Часть первая

Для сталкеров главный хлеб — артефакты. Конечно и у ученых работенку можно найти, но мало интересного в том, чтобы просто таскать с места на место сканеры. Даже если детектор вдруг просигналит — что ты под снегом раскопаешь? А вот "трамплины" и "шокеры" снег как раз маскирует очень даже неплохо, так что выпавший снег символизирует конец сезона. Следует большая пьянка в честь этого и большая часть людей из Долины уходит. В основном за периметр, тратить полученные за сезон денежки.

Если конечно есть, что тратить. Если нету — тогда можно попробовать сесть на хвост более удачливым ("Ну одолжи, по-братски!") или просто остаться на базе и ходить в караулы и патрули через день. Тоже дело, хотя оплачивается конечно по-нищебродски. Трактор с прицепом к Кордону ходит регулярно, завозит продукты и снаряжение. Сопровождать надо? Надо. В общем рутины хватает, но удачу приложить некуда.

Лось, Щуплый, Лис и Леха оттягивались в Москве за весь сезон, параллельно ведя семинар для ученых. Основы выживания, виды аномалий, поведение мутантов и прочие полезные для новичков вещи. В следующем году планировалось увеличить численность научного персонала лаборатории до восьми человек и к обучению приступили заранее.

А для меня ещё и лучше было, что никто не мешает читать. По моей просьбе Инга завезла довольно много научной литературы. Я перелистывал страницы, разбирал формулы и выходил в бар Ганжи только пару раз в день. "Монолит" впитывал знания вместе со мною. Время шло и казалось, что так пройдёт и вся зима.

…

Шаги в коридоре были что-то уж очень громкими. Люди так не топают при ходьбе. Вернее топают, если они весят под полтора центнера и на ногах у них вместо обуви… Додумать мысль я не успел, в дверь поступали. Дремавший на топчане монолитовец не просыпаясь положил руку на автомат.

— Кто там?

— Свои.

Знакомый голос. Ну и кто ещё может здесь шастать в экзоскелете?

— Заходи, лейтенант.

Крюков осторожно потянул за круглую ручку. Осторожность не помешает, если каждое твоё движение отрабатывают сервоприводы. Я посмотрел на вошедшего. Камуфляж на нем явно требовал стирки. Значит шел быстро, спешил.

— Что стряслось? — спросил я.

— Помощь нужна.

— Какая?

— Наши люди пропали, Студент. На севере, за станцией.

— "Долг"?

— Да.

— За каким чертом их туда понесло? Туда даже мы не ходим.

— Хотели разведать путь к белорусской границе.

— Вот и разведали. А я что теперь могу сделать? Трупы вернуть?

— Думаешь, все так плохо? Продуктов у них на месяц было.

— Практически гарантия, что покойники. Имело смысл со мною посоветоваться, прежде чем их туда посылать.

Я захлопнул журнал.

— Если ты покойников не коллекционируешь, значит снаряга у них с собою какая то нужная была, верно?

Лейтенант кивнул.

— Была. Детекторы новые, хорошее оружие. Но важнее все-таки узнать, что их могло убить. Парни все были опытными и Зону знали.

Кто думает, что знает Зону, тот её узнает, но будет поздно. Стоит тебе привыкнуть к опасности и перестать обращать на неё внимание — тут то обычно и приходит белый полярный лис. Одна маленькая ошибка, на которую не обратили внимание ты и твои товарищи — и все. Пишите рапорт апостолу Петру. Теперь "Долгу" придётся ещё и поиск организовывать, а кто это будет делать? Опытные — за периметром, а новичков послать на север, в белорусский сектор… Проще сразу пристрелить, чтобы не мучались. Но организуют и пойдут, куда деваться? Сам погибай, а товарища выручай.

— Значит ты с меня обход решил начать…

— Нет, — Крюков наконец то справился с гермошлемом экзоскелета и откинул назад лицевой щиток. — В лаборатории местной уже был.

— Что сказала Инга?

— К тебе послала.

Значит она для себя тоже вопрос решила. Пойдёт сама, больше некому. На зиму в лаборатории остались она и Доцент, но Доцента в такой рейд брать нельзя. Кого еще взять можно? Братьев? Они рассредоточены вокруг центра Зоны, снимать никого нельзя и ослаблять посты — тоже. Собственно и смысла нет. Рядовой монолитовец очень хорош, как боевая единица, как штурмовик, но следователь из него совершенно никакой. Воевать там не с кем. Кого-то из сталкеров нужно…

Я поднялся, выглянул в коридор и крикнул:

— Вано!!!

Тут нужно сделать краткое отступление. Зона сама по себе экстратерриториальна и подконтрольна особому комитету ООН. Государственные границы в ней условны. На периметре и рядом с ним охрана организуется вооруженными силами тех государств, на территориях которых она располагается. Внутрь они лезть не должны, хотя и предусмотрены ситуации, в которых это делать можно и даже нужно. Полицейские функции и сопровождение заинтересованных лиц внутри — прерогатива вооруженных сил ООН. Однако соблюдается этот принцип не строго и армейский спецназ вполне можно встретить далеко от периметра.

Видимо за счёт разницы в менталитетах, белорусский сектор всегда охранялся очень плотно и сталкерам пролезть оттуда внутрь было сложнее, чем с юга. Так и получилось, что сталкерство получило развитие именно на юге, в украинском секторе, где с охраной всегда можно было договориться. Кроме того и оружие завозить в Зону оказалось гораздо проще именно с Украины. У белорусов исследованиями занималась какая то государственная контора, но программу быстро свернули. Зато на охрану периметра средства всегда выделялись в достаточном количестве.

— Вано, ты севернее АЭС бывал когда-нибудь?

— Ни разу. В Припяти был, но севернее не заходил.

— А хочешь побывать?

Можно было и не спрашивать. Вано — один из немногих сталкеров, кому в Зоне интересно. Не в смысле хабара и денег. Он может пару дней потратить на замеры вокруг нестандартной аномалии и когда выяснится, что вся её нестандартность обусловлена закрытой в землю железякой, только разведет руками и нисколько не огорчится.

— Когда идём? Собраться есть время?

— Я думаю, что день потратить на подготовку — будет разумно. Лейтенант?

— Разумно, — Крюков кивнул. — Что, втроём идём?

— Впятером.

— Не понял. Я, ты, Вано…

— Инга.

— А ещё кто?

— Увидишь, — я усмехнулся. — Пока отдыхай, время есть.

— Шлем помоги отстегнуть…

Пятым, разумеется, оказался Балбес. Слепой пёс, прижившийся в баре Ганжи. Сейчас у него наступил голодный сезон. Сталкеров мало, объедков тоже, вороны вообще перестали доставаться. Конечно свою долю каши он получал, но выглядел отощавшим. Ничего, полезно. А то разожрался за осень, даже загривок появился. Пусть тушканов половит вокруг базы, как все нормальные слепые псы.

Инга притащила Балбеса с одного из рейдов. Пёс, у которого были сломаны передние лапы, очень быстро оправился, привык к людям, отъелся, отрастил роскошную шубу и регулярно обходил базу вдоль забора, облаивая все непонятное. После того, как однажды он заметил нескольких снорков и прикончил одного из них, ему повесили на шею ошейник с велосипедным катафотами. Нельзя сказать, что пёс был от него в восторге, но теперь его было хорошо заметно в луче прожектора.

В целом он был признан весьма полезным приобретением и подкармливали сталкеры его регулярно. Он же считал человеческую стаю своей и вел себя соответственно.

…

За ночь слегка подморозило. Ничего страшного. Комбезы позволяют нормально работать при не слишком большом "минусе", а для экзоскелета с артефактным источником питания такой проблемы, как отрицательная температура, вообще не стоит. В нем — хоть в Антарктиду. Крюкова навьючили до предела. Сейчас он, наверное, весил не меньше двух центнеров, да ещё пулемет… Железо тащит, не родные ножки. Зато все остальные были налегке. Мы с ним даже прикидывали, можно ли прицепить сзади прицеп. Сошлись на том, что это лишнее. Сервоприводы ног не предназначены для того, чтобы что то тянуть, или толкать.

Когда мы уходили за поворот дороги, я обернулся. В воздух с одной из вышек взлетела зелёная ракета. Кто-то из часовых желал удачи в рейде.

…

Как выглядит обычный блокпост? Думаете, это мешки с песком, окопы и пулеметы в ячейках? В принципе правильно думаете. Где-нибудь за периметром он такой и есть. Но у нас тут Зона. Мешки с песком только демаскируют, а пулемет — вещь хорошая, но на него же патронов не напасешься! Делается не так.

Выбирается какое нибудь здание, либо стоящее на отшибе, либо среди других домов, но из которого просматриваются ключевые улицы и подходы к подъезду. Вырубаются деревья вокруг, а вот мелкие кусты наоборот не трогают. Это делается для того, чтобы в этих кустах могли появляться аномалии. Своеобразное минное поле. Впрочем на подходах можно и мин натыкать.

В квартире, где будет наблюдательный пункт, утепляются стены. Лучше всего это делать с помощью ватных матрасов. Стекловата гораздо хуже. Ставится железная печка, труба от неё выводится в подъезд, чтобы дым выходил через люки на крыше. Стаскивается мебель с других квартир. Вот и все. Можно всю зиму прожить, если продуктов хватает. А если нет — подкараулить кабанчика, разделать, заморозить мясо и жить дальше.

Обычно гарнизон такого опорного пункта составляет 4–5 человек, но на все у нас людей не хватает. Этот пустовал с весны и будет пустовать, наверное, и весь следующий год. Что делать, если нас меньше сотни, а этими силами нужно организовать прикрытие станции, Припяти и окрестностей? Это при том, что сейчас нет ни одного подразделения численностью более 6 человек. А надо ведь ещё ротацию организовать, вывод на базу, отдых, помощь заболевшими и раненым, отстрел мутантов… Зона только снаружи кажется маленькой. Изнутри она гораздо больше и если по периметру ее можно пешком обойти по дорогам за несколько дней, то пять километров в центре иногда можно идти неделю. Расстояния здесь другие.

В общем этот опорный пункт пустовал. В нем мы на дневку и расположились. Нужно было обговорить все перед последним переходом на север. Инструктаж, брифинг — называйте, как хотите. Да и просто отдохнуть тоже не мешало. Снега нападало по щиколотку. По Зоне и так ходить не просто, а сейчас это выматывало.

— … не пытайтесь сразу стрелять. Контроллер, или химера — тут все понятно, но они сейчас в спячке. Опасных мутантов встретиться не должно.

— Слушай, а кто тогда не опасный? — спросил недоуменно Вано.

— Вот такие, как он… — я кивнул на Балбеса, валяющегося на полу, рядом с горячей речкой. — Для слепых псов мы — тоже стая, пока Балбес с нами. Нас конечно облают, но нападать не станут. Собак в этих местах очень много и не стоит доказывать, что мы тут самые пробивные. Патронов может не хватить.

— То есть не стрелять. Понятно.

— Да, не нужно. Зимой здесь можно и без стрельбы пройти. Летом — дело другое. Летом людям тут лучше не появляться. Точка потому и пустует, что на ней нет необходимости гарнизон держать. Мутанты сами все сделают. Теперь давайте карту смотреть. Вот здесь — мы. А вот сюда нам нужно дойти завтра. Если дойдем, то почти наверняка получим какую-то информацию о пропавшей разведгруппе.

Мой палец показывал на небольшую промышленную зону примерно в десяти километрах севернее АЭС и не более, чем в пяти от нас.

— Как там с дорогой? — спросил Крюков.

— Никак. Дороги конечно есть, но про них лучше забыть. По ним прошло столько радиоактивной техники, что теперь туда соваться не стоит. Деактивировать их даже не пытались и высокий уровень радиации держится до сих пор. Пойдём напрямую, по полю. Там фона почти нет.

— Я не завязну?

— Нет. Тут всегда было сухо.

…

— Не нравится мне здесь, — сказал Крюков, поворачивая голову в тяжелом шлеме экзоскелета из стороны в сторону.

Призмы панорамы слегка отсвечивали розовым в свете спускающегося к горизонту солнца. Лейтенант вытащил из кармана разгрузки платок и протер их. Главная слабость оптической системы экзоскелета: под дождем и при высокой влажности она запотевает и слепнет.

— Откинь забрало, — посоветовал я.

— Тогда бинокль доставать надо будет. Панорама лучше.

Он поправил висящий на плече пулемет.

— А что не нравится? Обоснуй.

— Ворон нет. Обычно на таких трубах гнезд дофига и больше, а здесь — ни одного.

Впереди, в километре, поднимались в небо три кирпичных трубы небольшой ТЭЦ и стоящей рядом с ней фабрики. Вернее фабрика была в километре, а электростанция стояла дальше, за нею. Но трубы на фоне серого неба видны были хорошо и если через пятикратную оптику видно, что вороньих гнезд на них нет, значит их и нет.

Вообще-то отсутствие ворон — действительно плохой признак, свидетельствующий прежде всего о высокой аномальной активности. Ворона слишком быстра, чтобы висящие в воздухе "трамплин", или "мясорубка" успели причинить ей вред. "Шокеры" они научились как-то чувствовать и облетать, а "жарки" в воздухе — редкость. В итоге самые распространенные аномалии Зоны не слишком опасны для вороньего племени, но если их много, то… Впрочем причина скорее всего в другом.

— Объяснение есть, — сказал я.

— Какое?

— Увидите. Пойдемте.

Мы в прежнем порядке начали спускаться с холма. Я и Вано — первыми, в боевом охранении. Затем Инга. Крюков с пулеметом, то и дело оглядываясь, завершал колонну. Через только что выпавший на поле снег протянулись три цепочки человеческих следов и одна собачьих. Слепой пес Балбес, найденный раненым и вылеченный на базе "Свободы" в Темной Долине, тоже увязался за нами. Низкие корпуса фабрики постепенно приближались. Через полчаса мы вошли в распахнутые транспортные ворота цеха и остановились. Я осмотрелся. С прошлого раза ничего не изменилось. Та же самая свалка ржавого железа, каких-то ящиков, станков и прочего промышленного хлама.

— Ну что притихли, уроды? Вылезайте! — крикнул я.

Эхо повторило мой голос, быстро заглохнув в залежах мусора. В ответ раздался искаженный голос:

— Шам урод! Шам! Жачем пришел, шерый? Каво привел?

Ящики по сторонам начали подниматься в воздух. Крюков вскинул пулемет. Вано тоже поднял дробовик и переместился за спину лейтенанту. Балбес встревоженно гавкнул.

— Выходи! — повторил я.

Сумрак в одном из дальних углов сформировался в уродливую фигуру. Бюрер выкатился на своих коротких ножках на открытое пространство и впился в нас маленькими глазками, Здоровенная, лягушачья пасть постоянно дергалась, как будто что-то жевала.

— Ну шего пришел? Обещал ведь! Уходи отшу…

Мутант вдруг осекся, посмотрев на Ингу. Потом застонал, схватился за голову лапами и вдруг начал крутиться на месте, жалобно крича при этом:

— Уй-юй! Отпушти! Отпушти, гаварю! А-а-а-а!

Он вертелся все быстрее, а причитания становились все тише. Внезапно мутант свалился на бетон и они стихли совсем. Ящики по сторонам грохнулись на свои места. Послышались шорохи. Прятавшиеся среди металлолома бюреры разбегались.

— Знай свое место, урод, — негромко сказала Инга.

— Уй-юй, прошти! Я не ужнал. Не ужнал сразу. Ты ис первых, да? Ис старших? Вернулись, да?

— Вернулись. Но это не твое дело. — Инга повернулась ко мне — Игорь, зачем мы здесь?

— Я им кое-что обещал, — ответил я. — Лейтенант, позвольте снять с вас верхний вещмешок?

Экзоскелет — это не только ценный мех, то есть броня. Это еще и возможность тащить сотню с лишним килограммов груза. Крюков сейчас был навьючен всеми нашими припасами, палаткой и спальниками. Я расстегнул две лямки, снял верхнюю укладку и сказал бюреру:

— Эй ты, иди сюда.

Тот сразу вскочил и вытянул то, что у него называлось шеей в попытке разглядеть, что ему принесли.

— Што там? Што? А, шерый, ты не забыл!

Теперь он чуть ли не приплясывал от радости. Веревки на горловине вещмешка развязались сами собой и в воздух поднялись пакеты с горохом, фасолью и бобами.

— Вот зачем, оказывается, ты просил эти семена привезти, — сказала Инга.

Я кивнул.

— Да, это для них. Они тут огородничают, но нормальных семян нет, растения мутируют, а они, если едят такое, становятся агрессивными. Мы с ними договорились, что они никого не подпускают к станции и к Припяти с севера, а мы их будем снабжать семенами.

Крюков изумленно переспросил:

— Вот эти? Огородничают??

— Ну да, вырашшиваем, а што?

Бюрер поднял голову. Пакеты с семянами попадали обратно в мешок и шнурок снова завязался сам собой.

— Не то, што вы! Вам лишь бы штрелять… А мы — мирные, тихие… Шерый, я унешу?

— Уноси. Потом возвращайся, поговорить надо.

Мутант убежал, семеня ногами. Мешок летел за ним следом, по воздуху.

— Они точно не опасны, эти твои огородники?

— Они очень опасны.

Я осмотрелся и повторил:

— Они очень опасны и лучше их не злить. В чистом поле их нетрудно расстрелять издали, но вот в таких местах они даже химеру измотают, бросая свои железяки. Вон там скамейки и бочка под костер. Пойдемте, посидим. Вано, давай пару ящиков на костер прихватим.

Когда бюрер вернулся, костер уже весело горел в железной бочке. Инга грела над ним руки, а я рассказывал.

— С ними мы столкнулись прошлым летом, когда гоняли наемников вокруг Припяти. Группа наемников зашла на фабрику. Мы услышали стрельбу внутри. Потом стрельба стихла, на крышу вылез бюрер и начал вопить, чтобы мы убирались. Мы слегка удивились. До сих пор мутанты с нами не разговаривали. Я подошел поближе, дал им пачку сахара, мы пообщались… В итоге договорились, что они никого не пропускают с севера, от Беларуси, а мы не приводим к ним врагов. Еще они семян просили.

— Шерый не жабыл… — поддакнул мутант.

Он тоже протянул к бочке толстые, изуродованные мутацией пальцы. Время от времени он косился на Ингу, но та не обращала на него внимания и бюрер слегка осмелел.

— А старшие правда вернулишь, да? Правда? Люди жнать хотят. Хотят жнать, да!

— Я вернулась, — сказала она.

— Это харашо… Теперь порядок будет… Теперь черные к нам не сунутся, да?

— Как тебя зовут?

— Меня? Меня звать Ухо. Ухо меня звать.

— Считаете себя людьми, Ухо?

— Шшитаем, да! А кем ишшо? Жверями штоли? Жвери не говорят. Понятно, што мы не совшем люди, но ведь и не вовше пропащие, да? А других ждесь и нет никого, кроме нас. Нету других-то… Только шерые иногда заходят. Такие, как он, да.

— Почему "серые"?

— Мы так называем. Они вроде как мы, только их не изменило и они зов слышат. Потому и шерые. Ешшо черные заходят иногда. Это враги. Штреляют. Ешшо звери ражные…

— А я какой по-твоему? — спросил Вано.

— Ты? Никакой ты. Не враг, не друг. Не меняешься тоже, но так, как они, не можешь. Зов не для тебя. Не для тебя он, шталкер. Зов — для шерых и для таких, как она. Раньше шерых не было, а только старшие были. Зов только для них был. Они много могли. Вшё могли, што хотели. Со жверями могли говорить, желания ишполнять, вжглядом убить могли, как она. Вот к ним и нашали за желаниями приходить…

— Ну и что?

Вано поставил на огонь три котелка с водой, под чай и под кашу.

— Што? Нишего… Плохо вышло. Шавсем плохо. Когда зов не слышишь, но што то хочешь то плохо получается. Так и вышло, што мир меняться начал. И мы вместе с ним. Шерые тоже зов слышать стали. Тогда штаршие совсем ушли, мир оштавили шерым. Так и штало.

— Здесь неподалеку раньше монастырь был, — сказал я. — До аварии. Потом, после взрыва, монахов выселили. Но какое-то время спустя они вернулись. Уровень радиации здесь был не так уж велик, а монах ведь детей иметь не планирует. Так и жили, молились, не мешали никому.

— А первый сверхвыброс…

— Не убил их. Но изменил. Они ведь просили чего-то, вот и выпросили, сколько поднять могли. С тех пор О-сознание для них легенда.

Ухо внимательно слушал, грея лапы у огня. Сказал:

— Давно это было, так. Легенда, да… Но если штаршая вернулась, — он посмотрел на Ингу, — жначит не легенда. Жначит правда. Жначит мир шнова ижменится и мы вмеште с миром… Он ведь уже меняется, да? Шерые больше в нас не штреляют… Шерый, а ты меня говорить звал?

— Здесь проходили сталкеры? — спросил я. — Пятеро. Недавно. Семь, или десять дней назад.

Мутант задумался, уставившись на свои пальцы.

— Не умею дни шщитать. Но недавно проходили, да. До снега ишшо, перед ним.

— Они и были. Снег как раз пять дней назад лег. А куда пошли?

— Туда пошли. — Ухо повернулся, махнул лапищей куда-то на север. — На черное поле. Мы их не трогали, шерый! Не трогали! Они же не черные, не враги.

Мутант был испуган. Похоже ему показалось, что его сейчас обвинят в пропаже группы.

— Не бойся так. Назад они не возвращались?

— Нет, шерый. Не ходите за ними. Черное поле — плохое место. Живым оттуда не придти. Штрашно там. Погибнешь!

— Вот ты и проводишь нас, чтобы мы не погибли.

Бюрер ошарашенно переводил взгляд с меня на Ингу и обратно.

— Мне проводить?! Да как же так!? Мне уж куда же?

— А кто лучше тебя местность знает?

— Никто не жнает.

— Ну вот и сходим тогда.

— Не вздумай отказываться, — сказала Инга и посмотрела на мутанта. Тот охнул.

…

— Быстро прошли. Вот зачем ты к ним пришел, оказывается, — сказал Крюков. — Но обошлись бы и без проводников.

— Не только за этим. Теперь, даже если со мной что то случится, вас пропустят обратно без проблем. При необходимости даже помогут. Проводники из них аховые.

— Тогда зачем ты их позвал?

— Пусть пользу приносят. Они наблюдательны. Иногда не могут толком объяснить, где и почему опасно, но если мы в ловушку полезем, то дадут знать об этом. Да и кирпич они могут метров на сто зашвырнуть, если захотят.

— Лезем, шерый, лезем. В ловушку эту твою и лезем, да! Тошно тебе говорю! — шедший первым Ухо обернулся. — Может вернёмся? Вернёмся, а? Штаршая, пойдёмте нажад.

Инга не ответила. Она старалась не смотреть на мутантов. Зря она так. В конце концов к этим изменениям привела именно деятельность О-сознания. Может быть именно это её и злит — то, что хотели, как лучше, а получилось…

— Сейчас опасность большая? — спросил я бюрера.

— Большая. Маленькой не бывает. Тут, на открытом меште, вшегда опасно. Вшегда. Такие как он, — Ухо показал на Балбеса — опашнее вшего. Но они шейчаш не вылезут. Ваш много, побоятша. Но можно хваталу встретить. Он не побоитшя, нападет.

— Хватала — это кто?

— На человека похож. Только злой. Жаштавляет делать, што он хочет. Прикажывает.

— Контроллер?

— Хваталой зовем. Мы, когда видим его, пряшемся и нашинаем камнями кидаться. Но не вшегда шпрятаться удаетша.

— Они спят сейчас.

— Не вше шпят, шерый! Не вше, да! А там, дальше, мы и не ходим вовсе. Пытались, давно когда-то, там поcелиться, но не вышло. Не вернулись никто. И ваши тоже там пропали. Опашно там, да!

— Вот и посмотрим, что там такого опасного… Смотрите, справа!

Все обернулись. Среди кустов в сотне метров справа мелькали светло-серые тени. Балбес громко гавкнул. В ответ раздался многоголосый собачий лай. Бюреры засуетились, но видя, что дело ограничивается собачьей руганью, успокоились. Балбес тем временем подошёл к ближайшему фонарному столбу, задрал лапу и поставил на нем метку. Лай из кустов сразу стих. Стая оценивала "заявку".

— Вот и все, Ухо. А ты боялся.

— Они што, не нападут теперь? — спросил меня бюрер.

— Нет. Мы для них тоже стая, только странная. А метка на столбе — это для них просто и понятно. Сейчас мы пройдём, они её обнюхают и попытаются перекрыть. У них не получится, порода мелковата. Значит мы больше, сильнее и нас надо бояться. В следующий раз они даже не вылезут.

Вано рассмеялся:

— Полезное дело, когда на стенку высоко писаешь!

— У собак так и есть. Да и у людей в общем тоже, только мы "метки" по другому вешаем.

— …они называются "понты", — буркнул Крюков. — Пойдёмте дальше. Пусть они тут этим столбом любоваться хоть со всей Зоны сбегутся.

— Наоборот, разбегутся, — сказала Инга.

— Что? — не понял лейтенант — Почему?

— Балбес из породы самых первых мутантов. Первыми изменялись породистые, сторожевые собаки. Порода диктовала, что размер важнее всего, поэтому самые первые слепые псы и были такими, как он: под сто килограммов весом. Потом они очень быстро измельчали, потому что для выживания выгоднее не это.

— Поэтому ты его тогда на базу и принесла?

— Да. Удивительно, что порода не выродилась окончательно. Другие прекрасно понимают его превосходство и будут держаться подальше. Увидите: Балбес сейчас вдоль дороги все столбы переметит.

Бюрер, внимательно слушавшие разговор, приободрились. Вообще идти вот так, по неглубокому снегу, в непромокаемой обуви и в теплом комбезе было одно удовольствие. Людям здесь взяться неоткуда, собак мы распугали, бюргеров с собой взяли, иди себе, хоть до периметра… И все-же разведгруппы отсюда не вернулась и до периметра не дошла.

Интересно, не мог ли бюрер соврать? Вряд-ли. Тогда уж скорее сказал бы, что не видел и не слышал никого. Да и вообще сложно это для них. Они думают проще: "Если так, значит так" — самое сложное рассуждение, на которое они способны. А с ложью надо просчитывать последствия. Кроме того, зайди долговцы в их цех, то без стрельбы вряд ли обошлось. Где тогда гильзы и отметины от пуль? Нету их… И ворон нету. Что-то их отпугивает…

— Если группа обошла фабрику стороной, то почему на ТЭЦ они полезли в застройку? — спросил Крюков, тяжело месивший снег. — Почему тоже не обошли?

Что-то мелькнуло в мыслях, когда я посмотрел на то, как он идёт. Что-то на тему зыбучего песка под снегом, или каких-нибудь подвалов, куда можно провалиться. Глубоких таких подвалов. Бездонных. Могут здесь такие оказаться? Я так и спросил у остальных вслух.

Вано показал головой:

— Откуда, слушай? Кто бы их здесь строить стал и зачем они на электростанции? В них же здесь нечего хранить. Можно конечно представить, что они куда то зашли по неосторожности и под ними лестница рухнула, или там перекрытие и они упали.

— Притянуто за уши, да. Есть лучше идеи?

— Слушай, сам все время думаю, да! Понять не могу.

— То, что они не пошли в обход, как раз объяснимо. — я показал рукой на северо-запад. — Там — могильники. Радиоактивный мусор, который вывозили с АЭС, сваливали вдоль дорог и слегка присыпали грунтом. Грунт уже изрядно размыто дождями и кое-где фон не просто опасен, но может прикончить человека за несколько часов. На самих дорогах тоже фонит прилично. Они должны были упереться в радиоактивную местность и резко свернуть.

— Может быть и на ТЭЦ тоже радиация?

— Не должно. Она ведь работала после аварии, ток давала.

— Выбросы могли перекроить картину.

Мы снова замолчали. Понятно было, куда клонит лейтенант. Если мы не найдём следов группы там, куда идём, то где искать дальше? Мне все больше не хотелось заходить на её территорию.

— Ухо, — спросил я бюрера, — если они туда не заходили, то где могли пройти дальше на север?

— Только ждесь, да. Больше нигде не пройти. Нажад бы вернулись, или дальше туда — мутант помахал лапой на восток — ушли бы.

На северо-востоке им делать нечего. Там тоже радиоактивный отвал и местность заболочена из-за близкого соседства с охлаждающим прудом АЭС. Милое, радиоактивное болотце, тянущееся километров на пять.

— Положа руку на сердце: пройти и через эту радиоактивную помойку можно, — сказал я.

— Да? — заинтересовался Крюков. — Как?

— Там севернее проходит железная дорога, по которой на ТЭЦ завозили уголь. Вот она чистая. На неё мусор не валили и аномалий на ней не очень много. Но по ней они вышли бы к болотам, обратно в украинский сектор. Давно бы уже на базу вернулись. На болотах видел железнодорожную ветку, которая проходит неподалёку от базы "Чистого неба"? Вот это она и есть.

— Видел…

— Нет, если они хотели прорваться на север, то путь им был только на эту самую ТЭЦ. Будьте внимательны. Их погубило что-то незнакомое. Ухо, ты слышал меня?

— Шлышал, шерый. Не шпешите. Медленно надо. Смотреть будем, шлушать… Лишь бы не хватала там был, да!

С контроллером мне тоже не сильно хотелось связываться. На шлемах стоит новая пси-защита долговской разработки. Её не успели еще толком проверить, но через средней силы "фантомы" проходить удаётся. Будем надеяться, что и пси-удар мутанта она ослабит.

Долгий собачий вой донесся сзади. Бюреры заоглядывались, вытягивая шеи и пытаясь разглядеть, что там происходит. Балбес негромко гавкнул. Больше никто на это внимания не обратил. Бетонный забор с распахнутыми настежь металлическими воротами был совсем рядом.

…

Сразу на территорию мы не полезли. Поспешишь — людей насмешишь. Я и Вано долго обшаривали биноклями с крыши проходной двор и уходящую в глубину станции дорогу. Крюков караулил, а Инга с бюрерами обошла комнаты. Ни одного следа ни внутри, ни снаружи. Пыль не тронута, снег девственно чист, мертвую тишину тоже не нарушал ни один звук.

— Штемнеет Шкоро, шерый! — сказал Ухо.

— Ну и что?

— Темно будет, вот што!

— Ты же видишь в темноте.

— Выше равно ношью лазить плохо. Плохо, да, шерый.

Тут он прав. Ни один прибор ночного видения не даёт идеальной картинки. Нужно готовить ночевку, но в том то и дело, что мне категорически не хотелось оставаться на ночь здесь.

Я убрал бинокль. Вано, покосившись в мою сторону, тоже. В ответ на мой взгляд он только пожал плечами. Сидевший рядом с нами Балбес шумно почесался. Значит тоже не видит ничего необычного, или тем более: опасного.

— Продвигается, — сказал я, спустившись по лестнице. — Не задерживается там. Разведка — и назад, к проходной. Потом возвращаемся на фабрику по своим следам.

Крюков кивнул, перехватил пулемет поудобнее и мы пошли по дороге между корпусами. Две бетонных дымовых трубы молчаливо подпирали собою темнеющее небо. Мы обошли корпус и сразу же увидели стоящую палатку. Долговцы установили её прямо на краю черного поля угольного склада.

— Внимание всем!

Мог бы и не говорить. Вано уже вытащил бинокль, вгляделся.

— Один рядом с палаткой. Не шевелится. Снег вокруг чистый. Подойти?

Снег, говоришь?.. А чего это снег на дороге и рядом с палаткой не тронут, а вот на угле — ни снежинки? Я задал этот вопрос вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответа не последовало.

— Вано, детектор.

Сталкер кивнул, вытащил прибор и откинул крышку, переводя его в активный режим. Я тоже извлек свой и мы разошлись метров на пять, прощупывая путь перед собой. Крюков озирался, водя стволом пулемета. Балбес, низко опустив голову и нюхая снег, пробежал вперёд, обнюхал труп и гавкнул. Пёс совершенно не был испуган. Мы подошли.

— Ничего не понимаю. Он что, от инфаркта умер, что-ли? Вано, что в палатке?

— Ещё трое. Они спали, потом сразу умерли. Раз — и все!

— Этот, который снаружи лежит, стоял на часах. Ещё один где-то должен быть, их пятеро было. Что здесь произошло?

Я обошел палатку. Ни гильз, ни крови… Детектор тихо пиликнул, потом сразу же еще раз. Аномалия? И тут мне стало понятно, почему на угле нет снега. Он попросту растаял. Уголь был теплым. Так вот что их прикончило!

— Мог бы и раньше догадаться…

— Ты о чем?

В ответ я показал пальцем на черную поверхность.

— Вот, что их убило.

Крюков и Вано уставились в ту сторону, переглянулись, снова посмотрели на меня.

— Поясни, — попросил Крюков.

— Уголь горячий. Под ним аномалии, скорее всего "жарки". Тлеют тихонько, никому не мешают. Уголь на них тоже горит. Образуются пустоты, заполненные угарным газом. Если такая каверна обваливается, то угарный газ выходит наружу, а если ещё и ветра нет, то…

— Ясно! — Крюков кивнул. — Газовая атака. Ни шума, ни запаха. Надышался и привет! Инга, что скажешь?

— Игорь скорее всего прав. Картина характерная. А ведь мы, получается, тоже зря здесь стоим.

— Ветерок от нас.

— А, да. Точно! Оставим их здесь?

— Нам их не вытащить. Но их четверо. Где может быть пятый?

— Может быть испугался и убежал?

— Возможно… Куда?

— Шерый! — бюрер подвергал меня за разгрузку. — Там в доме ешть кто то.

— Кто?

— Не шевелится. Мёртвый.

Вот и пятый долговец нашёлся. Видимо оказался выносливые, успел отползти и погиб уже там. Я кивнул Крюкову и тот потопал к небольшому кирпичному строению. Я тем временем наклонился, осматривая мертвеца.

— Студент, посмотри! — позвал Крюков изнутри здания.

Он чем то встревожен. Я оставил мертвого и пошёл к строению, ступая по следам экзоскелета. Крюков остановился в коридоре и заглядывал в маленькую угловую комнату.

— Что там?

— Присмотрись. Не замечаешь ничего?

— Ну труп…

— Нет. В луче фонаря.

— Ничего особенного.

— Тогда так… Смотри!

Под стволом пулемета загорелся огонёк лазерного целеуказателя. Оптику на ПК ставить нет смысла, но закрепленный под стволом лазер в бою на средних дистанциях очень полезен. Мощь и инерция экзоскелета позволяют бить длинными очередями от бедра и при этом еще и передвигаться. Но целиться при этом сложно, вот и выручает лазер.

Луч пересек комнату, метнулся и в нем ярко вспыхнула тянущаяся к телу от стены стеклянистая нить. Ещё одна, ещё… Да тут целая паутина!

— Вижу. Что это?

— Не знаю. Я чуть не вляпался в него.

— Проверим… Ухо, сюда!

Бюрер, затопотав лапами, сразу оказался рядом.

— Видел такое?

Мутант присмотрелся и подпрыгнул на месте.

— Плохо, шерый! Ошень плохо! Уходить надо. Может быть оно спит, тогда уйдём.

— Что это?

— Плохое. Хищное. Хуже хваталы, хуже всего. Уходить надо!

С этими словами мутант повернулся к выходу и побежал. Я переглянулся с Крюковым. Он пожал плечами. Снаружи вдруг раздался истошный лай Балбеса и сразу же завизжал бюрер. Я выскочил наружу.

Вверх от снега тянулись тоненькие, прозрачные ниточки, похожие на волосы, или на шерсть. Что бы это ни было — оно успело нас окружить и прижимало теперь к угольному полю, к палатке. Оно явно было живым. Ниточки шевелились и явно не от ветра, покачивались в поисках добычи. Те нити, что были подальше от нас, вымахали уже на высоту человеческого роста.

— Шерый, нельзя прикасаться! — вопит бюрер. — Нельзя! Вопьется, схватит, не вырвешься. Парализует. Потом прирастает и высосет вшего. Вшех высосет!

Мы постепенно отступали к парапету. Ниточки подбирались не торопясь. Спешить им было некуда, а вот нам оставалось очень мало времени, чтобы научиться летать. Балбес внезапно дернулся, взвизгнул, шарахнулся в сторону. Три нити тянули на себя клок вырванной собачьей шерсти.

— Игорь!? — крикнула пятившаяся Инга.

Я ничего не ответил. Огнемет бы сюда… Огнемет? Ладно, сейчас организуем!

— Ухо, сюда! Хватайте уголь, бросайте в него.

Бюреры подбежали к парапету, глянули вниз.

— Не шможем, шерый. Нам не поднять много. Не завалим это!

— Не поднять, говорите? Силенок не хватит?..

…

Мои руки ложатся на плечи мутантам и перед ними распахивается бездна, в которую я смотрю постоянно. Холодная бесконечность универсума, частью которого является все силы мира и три маленьких живых искры на краю этой пропасти. Если рядом с тобой Проводник, то в энергии недостатка не будет. Страшно? Конечно страшно! Ничего, переживете.

Бюрер начинают тихо и ритмично ухать. Уголь в яме вспучивается широким горбом. Пласты выворачиваются багровой изнанкой наружу. В небо летят снопы искр. Раскаленный холм поднимается все выше. Потом он с двух сторон переваривается через парапет, рассыпая горячие куски угля. Снег жалобно шипит, а волна идёт дальше и дальше. Бюрер гонят её, как бульдозером, вытянув вперёд руки. Разравнивают прямо по чуть не поужинавшему нами чудовищу. Прозрачные нити быстро втягиваются под снег. Те, что не успели спрятаться, вспыхивают прозрачным, синим пламенем.

Не выпуская плеч бюргеров, я делаю шаг вперёд и мутанты шагают вместе со мною, продолжая толкать перед собою огненную гору. Теперь все совсем просто. Они освоились и осмелели. Мне нужно только поддерживать идущий мимо меня поток силы.

Я отпустил мутантов, когда мы вышли к железнодорожной насыпи. Прошёл ещё несколько шагов по гаснущим под ногами углям, дошёл до рельсов, и тяжело сел. МР5 свалился с плеча, звякнул о камни. Бюрер плюхнулись рядом. Крюков, все это время тащивший на руках Балбеса, поставил пса на землю и тот скуля кинулся ко мне. Я протянул ему руки и пёс принялся лизать ладони.

…

— Шерый! — позвал сидящий на камнях бюрер, — Это как? Што это шейчас, а? Это же весь мир так можно, огнём-то… Можно ведь?

Я кивнул. Можно и весь мир. Надо только знать, как и что делать. Дайте мне точку опоры и я сдвину Землю. Дайте мне пару бюреров… Руки только все в ожогах.

— Вот почему здесь ворон нет.

— Что это было?

У Крюкова голос слегка дрожит. Простительно.

— В смысле?

— Ну волосы эти…

— Я думаю, это какое-то хищное растение. Вроде росянки. Только приспособившееся не мух жрать, а кое кого потолще.

— Оно жрёт, да! — зашепелявил бюрер. — Все сожрет. Шерый хорошо с огнём придумал. Вовремя.

— А вы чего молчали, что оно здесь есть? — прикрикнул на них лейтенант.

— Мы не жнали! — замахал лапами Ухо. — Мы не ходим шюда. Откуда знать, да? Пойдёмте отшюда?

— Хорошая мысль. Студент, ты как? Что с руками?

Я посмотрел на ладони, потом показал их лейтенанту. Волдыри Балбес уже слизал. Кожа была ярко-красной, по ней стекала сукровица.

— Ого! Как же ты терпел?

— Большой боли и не было. Легко отделался.

Я снова подставил руки Балбесу.

— Сейчас перевяжем.

— Не надо. У слепых псов в слюне чего только нет. Ожоги, язвы — они все могут друг на дружке зализать. Вано когда с простреленными ногами в медпункте валялся, пес его тоже лечил. Сейчас кровь идти перестанет — и пойдём.

— А оно за нами не погонится? — спросил Вано.

— Нет. Чем ему бегать? Где выросло — там и ловит добычу.

— Ни разу не видел такого.

— "Есть многое на свете, друг Горацио…" Ладно, пойдёмте. Пройдём по насыпи. Назад возвращаться мимо этих труб меня нисколько не тянет. Лучше уж крюк через болота, чем туда.

 

Часть вторая

#_20170826235206_1.jpg_0

— Отметка на радаре. Приближается. Не опознается.

— Вызываю диспетчера. Диспетчер, ответьте!

— Тридцать километров. Идёт курсом перехвата.

— Диспетчерская, ответьте!

— Сема, бери управление. Бери!

— Спокойно, взял. Что за паника? Мы в бесполетной зоне.

— В том то и дело, что в бесполетной. Посторонних здесь быть не должно, да и нас тоже.

— Пассажирам — пристегнуться! Повторяю: пассажирам пристегнуться!

— Вон он!

— "Грач". Что ему надо? Блин, в хвост заходит!

— Вираж, Сема! Уводи машину, он будет стрелять!

Маленький пассажирский самолетик, подчиняясь приказу штурвала, лег на бок, пытаясь выйти из сектора обстрела штурмовика. Воздух слева от кабины вспороли белые жгуты. В следующее мгновение Су-25 с ревом турбин проскочил мимо.

— Не попал?

— Попал. Рули плохо слушаются. Правого движка нет.

— Уходи со снижением.

— Куда?! Там аномальная зона.

— Значит садиться будем. Снижайся, говорю!

— Где штурмовик?

— Не вижу. Радар в снегу. Мы уже в аномалии.

— Выпускай шасси.

— Не выходят!

— Чёрт! Пассажирам — приготовиться к аварийной посадке!..

Студент

Эта теплушка повернулась нам очень вовремя. Видимо когда-то это был ремонтный состав. Платформа с запасом шпал и рельсов, за ней — вагончик для ремонтников. Все было приспособлено для удобства работавших здесь когда-то людей. Даже туалет был. Мы вышли к ней поздно вечером и расположились на ночлег.

После того, как мы нашли пропавшую группу " Долга", поспать так и не удалось. Шли по насыпи всю ночь, а потом весь день, выходя в более-менее знакомые места. Останавливаться раньше было нельзя. По сторонам серьёзно фонило и за много лет радиоактивную пыль нанесло ветром и на насыпь. Из активной зоны вышли только вечером, а еще через час я вывел группу к этому разъезду. Бюреры, которые радиации не боялись, отчалили ещё ночью, на каком то переезде, откуда к их фабрике шла прямая дорога.

Инга бросила на пол теплушки спальник, накрылась палаткой и буквально вырубилась, сразу провалившись в сон. Чуть позже её примеру последовали Вано и Крюков. Между ними свернулся клубком на досках Балбес. Я остался караулить.

Вообще-то это место явно посещалось людьми не так давно. Кто-то здесь ночевал, вероятно ещё до снега. На полу остались следы ботинок, окна были протерты, а рядом с печкой лежало несколько поленьев. Зажигать её я пока не стал, но поджег таблетку сухого спирта и заварил чай. Ближе к утру из под палатки вылез Вано, зевнул пару раз и сказал мне, чтобы я шёл спать. Я не стал спорить, снял ботинки и, забравшись на нагретое место, сразу уснул. Сквозь сон я слышал, как Вано ходит от окна к окну.

Утром меня разбудил запах каши. В печке шипел огонь. Инга помешивала гречку в котелке, по вагончику распространялся ядерный запах тушенки. Было довольно тепло. Вано опять дрых на скамейке, подложив под голову руку. Крюкова нигде не было видно, а его экзоскелет стоял у стены. Я выбрался из под палатки, скатал её и убрал спальник.

— Как у тебя руки? — спросила Инга.

Я посмотрел на ладони. Вчерашняя корка исчезла. Вместо неё была тонкая, розовая кожа.

— Терпимо. Ещё день-два и будет нормально.

— Я испугалась за тебя, когда ты бюргеров вел. Сложно было?

— Нет. Это… как будто я у костра стоял и надо было теплом поделиться.

— Опасно.

— Это точно. Если через себя слишком много энергии пропустить, то поджаришься. Но наверное не опаснее, чем мутанта за мозги держать? А лейтенант где?

— С обходом пошёл. Заодно дров прихватит. Мы дневку решили сделать, надо отоспаться.

— Вышли бы на Кордон — отоспались бы. Впрочем спешить некуда. Завтра выйдем.

— Изрядный мы крюк сделали.

— Бывало и не такое. Как там каша?

— Давай котелок. Вано! Готово, просыпайся! Выгляни, позови лейтенанта.

Крюкова, однако, звать не пришлось. Держа в руках здоровенную охапку веток, он ввалился в дверь и свалил дрова в тамбуре. Я уселся с котелком за столик. Сейчас подкрепимся и можно будет ещё поспать…

Скамейка подо мною ощутимо вздрогнула. Я посмотрел на смотрящего в окно лейтенанта и тоже повернулся. Мимо насыпи, ломая кусты, с грохотом проехал на пузе самолёт. Вот так всегда! Только соберешься поесть — и обязательно кого то принесёт к обеду.

Помешивая кашу, я смотрел на самолёт. Удачно они сели. Очень удачно. Ещё сотня метров — и въехали бы прямо в "туман". Не смертельно, но чихали бы долго. Вано наконец поднялся, одел сапоги и выглянул.

— Пойду встречу их, да? А то сейчас высадятся прямо в "трамплин".

— Сходи. Может там и в живых-то внутри никого нету?

— С чего бы им умереть? Сели удачно, не загорелись.

— Проверь, мы прикроем.

Крюков переставил к окну пулемет и приоткрыл створку. Внутрь теплушки ворвался холодный ветер. За ночь изрядно похолодало. Градусов десять мороза, наверное. Зима начинается… Я отправил в рот ложку каши, решив не дожидаться, пока она остынет. Крюков последовал моему примеру и мы вместе наблюдали, как Вано обходит " трамплины".

Когда он подошёл к самолету, на борту откинулась дверь.

…

— Шли на восток. Радар показал, что приближается самолет. Попытались связаться с диспетчером, но связи не было. Я начинал служить в военной авиации, мне отметка сразу подозрительной показалась. Так оно и вышло. Штурмовик это был, Су-двадцать пятый. Мы бы ушли от него, скорость у нас была даже больше, но он успел выйти на дистанцию стрельбы и обстрелял нас из пушки. Попал в левую турбину. Со второго захода он бы нас прикончил. Мы ушли в вираж, он проскочил мимо, "Грач" — машинка не слишком маневренная. Сюда он за нами не рискнул. Сели аварийно…

Банальная история. Летел маленький, частный самолетик, воздушное такси. Его сбили. В экстратерриториальной зоне, находящейся под прямым контролем особого исполнительного комитета Организации Объединённых Наций. С кем не бывает? Я бы не поверил этому пилоту, но рваные дыры в фюзеляже говорили сами за себя.

Зачем? Если тебе нужны пассажиры, то дай через авиадиспетчера команду сесть на любой доступный аэродром. Сбивать-то к чему? Если пилот все-таки врёт… А зачем ему врать? И выглядят они все ошарашенно.

В теплушке было не протолкнуться. Пассажиры: средних лет мужчина в дорогом с виду костюме и молодая женщина, тоже одетая в деловом стиле, грели руки у печки, пока пилот рассказывал свою историю. Мужчина был вроде бы знаком с виду. Где-то я его видел… Или нет? Может быть, похож на кого то? Ладно, сами представятся.

— Ну а что теперь делать собираетесь? — спросил пилота Крюков.

— Рация не работает, но нас будут искать. Надо только дождаться спасателей, — ответил тот.

— Как раз до весны и прождете.

— Почему? Мы не должны были глубоко залететь внутрь. До границы отсюда километров пять должно быть.

— Даже меньше, — кивнул лейтенант. — Вот только спасать-то вас никто не кинется. Ради четырёх человек рисковать десятком? Не будет этого. Разве что договорятся с местными сталкерами, но это тоже время займет. А самим вам выходить по болотам — идея не самая лучшая.

— Короче! — подал голос сидевший у печки. — Во сколько обойдётся выбраться отсюда?

— Деловой разговор, — кивнул Крюков.

— Не спеши подписываться, — сказал я.

Долговец недоуменно посмотрел на меня.

— Они сюда не сами с неба упали. Их сбили. Если мы сейчас просто выведем их к периметру, что не сложно, там найдется, кому их перехватить.

— Думаешь?

— Уверен. Если у кого-то хватило влияния поднять на перехват боевой самолёт, то уж на земле-то им встречу точно организуют. И нам заодно.

Крюков задумался. Военные на периметре "Долгу" обычно не враги и ситуация была для него непривычной. Я продолжил:

— Их наверняка будут ждать на всех ближайших блокпостах и, что еще хуже, есть люди, которые могут преследовать их и внутри Зоны.

— Кто? Бандиты?

— Примерно в сотне километров отсюда расположена база "синих касок". На базе — батальон спецназа. Их функции: охрана и сопровождение представителей ООН, ученых, корреспондентов и так далее. Они обучены выживанию в Зоне, хотя и избегают пересекать периметр без необходимости. Их знания конечно уступают сталкерским, но зато они — солдаты. Если будет нужно, они смогут действовать здесь. Сталкеры и вообще любой человек в Зоне для них не более, чем мишень, а по боевой подготовке среди нас их превосхожу только я.

— Думаешь, за ними — Крюков кивнул на пилотов — пошлют спецназ?

— Возможно. Если бы я поставил себе цель уничтожить их любой ценой, то…

— Ясно. Твои предложения?

— " Монолиту" они безразличны. Оставить их здесь и уходить.

— И что? Пусть выбираются, как хотят?

— Они не выберутся. Единственная их надежда — это какое нибудь чудо. Сам посмотри на них, далеко ли они уйдут в этом прикиде?

Крюков посмотрел. Да, не далеко они уйдут, это точно. Особенно вот эта, которая в юбочке и туфельках. Мои глаза встретились с глазами женщины. В них стоял страх.

— Я конечно могу ошибаться насчет спецназа. Может, и не поднимут их по тревоге, а если поднимут, то чтобы спасать, а не чтобы ликвидировать (хотя это будет первый на моей памяти случай, когда они спасают не учёных, а обычных гражданских). Просто привык на худшее всегда рассчитывать. Мы можем добраться до базы "Чистого неба" и прислать помощь. Им принесут одежду и выведут отсюда. Болота местные сталкеры знают отлично.

— Пока мы ходим, их найдут и убьют.

— Я же сказал: я рассматриваю самый худший вариант. Не факт, что их будут именно убивать и не факт, что за периметром на них пойдет охота. В любом случае это обычные, человеческие проблемы. Если мы их потащим через всю Зону, в сектор "Свободы", это будет не менее опасно.

— Нет, ты прав. Там нас ничего хорошего не ждет, — сказал пассажир. — Если выходить отсюда, то только на восток, или на север.

— Тоже думаешь, что попробуют завершить начатое? — спросил его Крюков.

— Да. Я даже знаю, кто все это затеял и организовал. Этот человек прав: влияния хватит, чтобы продолжить охоту.

— А сам ты, кстати, кто?

Пассажир ответил и я сразу вспомнил, откуда я его знаю. Газеты в Зоне обычно используются утилитарно, но перед этим они все-таки прочитываются, вот фотография в памяти и застряла. Что называется: владелец заводов, газет, пароходов. Чего же тебя понесло на самолетике-то? Не ждал, что кто-то обидеть попытается?

Собственно сама фамилия ничего не меняла в раскладе. Будь ты хоть трижды олигарх — попробуй-ка, купи здесь хоть один патрон на свою кредитку. Ботинки ради тебя тоже никто не снимет и комбез свой тебе не отдаст. Здесь, в вагончике, тепло и сухо, а снаружи мороз и снег. Для слепых псов и химер твоя задница — точно такой же протеин, как и любая другая и твоей фамилией они интересоваться точно не станут. Добро пожаловать в реальный мир.

— Слушайте, нельзя же так людей бросать, да! — сказал Вано.

Крюков кивнул, соглашаясь. Инга тоже. Я вздохнул и вытащил из кармана комбинезона карту.

— Ладно, давайте смотреть… Вот блокпост, через который Лось вывез весной в Москву тушу химеры. Дорога тут только одна. Другие заболочены и непроходимы, вернее проходимы на коротких участках. Если спецназ подключат, то входить они будут именно тут. Мы — вот здесь. Железная дорога идёт на юг, до моста Преображенского. Там тупик. Зато вот здесь, немного севернее, есть переезд, который спецназ наверняка перекроет, то есть путь на юг для нас закрыт. Жаль, могли бы выйти к "Янову", а там — ищи нас хоть по всей Зоне.

— Студент, а что, если выброс начнётся? — спросил Вано.

— А что? Таблетки есть. Примете их.

— Нет, я не о том. Военные что будут делать?

— Ничего. Пойдут дальше. Вано, у них наверняка у всех "глушители". Выключать они их не будут. Какое-то время им пси-поле не страшно.

— Ясно.

— Ну раз ясно, то у нас вариантов не много. Вот атомная станция. Уходим туда, оттуда в Припять. А дальше начнётся самое интересное…

— Когда выходим?

— Как только их немножко приоденем. В таком виде они на самом деле далеко не уйдут.

— А если "порталом"? — Вано смотрит на меня с надеждой. — Говорили, ты можешь.

— Могу. Но "портал" можно провесить от центра к периметру. В обратном направлении все не так просто. И пройти через него смогут только сталкеры. Они — часть Зоны. Тебя я смог бы переправить, этих людей — нет.

— Вах! А хотя бы одежду для них?

— Рядом с одеждой должен быть тот, кто может открыть "портал". В Зоне это могут сделать двое. Оба сейчас рядом с тобой.

Вано поглядел на меня и на Ингу и кивнул.

— Тогда надо посмотреть, что у нас есть, да?

Я кивнул и потянулся к укладке Крюкова.

Так… Что тут у нас? Ботинок запасных конечно никто не припас. Зато есть носки и есть комплекты термобелья. Носков довольно много. У Вано даже шерстяные нашлись. Перчатки тоже есть. Я снял свои, отдал их пассажиру.

— Держи, Буржуй. Две пары носков на ноги, а термобелье надевай прямо на костюм. Смешно получится, зато теплее, чем под низ.

— Это обязательно?

Он поморщился, осматривая черные кальсоны. Ну да, стиранные. Где мне для него новые взять?

— Смотри сам. Пройти нужно десять километров с хвостиком. Уйдёт на это от пяти до десяти часов. На улице минус десять.

— Понятно…

Во, молодчик! Сам догадался брюки в носки заправить. Я его тяжелее килограммов на десять, так что жать не будет. Получился этакий ниндзя, с заметно выступающим на заднице пиджаком. Для полного сходства я отдал Буржую подшлемник, чтобы уши не мерзли. Пилоты обмундировались примерно так же. Эти дойдут. Теперь женщина… Туфельки, колготочки… Не годится. Я вытащил из спальника вкладыш, отдал Инге и сказал, что надо делать. Через полчаса на ногах у Секретарши были вполне добротные обмотки. Немного на мумию похоже. Туфли на них конечно уже не налезли, поэтому из того же самого вкладыша и скотча Инга соорудила подобие опорок. До АЭС это должно было продержаться.

Я в последний раз осмотрел эту сбродную команду, которую нужно было как-то протащить через всю Зону и улыбнулся про себя. Хорошо, что зима на дворе и людей вокруг мало, а то бы сталкеры анекдотами на год вперед были обеспечены.

— Ладно, — сказал я. — Выходим сейчас. Доберемся до нашего опорного пункта, там подберем что нибудь менее забавное.

…

Солнце уже садилось, когда к теплушке подошли несколько человек в зимнем, сером камуфляже. Старший произнёс несколько слов в рацию, выслушал ответ и махнул своим людям рукой на вагончик и на самолет. Группа разделилась. Пятеро отправились к самолету, еще трое прошлись вдоль насыпи. Пока они осматривались, подошло еще одно отделение, которое сразу заняло теплушку. Снова загудел огонь в печке. Солдаты располагался на ночлег. Командир выслушал доклады о том, что в самолёте чисто, а от насыпи на восток уходит цепочка следов, кивнул и приказал отдыхать. Он не слишком огорчился тому, что опоздал. Беглецы далеко уйти не могли. Они вынуждены будут обходить аномалии, а он пойдёт по их следам. Выйдет с рассветом, к обеду догонит.

Буржуй

— Куришь, Буржуй? — спросил тяжело топавший сзади сталкер.

— Не охота пока. А почему клички сразу? Я ведь сказал, как меня зовут.

— Это старая примета, — на ходу он вытащил из кармана разгрузки пачку сигарет и закурил. — Чем меньше Зона слышит твоё настоящее имя, тем для тебя лучше.

Я хмыкнул.

— Не удивляйся, — продолжил сталкер. — Тут все суеверные.

— Я и не удивляюсь. Не этому, по крайней мере. Это тут в порядке вещей?

— Что?

— Вон то дерево.

— А-а-а… — сталкер мельком глянул в сторону свитой в штопор елки. — Да, это дело обычное. Бывают и экзотичнее формы. Если аномалия на одном месте долго держится и дерево сквозь неё прорасти успевает, то может вообще чудо получиться. На Затоне, к примеру, есть несколько сросшихся в виде купола деревьев. Под ними "кислотный туман", причем дерево поддерживает тень, без которой "туман" давно бы выдохся, а тот отпугивает мутантов. Симбиоз своего рода.

— И что, всем сразу клички дают?

— Всем. Мародеры конечно с этим не заворачиваются, но старые сталкеры в приметы верят, почитай, все.

— Как вы тут вообще живёте?

— А что? Жизнь, как жизнь. Где-то опаснее, зато и честнее, что-ли… Аномалии можно научиться обходить, а от мутантов — отстреливаться. Зато если перед тобой бандит, то ты точно знаешь, что он бандит, а не как там, за периметром, хрен поймёшь.

Приводы экзоскелета сталкера тихо и ровно гудели. Первый раз я видел такую машину в действии. Действующие образцы мелькали иногда на оружейных выставках, но они всегда питались от кабеля, или за ними ехал ящик с аккумуляторами. Здесь же питание было явно автономным. Сталкер докурил сигарету, но захлопывать забрало шлема не стал, только перехватил висевший на груди пулемет поудобнее.

— Я, кстати, лейтенант Крюков, — сказал он.

— Без клички?

— У нас, в "Долге", это не принято. Впереди идут Вано и Студент. За ними — Инга. У неё прозвище: Сестра, но можно и по имени звать, она не обидится. А вон тот зверь — Балбес.

— Не пойму, это собака, или нет?

— Мутант. Слепой пёс. Его из рейда притащил, со сломанными лапами. Подлечили, он так и прижился на базе.

— Здоровенный…

— Обычно они такими не вырастают, бывают меньше раза в два. Этот сейчас и снорка задавит без труда.

— Кого?

— Снорка. Тоже мутант такой. Пакостная тварь, ночной хищник. Если не повезёт, мы их встретим. Посмотришь сам.

— Лучше бы повезло.

— Ага. Отстреляемся, конечно, но патронов жалко. Да сейчас уже зима, они в основном в спячке, по подвалам.

Я посмотрел на пулемет, казавшийся игрушкой в лапах экзоскелета. Когда уж разговор зашёл о мутантах, мне в голову пришла мысль об оружии.

— А оружие нам можно купить?

— Зачем? — Крюков даже удивился слегка, поднял брови.

— Хотя бы от мутантов отбиваться.

— А как ты определил, от кого отбиваться надо, а кто сам от тебя убежит? Или ты думаешь, что у мутантов на лбу написано, что в них стрелять надо?

— Не знаю.

— Тогда зачем и оружие? Чтобы вы в нас же случайно дырок наделать?

— А если нападут?

— Если нападут, то у Вано дробовик. Дробь летит метров на сто. У Студента "Хеклер", метров двести — верная смерть в его исполнении. Ну и я на километр достану. Все дистанции перекрыты и новичкам давать оружие нет нужды. Да и нет у нас лишнего.

— Но так-то можно купить его?

— Конечно.

Впрочем с наличкой у меня сейчас проблемы. Сотни две евро, немного фунтов и долларов… Кредитки есть, но где я здесь банкомат найду?

— А сколько пистолет стоит? ПМ, или ТТ.

— От состояния зависит. От сотни примерно цены начинаются.

— Долларов?

— Да. Автомат — от трёх сотен. Ружья охотничьи подешевле. Если хлам, то можно и за двадцатку сторговаться.

— Уже легче. В долг, насколько я понял, здесь верить не принято?

— Это точно. Да не заморачивайся ты на эту тему. Пока Студент здесь, нам и пулемет не сильно нужен.

— Изрядно стреляет?

— Не то слово. Вот был случай…

В этот момент Студент остановился. К нему подошёл Вано и они по очереди смотрели в монокуляр, о чем то разговаривая. Потом Студент резко свернул к деревне.

— Что там у них было? — спросил я.

— Аномальная зона впереди. Не пройти. Придётся через этот поселочек топать.

— Там что, опасно?

— В Зоне безопасных мест нет. Тут только на кладбищах тишина и покой. Но в посёлке и люди могут оказаться, и ещё кто-нибудь.

— Бандиты?

— И бандиты тоже. Умный человек не станет сразу с тремя группировками связываться. Но нас не много, могут и осмелеть. В застройке я иду первым.

Крюков опустил на лицо маску. Теперь на меня пялились два вытянутых стеклянных "глаза". Из под выпускной мембраны с сипением вырывалось дыхание. Лейтенант ускорил шаг, а Студент наоборот остановился и оказался в хвосте колонны, рядом со мной. Автомат он перевесил на левое плечо, а на его правой руке я с удивлением разглядел медный кастет.

— Кастет?

Он кивнул и сказал:

— Кровосос всегда атакует последнего. Из автомата можно и не успеть. Ты иди, иди…

Сам он, то и дело оглядываясь, пошел метрах в пяти сзади. "Кровосос"? Еще одно местное страшилище? Меня так и тянуло прижаться поближе к шедшим впереди. Двое сталкеров, идущих впереди, разошлись по сторонам дороги. Инга сняла с плеча карабин. В таком порядке мы и вошли в посёлок.

Я разглядывал брошенные одно- и двухэтажные дома дома. Построены они были добротно и выдержали двадцать лет после выселения в большинстве своём вполне достойно. Лишь кое-где осыпалась штукатурка и провалились крыши. В принципе здесь вполне можно было бы и жить.

Снег на дороге был не тронут. Но только я хотел обратить на это внимание сталкеров, как справа, сзади что-то мелькнуло. Я еще оборачивался, когда все уже кончилось. Взмах руки Студента был почти незаметен, но белая, сливающаяся со снегом, человекообразная фигура с визгом опрокинулась на спину. Брызнула кровь. Мутант мгновенно перевернулся и на четырёх лапах метнулся к обочине. Снег взлетел вверх и он, цепляясь за землю когтями, скрылся за углом дома. Студент смотрел ему вслед, даже не сделав попытки прицелиться из автомата.

— Это и был кровосос? — спросил я.

— Да. Пошли.

— А почему ты не стрелял? Не успел?

— Он больше не угрожал никому из нас.

Ничего себе, "не угрожал"! Я ничего не понимал. Это же мутант. Не угрожает нам — будет угрожать другим. Или эти мутанты как то оценивают отношение к себе? А может быть Студент просто патроны бережет? Только я успел утвердиться в этом предположении, как он тихо свистнул и жестом подозвал пулемётчика.

— Присмотрись, — сказал он. — Пятый дом от нас. Дальний угол. В метре от окна. Видишь?

Тот внимательно смотрел вдоль улицы.

— Нет.

— Целься под окно.

— Понял…

Пулемет с оглушительным грохотом выплюнул короткую очередь. Это только в фильмах оружие стреляет негромко, так, чтобы не глушить речь актёров, а в реальной жизни у меня сразу заложило уши. Жанна взвизгнула и закрыла уши ладонями.

От угла дома взлетела выбитая пулями кирпичная крошка. Но пули не только раскрошили кирпич. Штуки три срикошетило от кладки и ещё одна человекообразная фигура с воем отвалилась от стены и рухнула в кусты. Пулеметчик дал ещё пару очередей. Нет, все же проблема экономии патронов перед ними не стояла. Попал ли он в мутанта еще раз, было непонятно.

— Как ты его заметил? — спросил пулеметчик.

— У кустов ветки отклонились. Пошли дальше. Больше они не рискнут напасть.

— А многовато их тут развелось.

— Да, лучше сюда не заходить. Но выхода не было. Давай вперед, не торопясь.

Все-таки было и третье нападение. На этот раз мутант бесшумно свалился с крыши и напоролся на короткую автоматную очередь Студента. Пули отшвырнули кровососа на обочину. Он дернулся, попытался ползти, но вторая очередь пригвоздила его к земле. Мутант перевернулся, взревел, растопырив щупальца вокруг рта и задергался в агонии. Автомат рявкнул в третий раз, добив его. Студент сменил магазин. Балбес подбежал к кровососущих, обнюхал его, забрал лапу и оросил желтой струей.

Я во все глаза смотрел, как шкура мертвого мутанта быстро меняет цвет с белого на чёрный. Вот, значит, как они прячутся. Мимикрия, как у хамелеонов.

— Что это за осьминог у него на морде? — спросил один из пилотов.

— Он ими рыбу ловит, — ответил Студент. — Лежит на дне, где-нибудь в речке, растопырит их и так рыбачит. Лягушек ловит, ракушки из ила добывает… Эти, видимо, не успели к зиме жира набрать, вот и вылезли.

— Значит в речки здесь лучше не лезть?

— Почему? Можно. Только пару гранат перед этим лучше кинуть. А ещё лучше — "батарейку".

— Тьфу! Вот же нечисть. А кто здесь еще водится?

— Много кого. — Студент снова оглянулся. — Вы долго стоять собрались?

Пилоты, поддерживая Жанну, которая была в полуобморочном состоянии, наконец-то продолжили движение. Я двинулся следом.

После пары поворотов по улицам появились пятиэтажные хрущевки. Улица стала шире. Снега здесь почти не было, идти стало легче. Вскоре Вано вывел нас на главную площадь посёлка. Здесь когда-то горел Вечный Огонь. Собственно он к моему удивлению и сейчас горел: из черной пятиконечной звезды, лежавшей на земле, вырывался длинный язык пламени.

— Вот то место! — крикнул Вано.

Студент кивнул. Мы пошли через площадь к мемориалу. Вано сунул руку в карман, покрылся в нем и что-то кинул перед собой. Вспыхнул ещё один огненный факел. Кажется мы шли прямо в аномалии, но сталкеры не выказывали никаких признаков колебаний, остановившись совсем рядом с пламенем.

— Привал, — сказал Студент. — Располагайтесь на ступенях, они тёплые.

Он помог Крюкову снять поклажу. Я осматривался. Вано постелил подстилку прямо на гранитную плиту, уселся и достал пачку печенья из рюкзака.

— Лови, да!

Пачка, а за ней и вторая, полетели в сторону пилотов. Нам с Жанной тоже досталось по одной. Похоже, что здесь это был самый распространенный вид обеда. По кругу пошла фляга с водой.

— Как это он горит? — спросил я, кивнув на огненную струю. — Там что, до сих пор газ есть?

— Нет, конечно. Газ давно кончился, — ответил Вано, хрустя печеньем. — Это "жарка".

— Как-как?

— "Жарка". Аномалия такая. Пальцы не суй в неё, да. Их здесь вокруг много. Потрогай ступени.

Я прикоснулся к границу. Он был тёплым. Понятно, почему Вано сидит на тонкой подстилке, не боясь простудиться. Однако так можно сесть прямо на аномалию.

— А как определить, где они?

— Детектором. Вот таким.

Вано поднял небольшой прибор с зелёным экраном, потом снова убрал его в сумку на поясе.

— Значит под задницей не загорится? Это хорошо.

Я тоже сел на ступени рядом с Вано.

— Нет, не загорится. Вон там ближайшая. Смотри.

Он достал из кармана болтик, подбросил его на ладони и катнул по граниту. Шагах в пяти снова вырос огненный язык.

— Вот она.

— Ага… Нам долго ещё идти?

— Если все хорошо будет, то часа три. Две трети пути уже прошли. Срезали через город. Тут опасно, конечно, но если обходить с другой стороны, то пришлось бы в поле заночевать. А это плохо, у вас ведь спальников нет.

— Да уж, не запаслись. Кто бы знал, что так получится?

— Зачем вас обстреляли? — спросил Вано, хрустя печеньем.

— Сбить хотели.

— Это точно. А кто приказал это сделать?

— Знать бы…

В общем то я догадывался, кто отдал приказ. Не так уж много людей в курсе моих последних сделок и распоряжений и при этом обладают нужными возможностями. Людей, которые знали, каким рейсом я полечу, еще меньше. Дайте мне только отсюда выбраться!..

— Нет, ну беспредел же! — сказал Крюков. — Прямо как у нас раньше военные на сталкеров охотились с вертолетов.

Я тем временем присматривался к небольшому темному кругу, почти невидимому на ступенях. Интересно, что будет, или в него ветку кинуть? Проверять я не стал, но спросил:

— А та почему горит постоянно?

— Кто её знает?

— Это как раз понятно, — сказал Студент. — Там, в звезде, кусок газовой трубы. Воздух в неё заходит, раскаляется и выбрасывается вверх. При этом само его движение приводит к постоянной активности аномалии. Поэтому она и не гаснет, и не перемещается никуда. Вообще практически любая стационарная аномалия из тех, что я знаю, привязана к каким то особенностям местности. Вот например "разлом" рядом с "Юпитером". Там под холмом был склад с боеприпасами. Они в один прекрасный день сдетонировали. Холм вскрыло. На месте взрыва образовалось несколько "жарок", а так как там полно каверн, они горят постоянно.

— Откуда они энергию берут?

— Это сложный вопрос. Ответить просто не получится. Но если кратко, то в аномалиях нарушаются физические законы. Например "жарка" нарушает второй закон термодинамики. В нормальных условиях в замкнутой системе энтропия либо увеличивается, либо остается неизменной. В "жарке" же она постепенно уменьшается, а потом увеличивается скачком. При этом происходит разрядка аномалии в виде огненного столба. Вот как та, — Студент показал на металлическую пятиконечную звезду из которой вырывалось пламя.

Я замолчал, пытаясь переварить полученную информацию. Нет, я конечно знаю, что такое термодинамика, учил физику в университете, но когда это было? Однако эти парни хорошо в ней разбираются. Надо думать, что здесь это помогает выжить.

— Ну что, отдохнули? — спросил Студент. — Ещё десять минут — и поднимаемся.

— У меня ноги болят, — пожаловалась Жанна.

Сталкер удивленно посмотрел на неё и сказал:

— Мадам, вы конечно можете остаться и заночевать здесь. Отдохнете, догоните нас. А нам, к сожалению, надо идти. Спецназ уже давно перешёл периметр. К вечеру они выйдут к самолету, потом по следам пойдут за нами и пойдут быстро, потому что будут видеть, где прошли мы. Для нас встреча с ними закончится плохо.

— Ладно уж…

Жанна посмотрела на меня и со стоном поднялась. Вано поддержал её под локоть, но она выдернула руку. У меня ноги тоже болели. Для такой ходьбы мои полуботинки предназначены не были.

— Куда мы все-таки идем? — спросил я.

— У нас здесь неподалёку есть опорный пункт, — ответил Студент. — там нас будут ждать.

— Ваши люди?

— Да. Там отдохнем и определился, что делать дальше. Если спецназ после обыска самолета вернётся к периметру, то можно будет связаться со сталкерами и вас выведут из Зоны. Это будет означать, что вас искали, чтобы спасти. Но если они пойдут за нами, придётся принимать бой.

— Вы нам хотя бы дадите оружие?

— Нет. У меня нет лишнего, да и пользоваться им вы толком не умеете. Или ты всерьез считаешь, что сможешь вести бой со спецназовцами, которых к тому же намного больше, чем нас?

— Всегда есть шанс, что оно пригодится.

Студент не ответил, видимо он считал, что сказал все.

— Ты же видел, как кровосос нападает, да? — спросил меня Вано. — Чем бы тебе ружьё помогло? Ты поднять его не успеешь, как тебя уже загрызут. И случайную пулю поймать тоже никто не хочет. Студент прав.

…

Следующие часы слились для меня в один долгий марш-бросок. Улицы сменялись пустынями, пустыри — занесенными снегом дорогами, вдоль обочине которых шелестела под ветром сухая трава. Дороги снова превращались в улицы. Мы шли, иногда возвращались по своим следам и обходили зоны аномалий. Тихое попискивание детектора в руке Вано время от времени становилось громче и мы снова сворачивали. Солнца не было видно, над головой висела серая мгла. Я совершенно перестал понимать, куда мы идём и лишь старался помогать Жанне, поддерживая её под локоть. Когда Вано свернул к какому то подъезду, я уже не удивился. Подумал, что сейчас опять придётся срезать путь через чью то квартиру на первом этаже. Но вместо этого мы вошли в теплую комнату.

В углу в железной печурке потрескивали дрова. Горела свеча, немного рассеивая полумрак, а на диванах сидели трое в таких же, как у Студента, серых комбинезона и бронежилетах. Двое из них, похоже, спали. Третий повернул голову, посмотрел на нас и снова уставился в окно.

— Располагайтесь, — сказал Студент сзади. — Вон там сумки, в них одежда и обувь. Разбирайте, что кому подойдёт. Вано, у тебя свечи в рюкзаке были, зажги еще пару.

Крюков ушел в соседнюю комнату и вернулся уже без экзоскелета. Пилоты тем временем вытащили и разложили на диване ворох одежды, а Сестра поставила на печку котелок с водой и подбросила дров.

Так, что тут у нас? Какая-то спецодежда, не зря Жанна морщится. С какого склада они все это вытащили? Зато все теплое с виду. Фуфайки, джинсы, свитера… Вот эти мне кажется будут в самый раз. Я прикинул штаны к поясу и ушёл в соседнюю комнату переодевается.

Все действительно пришлось практически в пору. Светло-серая куртка на ватной подкладке не стесняла движений, джинсы нигде не жали, в кармане куртки нашлась вязаная шапочка и я без сожалений оставил тут же на вешалке рядом с экзоскелетом Крюкова свой костюм от Версачи.

Выйдя, я протянул Студенту его термобелье и балаклаву. Он взял их, свернул и не глядя сунул в рюкзак. Пилоты тоже ушли переодевается, а Жанна все никак не могла выбрать и беспомощно смотрела на раскиданные по дивана вещи.

— Что, Зануда, слишком большой выбор? — насмешливо спросила Сестра.

— Не то слово… Что? Как вы меня назвали!? — до Жанны только сейчас дошло, что её назвали не по имени.

— Вах! — Вано рассмеялся. — Точно, Зануда.

Жанна возмущенно фыркнула, схватила в охапку несколько вещей, сунулась было в "раздевалку", но ей пришлось ждать, пока не переоденутся остальные.

Во второй сумке оказалась обувь. Я быстро подобрал себе сапоги и портянки. Срочную в армии я служил давненько, но навыки не забылись. Байковые портянки я намотал мгновенно, за что удостоился одобрительного взгляда Крюкова. Сапоги пришлись впору.

— Да, так гораздо лучше. А это что?

— Рюкзаки. И спальные мешки, — ответил лейтенант.

Ну да, так и есть. При взгляде на спальник меня сразу потянуло в сон. Крюков заметил это.

— Буржуй, если хочешь — ложись спать на кровать в соседней комнате. Там прохладно, но спальник теплый.

Я не стал заставлять себя упрашивать. Усталость глушила голод. Меня разбудили (я даже не понял, кто), сунули в руки крышку от армейского котелка с гречневой кашей и ложку. Я все съел и снова провалился в сон.

…

Утром меня разбудил серый свет из окна. Я вылез из спальника, снова намотал портянки и надел сапоги. На соседней кровати безмятежно спала Жанна. Оба пилота расположились на полу. В соседней комнате негромко позвякивал металл. Я выглянул. Люди Студента и он сам проверяли оружие. Студент перехватил мой взгляд, кивнул и сказал:

— Спецназ идет по нашим следам.

— Откуда информация?

Он не ответил.

— Будет бой?

— Будет. Но вас это не коснется. Мы их встретим в полукилометре отсюда.

— Что, вы одни?

— Да.

Зачем тогда было вчерашнее бегство, если сейчас он готов вчетвером остановить взвод спецназа? У них что, где-то рядом танк припрятан? Но вслух я спросил:

— А где здесь… удобства?..

— В соседней квартире. Увидишь.

— Ясно.

В соседней квартире вместо унитаза была закрытая крышкой дыра в полу. Аскетично и практично. Сделав свои дела, я вернулся. Студента уже не было, зато на диванах сидел Крюков и Вано. Перед ними стоял исходящий паром котелок.

— Присаживайся. Чай будешь?

— Можно. А они?

— Монолитовцы? Ушли уже. Студент мой экзоскелет одел и пулемет забрал.

— Он даже тебя не взял?

— Мы им только помешаем в бою. Думаешь, откуда он знает, что спецназ следом за нами идёт?

— Откуда?

— Телепатия.

— Что!?

— Телепатия. У них радар есть, который позволяет радиосвязь отслеживать по всей Зоне. На радаре дежурный. То, что знает он, знают все. Вон кружка на подоконнике, бери её.

Вот тебе раз! Телепатия. Третий глаз, зелёные человечки, Рен-ТВ… Они что, всерьёз в это верят? Но вслух сомневаться в словах людей, которые тебя спасают, как минимум не вежливо. В конце концов это личное дело каждого, носить ли шапочку из фольги. Из фольги?.. Я присмотрелся к лежащему на подоконнике шлему Вано. Внутри серебрилась металлическая сетка с очень мелкими ячейками. И правда: шапочка. Я взял кружку и вернулся за стол.

— Там сетка внутри шлема — это что, тоже защита от телепатии?

— Сетка? А, это… — Крюков потянулся, взял шлем и вытащил подкладку. — Нет. Это пси-защита. Не абсолютная, конечно. Пси-поле полностью заблокировать нельзя. Но лишнюю минуту в "фантоме" продержаться помогает, да и контроллеру с тобой справиться сложнее.

Контроллер? Я представил себе, как проверяют билеты в автобусе. Однако вряд-ли здесь ходит общественный транспорт.

— Что грузишь, да? — сказал Вано Крюкову. — Откуда он знает кто такой контроллер?

— Если уж на то пошло, то я и что такое "фантом" не знаю.

— Пока внутрь не зайдешь — и не узнаешь. Словами этого не объяснишь, да.

— А Сестра где? — спросил я.

— Тоже с монолитовцами ушла.

— Она то зачем? Она тоже из телепатов что ли?

— Типа того. — Крюков отпил глоток чая, заел печеньем. — Как то она может с ними общаться, но как — я не знаю.

Студент говорил, что солдат человек двадцать, а они отправились против них впятером. Психи? Или фанатики? Или они и правда умеют что-то, недоступное обычным людям? Мысли читать… Надо же… Есть у этого Студента рация — вот и все чудеса.

Чай в кружке подостыл, я выпил сразу половину и спросил:

— Мы-то когда уходим?

— Дождемся их.

— А если…

— Исключено. В Припять они солдат не пропустят.

— Я не про это. Если они не справятся? Их же всего пятеро.

— Ты не видел их в бою. У них в группировке меньше сотни людей, но их боится вся Зона.

В комнату вошёл Вано, сел рядом со мной на диван, поставил рядом дробовик и тоже потянулся к котелку с чаем. Я спросил Крюкова:

— А что у них за группировка такая?

— "Монолит".

— А какие ещё есть?

— Основных четыре: " Монолит", "Долг", " Свобода" и "Чистое небо". В Зоне в одиночку выжить трудно.

— Да, так и есть, — сказал Вано. — На самом деле не от хорошей жизни это — в стаи сбиваться. Но как ещё? Новички приходят — не знают ничего. Кто-то так у периметра и остаётся, но если ты нормальный хабар хочешь поднять, то нужно ходить в глубокие рейды. Вот тут то группировка и поможет. С хабаром не обманут, раненого не бросят, научат, что в сложных случаях делать, от бандитов защитят…

— У вас тут тоже они есть?

Сталкеры переглянулись. Крюков ответил:

— Да полным-полно. Но, правда, сейчас банды к периметру оттеснили, к центру их не пускают, так что они влияние по сравнению с прошлыми годами поутратили. У одиночек оружие хорошее появляться стало, а в Зоне ведь аномалия — закон, снорк — свидетель. Наезжать опасно.

Оружие — вот оно. кто им лучше владеет и при этом лучше знает Зону — тот и прав. Феодализм какой-то, или Дикий Запад. Но с другой стороны: что я на Большой земле делать буду, если меня кто то кинет в бизнесе? В суд пойти можно и получить своё обратно через год-два, если вообще будет, что возвращать. Можно попробовать решить вопрос через службу безопасности, или через тех же бандитов. Это быстрее, но о законах тут речь уже не идёт. А здесь такие вопросы решают быстро.

Вот например за нами спецназ гоняется. Что Студент делает? Берет своих бойцов и идёт объяснять, что так делать плохо. А за периметром что я буду делать, если за мною будет гоняться полиция? Адвоката найму. И не факт, что он сумеет отмазать.

— А четыре группировки — не многовато?

— В самый раз. В Зоне ведь людей мало очень. Так прикинуть: меньше тысячи, даже в сезон. Дело в том, что новички долго не живут. Приходит-то их много, но первый сезон пережить бывает не просто.

— В свой первый сезон выживает один сталкер из десяти. Вообще говорят, что первый год он не сталкер, а мародер. Если человек клювом не щелкает, слушает умных людей и учится на чужих, а не на своих ошибках, то может так получиться, что он научится жить здесь. Тогда добро пожаловать в "Свободу". Там ценят прежде всего опыт и группы для рейдов собираются на добровольной основе. Если сталкер идти не хочет, то он так и говорит. У них там даже правило есть: если кто то из отряда чувствует что то неладное, то выход в рейд откладывается. Но с другой стороны: прямые приказы офицеров у них не обсуждаются. За отказ выгонят из группировки. За отказ в боевой обстановке убьют.

— А новички, — спросил я.

— Новичка могут принять в "Долге" и в "Чистом небе". В "Чистом небе" дело поставлено, как у одиночек. То есть дают на четыре-пять человек одного опытного и пошли по Зоне, но хабар сбывают своим торговцам. У нас в "Долге" по-другому. Тот, кто к нам пришел, приносит присягу, с ним заключается контракт на год и его направляют в отряд. Без всяких личных предпочтений. Служи, где поставили. Тебя научат, прикроют, дадут снарягу, но за трусость, или дезертирство посто пристрелят. "Свобода" тоже сейчас начала новичков набирать, но у них там все по рекомендациям и в группу их берут, только если за них кто то поручится. А в общем потери везде большие и гибнут далеко не всегда "зеленые".

— Сейчас мародеров все меньше, — сказал Вано. — Зона стала опаснее. Два года назад про контроллеров в Темной Долине и не слыхивали, а в прошлом году сразу двух прикончили. На "Скаде" логово кровососов нашли. За Припятью слепых псов немерянно…

— Да, — кивнул Крюков. — Это точно: здесь все труднее становится, причем не только ближе к центру. Да и сама Зона хоть и потихоньку, но все же растет.

— А почему об этом молчат?

— Не знаю. Может быть, чтобы паники не было. А может быть всем просто наплевать. Студент как-то говорил, что сталкеры сдерживают ее рост и что если их отсюда всех выгнать, то Зона будет расти рывками и захватывать все больше земли.

— Это правда?

— Не знаю, — лейтенант опять покачал головой. — Никто не знает точно. Но если кто-то знает о ней больше всех, то это Студент. Его монолитовцы лучше всех к ней приспособились. На выбросы они вообще внимания не обращают, аномалии чувствуют, с мутантами общаются… Да там любой — сам ходячая аномалия.

— Как с мутантами общаться можно?

— Можно!.. Я бы тоже не поверил, если бы сам не увидел, своими глазами. Может и ты еще увидишь. Говорят, что Зона меняет людей и некоторых настолько сильно, что они становятся как бы частью ее. Вот это как раз "Монолит" и есть. Вано, как там снаружи?

— Пока ничего, — ответил Вано, пересевший в кресло, стоявшее у окна.

— Но близко уже. Спину сводит. Пара часов осталось, вряд ли больше.

— До чего час? — спросил я.

— До выброса. Это, Буржуй, самое неприятное, что в Зоне случается — выброс. Пси-поле резко меняется и для человека это обычно оканчивается или зомбированием, или смертью.

Я попытался свыкнуться с мыслью, что жить мне и остальным осталось всего пару часов.

— Да ты не бойся так, — улыбнулся Крюков. — Есть средство и от выброса. Вот!

Он вытащил из кармана и показал мне прозрачный блистер с восемью оранжевыми таблетками внутри.

— Как раз на всех хватит. Кстати! Что то они заспались там. Не пора ли будить летунов? Как чаю попить успеют, да подкрепиться. На полный желудок и под выбросом сидеть приятнее, я это гарантирую.

Студент

Электромагнитную мину братья заложили еще вчера, в детском саду, мимо которого я вчера специально провел группу. Расчет был простым: спецназ пойдет по нашим следам, мы его обстреляем, даже не особо стараясь в кого то попасть, мина уничтожит "глушители", защищающие солдат от выброса, а потом последует сам выброс. Останется только собрать оружие.

Мы заняли позиции в застройке, примерно в пятистах метрах от ловушки. Далековато для автоматических винтовок, пусть даже снабженных оптическими прицелами, но вполне нормально для СВД, которыми были вооружены братья, и для моего пулемета (вернее пулемета Крюкова). Даже Инга со своей трехлинейкой могла чем то помочь в таком бою. Захотят прорваться? Перебежками, под пулеметным огнем? Добро пожаловать. Я не зря позаимствовал и экзоскелет. С расстояния больше ста метров легкие пули мне в нем не опасны, даже бронебойные, если активирована артефактная защита, а ближе я их не подпущу.

Зря они все-таки полезли вглубь Зоны. Дошли до самолета, убедились, что трупов нет, увидели следы — ну и валите обратно, подобру-поздорову. Нет, надо догнать. Значит сами виноваты. Я удобно расположился за невысоким парапетом, направив пулемет в сторону детского сада и ждал. Ждать оставалось не так уж долго, "глушители", заметно искажающие пси-фон, чувствовались даже отсюда. Небо понемногу темнело, выброс приближался, хотя солдаты этого скорее всего не ощущают. Ничего, скоро ощутят.

Мина сработала и на поле появились невидимые до того из-за глушителей фигурки в зимнем камуфляже. Так и было задумано. Мина, дальний потомок ЭМИ-оружия, разработанного О-сознанием, ждет, пока искажение пси-поля не станет максимальным, а когда оно начинает уменьшатся, срабатывает, выжигая всю электронику в радиусе трехсот метров. Люди этого никак не ощущают, разве что умирающая рация у кого-нибудь может издать последний писк. Так, кстати, и есть: идущий в середине колонны на ходу вытащил из футляра на груди портативную рацию и что то сказал в нее. Пора…

Первая же очередь легла точно в цель, подняв фонтанчики снега и сбивая людей с ног. Снайперы тоже дали залп одновременно со мной. Командир, так и не выпустивший рацию из рук, упал навзничь. Шедший за ним спецназовец не раздумывая схватил его за шиворот и потащил назад, к строениям.

Все-таки внезапным нападением их не испугаешь. Солдаты сразу же залегли, огрызнувшись огнем. Пока не точным, практически наугад, но пара пуль все-же звонко влепилась в кирпичи рядом со мной. Я ответил парой очередей, уже не особо стараясь попасть, просто прижимая врага к земле, маскируя выстрелы СВД братьев и выигрывая время. Мне нужно было еще минут десять, всего-навсего.

Второй импульс мины. Видимо не все "глушители" были убиты первым. Потом стрелять стало не в кого. Спецназ отошел в детский садик, сумев прихватить с собой нескольких своих раненых. Примерно человек 5–6 мы у них выбили. Вот и хорошо, там и сидите. Выброс все ближе… Я дал еще одну очередь по окнам. Шли минуты.

Интересно, что они предпримут? Пойдут на прорыв, или попробуют отсидеться? На их месте я бы сейчас искал входы в подвал. Если он достаточно глубок, то есть призрачный шанс пережить выброс, оставшись в здравом рассудке. Но нет, подвал они искать не стали. Видимо оценили наши силы и решили рискнуть.

С десяток серо-белых фигурок появилось в секторе обстрела и побежали вперед. В окнах замелькали огоньки выстрелов (перед выбросом изрядно стемнело). Я ответил несколькими короткими очередями по приближающимся штурмовикам. Вокруг меня свистели пули, дробили кирпичи и бетон, но артефактная защита пока держалась. Сейчас они подойдут поближе… Пулемет вдруг рвануло у меня из рук. Приклад со страшной силой ударил в плечо, опрокидывая меня на спину. Бок онемел.

Кажется, я на несколько секунд потерял сознание. Хотя нет, не секунд, времени прошло гораздо больше. Небо уже было красным, с него то и дело били молнии. Выброс уже начался. Что это было? Гранатомет? Я потрогал бок, скорчился от внезапной боли и с удивлением посмотрел на залитую кровью перчатку. Попали… Надо вылезти из экзоскелета. Если у них есть тяжелое оружие, то он превратится в гроб. Нужна подвижность. Я стянул шлем. Бок отозвался на мое движение резкой болью.

Серая фигура выросла на площадке, как из под земли. Спецназовец уже "хватанул выброса" и практически был зомби, но навыков он не растерял. Штурмовая винтовка поднялась, мир для меня сузился до размеров ее дула. А пулемет валяется далеко в стороне, у меня нет даже ножа. Я даже подняться сейчас не могу, значит… Значит меня будет защищать Зона.

Из снега к солдату метнулась белая тень. Слепых псов прозвали слепыми не потому, что они плохо видят. Видят они не хуже обычных собак. Слепые они потому, что умеют камуфлироваться, как хамелеоны. Шерсть лежащего на траве, на бетоне, или на снегу мутанта окрашивается в нужный цвет и есть шанс не заметить его даже находясь совсем рядом. Сколько сталкеров погибло от стремительных атак незамеченных ими тварей? Никто не считал.

Балбес впивается зубами в руку спецназовца. Тот вскрикивает, пытается вырваться. Пес неожиданно отпускает его руку и человек падает. Следующий прыжок заканчивается на его горле. Смотреть на дергающиеся в агонии ноги у меня желания нет и я начинаю освобождаться от кирасы. С одной действующей рукой это не просто. Потом не помогают. Инга, прислонив к стене карабин, руками растягивает заклинивший сервопривод.

"Благодарю"

"Не за что"

"Из чего это? Гранатомет?"

"Крупнокалиберная винтовка"

"Понятно"

Я посмотрел на лежащий пулемет. Титановый щиток, установленный перед магазином был пробит, корпус магазина разворочен, видимо сдетонировало несколько патронов. Пройдя через него, пуля преодолела артефактную защиту, пробила кирасу и, окончательно потеряв энергию, застряла у меня где-то между ребер. Болело сильно. Редкое везение на самом деле. Чуть правее — оторвало бы руку к чертям. Левее — угодила бы в стык пластин кирасы и тоже хана. Я застонал, когда Инга подхватила меня под руку, помогая подняться и сразу же сел на бетон, прислонившись к парапету. Балбес, оставив в покое труп солдата, подошел ко мне и принюхался. Я поднял руку и собачий язык прошелся по ране. Давай, лечи…

Появился монолитовец, мельком глянул на меня и поднял экзоскелет. Из-под пластин что то выкатилось, упав в снег. Инга наклонилась и подняла здоровенную, изрядно деформированную, но сохранившую форму пулю. НАТОвский патрон для крупнокалиберных винтовок и пулеметов. Калибр 0.50 BMG, 12.7 миллиметра. Винтовка — какой-нибудь Штайр, или нечто подобное. Насквозь прошла, опять повезло.

Монолитовец влез в экзоскелет, не обращая внимания на залитую моей кровью накидку и отправился за трофеями. Ну да, так утащить получится гораздо больше.

Кровь под языком мутанта почти мгновенно свернулась. Бок снова онемел, на этот раз из-за действия входящих в состав слюны анальгетиков. Я посмотрел на рану и поморщился. Придется зашивать. Но это попозже, на опорном пункте. Сейчас — трофеи.

Буржуй

Меня разбудил шум и лязг металла. Человек в экзоскелете, которого я поначалу принял за Студента, расставлял у стены автоматические винтовки незнакомой мне модели.

— Студент? — спросил я.

— Что? — спросили сзади.

Я обернулся. Студент сидел рядом с печкой на табурете, рядом с ним горел фонарь. Мой взгляд остановился на рваной ране у него на боку. Кожа вокруг представляла собой один большой, роскошный кровоподтек.

— Я думал… Как это тебя? Перевязать надо? Я, в принципе, умею.

— Нет. Пока нет. Сейчас подштопаем, тогда Инга перевяжет. Она в конце концов доктор.

— Точно. Химии, — заметила Сестра, готовившая иголку.

— Главное — диплом, — сказал Студент. — А ты что, учился?

— Да. У нас военная кафедра была, там учили первую помощь оказывать.

— Шить умеешь?

— Нет.

— Тогда лучше она. Ай! Предупреждать надо.

Сестра воткнула шприц прямо под рану, выдавив примерно половину его содержимого. Второй укол вошел выше раны.

— Пять минут.

— Уже немеет.

— Подождем. Пусть кожа чувствительность потеряет.

Тем временем люди Студента закончили с выставкой оружия. Штурмовые винтовки, несколько коротких автоматов и какая-то снайперка с толстенным стволом.

— А это что за дура? — спросил Студента Крюков.

— Баррет восемьдесят второй. Из него и влепили.

— Да ты что? И ты живой?

— Как видишь. Но пулемет поврежден и броня тоже. "Медузы" и "грави" тоже менять придется. Все скисло от удара, разом.

— Да и хрен с ними. Главное — двигается. Оружия — вон его сколько. Человек двадцать было, судя по количеству стволов?

— Двадцать два.

Я слушал их разговор и удивлялся. Студент сегодня выдержал бой со взводом спецназа, отделался не слишком тяжелым ранением, причем ранен он один, а его люди, которых было в четыре раза меньше, чем солдат, даже не поцарапаны. И сидит, как так и надо. Его сейчас зашьют и он пойдет по этой Зоне дальше, поведет свой отряд. Ничего не случилось, обычные дела. Подумаешь: крупнокалиберную пулю поймал. Не убило же.

— Держи руку, — сказала Сестра, приготовив иглу.

Студент поднял правую руку вверх. Я отвернулся и стал смотреть, как Крюков осматривает снятый монолитовцем экзоскелет. Накидка на боку была в крови. Полоски ткани слиплись и в свете фонаря казались черными. Лейтенант просунул палец в дыру в броне и посмотрел на меня.

— Во! Аккуратно прошла.

По-моему никакой аккуратностью там и не пахло. Я подсел поближе, разглядывая дыру в толстой ткани. Спросил:

— Что там? Кевлар?

— Титан. Теперь придется новую пластину искать.

— На "Ростоке" прямо по вашему вербовочному пункту титановая труба проходит. Распили ее, разогни и хоть весь увешайся, — сказал Студент.

— Где она там?

— Как в ворота входишь — посмотри направо и вверх. Там она единственная не проржавела, сразу увидишь.

— Ладно, гляну… И тяги погнули, ироды. Ну их-то легко поправить.

Крюков повесил экзоскелет на торчащий из стены толстый гвоздь. С распахнутой кирасой тот выглядел страшновато. Накидка, повисшая сверху, усиливала это впечатление. Костюм выглядел, как иллюстрация к фильму "Чужие".

— Готово, — сказала Сестра. — Резких движений не делать.

— Благодарю.

Студент поднялся, повел плечом, натянул майку и сказал:

— Буржуй, ты оружие просил? Выбирай. Только уговор: нести разряженным, магазин держать в кармане.

Я встал и поднял с пола прекрасно знакомую мне Stgw 90. В Швейцарии я, между прочим, состою в одном престижном стрелковом клубе. Магазина в винтовке не было. Осмотрел, передернул затвор и поставил на предохранитель. Студент одобрительно кивнул. Один из "молчаливых", как я их про себя прозвал, достал из кармана разгрузки магазин и протянул его мне.

— Не заряжай, пока кто то из нас не скажет.

Я кивнул.

— Завтра дневка. Мне оклематься надо, да и вам день отдохнуть не вредно будет. Солдаты за нами больше не полезут, а если полезут, мы об этом узнаем.

С помощью этой вашей телепатии что ли? Я мысленно улыбнулся. Штурмовая винтовка удобно лежала в руках, магазин оттягивал карман. Я больше не был беззащитен. Студент усмехнулся.

— Что, чувство безопасности появилось?

— Ну… да.

— Забудь про него. Вот выйдешь сейчас в подъезд, а там — аномалия. Что будешь делать?

— Я ее даже не увижу, наверное.

— Точно. Не увидишь. Но это не главная опасность.

— А что главнее?

— Люди.

Студент заглянул в котелок, спросил Вано:

— Кашу не могли сварганить?

— Мы только-только перед вашим приходом очнулись.

— Понятно. Тогда заливай воду… Так вот, Буржуй, главная опасность в Зоне — люди. То, что за вами охотятся, я считаю доказанным. Спецназ не полез бы в Зону для того, чтобы вас спасти. Не стали бы они этого делать. Не их задача — обычных гражданских спасать, пусть даже богатых. Но здесь не только они есть. Хватает и сталкеров-одиночек, и бандитов, которым достаточно намекнуть, что за кого то награда назначена. Сейчас зима, людей меньше, зато прекрасно заметны следы. Кто прошел, куда — все понятно. А раз так, то за вами наверняка начнется охота. Скорее всего уже началась.

— Что надо делать? — спросил я.

— Вариант первый: идти к южной границе как можно быстрее. Там платим местным сталкерам и они вас выводят за периметр без лишнего шума. Дальше — сами. Документы у вас есть, они настоящие и у обычных ментов подозрений не вызовут. Минус: вас могут спалить там же, за периметром. Второй вариант: отсидеться. Пусть все затихнет, подумают, что вы погибли. Минус: сидеть придется до весны. Третий… ну это надо еще обдумать.

— До весны — не подходит, — возразил я.

— Ладно, пока замнем это дело. Обдумаем, варианты просчитаем — тогда.

Интересно, почему он о себе говорит отвлеченно, да еще и во множественном числе? Неприятная манера.

Следующий день выдался снежным. Мы разговаривали о Зоне и о жизни в ней, играли в карты, потом в шахматы с Вано (выиграл я) и с одним из монолитовцев (выиграл он, четыре раза), а уже ближе к вечеру проспавший весь день Студент сказал мне.

— Завтра выходим. Есть человек, с которым тебе имеет смысл поговорить.

— Кто?

— Офицер СБУ. Впрочем, наверное уже бывший.

— Он нам чем то поможет?

— Не знаю. Но может быть даст совет. Вы сейчас в Зоне, как в ловушке. Сами вы из Зоны не выйдете. Риск слишком велик. Периметр под контролем, на блокпостах вас будут ждать. Значит нужно выходить мимо блокпостов, но ни вольным сталкерам, ни одной из группировок доверять в данной ситуации нельзя. Кто их знает, в какие игры они решат сыграть? Может быть на твое обещание заплатить денег поведутся, а может быть и нет. Вано прежде всего свободовец, а Крюков — долговец. Они не просто решили, что вам нужно помочь, но подписались на это от имени "Свободы" и "Долга". Для них это нормальное поведение, но это может вызвать конфликт между группировками и даже войну между ними. Поэтому контактировать с главами и высшими офицерами группировок нежелательно. Однако нам нужна помощь за периметром. Нужно выйти на связь, а кто может в этом помочь лучше, чем безопасник?

— Понимаю, — кивнул я. — Да, возможно это лучший вариант. Если позвонить на телефон в Москве и сообщить, что с нами, то там найдется, кому потянуть за нужные ниточки. Нас встретят на периметре.

— Тогда завтра утром выйдем. Пойдем через Припять, мы с тобой сделаем крюк, потом догоним остальных.

— Он в Припяти живет?

— Да.

— А как там? Там же ни тепла, ни воды нет.

— Снега хватает, одежда теплая у него есть. Я предлагал ему перезимовать на нашей базе в городе — он отказался. Не тащить же силой.

— А еду где берет?

— В городе полно кабанов. Подстрелил одного, разделал, заморозил мясо — и хватит на всю зиму суп варить.

— Что это его в отшельники потянуло?

— Там долгая история. Он когда-то давно сопровождал в Зоне первые научные экспедиции. Появились связи со сталкерами. Из армии его перевели в безопасность. Потом послали в Зону с заданием вытащить из нее облажавшийся армейский спецназ. Он это сделал. Ну а потом как то так получилось, что у своих ему стало опаснее, чем у чужих.

— Бывает…

— Ага. Нужен был козел отпущения за провал военных. Назначили его, но он с этим не согласился и ушел в Зону. Потом пришел в Припять. Так с тех пор там и живет. Связи за периметром у него остались, это точно. Если он не сумеет помочь, то будем искать другие варианты.

…

— "Исполнитель желаний"? Это старая легенда Зоны. Кто-то из них рассказал? — Студент посмотрел на Вано и Крюкова. — Когда успели?

— Я рассказал, да! — улыбнулся Вано. — Что такого? Есть сказки, их рассказывают, на то они и сказки.

— Дело не в этом. Представь, что он есть. Некий потенциально всемогущий объект. Если хочешь: манифестация божества. Даже если ты не поверишь, что такое возможно, все равно ты подумаешь о своих желаниях и представишь, как исполняются твои мечты. Ты ведь помнишь первый закон Зоны, Вано?

— "Когда ты меняешь Зону, Зона меняет тебя." Слушай, но это же ерунда. Что меняет? Кого? Я второй год тут и не заметил, чтобы хоть немножко изменился.

— Такой закон действительно есть? — спросил я.

Студент кивнул.

— Есть. Когда ты начинаешь мечтать, Зона как раз и начинает это делать — менять тебя. Вот ты бы, Буржуй, чего хотел?

— Не знаю. Выбраться из этой истории, наверное. Там, за периметром, у меня есть все, что мне нужно. А хотеть можно только для себя?

— Хороший вопрос. Нет, не только. Просить можно для кого угодно. Но меняться будешь ты, а не тот, для кого просишь.

— Вроде как у Стругацких, "счастья для всех даром"?

— Вот это уже глупо. Для кого "всех"? Для всех в Зоне? И что такое счастье? Определись.

Определиться? Счастье? Когда я сажусь в свой "Geländewagen" и говорю шоферу: "Поехали!" — это счастье? Вряд-ли. Это — нормально. Для меня, по крайней мере, нормально. Не суть важно на самом деле, какая машина, сколько она стоит и сколько я плачу шоферу. Она соответствует статусу, но можно и на такси доехать.

Когда меня и Жанну мотало в самолетных креслах, а потом тряска кончилась и из кабины спросили: "Все живы?" — может быть это? Тоже вряд-ли. Я тогда даже не успел поверить в возможность собственной смерти. Скорее был интерес: как оно, на этот раз? Выбрался, можно радоваться. Нюанс в том, что вот без этого Студента мы бы по Зоне и километра не прошли. Теперь, после того, как я видел местных мутантов и аномалии, к которым сталкеры относятся совершенно спокойно, я это прекрасно понимаю. Мы живы. Это счастье? Но надолго ли мы живы и какой будет наша смерть?

Что еще? Секс? Нет, это тоже не то. Дорогие профессионалки не зря получают свои деньги, но я, как ни пытаюсь, не могу вспомнить их имен. Как там последнюю звали? Полина, кажется? Имя было из какого-то французского фильма. Что это за счастье, если даже имени не помнишь?

Власть? Деньги? На самом деле это одно и то же. Власть приводит к деньгам, деньги приводят к власти. Если мне нужна какая-то вещь, то я покупаю ее. Если нужен человек, то я его нанимаю. Если он не соглашается, то нужно добавить денег, или нанять другого. Незаменимых не бывает. Власть и деньги дают возможности, но большей их частью я никогда не воспользуюсь. А если так, то что это за счастье, которое я даже не хочу?

Может быть удача — это счастье? Я неплохо играю в покер и в преферанс. У меня есть постоянные партнеры по игре, наш маленький клуб. Ставки… не сказать, чтобы слишком большие, но и не маленькие. Для азарта — хватает. Победа в игре конечно приятна, но если это счастье, то зачем после выигрыша начинать новую партию? Это тоже не то.

— Не знаю я, Студент, насчет счастья. Чего просить у этого "Исполнителя" — тоже не знаю, тем более, что и просить то не у кого. "Исполнителя" ведь нет?

— Нет. Это легенда. Нам пора сворачивать.

— А мы!? — забеспокоился Крюков.

— Братья проводят вас. Идите в Долину. Это ближе, чем до Агропрома. Расскажите все Комми, он отправит их за периметр. Без Буржуя они никого не интересуют.

— А про него что сказать? — Крюков кивнул на меня.

— Что угодно. Съели мутанты, попал в "мясорубку", убежал в одиночку на АЭС, спрятался в упавшем самолете… Можете каждый рассказывать разные истории, это даже лучше. Главное, чтобы не знали, где нас ждать.

— Я с тобой.

Это Сестра сказала. "А ей-то это зачем?" — подумал я. — "Сейчас Студент ей откажет." Но он не сказал ни слова.

…

Шар ослепительного, зеленого огня с тихим шипением прошел у нас над головой.

— Ближе нельзя подходить. Пятнадцать метров без костюма — верная смерть. В костюме — пять метров. Подождите меня в подъезде.

Студент забросил автомат за спину. Кажется он полностью пришел в норму за прошедшие с момента ранения сутки. Незаметно было, чтобы рана сковывала его движения. Он закрыл щиток шлема и подошел к яме напротив подъезда, в который зашли мы с Ингой и Балбесом. Слепой пес тихо зарычал, сделал шаг вперед, потом отскочил. Что то здесь ему не нравилось.

Из ямы росла… или росло странное дерево. Похожее на лиану, или на вьюнок, но толщиной сантиметров сорок. Оно поднималось вверх по стене девятиэтажки до самой крыши, цепляясь отростками ствола за балконы, стены и выбитые окна. Вдоль него и ходил вверх-вниз зеленый шар, немного не доходя до земли. Дерево оплетало и соседнее здание, провесив между ними "ветки" в толстой, серой коре.

Что он собирается делать? Я вытянул шею. Студент что-то разглядывал в яме, потом наклонился, присел, почти сразу выпрямился и, цепляясь, за трещины коры, выбрался наружу. В руках у него был серый цилиндр, который он сразу протянул Сестре. Та кивнула и закрепила цилиндр на поясе.

— Что там? — спросил я.

— Артефакт. "Светляк", — ответила она.

Вот что стоит объяснить толком? Какой еще "артефакт"? Мы начали подниматься по лестнице. Балбес бежал впереди, принюхиваясь и цокая когтями по бетону. Через окна подъезда время от времени прорывался ярко-зеленый свет аномалии. На последнем этаже я было подумал, что мы полезем на крышу через открытый люк, но Студент постучал в одну из дверей и, не дожидаясь ответа, толкнул ее. Та открылась.

— Полковник, — позвал Студент, — ты тут?

— Куда мне деться? — послышалось из квартиры. — Заходите.

Студент, держа руку на рукоятке автомата, заглянул внутрь, потом вошел. Мы вошли следом.

Внутри трехкомнатной квартиры было довольно тепло. Окно в большой комнате было занавешено тяжелыми шторами, видимо для того, чтобы ее хозяину не мешал зеленый свет снаружи. На столе горела лампа. Почему то это меня удивило больше всего. Откуда здесь электричество? И почему тепло? Я осмотрелся, но не заметил ни печки, ни обогревателя. Потом я встретился глазами с обитателем комнаты. Он несколько долгих секунд рассматривал меня, потом перевел удивленный взгляд на Студента. "Рассказывай, мол."

— Нужна твоя помощь, Полковник.

— Дай попробую угадать… Вчера днём я слышал стрельбу. Довольно далеко отсюда, но пулемет ни с чем не спутаешь. Сразу же начался выброс, а ведь это ваша, монолитовская манера: под выбросом воевать. Значит это ты с кем-то хлестался и видимо как раз из-за этого новичка. Зимой в тот район могло принести только военных. Армейцы? Или спецназ ООН?

— Второе.

— Ну и зачем им был этот "зелёный"?

Студент назвал мою фамилию. Полковник присвистнул.

— Тот самый!? Вот уж не ожидал… Тогда понятно. Хотели убедиться, что погиб, или прикончить. Не спасти же? А как его в Зону занесло?

— Самолёт подбили. Они сели аварийно, на болотах. Мы случайно оказались рядом.

— Ну да, как рояль в кустах… Если бы его пытались прикончить армейцы, то дело дрянь. Через периметр прорваться — почти без шансов. Вояки, если захотят, могут устроить настоящую блокаду. Но если нет, то побарахтаться можно. Их конечно сориентируют на розыск, однако даже ежу понятно, что если премию за него поделить на всех, то каждому достанутся копейки. Зато если пропустить нужного человека… На этом сталкерство и стоит. Периметр с юга может перейти практически каждый, были бы деньги.

— Так ты сможешь помочь?

— Надо прикинуть… Пока садитесь, что ли. Чай есть, студент? У меня кончился.

Студент выложил из рюкзака плитку и поджег пару таблеток сухого спирта. Полковник вышел на балкон и вернулся с котелком, до половины налитом водой. Как это она там не замерзла? Поймав мой взгляд, полковник усмехнулся и сказал:

— Там две бочки стоят. "Комета", когда проходит мимо, греет воду. А в бочки она со стока с крыши попадает. Я там дыру пробил. На одного вполне хватает.

— А тепло здесь почему?

— Батарею потрогай. Только осторожно.

Я прикоснулся к чугунному радиатору и сразу отдернул руку, которую ощутимо ударило током.

— Ощутил? Индукция от той же " кометы". Тепло на всем этаже, не только здесь. Но это ещё что… Ты в соседнюю комнату загляни.

Поднявшись со стула, я открыл дверь в соседнюю комнату и заглянул внутрь. Да!.. Такого я ещё не видел. Всю стену оплетало то же самое растение, которое росло из ямы внизу, а на нем тут и там росли грозди ягод. Самый обычный виноград с виду, только каждая ягода размером с кулак.

— Он что, ещё и съедобный?

— Да. Попробуй.

— А не протащит?

— Не должно.

Я оторвал одну ягоду от грозди. Кожура на ней еле-еле проминалась пальцами. Нужен нож…

— На столе возьми, — угадал мои мысли полковник.

Разрезанная ягода не была сочной, как виноград. Изнутри она походила на мутно-зеленое желе. Я подцепил немного на кончик ножа, попробовал… Вкус тоже не от винограда, не сладкий. Скорее как у овоща. Инга взяла со стола вторую половину ягоды, тоже попробовала, потом вытащила из кармана ложку и съела все, кроме кожуры.

— Крахмал, — сказал полковник. — Её жарить можно, как картошку.

Любопытно, но непривычно. Все-таки я этим ягодами предпочел бы стандартный натовский паек. Полковник спросил Студента:

— Он один при посадке выжил?

— Нет. Ещё троих я отправил в Долину.

— Мог бы с ними и передать весточку.

— А как они узнают, где его встречать?

— Тоже верно. Весь периметр под контроль не взять. Слушай, Студент, я уже почти полгода не подавал весточки наружу. Меня могли просто списать в пропавшие без вести, а тайники — перестать проверять.

— У меня других вариантов нет, кроме как вывести его к периметру в случайном месте. Но он в охраняемой зоне с большой вероятностью спалится.

Инга, обходившая комнату и разглядывающая висящие на стенах фотографии, вдруг остановилась и посмотрела на Полковника.

— "Саша Дегтярев, 1985 год".

Тот кивнул.

— Да, вот в этой квартире мы до аварии и жили.

— Сколько тебе тогда было?

— Одиннадцать. Во время аварии я как раз на соревнованиях был, в Одессе. Узнал о ней только через два дня, а на следующий день за мной уже приехал отец. Их с матерью эвакуировали. С собой забрали только собаку, кошку и пару сумок. Жили какое-то время у деда, потом отец на компенсацию от государства дом построил. Они и сейчас там живут, а я вот… здесь.

— Грустно.

— Уже нет. Значит нужна надежная связь за периметром…

Дегтярев помолчал, потом продолжил:

— Никаких гарантий в такой ситуации дать нельзя. Те, кто работал со мной, могут предать. Это касается и сталкеров, и сослуживцев. Вариантов перехода периметра я вижу два. Первый, как Студент и говорил, выйти к нему в случайном месте, провести через него тебя — он посмотрел на меня — и дать адрес, по которому можно будет получить помощь. Дальше — сам. Еще раз: никаких гарантий того, что помощь ты на самом деле получишь. Может быть, тебе за периметром лучше будет действовать самостоятельно. Купить билет, сесть на поезд до Минска, или до Ростова. Но если тебя ищут и на твой розыск сориентирована милиция и военные (а скорее всего так и есть), то ты можешь до пункта назначения и не доехать.

Второй вариант: организовать встречу на периметре. Будут свидетели и всех их убрать будет проблематично. Вопрос в том, как это сделать?

— Без риска в любом случае не получится, — сказал Студент.

— Да, — кивнул полковник. — Причем со временем риск будет расти, потому что все больше сталкеров будут узнавать о том, что за его голову назначена награда. Кстати, о награде… Балбес!

Слепой пес, мирно лежавший в углу, шевельнул ухом. Полковник снова вышел на балкон и вернулся с копченой свиной рулькой, с виду тянувшей не меньше, чем на килограмм. Балбес сразу оживился, подскочил, принюхался, взял мясо и принялся хрустеть в своем углу, обгрызая кость.

— Он же вытащил Вано, когда того подстрелили. А я ему даже ворону не принес. Ладно, вернемся к нашим баранам… Нужно минимизировать риск. Тебя как звать-то? — спросил он у меня.

— Буржуем прозвали.

— Хорошее прозвище. Так вот: контрольный тайник у меня только один. Нужно его проверить. Если там нет сигнала об окончании связи, то я вызову своего связного на встречу. Если он жив и если он в Зоне сейчас, то через него пошлем письмо моему куратору за периметр. Если он (многовато всех этих "если", но что поделать?) получит это письмо, то переправит его по адресу. Нам останется только ждать.

— Сколько это займет? — спросил я.

— Пара дней на дорогу к тайнику. Закладка должна проверяться раз в неделю, не реже. Потом связной должен будет отправить письмо за периметр. Это еще пара дней. Ну и организовать встречу тоже займет время.

— Меня наверняка уже ищут. Служба безопасности сейчас собирает доступную информацию о Зоне. Кто-то мог уже вылететь в Киев. С нашей стороны встречу организовать проблемой не будет.

— А если понадобятся деньги?

— Тоже не проблема.

— Значит два плюс семь, плюс еще два, плюс, допустим, три. Две недели на все, про все. Мы спешим?

— Конечно.

— Сегодня выходить уже поздно, да и примета нехорошая — вечером в рейд отправляться. Студент, как пойдем?

— Ты не сказал, куда, — усмехнулся тот.

— Виноват, исправлюсь. Нам нужно на Янов. Между станцией и бетонным заводом есть небольшой полустанок. Тайник там.

— Ясно. Знаю, где это. Дойдем за сутки.

— Уверен?

— Если ничего не помешает.

— Ну тебе помешаешь, как же… Под землей хочешь?

— Так ведь самый короткий путь — прямая.

— Это да, но тут под землей понакопано всякого, да и мутанты… Может все-таки поверху? Пусть дольше, зато спокойнее.

— Нет, не спокойнее. Ты же сам говорил, что все больше сталкеров будут узнавать, что за мертвого Буржуя можно получить больше денег, чем за живого. Наверное самые шустрые уже вышли на охоту. Может быть и группировки будут участвовать. Когда еще генералы своих бойцов сумеют отозвать? И станут ли они это делать? А под землю они вряд-ли полезут.

— Когда ты прав — ты прав. Уговорил. Идем под землей. Так-то там дорога знакомая, хотя и давненько я по ней ходил последний раз.

— Ты с нами?

— Чему ты удивляешься?

— Да так… Вроде ты хотел здесь перезимовать?

— Студент, мне ведь свободовцы рассказали, как вы меня умирающим нашли. То, что Зона шутит шутки со временем, а при активации" золотой рыбки" это обычное дело — это понятно, но если меня должны подстрелить за периметром, то чем я рискую здесь, внутри него?

— Не знаю. Хочешь сказать, что если я тебе сейчас в лоб выстрелю, то пуля отскочит?

— Хочу сказать, что ты не выстрелишь.

— Ну как хочешь. Я тебя силком не заставлял. — и Студент засыпал заварку в закипевший котелок. — Как ты последний выброс перенес?

— Таблетку и спать. Только вчера к вечеру глаза продрал.

— Запас есть?

— Я ему полный карман таблеток тогда в Долине наложила, — сказала Инга.

— Не слышно, как там с долгосрочными последствиями приема этой химии?

— Изучаются до сих пор. До сих пор ничего нового пока не нашли. Риск язвы желудка, рака горла, церроз печени… В общем все удовольствия, которыми человека и так обеспечивают курение и алкоголь. Не используй их, как снотворное, не ешь каждый день и вреда будет не больше, чем от антирада.

— Ну и ладно, — полковник достал с полки железную кружку и заглянул в нее. — Студент, плесни чайку. Буржуй, а кто на тебя такой зуб имеет, что даже самолет сбить денег не пожалел?

— Есть тут один… — ответил я. — Да и не один, если подумать. Я тут много кому на хвосты наступал. Но с такими деньгами и с такой властью — только один.

— Дай, опять угадаю. — полковник назвал фамилию. — Он?

— Да.

— Он может. Та еще крыса. Но это пока за кадром, нам до него сейчас не дотянуться. Чем же вас потчевать? "Виноград", или кабанятину поджарить?

— Ничем, — сказал Студент, развязывая шнур на рюкзаке. — У нас запас тут образовался.

Он вытащил из рюкзака несколько стандартных сухих пайков НАТО.

— Трофеи? — спросил полковник.

— Да. Будешь?

— Я лучше ягоды. Привык уже к ним, а от этого еще протащит, того и гляди.

Студент

Зеленый туман струился между домами, сворачиваясь в странные фигуры. Двери подъездов были широко распахнуты и в слепых окнах то и дело мелькали неяркие огоньки. Дегтярев сказал, посмотрев в ту сторону:

— Расползлась аномалия. Раньше она куда меньше была. И "шокеры" внутри здания появились, их раньше вообще не было. Студент, может передумаешь? Внизу может вообще черт знает что твориться.

— Посмотрим, — сказал я. — В крайнем случае вернемся.

— А как собачку спускать станем?

— Веревка есть. Мешок поперек груди обвяжем и я его опущу. Проверишь, что там?

Дегтярев заглянул в вентиляционную шахту, посветил вниз фонариком, сбросил гайку и начал спуск. Инга тем временем пропустила джутовый мешок под грудью у Балбеса. Тот недоуменно гавкнул. Концы мешка связали веревкой и я слегка приподнял пса.

— Похудел он…

Я наклонился к шахте и крикнул:

— Как там?

— Чисто! — донеслось снизу.

— Встречай посылку!

Балбес, поскуливая, поехал вниз. Вскоре веревка ослабла. Я скинул свой конец в шахту (пусть Дегтярь ее там развязывает) и тоже полез вниз по лестнице.

Внизу было сыро. На дне обрушенного с обоих концов тоннеля стояли лужи. Полковник уже сматывал отвязанную веревку, а Балбес заинтересованно обнюхивал углы. Хорошо, что он не беспокоится. Значит других мутантов здесь нет. Я оглядывался, водя лучом нашлемного фонаря по сторонам. То же самое делал и Дегтярев. Вниз сыпалась ржавчина, за мною спускались Буржуй и Инга.

— Нам вон туда, — сказал полковник.

— Знаю.

Я вышел через пролом в стене тоннеля в коридор. Здесь тоже стояла лужа и вода, как обычно в таких местах, была радиоактивной. Балбес принюхался к ней и чихнул. Хорошо, что лужу можно было обойти. Лавируя между металлическим хламом, я пошел по сухому проходу.

— Эй! Видите это? — спросил Буржуй.

— Что? — не понял я.

— Вон там!

В стороне, рядом со стеной лежал белый человеческий череп.

— Ну и что? Ему года два-три. Не бойся, он не кусается.

— Я и не боюсь.

— Это когда мы с Вано и Зулусом здесь шли в Припять — тогда он и образовался.

— Зомби?

— Ага. Их тут трое было. Где-то еще их черепушки лежат.

— Пусть себе лежат.

Наши голоса гулким эхом отдавались от бетона стен и потолка. Через три сотни метров сводчатый коридор уперся в другой, чуть более широкий, с трубами, идущими вдоль потолка. Полковник поднял руку. Мы остановились. Вправо полетела гайка, зазвенела…

— Здесь раньше "туман" был. По коридору можно было только зигзагом пройти, — сказал он.

— Рассосался значит. Не грусти по нему.

Дегтярев хмыкнул и пошел по настилу из изъеденных коррозией железных прутьев. Коридор тянулся долго, как длинная кишка. Какой-то металлолом, который пришлось перелазить, потом комната с металлической дверью. Дверь пришлось открывать втроем. Еще один переход, на этот раз не слишком длинный, не больше сотни метров и еще одна дверь вывела нас в большой зал, не меньше ста метров в диаметре.

— Вот он, путепровод, — сказал полковник.

Я кивнул. Из пролома вверху сочился тусклый свет зимнего дня. В зале был полумрак, стоявшие на рельсах вагоны казались темными глыбами. Мы двинулись по рельсам к проходу на противоположной стороне. Я шел первым и успел вскинуть сжатую в кулак руку прежде, чем стало слишком поздно. Все замерли. Обернувшись, я поднес палец к губам. Буржуй, собиравшийся что то спросить, осекся. Я показал на Дегтярева и махнул рукой в сторону помещения диспетчерской справа, снова показал, что нужно молчать. Он кивнул и медленно двинулся к дверям. Обошел висевший напротив входа "трамплин", заглянул внутрь помещения, кивнул. Мы вошли в комнату и я очень медленно и осторожно закрыл за собой дверь.

— Что? — тихим шепотом спросил полковник.

— Химера, — так же тихо ответил я.

Дегтярев, услышав это, дернулся и оглянулся в темноту. Буржуй ничего не понял, но дисциплинированно продолжал молчать.

— Как заметил?

— Глаза мелькнули в луче света. Левый проход. Она зажмурилась, но я успел увидеть.

— Она в спячке должна быть.

— У нее глаза открыты, даже когда она спит. Хорошо, что сквозняк на нас дул. Не почуяла. Она не очень хорошо видит, а звуков здесь хватает. То камни падают, то вода капает… Но если бы учуяла наш запах — напала бы сразу.

— Что теперь?

— Мимо нее не пройдем.

— Пристрелить? — спросил Дегтярев.

— Тоже не выйдет, там темно и я не вижу, куда стрелять. Да и больно уж она крупная, судя по расстоянию между глазами. Давайте по лестнице.

Буржуй

В тусклом свете, еле-еле пробивающемся в грязные окна, мелькнула огромная тень. Я прикусил язык, чтобы не заорать. Хорошо, что моя штурмовая винтовка не была заряжена. С испуга я бы наверняка высадил по этой тени весь магазин.

Студент, Дегтярев и Сестра замерли, слепой пес превратился в кусочек мрака, а я вообще не мог пошевелиться. В тишине было слышно, как мутант обнюхивает порог закрытой двери. Потом химера отошла от нее и прежде, чем она снова скрылась в темноте, на мгновенье я увидел ее в луче падавшего сверху света, что называется: "во всей красе".

Серая шерсть на морде, огромные глаза, пялящиеся в темноту, зубы длинной в мой палец, мощные лапы, с еле слышным шорохом проминающие гравий между рельсами. Голов было две. Химера промелькнула и ушла по нашим следам.

Не знаю, сколько мы так простояли. Потом Студент тронул меня за плечо и показал на лестницу. Оказывается Сестра и полковник уже поднялись. Я кивнул и последовал за ними. На лестничной площадке был пролом в стене, туда мы и нырнули. Студент втащил на руках Балбеса.

— Вот же какая хреновина… — Дегтярев сел на какой-то ящик и вытер пот со лба. — Счастлив наш Бог. Здоровенная, никогда таких не видел.

— Что, Буржуй, штаны сухие? — с улыбкой спросила Сестра.

Я не обиделся. Штаны были сухими, но если бы было наоборот, стесняться было бы нечего. Такая тварь!.. Так прикинуть, между ее головами было не меньше метра.

— Сухие.

— Молодец, не вскрикнул. Напади она — могли бы и не отстреляться. Эта тварь очень живуча, может регенерировать даже с простреленными головами.

— Отбились бы, — сказал Студент. — Ей пришлось бы в окно пролазить, без глаз бы осталась.

— Ну да, ты же у нас Супермен… — Инга сняла с пояса флягу и отхлебнула глоток. Я ощутил запах коньяка. Потом фляга оказалась у меня в руке. — Но заметил вовремя и дверь прикрыл тоже.

Я сделал глоток, отдал флягу Дегтяреву. Тот принял ее и спросил:

— Куда теперь?

— Выход только один, — ответил Студент. — Легко идти, когда выход один.

Сзади послышался жалобный человеческий стон.

— Слышишь, Буржуй? Они так людей подманивают. Лежит, стонет в кустах, а потом сразу двоих, двумя пастями и убегает мгновенно. А сейчас стонет потому, что след потеряла.

— Выманивает нас?

— Да. Запах-то чует, он свежий, а понять, где мы, не может. Неудачно получилось. Еще бы пару километров под землей, по путепроводу — и вышли бы прямо к Янову. Теперь обходить придется и за день не успеть. Десять минут на перекур и прийти в себя. Потом выходим.

Студент

Холодный воздух попадал в подземный коридор через широкую трубу, в конце которой было видно серое небо. Вместе с ветром залетал снег. Снег таял и на полу было влажное пятно. Дегтярев опустился на одно колено, посмотрел в трубу и спросил:

— Что будем делать?

— Осмотримся, — ответил я. — Ну-ка тихо!..

Полминуты все молчали. Потом Буржуй неуверенно сказал:

— Вроде бы разговор снаружи слышен, да?

— Да, — подвердил я. — Схожу, проверю.

Инга взяла Балбеса за ошейник, а я, пригнувшись, гусиным шагом двинулся по трубе к выходу. Разговор становился все слышнее. Кто-то явно был чем-то недоволен и не стеснялся это высказать. Три голоса спорили, перебивая друг-друга. Незамеченным я выбрался из трубы, прошел за кустами и появился за спинами сидевшей на срубленном дереве троицы.

— Я мог бы сказать: "Не подеретесь — не мужики", но и так вижу, что не подеретесь. Привет, пацаны! Чего ругаетесь?

На меня обернулось три удивленных лица. Вполне славянская внешность у каждого, небритые, один вообще с бородой. Снаряжение — так себе. Средненькая, я бы сказал, снаряга. АКМС у бородатого, у того, что в синей шапочке — охотничья "Сайга", у третьего за спиной двухстволка. За спиной… Мда… Приличный броник только на бородатом, у остальных самоделки, долговского производства. Касок нет вообще. Новички-мародеры, слегка разбогатевшие после пары удачных рейдов.

Я подошел к ним и сел напротив, у костра.

— Явление Христа народу… — произнес один из сталкеров. — Ты хоть кто?

— Гоша я.

— Понятно. А то я уж подумал, что контроллер.

Двое остальных рассмеялись. Да, ребятки… Был бы тут контроллер — вы бы так не сидели на бревнышке. На Янове сейчас кого только нет. Полно и новичков, вот как раз таких. Наверное оттуда их и занесло. Даже не осмотрели местность вокруг стоянки.

— С Янова, пацаны?

— Оттуда.

— А здесь чего?

— По своим делам. Гоша, а ты откуда взялся? — спросил бородатый.

— Да шел мимо, слышу: колбасу без меня жарят. Вот и решил свернуть.

— Да, ты удачно зашел. Ну выбирай тогда себе веточку.

Рядом с костром на срезанных в кустах прутьях в самом деле жарилась и вкусно пахла копченая колбаса. В Зоне так принято: накормить прохожего. Пусть у самих еды мало и на него не рассчитывали — все равно, хотя бы небольшую долю надо выделить. Это правило соблюдают даже бандиты. Потом тебя возможно попробуют развести, или ограбить, но накормят обязательно.

— Тогда и я поделюсь.

Я вытащил из рюкзака пакет от сухпая, открыл его и достал пару целлофановых упаковок с кусочками хлеба. Сталкеры разом замолчали. Если бы я вытащил жареную курицу, это смотрелось бы менее круто. За курицу можно ворону выдать, а хлеба в Зоне попросту нет. Кто будет везти его через периметр? Привезешь — он зачерствеет за три дня. Иногда его пекут на базах группировок (например Ганжа это делает на газовой печи, которую ему притащили сталкеры и за которой специально гоняли трактор на Свалку), но булки съедаются сразу же. В общем хлеб — это редкое лакомство. Так просто его не достать.

Бородатый потрясенно вздохнул и сказал:

— Ку-ку, доставай из рюкзака заначку. Кстати, Гоша… Я — Окорок, вот из-за этого (он показал левую руку, на которой осталось только три пальца. Это — Папа Ку-Ку, или просто Ку-Ку. А вон тот, с ружжом, Боровик. Не обзавелся еще чем покрепче.

Тем временем Ку-Ку все-таки нашарил в рюкзаке бутылку водки.

— Давайте кружки!

Пару минут было слышно только тихое чавканье. Потом Окорок сказал:

— Да!.. Как будто за периметром побывал. Выйдем, бывало, на бережок Днепра, мангал поставим, мясо… А тут кабанятины навалом, но она уже в глотку не лезет. Спасибо, Гоша. Мы здесь химеру пасем. На неделе люди видели, как она рядом с провалом под землю ушла. Хочешь — оставайся с нами. Шкуру Алохе сплавим, или ученым в бункер.

— Не, я дальше пойду. Ждут меня, беспокоиться начнут.

Я засунул кружку обратно в рюкзак и поднялся.

— Удачи, пацаны. Только того, чего вы ждете, вы здесь не дождетесь.

С этими словами я снова обошел кусты и по своим же следам вернулся к трубе.

Сталкеры молчали, глядя в спину уходящему. Ку-Ку посмотрел на автомат в руках Окорока, потом ему же в глаза. Тот покачал головой. Потом он поднялся и подошел к кустам, чтобы посмотреть, куда ушел нежданный гость. Следы уходили под землю, исчезая у среза бетонной трубы. Окорок сплюнул и вернулся на свое место.

— Чего ты клювом щелкал? — накинулся на него Папа Ку-Ку. — Видал, какая волына у него? А броник? Сидорыч с руками бы оторвал.

— Заглохни! — Окорок поднял упаковку от сухпая и внимательно ее осмотрел.

— Че там? — спросил Боровик.

— Ниче! Сам посмотри.

— Ну… Буквы какие то и цифры. Вроде как по-немецки.

— Деревня! "Буквы, цифры…" Это стандартный натовский пехотный паек.

— И че?

— А то, что позавчера на станции один мужичок рассказывал, что монолитовцы раздолбали отряд спецназа севернее АЭС. Ты, кстати, тоже это слышал, но между ушей пропустил. Трофеи взяли, само собой.

— Так этот чувак оттуда?

— Последний зуб даю, что да. Хлеб совсем свежий был. Он пусть и в целлофане, а зачерствел бы, если бы времени больше прошло.

— Думаешь…

— Индюк думал, да в суп попал. В общем так! Хлебца поели, вина попили, давайте ка собираться и валить отсюда. Это Зона нам знак дала. Клиентов мы здесь не дождемся.

Я выпрямился и немного покрутился, разминая напряженную спину. Дегтярев и Буржуй вопросительно смотрели на меня.

— Они по твою душу, Буржуй.

— Как определил?

— Три мародера посреди снежного поля, на стоянке, с которой вся округа, как на ладони. Они мне заливали, что химеру пасут, но у них там один автомат и один карабин. Двустволка двенадцатого калибра не в счет. На химер так не ходят.

— Это точно, — подтвердил Дегтярев. — На "Скаде" охотились однажды на нее втроем, но там у меня была пушка с подствольником и очень хорошие дробовики еще у двоих. Из подствольника я ее в итоге и завалил.

— Вот-вот… Буржуя они пасли, как пить дать. Значит информация уже расходится, как круги по воде. Значит идем дальше под землей, потому что сколько таких "охотничков" сейчас в поле мерзнет, один черт знает.

— Есть предложение, — сказал полковник. — Давайте-ка привал сделаем. Воздух свежий, пыль подземная уже надоела. Вон там, на трубах, можно присесть.

— Принято, — кивнул я. — После этой водки ихней паленой в глотке першит. Надо запить.

Буржуй

Я уже начал понемногу привыкать к этой их привычке при любой остановке ставить на огонь котелок с водой. На привале чем-то надо себя занять. Спать имеет смысл, только если это полноценная дневка, а если всего лишь остановились на полчаса отдохнуть, то не книжку же читать! Да и нету книжек ни у кого здесь. Газеты только старые.

У японцев чайная церемония наверное имеет те же корни. Если самураю нечего было делать, а денег на гейшу не накопил, то он разводил костер и заваривал чай себе и товарищам. Все были довольны, а довольный солдат — это дисциплинированный солдат. Потом уже придумали ритуалы всякие, чайные домики, а поначалу это было незатейливым развлечением нищей пехтуры без чинов и рангов.

По рукам разошлись пачки печенья. Я похрустел для приличия, но аппетита не было. На меня встревоженно посмотрела Сестра. Спросила:

— Буржуй, что с тобой?

— Нормально все.

— А чего не ешь?

— Не хочу. Все та туша стоит перед глазами.

— Химера?

— Ага. Наверное когда-то люди так же от пещерных медведей прятались.

— Да уж… Кто химеру видел, тот не забудет. Но ты все равно ешь. Если ослабеешь — можешь заболеть, а с больным возиться — радости мало. Придется в Темную Долину тебя тащить, или на "Агропром", а это далековато.

Я кивнул и постарался запихнуть в себя еще печенья. С чаем это пошло проще. Последнюю печеньину я отдал Балбесу, который сидел передо мной и слегка помахивал кончиком хвоста. Вот у кого проблем нет. Сожрет все, что дадут.

— А что они едят зимой? — спросил я. — Я имею в виду диких.

— Тушканов, — ответила Сестра. — И крыс еще. Но этот обленился, ему подачки проще дождаться. Да, Балбес?

— Р-р-гав!

Мутант еще веселее замотал хвостом.

— Видишь? Они очень хорошо чувствуют эмоции людей. Страх человека для них, как приманка. Вполне возможно, хотя и не доказано, что именно по "запаху эмоций" они и находят свою добычу.

— Значит если стаю увидел, то нельзя бояться?

— Нельзя. Хотя если ты увидел всю стаю, то это значит, что она нападает. Испугаться не успеешь. Но если заметил одного слепого пса, то эмоции лучше контролировать жестко. Агрессия и страх запрещены, оружие на него тоже лучше не наводить. Спокойно и равнодушно пройти мимо.

Как бы мне не помешало сейчас немножко спокойствия и равнодушия. Но как вспомню это серую шерсть вдоль хребта — так озноб и бьет.

— Все поели? — спросил Студент? — Идем дальше.

И снова коридоры, переходы, двери и бетонные стены в лучах фонариков. По моим ощущениям, мы спускались все глубже. Какое-то время шли по очень широкому, прямому проходу, в котором стояли пожарные машины. От машин до сих пор фонило радиацией. Может быть это были те самые, которые тушили пожар на ЧАЭС? Потом мы снова свернули в боковой коридор.

Студент иногда останавливался, советуясь с Дегтяревым. Знает ли он вообще, куда идет? Или это у меня клаустрофобия начинается? Скорее это самая обычная усталость. Я посмотрел на часы. Половина четвертого вечера. Обычно он начинал подыскивать место для ночлега задолго до темноты, но сейчас этого заметно не было. Студент шел в обычном темпе, время от времени останавливаясь и осматривая тоннель. Кажется он вышел в знакомый ему участок лабиринта и намеревался пройти возможно большее расстояние, а ночь под землей, или день, ему было все равно.

Дегтярев сзади вдруг издал короткий возглас. Я обернулся. Полковник показывал в узкий проход слева. Студент подошёл, взглянул. Я выглянул из за его плеча. На стене была нарисована мелом примитивная модель атома.

— Ага, — сказал Студент. — Вот оно где! Пойдёмте.

Он вошёл в проход и мы оказались в небольшом помещении, из которого выходило два таких же узких коридора. Потолком помещения была металлическая решетка. Осмотревшись, Студент выбрал правый коридор и всего через пару минут мы уже поднимались по короткой лестнице.

— Вовремя ты заметил. Прошли бы мимо — пришлось бы возвращаться, — сказал он полковнику.

— Где это мы?

— Цементный завод рядом с Яновым. Теперь идите след в след. Здесь полно аномалий.

Мы прошли мимо нескольких искрящихся "докеров", потом долго лезли вверх по лестницам, пока не оказались на крыше здания. Оттуда через люк мы спустились внутрь. Студент осмотрелся и сбросил рюкзак.

— Располагайтесь!

Мы не заставили себя уговаривать.

Видимо когда-то эта комната была бытовкой, где рабочие переодевались, прежде чем приступить к работе. Теперь же мебель была сдвинута к стенам. Наши рюкзаки повисли на вешалках, а на сдвинутые вместе скамейки легли спальники.

— Здесь тепло, — заметил я.

— Этажом ниже удачно расположено две "жарки", — ответил полковник, роясь в рюкзаке. — Что на ужин делаем? Есть гороховый суп и… другой гороховый суп.

— Отлично! Давай гороховый суп, — поддержал шутку Студент.

Инга между тем уже расстелила свой спальник. Готовить, очевидно, была очередь Дегтярева. Студент занял пост в коридоре, держа лестницу под прицелом автомата. Обязанности распределились.

Я тоже улегся на спальник и сам не заметил, как уснул.

Студент

Есть старый-престарый анекдот:

Идет свободовец по Зоне. Вокруг красота: птички поют, цветочки цветут, аномалий нет, солнышко светит… Короче: хорошо. Возвращается обратно. Что такое?! Небо в тучах, лес весь в аномалиях, озеро — грязная лужа, на берегу озера сидит долговец и о чем-то думает.

Свободовец спрашивает:

— Что тут случилось?

Долговец отвечает:

— Да я тут портянку постирал. Думаю, не постирать ли и вторую?

Обувь в Зоне — наверное самое важное в снаряге. Бронежилет, шлем, комбинезон — без всего этого в принципе можно пройти до ЧАЭС и обратно. А вот без ботинок — нельзя. Если ботинки, или сапоги не по размеру, сталкер сотрет ноги, утратив подвижность. Если же вляпается в "кислотный туман", или в "холодец", то все будет ещё печальнее. Обувь должна быть удобной и выдерживать аномальные воздействия, включая высокую температуру.

Поэтому в Зоне весьма популярны обычные яловые сапоги. Они высокие, залить их кислотой сложно, а стойкость к аномальным воздействиям обеспечивается множеством слоёв гуталина. Армейские берцы удобнее, но их с портянками носить сложнее, подошва у них хуже держит температуру и в аномалии в них лезть опасно.

Кое-кто предпочитает высокие резиновые сапоги. Спору нет: в "туман" в них идти лучше всего, но вот в "жарку" крайне не рекомендуется. Разные кроссовки, кеды и прочая ерунда попадается только на новичках.

Я ношу ботинки германского производства, которые фактически представляют собой сапоги, только с внешней шнуровкой. Сделаны они из какого то пластика, в Зону попали с одной из первых научных экспедиций, но несмотря на прошедшее время до сих пор целы. Подошва сношена, протектор понемногу лысеет, но пока они держатся достойно. У комбинезона, который к этим ботинкам прилагался, часть штанов ниже колена состоит из двух слоев. На каждом слое — эластичная манжета. Одна заправляется в ботинки, другая — сверху. Это не совсем герметично, конечно, но есть один небольшой секрет: внутренняя полость с клапанами, которая при каждом шаге сначала заполняется воздухом изнутри комбинезона, а потом сбрасывает его внутрь ботинка. Поэтому ноги не потеют, внешний воздух не может зайти внутрь и можно идти почти по колено в воде, не замочив ног. Умеют немцы снарягу делать, ничего не скажешь.

Закончив со шнуровкой, я вопросительно посмотрел на Дегтярева. Тот кивнул. Ну раз готов — пошли.

Мы вылезли на крышу, спустились по ржавой лестнице и я провёл полковника между аномалий к железнодорожному полотну. Снег шёл всю ночь, однако на насыпи его сдувало ветром, идти было легко и до полустанка мы добрались быстро. Выйдя из-за домика, в котором когда-то была касса, я сразу увидел какого-то сталкера, по виду — из одиночек. Сталкер стоял спиной к нам и пытался открыть канализационный люк, но получалось у него плохо. Я сочувственно спросил:

— Примерзло?

Вот это он подпрыгнул! На полметра, не меньше. Попытался схватить прислоненное к платформе ружьё, но только уронил его и с затравленным видом обернулся.

— Не бойся, Коряга. Свои, — сказал Дегтярев.

— Ну, блин… — на лице сталкера отразилось огромное облегчение. — Нельзя же так пугать, Саныч! Это кто с тобой?

Я понял, что в кои то веки нам повезло. У тайника мы нарвались прямо на связного.

— Студент это, — ответили Коряге.

Снова из-за спины и парень снова подскочил. Опять напугали беднягу, везёт ему сегодня. Но здесь что, место случайных встреч? Что-то мне мало верится в подобные случайности. Двое забрались на платформу. Оружие за спиной. Странная парочка. Ладно, послушаем, что скажут…

— Алоха! — сказал свободовец, подойдя поближе и стягивая вниз полумаску.

Вот это кто! Не зря знакомым показался. Торговец "Свободы" на Янове, который на самом деле и есть на станции главный. Долговцев там конечно много, но количество мало что значит. Торговля-то вся идёт через Алоху, а "Долг" только бункер с учеными охраняет. Торговца я знал давно и он меня тоже.

— И тебе не хворать, — ответил Дегтярев.

Я тоже кивнул и сдвинул забрало шлема на затылок.

— Говорил я тебе, Череп, что не зря этот хмырь сюда шастает. Студент, разговор есть.

Долго ждать не пришлось…

— Внимательно.

— Где пассажир?

— Чей?

— Не прикалывай. Позавчера вечером в Темную Долину вернулись Вано и Крюк. С ними было три монолитовца и трое гражданских. Монолитовцы у проходной развернулись и ушли, а гражданские рассказали, как у них упал самолёт и как вы вчетвером их вывели с места падения. Заодно рассказали, что их было четверо, кто был этот четвертый и что он отвалил с тобой и с Ингой. Нигде не наврали?

Я помогал головой.

— Нет.

— Ну и где тогда клиент? — спросил Череп. — Он хоть жив?

— Жив конечно. Что с ним станется? — ответил я.

— Студент, — продолжил Алоха, — так дела не делаются. Единственного человека, который имел какую ценность, ты увел с собой, а в Долину отправил трех пешек, которые пропадут с концами — и никто не почешется. Выводи их, "Свобода", а я богатеньким Буратиной займусь.

— Вы что, ребята, с дуба рухнули? — удивлённо спросил я. — Как я с него что-то получу? За периметр я с ним пойти не смогу, а он ко мне назад с деньгами не вернётся. Мне его вытащить нужно, а не капусту состричь.

— Возможно. Но если бы не Вано и не Крюков, ты бы за него не вписался. А получилось, что ты их отодвинул и сам этим делом занялся. Как так?

— Понятно. Причина в другом была. Вот его светить не хотелось.

Я показал пальцем за спину.

— Вроде знакомая личность, — пробасил Череп.

— Ещё бы! — подтвердил Алоха. — Я его тоже сразу не узнал. Давненько в последний раз видел. Это Дегтярь.

— Тот самый, кого осенью по всей Зоне все бандиты с фонарями искали?

— Точняк, он и есть. Вот он где был, оказывается. Но это ладно, к нему претензий как раз нет. Что делать будем, Студент?

…

— Комми по рации вышел на связь и передал, о чем ему рассказали Вано, Крюков и пассажиры. Я сразу к Черепу. Стали вместе думать, что делать дальше. Студенту надо клиента за периметр вытащить. Но просто так его выводить опасно, там перехватить могут. Значит что? Значит нужно как то на связь выйти и сообщение передать. Организовать встречу. Передать можно только через кого-то. Через кого?

Алоха показал на Корягу продолжил:

— А он давненько уже челночит между Яновым и Кордоном. Регулярно бегает, раз в месяц, будто зарплату получает. Я и подумал: а может быть и правда получает? Постукивает там воякам по-тихому, дело житейское. Поговорил с Черепом, его ребятишки проследили — нет, не стучит. Ни с кем не общался, кроме сталкеров. Тайничок свой проверял, так это не грех — тайник проверить. Там пусто было, мы тоже проверили и потом ничего не появлялось. Ладно, стали смотреть дальше.

У торговца видимо пересохло в горле. Он отхлебнул чая и закусил печеньем. Все мы сидели в той же самой раздевалке, откуда утром вышли. Череп и Алоха отогревались горячим чаем. Коряга тоже сидел здесь же, тихо, как мышь. От кружки Инги шел приятный запах кофе. В котелке булькал гороховый суп, который помешивал ложкой Буржуй. Так уж совпало, что мы, понадеявшись друг на друга, не взяли ни каши, ни крупы — одни концентраты. Горох мне уже успел изрядно поднадоесть.

— Он здесь бывал не часто. Когда раз в неделю, когда в десять дней. На зиму за периметр не ушёл. Денег, говорит, не скопил. Остался на Янове, калымил у учёных. И когда меня Комми по рации вызвал, я и прикинул, что Коряга этот как раз на Студента может работать. Не на внешнюю сторону, а как раз наоборот: на "Монолит". И точно: проходят сутки, он засобирался. Но мы-то с Черепом побыстрее его по Зоне ходим. Обошли вдоль болотца и здесь затихарились. Он бы нас в маскхалатах с двух метров не увидел, но он и не осматривался. Сразу к люку полез. А тут — вы. Я думаю: " Умный ты человек, Алоха, зря тебе платят мало" — и вышел здороваться.

— В общем он только насчёт "Монолита" не прав оказался, — Череп кивнул, тоже попивая чай. — Про Дегтяря все и забыли уже. Последний раз на Затоне его видели, с тех пор не появлялся. Кто бы мог на него подумать?

— Ну вот теперь вы знаете, что клиент живой и здоровый, — сказал я.

— А дальше то что?

Дальше полковник напишет записку, он — я кивнул на Корягу — ее отнесет на Кордон, положит в тайник и дождется ответа. Я его прикрою, чтобы неприятностей не случилось. И будем надеяться, что это сработает.

— Допустим… А "Долг" и "Свобода" с этого что получат? Вано и Крюков тоже в этом деле участвовали.

— Не знаю. Я вообще о деньгах не думал. Где были бы Вано и Крюков, если бы я со спецназом, который за нами шёл, не разобрался? Но ты можешь сам человека спросить. Вот он, здесь, с нами.

Буржуй

Прав Студент, меня имело смысл спросить в первую очередь. Я ведь с самого начала предложил Крюкову денег. Нашли бы способ рассчитаться. Но Студент сначала сказал, чтобы не спешили принимать решение (я тогда подумал, что он просто хочет больше), а после боя со спецназом указал на возможность конфликта между группировками.

Я понял его так, что Вано и Крюков — фигуры небольшие и кто-то из вожаков группировок вполне может их решение отменить, поэтому больше с предложениями не лез. Но похоже время настало.

— Сто тысяч каждому. Долларов, разумеется.

Ага, проняло! Эти двое сейчас может быть и союзники, но точно не друзья. Сразу у того, что побольше ростом (Череп, кажется?) появилось что-то хищное. Рука на автомате передвинулась, губы поджались… Алоха собою владел лучше. Ну да, он ведь торговец, через него и так деньги идут.

— Но я могу быть уверенным, что ваше решение кто-нибудь не переиграет?

— Да, — ответил Череп, переглянувшись со свободовцем. — Крюков может сколько угодно гордиться тем, что в Зоне он дольше всех, но людьми управлять ему никогда не дадут. Вано вообще шестерка на подхвате. А мы здесь, на Янове, главные и как мы скажем, так и будет. Чех и Крылов наши решения принимают без вопросов и если мы все еще на своих местах, значит они их устраивают. Сто тонн зеленых — цифра приятная, но с собой-то у тебя их нет. Нам надо верить тебе на слово.

— Могу вам по расписке написать. Но за периметром, сами понимаете, цена ей — то же самое честное слово.

— Тоже верно. Заметь: никто не говорит, что на слово тебе верить нельзя. Но здесь подход другой. Человек сегодня с нами, а завтра в "мясорубку" влетел случайно — и нету его.

Он посмотрел на Студента и добавил:

— До Кордона Коряга не дойдёт.

— Что так? — спросил Студент.

— Ты не знаешь? На Кордоне и вообще вдоль периметра последние три дня творится чёрт знает что. Там мародеров много даже зимой. До них дошла информация о нем — он кивнул на меня — и там сейчас не пройти. Все одиночки сидят в засадах. О бандитах я даже не говорю. Я не знаю, сколько им пообещали, но не заинтересованных не осталось. Все палят во всех. Обнаглели настолько, что вчера был обстрелян конвой "Свободы", который шёл к Кордону. Они отбились, но ответку Комми кинуть просто нечем. Он Долину без охраны не оставит. У нас с Алохой пять бойцов на Янове, еще пять в охране бункера, так что мы тоже в глухой обороне и по любому незнакомому сталкеру будет открыт огонь. Предупредительный выстрел конечно дадут, но на станцию никого не пустят. Ещё трое одиночек у нас застряли, но эти не в счёт.

Я подумал, что Студент снова оказался прав. Сталкерам-одиночкам верить нельзя ни в коем случае. Если решат, что выгоднее меня убить — просто всадят пулю в спину. И на базы группировок он меня тоже не зря не повёл. Придёшь к одним — другие подключатся к охоте. Зачем это надо?.. Однако что делать? Прорываться? Я посмотрел на Студента. Он задумчиво потирал подбородок, потом спросил:

— Есть идеи, как тогда до тайника добраться?

— Прорываться опасно, — сказал Череп. — Военные тоже не в себе. Оно и понятно. Видимо кто то из мародеров с ними успел повоевать. Лучше бы выждать недельку, пока самые горячие не настреляются вдоволь.

— Они за неделю не успокоятся…

Студент

Я думал. Мародёры меня не особо пугали. Зону я знаю гораздо лучше их, а при необходимости прорваться к периметру помогут братья. Но вот военные… Они ещё долго будут теперь встречать сталкеров, выходящих к блокпостам, автоматными очередями и хорошо, если очередь подойдет в воздух. Надо как-то договориться с ними, но как тут договоришься? Не мне же самому на блокпост идти…

— А на болотах как дела? — спросил я Черепа.

— Так же.

— Буржуй, сколько времени у тебя есть? Можем отсидеться в Тёмной Долине, под охраной. Или даже здесь, еды хватит.

— Моя ценность со временем стремительно падает. Люди ждать не будут, корпорация не может без управления. Меня признают погибшим, на моё место выберут нового человека и мне тогда можно оставаться здесь и записываться в сталкеры.

— Понятно. И все-таки расклад не в нашу пользу. Живым сталкером быть лучше, чем дохлым директором.

— Ночью попробовать пройти? — предложил Алоха. — Приборы ночного видения мы найдем, если надо.

У Алохи наверняка много чего есть на складе, но я покачал головой.

— Любой бандит, у которого тоже найдётся ПНВ, будет знать, что мы и есть те, кто ему нужен. Нет, тайник отпадает… Буржуй, ты как-то говорил, что твоя служба безопасности, или как её там, будет тебя искать?

— Наверняка будут. Они наверняка сейчас уже где-то рядом с периметром и ищут подходы через военных. Но это долго.

— Я знаю, что это долго. Если с какого-то из блокпостов их вызовут, то доехать туда времени займёт не много?

— Несколько часов.

— А вызвать ты их сможешь?

— Конечно. Звонок в Москву, оттуда свяжутся с ними.

— Хочешь все-таки прорваться на блокпост военных и захватить его? — спросил Алоха. — Потом можно на мародеров все свалить…

Я покачал головой.

— Просто прорваться — большой риск, да и убивать полсотни людей, чтобы спасти одного — не лучшая идея. Нет, захватывать блокпост мы не будем. Они сами вызовут тех, кто нам нужен.

— Это как?

— Увидите. Череп, Алоха, вы на Тёмный Кордон ходили хоть раз?

Сталкеры переглянулись. Череп ответил:

— Я один раз там был. Ты думаешь… Опасное это дело, Студент!

В свое время взрыв на ЧАЭС принес гораздо больше вреда Белоруссии, чем Украине. Ветер нес дым от пожара на север и главные загрязнения именно на севере Зоны. Это ещё одна причина, почему сталкеры там не появляются. Колоть самому себе антирады, выводящие радиоактивные изотопы стронция и цезия, удовольствие небольшое. Ну а Тёмный Кордон — тоже очень неприятное место, юго-восток Зоны. Там рядом река и водохранилище, местность заболочена и труднопроходима, да ещё и заросла лесом. Очень много мутантов, места для них самые лучшие. В Рыжий Лес идти желающих найти бывает сложно (и не удивительно), а за Чернобыль — их и вовсе не найти. Мародеры будут везде, но только не там.

— Смотрите на карту. Вот Янов. Мы рядом с ним, вот здесь. До Тёмной Долины можно пройти под землёй. Дальше — поверху. Осенью научной оперативная группа ставила сенсоры вот в этом — я показал на карте — районе. Вернулись без потерь.

— А дальше? — спросил Череп. — Еще пять километров до периметра. Я слышал, что у солдатни тамошний блокпост считается самым худшим местом для службы.

— Мутанты сейчас в основном в спячке.

— Ладно. Допустим мы прошли. Вышли к блокпосту, нас обстреляли. Что дальше?

— Дальше вот это…

Я снял с вешалки свой рюкзак и достал из кармашка рацию. Трофей, разумеется. Одна из отметок под ручкой выбора частоты была красной.

— Каждой группе ученых, выходящих в Зону, был выделен диапазон, на котором можно было вызвать помощь. В отличии от остальных, передача на нем не шифруется и идёт открытым текстом. На каждом блокпосте есть такая же, постоянно включенная на приём. Связывается с гарнизоном, предупреждаем о том, что к ним идет человек, посылаем Корягу. Он договаривается с командиром, тот вызывает встречающихся для Буржуя. Дело сделано.

— Ага… — Алоха посмотрел на Черепа. — Осталось только Тёмный Кордон пройти… Студент, я одного мужика знал, который там побывал. У него даже перхоть с усов радиоактивной была. Долго не зажился, антирад не помог.

— Там же болота. Нуклиды смываются в них и там остаются, — подтвердил Череп.

— А у меня и костюма-то нету нормального, — тихо сказал Коряга.

— С костюмом как раз решаемо.

Я поднялся, подошел к стоящим вдоль стены шкафчикам, открыл один и вытащил потертый "СЕВА".

— Целый… Держи. Прошлый его хозяин кровососам попался, тут неподалёку. Вытаскивать его из костюма было очень легко. Похудел, бедняга.

Нельзя сказать, что Коряга оценил мой монолитовский юмор, но он явно повеселел. На "СЕВА" многие сталкеры и за пару сезонов денег накопить не могут, а тут снаряга досталась буквально на халяву.

— Может у тебя и от радиации защита найдётся? — спросил Череп.

— От радиации — нет. Но я же сказал, что в этом году группа Лося туда ходила. У них были детекторы, составлявшие в том числе и радиационную карту местности. Картина со временем конечно меняется из-за выбросов, но времени прошло не много. Проходы там есть. Мы пройдём.

— Блин… Ну разве что с тобой туда и обратно. Что скажешь, Алоха?

Тот почесал коротко стриженую голову и ответил:

— Уговорили. Со Студентом в проводниках можно сходить. Давайте уже суп кушать.

Буржуй

И снова потянулись подземные переходы и тоннели. Темнота рассеивалась светом фонариков и снова смыкалась за нашими спинами. Пару раз мы выбирались на поверхность, Череп и Студент уходили на разведку, потом следовал переход по поверхности и мы снова уходили под землю. Я шел, что называется "на автопилоте", держась только на упрямстве. Штурмовая винтовка казалась 20-килограммовым диском от штанги. Ноги болели. Потом после очередного подъёма по лестнице мы неожиданно вошли в ярко освещенное помещение.

— Вы!? — со стула вскочил мужчина в белом халате.

— Все нормально, — сказала ему Инга. — Не надо так шуметь.

Я не поверил своим глазам. Мы что, каким то чудом перешли под землёй периметр? Электрический свет, компьютер, какие то приборы… Череп и Алоха тоже выглядели удивленными.

— Где это мы? — спросил я.

— В Тёмной Долине, в лаборатории, — ответил Студент и, обращаясь к человеку в халате, добавил:

— Видишь, Доцент? Не зря мы тогда проход расчистили, пригодился. Про этих людей — ни звука. Завтра мы уйдем — тогда скажешь Комми, но никому больше.

— Я понял… Как там ваш рейд? Крюков и Вано вернулись, привели каких то людей, но толком ничего рассказать не успели и в тот же день ушли снова.

— Значит Комми уже отправил их за периметр. Конвой за припасами для местной лаборатории военные конечно пропустят. Пилоты и Зануда считай в безопасности, — сказал Студент, сбрасывая у стены свою поклажу. — Слышишь, Буржуй? Да тебя, похоже, вырубает… Доцент, не нальешь по стаканчику волшебной водички? Рейд — не сказать, чтобы удачно, но мы все целы.

— Конечно!

Учёный скрылся в соседнем помещении и вернулся с большим фарфоровый стаканом. В стакане, если меня не обманывали глаза, была самая обычная вода.

— Вот, пейте!

— Это что, "сердца оазиса"? — спросил Череп, наливая ее в свою кружку и делая глоток.

— Она самая, — подтвердила Инга. — Пейте, ужинайте и ложилась спать. К утру будете, как новенькие. Андрей, выдай пожалуйста ребятам консервов из неприкосновенного запаса.

Утром я действительно проснулся свежим и полным сил. Желудок подвело и когда я сел на спальнике, он громко забурчал. Студент и Череп сидели за столом, разглядывая карту. Дегтярев стоял рядом и что-то ел из котелка. Алоха и Коряга ещё спали.

— Вот здесь…

— Там все наверняка в аномалиях.

— Пройдём. О! Буржуй проснулся, — Череп посмотрел в мою сторону и улыбнулся. — Как раз к каше. А мы тут маршрут прикидываем. Более-менее безопасный выходит двадцать километров. За день не пройдем, вот и думаем, где можно заночевать. Зимой на травке особо не поваляешься, а строений целых в той стороне осталось не слишком много.

Я зевая подошел к столу. Карта выглядела странно и была больше похожа на нарисованный плоттером чертеж. Какие-то мелкие значки, линии, штриховка… Но сталкерам она видимо была вполне понятна.

— За день прошли бы, — сказал Дегтярев.

— Чтобы выйти к блокпосту ночью? Не самая хорошая идея.

— Можем выйти днём и дойти за ночь.

— Лишний риск. Мы все с ПНВ обращаться умеем, но Буржуй — нет. Вот здесь наши стоянку устроили, когда там были. Как раз три километра до блокпоста не дошли. Мы там же заночуем.

— Тогда нам уже выходить надо?

— Утром выйдем.

— А сейчас что?

Сталкеры рассмеялись.

— Да ты что, Буржуй? Сейчас восемь вечера. Ты всю ночь проспал и весь день в придачу. Так оно после этой водочки всегда и бывает: спишь, как ежик. Думаешь, почему у тебя живот подвело? Ты сутки почти не ел.

На следующий день Сестра с нами не пошла, осталась в лаборатории, сказав, что уже набегалась. Вышли впятером: Студент, Череп, Алоха, Коряга и я. Вернее снова вошли в ту же дверь, ведущую в местные катакомбы. Щелкнул кодовый замок, отрезав нас от цивилизации и в нос опять полезла бетонная пыль. Я надел респиратор. Шедший последним Череп — тоже. Однако долго идти под землей на этот раз не пришлось. Мы выбрались на поверхность уже через час, рядом с высоким бетонным забором. Студент, забравшись по лестнице на крышу стоящего рядом здания, долго осматривал в бинокль окрестности, потом спустился и сказал:

— Чисто. Ни людей, ни мутантов.

— Куда идём? — спросил Череп.

— Как и решили, мимо болота, поверху, через Светящуюся рощу.

— Почему её назвали светящейся?

— Потому что она светится ночью. Сам увидишь.

— Думаешь, я сильно хочу это увидеть?

Студент не ответил и первым пошёл через заснеженной поле к тёмной черте виднеющегося вдалеке леса.

Спустя шесть часов ходьбы и два привала я уже не отличал один перелесок от другого. Облетевшие деревья тянулись к нам голыми ветками, а поднявшийся ветер забирался под фуфайку и пропотевший свитер. Сталкерский темп ходьбы с частыми остановками для осмотра местности не позволял согреться. Я устал, продрог и со все большим трудом вытаскивал сапоги из снега. Понемногу становилось все темнее. Потом Студент остановился и сказал только одно слово:

— Присмотритесь.

Все молчали, потом Алоха неуверенно спросил:

— Что это? Светлячки? Зима же. Откуда они тут?

— Заметил, да? Это она и есть.

— Светящаяся роща?

— Да. Не бойтесь. Здесь нет мутантов и почти нет аномалий. Только "туман" кое-где.

Теперь и я начал различать слабое свечение кое-где на ветвях. Маленькие пятнышки. Действительно, похоже на светлячков, но очень уж их много… Я подошёл к ближайшему дереву и присмотрелся. Светилась сама кора.

— Что это?

Студент усмехнулся. Под шлемом это не было заметно, но по голосу чувствовалось.

— А ты как думаешь?

— Не знаю… Потрогать можно?

— Трогай, это не опасно.

Я прикоснулся рукой в перчатке к фосфоресцирующему пятну. Оно на мгновение вспыхнуло чуть ярче, потом погасло и снова засветилось ровным, белым светом. На перчатке тоже остался размазанный светящийся след, который почти сразу погас.

— Так светятся водоросли, — сказал я.

— Близко, хотя и не угадал. Это лишайник-симбионт. Но принцип тот же самый, что и у водорослей: биолюминесценция.

— Он точно не опасен?

— Для человека — нет. Может жить только на дереве-носителе, причем только на живом. В спектре его излучения довольно много ультрафиолета, который мутантам не нравится. Поэтому они этого места и избегают.

— Так он их отпугивает? — заинтересовался Череп. — Полезная вещь. Имеет смысл вокруг Янова такие деревья высадить. Заодно и ночью вокруг светло будет.

— Не очень светло.

Студент сломал почти полностью покрытую светящимися пятнышками ветку и протянул её Черепу. Тот вытащил из кармана разгрузки полиэтиленовый пакет.

— Света будет гораздо меньше, чем от полной луны. Сами то они хорошо заметны, но как фонари не годятся.

— Жалко. Но хотя бы мутантов отпугнуть. Мне её там посадить в землю?

— Просто постучи ею по дереву. Споры перелетят и года за три лишайник расползется по коре.

Силуэты сталкеров скользили между светящимися деревьями бесформенными пятнами мрака и маскировочные накидки в темно-синем свете казались черными, как балахоны назгулов Толкина. У меня было странное ощущение нереальности происходящего. Оно казалось сном, вот только проснуться никак не получалось. Скоро ли уже кончится эта кроличья нора, в которую я свалился с неба?

Как выяснилось: скоро. Чудо Зоны, светящиеся деревья остались позади. Впереди в тусклом свете луны я разглядел два небольших кирпичных домика. Студент несколько минут прислушивался, потом махнул рукой и мы цепочкой пошли к ближнему из них.

Студент

Луч фонаря прошелся по заметенному внутрь комнаты снегу. по разваливающейся мебели и полуотвалившимся обоям. Я заглянул внутрь, посмотрел на Корягу и жестом дал знать, чтобы тот подошел.

— Что? — спросил сталкер шепотом.

— Видишь? — я показал ему лежащую на ладони РГД. — Теперь смотри в комнату. Там люк в полу. Он закрыт. Подходишь к нему, поднимаешь примерно на две ладони. Когда я закачу гранату — сразу захлопываешь и выбегаешь в дверь. Все понял?

— Ага…

— Давай.

Я разогнал усики чеки и выдернул её. Все-таки Коряга не зря по Зоне третий год ходит. Какой-нибудь новичок мне бы сейчас весь мозг выел: "А что там в подвале?.. А зачем граната?.. А если ты промахнешься?" Бывалый сталкер, пусть даже такой невезучий, как Коряга, знает, что если опытный товарищ тебе что то говорит — надо слушать. Он сделал три шага по скрипучему полу и приоткрыл крышку. Скоба отскочила, когда я отпустил её, запал щелкнул, граната улетела в щель. Коряга захлопнул крышку и кинулся ко мне. Я посторонился и в этот момент под полом ударил взрыв.

От щелей пола вверх фонтанчиками взлетела пыль. Крышка распахнулась от удара взрывной волны. Из проёма люка наполовину высунулось тело снорка и мутант сразу заскреб когтями по доскам. Автоматная очередь снова сбросила его вниз. Я вошёл внутрь и ногой захлопнул люк.

— Все нормально? — спросил снаружи Череп.

— Да, заходите. Посмотри в прихожей, там лом стоять должен.

Возня у входа, мечущийся луч фонарика.

— Да, стоит.

— Неси его сюда.

Череп вошёл и протянул мне ржавый кусок толстой арматуры, заточенный с одной стороны. Я просунул лом тупым концом под печку, а острым вставил под забитый в пол с другой стороны, рядом с люком здоровенный загнутый гвоздь.

— Готово. Даже если там кто то из них и оклемается, что вряд ли, наверх не вылезет.

— А кто там был? — спросил Алоха.

— Снорки. Коряга, там справа от входа поленница, прихватив дровишек. Сейчас печку раскочегарим. Ночь пройдет с относительным комфортом.

— А как ты понял, что они там?

— Там всегда кто то сидит.

— Нет, серьёзно!

— Лось и его ребята здесь осенью были. Когда уходили, люк открытым оставался. Сейчас закрыт был, значит залез кто то и это не люди, потому что огня не разводили. Но даже если бы он был открыт, я бы все равно гранатой поздоровался.

— Логично…

Алоха сбросил рюкзак и поставил его к стене. Коряга втащил охапку поленьев, бросил на пол, рядом с печью и без напоминание полез в рюкзак за котелком. Была его очередь кашеварить.

— Кто первым караулит? — спросил Дегтярев.

— Я постою, спите.

Буржуй

В окнах уцелела пара стекол, остальные проемы были заболочены фанерой. Студент время от времени переходил от одного окна к другому. Мне не спалось, хотя казалось бы от тепла печки должно было разморить. Я вылез из спальника, сел на скрипнувший стул, стоявший рядом со столом и закурил. Сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Не могу уснуть.

— Не удивительно, — ответил негромко Студент от окна. — после той воды, которую ты в Тёмной Долине пил, всегда так. Сутки спишь, потом ещё сутки можешь идти без перерыва. Но ты заснешь, если будешь просто лежать с закрытыми глазами.

— Да сейчас и времени-то ещё совсем немного. Девяти еще нет.

— Здесь у нас рано спать ложатся.

— Это уж точно, — послышался голос с печки. — Свечей не напасешься, батарейки к фонарикам в Зону еще притащить надо, а динамические — крутить устанешь. Генераторы тоже никто гонять без дела не даст. Вот и не засиживаются люди по вечерам. Зато кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

— В Долине Дядька Яр ветряк сделал, говорят.

— Так того ветряка только на бар Ганжи и хватает, в карты поиграть, да водки выпить. Рубят бабло на сталкерах. Ну ещё в штабе пара лампочек горит — вот и вся цивилизация.

— Может и правда в картишки? Все равно не спим. У кого есть?

— У меня колода в рюкзаке, — подал голос Коряга.

— Отлично! Извлекай, — Череп довольно потер руки. — Кто играет?

— Во что ты на шестерых играть собрался? В дурачка, что ли? — спросил Алоха.

— Можно и в дурачка.

— Айда лучше тыщу на кубиках набросаем. У меня есть.

— Еще лучше. В тыщу чем больше народу, тем интереснее. Тогда ты и пиши. Студент, играешь?

— Нет.

— Буржуй?

— На кубиках не играл ни разу.

— Ерунда, научим. Смотри, кол — это десять, пятерка — это пять и есть, три кола — сотня… Алоха, черти на пятерых.

Студент загородил окна листами фанеры, Череп повесил над столом небольшой фонарь и игра пошла. Буквально спустя пять минут я выбросил пять единиц.

— Тыща, — сказал Череп. — Подтверди…

Я снова бросил кубики, выкинув две пятерки.

— Партия.

— Ну и чего вы хотели? — Студент усмехнулся. — Он в первый раз в Зоне, первый раз играет и в первый раз в эту игру. Нашли, с кем садиться.

— А в чем дело? — спросил я.

— Да понимаешь, Буржуй… — Алоха катнул в ладони кубики. — Говорят, что Зона игру любит. Когда человек играет без интереса, он вроде как удачу к себе притягивает. Во что угодно, хоть в городки. Как игра пошла — так и удача пойдет. Главное, чтобы ставок не было. Если они есть, то толку не будет. А хуже всего — это найденные в Зоне артефакты на кон ставить. Арт проиграл — удачу профукал. С тобой просто в рейд не пойдет никто. Ну а то, что новичкам везет — это все знают. Такие вот дела.

— Ты давай, ещё одну расчерти. Во второй партии он уже новичком не будет, — сказал Череп.

— Расчерчивай на шестерых. — Студент тоже сел на скамейку, положив автомат на колени и направив его ствол на дверь. — Теперь и мне можно.

— А в прошлый раз нельзя было?

— Я первую партию никогда не проигрываю.

— Сейчас посмотрим.

Студент выбросил пять единиц уже третьим броском.

— Партия. Да как вы это делаете?

— Это случайность. Но Зона ведь и сама появилась случайно.

— Какая связь?

— Прямая. Просто ты её не видишь.

— Для меня это слишком сложно. Кидай, раз выиграл.

Студент бросил кубики, подобрал, бросил еще раз. 55.

— Вышел… Слушай, Студент, а Зона — она вообще зачем? — спросил Коряга.

— В каком смысле "зачем"?

— Я тут уже давно. Видел, как люди бабки на ровном месте поднимали и как на том же самом месте ласты склеивали. Кому то ведь это надо, если уж случайности не случайны? Есть кто то, кто ею управляет, или хотя бы смотрит на нас и прикалывается?

Студент помолчал немного, потом ответил:

— Как Зона возникла — я знаю. А вот зачем? Наверное это все-таки было неожиданным для тех, кто её создал и что с нею делать, они так понять толком и не успели.

— Создали? Кто создал? — державший кубики Череп забыл про бросок.

— Ну что, долго будешь их вертеть?

— А, да! Сейчас. Полсотни запиши. Так что там с создателями?

— Уже ничего. Их нет.

— Что, выброс?

— Нет. Когда Зона образовалась… Хотя лучше наверное начать с самого начала…

После того, как основные последствия аварии были ликвидированы, Чернобыльская АЭС продолжала работать. Один блок оказался под саркофагом, но остальные три давали энергию. Людей в округе почти не было и зона отчуждения стала идеальным полигоном для разработки во-первых: средств защиты от радиации, а во-вторых: нового оружия.

У учёных были старые, немецкие материалы, ещё времён Великой Отечественной. В этих местах во время войны была построена одна из лабораторий общества "Анненербе". Она проработала не долго, но результатов, благодаря опытам на людях, добилась впечатляющих. Немцы экспериментировали с пси-полем. Они называли его по другому, но речь сейчас не о названиях.

Часть результатов их исследований позже попала в руки советских ученых и один из них после нескольких неудачных экспериментов сумел сделать следующий шаг и поставил опыт на самом себе. Опыт был удачен. Он не просто смог самостоятельно модулировать пси-поле, но и подключился к нему напрямую, как к компьютеру. Чтение мыслей и возможность внушения — это были самые малые проявления его новых возможностей. Была лишь одна небольшая проблема: он уже не мог отказаться от этого, но тогда это казалось мелочью.

Вскоре таких людей стало несколько. У них были общие интересы, они относились к одному кругу и поначалу их исследования рванули вперед с фантастической скоростью. Но выяснилось, что не все было так просто. Их экспериментальная установка продолжала работать и О-сознание, как они себя назвали, расширялось. К нему присоединялись все новые люди. Однажды некий лимит был превышен. Их услышали, им ответили и возникла Зона.

Пси-поле существует не само по себе. Возможность использования для хранения информации делает его универсальным инструментом общения самых различных существ, многих из которых и живыми-то назвать сложно. Эволюция рано или поздно приводит к тому, что вид начинает ощущать себя частью чего-то большего, то есть частью ноосферы. Это очень важная ступень, но получилось так, что наука подняла на неё людей, когда те в подавляющем большинстве еще не были к этому готовы. Пси-потенциал человеческого мозга невелик, однако людей миллиарды, их сопротивление было очень велико. Ноосфера попыталась преодолеть его. Если бы не это сопротивление, никакой катастрофы не было бы.

Все молчали. Потом Череп спросил:

— А потом?

— Основа О-сознания не поняла, что она натворила. — продолжил я. — Их разум был коллективным и намного превосходил возможности одного человека, но что происходит, они разобрались не сразу. Между тем, несколько сотен людей, присоединившихся к ноосфере вместе с ними, оставались людьми, каждый со своими желаниями и эмоциями. Если для учёных ноосфера была символом новых знаний, то для остальных она стала божеством, которое может исполнять эти желания, если ему правильно помолиться. Разумеется сразу же нашлись "священники" и вожди, каждый из которых объявил, что только ему известна истина. Но ноосфере не нужны были их молитвы. Канал закрылся и О-сознание потеряло смысл своего существования.

Основа попыталась исправить ошибку. На тех, кто изобрел защиту от пси-поля, была объявлена охота. Установка, позволившая О-сознанию образоваться, была включена на полную мощность, превратившись в "выжигатель мозгов" и приток сталкеров в центр Зоны прекратился. Был реализован план, резко снизивший численность О-сознания. Все это не помогло. Выход в ноосферу не открывался. И тогда Основа решила увеличить число своих членов, выбрав наиболее подходящие кандидатуры из числа сталкеров. Им не повезло. Первый же кандидат вместо того, чтобы присоединиться к основе О-сознания, уничтожил ее. Она погибла, а Зона осталась.

— В общем умники перемудрили сами себя, — усмехнулся Алоха, катая в ладони кубики. — Так оно всегда и бывает, когда думаешь, что все на свете знаешь. Пятьсот. И еще пять. Партия.

Студент

Мы расположились в подлеске, надежно скрытые густыми кустами. Снега здесь, в лесу, почти не было и под ногами похрустывала замерзшая листва. Буржуя, судя по его виду, слегка трясло. Вряд-ли от холода, продрогнуть не должен. Нервишки шалят, вот что. Мандраж. Сейчас будет решаться, выйдет он за периметр, или нет.

В восьмикратный бинокль блокпост был, как на ладони. На нем шла обычная, размеренная жизнь привыкших к опасности людей. Две невысоких вышки, на них часовые с пулеметами. Из трубы казармы поднимается дымок. Ворота заперты изнутри, перед ними два бетонных блока. Как будто кто-то может рискнуть и прорваться из Зоны на машине.

Впрочем… Техники брошенной тут хватает, топливо найти можно и при желании… Я прикинул, что забор не выглядит очень прочным и его вполне можно проломить, разогнав БМП. Пулеметчики ничего сделать броне не смогут, а пока гранатометы найдут, машины уже и след простынет. Хотя может быть там на вышках и гранатометы найдутся? Тоже не проблема. Часовые не прячутся, двум снайперам работы на пять секунд.

Ладно, все это лирика. Я переглянулся с Черепом и потянул из кармана рацию. Тот спросил:

— А точно услышат?

— Обязаны, — ответил я. — У них там приемник должен быть на аварийную частоту настроен. По крайней мере их приказ это предусматривает. Лишь бы радист куда-то не слинял.

— Кричи. Сразу все узнаем.

Я выкрутил ручку регулировки диапазонов на красное деление. Рация моргнула зеленым огоньком, пошипела немного, потом замолчала. Я надавил на тангенту и сказал:

— Мейдей, мейдей! Итс Джон Сноу… Волна двенадцать, мейдей!

Щелчок отпущенной тангенты. Череп снова спросил:

— Какой еще Джон?

— Командира ооновского отряда так звали.

— Которому светлая память?

— Ага. А "волна-12" это их позывной.

Я подождал еще пару минут и повторил вызов. Снова ничего. Либо радиста нет рядом с рацией на блокпосте, либо моя все-таки не перенесла срабатывания электромагнитной мины. Вообще-то защита на ней была и она успела отключить электронику, благодаря чему рация и пережила импульс. Но кто ее знает? Прибор-то сложный… Лежа на обледенелой листве, я покрутил ее в руке и, выждав еще минут пять, снова вызвал блокпост.

На этот раз динамик отозвался хрипом:

— Кто?.. Блин… Я — "волна-12", кто на связи?

— Проснулся… — прокомментировал Череп. Дегтярев усмехнулся.

— Итс Джон Сноу, спешал форс юнайтед нейшнл организейшн. Волна-12, айм нид хелп.

— Чего?!

— Кажется он не понимает твоего английского, — Череп широко лыбился. — Давай я ему объясню, как старший сержант.

Между тем рация опять фыркнула и на этот раз уверенный голос вполне четко произнес:

— Это "волна-12", первый. Кто на связи?

— Айм Джон Сноу.

— Шпрехен зи дойч?

— Найн. Нихт шпрехе.

— Айм донт спик инглиш. Ю хев… как по ихнему "рядом?" хев рашн витч ю?

Внимательно слушавший эту дурацкую беседу Дегтярев вдруг протянул руку и сказал:

— Дай-ка мне ее. Голос знакомый — и, получив рацию, сказал в нее: — Калецкий, ты что ли?

После нескольких секунд молчания, последовал ответ:

— С кем имею?

— Западный КПП помнишь? Старший лейтенант там был всего один.

— Не зря я радиста только что выгнал… Спалить меня хочешь, Саныч?

— Наоборот, большую звезду тебе на погоны добавить.

— Ты сначала маленькую добавь. Что там у тебя за история?

— Не по открытой связи. А то и правда: кто знает? Пришлю к тебе человечка, лады? Не стреляйте.

— Дай мне десять минут. Сейчас пулеметчиков предупрежу.

Дегтярев вернул мне рацию.

— Повезло. Голос у Калецкого характерный. Всю жизнь картавит, но своеобразно. Коряга, твой выход!

Сталкер, уныло кивнув, поднялся с рюкзака, на котором сидел и вытащил из кармана детектор.

— Все, как договорились?

— Да. Говоришь с командиром. Обещаешь ему бабло. Даешь номер телефона. Дальше по обстоятельствам.

— Лишь бы не стрельнули, то я помню, как с вертолетов-то охотились…

— Не стрельнут, — успокоил его я. — Пулеметы на вышках убрали из амбразур.

— Ладно, пошел.

Он расчехлил свой "медведь", откинул крышку и пошел к занесенной снегом дороге.

Вернулся Коряга через час. Ружья с ним больше не было, но по улыбке было понятно, что сходил он не зря.

— Буржуй, твои выехали. По телефону сказали: два часа от Киева. Край: три. Сказали, чтобы ждали. Капитан ихний привет Санычу передает. Он все больше про него расспрашивал. Как выглядит и все такое. Я не трепался особо, но он сам мне тебя описал. Он точно Саныча знает.

— Старлей? — Дегтярев удивился. — Его же к майору представили как раз, когда меня в СБУ перевели. Видать серьезно залетел, раз в звании понизили, да еще и в эту дыру запихнули.

— Ну три маленьких звезды, треугольником — кто это?

— Старший лейтенант.

— Ну вот…

— Ладно, не наша проблема. Значит ждем, Студент?

— Конечно. Не зря же пришли.

Время тянулось. От нечего делать, я следил за тенями от деревьев, растущих рядом с блокпостом. Облака снесло ветром, солнце светило прямо таки по-весеннему. Я даже слегка опустил забрало шлема, чтобы оно не слепило бинокль. Два часа уже прошло и третий был на исходе, когда за забором заревел мотор и в воздух поднялось облако синего дыма. БТР завели… К чему бы это? Если сейчас на нас попрет "коробочка", паля из пулемета, то станет неуютно. У меня и на такой случай пара сюрпризов найдется, но не хотелось бы.

Однако БТР не вышел. Мотор заревел и снова заглох. Ворота распахнулись, из них выскочили двое солдат и залегли за бетонными блоками, выставив стволы автоматов. Из ворот медленно выехал угловатый "Мерседес", объехал блоки и встал. Из машины выбрались двое, мужчина и женщина. Женщину я узнал сразу: Зануда. Все-таки она Буржую не чужая… Второй — невысокий, но плотный, в дорогой даже с виду дубленке и в совершенно не вяжущейся с нею черной вязаной шапочке.

— Буржуй, смотри!

Я передал ему бинокль.

— Кто это?

— Палий. Мой безопасник. Все нормально, можно идти.

— Как понял?

— Шапочка на нем черная. Если бы была подстава, то он бы ее вывернул и надел наизнанку. Изнанка у нее серая.

— Веришь ему?

— Да.

— Ну тогда удачи.

Буржуй обошел всех, пожал каждому руку. Снял с плеча штурмовую винтовку и отдал Коряге. Порылся в кармане, вытащил магазин, тоже отдал.

— У тебя же ружье отобрали…

Он еще раз посмотрел на нас, повернулся и пошел по следам, которые Коряга оставил, когда шел на блокпост и возвращался.

Я смотрел в спину человеку, который возвращался в свою золотую клетку из большого мира, который только кажется маленьким тем, кто не умеет правильно смотреть. Аномалий на таком расстоянии от центра Зоны практически не бывает и сталкеру поневоле, который (я усмехнулся про себя) не то, что не стрелял из своего оружия, но даже не заряжал его ни разу, ничего не грозило. Буржуй, ставя ноги след-в-след вышел к дороге, повернул к блокпосту. Еще четверть часа — и он добрался до "Гелендвагена". Зануда повисла у него на шее, потом все трое сели в машину и та задним ходом ушла за ворота.

Солдаты тоже убрались, пригибаясь и держа автоматы наготове.

Створки захлопнулись, скрипя так, что было слышно даже в полукилометре.

Все…

…

Два часа спустя мы снова сидели в том же самом домике, в котором провели прошлую ночь. Варился тот же самый гороховый суп, в котелке аппетитно булькала вываленная туда банка свиной тушенки. Я помешивал варево, Дегтярев смотрел в окно, охраняя, остальные играли в подкидного дурака. Снаружи стемнело, но на небо выползла полная луна, так что света хватало.

— Романтика, — сказал я. — Свечи, карты, оружие под столом…

— Ага! — Алоха смачно шлепнул по столу парой шестерок. — Держи погоны, вам в "Долге" положено!

Череп собрал карты и начал тасовать их.

— Скоро все их носить будем.

— Не, ну я надеюсь, что до такого маразма не дойдет…

— Погоны в "Свободе"? О чем это вы? — спросил я.

Алоха и Череп переглянулись и последний сказал:

— Группировки объединяются.

— Это я знаю. Когда?

— Вопрос уже решен, оставалось только оформить все по-правильному там, за периметром. Ну типа чтобы не просто большие банды были, а настоящая организация. С уставом, акциями, сталкеров на работу настоящую оформлять…

— Пенсию начислять… — вставил слово Алоха.

— Во-во! — согласился Череп. — Кроме шуток. Даже если тебя менты ищут где-то, вот как меня например, так они же только в одной стране ищут. А в другой — нет. Да и срок годности никто не отменял. И чтобы оружие на блокпостах у сталкеров не отнимали, а сдавать его на хранение, законно, возвращаешься — получил назад. Снабжение легальное, а не только контрабандой и через ученых. Чтобы порядок был, короче. У генералов уже все сделано, что было нужно, только денег не хватало, чтобы вопрос закрыть. Теперь хватит, если Буржуй не обманет.

— Вот, значит, зачем он Зоне нужен был… — задумчиво сказал я.

— Нужен?

— Конечно. Ты смотри, как ему везло всю дорогу. Самолет упал не к мутантам в логово, а прямо рядом с нами. Сразу нашлись те, кто с его хвоста погоню стряхнул. Потом под землей прошли почти без приключений, даже не выстрелили ни разу. Вы тоже удачно попались, предупредили, что беспредел начался. Ну и здесь тоже.

— Повезло, да. Ну и Бог с ним. Нужен — значит нужен. Там как, сварилось? Айда покушаем и потом на четверых сыграем!

 

Часть третья

— …То есть получается, что в "Монолит" может любой человек прийти и своим стать?

Череп спросил это, в очередной раз тасуя карты. Не везло ему сегодня в "дурака". Пятый раз подряд они с Дегтярем остаются, да еще и "погоны" им Алоха опять накинуть умудрился. Играли, разумеется, без интереса, но видно было, что долговец злится. Бывает такое, что вроде бы и карта хорошая идет, и напарник нормально играет, а вот не везет и делай с этим, что хочешь. На мухлеж не спишешь. Последний кон он Коряге сам подмастил, кинув бубновую даму под туза. Думал, что туз у Алохи, а вышло совсем наоборот и Алоха смачно припечатал стол двумя шестерками, сказав: "Пригодятся на службе!" За игрой шел и разговор.

— Нет. Это в О-сознании мог оказаться каждый. Достаточно было оказаться под действием установки Кайманова, или, как ее еще называли, "выжигателя мозгов". Часть людей зомбировалась, но более половины сохраняли рассудок и получали возможность присоединиться. Но для "Монолита" этого не достаточно. Нужна еще и готовность принять его законы. Главный из них: абсолютный приоритет общественного над личным. Для нас свобода — это осознанная необходимость.

— У "выжигателя" я в свое время был… Ощущения не радостные. Коммунизм какой-то у вас.

Череп принялся раздавать карты.

— Нечто гораздо более жесткое, — возразил я. — Представь, что в любой момент у тебя прямая связь… не с богом, но с чем-то близким по возможностям. Ты можешь спросить у него, правильно ли поступаешь, попросить совета и так далее…

— …желание исполнить… Заходи, Алоха.

— Ну давай с десяточки…

— Неслабо я тебе раздал… Туз нашелся.

— Бито… Так что насчет желаний, Студент?

— Нет, желания как раз не получится исполнять. Но можно получить помощь в достижении желаемого. От своих братьев, к примеру.

— Ну и что тогда? Получил, что хотел и свалил подальше.

— Так не бывает. Это все равно, что согласиться стать слепым, немым и глухим и при этом помнить, каким ты был раньше. А возврата назад не бывает, хотя и тут исключения бывали. Вот Инга, к примеру.

— Восьмерка.

— Десять.

— Еще одна.

— Еще десять.

— На тебе десятку.

— Король.

— Хммм… Полковник, найдешь одного дядьку?

— Найду.

— Инга, это которая Сестра?..

— Та самая. Она как раз из основы О-сознания.

— Да ты что?! Постой… А ей сколько лет тогда? — Алоха удивленно поглядел на меня.

— Считай сам. Когда на станции авария произошла, ей было семнадцать лет.

— Восемьдесят шестой год… Погоди! Ей что, пятый десяток скоро?? Да не может быть! Ей больше тридцати в жизни не дашь, даже с утра. Нет, правда?

— Правда. Когда О-сознание распалось, а произошло это как раз из-за того, что ноосфера отказалась от него, она была единственной, кто смог заставить себя уйти за периметр. Остальные остались и погибли один за другим. Она выжила и вернулась. Присоединиться к "Монолиту" ей было гораздо гораздо проще, чем обычным людям.

— Да… Правда ей полтинник доходит? — Алоха никак не мог поверить. — Ни одного седого волоса, ни одной морщины. Бегает, как молодая! Ну ваши там вообще-то все спортсмены… А может быть это "сердце оазиса" так действует?

— Оно не так работает. Иммунитет повышает, регенерацию ускорит, но молодость не вернет и выносливости не добавит. Это не допинг и не панацея.

— Ты ходить будешь? — спросил Алоху Череп.

— Ага, сейчас. Ну шестерки вам уже зашли, зайдем с них же.

— Дама.

— Держи.

— Король.

— Бито.

— А как там насчет законов ваших тогда? Ну для нее то есть.

— Для нас свобода — осознанная необходимость, для нее — сознательный выбор и договор с ноосферой. Это было очень сложным решением для меня и непростым выбором для нее. На самом деле один из нас мог погибнуть, или даже оба, если бы она не сумела договориться.

— Каждый день что-то новое узнаешь… Держи семерочку, полковник.

— Взял.

— Отлично. Что там у нас в колоде?.. А вот обычный сталкер, такой, как я — ему что делать? Ну там пойти куда-то, или как? Какое то особое место есть, я слышал.

— Место не принципиально. С точки зрения братьев, у всех людей в Зоне выбор очень прост: либо они осознают, что слышат зов и присоединятся к "Монолиту", либо рано, или поздно совершат свою последнюю ошибку и погибнут. Люди меняют ее и меняются сами. Поэтому мы и удерживаем по мере сил Зону от расширения. Никто из нас не хочет оказаться в окружении миллиардов людей, которые начнут изменяться, причем по большей части не в лучшую сторону..

— Первый закон? Ну да, Лось как-то рассказывал… В общем, Зона — наша судьба и хоть так, хоть этак — в ней и останемся. И вы, Череп, снова останетесь, писять не ходи.

— Посмотрим… Жаль, что желания исполняться не будут. Мне бы сейчас тортик вкусный не помешал, да вина бутылочка… Двухлитровая…

— Размотал ты хоботину!.. Теперь смотри, Череп, как игра пойдет. Коряга, заходи, раз отбился. Ага, с десятки, я так и думал. Молодчик.

— Дама.

— На еще одну.

— Опять дама.

— Держи козырную.

— Туз.

— Эх, ляпота какая! Даже матом ругаться не хочется. А эту десяточку ты чем покроешь?

— Забрал.

— Вижу, что забрал. Полковник, держите двух королей. У Коряги, у тебя два мальца осталось. Легко играть, когда все ходы единственные? Держи, Череп, и от меня двоих, для комплекта. Извини, что не семерки. Считай, что внеочередное повышение получил.

— Да чтоб тебя! Ты всю колоду помнишь, что-ли?

— С памятью все в порядке.

Я сказал, глядя в окно:

— Следующую не раздавайте пока. У нас гости.

Фонарик, освещавший стол, сразу погас. Лязгнуло чье-то оружие, задев за табуретку. Коряга метнулся было вверх по лестнице, но видя, что я спокойно сижу на месте, остановился.

— Не волнуйтесь так, — сказал я. — Он всего один. Идет по нашим следам, от блокпоста. Видимо кто-то из солдатиков вольной жизни захотел.

— Береженого Бог бережет, — прошептал Алоха. — Коряга, давай наверх. Череп, прикрой. Я выйду.

— Самый смелый что ли? — спросил тот.

— Я маскхалат не снял, в отличии от тебя.

— Больше вопросов не имею…

Дверь тихо скрипнула, выпуская наружу сталкера, сразу же слившегося со снегом. Я подумал, что ребята в детстве не наигрались в войну. Полная луна прекрасно освещала поляну и было видно, что в руках у "гостя" ничего нет, только из-за спины торчит ствол, а идет он быстро и не скрывается. Диверсанты так не ходят. Дегтярь посмотрел на меня и тоже остался сидеть на месте, только автомат на стол положил.

Не Буржуй ли возвращается? Хотя, с чего бы ему? Он, наверное, уже на полпути к Москве. Все-таки это какой-то вояка решил вольной жизни отведать. Зря это он. Здесь военных не особо любят. Может быть, Буржуй рассказал, какие мы классные и опытные ребята? Ладно, чего гадать? Сейчас все узнаем. Не пристрелили бы его только сгоряча.

Человек подходил все ближе. Видно было, что на нем обычный, зеленый камуфляж, в котором охрана на блокпостах ходит зимой и летом. Снабжением пехтуру не балуют. Вон, даже каски нету. А ведь пожалуй что он в Зоне не новичок. Идет вполне уверенно, не слишком быстро, внимательно осматриваясь по сторонам. Может быть какой-то сталкер на контракт пошел, или бывший наемник?

Гость остановился в полусотне метров от двери, долго смотрел на окно. Меня он видеть конечно не мог. Фонарь был погашен, а пыльное стекло отражало лунный свет. Так и не достав из-за спины оружия, он пошел к двери и вскоре вышел из моего сектора. Минуту спустя в дверь постучали.

— Заходи, не заперто! — откликнулся Дегтерев.

Дверь скрипнула. Пришедший сделал шаг вперед. В лицо ему сразу же уперся луч фонаря. Вытянутое, бритое лицо, чуть сутулый, без особых примет… Я его видел впервые, а вот Дегтярь удивленно спросил:

— Майор? Какими судьбами?

— Такими вот… — ответил тот. — Сразу пристрелите, или назад пошлете?

— Не пристрелили ведь. А послать всегда успется. Присаживайся. Ты ведь не просто так, от скуки сюда прогуляться решил?

— Нет. Не от скуки.

— Рассказывай тогда. Ах да, забыл представить! Перед нами старший лейтенант Калецкий, которого давно должны были представить к званию подполковника, но видимо в качестве поощрения решили просто не расстреливать.

Дегтярю наш гость явно не нравился, но не настолько, чтобы сразу хвататься за оружие. Какие-то старые счеты между ними были, или зависть, возможно. По крайней мере злобы в голосе полковника не было. Скорее небольшое злорадство. "Вот мы оба в заднице, но я полковник, а ты — старлей. Ха-ха!" Какой теперь смысл старое поминать? Никакого.

Алоха не спешил входить обратно, Коряга так и сидел на чердаке, не шевелясь, а Череп подсел к столу вместе с Калецким. Сказал примирительно:

— Замерз? Наливай кипяток из котла.

— Кружка есть?

— Вон, в печке возьми.

Калецкий плеснул кипяток в закопченный "чифирбак" и положил туда же пару пакетиков заварки.

— Ты как лейтенантом-то снова оказался? — спросил Дегтярь.

— Судьба такая.

— Не хочешь — не рассказывай.

— Три года назад, как раз после того, как тебя в Киев вызвали, на нашем блокпосту было ЧП. Отделение Козлова спалилось на бизнесе с бандитами. Спалилось по-крупному. Они перехватили хабар у Сидора и Вольдемара. Те обозлились, раздали местным новичкам весь свой арсенал и натравили на наших.

— Командир отделения Козлов… Как же, помню. Постоянно над ним так прикалывались. Значит твой козлик оправдал фамилию?

— Оправдал. Не только оправдал, но и все отделение подставил, и меня заодно. Я, как узнал, что происходит, рванул на Кордон на машине. Меня тоже скрутили, без разговоров и предъявили, что это я все затеял, с бандитами. Сталкеры наняли наемников, те отбились от двух отделений, которые вышли мне на помощь. В итоге от взвода осталась половина. С Вольдемаром я потом договорился, когда тот успокоился и начал меня слушать. Меня выпустили, пленных тоже. Проводили до блокпоста, а там уже ждали три полковника из штаба.

Я слышал про эту историю. Шумиха была знатная, на всю Зону. Собравшиеся вместе одиночки потом вломили бандитам и чуть не вышибли их окончательно со Свалки. А потом Свалка стала полем боя между "Долгом" и "Свободой". Бандиты с одиночками тоже старались по мере сил внести свою лепту. Заглохла война только тогда, когда некому воевать стало.

— И ты, значит, понижением в звании отделался?

— Отделался. Но я после расследования психанул и подал рапорт. Его подписали. На гражданке походил, поискал работу, но там сейчас плохо все. Народ на заработки ездит, кто в Польшу, кто в Россию. Дома работу не найти. Я помыкался полгода и пришел снова в штаб бригады, а мне сказали: "Возьмем, но на одно звание ниже". Я и согласился.

Я подумал, что Калецкий не до конца откровенен. Насчет бизнеса своего сержанта он наверняка знал. Вольдемар тогда от него и узнал про то, где находится перехваченный хабар. Значит связь с сержантом у командира была. Скорее всего это и был бизнес майора, а сержант был доверенным лицом. Ладно, отложим пока в памяти, послушаем…

— И командовать этим Зажопинском тебе в итоге поднадоело…

— Не то слово. Мы же, считай, в Зоне. Аномалии прямо на блокпосту появляются. Его давно перенести надо, но начальство жмется, козлы. Дорога к нам считается непроезжей. Хочешь в увольнение — топай пешком двадцать километров. Иногда зашлешь пару бойцов за водкой и снова сидишь, вой мутантов слушаешь. Осточертело! И тут ты появляешься. Я больше не мог там сидеть. Думаю: "Все равно застрелюсь по пьяни. Лучше уж Зона прикончит". Где вы — понятно было, другого жилья тут рядом нет. Оставил на столе рапорт без даты, собрался, часовым сказал, чтобы отвернулись на полчаса и пошел. Такие вот дела.

— Дезертир, значит…

— А ты будто нет?

Дегтярь покачал головой.

— Меня не поэтому ищут, тут в другом дело. Если я за периметр выйду, мне даже оклад выплатят за все время и командировочные. Вот только потом я исчезну по-тихому, так, что никто концов не найдет.

— Думай, как хочешь. У меня тоже вариантов не много было. Когда тот мужик, которого вы мне подсунули, уехал, буквально через два часа прилетели орлы на трех машинах. Звезды небольшие, но глаза волчьи. "Где!?" — спрашивают. "Кто?" "Не придуривайся. Много у тебя через блокпост людей ходит?" "Уехал давно." "С нами поедешь!" Я их послал, они за пистолеты. Часовой сверху затвор пулемета передернул, они поостыли, погрузились и свалили к черту. Вот только я так думаю, что завтра они бы вернулись с каким нибудь штабным лбом и искали бы меня после этого еще дольше, чем тебя. Подставил ты меня, Саныч.

— То есть у тебя радист в штаб стуканул, а я виноват? — Дегтярь усмехнулся. — Болтать меньше надо было. Хотя и так понятно, что ты его не за красивые глаза пропустил. Бабло хотя бы отдали?

— Отдали. Да зачем оно мне сейчас? На снарягу пустить, разве что.-

— Твои проблемы. А знаешь, какая из этих проблем главная?

— Какая же?

— То, что ты сначала делаешь, а потом думаешь. Тебе Коряга говорил, что мужика светить нельзя? Говорил. А ты его среди бела дня в машину сажаешь. Кто так делает?

— Полковник прав, — сказал молчавший до того Череп. — Проблемы ты сам себе нарисовал. Я слышал, как Дегтярь Корягу инструктировал. Втихаря надо было. Послать с ним солдатика, или самому сходить. Двое ушли, двое вернулись, кто присматриваться стал бы? Потом проводить до машины. Дело обычное. Вышел с Зоны сталкер, вы с ним сходили за хабаром, вернулись, он ушел. На Кордоне по пять человек в день таких проходит и всем как всегда, пока начальству процент капает. Скажешь, что я не прав?

Калецкий молчал.

— Теперь давай думать, что дальше делать… Эй, Коряга, зови Алоху. Хватит ему в снегу причиндалы морозить.

Коряга спустился вниз и выскочил за дверь. Вскоре Алоха уже отряхивал снег в прихожей, косясь на Калецкого. Подойдя к столу, он спросил:

— Что у нас как?

— Человек в сложной жизненной ситуации, — сказал Череп. — Нужно решить, как ему жить дальше.

— Да пусть живет, как хочет. Нам-то что?

— Не скажи… Солдаты, или там сержанты в Зону бегают часто, а вот чтобы офицер пришел — это редкость. И он, заметь, не новичок. Шел по следу вполне даже правильно. У него даже есть бабки на вступительный взнос в "Свободу" и он может купить очень приличное снаряжение.

— В "Свободу"? Размечтался… Его без рекомендации никто не возьмет в основной состав. Чех спросит либо меня, либо Саныча. Думаешь, мы врать будем? Допустим, старые грехи группировку не волнуют, но личных претензий это не отменяет. Зачем генералам его проблемы? В "Долг" — еще куда ни шло.

— Думал я над этим. Та же самая фигня и те же самые доводы. У таких, как он, слишком много врагов.

Все, как по команде, посмотрели на меня. Я пожал плечами.

— А мне он к чему в Припяти? Суп на базе готовить и баню топить? Для такого не стоило и ноги делать с блокпоста.

— Я не об этом, — покачал головой Череп. — А что, если его к ученым под крыло пристроить? Человек при деле, вроде как под защитой, но с другой стороны: группировки ему ничем не обязаны.

— Череп, ты — мегамозг! — сказал Алоха. — Студент, что скажешь?

— Ничего. Нам сейчас все равно в Долину идти, пусть топает с нами. А там — Инга разберется, ху есть ху. Учти, — я посмотрел на Калецкого, — она на самом деле разберется и как бы ты потом об этом не пожалел.

…

— Калецкий? Что-то знакомое… Не тот ли это гад, который людей Фаната сдал бандитам? Давненько это было и я думал, что его порешили.

Мы с Сидоровичем сидели на ящиках в его убежище и пили крепкий чай из новеньких жестяных кружек. В последнее время торговец переключился с оружия на разную снарягу бытового назначения, продавая термосы, плащи, спальники, лопатки и мелочевку вроде тех же самых кружек. Пока в Зоне стрельбы особой не было, это приносило даже больше денег. Шухер, который поднялся в Зоне из-за нежданно-негаданно свалившегося нам на головы Буржуя, утих так же быстро, как и начался. Шульга и Комми все-таки выслали к периметру боевые группы и те мигом успокоили мародеров. Особо вредных успокоили насовсем.

Вообще-то зимой бизнес Сидоровича отнюдь не процветал, но он из Зоны не уходил. В его убежище был даже телевизор. Антенна была выведена на растущее наверху дерево, а выбросы старая, еще советских годов, ламповая техника, под землей как-то терпела. Худо-бедно, но он ловил сигнал и пусть не в цвете, но показывал.

— Плохо там, снаружи, — сказал я, глядя на экран.

— Ага. Все майданят, никак не уймутся. За два года трое выборов прошло, а толку? Весь мир смеется с этих балбесов. Так что там с Калецким? Чего это вдруг ты им заинтересовался?

— Он жив. Пересекся я с ним недавно.

— Да? Говно не тонет. Значит Вольдемар его тогда отпустил… Зря.

— Вряд-ли отпустил. Я думаю, что скорее всего он сам сбежал. Не стали бы его выпускать и никаких пленных тогда не было кроме него, я узнавал.

— Не было, точно. Могу подтвердить. Народ тогда сильно озлился, да и наемники, с которыми Вольдемар договорился, пленных никогда не брали. Ты ведь не думаешь, что одиночки с ружьями, да обрезами положили взвод солдат? Кто-то говорил мне, что там всего один наемник и был, но зато профи, каких мало. Сталкеры вояк выманили на аномалии, а тот их всех и перещелкал в чистом поле. БТР у моста видел горелый? С тех пор там и стоит. В "трамплин" заехал, внутрь даже заглядывать не стали. Двери вскрыли и оставили тушканам на зачистку. Пулемет оттуда потом кто-то спер. А под мостом — УАЗ армейский, тоже с той поры.

— В общем врал он, как сивый мерин… Я так и думал.

Может быть он и не врал на самом деле. По крайней мере о последних событиях. Может быть и правда старлей за свою шкуру испугался. Но возможно и обратное. Пропустил он человека, а потом приехали "орлы" и объяснили, как он лоханулся. Сделанного не вернешь, зато есть случай в "Свободу", или в "Долг" своего человека внедрить. К ученым? Еще лучше! Мог обиженный жизнью офицер на крючок к разведке попасть? Вполне мог. То-то у него глазенки засветились, когда он про лабораторию в Долине услышал… Вот только это не для труса работенка.

— А ты сам-то видел его? — спросил я торговца.

— Я — нет. Его вольдемаровские ребята прихватили. Он к ним на разборку и ехал, условия ставить. Вконец он тогда оборзел.

— Не боялся, значит, сталкеров?

— Да он их за говно считал, не более. Начальства своего — он боялся, это точно и ненавидел его. Но не сталкеров. Не знаю, кто сильнее удивился: Вольдемар, когда к нему майор пожаловал, или сам майор, когда его на парашу посадили.

Значит он не трус… Значит в данной ситуации доверять ему никак нельзя… Я, допустим, доверять ему и не собирался. Но если бывший майор — внедренка, то можно попробовать обыграть это дело.

— Думаешь, шпионить его за вами послали? — угадал мои мысли Сидорович.

— Все может быть. Ты говорил, что сталкеров он ненавидел, а по нему незаметно было. Хотя с чего бы ему свои убеждения менять? С другой стороны: его слова проверить сложно. Вольдемар давно погиб, за три года в Зоне изменилось очень многое. Надежных свидетелей не найти. Так что посмотрим на его поведение. Тем более, что у нас есть, кому посмотреть правильно.

— Это кому?

— Давай лучше наши дела обсудим.

— А что? Все нормально. Ваши на неделе приходили, загрузили контейнер и ушли. Интересно, как они его тащили? Там центнера три было.

"Грави", конечно. Как же еще?" — подумал я.

— Заказ оставили?

— Да. Я уже весточку за периметр послал. Медикаменты, патроны, снаряга разная… Все будет к концу месяца. После того, как ты мне осенью "золотую рыбку" принес, дела на лад пошли…

…

— Я говорила с ним, — сказала Инга. — Это крыса. Прав этот твой торговец.

— Значит внедренка?

— Наверняка. Если бы здесь не было меня, могло бы и получиться. Но вот с этим… — она посмотрела на запястье, которое плотно обнимал подаренный Лесником браслет-артефакт — не ему меня обманывать.

— Он что, мысли позволяет читать?

— Эмоции. Заодно и мои эмоции показывает, но он-то этого не знал. Себя этот человек контролировать умеет, но не настолько, чтобы оставаться холодным. Он ненавидит всех окружающих. Возможно, это какая то форма шизофрении, я не разбираюсь в болезнях психики. Неприятно было рядом с ним находиться.

— Вот зачем тебе его Лесник подарил… Знал бы — себе оставил.

— Для тебя он бесполезен. Эта вещь настолько старая, что… Впрочем, не важно. Лесник старше, чем кажется. Надо будет как-нибудь навестить его, отдариться.

— Чем например?

— Есть, чем. А заодно покажем ему нашу крысу. Пусть поглядит на него, по-своему.

— Когда?

— Можем завтра выйти? Возьмем еще Вано, он давно хотел с Лесником встретиться.

— Балбеса возьмем?

— Куда же без него? Не возьмешь, так он сам следом увяжется и через "пузыри" догонит.

Слепые псы (а Балбес — это и есть слепой пес, которого не так давно подобрали раненым и прижившийся на базе "Свободы") при недостатке пищи мигрируют стаями, используя пространственные аномалии и ориентируясь в них по запаху. Один раз мы это их умение даже использовали, когда научно-исследовательская группа влезла в "пузырь" и застряла в нем. Балбес на поводке тогда вывел нас прямо к воротам базы. Караульный был слегка удивлен, когда перед ним из пустоты появился мутант, а за ним вооруженный монолитовец. Аж со стула упал и окурком подавился.

— Давай послезавтра тогда. Завтра тут у них баня.

— Как скажешь.

…

Банный день в Долине — это ритуал. С утра народ выходит по дрова. Кусты вокруг зданий безжалостно вырубаются и связки прутьев волокут в сушилку, под навес. Из сушилки берутся дрова, которые там пролежали не меньше трех недель. Их тянут в котельную. Отопительная система заполняется горячей водой, а в самом помещении бани протапливается большая печь-каменка. Грязная вода оттуда сливается по стоку в канаву, а оттуда в пруд-отстойник за воротами.

Свободовцы шутят, что если химера попьет из этого пруда, то тогда и наступит конец света, потому что она отрастит себе третью башку и научится плеваться ядом. По мне: отрасти она хоть пять, против крупнокалиберного пулемета шкура у нее все равно слабовата.

Хорошо, что зима. Народу мало. Когда тут набивается двадцать человек — совсем не то. Сейчас пар хороший, чистый. Пахнет запасенными с лета травами, на которых настаивалась вода. Весной пахнет… А вот и Вано, кстати. С караула сменился. Они тут зимой через день на ремень.

— Вано, дело есть!

— Лучше не спрашивать, какое, да?

— Я сам скажу. В Рыжий Лес сходить нужно.

— Кому нужно?

— Сестре.

— Тогда конечно. Тогда надо сходить, да. Кто еще идет?

— Я, сама Сестра и двое новичков: Коряга и Калик.

— А их-то зачем? Лес — место опасное. Зачем новичков туда?

— Сестра хочет на них в деле посмотреть. Да Коряга и не новичок.

— Коряга немало побродил. А второй? Он вообще кто и откуда? С виду не понять. Вроде и не первый день в Зоне, но ошибки есть. Не стоило бы его туда брать, да. Но раз она так хочет… С Каликом мы пообщались немного в карауле. Темный он какой-то. Непонятный.

— Вот и попытаемся понять. Не перекурить ли нам это дело?

— А есть? У Ганжи запасы кончились из-за перестрелок на периметре.

— Найдем.

— Отлично, да! Пошли подышим.

Разумеется на запах конопли сразу сбежалась целая бригада любителей. Но поздно. Косячок мы с Вано уже скурили. Остаток вечера я благополучно проспал.

…

Снова дорога… Ботинки раскидывают неглубокий снег на обочине трассы. На обочине потому, что в асфальте может оказаться жарка, которая давно не активна и замаскирована снегом. Наступи на нее — и в небо рванет столб пара, а затем язык пламени. Вано уже один раз попал на такую, но успел отскочить. Поначалу он шел первым, теперь я.

Хорошая погода кончилась. Над головами серые облака. Иногда из них начинают сыпаться редкие снежинки. Солнца не видно. Громко каркает ворона, которая сопровождает нас в отдалении уже полчаса. Иногда дорогу пересекают собачьи следы. Слепые псы ходят, как и мы, ставя лапы на след прошедшего впереди, так что непонятно, сколько мутантов здесь пробежало. Следы мелкие. Балбес нюхает их, косится на меня и задирает лапу. Кроме редкого карканья и скрипа шагов — мертвая тишина вокруг.

— Вано, долго нам идти? — спросил идущий предпоследним Калецкий у Вано.

— Ха! Не спрашивай так, примета плохая. — Вано вытер пот со лба. — Вот скажу я: "Три часа", к примеру а застрянем на неделю.

— Не верю я в приметы.

— Почему? Это ты зря!

— А чего в них верить? Если судьба кривая, то верь-не верь…

— Неправильно ты на жизнь смотришь, — возмутился Вано. — Приметы они ведь как работают? Напоминают, дисциплинируют. Ты вот спросил, а мы услышали и подумали: "Правильно ли идем?" Может быть свернуть надо. Лишний раз подумать — никогда не вредно, да!

— Индюк думал, да в суп попал.

— А он придумал и спасся!

Вано рассмеялся старой шутке. Ему всегда весело. Он даже в госпитале с простреленными ногами не унывал. Верил, что все образуется, когда раны начали гноиться и ведь действительно так и вышло. В его комнату пролез Балбес, начал вылизывать повязку, а потом, когда у Вано ноги от его слюны онемели, вообще ее перегрыз. Воспаление сразу спало, а пулевые ранения после такой терапии затянулись за три дня. Вано до сих пор таскает псу подстреленных ворон в благодарность. Но насчет "застрять на неделю" он прав. Зона любит сюрпризы. Неделя — это еще не много. Бывали случаи, когда в пространственных аномалиях на пару лет застревали. Лишний раз я про это говорить не стал, чтобы не накликать. Со мной в качестве провожатого группе мелкие опасности не грозят, но… Не надо, короче.

Между прочим, Калецкий выглядит уставшим. Держится, конечно, не подает виду, однако не такой уж длинный переход от Темного Кордона до Долины его измотал. Не привык он на своем блокпосту долго ходить. Ничего, привыкнет. Сегодня у нас переход не такой уж длинный — до "Ростока". Там оставим Черепа и Алоху, они дождутся конвой на Янов, а мы дальше впятером. Вернее вшестером, если слепого пса считать.

— Если ничего не собьет с дороги, то часов пять еще, с привалом, — сказал я. — Вот следующий переход будет потруднее

— Куда хоть идем-то? И зачем?

Калецкому, видимо, было скучно. Обычно опытные сталкеры в рейде стараются на разговоры не отвлекаться, но здесь места были относительно безопасные (для меня, разумеется) и я не стал его осаживать. Пусть почешет язык.

— Прямо сейчас — к заводу " Росток", там ночевка. На вербовочном пункте "Долга" оставим Алоху и Черепа. Потом на Военные Склады. Туда завезли технику для лаборатории. Посмотрим, что нужно в Долину переправить, а что на месте оставить, до сезона. А дальше будет видно. Можно и до весны там задержаться.

— До самой весны!?

— А что такого? Сталкер — птица гордая, пока не пнешь — не полетит. Это только новички зеленые от аномалии к аномалии без толку бегают, а мы — люди солидные. Верно, Вано?

Сзади одобрительный возглас. Я продолжил:

— Научно-оперативная группа не за хабаром ходит. Может и вообще артефакты не брать. У нее задачи совершено другие.

— Это какие?

— Надо понять, как Зона устроена и откуда взялась. В положении о лаборатории так и сказано: "Исследования имеют цель определить возможные причины возникновения и роста аномальных образований…" — а главным аномальным образованием как раз Зона и является. Значит ее мы и изучаем. Артефакты — это так… мелочи.

— Ни за что не поверю, что сталкерам артефакты не интересны. Всегда сюда только за ними шли.

— Я тоже раньше артефакты искал везде, — сказал Вано. — Когда денег совсем не было. Потом меня Дегтярь в Припять позвал. Я думал: "Вот он! Богатыми станем". До Припяти мы дошли, но богатыми не стали. После этого я перестал удачу ждать. Но зато мы людей спасли. А потом люди сказали: "Из Припяти вернулся? Повезло тебе!" — и я подумал, что правда: повезло. Значит я просто не замечал удачу свою. Теперь я денег уже не ищу и удачу тоже. Если она со мной, то зачем ее искать? А если нет, то где ее найдешь? Теперь просто живу.

— Я тоже раньше денег хотел, сразу и много, — после паузы сказал Калецкий. — Но пришлось на людей полагаться, а люди подвели.

"Подколоть его, что-ли?" — подумал я и спросил:

— Это когда тебя Вольдемар в клетку посадил?

— Откуда ты знаешь? Хотя какая разница? Да, тогда.

— Но ты же там не остался, сбежал… Кстати, как сумел?

— А что бы я там высидел? Был там один наемник, не знаю, как звать. Он после Вольдемара приходил ко мне, разговаривал, спрашивал, где хабар. Я его послал. Он оскалился косо и свалил. А на следующий день приволок мне пачку документов. Моих ребят документы. Сидел напротив клетки, открывал книжки и фамилии их мне показывал. Некоторые в крови были. И усмехался так же, молча. Вот, мол, майор, к чему упрямство твое привело… Я ему говорю: "Пистолет дай, скажу, где хабар". Он осмотрелся, ТТ с глушителем из кармана вынул, разрядил и мне отдал. "Где спрятали?" "Там-то". Он пошел к выходу и уже от двери обойму мне кинул. Правильно сделал, иначе бы я его там же и продырявил. Ночью я ушел. Залез на крышу и в темноте спрыгнул наружу.

— Так это наемник тебе пистолет дал?

— Да, он.

Действительно: кто еще? Не сталкеры же. Что бы им майор взамен пообещал?

— Я понимаю, что сейчас у меня здесь врагов хватает. Но деваться все равно некуда было, — продолжил Калецкий. — Здесь хотя бы все от меня самого сейчас зависит. Кто захочет — пусть попробует. Задрало все.

— Жизнь имеет такое свойство.

Я заметил, что Коряга, который шел следом за Калецким, навострил уши. Слушает… Не был ли и он тогда среди сталкеров, поднявшихся против беспредела бандитов и вояк? Очень даже может быть… А майор-то у нас немножко истерик, оказывается. Усталость сказывается, пробивает его на откровенность. "Пусть попробует", ага! Пробовать-то будут не на нем одном, а на всем рейде. Хорошо, что зима сейчас и вероятность встретить кого-то не велика, иначе пошли бы по Зоне слухи гулять.

Интересно, почему майор себя не в своей тарелке чувствует? Допустим, устал и когда вернемся он не знает, но человека, половину сознательной жизни отдавшего армии, это не должно сильно волновать. Иди, пока все идут, делай, как все делают и спи, сколько можешь — эти армейские принципы должны въесться в него навсегда. Зоны он бояться тоже не должен, раз к нашей стоянке с блокпоста в одиночку пошел. Что тогда ему мешает спокойно жить?

— Не загадывай, майор. Вано прав: это лишнее. Но ты сам прикинь, сколько мы пайков взяли и подели на три. Так все и запасаются обычно. Если обложит аномалиями, то за три-четыре дня они либо скиснут, либо передвинутся. А в таких вещах, как "пузырь" и вагон продуктов не поможет.

Майор слегка повеселел, зашагал пободрее. Я между тем раздумывал, стоит ли обойти небольшую деревню, оказавшуюся на нашем пути, стороной, или не месить снег по целине. Десяток домиков, укрывшихся за зарослями разросшихся вишен и яблонь и виднеющаяся впереди крыша двухэтажного здания выглядели безопасно, но в тихом омуте водится известно кто. Плохо, что ветер от нас дует. Балбес мог бы учуять, будь там засада, или мутанты.

Что это меня на мысли о засаде потянуло? Вообще-то место для нее очень хорошее. Деревня в низине, а мы на склоне холма будем, как на ладони. Я вытащил из футляра бинокль и медленно повел им, рассматривая крыши домов и заборы. Точно! Я протянул бинокль Калецкому.

— Присмотрись.

Он добросовестно вглядывался минуты три. Сказал:

— Ничего подозрительного не вижу. Хотя… Погоди-ка! Второй дом справа. Снега на трубе нет. И вокруг на крыше — тоже.

— А снег вчера шел, — подтвердил я его подозрения. — Недолго, но должен было скрыть проталину.

— Значит люди там, да! — сказал Вано. — Не нужно туда ходить. Хороший человек прятаться не станет. Бандиты, наверное.

— Или кто похуже… — я осмотрелся и пошел к стоящей у дороги остановке. — Вы пока отдохните, а мне нужно глянуть, кто там расположился.

Инга укоризненно покачала головой, мол: "опять посуперменить решил", но ничего не сказала. Сбросила рюкзак, села в угол и прикрыла глаза, оправдывая пословицу: "Сталкер спит — хабар подождет". Балбес свернулся на снегу у ее ног, а Коряга и Вано сразу начали разламывать на доски валяющийся здесь же деревянный поддон. Тоже правильно, обед сам себя не приготовит.

Я перехватил взгляд майора и спросил:

— Есть желание размяться?

— Можно, — ответил он.

Нет, он кто угодно, но не трус. Даже не стал спрашивать, что я делать хочу.

Вытащив из рюкзака маскхалат, я отдал его Калецкому. Обмотать его автомат бинтом заняло всего несколько минут. Теперь в сумраке зимнего дня майор был почти невидим на фоне снега. А мне — и так сойдет.

— Держись сразу за мной. Если начнут стрелять — просто заляг и не мешай, им будет сложно целиться. Но они не начнут.

— Уверен?

— Конечно. Мы ведь без рюкзаков. Пристрелить нас — смысла нет, остальные уйдут и хабар пропадет. Лучше нас нейтрализовать и заманить остальных. Нет, стрелять они не станут. Начинай крошить их, если я скажу "ничего".

— Понял.

Закинув свой МР5 за спину, я не таясь пошел к деревне. Сзади снег поскрипывал под ботинками Калецкого. Вполне уверенно поскрипывал и в голосе у него ни грамма неуверенности. Значит пока шли, он нервничал, а сейчас успокоился? К чему бы это?.. Домики приближались.

…

На главной улице, которая резко сворачивала вправо, не было ни единого следа. Когда-то, видимо, деревня стояла на перекрестке. Пару из дорог за ненадобностью забросили, а вторая наоборот стала одной, единственной. Но поворот остался. Как раз к "Ростоку" он и ведет.

Люди зимуют здесь — и не натоптали? Все равно бы обшарили все дома, хотя бы на предмет лежек снорков, а потом — мало ли, какая утварь может в хозяйстве пригодится? Но следов нет вообще, давних, занесенных снегом. Они что, три недели не выходили из домов? К ближайшим домам — тоже ни одного следа на дорожках. Двери не выломаны, но приоткрыты. Стекла в окнах целы. Мне кажется, или дымком пахнуло?

— Дымом тянет.

— Ага. Справа. Но запах старый, будто печь уже давно остыла.

— Согласен.

За домом обнаружился яблоневый сад. Я сорвал измельчавшую "антоновку", проверил детектором на радиацию и съел в два укуса. Промерзшее яблоко было сладким на вкус. Где же местные аборигены? Могли бы уже и поздороваться. Сорвал еще одно, покрупнее.

Мы прошли через калитку в заборе и оказались в соседнем дворе. Тоже ни одного следа, но дымом тянет все отчетливее. А вот, наконец, и след. Идет от поленницы в обход дома. Кто-то вышел, набрал дровишек и вернулся.

Шорох справа. Я повернул голову. Из дверей сарайчика на меня смотрел ствол охотничьего карабина. "Вепрь". Отличная вещица. Мой бронежилет из него не пробить, но на таком расстоянии пробивать и не потребуется. Меня просто снесет тяжелой, свинцовой пулей. А вот и дверь домика приоткрылась. Еще одна небритая морда с ружьем наперевес. Их что, всего двое здесь?

Я спросил:

— А почему к сараю следов нет?

— Не твое дело, — ответил тот, что справа.

Есть третий, ли нет? Или их еще больше? Есть. В окне мелькнула тень. Так… Прикинуть, как у них там в доме комнаты расположены…

— Вы чего, мужики? Волыны-то опустите, а то они стреляют иногда.

— Ага, размечтался!.. — это уже тот, что за дверью. — Чего вам тут надо? А ну руки в гору!

Не знают, что делать. Они наверняка заметили нашу группу, но не рискнули напасть в открытую. Устроили засаду, но в нее попали только двое. Пристрелить нас — останется трое и может так оказаться, что потом на мародеров устроит охоту вся группировка. Отпустить — вроде как жалко добычу упускать. Ладно, хватит комедии. Пока небритый говорил, я немного переместился, оказавшись на линии огня между ним и тем, что с "Вепрем". Пора.

— Завязывайте, мужики. У нас и нет ничего!

Краем глаза видя, что майор, рванув ремень, перебрасывает автомат под руку, я с криком: "Граната!!!" запустил яблоком прямо в лоб второму мародеру. Тот рефлекторно шарахнулся, но яблоко попало в цель и разлетелось вдребезги, а я уже рывком смещался в сторону. Как и предполагалось, менее заметного в надетом маскхалате Калецкого своей целью не выбрал ни один из них и тот этим воспользовался. Ствол "Вепря" дернулся за мной, но меня уже закрыла дверь сарая. В следующую секунду от этой двери полетели окровавленные щепки. Майор бил от бедра, сразу же дал вторую очередь, по дверям домика и отскочил к стене. Мародер с коротким криком вывалился наружу и задергался. Вторая очередь добила его.

Третий выскочил наружу, держа пистолет в вытянутых руках, как полицейский в плохом фильме. Еще одна очередь. Все…

— Три-ноль в пользу сил бобра!

Яблока было жалко. Впрочем, в соседнем саду их полно осталось с осени на ветках. Нарвем. Я подобрал карабин, осмотрел его. Состояние вполне приличное, на удивление. Ухоженный, смазан, ни следа ржавчины. Отдам Вано. Он давно приличный гладкоствол ищет. Однако кого они здесь пасли? Не нас же.

Я зашел в домик и осмотрелся. Ничего необычного. Тайники искать — слишком долго. Вано сейчас суп варит — это гораздо интереснее. А это что? Люк в подполье бы приоткрыт. Я наклонился и сказал:

— А если туда гранату кинуть?

— Не надо! — донеслось из под земли.

— Тогда покажись.

Люк шевельнулся и откинулся на петлях. На свет показалась лохматая, на редкость грязная голова. Надо же! Почти мальчишка. Зря его сюда занесло. Руки парень старательно держал на уровне плеч. Рубаха навыпуск, тоже грязный, джинсы, еще более грязные… Рубаха навыпуск? Я шагнул к нему и вытащил из под него ПМ. Парень дернулся, попытался выхватить у меня пистолет. Автомат майора снова выплюнул короткую очередь, от которой у меня заложило уши.

Четыре-ноль…

— Этого можно было и не убивать.

Майор пожал плечами.

— А если бы он у тебя пистолет отобрал?

— Я его не для того забрал, чтобы сразу отдать. Теперь как узнаем, зачем они здесь паслись?

Калецкий промолчал. Он сменил магазин и сунул в разгрузку израсходованный. Я тем временем заглянул в подвал, а потом спустился вниз по скрипучей лестнице. В сторону сарая уходил длинный тоннель, потолок которого был укреплен дощатыми распорками.

— Зачем они это все выкопали?

— Да какая разница?

— Копали еще летом. Земли на снегу не видно. Не золото же искали…

— Полезешь туда? — удивленно спросил майор.

— Загадка же!

Я наклонился и пошел по тоннелю. Тот шел с небольшим наклоном, тянулся метров на сорок и заканчивался над уходящей вниз широким бетонным желобом. Внизу в желобе висела небольшая "мясорубка". Теперь понятно, в чем дело. Вот хитрецы! И правда: золото.

"Золотая рыбка" не потому редкость, что она редко образуется в аномалиях. Причина в другом. Она — антиграв. Образовавшись, она не лежит на земле, а поднимается в воздух и парит в нем, причем довольно высоко. Живет же она вне свинцового контейнера недолго. Свинцовый сачок с двухсотметровой ручкой есть не у всех, вот "рыбки" и пропадают зря. Но если стабильная "мясорубка" висит в замкнутом пространстве (что редко, но бывает), то можно поймать артефакт под потолком. Сиди, жди и надейся на удачу. Мародеры как раз этим и занимались, когда нас заметили. Но им захотелось еще больше и вышло так, что привалившее разом счастье они унести не сумели.

А где же добыча? Они давно здесь сидят, судя по всему… Я осмотрелся, вернулся немного назад по тоннелю и по лестнице выбрался в сарайчик. Вот почему следов не было. В ящике стоящего в сарае стола отыскалось то, что меня и интересовало: два контейнера. По очереди приоткрыв их я по золотистому свету понял, что не промахнулся. Вот они, рыбки золотые…

— Майор!

Дверь открылась наружу. Калецкий заглянул внутрь с автоматом наготове.

— Держи.

Я отдал ему оба контейнера и он недоуменно уставился на них.

— Что это?

— Как что? Хабар. Стрелял-то у нас ты один, верно?

Майор приоткрыл крышку на одном из контейнеров. Глаза у него стали, как у удивленной совы. Он поднял голову и спросил:

— Ты это — мне?

— Тебе. Я же говорю: воевал ты один.

— Ну да, но… это же…

— "Рыбки", знаю. Пойдем, там уже обед должен быть готов.

Он что, ждал, что я его из за этих двух артов прикончу, что-ли? Хотя может быть и ждал. Вон, так и стоит, держа в руках контейнеры и недоуменно их рассматривая.

Я еще раз осмотрелся напоследок и мое внимание привлек засыпанный снегом большой холмик в углу двора. Подойдя к нему, я раскидал ногой снег. Под ним была рыхлая земля.

— Свежая совсем. Не провалилась еще.

— Ты о чем? — не понял майор.

— О могиле. Вот об этой. Землю из раскопа выносили в сад, вон туда, а здесь ей вроде быть и не полагается вовсе.

— Да? А, ну точно, земля свежая и рыхлая совсем. Думаешь, там предыдущие хозяева этих артефактов?

— Уверен. Те двое в наколках и молодой пацан тоже, если ты не заметил. Не стали бы они сами землю рыть. Наверняка на готовое пришли, а старые хозяева вот тут сейчас и отдыхают.

— Вот же гады!

— Согласен… Так что если тебя совесть сейчас мучает, то пусть перестанет.

…

— Ты не путай сталкера и мародера! — возмущался Коряга. — Это разное. Мародер в Зону приходит только нажиться. Хабар урвал и сдриснул побыстрее. А сталкеры живут здесь и Зону знают и понимают. Тем и живем. И хабар мы берем с пониманием.

— Это с каким же? — недоверчиво хмыкнул Калецкий.

— А с таким! Вот те четверо, которых ты положил — они самые настоящие мародеры и есть. Чужой удаче позавидовали, но Зона все видит и ничего не прощает. Настоящий сталкер никогда бы так не сделал.

— Да ладно! Что-то не замечал я здесь у людей особого человеколюбия.

— Это потому, что правильных людей ты не видел. Ты на Кордоне с кем дело имел? С Вольдемаром? Так это жаба была потолще Сидора. Все под себя греб и все ему мало было. Но он за это в итоге и поплатился.

— Да? А как?

— Простым каком… — Коряга, который завелся не на шутку, когда Калецкий, рассказывая о произошедшем, назвал бандитов сталкерами, понемногу успокаивался. — Он же с наемниками связался во время большой войны. Ну а кто с ними ручкался, тот редко до старости доживал. Я, по крайней мере, таких не знаю. Вот и Вольдемар тоже недолго протянул. Использовали его и выкинули, как презерватив. В Рыжем Лесу, как раз напротив стоянки, его трупешник пацаны из "Долга" нашли. Веришь, нет — никто о нем не пожалел.

— Вот как…

— Вот так! А знаешь, как его прикончили? Повесили! Настоящий сталкер бы тебя в клетке держать не стал. Пристрелили бы, возможно, но за решетку сажать человека — Зона такое запомнит. Кордон — он и есть Кордон. Там сталкеров мало, по пальцам сосчитать можно, мародеры одни. Я тогда еще думал, что тебя и твоих парней кто-то подставил.

— И кто?

— Знать бы… Не Сидор, точно. Он чуть посылки важной тогда не лишился. Большие деньги обещал тому, кто ее вернет. И не Вольдемар. Ему с военными контры тоже не нужны были. Может быть, наемники? Они потом на Кордон глаз положили, даже отбиваться пришлось. Но Зона помогла, отбились. Был там один, Меченым звали… В общем это долгая история.

— Дело старое, кто сейчас помнит-то? — майор продолжил хлебать суп из котелка.

— Не скажи. Зона все помнит, я же говорю!

— Надо только спросить правильно… — подтвердил я.

— Как? — Калецкий поглядел на меня. — И у кого?

— Знал бы — сказал бы. Но я знаю, с кем посоветоваться. Ты действительно хочешь раскопать эту историю?

— Еще бы! Уж я бы припомнил тому, кто…

— Тогда попробуем порыться в старом хабаре.

Инга внимательно смотрела на Калецкого и браслет у нее на руке светился темно-синим в лучах зимнего солнца.

…

Бармен довольно долго присматривался к карабину, висящему за спиной у Вано. Потом видимо решил не задавать лишних вопросов.

— Знакомый ствол? — спросил его я.

— Мало ли одинаковых?

— Таких — не много. Машинка редкая и дорогая.

Бармен прищурился.

— Заходили летом иногда двое пацанчиков. Один из них как раз вот с такой волыной и был. Возможно, что с той же самой.

— Бандиты?

— Вроде бы нет. Никаких признаков. Заходили, запасались тушняком, крупой и сваливали. И на жаргоне ни разу ничего от них не слышал.

Я кивнул. "Вепрь" сменил хозяина в очередной раз.

— Эту волыну мы взяли вчера днем у мародеров. По виду — блатные, но мы с ними поговорить по понятным причинам не успели.

— Ясно, по каким. Мертвые не сильно разговорчивы.

— Да, перестарались мы. Поспешили.

— А вон тот кадр, что в угол уселся и сюда зыркает, с виду — погон, — бармен кивнул в сторону Калецкого. — Военную выправку не скроешь.

— Да, из бывших.

— Из совсем недавних бывших, позволю себе заметить. Учти: здесь таких не любят, если не в "Долге". Народ еще не забыл, как на сталкеров с вертолетов охотились.

— Вряд-ли мы кого из злопамятных встретим.

— Да, зима… Людей нет, только долговцы заходят. Пока он с тобой на него хвост поднимать побоятся, но далеко от себя его на всякий случай не отпускай. Зима — зимой, а уши и у стен есть. Вскоре о нем будут знать все, даже то, что он сам о себе давно позабыл. Куда рейд, если не секрет?

— В Рыжий Лес.

— С новичком на буксире? Ну дело ваше…

Майор тем временем поднялся со скамейки, подошел к нам и спросил у бармена:

— Водка есть?

— Конечно. Десять.

— Дай две. Я видел, что вы обо мне говорили.

Бармен выставил на прилавок две бутылки, смахнул пару десяток и ответил:

— Говорили. Я Студенту сказал, чтобы поаккуратней был и не светил тебя в людных местах. Выправку не скроешь. То, что ты погоны недавно носил — видно издалека, причем погоны были явно не рядового.

— Ну и что?

— То, что и следует. Осторожнее надо быть. Не любят здесь военных. Этот паренек — бармен кивнул на меня — себе имя уже сделал. Рядом с ним тебя никто не тронет, ни "Долг", ни "Свобода", ни "Монолит". Но лучше от него не отходить.

— Еще и "Монолит"? Они разве не в Припяти держатся?

— Они везде держатся. Но про это тебе лучше у монолитовца и спросить. Вот у него — и бармен снова кивнул на меня.

Да… Майору как-то позабыли рассказать про меня. Неловко получилось…

…

Багровый закат высветил четкий, черный трафарет заводских зданий. Кое-где лучи зимнего солнца пробивали их насквозь и казалось, что внутри пылает пожар. Громкоговоритель на вербовочном пункте "Долга" наконец заткнулся и можно было выйти на крышу, посидеть и покурить на сон грядущий.

Наслаждаясь покоем и одиночеством, я свернул небольшую самокрутку. Над крышей поплыл от конопли сладковатый дымок. Сзади послышались шаги. Инга, разумеется. Шаги легкие, драный рубероид почти не скрипит под ними.

— Зря ты это затеял, Игорь.

— Он был хорошим командиром. Вернее он и сейчас — хороший командир. Настолько хороший, что его бойцы там, на Кордоне, пошли в Зону выручать его. Практически ничего о ней не знали, но все равно пошли. Это говорит о многом. Он мог быть сто раз барыгой и торгашом, но людей он вести умел.

— Ну и что?

— Ничего. Его подставили и оболгали с ног до головы. Так быть не должно.

— Вас, братьев, сложно бывает понять… — Инга вздохнула. — Ладно. Делай, как знаешь. Сейчас с вашими принципами остается только согласиться. Мы хотели привести его к Леснику, теперь он пойдет туда сам. Побежит, если надо будет. Только ты не будь слишком доверчив, слушая Лесника и думай своей головой.

— Забавно.

— Что?

— Лесник мне то же самое говорил: "Думай своей головой!"

— Ну вот!..

— А про тебя он говорил, что ты умная.

Инга улыбнулась. Я продолжил:

— А, нет, не так! Он говорил: "Ученая баба".

— Старый пердун.

— Очень старый, да… Я с барменом потрепался насчет майора. Он в курсе этой старой истории, но не знает подробностей, только слухи, которым не очень верится. Вроде бы "Чистое небо" там было как-то замешано и это его боевики с солдатами хлестались на Кордоне.

— "Чистое небо"? Исключено. Зачем бы им? У них с охраной Зоны никогда проблем не было. Периметр на болоте дырявый. Им просто незачем.

— Я и говорю: не очень верится. Но майор рассказывал про какого-то наемника, который и уделал его парней. А "Чистое небо" как раз в то время полностью взяло болота под контроль. Может быть здесь один и тот же человек поработал? Опытный, смелый, умеющий хорошо стрелять и знающий Зону.

— Может быть он был и не один? Все-таки военные тоже помирать не хотели и в одиночку их перестрелять… Сколько их там было?

— Человек десять.

— Даже тебе понадобилась бы поддержка.

— Там ведь не спецназ ООН был. Обычная пехтура. Справился бы. Но это — я… Ты права, он наверняка был не один.

Закат, пока мы говорили, превратился в тонкую красную полосу.

…

Серый кот сидел на крыше сарая, на своем излюбленном месте. Он всегда туда забирается, когда мы приходим. Не доверяет. Странно, что снега на этом месте и вокруг него почти нет.

— Кыс-кыс-кыс!

Котище только пошевелил ушами и презрительно покосился на Ингу.

— Не пойдет, — сказал я.

— Может и пошел бы, будь она одна…

Лесник сидел на скамейке в неизменных ватнике и шапке-ушанке, с дымящейся сигаретой. Рядом, прислоненный к спинке, стоял ППШ, который я же ему и подарил в позапрошлом году.

— Да, была бы одна — пошел бы, — повторил он. — Со зверьем-то они все ладить умели, а мутантам — еще и приказывать.

— Мы многое могли… — Инга подошла к нему и села рядом, на скамейку. — Что сейчас вспоминать?

— Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому оба. Но это к слову. А с чем вы сейчас старика навестили?

— Прямо уж: старика.

— Раз старый — значит старик. Завари-ка травки, малыш.

Это он мне. Ладно, придержим язык. Где у него что лежит — я знаю, а печку в сарае Вано уже разжег. Издали, сквозь дверной проем, я видел, как Инга о чем-то рассказывает Леснику.

— Это и есть тот самый?.. — спросил из-за моего плеча Коряга, притащивший охапку дров.

— Тот самый и есть. Дверь прикрой, сейчас местного чая попробуем.

— Че-т меня это пугает.

— Не бойся. Хотел бы местный хозяин с тобой разобраться — так и разобрался бы.

— Да ну!.. Этой стрелялкой что-ли, что рядом с ним?

— Ты про генерала Ткаченко слышал когда-нибудь?

— Нет, хотя что то знакомое есть. Погоди… Вот этот дед — настоящий генерал?!

— Так проходит слава в Зоне, — усмехнулся я. — Верно, Вано?

— А кто это? Я тоже не слышал.

Я помешал угли в печке, снял крышку с верхней конфорки и поставил на огонь котелок с водой.

— Ткаченко — это основатель "Долга". Вернее, один из основателей. В свое время был весьма и весьма авторитетным человеком. Имел хорошие связи за периметром и вовсю этим пользовался. В один прекрасный день генерала зачем то принесла нелегкая в Рыжий Лес.

— За артефактами, наверное…

— Это уже не важно. Ткач чем-то разозлил Лесника и тот устроил ему экскурсию по-сусанинским местам. Трупы генерала и его людей нашли только через два года, да и то случайно. Кстати: на Янове и нашли.

— А-а-а! Ну, точно! Саныч же рассказывал, как ботаники новый детектор испытывали на градирне, а им на головы трупешники свалились. Вот откуда мне фамилия знакома!

— Вот-вот… Пропал Ткач, как я и сказал, два года назад, а трупы были свеженькие. Отсюда мораль: если считать себя в этом мире самым крутым, то тебе обеспечены разные приятные неожиданности, вроде пространственных аномалий.

— В общем не злить его… — сказал Калецкий. — Понятно. А про то, что…

— Пусть Инга поговорит. Со мною он все больше, как с несмышленышем общается. С ней — по-другому.

— Малыш! — послышалось снаружи.

Кричала Инга. Издевается…

— Что, тетенька!? — откликнулся я.

— Какая я тебе тетенька?

— А что, дяденька что-ли?

— Не обижайся. Иди, раз зовут.

Лесник все так же сидел на своей лавке, а Инга успела истоптать весь снег вокруг своими следами.

— Игорь, нам нужно в Лиманск сходить.

— Нас там кто-то ждет?

— Угадал.

— Слушай внимательно, Студент, — сказал Лесник. — Зона этого человека не зря к вам привела. Или он ей задолжал, или она ему что-то должна. Что — я не знаю, но случайности у нас тут не случайны. Про него я уже слышал. Приходил тут один, давно уже… Странный человек со странной судьбой. Рассказывал… И про Вольдемара этого я тоже слыхал, еще до того.

Я молчал и слушал.

— Есть человек, с которым этому вашему майору нужно поговорить. Пока еще человек. Вам бы поспешить туда, а то не успеете. В Лиманске, сразу за мостом, справа, была военная часть. Казарма и сейчас стоит, не развалилась пока. Вот в нее и загляни. Только осторожность не теряй. Может случиться так, что Зона выбор предложит: либо ты, либо майор и неизвестно наперед будет, кто важнее. Внимателен будь, понял?

— Понял.

— Тогда с рассветом и выходите. Лучше бы прямо сейчас и идти всю ночь, но ты же не один. Людей потерять можешь.

— Времени так мало?

— Мало. Вовремя вы. Или невовремя, это с какой стороны поглядеть.

— В смысле?

— В смысле, что для майора этого один мир существует, а для тебя — много.

Я еще раз глянул на кота, сидевшего на крыше. Он в ответ посмотрел на меня, как на идиота. Может быть, кот и прав? Зачем я в это ввязался? Сидел бы сейчас в Темной Долине, или на нашей базе в Припяти, но нет! Понесло разбираться. В Лиманске меня чуть не прикончили этим летом и мне совершенно туда не хотелось. Совершенно дурацкая архитектура. Двух- и одноэтажные дома, дворики, переходы между ними, маленькие лестницы, дворы, кое-где простреливаемые метров на двести и заросшие кустарником. Крыши тоже изрядно заросли. Есть, где поставить засаду.

Цел ли еще мост? Месяц назад был цел, а сейчас? Там уже все на ладан дышало. Вброд Лиманку не перейдешь, берега очень сильно фонят и если мост рухнул, то придется топать аж до Янова. Ладно, проверим завтра, тут недалеко.

— Дрова берите, грейтесь, — сказал Лесник. — Только потом наколоть не забудьте. Напилили-то осенью с запасом, но все кругляк, а у меня не тот уже возраст — топором-то махать.

…

Мост был цел. Поднять его теперь было невозможно. Ржавчина окончательно разрушила механизм. По стальному настилу мы по одному перебрались на тот берег и свернули на узкую городскую улочку. Не то, чтобы я сильно кого-то здесь опасался, но шел осторожно, внимательно осматриваясь и ища следы. Снег, однако, был девственно чист. Только наши следы вытягивались в цепочку.

— Вот она, — сказал я после очередного поворота.

— Кто? — не понял меня Калецкий.

— Казарма, про которую Лесник говорил.

— А что там?

— Не "что", а "кто". Сейчас узнаем. Вано, Коряга, присмотрите за входом.

Сталкеры заняли позиции у разбитых окон караульного помещения, а мы втроем прошли его насквозь и вышли на плац. Снова ни одного следа. Кто бы там внутри не находился, он уже давно не выходил наружу. Я долго смотрел в слепые проемы, потом махнул рукой.

Такие вот объекты мародеры всегда обшаривали в первую очередь. Привлекало их конечно же оружие. Но военные уходили отсюда без спешки. Они ничего не забыли, имущество было вывезено до последней кровати, оружейные комнаты в ротах стояли открытыми. Поживиться не получилось и оставалось только напакостить. Окна были выбиты все до одного, входные двери тоже.

— Дымком тянет, — тихо сказал Калецкий.

Я кивнул. Слабый запах я ощутил еще на плацу. Похоже, на костре что-то жарилось. Прикинув, откуда тянуло сквозняком, я свернул от входа направо. Казарменная "взлетка" кончилась дверями и лестницей в полуподвал. Ну что же, проверим, кто там шашлычком балуется…

В подвале было довольно светло. Небо было ясным, солнце стояло как раз напротив подвальных окошек и в его свете было видно, что рядом с печкой сидит на корточках человек в зеленом армейском камуфляже, однообразными, механическими движениями поворачивая что-то в печке.

Зомби. Опоздали мы… Я повернулся к майору, чтобы дать знак подниматься обратно, но он вдруг шагнул вперед и крикнул:

— Семен! Сержант, это ты!?

Это только в фильмах зомби медлительные и тупые. В Зоне зомбированный навыки обращения с оружием теряет в последнюю очередь. Вот и этот мгновенно выпрямился, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил навскидку. Я не ничего предпринять и пуля попала Калецкому в грудь. Майор упал, негромко вскрикнув.

Я оттащил его из проема за стену. Зомби продолжал стрелять и пули с промежутком 2–3 секунды вышибали из стены куски штукатурки. Потом обойма кончилась, наступила тишина. Металлический щелчок свидетельствовал, что он сменил обойму. Я снял с предохранителя автомат, но Инга положила руку на ствол и сказала:

— Подожди, я попробую.

Вернуть зомби рассудок? Ну давай, пробуй, только не долго, а то он сейчас подойдет. Майор между тем пошевелился и попытался подняться. Из-за стены послышался сдавленный стон, стук, а затем звук падения человеческого тела.

— Все. Забери у него оружие.

Я выглянул. Зомбарь лежал ничком, пистолет валялся рядом. Пинком ноги я отправил ПМ к стене. Тем временем Калецкий поднялся. Крови на его груди не было. Как я и подумал с самого начала, мягкая пистолетная пуля не смогла пробить бронежилет.

— Ты как?

Он не ответил, но подскочил к зомби и перевернул его на спину.

— Сема! Овечкин! Очнись!

Он встряхнул его и глаза зомби медленно открылись.

— Командир? Я добрался тогда, куда ты сказал. Там ничего не было.

— Я знаю. Ты… Все нормально, короче. Ты отдохни, все хорошо будет. Сейчас… Я сейчас…

Калецкий скинул рюкзак, снял спальник, расстелил на полу и перетащил сержанта на него.

— Сестра, ему помощь нужна!

Инга покачала головой.

— Лучевая болезнь, терминальная стадия. На кожу у него посмотри и на голову. Волосы уже выпали. От него самого фонит.

— Мне плевать, сам потащу.

— Донесешь до забора. Майор, дай ему умереть спокойно.

Калецкий все так же стоял на коленях рядом с сержантом. Тем временем тот снова открыл глаза.

— Она права, командир. Детектор сдох, запасной тоже. Проверить еду нечем было, вот и… Но я еще до того дозу хватанул, так что все равно… Ты слушай, командир, что скажу. Я не зря тут два года по Зоне бродил, будь она проклята! Я все узнал…

Сержант закашлялся, прикрыл рот ладонью. Когда он убрал руку, на ней остались брызги крови. Пока он был зомби, организм кое-как держался, но теперь он умирал очень быстро.

— Вовремя вы. Слушай, майор… Тогда, когда нас из машины вытащили, я вырвался. Ты не видел? Мы с Пупком убежали. Стрелять в нас не стали, а догнать не смогли. В гарнизон не пройти было. Я пытался. Там сталкеры были на дороге, а вокруг аномалии. Тогда я укрылся, думал: днем попробую. Тоже не получилось. КПК с картой у Пупка остался. Я просидел в укрытии еще сутки. Стрельба ночью была, сталкеры с дороги разбежались и я вышел. Пополз вдоль дороги, потом поднялся, пошел. Вот только ошибся я, майор. Не к блокпосту пошел, а от него.

Рядом с дорогой нашел мертвого сталкера. Снял с него плащ, респиратор гражданский. Одел их на себя. Тут снова стрельба началась в стороне, настоящий бой был. Потом стихло все. Я думаю: "Либо наших положили, либо они тебя выручили". Ночь переждал, сходил, проверил. Вышло первое. Я ребят обыскал, нашел пистолет, патронов немного. Давай думать, что дальше делать. На блокпост вернуться — посчитают дезертиром, а пока разбираться будут, много воды утечет. Решил все-таки про тебя разузнать, чтобы не с пустыми руками вернуться. Переоделся, прикинулся новичком-сталкером и пошел к их деревне.

Про тебя никто толком ничего не знал, но большинство говорили, что расстреляли. Тогда я совсем приуныл. Вернуться — кто мне поверит? Посадили бы — и все. Так я и стал сталкером. Вытащил из тайника свой броник армейский, каску. Сказал, что трофейные. Начал к Зоне присматриваться. А потом меня один человек свел с Цезарем, который был командиром у группы наемников.

Он сразу понял, что я солдат, но сказал: " Пофиг! Еще и лучше". У них правила простые были. Выполняй приказы, не болтай лишнего и не задавай вопросов. Тогда деньги будут. Сразу автомат мне хороший выдали. Цезарь говорил: "Сочтемся!" Сочлись… В пару рейдов с ними я сходил. Что искали — не знаю. Ходили в Чернобыль, в Лиманск… Я постепенно своим стал для них и однажды Цезарь при мне разговорился по пьянке, про Вольдемара, про Сидоровича и про всех остальных.

Есть, майор, такая группировка: "Чистое небо". Они всем рассказывают, что изучают Зону. Не верь им, командир. Они врут. Главные там у них: Лебедь, Каланча и Суслик. Зону они не исследуют, а собирают сталкеров и отправляют их в ее центр. Якобы на задание, но на самом деле те или зомбируются, или уходят в " Монолит". Мало, кто возвращается. Вот оттуда монолитовцы пополнение и получают, это самая большая их тайна и есть.

Я усмехнулся про себя. Если бы это было так просто: пришел в центр и опа! ты в "Монолите". В зомби как раз превратиться легче легкого, а вот стать одним из братьев… Но в то время современного " Монолита" еще не было, а было О-сознания, которое присоединяло людей по другому. Ладно, послушаем…

— Цезарь не знал всего, но он был уверен, что все, что тогда на Кордоне произошло, как раз "Чистое небо" и устроило. Суслик и Отец Вольдемар были друзья, не разлей вода. Он же сталкерам обеспечил помощь наемников. Вот только обман все это был. Наемники выследили, где у Вольдемара люди ходят. Перебили нескольких сталкеров, а свалили на нас, на блокпост. На хабар, мол, мы позарились и хабар подбросили нам же. Вольдемар взбесился. Собрал всех своих и началось… Наемники ему кого-то из своих лучших бойцов прислали. Я даже видел его издали среди сталкеров. Шрам во всю морду, никогда не забудешь. Вот он наших и сделал.

— Я знаю, — кивнул майор. — Тоже его видел.

— Ну вот… Потом на блокпост перебросили спецназ и те сталкеров с их базы вышибли вместе с Вольдемаром. Он и его люди ушли к центру, а я так и остался на Кордоне. Последний год все больше рядом с "Ростоком" держался, поближе к "Долгу". Что меня за периметром ждало? Срок за дезертирство. А здесь, ближе к центру, ребята нормальные. Но вышло так, что я радиации хватанул в рейде. Меня несли, им тяжело было, я сам попросил меня здесь оставить и помощь прислать. Здесь у Цезаря склад был, я его нашел и сидел тут, загибался понемногу. Еда была, вода тоже и вдруг ты приходишь. Кто это с тобой? Хотя какая теперь разница…

Сержант повернул голову к Инге, спросил:

— Доктор, мне долго еще осталось?

Та покачала головой.

— Ну и ладно. Отбегался, значит. Хорошо, хоть тебе, майор, успел все рассказать.

— Я уже не майор, — сказал Калецкий. — Старший лейтенант.

— Да? А с меня вот лычки так никто и не снял. Смешно?

— Смешно… Сема, выпить хочешь?

— Спрашиваешь!.. У наемников сухой закон. На складе не было ничего.

— Держи.

Вторая бутылка из купленных в " 100 рентгенах" перекочевала в руку сержанта. Тот присмотрелся к ней.

— "Казаки" паленые. Лучшая выпивка в моей жизни.

Он поднес бутылку ко рту, глотнул несколько раз.

— Наконец то этот привкус металлический в пасти исчез. Слышь, командир… А Цезарь тоже погиб. Осенью нас монолитовцы крепко зажали рядом с Припятью. Одного нашего подстрелили, а нам крикнули, чтобы мы снарягу и оружие оставили и валили из Зоны. Цезарь ответил, чтобы они сами пришли и взяли, а один из них и вправду вышел. Без оружия. На Цезаря поглядел и сказал: "Если мимо меня пройдешь — можете уходить". Цезарь подраться всегда не дурак был. Винтовку положил, подошел к монолитовцу, тот его вырубил с двух ударов и нам повторил: "Бросайте снарягу и валите. Еще раз повторять не буду". Мы так и сделали. Тогда я дозу и схватил. Выброс был, мы в подвал залезли, а там лужи радиоактивные. И наружу не вылезешь… У меня комбез был хуже всех, вот мне и досталось. Потом снорки напали, а у нас только ножи, да еще Шакал пистолет сумел заныкать. Сюда вышли втроем.

Майор, вы того… идите… Неохота при свидетелях скорбящих загибаться.

Овечкин закрыл глаза и выронил бутылку. Водка полилась на холодный, пыльный бетон.

— Все, агония — сказала Инга.

Майор не ответил. Он все так же стоял на коленях, опустив голову и закрыв лицо руками. Я повернулся и пошел вверх по лестнице. Нужно было вызвать Вано, Корягу и решать, что делать дальше.

…

— Почти все, о ком говорил сержант, давно покойники. Весь состав "Чистого неба" погиб, когда группировка штурмовала Чернобыльскую АЭС. Подозреваю, что без наемников не обошлось и тут. Вольдемара тоже прикончили наемники, когда он перестал быть им нужен. Слышишь, майор?

— Слышу.

После смерти сержанта Калецкий очень сильно изменился. Сказался психологический шок. Не зомби, но где-то рядом. Идет, глядя под ноги, по сторонам не глядит, молчит постоянно. Я, кажется, понимал, что с ним. Он знал о гибели своих бойцов, но мертвыми их не видел, а достоверных свидетельств их смерти у него не было. Где-то в уголке сознания таилась надежда, что хотя бы кто-то из них мог выжить в Зоне. Он очень долго жил с этой надеждой, привык к ней и вот сейчас она исчезла вместе с умершим у него на руках сержантом.

Овечкина мы оставили в том же полуподвале, завалив дверь снаружи и теперь я как мог старался расшевелить майора. Получалось плохо.

— Опоздал я… — сказал он. — Если бы сразу после того дела, вместе со спецназом, но я тогда объяснительные и рапорты писал. Или хотя бы в прошлом году… Хоть бы его сумел бы вытащить.

— Вряд-ли. Скорее сам бы погиб.

— Может и так… Даже рассчитаться не с кем теперь. За меня рассчитались. Наемники — с Вольдемаром, "Монолит" — с наемниками.

Он задумчиво посмотрел в окно. Мы расположились на первом этаже той же казармы, в каптерке. Окна заслонили листами фанеры, отодранной со стен в ленинской комнате. В жестяном умывальнике разожгли небольшой костерок, дым от которого вытягивало в открытую дверь.

— Вроде и жить-то теперь незачем, да, Студент?

— Тебе видней. Ты зачем в Зону пришел? Не для того же, чтобы с Дегтярем повидаться?

— Нет. Не для этого.

— Можешь особо не стесняться. Мы в курсе, зачем и знаем, кто приказ отдал. Тебе-то зачем это надо было? За своих солдат отомстить хотел?

— Хотел. Вот только некому оказалось. И не вернуть никого, и жизнь заново не проживешь. Я, когда Вольдемару патроны и детекторы продавал, думал: "Пусть они там в мутантов стреляют и друг в друга. В нас не осмелятся". Осмелились. Ошибался я, а расплатились за мою ошибку другие. Я вроде как ни при чем оказался. А не продавал бы я — купили бы у других. Все на периметре в этом дерьме были по уши.

— Значит ты хотел бы своих бойцов спасти?

— Конечно. У тебя что, машина времени есть?

— Машины времени у меня нет…

…

Майор смотрел на Кристалл и молчал. Мы тоже молчали. Вано и Коряга остались около входа в зал, а я и Инга прошли вместе с Калецким к его центру. Он оглянулся на меня и спросил:

— И что теперь?

— От тебя все зависит.

— Загадками говоришь. Что мне делать?

— Я не знаю. Откуда мне знать, что надо делать, чтобы твое желание исполнилось?

В следующий момент майор исчез. На пол с лязгом грохнулся автомат и с этим лязгом слился негромкий стук от свинцовых контейнеров. Инга удивленно вздохнула. Я наклонился, подобрал оружие и артефакты и сказал:

— Все. Уходим.

— Что это было, Игорь?

— Помнишь, как Лесник сказал, что миров много? Наверное, есть и такой, где никогда не было О-сознания, где зона отчуждения не стала аномальной, а через периметр ездят только охотники за металлоломом. Там Калецкий честно дослужится до полковника и все его люди останутся живы. Ведь может где-то быть такой мир? Как думаешь?

— Не знаю.

— Если такой мир есть, то он сейчас там.

— Он мог бы…

— Я знаю. Агент "Монолита" во внешнем мире и все такое… Этой игрушкой в эту игру я играть не стану.

— Куда теперь?

— В Припять, на нашу базу. Сегодня тридцатое. Новый год завтра, а у нас там елка растет. Вано! Коряга! Как насчет Нового Года в Припяти?

— Можно, да! — откликнулся Вано.

— Инга?

— Я первая иду там в сауну!