Этой ночью Флоренс плохо спала. Её не мучили кошмары, нет. Но сны были бессвязными, сбивчивыми и пустыми.

А ко всему прочему посреди ночи Фло разбудили крики Геммы.

– Фредерик! – кричала та. – Фредерик!

– Да кто же это такой? – проворчала девушка, переворачиваясь на другой бок и зажимая ухо подушкой.

Проснулась она рано утром. За окном еще светила луна. Фло вдруг захотелось посмотреть на зимний лес. Она приложила ладонь к замерзшему стеклу, и когда иней под ладонью растаял, Флоренс посмотрела в неровный круг на стекле и увидела… заинтересованно уставившийся на неё глаз. Свой собственный.

Девушка рассмеялась и пошла топить печь.

Спустя пару часов Флоренс, Гемма, Ансельм и Рома стояли на опушке леса, готовые к началу своего путешествия.

Фло с плохо скрываемым раздражением смотрела на волшебников, которые совсем не мерзли, в отличие от неё. Рома пришла в красной кожаной куртке и темных облегающих брюках, заправленных в высокие сапоги. Гемма была как всегда в платье и даже не пыталась запахнуть свою меховую накидку. Словно та была украшением, а не предметом одежды. Ансельм же вообще был одет в толстовку и рваные джинсы.

– Тебе не холодно? – с язвительными нотками в голосе спросила его Флоренс.

– Нет, – улыбнулся он. – Я же нетронутый. Не чувствую боли, холода, жара…

– Не продолжай, – угрюмо прервала его девушка.

Затем она заметила на белом снегу круглые карие глаза-бусинки. Они доверчиво взирали на девушку снизу вверх. Присмотревшись, Фло увидела, что Рома пришла не одна, а с маленькой болонкой. Но шерсть животного была такой белоснежной, что девушка не сразу разглядела собаку на снегу.

– А это еще что такое? – удивилась Флоренс.

– Моя болонка. Маргарита. Марго, – ответила Рома, прямо посмотрев на Фло.

Девушка поняла по взгляду блондинки, что дальнейшие вопросы бесполезны.

Они долго шли холмами. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Глаза Флоренс слезились от мороза и от бесконечных белых линий, теряющихся на фоне друг друга. Она шла последней. Можно сказать, что первые трое прокладывали для неё дорогу в глубоком по колено снегу.

Когда третьим человеком, шедшим в цепочке, оказалась Рома, Флоренс решила поприставать к ней с расспросами. Болтать с шедшей до этого перед девушкой Геммой было бесполезно. Волшебница с утра, еще когда они собирались дома, была сама не своя. Точнее не так. То она была своя – агрессивная и не очень-то добрая, то не своя – жалостливая и даже будто заискивающая перед Фло, словно в чем-то успела провиниться.

Девушка совсем не понимала этих перемен в её настроении и подумала, что Гемма просто волнуется перед заданием.

А вот с Ромой можно было поговорить. Та спокойно шагала вперед, уверенно ставя ноги в следы Геммы. Иногда Рома окидывала взглядом белые холмы, и слабый ветерок развевал её белокурые волосы.

Фло опять с завистью посмотрела на тоненькую кожаную куртку Ромы и спросила:

– Тебе не холодно?

– Зима для новичков, – послышался ответ.

– Прозвучало как «зима для неудачников», – заметила девушка.

– Именно это я и хотела сказать.

«Крутой нрав. Подойдем с другой стороны», – подумала Флоренс.

– Я вижу, вы с Миланой прекрасно понимаете друг друга, – начала Фло издалека.

– С чего это вдруг тебя интересует? – насторожилась Рома.

– Да так, – как можно безразличнее бросила девушка.

– Вернешься живой с задания, тогда и поговорим, – в своей манере ответила ей блондинка.

– А что, я могу еще и умереть там? – удивилась Флоренс.

– Конечно.

– Что-то я не видела в Поднебесье кладбищ.

– В этой земле царит Закон. Здесь нет трупов, – ответила Рома, продолжая идти за Геммой.

Блондинка изредка бросала на волшебницу цепкие взгляды, потому что та была слишком погружена в себя. Казалось, Гемма не слышит ничего вокруг.

– Вот видишь! – тут же обрадовалась Фло. – Нет кладбищ. Нет трупов.

– Не будь такой самонадеянной, – произнесла Рома. – Это не значит, что мы живем вечно.

Она даже остановилась и повернулась к девушке.

– Брат Геммы был самонадеян и погиб, – сказала Рома.

– У Геммы был брат? – удивилась Фло.

Она тоже остановилась, не зная, за какую мысль хвататься.

– Когда он погиб?

– Год назад.

Наконец, на горизонте показался лес. И вскоре путники остановились.

Они вышли на высокий холм, справа и слева от которого вниз спускался лес. Сама же вершина холма была пуста.

Внизу на склонах Фло увидела две красные точки в снегу. Присмотревшись внимательнее, она разглядела флажки. Один находился на правом склоне холма, другой -на левом.

– Что это? – спросила она Рому.

– Это твой участок, – ответила та. – Здесь граница.

– Мне что, копать его? Что значит мой участок? – возмутилась девушка.

– Видишь вон тот флажок? – спросила Рома, указывая на левый.

Фло едва заметно кивнула, требовательно глядя на блондинку.

– Там закончил поиски тот новичок, что пришел перед тобой. Вершина холма – твой участок.

– Невооруженным глазом видно, что здесь ничего нет. Все чисто. Мы можем возвращаться, – резво проговорила Флоренс, разворачиваясь.

– Ты не поняла меня, – улыбнулась Рома, но глаза её не улыбались.

– Это было не так-то просто сделать, – согласилась с ней Фло, останавливаясь.

Ансельм и Гемма просто наблюдали за ними, уже привыкшие к непростому характеру девушки.

– Смотри, – произнесла Рома и вытянула руку.

На уровне чуть выше запястья пространство вокруг красного кожаного рукава заволновалось, словно жидкий свинец.

Будто в пространстве вертикально висела невидимая граница.

Зеленые глаза Флоренс стали круглыми, а выражение лица растерянным. Она раскрыла рот. А затем без слов, тоже протянула руку, как Рома. Прозрачный воздух вокруг её локтя тут же приобрел свинцовый оттенок и пошел мелкой волной, как поверхность воды.

– Я тоже так умею, – довольно улыбнулась девушка.

– Что ты чувствуешь? – внимательно нахмурилась Рома, став вдруг очень серьезной.

– Приятное покалывание, – пожала плечами Фло.

– А я не чувствую ничего, понимаешь? – сказала Рома.

Флоренс повернулась к ней.

Казалось, в голубых глазах блондинки появились кристаллики льда, таким сосредоточенным был её взгляд.

Только по этим кристалликам девушка поняла, что Рома говорит о чем-то сверхважном для неё.

– Как это ничего не чувствуешь? – спросила Флоренс.

– Ты еще различаешь границы между мирами, потому что недавно в Поднебесье. А мы провели здесь десятилетия, – ответила Рома.

– Хорошо-хорошо, – отмахнулась девушка, потому что слова блондинки ничего не проясняли. – Что я должна сделать?

– Ты должна пройти по холму от одного флажка до другого. И прислушиваться к своим ощущениям. Когда они изменятся, скажи нам.

– Всего-то? – воскликнула Фло. – Ерунда какая.

Рома ничего не ответила ей, только продолжала пристально смотреть.

Девушка спустилась к первому флажку, вытянула руку, и пространство вокруг заволновалось. Она ощутила уже знакомое покалывание и стала подниматься вверх по склону. Но уже через несколько шагов её рука онемела.

Фло выдернула руку и принялась растирать ладонь и предплечье.

Рома кивнула и успокоилась. Все шло, как и ожидалось.

– Я помогу тебе, – сказала блондинка, скользнув ладонью в рукав куртки Флоренс.

Ансельм спустился к ним и похлопал девушку по плечам. И только Гемма осталась стоять одна наверху холма, потерянно глядя куда-то в сторону.

К полудню, делая постоянные остановки на восстановление чувствительности, Флоренс, Рома и Ансельм поднялись на вершину. Девушка уже мало что понимала от монотонности повторяющихся этапов. Все что она знала, так это то, что прозрачный воздух приобретет вдруг свинцовый оттенок и станет вязким и прохладным, если сунуть в него руку. Фло уже ненавидела эту картину. Но зато теперь она понимала, почему участки были столь небольшими. Продвижение оказалось не таким быстрым делом, как казалось сначала. Гемма медленно брела за ними.

– Я чувствую что-то, – настороженно произнесла Флоренс, ворочая рукой за свинцовой завесой. – Я чувствую что-то… другое.

Все трое уставились на неё. В этот раз даже Гемма обратила внимание.

– Что? – спросила, наконец, после всеобщего молчания Рома.

Флоренс хотела бы ответить что-нибудь резкое, да была слишком уставшей. А еще на лице блондинки появилась тень надежды. Слабая тень. Но Фло вдруг стало жаль Рому. И девушка вдруг вспомнила о прозекторе. Флоренс стало жаль и его тоже.

– Теплый воздух, – ответила Фло.

– Насколько теплый? – поинтересовался Ансельм.

– Настолько, – бросила девушка и сунула в пространство свою вторую руку, которая порядком замерзла за все это время.

– Это оно, – неверящим тоном пробормотала Рома, переглядываясь с Геммой. – Мы что-то нашли.

Все посмотрели на Флоренс. Та с блаженным выражением лица стояла, грея обе руки по ту сторону границы.

– Флоренс, – позвала Рома.

– Да? – отозвалась девушка, прикрывая глаза от наслаждения.

– Флоренс, посмотри на меня.

Фло недовольно повернулась. Тон Ромы насторожил её.

– Что теперь?

– Теперь нам надо войти туда.

– Делов-то… – пожала плечами Фло и уже собралась шагнуть вперед, как Рома схватила её за ворот куртки.

Флоренс обернулась, нахмурившись. Ей не нравилось, когда её хватали, словно котенка за шкирку. Но потом она увидела, как Ансельм взялся за Рому, а Гемма за нетронутого.

– Мы не войдем без тебя, – пояснила Рома.

Девушка кивнула.

– Ну что, все готовы? Ту-ту, паровозик!

С этим криком Фло все четверо ввалились в другой мир.

***

– Уфф, – произнесла Флоренс, отирая пот со лба.

Она осмотрелась.

Их окружал низкий зеленый кустарник, а впереди виднелся изгиб дороги. Над дорогой еще весела пыль от только что проехавшей повозки. Высохшая колея потрескалась.

– Вы как хотите, – сказала Фло, оглядывая своих товарищей, – а я раздеваюсь. Здесь жарища.

И девушка бросила куртку в кусты. А за ней шапку и свитер, оставшись только в белой средневекового вида рубашке.

– В твоем шкафу ведь полно одежды, если что? – спросила она у Геммы на всякий случай.

Волшебница сдержанно кивнула, развязывая тесемки меховой накидки у себя на шее.

– Что дальше? – спросила Фло у Ромы, которая, переглянувшись с Геммой, тоже сняла куртку и бросила её в общую кучу одежды.

Блондинка осталась в белой майке.

Фло взъерошила волосы на своей голове. Она знала, что они и так были не в порядке после шапки. И решила, что творческий беспорядок на своей голове ей больше по душе.

– Нам надо найти людей и расспросить их о жене прозектора, – сказал Ансельм.

– Неплохо было бы понять, где мы находимся и что это за мир такой, – раздался голос Геммы.

Флоренс поняла, что полдня не слышала от волшебницы ни звука. Она посмотрела на женщину. Та везде смотрелась прекрасно в своих платьях. Вдруг Фло заметила, что ладони Геммы чуть светятся. Как, впрочем, у Ромы и у Ансельма.

– Вы что, трогали там без меня фосфор? – воскликнула Флоренс, не придумав для себя лучшего объяснения этому непонятному свечению.

– Фосфор? – удивилась Рома.

Гемма посмотрела на свои руки.

– Ах это… – пробормотала она. – Этот мир мог встретить нас не столь дружелюбно.

– И? – нахмурилась девушка.

– И нам бы пришлось драться, – просто сказал Ансельм, уже прокладывая дорогу через кусты.

– Магия… – восторженно выдохнула Флоренс.

– Я смотрю, тебе намного лучше в этом мире, – сказала Рома, приглядываясь к девушке. – Ты узнаешь его? Это твой мир?

– Не-ет… Нет-нет-нет, – девушка замотала головой. – В моем мире люди ездят на машинах, а не на повозках.

– Странно, – пробормотала Рома. И они все вместе двинулись в путь. Марго, резво помахивая пушистым хвостом, побежала за ними.

***

Дорога вывела их к оживленному городку. На входе в который стояла большая шумная таверна.

– То, что надо, – сказала Рома, оглядывая широкую вывеску.

Они зашли внутрь. Несмотря на снующих туда-сюда по улице людей, в таверне было пусто. Только за стойкой стоял хозяин в замасленной одежде и протирал стаканы. На голове его была повязка. Глаза с хитрым прищуром уставились на путников из-под нависших густых бровей.

– Давно в дороге? – спросил он, отставляя стакан в сторону и небрежно кидая тряпку на стойку.

– Да уж как… – начала, было, отвечать Флоренс, как Гемма быстро ударила её локтем в бок.

– Уж как два дня, – ответила мужчине Рома вместо закашлявшейся девушки.

Когда все четверо подошли ближе, хозяин вдруг уставился на Ансельма, на его безглазое лицо и тут же потянулся рукой под полку.

– Законники… – только и успел изумленно вымолвить он, прежде чем Гемма и Рома одновременно бросили в него по заклинанию, и мужчина замер, как стоял.

– Я совсем забыла про Ансельма, – простонала Рома, быстро заходя за стойку и вытаскивая оттуда широкий тесак для разделки мяса.

– Блондинка, что с тебя взять, – весело произнесла Флоренс. – А что, обычно в таких случаях вы рисуете нетронутым глаза? – тут же спросила девушка со смехом.

Но серьезный взгляд Геммы отбил у неё всю охоту веселиться.

– Извини, Ансельм.

Флоренс подошла к нетронутому и обняла его. Потому что он единственный из всех четверых по-прежнему оставался спокойным и ласковым.

Осмотрев тыл барной стойки на предмет другого оружия и не обнаружив такого, Рома махнула рукой, и хозяин таверны очнулся. Увидев свой нож в руках у блондинки, он понял, что его лишили последнего шанса на оборону. Мужчина попятился назад и наткнулся спиной на шкаф с бутылками.

– Тебе не надо нас бояться, – сказала ему Рома, осторожно приближаясь. – Мы просто хотим узнать про одну женщину.

– Он ничего вам не скажет, – раздался позади них скрипучий, но крепкий голос.

Все обернулись и увидели дряхлую старуху, что стояла посреди таверны, опираясь на палку.

– Мама, иди к себе, – взволнованно затараторил хозяин таверны. – Эти люди опасны.

– Он ничего вам не расскажет, потому что не знает. А я знаю, – произнесла старуха. – Я видела её.

Глаза старой женщины были мутными от прожитых лет, но все четверо явно ощущали ненависть в её взгляде.

– Кого ты видела? – выступила вперед Рома.

– Жену вашего трупника, – с презрением выплюнула старуха.

Даже Флоренс поняла, о ком шла речь.

– Бедная женщина была измучена и искала покоя. Которого нет в вашем мире!

Это «нет» старуха прогаркала, словно ворона. А потом зашлась сухим кашлем.

Флоренс смотрела на неё со смесью страха и отвращения. Но чем дольше она смотрела, чем больше видела просто старую женщину, которая, казалась, вот-вот рассыплется на глазах, словно высохшая песчаная фигурка.

– Когда это было? – спросила Рома, косясь на мужчину.

Тот замер у шкафа с бутылками, молча наблюдая за матерью.

Флоренс поняла, что Рома прикидывает возраст мужчины. Если он не видел жену прозектора, то та появилась здесь до его рождения. Конечно, скорее всего, время текло в этом мире не как в Поднебесье. И все же, что-то они могли узнать.

– Достаточно!

В таверне прогремел новый голос.

Не веря своим глазам, Флоренс увидела, как внутрь с улицы к ним зашел… Ноэль. Она изумленно уставилась на мужчину, не заметив, как побледнела при виде гостя Гемма.

Ноэль был не один. Со свитой. Фло успела насчитать семерых, когда её внимание привлекла Рома.

– Рада, что ты реально оцениваешь свои силы, Ноэль, – сказала она, выпрямляясь.

На руках блондинки заиграли бицепсы, и девушка вдруг впервые увидела, какие сильные у Ромы руки.

– А что происходит? – шепотом обратилась Фло к Ансельму.

– Мы на верном пути, – так же шепотом ответил ей нетронутый. – Иначе нам бы не стали мешать.

– Аа… – протянула девушка. – То есть они хотят помешать нам?

Она еще раз внимательно посмотрела на Ноэля и его спутников.

Молодой человек был в белой рубашке и брюках, без пиджака. Его команда выглядела не так ярко, как он сам. Но на Флоренс эти семеро в хитонах до земли и с накинутыми на головы капюшонами произвели большее впечатление, чем денди.

– Мы что, будем с ними драться? – встревоженно шептала Фло, дергая нетронутого за рукав. – Драться?

Ансельм кивнул. И девушка отпустила его. Нетронутый сканировал гостей внутренним взором, и Фло решила ему не мешать.

Девушка посмотрела на Гемму. Но та выглядела так, будто через секунду грохнется в обморок. К ней приставать тоже не было смысла. Флоренс вздохнула и сделала пару шагов назад, к барной стойке. Именно там она последний раз видела нож.

Происходящее начинало все больше будоражить нервы и походить на что-то опасное. Неплохо было бы найти что-то для защиты.

– Вам лучше уйти отсюда, – обратилась Рома к старухе, пока Ноэль и его свита занимали свою позицию.

– Это моя таверна. Я никуда не пойду, – грубо ответила ей та, замахиваясь палкой.

– Это не просьба, – произнесла Рома, и Фло похолодела от её тона.

Блондинка повернулась к хозяину таверны.

– Уведите свою мать. У вас есть не больше минуты.

Тот кивнул и с ожидаемой прытью подскочил к старой женщине, уводя ту вверх по лестнице.

– Марго тоже здесь? – медовым тоном спросил Ноэль, когда они оказались одни в таверне.

Он кинул быстрый взгляд на болонку. Но Фло успела уловить в его взгляде нечто, похожее на осторожность.

– Куда я без нее, – ответила ему Рома.

Они выглядели так, словно еще мгновение, и начнут кружить вокруг друг друга, как бойцы на ринге.

– Вы что все с ним знакомы? – прошипела девушка.

Ансельм обернулся на её шипение.

– Не высовывайся, – сказал он ей вместо ответа. – И не теряй самообладания. Тогда ты выживешь. У них нет настоящей силы.

– Какие проблемы, – бросила Фло. – Самообладание – мой конёк.

Она стянула с барной стойки тесак и засунула его в сапог. Не очень-то удобно, но хоть какое оружие. Затем Флоренс посмотрела на Ноэля еще раз, и её осенила мысль. Рука её инстинктивно потянулась к шее. Дотронувшись до маленького фарфорового колечка на цепочке, словно попросив благословения, девушка решила, что можно начинать.

– Извините, что прерываю вас…

Она вышла вперед и встала рядом с Ромой.

– Но ты такой весь из себя, – продолжила она, обращаясь к Ноэлю. – молодец… У тебя случайно нет телефона?

Все, включая Ноэля, уставились на неё.

– Мобильник есть? Мне маме позвонить надо… – пояснила Флоренс.

Ноэль хлопнул пару раз своими большими красивыми как у лани глазами и рассмеялся.

– Нет. Телефона нет, к сожалению.

– Понятно. У меня все! – девушка подняла вверх ладони и хотела уже отступить в тень, как Ноэль остановил её.

– Никогда не получалось быть хорошей дочерью, правда? – спросил он с почти ласковой улыбкой.

Но Фло уже знала, что эта ласка таила в себе яд.

– Причем здесь это? – нахмурилась девушка.

Гемма, Ансельм и Рома замерли с каменными лицами.

– Да так, к слову пришлось, – Ноэль пожал плечами.

Семеро за его спиной тоже стояли неподвижно, пряча сложенные спереди руки в широких рукавах.

Флоренс повела бровями.

– Как тебе нравится твоя роль? – спросил Ноэль, не желая прерывать разговор. Будто хотел от неё чего-то.

– Какая роль? – спросила девушка.

– Младенца на заклание, – произнес молодой человек, и глаза его возбужденно блеснули. – Думаешь, бакалавры просто так послали вас сюда? Думаешь, твои друзья будут защищать тебя?

– Хватит нести чушь, – устало поморщилась Флоренс. – Я знаю, ты хочешь напугать меня. Но у тебя ничего не выйдет.

– Вот оно как, – протянул Ноэль. – Значит, тебя не запугать… Как жаль, что тот, кто подарил тебе прелестное голубое колечко, не знал этого…

Ноэль сложил губы в самодовольную улыбку, наслаждаясь произведенным эффектом.

Фло, бывшая еще мгновение назад спокойной как удав, резко схватилась за цепочку на шее.

Не говоря ни слова, она ринулась на Ноэля. Так, что он даже не ожидал этого.

Но прежде чем Фло кинулась в бой, Гемма, Рома и Ансельм обменялись едва заметными кивками.

И когда Флоренс взмыла в воздух, отбитая заклинанием денди, эти трое нанесли ему свой удар.

Белая болонка Ромы вдруг на глазах парящей под потолком таверны девушки превратилась в огромного белого льва-альбиноса. С голубыми глазами.

С раскатистым рычанием лев бросился на Ноэля. Тот успел увернуться от броска, но не успел увернуться от мощнейшего тройного заклинания, направленного в него волшебниками. Ноэль отлетел к стене. Удар был столь сильным, что сверху на него обрушился потолок, погребая молодого человека под грудой обломков.

Лев, размеренно махая хвостом, встал перед свитой, оставшейся без главаря.

– Начали, – едва слышным, ничего не выражающим тоном произнес один из спутников Ноэля, и все семеро зашевелили руками.

Пляшущие по всей таверне фиолетовые всполохи было последним, что Флоренс увидела перед глазами, теряя сознание от жесткого приземления на пол позади своих друзей.

***

Очнулась Флоренс оттого, что кто-то кусал её за руку. Точнее не кусал, а жалил в предплечье. Больно.

Со стоном девушка села на пол и протерла глаза. Прямо перед ней кружила снежинка, зловеще поблескивая в фиолетовых всполохах. Через секунду снежинка опять приблизилась к Фло и ужалила девушку в палец.

– У… – только и смогла вымолвить Флоренс, отгоняя ту рукой.

Но снежинка не отставала. Она продолжала надоедливо мельтешить у девушки перед глазами, так и норовя вновь подлететь поближе.

– Да иди ты… – снова отмахнулась Фло, поднимаясь на ноги. Перед глазами все плыло.

Она не заметила, как маленькая снежинка, отлетев в сторону и соприкоснувшись с деревянным столбом, стала чуть больше в размерах. А в столбе появилась едва заметная выемка.

Придерживая голову, Флоренс поняла, что дикий шум раздавался вокруг неё, а не шел из головы. Обрадовавшись этому, девушка постаралась оценить обстановку.

Первое, что она поняла, таверна была полностью разрушена. От неё остался только деревянный пол, заваленный разломанной мебелью. Да сиротливо торчали столбы, когда-то подпирающие второй этаж. Вокруг места битвы пролегал глубокий ров, отделяющий сражающихся от большой земли. Они оказались на острове.

– Когда успели… – пробормотала Фло, выискивая своих в бушующем вокруг фиолетовом пламени.

Откуда-то сбоку раздался львиный рев, и Флоренс вспомнила, что болонка Ромы так неожиданно превратилась во льва-альбиноса.

Вот кто бы мог подумать, что безобидная Марго окажется беспощадным царем зверей. С холодными, как лед, глазами убийцы.

Чуть впереди себя Флоренс увидела, как Рома сражалась с одним из спутников Ноэля. Тот занес над головой блондинки посох, но Рома почему-то бездействовала. Фло поняла, что та ранена. Глава Ученого Совета держалась одной рукой за бок, другой готовила заклинание.

– Да разбери тебя паралич, – буркнула себе под нос Фло.

Но к её удивлению мужчина в хитоне замер, с занесенным в воздухе посохом.

Девушка удивленно остановилась.

Рома обернулась к ней и с благодарностью кивнула, а затем вновь исчезла в кружащих повсюду всполохах.

В следующую минуту Флоренс снова ужалили. На этот раз снежинка была уже размером с бейсбольный мяч.

– Ты серьезно? – уставилась на неё Фло.

И словно отвечая на вопрос, бейсбольный снежный мяч, ощетинившись ледяными иглами, сделал в воздухе пируэт и ужалил Флоренс в бедро.

Девушка обернулась по сторонам. Подняла с пола доску и со всего размаху ударила по снежинке.

– Полетай немного! Какая доставучая.

Знакомый голос привлек её внимание.

– Гемма, берегись! – крикнул Ансельм.

Флоренс увидела сначала нетронутого. В прожженной и закоптившейся одежде. А затем девушка увидела волшебницу. Гемма, утирая, капающий на глаза пот, отбивала атаки двух противников. Те двигались бесшумно в своих хитонах. Их капюшоны ни на мгновение не сползали с лица. У девушки вообще сложилось впечатление, что лиц у спутников Ноэля не было.

Один из них приготовился бросить заклинание, и Фло выкрикнула ему под руку:

– Мазила!

И мужчина промахнулся. Он повернулся, было, к девушке, но в ту же секунду был сбит с ног мощной волной, посланной Геммой и Ансельмом одновременно.

– Я неплохо устроилась, – улыбнулась сама себе Флоренс, ища место для укрытия. Но такое, чтобы все было видно.

Вот мимо неё промчался Ноэль, даже не заметив девушку. За ним гнался белый лев.

– Марго! Вы прекрасны в этом виде, – прошептала Фло, все еще чувствуя легкое головокружение.

Вдруг кто-то толкнул её в ногу.

– Опять ты, – простонала девушка, увидев внизу снежный ком, уже достигший размеров футбольного мяча.

Флоренс хотела пнуть его, но только больно ударилась ногой, словно мяч был чугунный.

– О-о-о… – протянула девушка, хватаясь за сапог.

А мяч катался по полу, то, вбирая в себя обломки дерева и стекла, то опять накатываясь на Флоренс.

Девушка поняла, что может спастись только бегством.

– Почему ты не могла оставаться в безопасном месте? – изобразила она возмущенный вопрос Геммы. – Потому что за мной гналась бешеная снежинка!

Согнувшись пополам от смеха, Фло лавировала между рваными фиолетовыми стенами. Увидев в глубине комнаты уцелевший стол, она прыгнула под него чуть ли не рыбкой. Снежный ком, разросшийся до метра в диаметре, врезался в стол.

– Съел? – обрадовалась Флоренс.

Но в следующее мгновение ком откатился назад, прибавил в весе и в размере, и с наскока разнес укрытие девушки в щепки. Фло в последний момент успела выскочить из-под стола.

– Да что ты будешь делать!

Она осмотрелась по сторонам.

На этот раз девушка увидела справа от себя, как Рома сражалась с Ноэлем. Они так кружились вокруг друг друга, уворачиваясь от заклинаний соперника, и посылая свои красивыми плавными движениями, что их схватка очень напоминала собою танец. Смертельный танец. На мгновение Флоренс залюбовалась ими, залюбовалась тем, как взвивались в воздух белокурые локоны Главы Ученого Совета. Девушка подумала вдруг, каково было Милане отпускать блондинку в это путешествие. Зная, что та может не вернуться.

«Брат Геммы был самонадеян и погиб», – неожиданно всплыли в голове слова Ромы.

– Флоренс! Сражайся! – услышала девушка голос Ансельма.

Но она даже не могла понять, откуда тот раздается.

– С кем? – крикнула Фло в никуда. – Со снежинкой?

И словно ответ, та вновь показалась на горизонте.

Флоренс побежала. Побежала к краю пропасти, надеясь, что сможет обмануть снежный ком и свалить его в ров.

Но когда Фло оказалась на краю, снежинка была в диаметре уже метра три. Словно обладая живым разумом, она прыгала из стороны в сторону, повторяя движения Флоренс и отрезая ей все пути к спасению.

– Ну нет… – простонала Флоренс. – Пожалуйста. Только не так. Не от рук снежинки. Надо мной будет смеяться все Поднебесье.

Но никто не слышал её мольбы.

Гигантский ком все надвигался на девушку.

Флоренс посмотрела вниз. Пропасть разверзлась на многие десятки метров. Верная смерть.

Она стояла на краю, затаив дыхание. Ком остановился прямо перед нею. Почти касаясь её носа своим снежным покровом.

– Вот и все, – усмехнулась Фло.

Огромная снежинка качнулась назад. Но только для того, чтобы тут же качнуться вперед.

Флоренс почувствовала, как земля под её ногами начинает осыпаться. Она попыталась шагнуть в сторону и оступилась. И медленно, словно в кино, Фло стала оседать вниз вместе с пластом земли. Снежный ком, бушующие фиолетовые стены, сражающиеся вдалеке противники, все плавно поплыло вверх, будто девушка опускалась на лифте.

Флоренс подняла голову и увидела, что её губитель собирается сорваться с края пропасти. Пытаясь хоть как-то остановить свое падение, которое под грузом снежного кома станет неизбежным, Фло вонзила руки в податливую землю. И как раз вовремя. Гигантский ком прокатился по её спине, впечатывая девушку в стену обрыва.

– Чуть хребет мне не сломала, – проворчала Флоренс, отплевываясь от земли.

Она почувствовала, как её ребра наткнулись на что-то.

Корень!

Это был её шанс на спасение.

Фло схватилась за него обеими руками, продолжая медленно скользить вниз. Но теперь ей было за что держаться. Повиснув в итоге на корне, она посмотрела на собравшихся на том краю обрыва людей.

«Спасайте меня!» – подумала девушка и вспомнила вдруг своих гномов, оставшихся дома.

Висеть над пропастью оказалось не таким уж легким занятием. Ладони потели и грозили вот-вот выпустить корень из рук. Фло загребала ногами рыхлую землю, пытаясь хоть как-то себе помочь.

Вдруг девушка услышала крики Геммы.

– Флоренс! Флоренс!

«Ура! Вот и спасение!» – подумала Фло и крикнула в ответ:

– Я здесь! Гемма! Я вишу тут! Внизу! В пропасти!

Флоренс увидела, как наверху показалась волшебница. Но та, вместо того, чтобы подать девушке руку и попытаться вытащить её, в нерешительности замерла. Фло поймала её взгляд и похолодела. Там был страх. В глазах Геммы был страх. Не спешка, не желание помочь. Ничего такого. Только липкий страх и сомнения.

– Гемма! – позвала Флоренс, будто пытаясь разбудить волшебницу ото сна. От забытья. – Гемма, спаси меня, я сейчас сорвусь!

Но Гемма стояла, как вкопанная. Просто стояла и смотрела, как Фло болтается внизу. Волшебница не шевелилась. Будто сама жизнь замерла в ней.

«Просто позволь ей умереть», – звучали в голове Геммы слова Ноэля. «Ты выбрала не Фредерика!», примешивались к ним слова Старшего Бакалавра.

Неужели вот он, этот момент выбора? Она выбирает брата… Брата ведь?

«Просто позволь ей умереть».

– Гемма! – еще раз позвала Фло, уже понимая, что её мольбы бесполезны.

Руки скользили по корню. Но хуже было то, что корень был мертвый, и потихоньку он вываливался из земли.

«Брат Геммы был самонадеян и погиб», – всплыло вдруг в голове у Флоренс.

Брат Геммы.

Брат…

Фредерик!

Фло широко распахнула глаза.

Это имя повисло между женщинами как нож гильотины.

– Гемма, – одними губами прошептала Флоренс, пытаясь улыбнуться.

Волшебница упала на колени над краем пропасти. Её плечи вздрогнули. Фло поняла, что та плачет. Плачет, но ничего не может поделать с собой.

И Флоренс вдруг все поняла. Всё. И приход Ноэля. И странное поведение Геммы с утра. Каким-то образом она вдруг все поняла. На уровне догадок и ощущений. И поняв, она простила Гемму. Простила её бездействие.

– Не плачь, – хотела сказать ей девушка, но в этот момент корень с тихим предсмертным треском стал медленно отрываться от того, что удерживало его в недрах земли.

В последней слепой попытке, продиктованной ничем иным, как врожденным желанием жить каждого существа в этом мире, в любом из миров, Флоренс, одной рукой выхватила из сапога тесак и, что было сил, вонзила его в рыхлую землю. Просто чтобы продлить агонию.

Она не слышала, как Гемма наверху шептала слова. Не слышала, как Гемма сквозь слезы проговорила:

– Прости меня… Прости меня, Фредерик.

Не успела Флоренс приготовиться к тому, что нож постигнет судьба корня, как сверху к ней протянулась рука. В бывшем когда-то белым кружевном рукаве.

– Гемма, – выдохнула Флоренс и схватилась за её руку.

Волшебница вытащила девушку наверх и, к полной неожиданности последней, крепко обняла её. Фло почувствовала, что та продолжала плакать. Но уже тише. Тише. Потому что выбор был сделан. И это был правильный выбор.

– Что здесь происходит? – услышали они сдавленный голос Ромы.

Та приближалась к ним неровной походкой с гримасой боли на лице. Глава Ученого Совета обеими руками обхватила кровоточащее подреберье. Марго, снова приняв вид болонки, бежала рядом.

Ансельма нигде не было видно.

Звуки битвы стихли.

И только клубы дыма, сломанная мебель и полностью разрушенная таверна говорили о том, что здесь было сражение.

– А где Ансельм? – нахмурилась Флоренс, поднимаясь на ноги.

– Не беспокойся о нем, – произнесла Рома. – Что здесь только что произошло? – спросила она, строго глядя то на девушку, то на волшебницу.

Гемма тоже поднялась на ноги, глядя куда-то вниз и в сторону. Она отряхнула платье, которое из белого превратилось в серо-черное с грязными разводами.

Но затем волшебница подняла голову и прямо встретила требовательный взгляд Ромы.

– Ко мне приходил Ноэль. И предлагал жизнь Фредерика в обмен на жизнь Флоренс, – произнесла она.

Блондинка ничем не выдала своего удивления. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Только взгляд потемнел.

Но не от осуждения. Никто не мог осуждать Гемму за то, что она любила своего брата и до сих пор горевала по нему.

А вот Гемма с явным облегчением вздохнула. Словно камень с души упал.

Флоренс не могла сдержать улыбки, когда увидела, как просветлело лицо волшебницы. Казалось, еще секунда, и та воспарит в воздух от радости. Девушка вспомнила, как Бартомиу что-то говорил ей про искренность. Но в этот момент её отвлекла Рома.

– С каких это пор та сторона интересуется новенькими? – спросила блондинка, внимательно рассматривая Фло. Будто видела её впервые.

– Ансельм! – воскликнула Гемма, завидев нетронутого. – Ансельм!

И она бросилась ему навстречу. Волшебница обняла мужчину, прижимаясь щекой к его груди.

– Ансельм! – только и говорила она.

Флоренс уставилась на них в непонимании.

– Гемма радуется тому, что ей больше не надо ничего скрывать от него, – пояснила Рома. И видя, что девушка еще больше недоумевала, добавила, – Это очень тяжело. Скрывать что-то от дорогого человека. Тяжело и неправильно.

– Неправильно – оставаться здесь. Тебе очевидно нужен врач, – произнесла Флоренс. – Ты что, не можешь вылечить себя? Ты же такое вытворяла…

– Когда второй этаж начал рушиться, – сморщив лицо, отвечала ей Рома, – хозяин таверны и его мать побежали вниз. И старуха, видимо, ткнула в меня своей палкой, когда они пробирались мимо нас с Ноэлем к выходу. Я латаю эту рану, – блондинка посмотрела вниз на свои залитые кровью ладони, – но она вновь появляется.

– Нам срочно надо отвести тебя к прозектору, – подбежала к ним Гемма.

– К какому прозектору? – ошеломленно воскликнула Флоренс. И в её зеленых глазах заплескался страх. – Она еще жива!

Девушка уже успела привыкнуть к Главе Ученого Совета. Успела привыкнуть к тому, что прямолинейная блондинка казалась несокрушимой. Память услужливо предоставила Фло картины недавней битвы. Рома выглядела такой собранной и уверенной, когда дралась с Ноэлем. Неужели какая-то старуха может победить её?

Одна только мысль о том, что Рома может умереть, пугала Флоренс до глубины души.

– Она выживет! – с нажимом произнесла Фло, возмущенно глядя на Гемму.

– Конечно, выживет, – ласково ответила девушке волшебница. – Прозекторская – это просто… Не обращай внимания. Как-нибудь расскажу. А теперь нам надо спешить.

– Подожди, – остановила её Рома.

Блондинка сделала шаг к Флоренс и, подняв красную от собственной крови руку, двумя пальцами подхватила голубое колечко девушки, что болталось у неё на шее.

– Что это за кольцо такое? Что в нем такого, что ты, не раздумывая, бросилась на верную смерть?

Флоренс сначала покраснела, потом побледнела. Она почувствовала, что в голосе Ромы не было любопытства. Там слышался упрек.

А еще Фло явственно увидела, что блондинка готова раздавить её кольцо. Прям вот так. В одну секунду. Кровавыми пальцами.

Девушка затаила дыхание, умоляюще глядя на Рому.

– Это подарок, – ответила она хриплым голосом. – Это все, что у меня осталось.

Гемма и Ансельм тоже замерли. Они прекрасно понимали Рому. Ничто не должно столь сильно привязывать человека к себе. Но и Флоренс они тоже понимали.

– Держи свое сердце свободным, – сказала Рома, бросая кольцо. То, неровно прыгая, вновь нашло свое привычное место на шее девушки. – А теперь пойдемте.

***

Когда шествие из Флоренс, Геммы и бессознательной Ромы, которую Ансельм нес на руках, шло по селению к прозекторской, в Поднебесье уже наступил глубокий вечер.

И только что выпавший снег сверкал в свете луны и факелов.

Детишки и взрослые высыпали на улицу, чтобы посмотреть на тех, кому за долгое время бесплотных попыток удалось, наконец-то, прорваться в другой мир.

Флоренс была измотана, но кое-что взбодрило девушку.

На горизонте показалась Милана. Со смесью страха и гнева на лице она со всех ног неслась к их группе. Как яркий ураган.

– Ой, что-то будет, – прошептала Фло, следя за её приближением.

– Что… что вы с ней сделали? – захлебываясь гневом, требовательно спросила у них Милана. – Что вы с ней сделали?

Она была в пышном темно-синем платье, но эта пышность не мешала брюнетке нестись стрелой.

Женщина склонилась над бессознательным телом блондинки, голова которой безжизненно свешивалась набок на руках нетронутого. Лицо Ромы приобрело сероватый оттенок. Выглядела она, надо сказать, неважно.

– Что мы с ней сделали? – воскликнула Фло, но Гемма взглядом дала девушке понять, что не стоит сейчас возмущаться.

Из уважения к Роме.

Потому что блондинка никогда бы не позволила кому бы то ни было высказывать претензии Милане.

Госпожа Директор прикрыла глаза, делая глубокий вдох.

– Простите. Я хотела спросить, что они с ней сделали?

– Мы пока не знаем. Надеемся, прозектор разберется, – ответил ей Ансельм.

– Так несите её скорее в прозекторскую.

– И эта женщина стоит во главе вашей образовательной системы? Работает с детьми? – шепотом спросила Гемму Флоренс, когда вся процессия возобновила свой путь.

Волшебница кивнула с понимающей улыбкой. В серых глазах её было мягкое согласие. Мягкое… Согласие… Две вещи, которые повергли девушку в молчаливый шок.

***

Все изменилось.

Флоренс шла рядом с Геммой и явственно ощущала, что все изменилось. В тот самый момент, когда Гемма протянула ей руку, вытащила девушку из пропасти и затем обнимала, как самого родного на свете человека.

Все изменилось тогда.

И теперь просто было другим. Совсем другим.

Взгляд Геммы.

Он стал другим. Фло была приятно удивлена, что взгляд Геммы может быть теплым, все принимающим… Что сама волшебница может быть такой веселой и легкой и совершенно… другой. Не колючей, не враждебной.

В этом было какое-то тонкое, но явно уловимое очарование. Легкость.

Флоренс, какой бы уставшей она ни была, на краткий миг почувствовала наслаждение от своего бытия. Просто оттого, что она шла по дороге с людьми, которых едва знала, но которые становились ей ближе с каждым часом.

***

Новое утро было холодным. Но бодрым. И свежим.

Как первое утро новой жизни.

Флоренс чувствовала себя так, словно заново родилась. Все-таки иногда бывает полезно повисеть на грани между жизнью и смертью.

Девушка затопила печь и подошла к умывальнику.

Она протерла кусок зеркальной скалы в стене над замшелым родником.

В это трудно было поверить, но на нее смотрел счастливый человек. Флоренс прижала к себе колечко на шее. И на миг ей показалось, что в нем сосредоточие всех её страданий. Не в сердце, которое еще недавно разрывалось на части от боли. А в маленьком голубом колечке. И все же девушка не была готова с ним расстаться.

Флоренс улыбнулась себе в зеркале. С удовольствием отметила румянец на щеках. Зеленые глаза задорно горели. Девушка игриво выгнула бровь. Улыбнулась еще раз, увидев тут же образовавшиеся на щеках ямочки.

Она была живой.

– Как меня можно спутать с мальчиком? Я такая девочка, – рассмеялась она.

Затем одела куртку и пошла рубить дрова.

Она помнила, как Гемма говорила ей, что важно заготовить щепу, чтобы быстрее развести огонь. И вот сейчас Фло махала тяжелым топором, держа в голове слова волшебницы.

И получалась щепа. Топор непременно опускался на край полена, вместо того чтобы вонзаться в середину.

– Либо это волшебство, – разговаривала девушка сама с собой, – либо я мажу.

– А как вы раньше это делали? – спросила Фло появившуюся на пороге Гемму.

Та вышла на улицу, закутав плечи в голубую шаль.

Прежде чем ответить, волшебница обвела легким взглядом выросшие за ночь сугробы. Сосны и ели весело растопырили ветви, на которых лежали высокие снежные шапки.

– Обычно это делает Ансельм с помощью волшебства. По бревну ему не попасть. Но зачем использовать магию, когда можно сделать самой? – ответила, наконец, Гемма, улыбаясь с некоторым вызовом.

– И правда, – в том же тоне отозвалась Флоренс.

Она посмотрела на волшебницу. Сегодня на той было бело-голубое платье с длинными рукавами. Фло успела полюбить этот цвет на Гемме. В голубых нарядах женщина выглядела еще более… хрупкой.

Бывает в женщинах нечто такое, что безусловно и без сомнений причисляет их к женской половине человечества. Особая уверенность в собственной красоте. Как будто этот вопрос даже никогда не стоял перед ними. И они идут по жизни с этим чувством, естественным для них, что они красивы. Даже больше: что они прекрасны. И эта внутренняя уверенность отражается во всем. В мелодичности голоса, в нежных линиях лица, в красоте рук, в посадке головы, в осанке, во взгляде. Эти женщины привыкли к восхищению, признанию и вниманию. Потому что все обращают внимание на красоту.

Гемма была именно такой.

А еще волшебница, несмотря на всю свою строгость, была невинной душой. Сейчас, когда терзающие Гемму внутренние противоречия были преодолены, Флоренс видела это особенно отчетливо.

– И правда, – повторила девушка. – Зачем это делать такой рафинированной красотке, как ты, когда это могу сделать я.

– Рафинированная красотка? – заинтересовалась Гемма. – Это комплимент или оскорбление?

– Боюсь, оскорбление я не потяну, – призналась Флоренс.

А про себя подумала: «Кто же будет готовить для нас с гномами?».

– Значит, комплимент, – довольно кивнула волшебница, а затем собрала разлетевшиеся по двору щепки.

Флоренс открыла перед нею дверь.

– Спасибо, – поблагодарила волшебница, наклоняясь, чтобы войти в дом. – Вы очень любезны.

– Рядом с такой леди хочется быть джентльменом, – сама не ожидая того, ответила Флоренс.

Гемма задумчиво посмотрела на девушку, раскладывая щепу для сушки в прихожей. Волшебница вдруг вспомнила, как Ансельм и гномы поначалу принимали Флоренс за молодого человека.

Что ж, их нельзя было в этом винить.

Несмотря на мягкие исключительно женские черты лица во Фло была какая-то непреклонность. Дерзость. Желание идти вразрез.

Девушка не смотрела на авторитеты. Ей было все равно, кто перед ней. Великий Принц, Бакалавр или один из сильнейших магов с той стороны. Она говорила то, что думала. А думала она обычно не самые лицеприятные вещи.

Гемма вдруг почувствовала, что может смотреть на девушку непредвзято. Что у неё больше нет необходимости и даже долга испытывать ненависть. И теперь она может видеть Фло. По-настоящему.

Чуть позже за ними зашел Ансельм, и они отправились в бакалавриат, чтобы обсудить вчерашнее задание и его результаты.

Самыми главными вопросами были следующие:

Почему соседний мир знал о существовании Поднебесья, а они в Поднебесье не знали о существовании такого соседа?

И где дальше искать супругу прозектора?

Флоренс совсем не горела желанием вспоминать свои похождения со снежинкой, поэтому она решила не пойти на встречу с бакалаврами, а подождать Рому в университетском кафетерии.

– Где я найду тебя? – спросила у девушки Гемма, когда они расставались перед входом в башню бакалавров.

Женщина даже как-то смущенно посмотрела на Флоренс, плавно опуская руки на ситцевый подол.

– Приходи с Ромой в кафетерий, – ответила Фло, радуясь в душе тому, что они становились все ближе.

И даже не поздоровавшись с бакалаврами, девушка отправилась в университетскую половину здания.

Замок Великого Принца соединялся длинным, Флоренс бы даже сказала «длиннющим» коридором с университетом. А университет в свою очередь делился на две половины: бакалавриат и собственно сама учебная часть.

Университетское здание не было таким величественным, как замок, но в нем чувствовалась похожая древность. Правда без налета унылости и заброшенности, который так поразил Флоренс во время первого визита в замок.

Девушка шла пустынными коридорами, прислушиваясь к звукам.

Сегодня был солнечный день, и мягкий зимний свет падал на каменный пол коридора через затейливые витражные окна.

Вдруг Фло увидела, что дверь в один из классов была приоткрыта, и кто-то говорил ровным красивым контральто.

Девушка подошла ближе и заглянула внутрь.

Каково же было её удивление, когда она увидела там Милану.

Оказывается, брюнетка могла производить очень достойное впечатление, когда была спокойна.

Госпожа Директор плавно расхаживала перед классом детишек, сидевших амфитеатром. На женщине было бордовое платье с высокими пышными юбками, но передвигалась она на удивление бесшумно. И это придавало образу брюнетки дополнительную загадочность.

Мальчики и девочки лет двенадцати слушали директрису с раскрытыми ртами.

– То, что я вам сейчас расскажу, – говорила Милана, – очень важно. Постарайтесь запомнить это на всю жизнь.

Флоренс невольно придвинулась ближе. Из чистого любопытства.

– Ваше сердце всегда должно быть свободным.

Девушка нахмурилась. Что-то похожее она уже слышала вчера от Ромы.

– Закон живет в наших сердцах. И ничто не должно соперничать с ним. Поэтому, дети, держите ваши сердца свободными.

Милана приложила руку к груди. Опустила взгляд.

Дети повторяли за ней.

Фло, усмехнувшись, тоже приложила руку к груди. И наткнулась пальцем на цепочку с кольцом.

– Мое сердце никогда не будет свободным, – с горечью подумала девушка.

– Самую большую угрозу Закону в нашем сердце представляет влюбленность, – продолжала Милана. – Поэтому свободным сердце может быть до и после влюбленности. Но…

Госпожа Директор вскинула голову и обвела серьезным взглядом учеников.

– Это очень важно. Запомните, дети. Что только после влюбленности свободное сердце жителя Поднебесья становится зрячим.

Зрячим…

Это слово зазвенело в голове девушки, отдаваясь в сердце.

Флоренс отпрянула от двери. Смятение охватило её.

Не понимая полностью своих ощущений, она устремилась по коридору. Слова Миланы задели её за живое.

Не замечая ничего вокруг, Фло бежала, куда глаза глядят. Стены плыли вокруг. Ей не хватало воздуху. Скорее на воздух.

– Дорогая, вам плохо? – услышала девушка ласковый женский голос и почувствовала, как кто-то взял её за плечи.

– Мне плохо, – беспомощно согласилась Флоренс, пытаясь сфокусироваться на женщине перед собой.

Девушка опустилась на пол и прислонилась спиной к стене.

Вдруг воздух вокруг неё стал прохладнее, а затем совсем морозным, будто она попала на улицу.

Фло открыла глаза. Перед ней стояла незнакомая женщина. А сама Фло до сих пор сидела в коридоре на полу.

Незнакомка продолжала обеспокоенно взирать на девушку.

На вид ей было лет пятьдесят. Но она не потеряла ни красоты, ни стати.

Флоренс почувствовала облегчение, когда её взгляд остановился на лице незнакомой женщины. И чтобы чувствовать это облегчение и дальше, Фло как в прострации уставилась на неё.

У незнакомки были большие выразительные навыкате карие глаза, в которых светился ум и теплота. Черты лица её были крупными, как и сама женщина. Прямой крупный нос напоминал собою клюв благородной птицы. На круглые щеки плавным полукругом ложилась тень от длинных ресниц. Густые длинные черные волосы были забраны в прическу. Женщина, конечно же, была в красивом платье, опять из какого-то восемнадцатого века. Но к этому Флоренс уже привыкла.

Девушка все смотрела и смотрела на незнакомку. Она просто не могла отвести от неё глаз. Та поражала своей величественной нешаблонной красотой.

– Королева мать к вашим услугам, дитя мое, – наконец, рассмеялась незнакомка, тронутая искренним восхищением на лице Фло.

Восхищение это перемешивалось с растерянностью, потому что девушка так и не пришла еще полностью в себя.

– Меня зовут Аделаида, – произнесла королева-мать и села рядом с Фло на пол.

Глаза Флоренс стали огромными, но она ничего не сказала, косясь на женщину рядом с собой.

– Разве королевы сидят на полу? – медленно спросила Флоренс.

– Ах, – сдержанно вздохнула Аделаида, щелкнула пальцами…

И вот уже они обе сидели на изящной резной скамейке.

Фло просто смотрела на женщину, понимая, что слова не могут ничего выразить. Да она и не способна была пока говорить связно.

Аделаида взяла руку девушки в свою и с материнской нежностью погладила.

И слова оказались совсем не нужны.

Флоренс чувствовала её заботу и тепло. Просто знала об этом и все.

Они молча сидели, любуясь игрой солнечных лучей на полу и на витражных стеклах.

Когда девушка полностью пришла в себя, она обнаружила, что по-прежнему сидит на полу. Рядом никого не было. Но на сердце была умиротворенность.

Девушка осторожно поднялась на ноги и пошла искать кафетерий.

Находиться в толпе народу оказалось не так приятно, как гулять по пустынным университетским коридорам. Потому что на Флоренс пялились. Те, что помладше, смотрели на девушку во все глаза. Те что постарше, бросали настороженные взгляды.

Поэтому Фло облегченно выдохнула, когда увидела за одним из столиков Рому. Расталкивая зевак, Флоренс пробралась к ней сквозь толпу детей и подростков самых разных мастей.

– Ты как? – заботливо спросила девушка.

Как же она была рада видеть блондинку живой.

Глава Ученого Совета чуть поморщилась, опуская руку на перемотанный бок. Под впавшими голубыми глазами залегли круги. Во всей её позе чувствовалось истощение.

– Залатали. Не обращай внимания, – сделав усилие, улыбнулась блондинка.

– Рома.

Флоренс серьезно посмотрела на женщину.

– Скажи мне, что такое Закон?

Девушка забралась на высокий табурет и положила руки на столик.

– Закон – это все. Нет ничего вне Закона, – ответила Рома, тоже приняв серьезный вид.

– А если без этого? Так же невозможно ничего понять, – вздохнула Фло.

– Если без этого, – задумалась блондинка. – Ты всегда можешь пожертвовать чем-то ради более важного. Это Закон. Закон превращения энергии. На одну твою любовь к чему-то всегда найдется более сильная любовь. Например, ради человека ты можешь отказаться от сладкого. Ради человечества, ты можешь забыть о человеке. И эта цепочка бесконечна. Любовь бесконечна. Это Закон.

Флоренс слушала, подняв брови. Ей хотелось протестовать, но она не знала против чего именно.

– Теперь моя очередь, – произнесла Рома, улыбаясь. – Расскажи мне о нем.

– О ком? – удивилась девушка.

– О человеке, чьё кольцо ты носишь.

Флоренс раскрыла рот, словно её ударили под дых.

На глаза тут же набежали слезы, и девушке пришлось отвернуться, чтобы не выдать своих чувств.

– Солнце в небе, сердце в груди, душа в теле, – произнесла Фло. – Весна… Лето… Осень… Все… – она сжала челюсти. – Все, что у меня когда-то было. И все, чего никогда не было.

– Понятно, – вздохнула Рома.

В этот момент им принесли какао в высоких коричневых кружках. Одной из привилегий преподавательского состава являлось то, что можно было не стоять в общей очереди, а сделать заказ и дождаться его выполнения за столиком.

Флоренс перевела дух и встретилась взглядом с Ромой.

– За то, чего у нас никогда не было, – сказала Глава Ученого Совета, поднимая кружку.

***

Потом Рома ушла, а девушка осталась ждать Гемму.

Она сама не заметила, как к ней подошли две девочки, одинаковые на вид. И только косички у одной спокойно висели, а у другой настырно торчали в разные стороны.

Сначала они долго смотрели на Флоренс, а она на них, не понимая, что тем нужно.

Затем девочки забрались на табуреты за столиком Фло и заговорили.

– Ты ходила искать нашу маму? – спросила та, что с торчащими косичками.

«Дочки прозектора», – пронеслось в голове у Фло. Девушка почувствовала, как сжалось её сердце.

– Ходила. Но не нашла. Простите.

– Нас зовут Селена и Прозерпина, – сказала другая и деловито протянула маленькую детскую ручонку над столом.

– Я бы могла назвать так своих гномов, если бы те были девочками, – усмехнулась Флоренс. – Кстати…

И девушка задумалась. А с чего она вообще взяла, что её гномы были мальчиками? Потом вспомнила про бороды и успокоилась.

– За что ты любишь гномов? – удивилась Селена. – Они же трусливые и неверные.

Она серьезно и с непониманием смотрела на Флоренс, в то время как Прозерпина глядела под стол на брюки девушки.

Фло вдруг подумала, что эти девочки намного старше её. Но их глаза были детскими. Их поведение соответствовало их внешнему виду.

– Любишь кого-то не потому, что он верный, и любить его безопасно. А потому что ты верный, и любовь твоя ни от чего не зависит, – ответила Флоренс со вздохом.

– Это закон? – встрепенулась Прозерпина.

Фло пожала плечами.

– Может, и закон. Кто ж его разберет-то, ваш закон.

***

Проводив Ансельма и Рому до дверей, Гемма вернулась обратно.

У неё был свой вопрос к бакалаврам.

– Разрешите? – как-то робко попросилась она, вновь представ перед Бакалавром Средней Степени.

Гемма была рада тому, что сегодня с ними беседовал именно он.

Его доброжелательность невозможно было не почувствовать.

Его отношение было прозрачным, как и сам бакалавр.

– Ты что-то хотела, дитя мое? – спросил мужчина, отходя от окна, когда Гемма опять вошла в его кабинет.

– Да.

Волшебница взволнованно заходила по комнате, кидая невидящие взгляды на развешанные по стенам картины.

– Год назад… Когда Фредерик… погиб. Старший Бакалавр сказал мне, что я сделала выбор. И выбрала не брата.

Волшебник внимательно наклонил прозрачную голову. Окно за его силуэтом из строгого прямоугольника превратилось в кривой параллелепипед.

– Этот выбор случился вчера? Это вчера я выбрала не Фредерика?

Гемма остановилась и посмотрела на мужчину. С мольбой. Серые глаза волшебницы сверкнули затаившимися в глубине слезами.

– Нет, дитя мое, – задумчиво произнес бакалавр. – Ты выбирала не между Флоренс и Фредериком. Ты выбирала между любовью к человеку и отказом от нее. Ты выбирала между любовью в своей душе и тьмой. Между этой стороной и той.

Гемма опустила глаза, замерев вдруг на месте.

– Получается, у меня не было выбора?

Бакалавр сложил губы в линию, не отвечая.

После этого разговора волшебница потерянно брела по коридору. Ей надо было найти Флоренс. Но прежде чем она вспомнила, что девушка должна была ждать её в кафетерии, по Поднебесью пронесся призыв к Чаше.

Гемма со всех ног бросилась к тропе.

Выбегая из здания университета, она наткнулась на Ансельма. А следом за ним вместе с потоком детей на улицу выбежала Флоренс.

– Скорее!

Гемма взяла девушку за руку и повела за собой.

Тропа зимой превратилась в самый настоящий белый туннель, по которому легко было идти даже с закрытыми глазами.

Флоренс заметила два фиолетовых пятна в заснеженных ветвях бука.

Они уже готовы были разинуть свою клювы, при виде новой группы путников, но, завидев девушку, обе птицы разумно решили промолчать.

Фло с довольным выражением лица прошла вперед.

– Ансельм! – гаркнула одна птица, когда настала очередь нетронутого проходить мимо них.

Казалось, её гарканье было даже почтительным.

– Ансельм! – вторила ей соседка.

Гемма улыбнулась и приготовилась приветственно помахать обеим птицам, но те, вместо того, чтобы произнести её имя, взволнованно затоптались на ветке.

– Гемма! – произнесла одна, наконец.

– Выбор! – произнесла другая.

Гемма округлила глаза, но времени на остановку не было.

И вот когда уже процессия из Флоренс, Ансельма и Геммы оставила птиц позади, волшебница вдруг услышала:

– Гордец! – каркала одна.

– Гордец! – вторила ей другая.

Гемма резко развернулась…

Но на тропе было пусто.

Птицы кричали в пустоту.

Ансельм без слов подхватил теряющую сознание женщину на руки, и молча продолжил путь к Чаше.

Флоренс совершенно не поняла, что происходит.

Она посмотрела назад и увидела просто белый туннель.

***

Вечером Фло, Гемма и гномы сидели за столом после ужина.

Гномы наперебой рассказывали женщинам о событиях прошедшего дня.

Гремело ведро, приходила кошка, шел снег, они хотели есть.

Флоренс рассеянно слушала их, изредка кивая. А сама в это время поглядывала на Гемму, которая, хоть и отвечала Ферруму и Магнуму вымученной улыбкой, выглядела совершенно потерянной.

– Гемма, что случилось? – спросила, наконец, девушка. – Что случилось там, на тропе?

Волшебница глубоко вздохнула и прямо посмотрела на обеспокоенную Фло.

– Фредерик – мой брат. Он погиб на задании за год до твоего появления. Потому что возгордился. И его душа стала черствой. Черствым душам не место в Поднебесье. Они не могут отдавать энергию. Гордыня стала для него важнее Закона.

Флоренс слушала, не перебивая. Лицо её стало суровым.

Гемма опустила голову, продолжая.

– Когда мы последний раз шли вместе к Чаше… Птицы кричали ему: «Гордец! Гордец!». Они видят нас насквозь и пытаются предупредить о том, чего стоит бояться больше всего. Фредерику стоило опасаться гордости.

«А мне блуда», – подумала Фло, вспомнив, что именно птицы кричали ей.

– Почему ты не обменяла меня на брата? Ты ведь могла? Ты ведь… хотела…

Гемма долго молчала.

Флоренс видела, с каким трудом женщине даются эти воспоминания.

Волшебница выглядела сейчас такой бессильной и непреклонной одновременно.

Феррум залез на стул рядом с ней и погладил Гемму по голове. С неожиданной нежностью провел по её длинным волнистым волосам.

– Ты же знаешь, что я слышу его во сне, – произнесла, наконец, Гемма.

– Сложно не заметить, – сказала Флоренс.

– И во сне, когда я понимаю, что он не вернется, я чувствую, как что-то разрывается в моем сердце.

Девушка молча продолжала смотреть на Гемму, ожидая продолжения.

– Когда я стояла там над пропастью, а ты висела внизу, я вдруг почувствовала то же самое, – сказала волшебница, и речь её после этого стала спокойной, а голос ровным.

Гемма подняла на Флоренс глаза, и все остальное произнесла, глядя девушке прямо в глаза. Как будто она нуждалась в этом признании.

– Я почувствовала, что не могу позволить тебе умереть. Будто с твоей смертью наступит и моя собственная. Словно мое существование прекратится вместе с твоим. Я не знаю, откуда пришло это чувство. И оно удивляет меня. Но я просто не могла поступить по-другому. Я пыталась. Боролась с собой, и у меня ничего не вышло.

Флоренс ощутила, что у неё горят щеки и… уши. Она не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Она смотрела в серые глаза Геммы, пойманная её решительным взглядом.

– Вот так вот, – закончила женщина.

***

А ночью Гемма проснулась от криков. От настоящих криков. Не тех, которые она слышала во сне.

Кричала Фло.

– Гемма! Гемма!

Волшебница почувствовала, как её бросило в жар.

Эти крики были так похожи на другие. И они казались душераздирающими в морозной темноте.

– Я здесь!

Гемма прибежала в комнату Фло и стала трясти девушку за плечи.

– Я здесь, проснись! Это всего лишь кошмар!

– Гемма, я сейчас сорвусь… – уже тише говорила Флоренс, и волшебница поняла, что той снится.

В следующий момент Фло вскочила на кровати, напряженно вглядываясь в темноту.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она женщину.

– Ты звала меня, – ответила та, хоть и понимала, что это был просто кошмар. И что Флоренс звала не её, а ту, другую Гемму. Ту, которая стояла на краю обрыва и собиралась позволить девушке умереть.

– Тебя? – удивилась Фло. – Я звала тебя?

– Здесь никого больше нет, – улыбнулась в темноте Гемма.

– Конечно, – выдохнула Флоренс. – Кого же мне еще тогда звать…

Утром Флоренс как ни в чем не бывало выбежала на улицу колоть дрова. После ночного снегопада вокруг лежал пушистый снег. Им были припорошены оставшиеся разбросанными c позавчера поленья и топор. Расчищенный двор был покрыт нетронутым воздушным мягким покрывалом, по которому было приятно ступать и оставлять следы. Как будто начинаешь жизнь заново. Снег бесшумно сжимался под ногами.

Флоренс нагнулась, загребла ладонью слой и поднесла к лицу. Снежинки едва касались одна другой, и от легкого дыхания девушки разлетелись в разные стороны.

– Ты меня прям в бок толкнул! – услышала она голоса гномов, которые в косо застегнутых шубках и шапках набекрень уже стояли на пороге.

– Кто хочет полетать? – спросила Флоренс и, отряхнув руки о брюки, подошла к Ферруму и Магнуму, глядя то на первого, то на второго.

– А… Без разницы, – сказала девушка и, схватив Магнума подмышки, бросила его в сугроб под протяжный протестующий вопль. – Теперь твоя очередь! – радостно произнесла она, глядя на Феррума.

Тот успел только помотать головой, не размыкая губ.

– Правильно! А то наглотаешься снегу, лечить тебя…

– Эх, меня бы кто так покидал, – произнесла Фло, умиленно глядя, как двое гномов барахтаются в сугробе.

Не успела она произнести эти слова, как оказалась в воздухе, а через мгновение нырнула в снег рядом с Феррумом и Магнумом.

Отплевываясь и фыркая, убирая с лица подтаявшую снежную кашу, Флоренс резко осматривалась по сторонам, уже зная, кто посмел сотворить такое.

Гемма стояла посреди двора. Она весело смеялась, не скрывая своего удовольствия.

– Не удержалась, – сказала волшебница, лучезарно глядя на девушку. – Твоя просьба прозвучала так искренне.

– Может, я и тугодум, и твоя мысль быстрее моей, – произнесла Фло, продолжая яростно трясти головой и фыркать, – но я поваляю тебя в снегу.

Она выпрыгнула из сугроба и с боевым кличем бросилась на Гемму.

Та захохотала, развернулась в попытке убежать, но Флоренс была быстрее. Настигнув волшебницу в два счета, девушка подняла её на руки и, пройдя пару шагов, уронила в сугроб.

Гемма не сопротивлялась. Она продолжала беззаботно смеяться, так, как делают это счастливые люди, которым совершенно не о чем печалиться. Флоренс чувствовала, как её душа радуется при звуках этого смеха, а волшебница все смеялась и смеялась. Но она не закрывала глаз, чтобы защититься от снега, падающего на лицо и на ресницы. Она смотрела на Фло сияющим взглядом, и в круглых серых глазах её искрилась беспричинная радость.

Девушка залюбовалась каскадом темных волос, разметавшихся по снегу. Крупные снежинки смотрелись в них украшениями.

Флоренс выпрямилась, подала Гемме руку.

– Пойдем завтракать.

В доме их уже ждал Ансельм.

Без слов предупреждения Фло запрыгнула нетронутому на спину.

– Дружище! – радостно воскликнула она.

– Что с тобой такое? – спросил Ансельм, подсаживая её к себе на спину поудобнее.

– Я проголодалась!

– Ты проголодалась? – удивилась Гемма, отряхивая перед печью снег с платья.

– Готова съесть… – девушка посмотрела на уже накрытый стол, – всё!

Ансельм крутился на месте с Фло на спине.

– Что случилось? – несколько обеспокоено спросила Гемма. – С самого твоего появления ты была настолько равнодушна к еде, что я временами подумывала, у вас там отменили на земле и завтрак, и обед, и ужин…

Её серые глаза смотрели с беспокойством.

– Мне было грустно, – ответила Флоренс, спрыгивая на пол. – Мне и сейчас грустно, но уже намного лучше. А когда рядом Ансельм, так вообще хорошо, – добавила она.

– Я для этого и создан, – просто сказал нетронутый, потирая спину, – чтобы тебе было легче.

Флоренс вдруг повернулась к нему, взяла его лицо в ладони и поцеловала в то место, где у Ансельма должны были бы быть глаза.

– Я благодарна твоему создателю, – сказала она с улыбкой, но очень серьезно.

После полудня погода резко сменилась. Температура повысилась настолько, что на тропинке образовались скользкие лужи от стремительно таявшего снега. А вскоре после этого поднялся ветер и начался снегопад, который больше был похож на град с дождем.

То ли капли, то ли снежинки летели косо и все норовили впиться в лицо Флоренс, отправившейся по воду.

Девушка отворачивалась, пытаясь укрыться от укусов, но порывистый ветер был неумолим. Он забрасывал снежные иглы Фло в рукава, за шиворот…

Небо посерело, и радостное легкое ощущение на душе у девушки сменилось тревожным.

Пришло предчувствие. Что-то назревало. Это ощущалось в самом воздухе, который стал более суровым. Утренняя мягкость и свет стирались из памяти ощущений косым градом, словно наждаком.

Впервые за все время пребывания в Поднебесье Флоренс почувствовала беспричинный страх. Она пыталась прогнать его, греясь дома у огня, играя с гномами, приставая с расспросами к Ансельму. Ничего не помогало.

И засыпать с этим страхом было преотвратно.

Но заснула девушка на удивление быстро. И снилось ей что-то волшебное. Она шла по зеленой поляне. Место было незнакомым, но Фло была уверена, что это Поднебесье. Только какое-то другое Поднебесье.

Кто-то приближался ей навстречу. Кто-то… прекрасный. Именно так Флоренс ощущала это существо. Она еще не видела его лица, только очертания облика в солнечном свете.

Сначала девушка подумала, что это Ансельм идет к ней. Или кто-то из нетронутых. Потому что чувство любви, излучаемое приближающимся к ней существом, было схожим. Но чем ближе незнакомец приближался к ней, тем больше Флоренс понимала, что это не Ансельм.

Она не чувствовала страха. Только всепоглощающее желание продолжать путь. Ступать шаг за шагом. Чтобы в конце пути, не важно, когда это произойдет, но чтобы в конце обязательно встретиться с тем, кто шел ей навстречу.

Флоренс проснулась, тяжело дыша. Так ей хотелось обратно в сон.

Откуда-то дуло. По полу тянуло холодом. Словно Ансельм неплотно закрыл за собою входную дверь, уходя.

Девушка аккуратно опустила босые ноги на холодный пол, стараясь не потревожить гномов, и вышла на кухню.

Она бросила мельком взгляд в окно. Но там было темно. Ни отсвета спрятавшейся за облаками луны. Темно было и в доме. Флоренс окружала какая-то живая, липкая темнота, которую хотелось сбросить с себя. Девушка передернула плечами.

Отвернувшись в сторону сеней, она не заметила темный силуэт у окна.

Он проник в сознание только тогда, когда она выхватила его боковым зрением.

Тот, кто стоял у окна, был темнее самой темноты.

Подпрыгнув на месте, Флоренс завизжала, что было сил.

Силуэт шевельнулся. Девушка поняла, что ОН повернулся к ней.

– Гемма! – закричала Фло, исходя на хрип, как загнанная лошадь. – Гемма!

– Что случилось?

Волшебница выбежала на крик в одной ночной сорочке, которая была единственным светлым пятном на многие метры вокруг.

– Ты не в кровати? – спросила Гемма, беря Фло за руку.

– Нет, я сегодня на кухне психую, – слабо пошутила Флоренс.

Её рука дрожала и была ледяной.

– Гемма, я, конечно, не всегда в своем уме и так далее, – начала девушка, стуча зубами и смотря в сторону окна, – но там кто-то есть, Гемма. Там кто-то есть!

Волшебница повернулась к окну.

В этот момент облака расступились, и выглянула луна. Она повисла на уровне форточки желтой круглой болванкой сливочного масла.

Перед окном никого не было.

***

Следующим утром Флоренс, можно сказать, была готова к тому, что на их кухне возможно появление третьих лиц. Правильнее было бы сказать теней. Но человек, который сидел за столом, человек, элегантно откинувшийся на спинку стула и молча переглядывающийся с кошкой Геммы, был определенно из плоти и крови.

Так, по крайней мере, показалось Фло на первый взгляд.

– Фредерик? – произнесла Флоренс, выпрямляясь и опуская руки.

До этого она потирала шею, затекшую от долгого пребывания в одной позе. После ночного происшествия девушка спала, свернувшись калачиком под одеялом.

Она сама не понимала, откуда она знала, что перед нею брат Геммы. Просто знала и все.

– Флоренс? – тем же тоном ответил ей Фредерик, едва оборачиваясь к ней.

Позже, вспоминая это утро, Флоренс скажет, что они невзлюбили друг друга в этот самый момент.

Точнее, их смутные чувства относительно друг друга, наконец, вырвались наружу и обрели реальное воплощение.

В движениях Фредерика была грация. В том, как он держал себя, чувствовалось, что молодой человек очень высокого о себе мнения. Черная сутана и воротник стоечкой придавали дополнительную строгость его облику.

Он не поднялся со своего места. Он бросил один-единственный снисходительный взгляд на Фло, будто девушка была каким-то недоразумением, и вновь повернулся к кошке.

Флоренс, чувствуя его пренебрежение, фыркнула и прошла к печи, чтобы развести огонь.

– Вечно тебя тянет на всякую нечисть, – бросила она кошке, вспомнив, что последний раз та появлялась, когда им с Геммой наносил визит Ноэль.

Закрыв заслонку, девушка отряхнула руки и покачала головой.

Она внутренне посмеялась над собой. Потому что почувствовала ревность.

Это из-за этого гордеца Гемма хотела позволить ей сорваться в пропасть.

Из-за этого… Который даже доброго утра пожелать не может.

«А чем ты лучше?» – подумала Фло и как можно равнодушнее произнесла:

– Доброе утро.

– Доброе, – тут же последовал столь же равнодушный ответ.

– Ансельм? Ты к нам так рано? – услышала девушка сонный голос Геммы.

И тут же позабыв о своем раздражении, Флоренс резко обернулась. Она следовала глупому сентиментальному порыву. Ей не хотелось пропустить радости на лице волшебницы.

– А…А… – пыталась произнести имя нетронутого Гемма, глядя на Фредерика округлившимися глазами.

Еще в ночной сорочке и пеньюаре она стояла на пороге своей комнате. Стояла, разинув рот и не веря своим глазам.

– Ты жив! – воскликнула она в следующее мгновение и бросилась к брату.

Флоренс стояла позади Фредерика и не видела выражения его лица. Но одно только его бездействие (а он не шелохнулся, продолжая, положив ногу на ногу, истуканом сидеть на стуле), вызвало в ней ярость, которая охватила девушку столь неожиданно и была столь всепоглощающей, что Флоренс сама испугалась этого чувства.

И отвлекшись на секунду от происходящего, она едва успела поймать Гемму, которая пролетела сквозь Фредерика, словно тот был… призраком.

Фредерик был призраком.

Открытие настолько поразило обеих женщин, что они, сами того не осознавая, вцепились друг в друга, во все глаза глядя на того, кто сидел к ним спиной. На стуле. На их кухне.

Флоренс смотрела сердито и настороженно, нахмурив брови.

Гемма смотрела с нарастающим отчаянием. И глаза её наполнялись слезами.

– Фредерик? – произнесла она, отпуская Фло и становясь перед братом.

Флоренс, чувствуя непонятное облегчение, словно её миновала какая-то угроза, тоже сделала пару шагов вперед. С другой стороны. Она хотела видеть лицо Фредерика. Потому что до сих пор они не обменялись ни одним полноценным взглядом.

Молодой человек был бледен. Он пытался сохранить спокойствие, но потом лицо его передернулось гримасой. Фло назвала бы её гримасой боли, но интуиция подсказывала ей, что речь о другом. И вглядываясь внимательнее в то, как на высоком лбу Фредерика пролегли две неприязненные складки, девушке пришло на ум слово «досада».

И вот уже он отвернулся от Геммы. Отвернулся именно с досадой.

Волшебница вытянула руку и с каким-то даже смирением, с неизбежностью наблюдала за тем, как пальцы её погрузились Фредерику в грудь.

– Что это? – спросила она со слезами в голосе.

– Это я, – последовал ответ.

Ансельм, когда пришел, был рад видеть старого друга. Он не кричал, не прыгал, и, в общем, вел себя, как обычно. Но Фло практически видела исходящее от нетронутого сияние. Девушка закрывала глаза и чувствовала, что то место, где стоял Ансельм, было словно нагрето солнцем в летний день.

А еще нетронутый был единственным, кто поддерживал ровное ощущение радости вокруг по поводу появления Фредерика.

Фло переполняло раздражение, а Гемму то растерянность, то счастье, то отчаяние.

Она сейчас так отличалась от той холодной, враждебной волшебницы, которая встретила Флоренс в Поднебесье буквально пару недель назад.

И Фло чувствовала свою связь со всеми. Чувствовала, что возвращение Фредерика – это общесемейное событие, которое касается и её тоже. И именно так это видят Гемма и Ансельм.

Хотя сам Фредерик порядком действовал Флоренс на нервы. Ей все хотелось, чтобы он как-то утешил Гемму, сказал бы ей что-нибудь ободряющее. Но призрак был замкнут и холоден с сестрой. И по этой причине у Фло уже руки чесались свернуть ему его призрачную шею.

Посредине завтрака неожиданно, как это всегда происходило, прозвучал призыв к Чаше.

Гемма вздрогнула. Фредерик медленно, как перед чем-то неумолимым, поднялся со стула. С решимостью на бледном лице.

– Нам пора, – сказал Ансельм, разворачивая Гемму за плечи к выходу.

– Гордец! Гордец! – верещали птицы, когда четверо шли по белой тропе.

До остальных членов маленькой группы птицам не было никакого дела. Их интересовал только призрак. Появление Фредерика вызвало среди них переполох. Они яростно переступали когтистыми лапами по ветке, пребывая в возбуждении.

Фредерик молча и с неприязнью отвернул лицо в сторону. Гемма все больше волновалась.

Когда они уже подходили к Равновесной Чаше, волшебница вцепилась в руку Флоренс. Девушка прекрасно понимала, что Гемма сейчас не видела разницы между нею и Ансельмом. Главное, чтобы рука была настоящая, горячая.

Равновесная Чаша была заметена снегом и выглядела как самая обычная поляна зимой. И только те, кто видел, как потеря Равновесия выталкивала наверх пласты земли, представляли, что скрывается под толстым слоем снега.

Фло посмотрела вперед на волшебников, которые, бросая косые взгляды в их сторону, один за другим вступали на Чашу, и почувствовала исходящую от них враждебность.

Само их молчание было осуждающим.

– Фредерик, – услышала Флоренс голос нагнавшей их Главы Ученого Совета.

– Рома, – последовал ответ.

– Фредерик.

– Милана.

Что говорить о других, если даже Рома была так неприветлива?

Флоренс на самую долю секунды задумалась над тем, чем брат Геммы успел так насолить жителям Поднебесья. А потом девушка повернула голову к волшебнице, и все мысли остались позади, уступая место чувствам.

Гемма остановилась перед Чашей рядом с Фло.

Ансельм и Фредерик позади них.

Взгляд волшебницы, направленный на других волшебников, был тверд. Она смело смотрела на тех, кто еще вчера был её друзьями и соратниками, а сегодня в одночасье оказался с ней по разные стороны баррикад.

И только Флоренс чувствовала, как дрожит рука Геммы в ее ладони.

Гемма… Трогательно-беззащитная Гемма. Такая открытая, ранимая и готовая биться за своего брата со всем Поднебесьем. За своего мертвого брата.

– Не бойся, – шепнула ей Фло на ухо.

Волшебница, вздрогнув, резко повернула к ней лицо. Шепот словно вырвал её из собственных мыслей.

Взгляд Геммы обжигал. Огромные, широко распахнутые серые глаза, в которых было все. И боль, и отчаяние, и преданность.

Флоренс была поражена происходящим. Она совершенно не понимала враждебность остальных. Но еще больше девушка была восхищена безграничной преданностью Геммы своему брату. Отчего Фло ощущала в себе готовность вцепиться в глотку любому, кто скажет волшебнице хоть слово по поводу Фредерика.

И Гемма видела это во взгляде Флоренс. Веселые искры вызова загорались в зеленых глазах, словно девушка мысленно разминалась перед боем.

Поэтому слов не требовалось обеим.

Все четверо молча вступили на Чашу.

В этот момент Фло даже не вспомнила о своей любви, о которой ей усиленно приходилось думать каждый раз на Чаше до сегодняшнего дня.

***

В кабинете у Младшего Бакалавра, куда все четверо были вызваны сразу же после возобновления Равновесия, стояла очень напряженная атмосфера.

Фредерик с подчеркнуто ленивым видом расхаживал туда-сюда, разглядывая картины на стенах. Младшему Бакалавру, который, стоя у стола, рассказывал молодым людям о следующем задании, такое поведение казалось вызывающим. Он изо всех сил старался показать, что пренебрежение Фредерика не задевает его, но неровные интонации голоса, необоснованное повышение его в самых разных местах предложения, выдавали недовольство ученого мужа.

– Молодой человек, сядьте, пожалуйста, на свое место, – не выдержал, наконец, волшебник. – Вас это тоже касается.

Фредерик резко развернулся. Прямой, как тростник, с заложенными за спину руками. Будто только и ждал этих слов бакалавра.

– С чего бы это меня касалось?

Он сузил горящие не по-доброму карие глаза.

– С того, что вы тоже пойдете на задание, – ответил Младший Бакалавр.

– После того, как Бакалавриат избавился от меня, ваши дела, ваши слова, ваши задания – ничто больше меня не касается, – прошипел Фредерик.

Флоренс чувствовала яд в его словах, столь глубока была обида.

– Вы находитесь в кабинете должностного лица, – выпрямился побледневший бакалавр. – Ведите себя достойно!

– А то что? – спросил Фредерик, приближаясь к нему. Он даже не сделал вид, будто идет. Он просто подлетел к бакалавру, который невольно отшатнулся.

– Что ты сделаешь? Что ты мне сделаешь? Мне мертвому, ты живой…

***

– Кто бы мне сказал неделю назад, что жизнь станет такой веселой, – дивилась Флоренс, уже сидя дома за столом.

Она вычищала бороду Магнума от паутины. Оставшись одни дома, гномы гоняли кошку по всем углам.

– Что смешного? – зло спросил Фредерик.

– Ты смешной, – пожала девушка плечами, не отрываясь от своего занятия.

– По крайней мере, я не жалок, – бросил он, отходя к окну.

– О да, ты просто красавчик! – поддакнула ему Флоренс.

– Что ты имеешь в виду? – развернулся он к ней.

– Я имею в виду то, – Фло подняла на него горящий невысказанными обвинениями взгляд, – что ты не единственный из нас четверых, кому плохо из-за… – Она приподняла брови, не зная, стоит ли лишний раз напоминать ему о том, что он призрак. – Из-за твоего состояния. Не стоит вести себя, как пуп земли. Ты не один страдал, когда умер. И сейчас есть те, кому так же нелегко, как и тебе, – говорила Флоренс, все больше распаляясь.

Гемма смотрела на девушку, и румянец покрывал щеки волшебницы. Может, оттого, что та сидела у самой печи. А может, оттого, что Фло высказывала Фредерику то, что сама Гемма никогда бы не решилась высказать.

– Ты не смеешь разговаривать со мной так, – рассерженно произнес молодой человек, делая шаг по направлению к ней.

– А то что? – расплылась в ядовитой улыбке Флоренс. – Что ты мне сделаешь? Ты мертвый, мне живой.

– Все, хватит, – раздался голос Ансельма.

Он подошел к табурету, на котором стояло ведро с водой. Уверенным движением он поднял ведро и выплеснул его содержимое в сторону Фло.

– Кое-кому следует охладиться, – сказал нетронутый.

Ответом ему послужил хохот девушки. К которому вскоре присоединился смех Геммы. Поначалу нервный, а потом все более легкий и звонкий.

Ансельм промахнулся. Самую малость.

И вылил всю воду вместо Флоренс на сидящего рядом Магнума.

Тот даже не понял, за что. Только обиженно хлопал глазами. На русых ресницах блестели капельки воды.

– Спасибо, друг, – похлопала его по плечу Фло. – Выручил.

И она опять засмеялась.

Улыбнулся даже Фредерик.

Когда все успокоились, девушка спросила нетронутого:

– Зачем ты это сделал? Я, конечно, понимаю, что он тебе больше друг, чем я, но можно было попросить словами.

– Я сделал это не потому, что он мне больше друг. Я люблю вас одинаково.

Ансельм не заметил, как Фредерик поморщился при этих словах.

– Я сделал это потому, что твоя душа может меняться. Может меняться к лучшему. Душа Фредерика меняться не может.

– То есть ведро воды должно было подтолкнуть меня к положительным изменениям? – насмешливо спросила Фло, снимая с Магнума мокрую рубашку.

– Ведро воды должно было остановить тебя. Наполнить свою душу неприязнью легко. Очистить сложно.

Флоренс вдруг перестала улыбаться и серьезно посмотрела на нетронутого.

– Ты что, заботился о моей душе? – спросила она с неверием в голосе.

– Я всегда это делаю, – просто ответил Ансельм, беря у девушки из рук нательную рубашку гнома и выжимая её в ведро.

– Он заботился не о душе, – произнес Фредерик, и верхняя губа его презрительно приподнялась над зубами. – Он заботился о Законе. Только о нем. Ничто не должно угрожать Закону в душе жителя Поднебесья. Он руку тебе отрубит, если увидит в ней угрозу Закону.

– Это правда? – спросила Фло, смотря на Ансельма.

Тот кивнул.

– Между самой сердцевиной души и Законом нет разницы. Я голову отрублю, чтобы спасти твою душу, – произнес он, с прежним мирным выражением лица продолжая отжимать вещи гнома.

– Ну, спасибо, – произнесла Флоренс, погрустнев.

***

Утром Ансельм поднял девушек ни свет ни заря.

Флоренс едва успела разлепить глаза, как стояла уже одетая перед дверью.

– А-а-ансельм, – произнесла она, зевая, – почему так рано? Я не понимаю, где право, где лево…

– Вот поэтому, – ответил ей нетронутый.

Он стоял, одну руку положив на ручку двери, а другой рукой придерживая Флоренс за локоть. Подбородок его покрывала короткая густая борода, начинающаяся виться мелким барашком. На губах играла улыбка. Ансельм находился в приятном возбуждении от предстоящего дня.

– Сейчас я открою дверь, – сказал он, обращаясь преимущественно к Фло, – и мы окажемся в другом мире.

И произнеся это, он распахнул дверь и буквально вытолкнул девушку в образовавшийся проем.

– Как это в другом мире? – спросила Флоренс, оборачиваясь к нему.

Она нахмурилась. Но пристально посмотреть на нетронутого ей помешал еще один зевок.

А когда девушка протерла глаза, то увидела, что они вчетвером вместе с Геммой и Фредериком стояли на ярко освещенной светом фонарей улице.

– Фонари… – произнесла девушка, уставившись на желтые огни в черном небе. – Электричество… Телефон!

Ансельм еще раз поймал её за локоть.

– Не надо звонить маме. Со времени твоего предыдущего звонка здесь прошла пара часов.

– Очень удобно, – в последний раз зевнула Фло, заставляя себя открыть глаза.

Холодный ночной воздух бодрил.

– И здесь опять осень, – сказала она, оглядываясь. – И я могу заказать джин в баре. Это мой мир!

Флоренс вдруг захлестнул прилив любви к этой реальности. К этой реальности, которую она успела подзабыть. Но сейчас вдруг со всепоглощающей ясностью осознала, насколько вросла в неё всеми своими чувствами, инстинктами, рефлексами.

– Мо-ой ми-ир! – воскликнула она, устремляясь вниз по улице. – И здесь знать не знают ни про каких бакалавров!

– Флоренс, стой! – позвала её Гемма, укрывая плечи голубой узорчатой шалью и поправляя волосы поверх ее.

Она улыбнулась сонной улыбкой.

– Это не твой мир, Флоренс, – прошептала волшебница, с нежностью глядя на то, как девушка петляет от одного фонарного столба к другому и около каждого задирает голову.

Фло остановилась сама. Она вдруг просто застыла на месте, а потом медленно повернула голову к стоящим на том же месте Гемме, Ансельму и Фредерику. И зеленые глаза её казались черными издалека.

– Вспомнила, – пренебрежительно произнес Фредерик.

И он был прав.

Флоренс вспомнила, почему она ушла из своего мира. Вспомнила, почему вдруг её реальность стала невыносима. Её чувства напомнили ей. Сдавившее грудь дыхание. Тяжко шевельнувшееся от воспоминаний сердце.

В районе груди девушки появилось слабое свечение. А затем оно, как тонкий дымок, заструилось вверх.

– Что это? – спросила Фло, следя взглядом за ползущей в небо светлой змейкой.

– Это, моя дорогая, – произнес появившийся рядом Фредерик, – страдание. Основа основ. Выделяется энергия. Ты можешь её видеть, чувствовать, использовать!

С торжествующей, но какой-то отталкивающей улыбкой он заглядывал ей в лицо. Миндалевидные глаза в неверном свете фонарей выглядели узкими и злыми.

– Использовать? – переспросила Фло.

– Самое простое заклинание требует энергии. Откуда, думаешь, она берется?

– Из воздуха…

Фредерик издал смешок, закатив глаза.

– И, кстати, если бы нас не было рядом, – продолжал он, – и наши лица не спасли бы тебя от отчаяния, то вместо тонкой струйки в твоей груди бушевал бы ураган.

Флоренс быстро отвернулась от него.

Фредерик был прав.

Ей стало плохо, но она посмотрела на друзей. И те одним своим видом напомнили ей, что у неё теперь другая жизнь. Напомнили ей, что она нужна кому-то. И что её любят.

– Так это не мой мир? – спросила она, еще раз перебрав в голове его слова. – В моем мире ничего подобного не было видно.

– Соседний, – бросил Фредерик, глядя вверх по дороге.

Его ноздри расширились, словно у охотника при виде добычи.

– Ансельм, – с жалостливыми нотками в голосе произнесла Флоренс, когда нетронутый и Гемма догнали их с Фредериком.

Девушка уткнулась нетронутому в плечо. Тот погладил её по спине, сам устремив свой взгляд туда же, куда и Фредерик.

– И звезд на небе меньше, чем в моем сердце дыр, – весело сказала Фло, пытаясь высмотреть хоть что-то в ночном небе.

Потом она повернулась к Гемме и ахнула.

На той в кои-то веки было короткое платье. То есть по колено и очень простого покроя, скромного серого цвета, но волшебница смотрелась в нем достаточно современно.

– Полметра долой, и ты выглядишь на два века моложе, – заметила Флоренс.

Гемма смущенно, именно смущенно опустила глаза.

– Тебе неловко? – спросила девушка, выравниваясь с нею.

– Ты видишь мои колени, конечно, мне неловко!

– Оу! – растерянно произнесла Фло. И не придумала ничего больше. Просто отвернулась к шедшему с другой стороны нетронутому, стараясь не смотреть на колени Геммы.

– Ансельм, скажи мне, – девушка уже успела оценить его бейсболку, козырьком низко надвигающуюся на «глаза», а точнее скрывающую их отсутствие. – Почему Фредерик такой негативист? Ведь основа основ – Закон в вашем мире, а он говорит – страдание?

– На самом деле он имеет в виду сострадание, – ответил Ансельм, беря Флоренс за руку.

Его ладонь была теплой и широкой. Фло мгновенно почувствовала в груди приятное тепло.

– Сострадание позволяет тебе отдавать энергию. А сострадать гораздо легче, когда ты сам что-то теряешь. Когда человек счастлив, очень часто единственным мотивом его действий становится защитить свое счастье, не потерять его. Поэтому Фредерик имел в виду сострадание.

– А почему он имеет в виду одно, а говорит другое? – тут же удивленно спросила девушка.

– Он умер не в тот момент, – ответил Ансельм. – В неподходящий.

– А можно умереть в подходящий?

– Можно умереть, испытывая покой и умиротворение, все принимая и ни о чем не жалея. А Фредерик умер на пике своей гордыни. Поэтому у него в голове…

– Всякая ерунда, – закончила за него Флоренс. – Я поняла тебя. А что, он был настолько хорош?

Нетронутый повернул голову к девушке. Та вздрогнула от ощущения, что из темноты под козырьком бейсболки на неё пристально смотрели его глаза. Этого не могло быть.

– Он был лучшим. И знал это.

– Адекватная самооценка не в почете в Поднебесье? – понимающе протянула Флоренс. – Учту на будущее.

– Да, если брать несущественные критерии, – с улыбкой согласился нетронутый.

– А его могущество не было существенным критерием?

Фло жадно цеплялась за каждый новый поворот в их разговоре.

– Ничто не является критерием, кроме наличия в сердце Закона. А Закон пребывает в каждой душе, – Ансельм чувствовал её недоумение и рассмеялся.

С бородой он выглядел эдаким добряком.

– Ты же сам только что сказал, что он был лучшим! – воскликнула Флоренс.

– Я имел в виду другое, – ответил нетронутый.

В его голосе слышалась грусть. И что-то еще.

– Он же отвратителен. Как можно его любить? – фыркнула девушка, когда поняла, что именно она слышала в голосе Ансельма, когда тот говорил о брате Геммы.

– Я знал его другим. Я помню его другим. И я знаю, он снова станет таким, каким был.

– Он же мертв, – резонно возразила Флоренс. – А мертвые не меняются.

– Смерть тоже не вечна, – ответил нетронутый.

– Конечно, как я об этом забыла, – хлопнула себя по лбу Фло. – Смерть временна. Вечность временна. Все временно. Один Закон вечен.

– Тебя это раздражает? – Ансельм по-доброму посмотрел на нее сверху вниз.

– Не знаю. Я не понимаю, – девушка тряхнула короткими волосами. – А почему остальные так холодно встретили Фредерика, там у Чаши? Если он временно такой?

Ансельм ответил не сразу. И в его молчании Флоренс слышала сожаление, и сменяющее его смирение.

– Фредерик отступник. Он первый в Поднебесье, кто поставил себя выше Закона. Первый и единственный.

– Вечность – это долго, Ансельм, – сама не зная почему, сказала вдруг Флоренс.

– Я подожду, – ответил нетронутый.

В этот момент процессия остановилась.

Прямо перед ними был вход в ночную дискотеку. Вывеска сияла огнями и гласила «Стрипбар», изнутри доносилась музыка.

– Нас дома не посадят за стрипбар? – испуганно спросила Фло, поднимая глаза на горящий огнями женский силуэт над входом. – Не думаю, что это законно.

На бородатом лице нетронутого появилась широкая улыбка.

Фредерик снисходительно вздохнул.

И только Гемма разделяла опасения девушки.

***

– Вам нельзя, – произнес стоящий рядом с входом охранник, обращаясь к волшебнице.

Видимо её серенькое платье выглядело слишком просто.

– Фейсконтроль, – пояснил он.

– Что это? – обернулась к Флоренс Гемма.

– Совести у тебя нет, – возмущенно бросила Фло охраннику. Она вышла вперед и закрыла собой волшебницу. – Это одна из самых красивых женщин Поднебесья!

– Не шуми, – сказал Ансельм, – он не знает, что такое Поднебесье.

– Сейчас узнает, – пообещала Фло.

Но нетронутый уже достал из кармана деньги и протянул охраннику несколько купюр.

– Тебе бакалавр выдал? – спросила Фло, когда они зашли в клуб.

Грохотала музыка. Девушка буквально повисла на сильной руке нетронутого, чтобы иметь возможность кричать ему на ухо.

– Если у нас есть деньги, я хочу банановую самбуку. Или хотя бы безалкогольное пиво, – произнесла она, понимая по улыбке нетронутого, что алкоголь ей не светит.

– Вон наш голубчик, – Ансельм вместо ответа указал ей рукой в сторону бармена.

Молодой человек за стойкой смешивал коктейли, вымученно улыбаясь клиентам.

Его грудь была обвита путами, словно солнечным канатом, который шевелился, подрагивал, но вместо того, чтобы устремляться вверх, струился через стойку на темный в синих пятнах мерцающего света пол.

– Отвратительное место, – произнес Фредерик, направляясь прямо к барной стойке. – Давайте уже быстрее разделаемся со всем этим.

Флоренс взяла Гемму за руку. Волшебница выглядела совсем потерянной, оглушенная звуками диско и ослепленная светомузыкой. Она жмурилась и пыталась прикрыть глаза рукой.

– Здесь хуже, чем в башне у Старшего Бакалавра, – в сердцах воскликнула Гемма, пробираясь сквозь танцующую толпу за Флоренс.

– Старший Бакалавр устраивает вечеринки? – поинтересовалась Фло.

Наконец, все четверо добрались до барной стойки.

Фредерик сел напротив бармена. Ансельм, Гемма и Флоренс окружили призрака.

Фредерик жестом подозвал молодого человека. И жест этот, исполненный тонкости, красоты и пренебрежения, заставил Фло фыркнуть. Она провела с братом Геммы не больше суток, а уже устала оттого, что тот везде красовался.

– Заказывайте, – кивнул ему бармен, наливая пиво в бокалы для парочки, что сделала заказ перед Фредериком.

– Я не пью, – покачал головой волшебник. – Мне просто надо вам кое-что сказать.

– Что? – подозрительно уставился на всех четверых бармен.

– Я говорил это столько раз, – устало произнес Фредерик, – поэтому начну без предисловий.

Бармен насторожился. Рука его потянулась под стойку, взгляд покосился на охранника вдалеке танцпола.

– Девушка, которую ты любишь, и которая предала тебя, – продолжал Фредерик, не обращая внимания на его действия. – Тебе надо простить её и любить дальше.

Бармен остановился, сглотнув. Глаза его стали вдруг злыми и словно стеклянными. Он молча смотрел на Фредерика. Солнечная змея вокруг его груди зашевелилась с новой силой.

– Она изменила мне, – бросил он, наконец, отводя взгляд.

– Это неважно, – сказал Фредерик. – Не сможешь её простить – умрешь. Сможешь простить, ваш ребенок в будущем спасет этот мир.

– Это правда? – шепотом спросила Флоренс, повернув к Гемме ошарашенное лицо. – Их ребенок спасет этот мир?

– Нет, конечно, – с улыбкой пожала плечами волшебница. – Хотя, кто его знает.

***

Бармен кивнул с понимающим видом:

– Ты из секты? Пришел говорить мне о любви и всепрощении?

– Я не из секты, – ответил Фредерик, начиная злиться.

– Он не из секты, – подтвердила Флоренс, заговорив с пареньком. – Он призрак, и на самом деле не пьет. А мне будь добр безалкогольного пива, – и она указала рукой за его спину. – А то я с утра чаю не успела попить, как уже ночь.

– Пива? – с гримасой недоверия спросил бармен. – Твой дружок, значит, хочет, чтобы я простил свою девушку, а ты хочешь пива?

– Я тоже хочу, чтобы ты простил свою девушку, – ответила ему Фло. – И если ты это сделаешь, пива можешь не наливать.

Фредерик смотрел на Флоренс с возмущением. Ансельм со смехом качал головой.

Гемма дергала девушку за рукав.

– Тебе нельзя пиво, – повернулась к волшебнице Флоренс.

– Ты можешь заткнуться и дать мне поговорить с ним? – зашипел на Фло Фредерик.

– Да он не верит ни единому твоему слову, – равнодушно бросила девушка, пряча руки в карманах крутки. – И какая тебе разница? Это же его мир погибнет, не твой!

– Мы должны убедить его, – с нажимом произнес Фредерик.

– А чего тут убеждать, – и Фло, глядя на бармена, провела рукой через голову сидящего на высоком барном стуле Фредерика.

Её ладонь, погрузившись наполовину в голову брата Геммы, прошла на уровне его глаз.

– Ну что? Веришь? Попробуй сам.

– Он голограмма? – зачем-то понизив голос до шепота и пригнувшись к стойке, спросил бармен, встревоженно косясь то на Фло, то на Фредерика, то на Ансельма.

– Нет, – отрезала Флоренс. – Но спасибо. Я буду иногда так его называть.

Фредерик, побледнев, вскочил на ноги.

Но в этот момент их назревающую стычку прервала Гемма.

Она скинула с плеч шаль и в ладонях её засветились голубые шары.

Волшебница напряженно смотрела брату за спину.

– Мы не одни, – быстро сообщила она.

Фредерик развернулся. Ансельм снял мешающую ему бейсболку и кинул её на барную стойку. Бармен попятился назад, увидев, что у нетронутого не было глаз. Флоренс осмотрелась в поиске укрытия.

Всюду вокруг были… люди.

– Вы что, собираетесь драться? – возмущенно спросила Фло. – Здесь вам не бойцовский клуб!

– Мы собираемся просто уйти домой, – ответила Гемма, не глядя на неё.

Она продолжала высматривать кого-то в танцующей толпе.

Только сейчас Флоренс заметила, что желтый дым, стелящийся по полу, был ничем иным, как падающим вниз энергетическим потоком, сковывающим сердца танцующих.

– Почему он не уходит наверх? – спросила Фло Гемму.

– Потому что человек сопротивляется. Он не хочет отпускать то, что радовало его.

В толпе людей Флоренс вдруг увидела знакомые глаза. Сверкающие льдом голубые глаза. А вслед за этим среди дергающихся под музыку людей мелькнул надвинутый на глаза капюшон.

– Он ведь не может быть здесь? – Флоренс схватила Гемму за руку. – Он-то ладно, но как фейсконтроль пропустил его дружков?

– Ты тоже его видишь? – спросила волшебница.

Со стороны входа раздался грохот. И в стене, там, где была дверь, образовалась огромная дыра прямо на улицу. Музыка через несколько надрывных гудков аппаратуры стихла.

Люди с визгом хлынули на улицу.

– Нам нужна дверь! – крикнул в суматохе Ансельм. – Дверь!

– Зачем ему дверь? – удивилась Фло, ближе прижимаясь к Гемме, которая застыла с голубыми шарами наготове.

Но на девушку никто уже не обращал внимания.

С каждой секундой людей на танцполе становилось все меньше, а спутников Ноэля все больше. Как и в прошлый раз, они были облачены в хитоны, и лица их скрывали капюшоны. А вот и сам Ноэль появился впереди своих людей. В щегольском костюме, с усмешкой на губах.

Хотя музыка больше не орала, в клубе все равно стоял такой шум, что говорить не было смысла.

Хищная улыбка Ноэля была красноречивее любых слов.

А в следующее мгновение в застывших рядом с барной стойкой волшебников полетело первое заклинание в виде черного с серебристыми прожилками шара.

– Держи, – крикнула Гемма Флоренс и бросила ей один из своих голубых шариков. – Пора учиться магии!

– Я не умею! – воскликнула Фло, но поймала шарик в руки и тут же вскрикнула от боли. Он был раскаленным.

С глухим рычанием Флоренс выкинула руку вперед, шарик оторвался от ладони и полетел в заданном направлении. Прямо в Ноэля. И, конечно, не причинил ему никакого вреда. Но Фло все равно была потрясена тем, что проделала нечто подобное. Не успела она прийти в себя, как Гемма подкинула ей еще одно заклинание.

– Нам нужна дверь, – услышала Флоренс раскатистый голос Фредерика, не где-нибудь, а у себя в голове. Даже не в голове, а в груди.

Ощущение было такое, словно по ней прошлась ударная волна.

– Дверь! – ревел Фредерик в голове Фло, словно он больше не был утонченным молодым призраком. Словно он был воином, призывающим свою армию к битве.

Флоренс увидела, как волшебник вскинул руки вверх, и сверху на них четверых опустился синий защитный купол. Энергии бушевали на его поверхности.

Ноэль сверкнул глазами и обрушил на купол всю мощь своих заклинаний. Черные, серебристые, золотые шары сталкивались с синей поверхностью, сотрясая все вокруг.

Земля под ногами заходила ходуном.

– Раскачаем танцпол! – восторженно воскликнула Флоренс.

Она, раскрыв рот, смотрела на Фредерика.

Волшебник, плотно сомкнув веки и опустив голову, раскинул руки в стороны. Из ладоней мощными потоками струилась голубая энергия. Удаляясь от Фредерика, она темнела и льнула к стенкам купола.

Флоренс вдруг вспомнила свою вчерашнюю стычку с волшебником. Вспомнила свои слова «Что можешь сделать мне ты, мертвый?», и подумала, что никогда больше не станет задавать Фредерику таких вопросов.

Ансельм и Гемма направили свои усилия ему в помощь.

Отсветы купола заставляли серые глаза волшебницы гореть голубым.

В своем простом платье, с развевающимися в потоках энергий волосами, она выглядела грозно.

Ансельм же был словно на прогулке. Таким спокойным было его лицо. И только капельки пота, блестевшие на высоком лбу, говорили об испытываемом напряжении.

Со стороны барной стойки послышался звон бьющегося стекла. Это падали бутылки со стеллажа.

Флоренс увидела бармена, который прятался под нижней полкой, накрыв голову руками. Этот участок клуба тоже находился в зоне действия защитного купола Фредерика.

Девушка перепрыгнула через стойку и подлетела к парню.

– Ты все понял? – спросила Флоренс, забившегося под стеллаж бармена. – Любить, простить и не ругаться матом…

Ей не требовался ответ. Потому что солнечная змея, сдавившая грудь паренька, как ей и полагалось, устремилась вверх. Круговорот энергий был налажен.

– У вас есть запасный выход?

Бармен кивнул в сторону, и Фло увидела в глубине дверь.

От границы защитного купола до нее было метров пять.

Девушка снова перепрыгнула через стойку и вернулась к своим.

– Дверь там! – крикнула она Гемме на ухо, показывая рукой в сторону запасного выхода.

– Фредерик! – позвала волшебница. – Мы нашли дверь!

Сторонники Ноэля все прибывали и прибывали. Они перестали атаковать купол заклинаниями. Они просто окружили его и стали выжидать. Спрятав посохи в рукавах, а лица, которых, возможно, у них и не было, под капюшонами.

– У нас кончится энергия, и они возьмут нас голыми руками, – раздался в голове Флоренс задумчивый голос нетронутого.

Сам Ансельм продолжал питать своей энергией защитный купол.

– Значит где-то надо взять еще, – произнес Фредерик, разворачиваясь к девушке.

Он опустил руки.

Призрак посмотрел сначала на Фло, затем на продолжавшего прятаться в глубине бара парня. Так он несколько раз переводил взгляд. То на Фло, то на бармена.

– Прости, Флоренс, – произнес, наконец, Фредерик, глядя девушке прямо в глаза. И в голосе его на самую долю мгновения прозвучало сожаление.

Фло настороженно нахмурилась. Её напугали даже не слова призрака, а его тон. Но времени на раздумья не было.

– Он никогда больше не возьмет тебя за руку, – заговорил волшебник, надвигаясь на Флоренс. – Никогда ты не увидишь его улыбку, обращенную к тебе. – Лицо Фредерика было сурово. Флоренс невольно отшатнулась, но он схватил её за запястье, заставляя смотреть на себя и заставляя слушать. – Ты никогда больше не услышишь его смеха, – продолжал призрак, – и не услышишь, как он произносит твое имя. Он никогда больше не заговорит с тобою о любви.

Фредерик говорил, но не видел на лице Флоренс ожидаемого отклика. Только искреннее непонимание.

– Кто? – не выдержала девушка. – Кто не сделает этого, Фредерик?

– Как кто? – волшебник наклонился к ней ближе, словно пытаясь передать ей воспоминания. – Человек, которого ты любишь. Который подарил тебе кольцо.

Флоренс выпрямилась. Рука сама дернулась к цепочке на шее. Кровь отлила от лица. Глаза заблестели, но девушка быстро опустила голову, чтобы никто не видел этого.

Из самого сердца заструилась тоненькая золотистая ниточка энергии.

– На будущее, Фредерик, – Флоренс вскинула голову и поймала застывший в ожидании взгляд призрака. – Она, а не он.

Купол вздрогнул.

Флоренс резко обернулась и увидела, что Гемма ошеломленно смотрит на неё огромными серыми глазами.

– Разреши, – позвал девушку Фредерик.

Он поднял вверх руку, и поток энергии из сердца Фло устремился к нему в узкую ладонь, становясь с каждой секундой все мощнее.

Флоренс схватила воздух ртом, но кислород в легких уменьшался с каждым вздохом, а в груди появилась ноющая боль. И вот она уже упала на колени, в безуспешных попытках пытаясь вздохнуть.

Если бы она могла поднять голову, то увидела бы, как наполнились страхом глаза Геммы, и как в напряженном ожидании сжалась челюсть Ансельма.

Но Флоренс не могла. Одной рукой она схватилась за грудь, другой оперлась о пол. Перед глазами все плыло. И только голубое колечко, свешиваясь на цепочке, раскачивалось туда-сюда перед ее глазами.

Все прекратилось столь же внезапно, как и началось.

С плоским дребезжанием прямо перед носом Фло приземлилась дверь.

– Скорее! – крикнул Фредерик. – Уходим!

Нетронутый подпрыгнул к ним и потянул за ручку двери, приподнимая её с одного края.

Но в том месте, где еще минуту назад была плитка пола, сейчас зиял черный прямоугольник пустоты. И прежде, чем Флоренс успела задать один из своих идиотских вопросов, Гемма схватила её за руку и потянула за собой в черноту.

– Прибери здесь за собой! – лениво бросил Фредерик Ноэлю, который сверлил призрака через стенку купола горящим в бессильной злобе взглядом.

– Так нечестно! У нас должен был быть день! Что, опять ложиться спать? – возмущалась Флоренс, когда они вернулись в Поднебесье.

За окном кухни было темно. Сонные гномы сидели за кухонным столом, сверкая одинаковыми лысинами. Кошка спала на табурете, вытянув вперед одну лапу.

– Разве ты не устала? – спросила Гемма, глядя на девушку с каким-то новым интересом. Да, именно заинтересованная настороженность застыла в глубине серых глаз. Но не такая настороженность, которая заставляет держаться подальше. А наоборот, такая, какая бывает у человека, столкнувшегося с тайной и желающего эту тайну, во что бы то ни стало, разгадать.

Флоренс смиренно и глубоко вздохнула, опустив глаза. Она кусала губы, желая, но не имея сил бороться с усталостью.

– Я валюсь с ног, если честно. Всем спокойной ночи.

***

А следующее утро началось с безумия.

Флоренс проспала дольше других. И когда она появилась к завтраку, все уже сидели за столом, включая Фредерика и кошку, которые опять переглядывались о чем-то, понятном им одним.

Не сказав ни слова, ни с кем не поздоровавшись, девушка, босая как была, метнулась к двери и стала с отчаянным остервенением открывать её и закрывать.

– Что ты делаешь? – спросил Ансельм.

Он почувствовал неладное, еще как только Фло проснулась, и он почувствовал, как внезапно потемнела её аура.

Сейчас он стоял в сенях позади Флоренс и слушал, как хлопает дверь.

– Мне надо обратно! – бросила девушка.

– Куда обратно?

– Обратно в тот мир!

Она глубоко вздохнула, закрыла глаза, распахнула дверь и выскочила на улицу, в снег, не чувствуя холода. Открыв глаза, Флоренс с глухим рычанием вернулась в сени и опять принялась за свое занятие.

– Зачем тебе туда? – спросила вышедшая к ним Гемма. – Обуйся для начала, – попросила волшебница тоном, в котором сочеталась строгость и мольба.

Она поставила перед девушкой сапоги.

– Что случилось?

– Мое кольцо! – выдохнула Фло и потянулась рукой к шее. – Его нет!

Она запрокинула голову, и Гемма на секунду подумала, что Флоренс сейчас завоет, как волк.

– Я потеряла его там. Должно быть, оно сорвалось с цепочки, когда мы уходили.

Девушка без сил опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Она прикрыла глаза и затихла.

Ансельму и Гемме показалось, что буря миновала, что Фло смирилась с потерей, но не тут-то было.

– Почему вчера эта дверь работала? – вскочив на ноги и вцепившись в рубашку нетронутого, зашипела девушка.

– Бакалавры открывают проходы между мирами, – ответил он. В голосе его слышалось участие.

Он готов был последовать за Фло обратно в тот мир на поиски кольца.

– Бакалавры, – выдохнула Флоренс, вновь хватаясь за ручку двери.

– Постой, – остановила её Гемма. – Я видела кольцо на тебе вчера, когда мы уже вернулись.

Она вспомнила свой вопрос «Разве ты не устала?», вспомнила, как пристально смотрела на девушку. Вспомнила, как остановила взгляд на голубом фарфоровом колечке на шее Фло, гадая, как может выглядеть та, кто подарила его.

«Она».

Гемме казалось вчера, показалось и сейчас, что ничего загадочнее она не слышала.

Флоренс любила женщину. Как такое могло быть?

– Точно? Ты уверена в этом? – кинулась к волшебнице девушка.

Она прожигала Гемму взглядом. И во взгляде этом горело безумие. Гемма никогда еще не видела Фло такой.

– Я уверена, – с достоинством ответила волшебница, выпячивая подбородок.

Она не узнавала Флоренс. И ей совсем не нравилось, что сейчас девушка ставит какое-то кольцо превыше всего. Превыше её – Геммы, превыше Ансельма, гномов, кошки и Фредерика, уж точно.

Фло вернула себе такой обманчивый спокойный облик. Она посмотрела на кухню, где, ничего не подозревая об ожидающем их ужасе, пили чай гномы. Ноздри девушки трепетали, глаза не по-доброму сузились. Гемма чувствовала, что в таком состоянии Флоренс может убить кого-нибудь. Намеренно, а не по неосторожности.

– Где мое кольцо? – подлетела Флоренс к гномам.

Она посмотрела сначала на Феррума, потом на Магнума. Оба одинаково задрожали от страха.

– Ага, – произнесла девушка.

Затем она схватила Феррума. Подняв гнома в воздух, она хорошенько тряхнула его за плечи.

– Где оно? – прошипела девушка ему в сморщенное лицо, которое сейчас от страха было сморщено еще больше.

Губы Феррума обиженно задрожали.

– Что, и поиграть нельзя?

– Я убью тебя, слышишь! – тихо, в рассудке, отчетливо проговаривая каждый слог, произнесла Флоренс. – Если ты не вернешь мне кольцо.

– Что, тебе какое-то кольцо дороже нас с Магнумом? – и губы гнома задрожали еще больше, а на глаза навернулись две большие крупные слезинки.

– Где оно? – рявкнула Фло, еще раз тряханув гнома.

– Хватит! – решительно произнесла Гемма.

Она положила руку на плечо девушке, но та зыркнула на волшебницу таким взглядом, что Гемма побоялась, Флоренс прикончит и её тоже.

– Ансельм, – тихо попросила волшебница, отворачиваясь.

Нетронутый переглянулся с Фредериком, кивнул, и в следующее мгновение Флоренс оказалась прижатой к стене невидимой силой. Феррум выпал из её разжавшихся рук на пол и заохал.

– Арррр! – Флоренс в диком приступе бешенства мотала головой. – Отпустите меня-я!

Если бы девушка могла испепелять взглядом, вся кухня была бы уже горсткой пепла.

– Не могу, – с сожалением произнес нетронутый.

А затем произошло то, чего никто не ожидал.

С еще одним диким рычанием Фло вырвалась из волшебных пут и вновь бросилась на гнома.

– Проснулась, – констатировал наблюдающий за всем из кресла-качалки Фредерик. – А то все «не умею-не умею».

Ансельм с Геммой, не сговариваясь, заняли боевые позиции. Флоренс снова отбросило к стене. Но на этот раз они создали прозрачную, едва подрагивающую в дневном свете, защиту, разделявшую их с гномами и девушку.

Поняв, что ей придется биться с друзьями, Фло яростно сжала кулаки и закрыла глаза. А когда она раскрыла их, то взгляд её уже был рассеянным. Он начал блуждать вокруг, то, застывая, то вновь начиная свое хаотичное движение.

– Я не успокоюсь, – произнесла Флоренс, наконец, и сползла по стене на пол. – Мне нужно мое кольцо. Либо вы двое решите этот вопрос своими мирными методами, либо вам придется прикончить меня. Потому что я не успокоюсь.

Она посмотрела сначала на Ансельма, потом на Гемму. Никогда еще в её зеленых глазах Гемма не видела столько неумолимого, глухого к любым доводам разума, безразличия.

– Где вы оставили кольцо? – со вздохом начала расспросы Гемма, повернувшись к гномам. – Вы ходили утром гулять, вы брали его с собой?

– Кто же знал, что его нельзя брать? – жалобно запричитал Магнум.

– Все знали, – ответила ему Гемма устало. – Где вы оставили его?

– На тропинке. У колодца, – обиженно ответил Феррум.

Завидев, что Флоренс тут же поднялась на ноги, Гемма, убрав движением руки защиту, бросилась к ней.

– Сначала оденься. И я пойду с тобой.

Фло равнодушно пожала плечами и с отсутствующим видом натянула куртку и сапоги, которые волшебница еще полчаса назад вынесла ей в сени.

***

– Я не сержусь на тебя, – сказала Гемма девушке, тронув ту за руку, когда они уже шли по тропинке к колодцу.

– Правда? – спросила Флоренс, повернув к ней глаза, в которых все еще читалось что-то жуткое и потустороннее, но также проскользнуло удивление.

И это удивление было первым проблеском чего-то человеческого в зеленых глазах девушки, чем-то от обычной Флоренс.

– Не сержусь, – подтвердила Гемма.

Она смело шагала рядом с Фло по заснеженному лесу. В платье и меховой накидке. Тропинка была узкой, но достаточной для них двоих. По обеим сторонам возвышались сосны с белыми шапками снега на ветвях, растущих высоко над головами путников. День был пасмурный, но в лесу было светло.

Они нашли колечко довольно быстро. Голубое, оно выделялось, на притоптанном маленькими гномьими ножками белом снегу.

Флоренс молча подняла его.

Гемма не решалась прервать её молчание.

Девушка долго смотрела на кольцо, не шевелясь. Затем рука, в которой было зажато кольцо, безвольно упала вдоль тела.

Флоренс вспомнила, как сначала Рома, а потом и Милана говорили о свободном сердце. И девушке показалось, что вся её боль сосредоточена в простом голубом фарфоровом колечке.

«Оно такое хрупкое», – услышала она слова Феррума, когда впервые повстречала гномов.

«Как и все в нашей жизни», – был её ответ.

Сжав зубы, Фло все-таки не смогла сдержать слез.

Быстро, чтобы не передумать, она подняла кольцо на уровень глаз.

– Так нельзя, – прошептала Флоренс и… раздавила кольцо пальцами. А затем разжала пальцы и позволила осколкам упасть в притоптанный снег, провожая их опустошенным измученным взглядом. Следуя зародившемуся в груди чувству, Флоренс наступила на осколки сапогом. Послышался хруст под подошвой. И звук этот был горьким и освобождающим одновременно.

Гемма изумленно наблюдала, вцепившись замерзшими пальцами в края меховой накидки.

В следующую секунду Фло села в снег и заплакала. Она плакала и плакала, не имея сил остановиться. Её плечи вздрагивали.

Волшебница подошла к ней, села рядом и укрыла их обеих своим плащом.

***

Флоренс, Гемма и Ансельм сидели в светлой университетской зале на деревянной скамье. В зале шло занятие, которое вел Младший Бакалавр. По прикладному волшебству.

Трое выбрали места на самых задворках. Гемма не хотела мешать бакалавру разговорами. В том, что Фло будет оставлять свои недовольные комментарии, волшебница не сомневалась.

Флоренс удалось затащить на занятие чуть ли не силой. И сколько бы Гемма ни говорила ей, что всем новичкам приходится неловко, потому что остальная часть учеников, как правило, сильно моложе, Фло не соглашалась идти.

В дальнем конце залы, где прохаживался, сложив руки за спину, Младший Бакалавр, располагался орган. Который сразу же привлек внимание Флоренс, заставив прекратить недовольное бурчание.

На высокие золотые трубы падал солнечный свет из окна причудливой формы, похожей на цветок, клевер или другой четырехлистник. Вообще вся зала с органом, стоящем впереди, с деревянными скамейками, уставленными друг за другом в ряды и длинным проходом посередине, очень напоминали Флоренс часовню или церковь. К тому же зала находилась в отдельном строении. Которое, благодаря витражным окнам, и, несмотря на вытянутую остроугольную крышу, опять-таки напоминало Фло часовню.

Только девушка успокоилась, как на скамье рядом с Ансельмом материализовался Фредерик. Фло раздраженно отвернулась.

– Не хотел пропустить маленькое представление, – произнес Фредерик негромко, аккуратно складывая тонкие изящные руки на покрытое подолом сутаны колено.

– Что за представление? – спросил Ансельм.

– Наша маленькая Фло будет практиковать магию, – ответил Фредерик, расплываясь в слишком довольной улыбке.

Флоренс повернулась к нему, сверкая зелеными глазами.

– Голограммам вход бесплатный, – огрызнулась она, отвечая ему такой же неестественной улыбкой.

Гемма сдержанно кашлянула, скрывая смешок.

Последнее время Флоренс только и делала, что звала Фредерика голограммой. Того это жутко злило. И он, в свою очередь, не уставал напоминать девушке, что она не умеет пользоваться своей магической силой.

В общем, они задевали друг друга по любому поводу. Остановить их было невозможно. Поэтому Гемма с Ансельмом просто решили наслаждаться происходящим.

– Пересекая границы Поднебесья, надо постараться быть внимательным, – мягко говорил Младший Бакалавр, обводя детишек ласковым взглядом, – чтобы не наткнуться на Бирюзовых Стражей. Сами по себе они безобидны, но нас, жителей Поднебесья, недолюбливают.

– За что? – спросила девочка со смешно торчащими косичками.

Флоренс присмотрелась и узнала в ней Прозерпину, одну из дочек прозектора.

– Бирюзовые Стражи свободолюбивы. Они не признают над собой никакой власти. В том числе власти Закона. Но, не имея сил от неё избавиться, потому что Закон властвует над всем, Бирюзовые Стражи вымещают свою агрессию на «законниках», как они нас называют.

– Нас все так называют, – пренебрежительно бросила Флоренс.

Собственное «нас» прозвучало неожиданно тепло для девушки. И если бы она повернула лицо к Гемме, то увидела бы вспыхнувший румянец на щеках волшебницы – та тоже сидела, внезапно, до участившегося сердцебиения, пораженная этим «нас».

– Единственное оружие Бирюзовых Стражей, – продолжал Младший Бакалавр, – ледяные стрелы, необычайно нежного бирюзового цвета, за что стражи и получили свое название.

Бакалавр вдруг увидел Флоренс и её спутников в конце залы. Он остановил на них свой безобидный, чуть рассеянный взгляд. Поправил очки.

– Рад видеть вас, юная леди, – произнес волшебник и вернулся к повествованию.

– Юная леди, – с насмешкой повторил за бакалавром Фредерик.

Это было так смешно, что, несмотря на всю нелюбовь к призраку, Флоренс прыснула со смеху, полностью согласная с ним по поводу нелепости сего обращения.

– От ледяной стрелы стража невозможно защититься, – продолжал звенеть в прозрачной солнечно-пыльной пустоте залы тихий голос Младшего Бакалавра. – Но от неё можно защитить. Можно защитить того, кого любишь. Любящее сердце способно противостоять заклинаниям Бирюзовых Стражей.

Флоренс вдруг так возмущенно фыркнула, что Ансельм и Гемма вздрогнули по обе стороны от неё.

– То держи свое сердце свободным, то только любящее сердце способно защитить. Вы бы уже определились! – выпалила Фло, ни к кому в частности не обращаясь, едва сдерживая душившее её возмущение.

– Это поверхностное противоречие, – повернулся к ней Ансельм.

Флоренс посмотрела нетронутому в лицо. Один вид его курчавой бороды, в которой всегда пряталась улыбка, действовал на неё успокаивающе.

– Как сердце может быть одновременно любящим и свободным, Ансельм? – спросила Фло вымученно.

– Закон делает сердце свободным и открывает для любви, – ответил нетронутый, обхватывая ладонями колено.

– Еще лучше, – простонала девушка и опустила голову на спинку впереди стоящей скамьи.

Вскоре занятие закончилось, и Младший Бакалавр подошел к четверке молодых людей.

– Вы пришли поупражняться, дорогая Флоренс? – спросил он девушку.

– Нет, – с вызовом ответила Фло.

Ей была ненавистна мысль, что Фредерик будет смотреть и насмехаться над нею.

– Вам необходимы практические занятия, – удивленно возразил бакалавр. – И только старшие способны передать вам свой опыт и знания.

– Вы, уважаемый Младший Бакалавр, – Флоренс поднялась на ноги, чтобы смотреть ему прямо в глаза, – мне не авторитет. Мне не нужен ваш опыт и ваши знания.

Волшебник со вздохом прикрыл глаза.

– К тому же, – добавила Фло, – если мне понадобятся знания, мне есть к кому обратиться.

Девушка не произнесла имя Фредерика, но всем и без того было понятно, кого она имела в виду.

Гемма закусила губу, чтобы не улыбнуться. Сердце волшебницы наполнилось горьковато-приятным (какой бывает всякая радость от удавшейся мести) чувством удовлетворения при мысли, что, как бы сильно Фло ни ссорилась с её братом, в негласной войне с бакалаврами она была на стороне Фредерика.

– Как пожелаете, – ответил Бакалавр.

– А где Гемма? – спросила Флоренс, смотря на пустующую справа от нее скамью.

– У меня следующее занятие, – признес Младший Бакалавр и откланялся.

Флоренс ответила ему таким же поклоном, остановившись на секунду, а потом опять заерзала на месте.

– Где Гемма? – повернулась она к Ансельму.

Нетронутый пожал плечами, затем приложил палец к губам.

– Тише. Сейчас будут петь.

– Мы что, попали на урок пения? – возмутилась Флоренс. – Почему мы не уйдем отсюда?

– Тише, – опять улыбнулся ей Ансельм.

Заиграл орган, а вслед за ним зазвучал высокий детский голосок. Пел мальчик. Фло несколько раз рассеянно моргнула, потом села и замолчала.

Нетронутый на мгновение повернулся к ней. Улыбка его была довольной. Но он не стал отвлекать девушку своим «я же тебе говорил».

Вскоре звучал уже целый хор детских голосов.

Лицо Флоренс становилось все суровее. Она закрыла глаза и опустила голову.

Звуки лучистого детского пения в сопровождении органа заставили Фло вспомнить о своей боли. А так же зародили надежду, что когда-нибудь она сможет с этой болью расстаться.

Призрачную надежду, но все же.

И вдруг в хоре детских голосов зазвучал сильный женский голос. И повел партию.

Фло не понимала слов, но мелодия, выводимая голосом, заворожила её, намертво приковав к себе внимание. Девушка слушала её всем своим существом, взлетая вместе с ней под небеса, а затем замирая и таясь в паузах.

И голос. Этот голос совершил вдруг то, что казалось Фло невозможным. Он разделил сердце девушки и поселившуюся в нем боль. Разделил их так, словно не срослись они, проникая друг в друга, как родные. Этому голосу Флоренс отдала бы жизнь.

Фло вскинула голову и впилась взглядом в толпу детишек. Она сразу узнала певшую женщину. Та была на две головы выше остальных певцов в хоре.

Это была Гемма.

– А что с Флоренс? Младший Бакалавр ей что-то сказал? – спросила Гемма у Ансельма, когда они уже пришли домой. – Она беспокоит меня.

По дороге девушка не произнесла ни слова. Шла, глядя себе под ноги. Если её окликивали, поднимала хмурое лицо и ничего не отвечала.

Нетронутый пожал широкими плечами.

– Бакалавр ничего не говорил ей.

А Флоренс с каждым моментом становилось все хуже.

Точнее, все лучше. Но именно это её и пугало.

Дома Фло отодвинула свой стул к окну, чтобы не сидеть со всеми за столом. Магнум забрался к ней на колени, схватив за полу рубашки и заглядывая в глаза, но Флоренс согнала его. Гном обиженно ударил её по ноге и побрел прочь, повесив голову.

Гемма бросила на девушку короткий внимательный взгляд и продолжила накрывать на стол.

Фло же, поймав этот взгляд, почувствовала, как её обдало сначала ледяной волной, потом волной жара. Она не понимала, что с ней происходило. У нее словно появились новые глаза. Или она прозрела.

Она видела сейчас Гемму так четко и ясно, как никогда раньше. Видела каждый локон в её темных густых волосах, видела, как топорщатся кружевные манжеты на рукавах платья волшебницы, видела, как вздымается и опускается грудь при дыхании под тканью нежного желто-бежевого цвета.

И увиденное волновало Флоренс до глубины души.

Она заставляла себя опускать взгляд, но надолго её усилий не хватало.

И тогда Фло вновь смотрела на Гемму. Как на незнакомку.

Девушка определенно не знала эту женщину, столь красивую, что от её естественной и простой красоты в груди все перехватывало и сдавливало, делая трудным и осязаемым каждый последующий вдох. А голова кружилась.

«Что же такое происходит?» – спрашивала Фло себя, закрывая глаза.

Но и с закрытыми глазами её преследовал взгляд Геммы. Умные серые глаза взирали на неё с тревогой и доверием одновременно.

– Что с тобой?

Гемма положила руку на плечо девушки, заставляя ту посмотреть на себя.

Волшебница и подумать не могла, что её рука, которая сейчас лежала на плече Фло, вызывает в душе той бурю эмоций.

– Флоренс, что с тобой происходит?

– Если бы я знала, – сквозь зубы ответила Фло.

Она опустила голову, но потом вдруг резко вскинула её и спросила, глядя Гемме прямо в глаза:

– А что у вас здесь с отношениями?

– С какими отношениями? – переспросила волшебница, не убирая аккуратной ладошки с плеча девушки.

– С самыми обычными. Людям свойственно влюбляться, – ответила Фло, продолжая сверлить Гемму лихорадочным взглядом. – Не вижу, чтобы ты была в кого-нибудь влюблена.

– Ты еще не поняла? – рассмеялась волшебница. – Ты здесь не для того, чтобы жить. Ты здесь для того, чтобы жили другие.

На нежном девичьем лице Флоренс появилось неприятное выражение. Всегда присутствующая в девушке решительность усилилась сейчас до такой степени, что лицо приобрело угловатые до неприязни черты.

Но Фло ничего не отвечала. Вместо этого она протянула Гемму руку. С каким-то вызовом и высшим несогласием.

– Что? – спросила Гемма. – Что ты хочешь мне сказать?

– Чувствуешь мой пульс? – шипящим шепотом, сузив глаза, спросила Флоренс, заставляя волшебницу положить пальцы на тонкое запястье девушки. – Я везде для того, чтобы жить! И мне все равно, что думают по этому поводу твои бакалавры!

Вскочив на ноги, Фло выбежала из дома.

***

– Что случилось в хоре? – спросила Гемма у Ансельма, глядя ей вослед.

Нетронутый развел руками.

– Ансельм? Что-то же должно было произойти!

– Сейчас узнаем.

Он нашел Флоренс во дворе. Она пинала замерзший снег носком сапога.

– Ты отморозишь себе уши, – сказал Ансельм, нахлобучивая девушке на голову капюшон.

Флоренс подняла на него глаза. Её взгляд был опустошенным. Как после долгой внутренней борьбы.

– Что с тобой происходит такое? – спросил нетронутый.

Он обнял девушку сильными руками. Фло почувствовала тепло его груди под тут же замерзшей на зимнем воздухе тканью рубашки. Она закрыла глаза и просто стала слушать, как бьется сердце Ансельма. Ровно. Сильно. Уверенно. Словно никогда ему не суждено остановиться.

Она прислушалась к собственному сердцебиению. Как у попавшего в капкан зайца. Ощущение было такое, будто кто-то отмеряет ударами десятые доли секунды.

Флоренс рассмеялась, отстраняясь и отворачиваясь от Ансельма.

– Да как тебе сказать, – произнесла она со смешком. – Со мной что-то точно происходит. Но единственное приходящее мне на ум объяснение не лезет ни в какие ворота.

– Расскажи все по порядку, – сказал Ансельм, усаживаясь на бревно.

Фло с сомнением посмотрела на ледяную корку, покрывающую дерево, но потом села рядом с нетронутым.

– Ты расскажи без объяснений пока, – предложил он.

– Это касается Геммы, – начала Флоренс.

Она тяжело вздохнула, с шумом выдохнула через надувшийся шаром рот, подняла глаза в затянутое облаками белесое небо.

Ансельм не торопил девушку.

– Понимаешь, я смотрю на неё, и что-то происходит. Что-то происходит у меня внутри. Я порой даже не слышу, что она говорит, так меня занимает это чувство.

Нетронутый повернул к Флоренс безглазую бородатую голову. Улыбка его была участливой.

– Если честно…

Фло со стоном закрыла лицо руками и согнулась пополам, уткнувшись лбом в собственные колени.

– Такое ощущение, что я влюбилась в Гемму, но ведь этого не может быть? – пробубнила она куда-то вниз.

Ансельм молчал. А потом как-то застенчиво спросил:

– А какое ощущение?

– Такое, словно все изменилось. Все изменилось в одночасье. И теперь я просто удивляюсь тому, как я раньше не видела всего того, что вижу сейчас. Как я раньше не чувствовала этого? Еще вчера. Потому что это невозможно не чувствовать, понимаешь, Ансельм? Как такое может быть?

Она посмотрела на нетронутого. Тот уставился перед собой. Лицо его стало еще больше застенчивым, а улыбка робкой. Он выглядел сейчас точно, как ребенок, осознающий своё несовершенство перед взрослыми.

Флоренс вдруг подумала, что, может, Ансельму тоже хочется кого-то любить. Любить по-особенному, как никого другого на свете. Она тронула нетронутого за руку.

– Прости меня, Ансельм. Я не подумала.

Он мотнул головой.

– Не надо. Мне не больно, – и улыбнулся.

– Похоже, меня никто не слушает, – раздался рядом голос Геммы.

Флоренс вскочила на ноги, увидев волшебницу.

– И давно ты здесь стоишь? – спросила она с испуганными нотками в голосе.

Гемма растерянно смотрела на девушку.

– Достаточно, чтобы понять, что вам не до меня!

Тон её был шутливым, и Флоренс облегченно вздохнула.

Она откинула капюшон, обводя взглядом снежный лес за домом, стараясь не смотреть на Гемму.

– Мне нужно с кем-нибудь поговорить… – быстро произнесла Фло. – С кем-нибудь не из нас. Почему я не могу позвонить маме? Здесь точно нет телефона? Ансельм, ты же волшебник, заставь ту телефонную будку появиться вновь! – без остановки говорила она.

Гемма уже и не пыталась понять происходящее. Она закуталась в плащ, испытывая что-то похожее на боль оттого, что Фло не смотрела на неё и избегала встречаться с ней взглядами.

– Ты хочешь поговорить с мамой? – только спросила волшебница.

– Аделаида! – вдруг произнесла девушка. – Мне нужно в замок.

Зеленые глаза девушки загорелись фанатичным огнем, и уже через секунду Флоренс исчезла в сгущающихся сумерках.

– Королева мать? – хором произнесли Гемма с Ансельмом, вопросительно посмотрев друг на друга.

– Они знакомы?

– Зачем она ей понадобилась? – одновременно спросили они друг друга.

Но Фло, не слыша их, уже мчалась к замку. Сначала по тропинке через лес, потом через поле. Окружавшие её сугробы были девушке по пояс. Сумерки сгущались с каждой минутой.

Вдали показался замок. Он был окутан темнотой. Огни не горели в его башнях.

Флоренс передернула плечами. Аура заброшенности вокруг замка ночью только усиливалась.

Спустившись к воротам, девушка забарабанила в дубовую дверь, окованную железом. С той стороны двери не раздалось ни звука. Сделав два шага туда-сюда, Флоренс вновь бросилась на дверь.

Наконец, та со скрипом приоткрылась. В проеме показалась голова в шлеме. Это был охранник.

– Чего тебе? – спросил он, подозрительно прищурив глаз.

Длинные тонкие усы грустно обрамляли его тонкогубый рот. В этот момент позади охранника показалась могучая фигура Великого Принца. Фло не запомнила титул, но она запомнила грозный горящий недоверием взгляд темных широко посаженных глаз.

– Мне нужно поговорить с Её Величеством Королевой матерью Аделаидой, – быстро выговорила Флоренс, удивляясь сама себе на словах «Её Величество».

В темных глазах Принца вспыхнул огонь возмущения. Он резко отодвинул охранника в сторону, заставив бренчать его доспехи.

– Да как ты смеешь? – взревел Аделард. – Кто дал тебе право?

– Я так понимаю, про демократию вы слыхом не слыхивали, – произнесла Фло, выдерживая его гневный взгляд.

– Вон отсюда!

Флоренс сжала челюсти, испытывая жгучее желание с кулаками обрушиться на этого орущего психа.

Но силы были не равны.

А даже если бы и равны…

– Извините за беспокойство, – произнесла Фло и отправилась восвояси.

Идти домой совсем не хотелось. Морозный воздух пах неизбывным одиночеством. Он, покалывая, проникал в легкие, а оттуда прямо в сердце. Флоренс устремилась по тропинке в поле. Вокруг на многие сотни метров было темно. Только луна с неба изливала мягкий матовый свет на узкую тропинку. Дойдя до кромки черного в ночи леса, девушка поняла, что не узнает вход в лесную чащу. Она оглянулась, запахивая полу куртки. Озноб пробрал Фло до костей при одной только мысли, что она могла заблудиться.

Она смотрела то в одну сторону, то в другую, и, наконец, смогла различить, что желтые, огромные, как планеты на синем небосклоне, являлись на самом деле окнами в одной из бакалаврских башен. В них горел свет.

Девушка вспомнила, что последний раз видела королеву-мать именно в университете. К тому же ночевка на лавочке в коридоре была привлекательнее ночевки в поле, поэтому Флоренс пошла на желтые огни.

В коридорах горел тусклый свет. Словно специально для ночных гостей.

Фло тихонько ступала по каменному полу. Она расстегнула куртку и стянула шапку, зачем-то приглаживая взъерошенные волосы.

– Что вы делаете ночью в университете, юная леди?

Флоренс чуть в обморок не упала оттого, сколь неожиданно прозвучал вопрос Госпожи Директор, раздавшийся у девушки из-за спины.

Перед этим не было слышно шагов или других признаков приближения женщины. Словно Милана специально подкралась к ней.

От испуга Флоренс не сразу нашлась, что ответить. Она просто стояла и хлопала большими зелеными глазами на женщину.

– Я ищу Аделаиду. Королеву-мать, – сказала, наконец, Фло после довольно долгой паузы.

Милана с подозрением посмотрела на девушку.

– Королеву-мать?

– А что в этом такого? – ощетинилась Флоренс. – Уже и королеву-мать поискать нельзя?

– Извините, – произнесла Милана, сама принимая вполне королевскую позу. – Конечно, вы можете её искать. Спокойной ночи.

– Спокойной, – пробурчала в ответ Фло, провожая Госпожу Директор долгим взглядом.

Та уверенно шла по коридору. И юбки её, уже привычно, сопровождали передвижение темноволосой женщины почтительной тишиной вместо шуршания.

«Она права, – подумалось девушке, – я могу искать Аделаиду сколько угодно и где угодно. Но это не значит, что я её найду».

С этой невеселой мыслью Фло присела на ближайшую лавочку. Она тяжко вздохнула и опустила голову на руки.

Вскоре усталость и переживания прошедшего дня взяли свое, и Флоренс начало клонить в сон. Не открывая глаз, она боком улеглась на скамью, поудобнее устраивая плечо на жесткой поверхности. Но уснуть ей не удалось.

Прямо над ухом раздался ласковый женский голос.

– Эти лавочки мало пригодны для сна, дитя мое.

Кто-то улыбался девушке прямо в ухо. В этом не было ни малейших сомнений.

– Ваше Величество, – Фло вскочила на ноги, продирая глаза.

Королева взирала на неё с материнской заботой. В больших черных глазах и на полных губах играла заинтересованная улыбка.

– Я не очень-то знакома с дворцовым этикетом, – сказала Фло, с бьющимся от счастья сердцем глядя на женщину.

– Не волнуйся, дорогая, я тоже успела его подзабыть. Ты искала меня?

«Должно быть, Принц соизволил сообщить о моем визите», – подумала Флоренс.

– Да, искала, – ответила она вслух.

– Королева-мать к твоим услугам, – Аделаида мягко, но почтительно кивнула.

От чувства протеста Фло потеряла дар речи.

Все должно было быть не так. Не пристало королевам кланяться своим подданным. И не она должна была быть к их услугам.

Не в силах выразить свое несогласие словами, девушка опустилась на одно колено и склонила перед Аделаидой голову. Секунду спустя Флоренс почувствовала пальцы королевы в своих волосах.

– Встань, дитя мое. И расскажи мне о своей печали.

– Я не знаю, как мне быть.

Вскоре Флоренс уже вытянулась на лавочке, положив голову королеве на колени.

Та внимательно слушала её, опустив горячие ладони на лоб и плечо девушки.

– Вы ведь знаете Гемму? – спросила Фло, ловя взгляд Аделаиды, загадочно блестящий в тусклом свете факелов.

– Сестру Фредерика? Да, конечно.

– Мне кажется, я влюбляюсь в неё.

Флоренс следила за реакцией королевы. Но та молчала, ожидая продолжения.

– Не вижу в этом ничего предосудительного, дорогая, – произнесла Аделаида, поняв, что девушка ждет от неё чего-то.

– Дело в том, что я уже люблю. Уже люблю другого человека. Как я могу влюбиться опять?

Флоренс следила теперь за каждым мускулом на красивом королевском лице.

Аделаида опустила глаза. Её ресницы были густыми и длинными. И тень от них описывала красивые полукруги на полных щеках.

– Любовь в твоем сердце – это содержание. А человек, которого ты любишь, всего лишь форма для этого содержания, – ответила она вскоре, встречаясь с Флоренс взглядом, который стал серьезным и потерял прежнюю мягкость. – Форма не может быть вечной.

– Вы так изъясняетесь, – сказала Фло, неуютно поежившись. – Как будто на уроке физики.

– Мой муж был ученым, – улыбнулась Аделаида. – Его прозвали Длинноносым за неутомимое научное любопытство.

– Вот как, – протянула девушка. – Что же мне делать?

– Любить, – произнесла королева.

Флоренс вдруг поняла, что другого ответа для этой женщины не могло быть.

Несмотря на весь свой королевский вид, Аделаида была женой своего мужа. Того, кто открыл Поднебесье. Того, для кого Закон был превыше всего остального.

А то, что Закон и Любовь взаимосвязаны, Фло уже давно уловила.

– Гемма говорит, мы здесь не для того, чтобы любить, – грустно произнесла девушка.

– Она не могла такого сказать, – произнесла Аделаида, убирая с высокого лба девушки короткую челку. – Мы все здесь именно для этого. Любить можно по-разному.

– По-разному?

Флоренс подумала, что королева-мать начнет ей сейчас говорить что-нибудь про любовь к мужчине и к женщине, про правильность одной и неправильность другой. А Фло так не хотелось вступать в этот извечный и уже поднадоевший ей спор.

– Твоя любовь может сменяться злостью, обидой или недовольством. Особенно, когда любимый человек причиняет тебе боль. Или твоя любовь может ни от чего не зависеть. Чтобы ни происходило. Она будет литься из твоего сердца, невзирая на боль и неутоленные желания.

– И тогда можно? – спросила Фло несмело.

Она опять посмотрела женщине в глаза.

– Чем независимее твоя любовь, тем ближе она к вечности, и тем самым, она ближе к Закону, – ответила Аделаида. – Нет ничего сильнее такой любви. Это и есть Закон.

«Это и есть Закон».

Эти слова опять сильно взволновали Флоренс. Как те, что произнесла Милана на уроке детям.

Зрячее сердце. Это и есть Закон.

Фло захотелось вдруг плакать. В горле образовался ком.

Аделаида опять улыбнулась. Столько материнской заботы и ласки было в её мягкой улыбке.

– Поплачь.

Флоренс плотно сомкнула веки.

***

Перед самым восходом солнца Бартомиу прервал нервный беспокойный сон Фло. Старец тряс девушку за плечо. Он заглядывал ей в лицо. Его серые глаза хитро блестели.

Фло заморгала на старика. Потом села и осмотрелась. Через окна в университетский коридор проникали первые еще очень слабые лучи солнца. Даже не солнца, а просто белого света.

– Сколько времени? – спросила Флоренс, уставившись на Бартомиу.

– Раннее утро, – ответил он, прищурившись.

Седые пряди падали на высохшее испещренное морщинами лицо старика. Но его взгляд горел. Как у безумца. Какой-то ему одному ведомой мыслью.

– Аделаида просила присмотреть за тобой, – пояснил он, когда они вместе с Фло вышли на улицу.

Падал мягкий снег. Снежинки невесомо кружились в воздухе.

Флоренс повела бровью, поднимая воротник куртки.

– Мне кажется, эта зима никогда не кончится. Такое ведь может быть? – спросила она вдруг у старца, который уверенно шагал впереди неё, ступая в снег.

Они шли через поле к его жилищу. В экспериментаторскую. Шли не по тропе, а по насту, утопая по колено в снегу. Бартомиу задирал свой балахон, чтобы не наступать на его полы.

– Всякое может случиться, – ответил старец, не оборачиваясь. – Но эта зима уже на исходе. Я чувствую её предсмертное дыхание.

Флоренс покачала головой. Пушистые жизнерадостные снежинки, которые мягко ложились на высохшие плечи старца, говорили о чем угодно, только не о смерти.

– Садись-садись, испробуй моего чаю, – приговаривал Бартомиу, когда они, наконец, пришли.

В экспериментаторской горело несколько керосиновых ламп, и была затоплена печь. Фло еще на подходе заметила дым из низкой трубы на покатой крыше хижины.

Старик поставил перед девушкой блюдце, на него изящную фарфоровую чашку, а затем налил в чашку бурлящей пузырящейся жидкости из колбы, которую взял с полки.

– Я… – захлопала глазами Фло, глядя на лопающиеся на поверхности пузырьки, – я не буду это пить, простите меня.

– С чего так? – удивился Бартомиу, подходя к столу семенящим шагом.

Он заглянул в чашку и растерянно погладил седую бороду.

– Ты права, дитя моё. Чуть не отравил. Посмотрите на старика.

Флоренс зажала ладони между коленей и неуютно поерзала на низком деревянном стуле.

– Я не очень-то хочу пить, – произнесла она, наблюдая за передвижениями Бартомиу по каморке.

– Может, ты голодна? – быстро спросил он, выглядывая на неё одним глазом из-под свисающих ему на лицо прядей волос, словно попугай.

– Нет-нет, – замахала руками девушка.

– Тогда чай.

– Логично.

– Зачем ты искала Аделаиду? – спросил Бартомиу, когда они уселись за столом.

Перед Флоренс стояла чашка с крепким травяным напитком.

– Это важно? – спросила девушка, осторожно отхлебывая кипяток.

Бартомиу хитро прищурился.

– Не хочешь говорить мне?

– Простите, нет, – призналась Фло.

– Можешь не говорить. Я знаю. Аделаида сказала мне.

Флоренс нахмурилась, уставившись на плавающие в чашке васильковые лепестки. Ей не нравилось, как Бартомиу по-свойски произносил имя королевы-матери.

– Зачем тогда спрашиваете? – спросила она, не поднимая глаз.

– Не сердись на старика, – он похлопал её по руке.

Флоренс перевела взгляд на его морщинистую сухую кисть.

– В Поднебесье сложно любить, – произнес вдруг Бартомиу.

– Почему? – на этот раз Фло была настолько удивлена, что посмотрела старцу в глаза.

На мгновение она увидела, что они искрились добротой. А потом в них опять появилось уже знакомое безумное выражение.

– Потому что главная энергия должна отдаваться Закону. Чтобы мы могли вступить на Чашу, – ответил Бартомиу. – Когда любишь, так легко забыть обо всем.

– Но у вас же есть дети здесь. Я их видела! – возразила Фло.

– Есть, есть дети, – закивал старик. – Когда по-другому уже никак, то появляются дети. Но это не значит, что их родители забыли о Законе или поставили его на второе место.

– Что ж как сложно-то все, – еле слышно застонала Флоренс.

«Надо же было мне попасть из места, где непросто любить женщину, в место, где вообще непросто любить!» – пронеслось у нее в голове.

– А есть? – её вдруг осенила одна мысль. – Есть какое-нибудь Поднебесье, только наоборот? Может Подземелье? Может быть, там все проще и все можно?

– Есть, – ответил старик, опять радостно кивая. – Мы зовем это место «той стороной».

«Та сторона»… Где-то Фло уже слышала это название.

– Ноэль оттуда? – спросила девушка.

– Да. Там все можно.

Флоренс задумалась. Она вспомнила ледяные глаза дэнди, его улыбку без капли тепла, его самовлюбленную позу. Девушка буркнула:

– Не хочу быть такой, как Ноэль, – и опустила голову.

– Все правильно, – охотно согласился Бартомиу. – Поэтому ты здесь, а он там.

– Но здесь все так сложно! – воскликнула она, встречая взгляд старца.

Иногда ей казалось, что тот только притворяется таким, каким казался.

– Проще некуда, – тоже воскликнул он. И глаза его загорелись. – Все очень просто, дитя моё!

Фло тяжело вздохнула и сгорбилась. Словно непонимание тяжким грузом давило ей на плечи.

– Как просто? – все же спросила она с надеждой в голосе.

– Искренность. Иди за искренностью.

Фло показалось, что он уже упоминал что-то такое раньше. Но, как и тогда, сейчас она не понимала его.

– Чего уж проще! – возмущенно фыркнула девушка, выпрямляясь и обводя растерянным взглядом экспериментаторскую, словно в поисках предмета, на котором она могла бы выместить свое недовольство.

– Любовь требует поступков, свершений, подвигов, – произнес Бартомиу, поднимая вверх узловатый палец, – или хотя бы действий. Иначе она выдыхается и становится просто словами, становится способной только на слова.

Флоренс расстроено смотрела на старика.

– Слушай свое любящее сердце, – продолжал старец. – Слушай только его. И делай то, что оно говорит тебе. Тогда твои действия будут искренними. Говори только то, что чувствуешь. И тогда твои слова будут искренними. Будь искренней, и тогда любовь твоя будет законна.

– Даже любовь к женщине? – не удержалась Флоренс.

– А какая разница? – спросил Бартомиу, и девушка увидела в его глазах непонимание.

– Хорошо, – произнесла Фло, вставая из-за стола.

Её куртка висела на спинке стула. Она нагрелась от жара печи. Одевать её было приятно, потому что спину тут же обдавало теплом.

– Но есть одно но, – остановил девушку Бартомиу.

– Куда же без него, – вздохнула Флоренс и выжидающе посмотрела на старика.

– Когда ты захочешь услышать себя, множество голосов заговорят с тобой.

«Этого мне еще не хватало», – с тоской подумала Фло.

– Любящее сердце, сердце, в котором властвует Закон, всегда попросит тебя сначала отдать, прежде чем взять.

Девушка чуть наклонила голову. В её зеленых глазах блеснул интерес.

– И следуя его голосу, тебе будет легко. Выполняя же просьбы других голосов, легко на душе не будет. Возможно, тебя будет обуревать чувство восторжествовавшей справедливости, или желанного превосходства, жгучее ощущение своей правоты, но легко не будет.

– Сначала отдать, а потом легко, – повторила Флоренс, закрывая глаза, чтобы лучше запомнить.

***

Когда Флоренс подошла к домику Геммы, одиноко стоящему на окраине, вплотную к подступающему лесу, она чувствовала себя странно. Одновременно без сил и словно силы ей совсем не требовались. Тело разваливалось на куски, но тело ей не требовалось тоже. Презабавное самочувствие, словно душа её выбиралась из собственного тела, оставляя то на снегу перед порогом.

И только сердце стучало, бухало, становясь все больше, и руками и ногами – всем.

Флоренс посмотрела на хлипкую дверь. Столько раз она входила в дом волшебницы без единой мысли о Гемме. Входила раздраженная или злая, не думая ни о ком, обуреваемая возмущением или пренебрежением ко всему и всем. Где бы вновь взять это неведение?

Потому что сейчас Фло едва могла переступить с ноги на ногу. Она боялась, по-настоящему страшилась увидеть Гемму, и одновременно хотела этого больше всего на свете. Вдруг все, что касалось волшебницы стало таким важным. Единственно важным.

Флоренс робко постучала в дверь, которую раньше распахивала чуть ли не с ноги.

Открыла Гемма.

Фло почувствовала, словно у неё вырвали последнюю опору. Девушка была уверена, что если кинуть взгляд вниз, то можно увидеть, как груда перемешанных и парящих в воздухе частей её тела парит в воздухе.

Но посмотреть вниз она не могла. Она могла смотреть только на Гемму.

Лицо волшебницы было взволнованным. Серые глаза широко распахнуты, и в них так ясно читалась тревога и непонимание. Отчего сердце Флоренс скрутилось, как отжатая половая тряпка.

Обе молчали, глядя друг на друга.

Фло казалось, она видит, как мороз с улицы проникал в дом, но Гемма, стоя на пороге в одном ситцевом платье, не чувствовала холода.

«Неужели я на самом деле влюбляюсь в неё?» – с ужасом думала Флоренс.

– Где ты была этой ночью? – спросила, наконец, Гемма.

«Между нами еще ничего нет, а она уже задает такие вопросы», – с возмущением подумала девушка.

И тут же пожалела об этом. Думать о Гемме с возмущением стало вдруг невыносимо больно.

Фло на всякий случай проверила у волшебницы наличие глаз. Нет, в нетронутую Гемма за ночь не превратилась.

– Ты зайдешь? – спросила Гемма, опуская руку, чтобы дать девушке пройти в сени.

Фло молча зашла, чуть нагнувшись, когда переступала через порог.

«Если я влюбилась, надо что-то делать, ведь любовь – это поступки, – подумала Флоренс. – Сначала отдать, потом легко. Но что я могу ей отдать? Что я могу сделать для этой женщины?»

– Флоренс, скажи что-нибудь? – произнесла Гемма.

Она встревожено смотрела на девушку, но в её красивых нежных серых глазах не было упрека, только готовность ждать ответа и готовность помочь.

«Наоборот! Наоборот!» – крутилось в голове Фло.

– Может, надо помыть пол? – еле слышно спросила Флоренс, не придумав пока ничего лучше.

Гемма быстро приложила ладонь ко лбу девушки. Все её лицо вытянулось от изумления в одну большую букву «о». Пол?

– Да у тебя жар, – сказала волшебница, беря Фло за руку и ведя в комнату.

«Отравил все-таки, старикан», – беззлобно подумала девушка.

Она чувствовала, что в таком состоянии не может позволить себе ни одной возмущенной мысли. Ни в чьем отношении.

Через пять минут Гемма уложила девушку в постель.

– Приберитесь в доме, – деловым тоном бросила она всполошившимся и путающимся под ногами гномам. – Помойте пол.

Флоренс беззвучно рассмеялась, откидываясь на подушки.

Ей тело стало совсем чужим. Она не чувствовала ломоты или боли в костях, но и костей своих она тоже не чувствовала. Только биение сердца, ставшего вдруг огромным сердца.

Гемма принесла тазик с холодной водой. Намочив тряпочку, она стала обтирать горячий лоб Флоренс.

– Люблю такую погоду, – улыбнулась с закрытыми глазами девушка.

– Какую погоду? – спросила Гемма, продолжая свое занятие.

– Когда идет дождь. Ливень и просто накрапывает. Вода стекает по лицу. Мир плачет вместе со мной. Мы солидарны.

– Ты плачешь? – спросила волшебница, вглядываясь в бледное лицо Флоренс.

– Я? – девушка издала короткий смешок. – Нет. Но моя душа бывает иногда, что и плачет.

– По тебе совершенно незаметно, что ты страдаешь, – просто произнесла Гемма, опуская тряпку в тазик с водой.

Флоренс открыла глаза и, продолжая улыбаться, прямо посмотрела на волшебницу.

– А разве такое должно быть заметно в человеке?

Гемма в задумчивости опустила голову.

– Ты всегда ведешь себя так… – волшебница не решалась произнести слова вслух. Но потом она взяла себя в руки и вновь стала отирать лицо девушки мокрой тряпкой, говоря при этом: – ты всех оскорбляешь, дерешься, дерзишь бакалаврам… Для меня каждый раз является потрясением вспоминать о том, что ты страдаешь. Я вынуждена словно перепроверять реальность.

– Ты права, – Фло устало закрыла глаза. – Я давно уже бесчувственная сволочь. Но где-то во мне есть что-то хорошее. Там, глубоко-глубоко в душе, где её ничем не запачкать.

Гемма замолчала, волнуясь, как бы этот разговор не отнял у девушки последние силы. Флоренс выглядела по-настоящему изможденной. Лицо осунулось, и кожа приобрела серый оттенок. Короткие волосы потеряли обычный блеск и казались грязными.

– Флоренс, – тихо позвала Гемма.

Девушка резко открыла глаза.

– Ты любила женщину? – шепотом спросила волшебница.

– Я люблю женщину, – поправила ей Фло.

«Только не могу разобраться, какую именно», – подумала девушка про себя.

– А как это?

– Вам всем здесь под сотню лет, а вы до сих пор не знаете, что это такое? – слабо усмехнулась Флоренс, переворачиваясь на бок.

– Мне это было никогда не нужно, – смущенно пожала плечами Гемма.

Фло еще раз отметила про себя, какой хрупкой выглядела волшебница, когда не принимала свой воинственный гордый вид.

– А сейчас нужно? – спросила девушка, глядя на Гемму, словно та была малым ребенком.

– Сейчас интересно, – произнесла волшебница, поворачиваясь к Фло в ожидании ответа.

«Зрячее сердце», – вдруг всплыли в голове девушки слова Миланы.

– Любовь – это зависимость, Гемма, – произнесла Флоренс со вздохом.

Лежать на кровати было так хорошо.

Где-то на кухне гремели посудой гномы. Фредерик на удивление не появлялся и не портил картину. И Гемма. Она была рядом, улыбалась девушке и глядела ей в глаза. Флоренс чувствовала, как внутри все приятно дрожало, вибрировало от одного только её присутствия.

– Зависимость? – переспросила Гемма. – Не может это быть. Зачем ты меня обманываешь? – она нахмурила свои красиво изогнутые брови.

– Честное слово, – улыбнулась Флоренс несколько безумно улыбкой. – Будто у тебя появляются ниточки, и за них можно дергать.

– Я слышу горечь в твоем голосе, – Гемма взяла Фло за руку. Та была ледяной.

– Я была самым счастливым человеком до того, как полюбила. И стала самым несчастным после. Конечно, в моем голосе горечь.

– Ты бы хотела, чтобы ничего этого не было? – спросила Гемма осторожно, неосознанно пытаясь согреть её ледяную ладонь.

– Нет, не хотела бы, – едва заметно мотнула головой Флоренс, уткнувшись носом в подушку. – Помимо того, что эта любовь сделала меня сволочью, она сделала меня тем, кто я есть. А еще я попала сюда к вам.

– Здесь лучше? – улыбнулась Гемма.

– Да. Здесь не надо ходить на работу.

Флоренс, Гемма, Ансельм и Фредерик шли коридорами замка на встречу с Великим Принцем и Бакалаврами. Солнечный свет падал на каменный пол, раскрашивая угрюмые серые плиты в необычные для этого места радостные тона.

В Поднебесье по-прежнему была зима, но солнце стало другим. Во-первых, оно появилось. Ведь поначалу его совсем не было. И хмурые дни больше всего выводили Флоренс из себя. Сейчас же солнце светило почти каждый день. И даже ничего не зная о порядках смены времен года в Поднебесье, Фло чувствовала, что скоро наступит весна.

Это ощущение было невероятным. Весна после долгой зимы, весна после зимы, которая не приходила десять лет, и которая могла длиться эти самые десять лет.

Флоренс жадно ловила каждый луч солнца, скользящий по щеке. Ведь одно дело знать, что весна обязательно придет, и совсем другое дело знать, что её наступление – дело случая, благословение небес.

После того, как нетронутый, девушка и волшебница под предводительством Главы Ученого Совета прошли в соседний мир, туда была послана не одна экспедиция. Поиски жены прозектора шли полным ходом. И теперь вновь пришла очередь Геммы и её друзей навестить соседей.

Шаги компании были дружными. И оглашали коридор веселыми энергичными звуками. Но Флоренс совсем не жаждала встречи с Бакалаврами. Поэтому, когда она увидела, что дверь в залу, мимо которой они проходили, была открыта, Фло, ничего не говоря друзьям, повернула туда. Благо она шла с краю, и ей было удобно совершить маневр.

Зала была с высоким потолком и несколькими небольшими окнами вдоль стен. В окна лился свет, и сейчас замок выглядел намного более дружелюбно, чем в момент первого посещения. Но, как и множество других помещений замка, эта зала была пуста, заброшена.

Флоренс подошла к окну и посмотрела на лежащее внизу селенье. Над крышами вились струйки дыма из печей. Красные черепичные крыши выглядели задорно в лучах весеннего солнца. За поселением, прямо напротив, девушка увидела университетский корпус с несколькими башнями разной высоты, среди которых самой высокой была башня Бакалавров.

Увлеченная наблюдением, Фло не слышала тихих шагов. Но раздавшийся рядом голосок был столь мягким и безобидным, что девушка даже не испугалась, когда с ней неожиданно заговорили.

– Защищайся! – позвал кто-то сбоку и снизу.

Девушка удивленно обернулась и увидела маленького мальчика, Лорентина.

Он смотрел на неё дружелюбно и так же дружелюбно наставлял свой игрушечный меч.

– Это вызов, монсеньор? – спросила Флоренс, вступая в игру.

Лорентин кивнул. Смущенно и одновременно обрадовано.

– Чем же я могу защищаться? – произнесла девушка, осматриваясь.

На полу и стенах залы лежала только пыль. Пыль покрывала подоконники и оконные рамы, которые никто не открывал уже много лет.

Но вдруг взгляд девушки наткнулся на висящие за окном огромные сосульки. Недолго думая, Флоренс вскочила на пыльный подоконник и не с первого раза, но открыла решетчатое окно. Рама с могильным скрипом отворилась, впуская в зал порывы морозного воздуха. Стараясь не смотреть вниз, девушка вступила на карниз.

Стоя на карнизе, чувствуя холодный завывающий ветер, смотреть вниз было не самой лучшей идеей. Потому что по эту сторону окна казалось, что селение лежит далеко-далеко внизу, а ты стоишь практически на высоте птичьего полета.

– Ты владеешь магией? – спросила Флоренс с раскрытым ртом наблюдавшего за ней Лорентина.

Тот отрицательно мотнул головой.

– Что так? Ты же королевский отпрыск? – Флоренс одной рукой держалась за раму, другой тянулась за переливавшейся на солнце сосулькой.

Та была почти с её рост.

Лорентин не успел ответить. С усилием Флоренс отломила сосульку и поспешила спрыгнуть обратно в помещение, закрыв за собой окно.

Чтобы девушка хоть как-то могла размахивать своим огромным оружием, она переломила сосульку на две не совсем равные половины. Достав из кармана куртки перчатки, Фло взяла обе половины в руки и приняла боевую стойку.

– К бою, мой господин! – воскликнула девушка и бросилась на мальчика.

– Ты прям как Бирюзовый Страж, – произнес он, восхищенно глядя на сверкающие сосульки в руках Фло.

А затем ловко извернулся и ткнул Флоренс мечом в бедро.

Вдоволь наигравшись и набегавшись по зале, оглушая ее своими криками, которые эхом отражались в высоких потолках, Фло и Лорентин уселись на холодный пыльный пол. Девушка расстелила свою куртку и обняла мальчика за худые плечи. Сосульки растаяли. И о них напоминали только две небольшие лужицы на полу неподалеку. Но в зале было достаточно холодно. Отапливали не весь замок.

– Так почему ты не владеешь магией? – вернулась к своему вопросу Флоренс.

– Моя мама, – начал Лорентин, – она погибла в сражении несколько лет назад.

Он грустно опустил кудрявую голову.

– И с тех пор ты не растешь, – догадалась девушка.

Она застыла с раскрытым в горьком изумлении ртом.

Фло не стала задавать Лорентину следующий напрашивающийся вопрос. Что будет, если в бою погибнет и Великий Принц? Поднебесье останется без правящей династии?

– Но твой отец ведь может полюбить снова? Тогда ты вырастешь? – предположила Флоренс, притягивая мальчика к себе за плечи.

– Наверное, может, – с охотой согласился Лорентин.

– А твоя бабушка, королева-мать? Она разве не может помочь тебе вырасти? – вспомнила вдруг девушка про Аделаиду.

– Она же мертва.

Лорентин поднял на Фло круглые карие глаза, в которых сейчас читалось совершенно детское удивление. Он смотрел на Флоренс так, будто именно она была в этот момент несмышленым ребенком и задавала самые нелепые вопросы.

– Как мертва? – выдавила девушка.

Она встретила взгляд Лорентина с мягким упреком.

– Этого не может быть, – произнесла Фло. – Я разговаривала с ней только вчера вечером.

– Её призрак часто гуляет по Поднебесью, – согласился мальчик. – Они с моим дедушкой очень любили друг друга.

Флоренс вдруг подумала о том, что до сего дня она не верила в смерть в этом мире. Но сегодня мертвецы посыпались словно из рога изобилия.

– Твой дедушка. Изидор Длинноносый? Почему он пропал, ты знаешь?

– Это все знают, – весело ответил Лорентин. – Это же первая легенда Поднебесья!

После слова «легенда» Фло поняла восхищенный тон мальчика.

– Расскажи мне, – попросила она.

– После смерти своей любимой жены Король Изидор отправился искать другие миры, где могла бы обитать её душа. Ведь, как известно, если двигаться не по горизонтали, а по вертикали, то мир становится тоньше и он более пригоден для существования таких тонких материй, как душа.

Флоренс внимательно смотрела на мальчика. На то, как шевелятся его губы, пока он произносил слова. Она смотрела на его отсутствующий взгляд. И поняла, что он просто слышал эти слова много раз и запомнил их наизусть, сам не понимая смысла произносимого.

– Понятно, – произнесла она.

Сидеть дальше не было никакой возможности, потому что запал от игры давно прошел, а с каждой минутой в зале становилось все холоднее.

– Пойдем, – позвала Флоренс, вставая с пола.

Она потерла Лорентина по спине и накинула ему на плечи поверх шитого золотом зеленого камзола свою куртку.

– Пойдем скорее! – произнесла Фло, передергивая плечами от холода.

Они выбежали в коридор. Но Лорентин вдруг замер, прислушиваясь к звукам.

– Что-то случилось! – воскликнул он. – В замке неспокойно!

Флоренс ничего не слышала. Но мальчику было виднее.

– Скорее вниз! В кабинет отца!

Они побежали по узкой винтовой лестнице, которой пользовался только Великий Принц и сам Лорентин. Что-то наподобие черного хода. Слуги и стража пользовались широкой парадной лестницей.

Но в кабинете никого не было. Распахнутая настежь дверь говорила о том, что помещение было покинуто в спешке.

– Куда все подевались? – спросила Флоренс.

Они с Лорентином опять выбежали в пустой коридор.

А в следующее мгновение яркая вспышка света озарила каменный тоннель. Фло зажмурилась, прижав к себе мальчика.

Даже с закрытыми глазами они чувствовали невероятную силу лившегося из ниоткуда света, который не имел ничего общего с солнечным. Он был намного плотнее, словно ткань из самого нежного материала. Этот свет заполнял собою все, проникая в каждую щель между древними каменными глыбами. И, что было намного более ощутимо, он проникал в каждую клеточку сознания. Флоренс чувствовала, как свет шевелится у нее в голове, теплым пятном продвигается в затылок и опускается по позвоночнику до самых ступней, где растворяется мягким покалыванием.

Если бы Фло не боялась открыть рот, она бы уже засыпала Лорентина вопросами.

– Лестница! – крикнул мальчик, пришедший в себя намного быстрее девушки. – Бежим скорее к лестнице! Нам надо успеть загадать желание!

– Лестница, так лестница, – вздохнула Флоренс, устремляясь за королевским отпрыском.

Они выскочили на улицу через центральные ворота. На карауле никого не было.

В этот раз лестница к небу опустилась прямо на один из домов в деревне. Красная черепица горела причудливыми коричневыми оттенками в фиолетовом пламени. А стены дома казались оранжевыми, когда на самом деле были персиковыми. В общем, дом выделялся среди своих соседей, расположившихся вдоль по улице.

Хозяин дома, господин Соммерхей, был совсем не против того, что его жилище стало объектом повышенного внимания жителей. Он загнал коз во двор и с гордостью стал принимать посетителей.

Вокруг уже собралась толпа жителей. В суматохе Флоренс заметила красную кожаную куртку и золотистые локоны Ромы. Рядом с ней промелькнула в синем бархатном платье Милана. Младший и Средний Бакалавры успокаивали людей.

Стражники вытянулись на дороге, заставляя прибывающий народ построиться в очередь.

– Лорентин! Лорентин!

Флоренс и мальчик одновременно повернулись на сильный мужской окрик.

Великий Принц, на голову возвышающийся над толпой, пробирался к ним. За ним едва поспевали Гемма и Ансельм.

– Папа! – радостно воскликнул Лорентин.

– Как вы посмели увести моего сына из замка? – обратился Аделард к Флоренс, гневно сверкая темными глазами.

Девушка состроила кислую гримасу. У неё не было никакого желания спорить с невменяемым Высочеством. Куда с большим удовольствием она бы отправилась домой в комнату Геммы за новой курткой. Потому что мороз уже пробрался под её тонкую белую рубашку и вовсю кусался.

Стараясь сдерживать зубную дробь, Флоренс посмотрела на Великого Принца.

– Лорентину нельзя появляться на людях без охраны. Как вы посмели подвергнуть единственного наследника трона такой опасности? – требовал ответа Аделард, прожигая Флоренс яростным взглядом.

Фло не собиралась оправдываться, но нависшая над ней могучая фигура Принца вкупе с его сверкающими черными глазами и искаженным гневом лицом действовала девушке на нервы.

Порыв ветра взъерошил каштановые волосы Аделарда, а еще заставил морозную ткань рубашки прильнуть к самому телу Флоренс, отчего та чуть не подпрыгнула на месте.

– Знаете что, мистер «я не грубиян, мне просто все можно, потому что я Принц», – выпалила Фло, сжимая руки в кулаки.

Она почувствовала, как в груди словно что-то зашевелилось. Будто её сердце, так привыкшее за утро к разнеженному существованию, нехотя заворочалось, собираясь окунуться в недовольство и возмущение. Это было больно. Но боль была преодолимой.

Но не успела Флоренс высказать своё возмущение, как Ансельм рывком подошел к ней и ударил девушку по лицу.

Флоренс даже не удивилась, хотя и уставилась на нетронутого с непонимающей улыбкой. Весь гнев, зарождавшийся в её душе, вдруг испарился, уступая место облегчению.

– Зачем ты это сделал? – спросила Фло, утирая с губы кровь.

Её переполняли чувства, но сердиться на нетронутого она не могла. Поэтому Флоренс рассмеялась, с каждой секундой все больше ощущая спасительное облегчение.

– Не сейчас, – ответил Ансельм, притягивая её к себе и укутывая в полы своей легкой куртки. – Сейчас тебе ни в коем случае нельзя отравлять себя гневом. Это губительно.

И Фло чувствовала, знала, что он был прав. Поэтому вместо возмущения её захлестнуло волной благодарности.

– Спасибо, – прошептала она, пряча лицо на его груди, пачкая кровью и его рубаху.