Мама теперь обращалась с ним, как с больным, и Алексея это не на шутку раздражало. Она отказалась уезжать, вызвалась сидеть с внуком, чтобы они со Светой чувствовали себя посвободнее, или хотя бы имели возможность немного отдохнуть, пока ребёнок температурил. Правда, помощь мамы была весьма формальной, она больше тютюшкалась и ребёнка развлекала, чем всерьёз помогала, но они и этому были рады. Если бы ещё Алексей раз от разу не ловил на себе настороженные взгляды матери, словно та всерьёз опасалась, что уже в следующую минуту он забудет о благоразумии и сделает какую-нибудь глупость, например, поедет и на развод подаст, то и вовсе высказал бы искреннюю благодарность.

А так настроение в доме у всех было гнетущее, все друг за другом приглядывали и наблюдали. Алексей больше отмалчивался, пытаясь внутри себя пережить прощание с Ирой, Света с трудом переносила его молчаливость и отстранённость, а Софья Игнатьевна пыталась их отношения направлять, как ей казалось, в нужное русло. Даже отец сбежал, сославшись на нахлынувшее вдохновение, и поспешно покинул Москву, сыну позвонил уже с Крита, успокоил, что дома, заперся в мастерской и творит. Алексей его, можно сказать, что благословил, если честно, порадовавшись тому, что хотя бы об отце сейчас думать не надо. Знал, что если отец взялся за работу, то это займёт его не меньше, чем на пару недель. Андреас был запойным трудоголиком, без всяких планов и расписаний, мог бездельничать месяц, а то и два, а потом за пару недель наработать на новую выставку, и такие прецеденты бывали.

Но больше всего сейчас его волновала Света. То, что отношения зашли в тупик, было очевидно. Алексей даже поговорить с женой пытался, но она сначала отвернулась, затем поинтересовалась:

— Ты с ней поговорил?

Он задержал дыхание, потом кивнул.

— Поговорил.

— И что?

Хотелось крикнуть, выругаться, хоть что-то сделать, но Алексей себя переборол и сказал:

— Она уедет завтра. Вернётся с мужем в Лондон.

Света плечи расправила, помолчала, обдумывая, но никак свою радость, если она была, не показала, скорее уж наоборот, пожаловалась:

— Жалко, что Лондон на этой же планете.

Алексей понял это так, что жена беспокоится, не зачастит ли он в Лондон. А он, если уж говорить честно, сам думал о том, что Лондон — это не другая планета. Это лишь четыре часа на самолёте от Москвы. И гнал от себя мысль о том, что его там ждать никто не будет. Но мысль о том, что это не конец света, не окончательное прощание, позволяло держаться. Ещё бы не думать о том, что Ирка с другим, и ему совершенно безразлично, что это её муж. Он не видел её мужа, для него он нечто абстрактное, а как можно отдать своё, то, что считаешь своим и этим дорожишь, незнакомому, непонятному человеку, не заслужившего доверия?

А вот Света, судя по всему, ждала часа, когда Ира покинет страну, город и их жизнь. Она молчала и ждала, молчала и ждала. Словно, только тогда сможет вдохнуть полной грудью и зажить, как раньше, счастливо и спокойно. А муж своим отстранённым видом заставлял её чувствовать раздражение и неуверенность. Она психовала, не желала ничего обсуждать и не спускала с рук ребёнка. Алексей был уверен, что Андрюшка из-за этого ещё больше капризничает, чувствуя нервозное состояние матери. Он без конца куксился и ныл, а Света в такие моменты на Алексея смотрела с обвинением, словно и ребёнок из-за его безответственности заболел. А ещё они успели поругаться из-за увольнения няни, Лёша понять не мог, что вдруг нашло на его серьёзную и вдумчивую жену.

— Ты что же, всерьёз подумала, что я приударю за няней собственного ребёнка в своём же доме? Я, по-твоему, идиот?

— Раньше я была уверена, что нет.

— Ах вот как!

— Лёша, а ты не заметил, что она постоянно сталкивалась с тобой вечерами. В халатике!

— Что? — Он был искренне обескуражен этим заявлением.

Света руками развела и неприятно рассмеялась.

— Ну, конечно, твои мысли были заняты другой женщиной, остальных ты попросту не замечал. Знаешь, вот это отличает тебя от отца, это точно. Когда ты влюблён, периферическое зрение у тебя пропадает! Жаль, что мне так не повезло.

— Света, мы с тобой договорились, что я останусь в семье. И я понимаю, что я тебя обидел и прощения попросил, но не своди с ума нас обоих!

Они тогда не на шутку поругались, а потом снова замолчали, и это уже не было похоже на их семью и прежние отношения, и всех вокруг это волновало. Утром даже Ефремов явился, под глупым предлогом того, что заскучал по семейному уюту и теплу. А где в нём искупаться и зарядиться, если не в доме лучших друзей? Виктор явился к завтраку, с улыбкой и цветами, Свету в обе щеки расцеловал, а Алексей наблюдал за этой картиной со стороны и недобро посмеивался. А когда остался с другом наедине, поинтересовался:

— Тебя кто звал?

Виктор на его тон не обиделся, уселся во главе большого обеденного стола, на место Алексея, и обвёл уютную комнату довольным взглядом.

— Да вот решил нанести визит вежливости. Выгонишь, что ли?

— Нам как раз взрыва не хватает, а ты, Витька, лучший детонатор. Мне ли не знать?

— Да ладно. — Ефремов налил себе кофе в ожидании тарелки с яичницей, которую ему Света пообещала несколько минут назад, и на Алексея кинул серьёзный взгляд. — Мне Софья позвонила, говорит, приезжай и вправь ему мозги. — Алексей даже рассмеялся, а Виктор кивнул, подтверждая абсурдность идеи его матери, но в то же время сказал: — Я не мог ей отказать. В конце концов, она впервые решила, что я могу что-то в твоих мозгах поправить, а не ты в моих.

Лёша тоже присел, правда, на другой конец стола, там даже накрыто не было. Зато напротив Ефремова, руки на груди сложил и предложил:

— Давай, начинай.

Виктор откровенно поморщился и примирительно проговорил:

— Не буду я ничего говорить. Ты и сам всё знаешь. — Глянул исподлобья. — Она уехала.

Взгляд Алексея невольно метнулся к часам на стене.

— Может быть. Я не знаю, во сколько у неё самолёт.

— Страдаешь?

Алексей одарил его колким взглядом.

— Что за словечки? Я не барышня романтичная, — начал он в негодовании, но быстро выдохся и замолчал.

— Лёх, ну, может к лучшему? Уехала она и уехала. Зачем тебе такие проблемы?

Он губы поджал, всего на мгновение, не справился с собой, после чего сказал, точнее, сделал вид, что согласился:

— Может, и к лучшему. Каждый остался при своём.

— Вот это точно. — Виктор встрепенулся и совсем другим тоном поинтересовался: — Как Света? Выглядит не выспавшейся.

— Андрюшка ещё болеет.

— Что это на него нашло посреди жары?

Алексей не ответил, Света как раз вошла в столовую, принесла яичницу на большой тарелке и горячий кофе, даже улыбнулась Виктору. А Лёша из-за стола поднялся, вдруг осознав, что не хочет слышать поток любезностей, которыми они будут обмениваться, делая вид, что все друг другом довольны, счастливы и ничего не происходит.

— Я буду в кабинете, — сказал он и из столовой вышел. Его проводили испытывающими взглядами, и если Света, как жена, имела на это право, то Виктор, пойманный на своём любопытстве, пусть и смешанном с беспокойством, поторопился уткнуться взглядом в свою тарелку и похвалил:

— Очень вкусно, Светуль. Как здесь, меня завтраком ни в одном ресторане не кормят.

— А как же мама?

— Мама? — Виктор придвинул к себе маслёнку и принялся намазывать масло на тост. — У мамы слишком много вопросов и требований всегда, это портит мне аппетит.

Света понимающе улыбнулась.

— Спрашивает, когда женишься?

— И это тоже. Когда ты познакомишь меня с девушкой, Витя, — принялся он подражать матери, — когда ты женишься, когда у меня будет внук? — добавил в голос язвительности и продолжил: — Бери пример с Лёши.

Света улыбаться перестала, но согласно кивнула.

— Да, да. Бери пример с Лёши.

Виктор понял, что сморозил глупость, и на Свету взглянул с сожалением, после чего посоветовал:

— Да не принимай ты близко к сердцу. — Понимал, что легче ей от этих слов не станет, да и он, призывая её к спокойствию, больше лукавит, но сказать что-то нужно было, вот он и старался. Даже голос понизил, подумывал Свету за руку взять, как-никак, а больше семи лет близко общаются, но в последний момент передумал и от тоста откусил. — Уедет она сегодня, и скатертью дорога, как говорится. Лёха успокоится, — заявил он с чрезмерной уверенностью. — Что бы ты ни думала, а он не Андреас, за каждой юбкой не увивается. Ирка это… помешательство. Ну, красивая, ну, интересная, но она ведь не ты, согласись.

— С чем? Что я лучше?

— Конечно, — с готовностью кивнул он и ободряюще улыбнулся.

А вот Света оставалась серьёзной, и смотрела на него теперь задумчиво.

— Витя, а ты с ней знаком?

Он жевать перестал. Опасность почувствовал сразу, а вот как выкрутиться из щекотливой ситуации, так сразу придумать не смог, вот и дотянул до того момента, когда врать уже смысла не имело.

— С Иркой его? Ну… так, видел пару раз.

— Пару раз, значит. — Света произнесла это таким тоном, что ясно было — не поверила.

— Свет, ну я тебе клянусь, я его с самого начала ругал. — Виктор даже весьма эмоционально себя по лбу постучал. — Дебил, говорю, чего творишь-то? Такую жену, как Светка, ты то есть, ещё поищешь, а он…

— Что он?

Виктор снова сбился, а всё от неловкости. Что не говори, а не привык он с женой друга разговаривать на столь пикантные темы.

— Крышу ему снесло, — сказал он наконец. — И это именно то, что я сказал, а не какая не любовь. Им на пару голову снесло. Но теперь он дома, она у мужа под присмотром, и это правильно.

Света покивала, а вот думала уже о другом. И если бы раньше она не задала столь опасный и неприличный вопрос, тем более Виктору, который, являясь другом детства её мужа, привык покрывать его, то сейчас ей даже ответа не нужно от него было, она надеялась на эффект неожиданности.

— Витя, а что у Лёши было с Кариной Катанян? Тоже… любовь?

Ефремов вытаращил на неё глаза, потом закашлялся.

— С Ка…ринкой? — Запил своё изумление полуостывшим кофе и возмутился в полный голос: — Да ты с ума сошла! Что у него могло с ней быть? Она же дурочка!

И при этом он смотрел на неё чистым, невинным взглядом, улыбался по-идиотски, и только уши у него краснеть начали, видимо, от напряжения. Света не надеялась на совесть Ефремова, он соврёт — не дорого возьмёт, но столько неудобных вопросов в лоб сразу — не всякий выдержит. Результат на лицо, точнее, на уши.

Она головой качнула, оглушённая свалившейся на неё правдой, потом устало потёрла переносицу, а Виктор не на шутку перепугался, и всё же схватил её за руку, отвёл её от Светиного лица.

— Свет, он любит тебя. Он семью любит. Ты же знаешь, Лёшка семьянин до мозга костей, он не одиночка, как я. Ему нужна жена, ему нужен ребёнок, нужен кто-то, ради кого жить и стараться.

Она кивнула, но рассеянно. Потом поднялась, опираясь на край стола, словно ей с трудом далось это простое действие. Рассеянным взглядом обвела стол, остановила его на Викторе и сказала:

— Когда поешь, оставь всё на столе. И дверь захлопни.

— Свет…

— Мне нужно поговорить с мужем.

Ефремов выругался себе под нос, глядя вслед жене друга, и прикидывая, к каким последствиям приведёт его болтливость. Хотя, он вроде, ничего и не сказал. Почти ничего, но точно ничего преступного. Пусть Лёшка топор не точит, он ни в чём не виноват. Так он ему и скажет. Виктор сунул в рот оставшийся кусочек тоста, запил его кофе и поспешил из дома друга уехать. И дверь за собой захлопнул, как его и просили.

Света слышала, как хлопнула входная дверь. Всё это время она стояла в коридоре, у кабинета мужа, и не могла решиться войти. Но в душе такое творилось, что-то там рвалось и жгло, она путалась в мыслях и обидных словах, и ей то зло рассмеяться хотелось, а то заплакать от обиды и унижения. Потом ушёл Ефремов, а она всё ещё стояла в полумраке коридора и никак не могла решиться протянуть руку к дверной ручке. Но в итоге сделала это и вошла без стука. Алексей сразу голову поднял, посмотрел на неё. Как оказалось, он ничем не был занят, просто сидел за письменным столом и, кажется, думал, и Света была уверена, что не о ней. На стене громко тикали часы, отсчитывая минуты до того момента, как любовница мужа покинет Москву. Света почему-то была уверена, что Ира этого ещё не сделала, потому что легче не становилось. А она, кажется, всерьёз на это рассчитывала, иначе как жить?

— Ты… — начала она и тут же сбилась, показалось даже, что дар речи потеряла на мгновение. — Ты спал с Кариной Катанян? Это тоже была любовь?

Алексей выпрямился, его взгляд метнулся за спину Светы, будто он всерьёз ожидал, что за ней появится Ефремов, и он будет иметь возможность тут же отвернуть ему голову.

— Что за бред?

Она прошла в кабинет и вскинула руку, прося его замолчать.

— Только не ври мне сейчас, — попросила она. — Я и так это знала, точнее, почувствовала, как только она переступила порог моего дома, как только увидела, как она смотрела на тебя. Но появилась Ира, она свела тебя с ума, и ты говорил, что влюбился, и именно это послужило причиной. А что тогда с Кариной? Тоже любовь? Внезапно вспыхнувшая страсть?

— Света, перестань! Не было никакой страсти и никаких вспышек. Не было никакого романа! Это Витька тебе что-то наболтал?

Она зло рассмеялась.

— Ну что ты! Витя тебя не сдаст, он наврёт с три короба, но выгородит тебя перед женой. Как всегда и было, впрочем! «Лёше надо задержаться, Лёше надо в командировку, да Лёша знать не знает эту девушку!», — передала Света интонацию Ефремова. — И я верила, все эти годы верила всему, что ты говорил. А теперь я просто теряюсь в догадках. Сколько было таких Карин?!

Алексей лицо руками закрыл, и устало выдохнул.

— Чем мне поклясться?

— Да иди ты знаешь куда со своими клятвами? Тебе даже смелости не хватает признаться!

— В чём признаться? — рявкнул он неожиданно, поднимаясь из-за стола. — В том, что я тебе изменил? Да, изменил. Назвать по имена с кем? Уверяю, список будет куда короче, чем ты успела себе нафантазировать!

— Но ты, смотрю, и им гордишься!

— Не горжусь! Но, как понимаю, ты теперь в каждой встречной женщине будешь видеть мою любовницу.

— Я в этом виновата?

— Нет, — пришлось признать ему, — я виноват. Я не был хорошим мужем. Хотел, старался, но оказался сволочью. Но нам нужно как-то жить дальше, Света.

— Знаешь, я уже не уверена, что хочу с тобой жить дальше. — Она с такой злостью на него посмотрела, потом развернулась и из кабинета вышла, громко хлопнув дверью. Алексей снова сел, и от переполнявших его эмоций, голову опустил и от души стукнулся лбом о полированную столешницу. Хотелось заорать от бешенства и отчаяния. Что, чёрт подери, он натворил со своей жизнью?

Но прошло несколько минут, и он отправился искать жену. Что-то говорить, убеждать, прощения просить. Нельзя было просто отсидеться в кабинете и позволить Свете снова сделать определённые выводы. На душе было муторно, но он знал, что жене куда хуже, чем ему. С каждым днём он превращался для неё во всё большего предателя и вруна. И сейчас поступал с ней так, как когда-то клялся не поступать, и от чего обещал уберечь.

Жену нашёл в спальне. Она сидела на постели и смотрела в окно, кажется, плакала, судя по тому, как торопливо подняла руку к своему лицу, услышав его шаги за спиной. Алексей не стал обходить постель, заставлять Свету смотреть на него, вместо этого присел рядом и тоже в окно посмотрел. Помолчали, Алексей хотел обнять жену за плечи, но потом испугался, что это получится не слишком душевно, и этим он Свету может только больше обидеть.

— Я готов ответить на все твои вопросы.

— Я тебе уже задала вопрос.

— Про Карину? — Света помедлила, но затем кивнула. Она всё-таки хотела знать. Алексей вздохнул, не скрываясь. — Я отвечу. Да, я спал с ней, — признался он, и сам поморщился, почувствовав, как Света напряглась рядом с ним. — Один раз. И это была стопроцентная ошибка, я был не трезв, мы отмечали завершение проекта, и, если честно, я почти ничего не помню. Виноват, да, напился.

Света нервно облизала губы. Легче ей от этого признания совсем не стало, но хотелось и другой правды.

— Ещё кто-то? — выдавила она из себя.

Алексей решительно покачал головой.

— Нет, я клянусь. — И тут же невесело усмехнулся. — Хотя, моим клятвам ты уже не веришь.

— А Ира?

— Ира, — повторил он, будто эхо. — Ира — это другое.

Света посмотрела на него, оценила устремлённый за окно задумчивый взгляд, и осторожно отодвинулась. И ждала продолжения, но прежде Алексей неуютно повёл плечами, потом подбородок потёр. Понял, что он колючий, и вспомнил, что не брился сегодня.

— Это было лето перед нашей свадьбой. — Света удивлённо посмотрела, а Алексей заставил себя продолжить, понимая, что этим разговором, скорее всего, ставит точку в отношениях с женой. Ведь по сути, это ещё одна измена, с хорошим сроком давности. — Она работала вожатой в летнем лагере, и это поначалу не было даже романом. Она была очень молоденькой, студенткой, но в итоге… Всё зашло дальше, чем я рассчитывал.

— Для кого, для неё или для тебя?

— Для нас обоих. Но я обманул её. Я не рассказал ей о тебе, о свадьбе, и когда пришло время уезжать, мы расстались не очень красиво. Я, по сути, её бросил. Понимал, насколько она не готова была к таким новостям, понимал, что делаю ей больно, но выбора на тот момент не было.

— Выбора? — Света невольно усмехнулась. — Как я понимаю, выбор — это я?

— Я знал, что ты неправильно поймёшь.

— А как я должна понять? Ты мне сейчас говоришь, что за все годы нашего брака я должна быть благодарна тебе, что ты сделал выбор в мою пользу?

— Нет! Я говорю о том, что я не делал выбор, я знал, что ты меня ждёшь, и я должен был вернуться к тебе. Свет, я любил тебя, мы собирались пожениться, а то лето, оно просто выбило меня из колеи ненадолго. Но мы с Ирой на тот момент ничего не знали друг о друге, и я был виноват перед ней в том, что сбил её с толка, позволил ей влюбиться, а потом так гнусно поступил. И это очень долго не давало мне покоя. Да, я ничего ей не обещал, но она была в том возрасте, когда обещаний и не нужно, а я этого не учёл. Я был старше, у меня были определённые планы на будущее, с ней никак не связанные…

— Но тебе стало скучно и одиноко одному в курортном городке, — закончила за него Света с достаточной долей иронии. И даже с постели поднялась, отошла, чтобы быть от него, как можно дальше.

Алексей покаянно кивнул.

— Да, наверное, так и было. И менять что-либо я не собирался.

— Но влюбился в неё, — с горечью произнесла Света, глядя на мужа с тоской. — И пронёс эту любовь через пять лет нашего брака.

Он головой покачал, отказываясь.

— Это неправда, не приписывай мне столь глобальной лжи. Я не любил её все эти годы. Был влюблён тогда, и долго себя ругал за то, что обидел девочку. — Поморщился. — Признаю, что помнил о ней, но у нас была своя жизнь, Света. Наша семья, Андрюшка родился, неужели ты думаешь, что я мог все эти годы любить другую женщину? Мы были счастливы с тобой, разве нет?

— Были, — проговорила она в сторону, — пока ты всё не испортил.

— Да. — Смысл отрицать?

Света слёзы вытерла, сглотнула с трудом, затем снова к мужу повернулась и спросила:

— И что, когда же возникло это великое чувство? На фоне огромного чувства вины.

Алексей хмыкнул.

— Самое поразительное, что ты угадала. Именно на чувстве вины. Я встретил её в Лондоне, на выставке отца, и… я не знаю почему, но мне захотелось ей объяснить. Что она не была виновата, что я… мудак стопроцентный, изначально её обманул. Хотелось что-то доказать, то ли себе, то ли ей. А в итоге…

— А в итоге ты вышвырнул в помойку семь лет наших отношений. Из-за неё.

— Это сложно.

— Да ни черта это не сложно! Ты снова сделал выбор!

— И я снова выбрал тебя, — упрямо выдвинув подбородок, проговорил он.

— И благодарности ждёшь?

— Нет.

— Лёша, ты любишь меня?

— Конечно.

— Конечно? — От его тона она рассмеялась, но это был смех на грани слёз. — Ты в глаза мне не смотришь уже не одну неделю, бегаешь от меня, мечтаешь о другой женщине, и говоришь, что любишь меня? Ты даже сейчас рассказываешь мне всё это и постоянно на часы косишься, думаешь, улетела она или нет!

Он вздохнул, слов не было. А Света вдруг застонала в голос, и он испугался. Вскинул на неё глаза, а жена отвернулась и прижалась лбом к стене. Алексей хотел подняться и подойти к ней, но она жестом остановила его.

— Не подходи ко мне, я не хочу.

— Свет.

— Что? Ты опять будешь говорить мне, что выбрал меня? Ты не меня выбрал, а сына. Скажи, что это не так. А думать будешь о ней, и я ничего не смогу с этим сделать. И ты предлагаешь мне жить в этом кошмаре день за днём? — Она повернулась к нему, и взглянула с улыбкой на губах, но в то же время с мукой во взгляде. — Сколько лететь до Лондона? Думаю, ты уже в минутах это просчитал.

Алексей поднялся и нервным движением откинул в сторону подушку. Света же кивнула, наблюдая за ним.

— Вот-вот.

— Больше всего я не хотел обидеть тебя. Не хотел, чтобы ты знала об этом. Но потом… Ирка приехала в Москву, и, если честно, нам не хватило сил разойтись в разные стороны.

— А мне ты желаешь сил, чтобы со всем этим смириться, я правильно понимаю?

Он лишь рукой махнул, не зная, что сказать. Света же думала минуту, затем сказала, прежде нервно кашлянув:

— Я не смогу. Лёша, честно, я не смогу. И ты правильно сказал, я теперь в каждой женщине рядом с тобой вижу опасность. И буду изводить себя мыслями о том, что ты думаешь не обо мне. Я слишком хорошо тебя знаю: если ты что-то решил для себя, тебя ни что не остановит. Когда-то ты так решил жениться на мне, а сейчас решил, что любишь её. Ты никому из нас жить спокойно не дашь. Пройдёт неделя, и ты поедешь за ней в Лондон, и ни я тебя не остановлю, ни её муж. Я не хочу во всём этом участвовать. Не дам мучить ни себя, ни сына. Хочешь уйти, уходи.

Алексей по комнате расхаживал, его распирало от жажды действия и в то же время осторожности. На жену посматривал, понимал, насколько ей тяжело, и не знал, как может уйти и её оставить. А мозг уже работал: сколько до Иркиного дома, сколько до аэропорта, что он скажет ей, когда увидит. И он знал, что Света права: пройдёт несколько дней, и он поедет в Лондон. Не представляя, что его там ждёт, но он поедет, потому что совершенно не умеет делиться тем, что любит.

Света с мукой наблюдала за его метаниями.

— Поезжай. Если ты сейчас останешься, мы лишь разругаемся окончательно. Потому что… я, правда, не прощу.

Он отступал, буквально пятился к выходу из комнаты, боясь взгляд от жены отвести. Будто ждал, что она передумает, что ей станет плохо, что ей понадобится его помощь. И он тут же бросится ей навстречу. Но Света стояла с прямой спиной, и взгляд, направленный на него, был полон боли и в то же время непримиримости. Она не прощала его, и имела на это право. А он из спальни, уже её спальни, вышел, порог переступил, и ощутил себя в свободном полёте. Словно из самолёта вниз шагнул, и его закружило в невероятном вихре, подхватило сильным порывом ветра, заложило уши и сдавило грудь. Нужно успеть и дёрнуть за кольцо, чтобы раскрыть парашют. Опоздает, разобьётся к чертям.

До дома Ириных родителей добрался за час. Ему казалось, что время несётся с невероятной скоростью. Он еле двигался, а время неслось вперёд, и он непременно всюду опоздает. Кстати, так и вышло. Он приехал, вбежал по лестнице на пятый этаж, признаться, запыхался немного, и когда на кнопку дверного звонка нажал, пытался отдышаться. В тот момент уже не думалось, кто ему дверь откроет — муж, брат, отец, хотелось лишь знать: где Ира.

— Где? — спросил он её брата, высокого спортивного парня, которого помнил по встрече в торговом центре. Рукой в дверной косяк упёрся, боясь, что тот дверь захлопнет, так ничего и не сказав, и смотрел с настойчивостью, достойной маньяка.

Гоша с ноги на ногу переступил, жевал что-то, но незваного гостя разглядывал с неподдельным любопытством. Уже понял, кто перед ним, и усмехался, оценив переполошённый вид и сбившееся дыхание. Видимо, на пятый этаж мужик вбежал со спринтерской скоростью.

— Опоздал, — порадовал его Игорь. — С полчаса, как уехали.

Алексей в сердцах выругался и руку убрал. Даже отвернулся, но дверь Гоша не закрывал, продолжал наблюдать.

— А во сколько самолёт?

— В три.

Лёша на часы посмотрел.

— Должен успеть.

— Если пробок нет, — деловито подсказал Игорь.

Алексей глянул на него с интересом, немного удивившись хоть не явной, но поддержке.

— Успею, — сказал он, но обращался, скорее, сам к себе.

— Ну-ну. — Гоша даже босиком в подъезд вышел, чтобы перегнуться через перила верхнего этажа и посмотреть, как рослый, взъерошенный мужик бежит вниз по ступенькам, производя при этом столько шума, что стены, кажется, пару раз вздрогнули. Ещё подумал позвонить Ире, предупредить, но затем решил, что судьба без него разберётся, чему быть, а чего не миновать. Вернулся в квартиру и закрыл дверь, дивясь про себя бурной личной жизни сестры. А с виду всегда такой тихоней кажется.

По дороге в аэропорт Алексей понял, какую ошибку он допустил. Забыл дома мобильный телефон. Всего изругал себя, останавливаясь на светофорах и перекрёстках, принимался барабанить пальцами по рулю, подгоняя впереди идущие машины и светофоры, чтобы не задерживали его надолго. Даже на секунду дольше необходимого. А в аэропорту сутолока, толпа пассажиров, миллион машин на стоянке, грузчики с тележками, попадающиеся встреч, и он мечущийся по залам, в попытке разглядеть среди пассажиров Иру. В конце концов, заставил себя остановиться и подумать. Времени до посадки ещё оставалось достаточно, так что нечего пороть горячку, и спокойно выяснить, где пассажирка с лондонского рейса с такой-то фамилией и таким-то именем.

— Вы можете мне сказать, прошла она регистрацию или нет? — добивался он от девушки за стойкой.

— Извините, мы не можем дать такую информацию.

— Девушка, вы не понимаете. Я знаю, что она летит этим рейсом. Я знаю, понимаете? Никаких секретов вы не выдаёте. Просто скажите, она уже там, или мне ждать её здесь?

Девушка, вполне миловидная, с гладкой причёской, в форменной блузке и с бейджиком с именем Анна на груди, посмотрела на него устало.

— Извините, я не могу.

Алексей не сдержался и ударил кулаком по стойке, что вызвало неудовольствие персонала и настороженность других пассажиров.

— А если я куплю билет, я ведь смогу пройти регистрацию?

Девушка кивнула.

— Конечно.

— Отлично. — Алексей полез в карман за бумажником, но девушка Аня негромко заметила:

— Но тогда вы потом не сможете выйти. Вдруг её там нет?

Он сжал бумажник в руке, а на мир взглянул с тоской. Затем предложил:

— Вы можете объявить по громкой связи?

— Вам нужно пройти к стойке информации. Это там. — Она указала нужное направление, а Алексей торопливо кивнул.

— Я знаю, спасибо.

На него все вокруг смотрели странно, как на сумасшедшего. Наверное, он и выглядел сумасшедшим, с бегающим взглядом и руками, что сами по себе в кулаки сжимались. Огляделся, вспомнил, в какую сторону ему идти, и вот тогда Иру и увидел. Она появилась в зале вместе с родителями и мужем, ещё с чемоданами, они остановились в сторонке, разговаривали, точнее, остальные разговаривали, а Ира стояла чуть поодаль, в шаге от них, но будто в километре. Казалось, что совсем не слушала родителей, опиралась на ручку своего чемодана весёлой расцветки, и скользила взглядом по лицам людей вокруг. И уж точно счастливой не выглядела. Муж, а Алексей понял так, что это её муж, молодой мужчина среднего роста, с приятной улыбкой, в какой-то момент обернулся к ней, протянул руку и к себе её притянул, видимо, пытался втянуть Иру в разговор. Она даже заулыбалась то ли ему, то ли родителям, но взгляд всё также скользил по залу, а потом остановился на Лёше, и он видел, как вытянулось её лицо, что улыбка с её губ стёрлась, она замерла, не в силах поверить, потом даже головой качнула. Смотрела на него с недоверием, а он направился к ним, и чем ближе подходил, тем отчётливее видел страх в её глазах. Сглотнула, снова вцепилась в чемодан, а Алексей даже услышал слова её мужа, когда он приглашал её родителей в Лондон, практически настаивал на том, чтобы они приехали к ним в ближайшее время. Захотелось мрачно усмехнуться, сказать что-то назло сопернику, но вместо этого он просто подошёл и забрал у Иры чемодан. Родителям её, от неожиданности посторонившихся, глянул, коротко кивнул, а Иру за руку взял.

— Пойдём.

— Лёша, — это было больше на шёпот похоже, без сомнения потрясённый, но за руку она его взяла и пошла за ним. Потом опомнилась, обернулась, кинула взгляд на мужа, на ошарашенных родителей, но тут же обо всём позабыла, ускорила шаг, чтобы за Лёшкой успеть.

— Я тут уже пол аэропорта на уши поставил, пока тебя искал, — проворчал он, но это ворчание было от невиданного раннее облегчения. Держал Иру за руку, крепко, а чувствовал себя по меньшей степени Олимпийским чемпионом. — Арестуют ещё.

— Лёша.

Он чуть сбавил шаг, притянул Иру ближе к себе, и она вцепилась в его рубашку, прижалась к его боку, два судорожных вдоха, и вот уже лицом ему в плечо уткнулась и заревела. Лёша прижался губами к её волосам, щекой потёрся и на мгновение закрыл глаза. Потом остановился, когда тащить повисшую на его плече Иру и её тяжеленный чемодан, стало невозможно. Обнял её двумя руками, ждал, пока она успокоится. Потом сказал:

— Поехали домой.

— Домой? — Зарёванное лицо подняла, посмотрела на него, и Лёша принялся стирать с её щеки след от потёкшей туши. Кивнул, подтверждая её свои слова.

— Домой, Ириска. Никакого Лондона. — Наклонился и прижался лбом к её лбу. — Ну его к чёрту. Туманы, сырость… Я тебе Грецию покажу.

Ира так и стояла, вцепившись в него. Слушала, пытаясь осознать, дышала, будто через силу, и хмурилась.

— Ты решил?

Он осторожно убрал волосы с её лица, глядя ей в глаза.

— У меня нет выбора. Я просто не могу тебя отпустить. — Он чуть навалился на неё, лбу стало больно, Ира отступила и лоб потёрла. Наконец, улыбнулась. Хотя, со стороны это мало было похоже на улыбку, лёгкое подобие, тень, но за спиной в этот момент будто крылья расправились. А Лёшка ещё и поторопил: — Поехали, поехали домой. Там поговорим.

Она кивнула, взяла его за руку и заторопилась, подстраиваясь под его шаг. Всё ещё не веря…

— Лёша. — Ира остановилась и дёрнула его за руку. Он обернулся и взглянул непонимающе. Ира же указала на свой чемодан шагах в двадцати от них.

Лёшу сейчас одолевали куда более важные мысли, чем чемодан и её платья. И он засомневался, всего на мгновение, они ведь почти дошли до дверей, и вернуться казалось невозможным. Сделать хотя бы несколько шагов назад…

— Лёша! — из её голоса исчезли слёзы и потрясение, она глядела на него в возмущении, и он бегом кинулся за чемоданом. Тот был тяжёлым и неповоротливым. И Алексея потрясло одно предположение того, сколько в нём платьев. Он даже усмехнулся, когда к Ире вернулся, а она ещё красноречивее свела брови на переносице. — Ты с ума сошёл. Там целое приданное, — проговорила она негромко, осознав, что они внимание привлекают своим странным видом и метаниями с огромной поклажей.

— Не сомневаюсь. Судя по весу.

— Там только половина, — порадовала она его. — Остальное у родителей.

Лёша хохотнул, пропустил её вперёд в дверях.

— И в этом я не сомневаюсь.

Ира обернулась на ходу, вгляделась в его лицо. И снова позвала, не уставая называть его имя:

— Лёша.

— Что, Ириска?

— Что мы делаем?

— Я тебя краду. — Они остановились на стоянке, в шаге друг от друга, и, наверное, только в тот момент Ира до конца осознала, что произошло. Сощурилась на солнце, вглядывалась в его небритое лицо, взъерошенные волосы, затем подошла и обняла. Алексей ручку чемодана отпустил, руками её обхватил и выдохнул, почувствовав успокоение после гонки по столичным дорогам и поискам в аэропорту. — Я уже тебя украл, и больше не отпущу.