10
Всё-таки я слабая женщина. За вчерашний вечер и половину ночи успела сделать столько неутешительных выводов, что хватило бы на троих с лихвой, а потом растаяла в Ромкиных объятиях, стоило ему ко мне прикоснуться и поцеловать. Хотя, надо признать, что это я его первой поцеловала. Чтобы не давать ответ на трудный для меня вопрос. И забыла обо всём до утра, даже сочла это за благо.
После бессонной ночи, мы проспали до десяти, и новый день начался с очередного витка удовольствий. Ромка разбудил меня поцелуем, сбросил на пол одеяло и навалился на меня. Я спросонья отвечала на его поцелуи рассеянно, только обняла и снова закрыла глаза, в полусне принимая его поцелуи. Пальцы скользили по его широкой спине, иногда поднимались к затылку и гладили короткие волосы. Я только тихонько охнула, когда Ромка вдавил меня в матрас, и глаза открыла, когда он меня за подбородок взял.
— Липа, просыпайся, — со смехом проговорил он, и крепко поцеловал меня в губы. Я сладко потянулась под ним, обняла его руками и ногами, и глаза открыла. Ногти чертили аккуратные полоски на его спине, а губами я прижалась к его шее.
— Я не сплю, — шепнула я ему. Ответила на горячий поцелуй, засмеялась, когда Ромка ловко перевернулся на спину вместе со мной. Он гладил меня, собрал в кулак волосы, потянул на себя, мне пришлось наклониться и поцеловать его. Гладила его ладонями по груди, двигалась неспешно, решительно убрала его руки со своих бёдер, когда Роману Евгеньевичу пришло в голову поторопить меня. С удовольствием наблюдала за выражением его лица, а когда он глаза закрыл и откинул голову на подушку, довольно улыбнулась. Не всё мне голову терять.
А вот немного позже, когда я уже лежала на кровати, раскрасневшаяся и задыхающаяся, меня накрыл страх. Мгновенный и панический. Я в ужасе схватилась за шею, ничего на ней не обнаружила и ахнула:
— Рома, где оно?
Он лениво повернул голову, глянул на меня.
— Кто?
— Колье! — Я на постели села, в ужасе огляделась, пошарила руками вокруг себя.
Роман Евгеньевич на локте приподнялся, наблюдал. Нахмурился, соображая.
— Где-то здесь, — пожал он плечами.
Я от души стукнула его по рёбрам.
— Говорила же тебе!
— Я виноват?
— А кому пришло в голову потрахаться с королевским размахом?
— Боже, Липа, что за слова?
— Отстань, — посоветовала я ему. — Мы за него не расплатимся. — Я с кровати на пол сползла, прямо на грудой брошенное одеяло, заглянула под кровать. Совсем рядом мерцали сапфиры, у меня вырвался вздох облегчения. Я колье схватила и победно вскинула руку вверх. — Нашла!
— А куда бы оно делось, интересно? Кроме нас здесь никого не было.
— Я посмотрю, ты спокоен, как твои любимые танки.
Рома усмехнулся, снова лёг и подложил под голову руку.
— Даже не знаю, что после такого секса может вывести меня из себя. Только позавтракать не мешает. Закажешь?
Я поднялась, накинула на себя халат. Зачем-то представила себя минуту назад, когда я с голой задницей шарила под кроватью, наверняка, с безумным лицом. Стало немного неудобно, хорошо хоть Ромка с кровати этого в полной мере видеть и оценить не мог.
Завтрак принесли меньше, чем через полчаса. Я как раз успела принять душ, а Роман Евгеньевич за это время соблаговолил лишь натянуть на себя шорты и выйти с телефоном на балкон. Я волосы высушила, выключила фен и как раз услышала стук в дверь.
— Рома, — позвала я, проходя мимо открытой балконной двери, — завтрак принесли.
— Иду, через минуту.
Я прошла к двери, открыла её и улыбнулась горничной. Правда, та мне в ответ не улыбнулась, как бывало обычно, вместо этого глянула сначала в одну сторону, потом в другую. Я тоже посмотрела, не понимая, что её настораживает. Посмотрела и увидела двух здоровенных парней в чёрной военной форме. Они стояли с двух сторон от нашей двери, с каменными лицами, и хмуро наблюдали за происходящим. Правда, когда я голову из номера высунула, хором поздоровались:
— Доброе утро, Олимпиада Викторовна.
Я всерьёз опешила. С девушкой переглянулась, но так, как со мной весьма вежливо поздоровались, тоже кивнула и проговорила:
— Доброе утро.
Поспешила от двери отойти, пропуская горничную, нервно поправила вырез халата на груди.
— Рома! Рома, там какие-то люди.
В гостиной горничная на стол накрывала, я её жестом остановила, а Роман Евгеньевич девушке чаевые протянул. Та сунула деньги в карман фартука, благодарно улыбнулась и поспешила к двери. А Рома взял с тарелки большой пончик и откусил. Посмотрел на меня.
— Какие люди, малыш?
— Я не знаю. В форме, у нашей двери.
— А, это. Не переживай, это мои ребята.
— Твои?
— Прилетели вчера вечером.
Я соображала.
— Зачем?
— Липа, у нас с собой драгоценностей на уймову тучу денег, и даже не рублей. Предлагаешь сдать их в чемодане в багаж?
Я ещё подумала, и пришла к выводу, что он прав. Кивнула, правда, наличие двух вооружённых амбалов за дверью спокойствия почему-то тоже не вносило. Я прошла к столу, быстро расставила тарелки. А Рома подошёл, обнял меня за талию и поцеловал в шею. Носом потёрся.
Наверное, успокоить пытался.
— Красавица моя.
— Рома, когда мы уедем?
— Надеюсь, что сегодня. — Он за стол сел, придвинул к себе тарелку с омлетом. На меня не смотрел. А я стояла рядом, забыв присесть, и за ним наблюдала.
— Ты надеешься? А как же билеты на самолёт? Их заказывают заранее.
Рома голову закинул, чтобы мне в лицо смотреть. Попросил:
— Липа, сядь и позавтракай. А я тебе всё объясню.
Я налила кофе, себе и ему, после чего присела за стол. Не спускала с Ромы внимательного взгляда. Он же указал на тарелки с едой. Я сдалась и взяла пончик, откусила, чтобы он успокоился. Он, наконец, кивнул.
— Вот и умница. Люблю, когда ты меня слушаешься.
— Сомнительный комплимент. Так что происходит?
— Ничего серьёзного. Просто у нас не получится улететь из Сочи. Нам надо будет прокатиться до Краснодара.
— Почему? Проблема с билетами?
Он глупо надул щёки, потом ещё более глупо разулыбался.
— Если я скажу — да, ты поверишь?
— Когда ты так улыбаешься, нет.
Рома печально покивал, а я его поторопила:
— Рассказывай.
Он сомневался и не хотел, но, в конце концов, сдался.
— Возникла некоторая проблема. Ян пытается её разрешить, путём переговоров, но я не думаю, что нам надо ждать результата. Нам надо уезжать.
— Что за проблема, что надо уходить окольными путями?
Рома глаза на меня вытаращил.
— Ты быстро уловила суть!
— Было бы странно её не уловить, когда у нас за дверью два Терминатора. Что и с кем ты не поделил?
— Вот опять у тебя виноват я! Мне даже интересно, почему ты так думаешь.
— А кто тогда виноват?
— Наверное, тот, кто всю эту кашу заварил.
— Артём?
— Я бы сказал, что твоя сестра, но ладно, пусть будет этот сосунок.
— И что он сделал?
Рома намазывал на пончик плавленый сыр, а я за этим неодобрительно наблюдала. Жаренный в масле пончик, да с сыром… Ладно, оставим это на потом.
— Как он сам рассказал: когда понял, что никто не спешит у него драгоценности покупать, никто, занимающийся драгоценностями и антиквариатом, даже скупщики краденного испугались, как выяснилось, он решил обратиться к тем, кто посмелее. И нажил головную боль не только себе, но и мне. Хотя, чего я ждал от безмозглого? Всё только думаю: где были мои глаза, когда я его на работу брал? Ведь помню, что собеседование лично проводил, и к Гроверу его лично определил. Нормальным, толковым парнем казался. В голове, конечно, ветер, но я в его возрасте таким же был. Откуда у него плесень в мозгах завелась?
— Вирус? — подсказала я, не особо прислушиваясь к его сетованиям. Пила кофе и жевала пончик, украдкой поглядывая на сейф.
— Это не вирус, Липа. Это дурная баба.
Я чашку ото рта отняла, взглянула с недоумением.
— То есть, ты хочешь сказать, что это Лада ему идею с кражей подала?
— Не хочу. До кражи, скорее всего, он сам додумался. А вот что его к этой мысли подтолкнуло, я хорошо себе представляю. Постоянный зудёж: хочу машину, хочу шубу, хочу на курорт. Она мне мозги этим проела за полгода совместной жизни. И это притом, что я ей это всё давал, и мог себе позволить. А он нет. Вот тебе и результат.
Я головой покачала. Только пожаловалась негромко:
— И почему я всё это слушаю с утра пораньше?
Рома, кажется, смутился. Кашлянул, некоторое время только жевал, после чего согласился:
— Да, я не прав. Я больше не буду никогда об этом говорить. Хорошо? — Он даже руку протянул, погладил меня по коленке. — Тебе, вообще, об этом думать не надо. Ты сейчас вещи собирай, хорошо?
— Мы не пойдём к морю проститься?
Рома немного завис после моего вопроса, странно посмотрел, осознал, что я всерьёз и покаянно опустил голову.
— Прости, не получится. Но я обещаю компенсировать.
— Мы убегаем?
— Мы уезжаем. Проблем и разборок с местными заводилами мне ой как не хочется.
Драгоценности у меня, и теперь самое важное вывезти их в Нижний, без приключений, а главное, без потерь. Так что, как только ты соберёшься, мы выезжаем к Яну, он ждёт нас с оценщиком, всё по описи сверяем, устанавливаем подлинность, и тут же выезжаем из города.
— Оставишь все проблемы Яну Ефимовичу?
— Что поделать, вот она — судьба боевого товарища. Но он всё уладит, в итоге, он этих граждан знает лучше и лично. Дай Бог, нам с ними разминуться.
Я постаралась не подать вида, но занервничала. Мне никогда не приходилось оказаться в подобной ситуации. Мошеннические схемы, бандитские разборки — всё это для меня было не больше, чем сводками криминальных новостей, которые я выслушивала вполуха, не беря в голову. А теперь оказалась в эпицентре. Единственное, что, приглядываясь к Роме, я не видела особых переживаний на его лице. Он был спокоен, он выдавал своим людям короткие, чёткие приказы, и, кажется, прекрасно знал, что делает.
После завтрака молодые люди вошли в наш номер, что-то обсуждали с Ромой негромко, я выглянула из спальни и увидела, как драгоценности пакуются в специальный кейс, а над ним стоит охранник с револьвером под мышкой. На душе снова стало тягостно. Я вернулась в спальню и продолжила собирать вещи.
— Липа, ты готова?
— Этот чемодан можно забрать. Осталась сумка, и я не могу найти шляпу. Ты не видел?
— Нет. Может, забыла где-то? Ты вчера вечером выходила из номера?
Мне всё-таки почудился намёк в его голосе. Я не осмелилась повернуться к Роме в этот момент, только покачала головой.
— Нет. Спускалась в ресторан, но точно без шляпы.
— Значит, забыла в другом месте. — Рома подошёл ко мне, обнял и принялся целовать мою шею.
Я откинула голову ему на плечо, закрыла глаза, и вот тут вспомнила, где шляпу оставила: в такси. Была настолько занята мыслями о драгоценностях, припрятанных в моей сумке, что про шляпу совершенно забыла. Ладно, чёрт с ней.
— Всё будет хорошо, — сказал Роман Евгеньевич. Его ладонь гладила мой живот. — Завтра уже будем дома.
Наверное, он хотел меня успокоить этими словами, а у меня в душе всколыхнулись вчерашние переживания. Всё одно к одному, честное слово.
Отель мы покидали, как в кино про мафию. Впереди охранник, сзади охранник, Роман Евгеньевич крепко держал меня за руку, а в другой руке держал кейс с драгоценностями. У крыльца стояла машина с тонированными стёклами с местными номерами. Мы сели, один из охранников сел за руль, мы с Ромой на заднее сидение, и автомобиль тут же тронулся с места.
— Самолёт в девять тридцать вечера, Роман Евгеньевич, — сказал один из охранников. — Нам надо выехать из Сочи не позже трёх.
— Должны успеть, Дим.
— Сколько ехать до Краснодара? — спросила я.
— Пять часов.
Я кивнула, надела тёмные очки и отвернулась к окну. До конторы Яна Ефимовича мы ехали в тишине, даже радио никто не включил. Все были сосредоточены, а мне от этого было немного жутко.
Оценщик, что ожидал нас у Яна, чем-то был похож на брата Кузовкова из антикварного магазинчика. Такой же маленький, лысоватый и чем-то встревоженный. Секретарша Яна, длинноногая красавица с четвёртым размером груди, предложила мне чай или кофе на выбор, а когда я согласилась на чай, поспешила обратно в приёмную, покачиваясь на высоких шпильках.
Я проводила её задумчивым взглядом, потом на Яна посмотрела, который своей секретарше, явно до плеча только доставал. Про себя хмыкнула, но это ведь не моё дело, правда? Некоторые в помощники, вообще, молодых интеллигентных мальчиков берут. Не будем показывать пальцем, кто именно.
Я сидела на диване, пила чай и со стороны наблюдала за тем, как мужчины раскладывают на большом письменном столе драгоценности. Охрана и секретарша из кабинета были выдворены, и теперь ждали только результата от оценщика, чтобы он установил подлинность. Хотя, и без того было понятно, что все драгоценности настоящие. Кто бы и когда успел создать столь искусные копии? В какой-то момент Рома голову повернул, посмотрел на меня и подмигнул, видимо, желая приободрить. А мне просто не терпелось уехать отсюда. И пусть предстояло провести пять часов в дороге, но зато мы покинем город.
Моё сердце замерло только дважды, когда очередь дошла до колье, что я вчера забрала у Лады и подложила их в кейс. Вдруг Рома знает, что их не было? Но он промолчал, положил их на стол рядом с остальными.
— По наличию всё? По описи проверили?
— Единственное, чего я не вижу здесь, — проговорил оценщик, поправив очки в тонкой оправе, — это перстень. — Он выложил на стол фотографию. — Рубин в россыпи бриллиантов. Золотая оправа, уникальная огранка. Одного бриллианта в оправе не хватает. Но перстень работы восемнадцатого века.
Я с дивана подскочила, подошла к столу. Взглянула через плечо оценщика на фото. Чёрт. У Ладки на пальце было кольцо, но лишь золотой ободок, видимо, камень она перевернула вниз.
Теперь у меня чувство, что и я напрямую причастна к ограблению. Я обокрала пожилого человека. Как с этим жить?
Рома посмотрел на меня, я встретила его взгляд, и мне захотелось сквозь землю провалиться, но в следующую секунду он моргнул, и вопрос из его глаз ушёл. Он даже успокоить меня попробовал:
— Это, конечно, неприятно, но куда лучше, чем если бы мы потеряли всё.
Я покивала и вернулась на диван, расстроенная. Лада свою награду всё-таки получила.
Интересно, удобно будет спросить, сколько этот перстень стоит? Даже если он с недостатком…
— Значит, перстень у твоей сестры, Липа, — сказал проницательный Ян Ефимович.
Я попыталась притвориться удивлённой.
— Вы так думаете?
— А что тут думать? Хотя, Артём говорил, что она прихватила больше, но всё остальное здесь.
— А, может, они его продали, — предположила я.
— Кому?
— Откуда мне знать кому?
— Странно, что всё остальное здесь, — продолжал недоумевать боевой товарищ. Рома молчал, я молчала, а Ян чесал затылок. — Когда всё вернулось?
— Они могли помириться, — внёс предположение Роман Евгеньевич. — Она, наверное, поняла, что сама точно ничего не продаст.
Он даже по имени Ладу не называл, только «она», либо что-то нецензурное. Я сверлила взглядом его затылок, а когда Рома на меня обернулся, поспешила отвернуться к окну.
— А перстень себе на память оставила?
— Очень может быть.
— Подарок в знак помолвки, — не утерпела я.
— Тогда получается, что вчера она была где-то рядом с его гостиницей. Или появилась позже.
Там людей оставляли? Надо сейчас кого-то отправить.
— Думаешь, она сидит на его постели и слёзы льёт?
— Нет, но… Будем знать.
— Я и так знаю, — ворчливо заявил Рома, сверкая на друга глазами. — Да, она там была, вскоре после нас. Пришла, узнала новости и ушла. Теперь мы её точно не найдём, по крайней мере, в Сочи. Если не дура, а поверь — она не дура, в городе её уже нет.
Я смотрела в окно и кусала нижнюю губу. А Рома принялся поспешно собирать драгоценности обратно в кейс. Потом плюнул и перепоручил это оценщику, который своими маленькими ловкими пальцами управлялся с ними куда более удачно и профессионально.
— Ну, молодожёны, вы не пропадайте. Звоните, что ли, — посмеялся Ян Ефимович, прощаясь с нами у дверей.
— Ян Ефимович, вы нам так помогли, — сказала я, примерно представляя прощание в стиле Романа Евгеньевича. Похлопать человека по плечу, сказать что-то типа: «Бывай», и уехать в уверенности, что человека отблагодарил. Конечно, возможно, у мужчин так принято, и сердечных благодарностей они друг от друга не ждут, но мне казалось необходимым поблагодарить Яна лично. — Не знаю, что бы мы без вас делали.
Тот разулыбался, руку мою в свои ладони сграбастал и в лицо моё уставился со всем его удовольствием.
— Липа, вы недооцениваете своего мужа. Уверяю, этот упрямый тип всё привёл бы к тому же результату, только на это потребовалось бы немного больше времени, и ему было бы не до вас.
Я просто помог ему превратить эту поездку в нечто похожее на медовый месяц. У вас ведь его не было? А это, согласитесь, обязанность любого порядочного человека, особенно считающего себя другом.
Рома стоял рядом, выслушал, понаблюдал, после чего хмыкнул.
— Что-то ты распелся, как соловей.
Ян вздохнул напоказ.
— Не всем же так с жёнами везёт, как тебе, дураку. Пытаюсь наглядеться на прощание.
Я руку свою осторожно освободила.
— Перестаньте меня смущать, оба. Спасибо вам ещё раз, Ян Ефимович. Как бы вы не отказывались, а вы нам очень помогли.
— Обращайтесь. И приезжайте. Но не раньше, чем года через три.
— Устал от нас? — усмехнулся Рома.
— От тебя — да. Но года через три, надеюсь, ребятёнка на море привезёте. Пора бы уже. Я уж год, как дед, а ты никак не сподобишься.
Я от удивления даже забыла про смущение.
— Вы уже дедушка?
Ян довольно ухмыльнулся.
— А что, не похож? Дочка порадовала в прошлом году. Вот и вы давайте, старайтесь.
— Ладно, уймись, сексопатолог. — Руку ему протянул. — До связи, Ян. Спасибо.
Они, как принято, похлопали друг другу по плечам, я улыбнулась нашему радушному хозяину на прощание, и мы с Ромой пошли к автомобилю. Я на Рому не смотрела, но была уверена, что ему, как и мне, не до улыбок сейчас.
Кейс с драгоценностями Рома поставил на пол у своих ног, посмотрел на часы и сказал охранникам:
— Поехали. У нас фора в полчаса.
Автомобиль тронулся с места, а я заметила, что следом за нами поехали ещё две машины. Такие же тёмные и тонированные. Я обернулась, посмотрела в заднее стекло. Рома заметил моё беспокойство и сказал:
— Они проводят нас до границы города, не переживай.
Я не ответила, сложила руки на груди и стала смотреть в окно.
С морем проститься всё-таки удалось. Часа через три мы остановились у дорожного кафе, перекусили, а пока ребята заправляли машину, я рискнула обойти стоянку и спустилась по тропинке к морю. Берег здесь был скалистый, только в одном месте можно было зайти в воду, дно оказалось песчаным, но почти тут же шла глубина. Я скинула босоножки и осторожно вошла в воду. Ногам стало приятно, волны накатывали, солнце отражалось в воде, и она радостно искрилась. Где-то далеко, на самом горизонте, корабль, большой, грузовой. А в небе чайки кричали. Я глаза закрыла и стояла несколько минут, стараясь почувствовать только воду, её силу, её нежность и размеренность.
— Липа.
Я не обернулась, так и стояла, закрыв глаза, чувствуя тепло солнца на своём лице.
— Ты ночью её искал? Поэтому приехал под утро?
— Это моя работа.
Я кивнула. Якобы понимающе. Глаза открыла, наклонилась, опустила руки в воду.
— Липа, я принёс тебе полотенце.
— Спасибо. — Подол платья намок, пришлось его подобрать. Я прошла обратно к берегу, руку Роме подала, и он легко меня вытащил наверх, на камни. Полотенце мне подал. Я наклонилась, чтобы ноги вытереть, намеренно избегала его взгляда. Но ухватилась за его руку, когда босоножки надевала. Хотела показать, что мне нет необходимости его избегать. — Надо ехать?
— Да. Думаю, успеем в Краснодаре поужинать нормально перед отлётом.
— Через Москву летим?
— Получилось, что через Москву. Устанешь. — Он улыбнулся мне.
— Ничего. — Я обернулась, сощурилась на солнце, посмотрела на горизонт. И тихо сказала: — Пока, море.
Краснодар встретил нас ливнем. Тучи собрались прямо на глазах, небо нахмурилось, поднялся ветер, а потом хлынул дождь. Стеной. Мы как раз подъехали к ресторану, занавеси на открытой веранде полоскало ураганным ветром, брызги летели во все стороны. Но шум от дождя был таким, что забивал это суматошное хлопанье. Один из охранников вышел под дождь, кинулся в ресторан, втянув голову в плечи, а вернулся через несколько минут с большим зонтом. Раскрыл его над задней дверью автомобиля. Рома вышел, протянул мне руку, а когда я вышла, задохнувшись от погодной напасти, он наклонился, подхватил меня рукой под бёдрами и поднял. Без всяких трудностей дошёл до дверей, а в холле опустил меня на пол.
— Ноги промочила? — спросил он, вытирая лицо и тряся головой, как бульдог.
— Не успела. — Я даже рассмеялась, за дверями бушевала непогода. Охранники, вошедшие следом за нами, тоже отряхивались, как бойцовые псы. Я же повернулась к зеркалу, аккуратно вытерла лицо, волосы взбила. И тогда заметила официанток, которые за нами наблюдали. Наверное, наше появление, точнее, Роман Евгеньевич со мной на руках, их впечатлил.
— Нам нужно два столика, — тем временем объявил Рома. — Вот тебе и прощание с морем, — сказал он, когда мы сели у окна. Ресторанный зал был абсолютно пуст, и на улице ни души. Все люди попрятались и пережидали. Только машины на проспекте рассекали глубокие лужи, как корабли, а по тротуарам текли реки. Охранники за соседним столиком с аппетитом обедали, Рома от них не отставал, но на меня всё больше посматривал, а я без особого желания ковыряла вилкой в порции салата.
— Липа, ты устала?
— Ты не замечал, что из отпуска люди всегда возвращаются уставшими, а не отдохнувшими? Со мной всегда так. — Я сделала попытку улыбнуться.
— В самолёте поспишь. А утром будем в Нижнем, и сутки будем отсыпаться.
Я наблюдала за ним исподлобья. Потом позвала:
— Рома. Я не поеду с тобой в Нижний.
Он сдержанно кашлянул, вилкой в мясо на своей тарелке потыкал, потом в окно посмотрел. Не на меня, в окно.
— Липа, это даже не обсуждается.
— Это обсуждается, Рома. И я не поеду. Мне нечего там делать. И, вообще…
— Что?
— Мне в понедельник на работу. Отпуск кончился. Признаюсь, что он был весьма насыщенным.
Рома взглядом меня сверлил, затем глянул через плечо на охрану. Но ребята нас слышать не могли, да и были заняты разговором. А Рома, кажется, потерял аппетит. Не спускал с меня глаз.
— Липа, ты моя жена.
— Я тебе не жена, — сказала я, глядя в стол. — А ты мне не муж. Ладка устроила нам грандиозные каникулы и проблемы, но это не значит, что нас что-то связывает.
— Круто.
— Рома, ты ведь не думал, что я… останусь в Нижнем?
Он посмотрел на меня в упор.
— Тебе со мной плохо?
Я нервно усмехнулась.
— Рома, так не делается! — И сама себя остановила, голос понизила. — Мы знакомы с тобой две недели. У меня своя жизнь. У меня дом, работа, друзья. Ты что же думаешь, я какая-то беспризорная дворняжка, которая случайно забрела к тебе в дом и будет рада, если ей позволят остаться?
— Липа, ну что ты говоришь?
— А что мне говорить? Рома, ты не на мне женился, и планы строил не на мой счёт. Вот и разберись со своим браком. И со своей женой. Ищи её, если хочешь. Потому что я не она.
— Ты из-за этого? Что я её ночью искал?
Мы глазами всё-таки встретились, и я нашла в себе силы не отвернуться. Головой покачала.
— Нет. Точнее, не только из-за этого. Я просто знаю, что ты нас сравниваешь. Может, неосознанно, не специально. Но я не она. И я даже не хочу быть на неё похожей. Я люблю свою жизнь. Я в ней не роковая красавица, моими фотографиями не оклеен город, у меня нет толпы поклонников и мне не нужны машины и шубы. И меня это устраивает. Я могу так жить. А ты можешь? Тебе ведь не просто жена нужна, тебе нужна витрина и икона. Ты когда-то на эту витрину взглянул и пропал. — Я невесело усмехнулась. — Если бы ты увидел меня, настоящую, вряд ли испытал бы схожие эмоции.
— Зай, ты сейчас это говоришь и наслаждаешься. Только не пойму чем. Своей изобретательностью?
Я, если честно, обиделась. Отвернулась от него. Только повторила:
— Я еду домой, Рома. Я решила.
Он зло отодвинул от себя тарелку. Залпом допил вино.
— Решила, так решила. — На часы взглянул и поднялся. — Пойду, счёт оплачу. Нам пора в аэропорт.
Говорить он со мной больше не желал. Я так поняла. Не приводил никаких доводов, не пытался меня переубедить. Рома злился, хотя старался не давать этой злости выхода. Но он не понимал, почему я так поступаю. Явно не понимал. Я плохо объяснила, не теми словами? Я на Ромку украдкой посматривала, но, наверное, совсем украдкой не получалось, потому что в какой-то момент Роман Евгеньевич нацепил на нос тёмные очки, и его физиономия окончательно превратилась в бесстрастную. Он жевал жвачку, бдительно посматривал по сторонам, и даже меня приобнимал, то за талию, то за плечи, загораживая от кого-то, или направляя в нужную сторону. Просто он со мной больше не разговаривал. А меня это из себя выводило. И вроде бы сказать мне ему было нечего, я и эти доводы полночи по крупицам собирала, но то, что он не говорил и не смотрел в мою сторону, раздражало.
В самолёте я отвернулась от него, глаза закрыла. Рома держал на коленях кейс с драгоценностями, и выглядел при этом так, будто умереть за них готов. Хотя, кто его знает, может, и готов. Это его работа.
— Рома.
Я не выдержала, глаза открыла и села ровно. На него, правда, смотреть опасалась и смотрела прямо перед собой. Роман Евгеньевич голову повернул, ждал, что я ему скажу.
— Ты, наверное, удивишься, поэтому я тебе сама скажу. Насчёт денег… Я потратила немного больше, чем планировала. С карты, что ты давал.
— Я понял. И сколько ты потратила?
Я пальцы сцепила, покрутила серебряное колечко.
— А сколько там было?
Он хмыкнул, бровь почесал.
— На платья и шляпки тебе должно было хватить. Хватило?
— Хватило, — тихо проговорила я.
— Хорошо. — Его голос звучал отрывисто. Рома посмотрел на меня и улыбнулся. Вот только у меня от этой улыбки под ложечкой засосало. — Главное, что ты сказала, Липа. Всё честно и открыто, да?
Я даже отвечать ему не стала. Снова отвернулась. А он ещё некоторое время разглядывал меня.
В этот момент, наверное, можно было что-то изменить. Взять и признаться, куда я дела эти деньги, на что именно потратила. Может быть, это что-нибудь изменило. Хотя… У меня не получится убедить его в том, что я делала это из сестринских чувств. Потому что в то самое время, когда он бегал по городу в поисках бывшей жены, я отдавала ей эти деньги в надежде, что она их возьмёт и уедет. Не встретится с ним. Но какого результата добилась? Мы сойдём с этого самолёта, и всё закончится. И вместо моря, солнца и красивого романа, я буду вспоминать свою ложь и то, как мы молчим в самолёте, сидя плечом к плечу.
Ещё утром я просто взяла бы его за руку, и это всё исправило. Я даже посмотрела на руки Ромы, но они лежали на кейсе, охраняли. И эти драгоценности, чужие деньги, всё портили. Почему-то мне казалось, что именно они.
— Тебе лучше улететь с нами, — сказал Роман Евгеньевич, когда мы получали багаж, приземлившись в Домодедово. — Отсюда будет проблематичнее тебя домой отправить. А там я вызову машину…
— Рома, не надо. Я взрослая девочка, я справлюсь.
— Липа, ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь. Мой отпуск закончился. Тебе больше не нужно обо мне заботиться. Я доберусь сама, не в первой.
Мы остановились и смотрели друг друга. С претензией, с решительностью, каждый считал, что он прав.
— Ты сообщи мне, ладно? — попросила я. — Насчёт нашего… брака. Обещаешь, что займёшься этим в ближайшее время?
Он усмехнулся в сторону.
— Обещаю. В самое ближайшее.
— Рома, я не могу поехать с тобой. Так, наверное, поступила бы Лада. А я не могу.
— Я помню, тебе в понедельник на работу.
— Зачем ты?.. — Я вздохнула, головой качнула, потом взялась за ручку чемодана. Правда, напоследок попросила: — Не злись на меня. Я просто хочу домой. — Вдруг усмехнулась, от пришедшей в голову мысли. — Смешно будет, если Лада встретит тебя дома.
Его взгляд был едким и неприятным.
— Зависит от того, сколько денег на дорогу ты ей дала. Может задержаться по пути.
Я затравленно глянула на него, сердце скакнуло, а сказать я ему больше ничего не смогла. Даже банальное «до встречи» казалось глупым и неуместным. Рома так смотрел на меня в этот момент, обвиняюще и насмешливо, и мне не хотелось помнить этот взгляд. Я развернулась и пошла прочь, радуясь, что довольно быстро удалось затеряться среди людей. Смотрела прямо перед собой, до боли в глазах, изо всех сил слёзы сдерживала, но один раз всё же пришлось поднять руку и вытереть их. Но после этого лишь выше вскинула голову, и сделала глубокий вдох, как только оказалась на улице. Остановилась. Неожиданно поняла, что я ночью, в чужом городе, с чемоданом. По какой-то странной, непонятно когда выработанной привычке, оглянулась за свою спину. Но Ромы за ней больше не было.
Я медлила ещё секунду, другую, а потом пошла через площадь к остановке. Привычная дорога из аэропорта, и можно попробовать притвориться, что я возвращаюсь из отпуска, как бывало уже не единожды. И не буду думать о Романе Евгеньевиче, представлять, как он сидит в зале ожидания, как садится в самолёт и улетает в свой город, в свою жизнь… Я устала и хочу спать, а дома окажусь только через несколько часов. Но есть чему порадоваться, хотя бы малость: я как раз успеваю на утренний «Сапсан», не придётся добираться на электричке.
Но, не смотря на усталость, в поезде я так и не смогла уснуть. Сидела, прижавшись виском к прохладному стеклу, и наблюдала, как начинается новый день. Солнце встаёт, всё просыпается, ночь уходит и уносит с собой все страхи и переживания. Хотелось бы, чтобы было именно так — ночь прошла, и тревоги ушли.
— Липа, ты вернулась! — У подъезда меня встретила соседка, собравшаяся на работу. Я как раз забрала у таксиста свой чемодан, что он вытащил из багажника, поблагодарила его, и направилась к подъезду, а тут тётя Люда навстречу попалась. Пришлось ей улыбаться. — Как отпуск? Понравилось?
— Бесподобно, — пробормотала я себе под нос. Такси развернулось и уехало, а я навалилась на ручку чемодана. Посмотрела на дом, в котором прожила всю жизнь, вокруг огляделась. За прошедшие две недели ничего не изменилось. Разве это плохо? Привычная обстановка должна вносить спокойствие и размеренность в жизнь человека.
— Где была?
— На море. В Сочи.
— И как там? — Тётя Люда, которая за свои пятьдесят лет дальше дома свекрови под Петушками никуда не путешествовала, всегда живо интересовалась у всех знакомых, куда они ездили и что видели.
— Хорошо, — кивнула я, втаскивая чемодан на ступеньки крыльца. Почему он такой тяжёлый?
Куда тяжелее, чем был, когда я уезжала в Нижний. — Отели, стадионы, парки… И народа, не меньше, чем в Олимпиаду.
— Надо же. Народ у нас курортничает. Кому-то всё нипочём.
Кажется, соседка позабыла о том, что торопилась на работу, ей хотелось поговорить со мной про Сочи и курорты, но я к этому моменту уже добралась до двери подъезда, тёте Люде на прощание улыбнулась и поспешила скрыться с её глаз.
В квартире было душно. Перед отъездом я дала ключи Свете, чтобы она иногда заходила проветривать и поливать цветы, но воздух в квартире, не смотря на старания подруги, был тяжёлый. Я первым делом распахнула настежь все окна, оставив чемодан в прихожей, и устало опустилась в кресло. Осмотрела комнату, в которой со времён моего детства, мало что изменилось. Я не хотела ничего не менять, на стенах до сих пор висели дорогие бабушкиному сердцу фотографии в тяжёлых рамках, одну стену занимала антикварная горка, полная дефицитного в советские времена фарфора и хрусталя, а напротив пианино. Ему было лет семьдесят, не меньше, и в последние годы, после бабушкиной смерти, я на нём не играла. Оно было расстроено, и я была расстроена. Наши с ним настроение и возможности, так сказать, совпадали. Посмотрела на старинные часы с маятником, и пришла к выводу, что Ромка уже в Нижнем. Наверняка. Но тут же запретила себе о нём думать. Вот только снова захотелось плакать, я даже носом печально шмыгнула, но нашла себе оправдание: я устала, мне нужно поспать. И слёзы именно от усталости.
На следующий день, как следует отдохнув и вволю погрустив в одиночестве, в тишине родной квартиры, я и правда, почувствовала себя лучше. По крайней мере, мне уже не было тоскливо, и мою душу не терзали непонятные желания куда-то бежать и кого-то искать, с кем-то объясняться и разговаривать по душам. Признаюсь, что вечером меня посетила маниакальная по своей сути мысль, позвонить Ромке, и попытаться ещё раз ему всё объяснить. Сказать, что я не пыталась его обмануть намеренно, а уж тем более обокрасть его не хотела, просто так сложились обстоятельства. И, если я не права, то могу попросить прощения. Я не позволила ему встретиться с Ладой, но если для него это важно… если он хочет поговорить с ней, выяснить… если они смогут о чём-то договориться…
В общем, именно в этом моменте я окончательно запуталась, в первую очередь в самой себе и своих чувствах, запечалилась, и звонить, конечно же, не стала. Чему на утро сильно обрадовалась. И чтобы избавить себя от лишних мыслей, взяла и позвонила Светке.
Та удивилась и обрадовалась одновременно.
— Ты вернулась! А я уже волноваться начала, думаю, на работу в понедельник, а ты не звонишь, и на мои звонки не отвечаешь.
— Прости, я была занята.
— Чем?
— Отдыхом, — ответила я уклончиво. — И с возвращением получилось неожиданно, билет случайно купила на ночной рейс, и прилетела.
— Ну, и здорово. Встретимся? Я хочу тебя видеть! Загорелую и задорную.
— Ага, — отозвалась я без всякого задора, но пообещала к трём подъехать в наше любимое кафе.
Светка, когда меня увидела, откровенно ахнула. Я зачем-то решила принарядиться, надела жёлтое платье, которое купила в Сочи, новые босоножки и пожалела, что потеряла шляпу. День сегодня выдался жаркий, будто я и не покидала Краснодарский край, только моря не хватало. Я шла по улице, думала о своём наряде, а мысли снова перескочили и в голову пришло: Роману Евгеньевичу это платье сильно нравилось. Ему нравилось гулять со мной по скверу, когда я держала его под руку, а он с удовольствием посматривал на меня и смеялся над бантом на моей шляпе. Теперь же не хватало половины из необходимых компонентов, это всплывало на уровне ощущений, мысли я от себя гнала, но успокоения не находила. Наверное, слишком мало времени прошло. Ещё позавчера я гонялась за чужими бриллиантами и держалась за крепкую мужскую руку. И если бы захотела — если бы я только захотела! — то сейчас была бы рядом с ним в Нижнем. Но я приняла решение.
Или испугалась, что оказавшись в привычной для себя обстановке, Рома чётко осознает, что я не Лада? И во мне нет ни одного качества, из-за которого он выбрал её себе в жёны?
Светка, рыжая, как костёр пионерской зарницы, с веснушками на носу и широкой улыбкой, вскочила из-за стола мне навстречу, и глаза на меня в восторге вытаращила, потом кинулась ко мне обниматься.
— Липа, какая ты красивая! Загорелая! Ух ты, а платье!.. Дорогое?
Я уклончиво пожала плечами, решив не озвучивать истинную цену «лёгкого сарафанчика», стоимость которого в коротком прыжке вполне могла дотянуться до нашего со Светкой месячного жалования. Мне уже и самой не верилось, что я совсем недавно могла быть настолько беспечной, что тратила такие суммы на наряды. И, кстати, чемодан мой был забит битком, даже странно, когда я успела столько всего накупить? Всё-таки банковская карта, притом чужая, развращает. Ты просто протягиваешь её, и в какой-то момент перестаёшь думать о цене и деньгах как таковых. А Роман Евгеньевич ни разу не спросил, сколько я трачу. Поэтому, наверное, сейчас пытается определить, сколько денег я передала Ладе.
Всё, я больше не думаю об этом.
Мы заняли столик на открытой веранде, присели, Светка таращила на меня глаза, и я в какой-то момент не выдержала и показала ей кулак. После чего попросила:
— Перестань. Что ты на меня уставилась?
— Ты изменилась.
— Зато ты нет. И не меняешься, — заметила я.
— А чего мне меняться? — Светка руками развела. — У меня ничего не происходит, вот даже отпуск не дают. Вадик даже издеваться начал. Ему уже дали, с его чёртовой работой в полиции, а мне не дают. И он, представляешь, не верит, когда я говорю, что меня считают ценным работником.
— Я бы даже сказала: бесценным.
— Пошути, пошути. — Света заказ сделала, вернула официантке меню, затем махнула рукой и добавила: — Ещё тирамису. Пусть мне потом будет стыдно.
— И мне, — согласилась я, тоже возвращая папку. Девушка в чёрном стильном фартуке понимающе улыбнулась и от стола отошла. А Света попросила:
— Рассказывай, как отдохнула?
Я руку вытянула, демонстрируя загар.
— Хорошо.
— Только я так и не поняла, как ты из Нижнего в Сочи оказалась. Ты же не собиралась.
— Это было спонтанное решение. Точнее, меня пригласили. — Я посмотрела в сторону и тише добавила: — Неудобно было отказаться.
— Я бы даже сказала: крайне глупо было отказываться. Как родственники тебя встретили?
Конечно, перед отъездом, передавая Светке ключи от квартиры и прося присмотреть за цветочками, мне нужно было подружке что-то сказать. Я честно собиралась рассказать про сестру, что мы пытаемся наладить отношения после детства, проведённого в разлуке, но как-то не получилось. Откровенно не повернулся язык. Не получалось у меня рассказывать о Ладе и родителях, никак. А сейчас я даже рада была, что не стала себя тогда пересиливать. Рассказала о дальних родственниках, которые уезжают в отпуск, и предлагают пожить в их квартире в Нижнем. Это и то Светке, да и мне, казалось удачей. А потом я как-то, непонятно для неё оказалась в Сочи, позвонила ей оттуда, чтобы предупредить о возможной задержке. Задержки не случилось, зато мне теперь приходится оправдываться за идеальный загар.
— Родственники нормально. Но не думаю, что мы станем часто видеться.
Света с пониманием и сожалением покивала. Но затем рукой махнула и посоветовала:
— Ну, и не переживай, Липа. Без родни плохо, и с роднёй тоже бывает не фонтан. Как мой Вадик говорит: чем они дальше, тем сильнее он их любит. — Света засмеялась, в ладоши хлопнула, когда нам вино принесли. Глянула на меня заговорщицки. — А у меня для тебя новость. С работы. Даже не знаю, порадует она тебя или наоборот.
Я насторожилась.
— Что? Нас увольняют?
— До этого пока не дошло. У нас начальство новое. — Света вина отпила, после чего облокотилась на стол и подпёрла подбородок ладонью. — Гаврилова в главный офис забрали, а нам подарочек подарили. По имени Валерик.
Я даже застонала, честно. Только представила себе рабочий день в понедельник, и жить расхотелось.
— Как же так? — возмутилась я.
Светка плечами пожала.
— А вот так. Формулировка была что-то вроде: Валерий Анатольевич, так сказать, профессионально вырос в нашем коллективе, хорошо знает сотрудников, то и дорога ему обратно к нам.
Я всерьёз расстроилась.
— Я с ума сойду.
Светка меня разглядывала.
— Он будет за тобой ухаживать. Поблажки делать. Глядишь, карьера вверх пойдёт.
— Свет, ну что ты говоришь? Ты Валерку не знаешь? Он у меня половину крови выпьет.
— Пока ты не определишься, — подсказала Света.
— А ты уверена, что он этого хочет? Мы не виделись два месяца.
— Думаешь, у него кто-то появился?
Я безразлично пожала плечами. Хотя, следом вновь забеспокоилась.
— Ох, трудно мне придётся.
Света вино допила, а на меня взглянула с явным умыслом.
— Тебе надо закрутить роман!
Я остановила на ней подозрительный взгляд.
— С кем?
— Знаешь, странно слышать этот вопрос от девушки твоей внешности и в таком платье. Я бы предложила тебе оглянуться по сторонам и просто выбрать, но не буду. Мне будет немного не по себе.
— Тебе-то что не по себе? У тебя муж есть.
— Всё равно. Я может не из-за мужа, я может, из-за бюста комплексую. — Светка с печалью опустила глаза к своей груди практически нулевого размера. Я же только фыркнула.
— Нашла из-за чего комплексовать. Повторю: у тебя муж есть. Который тебя любит такой, какая ты есть. По крайней мере, обязан любить.
— Ты на меня разговор не переводи. Тебе надо найти себе кого-то. По крайней мере, с кем можно ходить в ресторан и ездить в отпуск.
Стало совсем грустно. Я пила вино и не могла заставить себя свести всё к шутке или просто улыбнуться подруге. Поэтому, погрустив и обдумав это, решила согласиться.
— Ты права. Только где его взять?
Света руками всплеснула.
— Надо знакомиться с людьми, Липа! А не ходить с работы домой и из дома на работу. Поэтому ты кроме Валерика никого и не видишь. Не нравится он тебе? Найди себе другого!
— Найди, — повторила я за ней в лёгком смущении и возмущении. — Как будто это так просто.
— Не просто. Но нужно пробовать.
— Свет, я не хочу пробовать, — пожаловалась я. — Не хочу пробовать одного, потом другого, выбирать третьего. Я любви хочу. — Я вздохнула, грустно улыбнулась и щёлкнула пальцами. — Вот чтобы раз — и всё.
— «Раз и всё» можно не дурно налететь, Липа. Где твоя осторожность?
Я пальцем по лбу себя постучала.
— Здесь. Не знаешь, как от неё избавиться?
— Знаю. Меня слушать, хоть иногда.
— У меня почему-то такое ощущение, что тебе уже есть, что мне сказать.
Света игриво улыбнулась, плечами пожала, а потом рассмеялась, встретив мой взгляд.
— Липа, расслабься. Я же тебя не замуж выдаю.
— А куда?
— Никуда. Просто хочу познакомить с приличным молодым человеком.
— А я тебя просила?
— Конечно, просила, причём только что! Разве не так?
Я в волнении забарабанила пальцами по столу. Всё-таки поинтересовалась:
— И что за молодой человек?
— Его зовут Вася. И не вздумай смеяться. Очень хороший парень. С Вадиком работает.
— В полиции?
— А у меня Вадик ещё где-то работает? Что ты тормозишь, Липа?
— Ладно, ладно, — постаралась я её успокоить. — И что там с Васей?
— Он симпатичный.
— И всё?
— А что тебе нужно? Да, пока не генерал. Но капитан, скоро майора получит. И симпатичный, Липа.
— Ты уже говорила.
— Вот я и подумала: он симпатичный, ты красавица. У вас будут красивые дети.
— Как дам сейчас тебе.
Света захохотала, но попыталась сделать удивлённые глаза.
— За что?
— Говори как есть.
Она наклонилась ко мне.
— Вася видел тебя однажды, на Новый год. Ты не помнишь? Мы к Зотовым поздравить заходили.
— А он был у них в гостях?
— Ну да, на диване лежал.
— Ах, он уже лежал!..
— Да ладно тебе привередничать, Новый год же был. А так он очень редко пьёт, меньше чем мой Вадик.
— Понимаю, замечательный вариант.
— Есть ещё Валера. Начальник твой. Тоже вариант.
— Валеру не хочу, — покачала я головой.
— И правильно. А Васе ты тогда очень понравилась, он про тебя спрашивал, но ты же с Валериком встречалась тогда. А сейчас ты одинока, печальна, кому-то нужно тебя развеселить.
Ты познакомишься с Васей?
Я сомневалась, но всё же поборола себя, своё внутреннее сопротивление, и кивнула.
— Познакомлюсь.
— Вот и замечательно, — обрадовалась Света. — К тому же, он сейчас придёт.
Я поперхнулась, и глаза на подругу вытаращила.
— Куда придёт?
— Сюда. Вместе с Вадиком. Ты ведь не против?
— Светка, ты настырная зараза.
— Знаю, Вадик мне говорил. Но я не обращаю внимания на чужое хамство. Я человек не обидчивый и бескорыстный. Всегда готова делать людям добро. Особенно, любимой подруге.
— Зараза, — всё равно повторила я.
— Я за тебя беспокоюсь, идиотка. Ты состаришься в одиночестве!
— Не состарюсь, — проворчала я. — Ты не дашь.
— Вот и скажи «спасибо».
Я промолчала, ей наперекор.
Вскоре Вадик появился, в компании Васи. Я, будучи девушкой скромной, разглядывать симпатичного Васю сразу не стала, улыбнулась мужу подруги, и в который раз подивилась иронии судьбы, как эти двое могли друг друга встретить. Наверняка издалека заметили. Оба рыжие, веснушчатые, с яркими голубыми глазами, они, должно быть, с первого взгляда поняли, что подходят друг другу идеально. Мне вот так не везло.
— Липа, познакомься, это Вася.
Я взгляд на молодого человека перевела, встретила шикарную улыбку, достойную Тома Круза, и кивнула ему. Вася смотрел на меня, как кот на банку сметаны, сверкал глазами и улыбался.
Руку мне через стол протянул. Парнем он, на самом деле, был симпатичным, никто бы не поспорил. Брюнет, выразительный взгляд, волевой подбородок, нельзя сказать, что он обладал телом Аполлона, но выглядел энергичным и подтянутым. И имел явное желание свести со мной близкое знакомство. Под его пристальным взглядом, мне захотелось Светку пнуть. Почему-то такого взгляда, жаждущего и призывного, мне совсем не хотелось. Но пришлось улыбнуться, и подать свою руку.
— Вы даже красивее, чем я вас запомнил, — сказал мне Вася. А я усомнилась.
— Вы точно запомнили?
Светка пнула меня под столом. Я её пожалела минуту назад, а она меня нет.
— Отстань от человека. Дался тебе этот Новый год.
А Вася покаянно опустил голову.
— Да, я тогда не в форме был. Но, Липа, ваше лицо прямо врезалось мне в память. Если честно, я после долго считал, что это было видение.
Вадик рядом с ним хохотнул.
— Ангел ему привиделся. Кому зелёные человечки и черти мерещатся, а ему ангел!..
— Ты бы помолчал, — не утерпела Света. — Тебе только лишняя бутылка пива в холодильнике мерещится.
— Свет, ну чего ты?..
— Помолчи, сказала, — шикнула она на мужа, и вернулась к наблюдению за нашим с Васей знакомством.
А мы с ним, меж тем, друг к другу приглядывались. Он улыбался, ел меня глазами, а вот я к нему приглядывалась.
— Я вас совсем не помню, — порадовала я его.
Вася в расстройстве развёл руками.
— Моё упущение. Надо было тогда хватать вас за руку и никуда не отпускать. Липа, вы очень красивая. Вы знаете? Вам бы в модели, честно. Вы об этом не думали?
Моя улыбка несколько померкла, мне с трудом удалось удержать её на губах. Головой качнула.
— Нет. Не думала.
Света, видимо, поняла, что меня задело нечто непонятное в словах Васи, и поспешила хлопнуть в ладоши, отвлекая внимание на себя.
— Мужчины, что вы сидите? Угощайте девушек шампанским.
— Шампанским? — озадачился Вадик. — А можно я себе пиво закажу?
— Закажи, что хочешь, — зашипела на него разгневанная жена. — А мы с Липой будем пить шампанское. — Дотянулась до Васи и толкнула того в плечо. Тот до этого момента меня продолжал разглядывать и улыбаться, но тут же очнулся и поспешил позвать официантку. А я, воспользовавшись паузой, на секундочку отвернулась. Было грустно, и я отчаянно эту грусть в себе топила.
— Липа, как вы смотрите на то, чтобы в кино сходить?
Я на Васю посмотрела.
— Сто лет не была в кино, — призналась я. И улыбнулась ему.
Вася оказался любопытным персонажем. Мы и, правда, сходили вместе в кино, прогулялись после, много разговаривали. Вася был мил, смешлив и изо всех сил пытался быть галантным кавалером. Из-за того, что сильно старался, у него далеко не всё выходило, и меня это смешило.
Правда, он не обижался.
Вася легко говорил о своей работе, о жизни, даже о планах на будущее. Судя по его рассуждениям, у него всё было просто. Ему недавно исполнилось тридцать, и он вдруг начал ощущать тягу к покою и семейному теплу. То есть, нагулялся. По крайней мере, он так это называл и искренне так считал. Я его переубеждать не стала, решила, что меня это никак не касается. Потому что, не смотря на то, что поболтать с Васей было интересно и весело, я никак не могла представить нас вместе. Не могла и не хотела, если честно. Я грустила и продолжала вздыхать по другому. И, наверное, эта моя грусть была заметна, потому что Вася ко мне без причины не лез, рук не тянул, только разговорами меня занимал. Но он на меня смотрел так, как, наверное, многие смотрели на Ладу. Я прочувствовала это, когда оказалась на её месте.
Сестре, судя по всему, это нравилось, а я не знала, что делать с восторженными бессмысленными взглядами и сладкими улыбками мужчины. Это ведь ни к чему не обязывало и ни к чему не вело, тебя просто разглядывали и чему-то умилялись. А я, простите, не нахожу в себе ни одной черты, которой можно было бы просто умиляться.
Куда сложнее было общаться с Валерой. Хотя, я это предвидела. Наш последний серьёзный разговор два месяца назад закончился расставанием, и с тех пор мы избегали общения. Даже когда Валера появлялся в нашем офисе, мы ограничивались приветствием, а уж пара фраз о погоде и настроении, были апофеозом нашего общего благодушия. Но в офисе за нами всегда наблюдали, с любопытством, потом наверняка обсуждали, и поэтому я всегда старалась быть очень корректной и вежливой с Валерой. То есть, с Валерием Анатольевичем. С некоторых пор очень важно было соблюдать субординацию.
А после моего возвращения из отпуска всё стало куда сложнее. Валера стал моим непосредственным начальником, и любопытство сотрудников превысило все мыслимые пределы. Я о кадровых перестановках уже была осведомлена, спасибо Свете, и поэтому в понедельник на работу пришла морально подготовленной. Весь вечер воскресенья репетировала перед зеркалом равнодушную улыбку и скупые поздравления с повышением для Валерия Анатольевича. И при первой возможности их озвучила. А Валера впился глазами в моё лицо, потом его взгляд пробежался по моему телу. Я знала, что выгляжу, как идеальный банковский работник — строгая причёска, узкая тёмная юбка и белоснежная блузка с коротким рукавом. Но я подозревала, что белизна моей блузки подчёркивает мой загар, и это внимание Валерия Анатольевича и привлекло, судя по всему. Он кивнул, в знак благодарности, нервно кашлянул, вспомнил про других сотрудников, что за ним наблюдали, и снова кашлянул. А на меня глянул в досаде.
— Рад, что вы вернулись к работе, Липа. У нас горячий сезон, работы много.
— Хорошо бы ещё премию получить за объём работы, — негромко проговорила Света, посмеиваясь.
Валерий Анатольевич услышал, и кинул на неё недовольный взгляд. Я же смотрела в угол и притворялась беспристрастной.
В общем, с Валеркой всё было сложно. Я бы с удовольствием сделала вид, что мы с ним просто хорошие знакомые. Или бывшие возлюбленные, которые расстались друзьями. Честно, я бы попробовала с ним дружить. Но Валера, кажется, не был согласен с таким разрешением нашего общего разногласия. И я не понимала, чего он хочет добиться в итоге. И от меня, и от себя, и что хочет донести до окружающих. Что я бессердечная стерва?
У меня складывалось ощущение, что всё к этому и идёт. И пока я изо всех сил демонстрировала вежливость и формальное благодушие, рвение в работе, Валерий Анатольевич продолжал приглядываться ко мне с чрезмерным пристрастием, но при этом никаких замечаний не делал.
Что выглядело весьма странно, для остальных сотрудников. Выходило так, что он мной недоволен, но при этом готов мне уступать и делать поблажки, что вызывает недоумение у коллектива. Правда, Светка уверенно заявила мне, что никакого недоумения и в помине нет. Все прекрасно понимают, что с мужиком творится.
— И что же с ним творится? — заинтересовалась я.
— Страдает. А тебе и нет ни что. Жестокая ты, Липа.
Мы сидели в маленькой комнатке, в которой коллектив обычно обедал и пил кофе в перерывах.
Вот мы со Светкой как раз и пили кофе, и в полголоса сплетничали. О начальстве.
После её слов о моей жестокости, я взглянула с явным удивлением и непониманием.
— Света, а не ты ли меня с Васей познакомила?
— Причём здесь Вася?
— Притом, что он два дня подряд меня после работы встречает.
— И что?
— Что? Встречает. Это мило.
Светка рукой махнула.
— Толка от его встреч. Между прочим, я познакомила вас для того, чтобы ты, наконец, определилась.
— Ничего себе. А ты меня раньше предупредить не могла?
— Это был хитрый план.
— А-а. — Я покивала, поднесла чашку к губам, чтобы улыбку скрыть.
— Не сработал?
— Почему? Вася очень хороший.
— Вася очень хороший, — подтвердила подружка, фыркнув для начала. — Кобель он очень хороший, только денег у него кот наплакал. И живёт за городом.
— И ты только сейчас мне об этом говоришь? А вдруг бы я уже влюбилась?
— Не влюбилась бы. Он не в твоём вкусе.
— Это подло, Света. По крайней мере, по отношению к Васе.
— Господи, пожалела овечка волка! Он только с виду дурачок. Поверь, я знаю. Они с Вадиком сколько лет приятельствуют. И за это время я череду его влюблённостей повидала.
Я закинула ногу на ногу, расслабилась в стареньком кресле, которое нам досталось по наследству от предыдущего начальника. Тот, заполучив должность начальника кредитного отдела, решил шикануть и заказал себе в кабинет новую мягкую мебель. А старый гарнитур с барского плеча пожаловал сотрудникам, для десятиминутных перерывов. Но, надо сказать, что мы благодаря этому поступку, вспоминали его с теплотой. Хотя бы, в те десять минут, что проводили в креслах и на диване, с чашкой кофе в руках.
— А почему ты говоришь, что он не в моём вкусе? Что за вкус у меня такой?
— Тебе лучше знать, — подивилась Света, — какие мужики тебе нравятся.
— Я всегда считала, что дело не во вкусе, а в притяжении. Если оно есть, то всё случается, отношения завязываются.
— Правда? Тогда расскажи мне, был ли в твоей жизни мужик без галстука.
Я задумалась. Романа Евгеньевича заранее из списка исключила, и о жизни своей задумалась. А пока я пребывала в этой задумчивости, Светка поторопилась уличающе ткнуть в меня пальцем.
— Вот поэтому я и не переживала по поводу Васи. На крайний случай, провела бы с ним выходные. Хуже от этого никому бы не стало.
— Свет, ты меня Валере сватаешь?
Светка шумно отхлебнула кофе, совсем, как Вадик её любил делать, а на меня глянула хитро.
— У вас же всё было хорошо, Липа. И Валерик тебя любит, по нему видно. Ты мимо проходишь, а он вслед вздыхает.
— Правда?
— Девки его жалеют.
— Подумать только.
— А ты?
— А я его не люблю, — призналась я негромко.
Повисло молчание, Светка даже глаза на меня вытаращила. Потом шёпотом переспросила:
— Правда, что ли?
— А ты думала, люблю?
Она плечами неловко пожала. И задала совсем уж глупый вопрос:
— И что делать, Липа?
Я вздохнула, после чего решительно поднялась, посчитав, что перерыв пора заканчивать. А подруге сказала:
— Слёзы лить, наверное.
Можно было печально улыбнуться, настроиться на лирический лад и продолжить жить. Жалея себя, сильнее полюбить себя, что-то для себя сделать. А я вместо этого начала присматриваться к Валерию Анатольевичу. После Светкиных слов о том, что он меня любит и вслед мне вздыхает, я удивилась, что этого не замечаю. Мне было неловко, неудобно при встречах и разговорах с ним, и поэтому в голову не приходило к начальству присматриваться, пытаясь заглянуть ему в душу. Кто, вообще, пытается заглядывать в душу начальника, правда? Но вместо подавляемых чувств заметила другое, кое-что куда более интересное. То самое сочувствие, которое проявляли сотрудники женского пола к несчастному Валерию Анатольевичу. Они его обхаживали, они о нём заботились и всячески оберегали от прямого общения со мной. Это могло показаться милым, могло посмешить, вот только среди этих заботливых сотрудниц была парочка незамужних и не пристроенных. И заботились они о Валерии Анатольевиче с явным умыслом и далеко идущими намерениями. Но тот и, правда, частенько бросал на меня задумчивые взгляды. Слишком часто.
— Как у тебя дела? — спросил он, когда мы столкнулись у лифта. Я собиралась уходить домой, рабочий день закончился, а Валерий Анатольевич из лифта как раз вышел, с увесистой папкой отчётов аналитического отдела. Мы впервые за неделю остались с глазу на глаз, когда даже в коридоре никого. И можно было открыто взглянуть друг на друга и перестать притворяться.
Но я была не слишком рада этому, честно скажу.
В ответ на его вопрос, я кивнула и улыбнулась.
— Всё хорошо. А у тебя? Как новая должность?
Валера остановился рядом со мной, стоял слишком близко, как раньше. Начальники к своим сотрудницам так близко не придвигаются, кажется, это даже запрещено в некоторых странах, называется домогательством. А он ещё и папку под мышку сунул, явно никуда не торопился, ему хотелось со мной поговорить.
— Ты же знаешь, я этого хотел. Так что, жаловаться поздно. — Он пытался пошутить. Я улыбнулась. Решила поддержать его.
— Значит, всё получится. Валера, ты человек целеустремлённый, я в тебе не сомневаюсь.
— А ты?
— Я не уверена, что готова стать начальницей, — посмеялась я. Но Валера неожиданно не оценил.
Улыбаться перестал, впился взглядом в моё лицо.
— Липа, я скучаю.
Я осторожно отодвинулась от него. Но чтобы его не обижать, протянула руку и поправила ему, сбившийся на сторону галстук. Чисто по-дружески, поправила и ладошкой пригладила.
— Валера, мне казалось, что мы с тобой всё обсудили.
— Столько времени прошло. Ты не скучаешь?
— Я не знаю. У меня сейчас странный период. Всё переосмысливаю.
— Что?
— Всю свою жизнь. Знаешь, сделала массу неожиданных открытий.
— Хочу послушать, — заверил он, и снова придвинулся. Пришлось толкнуть его в живот и изобразить удивление.
— С ума сошёл? Здесь камеры везде.
Валера голову поднял, посмотрел на камеру в углу, потом кивнул.
— Точно. Может, я тебя домой отвезу? Подождёшь пять минут?
Я снова отступила от него, нажала кнопку вызова лифта. Посмотрела с притворным сожалением.
— Меня встречают.
— Тот парень? Я видел тебя с ним. Кто это, вообще, такой?
Я решила признаться честно.
— Друг Вадика.
— Светкиного Вадика? Из полиции? — Валера голову на бок склонил, шутливо нахмурился. — Липа.
— Перестань, — возмутилась я. И повторила: — Вася хороший.
Валера выразительно закатил глаза, головой качнул.
— Липа, ты сошла с ума. — Но тут же переспросил: — У тебя ведь с ним несерьёзно?
Разуверять я его не стала.
— С ним весело. Это то, что мне сейчас нужно.
Валера наклонился ко мне и едва ли не в губы проговорил:
— Тебе замуж надо.
За моей спиной открылись двери лифта, и я поспешила войти в кабину. А Валере пальцем погрозила.
— Начальник не может говорить такое своей сотруднице. Это сексуальное домогательство, Валера.
Двери закрывались, а Валерий Анатольевич успел послать мне улыбку, надо сказать, что довольно уверенную, какой я не видела у него в последние два месяца в мой адрес.
— А я не отрицаю. Я заеду завтра утром.
— Не надо! — крикнула я ему через закрывшиеся двери, знала, что Валера меня слышал, но также знала, что он вполне может притвориться в момент оглохшим и явиться завтра утром под мои окна.
— Может, это не так уж и плохо? — в задумчивости проговорила Светка с экрана моего ноутбука.
Прогулка с Васей этим вечером закончилась быстро и неожиданно, ему кто-то позвонил, и Вася стартовал буквально с места. Только сказал, что это по работе и его срочно вызывают, но я могла поклясться, что расслышала женский голос в его телефоне. Да и глаза Васи горели по-особенному, обычно люди лишней работе так не радуются. Но Вася не был моим парнем, и даже ухажёром, как-то не складывалось у нас, поэтому я притворилась, что поверила, и он убежал.
Или сбежал.
Не хотелось думать, что сбежал от меня после месяцев воспоминаний и мечтаний о моей небесной красоте, как сам меня уверял. Но разочаровался, встретившись со мной в реальности.
И поэтому я даже подруге в этом не призналась и предпочла обсудить ситуацию с Валерой.
— Мне трудно с ним общаться, — сказала я. — А что я буду делать, если он домой ко мне явится?
— Прекрати ломаться и приласкай его.
— Не хочу.
— А ты через не хочу, Липа. Кого ты ждёшь, принца на белом коне?
— На танке, — проговорила я, кося в экран только одним глазом. Сидела за кухонным столом, поджав под себя одну ногу и старательно дула на чай, и без того успевший остыть.
А Светка от моих слов немного обалдела.
— Почему на танке?
Я плечами пожала.
— Сейчас время такое. Ездят не на конях, а на танках.
— Белых?
— Сдурела, что ли?
Светка задумалась, хмыкнула, нос почесала. Потом вспомнила, что накручивала волосы, и вернулась к этому занятию, отвернувшись от меня ненадолго. Видимо, обдумала что-то за это время, потому что повернувшись ко мне, сказала:
— Ты странная вернулась из этого отпуска, Липа. Ты мне не нравишься.
— Да? А загар?
— Иди в задницу со своим загаром. У тебя в этом Сочи мозги расплавились, по ходу.
— Так своеобразно ты советуешь мне вернуться к Валере?
— Я советую тебе это обдумать. И сказать «да». Пока Ленка Соловьёва тебя не опередила, и Валеру не приголубила. А он хороший парень. Если разобраться.
— Знаю. Но я его не люблю.
— А кого любишь?
Я подбородок рукой подпёрла, вздохнула. Света мою задумчивость заметила, снова отвлеклась от своих волос и даже придвинулась к экрану, разглядывая меня.
— Липа, ты что-то от меня скрываешь?
Я смотрела в стену напротив. С трудом сглотнула комок в горле. Потом сказала:
— Что-то со мной, Свет, не так.
— В смысле?
— Я всё сама порчу.
Светка хмыкнула. Прядь волос на палец намотала.
— Слишком любишь копаться в себе и всё анализировать.
Я заинтересовалась.
— Правда?
— Попробуй расслабиться, — посоветовала подружка. — Вот, например, с Валерой. Дай ему шанс.
Что это, вообще, означает — дать шанс? На что? А главное, себе или ему?
Утром Валера за мной не заехал, и я этому была рада. Облегчение почувствовала, хотя, вспомнила все наставления подруги о том, что Валера хороший человек, подходящий для отношений, и что я привереда. Конечно, она сказала по-другому, но я поняла именно так. Мы с Валерой встречались год, и пока не начали дотошно разбирать наши отношения по щепке и дощечке, у нас всё было мирно, и даже я искренне считала, что мне с ним повезло, до поры до времени я так считала. Валера неконфликтный, спокойный, всегда готовый к компромиссу. Он никогда мной не командовал и не указывал, что мне делать и как поступить. И уж точно ему не приходило в голову ткнуть в меня пальцем и приказным тоном заявить:
— Никуда не уходи. Я должен всегда тебя видеть.
Зато он никогда не станет кормить меня с ложки, если вдруг ему покажется, что я мало съела за ужином, и не возьмёт меня на руки, чтобы я не промочила ноги. И не будет стирать с моих щёк капли дождя, без всякого умысла или желания поразить свой чуткостью, а просто потому, что именно так он понимает заботу.
Ну как я могу думать об отношениях с одним мужчиной, когда снова реву из-за другого?
В то утро Валера за мной не заехал, правда, облегчение, как выяснилось, я почувствовала рано.
Он просто опоздал из-за того, что попал в пробку.
— Ты вовремя приехала? Я на Чайковского сорок минут простоял.
— Не переживай, я прекрасно добралась на автобусе, — сказала я, избегая его прямого взгляда, а уж тем более прикосновения. Забрала необходимые документы и боком проскользнула мимо него.
— Поужинаем сегодня?
Я оглянулась за плечо, в коридоре никого. Раздумывала, после чего предложила:
— Давай в субботу? Первая неделя меня вымотала.
Валера с готовностью поддержал.
— Давай в субботу.
Я улыбнулась ему, сделала шаг, потом другой. И обернулась.
— Валера, только, пожалуйста, не торопи меня. Мне очень нужно время. Но ты же знаешь, что я очень хорошо к тебе отношусь.
— Я знаю, котёнок. Мы просто поужинаем. В «Ассоль», как всегда.
Я нашла в себе силы улыбнуться в знак благодарности. За понимание. А когда вернулась за свой стол, посмотрела на Светку, что сидела по соседству. И глаза на меня таращила. Она явно была в курсе, что за стенкой я с глазу на глаз разговариваю с Валерием Анатольевичем. И сейчас мне заинтересованно кивнула. Я положила на стол папку с документами, выдержала паузу, потом наклонилась к Светке и шепнула той:
— Ужинаем в субботу.
— Умница, — шепнула она мне. — Так держать. — И отвернулась к подошедшему клиенту, а я осторожно выдохнула. Правда, легче мне совсем не стало.
Про субботний ужин рассказать особо нечего. У меня не было настроения, но Валеру обижать не хотелось, и я нарядилась, вовремя спустилась вниз, и даже сумела восхититься подаренному букету. Почему-то я не ждала цветов, ведь ужин, по договорённости, должен был быть дружеским. Любимый ресторан, долгая беседа за бокалом вина, как раньше, возможно, какие-то признания. Маленькие, не рвущие душу и не поражающие в самое сердце. А тут цветы, которые переводили этот вечер в нечто большее, чем ужин с другом. И то, что пришлось вернуться домой, чтобы поставить цветы в вазу, мне энтузиазма тоже не добавило.
Правда, оказавшись в знакомом ресторанном зале, в полумраке, при свечах и с тихой приятной музыкой, у меня появилось ощущение, что я вернулась на несколько месяцев назад. Когда такие вечера были привычным делом, когда мы с Валерой могли сидеть за столиком допоздна, пить вино и говорить. Признаюсь честно, я даже вспомнить не могу, о чём мы говорили. Наверное, о работе, наверное, о том, что произошло за неделю, наверное, о нас с ним. Но не вспоминалось ничего неординарного, за что бы мне хотелось зацепиться, чтобы вернуть те мгновения. Я и сегодня слушала Валеру, даже поддерживала разговор, он делился со мной радостью и мыслями по поводу своего повышения, а я пыталась вспомнить свои ощущения от наших прошлых встреч. Валера был знакомым, понятным, но совсем не родным. Я знала его ожидания и надежды, со многим соглашалась из его мыслей, поэтому так легко было кивать и молчать. Но думала я о нём совсем не так, как думают о мужчине, с которым хотят, если не связать жизнь, то хотя бы провести эту ночь.
— Как тебе Сочи? — спросил он, перескочив с темы работы.
Я моргнула, вырываясь из плена своих невесёлых мыслей, поторопилась улыбнуться.
— Хорошо.
— Где жила?
— В «Богатыре».
Валера удивлённо и одновременно заинтересованно вздёрнул брови.
— Серьёзно?
А я скромно пожала плечами.
— Так получилось.
— Поедем в следующем году? В этом я вряд ли вырвусь.
Я водила пальцем по краю бокала. Уклончиво качнула головой.
— Посмотрим.
Я не могла сказать, что ужин прошёл удачно. Но в понедельник утром Валера заехал, чтобы отвезти меня на работу. И вёл себя, как примерный муж. Видимо, мою просьбу дать мне время, он понял и воспринял по-своему. Словно он провинился, и я его отлучила от дома и тела. Но он старательно делает вид, что ничего существенного в наших отношениях не поменялось, просто он должен быть понимающим и терпеливым. Вот он и старается. А я… я молчу и не спорю.
Хотя, и не понимаю, для чего пересиливаю себя.
Пожалуй, надо позвонить Васе. Может, хоть в кино меня пригласит. Валера не любит кинотеатры и попкорн.
— Слава богу, завтра пятница. — Света вошла в комнату отдыха, устало опустилась на диван. — Что-то у меня за эту неделю голова кругом.
Я кивнула, соглашаясь с ней. Протянула подруге чашку с кофе.
— Валерик всё-таки тиран, — продолжила она, а я торопливо шикнула на неё и выразительно посмотрела. Света помедлила, осознавая, после чего фыркнула. Но исправилась: — Валерий Анатольевич. Куда же без него. Не помню, чтобы Гаврилов был так требователен.
— Пётр Петрович был старше и опытнее, — негромко проговорила я, всё же кинув на дверь опасливый взгляд. — А Валера осторожничает.
— Выслуживается, так и скажи. Карьерист он, Липа.
— А кто не карьерист? И, помнится, совсем недавно ты расписывала это его качество, как исключительно положительное и полезное.
— Полезное, — согласилась Света. — Для него. И для тебя, наверное. А для нас, простых смертных?
Одних отчётных бумажек прибавилось.
— Вот станешь начальником отдела, отменишь всё, — подбодрила я её. Светка не оценила и показала мне кулак.
Я кофе допила, посмотрела на часы.
— Последний перерыв на сегодня, скоро домой. Терпи.
— А завтра пятница! — Света блаженно улыбнулась. А через мгновение устремила на меня заинтересованный взгляд. — Какие планы на выходные? Вадику клятвенно обещали два свободных дня, так что, мы планируем съездить за город. Ты как?
— Хочешь меня пригласить третьим колесом?
— Возьми с собой четвёртое, всем будет удобнее. Пригласи Валерия Анатольевича, — Света произнесла его имя и отчество официальным тоном, затем задорно улыбнулась. — Или Васю.
Кого тебе захочется, того и пригласи.
— Какая ты добрая, — усмехнулась я. — Тебе самой любопытно, кого я выберу, да? У меня проблемы в личной жизни, а ты наслаждаешься. Тебе не стыдно, подруга?
Светка меня под руку подхватила, пока мы по коридору шли. И заверила:
— Решишь ты свои проблемы. Я уверена. Вот с кем эти выходные проведёшь, с тем и останешься. Поверь моему слову.
Я сама посмеялась.
— Васю пригласить?
— Толку от Васьки, конечно, мало, но зато это поставит точку, — она зашептала, — с Валериком.
Я подругу от себя шутливо оттолкнула.
— Тебе нужно устроиться семейным психологом. Ты так хорошо разбираешься в чужих проблемах, что меня оторопь от твоей мудрости берёт.
Мы посмеялись, разошлись каждая за свой стол, поздоровались с подошедшими клиентами. До конца рабочего дня оставался час. Валерий Анатольевич появился из своего кабинета, прошёлся по залу, лично общался с клиентом за одним из столов. А когда уходил, на меня обернулся. Меня эти его призывно-изучающие взгляды за последнюю неделю изрядно утомили.
Я даже улыбаться ему забывала в последние два дня, осталась одна сплошная вежливость. И, видимо, нужно было принимать решение. Потому что, не смотря на все доводы рассудка и Светланы, которые, будто, спелись, я понимала, что попросту пересиливаю себя. Я Валеру уважала, была благодарна за всё хорошее, что у нас было, за год, проведённый вместе, но я ничего от него в дальнейшем не ждала и не хотела. Валера строил планы на будущее, которые многие женщины восприняли бы с радостью, а я понимала, что предпочту поход в кино с Васей, который съест половину моего попкорна, а потом умчится, то ли на свою ужасно важную работу, то ли на очередное свидание. С Васей как раз всё было просто. Он при каждой встрече сообщал мне, что я красавица и его мечта, тут же расстраивался, что я его не люблю и не питаю ни грамма жалости к его безответным чувствам, и поэтому ему нужно устраивать свою жизнь.
Он больше не может жить одиноким и нелюбимым, он ищет себе спутницу жизни. За прошедшие две недели спутниц было три, и о каждой я знала куда больше, чем хотела бы знать.
А Вася ещё и совета просил. Как девушкам понравиться.
— Ты и так им нравишься, — уверяла я его.
Вася шмыгал носом, вздыхал и задавал риторический вопрос:
— Жениться?
— Женись, Вася, женись, — говорила я.
— А ты?
— А я за тебя порадуюсь.
Я от мыслей о Васиной судьбе посоветовала себе отвлечься и сосредоточиться на разговоре с клиентом. Обсуждали кредит на развитие бизнеса, между прочим, цифру с шестью нолями, а я о Васе думаю и его девушках!
— Вот здесь и здесь распишитесь. — Я указала нужные графы. — Ваше заявление и документы будут переданы начальнику кредитного отдела, он рассмотрит, вынесет решение, и тогда я свяжусь с вами, сообщу.
— Вы свяжетесь?
— Да, лично я. Не переживайте.
— А когда это будет?
— Скорее всего, в первые дни следующей недели. Вы не волнуйтесь. — Я от мужчины отвлеклась, кинула взгляд в сторону, заметив за стеклом клиентского отдела нового визитёра. Тут же отвернулась и нервно кашлянула. Сделала осторожный вдох, продолжая глядеть в сторону, снова кашлянула, горло сжало спазмом. — Вы оставили… несколько номеров телефонов, мы обязательно до вас дозвонимся. Э-э, Николай Константинович.
Сердце застучало в груди с невероятной скоростью, я заволновалась, и не понимала, улыбка на моих губах вынужденная, нервная, или я просто не могу с собой справиться. Ромка приехал, стоит за стеклом, разглядывает меня, а я улыбаюсь. Это точно нервное, улыбка неправильная, сумасшедшая какая-то.
Клиент, наконец, собрал все свои бумаги в папочку, застегнул её и поднялся.
— До свидания. Я жду вашего звонка.
— Да, да, конечно. Не переживайте… Всего доброго.
Роман Евгеньевич стоял за стеклом, в зал входить не спешил, наблюдал за мной, проводил взглядом выходившего клиента суетливого вида. Рома был одет в яркую футболку, светлые джинсы, а на лице суровое выражение бравого майора. И пострижен по-военному, практически под ноль. Это мне не очень понравилось. Сразу в глаза бросался широкий непробиваемый лоб и упрямый подбородок. Роман Евгеньевич стоял за стеклом, придирчиво осматривал зал кредитного отдела, будто засады выискивал или пути к экстренному отступлению, и этим беспокоил сотрудников. Девчонки начали переглядываться, посматривали на визитёра чаще, чем на экраны своих компьютеров, а кто-то рискнул пригласить его пройти.
— Вы по поводу кредита? Пройдите к свободному столу.
Роман Евгеньевич не ответил, глядел через стекло на меня. А у меня во рту пересохло, коленки задрожали, и я не сразу сумела взять себя в руки, и найти в себе силы подняться. Светке пришлось сказать:
— Это ко мне. Я ненадолго.
Подружка вопросов задавать не стала, была занята тем, что Рому разглядывала, а я из зала вышла. Старалась на Ромку откровенно не таращиться, но то, что он находится от меня в досягаемой близости, волновало и успокаивало одновременно. Хотелось протянуть руку и вцепиться в его футболку. Просто постоять рядом и перевести дух, осознать, что последние две недели я всё-таки жила, а не просто ждала вот этой минуты.
Но вцепиться в него я себе, конечно, не позволила. Подошла, на Рому посмотрела, но взгляд, обращённый к его лицу, был коротким, я тут же глаза опустила.
— Чего не позвонил?
Он разглядывал меня. Потом плечом дёрнул.
— А я не собирался. Из офиса вышел, в машину сел и приехал.
Я разглядывала его плечо. Оно было широким, очень широким. Я руки за спину спрятала.
Чувствовала, что нас через стекло разглядывают, и меня это смущало. Немного. А Ромка хмурился, потом губы поджал. Я решила, что скажет сейчас что-нибудь неприятное, про Ладу или развод, а он руку протянул и одёрнул на мне белую офисную блузку.
— Липа, что это?
Я, наконец, посмотрела на него. Мне казалось, что спокойно.
— Дресс-код.
— И причёска мне эта не нравится.
— Рома, это банк, а не сочинская набережная.
— Ты кредиты выдаёшь?
— А тебе нужен кредит?
Он кивнул.
— Я подумал и решил, что нужен. Кредит доверия.
Он так серьёзно это сказал, продолжая хмуриться и глядя на меня со всей серьёзностью, что я поняла — ещё мгновение, и я рассмеюсь. Пришлось отвести взгляд от его лица.
— Ты все три часа в дороге эту фразу обдумывал?
Ромка возмутился.
— Вот почему ты считаешь, что мне не могло прийти это в голову прямо сейчас? По-твоему, я солдафон?
Я головой покачала и решительно заявила:
— Нет.
Он недоверчиво прищурился.
— Липа, ты мне врёшь сейчас.
— Не вру, Рома. Я не считаю тебя солдафоном. Но у тебя очень серьёзный и внушительный вид, ты же не будешь с этим спорить?
Он уличающе прищурился.
— Не заговаривай мне зубы, Липа!
Я тут же шикнула на него.
— Не кричи. С ума сошёл? Я же здесь работаю.
Он покаянно опустил голову, выглядел недовольным и молчал. А я спросила:
— Ты со мной развёлся?
Роман Евгеньевич снова досадливо поморщился.
— Там всё оказалось не так просто. Особенно, если без шума и пыли. Юристы говорят, затянется на несколько месяцев.
— Даже так? — Странно, но я почему-то совсем не расстроилась.
— Липа. — Он снова руку ко мне протянул, сделал попытку обнять меня за талию и придвинуть ближе к себе. — Я в связи с этим подумал… ну, в общем, я же не могу тебя дёргать за каждой подписью… или чего там ещё понадобится? А вдруг это полгода займёт? — Ромка невинно вытаращил на меня глаза. А потом заявил: — Думаю, тебе лучше переехать в Нижний.
— В смысле? — Я, честно, растерялась в первый момент. А Рома почему-то возмутился.
— В том самом смысле, Липа. Тебе нужно переехать в Нижний Новгород. В конце концов, мы женаты!
— Не кричи, — повторила я с нажимом, и попыталась разобраться в ситуации. Ещё раз. — И мы не женаты, мы это уже обсуждали. Лада приедет…
— Лада не приедет, — зашипел он на меня. — Она в Москве, я точно знаю. И меня это вполне устраивает. И причём здесь, вообще, Лада? Тебе паспорт мой показать? Там написано…
— Рома, я знаю, что там написано. И именно с этим разбираются сейчас твои адвокаты! Или это не так?
Он отвернулся и возмущённо засопел. А я разглядывала его подбородок, потемневший от двухдневной щетины.
— Рома, я тебе уже говорила…
— К чертям всё, что ты мне говорила. Могу сказать по-другому, более доходчиво.
— Липа.
Мы с Романом Евгеньевичем оба растерялись оттого, что кто-то влез в нашу беседу, я искренне считала, что мы с ним говорим едва ли не шёпотом, и нас никто не слышит и ничего не замечает. Но это была глупая надежда. За нашими эмоциональными переговорами наблюдал весь отдел из-за стекла, а теперь ещё и Валерий Анатольевич вышел прояснить ситуацию.
— Липа, что происходит? — задал он вполне конкретный вопрос, с недоумением приглядываясь к незнакомому человеку, который крепко держал меня за талию и от себя не отпускал. — Вызвать охрану?
— Не надо, — попросила я, но мой голос потонул в гневном окрике Романа Евгеньевича.
— Я могу поговорить со своей женой? Без того, чтобы меня пугали охраной?
Я зажмурилась после его слов, было ясно, что это слышали все в зале, без исключения, и я боялась повернуться и встретить взгляд Валеры. Не знала, как себя вести и что сказать. А Рома ещё и гневаться не переставал, разглядывал посмевшего помешать ему героя, потом на меня глянул и с претензией поинтересовался:
— Это кто такой?
— Мой начальник, — шепнула я ему, решив не накалять и без того горячую обстановку. — И, успокойся, пожалуйста.
— Я не могу успокоиться, — выдохнул он мне в лицо. — Я две недели живу один, как сыч. А моя жена чёрт знает где. — Он, наконец, отпустил меня, я сделала шаг назад, а Рома окинул меня выразительным взглядом. — И одета чёрт знает во что.
Валера подошёл к нам, на Рому смотреть, кажется, опасался, и поэтому сосредоточился на мне.
Кстати, неверное решение.
— Жена?
— Валера, всё это очень сложно. Так просто не объяснишь.
— Почему ты называешь его Валерой? — заинтересовался Роман Евгеньевич. — У вас так принято?
Наряду с дресс-кодом?
— Рома, пожалуйста!..
Валера попытался влезть между нами, видимо, надеялся загородить собой Рому, чтобы отвлечь моё внимание. Но сделать это было крайне сложно, Рома за ним, как скала высился, превосходя соперника на полголовы.
— Липа, кто это?
Я молчала, переводила взгляд с одного на другого. А Роман Евгеньевич, переварив к этому моменту свою злость и возмущение, принялся попросту издеваться. Он это умел, я это отлично знала. Стоял за спиной Валеры, уперев руки в бока, наблюдал за ним и за мной, и мстительно ухмылялся. И когда Валера снова заинтересовался его персоной, весомо проговорил:
— Муж. Могу паспорт показать. А ты кто, пиджачок?
Когда из уст «супруга» вырвалось первое блатное словечко, мне захотелось зажмуриться и закричать. Но я сделала вдох, потом другой, после чего погрозила Роме пальцем. Но сказать ничего не успела, в коридоре появился начальник отдела безопасности банка в сопровождении охранника. Видимо, кто-то успел доложить о творящемся беспорядке. Или они в камеру подглядели.
— Господа, что здесь происходит? — в полный голос заинтересовался главный по охране и порядку. Голос строгий, Рома на него среагировал, смерил подошедшего оценивающим взглядом, затем руку тому протянул. Юрий Борисович Касаткин, которого я знала только в лицо и по имени отчеству, лично ни разу общаться не приходилось, надобности не было, в Романа Евгеньевича взглядом упёрся, и руку его пожал, наверное, машинально отреагировал. Рома руку его тряхнул, и указал на Валеру. Посетовал:
— У вас сотрудники, не пойму, то ли ненормальные, то ли попросту беспредельщики. Я, муж, стою в двух шагах, а он моей жене допросы устраивает.
Юрий Борисович уставился на Валеру, будто сам впервые его видел и теперь приценивался, затем опомнился и повернулся к Роману.
— А вы кто? И только не говорите, что муж. Документы предъявите.
Рома на это требование благосклонно кивнул.
— Вот с этого и надо было начинать. — Касаткину было предъявлено непонятного для меня значения удостоверение, которое, по всей видимости, впечатление всё же произвело, а вот Валере с превеликим удовольствием, специально для него, сунут под нос паспорт с печатью о браке. Причём, при своём триумфе Рома даже не улыбался, просто пытал противника взглядом.
Я паспорт у него отобрала.
— Ты совсем с ума сошёл?
— Сошёл! — не стал он спорить. — Когда отпустил тебя сюда, вот тогда и сошёл.
— Рома, я тебе серьёзно говорю, перестань немедленно!.. — Я добавила в голос строгости, но в этот раз впечатления не произвела, хотя обычно Рома на моё недовольство реагировал довольно живо. А сейчас он меня перебил, ткнул пальцем в сторону отдела и своим фирменным приказным тоном распорядился:
— У тебя тридцать секунд, чтобы собраться. Время пошло.
Я от возмущения задохнулась.
— Я не твой солдат!
— Липа, давай поговорим об этом дома!
— Вот это правильно, — вмешался Касаткин, косясь на мрачного Валерия Анатольевича. — Поговорите дома. Не надо устраивать разборки на рабочем месте.
Что мне оставалось делать? Под серьёзными мужскими взглядами, я развернулась на каблуках и вернулась в отдел. У своего стола замерла, всего на мгновение, но все на меня смотрели, даже клиенты, позабывшие о том, по какой надобности они сюда пришли, и я тут же поспешила уйти из зала в служебное помещение. Судя по стуку каблуков за спиной, Светка рванула следом за мной.
— Липа, что это за мужик?
— Это не мужик. — Я открыла дверцу своего шкафчика, чтобы достать сумку, и замерла, глядя на своё отражение в небольшом зеркале. Щёки горели, причёска отчего-то растрепалась, видимо, я в последние пять минут головой подобно флюгеру крутила. И в глазах огонь. Я приложила к щекам холодные ладони. Потом принялась лихорадочно отыскивать в сумке помаду, чтобы губы подкрасить. Неожиданно показалось очень важным, как я выгляжу. Я бы и волосы распустила, но после дня в офисе, не была уверена, что за две минуты смогу соорудить на голове что-то приличное после тугого комеля.
Светка стояла рядом и с удивлением за мной наблюдала. За руку меня дёрнула.
— Липа, кто это?
Я губы подкрасила, ровнее распределила помаду. А после повторного вопроса подруги развела руками.
— Кажется, я за ним замужем.
— Что?
Я на Светку посмотрела.
— Но это не то, о чём ты подумала.
— Я вообще ни о чём не подумала. Я просто обалдела. Липа, что за хрень?
— Хоть ты не ругайся, — попросила я. — Мне Ромы достаточно. Представляю, чего я сейчас наслушаюсь.
Светка рот открыла, постояла так, таращась на меня, потом моргнула. Качнула головой.
— Я ничего не понимаю.
— Я сама ничего не понимаю, — заверила я её. — Я уже месяц ничего не понимаю. Поэтому давай я для начала сама во всём разберусь, а потом тебе расскажу. Хорошо?
В зале я столкнулась с Валерой. Он так на меня смотрел, а мне нечего было ему сказать, нечем объяснить, да и не хотелось объясняться. Роман Евгеньевич всё это время стоял в дверях клиентского зала, воинственно уперев руки в бока и наблюдая. Касаткин маячил за его плечом, молчал и словно ждал приказа. И чтобы не нагнетать ситуацию, я Валеру осторожно обошла, правда, кинула на него виноватый взгляд, надеясь, что Рома не успеет заметить, и направилась к выходу. Негромко попрощалась со всеми, что прозвучало неуместно и глупо, но вряд ли кто-то обратил внимания. Все просто молча наблюдали. А я проследовала к дорогому «супругу», обещая ему взглядом все кары небесные.
— Рома, это было ужасно, — выговаривала я ему, пока мы спускались по лестнице. Он шёл впереди, а я сзади, и в бритую макушку ему всё это выговаривала. — Это было стыдно и недопустимо. Ты не имел права, в конце концов!..
— На что?
— На всё это! Я работаю в этом банке три года, меня здесь все знают, меня уважают, и я никогда, никогда не участвовала ни в одном скандале! Я, между прочим, до сегодняшнего дня рассчитывала на повышение!
— И куда тебя должны были повысить?
— До заместителя начальника отдела!
Рома неожиданно остановился, обернулся ко мне, и я от неожиданности едва со ступенек ему на руки не упала. Ухватилась за его плечо, чтобы удержать равновесие, и мы с ним, с разницей в две ступеньки, оказались нос к носу.
— А кто у нас начальник? — спросил он, глядя мне в глаза. Я откровенно занервничала, зачем-то принялась юлить.
— Рома, я ведь совсем не об этом. И я про повышение в общем, не обязательно в этом отделе… Я же училась, работала, старалась… А что теперь?
Он меня разглядывал, злости и возмущения в его взгляде заметно поубавилось, Рома даже придвинулся ко мне и обнял. Руки легли на мою талию и придвинули меня ближе. Я покачнулась на краю ступеньки, и Ромка меня легко приподнял. А я в плечи его вцепилась.
Наверное, со стороны это смотрелось довольно мило: влюблённая пара, он носит её на руках, и так всё и было, если бы не осознание того, что от меня больше ничего не зависит.
— А теперь у тебя есть я. Могу тебя повысить прямо сейчас. Кем хочешь быть? Принцессой? Или сразу королевной?
Это было открытое предложение мира. Он держал меня на руках, я смотрела сверху в его лицо, за шею его обняла. И вздохнула, сдаваясь. Сколько прошло — пятнадцать, двадцать минут с тех пор, как я увидела его за стеклом и у меня затряслись губы, пустилось вскачь сердце, кровь в лицо бросилась? И как только мы остались один на один, всё это вернулось. Я голову опустила, прижалась лбом к его лбу.
— Скучала? — тихо спросил он.
Я только кивнула, губу закусила. Обняла его за шею.
— И я по тебе скучал. По своей красавице скучал.
Я по телу его вниз съехала, ноги коснулись земли, блузка на животе задралась, но это было неважно. Я к Ромке безвольно прижалась и отвечала на жадный поцелуй. Стояла посреди улицы, в центре города, можно сказать, что напротив главного собора области, и с упоением целовалась с мужчиной, который то ли был мне мужем, то ли не был, я уже давно потеряла суть.
И важным это совсем не казалось. Важным было то, что он приехал, что скучал, что со скандалом отбил меня у другого, и что-то твердит мне про важность и необходимость быть рядом с ним. Он, без сомнения, солдафон и хам, но никто и никогда меня не целовал так, как он.
Или я не таяла от поцелуев других, а с Ромкой, с Ромкой у меня колени дрожат и внутри от переполняющих меня эмоций всё бурлит.
А недопустимость его сегодняшнего поведения мы обсудим позже. Немного позже.