Оказалось, что прошло всего двадцать минут. Двадцать самых худших минут в моей жизни. Мы с Анькой стояли на крыльце во дворе гостиницы, наблюдали, как на кухню выгружают продукты, а мы с сестрой выглядели, наверняка, как два приведения. Анька курила в затяг, а я только глазами хлопала, пытаясь осмыслить произошедшее. Мы молчали, молчали, а потом Анька проговорила:

- Чёрт, а кому же я рубашку испортила?

Мы переглянулись, и начали смеяться. Хохотали, как помешанные. Я опустилась на каменный парапет крыльца, закинула голову назад и аккуратно вытерла слёзы, выступившие на глазах от смеха. Правда, весело мне совсем не было. Можно было только поразиться тому безумству, которое мы с Анькой сотворили.

- Александр нас видел, - сказала я, в конце концов.

- Пусть катится, - выдохнула Анька вместе с клубом дыма. – К нему в номер мы не вламывались. А стоило бы!

- Подружка твоя всё перепутала!

Анька плечами пожала.

- Бывает.

Я глаза на неё вытаращила.

- Бывает? Хочу тебя расстроить, с нормальными людьми такого не бывает!

Анька снова хохотнула, расправила плечи, снова затянулась и улыбнулась спокойно.

- Лишь бы Давид нас не сдал. Хотя, он не из таких.

- Зато он теперь думает, что мы обе чокнутые.

- Пусть думает, что хочет. Какое нам дело?

- Тебе да, - чуть слышно пробормотала я. Взглянула на часы. – Надо возвращаться в зал. А мне выпить хочется. Стакан водки залпом.

Анька затушила сигарету, а меня похлопала по плечу.

- Ты переволновалась, пройдёт.

В зале ресторана я появилась с каменным выражением на лице. Знала, что Петрович встретит меня подозрительным взглядом. Он отчего-то всегда меня в чём-то подозревал. Вроде и относился неплохо, но подозревал. Видимо, доверия я ещё не заслужила.

И не заслужу, если буду по балконам скакать.

- Ты чего раскраснелась? – спросил бдительный начальник.

Я притворно схватилась за щёки.

- Не знаю. Чай пила.

Озёрский хмыкнул, после чего вышел из-за стойки администратора, освобождая для меня рабочее место. А я заулыбалась только что появившимся гостям.

- Добрый вечер, добро пожаловать! Вы заказывали столик?

Я всеми силами изображала доброжелательность и спокойствие.

Вскоре появился Александр. Я внутренне напряглась, но заставила себя растянуть губы в улыбке, хотя, в ней не было ни намёка на приветливость. К тому же, он заявился один, без друзей-товарищей, и сразу ко мне подошёл, заказ столика его, кажется, вообще не интересовал. И сходу поинтересовался:

- Что это было?

Я удивлённо взмахнула ресницами.

- Что?

- Перестань выкручиваться. Что вы делали на моём балконе?

- Это были учения, - сообщила я ему якобы по секрету. – Проверка реакции работников отеля. Я справилась на «отлично».

Александр сдвинул брови, грозно и недоверчиво. И совсем не по-джентельменски ляпнул:

- Чё ты лепишь?

Я вздохнула. Разговаривать с ним мне совершенно не хотелось. Если честно, после сегодняшнего всплеска адреналина, я даже злиться на Александра перестала, и уж точно больше не боялась. И поэтому заучено поинтересовалась:

- Вам столик предложить? Поужинать желаете?

- Ты чокнутая?

- А что? Боишься, что связался с чокнутой? Чокнутая так запросто обиду не спустит, догонит и в Москве.

- И чем это я тебя обидел?

- Действительно, - подивилась я. – Напал на женщину ночью, на стоянке, синяков наставил, напугал… Верю, что впечатлить, наверное, хотел, но я как-то не впечатляюсь от пьяных самовлюблённых придурков.

Он облокотился на стойку, ко мне наклонился и угрожающе проговорил:

- А если я на тебя жалобу напишу? Вылетишь отсюда с треском.

Я заставила себя сделать осторожный вдох, после чего посмотрела ему в глаза.

- А если я заявление напишу? Не забывай, у меня свидетель есть. Интересно, куда ты тогда вылетишь и с каким треском.

Он сверлил меня злым взглядом, после чего сделал шаг назад, направился было к двери, а я решила всё же поинтересоваться:

- Ты брошку мою не видел? Я её вчера потеряла.

Александр кинул на меня через плечо выразительный взгляд и ничего не ответил, но в глазах у него проскользнуло злорадство. Он вышел за дверь, а я в раздражении топнула ногой, ругнулась про себя, но потом лишь пробормотала себе под нос:

- Подавись.

Странно, но весь вечер я проработала в приподнятом настроении. Или нет, не так – во взбудораженном состоянии. Я улыбалась, даже смеялась, искренне делала комплименты гостям, и всё чего-то ждала. Как выяснилось, не зря. Ближе к закрытию появился Давид, глянул на меня с намёком, качнул головой в такт каким-то своим мыслям, но я догадывалась, о чём именно он подумал, увидев меня. И не смогла сдержать улыбки. Но открыто встречаться с ним взглядом, а уж тем более что-то обсуждать, было нельзя. И поэтому я лишь проводила его к столику и следующие полчаса украдкой наблюдала за тем, как он ест. Внутри порхали бабочки. Я явно сбрендила на этой работе.

Анька тоже выглядела загадочно и улыбалась. Даже когда мы переодевались в конце смены, собираясь домой. Я даже неладное заподозрила и спросила:

- Ты ведь никому не проболталась?

Сестра вытаращила на меня глаза.

- Нет, конечно, ты что?

- Вот и не болтай, - предостерегла я её.

На улице нас ожидал сюрприз. Не Александр и не Давид, к моему огромному огорчению, а бывший Анькин муж, Витя Беребесов. Его фамилия ему отлично подходила, с самой буйной юности его в глаза и за глаза называли Бесом. А объяснялось всё довольно просто: дурная голова его ногам никак покоя не давала. С Анькой они развелись два года назад, сестра материлась и топала ногами, и кляла себя за неосмотрительность и явное наступившее в какой-то момент помешательство, раз умудрилась выйти за Витьку замуж. Хотя, я то знаю, что она его любила, с самой юности. Я тогда ещё считала это странным, но парень-обалдуй казался сестре светом в окне. Ну, вот и досмотрелась в это самое окно. За четыре года брака Анька истратила кучу нервных клеток, пролила ведро слёз, что вообще никак на мою сестру не похоже, сломала о спину мужа два веника и набрала десять лишних килограммов. А обалдую всё ни по чём. Он и разводиться не желал, не понимал причины. При том, что сам Витя к моменту развода полгода сидел без работы, пропадал с дружками по пивнухам и гаражам, и даже завёл молоденькую любовницу. Но, по его мнению, на его счастливую семейную жизнь это никак не влияло. Ведь Аньку он любил и готов был носить ту на руках. Правда, после того, как вынес её на этих самых руках из загса, ни разу подобного фокуса не повторял. Но в своих фантазиях был крутым мужиком и идеальным мужем.

Если честно, я порадовалась за сестру после того, как та вновь стала свободной женщиной, и освободилась от тяжкого бремени. Анька уже два года, как плевалась при одном упоминании имени бывшего мужа, и поэтому я совсем не ожидала увидеть Витюшу под дверями ресторана. А он стоял грустный, под светом электрического фонаря, и пинал носком поношенного кроссовка камушек. А как нас увидел, оживился, даже улыбнулся. Правда, уже через секунду я поняла, что его оживление и улыбка ко мне никакого отношения не имели. Потому что, разглядев меня за плечом бывшей жены, Витёк скис. Что ж, обижаться глупо, я тоже не слишком рада его видеть.

- Явление, - пробормотала Анька недовольно. Но я заметила, как при этом она расправила плечи и выпятила грудь, стараясь показать свою усовершенствованную за последние месяцы фигуру во всей красе. А у бывшего мужа поинтересовалась, забыв поздороваться: - Что ты тут делаешь?

- С работы тебя встречаю. – Витюша рискнул улыбнуться. А после короткой паузы, в течение которой он, видимо, обдумывал свои шансы, короткая улыбка досталась и мне. – Привет, Лид. Ты в городе?

- В городе, - отозвалась я без энтузиазма. – Живу и работаю.

- Здесь, что ли?

- Здесь, - расстроила я бывшего родственника, чтобы знал, что запросто сюда теперь не потаскаешься.

- Ты зачем пришёл? – повторила Анька, придирчиво разглядывая «любовь всей своей жизни».

- Тебя хотел увидеть. Скучаю.

Сестра многозначительно глянула на меня. Передразнила:

- Он скучает. Год не виделись, он не скучал, а тут соскучился.

- Я всегда скучал, - бойко отозвался Витёк. – Просто занят был.

- Работу нашёл? – «порадовалась» я за него.

Витька в первый момент нахмурился, но после выпятил грудь колесом.

- У меня теперь свой бизнес.

- Обалдеть, - выдохнула я негромко. После чего присмотрелась к сестре: неужели та поведётся на столь примитивную уловку?

- Да правда!

Витя рискнул подступить ближе, а на Аньку смотрел заискивающе. Как подросток. Что было странно, непонятно и выглядело глупо. Для тридцатилетнего мужика почти двухметрового роста. Надо сказать, что Витенька у нас мужчина видный и рослый, наверное, именно на это Анька в своё время и купилась. Даже смазливый. Улыбаться умеет, в глаза девушкам заглядывать, и играть, так сказать, фактурой. Вот только жаль, что к этой фактуре не полагалось ни мозгов, ни совести. А то мог бы получиться и идеал мужчины. Хоть в кино снимай, и всех женщин мира обнадёживай. Но нет, не бывает в мире совершенства. Вот и стоит этот двухметровый обалдуй с глупой улыбкой и ножкой по асфальту шаркает, как подросток озабоченный.

- С Лёхой Сазоновым бизнес свой замутили, воду для кулеров развозим. У нас уже клиентская база набралась!

Я разглядывала Витька, и во мне, если честно, совершенно непонятно почему, просыпался материнский инстинкт. Хотелось мальчика пожалеть, по голове погладить, даже похвалить, а потом попросить пойти поиграть в другую комнату. Я бы, наверное, так и сделала, вот только Анька стояла, как вкопанная, и весь этот бред слушала.

- А денег где взял? – спросила она. – В долги влез?

- Да нет же! Машину продал. «Ауди» нашу старенькую. Анют, я ведь её до ума довёл, как я тебе и обещал!..

Я вгляделась в лицо сестры, поняла, что та, на самом деле, вслушивается в речи бывшего мужа и даже что-то обдумывает, и рукой на всё это махнула.

- Ань, я поехала домой, я спать хочу. А вы тут обсуждайте развитие бизнеса.

Анька вроде встрепенулась, на меня посмотрела, и я заметила на её лице сомнение, но она всё же решила остаться и дослушать сказку до конца. А мне сказала:

- Поезжай. Я на следующем такси…

- Я сам доставлю тебя до дома, - засуетился Витька.

Тень материнского инстинкта меня покинула, жалеть я его перестала, даже захотелось дать бестолковому мужику по лбу. Но мужик был не мой, к тому же, здорово меня выше и сильнее, поэтому я махнула сестре рукой на прощание и направилась к стоянке такси. Шла и раздумывала о превратностях судьбы. Никуда, судя по всему, от этой самой судьбы не денешься.

Вместо такси уже через минуту рядом со мной остановилась знакомая мне машина. Я в первый момент замерла, не зная, как реагировать, потому что меня словно молнией поразило, и я превратилась в каменный столб. А сердце уже застучало, забилось в груди, а на щеках выступил румянец. Хорошо хоть на улице темно, а при свете электрического фонаря такие детали рассмотреть невозможно. Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, я невольно заглянула в салон и увидела приглашающий жест и улыбку Давида Кравеца. Улыбку, за которую можно умереть, право слово.

- Садись, я тебя до дома подвезу.

Я сделала незаметный вдох, пытаясь привести чувства в порядок, по крайней мере, взять их под какой-то контроль, кинула взгляд через плечо, но сестра и её бывший муж стояли в полутьме у крыльца и, по всей видимости, были заняты разговором, и тогда я нырнула в салон спортивного автомобиля. На меня пахнуло свежестью мужского одеколона, который я отлично запомнила после вчерашнего вечера, а рассудок словно окутало сахарной ватой, причем розовой.

- Я могу и привыкнуть к личному шофёру, - попыталась пошутить я, а Давид в ответ на это усмехнулся.

- Не стоит.

Короткий ответ, не совсем приятный, на который я не знаю, как реагировать. Поэтому отвернулась к окну. Знать не знаю, что сказать. Раньше за мной подобного не водилось.

Мы выехали на проспект, Давид нажал на газ, автомобиль, кажется, взлетел над полотном дороги, и помчался вперед. Я потянула на себя ремень безопасности. А Давид в этот момент на меня посмотрел.

- Мне просто не даёт покоя наша сегодняшняя встреча в лифте. Это что такое было?

Я смущённо улыбнулась.

- Это была моя сестра. Двоюродная.

- Ясно. Значит, у вас сумасшедшая семейка?

Я засмеялась.

- Слава Богу, не настолько. Это у Аньки порой бывают вспышки… воодушевления.

- И на что она воодушевила тебя сегодня?

Я сложила руки на своей сумке, что лежала на коленях, разглядывала их секунду, после чего спросила:

- Обещаешь, что никому не расскажешь?

- Просишь поклясться?

- Наверное, да.

- Любопытно. Но мне на самом деле любопытно, поэтому я согласен: клянусь. А кому не рассказывать?

- Вообще никому. Это страшная тайна.

- С ума сойти. Ладно, клянусь. Заметь, уже дважды.

Я кивнула, сделала театральный вздох, якобы перед чистосердечным признанием, и рассказала Давиду о сегодняшнем приключении. В деталях. Он хохотал, а я ещё и про нашу же с ним встречу в лифте рассказала.

- Представляешь, как я испугалась, когда ты через моё плечо к кнопкам полез? Я думала, что это гад-Александр!

- Гад-Александр, - повторил он за мной, смеясь.

- А кто он? И, вообще, во всём этом нет ничего смешного. Всё могло закончиться плохо. И самое малое наказание было бы увольнением. А так бы и полицию могли вызвать.

- Могли бы, - согласился Давид, продолжая улыбаться. – Но тогда и в суде бы все хохотали, я уверен.

Я кинула на него укоряющий взгляд.

- Перестань смеяться надо мной.

Он смеялся, я пыталась изобразить недовольство, но на самом деле внимательно вслушивалась в звук его смеха, голоса, наблюдала за ним тайком, как он улыбается, и понимала, что млею от происходящего каждую секунду, каждую половину этой секунды, что нахожусь рядом с ним. И не могла припомнить, когда со мной подобное случалось. А лет мне, между прочим, не так уж и мало. А я о своём возрасте редко вспоминаю, даже наедине с собой.

- Если честно, ты права. Всё могло закончиться плачевно. – Давид вдруг кинул взгляд на мои голые коленки. – Как ты умудрилась в такой юбке с балкона на балкон прыгать?

- Понятия не имею, - честно призналась я. – В тот момент я об этом не думала. Нужно было просто успеть сбежать.

- Да уж. Хорошо вас Петрович учит, вы, девочки, готовы ко всему.

Я улыбнулась, покивала, но затем всё же посетовала:

- Жаль, что всё зря. Брошку я так и не нашла. Хотя, уверена, что он её забрал.

- Почему ты так думаешь?

- Во-первых, больше некому, а, во-вторых, когда этот гад ко мне сегодня подходил, тоже про балконы спрашивал, я ему в лоб вопрос задала: забрал или нет.

- А он?

Я в расстройстве пожала плечами.

- Притворился непонимающим. Хотя, я по глазам видела…

- Что ты там видела по глазам? – переспросил Давид протяжно, с особой интонацией, а у меня сразу под ложечкой засосало. Я сбилась с мысли, и поэтому лишь головой покачала, отказываясь продолжать развивать эту тему.

- Не расстраивайся, - попросил Давид, отреагировав на повисшую паузу. – Значит, так тому и быть. У меня дед так всегда говорит. Отделалась лёгким испугом.

- Да уж, лёгким…

Мы свернули во двор моего дома, и уже через полминуты автомобиль остановился у моего подъезда. Все эти неловкие моменты прощания, никогда не знала, как себя вести. Давид остановился, но двигатель не заглушил, только повернулся ко мне. Разглядывал. А я так поняла, что мне пора из машины выходить, раз он куда-то торопится. Хотя, куда можно торопиться в третьем часу ночи?

Спать, подсказал кто-то вредный внутри меня. Ещё совсем недавно я тоже хотела и собиралась добраться до дома и сразу лечь спать. А сейчас вот мнусь и, кажется, надеюсь на какое-то продолжение.

Давид продолжал на меня смотреть, но также молчал. И я, умирая от неловкости, нащупала ручку на двери автомобиля, надавила на неё.

- Я пойду. Спасибо, что подвёз. И выслушал.

- И согласился хранить тайну, - подсказал Давид, усмехнувшись.

Я поторопилась кивнуть.

- Да. За это отдельное спасибо.

Ничего не происходило (хотя, чего именно я ждала, сама не понимала), и я из машины вышла. Надеюсь, что не выглядела при этом смешной и неловкой. Всё-таки эти низкие спорткары предназначены не для таких длинных ног, как мои…

Сама себе польстила, и что? Давид-то молчит.

- Пока, - проговорила я, прикрывая дверь.

- Спокойной ночи, скалолазка, - услышала я, прежде чем хлопнула дверцей автомобиля.

Можно было, не боясь быть услышанной, сделать взволнованный вздох, после которого я направилась к подъезду. А за моей спиной взревел двигатель, и автомобиль уехал прочь, оставив меня наедине с лёгким разочарованием.

Немудрено, что сон, как рукой сняло. Я ходила по квартире, дважды принималась пить чай, но ничто не помогало унять внутреннюю неудовлетворённость. Я вдруг поняла, насколько давно в моей жизни не было влюблённости, волнения, трепета. Настолько давно, что я и забыла, что могу всё это испытывать и радоваться переполнявшим меня эмоциям. С Мишей я всё это пережила несколько лет назад, да и то не скажу, что я когда-то по-настоящему его любила. Впрочем, как и он меня. Вот тех чувств, накала страстей, о которых так много рассказывают, снимают фильмы и пишут книги, не было. В начале наших отношений он меня обворожил, красиво ухаживал и, в конце концов, покорил тем, что так настойчиво добивался моего внимания. Но мы слишком быстро начали жить вместе, просто исходя из того, что оплачивать две съёмные квартиры в городе-миллионнике, было довольно накладно, и, наверное, именно этот факт не дал нашим отношениям как следует развиться, стать глубже, или наоборот, вовремя не разведя нас в разные стороны. Возможно, будь у нас время побыть врозь, мне бы и мысли не пришло в голову, выходить за него замуж. И сейчас, спустя какое-то время, даже беря во внимание тот факт, что Мишка поступил со мной по-свински, я даже благодарна ему за то, что вовремя ушёл. Оставшись без него, и как следует обдумав последние пару лет своей жизни, не могу представить себя, связанной с ним браком. На всю оставшуюся жизнь. И чувствую себя по этой самой жизни здорово соскучившейся. Несмотря на то, что пришлось сделать не один шаг назад от своей цели.

Хотя, какая у меня, по сути, была цель? Жить в Питере, получше там устроиться? Как-то грустно обо всём этом размышлять, особенно в четыре утра. Осознать, что последние пять лет моей жизни, пять лет, которые я искренне считала самыми успешными и плодотворными, прошли впустую. Просто потому, что я знать не знала, чего хочу. У меня ничего не было, кроме работы, я ни к чему не была привязана, у меня даже дома не было. А любимый мужчина оказался вовсе не таким уж любимым. Сейчас я, по крайней мере, дома. К тому же, не вернись я, не сложись обстоятельства таким образом, я бы никогда не познакомилась с Давидом. И знать бы не знала, что такие невероятные мужчины всё-таки существуют на нашей планете. Которые заставляют моё сердце незнакомо замереть.

На этой позитивной мысли, я всё-таки забралась под одеяло, и, наконец, уснула. Снилось мне что-то тревожно-сладкое, я куда-то бежала, точнее, к кому-то, я, словно, женщина-кошка грациозно прыгала по балконам и крышам, и всюду меня преследовало лицо Давида. Даже не знаешь, радоваться такому сну или нет. Зато проснулась я в сладкой неге, потянулась, повозилась под невесомым одеялом, открыла глаза и вдруг решила, что всё ещё в моей жизни только начинается.

На работе я появилась вовремя, причем с парой фирменных пакетов из торгового центра по-соседству. Честно, не думала больше ни о каких мужиках, решив заняться лишь собой. Поэтому купила себе платье и замечательную сумочку. Маленькую, бесполезную, но безумно милую. В ресторане появилась, едва не напевая себе под нос, но встретила мрачную Аньку, облачающуюся в форменную одежду, и свои восторги решила поубавить. Присела на диванчик, наклонилась, чтобы расстегнуть босоножки, а у сестры поинтересовалась:

- Из-за чего ты недовольная?

- Из-за жизни такой.

- Какой такой? – фыркнула я. – Опять Витька настроение подпортил?

Анька поправила бабочку на шее, от зеркала отвернулась и посмотрела на меня. Руки в бока уперла.

- Лид, вот на фига он явился? Я его год не видела.

- И что? Явился, и ты дрогнула?

- Да не дрогнула, - отмахнулась сестра, но как-то неуверенно. – Просто не понимаю, что ему надо.

- Вот ты загнула! Чего тут непонятного? Ему так удобно было сидеть у тебя на шее. Работать не надо, кормить себя не надо, за квартиру и то платить не надо.

- Представляешь, он от родителей съехал, - вдруг сказала сестра. – Квартиру снимает.

- Достижение, - согласилась я не без иронии. – К тридцати годам. Ещё про бизнес его расскажи.

- Плевать на его бизнес. Пусть хоть туалеты чистит, лишь бы деньги зарабатывал.

Я с пониманием покивала и важно заметила:

- Всё в дом, всё в семью. Тётя Наташа так обрадуется новому родственничку. Я уже предчувствую.

- Да какому родственнику, - тут же замахала на меня Анька руками. – Я не собираюсь с ним связываться, а уж тем более прощать. Просто… не чужой же человек. Я на него восемь лет жизни потратила.

- В том-то и дело, что потратила. Помни и не забывай.

Анька недовольно поджала губы, кажется, хотела что-то ответить, но в последний момент передумала. Обратила внимание на мои пакеты.

- Опять деньги тратишь?

- Если бы у меня были деньги, я бы их с удовольствием тратила, но их нет. Поэтому я себя радую, тем самым их приманивая. Знаешь, я недавно читала статью, там написано, что деньги любят позитивных, счастливых людей, а не скряг и зануд.

- Ага, ага, а к улыбающимся сами в карман прыгают? Что-то не замечала такого. Так что, прекращай транжирить. Надеюсь, это не очередная брошка?

- Не напоминай, - попросила я, после чего показала ей сумочку, и заулыбалась, когда Анька непритворно ахнула от восхищения. И сама полезла в другой мой пакет, достала и принялась разглядывать платье.

Я продолжала улыбаться, не спеша переодевалась, в какой-то момент поставила ногу на стул, чтобы подтянуть резинку чулка. И совсем не ожидала, что в этот момент откроется дверь и на пороге появится хмурый Николай Петрович. Он дверь распахнул, сверкнул на нас глазами и даже выдал мрачное:

- Вы долго собираетесь языками чесать? Ресторан открывается. – И тут увидел, чем я занимаюсь, к тому же я замерла от его зычного голоса в неудобной позе, сплюнул с досады, зло сверкнул глазами и дверь захлопнул. А мы с Анькой переглянулись, обдумали, после чего расхохотались.

Я весь вечер ждала Давида. Не признавалась себе в этом, но каждый раз, как открывалась дверь в ресторанный зал, я ждала, что войдёт он. Но Давид так и не появился. Не сказать, что я расстроилась, или моё настроение подпортилось, но чувствовалось лёгкое разочарование. Я никак не могла забыть его смех. Такой искренний, волнующий, глубокий. Никто и никогда так не смеялся над моими шутками и рассказами. По крайней мере, мне не запомнилось.

Под конец рабочей смены я впала в меланхолию, гостей не было, как-никак, а будний день, на неделе наплыва посетителей никогда не ожидалось, поэтому я сидела на высоком стуле за своей стойкой администратора, подперев щёку одной рукой, и рисовала в блокноте чёртиков. Кто-то любит рисовать цветочки или кошачьи мордочки, а я любила чёртиков. Пририсовывать к любой мордашке рога и хвост, казалось мне любопытным. Даже из ангелочка можно было сотворить хулигана. Это как в жизни.

- Пошли домой, - зевнула Анька, подходя ко мне и заглядывая через плечо в блокнот. Ткнула пальцем в одного из чертей. – Это кто? На Луизу похож.

Я фыркнула от смеха, но ничего не ответила, блокнот закрыла.

Конечно, этим вечером за мной никто на спортивной, дорогой тачке не приехал. Я крутила головой по сторонам, вполуха слушая болтовню девчонок, пока мы вместе ожидали такси, а раздумывала о том, как бы они удивились, появись сейчас Давид из ниоткуда, и умчи меня в ночь. Конечно, это были пустые мечты, да и поступать так было бы довольно глупо, поэтому, оказавшись на заднем сидении потрёпанного «логана», я решила, что всё к лучшему.

- Чем займёшься в выходные? – спросила меня Анька.

Я пожала плечами.

- Уборкой.

- А я завтра к Стёпке иду, рулить, - вроде как похвастала сестра. Я сделала вид, что завидую её стремлению сесть за руль.

Утром меня разбудил телефон. Разбудил в несусветную рань, если принять во внимание, что уснула я в четвертом часу ночи. В восемь утра. Я поворочалась в постели, прежде чем поняла, что всё-таки придётся открыть глаза и ответить на звонок. Затем, не глядя, протянула руку, решив, что если это Анька со своей старой любовью к бывшему мужу или с новой к автомобильной езде, то я её прибью. Но в трубке прозвучал мужской голос, и я, спросонья, никак не могла понять, кто это. В конце концов, сказала бестолковому товарищу, который без конца требовал его узнать по голосу:

- Я сплю.

- Тогда просыпайся, - потребовали от меня и тут же порадовали: - потому что я у твоего подъезда.

Я открыла глаза, поглазела на потолок. Быстро соображать никак не получалось.

- Какая у тебя квартира?

- Тридцать пять, - машинально проговорила я. Почесала нос.

- А этаж?

- Третий.

- Иду.

Что значит – «иду»? В трубке зазвучали гудки, я телефон от уха убрала и на него посмотрела в полном непонимании. И уже в следующее мгновение соскочила с постели и кинулась к окну. У подъезда красовался тёмный спорткар. Я хлопала глазами, если честно, уже засомневавшись, что это всё не продолжение сна, а после бестолково заметалась по комнате. Что делать, куда бежать?

И что Давиду Кравецу нужно от меня в восемь утра?!

Бестолковые метания никак не помогли, я только успела глянуть на себя в зеркало, ужаснуться заспанной физиономии и спутавшимся волосам, как раздался звонок в дверь. Я была настолько взбудоражена неожиданным подъёмом, что даже забыла поволноваться перед встречей.

Я открыла дверь, и вдруг поймала себя на мысли, что ожидаю букета цветов, в которые я лицом ткнусь, но ничего подобного не дождалась. Я даже толком не успела в лицо Давида посмотреть, только голову закинула, только глянула, а меня уже отодвинули в сторонку, чтобы не мешала. Кравец вошёл в квартиру, деловой походкой, а мне пришлось закрыть за ним дверь. Правда, прежде я совершила глупость, выглянула в подъезд, чтобы проверить отсутствие вездесущих соседок.

- У тебя кофе есть?

Я заперла дверь, повернулась и повторила с намёком и выражением:

- Я же сплю.

- Вижу. Кстати, милая пижамка.

Я вспомнила, что стою перед ним в коротеньких шортах и в майке с грустным львёнком. Тут же потребовала:

- Не смотри.

Давид, который выглядел на удивление бодрым и деятельным, не смотря на раннее утро, лучезарно улыбнулся.

- Да ладно, не тушуйся. Я к тебе, вообще, по делу заехал.

Я отыскала в ванной халат и торопливо в него завернулась. А когда вернулась в комнату, Давид сидел на подлокотнике кресла и качал ногой. Оглядывался, но без особого интереса. А когда я появилась перед ним, полез в карман и достал что-то, что покачивалось на цепочке и сверкало.

- Смотри, что я для тебя нашёл.

- Что это? – Я шагнула ближе и поймала подвеску рукой. Это оказался довольно массивный кулон в виде капли небесно-голубого цвета, а сам камень, лучезарный и сверкающий, был облачён в тёмного вида оправу. Я даже не могла сразу сказать, золото это или нет, металл потемнел от времени.

- Александрит, - объявил Давид и тут же разулыбался. – Символично, не находишь?

Я разглядывала камень, потом на Давида взгляд перевела.

- Это мне?

- Тебе. Нашёл вчера в одном из второсортных ломбардов. Там порой попадаются удивительные вещицы. Люди редко догадываются об истинной ценности вещей, которые поколениями валяются в шкатулках мам и бабушек. А в ломбардах работают ещё те специалисты. Вот и получается иногда выудить сокровище.

- А это сокровище? – тихо переспросила я.

Давид разглядывал меня, скрывал улыбку, а после моего вопроса многозначительно хмыкнул.

- Как тебе сказать… По той цене, что я за него заплатил, нет.

- Понятно…

- Что тебе понятно, - снова со смешком протянул он. С кресла поднялся и бесцеремонно развернул меня к себе спиной, а к зеркалу лицом. Надел кулон мне на шею, камень аккуратно лёг в вырез халата, в ложбинку на груди. Как и задумывалось. Давид остановился за моей спиной, разглядывал моё отражение, придирчиво. – Судя по оправе, начало века. Камень с изъяном, но в этом его прелесть. Если на свет посмотришь, увидишь пузырёк воздуха внутри. Но это его совсем не портит, он сверкает и приковывает взгляд.

Я коснулась украшения. Что ж, камень с изъяном, это как раз для меня.

- Спасибо, - сказала я, вспомнив о воспитании. За подарки, пусть утренние и нежданные, стоит благодарить.

- Ты так расстраивалась из-за брошки.

- Я её любила.

Давид неожиданно фыркнул, от меня отвернулся, вновь окинул взглядом комнату.

- Какие громкие слова. Любила!

- А ты не любишь свои вещи? Например, свою машину.

Он кинул на меня хитрый взгляд.

- А что моя машина?

Я плечами пожала.

- Ничего. Но ты же не купил первую попавшуюся, наверняка хотел именно такую.

- Хотел, - согласился он.

- Значит, должен её любить.

- Ничего я не должен. Это всё громкие слова, и ничего больше. Так у тебя есть кофе?

- Растворимый.

- Расстроила. Но давай хоть такой.

Я, со старинным украшением на шее, отправилась на кухню, приготовить дорогому гостю растворимый кофе. Насыпала в чашки кофе, рядом на плите грелся чайник, Давид из комнаты рассказывал мне очередную историю из непростой жизни некоторых антикварных вещичек, а я стояла к нему спиной, время от времени кивая и поддакивая, а сама размышляла. Размышляла о том, что происходит. Для чего он приехал рано утром, для чего подарил подарок, для чего вообще вспомнил о моём существовании. Ответов у меня не находилось, но в душе наметилось приятное волнение.

- Во сколько тебе на работу? К обеду?

- У меня выходной. – Я подала ему чашку с горячим кофе. – Сегодня и завтра.

- Серьёзно? Петрович даёт вам выходные? А я думал в «Алмазе» всё ещё крепостное право лютует.

Я понимающе улыбнулась.

- Два дня в неделю я имею право отдохнуть.

- Странная у тебя квартира, - неожиданно сказал он. – На тебя не похожая. А в спальне чудоковатые обои.

- А ты уже и в спальню заглянул?

- Конечно. Я же любопытный.

Я с пониманием покивала, после чего пояснила:

- Квартира мне от бабушки досталась. Я же тебе говорила, что несколько лет жила в Питере. А здесь жил брат с семьёй, у него дети. А теперь во всём этом винегрете живу я.

- Ясно. Бабушка в наследство ничего интересного не оставила?

- Ты имеешь в виду клад? Смеёшься? Она всю жизнь на ткацкой фабрике трудилась, какие клады? Если только бюст Ленина где закопала. – Я руками развела. – Не у всех в прабабках княгини, мне не повезло.

Давид хмыкнул.

- Да, бывает.

Я кинула на него многозначительный взгляд.

- А вот тебе точно в наследство пару затопленных галеонов оставили.

Он смешно вытаращил на меня глаза, но было заметно, что невинность разыгрывает.

- Да ты что? Всё заработано потом и кровью. У меня предки простецкие лавочники.

- С лавками антиквариата, - подсказала я.

Давид сложил губы трубочкой, пытаясь скрыть улыбку. Скромно пожал плечами.

- Что поделать, семейный бизнес. Кстати, не такой простой.

- Главное, прибыльный, - вырвалось у меня. Я себя за подобное замечание тут же отругала, не хотелось бы показаться меркантильной, но Давида оно, кажется, позабавило. Он руку протянул и потрепал меня по волосам. Которые и без того выглядели не самым лучшим образом, я просто старалась об этом не думать.

- Собирайся, давай.

- Куда? – удивилась я.

- Раз у тебя выходной, возьму тебя с собой в путешествие по маленьким городкам. Прокатимся вдоль Волги, вдруг что интересное отыщем. Или хочешь посидеть дома?

Я тут же качнула головой.

- Не хочу. – Сделала паузу, пытаясь умерить собственный пыл, но получалось плохо. – Это было бы здорово, выехать из города.

- Вот и выедем. Только машину другую возьмём.

Моя душа пела. Неожиданный поворот в жизни, а хотелось думать именно так, и никак иначе, меня несказанно удивлял и воодушевлял. Я закрыла за собой дверь спальни, распахнула дверцы шкафа и принялась лихорадочно соображать, что же мне надеть в «путешествие». А Давид ещё крикнул из соседней комнаты:

- Купальник возьми!

Так, купальника у меня два, но в чёрном бикини я выгляжу весьма сексапильно. Интересно, не слишком рано подчёркивать сексапильность? С другой стороны, решу, что рано, а потом может быть поздно. Решено, беру чёрный.

Я еду отдыхать. Ощущение было именно такое. Джинсовые шорты, симпатичная футболка, сандалии и тёмные очки. А в сумке купальник. Что ещё нужно для счастья? Правильно, самый лучший мужчина на свете рядом. У меня полный комплект, кто бы мог подумать?

Выходя из подъезда, я чувствовала себя киноактрисой, за личной жизнью которой подглядывают из-за каждого угла. Опустила на нос тёмные очки, села в машину, и только когда Давид захлопнул за мной дверцу и направился к водительскому месту, я поняла, что надеть джинсовые шорты, было не слишком удачной идеей. Я плюхнула на голые ноги сумку, а когда Давид оказался рядом, приняла невинный вид. Соблазнять его с наскока, я не собиралась. Не дай Бог, подумает обо мне что-нибудь не то.

Оказалось, что жил Давид в большом новом доме у набережной. Высотка с панорамными окнами и подземным гаражом. Я этот дом видела только издалека, пять лет назад на этом месте располагались старые двухэтажные дома, а теперь новостройка, а рядом разбили сквер. Мы въехали в подземный гараж, конечно, в гости меня не пригласили, и обижаться на это было глупо. Мы пересели в тёмный внедорожник, кстати, не представительского класса, с виду даже немного побитый, видимо, использовали его именно для путешествий по городам и весям, чтобы не жалко было. И вот спустя пять минут, уже покинули гараж и рванули по направлению к объездной.

- Значит, это и есть твоя работа? – спросила я, когда Давид вкратце пересказал мне цель нашей поездки. Пара районных городков, ломбарды и антикварные лавки в них. Несколько перекупщиков.

- Не только. Это, наверное, самая приятная часть. – Он кинул на меня весёлый взгляд. – Клады искать. Меня это с детства занимало. Если честно, сейчас в моих поездках необходимости нет, можно отправить людей, и я это делаю. Но… я так отдыхаю. От бизнеса, от суеты.

- А клады существуют? – спросила я с детской непосредственностью. Мне, на самом деле, было интересно.

- Ты имеешь в виду, зарытые и замурованные? – Я кивнула, а Давид пожал плечами. – Наверное. Люди испокон веков припрятывали накопленное или награбленное. Как-то деду принесли карту, какой-то купец перед революцией зарыл, а сам то ли за границу сбежал, то ли сгинул в пучине переворота.

- И что?

- Да ничего. – Давид даже засмеялся. – Ты думала, я поехал его выкапывать? Мерить шагами расстояние от сосны к берёзе на мифическом пригорке?

Я сделала вид, что расстроилась.

- А я бы поехала, - проговорила я с намёком.

- Ты авантюристка?

- Не сказала бы. Я много чего боюсь. Просто это интересно. Может он до сих пор там лежит.

- Может, - кивнул Давид. Загадочно улыбнулся и сказал: - Оставим на чёрный день. Будет необходимость, выкопаем.

- Значит, вся твоя семья занимается антиквариатом?

- В пятом поколении. Я воспитывался в доме деда, впитывал, так сказать, атмосферу вместе с манной кашей по утрам. Так что, ничего удивительного, что заболел историей.

- А твой отец тоже ездит, как ты?

- Ага, и Янку с собой берёт, - хмыкнул Давид, но как-то уж чересчур язвительно. – Отец предпочитает всё новое и сверкающее. Пыль времён его не интересует. Он даже женится исключительно на новоделе.

Продолжать разговор в таком ключе мне показалось неловким, и я замолчала. Смотрела в окно. Мы выехали за пределы города, и вскоре на пути нам встретились первые сельские домики.

- А твоя семья? – спросил Давид.

Я на него посмотрела, в некотором смущении.

- У меня самая обычная семья. Никаких тайн и выдающихся заслуг.

- У нас тоже тайн нет.

- Зато вас окружают тайны.

- А ты сбежала от родителей в Питер, - подсказал Давид. – Смелая девочка.

- От отца, - поправила я. – Мама умерла, когда мне было двенадцать. Отец снова женился… - Я неопределённо повела рукой в воздухе. – В общем, мы не слишком ладим. У мачехи свои дети, сын и дочь, я в её видение семьи не слишком вписываюсь.

- Значит, у тебя злая мачеха.

- Она не злая. Просто мы не можем никак найти общий язык. А сейчас уже и смысла нет его искать. Я пять лет никого из родственников не видела, даже отца, и не скажу, что сильно соскучилась. Правда, ругаю себя. Надо было приезжать, из-за папы.

- А что с ним?

Я развела руками.

- Ничего. Но я вернулась, и поняла, что совсем его не узнаю. Он больше не тот человек, каким я его помню. Каким он был в моём детстве. Теперь он чужой муж и чужой отец.

- А мой отец всегда был таким, какой он сейчас. И в моём детстве, и, наверное, в своём. Так что, и не знаешь, что лучше.

Я Давиду улыбнулась, но не слишком искренне. Зачем рассказала ему про отца и мачеху? Мы даже толком не знакомы ещё. Только сама расстроилась.

- Ладно, не переживай, - сказал он. Руку протянул и снова потрепал меня по волосам. Затем попросил: - Лучше достань с заднего сидения бутылку воды.

Как же я была довольна происходящим! Мне так нравилось разговаривать с Давидом, слушать его истории, мне нравилось, что он смеётся над моими шутками, вполне искренне, и я не обижалась, если он надо мной подшучивал. К тому же, все его шутки были безобидными и даже милыми. Мы были на одной волне. Мне было легко и интересно.

Мы проехали километров сто пятьдесят, после чего свернули с трассы на узкую дорогу. Я думала, что впереди нас ждёт первый город, но оказалось, что Давид привёз меня к стенам старинного монастыря. Я наблюдала за тем, как уверено он ведёт машину, и понимала, что он бывал здесь не раз, да и названия сёл и деревень с его языка слетали запросто. Кажется, он знал наизусть всю область, а, возможно, и соседние.

- Заходить не будем, - сказал Давид, выходя из машины. – Да тебя и не пустят, монастырь мужской, малочисленный, но здесь великолепное озеро. Послушники рыбу разводят, так что, вода чистейшая.

- Мужской монастырь, - проговорила я, якобы глубокомысленно, - и ты здесь часто бываешь.

Давид, спускаясь по пригорку к воде, оглянулся на меня через плечо. Усмехнулся.

- Не думай обо мне лучше, чем есть на самом деле. С моими грехами сюда далеко не сразу пустят. Но несколько лет назад я привёз им икону. Случайно натолкнулся в одной деревеньке. Бабулька умерла, а родственники её дом в наследство получили. Икона старинная, наверное, всю её жизнь в красном углу стояла, а они продать хотели.

- Ты купил?

- Купил. Не знаю почему. Я обычно иконы не покупаю, запрет какой-то внутренний. А тут купил, и в монастырь привёз. Просто не знал, куда ещё. Вот с тех пор и приезжаю иногда.

Я присела на траву, дышала чистым, пряным от жары и аромата цветов воздухом, на солнце зажмурилась. Озеро, на самом деле, великолепное, прямо под высокими стенами белокаменного монастыря, солнечные лучи отражались от тёмной воды, но я была уверена, что вода холодная, от подземных источников. На другом берегу крошечная пристань и лодка-плоскодонка на волнах качается. Поют птицы, летают бабочки, пчёлы жужжат, и никаких посторонних звуков. Нетронутая природа.

- Как же здесь здорово, - проговорила я, подставляя лицо солнцу.

Давид усмехнулся и поддразнил:

- В мужском монастыре?

Я показала ему язык.

Следующие несколько часов я наблюдала за его работой. Мы приехали в маленький городок в пойме, и принялись методично объезжать все ведомые Давиду точки скупки антиквариата. В большинстве случаев это были банальные ломбарды, но один раз мы приехали на квартиру к худому, хмурому мужчине, который, не смотря на разгар дня и температуру воздуха под тридцать градусов за окном, расхаживал по дому в длинном махровом халате и старательно задёргивал тёмные, пыльные шторы на окнах. Зато у него Давид нашёл что-то для себя интересное, какую-то пожелтевшую от старости книгу и дамское зеркало на ручке в серебряной оправе. Я принципиально не вмешивалась в их разговор, разглядывала книги в дубовом шкафу, но краем глаза видела, как Давид отсчитывает купюры (довольно не маленькую сумму) и передаёт её мужчине. Тот даже не улыбнулся, никак не проявил свои эмоции, если они у него вообще были, просто сунул деньги в карман обвисшего халата и проводил нас до дверей.

- Куда теперь? – браво поинтересовалась я, снова устраиваясь в машине.

Давид посмотрел на часы на запястье. Смешно, но часы у него были электронные, подобные носили ещё во времена молодости моих родителей. И странно было видеть их на руке стильного, обеспеченного молодого мужчины. Видимо, они были ему дороги по какой-то причине.

- Думаю, не мешает пообедать. А ещё искупаться. Жарко невероятно.

Мы объехали город по окраине и вскоре оказались у Волги. С левой стороны замелькали коттеджи, фруктовые сады, справа частные причалы и лодки, даже небольшие яхты и парусники. А затем показалась и обустроенная набережная с чередой ресторанчиков на ней. Мы пообедали на веранде, я смотрела на воду, и чувствовала полнейшее умиротворение и довольство. Давид ел с аппетитом, к нему обращались по имени-отчеству, по всей видимости, гость он здесь частый, а один раз даже подошли поздороваться. Меня он представить забыл, подошедший мужчина в годах кинул на меня оценивающий взгляд, но на этом его интерес к моей персоне иссяк. А я для себя решила, что принимать близко к сердцу равнодушное отношение незнакомого мужчины, с которым я и сама не горю желанием знакомиться, не стоит.

- Ты часто здесь бываешь? – спросила я Давида, когда мы направились к пристани, покинув ресторан. Он уверено шагал по узкой улочке, я едва за ним успевала, потому что не переставала крутить головой по сторонам, осматриваясь. Как оказалось, находились мы не в городе, а в элитном коттеджном посёлке, и праздные зеваки сюда редко попадали. Им здесь были не рады, да и делать здесь особо было нечего. Цены в ресторане, где мы обедали, например, здорово кусались. Новые дома, специально отстроенная набережная и пристань, закрытый пляж. Чужих здесь не ждали. И Давид не был здесь чужим.

- Раньше приезжал каждые выходные. – Он вдруг остановился, развернулся и указал рукой на коттеджи, что тянулись вдоль берега реки. – У меня там был дом.

- А теперь нет? Как можно продать дом в таком месте, - с надуманным смешком проговорила я.

- Я не продавал, - совершенно спокойно отозвался он. – Жена при разводе отсудила.

В его голосе прозвучало такое равнодушие, что только от этого тона хотелось встать, как вкопанной посреди улицы, и постоять так, обдумывая. Но я лишь немного сбавила шаг, а после кинулась догонять Давида, потому что тот уверено шагал вперед и на меня не оглядывался.

Я шла и молчала. Про жену, пусть и бывшую, мне знать не хотелось. Почему-то.

- Захар, здорово! – Давид протопал по деревянной пристани, подал руку крепко сбитому мужику в майке-тельняшке. Мужчина был загорел и абсолютно лыс, вот как коленка. – Прокатиться дашь?

- Ты чего-то не по плану, - пробасил Захар.

- Да мимо ехали, решили сделать перерыв.

На меня кинули очередной равнодушный, но оценивающий взгляд. Это начинало напрягать.

- «Алина» готова. Сейчас ключи дам.

Давид неожиданно поморщился.

- А «Звезда»?

- Движок перебираю.

- Я точно не вовремя, - негромко проговорил Давид, после чего повернулся и протянул мне руку. Ободряюще улыбнулся. – Ну что, красивая, поехали кататься?

Я заставила себя улыбнуться.

Правда, напряжение отпустило меня, как только я оказалась на лодке, длинной, белой, и под палубой ровно заурчал мотор. Ветер подхватил мои волосы, пришлось спешно собирать их в хвост, а Давид нажал на газ, вывернул штурвал, и лодка понеслась по воде, вроде и не касаясь её, только брызги в разные стороны. Я поневоле засмеялась, вцепилась в поручни.

- Тебе нравится?

- Конечно!

Я смотрела на благоустроенный посёлок с борта лодки, когда мы проносились мимо. Хотелось помахать рукой, пусть и незнакомым людям, поделиться своим восторгом, но я знала, что местные жители воспримут моё поведение по-своему. Поэтому лишь улыбалась ветру, солнцу, брызгам воды.

Мы причалили к маленькому дикому пляжу на другом берегу, Давид помог мне спрыгнуть на песок, и тут же стянул с себя майку. Это действо было не для меня, я знала, он торопился нырнуть в прохладную воду, но я всё равно засмотрелась. Настолько, что забыла про себя.

- Вода – супер! – крикнул он мне, отплыв на приличное расстояние. – Иди сюда.

Я улыбалась ему, потом разделась, оставив шорты и футболку прямо на песке. Вошла в воду, осторожно, не разбегаясь, как он. Проплыла немного, чувствуя, как тело расслабляется в воде.

- Здорово, да?

Давид оказался рядом, я в первый момент забарахталась в воде, перевернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Убрала с лица мокрые волосы.

- Здорово, - согласилась я.

Он меня разглядывал, очень внимательно, и улыбался по-особенному.

- На самом деле, здорово, - проговорил он тише, продолжая съедать меня взглядом.

Я почувствовала его руку на своей спине, она придвинула меня к мужскому телу, и мне уже не было необходимости держаться на плаву. Да я и не думала об этом в тот момент, и, наверное, утонула бы, засмотревшись в его глаза. А потом его горячие губы на моих губах, по-настоящему горячие после прохладной воды, и весь мир перестал для меня существовать. Поцелуй был жарким, глубоким, и я могла поклясться, что никто и никогда до Давида Кравеца меня так не целовал. Я схватилась за его плечи, потом обняла за шею, и поцеловала в ответ. Когда мы оторвались друг от друга, оба не могли справиться с дыханием в первый момент. Посмотрели друг на друга и засмеялись. А рука Давида в воде подхватила меня под ягодицы и легко приподняла, отчего я ахнула. А этот негодяй взял и бросил меня в воду. Правда, когда поймал, снова поцеловал.

Но я девушка с хорошо развитыми моральными ценностями, явно не из тех, кто стал бы резвиться на песке на диком пляже в первый, можно сказать, день знакомства. Поэтому ничего за поцелуями, пусть и жаркими, не последовало. Мы полежали на полированном борту лодки, отдыхая и болтая, а я про себя радовалась, что надела именно этот купальник, а не пёстрый, простоватый, который обычно надеваю на речку. Чувствовала себя королевой красоты, не меньше. Даже если это было не так, особой роли это не играло, главное уверенность в себе.

К пристани мы причалили час спустя, немного встрёпанными, но довольными. Я даже мужчине по имени Захар улыбнулась, совершенно искренне и сердечно, и поблагодарила, когда он подал мне руку, чтобы помочь сойти с лодки. А тот мою улыбку проигнорировал, а у Давида поинтересовался:

- Как движок?

- Отлично. Поёт.

- Серенады поёт? – поинтересовался женский, мелодичный голос.

Я на этот самый голос повернулась, и увидела совсем рядом девушку. Прямо скажу, небесной красоты. Высокая, грациозная блондинка, с самыми правильными чертами лица, которые я когда-либо встречала, даже на страницах глянцевых журналов. А тут без всяких журналов, стоит на пристани, в длинном лёгком платье, подол которого картинно треплет ветер. Её, на самом деле, только рисовать. Даже мне захотелось запечатлеть её образ. Правда, наряду с этим, у меня неприятно засосало под ложечкой от дурного предчувствия.

- Хеви-металл, - вроде как отшутился Давид. Захару руку на прощание подал, после чего уже шагнул к девушке. Пригладил ладонью свои влажные волосы. Поздоровался: - Привет, Алина. Как дела?

Я посмотрела на буквы на борту лодки, на которой мы только что причалили. На ней значилось «Алина». То есть, хозяйка пожаловала?

- Не ждала тебя. – Алина тем временем перевела взгляд на меня. И почему все на меня сегодня так смотрят? Прицениваются и тут же теряют интерес. Это неприятно. – Заехал покататься?

Давид кивнул.

- Да, соскучился. Кстати, Захар молодец, движок перебрал мастерски.

- Я слышала. Спасибо, что проверил. – Она снова на меня посмотрела. – Но тебе не кажется, что это неприлично приводить к жене новых девушек знакомиться?

- А я вас и не знакомил. Даже не планировал. И ты мне, любимая, не жена. – Он протянул ко мне руку. – Пойдём.

Я его за руку взяла прежде, чем успела обдумать целесообразность этого действия. Наверное, было бы куда правильнее гордо прошествовать мимо них в одиночестве, но я просто не знала, как реагировать на происходящее. Под высокомерными взглядами бывшей жены Давида, да и вообще местного населения, я чувствовала себя неловко и будто я здесь не к месту. А тут он протянул мне руку, и я схватилась за неё, как за соломинку. Но на душе всё равно остался осадок. Такой, что мне не терпелось покинуть этот райский уголок на берегу Волги. Чем быстрее, тем лучше.

- Не обращай внимания, - сказал мне тем временем Давид. – Она истеричка.

Я промолчала, шла за ним к машине, и не оглядывалась.