, прихрамывая. На этот раз я не позволяю ему отскочить на безопасное расстояние. Удар в челюсть. Не сильный, но быстрый. Ошеломить. Второй – ниже пояса и броника, у которого нет нижних пластин, в живот. Согнулся? Отлично. Левая рука опускается навстречу поднимающемуся колену и голова наёмника оказывается между ними.

Иппон…

– Бросайте оружие, броню, рюкзаки и валите отсюда! Четвёртый раз предлагать не буду.

Я снова сидел на ящике, когда наёмник пошевелился, повернулся на бок и нашёл меня взглядом. Ухо у него распухло.

– Ну, и что дальше? – спросил он.

Я пожал плечами. Он сел, осмотрелся. Потом вопросительно поглядел на меня. Я взглянул в небо. Он поймал мой взгляд и выругался.

– Зря. Зона этого не любит.

– Знаю. Убегать, значит, бесполезно?

– Никакого смысла. Полминуты осталось, от силы.

– Закурить есть?

Выброс накрыл нас багровой волной.

* * *

Цезарь пришёл в себя. Дико болела голова, глаза никак не хотели фокусироваться. Прелые листья приятно холодили кожу, вставать не хотелось.

«Что-то я сегодня часто без сознания валяюсь».

«День такой».

«Проводник? – Откуда я это знаю? я же не вижу его… да и слышу не ушами…»

Перед лицом появилась рука, в которой тлела папироса. Потянуло сладковатым дымом конопли.

«Затянись, брат, легче станет».

 

Всё по науке!

– Дифференциал пси-поля имеет тенденцию к бесконечному увеличению при константе, не равной единице. На практике такое значение, по-видимому, недостижимо, поэтому граница…

Лося неудержимо клонило в сон. «Их этому специально учат, что ли? – устало подумал он, глядя на спину младшего научного сотрудника, неутомимо покрывавшего формулами доску. – Четверть часа всего сидим, а вырубает, будто сутки на вышке простоял». Его внимание привлёк Лис, показывающий пальцем на Щуплого. Лось присмотрелся и понял, что тот спит с открытыми глазами. В подтверждение Лис провёл перед лицом Щуплого рукой. Тот не отреагировал.

«Точно, дрыхнет. Вот бы тоже так научиться! А Стоматологу вроде бы интересно. Вон даже чего-то дописывает на доске за Ботаником, спорить начали. По идее, если он понимает, то и нам должно быть понятно. Отчёты же вместе пишем, терминология вся знакома, но этого Доцента послушаешь – и уши в трубочку».

– Производная по времени не может быть равной нулю…

– Числитель не является константой, поэтому…

Лось сказал:

– В полярных координатах пересчитайте.

Стоматолог и доцент обернулись, посмотрели на него, потом друг на друга и начали быстро покрывать доску значками.

Лис наклонился к Лосю и шёпотом спросил:

– Ты их понимаешь, что ли?

– Нет, конечно, – тихо ответил тот. – От балды шандарахнул.

– Ну, ты их и озадачил!

– А ты думал: кому сейчас легко? Сходить, что ли, покурить пока?

– Зачем куда-то ходить? Окно открыто.

– Твоя правда. Заворачивай.

Лис вытащил из кармана коробочку из-под аптечки, в которой он держал коноплю. Вскоре в окно поплыл синий дым. Почуявший запах Щуплый сразу проснулся и повернулся к ним.

– Как наукой заниматься – так он дрыхнет, а как косяк курить – первее его нет, – сказал Лис.

– Толку-то от этой науки.

– Стоматолог с тобой не согласен. Вон, смотри, как он Доцента грузит.

– Ну, ему интересно, мне – нет.

Щуплый затянулся. Доцент внезапно замолчал и удивлённо посмотрел на них. Щуплый качнул в его сторону косячком:

– Будешь?

– Ну, давайте перекурим. Вы только что (он посмотрел на Лося) подали очень интересную идею. Надо её обдумать. А что это у вас? Это же не…

– Она самая. Стоматолог, оставить тебе?

– Оставь.

Лёха присел рядом. Лось сказал, обращаясь к учёному:

– На самом деле, все эти высокие технологии нам… ну, не очень интересны. Мы ведь боевики. Наше дело – сделать так, чтобы вы могли без помех по аномалиям ползать и никто вам при этом не мешал. Артефакты тоже поднять можем. А вот что-то более сложное – это надо чтобы мозги под это заточены были.

– Имеющийся у вас опыт нельзя заменить теоретическими разработками, – сказал тот. – Все предыдущие экспедиции проваливались именно из-за недостатка практического опыта. У неподготовленного человека шанс выжить здесь очень невелик.

– Один из десяти первый год выдерживает, – кивнул Лось.

– Да. Поэтому нас и инструктировали, чтобы мы поменьше думали и побольше смотрели. Учились, так сказать.

– Не заморачивайтесь. Опыт – дело наживное. Вы ещё долго не сможете здесь ходить в одиночку, но пока вы с нами, шансы погибнуть у вас невелики. Разве что уж совсем пиковая ситуация будет.

– Мне рассказывали. Девушки, которые здесь были, столкнулись с каким-то мутантом?

– Было, да. Нас там не было, но историю эту Лис каждый день в баре рассказывает, и она каждый раз обрастает подробностями. Хотя, когда там этого мутанта валили, он сам был далековато.

– Ближе всех был! – возмущённо сказал Лис. – А кто тогда кровососов уделал? Мы со Стоматологом!

– Я же не спорю, – Лось усмехнулся. – И одного из пострадавших вы сюда дотащили. Но это – исключение, а не правило. Контроллеры в Долину забредают нечасто. Здесь у нас главная опасность – всё-таки аномалии, а не мутанты. На вышках – пулемёты, а против пулемёта особо не поколдуешь, если, конечно, пулемётчик не спит. А что я там вам за идею подал?

– Идею? А! Про полярные координаты. – Лёха посмотрел в сторону доски. – Это я в прошлом году мысль высказал, что Зона – это круговая стоячая волна. Вот если, например, в ведре с водой поднять волны…

– Я знаю, что такое стоячая волна.

– Ну, и вот, на пиках и впадинах этой волны и образуются аномалии. Мельник говорил, что это видно и на местности. Там, где аномалий много и местность ровная, заметен узор на траве.

– Заметен, так и есть. Бывает, и на снегу видно. Можем сходить и посмотреть. На южном поле, как раз там, где контроллера завалили, это хорошо видно на закате. Что скажешь, Доцент?

– Было бы очень интересно.

– Тогда собирайтесь. Как раз к вечеру туда и дойдём.

* * *

Пришли раньше. Солнце было ещё высоко. Доцент зачарованно смотрел на дрожавший над аномалиями воздух.

– Там можно пройти, – сказал Лось. – Если, конечно, защита позволит.

– А как? – Доцент замялся. – Я хотел сказать: они часто срабатывают?

– Можно гайку бросить. Гравитационные аномалии на неё отреагируют вспышкой, а шокеры – разрядом. Держи.

Лось протянул Доценту на ладони пару гаек. Тот взял их и собрался было пойти вперёд, но Лось удержал его за плечо, сказав:

– Не надо так спешить. Смотри!

И он кинул гайку вперёд. Впереди сверкнула короткая, еле заметная в солнечных лучах вспышка.

– Ну как?

– Я… я её не видел. – Доцент побледнел.

– То-то и оно, что не видел. Попасть в «мясорубку» – верная смерть. «Трамплин» или «воронка» ещё дадут шанс выбраться, пока заряжаются, но с этой шутки плохи. Вот так новички обычно и гибнут. Вышел в одиночку, не заметил, приехал.

– Но у меня же детектор на шлеме!

– ПДА этот хорош, если идёшь очень медленно. Тогда – да, предупредит. А если нормальным шагом, то он не всегда успевает сработать. Лучше на него не полагаться. Давайте-ка обойдём её. Вон на тот холмик поднимемся. Стоматолог, как там?

– Чисто.

С высотки вид был ещё интереснее. Лось некоторое время присматривался, потом сказал:

– Вот оно. Кто видит?

Сталкеры молчали. Потом Щуплый сказал:

– С севера на юг. Вон там, – он показал рукой, – «жарка» несколько метров проползла. Если к её следу присмотреться, то и другие заметно.

– Точно! – подтвердил Лось. – А вон там… это ещё что!?

В небе заорали вороны. Целая стая пронеслась прямо над головой, потом пролетела над аномалиями, выделывая в воздухе хитрые петли.

– Что-то их вспугнуло! – сказал Лис. – Или кто-то. Щуплый, выброса на подходе нет?

– Не ощущаю.

Лось подумал, что эта высотка – как раз та, где монолитовцы пристрелили контроллера. Ещё один, что ли, с болот зашёл? А чего тогда вороны бесятся? Они на крупных мутантов обычно внимания особого не обращают.

– Ложись! А то светимся тут на фоне неба.

Группа залегла. Лис, опершись локтями на кочку, рассматривал в бинокль кусты вокруг старой фермы. Лось спросил его:

– Что видишь?

– Чисто всё.

– Но что-то ведь спугнуло их?

– Знать бы… Тушкан бежит.

– Полежим покуда.

– Ещё тушкан. Опа!

Лось уже и сам видел без всяких биноклей, что дорога, идущая мимо фермы, быстро заполняется маленькими, смешно подпрыгивающими фигурками.

– Сколько же их там? – удивлённо протянул Щуплый.

Лис потянул из-за спины дробовик.

– Бесполезно, Лис! – сказал Лёха. – Никаких патронов не хватит, их там тысячи. Бежать надо.

– Куда бежать? В аномалии? – спросил тот. – Увидят – погонятся за нами.

– Постойте-постойте! – вступил в разговор Доцент. – Это же мутировавшие крысы, верно? У них, судя по вашим описаниям, все повадки, как у леммингов.

– Ну и что?

– А то, что они на нас не обратят никакого внимания, если мы им не будем угрожать или убегать от них. Они в таком состоянии могут только бежать вперёд, пока не увидят добычу.

– Что предлагаешь? – спросил его Лось.

– Ложимся и притворяемся кочками. Прячьте лица и руки.

Лёха чувствовал, как по его спине пробегают почти невесомые тушканы и как их острые коготки впиваются в ткань комбинезона. Ткань держалась. Резкий крысиный запах лез в ноздри, и он с трудом удерживался, чтобы не чихнуть. Потом это кончилось. Шорох вокруг затих, зато сзади послышались характерные звуки разряжающихся аномалий.

– Смотри, Доцент! – раздался голос Лося.

Лёха поднялся, сел и посмотрел в сторону аномалий.

– Ну вот тебе и стоячая волна.

Часть мутантов погибла на аномалиях. Остальные шли тремя плотными параллельными потоками по безопасным местам, уходя всё дальше в глубину аномального района.

– Вы совершенно правы. Действительно характерный рисунок. Скажите, а часто здесь такое бывает?

– Первый раз вижу. – ответил Лось.

Лис озабоченно вертелся, пытаясь заглянуть себе за спину.

– Что там у тебя? – спросил Щуплый.

– Укусили.

– Ага, попался! Стоматолог, срочно зашей ему задницу. Лось, держи его, а то заражение крови будет!

 

Про котят

– Ничего интересного. Возвращаемся?

Они были где-то под «Янтарём». Где – сказать было сложно. Тёмные и пыльные подземные коридоры тянулись и тянулись куда-то в темноту. Нашлемные фонари выхватывали из темноты то бетон с облупившейся краской, то линолеум на полу. Казалось, что они уже вышли за пределы Зоны, перейдя под землёй периметр, хотя Лось, конечно, прекрасно понимал, что это не так. Да и детекторы, исправно рисовавшие на экранах карту, говорили, что после спуска они прошли всего километр и находились теперь где-то под промплощадкой. Лаборатории «Янтаря» были давным-давно разграблены мародёрами. Даже со стен были отодраны все кабели, а от приборов осталось одно воспоминание.

За приборами-то они сюда и пришли. Лису кто-то из бандитов давным-давно напел в уши, что отсюда не успели вывезти электронику. Может, так оно и было: вывезти не успели, зато позже удалось вынести, оставив лишь столы и каркасы. В общем, зря сходили. Лось был разочарован и вёл группу вперёд из чистого упрямства.

– Что скажешь? – снова спросил Лис.

Лось пожал в ответ плечами и сказал:

– Перекурить нужно.

Группа расселась в пустом помещении на ящиках. Как обычно, на плитке разожгли сухой спирт и поставили кипятиться воду в котелке. Лёха достал из рюкзака по паре галет в герметичной упаковке. Времена, когда на привалах заваривали лапшу с древней тушёнкой, остались в прошлом. Учёные неплохо снабжались. У «Свободы» появились нормальные сухие пайки армейского образца, а цены на артефакты выросли. Теперь в Долине и на Складах можно было (задорого!) купить новые комбинезоны из какой-то шелковистой, очень прочной ткани и шлемы с герметичным панорамным забралом, возможностью подключить фильтрующие противогазные коробки и пси-защитой. На базе в Долине активизировалась шайтан-бригада Дядьки Яра. Его люди что-то постоянно таскали, варили и монтировали. Жизнь била ключом.

Зато появились и новые задачи. Одной из них как раз и был поиск старого оборудования, которое можно было бы использовать в новой лаборатории. Запчасти лишними не бывают, и их гораздо проще найти на месте, чем заказывать из-за периметра и ждать по полгода. Вот и искали. Волокли всё, что находили, что когда-то случайно увидели и запомнили: крепёж, арматуру, кабели, приборы и тому подобный хлам. Но везло, конечно, не всегда и не всем.

– Надо на старый завод сходить, – сказал Щуплый.

Лось уже подумывал над тем, чтобы ещё раз пробраться на старый завод в Долине и пошарить в его подвалах. Аномалий там, конечно, было многовато в последнее время, но это уже вопрос осторожности.

– Сходим, – сказал он. – Всему своё время.

– …и всякой вещи своё место под солнцем, – продолжил Лис.

– Чё это ты по Библии шпарить начал?

– Да читал тут на днях.

Щуплый хмыкнул.

– С тех пор как Лиса тушкан укусил в задницу, он задумался о спасении души.

– Кто задумался? Тушкан? – спросил Лёха.

Все рассмеялись.

– Да уж, тут задумаешься! Хорошо, что тогда залегли вовремя. Да и не прокусил ведь. Новые комбезы – это вам не джинсы старые.

– Ну, а чё ты тогда в Библию упёрся?

Лис пожал плечами.

– В караулке сидели, а там кто-то на столе её оставил. Ну, не могу я ваши научные инструкции читать. Меня вырубает сразу. Пять минут – глаза в кучу, и сплю. А Библия, между прочим, интересная. У них там всё по понятиям было. Зуб за зуб.

– …глаз за глаз.

– Вот именно! Я так думаю, что у евреев этих древних жизнь была вроде нашей.

– Они тоже, что ли, в аномалии лазили? – удивился Лось.

– Ну, не в аномалии, конечно… У нас – мутанты, у них, там, волки всякие, львы, со всех сторон какие-то захватчики бегают. Постоянно оружие при себе и всё такое. Отвлёкся на минутку – и ты в рабстве.

– Суровые времена, – согласился Лёха. – Кому чай, кофе?

К нему потянулись руки с кружками. Щуплый спросил:

– Лось, так что, поворачиваем?

– Нет. Дойдём до конца комплекса. Там, по идее, должен быть выход. Поверху идти приятней будет, чем в этой пылище.

Они ещё полчаса продвигались, осматривая разграбленные помещения, когда шедший впереди Лис резко остановился. Сталкеры отреагировали привычно: прижались к стенам и выставили стволы. Щуплый развернулся, держа тыл. Однако ничего не происходило, только Лис почему-то помотал головой.

– Что? – тихо спросил Лось.

– Допился. Здравствуй, белочка.

– Поясни.

– Шёпот в ушах слышу. Вроде какие-то слова говорит, но не разобрать. И голос знакомый. Вы не слышите ничего?

Лось и Лёха переглянулись. Лёха помотал головой.

– Ну, я и говорю: здравствуй, белка. Бухать надо было меньше. Вроде прошло.

– Точно?

Сзади бабахнул «Стечкин» Щуплого. Лось развернулся, целясь в темноту, но в коридоре никого не было.

– В кого? – спросил он.

– Собака стояла. Вот только что. Здоровенная и скалилась. Я выстрелил – исчезла.

– Блин! Поворачивать надо и валить отсюда. – Лис попятился, водя стволом дробовика из стороны в сторону. – Я про такое слышал уже, хотя сам не видел. Бывает, что у слепых псов рождается щенок, который на людей может глюки наводить. Псы такого сразу из стаи выгоняют. Если такой щен выживет и вырастет, то охотиться будет только на людей.

– Сказки, – пробормотал Щуплый.

– Какие ещё сказки? На Затоне будешь – сам у Бороды спроси. Там у них в старой барже жил какой-то псих по кличке Ной, он как раз такого щенка и приручил. А потом на Затоне люди пропадать начали. Медик был на «Скадовске» – и тот сгинул, они потом год без лекаря жили. Народ собрался, собаку эту пристрелили, и люди пропадать перестали.

– Шутки в сторону! – сказал Лось. – Если это мутант, то идти назад – как раз к нему на обед. Лучше вперёд. Кстати: впереди – свет. Раньше не видно было, а сейчас фонари в другую сторону светят и заметно отсвет.

Лис выключил фонарь и присмотрелся.

– Ага, есть. Но это вроде бы не дневной.

– Какая разница? Пошли, проверим, кто там лампочку не погасил. По глюкам больше не стреляйте. Собака должна когтями по полу стучать и рычать, или, там, гавкать. Если она не шумит – то и чёрт с нею.

Сталкеры свернули за поворот коридора и, прикрывая друг друга, вышли в довольно большой, слабо освещённый несколькими лампами, зал.

– Лось, смотри: вон там, за пультом…

– Вижу.

Сидевший за пультом человек повернулся к ним и помахал рукой. Щуплый несколько секунд вглядывался в полутьму, а потом сунул «Стечкина» в кобуру и сказал:

– Порядок. Это Немой.

– Кто? – не понял Лис.

– Монолитовец, который со Студентом был, когда он к нам на базу заходил. Ну, помнишь, когда женщин прислали? Тот, что Яра чуть не пристрелил.

– Ага.

– Вот его ребята и успели Немым прозвать. За то, что молчал постоянно.

– Ясно, – сказал Лось, тоже ставя автомат на предохранитель. Тогда подойдём.

Когда они подошли, монолитовец произнёс:

– Он больше не будет. Не бойтесь.

– Кто – «он»? – спросил Лёха.

Монолитовец показал рукой в глубину зала.

– Он.

Сталкеры присмотрелись. Лось тихо присвистнул. В углу стояла почти невидимая стеклянная ёмкость высотой около двух метров, в которой плавал огромный мозг. Потом Лис спросил:

– Э-э-э… Это что ещё такое?

– Нет имени.

Монолитовец отвечал обычными рублеными фразами.

– Он что, живой? Это он мне собаку в коридоре показал? – спросил Щуплый.

– Живой. Не бойтесь. Он так играет.

Сталкеры изумлённо переводили глаза с монолитовца на мозг и обратно.

– Играет? Как???

– Как котёнок. Это и был котёнок, очень давно. Был эксперимент. Мозг вырастили, начали изучать. Потом был выброс. Все сбежали. Он испугался, стал мяукать. Наверху люди слышали и сходили с ума. Потом пришёл человек, который его не слышал. Разбил стакан. Он ещё больше испугался, замолк. Стал лучше слышать. Потом снова начал звать, но уже тише. Мы услышали. Перенесли сюда. Теперь с нами играет. Он чувствует всё вокруг, до самого периметра, там, куда смотрит. Мы тоже, вместе с ним.

Лось наконец пришёл в себя. Действительно, чему удивляться? Ну, мозг, ну большой, ну, биологический радар «Монолита». И не такое видали! Он спросил:

– А выбраться на поверхность отсюда возможно?

Немой поднялся и взял стоявшую у пульта винтовку.

– Да. Пойду с вами в Долину. Я там нужен. Контроль состояния.

– Что-то предстоит?

Лось поймал себя на мысли, что тоже начал говорить «пакетами», приспосабливаясь к стилю монолитовца.

– Наёмники перебиты. Наниматель убит. Будет ответ. Мы уверены. Нужен человек в Долине. Ключевые точки. Контроль обстановки. Пойдёмте, – и он пошёл вдоль коридора к двери рядом с мозгом, который когда-то был обычным котёнком.

– А это?.. – спросил Лось, кивнув на стакан.

– Здесь рядом есть братья. Придут сюда. Не заскучает.

Выходя последним, Щуплый ещё раз посмотрел на стакан.

– Домашняя зверушка… надо же!

Посреди зала прямо из пустоты появился кровосос. Мутант повернулся к Щуплому, растопырил щупальцы на морде, вытянул вперёд лапы и на обоих выставил вверх средние пальцы. Щуплый плюнул и вышел, закрыв за собой дверь.

 

Вагончик тронется…

Лис, задыхаясь, опёрся руками на колени. Рядом тяжело дышали Щуплый и один из учёных группы Круглова. К счастью – последний. Остальных вывели без проблем, а вот с этим пришлось повозиться. В результате бандиты Борова отрезали их от тоннеля, ведущего к бункеру. А поскольку они спешили, то из оружия у них было: граната, два пистолетика и одна древняя двустволка. Ботаник вообще свой пистолет потерял, а его оранжевый костюмчик буквально орал на всю Зону: «Поймайте меня!» Да в придачу ещё выяснилось, что он был самым натуральным немцем и по-русски знал только «водка» и «давай». В итоге они устроили с бандитами гонки по пересечённой местности по территории железнодорожной сортировки, и исход этих соревнований был ещё далеко не ясен.

– Идеи есть? – Лис слегка отдышался и откинулся спиной на мешки, на которых они сидели.

Щуплый помотал головой.

– Умных – нету.

– Можно сныкаться и отсидеться, но здесь же самые кровососьи места. Днём они прячутся, ночью выйдут на охоту. Если в подвал залезть – им и идти не придётся. А к бункеру не прорвёмся.

– Я и говорю: умных идей нет. Может, в кабину электровоза залезть и там запереться?

– Кровосос не дурак. Окошко выбьет и войдёт.

– На «Росток» прорываться тогда.

– Больше некуда. Надо идти и искать укрытие на ночь по дороге.

– Люди Борова тоже не дураки. Первым делом ворота перекроют. Если бы не этот…

Щуплый кивнул. Учёный за последние два часа вымотал все нервы, то храбро влезая в аномалии, то что-то горячо доказывая им по-немецки и помогая себе жестами. Но раз взялись сопровождать – куда деваться? Не бросишь же его теперь в Зоне.

– Ладно. Вроде пока мы от них оторвались. Пошли к «Ростоку», в темпе. Там долговцы окопались недавно, ботанику они помочь не откажутся.

– Пошли.

Лис поднялся. Глядя на него, немец тоже встал.

– Was willst du tun?

Сталкер покачал головой.

– Как же ты надоел-то… Гейт! Гейт!

Учёный дисциплинированно кивнул головой.

– Во! Понял. Если бы ты ещё пугач свой не потерял – цены бы тебе не было.

– Как ты его назвал? – удивлённо спросил его Лис.

– Что – «как»?

– Геем?

– Да не геем, а «гейт». По ихнему – «идти надо».

– А-а-а. А я было подумал, что он и правда того.

– Задрал ты своим юмором.

Они не успели. Щуплый, выглянув из дверей вагона, заметил на двадцатиметровой прожекторной вышке часового бандитов в чёрных дождевиках и с автоматами. Вся станция просматривалась с неё как на ладони. Вылезать было глупо.

– Возвращаемся? – предложил Щуплый. – Запрёмся в тепловозе и дрожим от страха.

– Придётся.

Между тем немец был явно чем-то обеспокоен.

– Freunde! Hören Sie! Ich versuche zu erklären…

– Чего он разбушевался? – спросил Лис.

– Откуда мне знать. Вас? («Что?») – спросил Щуплый немца. Тот в ответ затарахтел по-немецки, как MG-43.

– Нихт ферштейн.

Немец начал надувать щёки и замахал руками.

– Ну дура-а-ак! Кто ему сюда вертолёт пришлёт?.. Нихт геликоптер, понял?

– Погоди… – Лис прислушивался к немцу. – Он не про вертолёт вроде лопочет. Всё про какой-то Спрингхоф вспоминает.

– Да? Как это по-ихнему?

– Ja! Der Sprengstoff. Ich sage…

– Ну и кто это такой?

– Я тебе что, переводчик?

– Может, он родом из этого Спрингштоффа?

Немец тем временем продолжал махать руками, показывая то на мешки, на которых они сидели, то на небо.

– От мешков вроде что-то ему надо. Может, там что-то нужное?

Лис наклонился, пытаясь в полутьме разобрать надписи.

– Не по-русски написано… аммониум… нитрат. Нитраты какие-то. А вот и по-русски! Удобрения это.

– Как-как? – Щуплый подскочил, глядя на мешок, на котором сидел.

– Чего вскочил-то?

Щуплый подошёл к двери и осторожно выглянул, определяя, как далеко тянется состав. Немец наконец-то выдохся и замолк.

«Ленту меняет», – подумал Лис.

– Валить надо отсюда, – сказал Щуплый. – Это аммиачная селитра. Она в гранулах и должна быть безопасной, но она здесь давно и сильно слежалась.

– И что?

– Взорваться может – вот что! А её тут целый состав. Вот чего немец нам махал – улететь можем!

– Взрывча-а-атка? – мечтательно протянул Лис.

* * *

– Ну вот… конец лески вяжем сюда. Отпускаем платформы, тут хороший уклон, они бьют по вагонам, вагоны катятся прямо к бандитам, чека выдёргивается и…

Щуплый скептически покачал головой.

– Сколько там лески?

– Сто метров.

– Чё-то я очкую. Пять вагонов. Полсотни тонн.

– Да не волнуйся так! Успеем сделать ноги, пока не взорвётся. Верно, фриц?

– Ich bin nicht Fritz. Ich bin Helmut.

– Да какая разница! Давай, сбивай её.

Щуплый поднял ТОЗовку, прицелился и выстрелил. Взвизгнула рикошетом пуля. Второй выстрел вышиб башмак из-под колеса. Две сцепленных платформы тронулись, дробя ржавчину на рельсах. Снаружи послышался крик кого-то из бандитов. Платформы, всё ускоряя ход, докатились до вагонов и с громким лязгом сбили их с тормоза.

– Валим!

Они развернулись и со всех ног кинулись к выходу. Из-под ног Щуплого с визгом шарахнулся слепой пёс. Сталкер дёрнулся, пытаясь достать из кобуры «Макаров», но стая не напала. Наоборот, видя паническое бегство людей, она последовала их примеру и собаки мгновенно исчезли между вагонами. Земля под ногами вздрогнула. Щуплый, обернувшись на бегу, увидел, как в небо летят обломки вагонов и куски бетона. Затем взрывная волна, пройдя сквозь депо, подняла его в воздух, как следует крутанула и швырнула на землю.

«Где я?.. Где немец? Ага, вот и он! Живой…»

Голова болела. Щуплый дотронулся до виска, посмотрел на пальцы. Кровь. Лису пришлось ещё хуже – он лежал на рельсах без сознания.

«Говорил же балбесу…»

Он с трудом поднялся, показал учёному на лежавшее ружьё.

– Эй, Гельмут! Биттэ…

Тот кивнул, поднял оружие и вопросительно уставился на Щуплого.

– Сейчас…

Сталкер порылся в кармане, отдал ему последние три патрона, затем взвалил Лиса к себе на плечи и пошёл в сторону поднимающегося за депо дыма. До «Долга» было меньше километра, и надо было успеть, пока бандиты не прислали кого-то взглянуть, что это тут так шарахнуло. Учёный немного повозился с ружьём, перезарядил его и пошёл следом, думая:

«Rasenden Russen. Großvater erzählte mir, dass er Sie Panzerangriff. Ich habe doch nur gebeten, vorsichtig zu sein!»

 

Подарок

– Лис, просыпайся.

– Уйди, не мешай спать.

– Лис! У меня в руке – бутылка водки. Угадаешь в какой – выпьем. Не угадаешь – разобью.

– Блиииин! – Лис открыл один глаз и посмотрел на Щуплого. – Ну, в правой.

– Нет, ты подумай хорошенько!

– Ну, в левой.

– Не угадал. У меня бутылки в обеих руках.

Щуплый поставил водку на стол.

– С утра – бухать? – Лис поморщился.

– Шутка. Ты знаешь, что у Стоматолога день рождения послезавтра?

– Да? Нет. Точно?

– Гарантия. Я его паспорт видел.

– Угу. Ну и что предлагаешь?

– Я уже предложил.

– Нет, надо подарок какой-то придумать.

– Придумай. Ты на эти дела талантлив. Думаешь, я не помню, как ты наврал Склису, что щупальца кровососа потенцию повышают? И потом подарил одно, сушёное.

– Ага. Он его так и таскал на шее, пока его долговский снайпер не подстрелил. Но это всё дела давно минувших дней.

Лис наконец окончательно продрал глаза, сел на топчане и сделал задумчивое выражение лица.

– А сколько ему вообще? – спросил он Щуплого.

– Двадцать один.

– Щенок совсем. Не знаю я, что ему подарить можно. Это думать надо, а щупалец у меня сейчас нету.

– Я тоже не знаю. Последний подарок, который я подарил, уже в школу пошёл.

Лис недоумённо уставился на Щуплого, потом рассмеялся.

– Короче. Надо что то необычное, да? Я знаю, куда идти.

– Ну, и куда?

– В Чернобыль.

Щуплый скептически покачал головой и сказал:

– Там довольно сильно фонит по всему городу. И куда – там?

– В краеведческий музей.

– Придумай что полегче, а?

– Да не ссы! Я сто раз туда ходил. Проходы знаю. В том-то и дело, что город фонит. Туда не ходит никто и он не разграблен. Зато там почти нет аномалий. А в музее мы точно что-нибудь интересное найдём.

– Дорога туда проходима, – раздумывал Щуплый. – И Студент говорил, что он со своими людьми как-то через него проходил. А в чём там секрет?

– Какой секрет? – не понял Лис.

– С радиацией. Как определить, где пройти можно?

– А! Это просто. Город неровный. Когда дождевая вода стекает, она смывает нуклиды. В низины не лезем, держимся поверху – и свинцовые трусы не нужны. Был я там, давно уже. А сейчас, наверное, ещё меньше фонит.

– Действительно, просто. Тогда собираемся?

– Вопрос риторический. Лося только предупредить надо.

* * *

Золото букв на табличке под стеклом потемнело, но всё ещё без труда можно было прочитать слова: «Чернобыльский краеведческий музей. Время работы: 9:00–19:00».

– Заперто, – сказал Щуплый. – А дверь стальная, дробью не выбить. На решётках «жгучий пух» разросся, тоже не пролезть.

– Предусмотрено. Айда за мной.

Лис, держа дробовик наперевес, пошёл вдоль стены и остановился напротив заросшей «пухом» ниши. Осмотрелся.

– Ага, вот они!

Он поднял два обрезка трубы, метра по два в длину. Один отдал Щуплому, а вторым зацепил лохмы «пуха» и отвёл их в сторону. «Пух» недовольно затрещал.

– Чего это он? – спросил Щуплый.

– Не обращай внимания. Так-то он практически безвредный, только рвать его не нужно. Иначе к тебе же прирастёт.

– А я думал, он как крапива действует.

– И это тоже. Короче, не трогай его, и он тебя не тронет.

В нише обнаружился узкий проход, а за ним – приоткрытая дверь.

– Вуаля! Судя по пыли, здесь давненько никто не ходил. Пойдём?

Щуплый кивнул.

– Раз уж пришли – глупо будет уйти ни с чем.

Он закинул СВД за спину и вытащил из кобуры «Стечкина».

В музее царил сумрак. «Пух» на окнах, как плотные шторы, почти не пропускал света. Сталкеры остановились, давая глазам привыкнуть к темноте. Потревоженная пыль щекотала Щуплому нос. Он почесался тыльной стороной ладони. В полутьме вырисовывались неясные очертания накрытых марлей экспонатов, как будто их с Лисом обступили огромные привидения. Он сделал шаг вперёд и потянул ткань с ближайшей витрины. Та рассыпалась на лоскутки у него в руках. В витрине лежали старые монеты.

– Как думаешь, ценные? – спросил он Лиса.

– Не думаю. Ценные вещи в таких музеях не хранили.

Лис прошёл вдоль витрин, сметая марлю на пол. Каменные наконечники стрел, ещё какие-то кости, камни.

– Зуб мамонта. Пойдёт на подарок?

– Разве что тебе.

– Зачем он мне?

– А Стоматологу зачем? Лучше монеты возьмём, если нет ничего лучше.

– Когда ты прав – ты прав.

К крупным экспонатам они не стали даже приближаться и, пройдя через зал, поднялись на второй этаж. Здесь было уже интереснее. Экспозиция была посвящена военной истории. Под марлей угадывались очертания копий и стрел. Лис поднял лук, попробовал согнуть. Лук хрустнул.

– Рассохся. О! Ножики!

В вертикальной витрине стояли сабли и тесаки.

– Жаль, что ржавые.

Лис кивнул и пошёл дальше вдоль витрин. Потом остановился и сказал:

– То, что нужно!

– Где? – Щуплый, разглядывавший ордена на витрине, подошёл к нему. – Согласен. Красотка!

В витрине лежала польская сабля карабела. Длинная, лёгкая, с хищным изгибом и совершенно не тронутая ржавчиной. Под ней лежали украшенные серебряными накладками ножны. Лис стукнул прикладом по нижнему стеклу. Посыпались осколки. Щуплый вытащил саблю, вложил её в ножны.

– Не зря ходили. Пошарим ещё? Постой. Ты слышишь?

Лис обернулся и прислушался.

– Да… что за…

Из коридора, ведущего в следующий зал, слышался тихий детский плач.

– Ребёнок.

– Сдурел? Здесь? Валим отсюда! – Лис передёрнул цевьё «Ремингтона», досылая патрон.

Щуплый перекинул саблю в левую руку и снова обнажил «Стечкин». Лис уже шёл к лестнице, выставив ствол дробовика и целясь вдоль лестницы. Щуплый отступал за ним, направив пистолет в полутьму коридора.

БАХ! БАХ!

Дважды нажав на курок, он отскочил в сторону, а затем прыгнул к лестнице.

– Валим, Лис! Бюреры!

Лис уже бежал вниз, в одной руке держа дробовик, а второй хватаясь за перила. Одна из стоявших у стены алебард поднялась, разрывая ветхую марлю, наклонилась и полетела в Щуплого. Тот увернулся, ещё раз выстрелил в сторону коридора и тоже кинулся к лестнице. На то место, где он только что стоял, со всех сторон посыпалось острое железо.

На лестничной площадке Щуплый обернулся и увидел, как из коридора выплыла тёмная фигура. Ещё выстрел. Пуля выбила искру на границе невидимого силового барьера, который бюрер удерживал вокруг себя. Мутант вскинул руки. Щуплый почувствовал, как пистолет тянет из руки, и снова выстрелил. Тот взревел и отскочил обратно в коридор. Рёв плавно превратился в детский плач. Сабли и копья снова начали подниматься в воздух. Щуплый, прыгая через три ступеньки, сбежал на первый этаж и выскочил на улицу.

– Лис!

– Я здесь! Беги прямо!

– Что?

– Беги прямо, отвлеки его!

Плач раздался прямо за спиной. Щуплый рванул поперёк улицы, но не пробежал и двадцати шагов, как его мягко ударило в спину и протащило пару метров по земле. Перевернувшись, он выставил пистолет, но его вырвало из рук. Бюрер, стоявший у входа, поднял лапы. Уродливая морда глядела прямо на Щуплого.

Сбоку дважды рявкнул дробовик Лиса. Тот целился не в мутанта, а в космы «пуха» над ним. Перебитая пулей прядь упала бюреру на голову. Раздался дикий визг. Мутант крутился на месте, махая лапами, и орал как сумасшедший. Лис выстрелил в третий раз. Бесполезно. Бюрер, всё ещё окружённый мерцающим куполом своей защиты, скрылся в коридоре. Его визг доносился из глубины здания.

– Валим! Валим, быстро! Он наверняка не один.

Лис, успевший подобрать упавший рядом с ним «Стечкин» Щуплого, подхватил его под руку и поволок прочь.

– Сто раз так делал, говоришь? – отдышавшись, спросил Щуплый.

Лис, тоже тяжело дыша, ответил:

– Ну, не сто… Но в музей этот заглядывали. Чисто было.

– Они не попрутся за нами?

– Нет. Не любят света. Днём редко выходят.

– А здорово ты его!

– Со страху чего только не придумаешь. Бедняга сейчас реально страдает. Эта штука прирастает к той поверхности, за которую зацепится, а действует… ну, как крапива и действует. Жжёт постоянно. Огнём выжигать с кожи приходится.

– Сомневаюсь я, что у бюрера зажигалка найдётся.

– И я о том же. Дай-ка подарок глянуть ещё разок, – Лис обнажил саблю. – Красота!

Он пару раз рубанул воздух. Цепочка, висевшая между гардой и рукоятью, тихонько зазвенела.

– А это кто, как думаешь?

На клинке было золотом вытравлено изображение усатого мужчины.

– Написано же, читай.

Лис прищурился.

– Ян… Советский? Чего?

– Собеский, грамотей! Король такой был в Польше.

– Это его, что ли?

– Не знаю. Может и его.

– Стоматолог получит королевскую саблю! Круто.

– Ладно, убирай её. Нам ещё до стоянки дойти надо.

* * *

День рождения Лёхи прошёл довольно буднично. Посидели, выпили, потрепались о разном и пошли вместе в «лазарет», писать очередной отчёт для учёных, а сабля осталась лежать на столе рядом с ножнами.

 

В темпе вальса

Ну, слушайте, пацаны, что расскажу сегодня. Ночь длинная, присядем до утра, а раз спать нельзя, то развешивайте лантухи. Чурик, не три ботву – чесаться будет, лучше чифирку завари. Питер, встань у амбразуры. Что – «куда?» В окно зырь, говорю. В прошлый раз Лось к ночи припёрся, вы его прощёлкали, бакланы. А он, что характерно, и из трещотки может ввалить по воротам, если караул дрыхнет. Ничего ему за это не будет.

Какой же это год-то был? Я как раз в десятом откинулся, значит на следующее лето.

* * *

– Ну, и что теперь?

– Ты сегодня уже раз десять это спрашивал.

– Кастет, Пиво! Засохните! Достали уже.

– Сява, да я…

– Засохните. Хватит сиськи мять друг дружке. Хуже нет при таком раскладе рамсить.

– А чё ты басишь? – окрысился Пиво, но сразу же махнул рукой. – Эх, ладно!

Трое бандитов, запертые аномалиями на небольшом пятачке рядом с «Янтарём», уныло замолчали. Шли с поручением в депо на Свалке. Пошёл дождик, зашли под крышу переждать – ну, и дождались. Карыч почуял выброс. Залезли в подвал, отсиделись, а когда вылезли – мама дорогая! Домик обложило аномалиями, как амбар охраной. Такое часто бывало: вокруг высотки – аномалии сплошняком, а на самом верху или снизу – ни одной. Так и называли, «корона», или говорили: «в короне завис». И главное – помощи ждать неоткуда было. Ну кто бы их вытаскивать полез? Нет таких лохов! Все трое это прекрасно понимали, оттого и не было настроения.

Куковали они уже вторые сутки. Вода была (дождик не переставал, и она текла прямо в подставленную бочку), сухарями тоже запаслись. Карыч время от времени обходил окружившие их аномалии, но прохода найти не мог. Остальным он запретил даже приближаться. Те, не имея опыта, на аут особо и не рвались.

Последний раз он обошёл домик час назад. Покидал камешки, полюбовался на вспышки, переставил отметки, сделанные из обструганных палок, и вернулся. «Карусели» переползали с места на место, но незаметно, чтобы среди них можно было пройти.

– Карыч, ты-то хоть сам как думаешь, проход откроется? – спросил Пиво.

Тот пожал плечами.

– Ползают. Никто не угадает.

– Ну, хоть надежда есть? Или всё, отбацались?

– Не загадывай. В Зоне загадывать – лишнее и бесполезное дело.

– Что, Пиво, поджимается? – спросил Кастет.

Пиво молчал, прислонившись к стене. Жевал травинку и смотрел в потолок. Карыч подбодрил его:

– Это ещё что! На ростовской пересылке мне ещё страшнее было. «Воронок» был с нами, и когда меня туда привезли, надзиратели летом на два часа оставили на солнце. Внутри – печка. Вроде даже варёным запахло. Мы начали орать, раскачали машину, и нам снаружи пообещали «встречу». Страх – это когда за стенкой человека лупят, а он даже не кричит. Потом дверь открывается, и выдёргивают тебя, да ещё смеются: «То сидеть тут не хотели, а теперь не хотят выходить!» Собаки на поводках аж захлёбываются, слюна летит на три метра. Вот тогда – страшно. А сейчас? Да ерунда сейчас. Выкарабкаемся.

Пиво продолжал сидеть молча.

– А у меня ведь кубы есть, – сказал Кастет, рывшийся в своём рюкзаке.

– И ты молчал?!

– Да я сам забыл. Давно в кармашке валяются. Сейчас вот начал рыться – нашлись. Может, покерка кинем?

Карыч потёр руки. Спросил:

– Пиво, будешь? Да не хандри ты! Айда партейку, потом ещё обойду разок.

Бандит вздохнул и пересел к ним поближе.

– Ладно. Писать кто будет? И главное – на чём?

– Ну на эту тему ты можешь не беспокоиться. В соседней комнате на полу тетрадка старая валяется, и карандашик у меня в наличии.

– Владелец карандаша и пишет.

– Да покера на троих я тебе и так запомню, – Карыч усмехнулся. – Тоже мне фокус. Спорим, запомню? Вон Кастет будет записывать молча, а я буду говорить, что у людей осталось.

– На что спорим? – у Пива на лице даже улыбка появилась.

– Проигравший поит остальных, когда выберемся.

– Кастет, разбей!

Пиво нашёл в соседней комнате тетрадку, отдал её Кастету. Тот вооружился карандашом и расчертил табличку. Карыч сказал:

– Приступим. Бумага чистая, ход от писаря, – и кинул кубики.

Выпало три пятёрки. Ещё двумя бросками Карыч записал в «школу» «+5» и передал кубы Пиву. Тот, с первого же захода, с руки накидал пять троек.

– Сто сорок. Заявка.

Партия быстро кончилась. После неё Карыч подсчитал в уме очки и озвучил их. Кастет сверился с тетрадкой.

– Всё верно.

Пиво покачал головой.

– Ну, ты мастер! Память работает.

– А как ты думал? Бывает, играют люди – и два-три человека такой же счёт ведут. Иные помнят даже, в каких местах в каждый ход кубы лежали. Конечно, имеют с этого. В шахматы кто давно играет – тоже некоторые могут вспомнить, как неделю назад на доске фигуры стояли. Катнём ещё по одной в «тыщу»?

Свет в окошке на секунду заслонила чья-то тень. Бандиты подскочили. Пиво подхватил стоявшую рядом с ним двустволку и направил на дверь.

– Кто? Засветись!

В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, в домик вошёл средних лет мужик. Ничем не примечательный с виду, в обычной штормовке, в джинсах, кирзовых сапогах и с кобурой на поясе. На спине – рюкзак, на голове – кепочка. Одиночка как одиночка. Шёл мимо, решил заглянуть на огонёк.

«Вот только как же ты прошёл-то? – подумал Карыч. – Не было проходов, зуб даю! Как???»

– Заняты, пацаны? – спросил вошедший. – Тогда я пойду дальше, с Богом.

Он повернулся. Карыч взглянул на Пиво и Кастета. Те тоже недоумённо глазели то на сталкера, то на Карыча. Карыч понимал не больше них, но поднялся, сунул кубики в карман и подхватил лежавший рядом рюкзак.

Выйдя из дома, он увидел, как сталкер не торопясь идёт к аномалиям, а из руки у него свисает… сначала показалось – что праща, но позже он понял, что это гайка на верёвочке. Эту гайку сталкер начал раскручивать восьмёркой перед собой. Покрутил немного, отодвинулся в сторону, потом в другую и шагнул вперёд. Как показалось Карычу, прямо в аномалию. Рядом тихо охнул Кастет.

Однако мужика не порвало, только пола штормовки мотнулась, попав в зону переменной гравитации. Гайка продолжала крутиться, мужик шёл.

– Пиво, запоминай, где идёт! Кастет, ты тоже. Слышите!?

Они кивнули в ответ. Между тем мужик начал почему-то кружиться на ходу. Карыч даже считать начал: «Раз-два-три, раз-два-три… Зачем это он?» Только успел подумать, «зачем» – тот перестал кружиться и спокойно пошёл прямо в сторону солнца, а потом присел на подвернувшуюся кочку, глянул в их сторону и закурил.

«Ну ни… ничего себе! Могут же люди!» – Карыч ощущал примерно то же, что и Пиво, когда они играли – восхищение чужим мастерством. Он переглянулся с остальными. Где прошёл сталкер – было видно чётко – трава примята, с неё сбиты дождевые капли.

– Что скажешь? – спросил его Кастет.

– Что тут сказать?

Карыч пошёл вперёд, стараясь держать ту же скорость. Аномалии прекрасно ощущались с обеих сторон. По спине тёк холодный пот, а на голове шевелились волосы, и он не был уверен, что их шевелит аномалией. Вполне могли и сами. «Мясорубка» потянула его в сторону, он повернулся и тоже закрутился в темпе вальса между аномалиями. «Раз-два-три… Протиснулся! Ещё одна! Раз-два-три…» Отпустило. Карыч сделал ещё несколько шагов, и аномалии остались позади.

– Спасибо, мужик! – сказал он, пытаясь трясущимися руками вытащить сигарету из пачки. – Ты кто хоть?

– Мельником кличут.

– Ну, будем живы – пересечёмся.

– Ага.

Как проходят через аномалии Кастет и Пиво, он смотреть не стал. Поднялся и потопал вниз по склону. Бандит молча смотрел ему в спину.

* * *

– Вот такая история, пацаны. Подтвердить, конечно, некому. Пиво в том же месяце снорки порвали. Кастет потом ходил под Султаном и на Затоне сгинул. Говорили люди, что он хотел подняться по-быстрому и его кто-то сдал. Мельника с тех пор не видал. А я с вами сижу тут и байки вспоминаю. Вот только кубы с тех пор эти так с собой и таскаю. Как там чифирок-то? Поспел? Ну, давайте отхлебнём, пока ночь тянется, да потом катнём на них партеечку. Примета хорошая, если без интереса играешь.

 

В мире животных

Снег под боком оттаял. Холодная вода пропитала шерсть и добралась до кожи покоящеегося в ложбине слепого пса. Противное ощущение, но совершенно незначительное по сравнению с болью в сломанных лапах. Стая. Нет, стаи уже не было. Он остался один, а скоро не останется совсем никого, потому что смысла в жизни хватит лишь на то, чтобы дождаться смерти. Вот он и ждал. Если бы он умел завидовать, то завидовал бы погибшим.

Им не повезло. В лесу они налетели на лежавшую в засаде химеру, которой уже давно полагалось впасть в спячку. Обычно в таких случаях стая разбегалась, оставив самого невезучего на растерзание, но сегодня химера первым убила вожака, и короткий предсмертный визг послал их в самоубийственную атаку. На мгновение химера исчезла под собаками. Пёс успел ощутить вкус чужой крови на языке, затем удар когтистой лапы отправил его в полёт. Он упал, откатился в яму. Боль прояснила сознание, затуманенное гибелью вожака. Попытался подняться – боль ударила ещё сильнее. Он остался лежать, подобрав под себя задние лапы. Шкура постепенно посветлела, маскируя его на снегу, пока хищник жрал мёртвых. Химера не заметила его и ушла, а ещё некоторое время спустя неподалёку раздались выстрелы и громкий рёв. Пёс ощутил укол злобной радости: химера нарвалась на двуногих. Даже боль ненадолго ослабла. Выстрелы почти сразу стихли. Хищника убили. Двуногие всегда убивают быстро, а вот ему ещё долго лежать. Пёс опустил голову на снег, закрыл глаза и задремал. Боль постепенно стихла.

Его разбудил сзади тихий скрип промёрзшей травы. Пёс повернул голову. Двуногие. Значит, умереть самому – не судьба. Затем до него донёсся запах. Пот, металл, сгоревший порох – это всё обычно. Почуяв эти запахи, надо прятаться. Сейчас спрятаться негде, и его уже заметили. Почему-то пахло ещё и цветами. Он глубоко вздохнул, втягивая носом воздух, и тихо зарычал. Снова заболели напрягшиеся лапы. Ничего. Может быть, на один рывок их ещё хватит?

Запах цветов стал сильнее, смешавшися с…? Непонятно. От двуногого пахло вожаком, и запах этот не был запахом старого вожака, которого сожрала химера. Значит, двуногие – тоже стая. И цветы. Пахло радостным, щенячьим летом. Зачем они подошли? Обычно они убивают издали. Лапы напряглись. Нет, прыгнуть назад не получится.

Тёплая ладонь вожака двуногих легла псу на голову, и его рычание постепенно стихло.

– Алексей, взгляните.

Лёха наклонился, держа наготове автомат.

– Живой. Лапы, похоже, сломаны. Добить?

– Не вздумайте! Доставайте аптечку и наберите два кубика новокаина.

– Инга Игоревна, вы уверены?

– Что у вас, сталкеров, за манера обсуждать очевидные вещи? Конечно, уверена. Давайте быстрее.

Хрустнула ампула. Лёха передал Инге наполненный шприц, и она быстро сделала собаке два укола в передние лапы. Собака, прежде свёрнутая клубком, медленно развернулась. Хвост пару раз мотнулся из стороны в сторону.

– Подействовало, – сказала Инга, кивнув головой. – Ребята, срежьте пару палок на шины, и давайте бинт и переноску.

Немой отстегнул от рюкзака длинное брезентовое полотнище с широкими прорезями по бокам. В таком можно было и человека унести, если просунуть в прорези жерди, а уж собаку-то и того проще: поднял, взялся – и неси. Лёха вытащил штык-нож и пошёл к кустам.

– Толщину какую? – спросил он.

– В палец. Можно не обстругивать, на базе перевяжем как следует.

Пса укачивало. Лапы совсем онемели, как будто их и не было. Боль не исчезла и была готова напомнить о себе, но пока она отступила в подушечки лап. Двуногие несли его куда-то, и снова оказаться в стае было приятно. Он вздохнул и положил голову на брезент.

* * *

– Ты думаешь у неё приступ милосердия, что ли?

Шедшие конвоем Лис и Щуплый разговаривали, не забывая смотреть по сторонам.

– А что тогда?

– Ты, Щуплый, не будь таким наивным. Она, если для науки будет нужно, и эту собачку на куски порежет, и тебя тоже. Без наркоза. Ей этот пёсик не для домашнего уюта нужен, зуб даю.

– Думаешь, для экспериментов?

– Уверен. И ты не сомневайся.

– Но как она?.. Подошла, руку ему на башку положила. Я бы так делать не стал. Мне свои пальцы ещё дороги.

– И я бы не стал. Но у слепых псов вожаком всегда сука ходит, если ты не знал. Это я тебе для общего развития говорю.

– О, как!

– Точняк. Такие вот дела. Жаль, что химеру отсюда не вытащить. Пока ходим – её падальщики обожрут.

– Ладно, и так не зря сходили. Осматриваться не забывай.

 

О собаке и её хозяевах

Эти двуногие совершенно наплевательски относятся к своей территории. Огромное логово, в котором живут целых три стаи, и никто не метит свои участки. Пёс не понимал этого. Может быть, это потому, что их слишком много и им сложно запомнить столько запахов? Впрочем, в такие тонкости он вникать не собирался. Как только лапы зажили и его выпустили из бетонной норы, первое, что он сделал – обошёл всю базу «Свободы» в Тёмной долине по периметру, как следует пометив забор с обеих сторон. На это важное дело ушёл весь день. Приходилось несколько раз возвращаться и пить воду.

Выяснилось, что за забором живёт собачья стая. Они с местными для порядка порычали друг на друга, но те к забору подходить опасались и более тесного «обмена приветствиями» не состоялось. После этого он подновлял «заявки» дважды в сутки. В один из таких ночных обходов он заметил нескольких прыгунов, подобравшихся к базе, и подал голос. Двуногие услышали его. С вышек взлетели ракеты, снорков увидели, и с двух сторон по ним ударили пулемёты. Пёс прижался к земле, пережидая стрельбу, а потом загрыз раненого прыгуна, отползшего под забор. Труп приволок к воротам логова двуногих. После чего на него надели ошейник с блестящими на свету кусочками стекла.

В логове двуногие жили вперемешку, но он по запаху уверенно выделял три стаи. Первая – те, кто принёс его сюда и вылечил. Только им он позволял прикасаться к себе. Вожаком этой стаи была та, что его спасла. Вторые – почти такие же, как и первые. Постоянно жившие в логове, но не пахнувшие лекарствами. От этих часто доставались подачки в виде недоеденной каши и вкуснейшей колбасы. Вожак её жил в длинном, тёплом здании, и ему на глаза пёс старался не попадаться. Третья стая пахла Зоной и приходила в логово время от времени, в основном прятаться на время выброса. Вожака у них не было. Двуногие первых двух стай относились к третьей свысока.

В целом жизнь была неплохой. Пса двуногие звали к кормушке странным словом «Балбес», кормили, он отъелся на подачках и оброс на зиму густой бурой шерстью. А потом вожак первой стаи пропала. Псу было непонятно, почему все так озабочены. Вожак с ещё несколькими двуногими ушли в Зону, на поиск новых мест. Все стаи делают это, когда на старом месте начинается голод. Вожак находит нору, принюхивается к идущему оттуда запаху, принимает решение, и стая уходит через неё в другое место Зоны. А там – как повезёт. Вот вожак и ушла. Остальных не позвала, значит, нужно проверить. Скоро вернётся за остальными. Единственное, что удивляло – зачем отсюда уходить? Еды здесь много. Но вожаку виднее. Беспокойство двуногих пёс чувствовал, но сказать им ничего не мог.

* * *

– Есть ли новости? – спросил Доцент, войдя в комнату.

Комендант покачал головой.

– Четвёртый день уже их нет.

– Считать умею. Есть новые предложения?

Теперь настала очередь очередь Доцента пожать плечами.

– Значит, нет. Наши группы сориентированы, их ищут. Пока ничего не найдено ни в том районе, где они пропали, ни вокруг. Ни крови, ни следов. Вернее, следы есть, но они теряются посреди тропы. Люди просто исчезли. Наши ребята предполагают, что группа попала в схлопнувшийся «пузырь».

– Пространственные аномалии?

– Да. Здесь они встречаются редко, но всё-таки попадаются. Детекторы на них реагируют с задержкой. Если не заметили визуально и шли тесной группой – могли влететь.

– Но надо же что-то делать!?

– Что?

– Не знаю.

– Я тоже.

* * *

Немой какое-то время смотрел, как Доцент ходит из угла в угол. Он чувствовал, что Инга и Стоматолог живы. Встревожены, но не испуганы. Больше ничего он сообщить не мог, потому и не говорил. В «Монолите» проще. Если ты знаешь что-то, то это знают все. А этим учёным попробуй что-то объяснить – повалятся градом всякие «что?», «почему?» и «где?» Причём каждый вопрос повторят раз по двадцать, а толком ничего не поймут. Так бывает у людей: знает человек много, но понять не может.

Однако Ингу всё равно нужно выручать. С нею трое опытных сталкеров, но сами они могут и не выбраться. Как это сделать? У него появилась идея. Откладывать причин нет, значит, выполняем. Он взял со стойки автомат Доцента, сдёрнул с антабок ремень и вышел из комнаты.

Валявшийся на полу в баре Ганжи пёс встретил Немого поднятой головой. Двуногий подошёл к нему и пристегнул карабин автоматного ремня к ошейнику. Пёс послушно поднялся. Он уже ходил на поводке и решил, что его поведут в место, где пахнет лекарствами.

– Эй, Немой! На прогулку пошли? – крикнул ему в спину Ганжа.

Немой обернулся и кивнул.

– Один? Опасно ведь! Возьми кого-нибудь. Вон хотя бы Вано.

Вано, только что сменившийся с караула, поднялся. Спросил:

– Куда идём, да?

– Учёных искать, – ответил Немой и вышел.

Вано, подхватив дробовик, пошёл следом.

– Далеко идти? Собраться надо?

– Нет.

Они быстрым шагом вышли за восточные ворота и свернули влево, на дорогу, по которой трое суток назад ушла научно-оперативная группа. Пёс оживился, нюхал воздух и тянул Немого вперёд. Тот с шага перешёл на лёгкий бег. Сзади топал Вано. На ходу он спросил:

– Он чует их, да?

– Чует. Давай быстрее! – поторопил Немой.

– Вано и так уже даёт без передышки! Нет чтобы попросить: «Вано, давай пожалуйста!» – вот тогда Вано даст.

За псом они бежали около часа, то и дело переходя на быстрый шаг. Наконец в небольшой осиновой рощице пёс остановился и завертелся на поводке. Немой отцепил карабин. Собака подбежала к толстой осине, встала на неё лапами и гавкнула. Немой присмотрелся и, показав пальцем, спросил Вано:

– Видишь?

– Где?

– Три метра от земли. Радиус – метров десять.

– Да. Ветки не на своих местах.

– «Пузырь». Был внизу, потом переместился. Группа там. Рубим вон то дерево.

Пёс, усевшись в снег, наблюдал, как двуногие колотят по дереву металлом. Вскоре осина наклонилась и повалилась кроной прямо в аномалию.

– Возвращайся, – сказал Немой Вано, убирая топорик. – Предупреди.

И пополз по срубленной осине вниз. Балбес немного покрутился внизу и тоже полез следом, обдирая когтями древесную кору. Вано побежал по их же следам обратно к базе.

* * *

Собака возникла буквально из воздуха и сразу кинулась на Лёху. Лис и Щуплый, игравшие на маленькой магнитной доске в шахматы, вскочили, хватаясь за оружие. Следивший за игрой Лёха не успел и был беспощадно облизан широченным слюнявым языком. Хвост Балбеса мотался из стороны в сторону с такой скоростью, что казалось, он сейчас оторвётся. Следом за ним появился Немой, державший в руке поводок.

– Ну, наконец-то, – устало произнесла Инга. – Вода уже кончалась.

– Ушли на два дня. Тревога на третий. Вас ищут.

– Я знаю. Как будем выходить?

– Собака выведет.

Инга кивнула.

– Ребята, поднимаемся!

Немой снова зацепил карабин за ошейник и, когда все взялись руками за ремень, сказал:

– Балбес! Жрать!

Тот встряхнулся головой и потянул их в нужную сторону. Слово «жрать» он научился понимать даже раньше, чем свою кличку.

 

Ещё о собаке

Что-то не то с Зоной творилось. Он вышел с Кордона шесть часов назад. Давно уже должен был выйти к Тёмной долине. Но – всё та же тропа, невысокие кусты вперемежку с ёлками и падающая сверху серая изморось. Как будто по кругу идёшь. Он даже насадил на сук дерева консервную банку, чтобы проверить это, но банка снова не попадалась. Потом начал считать шаги. На третьей тысяче сбился, и всё те же ёлки и кусты вокруг. Ни одного строения. Что за чертовщина? Уже не меньше десяти километров прошагал. Посмотрел на часы – два. Ну, правильно. Вышел в десять, не торопясь шёл, да с грузом – как раз так оно и выходит.

Иногда по сторонам попадались аномалии. Он останавливался и доставал детектор – пустые. Неудачный день, невезуха сплошная, не зря Волк его отговаривал идти. «Иди через Свалку, бандитов прижали», – говорил. Надо было слушать умных людей, дорога там прямая. И пацаны знакомые тоже идти отказались. И серая хмарь эта, солнца не видно. Бесит. Двустволка и рюкзак всё сильнее давили на плечи. Сапоги промокли, портянки впитали воду. Ладно, хоть грязи особой не было. Тропа изрядно заросла.

Всё-таки нужно было отдохнуть. Привал. Он выбрал местечко под крупной осиной, сбил с травы капли влаги и кинул подстилку. Сбросил рюкзак, прислонил к стволу ружьё и уселся, блаженно вытянув гудящие ноги. Подумал: «Так. Заблудился. Надо определиться, где я. Но для начала перекусим».

Компас был с собой, конечно, но особого доверия в Зоне к таким приборам нет. Решение в подобных случаях простое: залезть повыше (да хоть на ту же осину!) и осмотреться на предмет ориентиров. Не пустыня Сахара, в конце концов. Разберёмся, куда идти. Но сперва… Он расстегнул рюкзак и достал то, что в шутку называл «ланч-боксом» – пластиковую герметичную коробку. Открыл её. Внутри была варёная картошка и большой кусок колбасы.

«Ещё тёплая».

Только он это подумал – услышал над плечом тяжёлое дыхание. Повернул голову и замер, глаза изумлённо расширились. В упор на него смотрел здоровенный слепой пёс. Принюхиваться начал – вот почему он его и услышал. А не открыл бы коробку – он уже и глотку бы перекусил, наверное! Здоровенный. Такие в одиночку не бегают, наверняка стая тут же рядом. Тем временем пёс вытянул шею, аккуратно вытащил у него из коробки колбасу и в два глотка расправился с нею. Сталкер потянулся левой рукой к ружью.

Сзади раздался голос:

– Балбес, фу!

Рука сама отдёрнулась от оружия. Он выглянул из-за ствола. Метрах в пяти стоял человек в глухом шлеме, светло-зелёном комбезе и таком же бронежилете. В руках у сталкера была СВД.

– Да ты-то чего дёргаешься? Я собаке говорю. – произнёс сталкер, подходя ближе. – Привык он у нас к подачкам, а уж колбаску как любит! Извини, мужик, обожрал он тебя. Ты кто?

– Я это…

– Ты – Это? Странная кликуха.

– Нет! Я – Рубик. На Кордоне так прозвали. А это? – он покосился на пса. Тот облизывался.

– А это – Балбес, наш почётный сталкер. Да ты не бойся, ручной он, кого попало не грызёт. Если сразу вцепился не в тебя, а в колбасу, то и не тронет. Ты куда шёл-то? Здесь, учти, места нехорошие.

Справа подошли ещё трое. Здоровенный амбал с автоматом, второй – с дробовиком, и третий – с каким-то прибором, который он держал в руках. Такие же зелёные комбезы и броники, как у первого. «Свобода», значит. Да, вон и нашивка у амбала на рукаве. Ну, слава Богу, что не бандиты.

Рубик поднялся и сказал:

– В Долину шёл. Там, говорят, работа сейчас есть для всех. Но вот, похоже, что заблудился.

– Это не то слово – заблудился! Ты чуть к Тёмному Кордону не вышел, немножко оставалось, – сказал амбал, который, по-видимому, был в группе старшим. – Туда даже мы не ходим. Там бы тебя и нашли. По весне. Ладно, топай с нами, мы как раз в Долину и идём. Держись к Стоматологу ближе.

– Лось, – сказал тот, что со снайперкой, – у него Балбес колбасу съел.

– Будет о чём у Ганжи рассказывать. Зато нашёл. Мы бы точно мимо прошли, а он бы вышел прямо в гости к кровососам.

 

Про изделие № 2

Карыч в последний раз бросил кубики. Его могло спасти минимум пять двоек, выброшенных первым же броском с руки. Выпала дребедень. Он попробовал набросать шесть шестёрок – тоже не вышло. Получилось только три.

– Твой выигрыш, Хомяк.

Маленький толстый сталкер, довольно улыбаясь, подтащил к себе коробку шоколадных конфет.

– А вот что ты с этим выигрышем делать будешь? – спросил Карыч.

– Как что? Что можно с конфетами сделать? Съем, конечно.

– Э, нет! – Карыч покачал головой. – Это только кажется, что у вещей одно-единственное предназначение. А на самом деле с ними много чего сделать можно. Вот, например, те же самые конфеты можно в ловушку для тушканов зарядить. Тушканы шоколад обожают.

– Чё, правда?

– Отвечаю. Обожают они шоколад, чуют его издали и выслеживают того, у кого он есть. Вон Рига недавно ходил на склады, так тушканы ночью подкрались, прогрызли палатку, рюкзак и выжрали плитку «Вдохновения». Больше ничего не тронули, только шоколадку.

– А он не рассказывал.

– О чём тут рассказывать? Сам виноват. Шоколад надо в пакет полиэтиленовый класть и завязывать. Но есть и более интересные способы применения самых обычных вещей. Вот, к примеру, презервативы… чего ржёте, как удавы? Нет, не в качестве шапочки при выбросе. Слушайте лучше.

* * *

Туман, которого друзья по им одним известной причине часто звали Сиреневым Туманом, или просто Тумой, отодвинул старый деревянный поддон в сторону. Поддон рассыпался.

– Кабздец дровам! Вот она, нычка. Вроде не ползал никто.

В ничем не примечательной бетонной стене была небольшая стальная дверца. Карыч, стоявший с автоматом наготове, сказал:

– Забирай барахло.

Туман наклонился, посветил внутрь фонариком и издал довольный возглас. Но сразу после этого сказал:

– Да чтоб тебя!

– Что там? – спросил Сява.

– Сидор внутрь откатился.

– Тогда лезь и извлекай!

Туман сбросил рюкзак и сунулся головой внутрь. Изнутри донёсся его голос:

– Пацаны! Вам надо это видеть!

Он ловко пролез в люк. Сява заинтересованно заглянул в него, но ничего не разглядел.

– Тума, что нашёл?

– Забирайся, увидишь! Только осторожно, тут обломки вентилятора.

Пару минут ушло на то, чтобы передать внутрь рюкзаки. Влезший последним Карыч присвистнул.

– Нехило. Что это, как думаете?

Вдоль стены стояли стеллажи, на которых лежали листы и болванки металла.

– Не загадка, – луч фонаря метнулся по стеллажам. – Вон та, красная – медь. Жёлтая – латунь. А серебристая – никель, наверное. Тут был цех обработки, а цветмет хранили на отдельном складе. Вот он и есть. Устанем вытаскивать!

Карыч прошёлся вдоль стеллажей. Не то чтобы уж прямо не унести было всё это, но зашли действительно удачно. Хабар, который Туман припрятал в случайно подвернувшемся люке, не шёл ни в какое сравнение с этим складом.

– А говорили, что внутри цеха аномалий полно и ничего путного нет.

– Так и есть. «Шокеров» хватает в зале, вот сюда никто и не забрался ни разу.

– Тогда выходим? Надо пацанов собирать, выносить это всё.

– Не спеши так, – сказал Сява. – Дверь наружу открывается. Давайте её вышибем. Может, там ещё что толковое найдётся?

Пацан сказал – пацан сделал. Дверь после дружного натиска повисла на одной петле. Сява осторожно выглянул и несколько секунд присматривался.

– Вроде чисто.

Бандиты, держа оружие наготове, вышли в полутёмный коридор. Карыч запустил вперёд гайкой. Та глухо простучала по линолеуму. Ни вспышек, ни треска разрядов. Чисто. Сява пошёл по коридору, читая таблички: «Начальник цеха», «Мастер смены», «Медпункт».

– Опа! Туман, выбиваем эту.

Грохнул выстрел охотничьего ружья. Дробь вбила замок вглубь. После пары пинков дверь распахнулась. Стеклянные шкафчики были пусты, а большой стальной шкаф, стоявший прямо напротив двери, был открыт нараспашку и пуст. Надеждам Сявы найти какие-нибудь полезные таблетки не суждено было сбыться.

– Облом! Вывезли всё.

Дальше коридор поворачивал под прямым углом. Поднятая Карычем с пола гайка снова полетела вперёд. Мелькнула оранжевая вспышка.

– «Трамплин», пацаны. Здесь не пройдём.

– Ладно, идём назад, – сказал Сява, кивнув.

Он повернулся и замер. Гильза, выброшенная Туманом после выстрела, подскочила в воздух и снова упала на пол. В дальнем конце коридора из открытой двери выплывали какие-то ящики и железяки.

– Что за?..

– Атас, пацаны! Замрите, – прошептал Туман.

– Да что такое?

– Полтергейст. Сейчас кидаться ими начнёт. Давайте в медпункт отойдём.

В медпункте тоже было заметно, как шевелятся на столах листы с выцветшими следами шариковой ручки. Один из столов оторвался от пола, но опустился назад.

– Туман, объясни, – сказал Карыч.

– Что объяснять? Полтергейст это, пацаны. Не слышали?

Карыч и Сява переглянулись.

– Краем уха. Излагай.

– Короче. Это мутант такой. Сам невидимый, но может вещами кидаться. Глаз у него нет, он тебя не видит, но движение ощущает. Пока стоим – он нас не тронет. Но если с места сойдём – вот этот стол в нас и полетит.

– Ага. И то железо в коридоре!

– Оно тоже.

Сява оглянулся в сторону входа. Нет, «трамплин» перегораживает проход качественно. Не пройти.

– А если медленно?

– Бесполезно. Это он в каком-то из кабинетов сидит. Рядом совсем.

Карыч лихорадочно раздумывал. Мутант кидается вещами? Хорошо. Зер гут. А если?..

– Туман, а что, если вещь будет совсем лёгкой? Или маленькой?

– Ему всё в дело пойдёт.

– Не скажи. Гильзу он сразу на пол бросил. Мелковата она для него. А стол наоборот тяжёл. Значит что?

– Что? Да не грузи уже!

– Значит ему надо много больших, но лёгких вещей.

– Хочешь одежду ему выкинуть? Тряпки он изорвёт.

– Не одежду.

Карыч полез в карман и вытащил пачку презервативов. Сява и Туман выпучили глаза.

– Э! Братан, ты чё предлагаешь?

– Не то, о чём все подумали. Надувайте их!

Карыч раздал упаковки с резинками и, подавая пример, надул первый презерватив. Потом завязал его узлом и выкинул получившийся воздушный шарик в коридор. Туман последовал его примеру. Два надутых презерватива закружились в воздухе. К ним присоединился третий, надутый Сявой. Этот сразу лопнул, но бандиты уже надули ещё три. Ящики, висевшие в воздухе, посыпались на пол. Полтергейст увлечённо жонглировал новыми игрушками, не обращая больше на людей никакого внимания.

– Ну, а теперь ходу, пацаны! Только не торопясь.

Пока шли, надутые презервативы то и дело летели в них, отскакивая от голов и спин. Мутант развлекался как мог.

* * *

– Вот так, ребята. В эти презики спички заворачивают, иногда патроны в них держат, или ещё чего, что отсыреть не должно. Тогда тоже пригодились. А вот для этой коробки конфет, найденной в заначке у Зюзи, который вчера сдуру залез в «фантом» и не нашёл ничего умнее, чем застрелиться, лучшее предназначение – это пойти на общак и быть съеденной за чаем. Вот и пацаны согласны. Ты намёк понял, Хомяк? Тогда айда за водой.

 

Сиреневый туман

Карыч вошёл в комнату и сказал:

– В общем, пацаны, такие вот дела. Завтра выходим, сейчас отдых. Кто за чифирок отвечает? Хомяк, ты отвечаешь.

– Чего я-то? – возмутился маленького роста сталкер.

– Потому что я сказал. Другие причины нужны? Ну и хорошо. Вон кастрюля, дуй за водичкой.

Он продолжил:

– Оружие всем проверить, пока вечер. У Хомяка двустволка – потому он за водой и пошёл. Остальным – почистить стволы и смазать. Если у кого шоту заклинит, как в прошлый раз – без доли в хабаре останется. Учли?

Сталкеры закивали и начали разряжать оружие.

– Вот и молодцы! А я вам пока очередной боян расскажу, чтоб нескучно было.

* * *

Сява и Карыч познакомились с этими пацанами случайно. Пасли двух рогомётов с Кордона, заплативших им за охрану. Обычное дело. Сталкер должен искать хабар, а за ним присматривают правильные люди, чтобы никто не обидел. Делится всё пятьдесят на пятьдесят, то есть половина охране, половина – мужикам. Всё по-честному, беспределить никто не собирается.

Да и не те времена, если честно, чтобы беспределить. Одиночки обзавелись знакомствами в группировках и неплохим оружием. Наезжать на них открыто стало опасно. Однако новички за защитой обращались частенько, и у Сявы уже сложилась среди них определённая репутация. Вот он и сидел сейчас на трубах, приглядывал за округой, пока двое сталкеров-новичков паслись между аномалий. Он же и заметил двоих в чёрных куртках, пробиравшихся меж кустов.

Сява тихонько свистнул. Сидевший в кустах Карыч перебросил автомат на левую руку и пригнулся. Сява спрятался за хламом. Двое вылезли из кустов и, не замечая их, направились к сталкерам. Когда они проходили мимо кустов, за которыми прятался Карыч, Сява поднялся за их спинами и сказал:

– Бу!

Те аж подпрыгнули, хватаясь за оружие. В кустах Карыч опустил предохранитель АК. Громкий щелчок привёл парочку в чувство. Тот, что шёл первым, развёл руки в стороны и сказал:

– Пацаны, ша! Не стреляйте!

Присевший на бетонную плиту Сява внимательно разглядывал их.

– Кто это у нас здесь нарисовался? – спросил он.

– Мы от Йоги.

– А чё это я вас ни разу не видел, пацаны, если вы от Йоги? Сдаётся мне, что не от него вы, а вовсе даже фраера залётные.

– От него, падлой буду! – старший из братков явно был испуган. – Мы две недели уже в депо тусуемся. Нас Лысый Камрад туда привёл.

– Лысого знаю, в авторитете, а вот вас нет. – Сява задумчиво покачал головой и спросил:

– Ну-ка, пацаны, скажите, на какой руке у Живодёра нет пальца?

Те переглянулись. Первый недоумённо ответил:

– Все у него пальцы на месте.

– Гонишь, – сказал Сява. – Мизинца на левой руке у него нет. А Кролик в баре сколько за бутылку водки берёт?

– Бар же Боров держит! А берёт по тридцатке.

Сява кивнул.

– Ладно, пацаны, верю вам. И пальцы у Живодёра все на месте (по крайней мере, месяц назад были), и Боров по тридцать водяру продаёт. Вы-то кто? И чего здесь искали?

– Шли вот, видим двое на аномалиях, подошли пробить, чё и как.

– Ну, молодцы. Пробили?

– Нет пока. – Бандит слегка осмелел. – А вы-то кто?

– Хороший вопрос. Я – Сява. А на мушке вас Карыч держит. Карыч, ты волыну-то на стопор поставь. Ребята нервничают.

Бандит расслабился. Клички явно были ему знакомы.

– Ну, я – Туман, а это кореш мой, Базиль. Эти ваши, значит? – он кивнул в сторону аномалий.

– Наши. Давай, присаживайся. Скоро они закругляются, можем до Кордона вместе дойти.

– Годится! Может, костерок пока разведём? А то живот что-то подводит.

– Можно. А есть чем согреться?

– Найдётся.

– Вообще ништяк! – Сява потёр руки. – Карыч, можно не ныкаться.

Тот вылез из кустов. Базиль тем временем уже подтащил сухую корягу и разделывал её топориком. Вскоре между труб уже горел костерок и на нём жарились на прутьях кружочки копчёной колбасы. Туман вытащил из рюкзака поллитровую аллюминиевую флягу, скрутил колпачок и, налив в него из фляги водки, отдал Сяве. Тот принюхался и кивнул.

– Ну не пьянства окаянного ради, а за знакомство.

Колпачок пошёл по кругу. За разговорами время побежало быстрее. Двое одиночек вышли из аномалий и подошли к костру.

– Есть? – спросил Карыч.

– Немного есть.

– Ну, и зер гут. У Сидоровича рассчитаемся. Подсаживайтесь. Туман, плесни тоже ребятам. Я с ними не в первый раз хожу.

Застолье прервало донёсшееся из кустов рычание. Карыч подхватил автомат, водя стволом. Остальные тоже приготовили оружие.

– Кто это, как думаешь? – спросил Сява у одного из сталкеров.

– Не больше тебя знаю, – ответил тот, держа ПМ стволом кверху.

– Сява, это снорки, – встревоженно сказал Карыч. – Собака не так рычит.

– Думаешь, он там один?

– Вряд ли. Они стаями ходят. Валить надо, здесь не отобьёмся. Друг друга перестреляем, если нападут.

– Как валить? Куда?

– Ногами валить. И быстро. Этот был один, сейчас вся стая соберётся.

– Гадство! – Сява оглянулся по сторонам. – Айда к Кордону.

– Не дойдём до темноты. К депо надо двигать.

– Там аномалии.

Один из сталкеров сказал:

– Пройти можно. Там есть проходы.

– Проведёшь? Точно сможешь? – повернулся к нему Сява.

– Гарантия.

– Айда!

Все поднялись и цепочкой пошли к подсвеченным вечерним солнцем аномалиям. Один сталкер заранее достал детектор. Второй вытащил из кармана две тонких аллюминиевых проволочки и взял в руки по одной. Сява удивлённо поднял брови, но спрашивать ничего не стал. Тем временем сталкер с проволочками развёл руки в стороны и повернулся вокруг своей оси.

– Смотрите! – Туман показал стволом ружья на их стоянку.

На бетонной плите сидел снорк, принюхиваясь к плитам. Карыч вскинул автомат. Короткая очередь выбила пыль из бетона. Снорк взвизгнул и спрыгнул за плиты.

– Вовремя сдёрнули, – прокомментировал Сява. – Как там, пацаны?

– Сейчас… нашёл, кажется. За мной.

Сталкер, так и держа руки разведёнными в стороны, шагнул в проход между аномалиями. За ним двинулся второй вольняшка. Следом – Карыч и Базиль. Сява оглянулся на Тумана. Лицо у того было белым, как бумага.

– Что, идёшь?

– Гляди!

Сява проследил за его взглядом. Три гильзы, выброшенные автоматом Карыча, плавно кружили в воздухе на фоне неба.

– «Мясорубка» развлекается. Никогда не видел, что ли?

– Нет. Очкую я, Сява! Мутантов хотя бы подстрелить можно.

– Ну, как хочешь. Оставайся со снорками.

Сява вошёл в проход. Туман, по лицу которого катился пот, всё-таки нашёл в себе силы и пошёл за ним. Сталкер-проводник ушёл вперёд уже метров на тридцать.

Всё шло хорошо почти до самого конца. Обернувшись, Сява заметил, что Туман немного пришёл в себя и сказал:

– Держись. Вышли уже. Вон, стоят, нас ждут.

– Ага.

Туман ещё сильнее вцепился в своё ружьё, и это его подвело. ТОЗовку резко потянуло в сторону, его – следом.

– Бросай! – крикнул Сява, уже видя, что поздно, и подумал: «Хана!»

Туман попытался было упереться ногами, рванулся, но «трамплин» дёрнул его к себе и приподнял. Туман наконец отпустил ружьё и заорал благим матом:

– Ааааааааа!!!

«Трамплин» разрядился.

Орущего бандита швырнуло в сторону аномалий. Его ружьё вылетело ещё раньше, влетело в другой «трамплин», активировав его и последний, заряжаясь, подхватил Тумана на лету. Бандит успел набрать в лёгкие воздуха и опять заорал. Разряд! Серая вспышка в аномалии – и Туман снова отправился в полёт.

– Аааа!!

«Гагарин, – подумал опять Сява. – Там «воронка». Теперь – точняк, всё».

Действительно, всё. Бандит пролетел через не успевшую зарядиться «воронку». Она остановила его, почти бережно приземлила и поставила на ноги, дав на прощание лёгкий толчок в спину.

– Аааа! А-а?

Это уже на выдохе. Наблюдавшие всё это со стороны остальные люди ошеломлённо молчали. «Воронка» чихнула и затихла. Туман, пробежав ещё пару шагов, стоял на широко раздвинутых и согнутых ногах в позе морской звезды.

– И тебе – «ку»! – поприветствовал его Карыч, вспомнив старый кинофильм, который им показывали как-то на первомайских праздниках на одной из зон в окрестностях Кирова.

– Чего? – Туман осмотрелся, опустил руки. – Что это было?

– Залёт шмеля! – сказал подошедший Сява. Карыч и Базиль захохотали. Сталкеры тоже деликатно посмеивались.

– Неплохо ты летаешь, однако. Только надо сильнее руками было махать. Как раз бы до депо долетел.

Карыч и Базиль теперь уже ржали в голос.

– Извини, браток. Больно уж ты круто смотрелся. Чисто Бэтмен, – Карыч принюхался. – Браток, а ты часом не того? Да ты обосрался! Фу! Отойди под ветер!

Вонь говорила сама за себя. Туман затравленно посмотрел вниз. Один из сталкеров сказал:

– Тут ручеёк есть, чистый. Пошли, покажу.

И они пошли.

* * *

– С тех пор, пацаны, кликуха у него была – Сиреневый Туман. Мы потом вместе держались. Царствие ему небесное, погиб недавно здесь, неподалёку. С монолитовцами встретились, и пережили из нас ту встречу только Сява и я. Такие вот дела, пацаны. Давайте уже чифирок, а потом ещё чего-нибудь расскажу.

 

Блики в листьях

Очередная пулемётная очередь (очередная очередь – каламбур, поручик!) пролетела через кустарник, сбивая ветки и жухлую листву. Лося пулемёт не особо беспокоил. Стрелять он мог лишь наугад, а его, лежавшего в русле давно пересохшего ручейка, и вовсе не мог достать никак. Хуже было то, что пулемётчик был не один. Нет, второго пулемёта в здании старой школы как раз не было, но зато было не меньше полудюжины наёмников, которые сейчас наверняка постараются выцепить наглого сталкера и разузнать, зачем и почему он здесь. Такие встречи никогда добром не заканчивались.

От посёлка до его укрытия – полкилометра. Пройти их у наёмников займёт не меньше часа, потому что аномалии на лугу есть, хотя их и не очень много. Пойдут не торопясь. Хватает и укрытий, тех же кустов, например, так что самому выползти и пострелять – не вариант. А вот «его» кусты на склоне и пути отхода пулемётчиком прекрасно просматриваются. Если бы до темноты досидеть, то ушли бы по-тихому, однако досидеть-то как раз и не удастся. Или всё-таки пострелять? Нет, шансов ещё меньше, чем бегом по полю, под обстрелом.

Он перекатился на спину, проверил магазины в карманах, переложил их поудобнее. От гонца, который сидел рядом с ним и смотрел испуганными глазами, толку, конечно, никакого. Из оружия – один ПМ, из которого и собаку не в раз убьёшь. В Зоне – новичок. Сидор его нанял на один раз, чтобы притащить посылку из-за периметра, а Лося, соответственно, – встретить курьера, расплатиться и посылку эту забрать. Встретил, забрал. Вот только дебил гонец приволок из-за кордона хвост – десяток вполне приличных бойцов. Не военных, с которыми он, наверное, смог бы договориться. Наёмников. И они наверняка знали об этой посылке больше, чем он сам.

Играя с ними в прятки в посёлке, Лось сжёг два магазина, и непохоже было, чтобы противник понёс большие потери. Всё же ему удалось на время сбить их с толку и оторваться. Жаль, что на недостаточное время. Те успели сориентироваться, или же у них был наблюдатель в каком-то из зданий на окраине, и когда они уже подходили к кустам, со второго этажа местной школы заработал пулемёт. Первые пули просвистели чуть выше голов. Он упал, одновременно сбив гонца с ног, и они отползли под прикрытие сухостоя. Их больше не видели. Пулемётчик лишь время от времени давал короткую очередь, как бы напоминая, чтобы они не дёргались.

Шах и мат. Вернее, сейчас подойдут штурмовики, и будет мат. Мат будет недолгим. Лось огляделся, прикидывая, где встретить дорогих гостей. Жаль, что нет гранат.

– Гонец, у тебя, случаем, нет пары «лимонок»? – спросил он для порядка.

Тот помотал головой.

– Какая жалость! Ну, тогда готовься. Скоро придут. Ты хоть знаешь, что там в кейсе?

– Неа. Мне сказали только, чтобы отнёс.

– Кто хоть сказал-то? Не, ну, мало ли – тебя положат, а я уцелею. Кому маякнуть?

– В Горловку, Сёме Каштану.

– Ты из тамошней братвы, что ли?

– Ага.

– А в Зоне у Каштана что за дела?

– Слушай, не знаю я. За лишние вопросы у нас язык могут отрезать. Делать-то что будем? Договориться с ними получится?

– Не мечтай даже. Им ящичек наш нужен, а вот свидетели – как раз наоборот. Ребятки там явно крутые, пара трупов им – тьфу и растереть. В посёлочке я одного-двоих точно подранил, но они на своих раненых даже не оглянулись.

Лось посмотрел в сторону склоняющегося к западу солнца. Там тоже были какие-то строения, но путь к ним преграждали плотно севшие аномалии. Метров сто-полтораста всего, но не пройти. И среди кустов – тоже «трамплины». Может быть, там наёмников встретить будет чуток интереснее? Глядишь, и удастся кого-то из них отправить полетать.

– Гонец, ползи за мной и не высовывайся.

Гонец кивнул, перехватил рюкзак с кейсом поудобнее и на четвереньках, отклячивая задницу, пополз за Лосем между кустами. Посмотрев на его движения, Лось только насмешливо фыркнул.

Они проползли под крутившей внутри себя листья «воронкой», затем между двумя «трамплинами». Кусты поредели, зато стали выше, их уже с полным правом можно было назвать деревьями. Ну всё, дальше – открытое пространство. Лось заметил слева мелькнувшего в зарослях наёмника, но стрелять не стал – появился он всего на секунду, а палить наугад не было никакого смысла.

Его внимание привлёк блик света в листве деревьев неподалёку. Прямо на его глазах лучи заходящего солнца сложились в портрет женщины.

«Да это же Мадонна! – подумал он. – Ну, точно! Вон рука, ребёнок, прямо на нас смотрит. Где я видел эту картину раньше?»

– Ты это видишь? Откуда это? – спросил он у гонца.

– Что – откуда?

– Вон там, в листве.

Гонец добросовестно всмотрелся и сказал:

– Нет там ничего. А что надо увидеть?

Лось удивлённо взглянул на него и снова посмотрел в сторону деревьев. Портрет стал ещё отчётливее. Он ясно различал чёрные волосы, красную одежду и ребёнка на руках. Женщина теперь смотрела куда-то в сторону, и он проследил за направлением её взгляда. По полю шли тёмно-синие и зелёные полосы.

«Лучи солнца преломляются на аномалиях. Лучи. В аномалиях. Ну и что? А то, что балбес я!»

Он повернулся и спросил:

– Гонец, ты жить хочешь?

– С кем?

– Чувство юмора не отказало? Молодчик! Слушай меня. Сейчас поползём. Держись прямо за мной. Даже если тебя аномалией с земли поднимать будет – ползи строго по моим следам. Понял?

– Ага. Ты-то хочешь. А пулемёт?

– Полосы видишь? Свет преломляется, как на призме. Ему нас не видно будет.

– Ничего не понял. Уверен?

– Сейчас проверим.

Полчаса спустя оба сидели в безопасности подвала и смотрели, как наёмники осторожно обшаривают кусты. Их командир с кем-то долго ругался по рации, потом собрал своих людей, и они цепью начали прочёсывать рощицу по второму разу. В аномалии по сторонам они не полезли.

– Слышь! – спросил Гонец Лося, – а ты как эту тему просёк?

Лось, не отвечая, сел и прислонился к стене. Потом спросил:

– Ты молитвы знаешь какие-нибудь?

– «Отче наш, иже еси на небеси…» – дальше не помню. Ты это к чему?

– Я тоже ни одной не знаю. Выучить, что ли?

– Типа, поблагодарить за спасение?

– Типа того, – Лось ещё раз выглянул в окошко. Цепочка наёмников скрылась за кустами. – Чудом выбрались. Давай-ка ноги отсюда делать. Они могут спохватиться и начать обыскивать округу, а второй раз играть с ними в прятки ему не улыбается. Можем и не выиграть. Дойдём до Кордона, сдадим посылку Сидору, а завтра я тебя обратно к периметру выведу.

* * *

Лось никому не рассказывал про этот случай. Смысл? Всё равно не поверят. Но много позже, когда они со Стоматологом вели в Москве практический лабораторный семинар по обращению с артефактами, а Лис и Щуплый просто развлекались и бухали, было решено закончить неделю культурной программой, чтобы сойти потом в Долине за культурных людей. Стоматолог повёл их в Третьяковку, и вот там-то он увидел свою Мадонну во второй раз. Грустный взгляд чуть в сторону, красное покрывало на плечах, чёрный платок на голове, на руках – ребёнок. Всё как в тот раз, когда лучи заката пробивали аномалии и листву берёз между ним и пулемётчиком наёмников.

Ни имени, ни названия картины он после и не мог вспомнить, как ни старался. И ни одной молитвы тоже так и не выучил.

 

Про добрые дела

С хлебом в Зоне напряжёнка. Его, конечно пекут, иногда, но возни много и съедаются свежие, тёплые булки моментально. А возить из-за периметра – зачерствеет, и кому он тогда нужен? Проще тогда сухарей привезти. Зато мясо – дело другое. Кабанов много, и те, кто занимается охотой, не бедствуют. Бьют зверя, прямо на месте охоты ставят коптильню, разделывают тушу и коптят мясцо. Или, если есть транспорт, везут прямо на базы группировок. Кто-то умудряется и колбаску делать, причём такую, что её нож с трудом берёт. Работа эта, конечно, непростая и опасная. Где-то ты на кабана охотишься, а где-то на тебя – химера. По-разному бывает. Серьёзное дело, не развлекуха ни разу.

В общем, ничего удивительного в том, что двое охотников, заночевавших в пустой деревне рядом со Свалкой, жарили на шомполах куски копчёной кабанятины, не было. Приятный запах тянуло ветром в поле. Над тем же костром висел жестяной чайник. Обычный вечер после не слишком удачного дня. Ничего. Завтра новый день будет.

Солнце уже закатилось, но небо на западе было ещё светлым, когда они расправили спальники. Один улёгся, второй поднялся на полуразвалившийся чердак, караулить. Не прошло и часа, как часовой разбудил напарника.

– Лис, проснись!

Лис повернулся на спальнике, с трудом открыл глаза.

– Ну что ещё?

– Из бесшумок палят, рядом совсем.

Лис вскочил. Много ли у кого в Зоне бесшумки есть? Сталкеры ходят чаще с обычными охотничьими ружьями, или с пистолетами. Мало у кого АК, каких-то экзотических стволов ещё меньше, а чтобы с глушителем – это уже совсем редкость. Зачем глушак в Зоне? Наоборот: мутанта напугать – нужна громкая бабаха. С глушаком – это только на людей охотиться.

Сталкеры поднялись на чердак. Бой всё ещё продолжался. В сторону от них бесшумно летели трассирующие пули.

– Метров триста до них.

– Ага. Как думаешь, Щуплый, кто там?

– Хрен их знает.

В этот момент очередная трассирующая очередь ушла прямо в небо. Перестрелка сразу стихла, трассеров больше не было.

– Готов.

– Он один, что ли, был?

– Может быть, остальных раньше покоцали? Этот последний оставался. Давай-ка, на всякий случай, спальники и рюкзаки сюда, на чердак поднимем.

Утром Лис разбудил Щуплого. Костёр разводить не стали, и вдвоём, прикрывая друг-друга, пошли к месту ночной стрельбы. Шли медленно. Над травой стоял густой туман, прятавший аномалии. Вскоре Лис наткнулся на первую россыпь гильз.

– Щуплый, глянь!

Тот поднял одну, покрутил в руках.

– Странно.

– Что странного?

– Это старый советский патрон. ТТ таким стреляет, ППШ тоже. Вон и клеймо на нём – 1948 год выпуска. Раритет. ТТ с глушителем я видел, но на ППШ его никак не прикрутить. Напильник понадобится.

Сталкер сунул гильзу в карман, и они осторожно двинулись дальше. Первый труп тоже обнаружил Лис. Тело лежало в небольшой ложбинке, скрючившись и прижав руки к груди. Армейский камуфляж сливался с травой. Лис нагнулся, но Щуплый остановил его.

– Не спеши. Что если под ним, или под мышкой, зажата граната?

– Думаешь?

– Думать вредно. Лежит – и пусть пока лежит себе. Не уйдёт никуда.

Ещё один труп лежал метрах в десяти от первого, под кустом. Молодой парень, тоже в камуфляже, уткнулся лицом в затвор автомата.

– Вот кто теми гильзами намусорил. Смотри, Лис!

Щуплый выдернул оружие из-под мёртвого тела.

– Это что за «шмайсер»? – спросил тот.

– Не «шмайсер», а ППС, темнота ты деревенская. Старая машинка. И глушак самодельный на нём. – Щуплый повертел пистолет-пулемёт в руках, отсоединил магазин. – Пустой. Всё выщелкал.

– К нему патронов достать можно? – спросил Лис.

– Можно, наверное. Только зачем? У него дальность прицельного огня – никакая. Твоя двустволка – и то дальше бьёт пулей. Но в кого же он лупил? И у них что, одна пушка на двоих была?

Они обошли трупы по широкой спирали, но больше ничего не обнаружили. С кем бы ни шла ночью перестрелка, или он ушёл на своих ногах, или его унесли. На трупах (а первый они всё-таки осмотрели) не было ни документов, ни хабара. В рюкзаках – стандартные сталкерские наборы и продукты. В одном нашёлся мешочек с патронами к ППС. Трассирующие, что было неудивительно. Щуплый зарядил магазин и закрепил оружие на своём рюкзаке, сбоку.

– Стоило так рано вставать? – недовольно прокомментировал ситуацию Лис.

Щуплый молча пожал плечами. Он всё ещё раздумывал над тем, что произошло. Двое покойников… Новички? Видимо, да. Один ствол на двоих с явно самодельным глушаком. От периметра далековато. Куда-то они шли. Куда? И кого встретили? Причём у этого кого-то тоже был глухой ствол. Что это значит? Бандиты стволы не глушат, незачем им. По крайней мере, он такого не видел. Военным тем более незачем. Сталкерам-одиночкам и подавно. «Долг» или «Свобода»? Они бы обшарили трупы, да и все остальные тоже. Наёмники? Монолитовцы? Ситуация ему не нравилась категорически. Если где-то рядом шатается стрелок с бесшумкой, с которой он ещё и неплохо умеет обращаться, то задерживаться здесь не стоит. Но куда он делся и откуда стрелял? Где гильзы? Не собрал же он их ночью, в темноте.

Щуплый поднялся и ещё раз внимательно осмотрел убитых.

– Лис, смотри: вот так он лежал, да?

– Вроде, так.

– Пуля в бок попала. И тому, первому, тоже. А целился он совсем в другую сторону.

– Ну, и что?

– Имеем следующее: два новичка на кого-то устроили засаду.

– Может быть, на них?

– Нет. Смотри: вон там тропа, из кустов она просматривается, но их с неё не видно. Лежали, ждали, курили (вон бычки под кустом). Значит, это они ждали в засаде, и ждали долго. Видимо, подняться по-быстрому хотели. Но тот, для кого засада была устроена, шёл с подстраховкой. Даже если его и удалось подстрелить – что не факт, потому что они с ним же потом и перестреливались, – то конвой быстро сориентировался. Их обошли и накрыли огнём по трассам. Их же собственные трассирующие пули их и подвели. Но кто там был – загадка и почему не осталось гильз – тоже. Давай-ка ещё пошаримся вон в той стороне. Мне уже интересно стало.

– В темноте перестреливались?

– Высотка, западный склон. Закатного света вполне хватало.

Три гильзы были почти незаметны в траве, Лис высмотрел их, можно сказать, случайно, заметив блеснувший на солнце битый капсюль. Он поднял одну, протянул Щуплому. Тот покрутил её в пальцах.

– Натовский промежуточный патрон. И всего три штуки на два трупа. Умеет кто-то стрелять.

– Может быть, с оптикой?

– В полутьме? Тогда это очень-очень хорошая оптика. Ладно. Пойдём-ка за тропой глянем.

Тропа огибала находящиеся в сотне метров кусты по кругу. По ней они и пошли, но почти сразу упёрлись в полосу «трамплинов». Лис вытащил детектор, набросал гаек. Проход нашёлся. Они медленно обошли аномалии, и Щуплый показал пальцем в сторону.

– Смотри.

На листе гигантского лопуха засохли две капли крови.

– Вот и оно. Те, кто шёл по тропе, послали своего найти проход. Он прошёл. Его подстрелили из засады. Остальные разобрались с засадой (с трёх патронов, да), обошли аномалии и свалили.

– А этот где? Который проход искал?

– Не знаю. – Щуплый покачал головой. – Давай искать.

Тело в сером комбинезоне нашлось чуть дальше, в зарослях репейника. Рядом лежал автомат не знакомой Щуплому модели.

– Готов, – сказал Лис, наклоняясь. – Вон с головы сколько кровищи натекло. Каска дырявая. Что это за камуфляж? Не видел ещё такого.

– И слава Богу, что не видел. Это «Монолит».

– Они же в центре обитают. За каким лешим их сюда занесло?

– Знал бы – сказал.

– А он, кстати, живой. На шее пульс бьётся. Что делать будем?

– Ну, не добивать же.

Раненого утащили в тот же дом, где ночевали. Перевязали голову, положили на спальник. Прошёл ещё день, потом ночь. Утром сидевший у костерка Щуплый услышал за спиной шорох. Он обернулся. Монолитовец смотрел прямо на него.

– Ну как оно? Прошла голова?

Тот, не говоря ни слова, попытался подняться. Его повело в сторону, ноги подкосились, и он упал. Щуплый подошёл, помог ему снова лечь на спальник.

– Сколько пальцев?

Он показал четыре и закрыл глаза. Щуплый вздохнул. Видимо, сотрясение было сильным. Что теперь делать?

– Склады, – прошептал монолитовец, – деревня…

– Тебе туда нужно?

– Да.

– Там их две. Та, где водонапорная башня, или та, где церковь старая?

– Первая.

– Ты же идти не можешь.

– Смогу. Нужно. Какой день?

– Суббота.

– Нужно сегодня.

Сталкер пожал плечами и крикнул:

– Лис! Иди сюда!

* * *

К Складам дошли за день, не так уж и далеко было. Монолитовец изо всех сил старался держаться, но хватало его только на то, чтобы кое-как перебирать ногами. Время от времени он вообще терял сознание, повисая на плечах сталкеров мёртвым грузом, и его приходилось тащить. Деревня встретила их тишиной и сумраком. Они подошли к крайним домам. Щуплый слегка встряхнул раненого.

– Эй! Куда нам?

Тот поднял голову и снова уронил её. Пробормотал:

– Ждать.

Его опустили на траву. Лис осматривался, держа ружьё наготове. Места считались нехорошими. Не так давно свободовцы здесь подстрелили пару кровососов.

Шорох за спиной. Лис резко обернулся, и ружьё вырвали у него из рук. Он отскочил. Напротив него стоял человек в таком же сером камуфляжном комбинезоне, как и на раненом и почти неразличимый в сумерках на фоне потемневшей штукатурки. Двустволка Лиса была направлена ему же в живот. Щуплого тоже держали на прицеле двое автоматчиков. Тянулась бесконечная пауза. Потом монолитовцы опустили оружие. Двое подошли к лежавшему, подняли его на руки и понесли куда-то за дом. Тот, у кого в руках оказалось ружьё Лиса, ещё немного постоял, снял с плеча тяжёлый чёрный дробовик и бросил сталкеру. Лис поймал его. Монолитовец повернулся и тоже ушёл за угол.

Щуплый перевёл дыхание.

– Вот и делай добрые дела. Чуть не обосрался. Что там у тебя?

Лис между тем зачаровано разглядывал доставшееся ему оружие.

– Эй, Лис! Ау!

Он оторвался от дробовика.

– А? Это? Это «Ремингтон», восемьсот семидесятый. Армейская модель, под усиленный патрон. Всю жизнь о таком мечтал.

– А я думал, тебя ограбили. Давай-ка валить отсюда. Склады рядом, там после большого выброса «Свобода» прописалась, туда и пойдём. Проверь, заряжено ли?

– Заряжено, проверил уже.

И они пошли.

 

Сила природы

Древняя лампочка накаливания то тухла, когда в соседней комнате начинала трещать электросварка, то резко вспыхивала, когда сварщик гасил дугу.

– Карыч, давай выключим её? – предложил молодой сталкер, сидевший за столом и пытавшийся читать книгу.

– В темноте потом сидеть?

– Свеча же есть.

– Выключай.

Молодой поднялся и щёлкнул старым, советских времён, выключателем. Карыч наощупь нашарил на полке огарок толстой свечи. Фитиль с треском разгорелся.

– Отсырела слегка.

Свеча перекочевала на стол, где была поставлена в банку с водой. По комнате поплыл приятный восковой запах.

– Так-то лучше! – молодой снова устроился с книгой на стуле.

– Глаза испортишь, Хомяк.

– Авось не испорчу. Сейчас этот трудяга доварит и снова лампу включим.

– Шутишь? – Карыч усмехнулся. – Он только начал. Ему ещё тридцать метров трубы надо протянуть, а с таким генератором это одно мучение. Терпи. Одни сутки неудобства – зато вся зима с тёплым сортиром.

Хомяк захлопнул книгу и откинулся на стуле. Свеча перестала трещать. Язычок пламени вытянулся и лишь слегка подрагивал. Карыч щёлкнул зажигалкой, прикурив сигарету.

– Хомяк, ты недавно в Долину ходил? Что там было? Расскажи.

– Мы ведь подошли, когда всё уже закончилось.

– А что было-то?

– Спецназ пытался высадиться, но обломался. Два вертолёта наши сбили. Там народ сказки рассказывает, в полный рост. Типа, когда бой начался, там подключились монолитовцы, приволокли на крышу заправки какой-то лазер и из него по солдатам палили. Я на ту крышу слазил потом посмотреть – обычные гильзы лежат и лужа крови. Из пулемёта стреляли, видимо. Но от южной эстакады и правда одни развалины остались. Горелый кирпич, обломки. Я там с детектором прошёлся, «каплю» поднял. Вон, комбез поменял на новый. Приплатить, конечно, пришлось, но вещь хорошая.

– Это из тех, что учёные завозят?

– Ага.

Карыч хмыкнул, спросил:

– Значит, поменял палёного мента на тряпку?

– Чего!? «Капля» это.

– А ты как думал? Бывает, бродит зомби, зайдёт в аномалию, сгорит, а потом на этом месте – парочка «капелек». Когда беспредел в Зоне творился, то и живого могли в «жарку» зашвырнуть. Вам, молодым, повезло, что тех времён не застали. Люди – они хуже зверей бывают, и здесь, в Зоне, никогда не знаешь, чего от человека ждать.

– А ты давно здесь?

– Давно, Хомяк, давно. На Кордоне Сява, Туман и я были в авторитете. С Йогом, конечно, считались, в общак долю отстёгивали – тут обязон. Зато и от него поддержка была. Попробовал бы кто посмотреть криво! Охраняли местных мужиков, зачищали для них поляны. Сталкеры нас знали, и бывало даже, что и по одиночке с нами ходили, а это тому, кто в курсе, о многом говорит. Чтобы одиночка с братками пошёл один и не боялся, что его обнесут, или вообще вернутся без него – это доверие нужно. С беспределом разобраться – тоже нас звали. Если трёх автоматов недостаточно было – приглашали пацанов со Свалки. Ну, в этом случае, конечно, все вокруг оказывались должны, а беспредельщики отправлялись гнить в аномалию.

В общем, так и считалось, что Сява держит Кордон. Единственное, с кем старались не связываться – так это с военными. С ними – только через Сидора. Ну, его все знают. Что угодно продаст кому угодно. Обогреватели в Африку, снег эскимосу, фабрику рабочим. Хитрющий тип, но полезный.

Ладно, речь сейчас не о том. Вернулись мы однажды из рейда и, как обычно, сразу к Сидору зашли, хабар скинуть. Это за правило – всегда хабар сливать всем вместе, чтобы потом ни у кого вопросов не было. Слили, рассчитались, разбежались. Но на этот раз у Сидора сидело трое пацанов со Свалки. Они нас увидели, обрадовались.

* * *

– Сява, как житуха!?

Сява посмотрел на пацанов в чёрных кожаных куртках. Знаком из них ему был только один, да и того он видел всего пару раз. Неудивительно. Свалка – она большая.

– Как на пароходе, – ответил он. – Тошнит, а ехать надо.

– Пахан прислал. Дело есть.

– Какой такой пахан?

– Сява, не врубай быка. Йог, конечно. Кто ещё!

– Откуда я знаю, что это он тебя прислал?

Он явно не был настроен на разговор с тремя залётными бакланами. Йог далеко. Может быть, действительно он этих троих прислал, а может, и нет. Ему больше было интересно, о чём там мужики с Сидором разговаривают.

– Ты же меня знаешь, Сява!

Сяве очень хотелось ответить, что он знал залётного всего пару раз и недолго, но он сдержался, сказав только:

– Ладно, не кипишуй. Я знаю, что с базы сюда бы без цели не попёрлись. Подожди, разберёмся с одним делом – начнём другое.

– Йог сказал, чтобы времени не терял, сразу шёл к нему, как это услышишь.

– Он не сказал зачем?

Бандит покачал головой.

– Сказал только, что важнее не бывает и чтобы ты прихватил отсюда сколько сможешь мужиков поопытнее.

– Вот это интересно! Я ведь много могу прихватить.

– Если тебе делиться с ними потом не жалко будет – зови.

– Жалко у пчёлки. А будет что делить?

– Наверняка. Йог смурной ходит. Видать, что-то важное произошло, но он нам не светил.

– Если бы ему одиночки нужны были, то он бы и тебе поручил их найти и проводить. В чём проблема?

– Слушай, я не знаю. Говорю что сказали.

Дело явно предстояло не простое. У Йога много опытных пацанов. Значит – что? Значит, своим он тему светить не хочет. Сява переглянулся с Карычем. Тот явно всё это уже понял и только пожал плечами. Значит, срочно? Если выйти прямо сейчас, то до наступления темноты дойдём до южного блокпоста на Свалке. Дальше – утром. Он спросил бандита:

– Ты сам куда дальше?

– Отсюда – в Долину. Там тоже тема есть.

– Лучше не спрашивать, какая?

– Пацаны «пузырёк» нашли. Проводить нужно.

– Ого! Повезло… Туман, скоро вы там?

Туман обернулся.

– Бабки считаем.

– Пацанам скажи: тема есть, сейчас её обкашляем.

* * *

На следующий день они вышли к депо чуть свет. Подмогу Сява долго искать не стал, договорившись с теми же самыми мужиками. Народ был опытный и не раз лазивший в аномалии. Сейчас Туман и они курили в стороне, пока Сява и Карыч сидели у Йога в вагоне.

– В общем, сиськи мять долго не стану. Викинга помните?

Они переглянулись и кивнули. Викинга знали все. Фактически на Свалке он был вторым, после Йога, человеком.

– Ну так вот. Викинга подстрелили.

Карыч и Сява снова переглянулись. Сява спросил:

– Мы при чём?

– К вам вопросов нет. Они с пацанами на стрелку шли. Напоролись на военных, красивых-здоровенных. Пацаны зажмурились, а Викинг уполз с пулей в пузе. До базы допёр, но лепила наш говорит, что он не жилец. Сейчас лежит пластом, без сознания. Док уколы колет, всю задницу истыкал, но может только конец оттянуть.

Йог помолчал, затем продолжил:

– Такое дело, народ. Викинг за общак отвечал. И второй, кто это дело вёл, тоже ласты склеил на днях. По-глупому в «миксер» влетел. А общак – за периметром, и сейчас его, считайте, нету. Надо мне идти и разбираться, но уходить за периметр мне сейчас никак нельзя.

– Проблема, – протянул Сява. – Ну, а с нас-то что? Мы ведь не хирурги и не чудотворцы святые.

Йог кивнул.

– Знаю. Но нужно чудо. Викинга мы до периметра не дотащим, а даже если бы дотащили – менты только обрадуются. Своим кадрам я это поручить тоже не могу. Если узнают, что общак уплывает… ничего хорошего не выйдет.

– До это всё понятно. Нам-то что сделать?

– Надо Оазис найти.

Карыч аж приподнялся на своей табуретке, но снова сел. Сява тоже был удивлён.

– Я знаю, о чём вы сейчас подумали. Крыша съехала, сказку искать посылает. Но в том-то и дело, что это не сказка. Я знаю, где он. Видел сам, вот как сейчас вас вижу.

– Тогда чего сам не сходишь ещё раз? – хмыкнул Сява.

– В Оазис человек может войти только один раз в жизни. Не спрашивайте, откуда мне это известно, всё равно не поверите. И почему, я не знаю. Но это проверено, и что люди в нём от всех болезней исцеляются – тоже проверено. Один раз, на всю жизнь. Нашли мы его в позапрошлом году. С тех пор ни я, ни Викинг даже насморком не болели, а Бор, у которого туберкулёз был, вылечился, выпив воды оттуда. С тех пор и не кашлянул ни разу.

– А та вода?..

– Два дня назад споил остаток Викингу, потому он пока и держится. Но там было мало, не хватило. На вас надеюсь и на сталкеров, с которыми ходите.

* * *

Вот так они и оказались у чёрта на рогах, почти на самой границе центра Зоны. Немного восточнее – и можно свечку в церкви ставить. Пойдут глюки, а потом – здравствуй, свеженький зомби! Здесь тоже было неуютно и мерещилось иногда всякое, но задерживаться они не собирались.

Сейчас Карыч и старший из сталкеров-одиночек по очереди рассматривали подходы к насосной станции и прикидывали, как в неё попасть. В прошлый раз Йог и Викинг проникли туда через крышу, составив в кучу деревянные поддоны, но те доски давно развалились и куча стала прибежищем для оравы тушканов. Лезть к ним было опасно.

– Гранату бы туда, – пробормотал сталкер.

– Ага. А как подберёшься?

– Никак. Однако входа нет. Это не насосная. Это часть какого-то большого подземного комплекса. Возможно, вывод вентиляции. Тут, говорят, тоннелей нарыто – мама не горюй!

– Есть мысли?

– Есть. Вон там – подстанция. Если пролезем между шокерами, которых вокруг неё как говна за баней, можем там спуститься. Но шансы пролезть, по-моему, нулевые.

– Согласен.

– Второй вариант. На железной дороге, рядом со стрелкой, где мы прошли, есть вход под гору. Можем там попробовать. Восточнее – какие-то строения, но туда нельзя. Пси-поле сведёт с ума за пару часов. Третий – в тоннель рядом. Может и там проход найтись. Так куда идём?

– На стрелку, конечно.

Сталкер хмыкнул и повернулся влево, разглядывая ржавые рельсы железной дороги в бинокль.

– Что-то заметил? – спросил Карыч.

– Нет. Ржавчина на путях целая, и между путями тоже нет следов. Это хорошо. Идём?

Карыч кивнул.

– Угу. Идём.

Цепочкой они спустились с холма. Было тихо. Даже ворон не было в этом проклятом судьбою месте. Позже солнечный свет сменился тенью, а запах летнего луга – бетонной пылью, от которой першило в горле. Бандиты рассредоточились вокруг входа, один из сталкеров заглянул внутрь. Ничего подозрительного он не заметил, только на полу почему-то местами росла трава. Он поднял ногу, собираясь переступить через порог.

– Куда, дурило? – прошептал другой.

Первый отдёрнул ногу.

– А что?

– На травке полежать захотелось? Смотри!

Он поднял валявшуюся рядом доску – обломок развалившейся двери, и кинул внутрь. Доска упала плашмя, примяв траву.

– Ну и что?

– Смотри. Сява! Гляньте тоже.

Бандиты подошли. Тем временем из-под травы начала просачиваться зелёная жижа. Через минуту она уже полностью обволокла доску. Ещё через пять – от доски не осталось и следа. Люди смотрели на это, выпучив глаза.

– Ну что, есть желание зайти?

– А-а-а… э-э-э… А что это было?

– Твоя смертушка лютая, идиот. Ничему не удивился, когда травку свеженькую заметил внутри?

– Ну, мало ли…

– «Ну, мало ли… – передразнил его старший. – Мало не покажется, гарантирую. Айда в тоннель. Здесь не пройдём».

Тоннель обрушился метрах в ста от входа. Рядом с завалом сиротливо стояли две платформы.

– Тоже тупик.

– Не спеши, – сказал Карыч. – Глянь под платформу!

И он посветил под колёса фонарём.

– Видишь?

– Ага, люк. Сейчас проверим.

Сталкер скинул рюкзак, залез под платформу и откинул ржавые металлические створки в стороны.

– Аварийный выход, похоже. Вон и табличка висит. Забирайтесь!

– Опять по норам лазить, – пробормотал Сява. – Не люблю я этого.

– Ничего, – обернулся к нему уже спустившийся вниз сталкер. – Зато мутантов здесь нет. Где «ковёр» лежит – там на полкилометра никого не будет.

– Так эта штука ковром называется?

– Точно. Растение, но при этом хищник. Может даже передвигаться, только медленно очень. Если наступишь – приклеишься, а дальше будет больно.

– Но не долго, – усмехнулся Карыч.

– Зато до усрачки. Вы идёте?

– Идём. Держи рюкзаки!

Фонари разогнали мрак в бетонном тоннеле, тянувшемся куда-то под углом поперёк путей. Сява посветил влево, потом вправо. Луч утонул в темноте.

– Нам направо.

– Помню.

Он повернул и пошёл направо. За ним – сталкеры. Туман и Карыч замыкали колонну и шли задом наперёд, целясь в темноту.

– Да не бойтесь, нет тут никого, – сказал идущий впереди сталкер.

«НЕТ ТУТ НИКОГО!» – пробасило сзади.

Туман и Карыч упали на колени, вскидывая автоматы. Сталкеры тоже обернулись и подняли ружья. В свете фонарей никого не было. В ожидании прошла минута.

– Кто это? – спросил Карыч.

«ЭТО ЭХО!» – ответили ему.

У Тумана не выдержали нервы, и он нажал на спусковой крючок. «Калашников» выплюнул оглушившую всех в замкнутом пространстве очередь. Пули ушли в темноту. Гильзы, звякая, заплясали по полу.

«ХО-ХО-ХО!»

– Да ну его, пошли отсюда! – сказал старший из сталкеров.

Сява поднял одну из отлетевших гильз, размахнулся и запустил её в темноту впереди. В луче фонаря блеснул жёлтым капсюль. Слышно было, как она звенит и вертится по полу, потом падает и катится, продолжая звенеть, вниз по лестнице. Сява быстрым шагом пошёл вперёд. Сзади больше не доносилось ни звука.

Коридор заканчивался ведущей вниз лестницей, а та в свою очередь – развилкой. Сява снова свернул направо. Через полсотни шагов они вышли в довольно большой зал с бетонными колоннами, стоявшими метров через пять друг от друга. Из зала было два выхода.

– Куда?

– Вроде бы, влево. Выйдем как раз под ту шахту.

– Согласен.

Сява сделал несколько шагов, но сразу же отскочил назад. Пространство между колоннами перед ним вдруг засеребрилось какой-то странной паутиной, состоящей из тусклых мерцающих звёздочек.

– Что это? – Сява обернулся к остальным. Те недоумевающе помотали головами.

Один из сталкеров вытащил из кармана гайку и кинул её в «паутину». Гайка исчезла без следа, а паутина на мгновение стала ярче. Вернее, так показалось. Через некоторое время Сява разглядел за ней ещё одну, между другими колоннами.

– Телепорт, что ли?

– Похоже, так и есть, – ответил Карыч. – Я туда не полезу!

– Я тоже.

Сява обошёл аномалию и метнул следующую гайку в проход, ведущий влево. Ещё одна паутина зажглась впереди, потом погасла.

«ХО-ХО-ХО!» – снова раздалось из коридора сзади.

С обладателем этого баса Сяве общаться совсем не хотелось, и он двинулся вперёд, обливаясь холодным потом. Ещё несколько гаек влево и вправо. Мерцание.

К счастью, лабиринт оказался довольно простым. Они вышли к раскрытой настежь двери.

– Опять коридор. Кто это строил? Тренер по фитнесу?

– И не говори. Идём?

– Идём.

Коридор, пару раз изогнувшись, вывел их в круглый зал.

– Нашли, пацаны! Ей-богу, нашли! – радостно вскрикнул один из сталкеров.

Прямо впереди перед ними в круглом приямке стояла слабо светящаяся вода.

У Сявы вдруг очень сильно заболели зубы. Он охнул, скривился и схватился рукой за щёку. Боль сразу же прошла. Во рту что-то мешалось. Он сплюнул в ладонь и удивлённо уставился на золотой полумост, который установил после одного удачного дела год назад. Не веря себе, полез пальцем в рот, провёл им по зубам. Все были на месте. Он ощупал рукой несколько раз ломанный нос. Ни одного шрама. Красавчик!

«Оазис, точно!»

Он, сам не зная зачем, обернулся и метнул золото в коридор.

«СПАСИБО!»

Уже ничему не удивляясь, он снял с пояса флягу и шагнул к приямку. На уровне его лица, прямо над водой, на оплетающей бетонную колонну лозе висел небольшой зелёный шар. Сява обернулся, спросил:

– А это что, как думаете?

Никто не ответил. Все рассматривали артефакт. Потом Карыч сказал:

– Не трогай лучше. Ну его… – и тоже снял с пояса флягу.

* * *

Карыч потянулся на топчане.

– Сява, будь свидетелем, что я нигде и ни в чём не соврал. Нос мне потом ещё раз сломали в ста рентгенах, но зубы все целые.

Зашедший на огонёк свободовец молча кивнул, затягиваясь сигаретой.

– А Оазис этот… можем к нему сходить? – спросил Хомяк.

– Сходить-то можем, только без толку. Потом пацаны наши туда ходили. Ещё у двоих туберкулёз был, вот и решили подлечиться. Прошли, нашли. Вместо целебной воды оказалась вонючая лужа, и в ней дохлая собака плавала. Протух Оазис. Я их поспрашивал – этого зелёного шарика они не видели. Видимо, вынес кто-то.

– А Викинг?

– Успели, вытянули с того света. Только Йогу это не сильно помогло. Убили его вскорости, и Викинга с ним за компанию. С той поры вообще мало кто дожил до наших дней.

 

Почти мистика

– Ну, и чего ты там забыл, в Тёмной долине? – спросил Карыч, перемешивая ложкой макароны по-флотски.

– Как – чего? – молодой сталкер по прозвищу Хомяк удивлённо поднял брови. – Там же лучше. Баня есть, артефакты под боком. Цены выше! Всё интереснее, чем здесь.

– Интереснее, это точно! Спасу нет как интересно. Эй, Блин Горелый!

– Аюшки! – отозвался из-за соседнего столика другой сталкер, носивший это странное прозвище.

– Мы с тобой на «Юпитер» неделю назад ходили?

– Ходили.

– Я сейчас историю рассказывать буду этой зелени, а ты прислушивайся, и если я соврал – кидай в меня кашей.

* * *

Зачистка – дело, в принципе, самое обычное. С артами как бывает? Где-то нихрена, а где-то их высыпает как грибов-волнушек. Предсказать, где и что – невозможно. Хотя Стоматолог и хвалился, что всё сможет с помощью своей хитрой электроники, но он ведь не сказал, когда сможет. Поэтому работа идёт по старинке: пришли, закрепились, осмотрелись, выбили мутантов (хотя они и сами уйдут, если пуганые) – вот тогда можно и поисками заняться. Если ты с хабаром, то уже через несколько дней на зачищенное тобою место набегут одиночки и испортят всю малину. Тогда можно сниматься с якоря и возвращаться на базу. Продали хабар, закупились – и по новой. И это всё наудачу. Можно, конечно, и на уже разведанных полянах шариться, но это для новичков, которые ничего круче ПМ и «Медведя» в руках не держали.

У них задача была, в принципе, аналогичная, только достаточно объёмная – две группы «Свободы» и одна «Чистого неба» зачищали «Юпитер». По всему заводу шли весёлые пострелушки. В подвалы летели гранаты, аномалии помечались полосатой лентой, найденные артефакты упаковывались в контейнеры. Учёные были наготове со своими приборами, чтобы после зачистки зайти на завод и рассовать их в нужные места.

Главное, что сейчас вся эта движуха была надёжно прикрыта бойцами «Монолита», занявшими ключевые точки: административный корпус и градирню. С высоты завод и окрестности просматривались великолепно, и при необходимости тяжеловооружённые монолитовцы готовы были придти на помощь или поддержать сталкеров огнём. Чёрт его знает, как там с ними договорился Крыло и какой у них интерес. Много будешь знать – скоро состаришься, но за спину сегодня опасаться не приходилось.

Карыч осторожно заглянул за угол и сразу же убрал голову. Снова выглянул, уже не спеша. Коридор был чист. В принципе, это было понятно сразу. На пол положили фонарик, который высвечивал его на всю длину. Мутантов свет бесит, снорки бы завизжали и либо напали бы, либо сбежали. Бригада Карыча уже подстрелила двоих. Видели и слепых псов, но те под выстрел не лезли.

Карыч сделал знак Плимуту. Тот, держа наготове автомат, пошёл по коридору, прижимаясь к стене. Карыч прикрывал его, держась чуть сзади. Блин Горелый шёл последним, то и дело оборачиваясь и заглядывая в помещения, расположенные по сторонам. Производственный цех тянулся метров на сто, и коридор проходил сквозь него. Под ногами хрустели мелкие камешки. Помимо этого хруста, тишину нарушал только редкий глухой кашель Плимута.

– Ты больной, что ли? – спросил его Карыч.

– Ерунда, – ответил тот. – Простыл.

– Ты героя-то не изображай. Кашель у тебя неприятный. Обратным ходом через Янов пройдём, пусть Костоправ глянет. У него есть этот… как его? Ну, которым лёгкие слушают.

– Фонендоскоп?

– Во-во! Он самый. Тихо!

Коридор наконец кончился. Перед сталкерами возник большой зал, частично скрытый от них громадным станком. Карыч, пригибаясь, обошёл Плимута и осторожно выглянул из-за станины.

«Ага! Хорошо, что не шумели. Вот оно, местное население».

Посреди зала сидело несколько зомбированных. Он сделал знак остальным отступать обратно в коридор.

– Что будем делать? Их там с десяток, – спросил Блин, когда они поднялись из подвала. – Сами, или…

– Или. С дробовиками на зомби переть опасно. Плимут, дай красную ракету – и ждём.

Старший из подошедших монолитовцев выслушал Карыча, не сказав ни слова, и пошёл вниз по лестнице. Его люди – за ним. Карыч со своими бойцами шёл метрах в двадцати сзади. Он прекрасно видел, как монолитовцы заняли позицию за станком. Томительная пауза была прервана выстрелами из штурмовых винтовок. Несколько секунд – и с зомби было покончено. В ответ прозвучало всего несколько выстрелов.

Однако на этот раз без потерь не обошлось. Один из монолитовцев лежал на спине. Кто-то из зомби при жизни был неплохим стрелком и сумел навскидку попасть ему прямо в голову.

Карыч подошёл ближе. Стекло шлема было пробито. Голова убитого безжизненно склонилась на бок, и из-под шлема текла струйка крови. Оставшиеся двое монолитовцев, не обменявшись ни словом, наклонились над трупом и расстёгивали пряжки на бронежилете.

– Не пропадать же добру, – прошептал сзади Плимут.

– Засохни, – ответил Карыч, не оборачиваясь.

Ему тоже было не по себе от этой механической целесообразности. С одной стороны, да, броню здесь не оставишь, а с другой – хоть бы погрустили для приличия.

– Проверь лучше зомбарей.

Плимут кивнул и пошёл по залу, Блин – за ним. Карыч подошёл к монолитовцам. Их старший мельком глянул в его сторону, продолжая потрошить карманы мертвеца. Сзади раздался шорох.

Карыч обернулся и успел подумать:

«Не успею».

Дробовик он уже поставил на предохранитель. Сдвинуть его и поднять оружие займёт полсекунды, но снорку, который глядел прямо на него из коридора, этого более чем достаточно. На цевьё его оружия легла чья-то рука, опуская ствол к полу. Карыч обернулся.

– Не стреляй.

Глухой голос, искажённый мембраной переговорного устройства. Снорк тем временем приближался, но ним было что-то не так. Позже Карыч понял, что: мутант шёл на двух ногах. Боком, широко расставляя ноги, изрядно кривясь набок, но стараясь держаться прямо.

«Да что же это?!»

Он смотрел на снорка широко раскрытыми глазами, а тот подошёл к трупу, принял от второго монолитовца бронежилет и начал его надевать поверх изодранного камуфляжа. После чего мутант взглянул прямо ему в лицо и прорычал-прошипел:

– Шшшссстопялишшшшссссся!?

Монолитовец сделал шаг вперёд, загораживая Карыча от снорка. Мутант сразу утратил к нему интерес, продолжив возню с пряжками.

– Не провоцируй. Опасно смотреть в глаза. Потом станет нормальным.

Карыч только кивнул. Он всё ещё не мог оправиться от изумления. Снорк тем временем надел «балаклаву» и шлем, с которого сорвал и отшвырнул в сторону пробитое стекло. Теперь, если смотреть сбоку, его вполне можно было спутать с человеком, только очень худым и сутулым. Карыч слегка расслабился, волосы под шлемом перестали шевелиться, только холодный пот стекал по спине.

– Мистика! А он того… не пальнёт?

– Не сможет, – успокоил его монолитовец. – Когти мешают. Потом изменится, станет снова человеком.

– Никому не скажу.

– Неважно. Можешь говорить. Информация открыта.

* * *

– Да ты гонишь!

– Вот так всё и было, Хомяк. Ни слова я тебе не соврал, и Блин Горелый, раз уж он в меня кашей не кидает, мои слова подтверждает. Мутант этот потом вместе с монолитовцами в Тёмную долину ушёл, и я так думаю, что учёные ихние получили очередную игрушку для опытов. Поэтому месяца три я туда ходить не собираюсь. Ну их, от греха подальше! Сегодня снорк, а завтра контроллера туда притащат.

– Один хрен. Не верю. Это что, переселение душ, что ли?

– Хомяк, я не знаю. Я тебе рассказал, что видел сам, лично, вот этими зыркалками. Но говорят, что «Монолит» и Зона – это одно целое. Может быть, для них тушку сменить – это как для нас себе новые волосы отрастить взамен отрезанных.

– Ну, и как их тогда убивали, если они вот так возрождаются?

– Не знаю. Может быть, и вовсе никак.

– Всё равно не верю.

– Ну, твоё дело. Плимут в Долине остался, в лазарете у Стоматолога. Вернётся – ещё его спросишь.

* * *

Немного спустя Хомяку выпал случай проверить Карыча. Случай свёл их с монолитовцами у Складов, и он не удержался, спросив у одного из них:

– А правду говорят, что вы, монолитовцы, можете в снорков превращаться?

– Врут, – коротко ответил тот и улыбнулся.

Зубы у него были длинные и острые, как у мутанта.

 

Свежие взгляды на старые дела

– Карыч, а ты вот в «Свободу» как попал? – спросил Хомяк.

Они сидели у костра, разведённого на втором этаже мехдвора. Классическое место привала по пути на Янов. Дошли туда быстро, солнце было ещё высоко, но дальше дорога считалась трудной. Сява объявил привал, и Хомяк с облегчением вытащил из рюкзака палатку. Её поставили в соседней комнате, чтобы ночью не кормить болотное комарьё.

– Попадают пальцем в небо. А я в «Свободу» пришёл, – ответил тот.

Трое остальных свободовцев с интересом прислушивались. Карыч слыл хорошим рассказчиком, а Хомяк постоянно раскручивал его на сказки.

– Ну, а всё же?

– Судьба такая, звёзды так сложились.

– То есть только звёзды виноваты?

– Подколол, – Карыч перевернул шомпол с насаженными на него кусками колбасы. – Одним днём тогда судьба решилась. Верно, Сява?

Тот молча кивнул.

– А раньше где был? В смысле, в какой группировке?

– Раньше… раньше мы с Сявой и другими пацанами Кордон держали. Но я же тебе про это уже рассказывал. Повторить, что ли?

– Это я помню.

– У братвы местной группировок нет. Банды – да, есть. А чтобы группировки, как в городах крупных – Сява, ты слышал про такое?

Сява покачал головой и сказал:

– Такого не бывало ни разу. Йога близко к этому подошёл, но не фартануло. Как раз «Свобода» с «Долгом» начали воевать, и много тогда пацанов хороших сгинуло.

– А как это случилось? – не унимался Хомяк.

– Как война началась? – Сява переглянулся с Карычем. – Мы что тебе, историки? Нам-то откуда знать, кто кого и когда первым спать отправил? Ботвы много на поле выросло – вот и пришлось разбираться, кто кому должен. Снаряга, считай, у них у всех была лучше нашей. С ружьями да обрезами против «калашей» и снайперок много не навоюешь. Депо на Свалке зачищали столько раз, что никто и не помнит, кто первым это сделал. Кто уцелел – ушли в Долину. Там «Свобода» себе базу начала оборудовать, и Свин подрядился её охранять до весны. Надеялся сныкаться.

– Получилось?

– Обломался. Туда вышла группа «Долга» и подмела всех, а потом ещё и вояки группу забросили. По весне свободовцы одни косточки собрали.

– А вы?

– Мы в это время как были на Кордоне, так там и оставались. К нам ещё несколько ребят пришло, держались вместе. Хабар через Сидора и через Бородатого на Затоне сливали. Вроде и утихло уже всё, бабло понемногу пошло, но…

– Что – «но»?

– Любопытный ты, Хомяк, аж сил моих нет, – сказал Сява после недолгого молчания.

– Да ладно тебе. Пусть интересуется, чего такого? – пожал плечами Карыч.

– Тогда сам и рассказывай.

– Так чего рассказывать-то? Я же говорю, один день судьбу и решил. Мы хабар отправили на Затон. Там своя крыша была – Чапай, Султан и их ребята. Им процент шёл. Только хабар в тот раз к ним не дошёл. Тот, кто его нёс, решил подняться по-быстрому, и у них хватило ума попробовать опрокинуть не кого-нибудь, а монолитовцев.

– Кончили плохо?

– Не то слово. У тех один раненый, а Воробья и его бригаду больше никто не видел. А раз уж Воробей шёл от нас, то и нам зашло рикошетом. Уцелели только я с Сявой. Чапая они тоже не забыли и достали не так давно.

– Понятно, почему рассказывать про это не хотите.

– А тебе бы хотелось? Студента помнишь, их старшего? Ты говорил, что видел его в Долине.

– Ага.

– В тот день я впервые его и увидел. Вот после этого мы в «Свободу» и подались.

– Это вообще по понятиям – бандиту в группировку?

– В чём проблема? – Карыч недоумённо уставился на Хомяка.

– Ну, как. Это же группировка, не банда.

Карыч снисходительно усмехнулся. Губы Сявы тоже тронула улыбка.

– Не банда, верно. В больших городах в каждом районе свои группировки. Там в них, конечно, больше молодёжь, но принадлежать одной из них – это за правило. За молодыми присматривают, учат. Вот как я вас сейчас учу.

– Макаренко, – тихо пробормотал Сява.

– Вот он острит, а кто молодым понятия объяснит? Если есть хабар, то вариантов его делить только два: по беспределу и по понятиям. Скажешь, не так?

– Так, всё так, – ответил Сява. – Давай, учи молодых жизни.

– Вот то-то. Беспредельщики в Зоне долго не живут. Вот и выходит, что здесь все группировки тоже понятия уважают.

– И «Долг»? – спросил Хомяк.

– Ты у любого из этих парней спроси: читали ли они свой устав. Девять из десяти ответят, что даже его не видали. Запомни, Хомяк: по букварю живут только менты. Для нас менты – это кто? Военные за периметром. Группировки изначально затем и собирались, чтобы от их беспредела избавиться, так что тут всё в тему. Ну а то, что в них много бывших военных – так там и отсидевших полно, и никто их этим не попрекает. Здесь, если хочешь знать, люди честнее, чем за периметром.

– А «Монолит» тогда кто, если военные – это менты?

– Монолит? – Карыч пожал плечами. – Как тебе объяснить? Представь зону. Самую обычную, с бараками, ПКТ, запреткой… представил? И в этой зоне среди бараков есть один, в который даже менты заходить боятся, а когда заходят – огребают по полной. Будешь ты от этого барака требовать, чтобы он по твоим правилам жил?

– Если менты огребают, то мне там точно прописку устроят.

– Верно понимаешь. И либо ты после этой прописки для них своим становишься, либо… ну ты понял? То есть, и «Монолит» тоже по своей правде живёт, только не делится ею особо.

– Тут поделились недавно. Коменданту в Долине, говорят, Гаусс-пушку подогнали.

– Да ты чё!?

– Точняк! Они вертолёт из неё подшибли, а потом девайс отдали Комми. Студент сказал: «Забирайте, это вчерашний год для нас».

– Чех, наверное, прибежал сразу?

– Ага, с толпой народу. Даже стреляли из неё.

– Ну, «Долгу», значит, нос утёрли, – ухмыльнулся Карыч. – Крыло уж так об этой штуке мечтал! Любому, кто достанет её, обещал «Джип» за периметром и десять косых на дорогу в карман. Обломали беднягу!

Свободовцы довольно зашумели.

– Потом учёным отдали. Те, наверное, по винтикам разберут.

– Карыч, а ты откуда знаешь, что долговский генерал обещал за неё? – спросил Сява.

– Про это любой слышал, кто с «Долгом» дело имел.

– Надо полагать, что как раз у тебя дела с ними были? Это когда же?

– Дело старое. Помнишь Свина? Который держал бар в депо?

– Конечно.

– Это мимо тебя прошло, потому что там в живых только я и остался, вот я тебе об этом и не рассказывал ничего. Когда Йога убили, пацанам куда-то деваться надо было. Я ходил провожать их в Долину, к Свину. Помнишь?

– Помню.

* * *

– Чё там как? – спросил вернувшегося Свина Паша Гонец.

Свин положил автомат на подоконник и, опершись на доску руками, молча смотрел в окно. Потом он обернулся и сказал:

– Свободовцам они не нужны. Сказали: «Делай с ними что хочешь».

– И чё теперь?

– Без понятия, Гонец, без понятия. Отпустить – пацаны не поймут. Злы они на «Долг», их понять можно. Да и если отпустить по-тихому – тоже толку не будет. Что если не дойдут до «Ростока»? А пристрелить – душа не лежит. Ты узнал, за каким хреном их сюда занесло?

– Пообщался.

– Я так понял, без толку?

– Ну, разведка их. Пришли проверить завод и фабрику в Долине. Нас встретить не ожидали.

– Думаешь, что не врёт?

– Кто его знает. Но так-то им здесь искать больше нечего было. А свободовцы ушли уже?

– Да, сдёрнули. Курить есть?

– Свин, я вот что думаю… – Гонец протянул ему сигарету. – Со «Свободой» мы добазарились. Нас не трогают и даже разрешили нам эту фабрику занять.

– Им она сейчас не нужна. Склады бы удержать – уже счастье.

– Не суть. Короче. С ними ты договориться сумел. А с «Долгом» слабо?

– Как же я с Крылом договорюсь? Нам что, пойти и в «Долг» всем записаться? Поясни.

– Записываться, конечно, не надо. Но можно им что-нибудь пообещать. У нас, кстати, пока тебя не было, пополнение образовалось. С Кордона Карыч трёх пацанов привёл.

Свин хмыкнул.

– Вроде и хорошо, а кормить-то их чем? Общак дно кажет. Сидор на Кордоне цену ломит, последнее забрать готов. Йог, дурилка, Барахолку разгромил, зачем!? С кого теперь бабло стричь? А насчёт Карыча ты ведь не зря вспомнил. Предлагаешь через него мосты навести?

– Ага! – Гонец кивнул.

– Карыч – он умный, да. В авторитете у одиночек. Где они сейчас?

– На фабрике.

– Ладно, дойдём туда. А чем ты предложишь «Долг» заинтриговать?

– Вот этим. – Гонец поднял руку. На указательном пальце покачивалось что-то похожее на брелок.

– Что это за фигня?

Свин протянул руку и взял вещицу. Маленький вытянутый кусочек серого пластика на цепочке. На одном из концов было шесть медных контактов. Свин недоумевающе посмотрел на Гонца.

– Эта штука подходит к замку двери в подвале как родная. Когда вставили в гнездо – там щёлкнуло и загорелась зелёная лампочка.

– И что? Замков там два. Если это ключ, то где второй?

– Не знаю. Этот нашли в кабинетах, когда там шарились.

– Значит, вещица по сути бесполезная. Да и что мы найдём в том подвале, если там на двери табличка: «Лаборатория». Пробирки старые?

– Нам оно может и без надобности будет, а вот «Долгу»…

– Согласен. Могут заинтересоваться. – Свин положил ключ в карман куртки. – Тогда что? Ведём сюда наших долговцев, показываем дверь, светим ключ, говорим, что сами лезть не хотим и готовы за разумный нейтралитет впустить их в эту самую лабораторию. Разумно мыслишь, может и прокатить.

Гонец заулыбался и сказал:

– Тогда пошли на фабрику?

– Айда!

Когда Свин и Гонец вернулись на фабрику, Карыч спал. Его растолкали, он выслушал просьбу Свина, кивнул и собирался завалиться спать дальше. Боров снова растолкал его.

– Карыч!

– Тридцать три года Карыч. Дай поспать. Сутки шли, пять километров.

– Дело срочное.

– Ну, ты утомил… – Карыч с надрывом зевнул, прикрывая рот ладонью. – Тогда, если срочное – излагай.

Он выслушал Свина, покрутил в руках ключ и сказал:

– Я отсюда пойду на «Росток». Бармен тамошний – мой кореш. Вот через него и договоримся с долговцами.

– Ещё лучше. Припасов дать на дорогу?

– Какая дорога, Свин? Дай хоть утра дождаться.

Свин и Гонец переглянулись и рассмеялись.

– Уже утро, Карыч. Ты всю ночь дрых.

– Да? Ничего себе! Ну, а я что с этого иметь буду кроме хорошего отношения?

– Ты меня знаешь, за мной долгов отродясь не водилось.

Карыч задумчиво посмотрел на свою двустволку, стоявшую у стены, потом перевёл взгляд на Свина.

– Намёк понял! – сказал тот. – Гонец, метнись ко мне в берлогу, там в шкафу волына стоит. Неси её сюда.

Через десять минут Гонец вернулся. В руках у него был короткий дробовик без приклада, с пистолетной рукоятью. Карыч одобрительно хмыкнул, взяв оружие в руки.

– Интересненько. Это что за машинка?

– Ижевский «Ягуар» – ответил Свин. – От сердца отрываю.

– А палит чем?

– Чем хочешь. Патрон обычный, двенадцать на семьдесят. Специальными тоже может. Хочешь – пулей, хочешь – дробью.

– Умеешь уговаривать…

Карыч проверил, заряжено ли ружьё. Спросил:

– Значит, я озадачиваю бармена в «Ста рентгенах», договариваемся, и если всё ровно, то с долговцами возвращаюсь сюда. Отпускаете пленных, отдаёте ключ, за это вас не трогают.

– Всё так. А мы долговцев на завод сводим по одному. Пусть на дверь поглядят да дорогу запомнят.

* * *

– Вот так оно и вышло, что я на «Росток» сбегал, бармену инфу слил, и он обещал с Шульгой договориться. – Карыч закончил жевать последний кусок поджарившейся колбасы, оторвал от рулона туалетной бумаги и вытер жирные пальцы. – Однако Шульги в тот момент на месте не было. Решил подождать. Пока ждал, пришла весточка, что Свина подстрелили, ключ забрали, а кто – я так и не узнал. Говорили, что там долговцев видели рядом с фабрикой, но толком никто ничего про это до сих пор не знает.

– А что касается твоего, Сявыч, вопроса, то вот тогда в баре я про Гаусс-пушку в первый раз и услышал…