У Николая Ивановича Павлова была одна привычка, не вредная и не плохая, но неизменно заставляющая людей вокруг чувствовать себя неуютно. Когда он забывался, задумывался, то останавливал на них свой внимательный взгляд, пытаясь смириться с недовольством, разочарованием или найти решение какой-то проблемы. А если ты являлся источником этой проблемы, становилось совсем уж не по себе, а его взгляд всё не отпускал, заставлял нервничать и ёрзать, а угрызения совести усиливались. И хотя Ира знала, что отец не винит её в происходящем, он переживает за неё, но его взгляд не отпускал, и напряжение из его глаз никак не уходило. Ира уже неделю каждое утро встречала под этим его знаменитым взглядом. Завтракала, ощущая его, говорила с матерью, ощущая его, обсуждала какие-то новости и знакомых, с которыми встретилась после долгих месяцев разлуки. Даже планы на будущее строила, осторожно и обдумывая каждое слово, а отец всё смотрел и думал о чём-то. И Ира была уверена, что выводы, к которым он придёт, ей не понравятся.

Уже прошла неделя, как она приехала в Москву. С Мишей за это время ни разу не говорила, в Лондон не звонила, даже Сьюзи, но понимала, что она лишь тянет время и притворяется, не желая в открытую обсуждать отношения с мужем. И планы начала строить именно для того, чтобы отвлечься. Огляделась, перевела дыхание, обзвонила друзей и подруг, с которыми давно не виделась, и позволила — пока лишь позволила себе — допустить мысль о том, чтобы остаться. В конце концов, здесь её дом, семья, а строить свою отдельную, самостоятельную жизнь на чужбине — как-то страшно, не смотря на то, что прожила там не один год, и есть плацдарм, есть любимое дело, но всё равно, возможное одиночество пугало.

— Ириш, хочешь ещё блинчик?

Ира голову вскинула, оторвавшись от своих мыслей и в первое мгновение недоумённо взглянув на мать. Затем заставила себя улыбнуться и покачала головой.

— Нет, мам, спасибо.

— А я хочу. — Гоша поднял свою пустую тарелку, потянувшись за добавкой. Отхлебнул кофе и кинул на сестру любопытный взгляд. — Чем займёшься?

Та плечами пожала.

— Ещё не решила. А у тебя предложение есть?

Он подбородок почесал, а Наталья Викторовна к сыну подошла, и руки ему на плечи положила.

— Походи с ним по магазинам, — попросила она дочь. — Со мной он ходить не хочет, а его подружки мне доверия не внушают.

— Начинается, — чуть слышно проворчал Гоша, поливая блин сметаной. — Родители вечно недовольны моей личной жизнью.

Николай Иванович головой качнул.

— Не личной жизнью, а твоими свиристелками.

— Так это одно и то же.

Ира улыбнулась, заметив, как мать тюкнула Гошку по затылку после этих слов. А затем продолжила, снова к ней обратившись:

— Он весь поизносился. Шорты, футболка, шорты, футболка, осенью в джинсы вытертые врежется. А ему надо что-то посолиднее, на практику надо устраиваться. А кто его в таком виде на работу возьмёт?

— Возьмут, мама, возьмут, — с ноткой превосходства сказал Игорь, явно веря в свои таланты, куда больше родителей. — Им не костюм нужен, а башковитость моя.

— Шибко ты башковитый, — насмешливо проговорил Николай Иванович, поднимаясь из-за стола. — Сессию чуть не завалил.

— Я занят был! — возмутился Гоша, тоже вскочив. — И ваши костюмы мне не нужны.

Ира глянула на брата снизу вверх, окинула того оценивающим взглядом и усмехнулась.

— Гошка, ты ещё такой глупый. Когда ты посмотришь на себя в костюме от Армани, у тебя мировоззрение изменится.

Игорь руки в бока упёр, и ухмыльнулся Ире прямо в лицо.

— Ты готова потратить кучу бабок на любимого брата?

Она кивнула, ничуть не смущённая предложение, правда, тут же заметила:

— В счёт твоего будущего дня рождения.

Николай Иванович же заинтересовался.

— Кучу — это сколько?

Ира отодвинула от себя чашку, а взгляда отца избегала.

— Какая бы это не была куча, папа, она не должна покачнуть мой бюджет. Не волнуйся, у меня всё под контролем.

— Скряга, — фыркнул Гошка, а Ира показала ему язык и с кухни ушла. Правда, её догнал отец, Ира почувствовала его руку на своём плече и обернулась, не ожидая, если честно, ничего хорошего от того, что предстояло услышать.

— Как у тебя дела?

Хороший вопрос от человека, с которым она только что за столом сидела и даже свой сон во всеуслышание рассказала. Отец вошёл следом за ней в комнату, огляделся, и Ира окинула взглядом свою спальню вместе с ним. Если ещё несколько дней назад её вещей в доме родителей было раз-два и обчёлся, то теперь сомнений не было — она вернулась. Помимо того, что привезла из Лондона, прибавились новые, купленные в последние пару дней, когда Ира почувствовала настоятельную потребность отвлечься на что-то помимо встреч с друзьями. Вчера немного увлеклась, и теперь стояла и смотрела на два фирменных пакета, необдуманно оставленные на самом виду. Лишь бы отец не поинтересовался, что в них.

Он не поинтересовался. Он взгляд от пакетов оторвал и на Иру его перевёл, ожидая ответа.

Ира сделала пару шагов в сторону и присела на край письменного стола.

— Всё хорошо, папа. Насколько это возможно в моей ситуации.

— Что вы решили?

— Мы решили разъехаться. Пока всё.

— И долго это «пока» длиться будет?

Она сложила руки на груди.

— Прошла всего неделя, папа. Дай опомниться.

— Миша тоже не опомнился, раз не звонит?

Ира усмехнулась.

— А ты считаешь, что он должен звонить без конца и умолять меня одуматься?

— Знаешь, мне это приходило в голову. Если любит, если дорожит.

— Значит, не любит и не дорожит, — не сдержалась Ира.

— Давай я поговорю с ним, — неожиданно предложил отец, и Ира удивилась этому предложению. Потом испугалась, представив эту беседу.

— Не надо.

— Поговорю, как мужик с мужиком.

— Папа, не надо. К тому же, что ты ему скажешь? Что я не права, или он должен проявить терпение?

Николай Иванович выразительно поджал губы, сунул руки в карманы домашних брюк и прошёлся по комнате, снова обдумывая, что ей сказать. А Ире очень не хотелось, чтобы он об этом думал. Хотелось, чтобы отец просто принял всё, как есть и перестал докапываться до истины. Кому как не ей знать, что истину он не примет и не оценит?

— Он ничего не делал, — сказала она негромко. — Он меня не обижал, не бил и не изменял. Я сама ушла.

— Так не бывает, Ира.

— Бывает. Если не любишь мужа, то бывает, пап.

— А ты не любишь? — Он глянул на неё искоса, а Ира не выдержала и взмолилась:

— Папа, пожалуйста. Ну не тяни ты из меня душу. Думаешь, я сама себе этого не говорила? Не убеждала, не ругала себя?

— И что, разводиться будешь?

Она смотрела в пол.

— Наверное.

Николай Иванович недовольно хмыкнул, а после и руками развёл.

— Наверное!

Дверь комнаты открылась, и Ира увидела мать. Та пару секунд молчала, приглядываясь к мужу и дочери, после чего возмутилась:

— Коля, оставь её в покое.

— Наташ, я просто пытаюсь поговорить.

— Поговоришь, когда ей будет, что сказать. Пойдём. — Она мужа за руку из Ириной комнаты вытянула, наверняка зная, что дочь вздохнула с облегчением.

Ира на самом деле вздохнула, и на самом деле с облегчением, но постаралась сделать это не в открытую, даже после того, как дверь её комнаты за родителями закрылась. Подошла к туалетному столику, присела перед зеркалом и на себя посмотрела. Провела ладонью по щеке, заправила волосы за ухо, а в следующую секунду крепко зажмурилась и швырнула блеск для губ обратно на столик. У неё смелости не хватает позвонить мужу, чтобы поставить окончательную точку, и, кажется, она ещё долго её не наберётся. И опять же она в этом виновата, никто иной.

— Я уже знаю, что тебе нужно, — говорила она брату, когда они рука об руку шли через стоянку большого торгового центра. Точнее, она даже тараторила и со стороны наверняка казалась довольной и воодушевлённой, а вот Гошка едва заметно морщился и её ажиотажа в преддверии покупок не разделял. С явным нежеланием двигал ногами, засунув руки в глубокие карманы любимых шорт, а на болтовню сестры реагировал хмурыми взглядами. Ира даже не выдержала в какой-то момент и стукнула его по руке. — Перестань губы дуть, Гош. Можно подумать, я тебя на гильотину веду. Оденем тебя, как человека, притом за мои деньги, а ты ещё и недоволен.

— Чёрный не хочу, — вместо благодарности предупредил любящий брат. — И никаких галстуков.

— С ума сошёл совсем? Как без галстука? Ты же не жениться после выпускного собрался — без галстука. И, вообще, не спорь со мной, я лучше знаю. И я тебе обещаю: тебе понравится. — По плечу его похлопала. — Красавец будешь.

— Да я и так не плох.

Ира ткнула его кулаком в бок.

— Поросёнок высокомерный.

Следующий час убедил Иру в том, что брат совершенно не представляет, что такое стиль, и с этим нужно было что-то делать. Она не на шутку увлеклась, расписывая Гошке реакцию его будущего начальства, перспективы и, вообще, насколько важно соответствовать и правильно одеваться. Взгляд брата становился все более красноречивым, а усмешка ехидной, но спорить он перестал, и глядя на себя в зеркало, заметно приосанился и даже непослушные вихры попытался пригладить, что теперь уже у Иры вызвало обоснованную усмешку. Конечно, понимая, во сколько примерно ей обойдется пополнение Гошкиного гардероба, мысленно замирала, но глядя на него, на самом деле симпатичного, обаятельного, высокого парня, в стильном костюме, готова была пойти на жертвы. Украдкой кидала взгляды на молоденьких продавщиц, которые кружили вокруг них, кто с рубашками, кто с галстуками, и, видя женскую реакцию, радовалась производимому эффекту. Чем черт не шутит, может она именно в этот момент инвестирует в будущее своей семьи? Вот станет Игорь банкиром, и все ее траты окупятся с лихвой.

— Что вы решили по поводу Армани?

Ира притворно наморщила нос, сделав вид, что всерьез призадумалась, окинула брата еще одним долгим взглядом, стараясь спрятать улыбку от того, как явно он ощупывает взглядом свое отражение в зеркале в том самом костюме от Джорджио Армани, и, по всей видимости, сам себе чертовски нравится.

— Нет, Армани не наш вариант, — сказала она в конце концов, и Игорь взглянул на нее, как на сумасшедшую.

— Ты чего? Смотри, как круто.

— Вижу. Но все-таки Диор и тот серый пиджак от Ральфа Лорена. В тёмном от Диор он просто сногсшибательный эффект производит, — сказала она, обращаясь к девушкам рядом.

Продавщицы, как по приказу, уставились на Гошу, воскрешая в памяти его образ в предыдущем чернильно-синем костюме. Игорь выпятил грудь колесом и замер так, не мешая девушкам его лицезреть. Ира исподтишка кулак ему показала, зная, что он наслаждается женским вниманием. А Гошка снова к зеркалу повернулся, руки в карманы узких брюк сунул и с таинственной усмешкой произнес:

— Бонд. Джеймс Бонд.

— Точно, твои шорты тут никак не катят.

— Галстуки посмотрите?

— Да, конечно.

— Может, не надо? — попробовал Гоша воспротивиться, но уже через секунду ему через плечо перебросили сразу три, и Ира по очереди приложила их к его груди.

— Это «Tino Cosma», а вот это Тьерри Мюглер, последняя коллекция.

Гоша хмыкнул.

— У удавок тоже коллекции есть?

Ира стукнула его по плечу.

— Помолчи, не позорь меня.

Спустя еще пятнадцать минут перевела дыхание, остановилась в паре шагов от брата и, наконец, довольно улыбнулась. Костюм от Диор, рубашка от Ральфа Лорена, с тем самым фиолетовым лейблом (хорошенькая продавщица еще ответственно продемонстрировала его Игорю, но тот только брови сдвинул, не понимая, чего от него хотят, неуч), яркий галстук от Тьерри Мюглера, жаккардовый, белый, в широкую бордовую полоску, и наконец-то итальянская обувь, а не кеды.

Беззаботный юноша, за полтора часа превратившийся в видного молодого человека, несомненно с большим будущим. То, чего Ира и хотела для своего брата. Подошла, положила руку ему на плечо, и на цыпочках приподнялась, стараясь дотянуться губами до его щеки.

— Красавец мужчина, — похвалила она его, а Игорь привычно усмехнулся. Она его поцеловала, стерла со щеки след от помады, а когда отступила и обернулась, взгляд сам собой наткнулся на мужчину за стеклом витрины. Он стоял в расслабленной позе, сунув одну руку в карман брюк, и их разглядывал. С легким оттенком любопытства на лице, и не выглядел удивленным встречей или обеспокоенным, он просто смотрел и отстраненно улыбался. Ира даже не сразу поняла, что улыбка не ей предназначена. Только потом, оторвав взгляд от его лица, заметила женщину рядом с ним и коляску.

Резко отвернулась. Попыталась сглотнуть.

Лешка. С женой и ребенком. Всего в двадцати метрах от нее, за стеклом.

Игорь щелкнул у нее перед носом пальцами, и Ира очнулась, правда, сердце вскачь неслось, но попыталась с собой справиться.

— Что?

— Плати. Люди ждут.

На неверных ногах направилась к кассе, подала свою карту, даже не удосужившись заглянуть в чек. Девушка за кассой улыбалась совершенно счастливо, а Ира взяла и обернулась. Надеялась, что ей привиделось? Размечталась. Алексей по-прежнему стоял там и смотрел. Его жена наклонилась к ребенку в коляске, что-то там делала, а он пялился на другую женщину, видимо, не беспокоясь, что его интерес будет замечен, а может ему попросту наплевать на это. Они встретились глазами, и Иру кинуло в жар. Вот что он уставился?

Гошка, одетый с иголочки, взял пакеты с обновками и спокойно пошел к выходу, а Ира медлила, секунду, две, затем переступила порог, покидая магазин, и тут же услышала голос Лешкиной жены — спокойный, деловитый:

— Леша, давай еще купим Андрюше новый столик в детскую. Этот он окончательно заляпал. Я видела на первом этаже подходящий.

Внутри все затряслось, Ира хотела отвернуться, испугавшись встретиться с этой женщиной глазами, даже внешностью ее в тот момент не заинтересовавшись, куда больше хотелось убежать подальше. Увернулась от прямого взгляда Алексея, глаза опустила и невольно посмотрела на мальчика в коляске. Замечательный такой карапуз, смуглый, как папа, он, кажется, дремал, но увидев незнакомую тетю, глазки распахнул, и краем сознания Ира отметила, что глаза у него не Лешкины, — слишком светлые. Она же задохнулась в очередной раз, поспешила отвернуться и бегом догнала Игоря, который ждал ее у лестницы и даже руку ей протягивал. За его руку она и уцепилась, как за последнюю соломинку. Но Лешкин голос все-таки услышала.

— Купим, Свет. Только давай в темпе, у меня встреча через час.

Кажется, Вагенас даже не дрогнул от их нежданной встречи.

Света уже минут двадцать выбирала детский столик. Хоть и заверяла его по пути в магазин, пока они на лифте на первый этаж спускались, что уже выбрала, что они его купят и уйдут, но теперь ходила по залу и выглядела чрезвычайно заинтересованной. Алексей телефон из кармана достал, посмотрел время, и решил дать жене еще пять минут. Еще пять минут и его терпение кончится. Заглянул в коляску, Андрей спал, сжав в ладошке новую машинку. Вот как тут не улыбнешься? Улыбнулся, и именно благодаря этой улыбке, Света и получила еще пять минут.

Алексей присел на подлокотник низкого кресла, локоть на ручке коляски пристроил, а посмотрел за стекло витрины. Мимо магазина детских вещей проходили люди, но Иру он больше не видел. Как такое могло получиться, что они встретились сначала в Лондоне, а теперь в Москве, в огромном торговом центре? В столичной суете захочешь кого-то встретить, и то не всегда получается, а тут случайность за случайностью? Или таких случайностей не бывает? Это, наверное, расплата за измену, встретиться в следующий раз, когда он с женой, а она с мужем. И вроде ничего, счастливой и спокойной выглядит. Правда, муж моложе, чем он предполагал, но видный такой парень. Недаром она от него глаз оторвать не могла, пока его за стеклом не заметила. Враз в лице переменилась. Но может это и неплохо, может, так и надо? И сейчас встретились, почувствовали вину и неловкость, в разные стороны разбежались, как чужие, и на этом остановиться надо. Поставить окончательную точку, раз и навсегда, чего Ира и хотела. Это он, помнится, поутру начал проблемы придумывать — приеду, позвоню, а когда в Москву вернулся, дверь своего дома открыл, жену поцеловал — захотел он звонить? Сразу пришло понимание того, от какой проблемы Ира своей решительностью их обоих уберегла. Да, ночь была — просто ах, до сих пор вспоминает, но у каждого своя жизнь, и влезать в чужую неправильно. У нее все хорошо.

Опять все хорошо. Талантливая девочка, его Ириска. Умеет отгораживаться от проблем.

Мало ему своих проблем, он еще и о ней думает без конца, вспоминает, даже то, какая она на вкус. Какая была и какой стала. Аромат духов, кружево комбинации, завитки шелковых волос на его лице, и как целовала — жадно и самозабвенно. Он уже, признаться, и не помнил, когда целовал кого-то с таким желанием и страстью. Поцелуи — это что-то юношеское, одурманивающее, а сейчас, в его возрасте, уже не более, чем прелюдия, обязательный штрих, и только, но ее он целовал с упоением. И было этого всего месяц назад. А как будто год прошел. За этот месяц столько всего случилось: и развод отца, и его скандал с матерью, когда он приехал в Москву, а она встретила его во всеоружии, с порога заявив, что будь она на месте его жены, то не постеснялась бы и сдала старого распутника журналистам, со всеми грязными подробностями. Скандал разгорелся молниеносно, и хотя Алексей в битве не участвовал, но как примерный сын стойко продержался до конца действа, а после даже принес матери стакан воды. Она страдала, плакала, и винила во всех несчастьях отца, который к тому моменту уже спокойно попивал коньяк и слушал оперу в своем кабинете. Это еще одна странная, на взгляд Алексея, сторона их отношений: не смотря на развод тридцатилетней давности, отец всегда, приезжая, останавливался в квартире бывшей жены, а та даже комнату ему выделила под кабинет. Слишком много странностей и несуразностей в их отношениях, в которые Алексей старался не влезать. Его делом было откупиться от Клодии, а дальше родители снова начнут жить своим умом. Интересно, надолго ли.

Он следил взглядом за женой, та ходила между рядов с детской мебелью и внимательно слушала консультанта, а Алексей не понимал, что за проблема выбрать детский столик. Андрюшке два года, ему абсолютно все равно, какой стол заляпывать красками и пластилином — дубовый или из осины, темный или светлый, без рисунка или с ромбами на столешнице. Но для Светы разница существовала, потому что она от осознания серьезности выбора, даже хмурилась. Алексей в кресло сел, ладонями подлокотники обхватил, а сам за женой наблюдал. У него красивая жена, правда, красивая — высокая блондинка, с хорошей фигурой, которую даже роды не испортили. Она умела одеваться, любила за собой ухаживать и результат ее стараний, как говорится, на лицо. И Алексей ею гордился. Они вместе семь лет, их отношения выверены годами, и он даже ее любит. Прошла влюбленность, слепое обожание с ее стороны, они знают друг друга, угадывают желания и предпочтения, и даже фразы друг за друга заканчивают, а это означает только одно — на смену влюбленности пришла любовь. Они заботятся друг о друге, идут на компромиссы, когда необходимо, воспитывают ребенка, и Алексей в свою очередь уверен в мудрости своей жены. Света не вспыльчива и не безрассудна. И умеет прощать. После возвращения из Лондона он поневоле задумался о том, что бы она сделала, узнай об измене. И почему-то не верилось, что заняла бы непримиримую позицию, Света слишком прагматична для такого радикального решения. Конечно, последовал бы тяжелый разговор, с покаяниями и обещаниями, но скорее всего она предпочла бы сделать вид, что ничего не случилось. И их семья опять на грани совершенства. Оказалось, что жить на грани совершенства, не так уж и трудно. По крайней мере, от него особых усилий это не требовало, Света сама прекрасно справлялась, уже не в первый раз убеждая Алексея в том, что он не прогадал, выбрав ее в жены. Он хотел настоящую семью, дом и покоя — Света со всем этим отлично справлялась. Она даже ребенка родила не сразу после брака, все ожидала наилучшего момента. Ее мама сказала, что они должны пожить для себя, и она этим советом воспользовалась, а когда пришла очередь материнства, и к этому отнеслась очень ответственно. В общем, Алексею волноваться было не о чем, все его тылы защищены. Он чувствовал себя уверенно в статусе семейного человека, а если случались моменты, когда он уставал от своей замечательной продуманной жизни, тоже знал, как поступить и как себя развлечь. Вот только лондонское приключение немного пошатнуло веру в себя, точнее, в свое благоразумие. Как когда-то засомневался в необходимости брака, так и тут что-то дрогнуло внутри. Не хотелось отпускать Иру утром, хотелось продолжения и задержать предательское волнение души и тела.

А сейчас Ирка в Москве. Какого черта им опять помогло встретиться?

В кармане завибрировал телефон, Алексей полез за ним, побоявшись, что сын проснется, и, ответив на звонок, негромко проговорил:

— Слушаю.

— И где ты? — недовольный голос зама заставил Алексея вздохнуть. Он посмотрел на жену, затем отвернулся.

— Светка меня в магазин вытащила. На полчаса, — проговорил с нескрываемым сарказмом.

— Знаем мы эти полчаса. Езжай, давай в офис. Забыл про встречу Катаняном?

— Нет, помню. Про него разве забудешь?

Виктор Ефремов довольно хохотнул.

— Кстати, вчера дочку его в клубе встретил, она про тебя спрашивала.

Алексей брови сдвинул, на переносице даже морщина появилась.

— Старшая или младшая?

— А ты с какой «на лыжах» катался?

Он вздохнул.

— Со старшей.

— Вот-вот. Ее папаша нам пять миллионов евро стоить будет, а ты еще и дочку его «катаешь». На штрафные санкции нарываешься?

— Да ладно, не было там ничего, сам знаешь.

— Это ты меня сейчас в свидетели вербуешь? — от души рассмеялся Ефремов. — Я пьяный был и уснул, а уж было у вас там или не было…

— Заткнись.

Виктор замолк на полуслове, кашлянул в сторонку и совсем другим тоном сказал:

— Ну да, ну да. Светке привет, и дуй уже в офис.

Алексей телефон выключил, а встретив обращенный к нему взгляд жены с другой стороны зала, улыбнулся. Послушаешь Ефремова, так он с половиной знакомых женщин спит, и ведь не стесняется, паразит, в глаза это ему говорить и во всеуслышание, одна радость, что Света на его болтовню уже давно внимания не обращает. Но дочка Катаняна и их уик-энд в Альпах прошлой весной — долго не забудется, в основном служащим отеля. Огонь, а не девка, правда, в голове ветер гуляет.

— Леша, что ты хмуришься? — Света подошла и взглянула укоризненно. Забрала у подошедшей девушки свою банковскую карту и какую-то бумагу, видимо, на купленный стол.

Алексей подниматься с кресла не спешил, сложил руки на животе, и смотрел на жену снизу вверх, удивляясь ее занятому виду.

— Я свою первую квартиру выбрал быстрее, чем ты этот столик.

— Тебе стол я тоже купила куда быстрее, а это для ребенка.

Алексей решил не спорить, поднялся и толкнул коляску вперед, из магазина вышел и вздохнул свободнее.

— Кто тебе звонил?

— Витька, а что?

— У тебя был такой озабоченный вид, когда ты с ним разговаривал.

— Я опаздываю на встречу.

— Что-то серьезное? — Света взяла его под руку, и теперь они смотрелись как стопроцентно степенная супружеская пара.

— Катанян, — коротко оповестил жену Алексей.

— Ах вот в чем дело. Послушай, мне тут недавно в голову пришло: давай пригласим его на ужин. Только обязательно домой, а не в ресторан. Он человек, уважающий традиции, ему должно понравиться это предложение.

— Свет, у него жена из дома не выходит. Так что это неудобно.

— У нее агорафобия?

— Без понятия.

— Тогда с дочерьми. Да, это будет правильно. Пригласим всю семью, а там уж они пусть сами примут решение.

Алексей представил себе этот вечер, и в душе затосковал. Карина Катанян, с ее необузданной энергией и беспрерывным потоком глупостей, слетающих с пухлых губ, за одним столом с его разумной идеальной женой — это будет еще то веселье.

— Я подумаю, Свет.

Она теснее прижалась к его боку.

— Во сколько ты будешь дома?

— К ужину.

— Очень хорошо. Твоя мама обещала приехать, у нее спектакль отменили.

— Она рвет и мечет?

— Кажется, нет. Зоя Арбатова, а ты знаешь, как твоя мама ее недолюбливает, голос потеряла.

— О-о, это действительно стоит отметить. Купить шампанского?

Света рассмеялась, но его за иронию пристыдила.

— Не нужно, и не говори так. У человека беда.

— Ты этого человека даже не знаешь.

— Все равно.

Ну, все равно, так все равно.

Они дошли до машины, Свету ждал водитель, сама она машину водила редко, не любила, и Алексей, конечно же, не настаивал. К тому же, когда за рулем опытный человек, куда спокойнее и за нее и за ребенка. Пока водитель складывал и убирал в багажник коляску, Алексей играл с проснувшимся сыном, пару раз подкинул его, добился счастливой улыбки и тогда уже они начали разглядывать машины вокруг.

— Папа, гулять.

— Гулять? — Алексей сделал вид, что несказанно удивился этой просьбе. — А папе работать надо.

Андрей дернул его за ворот пиджака и потребовал:

— Гулять.

Несмотря на его сердитую требовательность, Алексей улыбнулся и поцеловал сына в щеку, прежде чем Свете его передать. Андрей сразу насупился и обиженно выпятил нижнюю губу, ну совсем, как бабушка.

— Гулять, гулять!

— Сейчас пойдем гулять, — успокоила его Света. — В парк пойдем, на качелях кататься, — продолжала она уговаривать ребенка, а сама на мужа посматривала. — Леша, не задерживайся сегодня, очень тебя прошу. А то, как всегда пообещаешь, а потом являешься к полуночи и весь грязный.

Он ухмыльнулся.

— Вот услышал бы тебя кто, что бы подумал?

Она подставила губы для поцелуя, и Алексей послушно к ней наклонился.

— То бы и подумал. Что тебя хлебом не корми, дай по какому-нибудь объекту полазить. У тебя зам есть, ты ему зарплату платишь. Но Витя по клубам да ресторанам, а ты по объектам.

— Клянусь, что приеду вовремя.

— Очень надеюсь. Помаши папе ручкой, — попросила она сына, а тот вместо этого руки к нему потянул и собрался хныкать.

Алексей сам им рукой помахал, постоял, ожидая, когда машина выедет со стоянки, а потом направился к своему автомобилю. Насвистывал под нос, словно настроение было отличное, сел на водительское место, дверью хлопнул, и разозлился на следующую мысль, которая просочилась и сквозь свист, и сквозь мысли о работе и семье.

Ирка в Москве!

Ира нервничала. Слушала родителей и нервничала, ужинала и нервничала, согласилась встретиться с бывшей сокурсницей и нервничала. Прошло уже несколько часов после того, как она покинула торговый центр, а волнение не оставляло. Стоило Лешку увидеть, и все сомнения нахлынули с новой силой. Вдруг показалось непонятным, что она делает в Москве. Почему уехала от мужа, как решилась, и что Лешка такого сделал, что у нее совершенно снесло крышу. Хотя, что он сделал, она отлично помнила, в деталях, и именно это в себе принять никак не могла. Получалось, что тело затмило разум. Пара оглушительных оргазмов, и ей уже мало быть просто женой и строить планы на стабильное будущее рядом с мужчиной, который не может у нее вызвать таких чувств? Очень по-взрослому, очень взвешенное решение. И сейчас в душе полный раздрай, раз за разом вспоминает их встречу в торговом центре. Его взгляд, его жену рядом, ребенка, и, наверное, это низко, не смотря на чувство вины, вспоминать о той ночи. А Лешка и не догадывается, какое неизгладимое впечатление он на нее произвел, она даже решилась жизнь свою на корню изменить.

С Милой Ромашиной они еще в школе вместе учились, правда, в параллельных классах, потом поступили в один институт, и даже факультеты выбрали смежные. Ира поступила на педагогический, а Мила на журфак. Смешанные факультативы, занятия, семинары, постоянно сталкивались, и дружить начали именно в институте, в школе до этого лишь здоровались при встрече. И в отличие от Томы, Мила работала по профессии, правда, о важных журналистских расследованиях не мечтала, вела рубрику светской хроники в одном из глянцевых журналов. Ее работа обязывала всегда быть в форме, выглядеть лучшим образом и посещать вечеринки и развлекательные мероприятия, которые посещали отечественные звезды. Мила занималась этим уже пару лет, и по праву считала себя профессионалом своего дела. Она знала все и обо всех, и утверждала, что ее имя тоже известно всем вокруг. Ира не спорила, ей, в принципе, было наплевать на светскую и попсовую тусовку, о которой Мила могла говорить часами. Но в остальном, что не касалось ее работы, она была хорошей, веселой девчонкой со своим, пусть несколько дерзким, чувством стиля. Смеялась, сыпала подробностями из жизни звезд, постоянно с кем-то здоровалась, а потом вновь начинала громогласно радоваться тому, что Ира вернулась в Москву.

— Тебе нужно начать здесь свой бизнес, — уговаривала она ее. — Правда. Думаю, это будет пользоваться спросом. Я даже знаю нескольких дамочек, которым консультант по имиджу не мешал бы. — Мила поболтала трубочкой в бокале с коктейлем и ехидно усмехнулась.

Ира сделала пару глотков коктейля и неуверенно улыбнулась.

— Не знаю. Хотя, понятия не имею, чем тогда займусь. Я люблю свою работу.

— И магазины, — подсказала Мила.

— Ты обвиняешь?

— Нет, констатирую факт. — Она хитро прищурилась, но уже в следующий момент оживилась и замахала кому-то рукой. Ира оборачиваться не стала, решив, что не стоит проявлять любопытство, да и любопытно особо не было. Мила пригласила ее в свой любимый ночный клуб, кажется, знала здесь всех и постоянно кого-то приветствовала, то рукой махала, то что-то кричала и улыбалась, а порой и вовсе вскакивала, чтобы броситься кому-то на шею. Вот и сейчас поднялась, потянулась к кому-то, обнимая, и тогда уже Ира глаза в сторону скосила, чтобы поглядеть на мужчину.

Мила к тому моменту уже сама его за руку схватила, усаживая на соседний стул.

— Ир, это Патрик Берк, я его уже сто лет знаю.

Ира вежливо улыбнулась симпатичному блондину. Патрик оказался издателем из Германии, в Москву приезжал постоянно, контролировал ситуацию с изданием российской версии журнала, практически жил на две страны, и говорил по-русски очень хорошо, лишь с небольшим акцентом. Патрик улыбнулся, протянул Ире руку для приветствия, а сам быстро окинул ее оценивающим взглядом. Ира этот взгляд отметила, но предпочла свое внимание не заострять, да и Патрик довольно быстро крайнюю заинтересованность из глаз убрал и снова приветливо улыбнулся.

— Чем вы занимаетесь, Ира? Тоже журналист?

Ира даже ответить не успела. Только слова подбирала, не зная, как лучше охарактеризовать свое нынешнее положение, а Мила уже затараторила:

— Она только что вернулась из Лондона, так что чисто европейская девушка, Патрик. Твой формат. И ей нужно развеяться, она с мужем разводится.

Ира замерла с открытым ртом, не зная, что сказать и как опровергнуть столь скоропалительные выводы на свой счет, а Патрик в упор посмотрел на нее и задумчиво так улыбнулся.

— Правда?

Ира отодвинула от себя пустой бокал и решительно заявила:

— Нет. — А на подругу кинула особенный взгляд, правда, Мила только фыркнула от смеха и тут же отвернулась, опять кому-то рукой замахала.

— Нет? — переспросил Патрик. — В какой именно части Мила неправа?

Он был симпатичным, яркие голубые глаза смотрели проникновенно, а твердые губы кривились в чувственной улыбке. И выглядел решительным, в каждом движении ощущалась уверенность в том, что он делает, в данный момент флиртует с женщиной. Ира кинула взгляд на его руку, из-под легкого пиджака выглядывал манжет идеальной бледно-голубой рубашки, а на запястье скромный «Лонжин». Дорого, по-деловому и со вкусом.

— Я прожила в Лондоне два года, так что не могу считаться истинно европейской девушкой. Да и с мужем я не развожусь. Пока.

— А по поводу развлечься?

Ира прищурилась, пытаясь казаться чуть строже.

— Она сказала развеяться.

— А это не одно и то же? — Патрик едва заметно нахмурился, кажется, на самом деле недоуменно.

— Не совсем.

— Хорошо, я не настаиваю на полном отрыве от реальности. Но немного… Выпьем что-нибудь вместе?

Ира посмотрела на свой пустой бокал, после чего пожала плечами.

— Почему нет?

Все лучше, чем сидеть дома, в четырех стенах, и думать о том, о чем думать ей не следует.

Вскоре за их столиком стало тесно. Целая компания веселых и незнакомых Ире людей. У нее не было большого желания вмешиваться в чужие разговоры, и поэтому она по большей части отмалчивалась, слушая других, потягивая коктейль и смеясь вместе со всеми. Отвечала только, когда обращались конкретно к ней, а беседовала в основном с Патриком, который по-прежнему сидел рядом и ее персона его сильно интересовала. Они даже потанцевали, правда, Ира ощущала некоторую неловкость, оказавшись настолько близко к незнакомому мужчине, под его внимательным взглядом и чувствуя, как он сжимает ее ладонь. Улыбалась немного отстраненно, слушала его и кивала, понимала, что с ней заигрывают, но старательно переводила все в шутку.

— Значит, в Лондон решила не возвращаться? — спросил ее Патрик, а она лишь плечами пожала, продолжая крутить соломинку с зонтиком в своем бокале.

— Ничего я еще не решила. Но вернуться в Лондон, значит, обосноваться там всерьез, а я не уверена, что хочу этого. Но Лондон мне нравится.

— Долго замужем была?

— Два года.

— Мой первый брак тоже был неудачным, развелись через год.

— Мой брак был удачным.

— Тогда что?

— Просто, как выяснилось, я не этого хочу.

Патрик улыбнулся, потер сильный подбородок и усмехнулся.

— Интригующее заявление.

— Никакой особой интриги, Патрик, сплошные женские сомнения.

— Ты не выглядишь сомневающимся человеком.

Ира рассмеялась, встретив его честный взгляд, и ткнула в него пальцем, уличая.

— А вот это точно неправда.

Он снова улыбнулся, широко и открыто.

— Ты была в Мюнхене?

Ира начала рассказывать ему про свои путешествия по Европе, где была и что видела, о времени совершенно позабыла, вскоре заказали еще выпить, за столом люди смеялись, и она вместе с ними. Алкоголь помог расслабиться, и она, пусть и на время, позабыла о злополучной встрече в торговом центре, которая едва ли не на весь день испортила ей настроение.

А потом Лешка позвонил. Ира, в тайне ожидавшая от него именно такого действия, почувствовала, что это он, только услышав звонок телефона. Смех, с которым она выслушивала очередную байку от знакомого Милы, комком встал в горле, и еще прежде, чем потянулась к молнии сумки, откуда слышалась мелодия, уже принялась мысленно себя успокаивать. На экране высветился незнакомый номер, по крайней мере Ира его не узнала, не запомнила и стерла из памяти телефона номер, с которого Алексей звонил ей еще в Лондоне, но все равно знала, что это он. Сумасшествие какое-то, но она чувствовала. От стола отвернулась, сев вполоборота, поднесла телефон к уху, и после секундной паузы проговорила:

— Я слушаю.

— Привет.

Ира зажмурилась при звуке его голоса.

— Я знала, что ты позвонишь.

— Правда?

— Да. Ты всегда поступаешь назло.

Алексей хмыкнул.

— Прямо-таки уж назло? Ты давно в Москве?

— Уже неделю.

— Понятно. — Повисла пауза, а Ира вдруг поняла, что дышит с трудом, но не от волнения, а от какой-то непонятной злости. Она не знала, что ему сказать. — Я хочу тебя увидеть.

Она губу кусала, даже не раздумывая, а пытаясь найти слова, хоть какие-нибудь: да, нет, оставь меня в покое.

— Ира, ты меня слышишь?

— Я видела твою жену и ребенка.

— Я знаю.

— Знаешь, и все равно мне звонишь.

— Я хочу тебя видеть, — повторил он, и в голосе неожиданно прозвучал металл. — Я думаю о тебе весь день.

Ира руку в кулак сжала и посмотрела на него. Пальцы дрожали, а она пыталась притвориться сильной и твердой, не поддаваться. Смешно, ей-богу.

— Где ты? Я музыку слышу.

— В клубе.

— С мужем?

— Нет…

— В каком клубе, Ир?

Сглотнула и сказала:

— «Морино».

И тут же себя отругала, от досады даже поморщилась. Зачем сказала?

— Я приеду через пятнадцать минут.

И сердце забилось. Приедет, через пятнадцать минут. Всего каких-то пятнадцать минут.

Телефон выключила и замерла, продолжая держать его на вытянутой руке. Пыталась осознать, что натворила. Умом понимала, что глупость совершила, не нужно с ним встречаться, а по телу уже знакомый жар прокатывался, волна за волной, а в голове мелькнула лихорадочная мысль: он едет к ней.

Губы облизала, медленно повернулась и обвела взглядом, сидящих за столом. На нее никто внимания не обращал, и только Патрик от разговора оторвался, на нее посмотрел и спросил:

— Все в порядке?

Кивнула.

— Да… — Допила залпом свой коктейль, сразу половину бокала, и последствия не заставили себя ждать, голова немного закружилась и щеки защипало. Ира приложила к ним прохладные пальцы, три секунды, и она расправила плечи, схватила свою сумку и нашла взглядом Милу.

— Мне пора.

Та нахмурилась.

— Уходишь?

— Да, мне надо. Я тебе позвоню. — Ира наклонилась к подруге через стол, быстро клюнула ее в щеку. — Спасибо, что вытащила меня, мне это было нужно. — Окинула всех теплым взглядом, махнула рукой на прощание, а Патрику адресовала улыбку. Он поднялся из-за стола, смотрел опять в упор, а руку Иры пожал, и не спешил разжимать пальцы и отпускать ее.

— Очень жаль, что ты уходишь. Я бы проводил тебя.

— У меня изменились обстоятельства. Мне было очень приятно с тобой пообщаться. И потанцевать. Очень давно не танцевала.

— Взаимно, Ира.

Она осторожно освободила свои пальцы и отступила. Щеки горели, казалось, что внутри пожар начинается. И нетерпение, нетерпение бурлило в крови, и Ира едва сдерживала себя, чтобы не помчаться к выходу, расталкивая людей, попадающихся встреч. И вместе с этим понимала, насколько глупо себя ведет. Это волнение, сухость во рту, томление в душе — разве Лешка стоит этого? Он испортил в ее жизни все, что мог, а она бежит к нему, боясь, что он передумает, не приедет или не захочет ждать, даже минуту.

Вышла из клуба, остановилась неподалеку, и принялась оглядываться. Рядом останавливались машины, стояли молодые люди, курили и весело переговаривались, а она напряженно смотрела на дорогу, и ни одна клеточка ее души не испытывала опасения и не кричала ей разумное: беги! Ира облизала губы, не отрывая глаз от подъездной дорожки, провела ладонью по бедру, разглаживая блестящую ткань платья от Амекс, и вздрогнула, почувствовав кого-то за спиной. Обернулась и увидела Патрика.

— Я не дал тебе свою визитку, — сказал он, и протянул ей карточку. Улыбнулся. — На всякий случай.

Визитку Ира взяла, потом кивнула, даже улыбнуться себя заставила.

— Хорошо. Только у меня визитки нет.

Патрик прищурился.

— Может, дашь мне номер телефона?

Ира замешкалась с ответом, никак не могла вспомнить свой же номер, а все потому, что мысли были далеко, и она продолжала то и дело кидать взгляды на дорогу.

Номер продиктовала в конце концов, и сама рассмеялась из-за своей забывчивости.

— Это был очень хороший вечер, спасибо тебе.

— Может, тебя отвезти домой?

— Нет… За мной заедут.

— Хорошо, как скажешь.

Ира обернулась, когда услышала короткий автомобильный сигнал, увидела темный «Лексус», а в следующую секунду дверь водительского места открылась, и появился Алексей. Смотрел на нее выжидательно, облокотясь на дверь своей машины, а Ира, при виде него, от волнения сглотнула. Лешка явно не знал, как поступить, подойти к ней или нет, и она принялась торопливо с Патриком прощаться. Видела, что он посмотрел в сторону Алексея поверх ее головы, но давать какие-либо объяснения не собиралась. Еще раз сказала «до свидания» новому знакомому, уже почти забыв о нем, настолько сосредоточилась на встрече с Алексеем, и направилась к его машине. Шла медленно, на подгибающихся ногах, встретилась с ним взглядом, и запаниковала в душе. А Лешка тоже глаз не отводил, в самый последний момент сел в машину, своей дверью хлопнул, а для нее дверь открыл. Но Ира, прежде чем сесть, остановилась, и на Алексея посмотрела, глаза в глаза. Он моргнул, окинул ее взглядом, потом попросил:

— Садись.

Еще секунда сомнений, а потом она оказалась на соседнем с ним сидении, в тридцати сантиметрах от него, окруженная запахом его одеколона, а автомобиль тут же тронулся с места. И вместо «здравствуй», «привет», «как живешь?», он спросил:

— Кто это?

Ира, растерявшись от его вопроса, машинально оглянулась назад, посмотреть на мужчину, которого оставила у дверей клуба.

— Это Патрик, — сказала она, будто имя все объясняло.

— И кто этот Патрик?

Ира пожала плечами, вдруг осознав, что ее смешат его реакция и глупые вопросы.

— Издатель.

Алексей головой качнул и выдохнул:

— Замечательно.

Они выехали на дорогу, Ира на Лешу смотрела, а он на дорогу, даже хмурился от сосредоточенности, и вез ее непонятно куда.

Ира понятия не имела, что он так же, как и она, не знал, для чего все это делает. Зачем позвонил, зачем приехал, вместо того, чтобы, как примерный муж, поспешить домой на семейный ужин. Он обещал жене быть вовремя, но когда уже собрался уходить из офиса, вдруг схватился за телефон, решившись в один момент, и Ире позвонил. Всего несколько слов, пара ничего не значащих вопросов, и вот он уже мчится к «Морино», чтобы ее забрать. От кого, куда? Черт знает, но он ехал к ней и нервничал, как никогда в своей жизни. А теперь она смотрит на него, как на самую большую ошибку в своей биографии, а он ей это позволяет и продолжает молчать. Да еще какой-то Патрик-издатель объявился!..

— Где твой муж?

— В Лондоне.

Алексей нахмурился.

— В Лондоне?

— Я приехала одна.

— А сегодня днем, в торговом центре?..

Он, наконец, посмотрел на нее.

— Это был мой брат, младший.

Алексей смотрел ей прямо в глаза, они остановились на перекрестке, в длинном потоке машин, и, наверное, впервые ему не хотелось, чтобы пробка быстро рассосалась. Он руку опустил, наощупь нашел кнопку ремня безопасности, и щелчком его расстегнул. А Ире сказал:

— Иди ко мне.

Он еще договорить не успел, а она уже придвинулась, и ответила на поцелуй. За шею обняла, его имя выдохнула, стараясь прижаться крепче, а Алексей от острого удовольствия, которое принесла ее близость, зажмурился. Сжал ладонью Ирин затылок, голову ее повернул и поцеловал.

— Леша, я так скучала.

Он прикусил зубами мочку ее уха, вытащил из ее волос заколку и тут же сжал их в кулаке, сколько смог. Оттянул ее волосы назад, заставляя Иру отклонить голову, и прижался губами к ее шее. Ее горло судорожно дернулось, когда он впился в ее плоть, изголодавшись, и спустя полминуты Алексей с трудом заставил себя отодвинуться. В лицо ей посмотрел, видел, как она облизала сухие губы, а потом сглотнула. Взгляд был растерянным и перепуганным. Он голову наклонил и теперь смотрел не просто в глаза, а прямо в душу ее заглядывал.

— Я весь месяц о тебе думал.

— А я о тебе. — Ира погладила его по щеке. — Леш, я от мужа ушла.

Его взгляд лишь на одну секунду стал недоверчивым, потом он потерся носом о ее нос.

— А если бы мы не встретились сегодня, ты бы так и не позвонила?

Ира головой покачала, подтверждая его догадку.

— Я стерла твой номер.

— Почему-то я не удивлен. Ты вернулась в Москву?

— Наверное. Я не представляю, что буду делать дальше.

Он снова ее поцеловал, долгим, затяжным поцелуем, от которого у нее внутри что-то задрожало. Ира вцепилась в Лешины плечи и поерзала на сидении, чувствуя жаркую тяжесть в животе.

Сзади нетерпеливо засигналили, Алексей чертыхнулся, оторвавшись от Ириных губ, и поторопился взяться за руль. Машина медленно тронулась с места, а Ира, четко ощущая головокружение после выпитого этим вечером и нехватки кислорода после жадного поцелуя, посмотрела на мужскую ладонь, которая уверенно легла сначала на ее колено, а потом поднялась выше, сдвигая ткань платья. Сильные пальцы сжались, а она лицо руками закрыла, не в силах справиться ни с тем, что происходило, ни со своими мыслями, ни с чувствами.

Алексей же понимающе усмехнулся.

— Ты даже на вкус, как дайкири. Сколько ты выпила?

— Не знаю, много. — Руки опустила. — Отвези меня домой.

Его пальцы скользнули чуть выше, и Ира сжала ноги, чтобы не пустить их дальше. Алексей же недоверчиво хмыкнул.

— Ты хочешь домой?

Ира губы вытерла.

— Нет. Поэтому отвези меня домой.

Его рука оторвалась от ее бедер и сразу поднялась к лицу, заправил ей волосы за ухо. Затем вздохнул, принимая ее решение.

— Хорошо, сладкая.

Ира на сидении сжалась, повернулась, чтобы Лешку видеть, и прижалась щекой к мягкой коже подголовника. На Лешку смотрела, и сама не верила в собственное безрассудство. Но что стоит безрассудство против необходимости и счастья видеть его, быть рядом с ним и чувствовать его желание? Острое, тяжелое, даже воздух в машине, кажется, раскалился. Назвала ему свой адрес, и теперь лишь смотрела на его руки, сильные, крепкие, с большими ладонями, которые уверенно держали руль, а она вспоминала, как эти руки держали и ласкали ее тело, и от этих воспоминаний покрывалась липкой испариной. Ей вообще было невероятно жарко. В какой-то момент не выдержала и дотронулась до него, пальцы скользнули по линии пуговиц на его рубашке, сначала вверх, потом вниз, и вот тут Алексей руку ее перехватил.

— Не делай так.

А она улыбнулась. Больше всего на свете ей хотелось вцепиться в него, почувствовать его губы на своем теле, и не думать ни о каких преградах и препятствиях.

— Я позвоню тебе завтра, — сказал Алексей тоном, не терпящим возражений. Очень странный тон, для человека, которому пришлось прервать глубокий поцелуй для того, чтобы эти слова произнести.

Ира уткнулась носом в его шею и кивнула. Потом усилием воли убрала руку от пряжки его ремня, и услышала, как Лешка тихо рассмеялся. Его ладони гладили ее бока, доходили до груди и снова спускались к бедрам, и казалось, что остановить их невозможно. Ира попыталась отодвинуться, отвернуться от него, но он вдруг голову опустил и прижался губами к ее груди в вырезе платья. Ира даже застонала, и голову его оттолкнула.

— Хватит. — Попыталась дыхание перевести.

— Ты, правда, бросила мужа?

Она рассеяно обвела языком припухшие от поцелуев губы, поправила бретельки платья и приказала себе успокоиться и немедленно выйти из машины.

— Это трудный вопрос, Леша. Я еще не готова на него ответить.

— Но ты же здесь. — Он помолчал и добавил: — Со мной.

Ира бросила на него быстрый взгляд.

— Вот это точно странно. Я не к тебе ехала.

— Ирка…

Она заставила его замолчать, прижав к его губам палец.

— Перестань. Мы сейчас договоримся до того, что мне потом придется объяснять родителям, как я могла заниматься сексом в машине, и почему весь двор об этом узнал. Лучше я пойду.

Она торопливо пригладила волосы, еще раз губы вытерла, а когда дернула ручку двери, Алексей ее за руку поймал. Напомнил:

— Я позвоню тебе завтра.

— Только не рано, я буду спать.

Он улыбнулся, руку ее отпустил, правда, успел пальцем провести по ее голому предплечью, отчего Ира в одно мгновение мурашками покрылась.

— Не рано, — пообещал он. — Пока, Ириска.

Ира из высокой машины выпрыгнула, но прежде чем захлопнуть дверь, в салон заглянула и сказала:

— Ты понимаешь, что ириска — это липкая, вязнущая к зубам конфета?

Он широко улыбнулся.

— Знаю. Моя любимая.