Голубой, голубой цвет. Цвет Звездного Флота Господи, как ему ненавистен этот голубой цвет!

Главный администратор Салман Нэнси, сидя за столом, мрачно смотрел на противоположную стену, жалея о том, что в его кабинете нет ни окон, ни даже самого простенького панорамного видеоэкрана, чтобы нарушить эту тоскливую монотонную окраску панелей. Хотя следовало признать, что, несмотря, на все недостатки Звездного Флота, когда дело дошло до проектирования внутренних помещений, его строители не повторили прежних ошибок.

Главный администратор не мог иметь здесь окон по одной весьма существенной причине: подчиненная ему звездная база Прима Мемори была одной из самых хорошо защищенных за всю историю Федерации. После катастрофы на Альфе пересмотрели всю концепцию строительства подобных сооружений, и отныне эти богатейшие источники и хранилища информации были прикрыты мощными силовыми полями и сложнейшей системой доступа к банкам данных. Нэнси искренне сомневался, что даже такой крейсер, как вскоре прибывающий «Энтерпрайз», смог бы пробиться сквозь защитные поля станции, питающиеся энергией дилитиевого синтеза. И уж: тем более никому не удастся проникнуть внутрь двадцатикилометрового железоникелевого астероида, чтобы добраться до центрального Бункера Межпространственной связи и установок Изыскателей. Фотонные батареи разнесут такого безумца на атомы раньше, чем он поймет, что происходит. А с другой стороны, никого, похоже, не волнует, что Прима Мемори выбрана местом проведения церемонии вручения премий Нобеля и Магнииза. Никого не беспокоит тот факт, что при таком стечении выдающихся ученых достаточно какому-нибудь «шутнику» установить здесь одно-единственное взрывное устройство, и наука Федерации погрузится в первобытный хаос. Вздохнув, Нэнси в который раз подумал, что уж он-то согласился бы жить в меньшей безопасности, лишь бы в кабинете появилось хотя бы одно окно.

В эту минуту на его столе засветился экран интеркома, и на нем появилось лицо ассистента-андорианина. Голубая антенна уважительно качнулась, и на почти несуществующих губах появилась вежливая гримаса.

– Тут хотят с тобой встретиться, Сэл.

– Дай мне минуту, чтобы собраться, X'pap, – отозвался он, – а потом присылай этого парня сюда.

– Боюсь, ш-што на этот раз-с это не совсем то, ш-што ты ждеш-шь, заговорщицки прошептал X'pap и прервал связь.

– О боги! – застонал в отчаянии Нэнси. Еще три месяца, и он наконец выйдет в отставку, отправится прямиком к себе домой и устроит роскошную рыбалку. Еще никогда раньше Марс не казался ему таким заманчивым и влекущим! Салман выпрямился, и в его кабинет вкатился тот, кто попросил о свидании с главным администратором.

Это был стандартный научный робот-помощник, по существу не более чем удлиненная коробка два метра на один, со скошенным передом, который придавал «помощнику» сходство с обычным служебным кораблем-челноком. Сотни подобных агрегатов сновали по широким коридорам и подземным тоннелям Прима Мемори, перевозя оборудование и приборы в манипуляторах и на тележках, выполняя разные ремонтные работы, эффективно освобождая сотрудников базы и прилетавших сюда ученых от всякой рутинной однообразной работы для более творческих занятий.

Естественно, все эти автоматы были окрашены в тот же самый треклятый голубой цвет с оттенком серого. «Черт бы взял этот комитет по дизайну, подумал главный администратор. – В нем слишком много парней с Вулкана таких логичных, умных и до смерти тоскливых».

Робот остановился перед столом, за которым восседал Нэнси, и уставился на шефа своими окулярами, расположенными на выступе, который, должно быть, означал голову. Огоньки на поверхности корпуса загорелись и погасли – аппарат приготовился к беседе.

– Вообще-то я ожидал, что прибудет представитель из отряда посредников межпространственной связи, – начал Нэнси.

– Этот модуль разработан специально, чтобы представлять интересы сотрудников отряда и обслуживать все необходимые вопросы с администрацией Базы.

Голос робота был на удивление естественным и звучал без механической резкости переговорных устройств. Кто-то неплохо поработал над перепрограммированием этого аппарата!

– Боюсь, что поскольку меня вынуждают проводить эту встречу с «помощником», на ней не может быть достигнуто никакого соглашения, дипломатично начал Нэнси, хотя на самом деле совсем не было необходимости щадить чувства машины.

– Соглашение может быть достигнуто, – безапелляционно заявил робот. Для этого вам нужно согласиться с требованиями посредников межпространственной связи.

– А могу ли я, в свою очередь, надеяться, что вы уполномочены согласиться на мои требования? – спросил Нэнси, чувствуя полный идиотизм ситуации, когда ему приходится, улаживая трудовой спор, вести переговоры с машиной.

Механический «парламентер» пару секунд обдумывал вопрос человека и, очевидно, ответил «нет», потому что через мгновение своим хорошо поставленным, почти человеческим голосом он просто повторил свое нахальное требование.

Нэнси вздохнул, подумав, что в этом мире ему уже не увидеть совершенства, и предложил окаянной железке изложить требования тех, кто ее послал. Аппарат с готовностью заговорил:

– Первое: все консоли прямой межпространственной связи с Изыскателями должны быть заменены на новые модификации. Второе: лица, приглашенные на церемонию вручения Нобелевской Премии и Премии Магнииза, не должны допускаться к контакту с Изыскателями, кроме тех ученых, о которых было объявлено заранее. Третье: главный технолог Звездного флота немедленно отстраняется от должности и на его место назначается представитель посредников.

Машина задумчиво погудела, словно разговаривая сама с собой, а затем поинтересовалась:

– Какой будет ответ администрации? «Катись к черту, железяка, а я скоро уйду на пенсию! Вот тебе мой ответ!» – подумал Нэнси, но вслух сказал достаточно правдиво и, главное, спокойно:

– Первое: существующие консоли межпространственной связи работают меньше года, и в бюджете средства для их замены не предусмотрены. Второе: со стороны персонала было бы разумнее согласиться с тем, чтобы все участники церемонии вручения премий смогли как можно лучше ознакомиться с потенциалом данной научной станции, даже невзирая на возможные нарушения нормального производственного процесса. Не следует забывать, что, когда все ученые вернутся на свои планеты, они постараются внедрить у себя многие из наших разработок. А это, в свою очередь, создаст условия для увеличения финансирования наших собственных программ и постоянного улучшения оборудования. И третье, я – представитель Федерации, и должность главного технолога не попадает под мою юрисдикцию. Вопрос о его снятии вам следует обсуждать с командованием Звездного Флота, а не со мной.

Искренний и спокойный тон Нэнси, похоже, не произвел на его оппонента никакого впечатления, потому что робот, не задерживаясь ни на секунду, произнес:

– Этот модуль уполномочен заявить, что с двухсотшестидесятого часа по галактическому времени персонал отряда посредников начинает внеплановую аварийную очистку Бункера под предлогом дополнительной проверки сохранности дублирующих систем. Все проекты с этого времени замораживаются до последующих распоряжений.

После этих слов окуляры машины начали понемногу исчезать в углублении купола.

Однако Нэнси почувствовал, что настал его час, и с плеч у него словно гора свалилась. Все-таки он недаром был чиновником Федерации более тридцати лет: бюрократический шантаж стал тем поприщем, которое ему было хорошо знакомо.

– А я еще не закончил! – заявил он. Окуляры немедленно вернулись в прежнее положение, а индикаторы загорелись даже ярче, явно свидетельствуя о том, что машина мучается из-за противоречий в программе. Робот наверняка решил, что Нэнси изложил свою позицию, и поэтому, согласно инструкции, выдал ультиматум. Но оказалось, что он поторопился: человек еще не закончил говорить.

«В старые времена, – ностальгически подумал Нэнси, – уже бы давно изо всех вентиляционных отверстий этой консервной банки вовсю валил бы дым».

– Продолжайте, – наконец изрекла машина.

– Я только изложил официальный ответ администрации, – начал Нэнси. Но моя работа состоит в том, чтобы обеспечивать нормальное функционирование этой научной базы. Поэтому я уполномочен вносить изменения в официальную политику, если, по моему мнению, это будет соответствовать интересам нашей станции. Вы согласны с моим утверждением?

«Парламентер» опять загудел, очевидно, извлекая дополнительные файлы из своего персонального банка данных.

– Вы правильно очертили крут своих полномочий, – признал робот наконец.

– Поэтому, – продолжил Нэнси, – вы должны согласиться со мной и в том, что я не могу дать вам окончательный ответ до тех пор, пока не проконсультируюсь со всеми, кто тут работает.

Нэнси постарался сдержать улыбку, когда услышал, что гудение агрегата усилилось. Наверняка, если бы у робота был все-таки человеческий голос, то он сейчас звучал бы неуверенно.

– Этот модуль запрограммирован для изложения требований посредников межпространственной связи. Вы представляете администрацию. Больше здесь нет никого, с кем можно было бы совещаться. Изложите вашу позицию.

И тогда Нэнси выложил свой главный козырь.

– Мне необходимо посоветоваться с Изыскателями! Я должен знать, что они думают на этот счет.

На этот раз машина гудела секунды три, после чего нахально возразила:

– Согласно положению, закрепленному в Стандартном Трудовом Кодексе Федерации, Изыскатели не считаются работающими на Звездных Базах.

– А я и не считаю, что они соответствуют стандартам. Проверьте их статус на Прима Мемори. Только смотрите не в списке оборудования, а ищите в банке данных личного состава.

Теперь, пока не раздался голос робота, прошло целых восемь секунд, не меньше.

– Модуль докладывает о наличии противоречия в программе. В связи с этим он отзывает свое заявление о начале внеплановых аварийных профилактических работ. Когда вы будете готовы обсуждать обращение посредников?

– А когда я смогу обсудить этот вопрос с Изыскателями? – вопросом на вопрос ответил Нэнси. – Только прежде, чем вы ответите мне, что список ожидающих с ними связи расписан уже на два года вперед, загляните в инструкцию по действиям в чрезвычайной ситуации для персонала Прима Мемори! Как главный администратор, я могу потребовать доступа к каналу связи с ними в любой момент в случае непредвиденных осложнений. И я сейчас объявляю чрезвычайную ситуацию!

Нэнси не смог удержаться от того, чтобы не добавить торжествующим голосом:

– А теперь иди и объясняй это тем, кто тебя послал, ты – маленькая куча металла на колесах!

Для ответа роботу потребовалось на этот раз не меньше двадцати секунд. Нэнси даже подумал, что для этого типа думающих аппаратов такое время должно считаться рекордом. Историю почти всех планет можно было уложить на дискетах и перебрать каждое событие за тридцать секунд, не больше. Наконец раздался механический голос, и Салман готов был поклясться, что в нем зазвучали примирительные нотки:

– Представитель межпространственных посредников встретится с вами сегодня в полдень, чтобы обсудить ситуацию и внести в нее ясность.

– Передайте посредникам, что, по моему мнению, это первое, чего нам следует добиться на этой встрече.

Огоньки потухли, и окуляры с облегчением спрятались в углубление на поверхности купола. Вслед за этим раздалась прощальная фраза:

– Модуль прекращает функционирование по программе.

Металлическая коробка как-то неуверенно двинулась к выходу, по пути наткнулась на стену и исчезла за дверями. К сожалению, Нэнси не увидел, пострадала ли от этого столкновения с голубой стеной голубая окраска робота, и поэтому не смог насладиться хоть чем-нибудь не таким тоскливо-синим.

В дверном проеме появился X'pap.

– Хорошо еще, ш-што в своей биолаборатории им не удается создать ниччего более умного, – почти шепотом заметил андорианин. – Не хотите ли кофе, ш-штобы ос-с-студить свой гнев?

Смыслом всей жизни для андориан была строгая конспирация. Из-за этого они чаще всего даже разговаривали шепотом. И после трех десятилетий бюрократической деятельности в системе Федерации Нэнси считал это черту их характера очень симпатичной.

Так что на предложение выпить кофе он кивнул и ответил:

– Да, принесите, пожалуйста. И соедините меня с кабинетом главного техника.

– Я обратил внимание, что вы обычно вспоминаете Марс-с-с, если у вас-с плохой день, – сказал X'pap. – Но сейчас, я думаю, вы этот поединок выиграли.

– А! Это еще был только первый раунд. – Нэнси откинулся на спинку стула и с удовольствием потянулся, разминая затекшие мускулы. – Если я наконец получу шанс поговорить с одной из этих штуковин там, внизу, то мне бы хотелось, чтобы со мной был кто-то, кто знает, что делать при таком разговоре, X'pap ухватил целую прядь своих роскошных белых волос, что означало у него крайнюю степень сомнения, и сказал:

– Не уверен, ш-ш-што «посредники» позволят главному технику говорить с-с-с Изыскателями пос-сле того, как она решила не подвергать себя улучшению.

– Наверное, им это не понравится, – согласился Нэнси. – Но по системам «Изыскатель» ОНА – лучший специалист. И если посредникам вздумается во время церемонии поставить нам палки в колеса, она окажется единственной, кто сможет нам помочь.

– Это будет то, что вы называете «крутой работенкой».

– А она сама на редкость крутая личность, X'pap, Единственная уцелевшая во время катастрофы на Альфа Мемори.

X'pap с уважением склонил голову и отошел к своему столу, а меньше чем через минуту интерком Нэнси начал попискивать, и раздался голос:

– Мира Ромэйн на связи, Сэл.

«Ну, началось, – подумал Нэнси, потянувшись к кнопке приема, расположенной внизу экрана. – Теперь, если мой план не сработает, я отправлюсь домой рыбачить на Великих каналах с такой скоростью, что единицу ускорения назовут моим именем».

* * *

– Я все еще не могу поверить, что они добивались моего увольнения! с жаром воскликнула Главный Техник Звездного флота Мира Ромэйн. – А ты можешь, Сэл?

Ответ Нэнси растворился в резком звуке эффекта транспортации. В следующую секунду мужчина и женщина исчезли с маленькой платформы в служебной комнате посредников и практически тут же возникли на глубине двадцати километров, почти в самом сердце астероида, на котором, собственно, и размещалась Прима Мемори.

Транспортирующие лучи, направляемые сквозь обычно непроницаемую толщу астероида специальным молекулярным волновым передатчиком, были единственной возможностью для персонала и других людей проникнуть в центр планеты. Научное сообщество все еще не смогло полностью оправиться от последствий разрушения Альфы Мемори и ее ядра.

Текущая информация с наиболее развитых планет была восстановлена достаточно легко и быстро. Исторические данные, в особенности те, которые были собраны посланными наудачу космическими зондами во времена создания Федерации, сохранились на сотнях миров в различных хранилищах, от древних компьютерных банков памяти до еще более древних уцелевших печатных материалов. Эти данные дожидались, когда их внесут в банк центральной информационной сети. Однако для полного восстановления понадобятся многие годы, и сотрудники сети, в том числе и Ромэйн, опасались, что очень многое теперь исчезло навсегда.

– Да, я могу в это поверить, – закашлявшись ответил на вопрос Миры Сэл Нэнси. Он терпеть не мог чувства, которое испытывал во время транспортации. Стоило ему хотя бы заговорить, и в легких возникало ощущение, будто их наполняют мириады микроскопических перышек.

Вдвоем с Мирой Ромэйн они подошли к сканирующей панели у входной двери. Вся комната представляла собой платформу транспортации, и поэтому теперь, если бы их отпечатки пальцев и другие индивидуальные особенности не совпали бы с тем, что внесено в память системы безопасности, их автоматически отправили бы в комнату для задержанных.

– Посмотри на всю эту историю с точки зрения посредников, – продолжил Сэл, дождавшись, пока отойдет в сторону защитная дверь. – Ты для них человек из совсем другой среды. Ты не из их круга. Большинство из них счастливо обслуживали Изыскателей на протяжении многих лет на Титане, на мирах Центавра, на галактическом крейсере «Бигл», и где там еще эти штуковины были установлены. Некоторые посредники принадлежат к семьям, занимающимся межпространственным общением уже три-четыре поколения. И тут вдруг от Звездного Флота является некая горячая особа и отказывается от имплантирующей операции, которая, по их понятию, есть нечто насущно необходимое, Конечно, они тебя не желают видеть поблизости!

Ромэйн резко остановилась в овальном туннеле, битком набитом всевозможными трубопроводами, ходами, кабелями и направляющими, расположенными так, чтобы удобнее было бы все это обслуживать.

Аквамариновые глаза молодой женщины с гневным прищуром посмотрели на Нэнси.

– Что, что? «Некая горячая особа»?! Так вот, значит, как ты думаешь обо мне?!

– Нет, нет, нет! – поспешно замотал головой Нэнси, поднимая ладони в знак того, что сдается. – Я сказал: «Посмотри с их точки зрения». Это то, что они думают о тебе.

– А что ты думаешь?

– Ну, когда как. Иногда ты напоминаешь мне восьмилетнего шалопая, который никак не научится брать с собой запас кислорода, отправляясь болтаться по планете без атмосферы…

Нэнси проворно отскочил назад, уворачиваясь от кулачка Миры, целившего ему прямо в живот.

– А с другой стороны, я вижу блестящего ученого-техника, которая, возможно, однажды заменит своего отца в Штаб-квартире Звездного Флота.

– То-то. Уже лучше, дядюшка Сэл, значительно лучше. – Ромэйн удовлетворенно кивнула и направилась по туннелю дальше. Им навстречу попались два ремонтных рабочих, несущих в починку контурный коммутатор.

Кивнув Нэнси и Ромэйн, они направились дальше, и Мира продолжила:

– Это доказывает, что я с этого поста не буду уволена.

– Да ты и не можешь быть уволена, – согласился Сэл. – Федерация передала изыскателей под юрисдикцию Звездного Флота. И, что более важно, сами Изыскатели приняли эту юрисдикцию. Так что придется посредникам научиться жить в новых условиях.

– Лично я не могу.

– Ты изменилась, Мира. Наверное, это все последствия Альфы. И я говорю тебе сейчас, как твой коллега, а не просто, как хороший друг твоего отца – тебе следует быть немножко поспокойнее.

К этому времени они уже подошли к защитному полю в самом конце туннеля и остановились перед ним. Ромэйн покачала головой в ответ на слова мужчины и задумчиво произнесла:

– Со времени Альфы я поняла, что все время ожидала, когда наконец в моей жизни что-нибудь произойдет. Я была слишком пассивна, слишком податлива, Сэл. Теперь я хочу сама создавать события, понимаешь?

Они стояли перед светящейся рамкой невидимого защитного поля, дожидаясь, пока датчики безопасности в очередной раз просканируют индивидуальные особенности и идентифицируют их. Нэнси тепло взглянул на дочь своего самого близкого друга и, понимая ее горячность, так характерную для молодости, все же постарался предостеречь:

– В этом нет ничего особенного, Мира. Ты хочешь действовать, и это правильно. Только не забывай думать о том, как другие воспринимают ситуацию. Потому что, если кто-нибудь из посредников узнает, что ты бродишь по пустыне Сиртис без запаса кислорода, я что-то сомневаюсь, что кто-то из них поторопится спасать тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Рамка поля погасла, и Ромэйн, уже входя в главный бункер межпространственной связи, ответила, словно школьница, усвоившая урок:

– Да, дядюшка Сэл. – и подумав, добавила:

– …К несчастью.

* * *

Главный бункер межпространственной связи находился в естественной полости, самой крупной из огромного множества таких же пустот, образовавшихся в толще астероида в те далекие времена, почти вечность тому назад, когда из пыли, газа и обломков молодой звезды, превратившейся теперь в жалкого потухшего карлика, сформировалась эта маленькая планета.

Искусственная гравитация, созданная на астероиде, помогла определить, где у комнаты находится пол, и на нем теперь были смонтированы всевозможные устройства и аппаратура. То, что стало называться потолком, скрывалось где-то вверху в полной кромешной темноте. Стены бункера чуть-чуть резонировали от слабой пульсации встроенных в них ядерных генераторов и жужжания установок регенерации воздуха. Тусклый свет и каменные стены напомнили Нэнси тематический парк в Новограде на Марсе, где была реконструирована первая постоянная станция, основанная землянами на этой такой далекой красной планете.

Гарольд, главный посредник по контакту с Изыскателем VI, уже ожидал их в бункере. Это был высокий темнокожий гуманоид с Террана, носивший такую прическу, какая была принята на планетах в системе Вуаль: левая часть головы была совершенно лысой и блестела, словно отполированная, а с правой стороны висела длинная, до плеча, коса. Он сделал жест в сторону Нэнси и Ромэйн, и металлические имплантанты, вживленные в его пальцы вместо ногтей, тускло блеснули, отражая целое созвездие сигнальных огоньков, усеявших высокие компьютерные блоки, Как и большинство посредников, Гарольд неохотно разговаривал, словно считая, что этим он оскорбит достоинство Изыскателя и нарушит таинство контакта. Все чаще и чаще посредники перепоручали общение с другими сотрудниками Прима Мемори своим роботам, как это было сделано сегодня утром у Нэнси. Потом, уже после того, как сбитый с толку автомат передал своим программистам запись переговоров с главой станции, Нэнси испытал почти неизъяснимое наслаждение, услышав растерянный голос Гарольда, приглашавшего их с Мирой на контакт и докладывавшего о подготовленном канале межпространственной связи.

Главный администратор подумал, что Гарольд, видимо, представляет собой именно то, чем вполне могло стать человечество, если бы более ста лет назад Федерация не объявила вне закона все имплантационные «улучшения» человеческого тела. Даже вулканцы, с их совершенно отполированными мозгами, и те имели больше индивидуальности, и в них было больше жизни, чем в этих полулюдях-полумашинах, начиненных электронными микросхемами.

Нэнси рядом с ними всегда чувствовал себя как-то неуютно, и ему приходилось постоянно напоминать себе, что они наверняка испытывают то же самое рядом с ним.

Далее без слов Гарольда Нэнси и Ромэйн нашли дорогу в большую кабину межпространственного контакта, одну из двенадцати, окружавших высокий блок центрального процессора. Прежде чем покинуть их, Гарольд жестом предложил им обоим сесть на скамью недалеко от консоли с большим экраном, горевшим, сверкавшим и переливавшимся всеми красками. Эти радужные цвета, видимо, что-то значили для тех, кто умел читать их язык, и не были похожи ни на что из виденного Сэлом раньше.

– Узнаешь, чье производство? – спросил он у Ромэйн.

– Скорее всего, центавриане. Родившиеся на Центавре, аборигены, а не колонисты. – Она указала на цветные пятна, словно абстрактная картина покрывавшие черную поверхность экрана. – У меня, правда, в этом деле маловато практики, а вот опытные операторы могут читать цифровую информацию, которая содержится во всех этих перемешанных цветовых пятнах.

Если как следует освоить эту технику, то читать данные можно значительно быстрее, чем это было во времена, когда на дисплеях высвечивались колонки цифр. Думаю, это был основной способ общения с Изыскателями до того, как были придуманы имплантационные «улучшения».

Довольно трудный метод, надо заметить, и постороннему человеку его понять нелегко.

– И все-таки странно, почему в таком случае Звездный Флот не настаивает на общепринятой стандартной аппаратуре. В конце концов, они же платят за все это.

Руководство Звездного флота было одержимо почти маниакальным желанием сделать инструменты и оборудование максимально доступными для всех. Нэнси читал, что недавно Академия Звездного флота внесла требование о доступности и универсальности в список обязательных. Поэтому теперь он часто с удовольствием представлял, как попрыгает комитет по оборудованию, когда попытается выполнить это постановление в отношении существ, похожих на гальку с маленькими ресничками вместо конечностей, и выплевывавших самую сильную кислоту из всех известных.

– Не забывай, что Изыскатели доставили в свое время Федерации массу хлопот, – откликнулась Ромэйн. – Клингоны до сих пор вспоминают о них всякий раз, когда в совете поднимается вопрос об осуждении рабства.

Неофициальная точка зрения на них такова: если Изыскателям это доставляет удовольствие, то посредники могут делать все, что им захочется. И вот пожалуйста, – молодая женщина жестом указала на консоль с установками, это то, что называется «нестандартным оборудованием».

Ромэйн поискала глазами Гарольда и спросила у Сэла:

– А что, все это долго будет продолжаться?

– Надеюсь, что нет, – Нэнси улыбнулся. – Ты планируешь побывать где-нибудь еще?

– Э-э-э…да. Мне надо подняться наверх по своим личным делам.

Ромэйн улыбнулась ему в ответ той самой улыбкой, которую он так хорошо знал.

– Ух, ты! Как интригующе звучит! Я знаю его?

– Вряд ли. Его еще тут нет, он пока не прилетел.

– А, так он на «Энтерпрайзе»?! – сразу опечалившись, произнес Сэл.

В это он не мог поверить. Отец этой молодой женщины служил в штаб-квартире Звездного Флота. Она знала все истории. Все! Как же ее угораздило?

– Ну и кто там, на «Энтерпрайзе»? – Он старался, чтобы его голос звучал спокойно, а сам напряженно думал о том, что скажет в следующий раз Джеквизу, когда тот спросит, как дела у Миры.

– Там – Монтгомери Скотт, – ответила она так, словно читала вслух поэму.

Нэнси даже заморгал от удивления, – Замечательно! – наконец воскликнул он. – Восхитительно!

Теперь уже Ромэйн посмотрела удивленно на старого отцовского друга.

– Ты знаешь Скотти? – спросила она.

– Нет, я с ним никогда не встречался. – Нэнси вздохнул с облегчением.

– Но зато мне известна репутация капитана Джеймса Т. Кирка.

Ромэйн засмеялась.

– Мне то же!

Впрочем, их веселое легкое настроение исчезло через пару минут, сразу, как только в кабину тихо вернулся Гарольд, всунул свои пальцы или то, что когда-то ими было, в гнезда подключения к схемам и контурам Изыскателя, и межпространственный контакт начался.