Всю ночь её мучил странный сон. Метель. Белая, суматошная, нескончаемая. Снег шёл, ветер завывал и кружил вокруг. Но самое странное, что холодно совсем не было, только дышалось тяжело, потому что этот дурацкий снег залепил горло и лёгкие.

Откуда он взялся, этот снег в её сне?

Во сне она засмеялась, не понимая, почему ей тепло и легко, когда вокруг снег. Даже горло отпустило, ногам было тепло. А на душе спокойно. Толком не понимала, что с ней происходит, но было ясно, что всё хорошо, всё наконец-то встало на свои места.

Только снег всё шёл. Кто-то очень упрямый его кидал сверху прямо на неё.

Стряхнула его с волос и вдруг проснулась. Моргнула и поняла, что на самом деле пытается стряхнуть что-то с себя. Посмотрела на белый потолок, продолжая сонно моргать.

Утро, поняла Ксения. Причём далеко не раннее, раз солнышко уже в окно заглядывает. На работу опоздала? Никуда не годное начало дня.

Но уже в следующую секунду мысли о работе её оставили.

Она лежала на боку, спиной прижимаясь к кому-то, кто обнимал её обеими руками и глубоко и беззвучно дышал. В некоторой панике ощупала чужие руки, моментально поняла, чьи они, и расслабленно вздохнула.

Вот почему было тепло. Потому что Андрей её обнимал.

Он дышал ей в шею тепло и щекотно, держал крепко, прижимая спиной к себе. И поэтому ей и было так спокойно в её снежном сне.

В детской отчётливо скрипнула кровать. Ванька всегда начинал вертеться, прежде чем окончательно проснуться. Ксения попыталась выбраться из-под тяжёлых рук Говорова, но куда там! Он лишь всхрапнул, уткнулся носом в её волосы и прижался ещё крепче. Её бросило в жар. Явственно чувствовала его возбуждение, а рука Андрея, как назло, пошла гулять по её телу.

Дверь детской открылась, и появился Ванька. Зевал, тёр глаза, которые никак не желали открываться. Прошлёпал босиком мимо их дивана, а потом Ксения услышала, как негромко хлопнула дверь ванной.

Попыталась спихнуть с себя ногу Говорова.

— Андрей, пусти меня, — громким шёпотом проговорила она. — Пусти!..

— Да, — пробормотал он сиплым со сна голосом. — Не сплю уже…

Тяжёлые руки напряглись, потом расслабились, и он отодвинулся, освобождая её, но когда Ксения уже собиралась встать с дивана, лихорадочно поправляя бретельки ночнушки, перехватил её, повернул и поцеловал.

У него было чистое дыхание, горячие, колючие щёки и крепкая шея. А руки сильные-сильные. В первое мгновение Ксения начала сопротивляться, брыкаться, но очень быстро перестала, потому что вдруг поняла, насколько глупо противиться ему. В голове забилась ужасная мысль, как безумно, невероятно она скучала по нему все эти месяцы. По его дыханию, рукам, ногам, поцелуям, напору, когда остановить его просто невозможно, по своему волнению и мгновенно вспыхивающему желанию. По всему, что получалось у неё только с ним, и чего уже так давно не было.

Она погладила его по груди, по животу. Андрей застонал ей в губы и открыл глаза. В первый момент посмотрел как бы непонимающе, а потом во взгляде вспыхнула чертовщинка, и Говоров улыбнулся.

— Доброе утро.

Ксения от его взгляда внезапно стушевалась.

— Доброе… Отпусти, Ванька встал уже.

— Да? — посмотрел с сожалением. Помедлил, прежде чем отодвинуться. Ксения чувствовала его желание, но знала, что он сумеет с ним справиться. Пригладила волосы, испугавшись, что после сна они могут некрасиво топорщиться на макушке. Халат её нашёлся на кресле, под пиджаком Говорова, а Андрей тем временем с хрустом потянулся, взял в руку будильник и присвистнул.

— Проспали.

— Он почему-то не прозвонил, — посетовала Ксения.

— А ты его заводила? — усмехнулся Андрей и показательно щёлкнул переключателем. Она честно попыталась припомнить, заводила или нет, но не преуспела в этом. Такие незначительные детали вчерашнего вечера в памяти не отложились.

— Надо на работу позвонить, — всё-таки опомнилась она и снова взглянула на часы. Начало десятого. Ужас и кошмар.

В комнату вбежал Ванька, успевший к тому моменту окончательно проснуться и переполниться энергией. Запрыгнул к Андрею на диван и ткнул пальцем в свой лоб.

— Смотрите, какой синий у меня синяк! — радостно возвестил он.

Андрей рассмеялся и взял его двумя пальцами за подбородок.

— Дай посмотрю.

— Здорово, да, пап? — никак не мог успокоиться ребёнок.

— Да уж… — Говоров с сомнением покачал головой.

Ксения присела на край дивана и заставила сына повернуться к ней. Нахмурилась.

— Пожалуй, я тебя сегодня к бабушке с дедушкой отвезу, а не в садик.

Ванька расстроился.

— Ну вот! Я хотел синяк всем показать!

Андрей фыркнул. Снова притянул к себе ребёнка и поцеловал в макушку.

— Завтра покажешь.

— Он до завтра не пройдёт?

— Да он и за неделю не пройдёт, — заверил его Говоров.

Ванька заулыбался.

— Тогда ладно!

Ксения ушла в ванную, а Ванька ещё немного попрыгал на их диване, который заметно под ним постанывал, потом спрыгнул на пол и убежал к себе в комнату, а Андрей лёг, ещё разок потянулся, раскинул руки в стороны и улыбнулся. Сегодня он был спокоен и доволен жизнью. По утрам с ним такое бывало не часто. И на работу не хотелось, и вообще ничего не хотелось. Было удобно в этой маленькой квартирке, приятно лежать на старом, чужом диване, слышать, как в душе льётся вода и знать, что там Ксения Степнова и никто иной. Думать о том, что она сейчас выйдет из душа с влажными волосами, пахнущими цветочным шампунем, с розовыми щёчками, завёрнутая в махровый халат с рисунком в виде белых облачков, и всё станет ещё лучше и приятнее. А в соседней комнате буянит маленький атаман, который со вчерашнего дня зовёт его папой.

Всё настолько до невероятности хорошо, что кровь в венах бурлит.

Решил позвонить Денису, предупредить, что, скорее всего, сегодня в офисе не появится, даже телефон в руку взял, но мысли неожиданно скакнули совсем в другом направлении, и о звонке он позабыл. Вместо того, чтобы набрать номер, принялся вспоминать вчерашний вечер. Как Ксения ушла с кухни, оставив его одного, приходить в себя после несвойственных ему откровений и признаний. Он тогда с трудом поднялся с колен, пересел на табуретку у окна и сидел долго, как ему показалось, целую вечность. Слышал тихие Ксюшины шаги в комнате, она что-то делала, открывались и закрывались дверцы шкафов, а затем всё стихло. Андрей чутко прислушивался, пытался уловить хоть какой-нибудь звук, шорох, но было тихо.

И посмеялся над собой. Его ждёт женщина, которой он несколько минут назад признался в любви, честно, как никогда раньше, и она его не прогнала, не посмеялась, не вспомнила ни одной обиды, а он сидит здесь и отчаянно трусит. Боится, что придёт к ней, а она вдруг опомнится, и всё закончится. Что даже надежды не останется…

Но она его не выгнала. Когда он вошёл в комнату, она уже лежала в постели, на застеленном диване, закутавшись в одеяло, словно жутко замёрзла. А свет не выключила. Его ждала.

Говоров посоветовал себе успокоиться и присмирить рвущиеся на волю эмоции. Осторожно заглянул в Ванькину комнату, потом дверь плотно прикрыл.

Ксения, кажется, не дышала. Лежала, свернувшись калачиком, уткнувшись носом в подушку. Андрей разделся, не спуская с неё глаз, потом выключил свет и наконец, лёг в постель. Залез под одеяло, положил голову на подушку и на несколько секунд замер в не совсем удобной позе. Постарался уловить Ксюшино дыхание.

На тумбочке, совсем рядом громко тикал будильник. Андрея это звук отчего-то раздражал, он даже голову повернул и посмотрел на часы в темноте. Потом принял более удобную позу и заложил руку за голову. Покосился на Ксению, но тронуть её не решился. Вскоре затосковал, понимая, что ведёт себя неправильно. Не так всё. А пока пытался принять правильное решение, она сама к нему повернулась и молча прижалась. Говоров улыбнулся в темноте и обнял её двумя руками, поцеловал в лоб.

Она отчётливо всхлипнула, шмыгнула носом и больно вцепилась в его руку. Заревела, кусая губы. Андрей подтянул её повыше и поцеловал в кончик носа, потом в щёку. Почувствовал солоноватый привкус и принялся пальцем аккуратно её слёзы вытирать.

— Не плачь, — шёпотом попросил он.

Ксения обняла его за шею и согласно кивнула. И снова всхлипнула.

Он провёл рукой по её коротким волосам, потом большим пальцем по её щеке вниз к подбородку.

— Я тебя люблю.

По её щекам вновь покатились слёзы. Андрей опустил голову и провёл губами по Ксюшиной шее, спустил с плеча широкую бретельку ночной рубашки, ладонь заскользила вниз по руке, а потом накрыла грудь. Дотронулся, и его словно калёным железом насквозь прожгло. Дыхание стало лихорадочным, руки нетерпеливыми, а когда услышал прерывистый вздох, вырвавшийся у Ксении, чуть в голос не застонал. Она сползла на подушках вниз, и Андрей навис над ней, продолжая ласкать её. Потянулся к губам, чувствуя, как она цепляется за него руками и ногами.

— Я так скучала по тебе… каждый день скучала…

Её ночная рубашка ему мешала. Андрей дёрнул сначала бретельки вниз, потом подол наверх, но мягкая ткань никак не хотела поддаваться на его уловки. А терпение иссякало.

Пальчики Ксении знающе пробежались по его позвоночнику, и Говоров с лёгким стоном выгнулся и взволнованно задышал. Ксения прикоснулась пальцем к его губам.

— Я тебя люблю, — шепнула она и прижалась щекой к его плечу.

На мгновение все плотские мысли его оставили. Зато стало легко, но бросило в жар. Закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.

— Я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

А она вдруг рассмеялась.

— Я и так не жалею.

Он открыл глаза и улыбнулся. Потёрся носом о её нос.

— Ты меня прощаешь?

— Прекрати, Андрюш… Это было наше решение, и оно было правильным.

Андрей покачал головой, хотел возразить, но Ксения приподнялась и поцеловала его в губы.

— Ты прекратишь со мной спорить или нет?

Он тихо рассмеялся.

— Прекращаю.

Она крепко обняла его за шею, ему даже больно стало. Прижалась всем телом, а Андрей нетерпеливо дёрнул её ночнушку наверх. Поцеловал, чувствуя, как изнутри поднимается совсем другой жар, который затмевает рассудок, и замер, когда из детской послышался хныкающий голос.

— Мама, я не могу спать, он мне мешает!

Оторвались друг от друга. Ксения пару секунд переводила дыхание, а потом завозилась, выбираясь из-под Андрея. Он откатился в сторону и сел на постели, наблюдая, как Ксения встаёт и торопливо натягивает на плечи бретельки рубашки.

— Мама!

— Иду, милый. Кто тебе мешает? — спросила она, входя в Ванькину комнату.

— Пластарь. Он тянет.

— Пластырь мешает? Давай я посмотрю.

В детской зажёгся свет, а Андрей лёг и прикрылся одеялом.

— Давай его снимем на ночь, — услышал он Ксюшин голос.

— А папа где?

— В комнате.

— Спит?

— Да… Вот так. Так лучше? Не три рукой.

— Лбу холодно.

Ксения рассмеялась.

— Сейчас пройдёт. Ложись.

Через минуту щёлкнул выключатель, и снова стало темно.

— Мама, дверь не закрывай! Я боюсь.

— Хорошо, не буду.

Она вернулась в постель и тут же приложила палец к губам Андрея. Зашептала ему на ухо:

— Молчи. Голос твой услышит, вообще не уснёт.

Говоров кивнул и обхватил её палец губами.

— А папа точно спит? — проявил бдительность Ванька.

Ксения почувствовала, как губы Андрея раздвинулись в улыбке.

— Спит, Ваня, спит. И ты спи. Чтобы я больше ни одного слова от тебя не слышала.

Ребёнок горестно вздохнул, повозился, чему свидетельствовало поскрипывание его кровати, и затих.

Ксения с Андреем несколько минут лежали, боясь пошевелиться, потом Говоров приподнялся и укрыл Ксюшу одеялом. Поцеловал в лоб, как маленькую.

— И ты спи.

Она тоже поёрзала, устраиваясь поудобнее, пристроила голову на его плече, а руку на его груди. Говоров накрыл её ладошку своей и закрыл глаза. Правда, уснуть быстро не надеялся, слишком возбуждён и взбудоражен был. Но уснул на удивление быстро. И на редкость сладко.

Ничего странного, что они проспали. И этого его нисколько не беспокоит, если честно.

Когда Ксения вернулась в комнату, Андрей уже встал и даже постельное бельё аккуратной стопкой сложил, а теперь ходил вокруг дивана и прикидывал, как бы его половчее сложить, чтобы тот от его натиска не вздумал развалиться.

— Нам нужен новый диван, — решил он в итоге.

— А этот куда? — растерялась Ксения. — Он хозяйский.

— Так он скоро сам развалится, — хмыкнул Андрей. Поднажал, и диван со стоном и явной неохотой принял нужное положение.

Ванька раскинул руки в стороны.

— Вот такой большой нужен! Чтобы было много места!

— Точно, — кивнул Андрей. — На этом я не помещаюсь.

Ванька подошёл и повис у него на руке.

— Пап, а мы пойдём в субботу на каруселях кататься?

— Каких каруселях? Зима же, Вань.

— Тогда куда-нибудь ещё.

Говоров улыбнулся.

— Куда-нибудь ещё пойдём, — пообещал он.

— Андрюш, ты в душ идёшь?

— Иду.

Ванька подпрыгнул от радости.

— Бриться! Мы бриться идём!

Андрей поскрёб колючий подбородок.

— Было бы чем…

Пока в душе шумела вода, Ксения занималась приготовлением завтрака. Сварила кофе, накрыла на стол, приготовила омлет, и всё это с небывалым воодушевлением. Ванька носился по квартире, подпрыгивая от нетерпения то под дверью ванной комнаты, то у накрытого стола и откровенно облизывался. Но один завтракать наотрез отказывался.

Кухня была маленькая, сегодняшним утром Ксения это почувствовала как никогда ранее. Если вдвоём с Ванькой они здесь помещались достаточно легко, то с появлением Андрея пространство стало замкнутым. Его плечи перегородили половину кухни, но Ксения от этого лишь больше млела от счастья под его пристальными и долгими взглядами и при звуках его голоса.

— Папа, ты так и будешь колючий?

Говоров потрепал Ваньку по голове.

— Какой ребёнок умный растёт, просто невероятно. Ты прав, небритым ходить нельзя, придётся ехать за вещами.

— В магазин? — заинтересовался Ванька.

Андрей удивился.

— Да нет… почему в магазин?

— А мне надо в магазин, — вздохнул мальчик, разглядывая бутерброд с колбасой, примериваясь, прежде чем откусить.

Ксения подлила Андрею кофе и непонимающе глянула на сына.

— Зачем тебе в магазин?

Ребёнок в ответ выразительно посмотрел.

— Мама, ты не помнишь? А шапку?

— О Господи, Ваня, — Ксения покачала головой.

— Что за шапка? — заинтересовался Андрей, не прекращая жевать.

— Моя! Она плохая.

— Что это? А мне нравится.

Ваня задумался, потом помотал головой.

— Папа, она же с пумпоном!

— Ну да… я видел.

— Папа, такие девчонки носят!

Андрей посмотрел на Ксению, встретил её взгляд и развеселился. С трудом сумел спрятать улыбку, понимая, что ребёнка это может обидеть.

— Вот в чём дело… Ну что ж, вполне законное желание.

Ксения улыбнулась.

— Мы сходим в магазин, Ванюш, я же тебе обещала. Просто некогда пока.

— Ты давно обещаешь!

— Что ты расстраиваешься? — Ксения откинула со лба сына чёлку. — Сходим. На днях. И купим тебе такую шапку, которую ты захочешь.

Этим обещанием Ванька удовлетворился. Доел завтрак и убежал к себе в комнату. Андрей же остался за столом, не спеша допивал кофе и посматривал на Ксению со значением. Она убирала со стола, мыла посуду и о чём-то думала. Или мечтала.

— Ксюш, а ты на работу поедешь?

Она обернулась и посмотрела с лёгким недоумением.

— А ты нет?

— А почему бы нам выходной не устроить? По-моему, и повод подходящий, — протянул руку и приобнял её за талию, привлёк к себе. Ткнулся носом в её живот. Затем голову поднял и просительно затянул: — Ксюш…

Степнова оглянулась на дверь, удостоверилась, что сына рядом нет, и обняла Андрея.

— Я не знаю.

— Ну что ты не знаешь? Позвони Ленке, — погладил её по руке. — Или хочешь, я позвоню?

— Уже представляю, что ты ей скажешь!

— Тогда сама позвони. Позвонишь?

Ксения наклонилась к нему и на пару секунд прижалась щекой к его щеке. Потёрлась о щетину и улыбнулась.

— Позвоню. А что я ей скажу?

Говоров многозначительно хмыкнул, потом пригнул её голову ниже и зашептал на ухо. Ксения вспыхнула и отскочила от него. Андрей захохотал.

— Ксюша, вернись.

— Не вернусь. Надо Ваню к родителям отвезти.

— Обиделась, — хохотнул он. Встал, подошёл к ней и крепко обнял. — Я поеду домой, — вновь зашептал Говоров. — Надо вещи кое-какие собрать. Бритву, например. А потом вернусь. И надеюсь, что ты вернёшься тоже.

Она вдруг загрустила, развернулась в его руках и принялась теребить воротник рубашки Андрея.

— Ну что случилось? — шепнул он.

— Как-то я… виноватой себя чувствую, — призналась она.

— Это в чём? Что это такое страшное ты совершила? — шутливо поинтересовался Говоров.

— Сам всё прекрасно понимаешь.

— Понимаю… — не стал спорить он. — Но, Ксюш, давай поговорим об этом попозже, когда будем одни. Через пару часов.

Она кивнула.

— Милая моя… Я не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я сегодня, впервые за многие месяцы проснулся со спокойной душой. Дома проснулся, понимаешь? Тебя вижу, Ваньку, и мне больше ничего не нужно. И я не понимаю… почему должен чувствовать себя виноватым за то, что мне хорошо. Почему ты должна себя виноватой чувствовать за то, что делаешь меня счастливым. Я просто тебя люблю. По-моему, всё очень просто.

Ксения ответить не успела. Пока с мыслями собиралась, на кухню вошёл Ванька, посмотрел на них и от нетерпения топнул ногой.

— Ну чего вы обнимаетесь? Мама, поехали к деду. Он со мной погуляет!

Андрей обернулся и с улыбкой посмотрел на мальчика.

— Дай с мамой-то пообниматься!

Ксения стукнула его по плечу и вывернулась из рук Андрея.

— Собирайся. Сейчас поедем.

— Наконец-то! — Ванька убежал, но тут же вернулся и настороженно на Говорова посмотрел. — Папа, ты с работы когда придёшь?

— Вечером приду, — успокоил его Андрей.

— Я приду, и ты придёшь?

Андрей кивнул.

— Вот видишь, — сказал он Ксении, когда ребёнок убежал. — Всё гораздо проще, чем мы себе навыдумывали когда-то.

Она промолчала, но взгляд потеплел, что Андрея порадовало.

Пока они ждали Ксению у подъезда, Андрей приметил знакомую машину, припаркованную недалеко от подъезда. Поразглядывал, потом недоумённо хмыкнул.

— А что здесь делает машина твоего отца? — спросил он у Ксении, когда она спустилась. И для наглядности, ткнул пальцем в старую "Волгу".

— Я на ней езжу, — сообщила Степнова с гордостью, а на Говорова взглянула с вызовом.

Андрей посмотрел на Ваньку, требуя у того подтверждения. Мальчик важно кивнул.

— Мы ездим. Быстро.

— Не выдумывай, — запротестовала Ксения и поправила сыну шапку. — Быстро мы не ездим. Очень аккуратно.

Андрей разулыбался, глядя на них.

— Так вы теперь у меня ещё и автомобилисты?

Ванька покачал головой.

— Я не знаю такого слова.

Говоров рассмеялся.

— А что ты смеёшься? — решила обидеться она. — Я хорошо вожу!

— Не сомневаюсь, — он приобнял её за плечи. — Ты всё хорошо делаешь.

— Мы на машине поедем? — спросил Ванька, разглядывая машину Говорова с большей благосклонностью и заинтересованностью, чем вчера.

Андрей кивнул, но Степнова тут же возразила.

— Нет, мы пешком. Прогуляемся. Погода сегодня замечательная.

Ребёнок спорить не стал, а Андрей с нажимом проговорил:

— Я вас отвезу.

Ксения покачала головой.

— Не надо.

Он недовольно поджал губы.

— Ксюша…

Она спокойно взяла его под руку.

— Я лучше знаю, как говорить со своими родителями.

— Я не собираюсь прятаться, ты понимаешь? — тихо и раздражённо проговорил Андрей.

— Я тоже. Я больше всего на свете не хочу прятаться. Но и оправдываться не буду. Я сама с родителями поговорю.

Говоров подумал, потом кивнул, сдаваясь.

— Хорошо… — Схватил её за отвороты пальто и притянул к себе. Ксения посмотрела в его глаза и чуть склонила голову на бок.

— Что с тобой?

Андрей через силу улыбнулся.

— Нервничаю немного.

— Из-за моих родителей?

— Да нет… Боюсь вас отпускать от себя. — Он поправил воротник её пальто. — Уедете и не вернётесь.

Ксения приподняла брови и непонимающе посмотрела.

— Куда?

— Смешно тебе, да?

Она подняла руку и шутливо дёрнула его за ухо.

— Поезжай домой спокойно.

— Я не домой, я за вещами.

В горле встал комок. Ксения с трудом сглотнула и погладила его по плечу.

— За вещами… — эхом повторила она.

— Мы ведь решили? — забеспокоился он и начал присматриваться к ней чуть ли не со страхом. — Ты ведь не передумала?

Ксения покачала головой, а потом зажмурилась и засмеялась.

— Не передумала.

Ванька с разбега врезался в них, обхватил руками их ноги.

— Опять обнимаетесь! А со мной никто не играет.

Степнова взяла сына за руку.

— Пойдём, папе ехать надо. — И сама от испуга на полуслове запнулась. Она это сказала. Сама, как бы между прочим, просто вылетело это важное слово, сорвалось с языка…

Говоров приобнял её за талию и привлёк к себе. Но не поцеловал. Просто обнял, но быстро отпустил, наклонился и подхватил Ваньку на руки.

— Горки стороной обходим?

Ребёнок важно кивнул.

— Обходим!

— Молодец. — Поставил мальчика на землю и пошёл к машине. Несколько раз оборачивался и махал им рукой в ответ. Ванька ему рукой махал с энтузиазмом и идти, пока машина Андрея мимо них не проехала, отказывался.

— Помни, что ты обещал с горки не кататься, — поучала сына Ксения, когда они уже поднимались по лестнице к квартире родителей.

— Помню.

— И дедушку не гоняй.

— И это помню. У него колено.

Она улыбнулась.

— Да, колено.

Надежда Александровна увидела их и тут же всплеснула руками.

— Что случилось?

— Мы сегодня не работаем! — радостно завопил Ванька, вбегая в квартиру. — Деда, ты где? Ты сегодня со мной гуляешь!

С кухни раздалось нечто среднее между стоном и возгласом удивления. Ксения бы рассмеялась, прекрасно понимая реакцию отца, но на неё вдруг напала жуткая нервозность.

— Ксюша, что у него на лбу? — забеспокоилась Надежда Александровна.

Степнова махнула рукой и позвала:

— Ваня, иди сюда. Раздеться надо, а то вспотеешь! — Посмотрела на мать. — Он вчера с горки в садике упал, и весь лоб себе разодрал. Ты только не пугайся, просто ссадина. Мы в больнице были, так что повода волноваться нет.

— Ну, слава богу! Больничный дали?

— Нет. — Ксения сняла сапоги и сунула ноги в мохнатые тапочки. — Просто мы… проспали. Да и сегодня ему лучше под присмотром побыть, я думаю. Здравствуй, папа.

Михаил Сергеевич кивнул дочери и убрал её сапоги в шкафчик.

— Ваня, иди сюда, — снова позвала Ксения. — Что ты там делаешь?

— Мама, а у бабушки блинчики!

— Ты же ел недавно.

Надежда Александровна улыбнулась и погладила внука по голове, по шапке с помпоном.

— Он же растёт, а хороший аппетит самое главное, — сказал Степнов. — Лоб показывай.

— Ванюша, больно было?

Ванька деловито снимал куртку, быстрым движением расстегнул молнию, скинул ботинки и покачал головой.

— Нет, — в который раз принялся рассказывать ребёнок свою трагическую историю. — Только чуть-чуть щипалось. Но папа подул, и всё быстро прошло. Бабуль, а ты дашь мне клубничное варенье? — он унёсся на кухню, а в прихожей повисла недоумённая тишина.

— Какой папа? — подал голос Михаил Сергеевич и переглянулся с женой. Та поторопилась мужа успокоить.

— Подожди, Миша. — Шагнула к дочери и таинственно понизила голос. — Ксюш, это он о Диме?

— Нет, мама, это он об Андрее. — Ксения смело взглянула на родителей. Сколько было смелости, столько в этот взгляд и вложила. Хотя внутри всё тряслось от страха. — Андрей вернулся.

Отец нахмурился.

— И что? Что значит, он вернулся? Насколько я помню, он…

— Миша, тише!..

— Хорошо, я замолчу! — возмутился он. — Вы всегда мне рот затыкаете, никогда меня не слушаете… а результат всегда одинаковый!

— Миша!

Степнов обиженно отвернулся и сунул руки в карманы спортивных штанов. Через плечо оглянулся на дочь, которая продолжала сидеть на стуле у входной двери.

— И долго ты молчать собираешься?

Ксения поднялась.

— А что говорить? — Улыбнулась. — Я счастлива.

Родители задумчиво посматривали на неё, между собой переглядывались, но вопросов больше не задавали. А отец только крякал и мрачнел, когда Ванька сыпал подробностями. Рассказывал про папу. Который приехал, спас, подул, а потом они ездили в больницу на новой машине.

— Деда, знаешь, какая у нас новая машина? Большая такая, чёрная и блестящая вся!

Ксения снова удостоилась тяжёлого взгляда отца, а когда ребёнок убежал в комнату, Михаил Сергеевич осуждающе уставился на дочь и постучал пальцем по столу. Молча и от этого ещё более устрашающе. Ксения сложила руки на груди и упрямо вздёрнула подбородок.

— Я взрослая, папа. И я имею право… поступить по-своему.

— О своих правах она вспомнила!.. А о правах его жены ты не забыла?

Ксения загрустила.

— Я всё знаю… Знаю, что возможно поступаю неправильно, не имею права никакого, но… Сегодня утром у меня была семья, настоящая семья. У моего сына был отец, и всё было хорошо. Так хорошо, как я и мечтать не могла. И сейчас я точно знаю, что готова на многое, чтобы так же было завтра, послезавтра, через месяц… год. Я имею право на всё это, как и другие.

— А Дима? — спросила Надежда Александровна.

— Дима здесь не при чём, мама.

— И ты готова ждать?

Ксения нервно сглотнула.

— Если понадобится… да. Готова.

Михаил Сергеевич посверлил её взглядом, потом посмотрел на жену и уверенно заявил:

— Твоя дочь сошла с ума!

— Так теперь это только моя дочь? — всплеснула руками Надежда Александровна, провожая мужа укоряющим взглядом.

— Мама, я знаю, что делаю, — негромко проговорила Ксения, когда отец вышел.

Надежда Александровна помолчала, раздумывая, потом кивнула.

— Это хорошо. Что знаешь.

Это можно было счесть благословением, что Ксения с облегчением и сделала. И домой полетела, как на крыльях. По дороге успела дважды поговорить по телефону с Сазоновой о делах насущных, и конечно извинилась за "вынужденный" прогул. А вот про Андрея умолчала. Знала, что как только назовёт его имя, последует взрыв. А к ещё одному важному разговору она сейчас была не готова.

Андрей приехал позже, чем она ожидала. Ксения извелась вся, ждавши его. Волновалась, переживала, загоняла поглубже страхи и сомнения. Вдруг он передумал и не приедет? Вдруг позвонила Света… или того хуже, приехала? И Андрей не решится…

Тогда она умрёт. Точно, умрёт.

Совершенно дикая мысль.

Обед был не готов, об ужине даже не думалось, а Ксения, как привязанная, стояла у кухонного окна и смотрела на дорогу. А Говорова всё не было.

Прислонилась лбом к холодному стеклу и до боли закусила губу, стараясь не разреветься абсолютно по-глупому. И чувствовала себя совершенно несчастной. Даже утренние радости и воодушевление казались чем-то далёким и нереальным. Когда стоять устала, присела на табуретку и облокотилась на узкий подоконник. Момент был подходящий для того, чтобы впасть в отчаяние, но спас звонок в дверь.

Надо отдать Говорову должное, собирая вещи, он мелочиться не стал. Одним чемоданом не обошлось и это, кажется, Андрея самого удручало и даже в смятение приводило.

— Я не думал, что у меня столько вещей, — удивлялся он, оглядывая два внушительных чемодана, сумку с ноутбуком и кейс с важной документацией. — И это ещё не всё. Понятия не имею, откуда всё это берётся, по магазинам я хожу редко.

Ксения от счастья и облегчения рассмеялась. Оглядела его вещи, которые заняли всё свободное место в маленькой прихожей, и вдруг ощутила волну недоверия. Даже тайком себя ущипнула.

Андрей, наконец, захлопнул дверь и запер её на оба замка. Потом обернулся на Ксению и удивлённо приподнял одну бровь.

— Что?

Она качнула головой, продолжая с недоверием разглядывать дорогие, фирменные чемоданы Louis Vuitton.

Андрей вдруг усмехнулся и, интересничая, заглянул в кухню.

— Ванька где? У родителей?

Ксения коротко кивнула, а Говоров снял куртку, кинул её на один из чемоданов и через вещи свои бесцеремонно переступил. Шагнул к Ксении и легко приподнял её над полом. Они встретились взглядами и вместе рассмеялись. Она обхватила его ногами и обняла за шею.

— У тебя тоже такое чувство? — шёпотом спросил он.

— Какое?

— Что всё только начинается. Я подобное чувствовал, когда из родительского дома уходил в восемнадцать лет. Тогда всё начиналось с чистого листа, и сейчас так же.

— Наверное. Я волнуюсь. Боялась, что ты не придёшь, — призналась она.

— А куда я мог от тебя деться?

— Не знаю. — Поцеловала его в щёку и прижалась.

— По дороге затеряться? — усмехнулся он.

Андрей поцеловал ее в плечо, а потом, прислонившись к стене, наступив на задник, снял ботинок. Осторожно переступил с ноги на ногу и поступил точно также с другим ботинком. И всё это, продолжая удерживать Ксению на весу.

— Как же я тебя хочу, — голос неожиданно осип и прозвучал излишне взволнованно. Андрей прошёл в комнату и немного нахмурился, приметив диван, который собственноручно утром собрал. Не подумавши.

Ксения обернулась, желая понять, что Андрея напрягло. Но Говоров уже шагнул к дивану и уложил её. Она засмеялась: неудобства Андрея недолго смущали.

Было не совсем удобно, суетливо и очень горячо. Она что-то шептала, тёплое дыхание щекотало ухо Андрея, и от этого по телу побежала дрожь, ещё больше распаляя. Пришлось оторваться от Ксении, чтобы снять через голову свитер. Кинул на пол и навис над девушкой. Она улыбалась, глядя на него, провела руками по его плечам, по груди, потом рука поднялась к лицу Андрея. Он потёрся щекой о её ладошку.

— Люблю тебя, — шепнула она.

Улыбалась, смотрела на него, а ему оставалось только удивляться на самого себя. Это каким же надо было быть дураком, чтобы решиться на что-то, на целую жизнь, без неё? Как только сил хватило уйти, попытки какие-то предпринимал, чтобы не думать, не вспоминать…

Как он жил все эти месяцы один?

Теперь они неожиданно заспешили так, словно у них совсем не было времени. Несколько минут и — конец света. И не будет ничего, и надо всё успеть. Уцепиться, не упустить момент, последнюю возможность задержать. Дышать было нечем, вырывались какие-то хрипы и стоны. Целовал её, вроде бы лихорадочно, а получалось мучительно медленно, хотя мысленно себя подгонял.

Не было никакой игры. Не было романтики и соблазна. Хотелось, но снова ничего не вышло. С ней — никогда не получалось. Только с ней дрожали руки, мутилось в голове от желания и нетерпения, и весь его многолетний опыт куда-то улетучивался. Андрей на самом деле превращался в того юнца, который хотел от жизни всего и сразу, непознанного и доселе запретного и недостижимого.

Как они уместились на этом узком и неудобном диване — загадка. Одежда грудой лежала на полу, Говоров один раз не удержался, и нога соскользнула вниз, упёрся коленом в одежду. Чертыхнулся и поторопился вернуться к Ксюше, в дальнейшем пришлось быть поосторожнее, не хотелось свалиться в самый важный момент. Ксения обхватила его ногами, но Говоров ловко перевернулся на спину, усадив её на себя сверху. Так на самом деле стало удобнее, да и безопаснее. Гладил по гибкой спине, поддерживал под бёдра и смотрел в её лицо, встречал отрешённый, замутнённый, горящий взгляд. Она наклонилась и поцеловала его. Её губы были тёплыми, язычок горячим, а глаза стали чёрными, а не карими. Чёлка прилипла ко лбу, Ксюша отвела рукой волосы, чтобы не лезли в глаза, а Андрей ею любовался. Сквозь пелену в глазах, завесу наслаждения, всё ещё упрямо выныривая из омута, старательно цепляясь за какую-то мысль, которая ещё пробивалась сквозь шум крови в ушах.

Старый диван отчаянно заскрипел, протестуя, когда Андрей упёрся ногами в подлокотник. Ксения же тыкалась носом в его шею, тяжело, с надрывом дышала, потом застонала и ослабла. Ему же понадобилась ещё пара минут, чтобы дойти до края. Зарычал, откинул голову назад и напрягся. Затылку стало больно, под головой был твёрдый подлокотник, но боль показалась лишь незначительным неудобством. На один короткий миг всё потеряло значение, только продолжал крепко удерживать девушку, понимая, что пережитым обязан только ей, потом расслабился.

Медленно приходили в себя. Осторожно перевернулись, Говоров прижал Ксюшу спиной к своей груди, обнял обеими руками, как утром, и некоторое время они лежали молча, чувствуя жар, исходящий от разгорячённых тел.

Она лежала рядом, такая доступная, такая родная — с гладкой кожей, худыми плечами, длинными ногами и изящной спиной, которой к нему и прижималась. Андрей поцеловал Ксению в плечо, потёрся щекой о шелковистые волосы, а она взяла его за руку.

— Не замёрзла? — шёпотом спросил он, почувствовав, как она теснее прижалась к нему. И не дожидаясь ответа, перегнулся и выудил из груды одежды свой свитер. Прикрыл Ксению.

Она перевернулась на спину, сунув нос под его свитер, улыбнулась.

— А почему мы шёпотом разговариваем? — проговорила она.

— Как ты жила без меня?

— Без тебя? Плохо. А сама по себе — вроде ничего.

— Путаница, — Андрей поцеловал её в уголок губ.

— Путаница, — невесело подтвердила Ксения. Погладила его по выбритой щеке.

— Вернёшься ко мне?

— А я не вернулась? — рассмеялась она.

— Я о работе. Мне очень тебя не хватает. И на работе, и в жизни… Мне не хватает тебя, — проговорил он ей на ухо, улыбаясь.

Она покачала головой и вновь засмеялась, когда губы Андрея, щекоча, прошлись по её шее.

— Не вернусь!

— Это как понимать? — он поднял голову и непонимающе посмотрел.

— А вот так! — встретила его взгляд и быстро заговорила: — Мне нравится у Лены, Андрюш! Правда. Так интересно, столько всего происходит.

Говоров откровенно скривился.

— Наслышан. А как же твоя экономика, которая увлекала тебя, как приключенческий роман?

— Обиделся?

— Даже не думал.

Ксения потянулась, осторожно, чтобы не соскользнуть с дивана, обняла Андрея и погладила его по спине.

— Не обижайся. Я сама не ожидала, что мне так понравится. Это что-то новое, необычное… Я тебе покажу свой проект, — похвастала она. — Только мой.

Андрей улыбнулся и поцеловал её в кончик носа.

— Я тебя люблю. Ты у меня, как солнышко.

— Ты так раньше говорил.

— А почему я сейчас не могу так сказать?

Ксения уткнулась в его грудь лицом.

— Я постриглась.

Он кивнул.

— Да. Мне назло, я знаю.

— Тебе совсем не нравится?

— Я же тебе говорил, что тебе идёт.

— Но тебе не нравится, — настаивала она.

— Нравится, — успокоил Андрей. Прикоснулся пальцем к её макушке. — Вот отсюда и до пальчиков на ногах — мне нравится всё. Без исключения. — Приподнялся на локте и огляделся. — Не пора ли нам диван разложить?