Следующая неделя у меня выдалась тяжёлая. Генка уехал, мы перед этим немного поругались, а всё из-за того, что он совершенно не желал больше слушать никаких моих предостережений и советов. Ни про Стасика, ни про Свету. Всё сам! Он был раздражён, я тоже злилась, правда, это всё же не помешало нам посетить ювелирный салон, и я, не обращая внимания на выразительные взгляды Завьялова, выбрала себе кольцо, а вслух заметила, что совершенно не понимаю, почему он моим выбором удивлён. Думал, что я себе брошку в виде жука-скарабея куплю, что ли? Когда мужчина предлагает женщине вместе выбрать ювелирное украшение, женщине незамужней, у которой на этого мужчину определённые планы, она, естественно, выберет кольцо. Генка в ответ на мои слова фыркал, отворачивался, головой качал, но я-то знала, что всё это для отвода глаз. Мы ехали выбирать кольцо, и я его выбрала. С удовольствием и ему бы купила, обручальное, но в последний момент решила, что это будет слишком. Вместо этого Генку в машине поцеловала в благодарность, а потом руку вытянула, любуясь на сверкающий бриллиант на пальце. На любимого быстрый взгляд кинула, требуя от него поддержки, и Завьялов послушно кивнул. Он выглядел немного задумчивым, на губах ухмылка, видимо, пытался переварить ту сумму, которую пришлось за кольцо выложить. Да, с моей стороны это было сурово, зато теперь точно никуда не денется. После таких-то финансовых вложений… Я снова на кольцо посмотрела, а про себя усмехнулась. Первая семейная ценность. Это колечко может год кормить среднестатистическую российскую семью. Но на пальце смотрится гораздо лучше.

Когда дар речи к Завьялову вернулся, он заявил, что отвезёт меня на работу. Я спорить не стала, но несколько удивилась, когда Генка изъявил желание вместе со мной в офис подняться.

— Я всего раз здесь был.

— Я тебе всё покажу, — заверила я его с довольной улыбкой. А когда в лифте поднимались, я к Генке прижалась на минутку. — Не хочу, чтобы ты уезжал.

Он глаза на меня опустил, пару секунд в моё лицо вглядывался, а потом рукой меня обнял.

— Ты же сказала, что приедешь в выходные.

— Приеду, обязательно приеду. — Я лицо у него на груди спрятала. — Но ещё пять дней. Боюсь подумать, что ты за это время без меня натворить можешь.

— Вась!

— И с Цветочком поговори, слышишь? Даже если она будет глухой притворяться. С Цветочками, знаешь ли, такое бывает иногда.

Генка руку опустил и несильно шлёпнул меня пониже спины.

— Прекрати. Светка хорошая.

Я голову вскинула и на Завьялова посмотрела с возмущением.

— Что?!

Он мне в лицо рассмеялся, быстро поцеловал, а в следующий момент двери лифта открылись. Генка первым вышел, а я его сзади за футболку дёрнула. Он обернулся, посмотрел со значением, а потом руку мне протянул, якобы для того, чтобы выйти помочь.

За весь свой визит в московский офис, Завьялов, кажется, ни слова не сказал. Я ему офис показывала, рассказывала, как тут и что, чуть тише — о том, как тут всё будет, а он рядом со мной стоял, точнее, возвышался, над всеми и вся, руки в бока упёр и по сторонам поглядывал, с эдаким красноречивым прищуром. Сотрудники смотрели на него с подозрением, мимо шмыгали, как мышки, и только кивали в знак приветствия, торопясь убраться с моих и Генкиных глаз. Управляющий после визита Завьялова тоже заметно притих, и теперь лишь возмущённо таращился на меня, но спорить и противоречить уже не решался. Генка одним своим видом заставил всех присмиреть. Я была довольна, почти счастлива, и время от времени задавалась риторическим вопросом: вот как мне его не любить? Пришёл, и все мои проблемы руками развёл.

Но Генка уехал, и моё хорошее настроение вместе с ним. Уже на следующий день я не чувствовала себя такой уверенной и счастливой, да ещё Никита вернулся и позвонил мне сразу, видимо, кто-то рассказал ему, что я в Москве. Мне не очень хотелось с ним встречаться, я не знала, что ему сказать, но и тянуть, прятаться от него смысла не было. У меня на пальце обручальное кольцо, подаренное другим человеком, и продолжать обманывать Никиту неправильно.

Он позвонил, сказал, что приедет ко мне, и тон у него был совершенно обычный, весёлый и соскучившийся, а я предложила встретиться в ресторане, чем Никиту удивила. Точнее, удивился он в первый момент, потом видимо решил, что у меня дома пустой холодильник, что бывало частенько, надо признаться, и согласился. Сказал, что заедет вечером. Возражать я не стала, но очень постаралась собраться вовремя, даже чуть раньше, чтобы спуститься вниз, не давая Никите возможности подняться ко мне в квартиру. Оставаться с ним наедине мне не хотелось, и попросту было неудобно.

Разговор у нас вышел не то, чтобы тяжёлый, а скорее утомительный. Никита никак не понимал, почему я возвращаю ему кольцо, что случилось за время его отсутствия, что в наших отношениях вдруг перестало меня устраивать. Он брал меня за руку (хорошо хоть я догадалась Генкино кольцо снять), смотрел в глаза, а мне было дико стыдно. Я на самом деле чувствовала себя виноватой, но изменить уже ничего не могла. А вернувшись после домой, оказавшись в тишине и одиночестве, поняла, что мне просто необходимо позвонить домой. Признаться кому-нибудь, какой невероятно тяжёлый у меня сегодня был вечер. Хотелось не просто сообщить, что с Никитой меня ничего не связывает, а именно поговорить. Поэтому позвонила Нике, и мы проболтали с ней довольно долго, а уже после я позвонила Завьялову и сообщила ему радостную новость: отныне я вся его, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Очень надеюсь, что он этому известию искренне порадовался. В трубку же лишь весело хмыкнул.

Следующие дни показались мне самыми долгими и мучительными, мне осточертела Москва, я хотела домой, не могла уже проводить вечера в пустой квартире. Хотелось родных лиц, громких голосов и даже споров, вполне искренних, но не серьёзных и, уж точно, не обидных. Домой хотелось, вот и всё.

— Папа, она приехала! — закричал Ванька так громко, как только мог, увидев меня, выходящую из машины. Я в удивлении замерла, глядя на младшего брата, а тот бросился ко мне, раскинув руки в стороны. — Я уже половину дня тебя здесь жду, — сообщил он с едва уловимой претензией в голосе.

— Да что ты? Прямо половину?

— Да! Сижу за кустом, сижу…

Я рассмеялась, наклонилась к нему, поцеловала, а рукой на Фиму махнула, которая вокруг нас носилась и поскуливала от нетерпения. Кажется, всерьёз надеялась, что её я тоже поцелую. Даже наскочить на нас попробовала. Я собаке кулак показала.

— Только попробуй. У меня юбка новая. — Снова на брата посмотрела. — А зачем ты сидел за кустом?

— Папа сказал, что тебя нужно поймать. А то ты прилетишь, а потом улетишь. — Ванька выражался путано, видно сам это понимал, потому что замолчал неожиданно и потёр нос ладошкой. — В общем, я тебя поймал, — заявил он, в конце концов, и руками меня обхватил.

Я по волосам его потрепала.

— Молодец.

Филин на крыльцо вышел и теперь наблюдал за нашим приближением, уперев руки в бока. На солнце щурился, а когда Ванька, увидев его, закричал:

— Папа, я её поймал! Что мне за это будет? — усмехнулся.

— Будет, будет, — то ли пообещал, то ли посмеялся он.

Под взглядом папки я отчего-то занервничала. Хотя, и не предвещало ничего его недовольства, но то, что он с таким нетерпением ожидал моего приезда, настораживало. И я решила на всякий случай подлизаться, выдала радостную улыбку и у отца на шее повисла.

— Папочка.

Он удивлённо вскинул брови, но меня обнял.

— Натворила что-то, да?

Я отстранилась и взглянула с укором.

— Соскучилась!

Папка ухмыльнулся.

— А-а.

— Ну тебя, — решила обидеться я. Мы в дом вошли, я сразу глазами по сторонам постреляла, и поинтересовалась: — Где все?

— Ника к Фае поехала, — сказал отец и замолчал, не понимая, что я продолжения жду. Конечно, для него все — это Ника.

Ванька вперёд нас в гостиную пробежал и боком на диван завалился, прислушиваясь к взрослому разговору.

— А зачем ты меня караулил? — спросила я, присаживаясь на диван рядом с Ванькой.

— Узнать хотел всё, из первых уст, так сказать. Ты же у нас теперь начальник, босс, — произнёс он с особым выражением.

— А ты начальник босса?

— Точно.

Я Ваньку в макушку поцеловала, а на папку кинула взгляд исподлобья.

— На тебя трудно работать, оказывается. Раньше ты всегда говорил: отдохни с дороги, а теперь сразу к делу.

— А ты как думала. Пошли в кабинет.

Я даже рот от удивления открыла.

— Меня и в кабинет пригласят? Ванька, ты слышишь? Я теперь важная персона.

Я с дивана поднялась, оставив мальчика, а тот, в ответ на моё заявление, сообщил:

— А у меня вообще свой кабинет будет!

Но надо отдать папке должное, долго он меня мучить не стал, расспросил об обстановке в московском офисе, забрал все отчёты и документацию, которую я с собой привезла, и выслушал мои предложения, что я изменить хочу и в каком направлении двигаться собираюсь. Но на данном этапе мои планы на будущее его не слишком заинтересовали. До их осуществления ещё дожить надо было, я сама это понимала. Но поделиться хотелось, чтобы папка знал, что я всерьёз об этом размышляю. А перспективы я позже с Никой обсужу.

Выйдя из его кабинета, я услышала голос Светы из столовой. Не ожидала, если честно, почему-то была уверена, что в доме её уже нет, а получился неприятный сюрприз. Я осторожно в столовую заглянула, на пороге остановилась, наблюдая за тем, как Светлана Ваньку обедом кормит, а когда она меня заметила, коротко ей кивнула, решив, что больше с ней ругаться не буду. Повода теперь не будет, я за этим прослежу.

— Поговорила? — поинтересовался Ванька у меня, используя возможность отвернуться от тарелки с супом.

— Поговорила. — Я ему улыбнулась.

— Папа тебя не уволил?

— Вот уж дудки. — Я к мальчику подошла и наклонилась к нему. — Ешь давай суп.

Он сморщился, а на меня посмотрел с мольбой.

— Ешь, — повторила я. — Суп съешь, и приходи ко мне в комнату. У меня такие конфеты есть!

У него мгновенно глаза загорелись.

— Какие?

— Разные, разные. Целая коробка. Ешь суп скорее. — Я выпрямилась и на Свету посмотрела. Заметила, как та в последний момент отвела глаза, видимо, разглядывала меня всё это время. — Всё в порядке? — задала я бессмысленный вопрос.

Она гордо расправила плечи и с достоинством кивнула.

— Да.

— Замечательно. — Направляясь к лестнице, достала из сумки телефон. Набрала номер Завьялова и сообщила, когда он ответил: — Я дома.

Ванька ко мне в комнату прибежал уже через двадцать минут. Я только успела душ принять, а он уже в комнату вбежал, забрался на кровать и заглянул в мой открытый чемодан, выискивая коробку с конфетами. Мы с ним долго развлекались, конфеты ели, болтали, я даже смогла Ваньку убедить примерить новую одежду, которую я привезла ему из Москвы. Одна футболка, с капюшоном и каким-то зелёным монстром на груди, ему очень приглянулась, он даже снимать её отказался. А потом Ника пришла и за конфеты нас немного поругала. Отругала и съела две последние конфеты.

— Вкусные.

Я кивнула.

— Никита из Швейцарии привёз.

Она повернулась ко мне.

— Да ты что?

Её взгляд мне не понравился, и я решительно сдвинула брови.

— Не смотри на меня так. Я ему кольцо вернула, нужно было и конфеты отдать? Глупо как-то.

— Вась, а ты уверена, что правильно поступила?

— Мы уже об этом говорили с тобой!

— Знаю, что говорили. Но тогда ты на взводе была, а сейчас, спустя какое-то время…

Я рукой по атласному покрывалу поводила.

— Уверена. Я уверена. Не хочу я за него замуж.

— Ну. Раз не хочешь, значит, всё правильно.

Ваня мать за руку подёргал.

— Мама, тебе нравится моя футболка? Смотри, это Халк.

— Замечательно, милый. Тебе очень идёт.

Ванька с кровати спрыгнул.

— Пойду папе покажу!

Он из комнаты выбежал, Ника хотела следом за ним пойти, но мне ещё кое-что у неё выяснить нужно было.

— А в доме как дела? — спросила я, когда она уже спиной ко мне повернулась.

— В доме? — Ника снова дверь закрыла и ко мне обернулась. — Да всё как всегда.

— Как это, как всегда? — насторожилась я.

Ника плечами пожала.

— Кирилл с Генкой пропадают где-то целыми днями, это сегодня только Кирилл дома, тебя ждал. А в остальном… Хотя, знаешь, вся эта ситуация меня беспокоит. Ведь не было проблем, столько времени спокойно жили… относительно спокойно. А теперь снова милиция, допросы.

— Папку тоже вызывали?

— Нет, его они в последний момент вызовут, помнят, что в прошлый раз было. Но Генку таскают, из "Логова" персонал таскают, всё выспрашивают о чём-то. У "Пескарей" теперь милицейский патруль курсирует, хоть часы по ним сверяй. Сама лично видела.

— Жуть какая.

— Жуть, Вась.

— Чего они найти пытаются? Не понимаю. Думают, в "Пескарях" вечерами вместо горячих блюд фишки на подносах подают?

— Им главное зацепиться, теперь не отстанут, — проговорила Ника расстроено. — Покоя им не даёт, что мы живём и не тужим. Нужно повод найти, чтобы Кирилла всё-таки посадить. Дело товарища до ума довести стараются.

Я не сразу поняла, о чём она, а потом…

— Ты о своём бывшем муже?

Ника как-то встрепенулась, от мыслей своих очнулась, а когда на меня посмотрела, только рукой махнула.

— Не слушай меня. Это всё мои домыслы.

— Ты уверена?

Она выдержала паузу, размышляя.

— Да я уже думала об этом. Но Витька в Москве, здесь не появляется, мы бы знали. Просто… в памяти обиды живы, понимаешь? Я многих знаю, тех, кто при должностях и чинах, а меня знает намного больше людей, не лично, конечно, но то, что тогда произошло. Появился шанс отыграться, и снова началось. Дело чести, так сказать.

— Они ничего не докажут и не найдут, — попыталась я Нику успокоить. Она расстроено улыбнулась.

— Очень на это надеюсь.

Она надеется, я надеюсь, а что происходит на самом деле, нам неведомо. Мужчины своими проблемами с нами делиться не торопятся. Берегут они нас так, не понимая, что у нас с Никой уже нервов не осталось, и что жить в неведении — мучительнее всего.

После обеда папка уехал, сославшись на важные дела, а мы с Никой, переговорив, кажется, обо всём на свете, заскучали и решили поужинать не дома, а в ресторане. Ваньку оставили на Светлану, я несколько минут слушала, как Ника ей инструкции даёт и просит сына не хулиганить и в постель лечь вовремя, перед зеркалом крутилась, разглядывала новое платье, а сама всё бросала быстрые взгляды в сторону Светы. Интересно, она понимает, что мы в ресторан едем? А Генка там, я знаю. А вообще, ещё больше меня интересует, поговорил он с ней или нет. Судя по спокойствию Светланы, если разговор и имел место быть, то ему явно недоставало решительности и достоверности. За это Завьялов получит, без сомнения.

Подъезжая к ресторану, мне представилась возможность самой полюбоваться на милицейскую машину на углу улицы. Я даже Нику локтём толкнула, мол, смотри. Она кивнула.

— Безобразие, — сказала я, когда из машины вышла. — Неужели они думают, что их никто не замечает? Охотнички.

Охранник, что посетителей у дверей встречал, негромко заметил:

— А они и не прячутся, им не зачем.

Я посмотрела на незнакомого парня, как на собрата по оружию, с доверием и признательностью за поддержку, пусть и моральную.

Но надо сказать, что пристальное внимание к нам правоохранительных органов, на работе ресторана никак не сказалась. Правда, надо отдать папке должное, даже в самое трудное время, он прикладывал все усилия, чтобы посетители ресторана ничего не замечали. Вот и сегодня, стоило оказаться внутри, сразу почувствовалась привычная спокойная атмосфера. Чуть приглушённый свет в холле и в зале, негромкая приятная музыка, официанты по залу передвигались, как тени, искусно балансируя с тяжёлыми подносами. Нас с Никой встретил управляющий, разулыбался, поинтересовался нашим здоровьем и настроением, а потом проводил в зал.

— Кирилл здесь? — спросила Ника.

— Да, да. Уже довольно давно. Он в зале, ужинает.

Ника немного удивилась, я заметила это по выражению мелькнувшему в её глазах, но ничего больше не сказала, и мы прошли в ресторанный зал. Я, конечно, сразу начала Завьялова высматривать, в предвкушении встречи особенно остро поняла, насколько соскучилась за прошедшую неделю. А уж в свете последних событий, остаётся только надеяться, что сумею справиться со своими чувствами и не брошусь к нему через весь зал.

И только я Завьялова увидела, он появился из-за тяжёлой парчовой занавески, скрывающей дверь в "правительственный", как выражалась Ника, коридор, а тут и её голос услышала. Странно разгневанный.

— Ужинает он…

Я на Нику посмотрела и переспросила:

— Что?

Она кивнула, указывая мне нужное направление. Я посмотрела в ту сторону, и мысленно хмыкнула. Кажется, не повезёт сегодня не только Завьялову. А кое-кому вообще достанется.

Папка на самом деле ужинал, сидел за одним из дальних столиков, за ширмой, а напротив него брюнетка приятной внешности, слушала его и кивала, как заведённая, а после рассмеялась. Бокал с вином взяла, сделала глоток и замерла так, на Филина глядя. Я посмотрела на Нику. Хотела попросить её держать себя в руках, но тут приметила крутящегося в зале фотографа. Он сделал пару снимков, в основном интерьер фотографировал, а потом подошёл к папкиному столику, и его с брюнеткой сфотографировал.

— Ника, это журналисты.

— Да, и это единственное, что может спасти её от смерти.

— А папку? — не на шутку заинтересовалась я.

— Его я не убью. Он мне живой нужен.

Я не пошла с ней к столику, решила, что моего участия в разборке между мужем и женой не требуется. У Ники было такое лицо, что сразу понятно — лучше всем разбежаться по углам. Но, надо признать, что брюнетка-журналистка сама виновата. Если ты пришла, пусть и хороший ресторан, делать свою работу, совсем не обязательно кидать на хозяина заведения призывные взгляды поверх бокала с дорогим вином. Этот призыв даже с другого конца зала виден и понятен был.

Я отошла к стойке бара, Генке улыбнулась, незаметно провела ладонью по рукаву его пиджака, и негромко проговорила:

— Привет.

— Привет, привет. Как доехала?

— Нормально.

— Водитель как?

— Нормальный водитель. Не шалил. — Генка непонимающе сдвинул брови, и я поторопилась исправиться: — Не лихачил.

Завьялов только головой качнул. Ещё секунду мне в лицо смотрел, а потом перевёл взгляд в ту сторону, где Филин, якобы, ужинал. Там уже разворачивались боевые действия, негромкие, но заметные. Все со своих мест повскакивали, Ника кивала, делая вид, что мужа слушает, а сама его гостью взглядом сверлила. Та засуетилась, не знала, куда смотреть, в какую сторону идти, потом прощаться начала, довольно громогласно, руку Филину протянула для рукопожатия, фотографу махнула, поторапливая его закончить работу.

— Всего вам доброго, — сказала ей Ника, таким тоном, что даже Генка фыркнул. Ему явно нравилось то, что он видел. А у меня вдруг появилось огромное желание намекнуть ему, что этим вечером его тоже ожидает разговор на весьма неприятную тему.

— Девушка, вы жакет забыли!

Брюнетке пришлось вернуться под пристальным взглядом Ники. Мимо неё к столу шмыгнула, взяла со спинки стула свой жакет, и широким шагом направилась к выходу.

— Да, Ника пленных не берёт, — проговорил Завьялов.

— Я тоже, — порадовала я его.

Он посмотрел на меня, а я ему улыбнулась.

За ширмой снова что-то происходило, видно было, что папка Нику обнять пытается, что-то ей говорит, наклонившись к её уху, видно уговаривает её на развод не подавать.

— Вась, это журналисты были. Между прочим, из Нижнего.

— Да? И долго он с этой журналисткой за ширмочкой ужинал?

— Вась, это был деловой разговор.

— А что ты его оправдываешь?

— Я оправдываю?!

— А кто? Причины какие-то — журналисты, работа. То, как она на папку смотрела, это уже не работа. А Ника не истеричка, у неё нюх на такие вещи.

— Вот уж в этом я не сомневаюсь, — язвительно проговорил Завьялов, выдав ехидную усмешку. — Она всех журналисток разом за пояс заткнёт. У неё опыт поколений за плечами, Фая постаралась.

Я решила возмутиться.

— Это ты сейчас на что намекаешь?

Генка понял, что сказал что-то не то, в сторону кашлянул, и пошёл на попятную.

— Ни на что. Ни на что.

Минут через десять нас пригласили ужинать. К тому моменту между папкой и Никой наметился хрупкий мир, и у него хоть глаза и смеялись, но он явно был по-хорошему взбудоражен такой реакцией жены, продолжал держать её за руку и успокаивать вполголоса. Когда мы с Генкой к столу подошли, мы с Никой взглядами встретились. Я едва заметно ей кивнула, выражая свою солидарность. Так держать.

А вот Завьялов от ехидства не удержался.

— Мне уже не терпится увидеть статью, которую она напишет.

Я его ногой под столом толкнула, а Ника одарила убийственным взглядом.

— А ты вообще помолчи. Сводник.

— Я?! Я-то тут при чём? Кирилл.

Папка от еды оторвался и посмотрел вроде бы непонимающе, словно не слышал, о чём мы говорим. Ника выразительно фыркнула, наблюдая за мужем. Но досталось всё-таки обоим.

— Вы два гада. Я давно подозреваю, что у вас сговор.

— Никакого сговора, — покачал папка головой.

Генка тут же кивнул.

— Никакого. Только зарплата.

— Сводник.

Я кивнула официанту, когда он передо мной тарелку поставил, взяла вилку, но прежде чем начать есть, посмотрела за собравшихся за столом, неожиданно примолкших. Ника всё ещё обижалась, папка отмалчивался, боясь усугубить ситуацию, Генка просто ел, но выглядел довольным, и я решила всех немного отвлечь. Начала рассказывать, чем мы с Завьяловым в Москве занимались. Сказала, что в кино ходили, в каком ресторане ужинали, и даже про то, что Генка в офис турфирмы приезжал, чтобы за меня заступиться. Папка заметно оживился, Ника про управляющего заговорила, а я украдкой на любимого посмотрела, у которого, кажется, аппетит пропал. Завьялов покраснел и смотрел в тарелку. А я молилась только о том, чтобы ему не пришло в голову меня под столом ногой пихнуть. Это я его несколько минут назад толкнула, но он, мог этого и не заметить, а вот если он меня толкнёт, да ещё в таком состоянии, в котором сейчас пребывает, как бы мне со стула не слететь. Но я всё же рискнула его ладонью по плечу хлопнуть, по-дружески.

— Но в том ресторане отличный повар. Скажи, Ген? Папа, какой там сливочный соус! Нам, — я намеренно выделила это слово, — очень понравилось.

Филин взглядом в нас упёрся. Признаюсь, даже у меня в какой-то момент сердце удар пропустило.

— И что вы предлагаете? Переманить повара или рецепт украсть?

Руку с Генкиного плеча я убрала.

— Не знаю, тебе лучше знать.

— Можно поинтересоваться, — не стала спорить Ника. — Съездить в Москву. Мы давно там не были.

— Съездить в Москву, чтобы в ресторан сходить? Сливочный соус попробовать? Ник…

— А что? — Она на мужа посмотрела. — Представь, а вдруг повар — женщина. Тогда вообще никакой проблемы не возникнет!

Я усмехнулась, глаза в тарелку опустила, и почувствовала, что Генка рядом со мной расслабился, даже его облегчённый выдох расслышала.

Вскоре на сцене появились музыканты. Я из-за ширмы выглянула и поняла, что сегодня никакой певицы не предвидится, просто живая музыка. Я сделала пару глотков вина, наблюдая за тем, как папка к жене подлизывается, и решила, что неплохо бы оставить их ненадолго наедине, а заодно и о себе подумать. Бокал поставила и решительно поднялась.

— Ген, потанцуй со мной.

Он поднял на меня изумлённый взгляд, а я решительно кивнула и потянула его за руку.

— Пойдём.

Завьялов из-за стола нехотя поднялся, но как только мы вышли из-за ширмы, заявил:

— Я не буду танцевать.

— Почему?

— Потому что. Вась, прекрати. Я здесь работаю, а не танцую.

Я его за руку взяла и повела на танцплощадку. Там уже танцевали несколько пар, двигались под красивую мелодию, а Завьялов всё упирался. Мы глазами встретились, я нахмурилась, и Генка наконец сдался. Меня обнял, правда, смотрел поверх моей головы.

— Что ты творишь, а?

— Ничего. — Я улыбнулась, глядя на расстёгнутый ворот его рубашки. — Просто папе может показаться странным, что ты даже танцевать со мной боишься. Тебе трудно, что ли? Или тебе не нравится.

Его губы дрогнули в улыбке, но он тут же поспешил вернуть на лицо непроницаемое выражение.

— Ты что за столом несла?

— Ничего, просто рассказывала. От тебя ведь не дождёшься. Я просила тебя папке сказать, что я красивая? Ты сказал?

— Да он и так знает.

Я кулаком по груди его стукнула.

— Генка.

Он к моему лицу наклонился.

— Я сказал.

Я вначале не поверила, но потом осторожно поинтересовалась:

— А он что?

— Да ничего. Сказал: я знаю.

Я вздохнула, немного расстроившись.

— Ладно, я что-нибудь придумаю.

— Только, пожалуйста, не просто придумывай, а думай, прежде чем что-нибудь сказать. А то мы с тобой вместе без башки останемся.

Всё-таки Завьялову не хватает воспитания и манер. Но вместо того, чтобы его одёрнуть или отругать, прошептала:

— Я соскучилась по тебе. Ночевать приедешь?

Он по сторонам огляделся, а потом мне улыбнулся.

— А ты опять по решётке слезать собралась?

— Ну уж нет, мне прошлого раза хватило. Я уж как-нибудь, тёмными коридорами.

Его ладонь сдвинулась по моей спине ниже, чем было дозволено приличиями, и ненадолго прижала меня к его телу.

— Долго не задерживайся, — шепнула я ему, прежде чем мы к столу вернулись.

Домой папка вместе с нами засобирался, всё из-за Ники. Он был виноват, и она дала ему это прочувствовать в полной мере. А раз вину чувствовал, значит, точно виноват был. Я мысленно лишь посетовала на предательскую мужскую натуру, и Завьялова покрепче под руку подхватила. Он проводил нас до самой машины, мы ещё на крыльце приостановились ненадолго, воздухом подышать, а я посмотрела в ту сторону, где до этого патрульную машину видела. Сейчас её не было.

— Раньше часа не закрывайтесь, — сказал папка Генке. Тот кивнул, а я на Завьялова посмотрела с тоской. В час закроются, пока он за всем проследит, пока до Яблоневки доедет… Всё-таки папка ни о ком кроме себя не думает!

— Какой вечер тёплый, завтра, наверное, жарко будет, — сказала Ника. Я кивнула, и совершенно не к месту спросила у Генки:

— Пойдём завтра в кино?

На меня устремились три пары удивлённых глаз. Пришлось выкручиваться. Прежде всего сама удивилась их реакции.

— Что? Я ещё не была в новом кинотеатре. Все кругом только и говорят, что о Емельянове и его новшествах, а я ничего не знаю. — Я на Завьялова взглянула. — Так что, идём завтра в кино.

— Начальница, — хмыкнул папка.

— Генерал, — пожаловался Генка. Но, главное, что спорить со мной никто не стал.

А в машине Ника у меня осторожно поинтересовалась:

— А что ты Генку с собой везде таскаешь?

— А кого ещё? Или ты в кино со мной пойдёшь?

Она понимающе улыбнулась.

— Ты меня не приглашаешь. Тебе с Завьяловым интереснее.

Я на неё посмотрела, понимая, что она начинает догадываться о том, что всё не просто так. Я некоторое время размышляла, что ей ответить, глядя на затылок отца.

— Мы столько лет знакомы. Нам вместе легко.

Папка даже ухом не повёл. Такой же непробиваемый, как и Генка. Одного поля ягоды.

Ну, ладно, главное, Ника уловила искорку, а то, что она до папки это донесёт, можно не сомневаться. И думаю, для этого много времени не потребуется.

Приехав домой, мы разошлись по комнатам. Я папке и Нике вслед посмотрела, когда они по коридору шли, и даже то, как Ника мужа локоточком оттолкнула, и то во мне приступ зависти вызвало. Я тоже хочу замуж, чёрт возьми!

Закрыв за собой дверь спальни, я туфли скинула, села на кровать и достала из ящика прикроватной тумбочки коробочку с кольцом. На палец его надела и пару минут любовалась, как электрический свет мерцает на гранях драгоценного камня. Не успокоюсь, папка не поймёт, что мы с Завьяловым встречаемся и всё у нас серьёзно. А там уж и до свадьбы недалеко.

Спать я отправилась в Генкину комнату. Сегодня я не боялась, что папке приспичит среди ночи на кухню спуститься или в кабинет, этой ночью он, явно, будет очень занят. И поэтому я совершенно спокойно прошла по тёмному дому, в холле у окна постояла, словно ждала, что ворота уже в следующую минуту откроются, и появится Генкина машина. Минут пятнадцать я так стояла, пока не почувствовала озноб, хотя, это скорее нервное было, и тогда ушла в Генкину комнату, кровать расстелила. Чувствовалось, что Завьялов здесь больше недели не ночевал. Всё какое-то холодное, свежее постельное бельё аж поскрипывает от чистоты, идеально выглажено. Я покрывало сняла, одеяло откинула, подушки взбила. Ещё постояла минутку в темноте у кровати, но в доме тишина, ни единого звука не слышно, и тогда я легла в прохладную постель. Руку на Генкину подушку вытянула, жалея, что его рядом нет. Но его я не дождалась, уснула, и только когда чужое дыхание на своём лице почувствовала, глаза открыла. И на поцелуй ответила, обняв Завьялова за шею.

— Наконец-то. Я даже уснула, — пожаловалась я шёпотом.

— Так время-то…

— Сколько?

— Три почти.

— Кошмар. — Я ладонями по его плечам провела, поняла, что он ещё в пиджаке, видимо, только в комнату зашёл. Мои руки нырнули под его пиджак, по груди погладили, а под его левой рукой я кобуру обнаружила. — Крутой охранник домой приехал, — пошутила я чуть слышно.

Генка усмехнулся, и руки мои от кобуры убрал. Выпрямился и от кровати отошёл, начал раздеваться.

— Будильник завела?

— Да.

Генка кобуру отстегнул, руки за голову закинул, потягиваясь и зевнул.

— Что ещё ты отцу наговорила без моего присутствия? — спросил он усталым голосом, но всё-таки усмехнувшись. — Надеюсь, про то, в чьей постели ночевать собралась, не сказала?

— Нет. Иначе бы мы вернулись, и ты об этом уже бы знал.

Он рассмеялся.

— Васька, ты невозможна.

— Ты тоже невозможен, — ответила я, и рот ладонью закрыла, зевая. — Так что, мы с тобой прекрасная пара. — Я на подушках сползла, устраиваюсь поудобнее, и руки к Генке протянула. — Иди ко мне.

Он лёг, устроившись в моих объятиях, голову мне на грудь положил, а я его в лоб поцеловала, как маленького, обняла.

— Устал? — шепнула я ему на ухо. Гладила по груди, а Генка снова зевнул и кивнул. Потом голову повернул, уткнувшись носом мне в шею, поцеловал. — Я приехала, — сказала я ему.

— Угу. Я как-то сразу это почувствовал, — пошутил он, а я тихо рассмеялась.

— Я старалась. — Я продолжала его гладить, понимала, что он устал, спать хочет, но мне нужно было знать, у меня внутри что-то ёкало каждый раз, как я думала об этом. И всё-таки задала вопрос осторожным шёпотом: — Ты ей сказал?

Повисла пауза, я заподозрила, что Завьялов заснул, и толкнула его.

— Сказал?

— Вася, три часа ночи.

— И что? Трудно сказать: да или нет?

— Свадьбу отменили.

Я всё ещё ждала продолжения, потом решила Генку подтолкнуть.

— И что?

— Да ничего, — всё-таки не сдержался он. — Ты хотела, чтобы я приехал и рубанул с плеча, да? Тебе не кажется, что это всех бы удивило?

— Мне плевать. Я просто не хочу, чтобы она думала…

— Ничего она не думает!

— Тише.

— Мы отменили свадьбу. Вась! Меня неделю здесь даже не было, мы даже не встречались. Хватит мне мозг проедать. — Он от меня отодвинулся, лёг на свою подушку и шумно, совершенно устало вздохнул, а мне стыдно стало.

— Я больше не буду, — шепнула я. Придвинулась к нему и обняла. — Спи.

Прошло полминуты, и Генка меня обнял. Широкая ладонь сначала легла на моё бедро, ткань сорочки приподняла, потом наверх устремилась. Завьялов моё плечо сжал, и я сама на локте приподнялась, чтобы до его губ дотянуться. Оглянуться не успела, а он уже меня на спину перевернул, и поцеловал так, что ни о каком сне уже не могло быть и речи.

Ясно, что я не смогла проснуться по будильнику. Он прозвонил в шесть, я глаза открыла еле-еле, выключила его, морщась от его верещания, но Генка за моей спиной даже не шелохнулся. А я сонно поморгала, глядя на солнце за окном, и снова легла. В тот момент мне было всё равно, как мы объясним моё присутствие в постели Завьялова, если в полдень нас всё-таки хватятся и придут будить. Я просто глаза закрыла и тут же уснула.

Разбудил меня лай Фимы под окном. На часы посмотрела, поняла, что прошло ещё полтора часа, и тогда уже на постели села, потягиваясь. Пора, пора уходить. И так припозднилась, в доме уже полно бодрствующих людей. Мне теперь главное из коридора выскользнуть незаметно.

Я с постели встала, подняла с пола сорочку, голову повернула и увидела, что Завьялов за мной наблюдает. На живот перевернулся, в подушку лицом уткнулся и смотрит на меня одним глазом. Я ему улыбнулась.

— Спи. Рано ещё.

Он смотрел до тех самых пор, пока я халат на себя не накинула, потом глаза закрыл. Я кровать обошла, к Генке наклонилась и поцеловала его в макушку.

— Я тебя люблю.

Коридор оказался пуст. Я пробежала по нему, остановилась, прежде чем выйти в холл, осторожно выглянула. А потом опрометью помчалась вверх по лестнице, и только на верхней ступеньке дыхание перевела. Ну вот, двадцать ступенек вверх — и я снова приличная девушка.

— Руки вверх!

Я, честно, вздрогнула. Потом на Ваньку обернулась.

— Боже мой, ты что так рано проснулся?

Вместо ответа мальчик продемонстрировал мне яркий пистолет.

— Я тебя в плен возьму, хочешь?

— Ну, смотря, зачем я тебе нужна. — Я его к себе притянула и по волосам потрепала. — Так чего ты не спишь, охотник? Восьми ещё нет.

— Не хочу.

— Он всегда так рано просыпается.

Я резко обернулась и увидела Светлану. Она стояла всего в нескольких шагах от меня, и внимательно смотрела. И в её глазах было такое обвинение, словно она точно знала, откуда я возвращаюсь. Не знаю почему, но мне не по себе стало. От Светы отвернулась, посмотрела на брата.

— Надо же.

— Пойдём со мной кушать, — Ванька за руку меня схватил и потянул. — Вася!

— Вань, — простонала я, — я ещё спать хочу. Давай лучше днём поедем в кафе-мороженое. Хочешь?

Он задумался, посмотрел с подозрением, достойным Джеймса Бонда.

— И ты купишь мне мороженое?

— А тебе нельзя мороженое?

— Можно!

Я рассмеялась.

— Спросим у мамы. А хочешь, в кино пойдём.

— Мы с тобой?

— Да. И с дядей Геной. Пойдём?

— Хочу!

— Ну, вот и отлично.

Я пояс халата подтянула, всё ещё чувствуя неловкость от присутствия Светланы, Ваньке рукой помахала, когда он по лестнице начал спускаться, держась за перила. Не удержалась, и на Свету взгляд бросила. Она на меня уже не смотрела, пошла вслед за воспитанником, а я поняла, что нам с ней в этом доме явно тесно.